Аня выходит в дождь. Она бы с удовольствием сидела в свой выходной дома, но обещала Андрею пойти в кино. Всего неделю показывают ретроспективу Сэмюэла Фуллера — режиссёра, о котором Аня даже не слышала. Гораздо важнее то, что она встретится с Андреем, по которому успела соскучиться.
Когда Аня подъезжает к кинотеатру, Андрей уже ждёт её. Он стоит под козырьком, нервно курит, его лицо освещено неоновой вывеской. Вылитый герой нуара. Увидев Аню, он тушит бычок и приветственно машет, говоря:
— Привет! Давно не виделись!
Они обнимаются, Аня чувствует, как Андрей дрожит. Ещё бы: несмотря на то, что Андрей стоит под козырьком, он насквозь промок.
— И тебе привет! Очень рада тебя видеть, — Аня.
Аня и Андрей давно не виделись, поэтому он кажется ей немного странным. Например, оглядывается по сторонам перед тем, как взять Аню под руку и зайти в холл.
— Я уже купил билеты, — Андрей.
— Отлично! Сколько я тебе должна? — Аня.
Андрей машет рукой. Эта его привычка не брать деньги всегда жутко бесила Аню. Впрочем, она знает его номер карты и скинет деньги после сеанса.
— Пойдём в зал? — Андрей.
— А когда фильм начнётся? — Аня.
— Совсем скоро, — Андрей.
— Да, давай, — Аня.
К её неудовольствию, их места в первом ряду.
— Слушай, а почему ты не взял нормальные места? — Аня.
— Это лучшие, поверь. Только так ты остаёшься один на один с фильмом. Лайфхак от синефилов шестидесятых, — Андрей.
Ане приходится поверить ему на слово. Они садятся на свои места, Андрей украдкой оглядывает зал: кроме них тут ещё несколько человек. Он ёрзает в кресле. Когда выключают свет, Андрей начинает грызть кожу на пальцах.
— Да что с тобой? — Аня.
— Всё в порядке, — Андрей.
Аня чувствует явную фальшь. Несколько человек выходят из зала. Пока они шли к выходу, Андрей прямо вжался в кресло. Когда они ушли, он немного расслабился.
— Я же вижу, что что-то не так, — Аня.
Андрей испуганно смотрит на Аню.
— Слушай… Ладно… Это звучит дико, но за мной следят. Тайная Служба Киева. Их агенты могут быть сейчас в зале, — Андрей.
— Очень смешно. Это какая-то нездоровая паранойя, — Аня.
— Я бы тоже хотел так думать. Они наблюдают за мной с помощью машинного зрения, изучают каждый шаг и потом прогоняют его через свои нейронки, — Андрей.
Аня несколько обескуражена этой информацией. Она спрашивает:
— Зачем?
— Зачем? Это вопрос контроля. Я… — Андрей.
Он прерывает свою речь на полуслове, вглядывается вглубь зала.
— Чёрт! — Андрей.
— А?! — Аня.
Андрей резко встаёт, бежит к выходу. Ему наперехват устремляются две тени. Андрей влетает в дверь, свет падает на его преследователей: это мужчины в спортивных костюмах, жёлтых кроссовках by Гоша Рубчинский и тёмных очках, которые, кажется, они не снимали даже в зале.
Аня замечает, что со всей силы сжимает поручни кресла. Она разжимает руки, некоторое время сидит, невидящим взором уставившись в экран. Наконец находит в себе силы встать и уйти. У выхода из зала её останавливает один из мужчин в спортивной форме. Он показывает ей удостоверение:
— Тайная Служба Киева. Пройдёмте со мной.
Аню мутит от шаблонности фразы. Вместе с агентом они выходят на улицу. Дождь прекратился, но тучи всё ещё нависают над кинотеатром, а рядом стоящие серые здания кажутся вдвое мрачнее обычного. Картину дополняет одиноко бегущий по аллее ребёнок с красным шаром, будто из фильма «Оно». Аню пробирает дрожь.
— Вам холодно?
Агент расстёгивает олимпийку, предлагая её Ане. Она отрицательно качает головой.
— Куда вы меня ведёте и что вам от меня надо? — Аня.
— Джаст э смолл ток, — агент.
Он провожает Аню к припаркованному такси с наклейкой на борту. Аня решает больше никогда не пользоваться этой службой. Агент открывает дверь со стороны пассажира:
— Садитесь.
— Я никуда с вами не поеду, — Аня.
Агент говорит настойчивее:
— Садитесь.
— Я буду кричать и звать на помощь, — Аня.
Агент опирается рукой на машину, принимая расслабленную позу:
— Хорошо. Я подожду.
