На следующий день произошло по-дьявольски странное событие. Пометавшись между бутиками крытого торгового комплекса в поисках ветровки своей мечты, мать, взявшая меня с собой, после двухчасового мучения все же остановила свой глаз на голубой легкой куртке с золотистой отделкой и стала ее примерять, когда в дверь бутика вплыла подобно белому лебедю красивая блондинка лет двадцати с устойчивым курортным загаром на лице и, что самое странное, приветливо помахала мне рукой. За спиной белокурой красотки маячил здоровенный бугай под два метра ростом, коротко стриженный и с абсолютно зверским выражением лица. Я обернулась на маму, критично осматривающую себя в зеркале, и продавца, красноречиво расписывающего достоинства товара, и не обнаружила ни у той, ни у другого на лицах никаких признаков узнавания колоритной парочки. Выходит, девушка машет именно мне.

Сделав подобие улыбки, я ответно помахала, ожидая, что она сочтет меня за это действие сумасшедшей, потому что вдруг окажется, что блондинка — дочь, либо жена, либо кто-то еще этому продавцу и приветствовала совершенно не меня, но неожиданно девица засмеялась:

— Боже, Образец, неужто не узнала? Ты всегда была рассеянной!

«Образец» — это моя бывшая кликуха в школе, сформированная от фамилии Образцова, никто, кроме одноклассников, меня в жизни так не величал, стало быть…

— Лидка! — воскликнула я. Да, это была именно она. Та, что, по словам болтливой Таньки, откопала мешок с бабками. Теперь этот мешок стоял рядом с нами истуканом и молча сверлил меня злым орлиным взором, причем, надо сказать, что сей орел был нем и страдал, судя по свирепому выражения лица, самым настоящим бешенством. — Ты ж была темненькой!

Она снова рассмеялась.

— Знаешь, Образец, в наше время эта проблема решается элементарно — краской для волос.

— Расскажи, как у тебя? Ну это… Как это всё? — продолжала я ошалело пялиться на бывшую одноклассницу, плохо облекая свои мысли в слова. У Лиды с этим проблем не было, потому я быстро въехала в ситуацию. Уже как два месяца заядлая троечница Пронина является женой крутого бизнесмена и депутата городского совета в одном лице Семенова Льва Семеновича и носит теперь его фамилию, а также жемчуга и бриллианты. — Очень приятно, Лев Семенович, — поздоровалась я с бешеным, не то того и гляди покусает, но Семенов среагировал на это нетривиально: вместо того чтобы как минимум просто кивнуть, а лучше сказать «приятно познакомиться», он выпучил глаза и часто-часто заморгал. «У него, наверно, еще и тик, — подумала я про себя. — Да, быть большой шишкой — тяжкое для нервной системы бремя».

Лида расхохоталась еще пуще.

— Юлька, ну ты ваще! Это мой водитель. Ну и телохранитель в одном флаконе. Я, правда, не понимаю, к чему такие заморочки, но Лева посчитал, что так ему будет спокойнее. Вот ищу себе купальник, мы на Сейшелы собрались. Прикинь, я объездила все московские бутики — ничего не нравится! Вот на обратном пути решила сюда заглянуть. — Мы живем в области, в довольно крупном городе.

Мама, о которой я уже почти забыла, потянула меня за рукав.

— Это она? Только честно!

При чем тут честность, я не поняла, так как лгать и не собиралась, и ответила:

— Да, это Лида Пронина. Теперь Семенова. Ты ведь о ней говоришь? — на всякий пожарный решила я уточнить.

— Что? А, здравствуй, Лида! — опомнилась мать, заметив девушку. — Я про куртку! Это она? Ветровка моей мечты, которую я искала битых два часа? Что скажешь? Или просто от истощения и усталости у меня шарики заехали за ролики? Вот куплю сейчас, а дома посмотрю, и окажется, что это не то!

Я нервно выдохнула и убедила родительницу купить куртку: искать новую «мечту» не было сил, к тому же маме обновка действительно шла. Мы с Лидкой обменялись телефонами, затем она предложила отвезти мою маму домой на своем сияющем «Мерседесе», а со мной продолжить общение в кафе. Поняв, что в Лидкиной крови взыграла ностальгия, и ощутив внутри себя схожее чувство, я согласилась.

