Ранним утром мы встретились на нашем этаже и потихонечку, чтобы никого не будить, стали спускаться, однако на площадке между первым и вторым этажами откуда ни возьмись нарисовался Вячеслав Тихонович.

– Что, молодежь, на прогулку собрались ни свет ни заря? – хихикнул он, глядя на нас.

– Да вот, покататься решили, – ответил за всех Жека. Мы с Пашей радостно закивали, а хозяин, вовсе не удивившись странному поведению гостей, пожелал счастливого пути и направился в комнату охраны.

Загрузившись в машину, мы вбили адрес, выясненный Пашиной мамой, в навигатор и тронулись. Почти всю дорогу ехали молча. Только Самойлов иногда оборачивался ко мне и кидал пару-тройку слов. Женька был какой-то сникший и взбодрился только в конце пути, а я оставалась все такой же задумчивой, какой была после визита Паши, хотя от этого уже начинала побаливать голова.

Около одиннадцати утра вовремя отремонтированная «Лада» плавно свернула во двор милого дружелюбного дворика, находящегося на краю нашего города, и затормозила возле заурядной кирпичной пятиэтажки.

– Ну что, все поднимемся? – уточнил Женька, оборачиваясь ко мне с переднего сиденья.

– Зачем все? – позволил себе поспорить Самойлов. – Только напугаем ее такой толпой.

– Хорошо, тогда идем мы с Любимовой. Я – потому что умею наводить на противоположный пол чары, – самодовольно высказал Жека, к сожалению, не уходя далеко от истины, – а Любимова – потому что удавится за то, чтобы быть в курсе расследования.

Я кивнула и пригрозила Павлу:

– А ты машину сторожи! Если что – не расплатимся!

– Ой, если что, Дрюхе еще несколько таких купят! – с явным налетом зависти ответствовал мне Самойлов.

– Скорее, одну, – не согласился Логинов, – но покруче этой.

Мы вышли из машины.

– Квартира двадцать два! – напутствовал из окошка новоявленный сторож.

– Значит, второй подъезд, первый этаж, – произведя в уме какие-то сверхсложные математические расчеты, изрек мой спутник и впоследствии оказался прав.

Только я потянулась к звонку, как Логинов своей ладонью остановил сей порыв и, опустив мою кисть вниз, держа ее в своей, заглянул мне в глаза. В ту секунду я отчетливо поняла, что он наконец-то решился сказать мне что-то, что угнетало его с самого утра. Однако я была права не до конца: он хотел не сказать, а спросить.

– Катя, только честно. Это правда, что Пахан заходил к тебе вчера и сказал, что я… ну… имею к тебе чувства?

О-па… Ну и как на это реагировать? Вот ситуация… Конечно, Паша понял, что я Женьке про наш диалог ни за что не расскажу, и со свойственной ему непосредственностью передал его сам. Иначе какая это была бы месть? Тем не менее Логинов не поверил, что друг способен на такую подлость, иначе вместо Паши на переднем сиденье ехала бы отбивная. И все же какое-то подозрение оставалось, отсюда – плохое настроение.

– Правда, – не стала я лгать и быстро добавила: – Но это только чтобы тебя позлить! И я это сразу поняла!

– Ах он паразит! – рыкнул Жека и с силой вдарил по дверному звонку, представляя, наверно, что вместо него – голова Паши.

Дверь нам открыл жутковатого вида парень с глазами разного цвета, на голове которого нагло красовалась самая настоящая банная резиновая шапочка, торс был обнажен и настолько волосат, что грудь самого выдающегося грузина можно было сравнить с попой младенца, а ноги его были спрятаны за потертыми рваными джинсами, страшно сказать, оранжевого цвета. К слову добавлю, что из стильных дыр на коленях бойко выползали такие же густые, как и на груди, темные вьющиеся волосы такой постыдной длины, что хоть косы из них плети.

– Оу, бэйби… Оу, бэйби, – заливался из недр квартиры своим бесполым голосочком марсианин Моби.

– Че над? – пробасило создание, в чьей речи то ли наличествовали существенные дефекты, не позволяющие владельцу голоса договаривать слова до конца, то ли ему просто было лень, и, не дожидаясь ответа, подпело любимому певцу, коверкая ноты и иностранный язык: – Ау, бебе… Зен ит фел апат…

– Э… Э… – выйти из оцепенения нам удалось лишь с третьей попытки, – скажите, здесь проживает Валентина Юрьевна Леонова?

