Я даже не заметила, в какой момент ушла Юлька, настолько была охвачена размышлениями. Потом заметалась по комнате, но поняла, что Образцова, скорее всего, со своим ненаглядным Максимом, и успокоилась. Не буду им мешать строить отношения.

Посидев еще немного на кровати, уставившись в одну точку, я подпрыгнула и выбежала из каюты. Я знаю, как проверить, жив ли Никита! Жалко, Юльки нет рядом, но мне некогда ее искать. Желание проверить догадку подгоняло меня изнутри.

Я поднялась на шлюпочную палубу и забарабанила в громовскую дверь.

– Что, пожар? – съехидничал он, пропуская меня внутрь.

– Последний владелец люкса пропал. Директор заявил, якобы он уехал своим ходом в Москву, но я знаю, что это ложь.

– И тебе привет. Почему ты считаешь, что это ложь?

– Почему?! Ты издеваешься?!

– Не надо так со мной разговаривать. Если у тебя эмоции хлещут через край, тогда сядь посиди, успокойся. Налить тебе чайку?

– Некогда! Некогда! Идем! – Я схватила Владлена за руку и поволокла к выходу.

– Господи, за что мне это…

– Так, давай договоримся. Я прощаю тебе воровство вещественной улики, а ты сопровождаешь меня в местный морг.

– Здесь морг имеется? Приятная неожиданность.

– Не надо выпендриваться. Ты же сам сказал, что знаешь об этом, еще когда умерла актриса.

– Во-первых, последний человек, который разговаривал со мной так…

– …Любуется крышкой своего гроба, я помню, – с готовностью сдала я экзамен.

– Вот, а во-вторых, ты первая украла у меня ежедневник, я просто отплатил той же монетой, так что давай ты не будешь давить на жалость и мнимые обязательства.

Я отпустила его руку.

– Ну хорошо. Вот тебе иной аргумент. Ты расследуешь дело об убийстве своего друга Геннадия?

– Ну.

– Да или нет?

– К чему ты ведешь? – вздохнул он.

– Ты не можешь отрицать, что исчезновение Никиты, последнего жившего в люксе человека, связано со смертью Еремеева, первого жителя этого люкса. Помогая мне, ты помогаешь сам себе.

Думал он быстро.

– Этот аргумент принимается. Веди.

Я повела, однако не преминула напомнить, что он знает, где это, так как запирал в этом помещении мою подругу с ее ухажерами.

– Ничего я не знаю, – заотрицал очевидное Громов. – Их закрывал там не я, а те, кого я об этом попросил.

Мы спустились в трюм, и я посоветовала ему вести себя тише. И сама замолчала. Мы крадучись пробрались к холодильнику. Я отодвинула массивную щеколду, которая, к сожалению, издала шум, невзирая на мои попытки сделать это беззвучно, а Владлен толкнул дверь.

– Ключ! – запоздало вспомнила я. – Он остался у Юльки. Или у кого-то из парней. Придется возвращаться.

– Ничего и не придется, – сурово вымолвил Громов, который, оказывается, не терпел сворачивать с выбранного пути.

Отошел на два шага и попробовал выбить дверь ударом ноги. Не вышло. Попробовал еще раз.

– Умоляю, тише! – пищала я, но было поздно: из подсобного помещения вышел человек в колпаке и переднике. Очевидно, повар.

– Э, молодые люди! – бросился он к нам. – Что это вы удумали? Оставьте дверь в покое.

Спутник повел себя неожиданно. Схватил повара сзади за шею, с силой припечатал его лицом в дверь и свирепо прошептал:

– Открывай.

От его тона мне сделалось не по себе. До встречи с этим странным человеком я думала, что вызывать испуг может только крик. Либо негромкий, но суровый тон. Но никак не шепот.

Не по себе было не только мне: повар сделал попытку всхлипнуть, затем покорно потянулся к связке ключей в кармане фартука и дрожащей рукой поднес ее к замочной скважине. Справился лишь с третьей попытки. И никаких сопутствующих вопросов: «Что вам там нужно?», восклицаний: «Там ничего нет!» – или угроз: «Полицию вызову!» Воистину, Громов умеет гипнотизировать!

