Российский Нострадамус

Опричинах катастрофы, которую принесла России революция 1917 года, спорят до сих пор. Однако, как теперь уже хорошо известно, что были те, кто о ней заранее предупреждал. Если бы к их предупреждениям своевременно прислушивались, трагедии, наверное, можно было бы избежать. Речь идет, прежде всего о Петре Николаевиче Дурново, занимавшим в те годы пост министра внутренних дел и входившим в состав Государственного совета.

Накануне Первой мировой войны он подал императору Николаю 1 подробную аналитическую записку, в которой с невероятной прозорливостью и необыкновенной точностью предсказал многое из того, что потом случилось в России. Однако Дурново умер в 1915 году и сам свидетелем трагедии русской революции уже не стал.

В Петербурге Петр Николаевич, представитель старинного дворянского рода, был владельцем дачи на Полюстровской набережной и старинного особняка на набережной Английской. Он окончил Морской кадетский корпус, стал гардемарином и поступил на флот. Несколько лет провел в дальних плаваниях, участвовал в походах по Тихому и Атлантическому океанам и Средиземному морю. Затем окончил в Петербурге Александровскую Военно-юридическую академию, был причислен к Военно-морскому судебному управлению, сменил много постов в судебном ведомстве. В 1884 был командирован за границу для ознакомления с устройством полиции в городах Западной Европы. В июле 1884 года был назначен директором Департамента полиции.

Подавление революции

Во время революции 1905 года Дурново занимал пост министра внутренних дел. Действовал жестко и решительно. Уволил губернаторов, благосклонно относившихся к революционерам. Требовал от местных властей: «Примите самые энергичные меры борьбы с революцией, не останавливайтесь ни перед чем. Помните! Всю ответственность я беру на себя». Им были арестованы участники советов рабочих депутатов Петербурга и других городов, запрещено большое число подрывных революционных газет. Террористы считали его врагом, приговорили Дурново к смерти, за ним велась настоящая охота. Однако террористка Т.Леонтьева 16 августа 1906 убила в Интерлакене француза-путешественника Мюллера, приняв его за Дурново, а попытки убить его в России не удались. Но после подавления революции Петру Николаевичу пришлось уйти в отставку, оставшись членом Госсовета.

В. И. Гурко писал о Дурново: «По природному уму, по ясному пониманию всего сложного комплекса обстоятельств времени, по врожденным административным способностям и, наконец, по твердому и решительному характеру П. Н. Дурново был, несомненно, головой выше лиц, занимавших ответственные должности в центральном управлении министерства… Он выделялся и разносторонними знаниями, и независимостью суждений, и мужеством высказывать свое мнение, независимо от того, встречало ли оно сочувствие среди присутствующих или нет».

Записка государю

Когда Россию стали настойчиво подталкивать к войне с Германией, Дурново и отправил царю свою знаменитую «Записку». Этот документ уникален тем, что высказанные в нем его пророчества практически полностью сбылись. «Записка» состояла из разделов: 1) «будущая англогерманская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав»; 2) «трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученное Россией в результате ее сотрудничества с Англией»;

3) «жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются»;

4) «в области экономических интересов русские польза и нужды не противоречат германским»; 5) «даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы»; 6) «борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон, как сводящаяся к ослаблению монархического начала»; 7) «Россия будет ввергнута в беспросветную анархию»; 8) «Германию, в случае поражения, ждут не меньшие социальные потрясения»; 9) «мирному сожительству культурных наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями».

Беспросветная анархия

Дурново энергично предостерегал власти от уступок либеральным кругам. Особенно поразительно то место из «Записки», где автор с необыкновенной точностью предсказывает логику развития революции в России: «Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием на Берлин. Неизбежны и военные неудачи…неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении. При исключительной нервности нашего общества, этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение. Начнется с того, что все неудачи будут приписывать правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него. В стране начнутся революционные выступления. Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».

Программа действий

Но Дурново не только предостерегал. Он предлагал конкретную программу действий. Будущее, утверждал он, принадлежит «более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последней Франции и связанной с Россией оборонительным союзом Японии». Только такая комбинация «на долгие годы обеспечит мирное сожительство культурных наций».

Анализируя далее притязания Российской империи и возможности их достижения, политик приходил к заключению, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства двух государств». Поэтому, считал Дурново, ни труднодостижимая победа над Германией, ни тем более поражение от нее не сулили России абсолютно никаких благ.

Вывод из «Записки» следовал такой: «С Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится. Тройственное согласие – комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последней Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японией».

Опасность либералов

Дурново пророчески указывал на опасность российского либерализма. Если правительственная власть пойдет на уступки и попробует войти в соглашение с оппозицией (что в итоге и произошло), предупреждал он, то она лишь ослабит себя к моменту выступления социалистических элементов. «Хотя это и звучит парадоксально, – писал он, – но соглашение с оппозицией в России, безусловно, ослабляет правительство. Дело в том, что наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия».

Увы, в 1914 году внимания на «Записку» Дурново не обратили. Она была передана императору и некоторым влиятельным сановникам, но оставалась абсолютно неизвестной широким кругам российского общества до 1920-х годов. Впервые «Записка» была опубликована на немецком языке в германском еженедельнике «Reichswart» и только потом предана гласности на русском, произведя эффект разорвавшейся бомбы.

Предвидения Дурново оказались столь поразительны, что стали даже говорить, что речь идет о подделке более позднего времени. Писатель М. Алданов, например, утверждал, что казалось совершенно невероятным, каким образом царский чиновник «мог так поразительно точно и уверенно предсказать события гигантского исторического масштаба». Однако нашлись свидетели, которые подтвердили ее подлинность. Как утверждала графиня М.Ю. Бобринская (урожденная княжна Трубецкая, дочь генерал-лейтенанта Свиты и командира Собственного Его императорского Величества конвоя) в письме к А.И. Солженицыну, она читала эту записку до революции и потому может ручаться за ее достоверность. Машинописная копия «Записки» сохранилась также в Государственной архиве Российской Федерации.

Другие предсказания

Перед началом Первой мировой войны очень сходные с теми, что нашли свое отражение в «Записке» Дурново, мысли высказывал С.Ю. Витте. Он называл англо-русский союз «ошибкой, связавшей России руки». «Война – смерть для России, – утверждал отставной премьер.

– Попомните мои слова: Россия первая очутится под колесом истории. Она расплатится своей территорией за эту войну. Она станет ареною чужеземного нашествия и внутренней братоубийственной войны… Сомневаюсь, чтобы уцелела и династия! Россия не может и не должна воевать».

В феврале 1914 г. издатель журнала «Гражданин» князь В.П. Мещерский опубликовал статью, где утверждал, что общеевропейская война будет иметь для России катастрофические последствия. Единственный выход князь видел в сближении России с Германией и Австро-Венгрией вплоть до восстановления Союза трех императоров.

Не одинок Дурново был и, предупреждая об опасности доморощенных либералов. Член правой группы Государственного совета академик А. И. Соболевский в одном из частных писем также замечал: «Наши либералы берут Царя за горло и говорят: «Отдавай власть нам». Но сами по себе они ничтожны и за ними никаких масс не стоит».

Член думской фракции правых В.Н. Снежков в открытом письме к депутатам Государственной думы предупреждал, что итогом штурма власти, начатого либералами, может стать «внутренняя междоусобица, забастовки, баррикады и прочие прелести, и несомненный результат всего этого – принятие самых позорных условий мира, сдача России торжествующему врагу… бесплодные жертвы – потоки крови, миллионы убитых и искалеченных людей, разрушенные города и села, разоренное население, проклятия всего мира…».

Предостережения об опасности либералов сбылись полностью. Именно либералы получили из рук Николая II его отречение, а затем, не сумев удержать власть, сдали Россию на погибель большевикам. А потому пророческие предупреждения П.Дурново сохраняют свою актуальность и в наши дни, когда поддерживаемые враждебным, как и прежде, к России Западом доморощенные либералы снова рвутся к власти.

 

Зловещее предсказание мага

Одно предсказание было уже совершенно мистического свойства, когда в 1902 году на берега Невы приехал знаменитый французский маг Папюс (его настоящая фамилия была Анкосс). Очень скоро перед ним распахнулись двери самых изысканных салонов высшего света и даже императорского дворца. Как рассказывает в своей книге «Царская Россия накануне революции» бывший посол Франции Морис Палеолог (умнейший человек своего времени и искусный политик), с пребыванием Папюса в Петербурге и последующей смертью мага 26 октября 1916 года и было связано загадочное пророчество, которое сулило гибель всей Российской империи.

Об этом Палеологу рассказала некая госпожа Р., большая поклонница спиритизма и Распутина. По ее словам, в начале октября 1905 года Папюс «был срочно вызван в Петербург несколькими высокопоставленными последователями, нуждавшимися в его совете в виду страшного кризиса, который переживала тогда Россия. Поражения в русско-японской войне вызвали повсюду в империи революционные волнения, кровопролитные стачки, грабежи, убийства и пожары. Император пребывал в большой тревоге, будучи не в состоянии выбрать между противоречивыми и пристрастными советами, которыми ежедневно терзали его семья и министры, приближенные, генералы и весь двор. Одни доказывали ему, что он не имеет права отказаться от самодержавия его предков, и убеждали не останавливаться перед неизбежными жестокостями беспощадной реакции, другие заклинали его уступить требованиям времени и лояльно установить конституционный режим».

Тайная литургия

В тот самый день, когда Папюс прибыл в Петербург, пишет Палеолог, Москва была терроризована восстанием, какая-то таинственная организация объявила всеобщую железнодорожную забастовку. Французский маг был немедленно приглашен в Царское село. После краткой беседы с царем и царицей он устроил торжественную церемонию колдовства и вызывания духов усопших. Кроме царя и царицы, на этой тайной литургии присутствовало одно только лицо: молодой адъютант императора капитан Мандрыгка, впоследствии генерал-майор и губернатор Тифлиса. «Интенсивным сосредоточением своей воли, – отмечает Палеолог, – изумительной экзальтацией своего флюидического динамизма, утверждает Палеолог, духовному учителю удалось вызвать дух благочестивейшего царя Александра III, несомненные признаки свидетельствовали о присутствии невидимой тени. Несмотря на сжимавшее его сердце жуть, Николай 11 задал отцу вопрос, должен он или не должен бороться с либеральными течениями, грозившими увлечь Россию. Дух ответил: «Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию, но она еще возродится и будет тем сильнее, чем суровее должны быть репрессии теперь. Чтобы ни случилось, бодрись, мой сын. Не прекращай борьбы».

Изумленные царь и царица еще ломали головы над этим предсказанием, когда Папюс заявил, что его логическая сила дает ему возможность предотвратить предсказанную катастрофу, но что действие его заклинания прекратиться, лишь только он сам исчезнет «с физического плана». Затем он торжественно совершил ритуал заклинания.

«Скоро революция!»

«И вот 26 ноября 1916 года маг Папюс исчез «с физического плана» (т. е. умер) и, следовательно, действие его заклинания прекратилось. Значит, скоро революция!» – записал в своем дневнике французский посол 14 ноября. И действительно через три месяца после получения послом известия из Парижа о смерти Папюса в России грянула февральская революция. Николай II, который в 1905 году с ужасом слушал предсказание мага, отрекся от престола, а потом был расстрелян вместе с семьей.

Как вспоминает Палеолог, дослужившийся после возвращения на родину до поста генерального секретаря МИДа Франции, рассказ «госпожи Р.» произвел на него сильнейшее впечатление. «Я возвращаюсь к себе в посольство, – пишет он в воспоминаниях, – и открываю «Одиссею» на XI песне, на знаменитом жертвоприношении усопшим для того, чтобы вызвать их из подземного царства. Под влиянием только что выслушанного рассказа эта великолепная сцена из жизни первобытного человечества, эта мрачная и варварская фантасмагория представляется такой же естественной и правдивой, как если бы она происходила вчера. Я вижу, как Улисс в туманной стране Киммериэн приносит жертву усопшим, копает землю мечом, совершает возлияние из вина и молока, затем над краем ямы перерезает горло черному барану. И поднявшиеся из Эреба тени толпой бросаются пить ручьями текущую кровь. Но царь Итаки с силой отталкивает их, ибо единственная душа, появления которой он ждет, – душа его матери, достопочтенной Антиклеи, которая откроет ему будущее при посредстве гадателя Тиресия… И я вспоминаю, что от Улисса до Николая 11, от гадателя Тиресия до мага Папюса прошло только тридцать столетий…»

История повторяется…

Скептики, быть может, усмехнутся, прочитав эти строки из воспоминаний французского дипломата. Маги… предсказания, что за ерунда! Вспомним, однако, наше с вами совсем недавнее прошлое. Когда толпы людей собирались по всей России на сеансы «целителя» Кашпировского, а миллионы сидели перед телеэкранами с банками воды, когда там выступал другой российский наследник мага Папюса Чумак. А ведь со времен рассказанной Палеологом истории до наших дней прошло куда меньше тридцати столетий…

 

Последний царь

Николай II – представитель правившей Россией более трехсот лет династии Романовых оказался последним российским императором и тем, кто стал жертвой революции. До сих пор среди историков продолжаются ожесточенные споры: кем же был этот царь: «Николаем кровавым», как его называли революционеры, безвольным, слабым монархом, который отрекся от трона и тем самым обрек страну на катастрофу, или же, как считает Русская православная церковь, святым, со смирением и достоинством пронесшим свой страшный крест до конца?

Последний император России родился 18 мая 1868 года. Он получил самое блестящее образование по специально составленной программе. Его учителями были умнейшие люди того времени, ученые-академики с мировыми именами: Бекетов, Обручев, Кюи, Драгомиров, Победоносцев. Его отец Александр III лично руководил воспитанием детей и наставлял учителей: «Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру. Учите хорошенько, спуску не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности… Повторяю, мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доносчику – первый кнут. Это – самое мое первое требование».

Николай в совершенстве овладел французским, немецким и английским языками, много занимался историей, политическими науками, экономикой и юриспруденцией. Для того чтобы наследник на практике познакомился с армейской службой, отец направил его в армию. Первые два года Николай служил младшим офицером в Преображенском полку. В программу образования входили также многочисленные путешествия по стране, а потом будущий император совершил путешествие на Дальний Восток. К 23 годам жизни Николай Романов был высокообразованным молодым человеком. Блестящее образование сочеталось в нем с глубокой религиозностью. Отметим, что почти все, кто правил нашей страной после него (за исключением Ленина) высшего образования не имели.

Невиданный расцвет

В СССР потом твердили, будто царская Россия была отсталой страной, «тюрьмой народов», «пугалом Европы». На самом деле во времена царствования Николая II Россия развивалась бурными темпами. За 1880–1910 гг. темпы роста промышленного производства превышали 9 процентов, были выше, чем даже в США. Было закончена грандиозная стройка – Транссибирская железная дорога. Ничего подобного в нашей стране не построили до сих пор. Не будем говорить про Петербург – что сделали потом большевики? Обрекли сотни тысяч на жизнь в коммунальных квартирах, застроили окраины убогими хрущобами, разрушили более ста церквей. В сельском хозяйстве Россия занимала первое место в мире, ее по праву считали «житницей Европы». Ее культура переживала невиданный расцвет. Творили такие гении, как Толстой, Чехов, Чайковский, Станиславский, Репин и многие другие. Были открыты богатейшие музеи, театры консерватории, университеты. Был создан ли потом хоть один музей, подобный Эрмитажу или Русскому музею?

Царь не хотел войны и всячески старался избежать конфликтов. В 1898 году Николай обратился к правительствам Европы с предложением подписать соглашения о сохранении всеобщего мира и установлении пределов роста вооружений. По его инициативе в 1899 и 1907 состоялись Гаагские конференции мира, а в 1899 году Николай стал инициатором первой конференции для обсуждения вопросов сохранения мира. Однако в 1905 году Россия, которая к войне не готовилась, подверглась нападению Японии, а в 1914 на нее напали Германия вместе с Австро-Венгрией. Бывший посол Франции в России Морис Палеолог вспоминал, что накануне войны Николай направил Вильгельму телеграмму, предлагая мирное решение проблем, но тот ему даже не ответил.

Повредил Распутин

Много повредила репутации царя история с Григорием Распутиным – сибирским мужиком, который вдруг оказался близким к трону. Революционная пропаганда и иностранные агенты, пытаясь ослабить власть в России, распространяли гнусные небылицы, пасквильные листовки. На самом деле Распутин обладал магической способностью останавливать кровь и успокаивать больного гемофилией царевича Алексея. Он делал то, что были не в состоянии сделать лучшие врачи того времени. Именно потому царь и царица, измученные страшной болезнью сына, не могли без него обойтись. При этом именно Распутин был категорически против войны с Германией и предсказывал, что если царь ее не прекратит, то начнется кровавая смута и династия погибнет. В конечном итоге, все именно так и произошло. Сейчас уже есть много свидетельств того, что демонический образ Распутина был создан умышленно теми силами, которые добивались свержения династии и поражения России в войне.

Почему отрекся

Многие историки ставят в вину Николаю его «слабость» и отречение от трона. Архимандрит Тихон (Шевкунов) уже в наши дни писал: «Для тех, кто пребывает в смущении от сомнений по поводу того, как же он отрекся, отошел от престола в самый страшный момент истории России, напомню: когда царь возвращался в бунтующий Петроград, он был полностью изолирован, его окружали генералы-предатели, которые давали ему ложные сведения о том, что происходит, которые ждали его отречения, ненавидели единовластие в России, жаждали гнилых и страшных свобод для падшего человеческого естества, вскоре ими в полном объеме полученных». «Везде измена, трусость и обман», – вот что записал Государь в последний день перед отречением. Как Спасителя предал Его ученик, а любящие апостолы бежали, так и раба Божиего, служителя Господня и подражателя Христу, Николая также предали и бежали от него. И нам ли ставить это в укор ему?» «Он понял, – продолжает Тихон, – что вершатся судьбы Божии над Россией, а суета и необдуманные действия будут сейчас ей только во вред. Он не уехал из России, хотя было множество возможностей: и в Англию, во Францию отбыть и в другие страны – царь остался в России для того, чтобы до конца вместе со всеми пронести свой крест. Он так и говорил: «Если сейчас в России нужна жертва, то этой жертвой буду я». Император Николай и стал этой жертвой в 1918 году в Ипатьевском доме в Екатеринбурге, приняв мученическую смерть: и сам, и его супруга, и дети».

Жили скромно

Несмотря на блестящие дворцы, царская семья жила необыкновенно скромно. Многие потом вспоминали, что дети царя ходили в заштопанной одежде, Алексей донашивал ночные рубашки сестер. Стол тоже был непритязательным: в основном, щи, да гречневая каша. Во время войны жена Николая II и царевны перевязывали во время войны в госпиталях раненых, а лазарет для раненых солдат был оборудован в Зимнем дворце.

«Да, цари жили во дворцах, – писал Иван Солоневич, умерший в эмиграции (О нем самом, как о петербуржце, русском патриоте с совершенно невероятной биографией, мы еще расскажем на страницах этой книги отдельно) – это кажется очень соблазнительным для людей, которые во дворцах не живут. Николай 11 не стоял, конечно, в очередях за хлебом и икрой… Он был, вероятно, самым богатым человеком в мире. Ему “принадлежал”, например, весь Алтай. Но на Алтае мог селиться кто угодно. У него был цивильный лист в 30 миллионов рублей в год: революционная пропаганда тыкала в нос “массам” этот цивильный лист. И не говорила, что за счет этих тридцати миллионов существовали императорские театры – с входными ценами в 17 копеек – лучшие театры мира, что из этих тридцати миллионов орошались пустыни, делались опыты по культуре чая, бамбука, мандаринов и прочего, что на эти деньги выплачивались пенсии таким друзьям русской монархии, как семья Льва Толстого. И когда русская династия очутилась в эмиграции, то у русской династии не оказалось ни копейки, никаких текущих счетов ни в каких иностранных банках…» Сравним, как живут наши сегодняшние олигархи, где хранят деньги, на что тратят, какую пользу приносят стране?

 

Главноуговаривающий

Кто же оказался после февраля в Зимнем дворце в Петрограде после царя? Сегодня, с дистанции прошедших лет, можно с грустью признать, что России трагически не везло с лидерами в переломные моменты ее истории. Так же как в 1991 году, когда у руля государства оказался такой неуверенный и болтливый политик, как Михаил Горбачев, точно также ив 1917 году, когда на вершине власти оказался Александр Керенский.

Александр Федорович Керенский родился в Симбирске. С отцовской стороны его предки происходили из среды русского провинциального духовенства. Его дед Михаил Иванович служил священником в селе Керенки Городищенского уезда Пензенской губернии. От названия этого села и происходит фамилия Керенских. Мать была дворянкой русско-немецкого происхождения, а по материнской – внучкой крепостного крестьянина, который ещё до отмены крепостного права сумел выкупиться на волю и впоследствии стал богатым московским купцом, оставившим внучке значительное состояние.

В одной школе с Лениным

Отец Керенского по причудливой иронии судьбы был директором Симбирской мужской гимназии, где учился Ульянов, ставший потом Лениным. Именно Фёдор Михайлович Керенский поставил единственную четвёрку (по логике) в аттестате золотого медалиста.

В старших классах у Александра была репутация воспитанного юноши, ловкого танцора, не лишенного способностей актёра. Он охотно принимал участие в любительских спектаклях, с особым старанием исполняя роль Хлестакова. Кто бы мог тогда предполагать, что в скором будущем ему предстоит сыграть роль Хлестакова в политике? В 1899 году Александр окончил с золотой медалью гимназию и поступил на юридический факультет Петербургского университета.

Внешне Керенского в те годы можно было назвать красивым юношей: высокий, черноволосый, с крупными, чёткими чертами лица. Глаза имел тёмные – карие, нос у него был «орлиным», слегка длинноватым. Был строен, но с возрастом стал обладателем довольно плотной фигуры.

В декабре 1904 года Керенский начал юридическую карьеру с должности помощника присяжного поверенного. Однако сразу ударился в политику – писал для революционного социалистического бюллетеня «Буревестник». В квартире Керенского был произведён обыск, в ходе которого обнаружили листовки «Организации вооружённого восстания» и револьвер. Керенский оказался за решеткой в Крестах, но затем, за недостатком улик, был освобождён и выслан с женой и сыном в Ташкент. В середине августа 1906 года вернулся в Петербург. Благодаря хорошо подвешенному языку, быстро приобрел репутацию удачливого адвоката.

Но о политике не забывал. Стал депутатом Государственной думы, где выступал с гневными речами в адрес правительства и приобрёл славу одного из лучших ораторов левых фракций. Эти выступления создали Керенскому образ бескомпромиссного обличителя пороков царского режима, принесли популярность в среде либералов, создали репутацию одного из лидеров думской оппозиции. В своей думской речи в декабре 1916 года он фактически призывал к свержению самодержавия, после чего императрица Александра Фёдоровна с негодованием заявила, что «Керенского следует повесить».

Братья-масоны

Связи с масонами – темная сторона в деятельности Керенского. Известно, что в 1915–1917 гг. – он был генеральный секретарем Верховного совета Великого востока народов России – парамасонской организации, члены-основатели которой в 1910–1912 годах вышли из ложи «Возрождение» Великого востока Франции. «Великий Восток» народов России не признавался другими масонскими ложами как масонская организация, так как приоритетной задачей для себя ставил политическую активность. В результате оказалось, что в сформированном в феврале 1917 года Временном правительстве большинство его членов оказались масонами.

До революции Керенский, у которого в те времена еще не было персонального авто с шофером, находился под наблюдением Охранного отделения под кличкой «Скорый» из-за привычки бегать по улицам, на ходу запрыгивая в трамвай, и спрыгивая обратно. Для слежки за ним полиции приходилось нанимать извозчика. Однако масоны так умело маскировались, что никаких данных о деятельности лож и их причастности к политике обнаружить полиции не удалось.

Стриженый бобриком

Взлёт Керенского начался во время Февральской революции, которую он не только принял восторженно, но и с первых дней был активным её самым участником. В своей речи в феврале в Думе Керенский заявил: «Исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало… Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы – физического их устранения».

Председательствующий Родзянко прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно: «Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима».

В февральские дни Керенский неоднократно выступал перед восставшими солдатами, принимал от них арестованных министров царского правительства, получал конфискованные в министерствах денежные средства и секретные бумаги. На публике Керенский стал появляться в придуманном для самого себя особом наряде – френче военного образца, хотя сам никогда не служил в армии. Короткая стрижка бобриком дополняла впечатление будто бы отставного офицера, только что вернувшегося с фронта. Во время Февральской революции он вступил в партию эсеров, принимал участие в работе революционного Временного комитета Госдумы.

Эйфория свободы

Для того чтобы понять причины невероятного взлета красноречивого адвоката, нужно вспомнить, что творилось в феврале 1917 года на улицах Петрограда. Крушение царизма было столь стремительным, что все словно опьянели от неожиданной свободы. На улицах бурлили ликующие толпы, гремела «Марсельеза», люди обнимали и целовали друг друга, великие князья выходили с красными бантами, с домов сбивали двуглавых орлов и другие символы «ненавистного режима», «на сторону народа» переходили солдаты гвардейских полков. А поэты, как им и положено, сочиняли восторженные стихи:

Восторгался Георгий Иванов, умерший потом благодаря этой самой «свободе» нищим в эмиграции.

Это было время ораторов, ловких говорунов, когда при помощи слова можно было повести за собой опьяненную необыкновенными событиями толпу. Ясно, что карьера поднаторевшего в адвокатуре краснобая Керенского в такой обстановке развивалась стремительно. 2 марта он занял пост министра юстиции во Временном правительстве. Сразу инициировал такие решения, как амнистия политических заключённых, признание независимости Польши, восстановление конституции Финляндии. По распоряжению Керенского из ссылки были возвращены все революционеры.

«Мы не Совет министров, а Временное правительство, мы десять товарищей ваших и обыкновенных граждан», – разглагольствовал Керенский, убеждая в близости власти к простому народу.

«Друг человечества»

Вскоре Керенский получил портфель военного и морского министра. Пик его популярности начался с назначением военным министром. Газеты восторженно именуют Керенского такими выражениями: «рыцарь революции», «львиное сердце», «первая любовь революции», «народный трибун», «гений русской свободы», «солнце свободы России», «народный вождь», «спаситель Отечества», «пророк и герой революции», «добрый гений русской революции» и т. д.

А современники так описывают «мартовскую» истерию вокруг личности Керенского: «Тернист путь Керенского, но автомобиль его увит розами. Женщины бросают ему ландыши и ветки сирени, другие берут эти цветы из его рук и делят между собою как талисманы и амулеты. <…> Его несут на руках». Всерьез рассматривался вопрос об учреждении «Фонда имени Друга Человечества А. Ф. Керенского».

Говорят, в молодости Керенский, который хотел стать оперным певцом, брал уроки актёрского мастерства. Писатель Владимир Набоков так описывал его выступления: «Я говорю, товарищи, от всей души… из глубины сердца, и если нужно доказать это… если вы мне не доверяете… Я тут же, на ваших глазах… готов умереть. Увлёкшись, он проиллюстрировал „готовность умереть*4 неожиданным, отчаянным жестом».

Вертлявый пострел

Уже в старости Керенский с сожалением заметил, что «если бы тогда было телевидение, никто бы меня не смог победить!». Керенскому удаётся «очаровать» даже свергнутого царя: в июле Николай записал в своём дневнике о Керенском «Этот человек положительно на своём месте в нынешнюю минуту; чем больше у него власти, тем лучше».

