И прочее…
Я листал свою жизнь, тусклый свет ночника
Позволял прочитать между строчек —
Даты, страны, друзья, ночь, гитара, река,
Дым костра, ну и прочее, прочее, прочее.
Я не мог оторваться, не было сил,
Написал впопыхах мелким почерком.
Видно, бурно я жил, видно, сильно спешил,
И кого-то любил, ну и прочее, прочее, прочее.
Да, любил я, пожалуй, как не любить,
А любил я всегда, что есть мочи.
Иногда и меня могли попросить,
Чтоб остался, и прочее, прочее, прочее.
А моя королева из прачек была,
И мы долгую жизнь проживаем, а впрочем,
Я любил, был любим, дети, дом, все дела
И, конечно же, прочее, прочее, прочее.
Я судьбу продолжаю писать каждый день,
И любимый мой знак – многоточие.
Не копаю я грядок, о возрасте думать мне лень,
Я люблю вас и прочее, прочее, прочее.
Про кота, про любовь и про ценности вечные…
На окошке лежит и дрыхнет наш кот,
И его не терзают мысли о вечном.
Ну, а я не спеша продолжаю полет
И считаю те вехи, где путь мой отмечен.
Ни забот, ни тревог, бедный ласковый кот,
За тебя мы решили вопрос о потомстве.
И на крыше весной наш кот не поет,
И пожрать нет нужды доставать по знакомству.
И не мучит вопрос – есть ли жизнь или нет
За последним пределом, ах, бросьте,
Коль с косою к вам в гости баба придет,
Что сказать ей в приветственном тосте?
И поэтому жить и любовь всем дарить,
И не думать о дне роковом.
Прожит день, значит, скоро весна,
И тебя ждут друзья за столом.
И решил ты проблемы свои и друзей:
Смерти нет, а придет – не узнаешь.
Солнце всходит, вина всем налей
За любовь, и бессмертным ты станешь.
Да, я – врун, да болтун, ловелас, фантазер,
Я до края налил всем наркотика жизни.
На окошке наш кот свои глазки протер,
И зачем мы ему колокольца отгрызли?
Нам не узнать про промысел Божий
Нам не узнать про промысел Божий,
Наверное, так лучше…
И никто предсказать не сможет,
Что будет завтра, душу не мучай.
Но на Бога надейся,
А сам не плошай
И на небо ближайшим рейсом
Душу не провожай.
Ведь столько дел и столько забот,
Что снова кругом голова,
И высокий души полет
Ты закончи, мой друг, сперва.
И никто не споет твои песни лучше,
Чем ты, и знаешь ведь сам,
Что разгонишь песнями тучи
И отыщешь дорогу в храм.
И не куксись, мой друг, не надо,
За базар ты ответишь всегда,
А уныние, как и пустая бравада,
Смертный грех… Да, да, да.
Алтай – раскосые глаза
Я в любимой искал, я в любимой искал свою Шамбалу,
Словно Рерих, открыл на Алтае начало начал.
Ну, а вечером я зажигал до утра свою рампу
И спектакль о любви наш с тобой начинал.
Славно Рерих, писал на Алтае рассветы-закаты.
Заблудившись, в тебе пропадал-погибал,
Но себя не терял, хотя многократно
Я в тебе умирал, а потом воскресал.
Алтай – раскосые глаза,
Где встречаются Бия с Катунью.
Алтай снился в сказочных снах
В прошлой жизни, счастливой весною.
Все пройдет, все пройдет, как минувшее лето,
Дай нам, Бог, дай нам, Бог, вернуться сюда.
На прощанье ты мне улыбнулась, а это примета,
Что мы счастье найдем, а беда – не беда.
Достучаться до небес
Я достучался до небес,
Хотя был в общем-то застенчив.
И было времени в обрез,
Но где-то там я был отмечен.
И вот теперь не знаю, как, не знаю, где
На связь выходит
Дежурный ангел, и к среде
Он новый стих пришлет мне вроде.
Дрожит душа, дрожит рука,
Писатель, твою мать, умора,
И вновь ложится в масть строка,
И лунный свет ласкает шторы.