Когда дверь открылась, повару была дарована свобода, которой он с благодарностью воспользовался, то бишь пропал с глаз в ту же секунду. А мы в свой черед кинулись к оцинкованным полкам.

Здесь меня поджидал сюрприз. Все они были пусты. Все!

– Опоздали, – ахнула я.

– Может, объяснишь наконец?

Пока я рассказывала в мельчайших деталях, что обнаружили здесь друзья, в помещении появился Ефим Алексеевич в сопровождении повара. Он был взбешен.

– Вы что себе позволяете? – весь свой гнев он обрушил почему-то на одну меня. Откуда он мог знать, что это я привела сюда Громова, а не, скажем, наоборот? – Вы переходите всякие границы! Еще раз влезете туда, куда не следует…

– Слышь, ты! – начал Громов, повышая голос. Вот уж не знаю, что было удивительнее: то, что он проявил голосом эмоции, чего категорически не любил, или то, что он за меня заступился. – Еще одна угроза в ее адрес и, клянусь, тебя найдут мертвым в какой-нибудь подворотне, а для ментов это будет очередной висяк.

Ефим налился красным цветом, уставился на Громова, соображая, как ему подостойнее ответить, но не нашелся и молча вышел.

– Запахло жареным, и он тут же избавился от трупов, – поделилась я со спутником соображениями по пути к каюте.

Внезапно он высказал иную точку зрения:

– Не думаю, что это так. Тела не могут возить на круизном теплоходе до бесконечности. Скорее всего, их сдали в городской морг.

– Но теперь мы не узнаем, сколько тел было! Соответственно, неизвестно, остался ли Никита жив.

– Боюсь, что нет, – равнодушно пожал он плечами.

Мы как раз достигли лестницы, я выразительно фыркнула в ответ на его замечание и отправилась дальше по коридору, а он стал подниматься.

Когда я зашла в номер, то сперва подумала, что Юлька еще не вернулась, но потом заметила свет, сочащийся из-за неплотно притворенного входа в санузел, и услышала звук струящейся воды.

Я сидела и думала над расследованием, но Образцова не выходила слишком долго, и я начала беспокоиться. В итоге я направилась туда и постучала.

– Юль, ты здесь? Все в порядке? – Она не отзывалась. Тогда я толкнула незапертую дверь. Оказалось, что Юлька тихо плакала, склоняясь над раковиной и пустив воду, чтобы плача не было слышно за пределами ванной. – Что случилось? – кинулась я к ней.

Она нехотя подняла бледное лицо и уставилась в зеркало. У меня сердце сжалось, когда я увидела, сколько скорби в ее глазах.

– Он предал меня, – сказала чуть слышно.

– Кто? Макс?

У Юльки едва дрогнула бровь, словно она хотела удивиться, но не было сил, затем она задумалась на пару секунд и, кивая, напряженно вымолвила:

– И Макс тоже.

Странно. Мне казалось, что подруга крутит любовь все-таки с одним из соседей. Я вывела ее сначала из ванной, затем из транса и заставила все рассказать.

– И почему мне так не везет с мужчинами? – закончила она повествование.

– Вот уж не знаю, – пожала я плечами, а сама задумалась: «А мне везет?»

Я в свой черед поведала новость: трупов в трюме больше нет.

– Он их перепрятал? – предположила Юля.

– Думаю, просто сбагрил в город. Теперь концов не найти. Ведь Руслан не успел разглядеть, что это были за пятна.

– Не надо о нем! – попросила подруга, и я сменила тему.

На ужин мы не пошли. Настроение было поганым у обеих, но если у меня еще была надежда, Образцова, судя по ее виду, обдумывала возможные варианты суицида. Тогда я предложила напиться, но она отмахнулась. Вечная трезвенница Юлька…

Утром мы все же нашли в себе силы, чтобы пойти на завтрак. Вопреки всяческим традициям, сели вдвоем в середине зала и даже отказали милой пожилой паре, когда они спросили, можно ли к нам подсесть. Образцова, правда, потом сообщила, что ей очень стыдно, но я успокоила: вокруг много свободных мест, и даже есть несколько еще не занятых столов, найдут, куда пристроиться. Ребята пришли позже, кинули на нас виноватые взгляды и устроились втроем в излюбленном месте. Там же, еще до их прихода, восседала в одиночестве Варвара, потому что Ника в обнимку со своим возлюбленным сидела в другом месте. Видимо, у матроса был выходной. Или им не запрещается завтракать вместе с пассажирами, не знаю, не читала их устава.