Как министр Временного правительства, Керенский переселился в Зимний дворец. Именно тогда стали поговаривать, что он якобы спит на бывшей кровати императрицы Александры Фёдоровны. А Маяковский так потом написал об этом:

Царям дворец построил Растрелли.

– раскинется какой-то присяжный поверенный.

Пика карьеры Керенский достигает, когда получает портфель премьер-министра, сохранив пост военного и морского министра.

К середине дня 5 июля распространилась весть о том, что у правительства есть точные данные об измене большевиков и что Ленин – немецкий шпион. 6 июля 1917 г. эти данные были опубликованы в печати. На солдат эти разоблачения произвели ошеломляющее впечатление. Колеблющиеся полки примкнули к правительству. Днем 5 июля с восстанием, которое попытались поднять большевики, было покончено. Сама цитадель Ленина (дворец Кшесинской) была занята правительственными войсками. 6 июля Керенским был утверждён список лиц, подлежащих немедленному аресту. В списке значились Ленин, Зиновьев, Козловский, Суменсон, Фюрстенберг (Ганецкий), германский подданый Гельфанд (Парвус), Коллонтай, Ильин (Раскольников), и другие. Через несколько дней были арестованы Троцкий и Луначарский. 10 июля Ленин, надев рыжий парик и сбрив бородку, бежал в Финляндию.

Однако обстановка в стране продолжала ухудшаться, нарастала анархия, управление государством разваливалось, а Временное правительство, будучи не в силах навести порядок, все больше теряло авторитет. В августе немцы прорвали фронт и обстановка стала угрожающей.

Корниловский мятеж

Чтобы навести в России порядок, и положить конец анархии влиятельные круги стали требовать ликвидации Советов, упразднения общественных организаций в армии, войны до победного конца, восстановления смертной казни, суровой дисциплины на фабриках и заводах. Идеологическую подготовку для перехода к политике «твердого порядка», «сильной руки» вела партия кадетов, а организационную работу взяли на себя армия и военные и полувоенные организации. Финансово-промышленные круги обеспечивали финансовую подготовку установления в стране военной диктатуры, нашелся кандидат в военные диктаторы – генерал Лавр Корнилов, бывший командующий военным округом. Керенским, который надеялся с помощью армии сбалансировать неустойчивое положение своего правительства, поначалу поддержал готовящийся переворот. Корнилов в конце июля был им назначен Верховным главнокомандующим. Корниловская программа предусматривала создание трех армий: «армии в окопах, армии в тылу и армии железнодорожников». Смертная казнь предусматривалась не только на фронте, но и в тылу. Советы подлежали ликвидации, то же предполагалось и в отношении социалистических партий, а в конечном итоге и Временного правительства. 24 августа 1917 г. мятежные войска под командованием генерала Крымова начали движение на Петроград.

Опасность для революции заставила забыть на время все политические разногласия. За несколько дней был сформирован Комитет народной борьбы с контрреволюцией из представителей меньшевиков, эсеров и большевиков. Керенский запаниковал и объявил Корнилова мятежником. Выступление Корнилова провалилось.

Керенский, став верховным главнокомандующим, полностью изменил структуру Временного правительства, создав «Деловой кабинет» – Директорию. Таким образом, он совмещал полномочия председателя правительства и верховного главнокомандующего. Сконцентрировав в своих руках диктаторские полномочия, Керенский совершил очередной государственный переворот – распустил Государственную Думу, которая, собственно, и привела его к власти, и объявил о провозглашении России демократической республикой, не дожидаясь созыва Учредительного собрания.

Между молотом и наковальней

И тут, по собственному выражению, Керенский оказался «между молотом корниловцев и наковальней большевиков». А популярная легенда приписывает генералу Корнилову обещание «повесить на первом столбе Ленина, а на втором Керенского». У Временного правительства уже не было никакой популярности в народе. Пропаганда большевиков умело превратила его в шайку «министров-капиталистов», которые хотели заставить продолжать воевать до смерти уставших от войны солдат. «Временное правительство с профессорами, гуманистами и присяжными поверенными, – писал остроумный поэт Дон-Аминадо, – напоминало не ананасы в шампанском, как у Игоря Северянина, а ананасы в ханже, в разливном море неочищенного денатурата, в сермяжной, темной, забитой и безграмотной России».

Керенский до последнего момента самоуверенно отвечал, что у Временного правительства всё под контролем, что войск в Петрограде достаточно для подавления восстания большевиков, которого он даже с нетерпением ждёт, чтобы окончательно с ними покончить. И только когда стало уже совершенно поздно, в 2 часа 20 мин. ночи на 25 октября 1917 года была отправлена телеграмма генералу Духонину в Ставку об отправке в Петроград казачьих частей. Духонин в ответ спрашивал, почему же раньше не передали этой телеграммы, и несколько раз вызывал по прямому проводу Керенского, но тот не подходил.

Позднее Керенский в эмиграции пробовал оправдываться, что, якобы, «в последние дни перед восстанием большевиков все приказы мои и штаба Петербургского военного округа о высылке с Северного фронта войск в Петроград саботировали на местах и в пути». Однако на самом деле таких распоряжений не было.

Под американским флагом

В советские времена была запущена версия, будто Керенский сбежал из Зимнего дворца в женском платье, переодевшись медсестрой. Сам Керенский утверждал, что уехал из Зимнего в своём обычном френче, на своей машине, в сопровождении предложенного ему американскими дипломатами автомобиля американского посла с американским же флагом.

Однако Дэвид Фрэнсис, бывший американским послом в то время в России, в своей книге «Россия из окна американского посольства» пишет, что американский автомобиль был не «предложен» Керенскому, а захвачен его адъютантами. Также насильственно был присвоен и американский флаг. Керенскому стоило больших усилий покинуть Петроград, так как все вокзалы уже контролировались верными большевикам частями.

Находившийся в Петрограде с августа по ноябрь 1917 и встречавшийся с Керенским агент «Сомервиль» британской секретной службы, которым являлся писатель Сомерсет Моэм, дал ему такую характеристику: «Положение России ухудшалось с каждым днём… а он убирал всех министров, чуть только замечал в них способности, грозящие подорвать его собственный престиж. Он произносил речи. Он произносил нескончаемые речи. Возникла угроза немецкого нападения на Петроград. Керенский произносил речи. Нехватка продовольствия становилась всё серьёзнее, приближалась зима, топлива не было. Керенский произносил речи. За кулисами активно действовали большевики, Ленин скрывался в Петрограде… Он произносил речи».

В 20-х числах ноября Керенский явился в Новочеркасск к генералу Каледину, но не был им принят. Конец 1917 он провёл в скитаниях по отдалённым селениям под Петроградом и Новгородом. В конце января 1918 вернулся в Петроград, в начале мая – в Москву, где установил контакт с «Союзом возрождения России». Когда началось выступление Чехословацкого корпуса, «Союз возрождения» предложил ему пробраться за границу для переговоров об организации военной интервенции в Советскую Россию.

Бегство из России

Только в июне 1918 Керенский под видом сербского офицера в сопровождении английского разведчика Сиднея Рейли через север России покинул страну. Прибыв в Лондон, он встретился с британским премьер-министром Ллойд Джорджем и выступил на конференции лейбористской партии. После этого он отправился в Париж. Жил во Франции, участвуя в постоянных склоках и интригах русских эмигрантов. Пытался продолжать активную политическую деятельность, но без особого успеха, выступал с резкими антисоветскими лекциями, призывал Западную Европу к крестовому походу против Советской России.

В 1939 году женился на бывшей австралийской журналистке Лидии Триттон. Когда Гитлер в 1940 г. оккупировал Францию, бежал в США.

Попытка поездки в СССР

Немногим известно, но в 1968 году Керенский попытался получить в США разрешение на приезд в СССР. От него потребовали выполнить ряд условий: признать закономерность социалистической революции; правильность политики правительства СССР; признать успехи советского народа, достигнутые за 50 лет существования Советского государства. Но потом, по неизвестным причинам вопрос приезда Керенского в Москву был неожиданно снят с обсуждения.

Воспоминания жгли беглецу сердце. Советский журналист Генрих Боровик, встречавшийся с Керенским в 1966-м году в Нью-Йорке, рассказал, что первой сказанной бывшим правителем России при встрече фразой было: «Господин Боровик, ну скажите там, в Москве – есть же у вас умные люди! Ну не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!»

В конце жизни Керенский тяжело заболел. В нью-йоркской больнице он отказался от приёма пищи и врач вводили ему питательный раствор через капельницу, но Керенский вырывал иглу из вены. Такая борьба продолжалась два с половиной месяца. Фактически он покончил жизнь самоубийством. Местные русская и сербская православные церкви отказались отпевать изгнанника, считая его виновником падения России. Тело отправили в Лондон, где проживал его сын, и похоронили на местном кладбище.

 

Верноподданный оппозиционер

Во время Февральской революции во главе Государственной думы оказался Михаил Владимирович Родзянко, «второй человек в России», каковым он сам себя считал. Его называли «заговорщиком», и чуть ли не «организатором февраля», а на самом деле крах самодержавия был для него огромной личной трагедий.

Уже сам внешний вид Родзянко был карикатурным, он был толстым, с огромным животом и звучным, раскатистым голосом. За глаза в Думе его называли «барабаном» и даже «самоваром». Да и сам он в шутку именовал себя «самым большим и толстым человеком в России». Была хорошо известна, к примеру, эпиграмма его коллеги Владимира Пуришкевича:

Однако на самом дел он был убежденным монархистом и прилагал все усилия к сохранению “исторической власти”, в том числе пытаясь подталкивать ее на путь либеральных реформ и конституционализма. Драма его жизни в том, что сделать ему это не удалось.

Помещик идет в политику

Родился Михаил Владимирович в 1859 году в селе Попасном Новомосковского уезда Екатеринославской губернии в семье богатейшего помещика. Отец вышел в запас, дослужившись до чина генерал-лейтенанта, был помощником шефа корпуса жандармов в Петербурге. В 1877 году Родзянко окончил Пажеский корпус, откуда был выпущен в Кавалергардский полк. В 1882 году вышел в запас в чине поручика.

Позднее избирался предводителем дворянства Новомосковского уезда, председателем земской управы в Екатеринославской губернии.

В 1906 году Родзянко был избран членом Государственного совета от Екатеринославского земства и после этого началась его стремительная карьера в Петербурге. Вскоре он становится депутатом Государственной думы, одним из основателей и лидеров партии октябристов. В марте 1911 года, после отставки А.И. Гучкова, был избран ее председателем.

Родзянко изложил свою позицию так: «Я всегда был и буду убежденным сторонником представительного строя на конституционных началах, который дарован России великим Манифестом 17 октября 1905 года, укрепление основ которого должно составить первую и неотложную заботу русского народного представительства». Он очень активно использовал право «всеподданейших докладов» государю. Предпочитая действовать кулуарным путем, Родзянко вскоре снискал репутацию человека, который «говорит правду царям».

Все для армии, все для победы!

Когда началась война с Германией, Родзянко заявил: «Отныне должен быть у всех русских граждан один лозунг: «Всё для армии, всё для победы над врагом, всё должно быть сделано для того, чтобы в полном и крепком единении сокрушить тех, которые дерзают посягать на величие России».

С началом войны Родзянко превратился в общепризнанную фигуру национального масштаба. В июле 1914 года патриотические манифестации, направлявшиеся к посольству Сербии, задерживались около дома Родзянко на Фурштатской улице, и председатель Думы выступал с эффектными речами. Утром 26 июля 1914 года, перед открытием сессии Думы, депутаты были приняты государем в Зимнем дворце. «Дума, отражающая в себе единодушный порыв всех областей России и сплоченная одною объединяющею всех мыслью, поручила мне сказать вам, государь, – заявил Родзянко, – что народ ваш готов к борьбе за честь и славу отечества. Без различия мнений, взглядов и убеждений Государственная> Дума от лица русской земли спокойно и твердо говорит своему царю: «Дерзайте, государь, русский народ с вами и, твердо уповая на милость Божию, не остановится ни перед какими жертвами, пока враг не будет сломлен и достоинство России не будет ограждено».

Царь прослезился, а Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, подойдя после выступления к Михаилу Владимировичу, обнял его: «Ну, Родзянко, теперь я тебе друг по гроб. Все для Думы сделаю. Скажи, что надо».

Бог ничего не даст…

Убийство Распутина Родзянко считал началом второй революции, при этом указывал, что главные участники акции руководствовались патриотическими целями. Однако ситуация в стране становилась катастрофической и он написал об этом письмо Николаю II. 10 февраля 1917 года Родзянко был принят Николаем II на высочайшей аудиенции. «Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием”, – заявил Родзянко. На реплику государя – «Бог даст», Родзянко с горечью заметил: «Бог ничего не даст, вы и ваше правительство все испортили, революция неминуема».

Роковым шагом председатель Думы считал решение государя возложить на себя обязанности верховного главнокомандующего, от переживаний с Родзянко случился сердечный приступ. Михаил Владимирович опасался, что личное участие Николая II в руководстве вооруженными силами негативно скажется на авторитете верховной власти.

Против переворотов

Многие годы противостоявший влиянию Распутина, Родзянко негативно встретил известие об его убийстве в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года. Михаил Владимирович позже отмечал, что это убийство по праву стало «началом второй революции»: общество получило сигнал, что «бороться во имя интересов России можно только террористическими актами, так как законные приемы не приводят к желаемым результатам».

Отрицательно относился Родзянко и к планам «дворцовых переворотов», обсуждавшимся в кругах политиков и военных в конце 1916 – начале 1917 года. Принимая у себя на квартире генерала Крымова, который считался одним из главных “заговорщиков”, председатель Думы возмущался: “Вы не учитываете, что будет после отречения царя. Я никогда не пойду на переворот. Я присягал. Прошу вас в моем доме об этом не говорить. Если армия может добиться отречения – пусть она это делает через своих начальников, а я до последней минуты буду действовать убеждениями, но не насилием”

В преддверии Февральской революции популярность Родзянко, как главы Думы, была чрезвычайно велика. Так, в действующей армии офицеры, празднуя наступление нового, 1917, года, поднимали тост “За Свободную Россию!” и направляли приветственные телеграммы Родзянко.

Находясь при власти, председатель Думы себя, однако, не забывал. Выбивал бесплатный билет на проезд в первом классе по всей железнодорожной сети России на 1917 год, просил изготовить копию печати и зажигалки, которую приметил на столе у морского министра, требовал, чтобы предоставленный ему “легковой самоход” ставился на ночь в его домашний гараж, а шофер мог ездить в штатском платье, хотя на машине будет оставаться “военный знак”. Скандалил, обращаясь к директору императорских театров: «Почему руководителям Думы предоставили билеты в партер Мариинского театра, а не в ложу?»

Он тихо плакал…

Февральская революция явились для Родзянко, хотя он сам ее давно пророчил, полной неожиданностью и тяжелейшим потрясением. Секретарь председателя Думы Садыков вспоминал, что, отправляясь утром 27 февраля в Таврический дворец, Родзянко «Подошел к иконе и как глубоко верующий человек опустился на колени и трижды перекрестился… „Все кончено… Все кончено!“ – повторил он несколько раз, как бы про себя… Он как-то сразу осунулся, постарел, глубокая тень печали легла на его открытое, честное лицо, тень, которая оставила свой грубый след на всю его жизнь… И первый раз я увидел на лице Михаила Владимировича слезы. Он тихо плакал».

Вместе с тем Родзянко отчетливо уловил новый «стиль времени». В ночь на 1 марта он горячо выступил за отречение Николая II в пользу сына Алексея. В разговоре по прямому проводу с главнокомандующим Северным фронтом генералом Рузским Родзянко утверждал, что требуется решение «династического вопроса». Резонно указывал, что «происходит одна из страшнейших революций», при этом его попытка «взять движение в свои руки и стать во главе» «далеко не удалась», «народные страсти разгорелись в области ненависти и негодования».

Он считал, что провозглашение императором вел. князя Михаила Александровича, что потом и сделал Николай, только подольет масла в огонь, и «начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить народное волнение будет некому».

Очутившись после отречения царя в правовом вакууме, правящая элита сразу стала заложницей системы «двоевластия» – попала в зависимость от переменчивой политической конъюнктуры, давления со стороны вождей Совета, вынужденных учитывать все более радикальные требования «революционной демократии».

Потерял всякое значение и Дума. Явившиеся из Смольного солдаты изъяли пишущую машинку, был срезан и вынесен последний из трех телефонных аппаратов, находившихся во дворце около почты и т. п.

Бегство

После Октябрьского переворота Родзянко под угрозой ареста покинул Петроград. Участвовал на Дону в Ледяном походе генерала Корнилова. Однако в офицерской среде к нему относились с подозрение. Бывшего председателя Думы считали ответственным за все беды – Февральскую революцию, отречение Николая II, приход к власти большевиков и т. п.

Покинув Россию, Михаил Владимирович жил в Сербии оказался на грани бедности. В националистической печати появлялись многочисленные оскорбительные статьи, в его адрес звучали угрозы. Однажды бывший председатель Думы был жестоко избит монархистами в подземном переходе. Его ближайшие политические друзья отмечали, что он поистине с “толстовской” покорностью сносил все оскорбления.

“Второй человек государства” тихо скончался 24 января 1924 года. Его смерть осталась почти не замеченной не только в Советской России, но и в среде русской эмиграции…

 

Царский Жириновский

Жириновский вовсе не был первым российским политиком, который метнул стакан с водой в соперника во время публичных дебатов. Первым это сделал еще в 1917 году в Петрограде депутат Государственной Думы Владимир Митрофанович Пуришкевич – один из самых знаменитых политиков тех лет, который швырнул его с трибуны Государственной Думы в своего коллегу – Милюкова.

Выходец из бессарабских (молдавских) землевладельцев, по отцу Пуришкевич был внуком священника, выслужившего для своего сына потомственное дворянство. А по матери – родственник историка-декабриста А.О. Корниловича.

Учился Пуришкевич прекрасно – окончил с золотой медалью Кишиневскую гимназию. А затем продолжил образование на историко-филологическом факультете Новороссийского университета. Сменив много должностей, работал в хозяйственном департаменте и Главном управлении по делам печати Министерства внутренних дел. В августе 1907 г. был уволен со службы в чине действительного статского советника и полностью занялся политикой.

Однако не чуждался Пуришкевич и литературного творчества. В 1912 году выпустил сборник стихов «В дни бранных бурь». О литературных способностях молодого Владимира лестно отзывался сам Лев Толстой, которому по молодости лет Пуришкевич направил на рецензию один из своих рассказов.

Лидер монархистов

По политическим взглядам Пуришкевич был ярый монархист. Вступил в первую монархическую организацию России, «Русское собрание», вскоре после её создания, и неоднократно избирался в руководящий Совет. Стал одним из лидеров монархической организации «Союз русского народа» и создатель «Союза Михаила Архангела».

Некоторые историки обвиняют Пуришкевича в антисемитизме, называют «черносотенцем». Однако с крещеным евреем, потомков раввинов Гурляндом, Пуришкевич «дружил семьями», а доктора Д. С. Пасманика назвал «евреем, перед которым он преклоняется». В начале войны пожелал возобновить еще студенческую дружбу с Айхенвальдом, а ближайшим помощником политика в годы войны был доктор Лазоверт, который вместе с ним участвовал в расправе над Распутиным и т. д.

Вот еще один красноречивый факт, раскрывающий истинные взгляды Пуришкевича. По поводу опубликования царских манифестов об объявлении войны в конце июля 1914 г. в Одессе состоялась патриотическая манифестация, которую возглавил Пуришкевич. Представители еврейской общины также устроили свою манифестацию под патриотическими лозунгами. Оба потока демонстрантов встретились на улице. Пуришкевич подошел к еврейским демонстрантам и устроил с ними «братание» на почве общеимперских патриотических чувств. При этом заявил следующее: «В великие исторические дни я убедился, что евреи – такие же верноподданные, как и мы сами. Нет евреев и русских – есть один великий и нераздельный русский народ».

Русский Бенито Муссолини

Пуришкевича нередко сравнивали с Бенито Муссолини, называя российского политика «фашистом». Может быть из-за бритой головы и неумеренной жестикуляции.

Однако другие историки указывали на его сходство с… Лениным. И между ними, как считают некоторые, несмотря на очевидные различия, было немало общего: оба они были современниками (родились практически одновременно), имели некоторые черты общие внешности (раннее облысение), схожее происхождения (дворяне-провинциалы во втором-третьем поколении с «инородческими корнями»).

Но главное заключалось как в «стиле», так и в приемах и методах достижения политических целей (при всей их полярности). Речь идет об «истеричном фальцете», вызывающей манере говорить с истерическими возгласами, ругани, даже площадной брани как непременном стиле вступлений и заявлений обоих

Парламентский хулиган

Широкую известность Пуришкевич получил, став депутатом Государственной Думы и едва ли не самым популярным ее членом. Немало способствовали этому разного рода оскорбительные и хулиганские выходки во время парламентских заседаний, за что он неоднократно был с громким скандалом удаляем из зала заседаний. Так, депутата Томилова, выступавшего с думской трибуны, Пуришкевич назвал «негодяем», «сукиным сыном», «сволочью» и, сказал, что его «мало по морде били»; отпускал «в адрес либеральных и левых депутатов такие слова: «Ослиная голова!», «Идиот!», «Гоните его взашей!» и т. п.

Пуришкевич нередко привлекался к суду за оскорбления, вызывался на дуэли, от которых уклонялся, отвечая на вызовы к барьеру «порцией отменной брани». Многие современники прямо говорили о «психической патологии» Пуришкевича. Однако, как и для Жириновского, такая манера поведения была для него лишь средством ведения политической борьбы. Когда было необходимо, он мог сдержать себя, а порой вел себя совершенно иначе.

С целью эпатажа брил наголо голову и отращивал широкую бороду. В своих воспоминаниях начальник одной из канцелярий Государственной Думы Я.В.Глинка так охарактеризовал Пуришкевича: «Он не задумается с кафедры бросить стакан с водой в голову Милюкова. Необузданный в словах, за что нередко был исключаем из заседаний, он не подчинялся председателю и требовал вывода себя силой. Когда охрана Таврического дворца являлась, он садился на плечи охранников, скрестивши руки, и в этом кортеже выезжал из зала заседаний».

При этом большинство современников считало Пуришкевича блестящим оратором. Ему всегда удавалось завладеть вниманием аудитории, причем вовсе не только благодаря эксцентричным выходкам. «Он никогда не терялся, всегда неуклонно вел свою линию, говорил именно то, что хотел, и добивался того впечатления, какого желал», – писал о Пуришкевиче С.Б. Любош. Выступая, он был находчив, остроумен, любил щегольнуть цитатой.

Выстрел в Распутина

Во время Первой мировой войны Пуришкевич организовал санитарный поезд и был его начальником. И расхожее мнение о нем вдруг изменилось. «Война обнаружила его основную черту; ею была не ненависть к конституции или Думе, а пламенный патриотизм», – признавался впоследствии Маклаков. Его санитарные поезда заслуженно получили славу лучших. Пуришкевич заслужил искреннюю любовь и уважение среди солдат и офицеров, столкнувшихся с ним на фронте, не говоря уже о персонале своего санитарного отряда. «Удивительная энергия и замечательный организатор!», – такой отзыв оставил в своем письме Государыне Император Николай II, посетивший поезд Пуришкевича.

Другим актом патриотизма, как он сам полагал, стало участие Пуришкевича в убийстве Григория Распутина, которого монархисты считали опасной угрозой для России. В ночь на 17 декабря 1916 года Пуришкевич вместе с остальными заговорщиками – великим князем Дмитрием Павловичем и князем Феликсом Юсуповым устроили в Юсуповском дворце расправу над Распутиным. Судя по последующим рассказам участников убийства, именно Пуришкевич застрелил раненого «святого старца», когда тот попытался убежать. В результате он ненадолго стал в российском обществе чуть ли не героем.

Вот как сам Пуришкевич много позже описал в своем дневнике свой диалог с городовым, прибежавшим на выстрелы, когда убивали Распутина:

…«Служивый! – обратился я к нему. – Это ты заходил несколько времени тому назад, справиться о том, что случилось и почему стреляют?» «Так точно, ваше превосходительство!» – ответил он мне. «Ты меня знаешь?» «Так точно, – ответил он вновь, – знаю». «Кто же я такой?» «Член Государственной думы Владимир Митрофанович Пуришкевич!» «Верно! – заметил я. – А этот барин тебе знаком?» – указал я на сидевшего в том же состоянии князя Юсупова. «И их знаю», – ответил мне городовой. «Кто это?» «Его сиятельство князь Юсупов!» «Верно! Послушай, братец, – продолжал я, положив руку ему на плечо. – Ответь мне по совести: ты любишь батюшку Царя и мать Россию; ты хочешь победы русскому оружию над немцем?» «Так точно, ваше превосходительство, – ответил он. – Люблю Царя и Отечество и хочу победы русскому оружию». «А знаешь ли ты, – продолжал я, – кто злейший враг Царя и России, кто мешает нам воевать, кто нам сажает Штюрмеров и всяких немцев в правители, кто Царицу в руки забрал и через нее расправляется с Россией?» Лицо городового сразу оживилось. «Так точно, – говорит, – знаю, Гришка Распутин!» «Ну, братец, его уже нет: мы его убили и стреляли сейчас по нем. Ты слышал; но можешь сказать, если тебя спросят – знать не знаю и ведать не ведаю! Сумеешь ли ты нас не выдать и молчать?»…

После революции

После Февральской революции Пуришкевич оказался, чуть ли не единственным правым деятелем, удержавшимся на плаву. Но бывшие единомышленники в большинстве своем от него отвернулись, а новая власть, которой Пуришкевич усердно доказывал свою лояльность, не нуждалась в столь неуравновешенном и непредсказуемом союзнике.

После Октябрьской революции он ушёл в подполье и попробовал организовать заговор с целью свержения Советской власти. Скрывался в Петрограде с поддельным паспортом. 18 ноября Пуришкевич был арестован в гостинице «Россия» по обвинению в контрреволюционном заговоре. Приговор оказался на редкость мягким: 4 года принудительных общественных работ при тюрьме. Но уже 17 апреля Пуришкевича выпустили из тюрьмы, взяв честное слово о неучастии в политической деятельности. А 1 мая по декрету Петроградского Совета Пуришкевич был амнистирован.

В 1918 году бывший депутат уехал на юг, принимал участие в организации идеологической и пропагандистской поддержки белого движения, сотрудничал с Деникиным. Издавал газеты «В Москву!» и «Благовест». Лишь тогда Пуришкевич вновь открыто провозгласил монархические идеи в той полноте, в какой он за них боролся большую часть своей жизни. Своей непримиримой позицией по отношению к большевизму и критикой недавно еще поддерживаемых им либералов, он начал возвращать к себе расположение консервативных сил русского общества. «Россия не игрушка и нельзя ею шутить и браться управлять ею кому вздумалось. Надо послушать Пуришкевича», – писал будущий Святейший Патриарх Алексий I. Умер политик в 1920 г. в Новороссийске от сыпного тифа.