Затормозив возле «Гвоздики», где недавно сделали ремонт и подняли до небес цены, переквалифицировав сие кафе в разряд «понтовых», шофер с безумными глазами вышел, открыл заднюю дверцу и предоставил Прониной-Семеновой руку, опершись на которую, она грациозно вылезла. Аналогичную услугу детина предложил и мне, но я гордо его проигнорировала, решив покинуть автомобиль самостоятельно, в результате чего, оступившись, сшибла водителя с ног и повалилась на него же. Вскочив, я покраснела и, брякнув: «Извините!» — пулей полетела в кафе занимать места. Лидка шла за мной, оставив телохранителя караулить машину.

— Образец, ты все такая же! — с восторгом выдала Пронина, придвигая к столику стул, на который она и взгромоздилась.

— Ты так говоришь из-за того, что я упала? — обиделась я.

— Это, конечно, тоже, — хихикнула Лидка. — Да и вообще.

— Чем ты занимаешься по жизни? — решив сменить тему о своей персоне, полюбопытствовала я, отхлебывая зеленый чай из симпатичной чашки.

— Как чем? — Она стала перечислять: — Массажи, салоны красоты, солярии, бассейны, тренажерные залы, сауны, светские рауты. То есть, конечно, не такие рауты, как в «Войне и мире», без балов и массы народа, просто муж часто собирает в загородном доме друзей по бизнесу, приходится натягивать вечернее платье и присовокуплять к нему улыбку до ушей. А еще я записалась на теннисный корт, — похвастала своим увлеченьем Лида — светская львица с двухмесячным стажем. — Там очередь такая, что закачаешься! За полгода вперед записываются.

— Понятно. — Я сунула пельмень в рот и огляделась по сторонам. Немногочисленные посетители, казалось, нас совсем не замечали. Так и хотелось им крикнуть: «Смотрите, это же Лидка! Она так изменилась!» Честно говоря, я дивилась больше не внешним метаморфозам, а внутренним. Сидевшая напротив меня девица походила более на какую-нибудь Ксению Собчак, а не на Пронину, ту, которую я знала. Как это могло произойти? Впрочем, пусть она сама расскажет об этом. — Лид, а как ты умудрилась познакомиться с этим… Семеновым?

— Ха, не поверишь. На «Лебедином озере»!

Я присвистнула.

— Каким ветром тебя туда занесло?

— Да вот среди девчонок слух прошел, что нынче среди богатеньких буратин модно по всяким балетам да опереттам таскаться. Я смекнула, что к чему, и тоже стала таскаться, чтобы такого отхватить. На четвертый раз повезло, отхватила. И женила на себе. — Это было сказано с горделивостью, но я не видела особого повода для хвастовства. Для чего дамы стремятся выскочить замуж за миллионера? Чтобы вместо работы посещать бассейн и косметический салон, а вместо празднования дня рождения с подружками дома иметь возможность оттянуться в ресторане? Но при этом изменить себе, стать другим человеком? Ну уж нет, увольте. По мне, чем сидеть в золотой клетке, лучше оставаться вольной птицей. То есть самой собой.

Мы еще немного поболтали, и тут я додумалась посмотреть на часы.

— Блин, мне ж скоро в институт! Совсем забыла.

— Не парься, подкину я тебя в институт. Или сначала домой?

— Необязательно, — пожалела я бензин в «мерине». — Ручка у меня с собой есть, а тетрадь все равно у сокурсницы, она должна мне сегодня принести. Кстати, почему ты не пошла со всеми на «Визг»? Очередной выход в свет?

— Да, вроде того. А ты ходила? Расскажи, — обратилась она в слух.

Я поведала ей сначала новости, связанные с одноклассниками, затем — про фильм.

— Так что ты многое пропустила, — резюмировала я. — Особенно когда всякие придурки переодевались в Психа в маске и бегали по коридорам и туалетам, всех пугая. Я, когда открыла кабинку и увидела это пугало, чуть не… — Я взяла паузу, чтобы выбрать термин поделикатнее, но Пронина ответила за меня:

— Тебя спасло то, что было уже нечем!

