Мне снова повезло! Во-первых, я придерживалась той же тактики, что и на пути сюда, так что избежала встречи с Михаилом. Во-вторых, как только я вернулась, баба Дуся ушла смотреть какую-то телепрограмму к соседке, сообщив, что если нам нужно будет уйти, пусть мы не стесняемся, подходим к соседке (показали ее дом), стучим и просим закрыть за нами дверь дома и калитку.

Мы, не скрывая счастливых улыбок, закивали в ответ, заявив, что повторим все в точности, как она сказала, ежели что. А сами тут же приступили к обыску, совмещая это времяпрепровождение с диалогом:

— Судя по твоей сумке, в ней много чего лежит. Тяжелого и металлического. Я угадала? — заинтересованно спросила меня подруга, заходя в комнату первой.

— Да. Там то, что ты думаешь. В двух экземплярах.

— Как тебе это удалось? — восхищенно полюбопытствовала Юлька, заглянув в мою сумку и увидев своими глазами, что я не шучу. Я рассказала как. — Ты что, совсем? Да он знаешь что с тобой сделает за такие выкрутасы?

— Пусть попробует, — самоуверенно молвила я, выпятив могучую грудь. Хотя… Можно про неполный третий размер сказать, что он могучий? Не знаю. Короче, просто выпятив грудь.

Мы в это время усердно осматривали свою комнату. Простукивали пол, стены, светили фонариком под кровати и в нишу под гардеробом. Ничего подозрительного до сего момента, увы, не обнаружилось.

— Увести из-под носа оба пистолета… Запереть его в ванной… Это так жестоко!

— Он это заслужил. К тому же всего через десять-пятнадцать минут его освободили, не сомневайся.

— Ага, а ты можешь дать гарантию, что Лисовский сразу от меня пошел домой? Вдруг он в клуб «Голубая луна» завернул по дороге?

— А что? Это было бы очень даже… Ха-ха! — захохотала я манерой графа Дракулы — злорадно и торжествующе.

— Катя! Перестань быть такой!

— Ну ладно, извини. Для клуба еще детское время, Мишка обязательно отправился домой и освободил друга, можешь поверить моей интуиции. И вообще, ты бы лучше обо мне сейчас горевала. Прикинь, что он для меня приготовит в отместку!

— Ты так говоришь, словно ждешь не дождешься этого! Предстоит тебе великая расплата, Катерина Михайловна!

Мы вышли в коридор. Юлька принесла табуретку, я встала на нее и полезла на антресоли. В прошлый раз мы искали конкретно инструменты, поэтому могли что-то упустить.

— Как думаешь, Черный… Разин работал на этого Черкеса? — поинтересовалась моими мыслями Юлька.

— Думаю, да. Но могло быть и иначе.

— Класс! Мы перешли дорогу Черкесу, завладев картой, к тому же убили его человека! Он должен нас ненавидеть, Кать. Как же я надеялась, что обойдется без авторитетов!

— Где большие деньги, там всегда авторитеты, — мудро выдала я назидательным тоном и чихнула. Здесь было полно пыли, много хозяйственного инвентаря, огроменные кастрюли, которые не влезли в шкаф на кухне, и больше ничего.

— То есть ты все же полагаешь, что в сейфе именно деньги?

— Юль, там могут быть не именно деньги, но все то, что меняется на деньги. Но высокая ликвидность — обязательное условие. Золото, драгоценные камни, акции, облигации. Что еще-то в сейф кладут?

— Документы, — подсказала подруга.

— Зачем Черкесу какие-то документы? — Я спустилась вниз. — Если только они не представляют лично для него какой-то угрозы.

— Ты считаешь, что этот Федор Алехин собирался шантажировать авторитета? Он что, камикадзе?

— Что ж, это объясняет, почему он пропал. Видать, уже подпирает потолок новостройки, закатавшись в бетон.

Образцова вспыхнула.

— Ну и юмор у тебя! Злой.

— Какой есть. Пошли в кухню.

Там тоже не было ничего подозрительного. Все вещи, безусловно, принадлежали бабе Дусе и не имели никакого отношения к бывшему съемщику жилья. Почему же он съехал? Как мы убедились, Разин не покинул город, а наоборот, принимал активное участие в его судьбе, поспособствовал разрыву моста, например. Сократил численность жителей на пару человек. А если Алехин — тоже его работа, значит, не на пару, а на тройку. Наконец, помер сам, тем самым попав в программу новостей.