 

Милюков-Дарданелльский

Такое прозвище получил в России накануне революции депутат Государственной Думы Павел Николаевич Милюков за то, что призывал воевать до победного конца, чтобы получить контроль над проливами. Его знаменитое заявление в Думе: «Глупость или измена?» с обвинениями в адрес царской семьи, стало одной из причин, которые привели к ускорению Февральской революции.

Родился Милюков в Москве. Его отец был архитектором, выходцем из дворянского рода, восходящего к участнику Куликовской битвы Семёну Мелику (Милюку). Окончил 1-ю Московскую гимназию. Летом 1877 года во время Русско-турецкой войны 1877–1878 находился в Закавказье в качестве казначея войскового хозяйства, а затем уполномоченного московского санитарного отряда. Окончил историко-филологический факультет Московского университета. В студенческие годы после смерти отца, чтобы обеспечить семью, давал частные уроки. Был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию, занялся русской историей. Главный исторический труд Милюкова – «Очерки по истории русской культуры». В 1886–1895 годах Милюков – приват-доцент Московского университета, одновременно преподавал в гимназии и на Высших женских курсах.

«Политически неблагонадежен»

В 1895 году за «намеки на общие чаяния свободы и осуждение самодержавия», которые содержались в лекции, прочитанной в Нижнем Новгороде, Милюков был отстранён департаментом полиции от преподавания в Московском университете в связи с «крайней политической неблагонадёжностью». Ему запретили преподавать в других учебных заведениях и сослали в Рязань. Там он участвовал в археологических раскопках и начал работу над «Очерками по истории русской культуры».

В 1901 году за оппозиционную деятельность Милюков несколько месяцев провёл в тюрьме. Посещал Соединённые Штаты Америки, где читал лекции. В сентябре 1904 принял участие в Парижской конференции российских оппозиционных и революционных партий от либерального Союза освобождения.

Основатель партии кадетов

В октябре 1905 стал одним из основателей Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы), с марта 1907 года – председатель Центрального комитета этой партии. Являлся одним из авторов программы партии, считал, что Россия должна быть «конституционной и парламентской монархией», резко критиковал правительство.

После начала Первой мировой войны – сторонник «войны до победного конца». Получил прозвище «Милюков-Дарданелльский» – за требование передать России после войны контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Что, впрочем, союзники были согласны сделать, а российская армия была в одном переходе от Константинополя. Помешала реализации мечты Милюкова только революция.

По воспоминаниям А.Т. Васильева, перед революцией «Милюков, которому особо покровительствовал английский посол Бьюкенен, часто проводил вечера в английском посольстве. Если английское министерство иностранных дел когда-нибудь разрешит публикацию документов из своих архивов, это по-новому и не особенно благоприятно осветит „патриотизм" Милюкова».

«Глупость или измена?»

1 ноября 1916 года Милюков с трибуны Четвёртой Государственной думы произнёс знаменитую обличительную речь, в которой он обвинил императрицу Александру Фёдоровну и премьер-министра России Бориса Штюрмера в подготовке сепаратного мира с Германией. Обвинения в государственной измене Милюков «обосновал» заметками в немецких газетах, рефреном выступления были слова «Что это, глупость или измена?». Как считают, эта речь нашла горячий отклик в политических кругах и косвенно ускорила Февральскую революцию 1917 года.

Милюков сыграл в Февральской революции 1917 г. большую роль. Он был избран членом Временного Комитета Государственной Думы, активно участвовал при обсуждении всех вопросов революции, в том числе состава правительства. Сам он был против того, чтобы Дума «взяла власть» 2 марта около 3 часов дня Милюков произнёс речь в Екатерининском зале Таврического дворца и объявил под крики одобрения и протеста состав Временного правительства во главе с князем Львовым. «Кто вас выбрал? – последовал вопрос. – Нас выбрала революция», – прозвучал ответ.

Участник переворота

О царе и династии Милюков сказал: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола – или будет низложен. Власть перейдёт к регенту великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей». Однако 3 марта стало известно, что Николай II отрёкся от престола в пользу брата. На заседании Временного Комитета Думы и членов Временного правительства с участием Михаила Александровича Милюков выступил против отречения великого князя, аргументируя свою позицию тем, что «сильная власть, необходимая для укрепления нового порядка, нуждается в опоре привычного для масс символа власти».

По мнению историков, Милюков был на самом деле одним из закулисных организаторов переворота, который привел к отречению царя и крушению вековой монархии. Он, впрочем, и сам в этом признавался;

«Вы знаете, – писал он в одном из писем, – что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».

Отъезд в эмиграцию

В первом составе Временного правительства Милюков был министром иностранных дел. Одним из первых распоряжений Милюкова на посту было распоряжение посольствам оказывать помощь возвращению в Россию эмигрантов-революционеров. Выступал за выполнение Россией своих обязательств перед союзниками по Антанте и, следовательно, за продолжение войны до победного конца. Позднее вышел из правительства и продолжил политическую деятельность в качестве лидера кадетской партии, поддержал Корниловское движение, а после его поражения был вынужден уехать в Крым, где резко негативно отнёсся к приходу к власти большевиков.

Потом уехал на Дон, присоединившись к Алексеевской организации, по прибытии на Дон генералов Корнилова, Деникина, Маркова преобразованной в Добровольческую армию. В ноябре 1918 покинул Россию, выехав в Турцию, а оттуда – в Западную Европу, чтобы добиться от союзников поддержки Белого движения. Жил в Англии, с 1920 года – во Францию.

Русские монархисты его ненавидели за участие в организации революции. 28 марта 1922 года его пытались убить. Спас Милюкова отец знаменитого писателя Владимира Набокова – известный деятель кадетской партии В.Д. Набоков, который заслонил его от пули своим телом.

Радовался победам советских войск

В Париже Милюков редактировал выходившую газету «Последние новости» – одно из наиболее значимых печатных изданий русской эмиграции, занимался историческими исследованиями. К большевикам продолжал относиться критически, но поддерживал имперскую внешнюю политику Сталина. В частности, одобрял войну с Финляндией, заявив: «Мне жаль финнов, но я за Выборгскую губернию».

В канун Второй мировой войны Милюков утверждал, что «в случае войны эмиграция должна быть безоговорочно на стороне своей родины».

Был решительным противником Германии, незадолго до смерти искренне радовался победе советских войск под Сталинградом. Умер в Эксле-Бен, похоронен на местном кладбище. В 1954 г. прах был перенесен в Париж, на кладбище Батиньоль, где похоронен рядом с женой.

 

Демосфен революции

Многие считают, что лучшими ораторами революционной России были Троцкий и Керенский. Однако на самом деле самым блестящим говоруном тех бурных лет был лидер партии «Союз 17 октября» Александр Иванович Гучков. По признанию современников, в ораторском мастерстве он не уступал даже «московскому Демосфену» – знаменитому адвокату Плевако. Не меньшую славу он получил, как отчаянный дуэлянт.

Гучков был выходцем из московской купеческой семьи. Его отец – Иван Ефимович, был совладельцем торгового дома «Гучкова Ефима сыновья», почётный мировой судья. А мать – Корали Петровна – урождённой Вакье, француженкой.

Окончил 2-ю Московскую гимназию с золотой медалью, а затем историко-филологический факультет Московского университета. Историю, государственное и международное право, политическую экономию, финансовое право он изучал также в Берлинском, Венском и Гейдельбергском университетах.

Недолго прослужил вольноопределяющимся в 1 – м лейб-гренадерском Екатеринославском полку и зачислен в запас в чине прапорщика. Затем занимал самые разнообразные должности: почётного мирового судьи в Москве, члена Московской городской управы, товарища московского городского головы, был директором, управляющим Московского учётного банка, председателем наблюдательного комитета страхового общества «Россия». Гучков был состоятельным человеком, но активно предпринимательской деятельностью не занимался, его называли «неторгующим купцом».

Искатель приключений

Но, несмотря на состояние и солидные посты, по складу характера выходец из купеческой семьи был отчаянным авантюристом, искателем приключений. Ещё гимназистом он то хотел бежать на русско-турецкую войну за освобождение Болгарии, то собирался отправиться в Англию, чтобы убить британского премьера Дизраэли за его антирусскую политику. Даже копил деньги, чтобы купить для этого пистолет.

В 1895 вместе с братом Фёдором Гучков совершил путешествие по населённым армянами территориям Османской империи, в которых тогда проходили антитурецкие выступления. Собрал материалы, которые затем были использованы при составлении сборника о положении армян в Турции.

В 1898 году Гучков уехал на Дальний Восток, где поступил на службу офицером охраны на строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). В 1899 году был уволен за оскорбление действием инженера. После этого совершил вместе с братом Фёдором рискованное путешествие в европейскую Россию через Китай, Монголию и Среднюю Азию.

В 1899 году в качестве добровольца Гучков отправился в Африку, в Трансвааль, где участвовал в англо-бурской войне на стороне буров, был ранен и попал в плен. По воспоминаниям современников, в ходе кровопролитных боёв отличался находчивостью и внешним спокойствием, несмотря на опасность.

В 1903 году Гучков совершил путешествие в Македонию для того, чтобы участвовать в восстании местного населения против Османской империи. Во время русско-японской войны был помощником главноуполномоченного Красного Креста при Маньчжурской армии. Весной 1905 года попал в плен к японцам, так как не пожелал покинуть Мукден вместе с отступающими русскими войсками и оставить находившихся в госпитале раненых. Вскоре был освобождён японцами и вернулся в Россию.

Отчаянный дуэлянт

Репутацию авантюриста дополняла его слава отчаянного бретёра. В 1899 году Гучков вызвал на дуэль инженера, работавшего на строительстве КВЖД. После отказа последнего принять вызов ударил его по лицу. В 1908 году он вызвал на дуэль лидера кадетской партии Милюкова, заявившего в Думе, что Гучков по одному из обсуждавшихся вопросов «говорил неправду». Милюков вызов принял, но переговоры секундантов закончились примирением сторон.

В 1909 году состоялась дуэль Гучкова с членом Государственной думы графом Уваровым, который, как утверждали газеты, в беседе со Столыпиным будто бы назвал Гучкова «политиканом». В ответ Гучков написал ему оскорбительное письмо, спровоцировав вызов на дуэль и отказался при этом от примирения. Дуэль завершилась неопасным ранением Уварова, который стрелял в воздух.

В 1912 году Гучков дрался на дуэли с подполковником Мясоедовым, которого обвинил в участии в создании в армии системы политического сыска. Мясоедов стрелял первым и промахнулся; Гучков сразу же после этого выстрелил в воздух.

В партии октябристов

После возвращения из заграничных странствий в Россию Гучков с головой окунулся в политическую деятельность. Он активно участвовал в земских и городских съездах, придерживаясь либерально-консервативных взглядов. Выступал за созыв Земского собора с тем, чтобы император выступил на нём с программой реформ.

Осенью 1905 Гучков стал одним из основателей либерально-консервативной партии «Союз 17 октября», которую он возглавил в качестве председателя ЦК. Был сторонником правительства Столыпина, которого считал сильным государственным лидером, способным проводить реформы и обеспечивать порядок. Выступал за решительную борьбу с революцией, в том числе с помощью военно-полевых судов.

По новому избирательному закону, возглавляемая Гучковым партия октябристов достигла впечатляющего успеха на выборах в 3-ю Государственную думу и Гучков стал ее депутатом. Накануне выборов он заявлял: «Мы знаем, что единственно правильный путь – это путь центральный, путь равновесия, по которому идём мы, октябристы».

По словам октябриста Н.В. Савича: «При большом уме, талантливости, ярко выраженных способностях парламентского борца, Гучков был очень самолюбив, даже тщеславен, притом он отличался упрямым характером, не терпевшим противодействия его планам».

Противник террора

В 1910–1911 годах был председателем Государственной думы, но 15 марта 1911 года отказался от этого звания, не желая поддерживать позицию правительства Столыпина в связи с принятием законопроекта о введении земских учреждений в западных губерниях.

После убийства главы правительства в Киеве, 5 сентября 1911 года, Гучков выступил в Думе и обратил внимание на обстановку в стране: «Уже давно больна наша Россия, больна тяжким недугом. Поколение, к которому я принадлежу, родилось под выстрел Каракозова, в 70–80 гг. кровавая и грязная волна террора прокатилась по нашему отечеству… Террор когда-то затормозил и тормозит с тех пор поступательный ход реформ, террор давал оружие в руки реакции, террор своим кровавым туманом окутал зарю русской свободы».

Вражда с императором

Существует информация, что Гучков лично занимался распространением попавших в его руки через монаха Илиодора четырёх или пяти писем (возможно, поддельных) – одно императрицы Александры Федоровны, остальные от великих княжен, к Распутину. Переписка множилась на гектографе и распространялась в виде копий как агитационный материал против царя. Царь, разобравшись, поручил военному министру Сухомлинову передать Гучкову, что он подлец.

Выступая в Думе, Гучков произнес сенсационную речь, вслух сказав то, о чем в Петрограде тогда говорили только шепотом: «За спиной Григория Распутина – целая банда, пёстрая и неожиданная компания, взявшая на откуп и его личность, и его чары. Антрепренёры старца! Это они суфлируют ему то, что он шепчет дальше. Это целое коммерческое предприятие, умело и тонко ведущее свою игру. Никакая революционная и антицерковная пропаганда за годы не могла бы сделать того, что Распутиным достигается в несколько дней. И со своей точки зрения прав социал-демократ Гегечкори, сказавший: «Распутин полезен». Да, для друзей Гегечкори даже тем полезнее, чем распутнее! И в эту страшную минуту, среди отчаяния и смятения одних, злорадства других, – где же власть? власть церкви и власть государства?»

После этой речи и было промолвлено императрицей: «Гучкова мало повесить!» Он стал уже не политическим, а личным врагом императорской четы.

Честолюбивый Гучков затаил обиду на царя, которая к 1916 году переросла в ненависть. Свержение Императора Николая II с престола к 1916 г. стало для Гучкова почти самоцелью. В этом своем стремлении он был готов объединиться с любыми силами.

Участник дворцового переворота

В последние месяцы существования монархии Гучков являлся автором и организатором дворцового переворота. Его цель состояла в том, что используя связи с рядом военачальников (Алексеев, Рузский и др.), заставить Николая II отречься от престола (отречение последнего в пользу наследника-цесаревича Алексея при регентстве великого князя Михаила Александровича). Фактически, в первые дни марта 1917 года его план и был осуществлён, главными действующими лицами были сам Гучков, генералы Алексеев и Рузский. Именно этих генералов имел в виду император, когда сказал: «Кругом измена, трусость и обман».

2 марта 1917 вместе с Шульгиным Гучков принял в Пскове отречение Николая II от престола. Однако высказывался в поддержку сохранения монархии, поддержав в этом вопросе Милюкова, но оставшись в меньшинстве среди новых лидеров страны.

После февраля

После февраля Гучков недолго был военным и морским министром в составе Временного правительства, выступал за продолжение войны. По его инициативе прошла масштабная чистка командного состава, в ходе которой в отставку увольнялись как неспособные генералы, так и требовательные к подчинённым военачальники. Узаконил некоторые положения принятого Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов «Приказа № 1», подорвавшего дисциплину в армии. При этом выступал против деятельности солдатских комитетов в армии, но был вынужден согласиться на их легитимацию.

В апреле 1917 года, осознав неспособность противостоять анархии и разложению армии, подал в отставку и покинул Временное правительство. Посол Франции в России Морис Палеолог писал, что «Отставка Гучкова знаменует ни больше ни меньше, как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет неограниченным властителем России… в ожидании Ленина».

Позже Гучков был активным сторонником выступления генерала Корнилова, после его поражения был ненадолго арестован, но вскоре освобождён. Пожертвовал 10 тыс. рублей генералу Алексееву на формирование Алексеевской организации, агитировал вступать в её ряды.

Уехав на юг, жил в Кисловодске, скрывался от красных в Ессентуках под видом протестантского пастора. Затем добрался до Екатеринодара в расположение Добровольческой армии, где налаживал работу военно-промышленных комитетов, консультировал Деникина по политическим вопросам.

Жизнь за границей

В 1919 году Деникин направил Гучкова своим представителем в Европу для связи с руководителями стран Антанты. В качестве представителя белого движения был принят президентом Франции Раймоном Пуанкаре и военным министром Великобритании Уинстоном Черчиллем. Участвовал в организации поставок британских вооружений и снаряжения для русской Северо-Западной армии генерала Юденича.

В 1921–1923 гг. Гучков был председателем Русского парламентского комитета, выступал за активную борьбу с большевистской властью. Работал в руководстве Зарубежного Красного Креста. Подвергался резким нападкам со стороны крайне правой части эмиграции, обвинявшей его в измене императору и развале армии. В 1921 был жестоко избит в Берлине русским монархистом.

Доьъ – агент ОГПУ

Но ОГПУ не дремало. Тучковская деятельность привлекла к себе пристальное внимание его Иностранного отдела, который занимался эмигрантами. Чекисты завербовали дочь Гучкова Веру Александровну. Знавшая всю элиту белой эмиграции, она пошла на это под влиянием своего любовника Константина Родзевича, связанного с ОГПУ (см. об этом в след, главе).

Поддерживал деловые отношения с генералом Врангелем, с которым состоял в дружеской переписке. По инициативе Гучкова было образовано Информационное бюро при русском экономическом бюллетене в Париже для сбора сведений о хозяйственном положении в СССР.

После прихода к власти в Германии Гитлера Гучков предсказывал скорую новую войну, главными противниками в которой будут СССР и Германия. В 1935 году изгнанник тяжело заболел. Врачи поставили диагноз – рак кишечника, но скрывали это от своего пациента. 14 февраля 1936 года Александр Иванович умер. На заупокойную литургию собралась вся элита белой эмиграции. По воле Гучкова, его тело было кремировано, а урна с прахом замурована в стене колумбария на парижском кладбище Пер-Лашез.

 

Агент по кличке «Леди»

В годы революции происходили самые невероятные метаморфозы. Так дочь бывшего председателя Государственной Думы Вера Гучкова, о котором мы рассказывали в предыдущей главе, стала сначала агентом ОГПУ под оперативным псевдонимом «Леди», а затем любовницей наркома НКВД Ежова.

В отличие от многих других эмигрантов, бежавших от большевиков, Гучков оказался за границей не нищим. А потому его дочь Вера могла весело развлекаться на его вилле в Ницце. Печальный конец политической карьеры ее отца показал ей, что такими делами лучше не заниматься. А потому она беззаботно предавалась удовольствиям и развлечениям. Когда девушке было 16 лет, она, как пишут мемуаристы, рассталась с невинностью в объятиях князя Полиньяка, кстати, дедушки нынешнего князя Монако Альбера.

Потом, как говорили злые языки, в ее жизни было еще немало европейских аристократов, американских миллионеров и просто кинозвезд. Но вдруг иностранцы ей наскучили, и она скоропалительно вдруг вышла замуж за философа-евразийца Петра Сувчинского и начала вращаться в кругах российской интеллектуальной элиты. И вскоре стала лучшей подругой поэтессы Марины Цветаевой и ее мужа – Сергея Эфрона. В их тесной парижской квартирке летом 1930 года Вера и познакомилась с тайным сотрудником ОГПУ Константином Родзевичем по кличке Андреев.

Аполлон от ЧК

Андреев-Родзевич был однокашником Эфрона по юнкерскому училищу. Но после Октября пути друзей разошлись: пока Сергей отважно сражался за белое дело, Константин оказался в ЧК. Молодой человек был отменно хорош собой, знал языки, а потому его направили на работу с эмигрантами, прежде всего женского пола. Когда в 1923 году Дзержинский захотел внедрить в руководство белой эмиграции ловкого, способного на все человека, его выбор сразу пал на Родзевича. Перед этим писаным красавцем ни одна жена потенциального заговорщика не могла устоять и выбалтывала все секреты мужа.

Бывший юнкер начал с того, что соблазнил жену своего друга (и, если верить слухам, стал отцом сына Цветаевой – Георгия), а потом взялся и за ее лучшую подругу – Веру Гучкову.

Любовь зла…

Одни эмигранты начинали сотрудничать с ОГПУ от полной безысходности, другие ради денег, третьи, поверив в коммунистические идеалы, а вот Вера Гучкова стала шпионкой из-за страстной любви к Родзевичу-Андрееву. Этот Аполлон покорил ее уже на первом свидании, а на следующее утро по-английски исчез, не простившись.

Родзевич действовал расчетливо. Делал все, чтобы возбудить в молодой женщине безумную страсть: встречался с ней только раз в неделю и всегда покидал ее спящей. В конце концов чекист довел любовницу до такого состояния, что она была готова на все ради нового свидания. Вот когда объект «созрел», он и предложил Гучковой работать на советскую разведку. Любовь, как известно, зла и девушка согласилась. Она не подозревала, что ее согласие станет концом страстного, как ей казалось, романа.

Говорят, что санкцию на вербовку Веры дал лично Сталин, который якобы сказал: «Надеюсь, ее отца кондрашка хватит, когда он узнает о предательстве дочери!»

Так и произошло. Когда в ноябре 1935 года Гучков застал дочь за копированием его документов из сейфа, несчастного отца разбил инсульт. Старик прожил еще несколько недель, но так и не смог предупредить соратников, что его дочь, уже ставшая лейтенантом госбезопасности, продалась чекистам.

Как пишут мемуаристы, Вере Гучковой доверяли самые деликатные задания вроде убийства секретаря Троцкого или соблазнения посетившего Париж главного идеолога нацистов Альфреда Розенберга.

Любовница Ежова

Действовала она столь успешно, что летом 1937 года с ней пожелал познакомиться новый глава НКВД Николай Ежов. Объявив, что отправляется в долгий круиз по Атлантике, Вера Гучкова тайно прибыла в Москву. Ну и тут же стала любовницей всемогущего наркома. Похожему на карлика Ежову такое льстило. Как же! Ведь Вера была дочерью самого бывшего председателя Госдумы!

Ежов поселил Веру на своей спецдаче в Озерах. В свободное от встреч с наркомом время Гучковой приходилось тренироваться в разведшколе НКВД. Любопытно, что Вера оказалась единственной эмигранткой, посетившей СССР во времена великого террора и вернувшейся назад невредимой. Она получила новое, важное задание.

А потому вернулась на Запад не одна, а с новым мужем – британским журналистом левых взглядов Робертом Трейлом. Он должен был унаследовать крупнейшую судоходную компанию Британии. Миссис Трейл решила ускорить дело, и уже через неделю после знакомства ее свекор погиб в автокатастрофе. А вскоре за ним последовал и Роберт, попавший под бомбежку во время поездки в республиканскую Испанию.

В руках кадровой сотрудницы НКВД оказалось стомиллионное состояние и пятьдесят судов для перевозки любых грузов. Правда, умелого управленца из Веры Александровны не получилась. А советчики из НКВД ничем не смогли ей помочь в этом непростом деле. Всего за пять лет она умудрилась разорить процветавший прежде бизнес.

Новое задание для Леди

Но не у дел она не осталась. Агента уже не первой молодости уже нельзя было использовать для прежних амурных предприятий, а потому ей поручили переводить произведения советских вождей для британской публики. Был и еще один приработок: несколько раз в год она все также тайно приезжала в СССР для тренировки курсанток первой в мире школы секс-шпионок под Казанью. Основываясь на своем богатом опыте, Леди учила их, в каком нижнем белье приходить на первое свидание и как знакомиться с нужным мужчиной.

Когда грянула война, начались испытания. Во время немецкой оккупации Франции, Вера оказалась в концлагере. Бежала в Португалию. С 1941 жила в Англии, где работала на радиостанции Би-Би-Си. Писала для разных изданий по искусству. Неизвестно, чем он занималась по своей старой профессии. Но в 1956 году к 50-летию мадам Трейл была награждена советским орденом.

Дочь председателя Госдумы тихо умерла во сне летом 1986 года в своем доме в Кембридже. Говорят, что проводить ее в последний путь пришла только лучшая подруга – дочь… Сталина Светлана Аллилуева. К тому времени уже сбежавшая из СССР.

 

Роковой человек

Таким назвал последнего министра внутренних дел России Протопопова поэт Александр Блок. Некоторые вообще считали его чуть ли не главным виновником Февральской революции, а другие подозревали, что он психически ненормален. Однако, скорее всего, Протопопов стал жертвой клеветы либералов. Дни свои он закончил, как и многие другие в те годы, – был расстрелян большевиками.

Александр Дмитриевич Протопопов был родом из потомственных дворян Симбирской губернии, крупным землевладельцем. Окончил в Петербурге 1-й кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище, был выпущен корнетом в лейб-гвардии Конно-гренадерский полк. В 1888–1890 годах был слушателем Николаевской академии Генерального штаба. В 1890 вышел в отставку в чине штабс-ротмистра.

В 1891 году поселился в своём имении Симбирской губернии. Занимался сельским хозяйством, владел механическими и литейными заводами, двумя лесопильными заводами и суконной фабрикой. Был избран членом Государственной Думы от Симбирской губернии, стал членом партии «октябристов». В 1908 был пожалован в звание камер-юнкера, имел чин действительного статского советника.

Крайняя безалаберность

20 декабря 1916 года царь назначил его министром внутренних дел. Это был явно неудачный выбор. Протопопов, хотя и являлся добрым и, несомненно, порядочным человеком, яркими способностями не обладал. А кроме того отличался удивительной безалаберностью, что для министра совершенно недопустимо. Его близкий сотрудник В.В. Балашов рассказывал: «В 11 часов утра назначен прием членов Государственного Совета, сенаторов и других должностных лиц. Все они съезжаются к назначенному часу, а Протопопов спит. Проходит час, другой, он все спит. Наконец он просыпается и в халате спускается к себе в уборную, куда приглашены разные близкие ему лица… Беседа затягивается на несколько часов, а в приемной Протопопова все ждут. Съезжаются приглашенные к завтраку, причем им объясняется, что министр страшно занят и примет их после завтрака. Завтрак проходит, а министр все не показывается… Некоторые губернаторы, приезжавшие из провинции со срочными докладами, иногда таким образом дня по три добивались увидеть министра и так и уезжали из Петрограда, не повидав его».

Травля либералов

Протопопов был одним из видных «прогрессивных деятелей» Думы, членом ее президиума, членом Прогрессивного блока, кандидатом блока в «Министерство доверия», находился в приятельских отношениях с Гучковым и, как всякий либерал-октябрист, ненавидел патриотов. Царь полагал, что его назначение приведет к миру с Думой. Свое согласие занять, по предложению царя, министерский пост со своими коллегами Протопопов не согласовал, и они, а также думские либералы тут же стали его лютыми врагами. Как по мановению палочки невидимого дирижера, через кампанию лжи и клеветы в печати и в петербургских салонах Протопопов был превращен в «общественном мнении» из «прогрессивного деятеля» в «крайнего реакционера», человека ненормального, страдающего прогрессирующим параличом, германофила, связанного со всеми темными силами и немецкими шпионами.

Словом, назначение Протопопова на ключевой пост в правительстве в критический для страны момент было для царя роковой ошибкой. По мнению некоторых современников, именно активное бездействие Протопопова стало основной причиной победы Февральской революции в Петрограде. Министру была доподлинно известна работа многих общественных деятелей и членов Думы по подготовке переворота, но он, однако, не только не принимал никаких мер, но и не докладывал всех сведений полностью императору.

Начальник Петроградского охранного отделения К.И. Глобачёв с большим трудом добился у Протопопова разрешения на арест рабочей группы Центрального Военно-Промышленного комитета, который был произведён 27 января 1917 года. Но накануне этих событий Протопопов настаивал на прибытии в столицу верных воинских частей с фронта, что не было выполнено. Кроме того, был инициатором новаторских методов в политическом сыске.

