– Кать, в чем дело? Что с тобой? – всполошились все, напуганные моим более чем странным поведением, которое и оказалось тем самым значительным событием, способным отвадить Пашу от Юли, а Нину и Михалну от пения.

Я лишь безмолвно пялилась на татуировку, не в силах даже пошевелиться. Предательница Оля, стоявшая возле Палача в момент убийства, перехватила мой безумный взгляд и, оказавшись более прыткой и сообразительной, чем мы могли подумать, резко бросилась бежать. Я тут же вышла из оцепенения и полетела за ней. Понимая, что бегу не быстрее, чем она, а следовательно, не смогу ее догнать, я изо всех сил оттолкнулась ногой от пола и прыгнула, приземлившись аккурат возле ее ног, за которые не преминула схватиться. Ольга упала, проехавшись лицом по перилам лестницы, до которой успела добежать, и стукнувшись головой о первую ступеньку, поэтому оказала мало сопротивления, когда я, пользуясь тем, что девушка упала на живот, подползла ближе и поспешила скрутить ей руки за спиной. Остальные, к чьей чести будет сказано, среагировали довольно быстро, и к тому времени, как я уселась на поверженную верхом, уже окружили нас плотным кольцом.

– Любимова, – изрек Логинов, – вообще-то после брудершафта положено целоваться, а не сидеть друг на дружке! Это что, новая мода?

– Придурок! – обозлилась я, в моей крови еще не затих адреналин. – На предплечье ее посмотри! Тату!

– Черт! – сплюнул он. – Где-то я такую штуковину уже видел. Или мне почудилось?

– Тебе не почудилось. Ты видел эту штуку на мессе. Эта тварь – сообщница Вожака, убившего Альбину!

Женщины вскрикнули.

– Катя, что значит – убившего? – схватилась за голову Инна Михайловна.

– То есть Аля… не вернется? – печально спросила тетя Нина и приготовилась плакать.

– Кто же это сделал? Кто убил ее?

– У меня две версии, Инна Михайловна. Либо на мессе был Щавелев, либо кто-то из Серовых, как ни ужасно вам это слышать. Узнать это можно либо у первого, либо у нее.

– Его надо дожимать, – сказал Женька об адвокате.

– Что мы будем с ней делать? – спросил Самойлов.

Я пожала плечами. Юля внесла предложение:

– Может, в пыточную? Они же на каждом этаже с двух противоположных сторон, я правильно поняла?

С этим все единогласно согласились.

Я развернула безжалостную тварь к себе лицом.

– Оля, как ты могла? – Та смотрела на меня индифферентным взглядом и более походила на робота, чем на живого человека, причем с вынутыми батарейками, потому что мимика на лице была застывшей, а части тела самопроизвольно не двигались, но и не сопротивлялись вмешательству в свое положение. Пытаясь этого робота оживить, я потрясла ее за плечи. – Ты поняла, что ты наделала? Ты же стала соучастницей убийства! Оля, тебя сейчас может спасти только чистосердечное признание, – вразумляла я сектантку, – мы наймем лучших адвокатов, тебя оправдают, но для этого нужно передать дело в суд. А для суда нужны твои показания. Ты обязана сказать, кто убийца! – Но все было впустую: Ольга так и смотрела в одну точку, игнорируя все попытки привести ее в чувство. – Кто был вожаком, убившим Алю? Кто сбил почтальона? Кто написал Ире роковую записку? Кто убил Ивана и его отца? Кто охотится за потомками Варламовых? – Оля вздрогнула, и мы все следом за ней тоже. Чтобы помочь ей очнуться, я замахнулась и влепила пощечину. Все ждали результата, но его не последовало.

Женька предпринял жалкую попытку меня успокоить:

– Ничего, подожди немного. Она придет в себя и все-все нам расскажет.

Верилось в это слабо.

– Паш, – обратилась к нему Юля, – почему она так странно себя ведет? Что с ней? – Он, видать, уже успел ей похвастать, что в мединституте он лучший ученик.

Склонившись над пациенткой, Павел отстранил меня и ощупал все Олино тело, уделив особое внимание самым интересным его частям, после подержал зачем-то ее запястье и посветил свечой в глаза, чуть не подпалив ей волосы. Закончив осмотр, Паша с умным «медицинским» видом заявил:

– Сильнейший шок. Пациенту нужен покой и позитивные эмоции.

– Наверно, смерть хороших людей и доставляла ей эти позитивные эмоции! – со слезами негодования на глазах выдала я со всей злостью на бесчеловечное человечество. – Просто она давно никого не убивала, вот и приболела чуток! Чтобы вылечить эту дрянь, надо всего-навсего… – что надо сделать, договорить я не успела, потому что Женькина рука по традиции нежно зажала мне рот. Надо же, как он натренировался останавливать словарный поток женщин! А бедные мужики так и мучаются, не зная, чем уши себе заткнуть.

В общем, принесли мы изменщицу в пыточную, располагавшуюся в противоположной стороне от места, где куковал Щавлюк, на том же этаже, и проделали все то же, что и с адвокатом, благо у него в ящике нашлась еще парочка наручников. Когда мы закончили, шел уже первый час ночи. Бригада устроила собрание в кухне.