Мы продолжали тупо осматривать все предметы кухонной утвари. Уже в тот момент мы понимали, что ничего стоящего из нашей затеи не выйдет, и все же это была последняя ниточка к карте. Уехать из города, так и не добравшись до сейфа, — этого я не прощу себе никогда. Если надо будет — я просто выкопаю его и взорву ко всем праотцам. Я отчетливо представила себе место, где предположительно почивал сейф, дожидаясь нас, то, как я его выкапываю, ввожу код, открываю… Стоп. Какая-то мысль мешала мне представить себе дальнейшее развитие событий. И эта мысль была так ужасна, что я прямо села на месте.

— Что с тобой?

— Юль, ты не заметила кое-какое несоответствие?

— Несоответствие чему?

— Событиям. Фактам. Нашим целям, наконец. То место, где закопан сейф. Там растет газон. Так же, как и на остальной территории. Если бы землю копали… какой на фиг газон? Была бы притоптанная земля.

— Ну, — пожала плечами подружка, всем своим видом показывая, что ничего страшного в этом не видит, — значит, посадили новый газон. Ты думаешь, смотрители парка так бы и оставили землю вскопанной?

— Но… Они должны были перво-наперво полюбопытствовать, а что вообще здесь копали? Понимаешь? Так бы поступил абсолютно любой человек. И наткнулись бы на сейф. А что, если его уже сдали властям? То, что лежит в недрах земли, принадлежит государству. А нашедшему, если я не ошибаюсь, отводится двадцать пять процентов. И двадцать пять процентов — собственнику земли. Или это только о культурно-исторических ценностях?

— Да. А простые деньги делят между нашедшим и собственником. Да и то лишь в том случае, когда собственник был поставлен в известность, что на его территории копали. Иначе кладоискателям ничего не полагается.

— Но этот клад раскопали бы хозяева аквапарка. На собственной земле. То есть они все, что находилось в сейфе, забрали себе?

— Это в том случае, если бы они его открыли. — Мы покинули кухню и прошли в комнату хозяйки. — Но у них нет кода. Перестань, никто ничего не нашел. Мы будем первооткрывателями.

Честно говоря, услышав такой задор в голосе подруги, я устыдилась. Ведь это мне принадлежит роль оптимистки, надеющейся на положительный исход любого мероприятия. А тут… даже Образцова верит в наши силы! В то, что мы получим клад. И я буду в это верить. Найти бы вторую карту…

Я стала оглядываться. Собственно говоря, смотреть было не на что. Комната как комната. Бросив единственный беглый взгляд, можно было смело констатировать: здесь живет пожилой человек. На кровати старенький, выцветший плед. Над кроватью вместо ковра — репродукция Шишкина «Сосновый бор», по всей видимости, эта тонкая ткань с короткой бахромой должна служить скатертью на столе, но ее почему-то повесили на стену. Чтобы теплее было? Но ведь это юг. Хотя оконные рамы выглядят ненадежными, наверно, бабке просто оттуда сильно дует. На одинокой тумбочке примостился граненый стакан — убежище челюстей в ночное время суток. Жалко, Евдокия Карловна не пользуется слуховым аппаратом, а то в паре со вставными челюстями на этой полке он смотрелся бы очень в тему. Вдоль стены — сервант с посудой и шкаф с книгами. В прежние времена их тяжело было достать, тем более, так далеко живя от столицы, и тем не менее бабка собрала неплохую коллекцию: Агата Кристи (которую я и читала сегодня), Шекспир, Джек Лондон, Чарльз Диккенс, а также соотечественники — Пушкин, Гоголь, Достоевский, Тургенев, Толстой, Горький, Чехов и, конечно, любимый Лермонтов.

— Не время читать, — дернула меня Юлька за локоть, сделала шаг вперед, но тут, за что-то зацепившись, упала. — Блин, вечно со мной так!

— Ничего страшного, поднимайся, — протянула я подруге руку, но та почему-то не спешила за нее хвататься. Вместо этого Юлия упорно глазела в пол, на котором лежала, что-то изучая.

Я тоже глянула под ноги. Палас бежевых оттенков имел весьма оригинальный рисунок. В центре были прямоугольнички и надписи «ул. Южная», «ул. Тамерлана» (та самая, где было совершено убийство), «ул. Приморская» и т. д. Подо всей этой мозаикой крупная надпись «Туапсе». Поодаль от «Туапсе» на полу нашлись и Небуг, и Ольгинка, и Лермонтово, и Новомихайловский, и другие города и поселки, входящие в Туапсинский район.

— Это карта города и области! — чему-то обрадовалась Юлька.

— Вижу. Что это нам дает?

— Сперва посмотри, на что я упала.

