Какие сказки нам дарил Московский бит, московский рок. И я порой мед-пиво пил И мысль укладывал меж строк. И в дальни дали уплывал Мой недостроенный корабль. И я успех там собирал, И вдохновенно девкам врал. И щас, наверное, совру, А что-то вспомнится не так, Но есть возможность поутру Стишки исправить натощак. И, возвратясь из Интернета, Я сел писать роман в стихах. Тогда, я помню, было лето, Волшебно лето на морях. И вместе с группой в Коктебелях, Герой наш рок-н-ролл играл. И радостно девчонки пели, Свой демонстрируя вокал. А Горик, так зовут героя, Через защитные очки Искал, кого сегодня к морю Он кликнет ножки помочить. – Ах, милый Горик (он же Игорь), Ну что за джинсы, что за стать… С тобой одним, скажи, и мигом Всю жизнь готова танцевать. – Тур вальса, милая богиня, Готов вам нынче подарить. А завтра… Завтра будет видно. Нельзя же, право, так спешить. И спев на бис ударну песню И морем смыв следы греха, Они, довольные друг другом, Прощались мило на-всег-да. Уплыл июль, и жаркий август На небе звезды запалил, А Коктебель любовны флаги Трепал с утра что было сил. И вкус греха перчено-сладкий Витал над лагерем, и вот Закончен пересменок. Ладно, Девчонок новый хоровод Жилье на море обживает, И, честно говоря, не знает, Что ночью их грядущей ждет. Открыты девичьи сердца, Не потерять бы лишь лица. В вечóр сегодня Горик с группой Готовы танцы вновь играть. Guitar – наживка, голос, струны, В порядке молодецка стать. И по привычке в ре-мажоре, Затянет группа «Drive my car» [1] . Ты – Бог, Ты – Леннон… Кто же спорит… И вьется вдаль моя строка. Не знал герой наш поражений, И меч разил всех наповал, И не терпел он чуждых мнений, И даже как-то заскучал.

А героиня – бог-девица, Принцесса голубых кровей, Приехала в Москву учиться Из-за взаправдошных морей. Учиться танцам, ведь в Союзе По танцам мы ого-го-гей; Кто сразу стих не понимает, То впереди планеты всей. Страна, где выросла девчонка, Не знала войн, не знала бурь. Отец-король на личном троне Подписывал такую дурь, Что подчиненные в отчаяньи Не знали, как им дальше жить. – Ты – лучший! – все ему кричали, — Нельзя же по течению плыть. А он, от доброты смиренный, В глаза с любовью всем смотрел. И заговор друзей неверных Под носом как-то проглядел.

А доченька в Москве училась — И па-де-де, и фуэте… А в школе танцев все так мило: Бордо, шампань и канапе. Принцесса, взрослою девицей, Семнадцати уже годков, Такой, что нету просто слов, Чтоб описать свеченье кожи, Фарфоровый отметить стан. Ну, в общем, я не вышел рожей… Для вдохновения – стакан Залить в себя, тогда, быть может, Найду я нужные слова, Но красоту таку негоже Нам обсуждать… И так молва О ней сложила в Коктебелях Легенды, ах, читатель мой. Пока группешник песни пели, Все любовались только той, Что танцевала, как богиня. То был не танец, а полет. И на кого свой взгляд поднимет, Тому предъявит этот счет. И каждый оплатить готов был, Как на смотринах во дворце, А Горик в такт тихонько топал, Забыв улыбку на лице. И спев последнее «е-е», Ансамбль замолк, готовясь снова Запеть, как двое на траве Укрылись небом, словно кровом. И выстрел-взгляд, как солнца блики, Направлен в Горика, а он Зачем-то кем-то был окликнут: – Давай сыграем роллингстон! И «Satisfaction» [2] от души Запел по-джаггеровски Горик, А для принцессы свет туши. Ах, Горик, горе, горе, горе. И не заладился роман В зеленых кущах Коктебеля. И словно сладкий яд-обман, Ее чудесный тонкий стан Не стал для Горика тем зельем. И он играл, и с кем-то ноги Привычно в море обмывал. Не будь, читатель, очень строгим, Таких историй ты не знал. А было то в далеко время — Мы строили социализм, Любили рок и ногу в стремя. Ну, потерпи чуточек, плиз. В столицу в сентябре вернувшись И к будням в плен, мы, как всегда — Работа, дождь, метро и лужи, И прочая е-ерунда. Принцесса? Да, наверное, Горик О ней не думал, и всерьез, Не вспоминал он и о море. Ответ, я думаю, так прост, Что долго объяснять не буду, Как строем девушки прошли, Которых было так нетрудно Гитарой, песней соблазнить. И вот однажды через месяц Раздался поутру звонок: – Привет, мы отдыхали вместе Принцесса – я… – Мой Бог… – Я не могу тебе звонить, В моей стране так неприлично Смотреть и просто говорить Для девушки… Так нетактично. – Принцесса, что вы? Я так рад. Чем я обязан, и не знаю, Хотите песню «Летний сад» Я сочиню… и вам сыграю. Понятно дело, каждый день С принцессами он не гусарил И чувствовал себя, как пень, А был неглупый в целом парень. Прощебетав еще о чем-то, Она сказала наконец: – У нас урок и там-то, там-то Я буду ждать вас… «Все, конец», — Подумал Горик, что на хвост Мгновенно сядет КГБ. Да наплевать, ведь помню море, Нам по колено, и не бэ [3] . Ты сам хотел погорячей, Ты пел, скажи мне, «Light me fi re» [4] ? Шагай по жизни, guy [5] , смелей. Держи удачу крепче, парень. И может, сдохнет КГБ, Пока с принцессою гуляешь. Но А и Б сидели на трубе, И ты на каторгу шагаешь. Пойдет ли милая тогда В Сибирь, как жены декабристов? И приговор тра-та-та-та… И все-таки побриться. Вам, Горик, надо… На свиданье. Не каждый день вас приглашают Принцессы… Что ж, пора. Престиж страны на карте, И ты – король азарта.