– Значит, так, – говорила я быстро, – Артем Артурович уехал по делам. Ольга весь вечер неважно себя чувствовала, поднялась к себе и велела ее не беспокоить. Больше никому ничего не рассказывать, ни Лене, ни Дрюше, ни Илье, ни Вячеславу Тихоновичу, ни охранникам. Ни-ко-му.

– Кстати, где они пропали, Ленка с Дрюхеном? – разволновался Павел. – Почему их нет так долго? Неужто их тоже… того?

Все ахнули и схватились за сердце, но в следующий момент, словно в ответ на его слова, совсем рядом хлопнула входная дверь и послышалось эмоциональное воркование влюбленных. Нам пришлось разыгрывать из себя немые, бесшумные мумии.

– Ленусь, потише, – приближался мужской голос. – Все уже спят.

– Да кто сейчас спит? – ответила ему моя легкомысленная подружка. – В такую-то романтичную ночь!

– Ш-ш, – шикнул он на Ленку.

– Ну, Зай! Пускай дрыхнут, я че, им мешаю? – Они начали подниматься по лестнице. Вероятно, у них с собой были зажженные свечи. – Лучше поцелуй меня!

– Осторожно, у меня открытый огонь. Как бы не сделать из самой лучшей девушки на свете вкусное жаркое! – подтвердил Андрей мои догадки относительно свечей.

– У тебя огонь… – растягивая гласные, томно произнесла Гаврилова. – Это классно! Иди ко мне!

– Да подожди…

Судя по тому, что последовал звонкий чмок, она не стала ждать.

– А давай… Ну это… В кухне сделаем!

Я думаю, не стоит передавать, какие мысли нами завладели. Если бы целующиеся друзья втиснулись в кухню, где и без того тусовались шесть человек… Не знаю даже, что хуже: если бы нас заметили или если бы не заметили… Зная Женьку, он бы, бесспорно, предпочел второй вариант, тихо радуясь бесплатному порнофильму. Но Господь внял моим мольбам, и голубки решили все же дойти до Ленкиной спальни.

Через минуту все стихло. Мы спокойно выдохнули, так как до этого боялись даже дышать.

– Ну все, – сказала я, – можно медленно, по одному расходиться, но максимально тихо! Ключи я оставлю у себя.

Не то чтобы я кому-то не верила. Но мне хотелось принять в этом опасном приключении как можно больше участия, чтобы, насытившись, по завершении этого дельца забыть про расследования раз и навсегда, начав нормальную жизнь, которую ведут нормальные люди.

– А ты их не посеешь? – насмешливо спросил Жека.

– Не бойся, от меня не убегут.

Через некоторое время мы с Образцовой по-пластунски вползали в мою комнату. Повезло так повезло: Ленкина опочивальня была к нам ближе всего. Заснуть удалось с большим трудом. Стоило лишь представить себе Андрея Серова, студента, возлюбленного моей доброй подруги, щедрого и отзывчивого парня, кровожадным убийцей, гоняющимся за территориями соседей – усадьбой с замком, лесом и рощей с озерами (куда, как оказалось, и водил Андрей всех погулять в тот день, когда мы обыскивали кабинет Щавелева), – как голова вмиг начинала распухать до размеров комнаты, рьяно разгоняя опускающийся туман сна. С одной стороны – так ли уж случайно он любовался чужими водоемами? Может, планировал скоро ими завладеть? С другой стороны – нет! Андрей не такой! Однако дурацкая арифметика с упертостью осла твердила мне, что это вероятно на целых тридцать три с копейками процента. Может, Щавелев специально наговаривает на Серовых? И его оговорка была вовсе не оговоркой, а предумышленным высказыванием? Хотя все это глупости, Валентина Леонова говорила ведь, что именно Серовы. В то же время сама она их не видела, а к ее отцу от имени Серовых мог подходить кто угодно. Но главный вопрос был в следующем: для чего вообще Серовы, или не Серовы, убивают Варламовых? Как они с их смертью смогут получить территории, которые никому не принадлежат?

Наконец меня поглотила дрема. Однако через какое-то время мне почудилось шевеление в комнате. Я приоткрыла один глаз и, ничего подозрительного в кромешной тьме помещения не заприметив, вернула веко на место и тут же крепко заснула.

Снилось, что вроде я иду по дороге, время от времени нагибаясь, чтобы поднять лежавшие тут и там гадальные карты. На одну из них я решила взглянуть. То ли собаки, то ли волки воют на круглое желтое пятно в темном небе. Внизу черным по белому выведено Moon – то есть «Луна». Пока я всматривалась в изображение, вблизи от меня с громоподобным шумом проехал автомобиль. «Глушитель надо менять», – подумала я вслед чумовому гонщику и пошла себе дальше по дороге.

Паша с Женькой ворвались к нам, когда не было еще и десяти.

– Беда! – с порога начали они. – Ольга сбежала!

– А Щавелев? – первым делом спросила я, спрыгивая с кровати.