Мы замолчали, моля высшие силы о том, чтобы чудо не оказалось Валентиной Юрьевной, под старость лет решившей, сделав подтяжку, сменить заодно пол и образ жизни. Кажись, не такого бытия Иван хотел для потомков своего великого дворянского рода.

Когда уже в моем сознании всплыло определение «гермафродит», нечто ответило:

– Не. Леоновы сдают.

– Что сдают? – начал понемногу сатанеть Женька. – Кровь? Мочу? Органы для трансплантации?

– Не. Квартир.

– А где они живут, не знаете? – спросила я, стараясь быть вежливой. А ну как захлопнет оно дверь, и что дальше?

– Не зна.

Видя, как Женька стискивает кулаки, я нежно его отстранила, встав между ними, и обратилась к мобифилу:

– То есть они сдают вам квартиру? Стало быть, вы носите им деньги? Или они сами приходят?

– Сама. Ау, бебе… – Существо начало подтанцовывать, совершенно нас не стесняясь. Я испугалась, что Женька сейчас подключит свой знаменитый сарказм, начнет ему хлопать, побуждая аплодисментами и крича «Браво!» выступить на бис.

– Когда она должна у вас появиться? – быстро задала я вопрос.

– Вчер. Теп чер мес.

– Теперь через месяц? – поняла я чужой диалект. – Хорошо, вы знаете хотя бы, где она работает?

Человек молча развернулся и скрылся в комнате, не закрыв дверь.

– Что сие означает? – недоумевал Логинов, борясь с желанием пойти следом и набить морду.

– Видимо, он надеется продолжить общение, иначе бы дверь закрылась на замок, – предположила я, хотя утверждать не могла. От волосатого парня в оранжевых джинсах и банной шапочке ожидать можно чего угодно.

Я оказалась права, но опять не до конца. Общаться с нами более не стали, ибо парень вообще особой коммуникабельностью не отличался, зато сунули в руки какую-то визитку, после чего захлопнули дверь, поэтому вместо уточнения мы просто стали изучать полученную вещь.

– Салон красоты «Амалия», – прочел Жека ее содержимое. – Адрес такой-то, телефон имеется.

С чувством выполненного долга мы вернулись в машину.

– Смоленский проспект, – выдал Паша, взяв в руки визитку. – Это совсем рядом с вокзалом.

– Точно, – снова поколдовав с навигатором, закивал водитель и резко нажал на газ: нам всем не терпелось узнать, в чем же отгадка загадки рода Варламовых.

По дороге позвонила Юлька. Она сказала, что собралась и готова ехать в замок. Естественно, я не могла упустить возможности взять подружку с собой на интересное спецзадание и попросила Женьку заехать за ней, все равно путь лежал через центр города, где мы обе жили. Таким образом, скоро нас стало четверо. Самойлов этому факту невыносимо обрадовался и с той минуты, как Юлька запрыгнула в автомобиль, на дорогу уже не смотрел. Так и ехал, обернувшись назад.

Салон «Амалия» услаждал взор красивой пестрой вывеской и настораживал железной бронированной дверью с глазком.

– Наверное, это салон «для своих», – догадалась Юля о причине такой неприступности. – Обслуживают жен каких-нибудь известных в городе шишек.

– Вот Пахан сейчас это и проверит, – грозно заявил Жека.

– Почему я? – громко сглотнув, испуганно молвил друг.

– А теперь твоя очередь. Или ты струсил?

Женька если не был психологом, то друга-то уж точно видел насквозь и имел к нему хитрый подход. Конечно же, после таких слов Павел отправится даже на войну, лишь бы не демонстрировать Юльке свою трусость.

Самойлов с гордо вскинутой головой важно выплыл из автомобиля, напоследок довольно сильно хлопнув дверью, ну вроде как проявил мужественность. Того-то Женька и добивался, быстро выскользнув за ним. Я единственная понимала, что Логинов не просто собрался составить другу компанию, а потолковать с ним по душам по поводу сочиненной им байки про любовь ко мне. Я не желала их ссоры, потому выбежала вслед за Женькой и еле-еле уговорила последнего вернуться в машину, отложив выяснение отношений до более спокойных времен, и впоследствии предложила себя в роли помощника Павлу.

Короче говоря, возле враждебно настроенной двери оказались мы с Самойловым вдвоем и заняли выжидательную позицию.

