Элиана Дорсет (возможно, это были нервы) нарушила образовавшуюся короткую паузу звонким смехом.

– Ну, мой дорогой Артур…

Артур оставался в полном трансе.

Я внимательно посмотрел на него.

– Ну что, папочка?

Он пробормотал:

– Ничего не понимаю в ваших махинациях, Бюрма. Сегодня утром…

– Утро тут ни при чем. Сегодня после полудня какой-то тип угостил меня ударом дубинки по голове и хотел сбросить в море.

– Жалко, что он только хотел…

– Послушай, удар дубинкой. До тебя дошло?

– Нет.

– Я получил дубинкой по башке, а ты таскаешь дубинку в кармане.

– Это потрясающе! – заметила наша белокурая хозяйка, то ли восхищаясь, то ли дурачась.– Надо было мне раньше познакомиться с вами обоими. Причем вместе.

– Ого! Впечатляет. И очень смешно: Артур и я в роли клоунов.

– Не обижайтесь.

– Итак, эта дубинка, Артур?

– Я ее нашел.

– Где?

– По дороге сюда.

– Где именно?

Он выдал какие-то объяснения, которые мало что прояснили. Тем не менее я их поместил на всякий случай в самый здоровый уголок моей битой головы. Бат кашлянул.

– Я могу выступить?

– Давай.

– Так вот, верьте или не верьте, мне наплевать, но я видел того типа, который тащил вас к краю пропасти, верно? Так вот, я могу описать вам его, но это не был ни Тарзан, как вы его называете, ни этот месье.

– Ладно, Бат, я тебе верю. Но часто ли находят такие обломки кораблекрушения на этой песчаной отмели?

– Впервые, насколько мне известно,– ответила Элиана Дорсет.

Я снова взялся за Артура. Заставил его повторить все обстоятельства находки. Он не изменил своих показаний и казался искренним.

– Если хотите, я могу проводить вас до этого места.

Я протянул ему руку.

– Ладно, забудем прошлое.

Он вяло пожал ее и все еще сердито произнес:

– Может быть, слишком много требовать от меня этого.

– Вы идиот.

– Я знаю,– вздохнул он.– Именно это и толкает меня злиться на всех и вся, а также и на самого себя.

– Но не настолько же, чтобы нападать сзади и лупить дубинкой по голове, а?

– Нет, не настолько. А за сегодняшнее утро… гм!… извините меня.

– Ладно, ладно,– ответил я с широким жестом,– прощаем оскорбления и все прочее.

Предав таким образом забвению прошлое, я обернулся к мадам Дорсет, которая машинально потирала себе одну грудь.

– Ну что ж, мадам,– сказал я, прервав ее в этом очаровательном занятии,– думаю, пора попрощаться с вами. Благодарю еще раз за гостеприимство, за виски и компрессы. Надеюсь, теперь у вас не осталось больше никаких подозрений…

– То есть,– ответила она,– я все меньше и меньше понимаю, что происходит. Если не считать того, что вы, по-видимому, ведете очень беспокойную жизнь.

– Я, может быть, зайду к вам как-нибудь и расскажу всю историю.

– Хорошо. А пока вы могли бы спрятать этот пистолет?

– О! Извините. Я о нем забыл.

Я сунул свою пушку в карман, пожал руку блондинке, потом Бату.

– Спасибо, что спас мне жизнь.

– Не стоит.

Он протянул мне дубинку. Поскольку в руках у меня не было моего пистолета, он не хотел, чтобы я не знал, куда девать руки.

– Вы ее не заберете?

– Оставь ее у себя! Ты сможешь попробовать ее на ком-нибудь из моих коллег. Будет одним конкурентом меньше. Вот так. До свидания.

– Я тоже ухожу,– сухо сказал Артур.

Он посмотрел на пленительную молодую женщину долгим просительным и красноречивым взглядом. Мадам Дорсет встряхнула своими белокурыми кудрями. Она улыбнулась несколько жесткой улыбкой, а ее глаза цвета морской волны приобрели оттенок сдержанного гнева.

– Нет, Артур, я не могу. Очень сожалею. Все это вызывает крайнее разочарование… Но я еще не настолько стара…

Он смиренно опустил голову.

Мы вышли наружу.

Бат проводил нас до ворот, выходивших на песчаный берег.

Когда мы с Артуром оказались одни, он спросил:

– Куда вы идете?

Он больше не сердился на меня.

– Осмотреть сосновую рощу…

Я рассказал о Софи, расспросил его о ней, но он явно ничего не знал.

– Я иду с вами,– сказал он наконец.

Артур некоторое время шел молча, потом произнес:

– Я – подонок, Бюрма.

– Не надо преувеличивать.

– Во всяком случае, порядочный идиот.

– Тут я согласен.

– Десять лет назад вы вытащили из моей ноги здоровую занозу, не так ли? Так вот, я воткнул ее себе снова!

– А!

– Да… Я совершил кучу всяких глупостей и задолжал бабки одному бандюге… Я оттягивал возврат долга, пока мог, но теперь надо платить, иначе он устроит мне веселую жизнь…

– Бандит? Случайно не по имени Реймонд Блотье?