Я продолжала разглядывать трапезничающих в поиске одного-единственного человека, но его отчего-то не было. Не знаю, в чем причина, но все негативные моменты, связанные с ним, как-то рассосались, и теперь меня переполняли нежность и благодарность за то, что Влад за меня заступился. Кто знает, что бы со мной сотворил Ефим Алексеевич, если бы Громова рядом не было.

Вспомни Ефима – вот и оно. Вышел на сцену, весь такой радостный, помпезный, в темно-синем праздничном костюме, и заговорил в микрофон:

– Уважаемые пассажиры, у меня для вас отличные новости. Точнее, для пассажиров нижней палубы. Никита Лавинин, выигравший позавчера в лотерее, вечером был вынужден сойти с теплохода по личным обстоятельствам. А это означает что? Правильно, игра продолжается!

– Какое лицемерие! – возмутилась я и кинула недоеденную булку на стол. Юлька, вытаращив глаза, закивала.

И все-таки, наврал директор или нет? Где Никита? Что с ним?

В зал внесли стеклянный барабан, установили на сцене. Я зачарованно глядела на вращающиеся карточки и гадала: кто следующий?

Наконец, Ефим сунул руку в отверстие, достал прямоугольный кусок картона и поднес к лицу.

– Кто же выиграл путевку в люкс на сей раз? Итак… Екатерина Любимова! Поздравляю, аплодисменты!

Все вокруг захлопали в ладоши, а мы с подругой недоуменно переглянулись. Случайный ли это выбор?

– Как только ты нагрубила директору круиза и сунулась туда, куда он не хотел, чтобы ты совалась, наплевав на его предупреждения, ты выигрываешь возможность заселиться в смертоносную каюту! – бушевала Юлька, ходя по нашему номеру. Вернее – нашему бывшему номеру. – Получается, лотерея подстроена, ты согласна? – Я закивала. Естественно, согласна, учитывая, что сама пять минут назад додумалась до того же. – А какой вывод следует? Ну же!

Я, сидящая на стуле, упершись локтем в стол, послушно изрекла:

– Все это время лотерея была подстроена. Ты ведь это хотела от меня услышать?

– Да! Жертвы выбраны не случайно.

– Ну не знаю… Хотя сегодняшний случай не оставляет иных вариантов. Я крупно насолила Ефиму. И вот результат.

– Именно! – обрадовалась подружка и подлетела ко мне с мольбой в глазах. – Ты ведь откажешься от люкса, правда? – Я подняла на нее возмущенный лик, и Образцова заахала. – Боже, ты сошла с ума! Тебе жить надоело?

– Как ты не понимаешь? – повысила я голос. – Это единственный способ докопаться до правды! Так что, да, я вселяюсь. И – хочешь обрадую? Ты вселяешься туда вместе со мной! – Юлия издала какое-то рычание, созвучное с тигриным, и упала на свою кровать почти без чувств. Я же продолжала: – У нас остается чуть более суток, если принять во внимание Систему. Часы показывают одиннадцать, все жертвы были найдены где-то в обеденное время, плюс-минус. Юля, мы все успеем. Мы и не такие загадки решали. Только нужно собрать чуть больше информации. Тогда я уже смогу вплотную заняться анализом.

В номер постучались. Я с неохотой поднялась и открыла.

На пороге тревожно переступал с ноги на ногу капитан.

– Катя, ты ведь не вселишься в люкс?

– Еще один… – фыркнула я, так и оставив дверь открытой (мол, заходи, не заходи – мне по фигу) и вернувшись на стул. Он зашел.

– Это чистое самоубийство, как ты не понимаешь?

– Вот чтобы меня и не убили, если вы действительно этого хотите, – язвительно вставила я, – тогда помогите мне во всем разобраться.

Вадим Михайлович повздыхал-повздыхал, поворчал что-то насчет того, как же я похожа на свою мать, и сдался.