Сдался революционерам

Утром 27 февраля Протопопов послал в Думу Высочайший указ о роспуске Думы. Днем 27 февраля Протопопов участвовал в заседании Совета министров. Но уже вечером 28 февраля он добровольно явился в Таврический дворец, и сдался революционерам. Находясь под арестом в Министерском павильоне, имел беседу с Керенским.

С 1 марта по сентябрь 1917 находился в заключении в Петропавловской крепости, затем некоторое время под охраной в лечебнице для нервных больных.

После захвата власти большевиками переведён в Москву, находился в заключении в Таганской тюрьме. 27 октября 1918 г. в порядке «административного усмотрения» был расстрелян.

Современники единодушно характеризовали действия Протопопова на посту министра внутренних дел, как крайне неудачные. «…Личность и деятельность Протопопова, – писал в своих воспоминаниях поэт Александр Блок, – сыграли решающую роль в деле ускорения разрушения царской власти… В противоположность обыкновенным бюрократам, которым многолетний чиновничий опыт помогал сохранять видимость государственного смысла, Протопопов принес к самому подножию трона весь истерический клубок своих личных чувств и мыслей; как мяч, запущенный расчетливой рукой, беспорядочно отскакивающий от стен, он внес развал в кучу порядливо расставленных, по видимости устойчивых, а на деле шатких кегель государственной игры. В этом смысле Протопопов оказался, действительно, «роковым человеком…».

Тоже побывавший на посту министра внутренних дел Н.А. Маклаков говорил о нем так: «Первое движение лиц, знавших Протопопова, когда они узнали, что он будет министром, был неудержимый смех, а не негодование, так как всем показалось смешным, что Александр Дмитриевич Протопопов может оказаться когда-нибудь на таком посту… Все то, что потом произошло с Протопоповым, можно в известной степени объяснить и несомненным его болезненным состоянием, признаки коего замечали давно».

Бегал на четвереньках…

Председатель Государственной Думы М.В. Родзянко в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии сообщал: «Самый вредный, самый страшный человек для государства, для этой разрухи оказался Протопопов. На меня всё это производит такое впечатление, что последствия ужасные, но сделано это недостойным, незначительным человеком, потому что он больной человек, я это положительно утверждаю. У него мания величия, он какой-то ясновидящий… Он как закатит глаза, так делается как глухарь – ничего не понимает, не видит, не слышит. Я позволю себе утверждать, что это ненормальный человек».

Протопопов в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии признался, что он с начала 1900-х годов проходил лечение у известного «тибетского врача» Бадмаева. Бывали случаи, во время которых он полностью терял контроль над собой: бегал на четвереньках, катался по полу, покушался на самоубийство. Разочаровавшись в Бадмаеве, Протопопов обращался за консультациями к знаменитому психиатру Бехтереву.

Психическое состояние Протопопова во время пребывания в заключении в Петропавловской крепости ещё более ухудшилось, он страдал галлюцинациями и считал, что в камере установлен аппарат для чтения его мыслей. В сентябре 1917 года Протопопов был переведен в Николаевский военный госпиталь и подвергнут медицинскому освидетельствованию. Эксперты установили, что он страдал циркулярным психозом (в современной терминологии – биполярным аффективным расстройством).

И такой человек оказался накануне революции на ключевом посту, где надо было действовать жестко и решительно…

 

В шляпе набекрень

С длинными до плеч, как у попа, волосами и в широкополой шляпе набекрень «герой Октября», как его поначалу называли, Владимир Антонов-Овсеенко на исторически фотографиях больше похож на анархиста. Но он был одним из тех, кто практически осуществлял захват большевиками власть в Петрограде. Именно он во главе вооруженного отряда первым вошел в Зимний дворец и арестовал Временное правительство. Занимал потом многие высшие военные посты, безжалостно расстреливая «врагов революции». Отличился также тем, что вместе с Тухачевским травил газом восставших тамбовских крестьян. За свои заслуги перед революцией получил в итого пулю в подвале ЧК.

Родился «пламенный революционер» в Чернигове в дворянской семье поручика резервного пехотного полка, дослужившегося до чина капитана. Однако еще в юности порвал с родителями, назвав их отсталыми «людьми царских взглядов». Окончил Воронежский кадетский корпус и поступил в Николаевское военное инженерное училище, однако отказался присягать «на верность царю и отечеству», объясняя это «органическим отвращением к военщине», и был отчислен. Тут же примкнул к революционерам, вступил в социал-демократический студенческий кружок в Варшаве. Затем отправился в Петербург, где работал сначала чернорабочим в порту, а затем кучером в «Обществе покровительства животным».

Потом поступил в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище. Но занимался там революционной агитацией среди юнкеров, связался с РСДРП. Когда грянула война с Японией, был призван в армию, но Родину защищать не захотел, а вместо этого дезертировал и перешел на нелегальное положение. Тайно вернулся в Польшу и пытался организовать военное восстание двух пехотных полков и артиллерийской бригады в Ново-Александрии, которое закончилось неудачей.

Смертный приговор

В конце концов был арестован в Кронштадте. Но назвался чужой фамилией, что помогло ему избежать приговора военно-полевого суда. В октябре 1905 года по амнистии был освобождён. В 1906 году пытался организовать восстание в Севастополе, за что был вновь арестован. Оказал вооружённое сопротивление и был приговорён к смертной казни с заменой 20 годами каторги. В июне 1907 года совместно с группой заключённых, совершив подрыв тюремной стены, бежал. Скрывался в Финляндии, затем в течение нескольких лет работал в подполье. Потом уехал за границу.

Февральская революция позволила Антонову-Овсеенко в июне 1917 года вернуться в Россию, где он сразу же вступил в партию большевиков. Был избран в состав Петроградского Военно-революционного комитет. В качестве его секретаря Антонов-Овсеенко стал одним из тех, кто активно готовил Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде и руководил штурмом Зимнего дворца.

Штурм Зимнего

Как же происходил этот «исторический штурм Зимнего дворца»? Вечером 25 октября министры Временного правительства отправились на обед в Малую столовую. Сохранилось меню этого их последнего обеда. Суп, артишоки, рыба. В 18.50 к ним явился комиссар Петроградского Военно-революционного комитета Чудновский с группой парламентеров. Он предъявил Временному правительству ультиматум с требованием сдаться. Ультиматум остался без ответа.

Между 21:30 и 21:40 полуденная пушка Нарышкинского бастиона Петропавловской крепости выстрелила холостым зарядом. Выстрел послужил сигналом для холостого выстрела бакового орудия «Авроры». Это стало сигналом. Революционными войсками была открыта беспорядочная стрельба в направлении дворца. Его гарнизон открыл ответный огонь. Попытки бойцов Красной гвардии и матросов выйти на площадь не увенчались успехом.

Внезапно у ворот Зимнего дворца появился казак с белым флагом. Казаки просили разрешения вернуться в казармы. Вслед за ними капитулировала полурота Женского батальона. Антонов-Овсеенко разрешил им всем уйти по Миллионной улице.

Временное правительство отправило паническую телеграмму: «Всем, всем, всем… Петроградский Совет р. и с.д. объявил Временное правительство низложенным и потребовал передачи ему власти под угрозой бомбардировки Зимнего дворца из пушек Петропавловской крепости и крейсера «Аврора», стоящего на Неве. Правительство может передать власть лишь Учредительному собранию, а поэтому постановило не сдаваться и передать себя на защиту народа и армии, о чем послана телеграмма в Ставку. Ставка ответила о посылке отряда. Пусть страна и народ ответят на безумную попытку большевиков поднять восстание в тылу борющейся Армии».

В 22 часа 30 минут около 50 красногвардейцев ворвались через Комендантский подъезд внутрь дворца. Но они были тут же арестованы защитниками и сдались без сопротивления. Вскоре начался новый артиллерийский обстрел Зимнего дворца. Со стороны набережной было два попадания. Со стороны площади из-под Арки Главного штаба стреляли шрапнельными снарядами два орудия. Было сделано около 40 выстрелов. Защитники Зимнего укрылись внутри здания, и никто не пострадал. «Аврора» по Зимнему дворцу не стреляла.

Арест Временного правительства

В 1 час 10 минут ночи начался общий штурм Зимнего дворца. Антонов-Овсеенко и Чудновский во главе штурмующих вошли через левый подъезд. Дорогу им преградили юнкера. Антонов-Овсеенко потребовал, чтобы они сложили оружие. Требование было выполнено.

Вскоре революционеры ворвались в Малую столовую, где находились министры.

Министр юстиции П. Малянтович вспоминал: «Вдруг распахнулись двери и в комнату влетел, как щепка, вброшенная к нам волной, маленький человечек под напором толпы, которая за ним влилась в комнату и, как вода, разлилась сразу по всем углам и заполнила комнату…».

«Человечком», о котором писал Малянтович, и был Антонов-Овсеенко в своей шляпе, которой он прославился. «Объявляю всем вам, членам Временного правительства, что вы арестованы», – заявил Антонов-Овсеенко, а Чудновский стал составлять список присутствовавших и протокол.

Затем министров вывели на Дворцовую площадь, их окружила охрана из матросов и красногвардейцев, за спинами которых бушевала толпа. По воспоминаниям Малянтовича, у Троицкого моста «толпа напирала со всех сторон, кругом мелькали озверелые лица, пахло потом и спиртом, кверху поднимались кулаки и винтовки». Требовали побросать министров в Неву. Неслись крики: «Вот они, наши кровопийцы! Насосались нашей крови! А где Керенский, жид проклятый?! Убег? Мы его поймаем!» Однако арестованные были благополучно доставлены в Петропавловскую крепость.

На проходившем в это время II Всероссийском съезде Советов 26 октября 1917 года Антонов-Овсеенко доложил депутатам о заключении в Петропавловскую крепость министров Временного правительства. На съезде он был избран членом Комитета по военным и морским делам при Совнаркоме. А с 9 ноября по декабрь 1917 года исполнял должность командующего Петроградским военным округом.

Боевые «подвиги»

В декабре 1917 года Антонов-Овсеенко был направлен на юг, руководить боевыми действиями против казаков атамана Каледина. Во главе Южной группы советских войск он вступил в Харьков, где съезд Советов провозгласил советскую власть на Украине. В марте-мае 1918 года Антонов-Овсеенко – Верховный главнокомандующий советскими войсками Юга России. По его личному указанию в Таганроге был расстрелян заслуженный генерал Русской императорской армии П.К. Ренненкампф.

Когда Антонов-Овсеенко орудовал на Украине, там широко применялись массовые репрессии против «классовых врагов» и «националистов», еврейские погромы. Когда владельцы харьковских предприятий отказались выплатить рабочим заработную плату, протестуя против введения 8-часового рабочего дня, Антонов-Овсеенко посадил группу «буржуев» в вагон поезда и потребовал от них миллион наличными, угрожая в противном случае отправить их в рудники. Ленин с восторгом приветствовал такую акцию, направив Антонову-Овсеенко телеграмму: «…Особенно одобряю и приветствую арест миллионеров-саботажников в вагоне I и II класса. Советую отправить их на полгода на принудительные работы в рудники. Ещё раз приветствую вас за решительность и осуждаю колеблющихся».

Газом травил крестьян

В середине февраля 1921 года Антонов-Овсеенко был назначен председателем Полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с крестьянским восстанием в Тамбовской губернии. Командующим войсками в Тамбовском округе был назначен Тухачевский. Под его командованием находились другие известные красные командиры, в том числе Котовский и Уборевич.

Антонов-Овсеенко так описывал террор против восставших крестьян: «В основу положена опять-таки оккупационная система… выделяются особо бандитские села, по отношению к которым проводится массовый террор – таким селам выносится особый «приговор», в котором перечисляются их преступления перед трудовым народом, всё мужское население объявляется под судом реввоентрибунала, изъемлются в концентрационный лагерь все бандитские семьи в качестве заложников за их сочлена – участника банды, даётся двухнедельный срок для явки бандита, по истечении которого семья высылается из губернии, а имущество её (раньше условно арестованное) окончательно конфискуется. Одновременно производятся поголовные обыски и, в случае обнаружения оружия, старший работник дома подлежит расстрелу на месте».

Опубликованы документы, которые свидетельствуют о том, что предложение применить против тамбовских повстанцев боевые отравляющие вещества исходило от Полномочной комиссии ВЦИК, которую возглавлял Антонов-Овсеенко. В частности, в воззвании «Участникам бандитских шаек», опубликованном 11 июня 1921 г. и подписанном Полномочной комиссией, говорилось:

«Участники белобандитских шаек, партизаны, бандиты, сдавайтесь… Если укроетесь в лесу – выкурим. Полномочная комиссия решила удушливыми газами выкурить банды из лесов…»

На стороне Троцкого

Отличившись в деле травли газом тамбовских крестьян, «пламенный революционер» дал затем промашку. Выступил против Сталина и активно поддержал Льва Троцкого, примкнув к Левой оппозиции. 27 декабря 1923 года он направил в Политбюро письмо с предупреждением, что «если тронут Троцкого, то вся Красная Армия встанет на защиту советского Карно», грозя, что армия сможет «призвать к порядку зарвавшихся вождей».

В это время ходили слухи о возможности военного переворота, об устранении от власти партии Сталина. Однако «тройке» Зиновьев-Каменев-Сталин к середине января 1924 года удалось разгромить оппозицию и произвести кадровые замены в высшем военном руководстве,

Антонов-Овсеенко был направлен на дипломатическую работу, занимал должности полпреда в ряде восточноевропейских стран, был прокурором РСФСР и наркомом юстиции. В должности прокурора он способствовал установлению практики вынесения приговоров «по пролетарской необходимости».

Гибель «героя Октября»

Во время Гражданской войны в Испании был генеральным консулом СССР в Барселоне. В конце 1937 года Антонов-Овсеенко был отозван из Испании, после чего арестован НКВД.

Его сын Антон Антонов-Овсеенко писал: «…поздний вечер 11 октября 1937 г. Кинорежиссёр С. Васильев никак не расстанется с Владимиром Александровичем: уж очень интересные подробности рассказывает герой Октября. Постановщику фильма «Ленин в Октябре» М. Ромму разрешено показывать на экране только Ленина, Сталина, Дзержинского и Свердлова. Такова воля самого Сталина. Антонов-Овсеенко знает об этом. Знает, но консультирует создателей фильма. Так же, как он делал это для редакции «Истории гражданской войны», книги, из которой его имя также вычеркнули…Васильев ушёл поздно ночью. А через полчаса Антонова-Овсеенко арестовали».

Вскоре его приговорили к расстрелу «за принадлежность к троцкистской террористической и шпионской организации». Сокамерник Антонова-Овсеенко вспоминал: «Когда его вызвали на расстрел, Антонов стал прощаться с нами, снял пиджак, ботинки, отдал нам и полураздетый ушел на расстрел».

21 год назад, в шляпе, лихо сдвинутой набекрень, с волосами до плеч, он объявил низложенным Временное правительство. На расстрел он уже шел обритый наголо и без шляпы…

Кстати, в тюрьме Антонов-Овсеенко отрекся от своего прежнего кумира: “Глубокий стыд, – написал он, – наполняет меня, потому что в 1923–1927 годах я оказывал Троцкому поддержку, несмотря на то, что слышал четкий предупреждающий голос. Я не внял этому предостережению…” Еще хуже Антонов-Овсеенко поступил с собственной женой, Розой Кацнельсон. Еще в 1929 году ее как “врага народа” заключили в лагерь, а в 1936-м несчастная повесилась в камере на своих волосах. Будучи министром юстиции, Антонов-Овсеенко не сделал ничего, чтобы спасти мать своих детей…

 

«Крейсер революции»

Так называли крейсер «Аврору» в советские времена. Корабль, конечно, – не человек, но, наверное, для «Авроры» можно сделать исключение. Она стала таким же действующим лицом революции, как и другие персонажи этой книги. Хотя, кроме истории с ее историческим «залпом» в Петрограде в 1917 году, мы про нее мало что знаем.

Крейсер «Аврора» был торжественно спущен со стапелей Адмиралтейского завода в Петербурге 24 мая 1900 года в присутствии императора Николая II, императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны. Семья императора и он сам наблюдали за церемонией из нарядного павильона. Под залпы артиллерийского салюта стоявших на Неве кораблей новый крейсер благополучно сошел на воду, «без перегиби и течи», как доложили императору, а «по мере выхождения судна из эллинга на нем были подняты флаги, а на грот-мачте штандарт Его Величества».

По традиции, существовавшей со времен Петра I, право давать наименование крупным кораблям принадлежало царю, поэтому Николаю II был предложен список возможных названий.

Варианты были такие: «Аврора», «Наяда», «Гелиона», «Юнона», «Психея», «Аскольд», «Варяг», «Богатырь», «Боярин», «Полкан» и «Нептун». Император подчеркнул название в списке, и на полях карандашом написал: «Аврора».

Авророй звали древнеримскую богиню утренней зари. Но для российского императора она стала, скорее, символом заката…

Конструктивно крейсер оказался, мягко говоря, не самым удачным проектом – машины были маломощными, броня тонкой, артиллерия слабее, чем у иностранных аналогов. На флоте в те времена бытовала шутка: «Низкая скорость и немного пушек – вот что отличает «Аврору» от обычного парохода». Экипаж составлял почти шестьсот человек. Корпус был обшит медью, против обрастания ракушками.

Первый поход

В 1904 году «Аврора» отправилась в поход в составе Второй тихоокеанской эскадры контр-адмирала Зиновия Рожественского на войну с Японией. Путешествие на Дальний Восток было долгим. Никаких «революционных» настроений на корабле не было еще и в помине. Назначенный на «Аврору» старшим судовым врачом надворный советник Кравченко писал в дневнике: «Первое впечатление от «Авроры» самое благоприятное. Команда веселая, бодрая, смотрит прямо в глаза, а не исподлобья, по палубе не ходит, а прямо летает, исполняя приказания. Все это отрадно видеть».

В ночь на 9 октября, когда эскадра находилась в Северном море, произошел инцидент, который в России назвали Гулльским. Был обнаружен силуэт корабля, который двигался без опознавательных огней и шел курсом, пересекающим курс русской флотилии, что являлось грубым нарушением международных правил. На эскадре решили, что ей грозит атака, и открыли огонь. Позже выяснилось: русские корабли обстреляли небольшие британские рыболовецкие суда, одно из которых было затоплено. Одновременно с этим на горизонте показались силуэты еще двух кораблей, по которым тоже был открыт огонь. На этот раз обстрелянными оказалась крейсеры «Аврора» и «Дмитрий Донской», которые находились в отдалении от основной группы кораблей эскадры.

Два крокодила

Инцидент привел к серьезному дипломатическому конфликту с Англией, который удалось уладить лишь после того, как Россия согласилась возместить рыбакам все убытки и обеспечить родных погибших и раненых пенсиями. Эскадра, между тем, продолжила свой путь.

На многих кораблях нередко были свои питомцы. На «Авроре» некоторое время обитали два крокодила, которых взяли на борт в одном из африканских портов. Им дали клички: одному – Сам, другому – Того, по имени японского адмирала, который позднее руководил разгромом 2-й Тихоокеанской эскадры. «Тропический климат, тяжелые условия плавания расшатывали здоровье, психику, – описывает присутствие рептилий на боевом корабле писатель Юрий Чернов в книге «Судьба высокая «Авроры». – Осточертело мертвящее однообразие. Матросов, даже прежде равнодушных к животным, неудержимо потянуло к ним… На крейсере появились два молодых крокодила, несколько хамелеонов, не только менявших цвет, но и форму тела – они надувались, преображались на глазах».

Однажды Сам неожиданно бросился к борту и прыгнул в океан. Командир «Авроры» записал в дневнике: «Не захотел идти на войну один из молодых крокодилов, которого офицеры выпустили сегодня на ют для забавы, он предпочел выскочить за борт и погибнуть». А вот его собрат Того остался и жил, как ни в чем ни бывало.

Первый бой

В ночь на 14 мая 1905 года эскадра вошла в Корейский пролив. Рано утром на горизонте по правому борту был замечен японский разведчик «Идзуми». После 9 часов показались идущие параллельным курсом японские корабли, а вскоре в семи милях появились главные силы японцев. Во время боя «Аврора» получила серьезные повреждения, были раненые и убитые. Капитан 1-го ранга Евгений Егорьев получил смертельное ранение в голову и вскоре скончался.

В течение боя на «Авроре» осколками шесть раз был сбит флаг, но моряки неизменно поднимали его. К вечеру он был изрешечен, но продолжал развеваться над крейсером.

Идя на юг, русские крейсера делали попытки повернуть во Владивосток, но всякий раз сталкивались с японскими кораблями. После того, как корабли прибыли в Манилу, 26 мая с команды крейсеров была взята подписка о неучастии в военных действиях, 23 августа был подписан Портсмутский мирный договор между Россией и Японией, и наши корабли покинули столицу Филиппин. «Аврору» вернули в Кронштадт, где она надолго стала учебным кораблем.

В феврале 1911 года «Аврора» посетила Мессину на итальянском острове Сицилия, в сентябре отправилась в Сиам для участия в торжествах по случаю коронации тамошнего короля. В годы Первой мировой войны крейсер стоял дозором на Балтике…

Первая пуля – капитану

Наступил 1917 год, 28 февраля напротив «Авроры», которая стояла в Петрограде для ремонта, появились группы рабочих с красными флагами, некоторые из них – с оружием. Из толпы слышались крики, призывающие команду крейсера бросить работу и идти в город. Капитан крейсера Михаил Никольский заявил, что все желающие, кроме занятых на вахте, могут сойти на берег. Толпа, тем временем, заполнила корабль и принялась захватывать оружие. Матросы решили препроводить капитана и старшего офицера в Таврический дворец, куда сводили всех, сопротивлявшихся восстанию. На берегу от офицеров потребовали, чтобы они шли во главе шествия с красными флагами в руках. Никольский ответил отказом, тогда из толпы грянул выстрел, пуля попала капитану в голову, и он погиб на месте.

В советские времена «Аврору» назвали «кораблем революции». К утру 25 октября – по старому стилю – в руках большевиков находились основные стратегические пункты и правительственные учреждения Петрограда. Оставалось захватить Зимний, в случае отказа правительства сдаться предполагалось обстрелять его из Петропавловской крепости и с «Авроры», а затем взять дворец штурмом. Начальник штаба восставших, Владимир Антонов-Овсеенко, прибыл на крейсер и распорядился: по сигнальному выстрелу Петропавловки «Аврора» даст пару холостых выстрелов из шестидюймовки.

Залпа не было

Принято говорить: «Залп «Авроры». В действительности из бакового орудия был произведен лишь один, холостой выстрел, который будто бы послужил сигналом для начала штурма Зимнего. Однако, как теперь известно, никакого «штурма» не было, революционеры без особых помех вошли во дворец и арестовали Временное правительство.

Легенда о «героическом штурме» была создана позднее и закреплена в художественном фильме Сергея Эйзенштейна «Октябрь», кадры из которого в СССР показывали в качестве документальных.

Член экипажа Ховрин так описал события в ночь с 25 на 26 октября: «Одним из распоряжений Военно-революционного комитета было приказание крейсеру «Аврора» встать на якорь у Николаевского моста на случай обстрела Зимнего дворца, где помещалось Временное правительство. Не зная, как поведут себя находившиеся воинские подразделения, мера эта явилась необходимой, тем более что на «Авроре» были крупнокалиберные пушки. Однако командование крейсера отказывалось от выполнения приказов, ссылаясь на неглубокий фарватер на Неве. Кроме того, машины «Авроры» не были в то время собраны. Все же буксир вывел крейсер к мосту, где он и встал на якорь. Когда стали готовить пушки, то оказалось, что к ним нет прицелов. Кто-то запер прицелы в каюте. Так, в поисках того и другого, дотянули до вечера. Словом, все делалось для того, чтобы приказ Военно-революционного комитета не был выполнен. Но все же, в самый решающий момент «Аврора» дала один холостой выстрел, и этим роль крейсера была исчерпана».

Протест команды

На другой день поползли слухи, будто по Зимнему стреляли боевыми снарядами. Для их опровержения в газете «Правда» от 27 октября года была опубликована заметка: «Команда крейсера “Аврора”» выражает протест по поводу брошенных обвинений, тем более обвинений не проверенных, но бросающих пятно позора на команду крейсера. Мы заявляем, что пришли не громить Зимний дворец, не убивать мирных жителей, а защищать и, если нужно, умереть за свободу и революцию от контрреволюционеров. Печать пишет, что «Аврора» открыла огонь по Зимнему дворцу, но знают ли господа репортеры, что открытый нами огонь из пушек не оставил бы камня на камне не только от Зимнего дворца, но и от прилегающих к нему улиц? К вам обращаемся, рабочие и солдаты г. Петрограда! Не верьте провокационным слухам. Что же касается выстрелов с крейсера, то был произведен только один холостой выстрел из 6-дюймового орудия, обозначающий сигнал для всех судов, стоящих на Неве, и призывающий их к бдительности и готовности. Председатель судкома А. Белышев. Секретарь С. Захаров»

Стрелять боевыми «Аврора» не могла еще и по той простой причине, что на ней не было боезапаса. Его сняли с корабля во время ремонта.

В годы войны

С началом Великой Отечественной войны корабль, находившийся в Ораниенбауме, включили в систему противовоздушной обороны Кронштадта. С «Авроры» на фронт уходили краснофлотцы, с крейсера снимали вооружение. В июле 1941 года была сформирована располагавшаяся в районе Дудергофа батарея «А» – «Аврора», в состав которой вошли девять снятых с крейсера орудий.

В сентябре, в течение недели, батарея вела бой с немецкими танками, сражаясь в полном окружении до последнего снаряда. К исходу восьмого дня боев из 165 человек личного состава к своим вышли только 26 моряков.

Немецкая авиация начала подвергать «Аврору» беспощадным налетам, стремясь уничтожить памятник революции. Видя бессмысленность дальнейшего пребывания экипажа на борту неподвижного судна, капитан Иван Саков разместил моряков на берегу, оставив на «Авроре» постоянную вахту. За это он был арестован и вскоре расстрелян по обвинению в паникерстве и бегстве с корабля.

В конце ноября экипаж все-таки опять перевели на берег. Вахту несли у единственного боеспособного зенитного орудия и у флага. Видя этот флаг, развевающийся над севшим на грунт крейсером, немецкие батареи, время от времени, открывали по нему огонь. В августе 1943 года осколком снаряда флаг был сбит, но его немедленно подняли из воды. Обстрелы «Авроры» прекратились лишь со снятием блокады Ленинграда.

В августе 1944 года исполком Ленсовета принял постановление, согласно которому «Аврору» надлежало установить у Петроградской набережной в качестве музея-памятника истории флота и учебного блокшива Нахимовского военно-морского училища. Созданный на крейсере музей в 1956 году расширили и сделали филиалом Центрального военно-морского музея.

Новые времена

К концу семидесятых годов корпус «Авроры» пришел в аварийное состояние. Несмотря на протесты историков флота, стремившихся сохранить уникальный памятник, было принято решение о полной замене подводной части с применением современных технологий. Корпус ввели в док, где от него была отделена практически вся подводная часть. Она не была утилизирована, и находится в затопленном состоянии у населенного пункта Ручьи Кингисеппского района. Как писали газеты, местные жители начали отпиливать от него куски на сувениры.

