Мэлори пробуждается от сна о младенцах. За окном не то раннее утро, не то глубокая ночь. В доме тишина. Чем больше срок, тем ощутимее реальность. Роды на дому обсуждаются и в «Счастливом ожидании», и в «И вот он родился». Обойтись без помощи медиков можно, но в обеих книгах об этом говорят с опаской. Напоминают об антисанитарии, о непредвиденных обстоятельствах. Олимпия ненавидит эти главы, а Мэлори понимает: проштудировать их надо обязательно.

«Однажды боль, о которой рассказывает твоя мать и любая мать на свете, настигнет и тебя – начнутся роды. Эту боль способны испытать лишь мы, женщины. Эта боль нас всех объединяет».

Страшный день приближается. Приближается! Кто будет рядом, когда он настанет? В старом мире ответ напрашивался бы сам собой. Шеннон, конечно. Мама с папой. Друзья. Акушерка, уверяющая, что бояться нечего. На столе стояла бы ваза с цветами. Простыни пахли бы свежестью. Над Мэлори хлопотали бы опытные люди. Они вели бы себя так, словно родить ребенка не сложнее, чем апельсин очистить. Их невозмутимость успокоила бы донельзя взвинченную Мэлори.

Теперь такое невозможно. Теперь Мэлори ждет родов «как у волчицы» – страшных, нечеловечески изматывающих. Рожать придется без доктора. Без акушерки.

Без лекарств.

Мэлори-то представляла, что будет готова! Что будет прекрасно осведомлена, как себя вести! Существовали же сайты, журналы, видеоролики, не говоря уже о советах акушера-гинеколога и рассказах других матерей. Сейчас все это недоступно. Все! Рожать придется не в больнице, а в этом доме. В одной из комнат этого дома! Том будет принимать роды, а перепуганная Олимпия – держать ее за руку, на большее и рассчитывать не стоит. Окна завесят одеялами. Может, под задницу ей положат старую футболку. Пить придется мутную колодезную воду.

Вот и весь комфорт. Роды пройдут именно так.

Мэлори поворачивается на спину и, тяжело дыша, смотрит в потолок. Она закрывает глаза, потом открывает снова. Она справится? Справится?

Должна справиться! Мэлори повторяет мантру, слова, которые морально ее подготовят: «На полу кухни или в больничной палате – какая разница? Твое тело знает, что к чему. Твое тело знает, что к чему. Твое тело знает, что к чему».

Вдруг, словно изображая гуление будущего ребенка Мэлори, начинают ворковать птицы за входной дверью. Мэлори расстается со своими думами и поворачивается на звуки. Пока она садится в кровати, с первого этажа доносится стук.

Мэлори замирает.

«Это в дверь стучат? Это Том? Кто-то выходил из дома?»

Стук доносится снова. Обеспокоенная Мэлори садится-таки в кровати. Одну руку она кладет на живот и прислушивается.

Опять стучат.

Мэлори свешивает ноги на пол, встает и ковыляет к порогу. Одна рука на животе, другая на двери – нужно слушать.

Опять стучат. На этот раз громче.

Мэлори выходит на лестницу и снова замирает.

«Кто там?»

Босые ноги мерзнут. Ребенок шевелится. Мэлори чувствует слабость. Птицы все галдят.

«Там кто-то из наших?»

Мэлори возвращается к себе в комнату и берет фонарь. Она идет в комнату Олимпии и светит ей на кровать. Олимпия спит. Дверь последней по коридору комнаты открыта, и Мэлори видит спящую Шерил.

Мэлори спускается по лестнице в гостиную.

«Том?»

Том спит на ковре, Феликс – на диване.

– Том! – Мэлори касается его плеча. – Том, проснись!

Том переворачивается на живот и смотрит на Мэлори.

– Том! – зовет она.

– В чем дело?

– В дверь стучат.

– Что? Сейчас?

– Сейчас.

Стук раздается снова. Том поворачивается к коридору.

– Черт подери! Который час?

– Не знаю, уже поздно.

– Ага, ясно.

Том быстро встает. На миг он замирает, словно хочет пробудиться окончательно, оставив свой сон на полу. Том полностью одет. Рядом с местом, где он спал, лежит каркас нового шлема. Том зажигает свет в гостиной.

Вдвоем они идут к двери. В коридоре останавливаются и опять слышат стук.

– Эй! – кричит мужчина.

Мэлори хватает Тома за руку. Том включает свет в коридоре.

– Эй! – снова зовет мужчина и стучит. – Впустите меня! Идти мне больше некуда. Эй!

Том приближается к двери. Кто-то выходит в коридор. Мэлори узнает Дона.