Обе захохотали, как полоумные, и опомнились, только когда мне нужно было в институт. Мы подъехали к крыльцу, и Лида вышла вместе со мной. Углядев на моем лице выражение глубокой заинтересованности, она пояснила:

— Че я одна как чмо без образования сижу? Вот вытурит меня Пупсик, коли надоем, и куда я денусь в этом случае? На шею родителям? — Я слушала, затаив дыхание и разинув рот: Лида Пронина впервые за свои девятнадцать лет серьезно задумалась о будущем. Перемены в ней были не просто большими, они были разительными. — Пойду-ка погляжу расписание подготовительных курсов.

Я подвела ее к нужному стенду и на прощание задала один из своих любимых глупых вопросов:

— А ты вообще как? Ну, любишь его?

— Кого? — аккуратно подведенными очумелыми глазами вперилась в меня Семенова.

— Ну, Пупсика своего?

Реакцией на это был раскат хохота. Так мне и надо, хватит в романтику верить, пора уже подрасти.

Вики нигде не было, следовательно, и моей тетрадки тоже. И где же мне писать? Может, на парте?

Я заняла вторую парту на крайнем ряду, кивнув в знак приветствия впередисидящим девчонкам и получив от них ответный кивок, а через десять минут в аудитории нарисовался препод и прямо с порога возвестил название новой темы, ни тебе здрасьте, ни как поживаете.

Меня выручили все те же впередисидящие отзывчивые девчонки, вынув мне из блоков несколько листиков, которые к концу первой пары грозились неминуемо закончиться, ибо пишем мы много, а Вика все не шла и не шла.

Начался перерыв, половина аудитории унеслась по домам, не в силах выдерживать более полутора часов высшей математики, а половина от оставшейся половины выползла курить на крыльцо. Я насчитала десять по-прежнему сидящих человек и усмехнулась: в последнее время нас ходит все меньше.

От скуки я уставилась в одно из шести огромных, от самого потолка и до пола, незарешеченных окон. На улице совсем стемнело, можно было различить лишь ярко-желтые огни автомобилей, несущихся, словно угорелые, по отдаленно расположенному шоссе. Вдруг совсем рядом со стеклом мелькнула какая-то тень, одновременно пронеслось что-то белое на фоне этой тени и исчезло. Показалось?

От созерцания окна меня отвлекла хлопнувшая дверь. О чудо! Это на вторую пару заявилась Вика. Она была немного полной, притом сильно комплексовала по этому незначительному поводу, а волосы красила в цвет «красное дерево». Увидев меня, улыбнулась и бодро почапала к моей парте, заняв место рядом на лавочке.

— Бонжур! — Нет, Виктория не француженка, она просто до умопомрачения любит употреблять иностранные слова, чаще даже английские, считая, что это добавляет ей значимости в глазах окружающих. — Я принесла твою тетрадку, держи. Thanks.

— Чего ты так поздно? — гневалась я.

— Sorry, я не хотела тебя подводить, просто случилось ЧП. У меня приятельница погибла, в одном подъезде жили. Я забежала к ее матери по дороге в институт узнать, когда похороны. У той истерика, рыдает, за сердце хватается, мне пришлось остаться и откачивать бедняжку. Мужа у нее нет, родственники далеко живут, еще не приехали, короче, она осталась совсем одна. Мне было неудобно уходить, когда человек в таком состоянии.

— Само собой. А что там случилось?

— С Аленкой-то? Да псих какой-то искромсал.

— Погоди-ка… — Вот он, тот самый след, о котором я уже говорила. Во мне тут же вспыхнул сыщицкий азарт, который я безрезультатно пыталась искоренить в себе вот уже полтора года — именно столько времени прошло с момента последнего влезания моего любопытного носа в детективную историю. — Ты говоришь про ту самую Алену Звеньеву, которую показывали в новостях? Сейчас же рассказывай о ней все, что знаешь!

Вика слегка опешила и задала мне вполне правомерный вопрос:

— А тебе зачем?

— Э… Я познакомилась с ней на премьере фильма «Визг 4». А в новостях сказали, что убил ее маньяк, похожий на того самого Убийцу в белой маске. Интересно же!