После войны «Авроре» пришлось сыграть в кино роль другого героического крейсера – «Варяга», о котором стали снимать фильм. Советские кинематографисты «загримировали» корабль: построили командирский балкон на носу судна, сделали иной навес носовой части, добавили орудий, соорудили еще одну, четвертую трубу. Она была из фанеры, но из нее, как положено, на экране валил густой черный дым. Фильм «Крейсер Варяг» вышел на экраны в 1946 году.

В 2009 году «Авроре» пришлось сыграть другую роль, но на этот раз куда менее почетную – ресторана для вип-персон. На ее борту устроили вечеринку под занавес проходившего в Санкт-Петербурге Международного экономического форума.

Мероприятие проходило под флагом журнала «Русский пионер», который издается на деньги олигарха Михаила Прохорова. «Собрался весь бомонд и бизнес-элита Петербурга, – напишут потом о вечеринке в журнале. – Слетелись чуть не в полном составе гости Международного экономического форума…» Вечеринка вызвала возмущение в Петербурге, особенно среди моряков-ветеранов. Главная военная прокуратура, проведя расследование по факту «тусовки» с участием высокопоставленных чиновников на «Авроре», внесла представление в адрес главнокомандующего ВМФ…

Недавно после основательного ремонта «Аврора» вернулась на место своей «вечной стоянки» у Петроградской набережной.

 

«Непосредственный руководитель»

Праздник «Великого октября», как в СССР называли переворот большевиков, отмечали 7 ноября – по новому стилю. Выходившие на улицы с красными флагами трудящие не знали, что именно в этот день раньше отмечали еще и другое событие – день рождения Льва Троцкого. Одного из главных руководителей захвата власти в Петрограде в 1917 году, внезапно, как черт из табакерки, прибывшего в Россию из США. «Непосредственным руководителем» октябрьского переворота назвал в 1918 году Троцкого сам Сталин, который потом его же и уничтожил, как физически, так даже и само упоминание о нем в истории.

Не так давно в еженедельнике «Профиль» (издается в Москве совместно с немецким еженедельником «Шпигель») появилась статья либерального историка Леонида Млечина под названием: «Лев Троцкий: самоуверенный идеалист». Начиналась она с цитаты Николая Бердяева, который сравнивал Троцкого с Лениным: «Бесспорно, Лев Троцкий стоит во всех отношениях многими головами выше других большевиков, если не считать Ленина. Ленин, конечно, крупнее и сильнее, он глава революции, но Троцкий более талантлив и блестящ». Так считал выдающийся русский философ, сам пострадавший от большевиков, которые выслали его за границу на «философском пароходе», – провозгласил Млечин.

В таком духе и вся его статья: всем был хорош товарищ Троцкий – и руководитель умелый, и оратор блестящий, и организатор непревзойденный, да вот незадача: подвели его застенчивость, скромность, неумение заниматься подковерной борьбой. Потому-то, мол, он и проиграл коварному Сталину, что будто бы не умел интриговать и якобы «не был охвачен этой неутихающей страстью к власти».

Как утверждал тоже цитируемый в статье Карл Радек, оказывается Троцкий «сумел… внушить убеждение, будто советское правительство есть правительство, борющееся за благо русского народа». Но как же боролся за это «благо» товарищ Троцкий? Откуда он взялся и, как вдруг появился в революционном Петрограде аккурат накануне переворота?

Из семьи лавочника-менялы

Родом из семьи лавочника-менялы из села Яновка под Херсоном Лейба Давидович Бронштейн, назвавший сам себя потом Троцким (согласно украденному у кого-то паспорту), высшего образования не получил.

Ни одного дня в жизни, как и Ленин, он в России не работал. «Готовить революцию» показалось ему делом куда более интересным и увлекательным, чем строить в России дороги, дома, возделывать землю, лечить людей. Он рвался к власти, но Россию не любил, ее народ презирал, рассматривая его лишь как «материал» для грядущей мировой революции. А потому вскоре оказался за границей.

Особенно таинственным выглядит его пребывание в США. Кому там был нужен молодой человек в потертых штанах и с буйной гривой черных волос из села Яновка? Оказалось, что нужен. И очень могущественным людям. Как в свое время немецкие банкиры увидели в Гитлере того, кто сможет спасти их от коммунистов, так и в талантливом ораторе Троцком банкир Яков Шифф (это на его заем была в 1905 году перевооружена Япония) и другие увидели того, кто может помочь им ослабить стремительно растущего экономического конкурента США – Россию. Подробно об американской эпопее Троцкого было рассказано в сенсационном документальном фильме-исследовании телеканала «Россия» «Лев Троцкий. Тайна мировой революции». А еще раньше – в секретном отчете Американской секретной службы, опубликованном в 1920 году в Париже.

Решение банкиров

Именно банковский дом Шиффа «Кюн, Лёб и Компания» решил профинансировать и перебросить потом Троцкого и его подельников в Россию, чтобы те скорее приступили к своему разрушительному делу. Как немецкий Генштаб переправил в Петроград Ленина в «пломбированном вагоне», так и из США перебросили в Россию Троцкого. Для переворота в Петрограде нужны были деньги и зарубежная закулиса дала их Ленину и Троцкому. Именно на эти деньги финансировались потом забастовки, оплачивались полки наемников – китайцев и латышей, которые охраняли в первые бурные революционные дни сначала Смольный, а потом Кремль, когда туда переместилось первое советское правительство.

Лондонский издатель Делла Ллойд, имея в виду октябрьский переворот большевиков, писал: «Теперь уже всем ясно, что революция в России не была следствием взрыва недовольства народных масс, но была сконструирована внутри и извне России ее заклятыми врагами.

Подтверждение из США

Поддержку американскими банкирами революционеров в России подтверждают и в США. Так профессор университета в штате Айдахо Ричард Спенс, изучавший историю пребывания Троцкого в США, в интервью «Радио Свобода» сказал следующее: «Все, что делал Шифф, он делал в своих собственных, особенных интересах. Задолго до 17-го года он получил известность как убежденный противник царского режима. Он ненавидел императора Николая и его режим – главным образом за его политику в отношении евреев. Он стремился выразить солидарность со своими единоверцами в России и из-за притеснений, который режим чинил евреям, отказывался от бизнеса с царским режимом и старался делать все возможное, чтобы помешать русскому бизнесу в Соединенных Штатах. Один из примеров этих усилий имел место в 1912 году, когда истек срок действия американо-российского торгового соглашения, и Конгресс не возобновил его. Нельзя сказать, что Шифф добился этого в одиночку, однако он определенно использовал все свое влияние, чтобы добиться этого. Другая история, возможно, даже в большей степени касается Троцкого. Во время русско-японской войны Шифф нашел возможность продемонстрировать свою оппозицию царскому режиму. Он организовал большой заем Японии, в котором она остро нуждалась. Это не значит, что без этих денег войны бы не было, но без них Японии было бы гораздо труднее, если не невозможно, финансировать войну. Кроме того, Шифф из своих личных средств оплачивал печать и распространение десятков тысяч экземпляров антицаристских листовок среди русских военнопленных в Японии… Это говорит нам, что он, во-первых, ненавидел царский режим и действовал как его противник, а во-вторых – что он охотно субсидировал революционную пропаганду и революционную деятельность. Так что нет никаких причин, почему бы ему не помочь Троцкому».

Для «демократизации» России

Уже через неделю после отречения царя Троцкий дал интервью американской газете «Нью-Йорк тайме», где с точностью предсказал дальнейших ход революции: «…Комитет, который занял в России место низложенного кабинета министров (Временное правительство поначалу называлось «Комитетом» – прим. ред.), не представляет интересы или цели революционеров; а значит, по всей вероятности, он просуществует недолго и уступит место людям, которые будут более уверенно проводить демократизацию России». Какую «демократизацию» он имел в виду, теперь хорошо известно.

Кстати, а с какими документами прибыл в Петроград товарищ Троцкий? Оказывается – с американским паспортом в кармане! Его ему выдал сам президент США Вудро Вильсон. К этому американскому паспорту прилагались виза для въезда в Россию и британская транзитная виза.

Дженнингс К. Уайс в книге «Вудро Вильсон: Ученик революции» делает уместный комментарий: «Историки никогда не должны забывать, что Вудро Вильсон, несмотря на противодействие британской полиции, дал Льву Троцкому возможность въехать в Россию с американским паспортом».

В Россию Лев Давидович отправился на корабле «Кристианафьорд». По пути, в канадском порту Галифакс, он вместе с семьёй был снят с судна английскими властями и отправлен в концлагерь для интернированных моряков немецкого торгового флота. Причиной задержания было отсутствие российских документов, а также опасения англичан, что Троцкий будет содействовать выходу России из войны. Однако вскоре по письменному запросу Временного правительства Троцкий был освобождён как заслуженный борец с царизмом и продолжил свой путь в Россию через Швецию и Финляндию.

Во главе Петросовета

4 мая 1917 Троцкий приехал в Петроград. На пограничной (на тот момент) с Финляндией станции Белоостров его встретила делегация от социал-демократической фракции «объединённых интернационалистов» и ЦК большевиков. Прямо с Финляндского вокзала отправился на заседание Петросовета, где в память о том, что он уже был председателем Петросовета в 1905 году, ему предоставили место с совещательным голосом.

Как? Почему? Причина проста: для того, чтобы организовать какое-нибудь дело, нужны деньги. А у Троцкого, обильно снабженного банкирами США, они были. Разумеется, что потом все эти данные о «деньгах для революции» были тщательно уничтожены, как и все те, кто об этом хоть что-то знал.

После захвата власти не имевший высшего образования Троцкий неожиданно оказался на посту комиссара по иностранным делам. И тут сразу же отплатил своим заокеанским хозяевам: опубликовал все секретные международные договоры царского правительства.

Затем пришла пора уничтожения России изнутри. И Троцкий оказывается на посту председателя Реввоенсовета. Создает путем самых жестоких мер Красную армию, с бешеной энергией носится по всем фронтам Гражданской войны.

Поезд-салон Троцкого

В окопах он не бывал, а передвигался в специальном железнодорожном составе, про который рассказывали легенды. Это были пассажирские вагоны 1-го класса и царские салон-вагоны. Кроме штабного, в поезде Троцкого располагались его секретариат, телеграф, электростанция, библиотека, типография и баня. Состав «обслуги» насчитывал 250 человек, включая латышских стрелков, личную охрану, шоферов и путевых рабочих. Кроме того, в состав был включен царский вагон-гараж. (Троцкий имел несколько роскошных автомобилей, а временами даже два самолета). Контингенту поезда (так называемым «поездникам») выдавались высокие оклады и кожаное обмундирование с крупным металлическим знаком на левом рукаве, специально отчеканенным на Монетном дворе.

В поезде имелся даже специальный склад подарков: золотые часы, портсигары, драгоценные перстни, броши и т. п. (конфискованные у «буржуазии»), которые выдавались только по личному распоряжению Троцкого. На каждой станции его в обязательном порядке встречал оркестр, проводился митинг, на котором Лев Давидович упражнялся в красноречии.

Для поезда специально выделялись шоколадные конфеты «Трюфели», «Флепи яблочные», карамель «Парфэ», всего 180 пудов 35 фунтов. Выдача эта производилась даже в августе 1919 года, когда поезд стоял на приколе в Москве на Николаевском вокзале. А в это время на фронтах Гражданской войны создалось угрожающее положение, а в стране свирепствовал голод.

В записках инженера В.Э. Строге приведены «Куплеты о военном комиссаре Троцком» из сатирической оперы «Орфей в саду», поставленной в Киеве в 1919 г. (при «белых»).

Машина уничтожения

При этом Лев Давидович не забывал о своей главной задаче. Машина уничтожения прежней России заработала на полную мощь еще задолго до трагического 1937 года, когда она обрушилась уже на самих творцов революции. Ее главным создателем и идеологом был поначалу вместе с Лениным именно Троцкий. Он был автором людоедских приказов по массовому уничтожению «контрреволюционеров», он был основателем первых концлагерей (приказ № 31), приказов по расстрелу заложников. Именно он, а не Сталин, первым ввел в Красной армии заградотряды, беспощадно расстреливовавшие из пулеметов отступающих. Именно Троцкий, а не Дзержинский, был и создателем ВЧК. По крайней мере, сама идея этого карательного органа принадлежала Льву Давидовичу.

Если Ленин писал секретные записочки о «массовидности» террора, то Троцкий говорил об этом, не стесняясь, с трибун. Так, выступая в 1918 году в Курске перед партактивом, председатель Реввоенсовета Троцкий заявил: «Чем мы можем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, – только террором! Террором последовательным и беспощадным. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобиться, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…»

И дальше он еще более цинично добавил: «…Патриотизм, любовь к родине и своему народу…какую ценность представляют эти слова-пустышки перед подобной программой, которая уже осуществляется и бескомпромиссно проводится в жизнь».

И вот еще одно людоедское заявление Троцкого: «Если в итоге революции 90 % русского народа погибнет, но хоть 10 % останется живым и пойдет по нашему пути, мы будем считать, что опыт построения коммунизма оправдал себя».

Ирония судьбы

В результате «эксперимента» Троцкого-Ленина после «Великого Октября» с 1918 по 1922 гг. население России уменьшилось на 15,1 млн человек. Были уничтожены миллионы инженеров, врачей, учителей, профессоров, квалифицированных чиновников, священников, кадровых русских офицеров – героев войны с Германией, работящих крестьян, гимназистов, – лучших людей России, ее становой хребет. От такого невиданного еще в мировой истории погрома, идеологом и вдохновителем которого был «талантливый и блестящий товарищ Троцкий», наша страна не может оправиться до сих пор.

Кстати, – вот ирония судьбы. В Россию, как мы уже писали, революционер Троцкий прибыл из США на пароходе и тут же принялся «делать революцию» вместе с Владимиром Ильичем. И покинул он страну, высланный Сталиным, в 1929 году тоже морским путем – на пароходе под названием «Ильич». Назад этот злой гений России больше уже не вернулся, а был убит ледорубом в Мексике советским агентом Меркадером.

 

Окаянные дни

Что же произошло в Петрограде и во всей России, когда власть захватили большевики? Каждому, кто в очередную годовщину «великого Октября» снова и снова задумывается об этом, надо обязательно прочитать книгу Ивана Бунина «Окаянные дни». Это – дневник великого русского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе, в котором он чуть ли не первый с потрясающей силой описал ужасную и отвратительную картину последствий октябрьского переворота. Бунин, конечно, пытался поначалу объективно осмыслить события 1917 года. Писатель понимал, что России необходимы перемены. Накануне он сам рассуждал об обновлении жизни и верил в то, «что революция для нас спасение и что новый строй поведет к расцвету государства». Однако то, что писатель увидел в Петрограде, вызвало у него ужас и отчаяние.

«Я был не из тех, кто был ею застигнут врасплох, для кого ее размеры и зверства были неожиданностью, – писал он, – но все же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймет никто, ее не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия, и из России, после захвата власти Лениным, бежали сотни тысяч людей, имевших малейшую возможность бежать». Бунин пытается и не может найти ответ на вопрос, как же такое могло случиться: «Пришло человек 600 каких-то кривоногих мальчишек во главе с кучкой каторжников и жуликов, кои взяли в полон миллионный, богатейший город. Все помертвели от страха…»

Писатель выходит на улицу и с ужасом озирается вокруг. «Какая, прежде всего грязь! Сколько старых, донельзя запакощенных солдатских шинелей, сколько порыжевших обмоток на ногах и сальных картузов, которыми точно улицу подметали, на вшивых головах! А в красноармейцах главное – распущенность. В зубах папироска, глаза мутные, наглые, картуз на затылок, на лоб падает «шевелюр».

Мимо с ревом и грохотом несутся переполненные вооруженными людьми грузовики, на перекрестках толпы, слушающие беснующихся ораторов. «Грузовик – каким страшным символом остался он для нас, сколько этого грузовика в наших самых тяжких и ужасных воспоминаниях! С самого первого дня своего связалась революция с этим ревущим и смердящим животным, переполненным сперва истеричками и похабной солдатней из дезертиров, а потом отборными каторжанами».

Лица каторжников

А вот и очередной оратор на перекрестке. «Говорит, кричит, заикаясь, со слюной во рту, – с отвращением наблюдает Бунин, – глаза сквозь криво висящее пенсне кажутся особенно яростными. Галстучек высоко вылез сзади на грязный бумажный воротничок, жилет донельзя запакощенный, на плечах кургузого пиджачка – перхоть, сальные жидкие волосы всклокочены… И меня уверяют, что эта гадюка одержима будто бы «пламенной, беззаветной любовью к человеку», «жаждой красоты, добра и справедливости»!»

Писатель поворачивается, разглядывая слушающую оратора толпу, среди которой в первых рядах – «революционный солдат». «Весь день праздно стоящий с подсолнухами в кулаке, весь день механически жрущий эти подсолнухи дезертир. Шинель внакидку, картуз на затылок. Широкий, коротконогий. Спокойно-нахален, жрет и от времени до времени задает вопросы, – не говорит, а все только спрашивает, и ни единому ответу не верит, во всем подозревает брехню. И физически больно от отвращения к нему, к его толстым ляжкам в толстом зимнем хаки, к телячьим ресницам, к молоку от нажеванных подсолнухов на молодых, животно-первобытных губах».

Революционных матросов из Петрограда он видит осатаневшими от пьянства, кокаина и своеволия. «Римляне ставили на лица своих каторжников клейма, – ужасается Бунин, – На эти лица ничего не надо ставить, – и без всякого клейма видно».

Нравственный идиот от рождения

С такой же яростной ненавистью писатель относится и к главарям революции – «Ленин, Троцкий, Дзержинский… Кто подлее, кровожаднее, гаже?». По его мнению, они «решили держать Россию в накалении, и не прекращать террора и гражданской войны до момента выступления на сцену европейского пролетариата. Они фанатики, верят в мировой пожар… им везде снятся заговоры… трепещут и за свою власть и за свою жизнь».

«Выродок, – с отвращением пишет он о «вожде Октября», – нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек…»

С той неутолимой ненавистью писал Бунин о Ленине и позднее, когда тот уже умирал от сифилиса головного мозга в Горках. «На своем кровавом престоле он уже стоял на четвереньках, когда английские фотографы снимали его, он поминутно высовывал язык… Сам Семашко брякнул сдуру во всеуслышанье, что в черепе этого нового Навуходоносора нашли зеленую жижу вместо мозга; на смертном столе, своем красном гробу, он лежал с ужаснейшей гримасой на серо-желтом лице».

А Россия цвела…

По мнению Бунина, не было никакой необходимости террором и насилием «преобразовывать жизнь» в стране. «Несмотря на все недостатки, – пишет он, – Россия цвела, росла, со сказочной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях…. Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный огромным и во всех смыслах могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культурою. Что же с ним сделали?»

На его глазах рушится вся красота прежней жизни, Россия проваливается в какую-то черную смрадную яму. «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую не ценили, не понимали – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье».

Писатель слышать не может, когда все зверства и бессудные расстрелы прикрываются революционной фразеологией, как всюду повторяют: народ, народ… «А белые не народ? – в запальчивости восклицает он. – А декабристы, а знаменитый московский университет, первые народовольцы, Государственная Дума? А редакторы знаменитых журналов? А весь цвет русской литературы? А ее герои? Ни одна стране в мире не дала такого дворянства». Дневниковые записи писателя за 1917 год обрываются 21 ноября: «12 часов ночи. Сижу один – слегка пьян. Вино возвращает мне смелость, мудрость, чувственность, ощущение запахов и прочее… Передо мною бутылка № 24 удельного. Печать, государственный герб. Была Россия. Где она теперь? О, боже, боже…» «Повеситься можно от ярости!», – с глухой тоской восклицает великий писатель.

 

Наш «дорогой Ильич»

Ленин еще при жизни он превратился в миф, в легенду, в спустившегося к нам на землю мессию. В советские времена, иначе, как «над дорогой Ильич», его не называли. Его кудрявая в детстве головка изображалась на звездочке для октябрят, а профиль чеканился на орденах и медалях. Ленин строго смотрел на нас с обложки партийного билета, напоминая, что «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи».

Когда Ильич умер, труп его бальзамировали и поместили, словно древнеегипетскую мумию, в мавзолей на Красной площади, куда к нему приходили на поклон, как к языческому божеству. В стране не осталось сколько-нибудь значительного населённого пункта, где бы не возвышалась скульптура вождя. Создавались музеи, миллионным тиражом печатались его портреты. Восторженно пели: «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой!» Но потом времена изменились и после крушения в 1991 году СССР народный бард Игорь Тальков в уже в Петербурге, а не в Ленинграде, пел совсем другое:

«Товарищ Ленин, а как у Вас дела в аду? Вы там, на сковородке иль на троне? Готовитесь ли к Страшному суду или надеетесь, что дьявол выдаст бронь Вам? Нет, брони Вам товарищ не видать. Господь не допускает компромиссов».

Несомненно, Ленин был незаурядной личностью. Он обладал огромной силой воли, аналитическим умом и большими организаторскими способностями. Но конечно, не был ни «величайшим теоретиком», ни «великим полководцем» или «гением человечества». А вот по тяжести, масштабности трагических последствий своей общественно-политической деятельности, он превзошёл всех своих предшественников. Так кем же был все-таки Ленин для России?

Выбросил крестик

Как известно, Володя Ульянов был крещен в Симбирской Николаевской Церкви в 1870 году. Но спустя 17 лет он предал свою веру, за которую в России веками сражались и умирали. Он сам рассказал, что ещё в юном возрасте выбросил свой крестик, хотя его отец Илья Николаевич, был глубоко верующим человеком и воспитывал своих детей в духе трепетной любви к Богу.

Как же могло случиться, что его сын вдруг вступил на антирелигиозный путь? Какой «бес» в него вселился? Быть может, именно в этом и заключается секрет той драматической метаморфозы, которая произошла потом с юношей из религиозной семьи?

Известный историк Аким Арутюнов после крушения СССР получил право доступа в прежде совершенно секретные архивы ЦК КПСС. Попасть туда в былые годы было практически невозможно. Там ему удалось познакомиться с уникальными документами. Результатом его работы явился труд – двухтомник «Досье Ленина без ретуши» вышедший в 1992 году.

И вот какая вырисовывается картина. «Весть о Февральской революции долетела до швейцарского города Цюриха, где в эмиграции безбедно жил родоначальник большевистской партии Владимир Ульянов. Жил в уютной квартире, постоянно питался в ресторанах, имел текущий счёт в банке «Лионский кредит» в Париже. Регулярно получал жалование от немецких властей. Являлся главным держателем партийных средств. События в России страшно удивили и озадачили Ленина. Не оправдались его политические прогнозы. Он не верил, что в России в ближайшем будущем может вспыхнуть революция. Он считал, что социальные слои населения России ещё не созрели для того, чтобы организоваться и сбросить существующий общественный строй. Ленин был убежден, что революция может произойти в Швеции или в Германии, но, ни в коем случае не в России. Это был его политический просчёт. Тем не менее, он спешно засобирался на родину. Отъезд из Швейцарии состоялся 27 марта (9 апреля). Через Германию группа в количестве 32 человек прибыла в Швецию. Отсюда через Финляндию бывшие эмигранты вместе с Лениным поздно вечером прибыли в Петроград».

Груб и невнимателен

Известно, что юный Володя Ульянов был невнимателен и груб с детьми. Как правило, огрызался на их приглашения поиграть с ними. Вот что вспоминает сестра Анна: «Дома всё чаще слышно: Володя, не груби. Тише Володя… Брат Саша, приехавший к лету на вопрос Анны «Как тебе нравится наш Володя» – ответил уклончиво и неодобрительно, сделал Володе замечание за невнимательное отношение к матери». Любопытны строки характеристики Ленина, данные директором Симбирской классической гимназии Ф.М. Керенским: «Присматриваясь ближе к домашней жизни и характеру, я не мог не заметить в нём излишней замкнутости, нуждаемости, даже со знакомыми людьми».

А чего стоит история с описанием охоты Ильича? Когда он с азартом стрелял беззащитных зайчат, забившихся во время паводка на крохотный островок?

Бросился бежать…

А вот случай рассказанный Т.И. Алексинской в парижском журнале «Родная земля»… «мы искали в вожде человека, в котором были бы соединены темперамент Бакунина, удаль Стеньки Разина и мятежность горьковского Буревестника. Такой живой фигуры не было перед нами, но мы хотели олицетворить её в лице Ленина. И когда я увидела его впервые в 1906 г. на одном из митингов в Петербурге, я была страшно не удовлетворена. Меня удивила не его наружность, а то, что когда раздался крик «Казаки!», он первый бросился бежать. Я смотрела ему вслед. Он перепрыгнул через барьер, котелок упал у него с головы… С падением этого нелепого котелка, в моём воображении упал сам Ленин. Почему? Не знаю! Его бегство с упавшим котелком как-то не вяжется с Буревестником и Стенькой Разиным. Остальные участники митинга не последовали примеру Ленина. Оставаясь на местах, они как принято в подобных случаях, вступили в переговоры с казаками. Бежал один Ленин…»

Был жесток и упрям

Ленин был жесток, упрям во всех случаях жизни, не переносил чужих мнений, по поводу чего бы они не высказывались. Он не мог допустить, что бы кто-нибудь кроме его самого остался победителем. Жестокое и злое проступало в нём как в любом споре, так и в игре в крокет, или в шахматы, когда он проигрывал. Проявить независимость, поспорить с ним о чём угодно или обыграть в крокет – значит раз и навсегда приобрести себе врага.

М.В. Фофанова (на квартире которой много раз скрывался Ленин) рассказала курьёзный случай. Днём, после переезда к ней Ленина на квартиру, раздался тихий стук. Стук не был условным. Владимир Ильич весь побледнел и не дал ей подойти к двери, побежал в её комнату, чтобы с балкона… попытаться спуститься по водосточной трубе… или другим способом опуститься во двор. Маргарита Васильевна его вовремя остановила. Оказалось, что соседский мальчик, играя со сверстниками, случайно задел палкой в дверь. В народе говорят, что жестокими и злыми людьми, как правило, бывают трусы… Ленин ни разу не сделал попытки бежать из ссылки, как это делали Н.Авилов (трижды), М. Владимиров, Н. Алексеев, Ф.Дан (дважды), И.Смидович, И. Сталин».

Не любил ничего русского

Человек этот не любил своей страны, своего народа и вообще ничего русского. 26 июля 1915 г., в разгар Первой мировой войны Ленин опубликовал статью «О поражении своего правительства в империалистической войне», призвав к поражению своей собственной страны. Писатель Максим Горький, хорошо знавший лидера большевиков, говорил, о «трагическом взгляде Ленина на русский народ, как якобы чрезвычайно податливый на всякое насилие и малопригодный для государственного строительства»…

А вот реплика Ленина в письме Горькому: «Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови». Вполне вероятно, что Ленин, конечно, имел в виду самого себя, говоря о человеке с «примесью еврейской крови». Вспомним, что дед Ленина по материнской линии Александр Дмитриевич Бланк до крещения звался Израилем Мойшевичем Бланком. А имя прадеда Владимира Ильича – Мойша Ицкович Бланк.

Ленин фанатично верил в собственные идеи «мировой революции». Полагал, что ради столь высокой цели допустимы любые средства – террор, кровь, ломка традиций. «Пусть девяносто процентов русского народа погибнет, лишь бы десять процентов дожили до мировой революции», – писал он.