– Что такое? – спрашивает он.

– Кто-то стучит в дверь, – отвечает Том.

Спросонья Дон не сразу разбирает, в чем дело, потом резко спрашивает:

– Что вы задумали?

В дверь снова стучат.

– Мне нужно убежище, – заявляет мужчина. – Один я больше не выдержу.

– Я с ним потолкую, – говорит Том.

– У нас тут не общага, – осаживает его Дон.

– Я просто потолкую с ним.

Дон приближается к двери. Со второго этажа слышны чьи-то шаги.

– Если в доме есть кто-нибудь, я мог бы…

– Кто вы? – наконец спрашивает Том.

– Слава богу, в доме есть люди! – после секундной паузы радуется мужчина. – Меня зовут Гари.

– Может, он злодей, – говорит Дон. – Может, безумец.

В конце коридора появляются Феликс и Шерил. Вид у обоих измученный.

Джулс тоже выходит из комнаты. С ним собаки.

– Том, что случилось?

– Эй, Гари, расскажи нам о себе, – просит Том. – Ну, вкратце.

Птицы не умолкают.

– Кто там? – спрашивает Феликс.

– Меня зовет Гари. Мне сорок шесть лет. У меня темная борода. Глаза я не открывал давным-давно.

– Не нравится мне его голос, – заявляет Шерил.

Олимпия тоже вышла в коридор.

– Почему ты на улице? – спрашивает Том.

– Меня выгнали из дома, где я укрывался, – отвечает Гари. – Компания там собралась скверная. Мы повздорили.

– Что это значит, черт подери? – уточняет Дон.

– Они руки распускали, – неохотно отвечает Гари.

– Звучит подозрительно, – говорит Дон соседям. – Не открывайте дверь.

– Гари, давно ты на улице? – спрашивает Том.

– Кажется, два дня. Или уже три.

– Где ты прятался столько времени?

– Где прятался? На лужайках. В кустах.

– Черт подери! – вырывается у Шерил.

– Слушайте, я голоден, один-одинешенек и очень напуган, – не унимается Гари. – Ваши опасения понятны, только деться мне больше некуда.

– Ты в другие дома стучался? – спрашивает Том.

– Да, да, я часами стучался во все двери, но ответили только вы.

– Откуда он знал, что нашем доме есть люди? – спрашивает Мэлори соседей.

– Может, он не знал, – отвечает Том.

– Стучал он долго. Знал, что в доме кто-то есть.

Том поворачивается к Дону и вопросительно смотрит: что, мол, думаешь.

– Ни в коем случае не открывать.

На лбу у Тома появляется испарина.

– Уверен, тебе не терпится открыть дверь, – зло продолжает Дон. – Ты надеешься, что у этого Гари есть информация.

– Верно, – кивает Том. – Я надеюсь, что у Гари есть свежие мысли. По-моему, ему нужна помощь.

– Ясно. А по-моему, за дверью могут таиться семеро бандитов, готовых перерезать нам горло.

– Боже! – восклицает Олимпия.

– Мы с Джулсом обходили окрестности всего пару дней назад, – напоминает Том. – Гари прав, другие дома пустуют.

– Что же он не ночевал в одном из них?

– Не знаю, Дон. Может, там еды не было.

– Вы с Джулсом бродили по округе в то же время. Как Гари вас не услышал?

– Понятия не имею, черт подери, – отвечает Том. – Вдруг он был на соседней улице?

– Вы же каждый дом не проверяли. Откуда знаете, что Гари не врет?

– Впустите его, – говорит Джулс.

– Нет, дружище, не получится, – заявляет Дон, поворачиваясь к нему.

– Давайте проголосуем.

– Давайте, мать вашу, – злится Дон. – Если один из нас гребаную дверь открывать не желает, то гребаную дверь открывать не стоит.

Мэлори думает о том, кто стоит на крыльце. Он наверняка с закрытыми глазами и дрожит.

Птицы не умолкают.

– Эй, ребята! – снова зовет Гари звенящим от волнения голосом.

– Да, Гари, мы слышим, – отвечает Том. – Извини, но решение мы еще не приняли. – Том поворачивается к остальным. – Голосуем, – говорит он.

– Я за, – отзывается Феликс.

Джулс кивает.

– Простите, но нет, – говорит Шерил.

Том поворачивается к Олимпии. Та качает головой.

– Извини, Мэлори, – говорит Том. – Пока счет ровный. Решай, что нам делать.

Мэлори не хочет отвечать. Не хочет брать на себя ответственность. Судьба незнакомца теперь в ее руках.

