Но все-таки что же было дальше-то после того, как на закате дня, четырнадцатого октября, так называемый Петр Петрович Воландин со своей свитой на черной тройке в диковинном экипаже покинул старинный город Ярославль, умчавшись куда-то в густейшем тумане?

И в самом деле-то что?

С большой определенностью нужно заявить, что многое из того, о чем Валерию Ивановичу так убежденно поведал могущественный гость, по правде сказать, сбылось.

Ну, к примеру, не надо никого дополнительно информировать, что к нашей северной столице вернулось ее первоначальное название — Санкт-Петербург. Менее благозвучное, чем прежнее, более воинственное и суровое, но возможно, что исторически и более оправданное. Хотя и непросто об этом судить — ведь сколько людей, столько и мнений. А люди, как известно, все до чрезвычайности разные. И не только по природе своей от рождения, но и в различное время суток, и в определенное свое эмоциональное состояние… Вполне возможно, что более суровому и строгому человеку военной профессии приятнее и ближе это звучание, потому как напоминает щелканье оружейного затвора. Поэту же или влюбленной девушке — конечно же, Ленинград. Да и многим пожилым горожанам, несомненно, приятнее и ближе теперь уже утраченное имя, потому как они всегда считали себя ленинградцами и сроднились с этим названием. А привычка, не зря говорят, что вторая натура, и вот, поди ж ты, вдруг на старости лет стали петербуржцами?! Да упаси бог еще сюда пришпандорить эту совсем не русскую приставку Санкт.

Ну да что уж теперь говорить. Можно всю жизнь спорить, да и переименовывать. Кому как взбрендится. Ведь каждый уважающий себя человек, как сказал теперь небезызвестный вам живописец Звездинский, хочет оставить в истории свой след. Хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь, но хоть малю-юсенький следочек, да запечатлеть.

Впрочем, если копнуть чуть поглубже, то можно с уверенностью заявить, что любая история имеет и множество разных пластов. Например, ранние исторические пласты, уносящиеся на много веков назад. И более поздние — на сотню, а, может, и на несколько десятков лет. Некоторые ретивые любители исторических событий для просвещения слабоинформированного населения так и поступают, вовсю стараются. Приезжайте и обратите внимание на некоторые дома в центральной части Ярославля, на которых приделаны белые указатели с названием улиц. Улица Советская, а ниже — бывш. Ильинская. Или улица Депутатская, а ниже — бывш. Сретенская. Но надо прямо заявить: недостарались, чудаки. Ведь этот список вполне бы можно было продолжить, если бы немного поглубже ковырнуть. Но, очевидно, глубже копать не захотелось. Или на дополнительные таблички деньжонок уж пожалели?

Да, так вот, продолжая начатую мысль, скажем, что сбылись и другие предсказания главы могущественного ведомства.

Например, вернулось одно из первоначальных и, очевидно, более благозвучное название известной табачной фабрики — «Балканская звезда». А затем, как и говорилось, произошли и другие изменения. В смысле ассортимента и… А впрочем, что понапрасну пересказывать. Приезжайте и поинтересуйтесь сами, убедитесь воочию. Но знаю точно, наверняка, что даже некоторым привередливым датчанам кое-что здесь приглянулось.

И, признаемся откровенно, Шумилов Валерий Иванович приложил к этим фактам свою руку. Постойте, постойте! — воскликните вы. — Какую руку? Ведь могущественный гость предрекал ему, что он скажет здесь свое слово. Так ведь, кажется? И это совершенно справедливо потому, что слово предполагает как устную, так и письменную форму. Согласитесь, что выразиться можно вслух, а можно то же самое и на бумаге записать. Вспомните последние слова Петра Петровича перед тем, как он умчался на тройке: verba volant, scripta manent — слова улетают, написанное остается.

Валерий Иванович теперь уже не занимает тот ответственный пост и в той самой серьезной организации, как когда-то, не состоит по известным и, прямо признаемся, неизвестным для нас причинам. А, словно выполняя ответственное поручение могущественного гостя, стал больше налегать на перо, писать. Но не доклады и всякие там выступления, а, заметьте, тесты художественного содержания.