Ненависть к церкви

Церковь Ленин особенно ненавидел. Еще в 1905 году в статье «Социализм и религия» он яростно потребовал «бороться с религиозным туманом». С присущим ему фанатизмом и настойчивостью, воспитывал у большевиков чувство ненависти к религии, особенно к христианству. Он разработал антирелигиозную доктрину и направил ее против Русской православной церкви и всех верующих. «Всякая религиозная идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость…. самая опасная мерзость, самая гнусная зараза», – заявлял он.

Придя к власти, Ульянов от слов перешел к кровавой практике.

1 мая 1919 г. он издал директиву за номером, 13/666, «О борьбе с попами и религией». Священников и верующих в первую очередь хватали в заложники, казнили в мясорубках «красного террора», истребляли при зачистке городов и станиц.

А когда в 1921–1922 гг. Поволжье, Юг России, Украину, Сибирь охватил страшный голод, Ленин и Троцкий не преминули воспользоваться этим, чтобы нанести массированный и, как они думали, смертельный удар по церкви.

Ленин писал членам Политбюро: «Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смогли и думать».

Безжалостный террор

Какой же должна стать Россия после прихода к власти большевиков? Тут Ленин был полностью солидарен со своим учителем – Фридрихом Энгельсом, который писал: «Необходима безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с изменническим по отношению к революции славянством… истребительная война и безжалостный террор… Кровавой местью отплатит славянским варварам всеобщая война… Она сотрёт с лица земли…целые реакционные народы – и это тоже будет прогрессом!»

Геноцид русского народа большевиками начался сразу после захвата ими власти. Уже в 1918 году население Петрограда уменьшилось на 700 тысяч: были убиты или бежали, спасаясь от голода и расстрелов. К 1920 году население Петрограда сократилось в три (!) раза: было 2,3 млн, а стало около 700 тысяч.

Гражданская война, спровоцированная большевиками, сопровождалась бессмысленным уничтожением людей и жестоким подавлением крестьянских восстаний. Эта война принесла больше жертв, чем война с немцами. Ещё задолго до революции, находясь в эмиграции в Женеве, Ульянов писал: «Наш лозунг – гражданская война… Мы не можем пока её сделать, но мы её проповедуем и в этом направлении работаем».

В стране свирепствовал жесточайший голод, погибали миллионы людей, а в это время партийные лидеры и высокопоставленные чиновники наркоматов, ЦК РКП (б) и ВЦИК на конфискованные у церкви ценности лечились и отдыхали за границей. В целях антирелигиозной пропаганды большим тиражом стал издаваться журнал «Безбожник», на страницах которого публиковались пасквилянтские статьи в адрес церкви и ее деятелей. Появился «Союз воинствующих безбожников» во главе с Ярославским (Губельманом). Большевистское правительство запретило производить колокольные звоны.

По всей стране принялись громить и закрывать храмы. Прихожане защищали храмы, произошли кровавые столкновения. Показательные процессы над священнослужителями прошли в Питере, Москве, Смоленске, Чернигове, Полтаве, Архангельске, Новочеркасске… В 1922 г. только по суду было расстреляно священников – 2691, монахов – 1962, монахинь и послушниц – 3447. А всего было истреблено не менее 15 тысяч представителей духовенства.

Грязной клевете, травле, унижению и осмеянию подвергалось всё отечественное прошлое, цари, полководцы, государственные деятели. Даже термины «Отечество», «патриотизм» воспринимались как ругательства и изгонялись из повседневного обихода. Из учебных программ исключались и запрещались произведения Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого. Жена Ленина Крупская лично руководила кампаниями по изъятию из библиотек и уничтожению неугодных книг. Вместо икон на стенах вывешивались портреты вождей, вместо богослужений – митинги, вместо Священного Писания – работы классиков. Ульянов-Ленин стал превращаться в непогрешимого «вождя мирового пролетариата», в миф, в легенду. И люди в СССР в это поверили. А между тем разрушались мораль, институт семьи. Пропагандировались установки Маркса и Энгельса, что семья – временное явление, при социализме она должно отмереть. Страна стала первым в мире государством, легализовавшим аборты.

Россию он не любил

Ленин в России ни одного дня не работал, не знал страну, слабо ориентировался в сельском хозяйстве, не любил крестьянство, тем не менее, считал себя и специалистом в аграрных вопросах, в частности в вопросах земледелия. Борясь за власть, Ленин выдвинул спекулятивный лозунг «Земля – крестьянам!» На самом же деле в начале XX века крестьянам в России уже и так принадлежало 160 миллионов десятин земли; дворяне имели всего 52 миллиона. В губерниях – почти во всей чернозёмной полосе – более половины всей земельной площади принадлежало крестьянам, местами до 80 %. Существовал и действовал Крестьянский банк. Россия снабжала хлебом всю Европу, который потом в СССР пришлось покупать за границей.

Ленинское правительство активно избавлялась от «ненужных» памятников царям и деятелям царского режима. Так, в Петрограде были убраны четыре монумента Петра I, в Москве – памятники царю-реформатору Александру II и выдающемуся русскому военачальнику и стратегу генералу Михаил Скобелеву. Были уничтожены также памятный знак в Кремле на месте гибели великого князя Сергея Александровича, монумент в честь 300-летия династии Романовых в Костроме, памятник в Киеве Петру Столыпину и другие. На смену им большевики начали устанавливать революционные памятники. Среди «великих» оказались неведомые большинству россиян Бабеф, а также зять К. Маркса-Поль Лафарг, Дантон, Робеспьер и др. Россию представляли Стенька Разин, Емельян Пугачёв, организатор убийства Александра II Софья Перовская или заложивший бомбу в Зимний дворец Степан Халтурин. Мотивируя тем, что страна живёт во враждебном капиталистическом окружении, революционные вожди призывали к бдительности и доносительству во имя защиты революции.

Памятник… Иуде

Для пропаганды доносительства, большевики использовали даже образ… Иуды Искариота. Вот что говорится об этом в книге Н.Д. Игнатова «Доносчики в истории России и СССР»: «Первый памятник Иуде был торжественно установлен в одном из центров русского православия, в Свияжске, в августе 1918 года. Под звуки Интернационала с истукана, грозящему пальцем небу, упало полотно. С речью на митинге выступил глава Красной армии Лев Троцкий. Он говорил, что «мы открываем сегодня памятник человеку, который первым понял, что христианство – это лжерелигия и нашёл в себе силы сбросить с себя её цепи и что вскоре по всему миру будут воздвигать памятники этому великому борцу и герою».

Однако жители Свияжска не оценили величие замысла вождей революции, и через две недели памятник исчез. Его ночью утопили в Волге…

Об установке памятника Иуде в Свияжске писал в своих воспоминаниях датский дипломат Хеннинг Келер, бывший по его словам, очевидцем событий. Постановление об установке памятника было подписано Лениным. За день до его установки большевиками был убит настоятель Свято-Успенского Свияжского монастыря священномученик епископ Амвросий.

Так Владимир Ильич беспощадно боролся не только с религией и крестьянством, он боролся с многовековой историей России, с духовным миром и нравственностью людей. Уже упомянутый в этой книге Иван Бунин писал: «Планетарный же злодей, осенённый знаменем с издевательским призывом к свободе, братству и равенству, высоко сидел на шее русского дикаря, и весь мир призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие, в прах дробить скрижали Моисея и Христа, ставить памятники Иуде и Каину, учить «Семь заповедей Ленина».

Немецкие деньги

В советские времена этот факт тщательно скрывался, но теперь это уже всем хорошо известно: Ленин действительно получал деньги от немецкого Генерального штаба. Именно при содействии немцев он сумел добраться до Петрограда через охваченную войной Европу в так называемом «пломбированном вагоне».

Этот факт стал известен еще до октябрьского переворота и Ленина хотели арестовать, но ему удалось укрыться вместе с Зиновьевым в Разливе, где они жили в шалаше под видом косарей. Накануне революции партия большевиков вообще находилась в крайне бедственном финансовом положении. Начальник петроградского охранного отделения Глобачёв отмечал: «…денежные средства их организаций незначительны, что едва ли имело бы место в случае получения немецкой помощи». С 1 декабря 1916 г. по 1 февраля 1917 г. в кассу партии поступили 1 тыс. 117 руб. 50 коп. В марте Горький пожертвовал 3 тыс. руб. Центральный орган РПК(б) – «Правда» – в марте имела всего 8 тыс. подписчиков.

Однако уже в следующем месяце деятельность партии большевиков активизировалась многократно. Так, в апреле партия уже издавала 17 ежедневных газет общим тиражом в 320 тыс. и общим еженедельным тиражом 1 млн 415 тыс. экземпляров. К июлю количество газет поднялось до 41, ежедневный тираж – до 320 тыс. экземпляров. К этому следует прибавить постоянное печатание листовок, при том что за один тираж листовок большевики платили по 10 тыс. рублей. Тогда же ЦК приобрёл собственную типографию за 260 тыс. руб. Только при двух обысках, (в Василеостровском и Петербургском районах, 8 июля) у двух ответственных членов партии было изъято около 15 тыс. рублей.

3 декабря 1917 г. статс-секретарь (министр) иностранных дел Германской империи Кюльман констатировал в письме кайзеру: «Лишь тогда, когда большевики стали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под разными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги свой главный орган „Правду", вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии».

Впоследствии, в эмиграции, меньшевик Абрамович отмечал в письме другому меньшевику, Валентинову-Вольскому: «Как и Вы, я отношусь скептически к идее, что без немцев революция не случилась бы. Но я не совсем уверен в том, что без получения очень больших денег большевистская партия приобрела бы так быстро такую огромную силу. Деньги не всё, но презирать деньги нельзя; на них был построен огромный аппарат, огромная печать, которую другим путём нельзя было бы так легко создать».

Но значило ли это, что Ленин был «германским шпионом», как утверждали некоторые? Конечно, нет. Германия использовала его в своих целях, чтобы ослабить Россию и вывести ее из войны. И у Ленина, у большевиков цели были такими же – поражение своей собственной страны в войне. А для этого человек, выбросивший крест, был готов заключить союз с кем угодно, хоть с дьяволом. Когда же он со своими сторонниками захватили власть, немцы ему стали уже не нужны. Зачем, если Ленин сам стал хозяином громадной страны?

Надругательство над святынями

В начале января 1919 года, в разгар гражданской войны, Ульянов дает указание осуществить беспрецедентную в истории цивилизацию акцию – организовать в монастырях и храмах публичные вскрытия могил видных деятелей русской Православной церкви. Для этого выделялись специальные группы, которые под непосредственным руководством партийных и советских органов власти должны были выполнить поставленную задачу. Такого надругательства над чувствами верующих история еще не знала.

28 января 1919 года состоялось вскрытие раки святого отца Тихона в Богородицком монастыре в городе Задонске Воронежской губернии. Главную цель, которую ставили перед собой организаторы этой зловещей акции, – показать, что мощи святых тлеют и что Церковь якобы путем обмана грабит людей, а заодно проверить, не хранятся ли в могилах святых отцов драгоценности.

Осенью 1922 г едва оправившись от инсульта, Ленин вмешивается в проекты создания СССР. Отвергает сталинский вариант – чтобы национальные республики вошли в Российскую Федерацию на правах автономии. Настоял на своём принципе, чтобы национальные республики заключили равноправный союз с Россией. Так, как он верил во «всемирную революцию», то предполагал, что в будущем к такому союзу смогут присоединиться Польша, Германия, а за ними глядишь и Франция с Англией. Сталин как обычно уступил «учителю», и СССР был создан по ленинской схеме. Что и стало одной из главных причин его развала в 1991 году.

Народ его не знал

В советской историографии был создан миф о будто бы необыкновенной популярности Ильича в народе, что его якобы везде встречали с восторгом, а при его появлении все буквально столбенели от благоговения, словно при виде сошедшего на землю Христа. Как это было, например, в фильме «Ленин в Октябре», где столкнувшись с вождем в коридоре Смольного, солдат от изумления теряет дар речи и роняет чайник.

Однако на самом деле все было совсем не так. Сразу после революции, Ленина в лицо почти никто не знал. Однажды группа подвыпивших матросов остановила машину – царский «Мерседес», в котором ездил вождь, бесцеремонно высадила Ленина и Крупскую и решила покататься. Ленин пришлось добираться до Кремля и звонить Дзержинскому. Матросов и машину нашли быстро, но «братишки» заявили: «Хватит уже всяким там недорезанным буржуям, эксплуататорам народа, раскатывать с бабами. Теперь должны ездить мы, пролетариат! За то и боролись!» В другой раз в Сокольниках вождя остановили уже обыкновенные бандиты, выпущенные революцией из тюрем и грабившие лавки и дома. И пока главарь банды Яшка-Кошелек тыкал в грудь тщедушному барину маузером, их карманы обобрали дочиста. Перепуганные Ленин и сопровождавший его охранник Чеботарев покорно отдали нападавшим свои браунинги. Машина укатила. А Владимиру Ильичу снова пришлось добираться домой пешком.

Безумный конец

Как же завершился жизненный путь того, кто в юности выбросил крестик, отверг Бога и стал яростно уничтожать церковь и священников, по вине которого погибли миллионы русских людей, было разрушено вековое государство? Конец Владимира Ильича Ульянова-Ленина был страшным. Из секретных архивов извлечены ужасные фотографии сидящего на каталке парализованного, безумного человека. Это Ленин последних дней, когда он стал выпрашивать у Сталина яд, чтобы покончить с собой. Мессия? Пророк? Гениальный мыслитель? Великий преобразователь мира? Посмотрите на эти страшные фото и ответ появится сам собой!

 

План Парвуса

Недавно в переводе с английского у нас вышла книга историков 3. Земана и У. Шарлау «Кредит на революцию (План Парвуса)». В ней приводятся убедительные документальные подтверждения финансирования германским правительством переворота большевиков в России, о чем уже давно говорили. Закулисным «мотором» подрывного плана был международный авантюрист Александр Гельфанд (Парвус). Он родился в России, сидел за участие в революции 1905 года в петербургских «Крестах», но потом принял немецкое подданство и тесно сотрудничал с Троцким и Лениным.

В декабре 1924 года жители роскошных вилл на острове Шваненвердер, что неподалеку от Берлина, с тревогой увидели дым, поднимающийся над одним из особняков. Оказалось, что это не пожар, а просто один из домовладельцев жег в саду какие-то бумаги. Пенсионер Александр Гельфанд, чувствуя приближение смерти, уничтожил весь свой архив. Ничего потом не нашли и на самой вилле, где позднее поселился Йозеф Геббельс. Цели этих двух свершено разных людей – и человека, которого считали социалистом, и одного из главарей нацистов, которые по странной иронии судьбы жили в одном и том же доме, – состояла в уничтожении России. Но тот, кто стоял на вершине власти в фашистской Германии, этого сделать так и не смог, а вот Александр Гельфанд, финансировавший Ленина и большевиков из-за кулис, в своих планах преуспел куда больше.

«Мы из Одессы, здрасьте!»

Как это ни странно, но о первых годах жизни «серого кардинала» русской революции мало что известно. Не известна даже точная дата его рождения. Биография Александра Израиля Гельфанда фактически начинается в Одессе, где его предки работали простыми портовыми грузчиками. В России он окончил школу, ходил в университет. По сведениям авторов книги, первым автором, которым он увлекся, был… Тарас Шевченко, «познакомивший его с идеей классовой борьбы». Потом началось увлечение идеями социалистов, знакомство с трудами Чернышевского, Герцена. Во время поездки за границу Гельфанд, изучивший несколько языков, встретился с живущими там революционерами из России. Начал писать и публиковаться в социалистических изданиях, и постепенно превратился в известного публициста. В революционных кругах он получил известность под псевдонимом Парвус, с которым и вошел в историю.

В 1904 году он подружился с Троцким. Вскоре им овладевает маниакальная идея – революция в России, которое свергнет «ненавистное самодержавие». Одновременно Парвусом овладело еще и страстное желание разбогатеть. Предприимчивый, полный кипучей энергии, не брезгующий ничем, он быстро в этом преуспел. Его первое предприятие – открытие западной публике пролетарского писателя Горького и издание в Европе его произведений – принесло сенсационный успех. Горький дал Парвусу полномочия защищать его авторские права в Западной Европе. Доходы от изданий книг «буревестника революции» Парвус обещал перечислять русским социал-демократам. Особенно большую прибыль принесла дельцу пьеса Горького «На дне», которая в одном Берлине была поставлена более 500 раз. И тут разразился шумный скандал. Выяснилось, что ни Горький, ни РСДРП не получили от

Парвуса ни копейки. Потом он сам признался, что 100 тысяч марок «потратил на путешествие с одной барышней по Италии». Эти деньги он так никогда не вернул. В этом эпизоде проявилась основная черта характера Парвуса – страсть к богатству, удовольствиям, нечистоплотность и склонность к авантюрам. Так вел он себя и в личной жизни. К понятию долга перед семьей он относился своеобразно: его не интересовали ни жизнь бывших жен, ни судьба детей. Тем не менее, известно, что один из них стал потом советским послом в Италии, а когда получил вызов в Москву, то сбежал в США. Другой – Евгений Гендин – работал зав. отделом печати МИДа СССР.

В 1905 году Парвус по поддельному паспорту снова оказался в России, где его «радушно встретил Троцкий». Вместе они оказываются членами революционного Совета, призывая к стачкам и вооруженному восстанию. «Гельфанд, – пишут авторы книги, – пребывал в восторженном состоянии. Перспектива победы побуждала его к безостановочной деятельности». Однако тогда революция в России не удалась. В 1906 году Парвус был арестован и оказался в петербургской тюрьме «Кресты».

Тюрьма, приятная во всех отношениях

Камера № 902, пишут авторы книги, была в те времена «местом приятным во многих отношениях: она напоминала номер в уютной провинциальной гостинице. Висел прейскурант товаров, которые заключенные могли купить на свои деньги. Судя по длинному перечню конфет, шоколада и других сладостей, частыми обитателями тюрьмы были молодые русские интеллигенты». После приговора Гельфанда отправили в Сибирь, откуда он без особого труда сбежал и вскоре пересек границу Германии и больше никогда не возвращался на родину.

Последующие годы Парвус потратил на то, чтобы еще больше разбогатеть, активно занявшись торговлей. А потом передал в МИД Германии меморандум с «подробным планом свержения самодержавия в России и расчленения ее на несколько государств». План содержал три важнейших пункта. Во-первых, Гельфанд предлагал оказать поддержку партиям, борющимся за социальную революцию в России, прежде всего большевикам, а также националистическим сепаратистским движениям. Во-вторых, он считал момент подходящим для ведения в России антиправительственной пропаганды. В третьих, ему представлялось важным организовать в прессе международную антироссийскую кампанию. «Нарастание революционного движения внутри Российской империи, – писал он, – вызовет, среди прочего, состояние общего беспокойства. Для усиления этого беспокойства… можно принять специальные меры.

По очевидным причинам наиболее подходят для этого Черноморский бассейн и Кавказ». К весне считал Гельфанд, надо подготовить в России массовую политическую забастовку под лозунгом «Свобода и мир». «Центром движения будет Петроград, а в нем – Обуховский, Путиловский и Балтийский заводы. Забастовка должна охватить железнодорожные коммуникации…». Самой эффективной организаций для этого, уверял немцев Гельфанд «является большевистская партия под руководством Ленина». «Так объединенные армии и революционное движение в России свергнут этот оплот политической реакции в Европе, разгромят это чудовищное политическое образование, которое представляет собой царская империя», – был уверен Парвус.

Деньги для большевиков

Немцам его план понравился и вскоре на его реализацию был выделен первый миллион дойчмарок, а Гельфанд стал «главным консультантом» германского правительства по России. Кроме того, он создал в Копенгагене экспортно-импортную компанию, которая из своих доходов тоже финансировала большевиков. Главным связником для передачи денег большевикам стал некий Яков Ганецкий, который после революции в России был использован по назначению – возглавил Народный банк и стал членом Наркомата финансов РСФСР.

Между тем в России вскоре вспыхнула революция. Парвус был в восторге. «Это столкновение потрясет Россию до основания. Крестьяне силой захватят помещичьи земли. Солдаты покинут окопы и расстреляют офицеров… начнется страшная анархия», – возбужденно доносил он немцам, советуя начать «широкую оккупацию России и расчленение ее на несколько зависимых от Германии государств».

Между тем Ленин, отрезанный от России войной в Швейцарии, метался, не знал, что делать. Он заявил, что «готов пойти на сделку с дьяволом», лишь бы оказаться на родине.

На помощь пришел Парвус. «Гельфанд, – пишут авторы книги, – не уставал объяснять немецким дипломатам, насколько эффективна в качестве подрывной силы большевистская партия во главе с Лениным». «Следует, – призывал он, – сделать все возможное, чтобы добиться дезинтеграции в трехмесячный период, тогда наше военное вмешательство обеспечит крах Российской державы». В результате канцлер Бетман-Кольвег поручил послу в Берне установить контакт с русскими эмигрантами и предложить им транзитный проезд в Россию через Германию, а генштаб германской армии гарантировал для этого «свободный коридор». Так Ленин со своими сообщниками вскоре очутились в Петрограде, проехав по охваченной войной Европе в «пломбированном вагоне». А о Гельфанде известный своими громкими разоблачениями Бурцев написал тогда в газете «Речь»: «Парвус не агент-провокатор, он – агент Вильгельма II».

50 млн. золотом

Словом, подрывной план Парвуса был реализован в точности. В общей сложности, по данным авторов книги, на революцию в России было ассигновано около 50 миллионов марок золотом – громадная по тем временам сумма. Государственный секретарь Хитце цинично признался: «Чего мы хотим на Востоке? Военного бессилия России. Большевики позаботятся об этом лучше, чем любая другая партия…».

Как только большевики захватили власть в Петрограде, Парвус засуетился, пытаясь попасть в Россию, в надежде, что его там, в благодарность за оказанные большевикам услуги, ждут почести и высокий государственный пост. Его просьбу Ленину передал Карл Радек. Однако Ленин ответил категорическим отказом: мавр, который слишком много знал, сделал свое грязное дело и был уже не нужен практичному Ильичу. Поэтому остаток жизни Парвус провел тихим пенсионером на роскошной вилле на Шваненвердере. «Гельфанд чувствовал себя обманутым. Это было совсем не то, что он хотел», – меланхолично констатируют авторы книги. Что ж, такова участь всех авантюристов и людей без родины…

 

На краю бездны

После февральской революции Россия оказалась в 1917 году не на пороге «свободы и счастья», как тогда думали многие, а на краю черной и страшной бездны. Именно такими увидел события тех драматических дней посол Франции в Петербурге Морис Палеолог. Он обладал сетью своих тайных информаторов и знал многое, недоступное даже самым осведомленным российским политикам, о чем и написал позднее в своих мемуарах «Царская Россия накануне революции». Вот некоторые отрывки из них, посвященные событиям февраля.

…Около семи вечера превосходный осведомитель, состоящий у меня на службе, сообщает мне, что сегодня ночью во дворце князя Юсупова убили Распутина. Говорят, что убийцами являются: молодой князь Феликс Юсупов, женившийся в 1914 году на племяннице царя, великий князь Дмитрий Павлович и Пуришкевич. Новость пока еще хранится в строгой тайне…

Чтобы сбить со следа гипотезы и поиски всеобщего любопытства, охранка распускает слух, что гроб Распутина перевезен в село Покровское возле Тобольска, не то в какой-то монастырь на Урале. В действительности погребение происходило очень секретно прошлой ночью в Царском селе. Императрица потребовала себе окровавленную рубашку «мученика Григория» и благоговейно хранит ее как реликвию, как палладиум, от которого зависит участь династии…

Беспорядочная толпа

…В полдевятого утра, когда я кончал одеваться, я услышал странный и продолжительный гул, который шел как будто от Александровского моста. Смотрю: мост, обычно такой оживленный, пуст. Но почти тот час же на другом берегу Невы, который находится на правом берегу Невы, показывается беспорядочная толпа с красными знаменами, между тем как с другой стороны спешит полк солдат. Так и кажется, что сейчас произойдет столкновение. В действительности обе массы сливаются в одну. Солдаты братаются с повстанцами.

Несколько минут спустя мне приходят сообщить, что гвардейский Волынский полк взбунтовался сегодня ночью, убил своих офицеров и обходил город, призывая народ к революции, пытаясь увлечь оставшиеся верными войска. В десять часов сильная перестрелка и зарево пожара приблизительно на Литейном проспекте, который находится в двух шагах от посольства. Затем тишина.

Треск пулемета

В сопровождении моего военного атташе, подполковника Лаверна, я отправляюсь смотреть, что происходит. Испуганные обыватели бегут по всем улицам. На углу Литейного невообразимый беспорядок. Солдаты вперемежку с народом строят баррикаду. Пламя вырывается из здания Окружного суда. С треском валятся двери Арсенала. Вдруг треск пулемета прорезывает воздух: это регулярные войска только что заняли позицию со стороны Невского проспекта. Повстанцы отвечают. Под градом пуль я возвращаюсь в посольство…

Мрачные известия приходят одно за другим. Окружной суд представляет из себя лишь огромный костер. Арсенал на Литейном, дом Министерства иностранных дел, дом военного губернатора, дом министра двора, здание слишком знаменитой охранки, около двадцати полицейских участков объяты пламенем, тюрьмы открыты и все арестованные освобождены, Петропавловская крепость осаждена, овладели Зимним дворцом, бой идет во всем городе…

Временное правительство

Около пяти часов один высокопоставленный сановник К. сообщает мне, что комитет Думы старается образовать Временное правительство, но что председатель Думы Родзянко, Гучков, Шульгин и Маклаков совершенно огорошены анархическими действиями армии.

– Не так, – добавляет мой информатор, – представляли они себе Революцию, они надеялись руководить ею, сдержать армию. Теперь войска не признают никаких начальников, распространяют террор по всему городу…

Немного спустя старый Потемкинский дворец послужил рамой другой, не менее грустной картины. Группа офицеров и солдат, присланных гарнизоном Царского села, пришла заявить о своем переходе на сторону революции. Во главе шли казаки свиты, великолепные всадники, надменный и привилегированный отбор императорской гвардии. Затем прошел полк Его Величества, Священный легион, формируемый путем отбора из всех гвардейских частей и специально назначенный для охраны особ царя и царицы. Шествие замыкалось императорской дворцовой полицией: отборные телохранители, приставленные к внутренней охране императорских резиденций и принимающие участие в повседневной жизни, в интимной и семейной жизни их властелинов. И все, офицеры и солдаты, заявляли о своей преданности новой власти, которой они даже названия не знают, как будто они торопились устремиться к новому рабству…

Принести царя в жертву

Около полуночи мне сообщают, что лидеры либеральных партий устроили тайное совещание, без участия и ведома социалистов, чтобы сговорится насчет будущей формы правления. Они все оказались единодушными в своих заявлениях о том, что монархия должна быть сохранена, но Николай, ответственный за настоящие несчастья, должен быть принесен в жертву для спасения России…

В заключение либеральные лидеры решили, что Гучков и депутат националистической правой Шульгин немедленно отправятся к императору умолять его отречься в пользу сына…

Прибыв в Псков около 9 вечера комиссары Думы, Гучков и Шульгин, встретили со стороны царя обычный для него простой и приветливый прием. В полных достоинства словах и несколько дрожащим голосом Гучков изложил императору предмет своего визита, он закончил следующими словами:

– Только отречение Вашего величества в пользу сына может еще спасти отечество и спасти династию.