– Нет. Моего зовут Гибу. По крайней мере я знал его под этим именем в том игорном доме у площади Республики, куда было бы лучше носа не показывать. Теперь, возможно, у него несколько имен, как у всех этих гангстеров.

– Это парень с физиономией боксера и шрамом на правой щеке?

– Ничуть. Напротив, с очень добропорядочным видом. Тонкие черты лица, этакий бархатный итальянец, вы понимаете, что я хочу сказать?

– Может быть, Блотье – один из его подручных?

– Но что такое этот Блотье в конце концов?

– Один тип, который вчера приехал на остров, спрятав свою тачку в Пуэнт-Фром, не в гараже, предназначенном специально для этой цели, а в другом месте, видимо, потому что не хотел оставлять слишком много следов своего пребывания в поселке. Он выпил стаканчик в гостинице, где я живу на острове, но с тех пор…

– Скажите-ка! Вы полагаете, что Гибу отправил его вслед за мной?

– Не знаю. Это что, такой тип, который может пойти на это?

– Этого я не знаю, не думаю. Хочу сказать, он не может знать, что я приехал сюда… Я тут уже целый месяц.

– Месяц?

– Без нескольких дней.

– И все это время…

– Да, провел с Элианой. Я – круглый идиот, говорю вам, Бюрма…

Это была любопытная формулировка, но я не делал никаких замечаний, чтобы не убить его порыв. Ему хотелось выговориться, отвести душу.

– Я все испортил. Элиана – потрясающая женщина. Я познакомился с ней в прошлом году. Встретил ее здесь же, на одной прогулке. Недавно в Париже она сказала мне: «Я собираюсь провести месяц на Меи-Баре, вы едете со мной?». Мы приехали ночью в Пуант, пересекли пролив к острову на ее собственном маленьком катере. Бат водит его так же хорошо, как и ее машину. Мы прожили тут чудесный месяц. Что говорить, Бат очень деликатен. Это нечто вроде доверенного лица, наперсника, причем очень преданного…

– А они, часом, не спят вместе?

– Это не какая-нибудь шлюха,– патетически воскликнул он тоном оскорбленного достоинства.

– Не сердитесь. Это не содержит ничего пренебрежительного. Когда вы доживете до моих лет…

– О! А впрочем,– он широко махнул рукой,– как я могу упрекать вас за грязные мысли? У меня самого они были. Да, мы провели чудесный месяц. Вдали от всего. Могли разразиться война, революция, и мы ничего не узнали бы. Но я приехал с гнусной задней мыслью – попросить ее заплатить мои долги. Это произошло сегодня утром. Понимаете, я все время отодвигал этот момент, но рано или поздно мне надо было приступить к этому разговору. Мы собирались вернуться в Париж, а там меня ожидал этот гангстер Гибу. Поэтому сегодня утром…

– Да. Мадам Дорсет недостаточно стара, чтобы оплачивать наличными услуги любовника, не так ли? Именно это она повторила вам только что, кажется?

– Да. Мы поругались. Деньги, какая мерзость! Мы поругались, и я ушел в бешенстве, потеряв всякую надежду успокоить моего опасного кредитора, а также Элиану и вернуть ее уважение. Придя в порт, я узнал о смерти моей тетушки. Это меня добило. Я бросился к мадам Боллар, которая всегда была очень любезна, узнать подробности. Извините меня еще раз, месье Бюрма, за то, что я потерял самообладание, но я находился в таком состоянии…

– Не будем больше об этом говорить,– сказал я.

Ему стукнуло уже лет тридцать, но он все еще не был взрослым человеком. Его скорее надо было жалеть, чем бранить.

– Но зачем проявлять свое горе таким образом? – продолжал я.– Ваше волнение могло вызвать любые подозрения.

– Разве это управляемо?– вздохнул он.– Конечно, огорчение… и не знаю уж, что там еще. Послушайте! У меня, может, была еще неосознанная надежда попросить у тети, но поскольку она умерла… И потом еще одно. Страх. Тетя умерла не внезапно. Она болела. И, наверняка, сообщала мне об этом или просила сообщить, но я ничего не знал. Я в течение месяца был у Элианы, глухой к любому отзвуку мира, говорю вам, не выходил из «Ла Пляж», не отправлял писем, конечно, из опасения, что этот бандит Гибу обнаружит мой след. Короче говоря, как тетя Эрнестина приняла мое молчание? Знаете, она не обманывалась насчет моих моментов раскаяния! И хорошо знала, что я ничего не стою. Она могла лишить меня наследства… Это ведь не очень достойные мысли, не так ли? Даже явно подлые, правда? – горько усмехнулся он.

– Это вполне по-человечески… Но, думаю, вам незачем так переживать. Ваша тетя не должна была лишить вас наследства… (надо же пролить немного бальзама на его душу). И вы вырветесь из лап этого бандита. Надо уметь ждать.

– О!

Вдруг он прищелкнул пальцами, как будто нашел выход.

– Что случилось?

– Ничего.

Мы продолжали идти.

– А сейчас вы пришли посмотреть, не была ли мадам Дорсет в лучшем расположении духа? – спросил я.