Я подошла, подруга поднялась-таки, а я ахнула. То место, где она лежала, имело несколько иной рисунок. Никаких прямоугольников, зато есть конусовидная фигура. Гора Два брата. Действительно, судя по схематичному рисунку, она представляла собой две сросшиеся горы. В каждой из них были нарисованы округлые фигуры. Пещеры.

— Так, где-то я это уже встречала, — хмыкнула я, а Юлька воскликнула:

— Обожаю этот палас!

Вспомнив маршрут, мы поползли дальше от Двух братьев, которых видели воочию на позавчерашней экскурсии, и где-то через метр, уже приблизившись к кровати, наткнулись на надпись «Гора Великая». Ниже было крупно приписано «пещера Нежух».

— И что мы будем с этим делать? — хмурясь, спросила я недовольно.

— Не знаю. Но это знак!

— Знак, говоришь? — задумалась я. — Тогда здесь должно быть… — Я встала на ноги, загнала Юльку на кровать и отдернула край паласа: — …вот это, — добавила я изумленно. Под паласом, в том самом месте, где красовалась нарисованная копия пещеры Нежух, имелся вход в подпол.

— Ну и дела, — охнула Образцова. — Ну что, полезли?

— Как бы нас не застукали, — вздохнула я и, заметив Юлькин негодующий взгляд, поспешила заверить: — Конечно, лезем, это я просто так сказала, лирическое отступление.

Вдвоем мы сняли тяжелую крышку подпола. Однако его глубина поразила наше воображение, превзойдя все ожидания. Метра три будет. Кто ж его копал? Неужели неугомонный отец Евдокии Карловны? Сама-то она вряд ли такое бы осилила. И не Разин уж точно: он должен был поселиться здесь на долгие годы, чтобы успеть вырыть этакую нору. А если это не его рук дело, возникал такой вопрос: а на кой тогда оно нам нужно? Но двух очумелых подруг уже невозможно было остановить. Мы сгоняли за фонариками в свою комнату и, вернувшись, приготовились вместе лезть в загадочный подпол.

Для начала, сняв тяжелую крышку подпола, посветили в дыру фонариком. Вниз вела деревянная лестница. Дно было различимо, и тем не менее сложно было предсказать, лежит ли там что. Луч фонаря для этого дела не годился, придется проверить безопасность дна осязательным способом.

— Там не может быть болото? — предположила Юлька. — По-моему, это уже ниже уровня моря.

— Не городи чушь, мы находимся на пригорке. Ну что, я первая?

— Давай. Я за тобой.

Я зажала во рту фонарик, а двумя руками крепко уцепилась за пол. Ногами смогла достать до второй ступени (лестница начиналась не сразу от пола, а гораздо ниже), отпустила одной рукой пол, взяла из зубов фонарик и, спустившись еще на одну ступеньку, посветила вниз. На узком бетонном пространстве дна подпола валялись материалы: рубероид, деревянные доски, банки с краской. Слева теснились полки с соленьями, компотами и вареньем. Правую стену завесили какой-то тряпкой.

Я спустилась с лестницы и развернулась к ней лицом. За мной спустилась подружка. Мы тут же начали сверлить глазами третью ступень, высвеченную двумя однотипными лучами наших фонариков.

— Ну что, Катя, рискнем?

— При чем тут риск? — не поняла я. — Просто проверим, не открывается ли она как-нибудь.

— А риск вот при чем. Это наша последняя надежда. Пляж, кафе, пещера, склеп, снова пещера, только нарисованная. Пока ты участвовала в соревнованиях по забросам камней на дальние дистанции, я заглянула в путеводитель. Слово «Нежух» больше нигде не встречается, понимаешь?

И я стала понимать.

— Так, хорошо, теперь мне тоже не по себе. Ты рада? Добилась, чего хотела?

— Да, — удовлетворенно заявила подруга. Мы постояли еще немного, тупо взирая на третью ступень, не решаясь сделать шаг, затем все же приступили к делу.

Боковина ступени легко отделилась от основания. Луч света продемонстрировал нам сложенный вчетверо лист бумаги. Трясущейся рукой я вытащила его и развернула. Вторая часть плана аквапарка Туапсе. В нижнем левом углу еще шесть цифр.

— Боже… Боже… — твердили мы, качая головами и не зная, что делать дальше.

Тут с улицы донесся шум. Я сунула за шиворот карту, и мы обе вылезли из хранилища. Затем быстро закрыли люк и опустили палас. Комнате вернулся первоначальный вид, как будто нас здесь и не было.

Когда мы переступили порог нашей опочивальни, Юлька спросила:

— Как думаешь, это Разин спрятал там карту? Когда жил здесь?

— Не знаю.