Самым спокойным тоном, как если бы дело шло о самой обыкновенной вещи, император ответил ему:

– Я вчера еще решил отречься…

Перст Божий

…Около пяти часов вечера отправляюсь к Сазонову (министру иностранных дел) в Европейскую гостиницу, где он уже три недели лечится от упорного бронхита. Как я и ожидал, он видит в настоящих несчастьях России перст Божий:

– Мы заслуживали кары… Я не думал, что она будет так сурова… Но Бог не может хотеть, чтобы Россия погибла… Россия выйдет очищенной из этого испытания…

Затем он в суровых выражениях говорит об императоре:

– Вы знаете, как я люблю императора, с какой любовью я служил ему. Но никогда не прощу ему, что он отрекся за сына. Он не имел на это права… Прекратить таким образом существование трехсотлетней династии, грандиозное дело Петра Великого, Екатерины Второй, Александра Первого! Какая слабость! Какое несчастье! – Глаза его были полны слез.

Гибель в огне

…Вчера вечером гроб Распутина был тайно вынесен из склепа в часовне, где он был погребен в Царском селе, и доставлен в Парголовский лес, верстах в 15 к северу от Петрограда. Там, посреди прогалины, несколько солдат под командованием саперного офицера устроили большой костер из сосновых ветвей. Отбив крышку гроба, они вытащили из него труп при помощи жердей, так как не решались прикоснуться к нему руками из-за его разложения, и не без труда втащили его на кучу дров. Затем, полив его керосином, зажгли. Сожжение продолжалось около десяти часов, до самой зари. Несмотря на нестерпимо холодный ветер, несмотря на томительную продолжительность операции, несмотря на клубы едкого и зловонного дыма, вырывавшиеся из пылавшего костра, несколько сот мужиков всю ночь теснились вокруг костра, онемевшие, неподвижные, глядя с растерянным изумлением на святотатственное пламя, медленно пожиравшее старца-мученика, друга царицы, «божьего человека». Когда пламя сделало свое дело, солдаты собрали пепел и погребли его под снегом…

 

Роковой Распутин

В Петрограде легендарный Григорий Распутин жил на Гороховой улице в доме № 64, на третьем этаже в квартире № 20. А точнее, это был его последний петербургский адрес. На Гороховой Распутин поселился в 1914 году. А последний раз покинул свою квартиру в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года. Когда за ним зашел князь Феликс Юсупов, чтобы отвезти в свой дворец на Мойке. Как хорошо известно, из этой поездки он назад уже не вернулся…

Вопреки расхожим мнениям, никаких оргий и пьянок на Гороховой у Распутина не было. Он жил там с двумя незамужними дочерьми и быт в его квартире был как у обычной благочестивой семьи в те времена. Вставал Григорий Ефимович в 6 утра и сразу отправлялся к заутрене. Вернувшись из церкви, пил чай с черными сухарями. Спиртного до 1913 года он вообще не употреблял, если не считать короткого отрезка жизни в его молодости. Стоить вспомнить, что в Петербург из Сибири Распутин пришел пешком, причем босиком. А если почитать его записки, то мысли у него были самые благочестивые, он горячо верил в Бога. В 11 часов у Распутина начинался «прием». С утра у его дома уже собирались желающие встретиться со «старцем». Первыми он принимал самых бедных. Остальных – генералов, князей, богатых купцов – во вторую очередь. Каждому старался помочь. Писал записки министрам и другим влиятельным людям на клочках бумаги: «Милый, дарагой, памаги…» Никаких денег за свои услуги никогда не брал. Когда после его убийства в квартире сделали обыск, то там не нашли ни копейки. Не было у самого могущественного после царя человека в России и банковских счетов. Его дочери жили потом на помощь от его почитателей.

Постоянная слежка

О том, как на самом деле жил Распутин и кем встречался, полиции было отлично известно. Все его окружение: швейцар, дворник, истопник, кухарка, даже извозчики, стоявшие у подъезда, – все были ее агентами. Кроме того, возле дома постоянно дежурили филеры наружного наблюдения. А помимо полиции, за Распутиным вела слежку еще и охранка по специальному приказу царя. Так что вся его жизнь была как на ладони.

В те годы это было окружено строжайшей тайной, но теперь причина близости Распутина к царской семье и его невероятного влияния хорошо известна – больной гемофилией царевич Алексей. Его болезнь была неизлечима, мальчик в любой момент мог умереть, врачи оказались бессильны, один Распутин мог ему помочь. Он обладал чудодейственной гипнотической силой, мог заговаривать кровь, невероятной силой внушения.

Кому это было нужно?

А как же оргии? Безумное пьянство, небывалый разврат, которым будто бы прославился Распутин? А столице его стали приглашать в рестораны, на ужины в частных домах. В России в те годы порой гуляли так, что дым стоял коромыслом. Однако ни у кого это удивления не вызывало и сами рестораторы держали шумные попойки в тайне. Если пьяные купцы и били у них стекла и зеркала, то тут же доставали бумажник, небрежно спрашивая: «Скольки?»

Но стоило во время такого шумного сборища появиться Распутину, как, словно из-под земли, являлась полиция: «Это что за безобразие?» А газетчики тут же начинали описывать «очередную безобразную оргию «святого старца».

Памятна история со скандальной фотографией, на которой Распутин за столом обнимает сидящую рядом сестру милосердия. Когда фото стали изучать, выяснилось, что это – искусная ретушь. На плече дамы лежала рука другого человека, изображение которого стерли.

Но, конечно же, Распутин не был святым. В Петербурге новые друзья вовлекли его в пьянство, близость к царю вскружила простому мужику голову. Но все дело в том, что его пороки – довольно обычные для деревенского человека внезапно оказавшегося в столице с ее соблазнами – пытались использовать в своих интересах другие, изобразив из него того, кем он никогда на самом деле не был.

Кто распространял сплетни?

Когда после революции допрашивали дворецких Зимнего, то оказалось, что многие его вообще в царском дворце никогда не видели. Таким образом, писал полковник Роман фон Раупах, председатель Чрезвычайной следственной комиссии, которой Временное правительство поручило расследовать «преступления царизма», – фактических оснований для распространения слухов о невероятных эротических похождениях Распутина его поведение и жизнь не давали, а между тем такие сведения упорно распространялись».

«Все рассказы и появлявшиеся в печати намеки на какие-то грязные отношения Распутина к государыне и ее дочерям представляют сплошную и гнусную ложь, – отмечает фон Раупах, – Из камер-фурьерских журналов, в которых записывалось каждое посещение Распутина, видно, что во время войны, например, он вызывался во дворец только тогда, когда царь возвращался к семье, да и вообще установленная расследованием обстановки жизни царской семьи, не оставляла ни малейшего сомнения в нелепости и злонамеренности этих слухов. Эта заведомая лживость и упорство в распространяемой клевете, привели к убеждению в существовании какого-то определенного источника, их которого они исходили».

Что же это был за источник? Кто хотел при помощи Распутина дискредитировать царя и династию? Во-первых, это было выгодно немцам, чтобы ослабить военного противника. На фронте в русские окопы с германских цеппелинов сбрасывали листовки с непристойными карикатурами на царя, царицу и Распутина.

Во-вторых, как отмечает фон Раупах, это делали правые политические партии, в частности, Пуришкевич – лидер Союза Михаила Архангела и его будущий убийца. Попойки и кутежи, в которых участвовал Распутин, устраивались обыкновенно лицами, либо принадлежавшими к этим партиям, либо весьма близкими к ним. Еще одним источником грязных слухов были посольства Англии и Франции, а также их секретная агентура в Петербурге.

Предупреждения старца

Распутин был категорически против войны с Германией и союзники опасались, что он может повлиять на царя и, в конце концов, добиться сепаратного мира. Французский посол Морис Палеолог писал в опубликованном после войны дневнике: «Распутин сказал тогда: «Россия вступила в войну против воли Господа… Я вперед говорю, что гнев Божий будет ужасен!» И в самом дел еще в 1915 году, когда мысли о скорой революции никому еще не приходила в голову Распутин заявил: «Погибну я, и вместе со мной погибнет и Россия».

Таким образом, были силы, которым по тем или иным причинам были выгодны и дискредитация трона, и «погибель России». И тут особенно зловеще выглядит закулисная роль Англии, о которой обычно, когда сейчас говорят о Распутине, вспоминают редко. «Основное заключается, – писал видный русский историк-эмигрант Иван Солоневич, – в вопросе: в какой степени круги английского масонства, кровно заинтересованные в войне «до последней капли крови русского солдата», использовавшие распутинскую версию, стали поперек сепаратному миру и вложили револьвер в нехитрую руку Дмитрия Павловича?»

В этих его словах (а книги Солоневича были опубликован в России сравнительно недавно) поражают две вещи: во-первых, упоминание об английских масонах. А во-вторых, о том, что настоящим убийцей Распутина были не Юсупов с Пуришкевичем, как записано в официальной истории, и не подосланный англичанами агент, как уверяет Стариков, а великий князь Дмитрий.

О Феликсе Юсупове автору этой книги рассказывал его родная внучка – живущая в Греции графиня Ксения Шереметева-Юсупова. «Мой дедушка, – вспоминала она, – был добрейшим человеком. Мухи не мог обидеть. В семье все удивлялись, как же это он мог убить? В это не верили…»

Но ведь князь Юсупов в своих мемуарах, как мы уже писали, сам и очень подробно, в деталях описывает, как они вместе с Пуришкевичем убивали Распутина. Это подтвердил и Пуришкевич в своем дневнике. Однако есть версия, что они это делали, сговорившись, чтобы тень в убийстве не падала на великого князя, члена царской фамилии. Так ли это было на самом деле, наверное, так и останется навсегда исторической загадкой.

Закулисная роль Англии

Так же, как и подлинная закулисная роль Англии в этих событиях. Недавно в печати появилась версия, будто убийцей Распутина на самом деле был английский агент Освальд Рейнер, которую и подхватил у нас Стариков. Однако уже давно с точностью установлено, что в ту ночь в операции по уничтожению старца принимали участие пятеро: Юсупов, Пуришкевич, Дмитрий, врач Лазоверт и поручик Сухотин. По мнению авторов «английской версии», английским шпионом был никто иной, как человек под именем «польского врача Лазоверта». Личность, кстати, и в самом деле довольно темная. Однако если бы смертельную пулю в Распутина выпустил поляк Лазоверт (а на самом деле – английский агент), то зачем потом остальным понадобилось это скрывать? Тем более много лет спустя, когда Юсупов писал свои воспоминания уже в безопасной эмиграции в Париже? Не лучше ли было ему снять с себя перед лицом истории тяжесть обвинений в кровавом убийстве, если он его на самом деле не совершал? А потому версия «английского стрелка», повторяем, выглядит совершенно не правдоподобно.

Голливудский грим

Что, впрочем, вовсе не исключает, что таинственный Лазоверт и на самом деле мог оказаться завербованным агентом англичан. Но решающей роли он убийстве не играл. Важно другое, что Временное правительство, которое пришло к власти на смену царю, сплошь состояло из масонов. Теперь это – уже общеизвестный исторический факт. И первое, что оно сделало – объявило продолжение войны с Германией «до победного конца». Т. е. как раз то, что и было нужно Англии и Франции. «Если мы начнем слой за слоем смывать с Распутина его голливудский грим, – писал И.Солоневич, – то под этим гримом обнаружится пьяный, развратный и необычайно умный мужик. Этот мужик был действительно целителем, и он действительно поддерживал своим гипнозом жизнь наследника. Разговоры о его влиянии сильно преувеличены. Основного – сепаратного мира – он так добиться и не смог. Жаль».

Так и произошло

В своем знаменитом последнем письме Распутин написал, что если его убьют, то погибнет и вся царская семья, и вся Россия. «Три раза по двадцать пять лет будут разбойники черные, слуги антихристовы истреблять народ русский и веру православную», – предсказал он. Так все и произошло. А если мы умножим 25 на 3, то предвидение старца и вообще будет просто изумительным. Распутина убили в 1916 году, плюс 75 лет, получается… 1991 год, когда и рухнул, наконец, СССР!

…Кстати, а кто сегодня живет в доме 64 на Гороховой? В советские времена там была большая коммуналка. Позднее одну из комнат в квартире 20 купил по случаю, как писала одна из московских газет, некий Александр Думченко. Который начал делать на Распутине бизнес. Стал рисовать его портреты и сбывать их всем желающим. Вот вам еще один исторический парадокс: и после его смерти на Распутине зарабатывали другие…

 

Спор о Сталине

Во времена СССР была создана легенда о том, будто центральную роль в революции и, особенно в дни Октября будто бы сыграл Сталин. Достаточно вспомнить популярный фильмы тех времен «Ленин в октябре», где Сталин вместе с Лениным предстают перед зрителями организаторами октябрьского переворота. На самом же деле теперь уже хорошо известно, что руководителем Военно-революционного комитета был Троцкий, а штурмом Зимнего и арестом Временного правительства занимался Антонов-Овсеенко, о чем мы уже писали. Однако миф о Сталине продолжает жить и в наши дни и споры о нем продолжаются.

Не так давно на центральном телевидении проводилось голосование в рамках проекта «Имя России». Подсчет подходил к концу, но тут стало ясно, что дело оборачивается крупным скандалом: главным претендентом на роль народного героя отечественной истории оказывался… Иосиф Сталин. Он занимал первое место, а все другие кандидаты на эту роль: Столыпин, Суворов, Александр Невский, маршал Жуков и другие опередить его не могли. Как же так? Беспощадный тиран, кровавый убийца, культ личности которого был громогласно разоблачен на съезде партии, а тут такое… Голосование продлили, и в результате на первое место все же вывели Александра Невского.

Хотя особо удивляться случившемуся вряд ли стоило. Неожиданное для некоторых возрождение за последние годы народных симпатий к «вождю всех народов», к сталинскому поношенному пальто и сапогам с заплатами имело основательные причины. Во-первых, это был своего рода ответ на унижения России 90-х годов, когда прорвавшиеся к власти либералы принялись грабить страну, которая ради получения кредитов была вынуждена идти на поклон к Западу. Во-вторых, это было реакцией народа, оскорбленного вопиющим социальным неравенством, наглостью олигархов, и беспределом чиновников. Тоска по «сильной руке», которая могла бы навести, наконец, порядок и восстановить социальную справедливость.

Однако, как мы знаем из истории, заплаты на сапогах – не столько свидетельство скромности правителя, а скорее его пренебрежения теми ценностями, которые являются важными для других. Сталину было все равно, какие у него сапоги, а деньги вообще были ему не нужны. Зачем, если он и так был полновластным хозяином громадной страны? А что касается скромности, то дети Николая II, например, носили штопаные носки, а император Николай I спал в роскошном Зимнем дворце на складной кровати на тюфяке, набитом сеном, укрываясь простой солдатской шинелью.

Конечно, вовсе не так уж важно, какого качества сапоги и шинель на властелине миллионов. Истинные результаты его правления определяются тем, как он этой властью распорядился и, что хорошего получил от этого его народ.

Россия была с сохой?

«Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой», – сталинисты упрямо тычут нам эту цитату Черчилля, которая будто бы свидетельствует о том, будто даже «капиталисты» признавали величие деяний Сталина. Но Россия до 1917 года вовсе не была страной, где будто бы пахали одной лишь сохой. Это было быстро развивающееся государство, которое по темпам экономического развития превосходило США, а своим зерном кормило весь мир. Это была страна, где еще в 1913 году построили первый в мире тяжелый бомбардировщик «Илья Муромец», где русские автомобили «Руссо-Балт» брали первые призы на международных ралли, а первые в мире автоматы конструктора Федорова появились в русской армии еще в 1914 году, а в немецкой – лишь в 1941 году.

Французский экономический обозреватель Э. Тэри в книге «Россия в 1914 г. Экономический обзор» писал: «…Экономическое и финансовое положение России в настоящий момент превосходно… Если у большинства европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».

«Сталину мы обязаны победой в Великой Отечественной войне», – упорно твердят сталинисты. Но он позволил немцам дойти до Волги, а при царе Николае, мы воевали с той же Германией на чужой территории. И если бы не большевики, развалившие армию в 1917 году, в конце войны и лишившие Россию заслуженной победы, то Босфор и Дарданеллы были бы сейчас русскими проливами, а значит, не было, возможно, ни Второй мировой войны, а сейчас – никакого ИГИЛ.

Главный же показатель, по которому оценивается результаты деятельности того или иного правителя, – прирост населения. При царе Николае II, которого большевики прозвали «кровавым», население Российской империи увеличилось на 40 процентов! А при большевиках, оно сократилось. В 1913 году оно составляло 175 млн. человек, а в январе 1937 года – 162 млн человек. Таким образом, убыль населения за время правления Сталина, еще до страшной войны, составила 13 млн. человек. Менделеев предсказывал, что при сохранении прежних темпов развития, в России в наше время будет жить не менее 400 миллионов человек, а сколько живет сейчас? Вот главный и самый печальный итог хозяйничанья большевиков!

Мухи отдельно, котлеты отдельно

Все это верно, но дело в том, что хотя сам Сталин и усиленно назывался себя учеником и верным продолжателем дела Ленина на самом деле он таковым вовсе не являлся. То, что делал Сталин, и то, что натворили до него большевики, вовсе не одно и то же. Во-первых, именно Сталин и истребил в 1937 году верную ленинскую гвардию – «старых большевиков», уютно устроившихся у власти после революции, и даже почти всех маршалов – кровавых героев Гражданской войны – Тухачевского и компанию, отличившихся, как мы уже писали в травле газами тамбовских крестьян. Это он ввел в армии царские погоны, дал послабления церкви, реабилитировал Суворова, Кутузова и Нахимова, приказав отчеканить их профили на высших советских военных орденах. Необыкновенные перемены стали происходить в культуре. После «черных квадратов» Малевича стали выставляться Нестеров, Петров-Водкин, Рылов. Разрешили играть запрещенного Рахманинова, а композитора Прокофьева перестали именовать «фашистом».

Сталин возродил русский патриотизм, что наследникам Ленина-Троцкого казалось чудовищной крамолой. «Кинорежиссер И.З. Трауберг испуганно заявлял: «Советское государство становится все более национальным и даже националистическим. Совершенно неожиданные вещи находят защиту у руководства партии».

«Таким образом, – пишет доктор философских наук Александр Казин, – в политическом и социокультурном плане Сталину пришлось (повторяю, вопреки большевистскому фетишу мировой революции как одному из вариантов насильственной глобализации) построить нечто вроде вышеназванной «самодержавной республики», и тем самым вытянуть Россию из болота, в которую её загнали в феврале 1917 года взбунтовавшиеся кадеты и социалисты. Причем у него не было колоний и волшебных источников нефти, все приходилось делать на энтузиазме, страхе и рабском труде. При осмыслении советской истории XX столетия следует решительно отвергнуть как тупой сталинизм в стиле «культа личности», так и патологический антисталинизм в кругозоре кухонного диссидентства. В 1930-е – начале 1950 годов Иосиф Сталин был верховным главнокомандующим («красным императором») советской России, а побед без главнокомандующего и тем более вопреки ему не бывает».

Кто же «мрази и негодяи»?

Настоящим новым апологетом вождя в этом смысле стал уже упомянутый на страницах этой книги Николай Стариков. К своей книге, изданной массовыми тиражами «Сталин. Читаем вместе», он предпослал такой эпиграф:

Сталин – русский националист,

Говорят русские националисты.

Сталин – коммунист,

Говорят коммунисты.

Сталин – мразь и негодяй,

Говорят мрази и негодяи.

Здесь нет смысла разбирать всю его книгу, общей посыл которой таков: светлый образ великого вождя несправедливо оболган. Сталин – выдающийся политический деятель, великий полководец, которому наша страна обязана всем и вся. Даже коллективизацию, которая разрушила русскую деревню, и унесла жизни миллионов крестьян, Стариков пытается оправдывать.

Письма деятелей культуры

Напомним лишь о некоторых из тех, кого Стариков, походя, зачисляет в «мрази и негодяи». В далеком уже 1966 году, когда хрущевская «оттепель» закончилась, в стране стали закручивать гайки, и о Сталине снова стали вспоминать с уважением, письмо против реабилитации тирана отправила Брежневу группа видных деятелей науки и культуры. Точнее, было два таких письма: письмо 25-ти и письмо 13-ти, по числу подписавших. Среди них были видные ученые, режиссеры, писатели, актеры, все сплошные лауреаты Сталинских и Ленинских премий, а некоторые – дважды и трижды лауреаты – Герои соцтруда. Самые «сливки» тогдашней советской интеллигенции. Причем, никого из них, пожалуй, кроме академика Сахарова, к числу «либералов» в нынешнем понимании этого слова, причислить никак было нельзя. Достаточно назвать такие громкие тогда фамилии, как академики Капица, Арцимович, Леонтович, Колмогоров, Сказкин, лауреат Нобелевской премии Тамм, Майский, художники Корин, Чуйков, Пименов, Неменский, писатели Паустовский, Тендряков, Сергей Смирнов, режиссеры Чухрай, Ефремов, Товстоногов, Хуциев, актеры Ильинский, Смоктуновский, композитор Мурадели.

Все они в своих письмах дали самую резкую негативную оценку, как самой личности Сталина, так и всему тому, что он сделал. «Нам до сего времени не стало известно ни одного факта, ни одного аргумента, позволяющих думать, что осуждение культа личности было в чем-то неправильным, – писали они. – Напротив, трудно сомневаться, что значительная часть разительных, поистине страшных фактов о преступлениях Сталина, подтверждающих абсолютную правильность решений обоих съездов, еще не предано гласности». Так что же, все они, как считает Стариков, тоже – «мрази и негодяи»?

Разорители России

Еще более резко высказывались о Сталине, Ленине и большевиках вообще самые выдающиеся русские умы, которые оказались выброшенными ими за границу, или бежали сами, спасаясь от голода и расстрелов. То есть те, кто мог писать тогда свободно, и сознания которых не коснулось то тотальное «промывание мозгов», которое организовали в СССР. Вот что думал, например, о Сталине, Ленине и о большевиках лауреат Нобелевской премии Иван Бунин, о чем мы уже писали в этой книге. Ленин для него – «выродок, нравственный идиот от рождения», «русский Каин, разоривший величайшую в мире страну, убивший несколько миллионов человек…». Бунин был одержим яростной ненавистью к большевикам – «более наглых жуликов мир не видел». Знал Бунин и о ГУЛАГе, про который писал: «Двадцать миллионов стоит по горло в воде, работая на Сталина».

Еще более резко высказывается о системе рабского труда, созданной в СССР Сталиным, такой выдающийся писатель, русский патриот и ярый монархист, автор книги «Народная монархия», Иван Солоневич, которого тоже ни в каком либерализме никак заподозрить нельзя. Он сумел бежать из советского концлагеря, и в полной мере хлебнул лиха всяческих мытарств в СССР, а потому метко назвал созданную «великим», по Старикову, «реформатором Сталиным» систему управления нашей страной «диктатурой сволочи».

Мнение Ивана Ильина

А вот, что писал о Сталине в годы войны великий русский философ Иван Ильин, которого так любит часто цитировать наш президент Владимир Путин: «Воля и планы компартии и Сталина, – считал Ильин, – не меняются ни в чем. Все то же, все туда же, все так же. Полнота диктатуры, господство террором, коммунизм, аграрная коллективизация, мировая революция. Только тактика еще гибче, еще утонченнее, еще изощреннее. С проснувшимися народными силами и англо-американцами считаются коварно и удачно. Коммунистический интернационал прикрыли так, что он отлично работает в качестве анонимного общества. Политических комиссаров в армии произвели в офицеров и генералов. Церковь, сталино-послушную доселе, разрешают, превращая ее в свое политически покорное орудие. Петь в виде гимна будут не прошлую пакость, а новую пошлость. А масонские газеты по всему миру изображают «эволюцию», «благонамеренность» и «социальную прогрессивность» Сталина… А у Сталина коммунистический размах приобретает военную выправку и завоевательный характер. Число жертв в русской армии, голод в стране, надрыв рабочих на фабриках, почти полное опустошение Украины – для коммунистов не имеют значения. Их план для всех стран в Европе, а потом и дальше – подготовить в России революционные дивизии, которые и должны поднять во всех странах гражданскую войну и революцию под «национальным флагом».

Воссоздатель имперской России?

Однако в последние годы Сталину и итогам его правления – как говорится, большое видится на расстоянии – дают более взвешенные оценки. «Сталинский режим, – пишет доктор философских наук Александр Казин, – был тираничен и кровав. Но начало революционной жестокости – социально-классовой войне в России – было положено не им. Ещё декабристы планировали вырезать всю царскую семью, а некоторые народы отправить пешком в едином строю в Палестину. Террористы-народовольцы вели системную охоту за царем-освободителем и взорвали его накануне подписания проекта конституции, а их наследники-эсеры не успокоились, пока не разорвали на части бомбой генерал-губернатора Москвы. В 1905-7 годах от рук «освободителей»-бомбистов погибли более 10 тысяч человек, в том числе наиболее верных и дееспособных государственных служащих. Ленин, Троцкий и Дзержинский развязали всеобщую гражданскую войну, стоившей жизни примерно 10 миллионам людей, а более 2-х миллионов было выброшено за границу.

Сталин был таким же «магистром ордена меченосцев», как и другие члены большевистского ЦК, но разница между ними заключалась в том, что последние вместе с либерал-кадетами и социалистами разрушали Православное Царство (хотя и собрали его впоследствии – вопреки собственному «единственно верному учению» – в виде РСФСР), а генсек их партии неожиданно начал восстанавливать под красными знаменами имперскую Россию, включая некоторые важные её духовные и культурные скрепы. При этом он не щадил и многих своих бывших соратников по революционному подполью, чего до сих пор ему не могут простить их потомки. Революции, как известно, пожирают собственных детей… Сталин не был убийцей русского народа или его спасителем. Он был тем и другим одновременно».

 

Три смерти генерала Корнилова

Лавр Георгиевич Корнилов был одним из тех, кто в роковом 1917 году пытался спасти Россию. Он храбро воевал в войне с Японией и в Первой мировой, был первым командующим добровольческой Белой армии. Погиб в бою, но после смерти его останки ждала страшная участь. Большевики так чудовищно глумились над вырытым из могилы трупом, что потом потрясенные белые в плен красных уже не брали…

Корнилов родился в многодетной семье сибирского казака. В 13 лет поступил в Омский кадетский корпус, который окончил с наивысшим баллом. Затем учился в Петербурге, в Михайловском артиллерийском училище и академии Генерального штаба.

После учебы служил военным разведчиком в Туркестане, побывал в Персии, Афганистане, Китае и Индии, выучил местные языки. Благодаря монгольским чертам лица легко выдавал себя за мусульманина. Отличился на войне с Японией, был награжден многими боевыми орденами. В Первую мировую командовал пехотной дивизией, которая получила название «Стальной», получил звание генерала.

Раненым Корнилов попал в плен к австрийцам, но сумел бежать из военного госпиталя и после невероятных приключений через Венгрию и Румынию вернулся в Россию. Награжден Георгиевским крестом.