– Да. И представляете мое удивление, когда я снова попадаю на вас. Кстати, зачем и для кого вы находитесь в Мен-Баре?

– Я ответил на вызов вашей тети…

Показал ему телеграмму, рассказал о письме, которое так и не дошло до назначения, и т. д.

– Вы здесь ни при чем, Артур. Речь должна идти о другом. Ваша бедная тетя, по-видимому, обнаружила что-то чрезвычайное, вне семейных дел, относящееся к моей компетенции.

– О! Скажите…– воскликнул он.– Ее неожиданная болезнь…

– Не такая уж неожиданная. Не будьте подозрительнее Нестора Бюрмы. Врач Мора успокоил меня на этот счет. Она состарилась, вот и все. Кстати…, надеюсь, она не впала в маразм?

– Ни в коей мере. Она отлично соображала.

– Что же касается проблемы, которую она не успела мне изложить, очевидно, она была достаточно солидной,– сказал я, выразительно поглаживая свою макушку,– а покушение, жертвой которого я стал, тем более доказывает, что тут что-то есть, но черт меня побери, если я знаю что. Софи могла мне дать какие-нибудь разъяснения. Мне не нравятся ни ее неожиданное исчезновение, ни забывчивость в отношении письма, которое надо было отправить на мой адрес.

Софи не дала мне никаких сведений, так как в сосняке мы не нашли ее.

Возвращаясь из неудачной экспедиции, мы снова прошли мимо разрушенного домика, где я получил по кумполу. Теперь он уже не казался необитаемым. Внутри кто-то копался. Мы подошли поближе. На этот раз я был осторожнее и держал руку на своей пушке. Какой-то тип, голая спина цвета обожженного кирпича и густая шевелюра которого виднелись в кухне, сидел на корточках перед печкой и разжигал там огонь.

– Привет, Тарзан,– сказал я.

– Привет,– ответил он.

По всей видимости, его ничто не удивляло. Он выпрямился. На нем были полотняные брюки моряка, мокрые до колен. Босой, молодой, крепкий, плохо выбритый, спокойного нрава и явно с приветом. Этакий островной хиппи.

– Ты знаешь служаночку Софи, папочка?

– Нет.

– Только что ты тут был?

– Нет.

Он указал на груду разнообразных предметов.

– Обломки.

Я оставил разговор. Если это тот тип, который похитил Софи, а мне врезал дубинкой, то меня больше не зовут Нестор Бюрма.

– Итак, Софи ты не знать?

Черт меня побери! Теперь я принялся говорить с ним на ломаном французском.

– Я не знать,– ответил он.

– Отваливаем отсюда, Артур!

Немного отойдя, я обернулся. Тарзан смотрел нам вслед. Мне показалось, что я заметил на его губах удовлетворенную улыбку психа, который счастлив констатировать, что не только у него крыша поехала.

Прежде чем догнать Артура, который медленно и задумчиво шел по дороге, я заметил, что имя Софи, написанное прежде мелом на двери и, по сути дела, завлекшее меня в ловушку, было стерто.

* * *

– Вот где я нашел дубинку,– вдруг указал мне Артур.

Я осмотрел место.

– На этой каменистой почве ничего не видно.

– Я хотел показать вам.

– В любом случае спасибо.

Пройдя немного дальше, мы увидели, что по узкой тропинке навстречу нам катит велосипедист. Впрочем, это был не велосипедист, а велосипедистка. Бодрая мадам Боллар собственной персоной, которая, право, занимается всеми видами спорта.

Увидев нас, Артура и меня, которые брели рядом, как добрые приятели, она чуть не потеряла равновесие.

Остановилась в нескольких шагах от нас.

– Итак, молодой человек, вы помирились?

Я не знал, было ли «молодой человек» во множественном лице или в единственном и кому это адресовалось. Я ответил оригинально, как всегда:

– Как видите, мадам.

– Ну что ж, тем лучше,– приветливо улыбнулась она.– Я этому очень рада. Э-э!… месье Бюрма, полагаю, вы собирались пойти в сосновую рощу…

– Да, посмотреть, не прячется ли там Софи. Мы идем оттуда. Никого не встретили. Правда, я не могу сказать, что мы прочесали ее насквозь. Софи не видели в городке?

– Ни там, ни в другом месте. Это неслыханно! А она не…

Было похоже, что в первый раз она отнеслась к этому исчезновению не так легкомысленно.

– Еще слишком рано делать заключения,– сказал я,– но вы знаете мое мнение: здесь что-то не в порядке. А кроме того, случилась пара небольших событий, которые я хотел бы обсудить и с вами, мадам. Но не сейчас, я слишком устал. Завтра, если вы не возражаете.

– Приходите на виллу «Мимозы», когда пожелаете, молодой человек.

Мы поклонились ей, прощаясь, она развернула свой велосипед в обратную сторону.

– Я достаточно поупражнялась сегодня. Поеду домой.

Она проводила нас до места, где тропинка раздваивалась, и покатила в сторону своих пенатов.

Мы с Артуром пошли в гостиницу «Рандеву рыбаков», где он тоже решил поселиться.