– Они нас боятся, – вдруг заявляет Олимпия.

– В каком смысле? – уточняет Мэлори.

Они с Олимпией сидят на третьей сверху ступеньке лестницы.

– Они боятся наших животов, – поясняет Олимпия. – Я знаю почему. Потому что однажды им придется принимать у нас роды.

Мэлори смотрит на гостиную. В этом доме она уже два месяца. О родах она тоже думала. Как не думать…

– Кто, по-твоему, сможет принять роды? – спрашивает Олимпия, глядя на Мэлори испуганными глазищами.

– Том, – отвечает Мэлори.

– Пусть он, хотя с доктором мне было бы спокойнее.

Страшная мысль терзает Мэлори постоянно. Настанет день, когда Мэлори будет рожать – без доктора, без лекарств, без родных и близких. Она старается убедить себя, что случится все быстро. Представляет, как отойдут воды, как потом возьмет на руки ребенка. О том, что посредине, она думать не желает.

Обитатели дома закончили утренние дела и собрались в гостиной. Том что-то задумал – такое ощущение не покидает Мэлори целый день. Он всегда казался отрешенным, сосредоточенным на своих мыслях. Сейчас он стоит посреди гостиной так, чтобы слышали все, и делится своими думами. Именно этого Мэлори и опасалась.

– У меня есть план, – объявляет Том.

– Неужели? – удивляется Дон.

– Да. – Том замолкает, словно подбирая верные слова. – Нам нужны поводыри.

– То есть? – уточняет Феликс.

– То есть я пойду искать собак.

Мэлори встает со ступеньки и бредет к порогу гостиной. Как и остальных, ее взволновало предложение Тома отправиться на поиски.

– Собак искать? – переспрашивает Дон.

– Да, – отвечает Том. – Бездомных, одичавших. Таких небось сотни. Еще есть запертые в домах, которые выбраться не могут. Если отправимся за провизией – вы же понимаете, что это неизбежно, – то нам понадобятся помощники. Собаки предупредят нас об опасности.

– Том, неизвестно, как твари влияют на животных, – замечает Джулс.

– Верно, только сиднем сидеть нельзя.

Напряжение в гостиной возрастает.

– Ты свихнулся, – говорит Дон. – Ты всерьез решил выбраться на улицу?

– Мы возьмем оружие, – говорит Том.

– Какое именно? – уточняет Дон, подавшись вперед.

– Я готовлю шлемы, – отвечает Том. – Чтобы повязки защитить. Возьмем мясницкие ножи. Собаки поведут нас. Если пес взбесится, можно просто выпустить поводок. Если нападет – зарезать его.

– Вслепую?

– Ну да, вслепую.

– Что-то мне заранее не нравится, – заявляет Дон.

– Почему?

– Вдруг там маньяки? Преступники? Улицы уже не те, что прежде, Том. Мы теперь не в пригороде живем, а в хаосе.

– Нужно что-то менять, – говорит Том. – Нужно двигаться вперед. Иначе получается, что мы ждем новостей из мира, где ничего нового больше нет.

Дон смотрит на ковер, затем снова на Тома.

– Затея слишком рискованная. Объективных причин рисковать нет.

– Причин хватает с избытком.

– Я предлагаю ждать.

– Чего?

– Помощи. Чего-нибудь.

Том смотрит на окна, завешенные одеялами.

– Помощь не придет, Дон.

– Это не значит, что нужно за ней бежать.

– Давайте проголосуем, – предлагает Том.

Дон обводит взглядом лица обитателей дома, вычисляет единомышленников.

– Эта мысль мне тоже заранее не нравится.

– Почему? – удивляется Феликс.

– Потому что решается не какие ведра для воды, а какие – для мочи, Феликс. Мы решаем, стоит ли одному или нескольким из нас выйти из дома без объективной причины.

– Причина вполне объективная, – возражает Том. – Подумай, как здорово собаки поднимают тревогу. Две недели назад у колодца Феликс что-то слышал. Животное это было? Человек? Тварь? Выдрессированный пес залаял бы. Я хочу обыскать наш квартал. Может, заодно и соседний. Прошу часов двенадцать, не больше.

«Двенадцать часов, – думает Мэлори. – Чтобы набрать воду, нужно лишь полчаса».

Впрочем, Том назвал определенное число, и это успокаивает.

– Не понимаю, зачем нам бродячие псы, – говорит Дон и тянется к Виктору, сидящему у ног Джулса. – У нас свой пес есть. Давайте его выдрессируем.

– Ни за что! – говорит Джулс, вставая.

– Почему это?

– Виктор здесь не для того, чтобы стать жертвой. Пока не выясним, как твари действуют на собак, я не позволю его использовать.

– Стать жертвой! – повторяет Дон. – Здорово ты выразился.

– Я говорю «нет», – заявляет Джулс.

