Шерил расстроена.
Мэлори слышит, как она разговаривает с Феликсом в конце коридора. Другие обитатели дома на первом этаже. Гари понравилось спать в столовой, на жестком деревянном полу. За две недели, минувшие с его появления, Гари сдружился с Доном. Мэлори не знает, как к этому относиться. Дон наверняка сейчас с Гари.
В конце коридора Шерил что-то шепчет. Торопливо шепчет. Похоже, она напугана. Они все напуганы. Сильнее обычного. До недавнего времени Том заряжал соседей своим оптимизмом, а теперь они мрачнее день ото дня. Мэлори кажется, дело не только в страхе. Вот и сейчас в шепоте Шерил слышен не только страх. Хочется присоединиться к ним, утешить Шерил. Но Мэлори решает иначе.
– Я занимаюсь этим каждый день, потому что мне нравится, – говорит Шерил. – Это моя работа. Минуты, которые я провожу на улице, для меня драгоценны. Они напоминают о временах, когда у меня была настоящая работа, ради которой я просыпалась. Работа, которой я гордилась. Кормление птиц – единственная ниточка, соединяющая меня с прошлой жизнью.
– Оно дает тебе возможность выйти из дома.
– Да, оно дает мне такую возможность.
Шерил пытается взять себя в руки и продолжает рассказывать, как выходит из дома, чтобы покормить птиц. Коробку она находит ощупью. В правой руке у нее обрезки консервированных яблок. Дверь уже закрылась. В передней ее дожидается Джулс. С завязанными глазами Шерил бредет медленно, опираясь на стену дома. Сперва она касается кирпичной кладки, потом деревянной обшивки, из которой торчит металлический крюк. На нем и висит коробка с птицами.
Птицы уже воркуют, как всегда, когда приближаешься к ним вплотную. Шерил вызвалась их кормить, едва возник вопрос, кому этим заниматься. С тех пор она кормит их каждый день и, в какой-то мере, считает своими. Она говорит с ними, рассказывает о происходящем в доме. Щебет успокаивает ее, как прежде музыка. По громкости щебета Шерил определяет, далеко ли от нее коробка.
На этот раз она слышит не только щебет.
В конце дорожки она различает прерванные шаги. Иначе и не опишешь. Звуки такие, словно кто-то спешил прочь от дома, но резко остановился.
Во время кормежки Шерил – сама бдительность, а сейчас, к своему удивлению, дрожит.
«Кто здесь?» – спрашивает она.
Ответа нет.
А если вернуться? Она скажет, что сегодня кормить не может, что на улице слишком страшно.
Нет, лучше подождать.
Посторонних звуков больше нет.
Зато птицы в коробке волнуются.
«Эй, птички!» – встревоженно зовет она.
Дрожь собственного голоса пугает Шерил. Она наклоняет голову и поднимает руку с яблочными обрезками, словно что-то вот-вот коснется ее лица. Шерил делает шаг. Еще шаг. Наконец она у коробки. Порой добраться до нее от двери – как проплыть в открытом космосе. Ты просто-напросто дрейфуешь.
Сегодня Шерил неописуемо далеко от Земли.
«Эй, птички! – Шерил открывает коробку ровно настолько, чтобы бросить яблочные обрезки. Обычно она слышит стук ножек – птицы мчатся за кормом. Сегодня ножки не стучат, никто не мчится. – Ешьте, малыши, вы что, не голодны?»
Шерил снова приподнимает крышку и бросает оставшиеся обрезки. Это самая любимая часть занятия. Она закрывает крышку, прижимает ухо к коробке и слушает, как суетятся птицы.
Только сегодня они не едят, а взволнованно щебечут.
«Эй, ребята! – зовет Шерил, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Ешьте, птички, ешьте».
Шерил отрывается от коробки, решив, что пугает их. Отрывается и кричит.
Кто-то тронул ее за плечо.
По-прежнему с завязанными глазами, Шерил кружится, неистово машет руками, но не задевает никого. Она не может сдвинуться с места. Не может побежать домой. Кто-то тронул ее за плечо, но кто это, Шерил не знает.
Птицы не воркуют и не щебечут. Они стали тем, чем хотел Том, – живой сигнализацией.
«Кто здесь?»
Ответа Шерил боится. Она не хочет, чтобы ей отвечали. А если крикнуть? Кто-нибудь из соседей выйдет за ней. Заберет ее обратно на Землю. Шерил делает шаг и слышит шорох листьев под ногами. Она лихорадочно вспоминает, как впервые приехала к этому дому, как смотрела на него из окна машины. Здесь было дерево? Здесь, у дорожки?
Было или нет?
Вдруг плечо ей задел упавший лист?
Если хоть на миг открыть глаза, выяснить было бы проще простого. Убедиться бы, что вокруг ни души, что это лист упал.
А она не может.
Дрожа, Шерил прижимается спиной к стене и медленно скользит к двери. На каждый звук реагирует – то влево повернет голову, то вправо. Высоко в небе летит птица. На другой стороне улицы дерево шелестит листвой. Подул теплый ветерок. Шерил обливается путом, ощущает спиной кирпичную кладку. Скорее в дом!
– Боже мой! – восклицает Феликс. – По-твоему, это был лист?
Шерил молчит. Мэлори высовывается чуть дальше в коридор.
– Да, – неожиданно отвечает Шерил. – Если подумать, получается именно так.
Мэлори возвращается к себе в комнату и садится на кровать.
Звуки, которые Феликс слышал у колодца. Виктор, лаявший на завешенные окна. Взбудораженные птицы и Шерил…
Неужели внешний мир и то, от чего они прячутся, наступают?