– Я к твоим услугам.

– Отлично. Во-первых, мне нужно, чтобы вы рассказали все, что вспомните о предыдущих жертвах. Пол, возраст, комплекцию, род занятий, место, где был найден труп, и время суток, когда он был найден. Во-вторых, мне нужно, чтобы вы сверили списки экипажа и обслуживающего персонала всех этих рейсов и дали мне имена тех, кто был каждый раз.

– Что? Ты подозреваешь… экипаж? Но я же говорил, моя команда…

– Да-да, – бессовестно перебила я старшего по возрасту, к тому же главного на корабле, – вы их отбирали лично, в каждом из них уверены, это ваша семья, бла-бла, мне плевать. Поймите, наконец, что от точности этой работы зависит моя жизнь, и выполните ее. – И добавила с улыбкой. – Если вы все еще не хотите, чтобы меня убили.

Капитан погрустнел, но не разозлился, и ответил:

– Хорошо, я все сделаю. Но не обещаю сделать это быстро. В котором часу ты будешь заселяться?

Мы с Юлькой переглянулись, она поправила:

– Мы. Мы будем заселяться.

– Ну разумеется… – хлопнул он себя по бокам. – Еще двух трупов мне не хватало.

– Почему так пессимистично, кэп? – подмигнула я мужчине, по-прежнему улыбаясь. – Я надеюсь, ни одного трупа не будет.

– А те, кто просто ночуют, но не являются владельцами, – решила Юля просветить человека, – не умирают и не исчезают. Так что максимум у вас будет только один труп. – Моя улыбочка сползла с лица. А подруга тем временем продолжала: – Кстати, вы не знаете, что случилось с Никитой? Директор говорит, что он сошел в городе Городце и самостоятельно поехал в Москву. Но это же бред!

– Не бред, если он боялся, – заспорила я, впрочем, скорее, из вредности.

– Нет, – поддержал Образцову капитан, – я уверен, что с ним что-то случилось. Каждый, кто когда-либо вселялся… В общем, зачем я повторяюсь… Это проклятие!

– Это не проклятие, это киллер! И только вы поможете мне выжить! А вселяться мы будем как можно быстрее. Хоть сейчас.

– Хорошо, собирайте вещи, через час мы зайдем за вами. А насчет Никиты… Я лично не видел его ни живым, ни мертвым, но о любых происшествиях мне, как капитану, обязаны были сообщить, так что… Я предполагаю, что он просто испарился. А директор, конечно же, врет. Просто потому что он врет всегда и везде.

С этим Вадим Михайлович был таков. Мы стали собирать багаж в чемоданы, и посреди сего процесса в номер снова кто-то постучал.

– Достали! – выругалась я и отправилась открывать. На пороге стоял раздавленный Максим. Вот просто раздавленный. Я даже забыла о нашей взаимной неприязни, настолько жалко было на него смотреть. – Юль, это к тебе, – все еще глядя на парня, который в свою очередь глядел на пол нашей каюты, крикнула я и отошла в сторону.

Нечаев, однако, входить не торопился.

Образцова оторвалась от своих шмоток и бросила взор на дверь.

– Ах! – выдала она междометие, очевидно, выражающее ее отношение к этакой наглости, громко топая, дошла до двери и с силой захлопнула ее прямо перед носом Максима.

– Молодец! – хлопнула я в ладоши, хотя Нечаева отчего-то пожалела.

Мы вернулись к сборам.

– Так что там на втором этаже люкса?

Я стала рассказывать:

– Две огромные спальни, два санузла, кабинет, неогороженная гостиная, куда ты сразу попадаешь с лестницы, тренажерный зал, м-м… Все, наверно. Не помню. Да скоро сама увидишь.

– Пообещай мне кое-что.

– Ну?

– Никакую следующую улику, которую мы найдем в люксовой каюте, ты Громову не отдашь!

– Я не отдавала! – завозмущалась я. – Он усыпил меня!

– А зачем ты пошла ему показывать? Это то же самое, что отдать добровольно.

Наш спор прервал стук в дверь. Я отправилась открывать, уже ничему не удивляясь (насколько человек становится популярным, стоит ему выиграть в лотерею, с ума сойти), и через две секунды увидела в коридоре… Зайцева.

