Вячеслав Тихонович сидел за столом темнее тучи и к еде не притрагивался. Может, ждал остальных, а может, из-за чего другого.
– Вчера игра была, – пояснил он причину плохого настроения, – наши продули… Как всегда!
– Блин! – Женька стукнул себя по лбу и, наклонившись ко мне, зашептал прямо в ухо: – Один раз я сказал: «Даже нечистая сила не сможет помешать мне смотреть футбол!» Выходит, ошибался!
Паша хмыкнул, а я, не находя ничего смешного в его шутке, поскольку она была связана с нахождением трупа, нахмурилась:
– А во сколько игра была?
– Не бойся, когда мы спускались по лестнице, она уже закончилась. Нас никто не видел, – заверил Логинов также шепотом.
Последней к завтраку явилась Инна Михайловна, одетая в изумительное бордовое платье, на белом воротничке которого красовалась дорогая брошь в виде стрекозы. Насекомое имело два блестящих глаза, удивительно напоминавших бриллианты.
– Ниче себе брюлики у бабульки! – прошептал нам с Жекой Пашка, развеяв все мои сомнения. Раз Павел говорит, значит, и вправду камни настоящие.
– Она отгоняет злых духов, – повела старушка плечом, близ которого и сидела стрекоза, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, но в то же время уж слишком надолго задержав на Самойлове взгляд, что снова подтверждало догадку о сохранившейся остроте ее слуха.
Павел покраснел, а Инна Михайловна, видя сие смущение, задорно ему подмигнула.
– На этот раз никому кошмары не снились? – спросила она, засовывая в рот тост с беконом.
Щавелев побледнел, а остальные заверили, что видели приятные сны.
Когда внесли чашки с чаем и Альбина начала их расставлять перед хозяевами и гостями, я стала ее рассматривать. Девушка держалась, как всегда, спокойно и ровно, руки ее совсем не тряслись, когда она ставила чашки с подноса на стол, а в глазах не читался страх, следовательно, она до сих пор пребывает в уверенности, что с ее приятельницей ничего плохого не случилось. Или же… что? Она сама Иру и убила, а теперь уверена в том, что ее вину не докажут? Опять я схожу с ума с этими никчемными подозрениями!
За чаепитием Инна Михайловна попросила меня передать ей сахарницу. Я выполнила ее просьбу, и она, неожиданно для меня, улыбнулась, но не благодарно, как обычно бывает в таких случаях, а как-то весело, точно пыталась выразить свою симпатию. И здесь я решила к ней приглядеться. А что, она интересный человек! Похожа чем-то на мою Марго. Такая же любительница эпатировать. К тому же, как многолетний житель этой местности, она может стать ценным информатором в процессе поиска убийцы.
Под самый конец завтрака, когда никто уже не принимал пищу, а сидящие за столом разбились на кучки по интересам и мило беседовали о своем, в столовую с видом побитых собак вторглись начальники охраны и, не поднимая взгляда, прикованного к полу, поведали то, что прямо-таки выбило нас троих из колеи, я имею в виду себя, друга Женю и друга Пашу. Так тяжело привыкнуть к тому, что мы теперь друзья неразлейвода.
– Вячеслав Тихоныч, – начал парень по имени Толян, – мы, как бы, и не знаем, как это могло, как бы, случиться!
– Что такое? Рассказывайте!
– Дык мы кофеек хлебанули, как бы, было-то еще полдесятого. Да вдруг так отрубились, до восьми утра продрыхли без задних ног!
Впрочем, до сего момента все было нормально, то, что охранники спали как убитые, дружно похрапывая с громкостью покруче любого вертолета, мы и так знали, но вот Илья спросил:
– А для чего вы нам это рассказываете? Делать больше нечего, мозги нам засорять? Совсем распоясались! – Далее привычный стук по столу. А я в первый день приезда сюда все диву давалась, что за креативное мышление у плотников – производить столы с вмятинами! – Марш работать!
– Илюш, погоди, – вмешался отец. – Что случилось-то?
Ответ молодых буйволов и поверг нас в шок:
– Дык мы, как бы, должны в одиннадцать тридцать включать сигнализацию, вот. А мы, как бы, проспали!
– Вы хотите сказать, – лицо Ильи налилось болезненной краснотой, что свидетельствовало в пользу нескоординированной деятельности сердечной мышцы, – что имение всю ночь простояло без сигнализации? Вам за что деньги платят?! Уволены! Вон отсюда!
«Пока не зарезал», – мог бы он добавить, подумалось мне. Эта фраза так и напрашивалась в любой монолог Ильи.
– Илья, не кипятись, – вступился отец за горе-охранников. Остальные молча следили за ходом событий. – Чего ты так перепугался? Забор-то высоченный, ни один дебил через него не полезет.