Да, кстати. Здесь надо сделать одно существенное добавление. После отъезда могущественного гостя, дня так через три-четыре Валерию Ивановичу приснился очень памятный сон. Будто ночью к нему явился почтенный благообразный старец с белой, как снег, пушистой бородой и лучистыми голубыми глазами, который говорил мягким, ласкающим слух языком, называя при этом Шумилова сынком. Говорил он до того интересно и просто, что хотелось тут же все его слова запомнить или уж, по крайней мере, куда-нибудь записать. Валерий Иванович и попытался было его остановить и просил дать возможность перенести умные мысли на бумагу, побаиваясь, что не все запомнит. Но старец вежливо отвечал, что времени у него остается немного и останавливаться некогда, что жизнь — это вечный поиск человеком ответов на интересующие его вопросы и что ответы можно получить лишь в результате непрерывного поиска и глубокого познания того, что тебя окружает. А все, что он ему рассказал, Валерий Иванович обязательно вспомнит, потом. И если захочет, то непременно запишет.

Кое-что из услышанного от мудрого старца Шумилов смог наутро припомнить и записать. И эти строки тому доказательство.

Голубоглазый старик говорил, поглаживая седую бороду:

Никогда, даже в мыслях, не возвеличивай себя. Всегда помни, что ты так же смертен, как и любой безродный бродяга.

Не сей зло среди людей, не мути их разум. Не пытайся с ними заигрывать путем обмана. Это плохо кончится. Непременно.

Нельзя словам придавать так много значения. Они часто отражают лишь внутренний сиюминутный настрой человека. Изменился настрой, поменяются и слова. Голодный человек с одним смыслом и желаниями произносит слово «хлеб». Сытый же совсем иначе.

Нет одной истины или правды на всех. Все в мире относительно. И истина часто имеет столько же оттенков, как и краски цветов при различном освещении.

Абсолютная же истина заключена в абсолютной бесконечности вселенной. Нельзя понять бесконечность, а, значит, и познать абсолютную истину. И разве можно выразить словами суть непознаваемого?

Самые лучшие мысли всегда рождаются в головах мечтателей-идеалистов, которых мы называем мыслителями. Эти мысли и образы предвосхищают то, что имеется в реальности. И лишь через какое-то время воплощаются в жизнь благодарными учениками. Эти мысли и образы есть ничто иное, как духовные зерна, прорастающие в головах других поколений. Иносказательно мыслитель — это сеятель мыслей.

Поговорив недолго с Шумиловым, голубоглазый старец шумно вздохнул, низко поклонился и ушел, а от общения с ним осталось очень светлое и радостное настроение. Кем был этот старик и почему он к нему приходил, так и осталось еще одним безответным вопросом в цепи других многочисленных загадок.

В дальнейшем Валерий Иванович вспомнил и некоторые другие высказывания приятного старца. И что интересно, многое из сказанного им странным образом переплелось с высказываниями могущественного гостя.

На ровном же асфальте перед входом в здание бывшего губернаторского дома, где теперь расположен городской художественный музей, так и осталась то ли английская даблъю, то ли французская дубльве, а, может быть, чисто немецкая буква «вэ». И, согласитесь, а не все ли равно как называть? Главное, что для тех и других любителей иностранной словесности все понятно. Уж что только с ней не пытались проделать, но, как потом все окончательно убедились, совершенно бесполезное занятие. След, оставленный главой могущественного ведомства, оказался просто нестираемым и неистребимым. И надо думать, что местные уфологи вполне естественно приписали появление этого загадочного знака проявлению внеземного разума, то есть инопланетянам. И на здоровье! Кто бы имел охоту спорить.

Но нужно сказать откровенно, что с появлением этого следа перед зданием музея оно как бы получило свою вторую жизнь. В нем стали все чаще устраиваться различные торжественные мероприятия — от музыкальных вечеров до награждений выдающихся представителей творческой интеллигенции и спорта. А на смотровой площадке теплыми летними вечерами, как и предлагал в свое время Бегемот, часто слышится известная и любимая многими горожанами музыка в исполнении местного духового оркестра.