— Познакомилась? Когда же ты успела? — удивлялась Вика. — Что, прямо в кино?

— Сразу после, и, честно говоря, общалась больше с ее другом, чем с ней самой, но все-таки… Она показалась мне весьма общительной девушкой, — сориентировалась я, как направить беседу в нужное мне русло и получить ответы.

— Что есть, то есть, — кивнула подружка. — В общем, я с ней не так тесно общалась, особенно в последнее время. Это раньше в одной песочнице играли, я тогда ею командовала, как вздумается, ведь на три года старше! В детстве это огромная разница. Потом она мужиками увлеклась, на меня у нее не оставалось времени. Ну так, диски передавали друг дружке, и все. В подъезде столкнемся, она мне пару слов скажет, и разойдемся.

— О чем вы говорили в последнее время?

— Да о мужиках все. Ужаснее всего, что я с ней по телефону разговаривала буквально за полчаса до того, как ее… ну, харакири!

Я так и подскочила на ровном месте, а приземлившись, больно стукнулась задним местом о твердую скамью.

— За полчаса?! Что же ты молчишь?!

— Calm down, не ори, дыши глубже. Значит, так, — принялась она за рассказ. — Я была на дискотеке. Восьмое марта, сама понимаешь… Короче, было где-то начало четвертого, и я вспомнила, что не поздравила Аленку. Это надо так нажраться было, — сокрушалась Вика о своем разгульном образе жизни, — чтобы додуматься под утро позвонить с поздравлениями бывшей подруге! Хорошо, что она не спала, а у парня торчала.

— Как его зовут, ее парня? — вспомнила я Катьку. — Фамилию его знаешь?

— Ха, знать бы, у кого конкретно она зависала на тот момент!

— У нее что, их много было? — изумленно вытаращила я глаза. — Парней?

— Ой, и не говори. Хоть о покойниках нельзя так… Но она была той еще шалавой, прости господи. Только по моим данным, у нее было два постоянных парня и пруд пруди случайных! Несмотря на свой нежный возраст, она могла первой подойти к парню на улице и тут же пойти к нему в квартиру для определенных целей! — Я ужаснулась и прикрыла рот руками. Как так можно? С совершенно незнакомым парнем? Боже, услышала бы это моя прабабушка, известная была в городе борец за нравственность! — Так что я не знаю, может, это был парень на одну ночь. Теперь не узнаешь. — Ошибаешься, Вика, я узнаю это всенепременно! — Ну, мы с ней ля-ля немножко, от силы пару минут, и все — оревуар.

— About what? — переключилась я на ее сленг. Дурной пример, как известно…

— О чем говорили? Так сразу и не вспомню, подожди… Я поздравила ее с праздником, потом вроде спросила: «Ты сейчас где?» А она сказала, что сейчас у одного парня, но уже собирается идти домой. Или ехать.

— Так идти или ехать? Вика, вспоминай, это очень важно! — затряслась я мелкой дрожью и принялась теребить ручку: то надевать на ту колпачок, то снимать.

— Да не помню я! — начала раздражаться приятельница. — Какая разница?

— Большая. Если «идти» — значит, тот, у кого она была перед самой смертью, живет рядом с ее домом. Если ехать — там похуже, либо ее отвозил ее парень, либо она вызывала такси. Но довезти-то должны были до самого дома, а нашли ее у «Гиганта». Сечешь?

— Значит, до дома ее так и не довезли… Слушай, по-моему, она все-таки сказала «пойду».

Я с облегчением выдохнула: с «пойду» значительно легче. Нужно всего лишь провести луч по двум точкам: дом, где она жила (начало луча), и место, где ее обнаружили. Продолжение луча обязательно выведет на место, где предположительно живет парень, у которого она была. Предположительно — потому что она могла встретить по дороге знакомого и свернуть с намеченного пути. Что ж, выходит, этот знакомый ее и убил?

Тут меня поразила иная мысль: какой, к черту, знакомый в четыре утра? Если только не… маньяк. Он мог обманным путем затащить ее в безлюдный двор и…

— Вспомнила! — заорала не своим голосом соседка по лавочке, взоры всех десяти человек, включая меня, тут же обратились к ней. Слава всевышнему, что до ее дикого ора я уже успела домыслить все, что хотела, иначе бы логическая цепочка в моей голове прервалась, и я бы ни за что не сумела ее восстановить. — Юлька, я вспомнила, о чем мы еще говорили! Эсэмэс!