Ребята принялись наперебой рассказывать об утренних событиях. Серовы-старшие еще не приехали, а Ленка с Дрюшей сидели в гостиной в тот момент, когда там появились Жека с Пашкой, и Ленка тут же накинулась на них, а не знает ли кто, куда подевалась Ольга. Мои компаньоны выдали заготовленную легенду, мол, с вечера неважно себя чувствовала, лежит у себя в спальне, просила не беспокоить. На что Лена разумно возразила: «Вообще-то я первым делом и заглянула к ней комнату, но ее там не оказалось! Ко всему прочему не оказалось и ее вещей, и машина, стоявшая во дворе, испарилась».

– Вот такие ватрушки, – закончил повествование Женька. – Мы с Паханом обежали все прилежащие окрестности в поисках бежевой «шестерки», да так и не нашли. Выводов напрашивается два: либо кто-то угнал ее машину и спрятал все ее вещи, либо она отчалила на ней сама, захватив багаж.

– Чего проще проверить, – сказала я.

– Не пойми что, – возмутилась Юлька услышанным новостям. Я согласно закивала.

Если Ольги в камере не окажется – это будет странно, так как ключи от темницы и наручников как лежали, так и лежат у меня на подоконнике. Неужели есть такая же связка ключей? Но у кого? А если Ольга на месте, получится еще непонятнее. Зачем кому-то ее вещи и машина? Чудеса.

Мы привели себя в порядок, я схватила ключи, и через пару минут наша четверка стояла возле двери в башню.

– Я останусь на шухере, – сказала Юлька. – Выйдет нехорошо, если увидят открытую дверь, а за ней – нас.

Это показалось нам разумным, и, оставив Образцову у входа, уже трое, достав походный фонарик, вторглись в карцер.

– Обалдеть, – изрек Логинов, разводя руками, что относилось, само собой, к опустевшему помещению. Оля испарилась, оставив нам на память пустые наручники, прикрепленные к изголовью нар. Решетка на окне была не тронута, что говорило в пользу другого способа покидания пыточной. Впрочем, это все глупости: даже если не брать в расчет второй этаж и крепкую решетку, она бы не пролезла в это крошечное оконце. Женькины мысли были идентичны моим: – Чтоб я сдох, она вышла через дверь. Но как, черт возьми? Изнутри открыть эту дверь нельзя! Получается, что ей ее открыли.

– Именно. – Я погладила себя по голове, дабы лучше думалось. – Вот что, говори тише. Сдается мне, об этом лучше никому, кроме нас четверых, не знать.

– Но кто мог ее выпустить?

– Я знаю кто, – заявил Паша с видом всезнайки и ткнул пальцем… в меня.

Я рассмеялась:

– Да-да, я так и думала. Чего еще можно от тебя ожидать? Да я у тебя во всех смертных грехах виновата!

Не глядя на меня, он продолжил вещать в Женькины уши:

– Держу пари, что адвокатишки пресловутого тоже нет. Можешь не сомневаться, кроме нее это сделать некому. Сейчас я тебе объясню. – Вообще странно было такое услышать от Паши. Чтобы он вдруг что-то объяснял, да еще и отличнику Логинову… Короче, мы оба с большим любопытством уставились на Павла. – Единственная связка ключей была у нее, так? Вопрос: почему она забрала ключи себе? Ага, загадка. Кто мог открыть темницу в то время, как они были только у нее? Опять загадка. А я тебе отвечу. Дождалась она, когда все заснут, и выпустила их. Вот как.

Да, это было весьма глупо, но чего еще можно было услышать от «гения мысли» Паши? Снова рассмеявшись, я повернулась к Женьке, ища поддержки, выраженной также в смешке или в улыбке, но нежданно-негаданно его лицо сперва приобрело задумчивое выражение, следом – он заколебался, и постепенно согласился.

– Интересный вариант… а? – Женькин вопрос адресовался, разумеется, мне, вернее, не вопрос даже, а вот это самое коротенькое «а». И как прикажете на него отвечать? Больше всего хотелось назвать следующую по алфавиту букву, но, мнилось мне, требовали от меня чего-то иного.

Подавив в себе нарастающее раздражение, я сказала, обращаясь именно к Женьке:

– Хорошо, послушай. Выходит так, что я первая указала на ее татуировку, затем ловила ее, ловила, руки ей скручивала, по щекам била, а все, в общем-то, для того, чтобы ночью встать и выпустить ее? Замечательно. А логика где?

Самойлов нахмурился.

– Значит, не хотим сознаваться? Что ж, не боись, мы тебя не больно зарежем! Пара деньков на нарах, на хлебе и воде, и сама во всем признаешься!

Я только рот открыла. Вот уж о ком не думала, что он садист и изверг.

– Постой, я ей верю, – сообщил Евгений другу. – Ей в самом деле нет никакого резона освобождать пленников. Как ты спала ночью? – без перехода спросил он меня.

– Спасибо, хорошо, – пожала я плечами.

– А это не праздный вопрос.