Но любой читатель тут же легко согласится, что кроме письменных знаков всегда до чрезвычайности бывают живучи и слухи. И эти слухи о разных там странностях и чудесах, произошедших в те осенние октябрьские дни, успешно здравствуют и поныне. Приезжайте, пройдите по указанным выше местам, и вы в этом легко убедитесь. Ну, во-первых, некоторые очевидцы тех самых событий до сих пор прогуливаются по набережной с неизгладимой ностальгией и тайной надеждой… на возможное повторение чуда. И время их почему-то совершенно не лечит. К тому же, нужно прямо заявить, что это любимое место для отдыха горожан стало еще более привлекательным и красивым. А самые активные очевидцы и участники тех самых событий, к примеру, создали на общественных началах инициативную группу и собираются на том самом месте, где когда-то столкнулись с чудом и наблюдали за морским исполином — моржом, непременно увековечить удивительный факт и положить точную копию животного из бронзы или какого-то другого материала. И нужно признаться, что это у них непременно получится. Конечно, не сразу, но можете не сомневаться. Спросите почему? Ну вдумайтесь сами, это же очевидно!

Да и не только это. Под впечатлением происшедшего на набережной появилась пара экстравагантных экипажей, запряженных двойками лошадей, на которых при желании под мерный цокот копыт можно сделать прогулочный круг по самой набережной и прилегающим к ней улицам и переулкам. И стражи порядка этому совершенно не препятствуют, а даже наоборот — с любовью и гордостью провожают взглядами нарядные отголоски старины. А некоторые самые отчаянные и впечатлительные аборигены даже и о фонтанах уже поговаривают…

Ну а во-вторых, виною тому все тот же Шумилов Валерий Иванович, который, как в свое время Михаил Афанасьевич Булгаков, отразил и оставил для потомков письменное свидетельство о тех необычайных октябрьских событиях. Ну, а насколько правдиво и интересно это у него получилось, судить уж, конечно же, вам, дорогие читатели.

Николай Семенович Лужин после того самого ужасного для него случая сильно заболел сердцем, получил инвалидность и теперь успешно работает на более скромной трудовой ниве — простым российским дворником. Да, да, как и намекал в разговоре с Валерием Ивановичем могущественный гость. И, надо отметить, что это у него неплохо получается. Вы даже не можете себе представить, сколько всего интересного можно отыскать с утра пораньше на подведомственной территории. Ну а уж Николай-то Семенович, как вы помните, своего не упустит! Будьте уверены! Чуть только просыпается рассвет или в темное время года зажигаются фонари, он уже тут как тут на своих резвых ногах. Впрочем, надо честно признаться, и резвости, конечно, поубавилось. Но что поделаешь, ведь годы тоже берут свое.

Также необходимо заметить, что Николай Семенович стал почему-то больше верить в разные там народные приметы, а особенно в отношении черных котов. И если порой случается какой-нибудь черный котище возьмет да и прошмыгнет у Лужина перед самым носом, он тут же останавливается и, очевидно, памятуя об известном событии, непременно меняет маршрут движения. Сами знаете, что береженого… Правильно, незачем судьбу искушать. А неверующие чудаки пусть себе похихикают до поры до времени…

Борис же Алексеевич Шутов, пережив сильное потрясение, как ему ни было сложно, все же в точности выполнил все предписания начальственного гостя в отношении своих бывших пациентов. Ни-ни. Ни на полшага не отступил. Что уж он им говорил, какие ключи подбирал, завершая карьеру целителя, доподлинно неизвестно. Но вот уж абсолютно точно известно, что с этим занятием он покончил навсегда. Через некоторое время достал у кого-то из знакомых и прочитал рекомендованную ему книгу о Мастере и Маргарите, а затем и некоторые другие произведения Булгакова. И, знаете, интересная деталь: впоследствии вообще как-то незаметно увлекся чтением и нашел в этом занятии для себя известное удовольствие. К тому же неожиданно стал проявлять повышенное внимание к нашим пернатым друзьям, особенно к таким крупным птицам, как грачи и вороны. При случае за ними подолгу и пристально наблюдает, а иногда даже подкармливает хлебными крошками. Ну, сами понимаете, наверное, неспроста. Да, а что поделаешь, у каждого в жизни свои странности…

Иван Паисьевич Звездинский все так же трудолюбив, но в разговорах с незнакомыми людьми ведет себя значительно мягче и осторожнее. При этом хронически избегает в употреблении слово «наплевать». А если случайно, забывшись, вдруг что-то подобное и сорвется у него с языка, он, словно пугаясь, ужасно бледнеет и старается моментально поправиться. При написании же картин строго придерживается реализма, не допуская бывалых вольностей, и даже уж в совсем незначительных деталях пытается от оригинала не отступать.