И я кричу: «Ах, сукин сын,
Поэт, творец и просто гений!»
А на столе мой чай остыл…
Не важно, что не платят денег.
За этот труд, за этот миг,
Ведь вдохновение не купишь.
Полет, а это, черт возьми,
Не просто так, не с маслом кукиш.
И я, дыханье затаив,
Боюсь спугнуть свою удачу.
Забыл гитару, и она
Висит в углу и тихо плачет.
Сын снимает кино
Сын снимает кино
О себе, мечтая о славе,
Ну, а я забываюсь растерянным сном,
А советы давать я не вправе.
Он не хочет идти по лыжне
Вслед за мною, что ж, с Богом.
Он не знает, наверное, обычно к весне
Стает снег и раскиснет дорога.
Ну так что ж, по болотам, коли герой,
Ты пройдешь, не боись, свет мой Ваня.
А пока что, тебе наказ мой простой —
Отдохни, если очень устанешь.
И я тоже когда-то плутал по лесам,
По болотам, по жизни, по годам.
И я верил, как ты, пророческим снам,
Не искал я комфортного брода.
И сушило одежду мне солнце, а дождь
Грязь смывал, хоть ко мне и не липнет,
И не ставили часто за жизнь мою грош,
А она продолжалась в hard-rock-овом ритме.
Слушать Бога в себе и услышать его.
Вот и ты, видно, слушаешь Бога.
Сын снимает кино, он по жизни бегом,
Не судите его очень строго.
Заложник совести
Бросать слова на ветер, ну а дождь
Смывает след в израненной душе,
А дружба побоку, несчастный грош
Поможет в день рожденья провести фуршет.
Заложник совести… И где же тот ломбард,
Что в долларах ее вам оценил?
Какая проза, разлюбезный бард,
Я понимаю, больше нету сил.
Против течения грести и день за днем
Насмешки слышать за своей спиной,
И предложения – ты заходи, нальем.
И сил сопротивляться нет порой.
Что ж, по течению легко – кури бамбук
И песенки какие нужно пой.
Никто не скажет, что отбился ты от рук,
И будут гимны в честь тебя всеместно над рекой.
Но водопад, пороги, Страшный суд,
Где сам себя намерен ты судить.
Вот то-то и оно, а легкий блуд
Себе прощу, могу и вас простить.
Баллада о либидо и о проблемах его отсутствия
Заскочило либидо ко мне вечерком
Посидеть, поболтать, почаевничать.
Предложил ему текилу и ром.
Вот такой я, чего уж нам скромничать.
Только либидо меня не поймет:
– Алкоголь хорошо, но где милая?
Я чуток подожду, а там снова в полет.
Видно, стрельнуло нынче мимо я.
– Подожди, погоди, хочешь видик включу?
Порно к чаю, что может быть лучше?
– Милый, если так, то к врачу
Обратись и не мучайся.
Улетело к себе мое либидо, жаль…
Не маячит снова надежда.
Ты пришла… Не спеша пьешь на кухне свой чай,
Умножая мои неудачи и беды.
– Где ты шлялась опять?
И зачем мне теперь
Твои бедра и грудь, и все прочее?
Между ног тишина и верь, и не верь
Мне не надо терпеть, что есть мочи.
И не будет поллюций, забыт и оргазм.
Я о нем только в книжках читаю,
Ну, а ты вновь красотка, вот те раз,
Честно, слов я просто не знаю.
Дрозду
Я вынырнул,
Нахлебавшись воды,
Нахлебавшись тоски
И неверья в спасенье.
Я вынырнул,
Потому что есть ты.
Ты – мой свет и любовь,
И надежда и вера
В выздоровленье.
Ради этого стоило мне утонуть,
Ради этого стоило годы скитаться,
И несчастия надо было хлебнуть,
Чтоб вернуться,
Чтоб жить,
Чтоб с тобою остаться.
Дописать свою повесть —
Писать не диктант,
А писать сочиненье
На вольную тему.
Пусть ошибки, невзгоды,
Но все это сам.
И успеть до звонка —
Такая проблема.
Колыбельная для внучки Дрозда
Тебе имя Алиса родители дали,
Когда ты появилась на свет,
А Настасьей уже при крещеньи назвали,
Пожелав, пожелав долгих лет.