– Точно! – озарило меня. – Вот ужас. Мне померещилось, что в комнате кто-то был. Но было темно, я закрыла глаза и уснула. Потом мне приснилось, что мимо проехала машина, и звук был такой достоверный. Это ж Ольга уезжала!

– Ладно, – вроде как поверил Женька. – Остается выяснить, кто же позаимствовал у тебя ключи. И притом вернул. То есть заходил в твою комнату дважды.

– Ума не приложу, – честно призналась я. – Надо у Юльки спросить, может, она что-то слышала?

– Тогда я вынужден с тобой согласиться насчет того, что никому об исчезновении Ольги знать не стоит. Только я, Пахан, ты да Юлька. Остальные – враги. Будем надеяться, что обманщик сам разоблачит себя по неосторожности. А теперь пойдемте проверять Щавелева.

Мы вышли из левой башни.

– Ну что? – шепотом спросила Юлька. Я ответила ей, что Ольга сбежала. – Ленка с Андреем наверху. Мы не сможем пробраться к Щавелю.

– Я беру их на себя, – с важной миной выпендрился Пашка. Я прыснула, но в Юлькиных глазах появилось что-то сродни легкому восторгу:

– А как ты это сделаешь? – спросила подруга.

– Ха, да легко!

Паша гордой походкой направился на четвертый этаж. Через некоторое время все трое – Павел, Андрей и Лена – спустились вниз, весело хохоча. Теперь путь был свободен.

Отперев карцер, мы услышали дикий писк. То пищал Артем Артурович.

– Удивительно, что на этаже его не слышно! – изумилась Юлька.

– Звукоизоляция нехилая, – согласился Женька.

– Он что, всю ночь так пищал? – сморщилась я, точно от кислого соуса. – Сейчас оглохну!

– Ну что я говорил? – пытался Евгений перекричать спятившего пленного. – Надо было оставить заклеенным рот! Ну ладно, сегодня мы все равно ничего вразумительного от него не услышим. Идем.

И мы торопливо ретировались.

Расставшись с Женькой в коридоре, мы с Юлькой отправились к себе, с тем чтобы пораскинуть мозгами.

– Кому нужно было выпускать Олю? – Юлька устроилась на широкой кровати, а я – в своем любимом мягком кресле. – И почему этот кто-то не выпустил Щавеля?

Я пожала плечами. Это действительно самый главный вопрос на повестке дня. Коли некто спас Олю, значит, он в ее команде, а стало быть, и в команде Щавелева, но его этот некто не спас. Почему?

– Мы должны поехать к ней домой и все выяснить.

– А ты знаешь, где она живет? – спросила Юля.

– Неточно. Когда мы подъехали к дому, она уже была на улице. То есть я даже не знаю номер подъезда! Но Ленка знать должна. Хотя тоже не факт.

– Тем более что мы у нее все равно не спросим. Что ты скажешь Гавриловой? Ты знаешь, мы так подружились с Олей, я хочу уговорить ее пожить здесь еще пару дней!

Она была права. Далее мы думали молча. Я не могла выбросить из головы заданный Юлькой вопрос, который мучил меня с той секунды, когда я увидела адвоката в том же положении, в каком мы его и оставили. Что это означает? Вариантов два. Первый – его просто не успели освободить. Второй – они из разных команд. С учетом того, как рьяно Ольга помогала нам упаковывать Щавелева, представить себе это было нетрудно. В то же время, а что еще она могла сделать? Встань она на сторону врага – они потерпели бы неоспоримое поражение. Шестеро против двоих. А так у нее был шанс войти в доверие и нанести удар тогда, когда никто бы этого не ждал. Допустим, ночью выкрасть ключи и выпустить напарника. Боже мой, кругом предатели! Кому верить?

Внезапно я подскочила.

– Ты чего? – удивилась Юлька.

– Луна! – со значением ответила я. Впрочем, я не подумала о том, что значительно это было лишь для меня, хорошо, что подруга давно привыкла к моим закидонам, потому, вместо того чтобы вызвать «Неотложку», просто попросила разъяснить.

Я пересказала ей свой сон и момент с гаданием на картах Таро.

– То есть «Луна» олицетворяет предательство?

– Да! Это был предупреждающий сон, я должна была сразу проснуться и перепрятать ключи под подушку!

Образцова отмахнулась:

– Брось, мы не контролируем свои сны и проснуться в конкретный момент не можем, – и, поднявшись, подошла к окну.

Когда подруга обернулась, выражение ее лица было до того печально-серьезным, что я встревожилась:

– Что-то случилось?

– Да, можно и так сказать. Я кое до чего додумалась, и тебе это не понравится.

– Ну, я слушаю, – сказала я спокойно, но внутренне напряглась.

Юля вздохнула.

– Я начала считать, сколько врагов мы имеем. Адвокат, Ольга, один из Серовых и некто, выпустивший Олю, – получается четверо. Их может быть больше, если подумать, что, допустим, двое, воруя у нас ключи, действовали сообща. Да, не спорю, это страшно, – оценила она мой жалкий вид. – Но их может быть и меньше.

– Меньше четверых? Как это?