– Вдруг ему нужна помощь? – говорит Мэлори и тут же об этом жалеет.

Том поворачивается к двери, но Дон хватает его за руку.

– Не желаю, чтобы открывали дверь, – шипит он.

– Дон, мы проголосовали, – напоминает Том, медленно высвобождая руку. – Мы впустим Гари, как впустили Олимпию и Мэлори. Как Джордж впустил нас с тобой.

Дон смотрит на Тома, как кажется Мэлори, очень долго. Неужели на сей раз они подерутся?

– Предупреждаю вас, – начинает Дон. – Если это приведет к беде, если моя жизнь окажется в опасности из-за гребаного голосования, я развернусь и уйду отсюда. И пальцем не шевельну, чтобы вам помочь.

– Дон, – осаживает его Том.

– Эй, ребята! – зовет Гари.

– Не открывай глаза! – кричит Том. – Мы тебя впускаем.

Том касается дверной ручки.

– Джулс, Феликс, берите метлы, – командует он. – Шерил, Мэлори, держитесь поблизости, ощупаете Гари. Готовы? Так, всем закрыть глаза!

Во мраке Мэлори слышит, как открывается дверь.

Потом тишину нарушает голос Гари.

– Дверь открыта? – нетерпеливо спрашивает он.

– Скорее! – торопит Том.

Раздается шарканье. Дверь закрывается. Мэлори подходит ближе.

– Не открывай глаза, Гари, – велит она, тянется к нему, ощупывает его лицо: нос, щеки, глазницы. Плечо… Просит дать ей руку.

– Ничего себе! – восклицает Гари. – Что ты ищешь?

– Ш-ш-ш!

Мэлори ощупывает ему ладони, считает пальцы, касается ногтей и волосков на костяшках.

– Похоже, Гари один, – объявляет Феликс.

– Да, один, – подтверждает Джулс.

Мэлори открывает глаза.

Мужчина куда старше ее, с темной бородой. На нем черный свитер, поверх твидовый пиджак. Пахнет он так, словно неделями жил на улице.

– Спасибо! – выпаливает Гари.

Сперва никто не отвечает. Обитатели дома молча наблюдают за пришедшим.

Непослушные каштановые волосы Гари разделил прямым пробором. Он старше и плотнее любого обитателя дома. В руках у него коричневый портфель.

– Что в портфеле? – спрашивает Дон.

Гари смотрит на портфель так, будто начисто о нем забыл.

– Мои вещи, – отвечает он. – Те, что успел собрать перед уходом.

– Какие вещи? – допытывается Дон.

В глазах Гари удивление и сочувствие. Он открывает портфель и демонстрирует обитателям дома содержимое. Листы бумаги. Зубную щетку. Рубашку. Часы. Дон кивает.

Гари закрывает портфель и замечает живот Мэлори.

– Ох, да ты уже на большом сроке, да?

– Да, – коротко отвечает Мэлори, еще не решив, стоит ли доверять новенькому.

– А птицы для чего? – спрашивает Гари.

– Это наша сигнализация, – поясняет Том.

– Ну конечно, – кивает Гари. – Вроде канареек в шахте. Очень разумно с вашей стороны. Я их слышал, когда подходил к дому.

Том приглашает Гари в гостиную. Собаки обнюхивают новенького. Том кивает на кресло.

– Сегодня можешь спать здесь, – говорит он. – Кресло раскладывается. Есть хочешь?

– Да, – с облегчением отвечает Гари.

Том показывает ему кухню и столовую.

– Консервы у нас в подвале. Я принесу тебе что-нибудь.

Том жестом зовет Мэлори на кухню. Она идет за ним.

– Я немного посижу с Гари, – объявляет Том. – Хочешь – ложись спать. Все устали, что вполне объяснимо. Я его напою и накормлю, а завтра мы с ним потолкуем. Все вместе.

– Мне спать совершенно не хочется, – заявляет Мэлори.

– Понятно. – Том устало улыбается и идет в подвал.

Мэлори возвращается в столовую.

Том приносит Гари консервированные персики.

– В жизни не подумал бы, что однажды открывалка покажется величайшей ценностью на свете, – говорит Гари.

Все обитатели дома собрались за столом. Том расспрашивает Гари. Как он выжил на улице? Где ночевал? Ясно, что Гари выбился из сил. Он говорит, что хочет спать. Дон первым уходит в свою комнату. Следом разбредаются остальные. Том уводит Гари в гостиную. Мэлори с Олимпией встают из-за стола. На лестнице Олимпия накрывает ладонь Мэлори своей.

– Не возражаешь, если я лягу в твоей комнате?

– Нисколько, – отвечает Мэлори.