Мы в ту пору любили джаз Цфасмана, Лундстрема и Дюка Эллингтона. Фанатично собирали песни Луи Армстронга, слушали буги–вуги и — шик моды: рок–н–ролл в исполнении Элвиса Пресли.

Эти мелодии тогда запрещались, их можно было купить в виде самонарезанных гибких пластинок на использованной рентгеновской плёнке. Потому и назывался такой «шедевр» народного граммофонного искусства как «рок–н–ролл на туберкулёзных скелетах».

Продавались такие пластинки дорого на Молитовском рынке в Горьком, где можно было тогда купить всё без исключения, вплоть до пистолета. Подходишь к рынку, а на тебя из–под козырька уже смотрят бегающие глаза, и раздаётся вопрос:

— Продаёшь или покупаешь?

Если пришёл продавать что–нибудь стоящее — тут же у тебя эту вещь могут купить со скидкой, чтобы не стоял сам. А если за покупкой приехал — тотчас желанную вещь принесут тебе прямо сюда.

Однако я отвлёкся… Ставили мы этот «рок–н–ролл на туберкулёзных скелетах» и на проигрыватель в Доме культуры на танцах, если уходил директор, и не было дружинников.

И даже рисковали танцевать буги–вуги (когда партнёра или партнёршу надо было кувыркать через себя). Но такими делами занимались только пацаны. Девчата были скромнее (за исключением 2–3, которых знал весь посёлок). Да и в милицию за буги–вуги пацанам было идти как–то сподручнее, чем девчонке.

В общем, именно нас тогда в Заволжье называли стилягами. «Ворчали и на нас из тёмного окна: «Опять идут на джаз стиляги и шпана!» Но языком–пером зачёркивали суть: не праздный рок–н–ролл определял наш путь!»