Едва за ними закрылась дверь, Том неожиданно для себя запаниковал.

Снаружи-то твари ближе.

«Они нападут, как только мы отойдем от дома?» – гадает Том.

Он представляет, как к нему прикасаются холодные руки. Как ему перерезают горло. Как ломают шею. Как мутнеет рассудок.

Но Том отчетливо понимает: о самих нападениях СМИ не рассказывали ни разу.

«Вот от чего нужно отталкиваться», – внушает себе Том, развивает эту мысль, докапывается до сути и успокаивается. Параллельно возникают другие ощущения.

Например, неукротимое, пьянящее чувство свободы.

После приезда в Ривербридж Том не сидел в доме безвылазно – не реже других ходил к колодцу за водой, выносил ведра с испражнениями. Только эта вылазка совершенно другая. Даже воздух другой. Не успели они с Джулсом пуститься в путь, налетел свежий ветерок. Он овевает Тому шею. Овевает губы. Ощущение престранное. Умиротворяющее. Больное воображение рисовало Тому по твари за каждым деревом и указателем. От чистого, свежего воздуха кружится голова.

Пусть хоть немного покружится.

– Джулс, ты готов? – спрашивает Том.

– Да.

Как настоящие слепые, они ощупывают дорогу метлами.

Сходят с крыльца. И ноги, и метла подсказывают Тому, что асфальт кончился. Он ступает по лужайке, а дом словно исчез. Том чувствует себя брошенным на произвол судьбы. Беспомощным. На миг он теряет веру в свою затею.

Том думает о дочери.

«Робин, я хочу лишь собак найти».

Сразу становится легче.

Метла скользит, очевидно, по обочине тротуара. Том ступает на асфальт, опускается на колени и нащупывает угол лужайки. Когда находит, вытаскивает из сумки деревянный колышек и втыкает в землю.

– Джулс, я пометил нашу лужайку, – объявляет Том. – Колышек поможет, когда станем искать дорогу домой.

Том встает, разворачивается и… больно ударяется о капот машины.

– Эй, ты как? – спрашивает Джулс.

Том расправляет плечи.

– Нормально, – отвечает он. – По-моему, я только что врезался в «вагонер» Шерил. Чувствую деревянную накладку.

Шаги и шорох метлы Джулса уводят Тома от машины.

При иных обстоятельствах, то есть без повязки и защитного шлема, если бы солнце светило на опущенные веки, мир Тома окрасился бы в оранжевый и персиковый. Сейчас в закрытых глазах чернота. Среди черного монохрома Том представляет дочь. Робин – маленький невинный гений. Она велит ему идти дальше. Иди, мол, папочка, иди туда, где есть нужное оставшимся в доме.

– Мать твою! – изрыгает Джулс и, судя по звукам, падает на асфальт.

– Джулс! – зовет его Том и замирает. – Джулс, в чем дело?

– Я обо что-то споткнулся. Ты еще не нащупал преграду? По-моему, это чемодан.

Том метлой прочерчивает широкую дугу, касается неведомого предмета и ползет к нему. Откладывает метлу на горячий асфальт и обеими руками ощупывает нечто, лежащее посреди улицы. Ответ приходит быстро.

– Это труп, Джулс.

Слышно, как Джулс поднимается.

– По-моему, это женщина, – говорит Том, поспешно убирает руки от ее лица и поднимается.

Они с Джулсом бредут дальше.

Чувства как на ускоренной перемотке. События развиваются слишком быстро. В прежнем мире, наткнувшись на труп, приходили в себя часами.

Сейчас Том с Джулсом бредут дальше.

Лужайка приводит их к кустам. За кустами дом.

– Так, здесь есть окно, – объявляет Джулс. – Я касаюсь оконного стекла.

Том идет на голос, добирается до окна. Они ощупывают кирпичную стену, пока не находят дверь. Джулс стучит, спрашивает: «Здесь есть кто-нибудь»? Снова стучит. Оба ждут еще немного, и Том начинает говорить. Он опасается, что в безмолвном мире его голос привлечет ненужное внимание, но вариантов нет. Предполагаемым обитателям дома Том объясняет, что намерения у них мирные, просто очень нужны продукты и другие предметы первой необходимости. Джулс снова стучит. Они ждут. В доме не слышно ни шороха.

– Ладно, вперед, – говорит Джулс.

– Вперед!