Трое «дебилов», на свою беду в тот момент уплетающих шоколадные конфеты, немедленно подавились и закашлялись. Что же получается? Мы зря сдирали себе ладони в кровь, перелезая через злополучный забор, когда могли просто-напросто, зная код, войти в ворота? Вот блин!!
Оля, сидевшая по правую руку от Ильи, до этого смотревшая на своего кумира восторженными глазами, решилась сказать:
– Илья Вячеславович, можно я выражу свое мнение? Я думаю, что их, – кивок в сторону Толяна и Коляна, – можно простить. Они ведь честно пришли и сознались в своей оплошности, а могли бы и промолчать. Они все поняли и больше так не будут.
Охранники на секунду оторвали взгляд от пола, чтобы увидеть ту, которая так рьяно за них заступается.
Илья улыбнулся Ольге. Браво, женщина! До этого публика и не ведала, что Серов-средний умеет открыто, по-доброму улыбаться!
– Вот что отличает настоящую русскую бабу от других, – сообщил он нам познавательную вещь, – сострадание и милосердие! Быть столь гуманной по отношению к малознакомым типам – это… м-ма! – причмокнул он. – Свободны!
Те мигом ретировались, пока сын шефа не передумал.
– И все-таки перебраться через забор даже с включенной сигнализацией, – заговорил Женька, вспомнив о проводе, который Паша все-таки задел (надо не забыть перед ним извиниться за то, что не поверили), – не составит особого труда для спортивно подготовленных людей. – Вздрогнув, добавил: – То есть я, конечно, наверняка не знаю, но так думаю.
– Да ты что, дружище? – Илья Вячеславович оставался весел после легкого флирта с белокурой «русской бабой» и продолжал улыбаться. – Это тебе не соседских кур воровать, перепрыгнув через покосившийся деревянный заборчик! Это новейшая технология, изобретение двадцать первого века! Эти провода настолько высокой чувствительности, что ощущают живое существо на расстоянии двадцати сантиметров! Так что ты никак не перелезешь, оставшись для нас незамеченным. Если только перелетишь, подобно Икару, напялив крылья! Ха-ха-ха! – загоготал он, следом за ним рассмеялась Ольга, а затем и все остальные. Все, кроме поперхнувшихся вторично меня и Павла и нахмурившегося Женьки.
Замок Варламовых со следами нашего вторжения и Пашиными отпечатками на пистолете теперь для нас закрыт, а стало быть, наша песенка спета.
Узнав о месторасположении «апартаментов» Инны Михайловны, я появилась возле ее двери через час после завтрака и постучала.
– Войдите! – раздалось требовательное с той стороны. Я послушалась. – А, Катенька! – даю руку на отсечение, мне обрадовались! – Катюш, присаживайся. Я знала, что ты придешь.
– В самом деле? – изумилась я, пристраиваясь в предоставленное кресло. – Честно говоря, я сама до последнего момента не была в этом уверена.
Между двумя креслами, где мы сидели, стоял круглый журнальный столик, покрытый мастерски связанной кружевной салфеткой. Старушка до моего прихода что-то вязала крючком, что говорило о ее авторстве и в отношении первой вещи, а сейчас это неоконченное произведение покоилось у нее на коленях, пока заинтересованный взгляд был прикован ко мне. Позади маячила полузакрытая занавеской кровать.
– Ты не была уверена, а я – да, – загадочно молвила Инна Михайловна. – Так что же в конце концов привело тебя ко мне? Хочешь узнать, как мне удается навевать ночные кошмары?
– Ой, – я даже растерялась, – вы удивительно проницательны! Вам бы рентгеном работать, Инна Михайловна! – пошутила я, проверяя чувство юмора няни Серовых. Оно в наличии было, так как бабулька звонко рассмеялась. – Послушайте, кто же научил вас всяким таким… штукам?
– О, это было в ранней молодости. – Ностальгическая улыбка повлекла за собой рябь образовавшихся морщинок возле глаз. Видно, раньше, в той самой далекой молодости, женщина умела и любила веселиться, оттуда и ностальгия. – Я жила тогда в общежитии с матерью, отец на войне погиб. И вот поселилась к нам цыганка. Я тогда также не верила в эти «штучки», как ты скажешь. Да и вообще политика была жесткой, верить просто не разрешалось. Но она убедила меня так же, как и я тебя. Только она предсказала мне сновидение того, чего мне больше всего хочется. В ту же ночь мне приснилось, что я выхожу замуж за Сеню. Семен – это была сумасшедшая любовь! Кстати, через несколько лет мы действительно поженились. Потом Изольда – так звали цыганку – частенько гадала мне на картах. И все сбывалось! Она даже день предсказала, когда Сеня мне сделает предложение! В смысле она не называла число, она сказала: «В день, когда не будет танцев, при поцелуе под луной», – пропела старушка. Мало слуха, так у нее еще и превосходная память!
– И что это означало? – заинтересованно спросила я.