– Может, позвонить? – углядел он кнопку сбоку от двери-крепости.

Мне его наивное предложение пришлось не по нраву.

– И что ты ответишь, когда спросят, к кому и по какому вопросу? Что решил сделать себе маникюр, педикюр и биохимию?

– Нет, я скажу: «К Леоновой, по личному», – гнул свое упрямец Паша и неожиданно сообщил: – А враг-то не знает фамилию бывшей Александровой, получается, мы на целый шаг впереди! Если только он не успел за последний день до нее добраться…

– Типун тебе на язык! – разозлилась я, испугавшись за незнакомую мне пока женщину, которой, возможно, грозила опасность, решив не уточнять, кого имеет в виду друг под местоимением «он».

Вдруг подозрительная дверь отворилась, из «Амалии» вышла полная рыжая женщина в летнем сером костюме хорошего качества и отправилась вперед по дороге. Дверь до конца не захлопнулась, тем самым открывая доступ в крепость. Пользуясь этим, мы с извилистостью ужей просочились внутрь. Небольшой предбанник был забит широким письменным столом и восседавшей за ним строгой вахтершей, сейчас говорившей по телефону с клиентом, и мы, вздрогнув от звона колокольчика, висевшего над дверью, поняли, что еще один человек – и было бы очень тесно. Слава богу, что Женьку мы вернули в машину.

– Вы к кому? – положив трубку, приспустив очки на кончик носа и глядя на нас поверх них, с настороженной вежливостью спросила вахтерша.

– К Леоновой, по личному, – заладил свое Паша.

– К Валентине Юрьевне? – почему-то удивилась женщина, хотя, когда мы дружно закивали в ответ, стало ясно почему: – Так она же только-только вышла! У нее смена закончилась. Вы должны были столкнуться в дверях!

– Извините, я подслеповат на правый глаз, – кинулся оправдываться Самойлов.

– А я – на левый, – добавила я и, взяв Павла за руку, вылетела на улицу.

Леонова шагала очень шустро и за это короткое время успела учесать на приличное расстояние.

– Надо бы на машине, – не слишком уверенно промямлила я, мучаясь сомнениями относительно того, на какой же козе, как любит выражаться Женя, подъехать к женщине – на «двенадцатой» или на своих двоих.

– Ты дуй в машину, а я попробую с ней договориться, – вспомнил друг о том, что так и не продемонстрировал свое геройство перед Юлей, и ринулся догонять намеченную жертву.

Зная Пашу, я всерьез забеспокоилась насчет того, а ту ли женщину Самойлов, вечно все путающий, наметил своей целью, но мне ничего не оставалось, кроме как крикнуть ему вдогонку: «Смотри не перепутай!» – и поспешить в «Жигули».

Удивительно, но факт: Валентину Юрьевну мы нагнали одновременно с положившимся на свои силы Пашей, что являлось для него очень хорошим показателем: бегать со скоростью автомобиля… Это, знаете ли, по-нашему!

Тут произошла странная вещь: Паша начал что-то ей объяснять (мы, не дождавшись от него команды, выходить на сцену не решались, боясь все испортить), к сожалению, что конкретно – слышно не было, а женщина вдруг подпрыгнула и в сердцах огрела нашего друга увесистой сумкой по балде, после чего бросилась наутек.

Логинов первым пришел в себя и посигналил другу, призывая того незамедлительно занять место в нашем транспорте, с тем чтобы иметь возможность более продуктивно продолжить погоню. Когда он, поднявшись, добрел до нас, еле передвигая ноги, и плюхнулся на сиденье, Женька с силой втопил педаль газа.

Пассажиров резко отбросило назад, расплющив по спинкам сидений. Засим мы пристали к Павлу с расспросами, требуя подробного отчета о проваленной операции.

– Да я подбегаю и спрашиваю: вы, мол, Валентина Юрьевна Леонова? – пустился в недолгий рассказ Самойлов, нервно и даже пугливо оглядываясь на лобовое стекло, за коим картинки сменяли одна другую, как в фильме на быстрой перемотке, а самые спортивные тачки обиженно сигналили, оставаясь далеко позади. – Она подтвердила. Я ей: «А бабку вашу Кларой Гавриловной звали, и в девичестве она фамилию Варламова носила?» Та аж затряслась вся, спрашивает визгливо: «Вы кто? Откуда вы меня знаете?» Я сразу в ней психичку распознал! Начал объяснять, говорю: «Мы из замка Серовых». Только хотел добавить, дескать, не пугайтесь, нам нужна ваша помощь, а не жизнь, а она взяла и ка-ак долбанула меня по черепу кувалдой!

