— Почему ты так много работаешь? — спросила на следующий день оставшаяся ночевать на плоту варакушка бобра Борю. — То управляешь плотом, то в свои книжки глядишь, то на звезды ночью. Разве их все пересчитаешь? Звезд так много! Когда бы ни прилетела, ты всегда трудишься. — А как по-другому? — сняв очки, произнес бобр. — Каждый должен работать.

— Но ваш плотик сам по себе плывет по течению?! Зачем ему мешать веслом? — она так говорила, а сама все смотрела на свое легкое крылышко. Любовалась его расцветкой.

— Когда по течению плывем и все нормально, тогда мало хлопот. Но нам предстоит возвращаться домой. Я готовлю чертежи воздушного шара.

— Когда еще вам он понадобится? Пока-то можно веселиться! — щебетала варакушка.

И запела. Белая мигалка-звездочка на ее поющей грудке замерцала в такт движению горла.

— Какая ты еще глупенькая, — проворчал себе под нос бобр.

Варакушка услыхала его слова и перестала петь.

— Почти как и все! — Она скосила веселую головку набок и добавила:

— Зато у меня талант.

Добряк Боря промолчал. Только подумал: «Она прилетает к нам потому, что ей у нас хорошо? Или выполняет обещание, данное дрозду Диме? В любом случае — молодец».

Варакушке показалось его молчание обидным, и она проявила свой характер. Спросила невинным голосом:

— Боря, когда вы доберетесь до Африки, там у тебя бородавка, которая торчит на носу, все равно останется или пропадет?

Бобр Борис сконфузился. Он стеснялся своей большой бородавки и ничего не ответил. Только запыхтел. Отвернувшись от варакушки, стал смотреть на воду.

«Верно, ты — артистка! Да еще какая!», — подумал он, но ничего не сказал вслух. Проворно встал на задние ноги, растопырив на них пальцы, до самых когтей соединенные широкими плавательными перепонками. Передними лапами он начал молча поправлять узел, державший скрипучую мачту. Не ровен час мачта могла упасть и ушибить певунью.

А варакушка продолжала петь.

Таков характер у этой птицы. Неунывающий.