А для нас ты всегда просто внученька.
В куклы с жизнью ты будешь играть,
А потом ты возьмешь ручку в рученьки
Буквы-цифры учиться писать.
Припев:
Анастасия-Алиса,
Твои слезы-капризы
Мы готовы терпеть ( 2 раза ),
Твои бабка и дед.
Анастасия-Алиса,
Твои шутки-капризы,
Пусть пройдет много лет,
Мы готовы терпеть,
Твои бабка и дед.
А потом будут ночи – свиданья,
Поцелуи и первый букет.
Можем мы предсказать все заранее,
Жизнь познавшие бабка и дед.
Хватит сил нам на радость, а горести
Пусть обходят тебя стороной.
Счастья двери однажды откроются —
Дед да бабка, всегда мы с тобой.
Новогодние размышления
Привычной стала ночь на Новый год,
Привычной суета и поздравлений лента,
И лужи, превратившиеся в лед,
И речь очередного президента.
И Дед Мороз привычный фейерверк зажжет,
Чуть не спалив костюм свой клевый,
И размышленья, что же теперь нас ждет,
Секреты жизни нам откроют снова.
Потом похмелье, утро, суета,
Отъезд-приезд, и надо веселиться,
А за окошком лепота
Взирала на помятые, мля, лица.
И новый год пошел вперед,
И первый зубик мальчик точит,
И все равно – мы счастье влет
Подстрелим… Новый год пророчит.
Потому что я верю
Завтра снова в поход:
Севера, белый день и торосы,
А родной ледокол —
Снова наш отчий дом.
Слово «надо» и прочь,
Слово «надо» и прочь все вопросы,
Все сомненья остались
Для нас за бортом.
Я назначу свиданье тебе
Поздним вечером,
А на Крайнем на Севере,
Это конец октября,
Ты дождешься меня
Свято верю я,
Потому что я верю в любовь
И в тебя.
Словно в детской считалке,
Где были мы, не расскажем,
Просто верьте, так надо,
В корабль и в меня.
И любовью своей
Льды я вновь растоплю, и награда —
Твоя верность в походе
Хранит, как броня.
Моя Муза – Герой Советского Союза
Что-то располнела моя Муза
И на лире не играет.
Стороной обходит дачу в Рузе
И в Москве меня не посещает.
Может, ветренна, а может, обленилась,
Может, спуталась с кем, кто моложе?
Как стихи писать теперь для милой?
И с утра тоска вселенска гложет…
Может, милую увлечь бутылкой?
Быть как все, без всяких экзерсисов…
Но ведь я привык, чтоб было пылко,
Как в раю, чтоб сладко пели птицы.
А для этого завлечь бы Музу,
Чтобы заскочила вечерочком,
А пока от борта в лузу
Я забью шара и ставлю точку.
Белые метели в путь собрались.
Вновь зима, замерзнут чувства, реки.
Старая струна от лиры завалялась,
Надо на гитару натянуть от грифа к деке.
Наедине с судьбой
Вот и все… Кончилось лето,
И пора возвращаться домой.
За всю ночь не нашел я ответа,
Все вопросы остались со мной.
Не успев дочитать нашу сказку,
По-английски покинул твой дом.
На палитре засохшие краски,
Подсмотревшие счастье тайком.
Наедине с судьбой,
Наедине с тоской
Бокал вина – собеседник мой.
Время расплавится,
Горечь останется,
Просто так ничего не случается.
Вот и все… Я испугался,
А решение было за мной.
Наш кроссворд на троих не решался,
Буду жить, опаленный молвой.
И не надо искать новой встречи:
Не смогу победить я себя.
И бредут вдаль, ссутуливши плечи,
Мои сны о тебе без тебя.
Я сублимирую любовь
Я сублимирую любовь
Вот в эти строки, что весною
Ложатся спешно вновь и вновь,
На Музу гнать, нет-нет, не стоит.
Средь бела дня, не позвонив,
Пришла ко мне, чтобы остаться.
И вот пишу, совсем забыв,
Что не хотел я за перо сегодня браться.