– Не кувалдой, – поправила Юля, – а всего-то сумкой! Дамской!

На что Паша сморщился, точно жевал самый кислый лимон:

– Чего вы только, бабы, не таскаете с собой в этих «всего-то сумках»!

Теперь уже в диалог вступил Женька, вспомнив о том, что так и не поквитался за меня с друганом:

– Божий промысел в том, что ты не успел ей это сказать, – тут он изменил голос до устрашающего шипения: – «Нам не нужна ваша жизнь. Нам нужна ваша смерть». Это ж надо так придумать! Она б тут же валенки отбросила от ужаса!

Между тем автомобиль свернул на повороте, и мы смогли воочию наблюдать, как бежавшая не то домой, не то от Паши дамочка змеей проскользнула во двор, имевший преграждающие въезд перегородки, отрезав тем самым путь к дальнейшему преследованию.

– Мы теряем ее! – с болью за все человечество воскликнул Паша, наверно, репетируя, как в будущем, если повезет окончить мединститут, так же будет рыдать над распластанным на операционном столе пациентом.

– Никуда она не денется! – Водитель переключил скорость на последнюю и пошел на разгон, из-за чего я почувствовала сильное давление на грудь и черепную коробку, точно моей головой пытались выбить дверь, а мир за окном приобрел вид какой-то бессмысленной цветной мозаики без очертаний и теней. Когда наш Шумахер сделал крутой поворот вправо (Юлька вжалась в меня, я – в стекло), а несколько секунд спустя – еще раз вправо (мы еще не успели принять первоначальную позу, потому ничего не изменилось), оказалось, что он следовал некоему плану: пробежав насквозь двор, преследуемая очутилась на той же дороге, куда мы выехали.

Не замечая нас, рыжая в сером костюме преспокойно перешла шоссе и скрылась в одном из смотрящих на проезжую часть подъездов девятиэтажного дома, стоящего возле дороги.

Бросив «Ладу» на обочине, вся честная компания из четырех человек ввалилась в нужный подъезд за пару секунд до того, как где-то наверху послышался шум закрывающейся двери. Скорее всего, Валентина лифт не вызывала, иначе бы попросту не успела так скоро добраться до квартиры.

– Кто понял, где хлопнула дверь? – невинно поинтересовалась Юлька.

Самойлов, коему до сих пор не удалось прослыть героем, рьяно кинулся отвечать, не беря в расчет то, что сам толком не понял, где же находится чертова дверь.

– М-м… там! Нет, не там, а вон там! Нет, подожди… Точняк, тута-туточки… То есть вон там! Хотя нет, все-таки там! – Все это сопровождалось обильными вскидываниями рук с вытянутым вперед указательным пальцем и быстрыми перебежками туда-сюда по узкой площадке, так что походило более всего на мышиную возню.

– Второй этаж, левая площадка, крайняя справа квартира, – тихо, уверенно, самодовольно, с каким-то прямо-таки чувством превосходства сообщил нам умник Логинов и победоносно воззрился на друга, мол, так тебе, не будешь за моей спиной слухи распускать.

Павел лишь фыркнул и отвернулся, давая понять, насколько сильно затронуто его самолюбие.

– Похоже на правду, – согласилась я с Женькой. – Ну что ж, пойдем проверим.

– Ой, да что проверять? Коли сам Жека сказал, значит, так оно и есть! – съехидничал Самойлов и последовал за группой на второй этаж.

– Кто? – взволнованно отозвалась на звонок Валентина Юрьевна.

Три лица мгновенно сосредоточились на мне, как будто я такая заядлая врунья, что остальным членам экипажа до меня ой как далеко.

Нечего делать, немного покраснев для порядка, я начала любезным елейным голосом сочинять на ходу наглую ложь:

– Вас беспокоят из Управления Пенсионного фонда. В базе данных не указан номер вашего страхового свидетельства. Не могли бы вы его продиктовать? Можно даже через дверь, если боитесь открывать. – Тут я пустила в ход психологическую уловку: если незваные гости соглашаются на беседу за закрытой дверью, стало быть, и бояться нечего, и можно ее открыть.