Был холодный осенний вечер, И они вспоминали лето. Шарф накрыл ее зябкие плечи И не дал никаких он ответов. КГБ за ним не следил, Что его чуть-чуть обижало, Он трепался, что было сил. Целоваться нельзя, пахнет скандалом. Из державы в державу ноты протеста Полетят, что же делать тогда? Бедный Горик не знал, где найти себе место. И сказал он себе: «Прорвусь, не беда». Позвонил двум девчонкам, что помнили море. И вернулся в разгульное лето. – А принцесса-то лучше, так кто же спорит, И потом зарубежная песня не спета. Он назначил свиданье Ей в семь на Ордынке. И билеты заранее В кино закупил. И дивилась толпа: Волосатый наш парень С желтокожей красоткой куда-то пилил. «Джентльмены удачи» кино называлось, И жаргон на экране маршировал. Да, принцесса в сюжете порой буксовала, Не поняв про «моргала», про «шмась» и «завал». И пустым Комсомольским проспектом Он девчонку пешком провожал, И опять все с тем же успехом Горик милую не целовал. И спросил он ее с расстановкой: – Почему мне не смотришь в глаза? И ее повернул он к себе так неловко, Что принцесса ответила, щеки в слезах: – Если женщина в нашей стране Ищет взглядом ответ у мужчины, То она не скажет вам нет, Для отказа пропали причины. Громче клятв и речей Вам глаза все расскажут. А меня? Если хочешь, то пей… Репутация? Ах, неважно. Горик как-то растерялся, Редко с ним тако случалось. Да, влюблялись, да, бывало, Вот сюжетец, коих мало. – А ответственность, поди… Вдруг пойдет войною папка? Ведь король он… Погоди, Я внесен в его тетрадку? Нет, делов не натворил. Был, как дипломат, корректен. И с принцессою не пил, Не возил на флэт [6] к Карете [7] . Волю ручкам не давал, Знаем ихние мы нравы — Вечером поцеловал, Утром в загс и под фанфары. А чего я так боюсь? Ведь пригожая принцесса. Об заклад с кем хошь побьюсь — Любит девка парня-беса. Порулю я государством, Может, заведу гарем, И детей своих на царство Посажу, ей-ей, затем. Укреплю там мир и дружбу, Базу в Азии создам, Сыновей друзей на службу Призову, трам-тара-рам. Евнухи в моем гареме Будут тоненько так петь. Я солирую, я в теме. Вам не нравится? Вас геть [8] ! Размечтался, не заметил, Как дотопали они. – Нет прекрасней вас на свете. О, принцесса, ваши сны Пусть вернут вас в Коктебель… Боже ж мой, какой кобель.

А папашка проморгал Бунт в евойном государстве. Долго думать он не стал И сбежал… А грозных санкций Не успел вкусить народ. Взят тайм-аут был на год. А ООНы и Совбезы думают-решают, Но как быть, они не знают.

А в Москве да на Ордынке Грустный день прощания. И друг другу по старинке Пелись обещания. – Я должна лететь, мой милый. Родина в опасности. Горик, собери все силы И дождись, прекрасный мой. – Как-то странно, о принцесса, На войну вас посылать. Не найду в Москве я места, Буду всюду вспоминать. Полечу я в Коктебели, Брошу в море я письмо. И оно к вам в колыбельку Приплывет с вечерним сном. И тебя, моя принцесса, Буду крепко я любить, А гарему там не место, Счастье вместе станем пить. – Возвращусь в Москву с «Победой» [9] . – Лучше с «Мерседесом». – Ты меня дождись, отведай, Все же я – принцесса.

Горик деву проводил, Но не очень-то грустил. Парню в рок-н-ролле Не к лицу подобны роли. И своим чередом Потекли события, Но об этом всем потом Я спою в биг-бите вам.