– Ты же экономист. Вот и подумай, как можно человеческие ресурсы сэкономить.

Я похолодела.

– Некто, выпустивший Ольгу, и Серов могут быть одним человеком, потому что… – я не смогла договорить.

– Правильно, потому что один из Серовых в эту ночь был здесь. Но ты не принимай это за аксиому, ведь он был ночью не один, Ленка бы заметила его уход. Ты ведь Ленку не подозреваешь?

Я покачала головой.

– До такого цинизма я еще не дошла, чтобы подруг подозревать. – В этом я и отличаюсь от Паши, очень хотелось мне добавить. – Но следует признать, мы обе не заметили, как у нас взяли ключи, а потом вернули. Вот и она могла не заметить его отсутствие. Господи… Мне нужно увидеть Женьку!

– В сложные минуты мы всегда тянемся к любимым, – кивнула она.

– Дура! – Я поискала глазами, чем бы в нее кинуть, но не нашла. – Он друг ему, понимаешь? Это для нас с тобой Андрей просто товарищ, а для Женьки – близкий друг!

– Наверно, не стоит ему говорить, – тут же погрустнела Юлька.

К обеду вернулись голодные Вячеслав Тихонович и Илья. Нам тут же подали еду в столовую, впрочем, в накрытии на стол участвовали и я, и Лена, и Юля, так как Нина осталась совсем одна и безумно хотелось ей помочь. Мы ходили парами, Ленка с Юлькой, а я с Ниной.

– Старайтесь себя сдерживать, – пользуясь случаем, шептала я ей по дороге из кухни в столовую, осторожно удерживая поднос, боясь что-нибудь разлить или опрокинуть. Ох, и тяжела же эта работа. – Вы так смотрели то на Андрея, то на Илью, то на дядю Славу, что они уже стали переглядываться между собой, пожимая плечами, дескать, что это с ней?

– Ой, прости, Катенька, я как подумаю, что один из них… У меня инфаркт скоро будет. Кстати, что там с Олиной машиной?

– Мы ее отогнали, а вещи спрятали, – не знаю зачем соврала я.

– Молодцом! – одобрила она. – Теперь ни у кого вопросов не возникнет. Уехала и уехала.

Однако вопросы все же возникли.

– А где Ольга? – спрашивал у нас расстроенный Илья. Уж не влюбился ли? – Как это уехала? А почему не попрощалась? А-а, что-то срочное… Ну я надеюсь, она позвонит? А то вдруг ей понадобится моя помощь?

Мы с Юлькой усиленно заверяли, что Ольга непременно сообщит, как только утрясет все свои проблемы. Ну и ситуация. По теории вероятности тридцать три целых и три десятых процента за то, что он знает, где сейчас Ольга, раз уж с ней в одной команде, и про себя над нами посмеивается. Хотя последние события говорят об обратном. Эх, Андрей… Я так ничего и не смогла сказать Женьке. Однако он, почувствовав, что что-то неладно, уселся за обедом со мной рядом, каждые пять минут уточняя, все ли со мной в порядке. Я кивала, но не слишком уверенно.

– А меня вот интересует, куда подевался друг Щавелев, – хмурился Вячеслав Тихонович. У нас и на это был ответ: дела, дела, срочные дела… – И мобильный его не отвечает! – Конечно, чего б ему отвечать, когда он, отключенный, лежит на Женькиной тумбочке?

– Да брось, отец, – махнул рукой Илья. – Он всегда был безответственным.

Против отсутствия электричества никто не возражал. Илья даже приказал Нине накупить свечей три больших коробки и пользоваться на здоровье.

– Все равно у меня ноутбук, он через аккумулятор автомобиля заряжается, а телевизор я могу и через Интернет посмотреть!

О других он, как всегда, не думал. Нина была очевидно расстроена: весь ее план разваливался на глазах.

В конце трапезы Юлька шепнула мне:

– Так больше продолжаться не может. Я сейчас же проясню все с Андреем.

– Даже не думай, – взмолилась я, но Образцова уже повернулась к сидящему справа от нее Серову и, надув губки, заканючила:

– Дрюш, говорят, ты водил на экскурсию в красивую рощу? И там еще есть старинная, полуразрушенная церковь? Я тоже хочу посмотреть! Пойдем сейчас? Пожалуйста! – И заигрывающе потянула его за рукав.

Изо всех сидящих за столом одна я понимала, насколько тяжело давалась ей эта игра.

– Ну хорошо, я свожу тебя, – немного смутившись, ответил Андрей.

Тут Ленка взревновала и заявила, что пойдет с ними. Короче, не день, а полный абзац! Если Юлька спланировала какую-то диверсию, то Ленка там явно была не нужна.

– Лен, а я думала, мы сходим с тобой за покупками, – подключилась я. – А то Нина одна не справляется.

– Не могу я своего парня одного отпустить!

– Да вы небось уже устали друг от друга! – стояла я на своем, помогая Юле. – А полчаса разлуки и ревности только оживят ваши отношения!

– Что вы там задумали? – насупилась глупышка Ленка. – Нет, я пойду с ними, и точка!