– Мы собирались пойти в клуб на танцы, но клуб неожиданно закрылся, а обратно идти – далеко, потому мы пошли гулять на поляну, которую местные называли Поляной для влюбленных. Светила яркая луна. Сеня поцеловал меня и тут же сделал предложение. Заметь, я ему про предсказание цыганки ничего не говорила!
Я не сдержалась и громко ахнула, так это было романтично!
– И что же было дальше?
– Изольда, видя мой живой интерес, стала меня учить всему, что знала сама. Всевозможным гаданиям – на картах, по руке, на кофейной гуще… Дальше – заклинаниям, наведению порчи, очень сильной, между нами говоря, порчи. Я, если хочешь, тебя научу. – Я усиленно замотала головой: только порчи мне еще не хватало. – Благодаря Изольде о магии, как неотъемлемой части нашей жизни, я знаю все. В том числе о том, как она повлияет на конец моего пути.
– Вы говорите загадками…
– Да что ты, деточка, какие загадки! Для меня уже не осталось, Катюша, загадок, я знаю даже, от кого приму смерть! – По моему телу пробежал озноб, видя мою реакцию, бабка принялась, как ей казалось, успокаивать: – Не пугайся, дитя мое, меня убьет хороший человек, впрочем, это уже совсем другая история…
– Хороший человек не способен на убийство! – говорила во мне ярая максималистка, коей я, в общем-то, и являлась. – Если вы так дружны с магией, вы же можете это как-то предотвратить! – Я была всерьез обеспокоена.
– Предотвратить смерть? – Брови Инны Михайловны взметнулись вверх. – Как говаривал великий Сенека, «всякий может отнять у нас жизнь, но никто не в состоянии избавить нас от смерти».
– Ой, а погадайте мне! – попросила я, чтобы хоть как-то сменить неприятную тему о неизбежности смерти.
– Я бы погадала, – вздохнула бабка, – только сегодня понедельник.
– И что?
– День луны обманчив, карты будут врать. А гадаю я хорошо, на Таро. Всю судьбу себе предсказала: и то, что от семьи на склоне лет уеду, и то, что сына родного больше не увижу…
– Как? – удивилась я. – У вас есть семья? Ой, простите мне мою бестактность!
– Ничего. А почему ты думала, что у меня ее нет? – слабо улыбнулась пожилая женщина.
– Но вы же живете с Серовыми столько лет!
– Да. Когда сын решил жениться, я не одобрила его выбор. Во-первых, он был еще слишком молод для брака, во-вторых, моя невестка не любила сына так сильно, как бы мне хотелось. Девочка приехала из глухой провинции, понятно, что никакого образования она не получила, даже среднего специального, только школа. Естественно, ей нужен был муж из хорошей семьи, да с московской пропиской, ибо престижную работу ей найти не светило, как сейчас говорит молодежь. Но она была целеустремленной, я бы даже сказала, цепкой, как большинство провинциалок, притом довольно красивой, так что крепость в виде милого, слабохарактерного парня была взята почти без боя. Сын, слава богу, институт все же окончил, потом нашел хорошую работу, поэтому жена себя трудом не отягощала. Честно говоря, я думала, что с рождением внучки смогу наладить контакт с невесткой, все-таки тут уж никуда не денешься, но сближения не получилось. В ответ она старалась потихоньку выжить меня из города: рассорила с сыном, пустила по району сплетни, дескать, свекровь у нее ведьма и на всех порчу шлет. Бывшие знакомые теперь обходили меня стороной, муж мой, к сожалению, к тому моменту уже умер, не смог меня поддержать. Мне не с кем было даже словом обмолвиться, настолько людям приглянулась сказочка про злую Бабу-ягу… Да-да, не делай такие глаза, Катерина, все так и было, я нисколько не утрирую. Однажды терпение мое кончилось, я учинила невестке настоящий скандал, помню, пообещала даже превратить ее в жабу, – пожилая женщина звонко рассмеялась, но глаза оставались грустными, затаив в уголках горькую обиду. Похоже, воспоминания о прошлой жизни все еще доставляли ей невыносимую боль. – Сынова жена тогда жутко испугалась, надавила на него, после чего меня мягко попросили больше их не навещать, мол, я оказываю дурное влияние на ребенка.
– Как же это? Так сказал ваш родной сын? – неподдельно ужаснулась я.
– Ну, он больше отмалчивался, характер такой. Роль главы семьи полностью утвердилась за невесткой. Но я зла на них не держу, столько лет прошло.
– Превратили б ее действительно в жабу! Так ей и надо! – максималистка во мне не желала утихомириваться.