— При чем тут сообщение?

— Как раз перед моим звонком ей пришло странное эсэмэс. С незнакомого номера.

— Что было написано?

— Вообще ужас! У меня волосы дыбом встали, а уж теперь, после того, что с ней произошло… Как я могла об этом забыть?

— Ну же! Не тереби мои нервы!

— Ей написали: «Хочешь умереть сегодня?»

Так-так-так. Похоже, здесь и правда замешан убийца-имитатор. Я перевела взгляд в окно, и снова мне почудилось, будто кто-то там крадется, шевеля еле различимые во тьме листья рядом растущих кустарников. Да не, бред какой-то. Кому это надо?

Вернемся к нашим баранам. Случайно ли выбор пал на Звеньеву (и стоит ли в этом случае копаться в ее личной жизни?) или нет, и в убийстве именно Алены есть какой-то смысл? Постойте-ка, но ведь Псих в маске обладал ее номером, стало быть, она не случайная жертва, попавшаяся под горячую руку маньяка, они были знакомы.

— Как может такое быть, чтобы ее номер телефона был у того, чьего номера она не знает?

— Очень даже может, — невозмутимо ответила Вика, не видевшая в этом факте ничего сверхъестественного. — Например, старый знакомый поменял сим-карту и решил попугать бывшую пассию, все же чокнулись с этой премьерой. А оно вон как вышло…

— То есть ты считаешь, одно с другим не связано? Написавший и убивший — два разных человека?

Она пожала плечами:

— Где ты видела, чтобы киллер предупреждал свою жертву о нападении?

— Но ведь шутника легко найти. Достаточно залезть в ее мобильник в меню «Входящие сообщения» — и его номер у нас в кармане. А имея определенные полномочия, можно установить фамилию, на кого зарегистрирована симка. Такие полномочия опера имеют. Конечно, это займет время, ведь нужно послать запрос, но тем не менее что им мешает?

— Мешает отсутствие самого мобильника. Менты обшарили всю территорию вокруг найденного тела — ничего. А мать утверждает, что дочь с телефоном не расставалась, и в квартире его, соответственно, нет. Да я ведь знаю, что он с ней был, сама же ей звонила!

— Значит, я была права. Зачем убийце прятать ее сотовый, ежели это вовсе не он послал ей роковое эсэмэс? Выходит, с убийцей Алена была знакома. Маньяк из фильма — лишь прикрытие, чтобы все решили, что убийца к жертве непосредственного отношения не имеет и искали неуловимого серийного киллера.

— Эй, hold your horses! В смысле, попридержи коней! Разошлась, прямо детективную новеллу сочинила. Я тебе вот что скажу, мобильник алкаш стыбзил, чтобы обменять на бутылку. — Мы немного помолчали, призадумавшись. — Юль, ты дашь мне переписать то, что на первой паре было? Я тебе завтра принесу. — Я отдала ей кучку нескрепленных листочков, пригрозив, что убью, если хоть один она потеряет. — Данке. — Я хотела переспросить, затем вспомнила, что это «спасибо» по-немецки.

На этот раз преподаватель начал читать название новой темы, еще идя по коридору, а закончил на самом пороге, никто, разумеется, ее толком не расслышал, так что ему пришлось повторить (старость не радость), да не один раз, так как новая тема оказалась куда более замысловатой в плане терминологии, чем предыдущая.

— Чего-чего? — услышав тему впервые, переспросил шутливым тоном парень с последней, десятой, парты.

— А вы сядьте поближе, — разумно предложил математик. — Мест свободных много. — И повторил тему.

— Как это пишется? — не без сарказма поинтересовалась девчонка в кожаном пиджаке. — Только по слогам.

— Я сейчас напишу на доске, — сдался старик и начал выводить корявым почерком первые слова, а я, ввиду того что тему уже записала, заскучала и решила глянуть в свое любимое окно. Зря. Сердце подпрыгнуло, стукнувшись о глотку, и начало в быстром темпе скакать от увиденного мною ужаса. Я издала короткое, но весьма истеричное громкое «ах» и почувствовала, как волосы на голове начали седеть один за другим.