После обеда я поднялась к себе в опочивальню и попыталась почитать книгу, но в голову ничего не лезло. Я могла думать только о том, как бы Андрей на пару с Ленкой не утопили мою подружку в озере. Эти мысли показались мне настолько трагичными, что я чуть не разревелась. Это так ужасно: подозревать, что твою подругу вот-вот могут убить, и не абы кто, а двое твоих друзей.

В таком плачевном состоянии меня и застали Жека с Пашей, вторгшись на мою территорию без предварительного стука. Это они у Ленки, что ль, научились?

– У нас предложение, – сказал Женька. – Давай ключи будут пока храниться у нас, но, кроме нас троих, об этом никто не будет знать. Если кто-то решит выпустить Щавлюка, он сильно обломается, не нащупав ключи на твоем подоконнике! Тогда он додумается сунуться к нам, тут-то мы его и словим. Ну как?

Ребята выглядели сильно довольными собой, что без слов говорило в пользу того, что вопрос «Ну как?» был скорее риторическим: они не нуждались в моей оценке, потому что считали придуманный ими план гениальным, и ни одно мое слово не могло порушить эту точку зрения.

– Отлично, – равнодушно выговорила я. – Бери ключи и убирайся.

– Так, стоп! – Женькина самоуверенность пошатнулась. – Я не понял две вещи: на что ты обиделась и почему я должен убираться у тебя в комнате? Между прочим, я здесь даже веника не вижу.

– Ценю твое превосходное чувство юмора. Ключи на подоконнике. Катитесь, – также безэмоционально проговорила я, указывая им на дверь.

– Так, Пахан, выйди на минутку, – обернулся он к другу. Тот возмутился:

– Вообще-то она выгоняла нас обоих!

– Я выйду следом за тобой, – пообещал Женька, открывая дверь и выпроваживая Пашу в коридор.

– Правда выйдешь? – усомнился друг, но, подталкиваемый сзади, вынужден был покинуть помещение.

– Конечно… – Жека захлопнул дверь, – нет! Итак, – повернулся он ко мне и подошел ближе, присаживаясь на краешек кровати, – он ушел. В чем дело?

Препираться не было смысла, Женьку не проведешь.

– Ты усомнился во мне. Один раз предательство можно простить, но дважды – ни за что. Я тебе не половая тряпка!

– Ну прекрати! О чем ты?

– Ты поверил ему, когда он заявил, будто это я выпустила Ольгу. И ты поверил ему пару минут назад, когда он предложил тебе выудить у меня ключи, чтобы я не дай бог еще кого не выпустила, пока вы будете спать!

– Ох уж эти мне женщины… Во-первых, я не поверил ему насчет Ольги, я просто прикольнулся. Ни одно здравомыслящее существо не может поверить в то, о чем с уверенностью заявляет Паша. Во-вторых, это был мой план насчет ключей. И не потому, что я тебе не верю, а потому, что я за тебя волнуюсь. Как представлю, что преступник дважды заходил к вам в комнату, а вы беззаботно дрыхли… У меня аж сердце выпрыгивает!

Я посмотрела в его чистые, добрые голубые глаза и… пропала. Я что, схожу с ума? Кругом предатели, убийцы, я обязана жить среди них, приветливо кивать им всем при встрече, пытаясь скрыть за маской доверчивости жуткие мысли о том, что вот он или она могут оказаться… И в таком-то мерзком месте я не имею ни малейшего морального права думать о любви! И все же я сказала то, что сказала:

– То есть… я правда тебе небезразлична?

Он мило улыбнулся и… вышел из комнаты. Нет, ну это как понимать?

Я выждала пару минут и, с силой швырнув книгу в стену, поднялась и вышла в коридор. Спустившись на первый этаж, я нашла Нину и попросила у нее… веник. Да-да, веник! Мне показалось, что Логинов неспроста говорил про уборку. А я не хочу, чтобы он считал меня неряхой. Короче, бесповоротно рехнулась.

Вернувшаяся живая и здоровая Юлька застала меня за подметанием полов.

– Ого! – сказала она.

– Ого! – повернувшись, выдала я, удивившись ее «живости». – Ты издеваешься надо мной? Я думала, что тебя утопили в озере! Почему так долго?

– Ты подметаешь? – недоверчиво сведя брови у переносицы, спросила она таким тоном, точно застала меня целующейся с пауком, которых – она знает – я боюсь до дрожи в коленях.

Я бросила веник в угол и потянула ее за собой к кровати.

– Садись, рассказывай!

Она села рядом.

– Слушай. Мы поболтали, погуляли. Там действительно клевая местность! Но дело не в этом. Я выяснила кое-что про Илью.

– Про Илью? – удивилась я. – Почему про него?

– Разговор зашел. Так вот, его охранное агентство оказывает, по словам Андрея, не только свои формальные услуги. Оно еще что-то вроде детективного бюро для субъектов определенной среды. Допустим, Икс должен кучу денег Игреку. Икс попросту сбегает и прячется от Игрека. Игрек же может искать его своими силами или прибегнуть к услугам агентства Ильи. Сечешь?