– Катюш, – с улыбкой ответила мне Инна Михайловна, – мне пора уже о душе подумать, а Господь велел прощать. Сына я послушалась и больше к ним не приходила. У меня оставалась последняя подруга, которая, несмотря на сплетни, от меня не отвернулась, хотя и ей это стоило, как сейчас говорят, потери статуса. Впрочем, город большой, все забывается… Насколько я помню, она просто переехала в другой район. А я была одержима идеей уехать подальше, и вот эта подруга помогла мне с трудоустройством в семье Серовых, она от знакомых слышала, что им требуется няня.
– А сын знает, где вы сейчас?
– Да. Я, когда переехала к Серовым, сразу написала ему письмо. Вот, теперь иногда переписываемся тайком от его женушки. Он завел себе абонентский ящик, подозреваю, чтобы жене на глаза не попались мои письма. К слову сказать, он пишет мне много реже, чем я ему! Эх… Старики в этой жизни никому не нужны, – махнула она рукой.
– Вот уж неправда, – заартачилась я, – я обожаю свою бабулю! Я ее воспринимаю больше как подругу, нежели как старшую родственницу. И зову ее лишь Рита или Маргоша.
Инна Михайловна рассмеялась, в этот момент в комнату после короткого стука зашла Аля.
– Инна Михайловна, обед приготовлен, стол накрыт, все уже в столовой.
– Ха… Маргоша!.. – выговорила сквозь смех бабка, обращаясь к горничной.
– Что, простите?
– Я говорю, сейчас идем!
Изобразив на лице полнейшую растерянность, Альбина вылетела пулей вон.
– Вам не кажется, что мы ее напугали? – отсмеявшись, сказала я.
– Ха-ха-ха! – был мне ответ.
За обедом Илья с Ольгой несколько раз вдохновенно целовались. Разумеется, при всех, что меня сильно возмутило. «Что-то быстро, – думалось мне. – А Ольга будто специально за женихом сюда приехала, а не отдыхать, любуясь местными красотами!» Впрочем, через некоторое время я отогнала от себя эти целомудренные мысли, в конце концов каждый понимает значение слова «отдых» по-разному, и, если для меня трехдневное знакомство с молодым человеком не является достаточным для поцелуев и прочих вещей, это не значит, что все считают так же.
– Кать, – пристала за столом Ленка, – как тебе кажется, Серова Елена звучит лучше, чем Гаврилова?
На секунду я задумалась.
– Да, Лен, значительно лучше.
– Правда?
– Чистая, – искренне заверила я.
Обрадованная Ленка чмокнула меня в щеку и придвинулась поближе к Андрею.
По дороге в свою комнату я тоже решила примерить к себе какую-нибудь фамилию (дурной пример, как известно, заразителен), но тут выяснилось, что, к несчастью, таких фамилий нет. Вернее, фамилий на свете много, но мне не давали повода думать, что одна из них будет моей. Нет, я, разумеется, пользуюсь мужским вниманием, будучи девушкой красивой и умной (это мнение далеко не одного человека), но серьезных отношений с представителями противоположного пола почему-то ни разу не сложилось. Итогом всех этих невеселых дум стало вконец испортившееся настроение, а жаль: с Инной Михайловной мы так оттянулись, что день вначале грозил стать удачным.
Поднявшись к себе, я тут же села в любимое кресло, с тем чтобы привести в порядок мысли и подвести итоги нашего расследования.
Известно то, что Григорьеву после ее возвращения в имение видели только два человека: Аля и убийца (если это не одно лицо, что, конечно, маловероятно, но что все равно необходимо учитывать). Яша не в счет: проводив Ирину до ворот и сделав снимок, он, скорее всего, ретировался, но опять же не факт.
Итак, Ира вернулась где-то в половине четвертого. Стоп, а почтальон? Альбине Ира сказала, что записку принес почтальон. На фотокарточке в руках убитой никакой записки не было, стало быть, она получила ее после того, как был сделан снимок. То есть ее видел еще и почтальон, впрочем, он для нас теперь недосягаем. Пойдем дальше. А что, собственно говоря, дальше? Далее следы Иры обрываются, известно лишь, что труп девушки отдыхает в шкафу в одной из комнат варламовского замка, но неизвестно, кто ее убил, как, когда и за что. Главных подозреваемых на данном этапе расследования двое – жених Константин, потому что чрезмерно ревнив, и псих Яша, просто потому что псих. Побочных подозреваемых пока трогать не будем, потому как к этой категории причисляются все остальные лица.
Константин. Ну поссорились они. Ну решил он, что Ира завела другого. Это ли мотив? Нужно сперва выяснить отношения, а уж потом стрелять. А то, что девушку заманили в заброшенный, пустующий замок и имели при этом оружие, означает, что умысел был один – убить. Не сходится. Впрочем, если я не знаю мотива, это не значит, что его не было. План действий: найти друга Кости, к которому тот собирался приехать, и выяснить, точно ли он не приезжал.
