А собрались как-то рыбачки в незапамятные времена порыбалить на Кушту-реку, которая несёт свои чистые воды в самой глубинке Русского Севера Вологодской области. Справно так собрались, и снастями различными, прям скажем, затарились, и провизией, и тем, что покрепче. Были у них и удочки, и спиннинги, и сети. Короче говоря, всё было. Дело было уже полетнянке, нерест уже закончился, поэтому кидали наши рыбачки свои блёсны и насадки куда ни попадя, да вот, правда, всё зря. И не клевало у них, и хищник, как говорится, на блесну не садился. Совсем заизнемогли рыбачки: как же вечер, а рыбы нет, даже на ушицу и на пробу коту не изловили они ничего!

Что делать?

– А если сеткой попробовать? – предложил один из рыбачков, – Зря что ли лицензию на сеть брали?!

Вначале было слово, это верно сказано.

Что ж, сказано – сделано. Накачали наши рыбари резиновую лодку, хорошо так накачали, и столкнув своё плавсредство в воду, поставили-таки сеть от берега и до небольшого островка, в аккурат по самому мелководью. Правда вот с сетью вышла небольшая промашка у них: вместо того, чтобы выставить сеть на рыбью мелочь, поставили они сеть на самую, что ни на есть, крупную рыбу. В итоге ловила гигантская 80-миллиметровая ячея долго, упорно и безрезультатно. И там, где мелконькая 25-миллиметровая сетка была бы уже полностью забита мелкой рыбёшкой, их горделивая снасть под огромную и крупную рыбу царственно молчала и не шевелилась, поблёскивая на заходящем солнце своими непотопляемыми большими поплавками.

А раз на их рыбалке наступил, что называется длительный перекур, так наши рыбачки, разведя костёр на самом берегу реки, делились своими нехитрыми рыбацкими побасёнками.

– Вот у меня, братва, – вступал в разговор неугомонный дед Сидор, – в Тарноге и Тотьме родня есть, так вот случай от них знаю. К рыбалке отношения особливо он и не имеет, но рыбка в нём будет. Кстати, знаете как переводится со старого финно-угорского наречия Тотьма? Не знаете, эх вы! Тод – колдун, ма – река… Так вот и переводится: река, на которой живёт колдун…

Хитро посмотрев на всех и улыбнувшись в свои седые бороду и усы, Сидор Матвеевич степенно и не торопясь продолжил свой рыбацкий рассказ: – Давненько это было, ещё при царе-батюшке, по Сухоне-реке и до Тотьмы и до Тарноги и куда подальше ходили старые колёсные пароходы. Так вот, баюкала одна молодая мамочка на руках своего ребёнка на палубе парохода, да не удержала растяпа и обронила дитя прямо в воду…

– Ну и что, – нетерпеливо перебил его конопатый Гришка, – утоп малец?

– Эх, если бы утоп, – с сожалением глянул на молодого товарища дедок и с какой-то грустью продолжил, – нет, не утоп малец в тот час, видно планида така на роду ему зроблена была… Поднялась с глубины реки гигантская щука, прям большая белая акула, что по телику показывают, и заглотила ребёнка не хуже заправского крокодила, а потом вглубь ушла! Говорят, мамаша та, увидев такое, с ума сошла, вот как люди бают… Хотя, впрочем, даже по мне, чудно всё это и невероятно.

– Ну, старик, – с недоверием покосился Григорий на дедулю, – ты это загнул, дед Сидор! Чтобы у нас на Сухоне водились такие щуки и ели младенцев! В жизнь не поверю, пока сам такую рыбину самолично не увижу! Вот так!

– Эх ты, Фома неверующий, – огорчительно глянул на конопатого мужичка дедок, – не каждому дано увидеть её, если она и дожила до наших дней! Впрочем, всё во власти Божией!

После этого все замолчали. Кто-то поглядывал на блики костра, зачарованно подсвечивающего ранний вечер. Кто-то любовался прекрасными видами залива и речной панорамы, щедро приправленной сосенками и елями, окружившими все берега неспешно несущей свои чистые воды Кушты-реки.

Вдруг небольшое озерцо-залив между большой землёй и островом закипело от игры неведомо откуда взявшейся огромной рыбины, и внезапно на поверхности показался огромный, как у большой белой акулы, верховой плавник неведомой гигантской рыбы.

– Щука! – ахнули дружно рыбачки и их, словно ветром, сдуло на речной берег.

А рыбина действительно была хороша!

Залив буквально кипел от её охоты! Рыба, и даже щуки поменьше, до 2-3-х кило, едва ли не выбрасывались на берег, когда огромная щука принялась за своё царское пиршество!

– Ну, прям, акула! – с восторгом высказался один из рыбаков, приготовив невесть откуда взявшиеся у него в руках вилы.

Другой рыбак уже взял наизготовку охотничье ружьё, настороженно щупая двухстволкой ожившую от всплесков рыбины воду залива.

– Не надо! – небрежно остановил своего молодого друга с ружьём дед Сидор, – Сеть сработает, в аккурат, у неё ячея под эту акулу!

Видимо насытившись и всплыв на поверхность едва ли не полностью, гигантская щука, подобно боевой торпеде, устремилась к выходу из залива, надёжно перекрытому крупноячейной могучей сетью. Было видно, что эта щучина гораздо более двух метров в длину. На её спинном плавнике были чётко видны старые белевшие отметины от остроги, а от внушительных зубастых челюстей огромной хищницы, как сомовьи усы, отходили несколько старых блёсен с поводками.

Точно акула!

Без всякого усилия, даже без какого-либо разбега, огромная щука, подобно белой акуле, «торпедировала» словно гнилую нитку, крупноячейную, новую и крепкую рыбацкую сеть, оставив в ней огромную рваную дыру и, грозно посмотрев на рыбаков, словно бы запоминая их, горделиво взмахнула большим тёмно-зелёным хвостом и устремилась по направлению к Кубенскому озеру!

– Вот это щука! – восторженно сказал конопатый Гришка-рыбачок, протирая глаза, словно бы ему привиделось всё это, – Акула, просто акула…