— Но почему так странно — в подполе, в третьей ступеньке?

— Может, чтобы не нашел никто?

— А чего ж он тогда пытал сестру Корчагина? То есть он думал, что у нее левая часть карты, та, что была у нас?

Я пожала плечами.

— Меня интересует другое. Если карту спрятал Разин, откуда Алексей знал про «Нежух» и третью ступень?

— Не знаю, наверно, ему сам Разин сказал, — выдвинула предположение подруга. — Это очень достоверно получается — два компаньона поделили карту, каждый взял себе по одной ее части. Потом другой не захотел делиться и застрелил первого. Вот и все. Только карту он не получил. Возможно, он выяснил у фельдшеров «Скорой» или уже в морге, что среди вещей убитого никакой карты не было. Представился родственником и вот тебе сведения. Дальше он пошел логическим путем: кому мог Корчагин отдать на сохранение карту, если при себе ее не было. На ум пришла сестра. У той карты не оказалось, и полосатая пошла ко дну, а следующими на очереди стали мы с тобой, так как только нам он перед смертью мог что-то отдать.

Я долго думала, затем ответила:

— Твоя теория любопытна, но я вижу несоответствия. Первое. Разин следил за нами, он знал, что мы что-то ищем. Зачем, если карта уже у нас?

— Может, он думал, что мы уже клад достаем!

— Клад в аквапарке. А вторая карта у него самого. Первая — у нас. Что же он надеялся внутри ступени-то отыскать? Помнишь, с какими глазами он набросился на нас и никак не мог поверить в то, что в нише пусто? Совершенно непонятно. Дальше. Почему он сбежал, бросив здесь карту? Тоже загадка.

— Но если не он спрятал карту, то кто? — не унималась упрямая Юлька. — Бабка Дуся? Откуда она могла взять половинку карты? Получается, что она как-то связана с этим Федором Алехиным или с нашим Алексеем.

— Это навряд ли, — не согласилась я. — Нам известно, что Алехин упер что-то у Черкеса. Спрятал в земле, а карту отдал другу, так как опасался своего скорейшего исчезновения. Однако у Алексея оказалась лишь часть карты.

— Значит, компаньонами были не Алексей с Разиным, которым Федор доверил карту, а Разин и Алехин, — вернулась к первоначальной версии Образцова, чуть ее переделав. — А Кочерга подключился потом. Все-таки это уже неважно. Теперь у нас есть полный код. А точное место, где копать, уже было. Так что нам мешает?

Внезапный Юлькин ажиотаж и жадный блеск в глазах меня слегка напугали. Раньше подруга такой не была. Откуда взялась эта чрезмерная активность и скоропалительность? От меня, что ль, заразилась? Верно говорят: чем дольше люди находятся рядом, тем более похожими становятся.

— Что мешает? Железный забор в пару метров!

Здесь, как по заказу, затренькал мобильный. На этот раз номер был неизвестный, и я, воодушевившись, ответила:

— Алло.

— Здравствуй, козочка! Прочел твою записку и не смог удержаться!

Услышав незнакомый голос, но поняв, кто это, я тут же приняла игру:

— Здравствуй, козленочек! Мы с подружкой видели вас с напарником пару раз и о-очень возбудились! — Юлька покраснела и замахала на меня рукой, дескать, че за ужасы ты несешь? — Жутко хотим увидеться с вами в более располагающей обстановке!

Там похихикали, пошептались и выдали:

— Приезжайте сегодня к аквапарку к одиннадцати. Только не к главным воротам — там камера наблюдения висит, — а к служебному входу, это за углом, маленькая железная дверь с глазком и звонком. Позвоните два раза, пауза, потом еще три раза. Мы откроем. Кстати, — трубка немного замешкалась, точно не решаясь задать самый главный вопрос, — а вы обе… ну… симпатичные?

Я не растерялась:

— В своей родной Караганде я заняла первое место по красоте, а подружка четвертое. А участниц было почти шесть сотен. Вывод делай сам! — кокетливо проворковала я и дала отбой.

Юлька кинула в меня носком.

— Почему это я — четвертое?

— Если бы мы обе заняли первые места, он бы не поверил. Потому четвертое. Итак, собирайся. Нужно найти что надеть. Оголиться до невозможности, накраситься до неузнаваемости, надушиться до вони и напиться до потери контроля. Иначе за представительниц древнейшей профессии мы никак не сойдем. Потом еще нужно захватить лопаты. В прошлый раз они валялись в саду, потому проблем с поиском не возникло, но сейчас их там нет.