И я ревную, где же ночь
Ты проведешь, моя беглянка?
– Мой милый, знаешь, я не прочь
С тобой побыть…
– Ну, что же, ладно.
– Любви восторги будем пить,
Читать стихи и песни слушать…
Ну, да, я ветренна, прости,
Но я твои глаза и уши.
Но я – твоя душа, пойми,
Полет над миром, над собою…
И это – я, с собой возьми
Перо, бумагу, остальное.
На месте купишь, в небесах
Тебе не надо, ведь недолог
Полет твой и, увы и ах,
Сгоришь ты, как гремучий порох.
Поэтому живи, не трусь,
А если спросит кто, ответь им:
– Пишу я про любовь и грусть,
А лето с Музою мы встретим.
Только в это мне не верится
Как-то складно строчки
Ложатся на бумагу.
На деревьях почки,
За крыльцо ни шагу.
Вася-Василечек ждет на сеновале,
Катя-Катерина, разве вы не знали,
Что весною ранней расцветают чувства,
Что весною парни, чтоб им было пусто?
И нельзя перечить
Маме и природе.
Зябко стынут плечи,
Хоть и жарко вроде.
Вася-Василечек, потерпи немного,
Катя-Катерина, он уж у порога,
Ведь весною ранней расцветают чувства,
Ведь весною парни, чтоб им было пусто.
Ах, весна, весна, весна – затейница
Все пройдет, пройдет, все перемелется,
Зарастет в саду тропинка
И закончится пластинка,
Только в это мне не верится.
Я не вспомню свои прежние жизни
Я не вспомню свои прежние жизни,
Где Наш свет был Тот свет,
И закладкой в моем дневнике
прошлогодние листья,
А ответа как не было, так и нет.
И приходится верить на слово тому,
кто оттуда вернулся,
А зачем, почему и за что – ответ не найти.
Ну, а жизнь, словно сон, где я не проснулся,
И живу, словно призрак, где путаю Я и Ты.
А зачем это знать? От знаний лихие
печали…
Ну, узнал, отгадал, а дальше-то что?
Все короче деньки, наверное, устали,
Ну, а ночь для раздумий – самое то.
И гоняешь всю ночь свои мысли по кругу,
И все чаще склоняешься – жить, чтобы жить,
И терпимей становишься утром к жене,
к детям и к другу,
И не хочешь уже для себя чуток утаить.
Гора Мармолада
Мармеладный Король и не знал о горе Мармолада,
Что царит над всем миром, – Доломиты внизу.
Ну, а мы на подъемник и вверх,
покорим Мармоладу и ладно.
И не льем от тоски понапрасну слезу.
Жаль, Никиты нет с нами – на недельку в Италии,
Жаль, что он не узнал Мармоладии вкус,
И Татьяна не кажет осиную талию,
Ну, а мне остается горнолыжный спеть блюз.
Затянуло наш пруд…
Затянуло наш пруд глупой ряской,
Камыши зашумели в ночи,
А ты мне подарила запретные ласки,
О которых даже память молчит.
Правда, помню свое исступленье,
И как ты все пыталась не закричать.
И бесстыдно луна укрывала нас тенью,
Позволяя роман нам с тобой дочитать.
Помню это мозгами, жалко, чувства заснули.
Говорят, это возраст, так тому, видно, быть.
Камыши вновь шумят, у окошка на стуле,
Свет луны, как когда-то, из прошлого нить.
На берегу Томи
На берегу Томи,
Где о любви поет Митяев,
Где кедры мерили века,
Там по весне слетались стаи,
И о тебе моя строка.
Где люди в гости, как и прежде,
Заходят просто, без звонка,
Куда я прилетел с надеждой,
Что ждет меня твоя рука…
И все…
Бескрылые песни паслись на лужайке,
Привычно клевали зерно.
Друг другу кудахтали старые байки
Про женщин, футбол и вино.
Осеннее небо звало в путь-дорогу,
На юг, где все время весна.
Бескрылые песни мечтали напрасно
Снести золотое яйцо.
А Курочка Ряба была птицей красной,
Плевать, что рябое лицо,
Яичко снесла и спела так страстно…
И ВСЕ!!!