Прилипнув к стеклу, стоял маньяк в белой маске, держа в руках почти полуметровый широколезвийный нож. Порезанная бахромой пола темного свободного балахона интенсивно развевалась на ветру, предвкушая скорое насыщение чужой кровью.

— Мам, я спятила, — начала я с порога.

— Да? — равнодушно произнесла она, вроде бы совсем не удивившись. — И по каким признакам ты это определила, хотелось бы мне знать?

— Я совершенно ясно видела серийного убийцу в костюме и маске возле окна аудитории. Ну того, из фильма.

— Если б это и впрямь был он, тебя бы не осталось в живых. Так что брось эти глупости. — Мама вернулась к журналу и, уже не глядя на меня, добавила: — Картошка с котлетами в сковороде, иди грей.

Но идти в кухню я не спешила.

— Вика тоже его видела.

— Да? — Мать вновь отложила свое чтиво и воззрилась на дочь.

— Ага, — кивнула я, присаживаясь на подлокотник кресла все еще обутая и в куртке. — Я сперва очень испугалась и растерялась, но потом сообразила ткнуть локтем Вику. Она только повернула лицо в ту сторону, куда указывал мой палец, как он исчез. Но она сказала, что успела его заметить.

— И что было дальше? Кто-нибудь еще его видел?

— Да нет, оказалось, что никто. Мы хором закричали, все давай спрашивать, что случилось, а пока мы объяснили, его и след простыл. Вот я и думаю, что мы с ней чокнулись. Я — потому что была на «Визге», а Вика — оттого что ее знакомую убил чертов маньяк. Но одно дело, если бы мы просто видели силуэт, а я, например, за те три-четыре секунды разглядела его во всех мельчайших подробностях, невзирая на то, что было темно. Может, мне надо сходить к психоаналитику?

Мама не дождалась, когда же я пойду разогревать себе ужин, и отправилась на кухню, чтобы сделать это за меня. Я в легкой растерянности поплелась следом.

— Знаешь, что я думаю? — Родительница включила газ и поставила на плиту сковороду, а я наконец-то сняла куртку и, сев на стул, сложила ее у себя на коленях. — Меньше нужно на занятиях по окнам смотреть. Нормальные люди в это время акцентируют свое внимание на доску и преподавателя, потому им ничего не мерещится. А ты у меня всю жизнь была невнимательной, рассеянной овцой. И как тебе еще золотую медаль-то дали?

— Ты все это правильно говоришь, — не стала я оспаривать. — Но я видела его, понимаешь? Видела! И Вика тоже.

— Я верю, что вы его видели. Но это был всего лишь пацан-балагур, желавший кого-нибудь напугать. И ему, надо признать, это удалось! Так что в следующий раз не пугайся, когда очередной ряженый придурок будет хвастать своим клинком, в то же время не предпринимая никаких боевых действий. — Родительница выложила содержимое сковороды в тарелку и поставила перед моим носом. — Ешь, овца.

Стоит ли говорить, что на следующий день, в той же аудитории, но на этот раз на экологии, все присутствующие показывали на нас пальцами и хохотали, держась за животики. Несведущим, то есть тем, кого в тот момент на занятиях не было, «бывалые» рассказывали, какой казус вчера приключился, и вот уже новые лица присовокуплялись к остальным хохочущим, вертя к тому же пальцами у висков.

Мы решили отомстить той же монетой и избрали себе первую кандидатуру для наших контрнасмешек. По обоюдному согласию ею оказалась самая ярая прогульщица лекций и довольно красивая Алиса Орловская, сидевшая на соседнем ряду. Мы, кстати сказать, сегодня устроились на среднем ряду, подальше от окон, а всего в аудитории рядов было пять.

— Фу, какая она рыжая, — начала Виктория. Я усиленно закивала котелком, несмотря на то, что волосы Орловской склонялись более к цвету «золотистый блондин», нежели к рыжему как таковому.