– Вот видишь! – говорит Дон, поворачиваясь к Тому. – Даже единственный собаковод среди нас против твоей затеи.

– Я не сказал, что против затеи Тома, – парирует Джулс.

Дон обводит взглядом присутствующих.

– Так все за? В самом деле? Всем нравится предложение Тома?

Олимпия смотрит на Мэлори, широко открыв глаза. Дон чувствует потенциальную союзницу и бросается в атаку.

– Олимпия, а ты как считаешь? – осведомляется он.

– Ну… я… я даже не знаю.

– Дон, мы проведем легитимное голосование, – объявляет Том.

– Я за, – объявляет Феликс.

Мэлори оглядывает гостиную.

– Я тоже за, – объявляет Джулс.

– И я, – говорит Шерил.

Том поворачивается к Дону, и Мэлори чувствует, как внутри что-то обрывается. «Том здесь нужен», – думает она.

– Я пойду с тобой, – говорит Тому Джулс. – Виктора я использовать не позволю, но помогу ловить других псов.

Дон качает головой.

– Ребята, да вы свихнулись!

– Ладно, давай и тебе шлем сделаем, – говорит Том, положив руку Джулсу на плечо.

К следующему утру, как только готов второй шлем, они уходят.

Для Мэлори события развиваются слишком быстро. За вылазку только что проголосовали, зачем сразу отправляться?

Дон не скрывает своего отношения к происходящему. Остальные, в том числе и Мэлори, полны надежды. Понятно, что задача сложная, однако неуемная энергия Тома накрывает с головой. Если бы вылазку устраивал Дон, Мэлори засомневалась бы в успехе. А у Тома столько задора! Он лишь берется за дело, а кажется, будто оно наполовину сделано.

Мэлори с дивана наблюдает за сборами. «И вот он родился» и «В счастливом ожидании» говорят о том, что стресс матери передается ребенку. Мэлори не хочет, чтобы ее малыш чувствовал, как тревожно ей за Тома.

У стены стоят две дорожные сумки, до половины набитые консервами, фонарями, одеялами. Рядом лежат большие ножи и ножки кухонного табурета, превращенные в острые пики. В качестве тростей решено использовать метлы.

– Может, животные не сходят с ума, – предполагает Олимпия. – У них же мозги маленькие.

Судя по выражению лица, Дон хочет что-то сказать, но сдерживается.

– Возможно, животные не способны на безумие, – говорит Том, подтягивая ремешок шлема. – Возможно, для этого нужен определенный уровень интеллекта.

– Я попробовал бы ответить на эти вопросы прежде, чем пускаться в путь, – вмешивается Дон.

– Возможно, существуют уровни безумия, – продолжает Том. – Мне очень интересно, как твари воздействуют на людей, уже потерявших рассудок.

– Так поймай парочку идиотов и выясни, – язвит Дон. – Зачем рисковать жизнью, уповая на то, что животные тупее нас?

Том смотрит ему в глаза.

– Дон, я слишком уважаю животных, чтобы так считать. Но сейчас думаю лишь о том, как бы выжить.

Наконец Джулс застегивает шлем и поворачивает голову, чтобы показать, как он сидит. Тут задняя часть трескается и вся конструкция падает Джулсу под ноги.

Дон медленно качает головой.

– Черт подери! – вздыхает Том, собирая обломки. – Я ведь решил эту проблему! Не беспокойся, Джулс. – Он поднимает обломки, соединяет, закрепляет вторым ремнем и надевает Джулсу на голову. – Вот, так-то лучше.

От этих слов Мэлори совсем тоскливо. Она с утра знала, что Том с Джулсом уходят, но события развиваются слишком стремительно.

«Не уходи! – хочет сказать она Тому. – Ты нам нужен. Мне нужен».

Впрочем, Мэлори понимает: Том нужен ей именно потому, что способен на такую затею.

Феликс и Шерил помогают Тому с Джулсом взвалить на плечи дорожные сумки.

Том тычет воздух самодельной пикой.

Мэлори снова тошнит. Лучшее напоминание об ужасах нового мира – Том и Джулс, готовые к прогулке по окрестностям: глаза завязаны, в руках пики. Будто солдаты импровизированной войны.

– Ладно, выпускайте нас, – говорит Том.

Феликс подходит к двери. За спиной у него собираются остальные обитатели дома. Мэлори закрывает глаза вместе со всеми. В персональном мраке ее сердце бьется громче.

– Удачи! – неожиданно говорит она, понимая, что пожалеет, если промолчит.

– Спасибо, – говорит Том. – Помни, что я сказал. Через двенадцать часов мы вернемся. У всех глаза закрыты?

Обитатели дома уверяют, что да.

Дверь открывается. Мэлори слышит, как ботинки скрипят по крыльцу. Дверь захлопывается.

Мэлори кажется, за дверью осталось что-то жизненно важное.

Двенадцать часов…