В судьбе Ивана Андреевича Абрикосова произошли крупные изменения. В один прекрасный момент он вдруг стал набожен и религиозен. Забросил службу в милиции, отрастил усы, бороду и волосы на голове, которые густыми прядями теперь спадают на его покатые крепкие плечи. По неизвестной для нас причине вместо беспокойной должности служителя порядка он предпочел спокойную должность представителя бога в одном из местных храмов. Все свое скромное имущество, включая и холостяцкую однокомнатную квартиру, завещал местной епархии и в результате из обыкновенного лейтенанта милиции превратился в набожного и почитаемого паствой отца Иоанна.

В движениях у него появились уверенность и солидность, а из-под черной рясы проглядывает сильно потучневшее тело. После каждой молитвы в просторном и светлом храме благодарные прихожане, а большей частью прихожанки, смиренно припадают к его холеным рукам, надеясь на милость и чудное благословение.

Из всех церковных обрядов, заметьте, отец Иоанн больше всего прикипел душой к исповедованию заблудших, а в особенности смазливых молоденьких грешниц. В такие ответственные моменты во взгляде пастыря читается крайняя забота, задумчивость и сострадание. Всякий раз после страстной исповеди и слезливых откровений он неизменно отпускает неопытным душам их земные прегрешения, при этом гладит по-отечески нежно теплой рукой по грешным головкам и ласково называет «дочь моя».

А вот что дальше случилось с Федором Александровичем Кружковым, спросите вы, и как он сейчас? Сказать по правде, сильно поседел, и та самая белая прядь в его волосах уже почти незаметна. А что поделаешь, сами знаете, времечко диктует свое. Но честно надо признаться, что в отношениях с представительницами прекрасной половины стал несколько сдержаннее. Впрочем, в течение некоторого времени сразу же после известных событий был довольно подозрителен и остерегался, особенно красивых особ. Ну а потом… А потом успешно залечил свою очередную рану, и, как бывало и раньше, все встало на свои места. Но все-таки согласитесь, какая целеустремленность, какой могучий организм! Не так уж часто в жизни и встречается. Хотя, по правде сказать, выводы оставим за прекрасной половиной. Наверное, ей видней, а потому ей и карты в руки.

Информация «князя тьмы», увиденная Шумиловым в зеркале, о последних мгновениях пребывания среди живущих Григория Исаковича Абрамзона, Павла Васильевича Бородкина и самого Льва Петровича Орлова, как ни прискорбно об этом говорить, тоже полностью подтвердилась, и их одного за другим проводили в последний путь близкие и друзья. Все случилось в точности так, как и показалось заранее в зеркале. Но что поделаешь, раз наша земная жизнь так устроена. Все течет, все изменяется, и на смену одним обязательно приходят новые люди. А о тех, об ушедших, остаются лишь разные воспоминания. А вот какими они останутся, об этом уж каждый должен позаботиться сам при жизни. На что и намекал в беседе Валерию Ивановичу информированный гость.

И, кстати говоря, некоторые события могут более четко отпечататься в памяти присутствующих благодаря какому-нибудь другому неординарному событию или примечательному факту, как, например, случилось после похорон во время поминок Льва Петровича Орлова. А что уж такое особенное там произошло, спросите вы? Да, как вам сказать. С одной стороны вроде бы рядовое нарушение правил пожарной безопасности, а вот с другой… Ну, короче говоря, во время поминок в одном из лучших ресторанов города, когда траурное мероприятие было, если можно так выразиться, в самом разгаре, когда щедрость и изобилие царили вокруг, когда один за другим выступали приглашенные и с опечаленными лицами, вспоминая усопшего, говорили о его добродетелях, прижизненных заслугах и желали помягче земли, а душе непременно попасть в самый что ни на есть настоящий рай, прямо здесь, в зале, на глазах у всех случился пожар. Ну не такое уж большое воспламенение, как частенько бывает, никто пожарные команды в срочном порядке не вызывал, и помещение практически не пострадало, но маленький пожарник имел место. А случилось вот что.