— Я видела, как бабка убирала две лопаты и лом в сарай, где мы копались. Кстати, — щеки подруги вдруг порозовели, а само ее лицо приобрело выражение полного счастья, — смотри, что у меня есть! — Юлькины руки торопливо полезли в боковой кармашек дамской сумочки и сунули мне в ладонь что-то блестящее. Я пригляделась: браслет! — Экспроприировала сегодня днем с ее тумбочки, пока воровка в саду разгуливала!

— И теперь боишься носить, — хмуро констатировала я. — Слушай, она ж слепая, надевай браслет и ничего не бойся.

— Ага, слепая! А на полу сарая-то нашла золотишко!

Это правда, возразить на это было нечем. Одно пока радовало: Юлька вернула себе свой любимый золотой браслет.

Мы прошли в кухню и поставили самовар греться. Юлька достала хлеб и стала нарезать, а я проделывала все то же самое с копченой колбасой.

— Итак, наши действия, — инструктировала я подругу. — Ровно в одиннадцать мы звоним в дверь, нам открывают и, получив лопатами по башке, отключаются. Мы запираемся, выкапываем яму, достаем сейф, открываем его, берем себе все, что найдем, закапываем обратно. Уходим.

Юлька таращилась на меня во все глаза.

— Ты решила их кинуть? — Понятно дело, она имела в виду Мишку и Димку. — И вообще, как ты собралась ударить лопатой двух здоровых бугаев? Они тебе та-ак потом рады будут, когда очухаются! И то с условием, что мы сумеем попасть куда надо и вырубить их. Так что, нравится тебе или нет, но ребята в этом деле нам нужны. Без них не справимся.

В ее словах был резон. Я сама довольно слабо представляла, как смогу обезвредить одной лишь лопатой двух вооруженных охранников. Конечно, если со всего маха вломить — то и череп хрустнуть может, но этого-то я и боялась. Опасаясь убить их, я бы стала бить несильно. Юлька права, они тут же нас скрутят и сдадут в ментовку.

— Я это из вредности сказала, — пошла я на попятную. — Я сама им позвоню.

Когда мы выпили чаю с бутербродами, вернулась баба Дуся, потому звонить я отправилась на улицу, за калитку.

— Если ты позвонила, только чтобы спросить, как мои дела, клянусь, я убью тебя! — так нежно поприветствовали меня, не дав и слова вымолвить.

Я сперва опешила, затем вспомнила, что в общем-то все это заслужила, потому принялась излагать причину звонка:

— Нет, я звоню, чтобы сказать, что мы нашли карту. Ловля на живца тоже удалась. Нам назначили свидание сегодня в одиннадцать, у служебного входа.

— Я знаю, где эта дверь, — тут же сменил он тон. — Мишка возьмет напрокат машину. Мы довезем вас до дверей, сами спрячемся в кустах. Я дам тебе клофелин, действует моментально, смотри только с дозой не перетрудись, а то тут же коньки отбросят. Когда они отойдут ко сну, открываете служебный вход, мы тут же берем лопаты и заходим. Кстати, сколько их у вас?

— Две.

— У нас одна. Ладно, так как вы женщины, будете копать по очереди. Без двадцати одиннадцать мы с Михой будем возле вашего дома. Высматривайте темную иномарку.

— Дима…

— Да, крошка моя?

— Хочу предупредить. Если ты затеял нечестную игру, тебе это выйдет боком. Лучше отступись сразу, ты плохо меня знаешь.

Он хмыкнул.

— К несчастью, я уже знаю тебя довольно неплохо. Обе карты у тебя, оба пистолета тоже. Чего же ты от меня хочешь?

Ближе к десяти часам, когда бабка Евдокия прилегла на кровать в своей комнате и начала похрапывать, я взяла с кухни совок и толкнула подругу, читающую книжку в положении лежа:

— Пора копать.

— Чего делать? — Она посмотрела на часы. — Еще рано. Они приедут…

— Они — это они, — перебила я, — а мы — это мы.

— Говоришь загадками. — Лоб подруги приобрел несколько глубоких продольных морщин ввиду недопонимания, и все же она поднялась и пошла за мной.

Отсчитав три шага от сортира во дворе, я села, воткнула совок и начала им копать.

— Это ты тренируешься перед аквапарком? — предположила Юлька.

— Карта, — напомнила я.

— А! — воскликнула Образцова. Морщины тут же разгладились. — Давай помогу.

Всего через полминуты мы вытащили целлофановый пакет, стряхнули с него землю и достали первую часть карты.

— Когда ты успела ее спрятать?

— Когда ты спала, как беззаботный младенец с соской во рту. Пойдем, нам нужно загримироваться. Да так, чтоб мать родная не узнала.