— А как безвкусно одевается! — подыграла ей я. — Что это за юбка в клеточку? Моя прабабка такие носила. — Та, что боролась за нравственность. Естественно, ее юбки были раза в три-четыре длиннее той, что сейчас красовалась на Алиске.

— Она перед занятиями переспала с шотландцем, а собиралась впопыхах, вот его одежду и напялила! — хохотнула Вика. Затем, устав от дурацкой мести, полезла в сумку и достала оттуда несколько листочков в клетку. — Вот прошлая лекция, держи. Граци.

— А? — не поняла я.

— Это по-итальянски. Ну, мерси то есть.

Наконец, с десятиминутным опозданием притопала экологичка. Злые языки поговаривают, будто она ведьма. Но вид у нее соответствующий: кобылиная копна длинных черных волос с двумя широкими седыми прядями, симметрично обрамляющими бледное лицо с двух сторон; пожар в выпученных глазах, устремленных не на окружающий мир, как водится, а куда-то внутрь себя; неизменный черный в красную паутинку сарафан на пуговицах (я бы даже сказала «халат», но кто же в них на работу ходит? Даже для ведьмы это чересчур), под ним — шерстяной свитер с глухим воротом, а на ноги она напялила туфли сразу на две пары хлопковых носков, вторая из которых вылезала из-под первой. В довершение образа она даже под страхом смерти не снимает с шеи короткие белые пластмассовые бусы и висящий на тонкой веревке чуть ниже груди амулет в форме паука, большого, красного и чудовищно неприятного взору, и, стоит ей сделать шаг либо всплеск руками (экологичка отличается большой эмоциональностью, особенно во всем, что касается исчерпаемых ресурсов, посему рукоплещет довольно часто) — паук подпрыгивает и слегка смещается с первоначальной точки пребывания, так что создается впечатление, словно краснотелый паук оживает и самовольно передвигается по своей красной паутине, да еще и на фоне абсолютно черной ночи. Зрелище то еще. Я однажды не поленилась спросить Таньку Грачеву, не являются ли они родственницами ввиду пристрастия к неординарному внешнему виду, впрочем, представить преподавателя в ковбойских сапогах совершенно нереально, так что это была глупая мысль.

Сегодня, пока она переступала порог аудитории и занимала свое место за кафедрой, глупая ухмылка не сходила с ее ужасного лица. Небось старый хрыч математик постарался. Сейчас начнется.

— Товарищ Образцова Ю.С.! — глянула она в ведомость. — Есть здесь такая?

— Есть! — начали все тыкать в меня пальцами.

— Товарищ Образцова, вы никого за окном не видите? — ехидным тоном обратились ко мне.

Хамить я не умею, тем более педагогам, потому просто отрицательно покачала головой.

— Точно никого? Вы уверены? Не стесняйтесь, приглядитесь хорошенько. — Не понимая, чего от меня хотят, я послушно уставилась поочередно во все шесть окон и, не обнаружив там ничего необычайного, сызнова покачала головой. — Ну, нет так нет. Так-так-так… А есть среди присутствующих Ярлык В.А.? — нетрудно догадаться, что сия специфическая фамилия принадлежит Вике. — Это вообще он или она?

— Я здесь, и я она, а не он, — с вызовом ответила Виктория.

— Отлично. Вы, гражданка Ярлык, никого за окном не наблюдаете?

— Ни-ко-го, — по слогам произнесла обладательница нестандартной фамилии.

Ведьму сей ответ удовлетворил.

— Что ж, тогда мы можем начать сегодняшнюю лекцию. — Студенты загоготали. — Записывайте. Нормирование качества воды и содержание вредных веществ в воде естественных водоемов, — продиктовала она тему и понеслась: — Нормируемыми показателями являются: количество взвешенных частиц плавающих примесей…

— Подождите! — взмолилась группа, но напрасно: препод не желала останавливаться, очевидно, стремясь выиграть звание самого быстрого «говорителя» мира. Или, может, она просто не знала, что пишем мы гораздо медленнее, чем она бубнит?

— …Запахи, привкусы, кислотный PH, минеральный состав… — Паук резво скакал с одного конца паутины на другой и обратно. — ПДК установлена более чем для девятисот вредных веществ. Способы очистки сточных вод…

Кисть уже начала каменеть, протестуя против столь быстрого и ни на мгновение не прерывающегося писания, а тут еще подала голос соседка по парте:

— Гляди-ка, что вытворяет!