Аня не понимает:
— Что подождёте?
— Пока вы покричите, — агент.
Аня решает не кричать. Она подходит к машине, с силой захлопывает дверь, прижав агенту пальцы. Пока он нецензурно ругается, она бежит во дворы, но там её уже ждут другие представители Тайной Службы Киева. Снова заряжает дождь.
— Стопэ! — агент.
В этот раз Ане приходиться покориться. Агент с прижатыми пальцами садится за руль, Аню усаживают назад. Рядом с ней по бокам размещаются ещё два агента.
— Куда едем? — агент.
Аня задумывается. Скорее всего они и так знают её адрес. Так что если они серьёзно не намерены вести её в какой-то свой гестапо или типа того…
— Домой, — Аня.
Агент кивает, машина трогается. В молчании Аню подвозят к дому, всю дорогу её трусит. Она в недоумении:
— А разговор?
Первый агент поворачивается к ней, протягивая руку со здоровыми пальцами. Ане ничего не остаётся, как пожать её. Ей даже кажется, будто к её ладони что-то прилипло — так ей неприятно это рукопожатие.
— В нём нет необходимости. Андрей нам уже рассказал всё, что думает о нас, о системе, контроле и прочей повстанческой срани. А также о том, что вы невиновны, — первый агент.
— Хорошо, что вы ему поверили, — Аня.
— Да, для вас это и правда суперудача, — агент.
Аня кивает, выбирается из машины. Ей учтиво придерживает дверь агент, сидевший справа.
— Кстати… Мы спишем с вашего банковского счёта 176 гривен. За поездку, — агент.
Машина трогается. Аня несколько секунд провожает её взглядом.
— Что?! — Аня.
Она жутко обозлена. Мало того, что она пережила, так с неё ещё и списывают бабло! Невероятно!
— Твою мать! — Аня.
Справившись с чувствами, она идёт домой. Там Аня первым делом вешает одежду сушиться. Выворачивая карманы, она находит флешку, которой там быть не могло. На ней выгравирована буква «А», что могло бы значить «Аня», если бы не значило «Андрей». Также она вспоминает, что нашивку с алой буквой «А» носила героиня одноименного романа Натаниэля Готорна и фильма Вима Вендерса. Бесполезный, но безусловно важный в данной ситуации факт.
Из любопытства Аня открывает флешку. На ней всего один экселевский файл с именами. Среди них есть и её.
— Чушь какая-то, — Аня.
Она кладёт флешку на стол и идёт заниматься своими домашними делами. Поев, постирав и немного поубирав, Аня заваливается смотреть кино. Но стоит ей включить фильм, как в дверь звонят. Раз, другой, третий, зажимают звонок. Аня берёт с кухни нож и идёт к двери. Смотрит в глазок — ничего не видно. Кто-то выкрутил на пролёте лампочку.
— Кто? — Аня.
— Мы друзья Андрея. Он кое-что оставил у вас, — из-за двери.
— Мы? Сколько вас? — Аня.
— Нас двое, — из-за двери.
— Лучше уходите. Или я вызову полицию, — Аня.
— Слушайте. У вас наша флешка. На ней файл с именами. Можете проверить. Мы заберём её и уйдём, — из-за двери.
Теперь Аня верит чуть больше. Но не до конца. Она идёт за флешкой.
— Вы ещё здесь? — Аня.
— Да, — из-за двери.
Аня осматривает дверь: нет достаточно большой щели, чтобы через неё просунуть флешку.
— Отойдите и подсветите себя фонариком, чтобы я видела, где вы находитесь, — Аня.
— Окей, — из-за двери.
Аня слышит звук шагов, смотрит в глазок: её указания в точности выполнены. Она открывает дверь, кладёт флешку на коврик, закрывается. Шаги приближаются к двери.
— Слушайте. Кто вы такие? За что схватили Андрея? — Аня.
— Для вашей же безопасности будет лучше не знать, — из-за двери.
— Так не работают. Я уже ввязалась в это, — Аня.
Секундная тишина.
— Может, тогда ты хотя бы пустишь нас внутрь и напоишь чаем? — из-за двери.
Аня раздумывает: с одной стороны, парни не похожи на преступников. С другой — пускать в дом кого попало явно не следует. Ничем хорошим это никогда не заканчивается. Вон что произошло с семьёй в «Забавных играх» Михаэля Ханеке или в «мама!» Даррена Аронофски. В общем, весь её кинематографический опыт взывал к благоразумию, а жизненный ничем подобным не мог похвастаться. За окном громыхает, яркая молния освещает комнату. Ещё одно кинематографическое предупреждение.