Яков. Псих, местный сумасшедший, чокнутый, душевнобольной – с одной стороны. Материально обеспеченный, имеющий большое количество электронной техники и умеющий с ней обращаться – с другой стороны. Такой ли он ненормальный и безумный, каким кажется на первый взгляд? Он может оказаться хитрым, ловким, но психически неуравновешенным маньяком, зацикленным на красивых девушках – «ангелах». Тут я некстати вспомнила, что сама отличаюсь редкостной привлекательностью, и вздрогнула всем телом. Такой человек мог послать Ире письмо от имени жениха. Она на это повелась, пришла на встречу в замок, но там перед ней, вместо обещанного Кости, предстал клинически больной и помешанный на своем ангеле Яша. Яша-поэт. Яша-псих. Яша – хитрец и ловкач. Девушка дала ему от ворот поворот. Мог ли этот человек рассвирепеть из-за ее отказа и в состоянии аффекта застрелить ее? Конечно, мог. Но только в том случае, если носит в кармане пистолет, боясь внезапной встречи с пришельцами. Опять неувязка… Ход действий: навестить еще раз Яшу, обыскать на наличие оружия, допросить.
Самое загадочное на сегодняшний момент: куда делись два пакета с продуктами? Убийца что, с собой их унес? Как трофей? Или у него разыгрался аппетит после совершенного преступления? Я не знаю, может быть, убийство отнимает столько физических сил, что можно сразу съесть слона, не то что два пакета? Навряд ли он их съел. Скорее, утопил в болоте. Но почему тогда не вместе с трупом? Вот тут и загадка.
Все. Решив задачу для мозга, я прилегла на кровать, открыв наконец Агату Кристи, надеясь хоть сегодня углубиться в чтение. Но это было совсем не просто: в голову не лезут чужие преступления, когда есть свое, еще не разгаданное. Отложив книгу, я решила просто поваляться, но сказалось напряжение последних дней, организм требовал более радикального отдыха, и когда заявились парни, я уже вовсю дремала, готовясь с минуты на минуту перейти в фазу крепкого сна.
– О, дрыхнет, – заявил Женькин голос. – Я тут о миссии нашей пекусь, а оно дрыхнет себе.
– Что значит – оно? – Я открыло, то есть открыла, глаза. – Который час?
– Почти шесть.
– Кто сказал? – недоверчиво спросила я и села.
– Авраам Линкольн.
– Кто?! – Я огляделась. Линкольна в комнате не было. Может, он спрятался в ванной?
– Кто-кто, будильник твой!
– Он обманул. Не может быть столько. – Я все же встала и подошла к зеркалу, дабы поправить причесон: обычно после сна я напоминаю стаю обкуренных панков. – Ну и что ты там надумал по поводу миссии?
– Нужно снова наведаться в деревушку и найти друга Константина. Это единственный человек, который знает, приезжал парень Ирины в деревню или нет. Сразу уберем одного подозреваемого из списка.
– Я тоже об этом думала, – согласилась я с необходимостью предстоящего мероприятия. – Только у меня это заняло пять минут.
– Ха, у меня это заняло одну. А потом мы с Паханом играли в бильярд. Я сделал его!
– Подумаешь, бильярд, – фыркнул Паша и добавил с гордостью: – Вы бы видели меня в кегельбане!
Я прыснула, представив Самойлова пытающимся поднять шар. Интересно, кто из них тяжелее? Скорее, это шар запросто поднимет Пашу и уложит им все кегли сразу.
– Собирайся, – вернул меня к насущному Логинов. – Встречаемся у ворот через двадцать минут.
– Сходите, дети мои, – благословил нас в путь-дорогу умиротворенный Павел, – а я наконец займусь таинственным письмом из замка.
– Давно пора было прочитать, – заметила другу я.
– Мне было некогда! Вы мне мешали!
Мы обиделись на Павла, потому расстались молча.
В половине седьмого я вышла из калитки.
– Опаздываешь, – фыркнул ожидавший меня Женька и резко пустился вперед по тропе, ведущей в деревню.
– На первом этаже я вспомнила, что не побрызгалась духами, пришлось вернуться.
Он глянул на меня как-то странно, словно пытался понять, шучу я или говорю серьезно, да так и не понял.
Когда мы спустились с пригорка, я поинтересовалась:
– Как мы будем его искать? Друга этого.
Логинов с готовностью принялся отвечать, словно только и ждал этого вопроса:
– Давай будем исходить из того, что записку напечатал Костя, причем уже здесь – во-первых, так проще, во-вторых, нам же надо исключить эту возможность. Вот и будем доказывать, что теория неверна. Какие мысли приходят в голову?
Я подумала.
– Нужно найти в деревне человека с компьютером.
– Отлично. Я тоже так подумал. – И Логинов кинулся к одиноко стоящему старичку.
– Погоди! А как же Яша?