Леонова подумала именно так, как я и предполагала, потому вслед за адресованными мне словами: «Вы, наверно, ошиблись», – последовал щелчок отпираемого замка. Паша мгновенно спрятался за нашими спинами, что было довольно глупо: из УПФ толпами не ходят, она и так заподозрит неладное. Но главное – начать.

– Что происходит? Что вам надо?! – визгливо запричитала она, увидев нападавшего на нее десятью минутами ранее парня в окружении четверых не иначе как подельников. – Зачем вы меня преследуете? Вы от Серовых, так?

– Успокойтесь, пожалуйста, милая женщина, – примирительно подняв кверху ладони, попросил Логинов и обворожительно улыбнулся. Женщина сразу утихомирилась, а взгляд ее карих глаз даже помягчел, она уставилась на красивого обаятельного незнакомца, от которого ну никак невозможно ожидать какой-нибудь пакости, подталкивая того к продолжению объяснительного монолога. Евгений не обманул надежд: – Я буду с вами предельно откровенен. Быть может, то, что я скажу, прозвучит немного самоуверенно, – здесь, как и полагается, извинительная улыбка, показывающая легкую степень смущения, – но я уверен, что смогу помочь вашей семье. Поверьте, мы пришли с миром. Но для того, чтобы вы могли наслаждаться жизнью, никого более не боясь и ни от кого не скрываясь, вам придется довериться нам и рассказать абсолютно все. Я понимаю, что вам будет сложно это сделать, ведь придется открыться совершенно незнакомым людям. Вы справитесь?

Под немыслимо нежным взглядом голубых логиновских глаз женщина растаяла и открыла дверь пошире, однако спросив:

– А могу я знать, каким боком история моей семьи коснулась незнакомых мне людей? Вы уж не обижайтесь на такой вопрос.

Ба! Да теперь она перед нами извиняется, хотя, просить прощения должен был Паша за свое неумение войти в доверие. Воистину влияние Женькиных чар на представительниц слабого пола всех возрастов не имеет границ.

– Что вы, нет! – продолжал стрелять глазками Логинов. – Вы имеете право знать. На моих глазах и глазах моих друзей было совершено уже два убийства, оба – в замке ваших предков. Все нити ведут в замок соседей, Серовых, куда мы попали совсем непредумышленно и ничего не подозревая, а теперь гадаем, не пора ли нам уже заказывать себе места на кладбище, как ни пессимистично это звучит… Помогая вам, мы тем самым поможем и себе, ведь, к сожалению, не зная вашей истории, мы не сумеем добыть улики, нужные для предъявления, хм, органам правосудия.

– Да уж, менты и в ус не дуют! Что ж, проходите. Только, пожалуйста, не все, у нас малогабаритная квартира!

Судя по всему, Женька жуткий везунчик, раз наткнулся в решающий момент на такого же антисторонника всех ветвей власти, коим являлся сам, короче говоря, «мы с тобой одной крови», это и оказалось окончательным аргументом в пользу установления доверительных отношений с потомком рода Варламовых.

Самойлов вернулся сторожить машину, а мы трое прошли в действительно очень крохотную кухню вслед за Валентиной Юрьевной.

– Прошу вас, – начала я, когда мы с трудом разместились за небольшим кухонным столом, – расскажите нам все, что знаете, о жизни вашей бабушки Клары и ее брата Ивана.

– Моему отцу было семнадцать лет, когда умерла бабка Клара, – послушно начала она повествование. – Он активно интересовался историей нашего рода, поэтому успел впитать от нее все, что она знала сама. И вот что она рассказала. Гавриил, мой прадед, после революции семнадцатого года принял сторону Ленина. Что вы удивляетесь? Многие дворяне переходили на сторону красных. И наоборот. Варламовы добровольно передали все свое имение государству. А оно было масштабным, ведь моим предкам принадлежал не только замок с окружающей его территорией. Хвойный лес дальше за деревней и роща с парой небольших озер и почти уже разрушенной церквушкой – это тоже бывшее владение князей Варламовых. А Серовы теперь хотят истребить нас всех, чтобы заполучить территорию соседей, после чего очень удачно совместят нефтяную промышленность с деревоперерабатывающей. А может, парк культуры откроют – с них станется. Это ведь исторический памятник.