— Хорошо, я сейчас открою, — Аня.
В квартиру заходят двое вполне обычных парней: сникеры, подкатанные штаны, плащи, шляпа а-ля Уолтер Уайт и кепка. Зайдя в комнату, один из них сразу протягивает руку в приветствии:
— Привет. Я — Томас, это — Игорь. Приятно познакомиться.
Аня пожимает им руки:
— Аня. И мне очень приятно.
Томас и Игорь раздеваются, проходят в комнату. Аня закрывает за ними дверь, ставит воду.
— Чай есть только чёрный, — Аня.
— Пойдёт, — Томас.
Аня заваривает чай, разливает его по чашкам.
— Ну что? Выкладывайте всё как есть, — Аня.
Томас переглядывается с Игорем.
— Ты, я? — Томас.
— Давай я, — Игорь.
Он делает большой глоток чая:
— Итак. Даже не знаю с чего начать. Во-первых, Андрей — это ненастоящее имя твоего друга. Его зовут Стивен. Это имя, которое он себе выбрал. Во-вторых, мы — номиналисты. Мы протестуем против существующего в Киеве диктата имён.
Аня не понимает:
— Какого ещё диктата имён? О чём вы?
— Просмотри список своих друзей, телефонную книгу. Вспомни всех, с кем ты общалась. Всех парней зовут Андрей или какая-то вариация этого имени, а девушек — Аня. Это ненормально. Кто-то управляет нами, решает за нас, как нас зовут и что нам делать, — Игорь.
— Это полный отстой, — Томас.
Аня достаёт телефон, просматривает список номеров: и правда, всех зовут либо Аня, либо Андрей. Та же ситуация и в фейсбуке.
— Слушайте, ну это может быть чистым совпадением, — Аня.
— Ты можешь открыть флешку — тут полный список всех жителей Киева. И там будет то же самое, — Томас.
За окном сверкает молния, дождь учащается.
— Допустим. Хорошо. И что с этим делать? — Аня.
Игорь резко ставит чашку на стол:
— Бороться. Или бежать.
Аня замирает от неожиданности. Несколько секунд царит тишина, нарушаемая лишь звуками дождя.
— И… Что выбрали вы? — Аня.
— Эта флешка — наше единственное доказательство существующего в Киеве заговора. Но мы не можем просто выложить эту информацию в сеть — нам никто не поверит. Нужна медийная платформа, которая поможет донести правду киевлянам, — Игорь.
Он делает большой глоток.
— Как когда-то запорожские казаки — мы решили покинуть Киев и начать свою справделивую борьбу извне. Мы создаём виртуальную сеть-сечь на блокчейне с элементами виртуальной реальности. Она называется «ВиЯр» или «Виртуальный Яр». Это место, где каждый сможет называть себя так, как он хочет, — Игорь.
Аня некоторое время переваривает информацию. Заметив, что собеседник замолчал, она решает задать пару вопросов:
— Так. Очень хорошо. А почему вы не зальёте данные с флешки в сеть? И я правильно поняла, что вы хотите просто напросто бросить всё это и уйти в свой счастливый «ВиЯр»?
Игорь обиделся:
— Слушай, ну с флешкой мы просто ещё ничего не успели сделать. И «ВиЯр» — это не про то, как уйти от проблемы. Это героический плацдарм для…
Новый удар грома совпадает со звуком выбитой двери. В квартиру Ани забегают агенты Тайной Службы Киева всё в тех же жёлтых кроссовках, — и как они не промокают при такой погоде? Среди них и агент с прижатыми пальцами. Игорь и Томас бегут к окну, открывают его, свистят. Игорь достаёт флешку, размахивается, чтобы выбросить её в окно, но его руку перехватывает один из агентов. Они надевают на повстанцев наручники, выводят их из квартиры. К Ане подходит уже знакомый агент, пожимает ей руку:
— Спасибо, вы нам очень помогли.
Аня в недоумении:
— Как?
Агент, улыбаясь, снимает с её ладони тонкую плёнку, разворачивается и уходит. Оставшись наедине, Аня рыдает, собирает вещи, закрывает дверь и осматривает её: вроде, снаружи выглядит целой. Она выходит из дому и тридцать минут идёт пешком: сама мысль о такси её жутко пугает, не верит она и общественному транспорту. Насквозь промокнув, Аня приходит к маминой квартире. Звонит. Проходит примерно полминуты, прежде чем она слышит:
— Иду, иду. Кто там?
— Это я, мама, — Аня.
— Аня? Так поздно? — мама.
Мама открывает, обеспокоенно смотрит на дочь. По внешнему виду Ани сложно сказать, то ли она плачет, то ли просто сильно промокла под дождём.