– Катя, мы были у Яши в доме, и, если ты помнишь, по углам там у него никто не прятался. Если Константин приехал к своему другу, тогда этот друг не Яша. Добрый вечер, – поздоровался Женя с престарелым мужичком, к которому мы как раз подошли. – Скажите, много у вас в Медведкове людей, имеющих компьютер?
– А вы откуда, молодые люди? – Подозрительный попался! Глаза сощурил, выцветшую кепку надвинул до самых бровей (чтобы выглядеть строже, надо полагать), а губы поджал. Но у моего спутника, как выяснилось, и на это был готов ответ.
– Мы представители интернет-провайдера, филиал которого недавно открылся в этом регионе.
– Прово… что? – увы, сельский мужик не знал таких слов.
– Это означает, что мы даем компьютеру доступ в Интернет. Про Интернет вы слышали, надеюсь?
– Да, как же! – обрадовался житель тому, что можно предстать перед молодежью не совсем дремучим. – Там погоду смотрят на неделю вперед!
– И это тоже, – улыбнулся Женька. – Так у кого здесь компьютеры имеются? Первый месяц пользования сетью – бесплатный! – быстро добавил он, чтобы человеку лучше думалось.
– Хм… У Мазаевых есть. – Логинов нахмурился, покачал головой отрицательно. – У Ненашевых есть, – не глядя на незнакомца, продолжал старичок вспоминать, а «незнакомец» теперь нахмурился еще пуще, – у Тимки-разбойника есть…
– У кого? – тут же просветлел сотрудник фирмы «прово-что-то-там». – А где он живет? – Видя, как старик сызнова настораживается, объяснил: – Тариф рассчитан в основном на людей молодого возраста.
– А-а, ну тогда вам Тимку надо! Он в пятьдесят четвертом доме живет, – показал тот рукой на левую часть деревни. Когда мы уже развернулись, крикнул вдогонку: – Только он сейчас у соседей, в домино играет!
Дом 54 мы нашли быстро, еще быстрее – сходку на соседском участке. Шестеро мужиков, как молодых, так и постарше, сидели за самодельным деревянным столом и, громко переговариваясь, стучали черными прямоугольниками. Пока мы маялись, думая, как бы подобраться к народу, кто-то сзади нас крикнул:
– Тимка! К тебе пришли! – Самый молодой из всех, который в процессе игры периодически срывал плоды крыжовника с рядом растущих веток, отвлекся от столешницы и посмотрел в нашу сторону. Мы обернулись: давешний мужик решил проконтролировать, найдем ли мы жертву сами. Заодно ринулся помогать. – Тут люди из компьютерной фирмы! Провода у тебя заберут, чтобы погоду делать!
– Ч-чего? – заикнулся Тимка и пошел к нам.
– Все совсем не так! – бросился спасать положение Логинов, повторив свою историю про интернет-провайдера и месяц бесплатного Интернета. Тут выяснился прискорбный факт: у Тимки комп был, но давно уже не работал. Звал друга, который в этом разбирается, но тот пока не приехал. Женька сдаваться сразу не привык (ему же факты подавай) и предложил свою помощь, как я понимаю, с единственной целью – попасть в пенаты Тимки. Тот сперва отнекивался, но вдруг бросил на меня пышущий чувством взгляд, а Логинов этот взгляд прочитал и поспешно изрек: – А это моя ассистентка!
– Она тоже будет мой комп чинить? – с надеждой уточнил так называемый разбойник.
– Безусловно! – протянул соучастник расследования, благодаря чему мы оба были допущены в святая святых.
Святая святых оказалась донельзя грязным и внутри, и снаружи домом, в самых неожиданных местах валялись одежда, мусор, использованная посуда. Сам хозяин обладал такими же грязными руками, что, возможно, было связано с профессией (какой-нибудь садовник или кладовщик, а может, и всамделишный разбойник), а волосы были не чесаны месяц.
– Девушка, вы очаровательны! – снова кинул в меня пламенный взор Тимка.
Я зарделась и опустила глазки в пол, а Женька рыкнул:
– Ну и где твой компьютер?
– Сюда-сюда, проходите… – зачастил «разбойник», подводя нас к столу первой комнаты. – Вот. А где ваши провода? Как вы меня подключать собираетесь?
– Через вай-фай, – по-простецки ответил Логинов и начал тыкать разные кнопки на пыльном, побитом в некоторых местах ноуте.
Но Тимка был сведущ:
– А что же, возьмет с такого расстояния? Где ваш офис находится?
– У нас тут вышка неподалеку.
Я решила подключиться, пока мы не спалились.
– Можно мне водички?
– Да-да, конечно! – расплылся в улыбке Тимур и повел меня в кухню.
По дороге я заглядывала во все помещения, с интонациями глупой блондинки выспрашивая: «Ой, а что у вас здесь?.. А тут?» Хозяин был очень рад такому вниманию и подробно все рассказывал. Я, конечно, воспользовалась говорливостью парня и перевела тему на друга. Выяснилось, что друга зовут Костя. Все сходилось.