Оба возвращаются к окну. Том достает из сумки полотенце, оборачивает им руку и бьет по оконному стеклу. За ним нет ни одеяла, ни картона, ни доски: похоже, жильцы дома никак не защищались.

«Может, они уехали из города, пока не стало совсем солоно? Может, укрылись в другом месте?»

– Есть здесь кто-нибудь? – кричит Том в открытое окно.

Ответа нет, Джулс убирает осколки и помогает Тому влезть в дом. Что-то падает с глухим стуком. Потом в окно пролазит Джулс.

В комнате кто-то перебирает клавиши пианино. Том замахивается метлой.

– Том, это я сыграл, – говорит Джулс. – Извини, я случайно задел пианино.

Том тяжело дышит, потом успокаивается. Оба молчат.

– Здесь глаза открывать нельзя, – тихо говорит Джулс.

– Да, я в курсе, – отвечает Том. – Сбоку дует. Открыто еще одно окно.

Так хочется снять повязку! Но в доме небезопасно.

– Раз залезли сюда, давай заберем все, что можно, – говорит Том.

На первом этаже почти ничего полезного нет. Том с Джулсом обыскивают кухонные шкафчики. Том обшаривает полки, находит батарейки. Потом свечи. Потом ручки.

– Пошли отсюда, – говорит он Джулсу, засовывая добро в сумку.

– А второй этаж?

– Мне здесь не нравится. А съестному место внизу, на кухне.

Ощупью, с помощью метел, они пробираются к двери, отпирают ее и выходят из дома. На улицу они не возвращаются, а по лужайке бредут к соседнему дому, на один дальше от своего убежища.

На втором крыльце процедура повторяется. Том с Джулсом стучат, громко объясняют, что им нужно, ждут и, не услышав изнутри ни шороха, разбивают окно. Теперь очередь Джулса.

Его кулак сталкивается с хлипкой защитной перегородкой. Джулсу кажется, что это картон.

– Здесь, может, кто и есть, – сообщает он шепотом.

Оба ждут реакции на шум, который подняли. Реакции нет. Том громко сообщает, что они соседи, что ищут собак, а взамен предлагают убежище. Ответа нет. Джулс убирает осколки, помогает Тому влезть в окно, влезает сам и поправляет картонную перегородку.

Дом они обыскивают с помощью метел. На это уходят часы. Спина к спине, Том с Джулсом машут метлами по кругу. Наконец убеждаются, что в комнатах пусто, окна закрыты и двери заперты. Том объявляет, что опасности нет.

Оба понимают, что случится дальше.

Дальше они снимут шлемы, повязки и откроют глаза. Уже много месяцев оба не видели ничего, кроме своего убежища.

Джулс освобождает глаза первым. Том слышит, как он расстегивает шлем, и делает то же самое. Поднимает повязку на макушку и, незащищенный, поворачивается к Джулсу.

– Готов?

– Готов.

Оба открывают глаза.

Однажды, еще мальчишкой, Том с приятелем залезли к соседям через незапертую дверь черного хода. Никакого плана, никакого замысла у сорванцов не было. Хотелось лишь проверить, получится ли. Получилось даже больше, чем они надеялись. Пришлось сидеть в кладовой и ждать, когда семейство отужинает. Когда наконец выбрались на свободу, приятель поинтересовался, как Том себя чувствует.

«Грязным», – ответил он тогда.

Сейчас Том открывает глаза в чужом доме и чувствует то же самое.

Это не его дом, но он в него забрался. Вокруг не его вещи, но он может их присвоить. Здесь жила семья. У супругов был ребенок. Том замечает игрушки. С фотографии на него смотрит мальчик. Светлыми волосами и ребяческой улыбкой он напоминает Робин. После того как дочь погибла, Тому о ней напоминает все – любая мелочь, любой пустяк. Сейчас в чужом доме он представляет себе жизнь неизвестной семьи. Как мальчик рассказывал родителям о том, что слышал в школе. Как отец читал первые сообщения в прессе. Как мать звала сына в дом. Как они вместе сидели у телевизора, смотрели новости и пугались. Как отец на глазах у сына пожимал руку матери.

Робин…

Домашних животных здесь, похоже, не держали. Нет ни игрушек, ни кошачьей лежанки, ни собачьего запаха. Но Том думает об отсутствующих хозяевах.

– Том, иди наверх, – говорит Джулс. – Я закончу здесь, внизу.

– Ладно.