– Подождите, я ничего не понял, – возмутился сведущий в вопросах истории Логинов. – Зачем вас истреблять, ежели эти земли вам больше не принадлежат? Они принадлежат государству. Все усадьбы были национализированы. И как они сами собираются завладеть территорией? И как вообще Иван жил в этом замке в тридцать девятом году, в разгар репрессий?

Валентина вздохнула.

– Как рассказывал папа, в обмен на добровольную передачу имения республике Варламовым разрешалось там жить по праву прописки. У них даже из имущества вынесли только часть, самое ценное. Почему их не расстреляли или не сослали в глухую Сибирь – никто точно не знает, то есть сначала на это были указания самого Ленина (жена Гавриила, моего прадеда, была дальней родственницей Надежды Крупской), а вот после смерти вождя… Непонятно. Возможно, Гавриил и к Сталину нашел подход. А может, Сталину было уже не до бывших дворян, он был слишком занят укреплением тоталитарного режима и установлением культа личности. Так или иначе, Гавриил и Иван жили в замке до самой смерти. А Клара, моя бабушка, переехала в Москву. Вообще, отец говорил, что о жизни в замке Клара старалась не рассказывать. Она искренне полагала, что здание проклято, и эта тема давалась ей тяжело. Отец все время задавался вопросом, от чего на самом деле умерли предки, но Клара не хотела говорить. То есть она отвечала, что от болезни сердца, но при этом ее лицо приобретало такой вид, что… Как будто сама она считала иначе.

Пока Леонова наливала себе воды, мы трое со значением переглянулись. Похоже, Клара знала о черной мессе.

– Валентина Юрьевна, – обратилась я к погрустневшей женщине, – а почему вы убегали от нашего друга?

– Эх, я думала, что вас подослали Серовы. Дело в том, что они убили моего отца. И теперь охотятся за мной. Они хотят истребить наш род – всех, кто остался в живых. Всех до последнего! – Она стукнула стаканом по столу, благо что он был уже пуст и ничего из него не расплескалось, а мне сразу вспомнились два брата с отцом, и захотелось смеяться над нелепостью услышанных слов. Илья, конечно, скор на расправу, но то, что она сказала… А Вячеслав Тихонович? Вообще добрейший человек. А Андрей… При мысли об Андрее у меня больно кольнуло сердце. Говоря Женьке о том, что Дрюша у меня тоже под подозрением, я сама не очень-то верила тому, что говорю. Ленкиному возлюбленному не хватает только крыльев за плечами да светящегося нимба вокруг головы. Ленка… Как я ей в глаза-то посмотрю?

Логинов, услышав повторно эти слова, разозлился еще сильнее:

– Вы что несете?! Как понимать – Серовы? Что, все, что ли? Так прям и охотятся за вами с двустволкой наготове?

– Не смешно, молодой человек. Слушайте мою историю. Я не ведаю, что произошло с бабой Кларой, хоть она и умерла молодой, но вроде криминалом там не пахло. А вот дальше знаю очень точно.

Выходило следующее. Юрий всю жизнь лелеял в душе мысли о том, что он благородных кровей, к сожалению, во времена Советского Союза об этом распространяться было опасно. Дождавшись распада страны и выхода закона о приватизации, Варламов кинулся изыскивать возможности вернуть себе усадьбу. Это было для него делом чести – жить в замке предков. Он как-то раз приехал в Медведково и весьма опечалился, увидев, во что превращается здание. К сожалению, места культурно-исторического значения приватизировать было еще нельзя, существовала только возможность долгосрочной аренды для юридического лица. Варламов, уповая на скорое принятие закона о возврате земель, юридически называемого реституцией, который был принят уже в Прибалтике, учредил фонд «Дворянское наследие». Подготовив все документы, подтверждающие его родство с княжеским родом, Юрий Арсеньевич начал процесс оформления аренды имения. В этот момент на него выходят люди Серовых. Сначала предлагается мирно отойти в сторону, отдав им все бумаги, подготовленные для восстановления дворянского статуса, и расформировав фонд. Но Александров упрямится, слишком дорого ему было то, что он затеял. Тогда Юрий просто… исчез.

– Его убили, – уверенно заявила Валентина. – За пару дней до этого он велел нам с матерью уехать к дальним родственникам в тмутаракань. Отец беспокоился, что его скоро не станет, и переживал, как бы нас тоже не убили. Мы не верили, что эти люди зайдут так далеко, но все же послушались. И вот он пропал…

– Как это случилось? – поинтересовалась я.

