Не могу понять, что задумала Кларисса. Затеять разговор о Валерии — по-моему, это, скорее всего, провокация, на которую ее сподвигла какая-нибудь убедительная сплетня. Когда я думаю, что всегда принимал с иронией постоянные эротико-сентиментальные провокации Занделя в ее адрес, то отчего теперь какой-то новый злой дух побудил Клариссу испытывать мое терпение, поднимая столь скользкую тему, как мои отношения с Валерией. Было у нас этакое молчаливое согласие: ни Зандель, ни Валерия не могли занимать в наших разговорах слишком много места, чтобы не ставить под сомнение нашу супружескую жизнь. И тут я совсем не понимаю, какой смысл выставиться в таком же или почти таком же платье, как у Валерии? Провокация? Издевка? Метафора? Напоминание? Конечно же это чрезвычайная выходка, рассчитанная на мою столь же чрезвычайную реакцию. Frangar или flectar? Я склонен больше к flectar, то есть к гибким компромиссам, а не к разрыву. Есть какие-то сомнения? По крайней мере, в этом вопросе мне придется прийти к согласию только с самим собой.

С тех пор, как Зандель начал умирать, у Клариссы выбита почва из-под ног, она в состоянии нервного кризиса. Мне жаль ее нервов, но дело в том, что, утратив контроль над собой, она ставит под сомнение нашу супружескую жизнь.

Это платье в стиле модерн, как у Валерии, мне кажется результатом ментального сдвига, отклонения, симптомом психического расстройства. Flectar, конечно же flectar, повторяю я. Совершенно идиотская школьная дилемма: в каком ухе звенит? Так-то мы играем нашей совместной жизнью.

Во всяком случае, после высказанной на прошлой неделе угрозы Кларисса больше не касалась темы «Валерия». Единственное отступление — демонстрация этого платья. Возможно только одно драматическое решение наших, открыто выставленных на обсуждение, проблем. И Кларисса хорошо знает, что это означает: а означает это, что остается распахнуть двери перед четырьмя всадниками Апокалипсиса.