У основания лестницы Том поднимает голову, вытаскивает повязку из кармана и завязывает глаза. Дом они проверили, только как заставить себя подняться на второй этаж с открытыми глазами?

Хорошо ли они проверяли?

Том поднимается, нащупывая дорогу метлой. Задевает плечом фотографии и вспоминает портрет Джорджа, висящий на стене в его нынешнем доме. Спотыкается, теряет равновесие, касается ладонями ковра. Встает. Сколько ступеней впереди! Кажется, он уже на крышу поднялся.

Наконец метла упирается в последнюю ступеньку. Мысли Тома отстают от метлы, и он снова спотыкается, теперь врезаясь в стену. На втором этаже тихо. Том опускается на колени, кладет метлу рядом, расстегивает сумку и ищет фонарь. Нашел!

Том поднимается и на ощупь, с помощью метлы, движется вперед. Поворот направо – запястье ударяется обо что-то холодное и твердое. Том останавливается и ощупывает предмет. Вроде бы стеклянный. Ваза. Откуда мерзкий запах? Прежде Том его не чувствовал. Вот хрупкие, засохшие листья. Он нащупывает стебли и понимает, что это цветы. Возможно, розы. Они давным-давно завяли. Том поворачивает налево. Аромат засохших роз совершенно теряется на фоне другого запаха.

Том останавливается в коридоре. Как же они с Джулсом не почувствовали этот запах?

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

Тишина. Свободной рукой Том закрывает рот и нос. Вонь просто ужасная. Том бредет дальше по коридору. Справа дверь. Том переступает порог и попадает в ванную. Шорох метлы эхом отражается о кафель. Из сточных отверстий пахнет сыростью и плесенью. Том тычет метлой в занавеску, проверяет ванну. Находит аптечку, в ней пузырьки. В карман их. Том что-то слышит и оборачивается.

Теперь он лицом к ванне.

«Ты только что ее проверил. Там ничего не было».

Одной рукой Том держится за полку, другой медленно поднимает метлу. Он держит ее перед собой, глаза по-прежнему завязаны.

– Здесь кто-то есть?

Шажок, другой – Том приближается к ванне.

Машет метлой раз, потом еще раз.

Горло сжимается. Запах просто невыносим.

Том отчаянно машет метлой над ванной. Касается потолка, потом отступает на шаг. Метла падает на пол, задевает что-то и издает звук, какой Том слышал, когда рылся в шкафчиках. Он быстро нащупывает пустую пластиковую бутылку.

Со вздохом он возвращается из ванной в коридор, идет дальше и вскоре попадает к другой двери. К закрытой. Слышно, как на первом этаже орудует Джулс. В этой комнате холодно.

Метла упирается во что-то прямо по ходу. Том ощупывает неизвестный предмет и убеждается: это матрас на кроватке. Не открывая глаз, Том понимает, что попал в детскую. Он закрывает дверь, проверяет комнату метлой и включает свет.

Теперь можно снять повязку и открыть глаза.

На стенах треугольные флажки с символикой спортивных команд. Один из зоопарка.

На покрывале изображения гоночных автомобилей «Формулы-1». Комната душная. Нежилая. Свет горит, и Том убирает фонарь в сумку. Беглый осмотр убеждает, что здесь нет ничего полезного. Вспоминается комната Робин.

Том закрывает глаза и уходит.

Чем дальше по коридору, тем ужаснее запах. Невозможно двигаться, не прикрывая рот рукой. В конце коридора стена. Том поворачивается, метла задевает дверь. Он замирает: дверь медленно открывается.

«Вы с Джулсом проверяли эту комнату? ПРОВЕРЯЛИ?»

– Здесь есть кто-нибудь?

Тишина. Том медленно входит в комнату, включает свет и ищет окна. Находит два. Оба капитально забаррикадированы досками. Комната большая.

«Это хозяйская спальня».

Том бредет через комнату. Вонь так сильна, что он чувствует ее физически, словно может потрогать. Метлой он нащупывает путь в гардеробную. Здесь костюмы, куртки. Том гадает, не взять ли их с собой. Зима-то не за горами.

Поворот, и он нащупывает другую дверь, поменьше. За ней вторая ванная. Том снова обыскивает шкафчик и аптечку. Опять попадаются пузырьки с лекарствами. Зубные щетки. Зубная паста. Том ищет окно. Оно загорожено досками. С помощью метлы он выбирается из ванной и закрывает за собой дверь.