Когда я хотела уже вернуться к Женьке, этот ушлый тип схватил меня за локоть:
– Куда же вы, девушка? Должен признаться… я сошел с ума!
– Это вам в клинике сказали или вы сами догадались?
Он приблизил губы к моему уху и, не замечая сарказма, продолжил:
– Сам… Как только увидел вас!
– М-да? – Я живо оглядывала окружающие меня предметы с позиции использования в качестве оружия. – Что же заставило вашу крышу уехать далеко и надолго?
– Красота! И фигура! Блеск!
Тут мои глаза наткнулись… нет, к большому сожалению, не на нож. На полароидный снимок, прислоненный к немытой сахарнице.
– Что это?
Он перевел взгляд.
– Да тут кретин какой-то ходит, всех фоткает и раздает. – Он открыл верхний ящик комода, здесь же стоящего. – Вот еще парочка. – Сунул мне под нос. – Можешь взять на память, крошка.
Я хотела его стукнуть побольнее за слово «крошка», но вскоре мне стало не до этого. Подозвав Женьку, я потянула его к выходу, и мы ушли, даже не сказав «до свидания». Уже на улице сообщила:
– Мало того что Костя так и не приехал, а стало быть, и Ирку не он убил, так еще и у Яши появилось алиби.
– Да ну?
– На одном из снимков стояла дата убийства. И день, и время. Сфотографировав Ирину возле замка Серовых, Яков отправился гулять по деревне и запечатлел игру в домино. Тимка в пятнадцать пятьдесят сидел за столом. И Яша был рядом. И ровно в это время Григорьева должна была находиться в замке Варламовых.
– Возможно, ее убили после.
Я покачала головой.
– Вряд ли она бы стала ждать своего Костю несколько часов в заброшенном замке. Убедившись, что его там нет, она бы попросту ушла. Следовательно, у нас больше нет подозреваемых.
– Если только Яша фотографировал не сам.
– Тимка сказал, что сам. Тимку же мы не подозреваем.
– Ну конечно! – прыснул не весело, а с раздражением Жека. – После таких-то слов о любви как можно его подозревать?
– Ты что, сбрендил? Что ты несешь? Я для дела старалась, я его даже не слушала.
– Да этот Тимка, думается, не зря кликуху получил. А ты взяла да уши развесила. Такому обмануть – как нечего делать.
– Да с какой стати ты печешься? Мы же враги!
Логинов затормозил и посмотрел мне в глаза.
– А ты что, до сих пор не поняла, откуда у нашей вражды ноги растут?
– Нет, – покачала я головой. – Враги и враги, я как-то не задумывалась над этим.
– Ну и дура.
Дальше мы шли молча.
Уединившись с заветным конвертом в своей комнате, Паша Самойлов не выползал аж до вечера следующего дня. До момента его «выхода на сцену» ничего особо интересного не произошло. После завтрака мы с Инной Михайловной сидели в ее комнате, где до самого обеда увлеченно дискутировали на тему смысла жизни и неоспоримого перехода ее в смерть.
– Что такое жизнь? – спрашивала меня Инна Михайловна, и в ту минуту мне хотелось называть ее Учителем. Или Магистром.
– Я думаю, жизнь – это способ дать душе испытать все чувства и эмоции, которые существуют в мире, равно как положительные – радость, счастье, жалость, любовь, умиление, так и отрицательные – гнев, ненависть, горечь, обида, боль. Познав все чувства, душа увидит свет . Знаете, – засмеялась я, вспомнив один случай из жизни, – мне попадался человек, который истинно верит в Детей Света и Людей Тьмы. В то, что они настоящие, следят за нами, и если мы сделаем что-то не так – Люди Тьмы заберут нас в свое царство. Смешно, правда? Я лично не верю в то, что зло может само по себе группироваться или модифицироваться. Просто зло сидит в каждом из нас, и это от души зависит, получит оно выход или нет. Поэтому-то я и не верю в ад. То есть я не верю в кипящий котел где-то под земной корой, ближе к магме. Но я верю в ад на земле.
– Это интересная точка зрения, – кивнула Инна Михайловна, отхлебывая чай из красивой маленькой чашечки с изящной ручкой. Мой медленно остывающий чай дожидался, когда же его употребят, на краю журнального столика: не люблю пить кипяток. – Но послушай себя: «Жизнь дана для того, чтобы испытать чувства, которые есть в мире». То есть – в жизни. Слышишь?
И я услышала. Я услышала несоответствие в своей гипотезе.