— Всё хорошо? — мама.
Аня обнимает маму:
— Можно я сегодня у тебя переночую?
— Да, конечно, — мама.
Ночью Аня долго не может заснуть: пытается сложить произошедшее в единую картину. Наконец сон одолевает её, а утром она спрашивает у мамы, почему она назвала её Аней.
— Ты знаешь, очень интересный вопрос. Я ни минуты не сомневалась, что тебя будут звать именно так. Это в честь нашей прабабушки, — мама.
— Слушай, а тебя не смущает, что так же звали и бабушку, и тебя, и всех моих тёть? Всех, кого ты и я знаем? — Аня.
— Нет. Это легко может быть совпадением, — мама.
Просто совпадение: вот как видит большинство событий простой обыватель. Не подвергая ничего критике и анализу, он не осознаёт последствия своих действий или же, как в данном случае, бездействия.
— Ты тут? — мама.
Её вопрос выводит Аню из раздумий:
— Просто задумалась. Спасибо тебе, мне пора.
Мама обеспокоена:
— Уже?
— Да, уже, — Аня.
Аня целует маму, идёт к выходу. Мама преграждает ей путь:
— Пожалуйста, не уходи.
— Не понимаю, — Аня.
— Я должна тебя тут задержать, — мама.
Аня замечает в прихожей кроссовки дизайна Гоши Рубчинского. Аня с трудом обретает речь:
— Мама? Как? Почему ты ждала аж до утра?
— Мы не были уверены, что повстанческая зараза коснулась тебя. Но, к сожалению, теперь я ясно это вижу, — мама.
— Что ж, мама, прости, — Аня.
Она резко толкает маму в сторону, бежит к двери. Аня выбегает на дорогу, маневрирует между несколькими такси, которые чуть не сбивают её, бежит дальше. Такси останавливаются, оттуда вываливаются агенты Тайной Службы Киева. Аня ныряет в какую-то подворотню, переводит дыхание. У неё вибрирует телефон: входящий звонок от неизвестного абонента. Аня решается — отвечать или не отвечать — берёт трубку.
— Слушай внимательно. Беги вдоль дома, потом повернёшь налево — там будет открытый гараж. Спрячешься там, — женский голос.
У Ани нет времени оценивать риск: шансы её поимки велики при любых обстоятельствах. Она следует указаниям и как только забегает в гараж, за ней тут же закрывается дверь. Аня оказывается в полной темноте.
— Кто здесь? — Аня.
— Тсссс, — женский голос.
Аня успокаивает сердцебиение и дыхание. Она слышит, как рядом пробегают агенты Тайной Службы Киева. Через некоторое время всё успокаивается. В гараже включается свет. От неожиданности Аня на несколько секунд слепнет, а придя в нормальное состояние, видит девушку примерно своего возраста.
— Привет, — девушка.
— Привет, — Аня.
— Я знаю, у тебя много вопросов, но давай посидим немного в тишине? — девушка.
Ане ничего не остаётся, как согласиться. Девушка закрывает глаза, вроде медитирует. Наконец, она подходит к Ане, протягивает руку:
— Энн.
— Аня, — Аня.
Энн кивает:
— Я знаю.
Аню и Энн забирает из гаража один из номиналистов и отвозит в свою квартиру на Большой Житомирской. По дороге Аня выясняет, что Энн — глава повстанческого движения, но не меняет своё имя, потому что оно ей нравится.
— Номинализм — это свобода называться так, как тебе хочется. Тут нет никакого диктата, в отличие от правящей идеологии Андрея. Я могу быть Аней, а могу быть, скажем, Дианой Принс, но моя суть от этого не поменяется, — Энн.
Аня согласна с каждым сказанным словом и уже более чем готова вступить в неравную борьбу. За тот короткий период, который прошёл от её похода в кино с Андреем до нынешнего времени, многое поменялось.
— Мы потеряли нашу главную улику — список всех киевлян. На создание нового уйдёт слишком много времени и ресурсов. К тому же, «ВиЯр» провалился, как и любая утопия. И это именно то, чего от нас ждёт Тайная Служба Киева, — Энн.
— И что нам теперь делать? — Аня.
— Мы заявим о себе, — Энн.
Аня ввязывается в борьбу. Каждую ночь она в составе группы повстанцев пишет на домах призыв: «Твоё имя — твоё дело», «Ты не тот, кем тебя называют твои родители» и прочие лозунги подобного содержания. По утрам коммунальные службы пытаются затереть надписи, но номиналисты берут количеством и ломают их слаженную работу так же, как DDos-атака нарушает работу интернет ресурсов.