— Кто? — нехотя отозвалась я, продолжая конспектировать и еще сильнее напрягая слух, чтобы суметь услышать и Вику, и Ведьму.

— Да Алиска Орловская! Ручки в сумочку складывает, зеркальце достает… Сейчас смоется! Каждый день ее задница выдерживает все меньше сидения на лекциях. — Я оторвала глаза от тетради: действительно Орловская, убрав вещи в сумку, натягивала на себя куртку. Дождалась бы хотя бы перерыва! — О боже! — завопила вдруг Вика. — Опять крыша поехала! Сколько можно? Сгинь, нечистая!

Только я собиралась спросить, чего же она так испугалась, как девчонки с крайнего ряда, с того самого места, где мы сидели вчера, завизжали в голос:

— Смотрите! Сюда, в окно!

Все, в том числе и я, и преподаватель экологии, принялись усердно зырить в то самое окно. А на нас в свою очередь оттуда пялилась вплотную прижавшаяся к стеклу белая удлиненная маска. Сначала мы просто глазели на переодевшегося маньяком человека за окном, но минуты через две Алиска, устав от этой мизансцены, поднялась со своего места и плавно двинулась вниз по ступеням аудитории, держа курс на дверь и совершенно не предполагая, какие события повлекут за собой ее действия. Так вот, стоило ей сделать пару шагов, Псих в маске озверел: отбежав на секунду, вернулся к окну с бревном в руках и, хорошенько размахнувшись, выбил стекло. С оглушающим звоном оно превратилось во множество острых осколков, посыпавшихся на пол и ранивших девчонок, что сидели поблизости. Они взвыли и отбежали от окна, а переодетый маньяком хулиган забрался через пустующую раму в аудиторию. В руках его блеснуло лезвие длинного разделочного ножа. Алиса в смятении остановилась у подножия лестницы, перед кафедрой, за которой по-прежнему стояла экологичка.

— Это, наверное, мой Степа! — ошалело произнесла какая-то однокурсница со второго ряда и, точно оправдываясь, добавила: — Он у меня такой балагур!

Экологичка вышла из оцепенения:

— Посмотрим, как ему это поможет, когда администрация института предъявит ему счет за разбитое стекло!

Алиска облегченно выдохнула и повернулась в сторону двери, но тут маньяк, он же переодетый Степа, резко бросился вперед, обогнал Орловскую, и, остановившись, преградил ей путь. Одногруппница сделала шаг вправо, затем влево — псих зеркально отражал ее действия, так что пройти ей не представлялось возможным.

— Ну ты, урод, посторонись! — не выдержала девушка. В следующую секунду, замахнувшись, маньяк с легкостью вогнал свой остро заточенный нож прямо в живот Алисе, тот проткнул ее насквозь и, выйдя из спины, поменял свой цвет с серо-стального на блестяще-алый, омывшись свежей кровью. Орловская глухо вскрикнула, мне было видно, как сильно раскрылись ее глаза в последний миг жизни и тут же потухли навсегда. Нанизанное на нож тело обмякло, а Псих в маске стал вертеть рукой из стороны в сторону, показывая сидящим труп сокурсницы во всей красе, с каждого ракурса. Как будто и без того не было страшно! Рассматривая во все глаза тело еще минуту назад живой Алисы, все учащиеся от охватившего сознание ужаса хором завизжали, а я задумалась. Мама велела не пугаться ряженых придурков, но в том случае, если они не предпринимают боевых действий. Можно ли расценить беспочвенное убийство молодой красивой девушки как воинственно настроенный поступок? Можно, решила я и присоединила свой голос к вопящим.

Убийца, который оказался именно убийцей, а не переодетым шутником, медленно, с наслаждением обводил взглядом присутствующих, намечая себе следующую жертву. От этого становилось до дрожи во всем теле холодно и до ломоты в суставах страшно. При любом повороте его головы кажется, что он смотрит сейчас именно на тебя. Что он выбрал именно тебя. Что он убьет именно тебя .