– Юль, это к тебе! – повторилась я, рассматривая парня, который тоже выглядел паршивенько. Глаза беспокойно шарили по дешевому паласу нашей каюты, руки то прятались в карманы, то вынимались и скрещивались на груди, то цеплялись за ремень, но тут же соскакивали.

Я посторонилась, чтобы подруге было видно, кто пожаловал.

– Ах! – выдала она, еще громче затопала к двери и еще сильнее ею хлопнула, так что даже я подпрыгнула с испуга.

– Ты что, развалить тут все стены хочешь?

– Какая разница, мы все равно съезжаем! И поскорей бы уж!

Мы собрались-таки и еще долго ждали, когда за нами придут.

В люкс нас сопровождали Вадим Михайлович, Ефим Алексеевич и администратор Елена, та, с которой я говорила в прошлый раз. Первый вел себя спокойно и деловито, будто ничего странного на лайнере и не было, в общем, профессионально; второй вел себя задорно, улыбался и шутил, и периодически похлопывал кого-нибудь по плечу, и даже меня, будто ничего странного в наших отношениях и не было, в общем, тоже вполне профессионально; третья была приветлива и любезна, говорила мало, короче, тоже показала себя профессионалом. Что не удивительно: других людей работать на фешенебельный теплоход не берут.

– Отпечаток пальца в память компьютера могу занести только я, – рассказывал первый. – Потому что система настроек активируется только по моему отпечатку. Это очень хитрая система, дорогостоящая. Она считывает только теплые, «живые» отпечатки. – Вадим поколдовал с домофоном. – Теперь, Екатерина Михайловна, приложите сюда свой большой палец. Вот так. На соседку программировать?

– Да, конечно.

– Как будет угодно. Юлия Сергеевна, теперь вы поднесите палец. Отлично. – Капитан что-то еще понажимал. – Теперь пробуйте открыть.

Я приложила палец, домофон запиликал, загорелась зеленая кнопочка, дверь приоткрылась.

– Отлично! – пуще прежнего обрадовался Ефим Алексеевич. – А теперь добро пожаловать внутрь! – И хлопнул меня по плечу. Я сморщилась, но руку не скинула и ничего не сказала. Короче, тоже повела себя профессионально. Какие мы все молодцы, прямо обалдеть можно!

Девушка вкатила громоздкую тележку.

– Здесь комплекты постельного белья, выбирайте цвет и спальню, я все постелю.

Мы выбрали комнату, где ночевал Никита – самый логичный вариант. Если проходить путь предыдущих жертв, это следовало сделать «от» и «до». Так как кровать была очень широкой, мы решили спать вместе. Все равно в этой комнате она была одна, а разделяться нам не хотелось. Боязно. Из белья я выбрала красное шелковое. Елена показала гардероб, где висели банные халаты разных размеров, чтобы мы удостоверились, что есть два подходящих для нас.

– А для своей одежды вы можете использовать гардеробную. Пойдемте, я покажу, где это.

– Мы знаем, спасибо.

– Если вам удобно, я сейчас вызову девушку, которая пропылесосит весь люкс, или назовите время, когда ее необходимо к вам прислать.

– Не надо, спасибо.

Директор взял меня под ручку, привел в гостиную, усадил за столик и дал подписать новый договор. Я внимательно его изучила. Ничего страшного, почти такой же, какой подписали мы с Юлькой, когда вносили плату за круиз. Я подписала.

Затем нас еще немного помурыжили, каждый из них оставался верен своему амплуа (да и мы не отставали), и в итоге взаимовежливо расстались.

Мы сели на голубой кожаный диван в гостиной первого этажа и уставились на красивый сине-голубой ковер.

– Что делать будем? – жалостливо поинтересовалась Юля.

– Не знаю. Давай попробуем все тут еще раз осмотреть, вдруг мы что-то упустили? Не сидеть же сиднем, в самом деле.

– Зачем убивать живущих в люксе, если открыть дверь будет нельзя? – размышляла Юлька в процессе осмотра. – Даже если подтащить труп к домофону. Он просто не считает отпечаток. Домофону нужны «живые» пальцы.