– Отчего же нет? Такие дела в ходу у бандитов. Сдается мне, это его основной заработок.

– Да, и вот что напрягает. Имея под носом такое агентство, проще простого искать потомков Варламовых. Также проще простого сочинить такое про своего брата, чтобы отвести подозрения от себя. Понимаешь?

– Отчего же нет? Андрей либо, сам того не ведая, вывел нас на нужный след, либо он знает, что мы его подозреваем, и сочиняет небылицы.

– Что делать будем?

– Пока обедать, – вздохнула я. – А там что-нибудь придумаю.

– Я пока есть не хочу. Ты иди, а я буду переезжать в Ольгину комнату. И Нину напрягать не придется, потому что комната готова для принятия гостей, и нам теперь будет посвободнее.

За столом я очей не сводила с Дрюши. Зачем он рассказал почти что постороннему человеку о бизнесе старшего брата? Просто чтобы поддержать беседу? Или?..

Что плохо, ребята делали то же самое, то есть пялились на Андрея. Последний нервно ерзал под нашими взглядами на стуле и время от времени поглядывал на себя в большое зеркало, висевшее на стене, силясь обнаружить там причину столь бестактного внимания к своей персоне, граничащего с нездоровым любопытством. Поскольку причину эту разглядеть он не мог, то ему ничего другого не оставалось, как продолжать нервно ерзать.

Когда я переключалась на Серова-среднего, чтобы совместными усилиями можно было держать в поле зрения сразу двух потенциальных преступников, они делали то же самое, начиная зырить в упор на Илью, и мне ничего не оставалось, как возвращаться глазами к Андрею. Что толку от того, что нас трое? Кандидатуры тоже три, а смотрим мы все на одного человека! Кстати, не стоит забывать о ком-то, стырившем у меня ключи в ту ночь, ведь совершенно необязательно, что это был Андрей.

«А может, они все заодно? – подумалось вдруг мне. – И Серовы, и адвокат, и повар, и Инна Михайловна, и Толян с Коляном, и Ольга, и Ленка, и даже ребята? Вдруг они все объединились против меня? Как тебе такой расклад, Катерина Михайловна?» От этих мыслей у меня все похолодело внутри. «Господи, куда я попала? – в который раз подумалось мне. – И останусь ли я жива?»

Я перехватила Логинова по дороге в бильярдную.

– Зачем вы пялились на Андрея как полоумные? – зашипела я, воровато оглядываясь по сторонам. Не хватало еще, чтобы нас услышали.

– А ты зачем?

– Влюбилась!

– Я тоже, – невозмутимо ответил он мне. – Жгучие брюнеты – моя слабость.

– Прекрати!

– Сыграем? – Мы как раз входили в помещение.

– Вся наша жизнь – игра. Стало быть, я и так играю, – расфилософствовалась я. – Мне пришла в голову мысль, а неплохо было бы нам разделиться и понаблюдать за ними.

– За кем? – Он недоумевающе уставился на шары на бильярдном столе. – Ты что, из психушки сбежала? Если на них смотреть, ничего не произойдет. Нужно ими манипулировать.

– Как это? – не поняла я, продолжая говорить о Серовых.

– А вот так! – Он разбил кием собранную кучку из одинаковых по размеру шаров. – Хочешь попробовать?

– Нет, я хочу, чтобы ты следил за Серовыми! Вот о чем я говорю.

– Ну так и говори на здоровье. Только, будь добра, шепотом. – В комнату вошли Паша, Ленка с Андреем и Вячеслав Тихонович.

– Да, ты прав, – понизила я голос до шепота. – Ты кого берешь на себя?

– Мы с тобой берем Тихоныча, а Пахан пусть занимается Илюхой.

– Никаких мы. Серовых трое, не забывай. – Я всерьез подумывала о том, чтобы рассказать ему то, что сказала мне Юлька. Но сейчас был самый неподходящий момент. – Тогда за мной Андрей.

– О чем шепчемся, молодежь? – незаметно подкрался к нам дядя Слава. Я вздрогнула, а Женька сообщил:

– Да так, про идиотов всяких.

– А мне послышалось, вы говорили про моих сыновей, – заявил тот, буравя нас маленькими глазками-пуговками. – Впрочем, если они и не идиоты, то оболтусы – точно! – добавил он и рассмеялся.

– Да нет, – пришла я в себя и стала сочинять: – у меня друг есть, Андрей. Такой идиот! Только про боевики и может разговаривать! – Я не жалую эту категорию кинолент. – А Женя говорит, он был бы идиотом, если бы смотрел мыльные оперы.

– О да, я согласен с тобой! – похлопал он Логинова по плечу в знак одобрения. – Между прочим, я как раз таки обожаю боевики. Когда машины взрываются, из автоматов стреляют, герои классно дерутся на кулаках… Да еще и в конце обычно какая-нибудь симпатичная грудастая блондиночка достается главному герою в качестве приза! – Он снова захохотал.

– О, как я вас понимаю! – Женька взял под локоть Тихоныча и повел его в сторону, щебеча что-то про блондинок.