– Действительно, нелогично. – После этого осознания мне стало грустно. Тяжело жить, не понимая смысла. Раньше мне казалось, что я его понимаю. Более того, я сама искала себе разные приключения, авантюры, ибо мне казалось, что «так надо». Надо испытать все, что дает жизнь. Влюбляясь, я заполняла сердце любовью до краев, я сама возводила ее в степень, превращая едва зародившуюся муху в гигантского слона, возвышала любовь до небес, растворялась в ней. А страдая, доводила боль в душе до фанатизма, накручивала себя, разрывала сердце, уходила в страдание целиком, без остатка, ни на что не реагируя, потому что считала, что так надо . Нужно испытать максимум чувств. Чтобы, попав на небеса, душа была просвещенной. А теперь, достигнув девятнадцати лет, я сижу в имении Серовых, в комнате няни моего приятеля Андрея, и не понимаю, зачем живу.
– Один знакомый, – продолжила собеседница, – мне как-то сказал: «Мы живем для того, чтобы получить знания, навыки, образование, опыт. Создать семью и воспитать детей, вложив в них все те знания, что мы приобрели сами». Я возразила ему: «Как ты думаешь, зачем Богу нужно, чтобы люди учили то, что придумали сами люди?» – «Как это?» – «Вот смотри. Ньютон открыл закон всемирного тяготения. Человек ли он? Человек. Теперь ученикам преподается это в школе. И это ты считаешь смыслом? Образование? Мы посланы на землю, чтобы понять, что яблоко упадет, если его выпустить из рук? В этом секрет бытия? Вздор. Опыт – смысл? Опыт мы обретаем только к старости и умираем, зачастую не успев его применить. А после смерти опыт теряет значение, он исчезает, так как принадлежит сознанию, а не душе. Семья – смысл? Ответь тогда, почему не у каждого она есть? И дети есть не у каждого. А те, кто не познал взаимной любви, их что, разве нет? Есть, и много, и они умирают за это. Каждый день десятки влюбленных сводят счеты с жизнью. То есть ты хочешь сказать, что в их рождении не было смысла?» – И он замолчал.
Я слабо откашлялась.
– Я бы тоже замолчала. После такой-то взбучки…
Инна Михайловна расхохоталась.
– Да, здорово я его! Кстати, тебе знаком сей персонаж. Он известен под псевдонимом Чертяга Тихон.
Тут уже залилась смехом я.
– Ой, Инночка Михайловна, вы такая забавная! – Через некоторое время, выпив чаю с песочным печеньем и посерьезнев, я задала интересующий меня вопрос:
– И все же, что такое жизнь? И кто такие – мы ?
– Я отвечу тебе. Когда человек на Земле совершает злодеяние, куда его определяют?
– В тюрьму, – быстро ответила я.
– Правильно. А когда подходит срок, его оттуда выпускают. Так вот, жизнь – это тюрьма.
– Что?! – К такому повороту я не была готова. Жизнь – тюрьма? Как это?
– А наша тюрьма – это как бы «тюрьма в тюрьме». Так вот. Когда душа загрязняется, ее отправляют жить . Определяют ей судьбу, пройдя через которую душа обретает первоначальную чистоту.
– Это что-то вроде грязного белья, помещенного в стиральную машину? – начала я что-то понимать.
– Совершенно верно. Пользуясь твоей аллегорией, в зависимости от вида загрязнения – может, это одно лишь пятнышко, но с трудом выводимое, может, это множество слабо впитавшихся пятен, а может, это просто общее загрязнение белоснежной рубашки, ставшей от долгой носки светло-серой, – ты задаешь соответствующую программу стирки. Вот и ответ, почему судьбы у всех разные. Они – с умыслом. Если у человека нет семьи – значит, для очищения души ему нужно испытать чувство одиночества. И вор, если в этой жизни не успел пострадать достаточно, для того чтобы искупить свою вину, в следующей обязательно будет нищим. Чтобы побывать в шкуре того, кого он обидел. Вот почему старики чаще испытывают потребность ходить в церковь и молиться. Быть ближе к Богу. Чтобы не пострадать в следующем воплощении.
– Однако некоторые продолжают при этом совершать гадости, – усмехнулась я.
– Да, есть и такие, – заулыбалась Инна Михайловна, вспомнив своих подруг, отвернувшихся от нее в тяжелую минуту. А может, еще кого. – Ходить в церковь недостаточно, необходимо искреннее раскаяние . Иначе все их молитвы – сплошное лицемерие. – Я с умным видом кивнула. Не то чтобы я вообще ничего не поняла, просто ночь выдалась не из легких, но на досуге я всенепременно осмыслю сей разговор. – Ладно, уморила я тебя. Продолжим в другой раз.
В послеобеденное время хозяева замка связались с полицией, там им сообщили, что если пропавшая не появится до пятницы – а сегодня вторник, – они приедут, а сейчас – извините, дел невпроворот. И вообще, к ним и так ежедневно пристает мать пропавшей, а тут еще и вы. В смысле, мы.
Вот и все, что немного важного случилось до восьми часов вечера. А потом…