– Значит, смысл именно в том, чтобы никого сюда не пускать.

– Тогда это не Ефим. Это же он придумал затею с разыгрыванием каюты среди пассажиров низшего класса.

– Либо они просто хотят уничтожить весь низший класс.

– Смешно.

– Но, кстати, когда убивали актрису и когда испарился Никита, Ефим оставался на лайнере. А остальные были на экскурсии.

– М-да. Выходит, все наши друзья отпадают. Ну, кроме господина.

– Он был в Калязине. И если помнишь, даже остался там на время.

– А что мешало ему убить женщину, выскочить с теплохода и догнать нашу группу?

– Вряд ли. Никита с Костей говорили, что он шел за нами, просто держался в стороне. Не думаю, что он бы успел.

За этой беседой мы переместились на второй этаж. На первом ничего загадочного не обнаружилось (не считая того злополучного пятна, на которое указал в прошлый раз мистер Супервнимательность).

Когда осталось осмотреть две комнаты, расположенные одна против другой, мы одновременно открыли двери. Я увидела беговую дорожку, велотренажер и еще какое-то дикое приспособление и уже хотела зайти внутрь, как кто-то Юлькиным голосом заорал за спиной. Я тут же бросилась в помещение, куда зашла подруга. Честно говоря, я в тот момент ожидала увидеть труп Лавинина, подвешенный к потолку на веревочках на манер марионетки, или еще чего пострашнее, но это была всего лишь гардеробная безо всяких мертвых тел.

– Чего орешь? – попеняла я и тут же ахнула. Совсем я старая стала, уже очевидных вещей не замечаю. На вешалках, аккуратно расправленные, наличествовали Никитины одежды. Майки, рубашки, брюки. – Он что, без них уехал?

– Во-во!

Далее мы вели поиски уже с конкретной целью – обнаружить вещи Лавинина. Под конец были найдены носки в прикроватной тумбочке, гель для бритья и зубная щетка в шкафу одного из санузлов. По сути, парень забрал с собой только спортивную сумку, которая вчера валялась в углу спальни, мобильный телефон, планшет… Хотя нет, планшет вроде был Костин… Фотоаппарат и сандалии (либо кроссовки), потому что у него однозначно было две пары обуви, а в номере не было ни одной. Сколько предметов одежды было у Лавинина мы, разумеется, сказать точно не могли, возможно, что-то еще пропало, но почему тогда не все? Такое ощущение, что у него было две минуты на сборы, он схватил сумку и запихал туда все, на что упал его глаз.

– Здесь стоял флакон духов, – вспомнила я, указав на прикроватную тумбочку.

– Я слышала, в дорогих отелях специально ставят для клиентов различный парфюм.

– Но почему он тогда пропал?

– Значит, еще парфюм, – отметила Юлька в блокноте. – И что нам с этим списком делать?

– Идти на разборки с Ефимом, вот что, – сказала я, решительно поднимаясь.

Пользуясь связями (той же Еленой) мы выяснили, где живет-поживает директор круиза. А поживал он, оказывается, в одном из полулюксов главной палубы. Недурно, да? Находясь в фойе, мы отправились мимо лестницы в коридор и там нашли нужный номер. Нам долго не хотели открывать, но я иногда бываю жутко настойчивой.

– Может, его нет? – стала оттаскивать меня Юлька, и тут как раз кто-то щелкнул замком.

– Вы? – опешил мужчина и замер, что позволило нам пронырнуть в каюту.

– А чего вы так удивляетесь? – напала я на директора. – Думали, мы уже мертвы? Как и все предыдущие владельцы люкса?

– Вам капитан все рассказал… – как-то бессильно произнес он и сел. – Ну хорошо. Не знаю, почему это происходит, и какие бесы здесь поработали, но действительно, каждый, кто когда-либо вселялся в данную каюту, умирал. Но я не могу исключить номер из продажи, поймите! Это колоссальная прибыль!

Мы переглянулись. Не похож этот крендель на хладнокровного убийцу. Хоть и противен до колик в животе.

– Для чего тогда вы разыгрываете эту каюту? – недоумевала Юлька.