– В последний раз его видели в фонде. Он собирался снова ехать в Медведково, чтобы разработать план по восстановлению здания и территорий и составить смету. Его так и не нашли, ни живого, ни мертвого. Это было в девяносто втором году. Я уверена, что люди Серовых с ним разделались. Даже квартира вся была перевернута вверх дном – очевидно, искали документы. Да не нашли, я их по велению отца с собой увезла к родне. Теперь, чтобы выжить, нам приходится периодически переезжать и умело заметать следы. Например, никогда не жить по месту прописки. Не работать официально. Врача на дом не вызывать.

– Вы переезжаете всей семьей, я правильно понимаю?

– Да, но кроме матери: она так и осталась с родственниками в другой области. А муж посвящен в мою беду. Сейчас он на работе. Но я от него ничего и не скрываю, так что если б он был дома, он бы сидел здесь с нами.

Жека все это время хмурился, что-то обдумывая, наконец сказал:

– Все равно не понимаю. Для чего им документы, подтверждающие ваше прямое родство с Варламовыми? Что им дала смерть вашего отца? Какой-то бред…

– Знаю, что кажется бредом, но я ничего не выдумываю. А о причинах лучше спросите тех, с кем вы живете под одной крышей. Им виднее, за что нас убивать. Чем-то, видать, мешаем.

Тактично выдержав некоторую паузу, Юля робко спросила:

– А как же закон? Он наказывает тех, кто его переступает. Убийцы должны сидеть в тюрьме.

– Девочка, вы читаете слишком много детских книжек. Это если я сейчас убью – меня посадят. Поймите, только заявление успею написать, а когда выйду из участка, могу не надеяться, что дойду до дома живая! Они же только и ждут, когда я проявлю себя, по-другому найти меня не могут.

– Это ужасно, – сконфуженно выдавила Юлька.

Я кивнула.

– Да, – благодарно посмотрев на мою подругу, продолжила хозяйка квартиры, – в современном мире очень сильно превосходство бандитов над рабочим классом. Они смеют делать все то, что заблагорассудится! И ничего им за это не будет. Самая высокооплачиваемая профессия – киллер. А когда-то была – инженер!

– Может быть… тогда лучше отдать им бумаги? – еще более робко и тихо спросила Юля.

– А где гарантия, что после нас оставят в покое? Все равно убьют. И потом… Мой отец погиб за это! Но не отступился! Как я могу? Предать все, за что он боролся? Пойти на уступки этим подонкам? – каждое предложение Валентина Юрьевна выговаривала с особой злостью и ненавистью, под конец она сорвалась и заплакала, вспомнив близких, за которых нельзя отомстить. Жить в вечном страхе – вот участь ее детей и внуков. А виной всему люди, в чьем гостеприимном доме мы осмелились поселиться. Как такое могло произойти с нами? Как такое может коснуться Андрея? Как он может быть в центре этих сумасводящих перипетий?

Боже мой… Я семь дней жила под одной крышей с убийцами! У меня поперек горла встал большущий ком. Неужели все они… Неужели все…

Слава богу, Юля сохранила способность соображать, возможно, просто в силу того, что она пока не жила в замке и потому не приняла эту трагичную историю близко к сердцу.

– Письмо, – ткнула она меня локтем под бок.

– Что? – Я сперва не смогла врубиться, о чем она толкует, до того плохо мне было, но потом озарение, хоть и с опозданием, все же пришло. Покопавшись в сумке, я извлекла конверт и протянула Леоновой. – Взгляните, ваш двоюродный дед Иван искал в письме защиты у некоего Артема Артуровича. Не догадываетесь, кем он мог быть?

– Нет, не знаю, – пожала плечами женщина и, развернув дрожащими руками письмо, приступила к чтению. Губы ее затряслись, а глаза наполнились слезами, что дало нам понять – пора сваливать.

– Последний вопрос, – очнулся Жека. – Ваш отец не называл поименно тех, кто ему угрожал?

– Нет, – подняла она глаза от пожелтевшего листа. – Сказал только, что это были люди от Серовых.

– Хорошо. Извините, если что не так.

Логинов поднялся. Я хотела как-то приободрить женщину, пообещать, что всенепременно выясню, кто охотится за ними, и остановлю этого человека, но неожиданно поняла, что впервые не уверена в своих силах, а давать обещания попусту… это не мое. В итоге мы просто ушли.