Рядом с большим траурным столом, ну буквально в каких-то трех метрах от него, стоял одиночный стол, накрытый малиновой бархатной скатертью, на котором разместили полуметровую фотографию виновника мероприятия в бархатной траурной рамке. Рядом — хрустальная ваза, обернутая черным крепом, с двенадцатью алыми розами, а перед портретом по обычаю бокал с водкой, накрытый кусочком черного хлеба со щепоткой соли, и толстая стеариновая свеча в красивом черном бокале, олицетворяющая неугасимую душу ушедшего в мир иной.

Портрет без преувеличения был выполнен с большим художественным мастерством и с него на присутствующих с легкой усмешкой на губах и некоторой грустинкой в глазах взирал ну прямо, как живой, образ бывшего человека-титана Орлова Льва Петровича. Выступавшие с траурными речами так прямо и обращались к знакомому магическому облику, смотревшему на них с фотобумаги. И тут в какой-то момент все, уже прилично напоминавшиеся и увлекшиеся изысками блюд поминального стола, ослабили бдительность и упустили из виду тот самый живой огонек свечи, одиноко мерцавший в стороне, а когда спохватились, то прямо на столе рядом с портретом уже ярко полыхали разросшиеся языки небольшого пожара, которые быстро съели приличный кусок шикарной скатерти и усиленно лизали черты усопшего, безбоязненно взиравшего на живых прямо из огня. Причем, надо отметить, непонятно почему, но загорелось как-то необыкновенно быстро и сильно.

Понятное дело, что тут случился сильный переполох. Многие сорвались со своих мест и бросились тушить, чем попало. Первой подскочила какая-то полная дама в парике с красным лоснящимся лицом то ли уж от принятого алкоголя, то ли от глодавшего ее безутешного горя, и плеснула на бессовестный огонь из первой, подвернувшейся ей под руки бутылки жидкостью, оказавшейся на беду крепким алкогольным напитком, отчего ненасытное пламя вспыхнуло с еще большей силой и вконец проглотило замечательный портрет и все остальное, находившееся тут же. Ну, в конечном-то итоге более находчивым огнеборцам из числа присутствующих удалось сбить огонь потоками газированной минеральной воды и ликвидировать дальнейшее распространение пожара. На чем неожиданный неприятный инцидент и был исчерпан. Но, как понимаете, к великому сожалению родных и близких замечательный фотографический образ Орлова при этом был начисто утрачен. А иными словами — попросту сгорел.

Вот благодаря этому самому неожиданному и, можно сказать, такому пренеприятнейшему факту это траурное мероприятие, несомненно, более ярко и запало в память всем присутствующим на нем. А некоторым психически слабым и неустойчивым личностям вся эта огненная история впилась в голову до того сильно, что они своим близким и знакомым с многозначительными интонациями и таинственной мимикой на лице приглушенным голосом утверждали, что это случилось неспроста, и это очень нехорошее предзнаменование для покойника. А что уж они имели в виду, дорогие читатели, тут уж пусть каждый из вас сделает умозаключения самостоятельно…

Николай Фадеевич Кудеяров, как говорится, с грехом пополам пережил непростое для себя времечко. Желанную новую форму на октябрьские праздники в силу известных обстоятельств так ему надеть и не удалось. Да он и сам об этом не заикался, а продолжал напряженно работать и к Дню Советской Армии и Военно-Морского флота в конечном итоге получил по заслугам. И, надо сказать, новые погоны и лампасы ему очень к лицу. Преобразившись в настоящего генерала, Николай Фадеевич, однако, от старых своих привычек и поговорок это самое, как его… не отказался, но в то же самое время стал почему-то в разговорах еще больше чертей вспоминать. То есть попросту чертыхаться.

А теперь настало время вполне закономерно задаться вопросом: а что же стало с Жоркой Буфетовым? С художником мрачной словесности, как его метко назвал Бегемот. Тут уж логично предположить, что с ним тоже произошли какие-то положительные изменения. И совершенно правильно! И начать необходимо с того, что никакого Жоржа Бурфетовича теперь нет. В один прекрасный момент он вдруг как в воду канул, сгинул или там растворился, но как бы то ни было, а однозначно и бесповоротно можно сказать, что этот словесный бунтарь бесследно пропал. Под стихотворными строчками новых поэтических произведений теперь красуются настоящие имя и фамилия: Георгий Буфетов. Да и сами стихи теперь имеют совершенно другой смысл и направленность, как и было рекомендовано Бегемотом. И вы знаете, в конечном итоге здорово помогло. Все хвори и боли как рукой сняло. И, кстати говоря, если у кого-то из вас имеется схожая с Жоркой проблема, мой вам совет: попробуйте испытанный метод, и, я уверен, он вам непременно поможет. Да и как после целой массы приятственных образов и интонаций может быть по иному. Ну а ежели сомневаетесь, то возьмите да и проверьте эти впечатления на себе, прочитав одно из последних поэтических произведений Георгия Буфетова:

А? Каково? Чувствуете, какие красивые строки, какие сильные образы, какое стремление к жизни! И это здорово обнадеживает, что в ближайшие годы можно ожидать появление неплохих стихотворных произведений, которые будут радовать и питать такие же восторженные души всплеском искренних эмоций. А вы сами как думаете, дорогие читатели?

С Мариной Румянцевой, телеведущей городских новостей, надеюсь, что вы ее еще не забыли, после той самой памятной встречи и небывалого по своей скандальности репортажа случилась ужасная истерика и вполне объяснимый в такие моменты нервный срыв, после чего она не только еще сильнее стала не выговаривать злополучную букву, но и появились даже некоторые элементы заикания. Понятное дело, что после всего этого с такой речью никакой речи о работе на телевидении уже не шло, а настала пора, естественно не без участия дражайшего папочки, самым серьезнейшим образом обратиться к помощи некоторых местных и даже известных столичных специалистов.

И на здоровье, друзья мои. Вот уж здесь-то и не за что осуждать благоверного родителя, проявляющего такую горячую заботу о своем ненаглядном чадушке. А как раз наоборот.

И знаете, отчасти помогло. С полной уверенностью не скажу, что окончательно, но заикание все же прошло. Ну а с остальным и по сей день продолжается кропотливая, и я бы сказал, изнурительная борьба. Конечно же, все хорошо в свое время, но, здесь уж сами понимаете, другого не дано: остается только верить и надеяться на лучшее.

И вы со мной, наверное, вполне согласитесь, что вот было бы все же здорово, если бы подобный урок усвоили и другие малодипломированные специалисты разговорного жанра. А то иногда смотришь эдакий слухощипательный репортажик по голубому экрану и, вы меня извините, такие пронзительные мысли начинают в голове проноситься, а какие ядреные слова на язык просятся! И не только слова, а даже и целые предложения…

Сам же Валерий Иванович живет со своей семьей в полном согласии и в том же составе. Вот только соседские кошки как-то боязливо проходят мимо двери квартиры № 50. А рыжий Маркизка с четвертого этажа, тот и вообще всякий раз, пробегая мимо, обязательно останавливается, грозно выгибает спину и сильно шипит, словно чует кого-то невидимого. Подарок же «Воландина», точная копия того самого зеркала, стоит у Шумилова на видном месте, на его письменном столе. Частенько он бросает на него пристальный взгляд, словно всматриваясь во что-то невидимое, а потом безостановочно пишет, пишет и пишет…

Но должен со всей ответственностью сказать, что к помощи табачных изделий теперь уже почти совсем не прибегает. Даже больше скажу, по секрету — Валерий Иванович надумал бросить курить. И правильно делает, и пора. Самое время, ведь уж далеко за сорок перевалило! А в этом зрелом возрасте надо уже и о ценности своего здоровья крепенько призадуматься. Вспомните высказывания «Петра Петровича Воландина» о том, что человек смертен, а иногда и внезапно смертен, и сразу как-то хочется себя хоть чуть-чуть да пожалеть и на эту тему немного пофилософствовать. Друзья мои, туда-то мы всегда успеем попасть, а вот постараться оттянуть тот, часто совсем неожиданный, нежеланный и неизбежный момент, наверное, хотелось бы, а то очень часто в миссии человека на земле многое остается недосказанным и незавершенным. Как на полуслове оборванная песня. А вы как считаете?