– Я каждый раз надеюсь, что обойдется… Ведь происходящему нет объяснения!.. А такой ход сделает большую рекламу моей фирме. Среди пассажиров полно любителей выкладывать фотоотчеты на форумах с сопутствующими рассказами.

– Это все неинтересно, – отмахнулась я. – Врач следил за Никитой по вашей наводке?

– Да, – печально вздохнул он. Не знаю, отчего суровый и хитрый директор круиза вдруг решил отвечать на наши вопросы. То ли испугался двух разъяренных фурий, внезапно свалившихся на его голову в его же собственном номере, то ли сам хотел прояснить, наконец, ситуацию. – Для того, чтобы не было, как с двумя другими пассажирками. Я же не был уверен, что с ним ничего подобного не случится, я должен был перестраховаться. Поэтому велел наблюдать. Мне не нужна паника среди клиентов, итак два трупа – перебор. Доктор первым и нашел его.

– О господи! – воскликнули мы в один голос. – Он мертв?

Ефим покачал головой.

– Кома.

– Как?!

– Доктор осмотрел его и сказал, что он в коме. А как еще называется человек, который спит, но не просыпается? Так оно и есть. Благо, мой доверенный выполнил все, как я велел: нашел его первым и тут же спрятал, пока никто не увидел. Я велел оставить коматозного в медкабинете за ширмой. Там он и лежит теперь. На каталке.

Мы снова ахнули.

– Вы ужасный человек! – вышла из себя Юлька. – Вы должны были связаться с его семьей! Вы должны были передать Никиту в больницу! Я сейчас же позвоню по «03»!

– Да постойте вы! Как вы не понимаете, ему уже не поможешь! Из комы, бывает, десятилетиями не выходят! И куда я его передам, в Городец? Не смешите меня! Даже в Москве не хватает опытных специалистов. Все равно бы его транспортировали туда. Так я его туда и везу. Рядом с ним неотлучно сидит врач, чего вы всполошились?

– Хотя бы он жив, – оптимистично резюмировала я. – Возможно, когда проснется, сможет объяснить, что произошло.

– Но в таком случае, – добавила Образцова, – если убийца все-таки существует, и если он еще на судне, то Никите угрожает опасность.

– Тогда лучше бы никому о нем не знать, – кивнула я. – Пусть все думают, что он уехал.

– Постойте! Нет никакого убийцы. Я же говорю: каждый рейс кто-нибудь умирал.

– А у вас какая версия?

Он поднялся и налил себе спиртного. Только сейчас я обнаружила, что на столе – початая бутылка с какой-то темной бурдой и красивый фужер с остатками жидкости. Оказывается, наш директор увлеченно пил в одиночестве, пока мы так бессовестно не вломились. Вот почему у него такой странный вид, и вот почему его тянет на разговоры!

– Будете? – прямо-таки по-джентльменски предложил он высокоградусную дрянь двум хрупким девушкам, одна из которых вообще никогда не пьет. Естественно, мы отказались. – А я выпью. – И сделал, как сказал. – Так вот, вы спрашиваете, что я думаю по этому поводу?.. Садитесь! – он указал на кресла. Мы сели. – Сначала я не верил в это проклятье, но капитан все капал мне на мозги, капал… И я уже не знаю… что и думать. Может, он прав? Посудите сами, как только переоборудованный теплоход после длительных ремонтных работ «встает» наконец «на рельсы», тут же начинаются эти странные события. Значит, за те два года, что он стоял, в него что-то вселилось, не иначе… Я даже заинтересовался такими вещами… Сериал «Сверхъестественное» видели когда-нибудь? – Мы кивнули. – Вот! Я насмотрелся, а еще капитан… Я и поверил.

– Не нужно было верить, – попеняла я взрослому мужчине на поистине детский поступок, – нужно было вызвать полицию.

– А что вы думаете, они стали бы заниматься этим? Вскрытие ничего не показало, нет причин для возбуждения уголовных дел. Все умерли своей смертью.

– Стало быть, их осматривали плохие патологоанатомы. Наш вот кое-что обнаружил на телах.

– Не понял?

«Пить надо меньше, чтобы понимать быстрее», – чуть не ляпнула я. С этим человеком все-таки надо поосторожнее.