Эти сообщения поддерживает и проплаченная реклама в фейсбуке, которая, несмотря на жалобы, продолжает попадаться на глаза каждому киевлянину. И хотя сеть уже полна гневных постов, единственные, кто игнорируют их — это медиа. Они занимают выжидательную позицию, не публикуя материалов ни за, ни против. Единственный раз, когда они нарушают статус кво — анонсируют марш за традиционные имена. Сотни киевлян выходят на улицы, чтобы защитить своё право называться Андреями и Анями, даже не задумываясь, почему их так зовут.
Во время марша Аня в составе диверсионной группы запускает с крыш близлежащих домов дроны, которые сбрасывают на протестующих листовки номиналистского содержания. Протестующих охватывает неистовство, некоторые пытаются сбить беспилотники подручными средствами, вроде бутылки или ботинка. В какой-то момент над площадью раздаются выстрелы: подтягиваются снайперы, которые одного за одним сбивают всех дронов.
Вечером по результатам инцидента Энн созывает военный совет:
— Сегодня мы потеряли около 5 дронов, а это больше, чем 17 тысяч долларов. Наши финансовые ресурсы не бесконечны, а точечные акции, хоть и приносили плоды, оказались недостаточно эффективны. Как вы знаете, я организовывала наше повстанческое движение на самых трендовых принципах управления. Я пыталась создать эффективную бирюзовую организацию, всегда поощряла чужие идеи и позволяла делать ошибки. Теперь настало время управляемой диктатуры. Завтра будет великий день — мы вторгнемся в дом к Андрею, который всё создал. Мы вынудим его признать наши имена или… Или…
Аня выжидательно смотрит на Энн.
— Или — жду ваших альтернативных предложений, — Энн.
— Нет узурпатору имён! — кто-то из собравшихся.
Видимо, альтернативных вариантов не будет.
— Нет узурпатору имён! — Аня.
Энн излагает свой план. Ночью Аня плохо спит: она волнуется из-за завтрашней операции. Она вспоминает те счастливые дни, когда мать её ещё не предала, а имя Аня было её гордой принадлежностью к большой семье других Ань. В память о тех временах она оставила себе прежнее имя, хотя ей и предлагали его сменить, например, на Брунгильду или Марию.
Утром Анин отряд отбывает на задание. Но с самого начала что-то идёт не так. Практически сразу за ними увязывается погоня, а со временем преследующих становится всё больше. В какой-то момент агенты начинают стрелять по их машине на ходу, правда, так ни разу и не попадают. Повстанцы не отстреливаются — у них банально нет оружия. Энн, словно Ганди, была против и остальным приходилось с этим мириться.
Почти у самого дома Андрея номиналистам удаётся на время оторваться от преследователей. Они высаживают Аню и уезжают. Аня находит укрытие и видит оттуда, как погоня устремляется за машиной. Кажется, их манёвр удался. GPS показывает Ане нужный дом. Она находит подъезд Андрея и нецензурно ругается: на нём кодовый замок. Аня набирает первый попавшийся номер — никто не отвечает. Ещё несколько — результат тот же. Наконец, из подъезда выходит мужчина с ребёнком на плечах. Аня на голубом глазу заходит внутрь. Она поднимается на нужный этаж и с помощью шпилек, как её обучили номиналисты, открывает дверь в квартиру Андрея, который всё создал.
В квартире царит тишина. Аня осторожно передвигается коридором, заглядывает в одну комнату — пусто, во вторую — там кто-то спит. Она подходит ближе — это Андрей, который всё создал. Аня трогает его за плечо, но он никак не реагирует. Аня начинает прилагать больше силы — снова никакого результата. Она не выдерживает:
— Эй ты, проснись!
Ничего не происходит. Осмелев, Аня идёт на кухню, набирает стакан воды и выливает Андрею в лицо. Он морщится, переворачивается. Не просыпается. Аня садится на кровать рядом с Андреем, на её глаза наворачиваются слёзы: её миссия провалилась. Не разбудив Андрея, она не может зачитать ему ультиматум номиналистов и заставить изменить диктаторские правила. Не может она и убить его. Аня напоследок окидывает комнату и замечает висящие на стене фотографии. На одной из них изображён Андрей, целующий Энн, на другой они вместе на каком-то отдыхе.
— Твою мать! — Аня.
Она снимает фото со стены и отправляется в штаб-квартиру повстанцев на Большой Житомирской. В помещении никого нет, кроме Энн. Увидев Аню, она улыбается:
— У тебя всё получилось? Мы свободны?
Аня протягивает ей найденный в квартире снимок:
— Объясни мне это.
(Продолжение следует)