Я презрительно сморщилась, пытаясь это пережить. Тут ко мне подплыл Паша, и я шепотом поведала возложенное на него задание.

– А где он?

– Илья? Я слышала, в библиотеке. Хотя я не представляю, что ему может там понадобиться.

– Вот я и выясню, – обрадовал меня Паша, козырнув, и отправился на поиски вверенного ему объекта.

В углу послышался Ленкин щебет:

– Дрюсик, а пойдем в беседку? Темнеет… Романтика!

– Ой, ребята, – была я тут как тут. – А можно мне с вами?

Я зябко куталась в джинсовку, сидя на краешке скамейки и глядя на звезды. Здесь, вдали от городской суеты, они кажутся ярче, теплее и заманчивее, они так и зовут к себе, и становится даже жаль, что люди не птицы и не умеют летать. На другом краю скамейки Ленка также отчаянно пыталась согреться и жалась к возлюбленному, который и был ей вместо джинсовки, поскольку обнимал Лену своими теплыми руками. Не стоит вспоминать, какими взглядами меня одарили за мое предложение посидеть втроем. Держу пари, Ленка сейчас ломает голову, что же с нами стряслось: то Юльке приспичило вместе с Андреем посмотреть на озера, то мне захотелось составить им компанию в такой явно интимной обстановке. Но все же категорично мне никто не запретил, всего лишь, ухмыляясь, намекнули, что им вроде как охота побыть вдвоем, а компания в этом случае расценивается как собачья пятая нога, но я это стерпела и, закосив под полную дурочку, не внимающую прозрачным намекам, поплелась за ними в глубь сада, памятуя о возложенной на саму себя ответственной миссии. Сидела наша троица уже довольно долго, мы с Ленкой успели здоровски замерзнуть, а Дрюшу открыто клонило ко сну.

– Может, пойдем? – робко спросила любимого Ленка, озвучив вслух то, о чем все трое приличное время мечтали про себя. – В постель хочу, погреться.

– Давай, – недолго думая ответил Андрей, согнав с себя дуновения сна, и, повернувшись ко мне, не преминул съязвить: – Ты как, с нами? Кровать широкая, поместимся!

– Дрюша! – противным голосом, растягивая гласные, заканючила Ленка, давая этим понять, что делить своего мужчину она ни с кем не намерена.

– Спасибо, но я откажусь, – изрекла я. – Я люблю спать головой на юг, тогда как Ленкина кровать смотрит на запад.

Поднявшись, мы вернулись в дом.

Как я только пережила эти два с половиной часа? Нет, хватит с меня слежки. Хватит с меня тайн, хватит с меня предателей. Завтра же будем колоть Щавелева вместе с Женькой. Да на него пару раз дунуть – и то достаточно, а если уж пустить в ход тяжелый Женькин кулак …Только у меня должен быть козырь. То, чем его взять. И сегодня я найду этот козырь.

В комнате было несравнимо более душно, чем на улице. После свежего холодного воздуха мне показалось, что здесь вовсе нечем дышать. Я поскорее открыла окно, высунув в него голову. Не то из-за духоты в комнате, не то по вине мыслей о расследовании, но так или иначе пот продолжал течь со лба ручьями, и зря я вертела высунутым наружу носом из стороны в сторону. Оставив щель в целях проветривания, я направилась в ванную, чтобы принять контрастный душ.

– Ну и темно же здесь, – заявила я раковине и зажгла свечу. – Так-то лучше.

Стоя под упругими струями воды и меняя ее температуру с горячей на холодную и обратно, я пришла к выводу, что нужно обличить того, кто выпустил Ольгу. Он назовет мне имя Серова, не сам, конечно, но если аккуратно понаблюдать за человеком, он как-то себя выдаст. Или же пойти путем логических рассуждений, а с кем же из Серовых мог спеться этот человек. Имея на руках предателя и имя Серова, можно запросто сунуться к Щавелеву за доказательствами и чистосердечным признанием. А уже с этим багажом – в полицию. Нужно только дернуть за ниточку, и весь клубок распутается. Ниточка – это предатель. Как же его вычислить? Устроить засаду, ожидая, что он придет за ключами, как в тот раз? Сдается мне, выпустив Ольгу, человек преследовал определенную цель, а Щавелев в этом деле был не сильно нужен. Либо он знает меньше, чем Ольга, и потому менее опасен. А может, дело в том, что Артем Артурович закален на тему пыток, и в нем предатель уверен, чего не скажешь об Оле, которая, по мнению предателя, очень быстро расколется, выдав их всех с потрохами. В этом случае я должна радоваться, что Олю просто не убили. Хотя это еще неизвестно…

Необходимо срочно вычислить предателя, и уж у него узнать все подробности. Но как это сделать?

Я глянула на себя в зеркало. Тут взгляд мой упал на свечу, затем плавно переместился на мыло. А почему бы и нет? Ведь предатель обидел меня? Обидел.

Я скинула на пол только что надетый шелковый халатик и воскресила в памяти одно несложное четверостишие.