– Один пассажир, имеющий отношение к медицине, нашел загадочные следы на двух трупах. Ваш врач почему-то этим не озаботился.

– Подумаешь, следы! Предыдущие трупы не дилетанты осматривали, никто ничего не обнаружил. И в этот раз не найдут, вот вам прогноз мудрого человека!

«Себя, что ли, мудрым считаешь?» – внутренне прыснула я. Но сказала другое:

– Почему, стоило нам обнаружить следы, трупы загадочно исчезли?

– Они не загадочно исчезли, они были сданы в городской морг, как и положено. Это простое стечение обстоятельств, что раньше я не смог их спровадить. Хотя опять же, какая разница? С прошлых рейсов отдавали почти сразу, и все равно ничего не установили. Днем позже, днем раньше, что с того? В Калязине, Нижнем и Ярославле накануне случились крупные трагедии, где пожар жилого здания, где поезд сошел с рельсов, где крупная авария на дороге, короче, морги были переполнены, чужие, московские, трупы им были не нужны. А настаивать я не стал, говорю же: мне по барабану, сколько они будут плыть с нами. Но в последнем порту все прошло гладко.

– Понятно. Где доктор нашел Никиту? Во сколько?

– На прогулочной палубе, недалеко от входа в люкс. Сколько времени было, не знаю, вы все уже отчалили на экскурсию – это помню точно.

– Само собой, обычно на палубе люди толкутся. Кто-нибудь бы что-то заметил. Значит, искать следует среди тех туристов, кто не пошел в Городец, а также среди экипажа и обслуживающего персонала. За последних отвечаете вы, кстати. Нет соображений?

– Нет, – вздохнул он и снова налил себе. – Когда начинается работа гида, моя заканчивается. Я находился в своем номере, пока меня не позвал доктор.

Он опрокинул фужер. Пока он это делал, я взяла у Юльки пакет и извлекла зубную щетку.

– Как вы объясните, почему некоторые вещи Никиты пропали, а другие остались в каюте?

– Когда я разыграл каюту снова, я отправился к капитану с просьбой открыть люкс, дабы привести его в порядок перед новым заселением. Он его открыл, но не пошел со мной, потому что его окликнули матросы с какими-то проблемами. За это время я прошел в спальню, взял с пола дорожную сумку и покидал все, что успел найти в комнате. Фотокамеру, одежду со стульев, еще что-то… Эта сумка покоится под кушеткой в медкабинете.

– Вы – монстр! – обозвала пьяного человека впечатлительная Юлька.

– А что мне было делать? Должны были вселяться новые жильцы!

– Ой, – скривилась я, – только не делайте вид, что мое имя выпало случайно!

Он нахмурился. Налил себе еще. Выпил.

– Послушайте, я был зол на вас. Из семи карточек вытащить нужную – не такой сложный трюк.

– Монстр! – повторилась Юлька и запрыгала по полу от негодования на вопиющее злодейство.

– А раньше?

– Что? Нет, раньше я не глядел, что тянул. Какая мне разница, кто вселится в оплаченный другим человеком люкс?

– А может быть, это важно? Может быть, неспроста каюты разыгрываются среди пассажиров нижней палубы, а? – пыталась я подловить этого скользкого ужа.

– Послушайте, барышня, – с вызовом ответил он и слегка покачнулся. Мне кажется, ему пора завязывать с выпивкой и ложиться спать. – Я уже озвучил истинные причины такой лотереи на сцене. И ни капли не кривил душой. Я не такой уж плохой человек, как вы думаете, я воспитан на понятии равенства, и мне больно, что кто-то обитает в худших условиях. Вот и все.

Юлька потянула меня за рукав: пора уходить. Действительно, чего еще можно от него добиться? Еще два фужера, и, кроме русских народных песен, мы ничего не услышим.

Я сделала два шага к выходу, но все же обернулась. Любопытство не давало мне покоя.

– Почему вы все нам рассказали? Считаете, что я уже не жилец?

Он почти прослезился. Поднес даже пальцы к уголкам глаз.

– Я злился, что вы всюду суете нос… И если что-то… то это будет на моей совести.

– Какая гадость! – не могла я не выразить своего мнения.