Все окна забаррикадированы. Том решает, что он в безопасности, и, встав у гардеробной, открывает глаза.

На кровати сидит ребенок и смотрит на него.

Том закрывает глаза.

Так выглядят твари?

«Ты не был в безопасности! НЕ БЫЛ!»

Сердце бешено колотится. Что он видел? Лицо. Стариковское? Нет, юное. Юное, но увядшее. Том хочет позвать Джулса, но чем дольше держит глаза закрытыми, тем яснее становится образ.

Это мальчик. Его фотографии висят на первом этаже.

Том снова открывает глаза.

Мальчик, одетый в костюм, прислонился к темной спинке кровати. Лицо наклонено к Тому под неестественным углом. Рот разинут, глаза открыты. Руки аккуратно сложены на коленях.

«Ты умер от голода в родительской спальне», – думает Том.

Зажав рукой рот и нос, Том подходит к мальчику и сравнивает его с фотографиями. Сморщенный трупик похож на мумию.

«Давно ты умер? Сильно я опоздал?»

Том смотрит в мертвые глаза мальчишки.

«Робин, прости меня», – думает он.

– Том! – зовет Джулс с первого этажа.

Том оборачивается, пересекает комнату и выходит в коридор.

– Джулс, как ты там?

– Полный порядок! Спускайся скорее, я нашел пса.

На что ему решиться? Том-отец не желает бросать мальчика. Робин лежит в могиле за домом, покинутым давным-давно.

– Знал бы я, что ты здесь, пришел бы скорее, – говорит Том, поворачиваясь к хозяйской спальне.

И опрометью бросается на лестницу.

«Джулс нашел пса».

Джулса Том встречает у основания лестницы. Рассказать о мальчике не успевает – Джулс ведет его через кухню и рассказывает о своей находке. У лестницы, ведущей в подвал, Джулс велит Тому смотреть внимательно.

Внизу лежат хозяева дома. Лежат на спинах, одетые как для церкви, только плечи у обоих изодраны. На груди у женщины листок, вырванный из блокнота. «Пакойся с мирам», – написал кто-то маркером.

– Я нашел мальчика, который написал записку, – вздыхает Том. – Он же положил туда родителей.

– Они от голода умерли, – говорит Джулс. – Еды в доме нет. Не представляю, как собака выжила.

Джулс показывает не на трупы, а подальше. Том опускается на колени и замечает лайку, скрючившуюся между шуб, висящих на вешалке.

Собака истощена. Небось глодала трупы хозяев, потому и выжила.

Джулс достает из сумки кусочек мяса и швыряет лайке. Та медленно подходит к угощению, потом заглатывает его.

– Она не злая? – тихо спрашивает Том.

– Собаки не злятся на тех, кто их кормит, – отвечает Джулс.

Он осторожно подбрасывает лайке мяса. Ласково говорит с ней. Только с этой лайкой еще нужно поработать. Нужно время.

Остаток дня решено провести в этом доме. Джулс подкармливает лайку мясом, приручает ее. Том, не теряя времени, обыскивает комнаты, где уже побывал Джулс. К тому, что уже есть в убежище, добавить почти нечего. Том не обнаруживает ни телефонного справочника, ни еды.

Джулс разбирается в собаках куда лучше, чем Том, и говорит, что уходить рановато. Лайка еще неуправляема и недостаточно ему доверяет.

Том помнит, что пообещал обитателям дома вернуться через двенадцать часов. Минуты убегают одна за другой.

Наконец Джулс объявляет, что собака готова уйти из дома.

– Тогда пошли, – говорит Том. – Работать с лайкой будем по дороге. Здесь спать нельзя, здесь смертью пахнет.

Джулс согласен, только пристегнуть поводок удается не сразу. Далеко не сразу. Когда наконец получается, Том решает плюнуть на двенадцать часов. За вечер они раздобыли собаку, кто знает, что принесет утро?

Минуты бегут, бегут, бегут.

В прихожей Том с Джулсом завязывают глаза и надевают шлемы. Том открывает дверь, и они выбираются из дома. Тому помогает метла, Джулсу – собака. Бедняга тяжело дышит. По лужайке они уходят еще дальше от Мэлори, Дона, Шерил, Феликса и Олимпии, к следующему дому.

Там хотелось бы заночевать. Если, конечно, окна забаррикадированы, если в комнатах не опасно, если их не ждет запах смерти.