Кстати, в отличие от того, первого, в новое зеркало уже можно посмотреться и найти там свое отражение. Супруга Валерия Ивановича Вера Николаевна, недоумевая, уж сколько раз пыталась выяснить у него насчет происхождения и назначения этого непонятного старья, и муж даже однажды пытался правдиво, ничуть не отступая от истины, ей все, все пересказать. Но, как понимаете, из этого ничего не вышло. Ни единому слову мужа Вера Николаевна не поверила, а назвала его в шутку выдумщиком и будущим писателем-фантастом. Вторым Гоголем или Михаилом Булгаковым. За что, согласитесь, осуждать женщину ведь никак нельзя. Да и кто из других жен в подобные россказни бы поверил? Так что уж… пусть думает, как ей самой заблагорассудится.

И вот еще что. Как-то раз, через довольно продолжительное время после тех памятных событий, в самый канун своего дня рождения поздно вечером на письменном столе Валерий Иванович неожиданно обнаружил необычный темно-фиолетовый конверт из плотной матовой бумаги с водяным серебристым знаком в виде большой летучей мыши с расправленными крыльями над чрезвычайно знакомой и такой понятной буквой дубль-ве. Отчего он, понятное дело, тут же чрезвычайно взволновался и припомнил оброненные при расставании слова Аллигарио о возможной нечастой почте из их ведомства.

Развернув конверт, Валерий Иванович обнаружил цветную фотографию, где на фоне живописной растительности у подножья высоченной горы со снежной головой в кругу какого-то воинственного африканского племени, возможно, что зулусов, а быть может и масаев, стоявших с копьями и луками наперевес, находилась личность, чрезвычайно напоминавшая кота Бегемота. На шее у старого знакомого, как и у всех тех, кто его окружал, висело какое-то причудливое ожерелье, в одной лапе — копье аборигенов, которым он опирался на громадного, но уже поверженного царя зверей, а другой — посылал приветствие адресату. Бодро торчащие усы и напыщенный вид животного излучали полное удовлетворение и самодовольство.

Повнимательнее всмотревшись в изображенные на фотооткрытке фигуры, Шумилов тут же обнаружил и другой персонаж — шустрого мальчишку Аллигарио, также облаченного в наряд воинственного африканца с кривым ножом за поясом и шкурой леопарда на плечах. Самого главы могущественного ведомства среди изображенных не было.

На обратной стороне послания стояли крупные цифры четыре и шесть, одна возле другой, обозначавшие не иначе, как наступавшую годовщину со дня его рождения, а ниже надпись: С приятной датой!

Каких-либо других известий оттуда с той самой поры Валерий Иванович больше ни разу не получал.

Да, чуть не забыл. Если сегодня вам ни с того ни с сего вдруг захочется побывать в «столбах», то постарайтесь туда заглянуть. Очень рекомендую. Даже просто так, из праздного любопытства. И с абсолютной уверенностью скажу, что не ошибетесь. Те самые дефицитные продукты, которые в свое время пожелал приобрести могущественный гость, и даже сладости, о чем мечтал сладкоежка Аллигарио, вы смело найдете в витринах или на полках магазина. Да и покупателя сейчас этим не удивишь. Ну а уж о шампанском я и не говорю. В какое бы время дня, недели и даже года вы не спросили продавцов об этом игривом напитке, вам тут же с улыбкой зададут встречный вопрос: а какой из имеющихся сортов вы пожелали бы купить? Так что с полной уверенностью можно сказать, что время пошло на пользу. Да вы и сами, наверное, видите?

Январь 1988 — март 2001

P. S. Уважаемые читатели, и в первую очередь те, кто не без интереса прожил отрезок времени вместе с героями, пока читалось произведение, должен вам сообщить одно примечательное известие: несмотря на поставленную точку в конце этой книги, сам сюжет не исчерпан и имеет право на продолжение. А посему, как говорили наши предки, будет логически правильным закончить это обращение твердым многоточием, смысл которого вам очевиден и понятен…

Окончен бал, погасли свечи,

Умолк оркестра чудный глас,

Но впечатление от встречи

Еще не покидает вас.

Еще свежи воспоминанья

От шумной, пестрой суеты,

Внезапность встреч, и расставанья,

И лиц, знакомые черты.

Следы былого удивленья,

Обрывки ироничных фраз,

И это, друг мой, ощущенье

К тебе придет еще не раз.

И, может быть, (да я мечтатель,

Живет во мне такая лесть)

Тебе захочется, приятель,

Мой труд повторно перечесть.

Кто скажет мне тогда: «Напрасно

Ты с музой ветреной дружил».

И я пойму довольно ясно,

Что я не зря на свете жил!