Во главе Белой армии

Во время Февральской революции Корнилова, который не был монархистом, назначили командующим Петроградским военным округом. Перед лицом угрозы захвата власти большевиками он был готов двинуть на Петроград верные ему части, но перепуганный Керенский объявил Корнилова «мятежником». Генерал не подчинился, но военный переворот не удался, страна еще была не готова к братоубийственной гражданской войне. В итоге Корнилов оказался на юге, где после октябрьского переворота и начала красного террора была создана Белая армия.

В армии Корнилова, умелого и отважного военачальника, любили, солдаты называли «батькой», дружно распевая:

Корнилов погиб от случайного снаряда во время неудачного штурма белыми Екатеринодара и был похоронен неподалеку. Это была первая могила славного генерала. Однако обстоятельства его гибели, а самое главное то, произошло после нее, в СССР хранились в глубокой тайне. О смерти Корнилова упоминалось лишь в романе «красного графа» – Алексея Толстого. И было, что скрывать, потому что произошло страшное…

Глумление

Белые похоронили своего командующего скрытно, в уединенном месте, в поле. Но торопились, и могилу не смогли как следует замаскировать. Когда подошедшие вскоре части большевиков стали искать будто бы «закопанные кадетами кассы и драгоценности», то быстро нашли свежевырытые могилы. По приказу красного главкома Сорокина тело Корнилова было вырыто и отвезено на повозке в Екатеринодар. Там труп сначала сфотографировали, а потом на городской площади началось глумление.

Описание того, что произошло, невозможно читать без содрогания. Пьяная толпа, подстрекаемая красными главарями, стоявшими на балконе, с бешеной злобой набросилась на тело покойника, сорвала с него одежды. Сначала Корнилова пытались повесить. Но гнилая веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Тогда под дикие крики и улюлюканье его стали кромсать шашками, колоть штыками, топтать сапогами. Вскоре труп был превращен в кровавое месиво. Тогда комиссары приказали отвезти его на скотобойню. Но и по дороге покойника продолжали бить, плевать в него и бросать землей.

У скотобойни устроили еще одну показательную казнь. Изуродованный труп обложили соломой и подожгли. За страшным зрелищем со смехом и циничными комментариями наблюдали все высшие представители большевистских властей, специально прибывшие туда из Екатеринодара на автомобилях. Когда огонь уже охватил останки, пьяные солдаты снова стали остервенело колоть труп штыками. Снова подложили соломы, и снова жгли.

Но уничтожить труп сразу все-таки не удалось. Глумление продолжилось и на следующий день. Прах растаптывали ногами. Потом пепел собрали и развеяли по ветру. Это стало второй «могилой» Корнилова.

Еще через день советские власти устроили шутовскую церемонию «похорон». По городу ходили ряженые. Они останавливались у домов и требовали у горожан денег «на помин души Корнилова».

В плен уже не брали

О дикой расправе красных над их главнокомандующим белые узнали не сразу. Через четыре месяца, когда они снова заняли Екатеринодар, в усыпальнице кафедрального собора было назначено торжественное перезахоронение останков Лавра Георгиевича. Попрощаться с ними прибыла и его вдова. Однако в результате раскопок могил нашли лишь похороненный рядом с ним ранее труп генерала Неженцева. В разрытой могиле Корнилова обнаружили лишь кусок соснового гроба. Потрясенная вдова стала даже обвинять новых командующих Белой армией Деникина и Алексеева, что они не увезли труп с собой, и отказалась присутствовать на панихиде.

В 1919 году на берегу Кубани была устроена символическая – уже третья – могила Лавра Георгиевича, а рядом создали небольшой музей. Когда в 1920 году красные уже окончательно захватили Кубань, то могилу и музей они сразу же уничтожили, сравняли с землей.

Подробности о зверской расправе были обнародованы благодаря воспоминаниям штабс-капитана Тюрина, который был ее свидетелем. Когда белые узнали об этом, то потом красных командиров и комиссаров они в плен уже не брали.

Позднее возникла легенда, будто вместо Корнилова был убит совсем другой человек. Называлась даже фамилия капитана Леонова. Существовала также и версия о том, будто Корнилова вообще хоронили дважды. Во французской газете «Пти паризьен» в феврале 1919 года была опубликована заметка, где сообщалось о церемонии возложения в Екатеринодаре венков «к могиле Корнилова».

Однако эти версии не выдерживали проверки фактами. Как уже упоминалось, красные сфотографировали труп и одну из фотографий подарили «на память» американскому журналисту Акселю Гану. При рассмотрении потом этого фото эксперты пришли к выводу, что сходство с Корниловым не вызывает сомнений.

Даже немцы возмущались

Дикая расправа на Корниловым вызвала возмущение даже у немцев. После Брест-Литовского мира немецкий генерал фон Арним, командующий оккупационными войсками на Украине, узнав об этом, заявил красным представителям: «Не умеете вы, русские, ценить своих талантливых полководцев».

Варварское глумление большевиков над трупами, осквернение могил были для них обычной практикой. Поэтому, белым пришлось учитывать трагическую историю с Корниловым. Так из Екатеринодара вывезли останки погибшего генерал-майора Дроздовского и потом тайно перезахоронили на Малаховом кургане. А прах генерал-лейтенанта Каппеля увезли в Харбин (Китай), где похоронили у алтаря Иверской церкви.

Однако осквернение могил, уничтожение кладбищ продолжалось в СССР и годы спустя после гражданской войны. Трупы доставались из гробов «в научных целях», из церквей выбрасывали мощи святых, а могильные камни использовались затем при строительстве здании и мощении мостовых, в том числе и в Ленинграде. Но это – уже совсем другая история.

 

«Красиво идут!»

О Владимире Оскаровиче Каппеле мы почти ничего не знаем, кроме упоминания о нем в знаменитом советском фильме. В советские времена имя героя борьбы с большевиками, как и других белых генералов, было под запретом, и заговорил о нем сравнительно недавно, только после того, как президент Владимир Путин побывал в Москве в Донском монастыре, где возложил венки к могилам его и генерала Деникина.

Кто не помнит кадров «психической атаки» из легендарного фильма «Чапаев»! Под барабанный бой русские офицеры идут строем в полный рост на пулеметы красных. Впереди шеренги – невозмутимо шагает под пулями генерал Каппель со стеком в руке и сигарой во рту. «Красиво идут!» – не может сдержать восторженного возгласа один из красных пулеметчиков.

Конечно, на самом деле каппелевцы никогда не участвовали в сражениях с отрядом Чапаева. Мало того, форма на офицерах в кино – дроздовцев, а флаг – корниловской дивизии. Однако сам выбор именно Каппеля показывает, что даже для красных именно этот генерал был символом воинской доблести.

«Любим товарищами…»

Владимир Каппель родился в дворянской семье обрусевших шведов. Его отец был военным. В Петербурге Владимир, пошедший по стопам отца, окончил 2-й кадетский корпус, а затем Николаевскую академию Генерального штаба. В Академии он сделал редкостный для тех времен доклад «Служба автомобиля в армии», использовав при этом знание нескольких иностранных языков.

В служебной аттестации поручика Каппеля было записано: «В служебном отношении очень хорошо подготовлен… Нравственности очень хорошей, отличный семьянин. Любим товарищами, пользуется среди них авторитетом. Имеет большую способность вселять в людей дух энергии и охоту к службе».

Однако перед тем как стать «образцовым семьянином», юный поручик совершил довольно легкомысленный поступок. Влюбившись в дочь директора пушечного завода Ольгу, он попросил у родителей ее руки. Но те отказали, не желая выдавать юную дочь за молодого офицера. Тогда Каппель… похитил невесту и тайно обвенчался с ней в сельской церкви. Этот брак продолжался всю жизнь.

«Это счастье – умереть за Россию!»

С началом войны 1914 года Каппель с первых ее дней – на фронте, в самом пекле боев. Он стал одним из первых офицеров награжденных Георгиевским крестом за храбрость. Потом служил в штабе генерала Брусилова и вместе с ним планировал его знаменитый прорыв.

Революция в России для Каппеля, убежденного монархиста, стала трагедией. Большевики упорно пытались привлечь кадрового военного в Красную армию, как поначалу и других офицеров, но он категорически отказался. Его жену взяли в заложники и грозили расстрелять, но это не сломило его упорства. «Это счастье – умереть за Россию!» – заявил он.

Службу в Белой армии Каппель начал в чине подполковника командиром небольшого отряда в 350 человек в Самаре. Никто не хотел принимать командования, ввиду подавляющего превосходства красных, все офицеры считали это авантюрой. Вызвался один только Каппель, заявив: «Согласен. Попробую воевать. Я монархист по убеждению, и встану под какое угодно знамя, лишь бы воевать с большевиками…»

Начал он воевать блестяще, одерживал победу за победой. Вскоре стал генералом, слава об отважных и неустрашимых каппелевцах загремела по всей России. Каппель сам, с винтовкой лежал в цепи вместе с солдатами, питался с ними из одного котла и сослуживцы его обожали. Он не расстреливал пленных красноармейцев, если они были из простого народа. Даже большевики оценили отважного генерала, как опаснейшего врага и выпустили листовку, в которой за голову Каппеля предлагали 50 тысяч рублей. «Я недоволен, – рассердился генерал, – дешево оценили!»

300 километров до Москвы

Между тем войска Каппеля с ходу взяли Казань, где им удалось захватить несчетные боевые трофеи и золотой запас Российской империи – более 600 миллионов рублей золотом. Население засыпало их цветами. Вскоре белые оказались в 300 километрах от Москвы. Он предлагал с ходу взять и столицу, будучи уверенным, что это удастся, и тогда власть большевиков сразу бы рухнула. Имелись сведения, что на Белорусском вокзале уже держали под парами скорый поезд, на котором коммунистические вожди, заготовив иностранные паспорта, готовились удрать за границу. Но Каппеля не поддержали другие белые генералы, считавшие, что надо действовать более осторожно…

Промедление оказалось роковым. Красные сумели перегруппировать силы, накопили свежие резервы и вскоре перешли в наступления, фронт рухнул, и белым пришлось отступать уже на Урале и в Сибири. По пути, порой, происходили невероятные вещи. Разведка донесла, что на Ата-Балашовском заводе, распропагандированные большевиками рабочие проводят митинг, призывая чинить препятствия белым войскам, а на Каппеля совершить покушение. Каппель, взяв одного проводника, вечером явился на митинг.

«Я – генерал Каппель, – спокойно сказал он, – и пришел поговорить с вами как с русскими людьми. Я хочу, чтобы Россия процветала наряду с другими передовыми странами и, чтобы рабочие и их семьи жили в достатке». Его речь была встречена громким «ура». Рабочие вынесли генерала на руках…

Ледовый поход

К этим временам относится героический Ледовый поход. В невероятно трудных условиях Каппелю и его армии пришлось преодолеть 3000 верст от Омска до Забайкалья вдоль Транссибирской железной дороги. Стояли морозы в 50 градусов, свирепствовал тиф, солдаты умирали сотнями. Сам генерал провалился в полынью и обморозил ноги. Ему пришлось ампутировать обе ступни. Операцию делали простым ножом без наркоза. Несмотря на это, Каппель не оставил командование армией, а стиснув зубы продолжал отдавать приказы. Его привязывали к седлу веревками. А на остановках на руках переносили в избы.

В таких условиях даже богатырское здоровье закаленного генерала не выдержало, Каппель тяжело заболел и умер от крупозного воспаления легких. Его гроб солдаты везли до Читы и похоронили там в местном соборе.

На его похоронах один из офицеров прочитал стихи:

Но красные армии продолжали наступать. Чтобы не допустить осквернения могилы, каппелевцы вырыли гроб любимого генерала и увезли его с собой в Харбин. Там его погребли у алтаря русской Иверской церкви.

А в 1929 году рядом на деньги эмигрантов установили памятник с надписью: «Люди, помните, что я любил вас и своей смертью доказал это. Каппель». В 1956 году по секретной директиве НКВД монумент разрушили китайские коммунисты. В 2006 году прах славного русского генерала был перевезен на родину и перезахоронен в Москве, на кладбище Донского монастыря рядом с могилами генерала Деникина, философов Ильина и Шмелева.

 

Жертвы Марсового поля

Это место в Петербурге стало первым местом в России, где в марте 1917 года при погребении «жертв революции» эту городскую площадь и в самом деле усеяли «мертвыми костями». Там, в центре города, похоронили людей, без панихиды, вне кладбища и без могильных крестов. Позднее установили гранитный мемориал, где в советские времена зажгли «вечный огонь».

В XVIII веке это место называли Большим или Потешным полем. На нем проводили военные смотры, фейерверки, парады (отсюда и последующее название – в честь древнеримского бога войны Марса).

– писал Пушкин. А в более поздние времена там катались велосипедисты, на Пасху и Рождество устраивались народные гулянья, строили балаганы и аттракционы. Капризный император Павел I, присутствуя там однажды на смотре, остался недоволен тем, как маршировал Преображенский полк. В ярости он крикнул: «Кругом… марш! В Сибирь!» Полк туда и зашагал. Вернули бедолаг назад только из-под Новгорода.

Проекты благоустройства

Власти не раз думали о том, как бы этот район благоустроить. Один из проектов предусматривал постройку здания Государственной Думы. Был даже объявлен конкурс, победителем которого стал архитектор Дмитриев. Другой проект предлагал соорудить на Марсовом поле «Дворец правосудия» с памятником царю-освободителю Александру 11. Но все эти грандиозные замыслы так и остались на бумаге. В начале 20 века там выстроили деревянную панораму «Севастопольская оборона» (ее потом увезли в Севастополь) и железобетонное здание скейтинг-ринга, предназначавшееся для модного катания на роликовых коньках. В отличие от предполагавшегося «Дворца правосудия» каток стали называть в народе «Дворцом пьяноблудия» из-за огромного ресторана, работавшего до часа ночи. Словом, до войны 1914 года, ничего хорошего на этом пустыре так и не появилось, а когда война началась, уже было не до архитектурных проектов.

Жертвоприношение революции

Февральская революция, как известно, прошла без больших жертв. Немногие убитые пролежали без погребения до марта, пока новым властям не пришла в голову идея их все-таки захоронить. Как вспоминал художник А.Бенуа, бывший свидетелем похорон, «поговаривали, что ввиду недостаточного числа погибших в боях революционеров им добавили – для счета – несколько умерщвленных городовых». Сначала хоронить их хотели на Дворцовой площади. Однако потом эту безумную затею оставили, и начавшиеся уже разлагаться трупы зарыли в общей яме, поспешно вырытой на пустыре Марсова поля. Вот как описал это событие Иван Бунин: «Я видел Марсово поле, – писал будущий нобелевский лауреат, – на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых! Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив прах никому не ведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразив ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и зачем-то огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой».

Гранитный мемориал на месте захоронения был сооружен в 1919 году, оказавшись в Петрограде первым продуктом советской архитектуры (в Москве им стал мавзолей Ленина). Так что коммунистический режим начал строить с надгробий! Надписи на могилах Марсова поля сочинил лично Луначарский, который писал Ленину в середине сентября 1918 года: «Памятник героям революции. Вот мною сочиненные надписи, если Вам интересно: «Бессмертен павший за великое дело, в народе жив вечно, кто для народа жизнь положил, трудился, боролся, умер за общее благо (орфография, конечно, новая»).

Кто же там лежит?

Позднее к безымянным покойникам стали «подхоранивать» уже не безымянных, айв самом деле отличившихся «героев». Так, например, на Марсовом поле погребен первый начальник свирепой питерской ЧК Моисей Урицкий.

Выходец из семьи лавочника-менялы в Черкассах, Урицкий участвовал в бунтах 1905 года, а потом находился в эмиграции, где близко сошелся с Троцким. В 1917 году вместе с ним на одном пароходе вернулся в Россию из США. Должность главы ЧК Урицкий получил в марте 1918 года, став самой зловещей фигурой первого года правления большевиков. По его приказу были расстреляны рабочие – участники демонстрации, протестующей против произвола новых властей, убиты офицеры Балтийского флота вместе с семьями. Он стал основоположником массового метода уничтожения людей – дал указание затопить в Финском заливе несколько барж с арестованными флотскими офицерами. Страх и ужас наводило имя Урицкого на жителей Петрограда.

Карлик-убийца

А между тем это был тщедушный человечек на кривых ножках. «Как сейчас помню его коротенькую фигурку на кривых ножках, когда он раскачивающейся походкой, ежеминутно поправляя пенсне на носу, шел к своему столу», – вспоминал А.Ильин. Мы никогда не узнаем, сколько людей погибло по приказам этого урода-алкоголика. «Он укреплял себя в работе вином. От человека, его близко знавшего, я слышал, что под конец жизни Урицкий стал почти алкоголиков», – свидельствует М.Алданов в книге «Убийство Урицкого». Застрелил главного чекиста в том же 1918 году молодой поэт, член партии эсеров Леонид Канегиссер. Чекисты в ответ расстреляли в Петрограде несколько сот заложников из «непролетарских» слоев населения. Такие же массовые расстрелы прошли и в других городах, а «товарищ Урицкий» был с почестями похоронен на Марсовом поле. При похоронах по площади перед изумленными жителями строевым шагом прошел батальон неизвестно откуда взявшихся в Петрограде наемников-китайцев.

Некая Валентина Гиндлер сочинила несколько лет назад поэму под названием «На Марсовом поле»:

и т. д. Да, помимо упомянутых выше «героев революции», там и в самом деле похоронено несколько «стрелков». В частности, их комиссар Нахимсон. Но чем же прославились «латышские стрелки» в те годы, что удостоились чести быть похороненными на Марсовом поле?

Латышские стрелки

По сути дела, они были у большевиков такими же наемниками, как и китайский батальон. Захватив власть, они опирались поначалу на штыки платных ландскнехтов. Как свидетельствуют учебники истории советских времен, 6-й полк латышских стрелков уже в ноябре 1917 года «использовался для поддержания революционного порядка и участвовал в ликвидации контрреволюционных мятежей». Сводная рота латышских стрелков вместе с матросами несла охрану Смольного, где находилось советское правительство, а также поезда, в котором советское правительство переезжало в Москву. 9-й латышский полк охранял потом Кремль, где засел Ленин со товарищи. Впоследствии латышские стрелки подавляли «антисоветские выступления в Ярославле, Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Новгороде и др.» Другими словами, свирепо расправлялись с населением, восстававшим против грабежей и жестокостей большевиков. Именно латышские стрелки стали поставщиками кадров для карателей не только питерской ЧК, но и впоследствии для НКВД. Так, первым начальником сталинского ГУЛАГа стал бывший «латышский стрелок» Ф.Эйхманс.

 

Почему убили Столыпина

Мемориальная доска, посвященная этому выдающему государственному и политическому деятелю России, висит на доме № 16 на набережной Фонтанки (это совсем недалеко от Миллионной и Марсова поля), где он некоторое время жил. Петр Аркадьевич Столыпин был тем русским политиком, которого террористы хотели убить прежде всего. На Александра II было шесть покушений, на Николая II – четыре, а на него – одиннадцать! Почему же именно Столыпина так хотели уничтожить и, в конце концов, добились своего? До сих пор многое в этом преступлении, как и в убийстве Кеннеди, остается загадкой…

Первое покушение на премьер-министра произошло в августе 1906 года. На его министерской даче на Аптекарском острове террористы взорвали мощную бомбу. Погибло 30 посетителей, сын и дочь получили ранения, но сам Столыпин не пострадал. После этого он переехал вместе с семьей в Зимний дворец и принял самые решительные меры против террористов. Был издан указ о военно-полевых судах. На судопроизводство отводилось 48 часов, а вынесение приговора – 24. В результате с августа 1906 по апрель 1907 в России было казнено 1102 человека. По террористическим группировкам был нанесен мощный удар, революционное подполье оказалось разгромлено. А в среде либеральной интеллигенции, сочувствовавшей террористам, виселицы для убийц прозвали «столыпинскими галстуками». Хотя благодаря именно этим «галстукам» в России удалось сбить кровавую волну террора. Столыпин получил «умиротворение», которое он считал необходимым, чтобы приступить к реформам. Когда в Думе один депутат назвал Столыпина «вешателем», то премьер тут же вызвал его на дуэль. Тот струсил и стал извиняться…

Брат Лермонтова

Столыпин принадлежал старинному дворянскому роду, был троюродным братом Лермонтова. Блестяще окончив физико-математический факультет петербургского университета, поступил на государственную службу. Вскоре стал самым молодым губернатором, в Саратове энергичного и талантливого чиновника заприметил побывавший там Николай 11 и вскоре пригласил в Петербург. Сам его внешний облик внушал уважение: внушительная осанка, широкий лоб, окладистая борода, могучий разворот плеч. В 1906 году Столыпин стал министром внутренних дел, а вскоре премьером.

Цель – великая Россия

Каких же реформ он хотел? Таких, чтобы осуществить свою главную цель, которая была кратко сформулирована в его знаменитом лозунге, брошенном с думской трибуны: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!»

«Великая» в смысле богатая и процветающая, сильная, независимая, способная отразить любые внешние угрозы. Для этого, как он говорил, нужно было 20 лет. Но их ему история не дала – а точнее, не дали те, кто не хотел, чтобы Россия была сильная, могучая и великая. Суть столыпинских реформ – создание в России класса «крепких мужиков». А другими словами, используя терминологию более позднего времени, – «кулаков». Тех, кого Сталин потом уничтожил, Столыпин, наоборот, хотел сделать становым хребтом российского общества. Крепких хозяев, которые кормили бы страну и стали бы мощной опорой монархии. Но для этого надо было разрушить сельскую общину – по вековой традиции именно она была основой русской деревни, где в те времена проживало 80 процентов населения страны. Из рук общины земля, согласно Столыпину, должна была перейти в руки тех самых «крепких мужиков». Остальные бы разорились и пополняли ряды растущего рабочего класса. Присланный в Петербург французским правительством Эдмон Терн, дал такую оценку реформам Столыпина: «К середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политике, так и в экономике и финансах».

Помимо аграрного сектора предполагалось реформировать суд, систему образования, местное самоуправление. «Я считаю, – заявлял также Столыпин, – что необходимо отменить всякие ограничения для любой национальности, дав им возможности для свободного развития».

Императора Вильгельма II беседовал с Петром Столыпиным на императорской яхте «Штандарт» в финских шхерах 3 июня 1909 года. После этой встречи генерал-адъютант Илья Леонидович Татищев, впоследствии убитый вместе с царской семьёй, а тогда занимавший пост русского генерал-адъютанта при германском Императоре, рассказывал Марии Петровне, дочери председателя Совета министров, что Вильгельм подошёл к нему, когда все вышли пить кофе на верхнюю палубу и сказал: «Проговорил со Столыпиным весь завтрак. Вот человек! Был бы у меня такой министр, на какую высоту мы бы подняли Германию!»

Ожесточенное сопротивление

Но, начав проводить политику преобразования России, Столыпин сразу встретился с ожесточенным сопротивлением. И, прежде всего, со стороны отживавшего класса – дворянства. Оно отлично понимало, что «крепкий хозяин» в деревне, нанесет окончательный удар по их поместьям. Стук топоров в «вишневых садах» стоял уже по всей России. А энергичные Штольцы в смазных сапогах и косоворотках повсюду вытесняли лежащих на диванах в своих усадьбах Обломовых. Так что врагов у великого реформатора было предостаточно. Появились они и царском дворце. Произошло это, когда Столыпин передал царю записку о безобразиях Распутина. Императрица Александра Федоровна за это его возненавидела и стала усиленно требовать от Николая, сменить «возомнившего о себе» премьера. Стал тяготиться растущей популярностью властного премьера и сам царь, чувствовавший, что мощная фигура премьера начинает заслонять трон.

Охраны не было

И никто так чутко не ощущал идущие из дворца негативные флюиды, как полицейские начальники. Именно поэтому, когда 27 августа Столыпин приехал в Киев, то его «забыли» посадить в коляску царской свиты. Кроме того, оказалось, что для него на вокзале вообще никакой охраны не было. Не было ее фактически и в том доме, где он остановился. И это несмотря на то, что за несколько дней до поездки появились сведения о том, что в Киев прибыл «опасный террорист, вооруженный двумя браунингами». Личный секретарь Столыпина В.Граве уже после убийства показал на допросе, что об этом доложили Столыпину, но тот отмахнулся: «Это – вздор!» А когда начальника Киевского охранного отделения Кулябко спросили: «Скажите, а за театр можно быть спокойным?» – «О, да, – уверенно ответил тот, – ни один человек не пройдет без проверки». Но именно в театр и вошел без проверки человек с пистолетом. Это был террорист Михаил Богров.

Выстрел в театре

В тот день в киевском театре давали оперу «Золотой петушок». В антракте Столыпин стоял у рампы, беседуя с другими гостями. В этот момент к нему приблизился бледный молодой человек во фраке и дважды выстрелил в упор. Одна пуля прошла навылет, другая попала в орден, срикошетила и застряла в животе. Падая, Столыпин, обращаясь к царской ложе, слабеющим голосом произнес: «Счастлив умереть за царя!» Однако сразу он не умер, врачи еще несколько дней боролись за его жизнь. Увы, безуспешно…

Как потом выяснилось, Богров был полицейским осведомителем и именно по этой причине получил пропуск. Сын богатого домовладельца он давно поддерживал связи с социалистами. Его двоюродный брат был близок к среде большевиков и даже встречался с Лениным. Да и сам Богров одно время учился в Германии, где вполне мог установить контакты с русской эмиграцией. На допросах он вел себя как-то равнодушно, и вяло реагировал на смертный приговор: «Мне совершенно все равно, съем ли я еще в своей жизни две тысячи котлет или нет».

Вместе с тем полиция так и не смогла внятно объяснить, по какой причине Богрова впустили в театр. Ведь там, в ложе находился и сам царь, так что вооруженный Богров вполне мог подойти и к его ложе. Но почему-то выбрал именно Столыпина.

Странная роль полиции

Не смогла полиция вразумительно объяснить и, как ей удалось завербовать Богрова. Якобы тот «запутался в карточных долгах и польстился на деньги». Однако богатый отец щедро снабжал сына и тот не нуждался в «гонорарах» осведомителя. Почему же тогда оказался в этой роли? Много было и других вопросов, но выяснить ничего толком не сумели из-за молниеносной казни убийцы. По этой причине у многих историков давно возникло подозрение, что полиция, зная о готовящемся покушении именно на премьера, умышленно не приняла необходимых мер. Другими словами, среди ее руководства были люди, тоже заинтересованные в том, чтобы великий реформатор исчез с политической арены. А если так, то почему бы было не сделать это руками террористов?

Международный заговор?

Есть еще и версия международного заговора. Помощник премьер-министра А.Зеньковский писал: «в день покушения на Столыпина Богров обедал в ресторане «Метрополь» с известным врагом монархического строя Львом Троцким-Бронштейном. Все поиски Троцкого после убийства Столыпина ни к чему не привели». Некоторые историки сравнивают убийство Столыпина с покушением на Джона Кеннеди в США. В том и в другом случаях дело списали на террориста-одиночку. В том и в другом случаях полиция и спецслужбы вели себя очень странно. В том и в другом случаях покушавшейся был потом быстро ликвидирован. Освальда убил Джек Руби, а суд над Богровым продолжался всего шесть часов, после чего его тут же повесили. Начали было следствие против полицейских чинов, отвечавших за безопасность премьера в Киеве, но его быстро свернули. Тайна убийства человека, задумавшего преобразовать Россию и спасти ее от грозно надвигавшейся революции, так и осталась нераскрытой…

 

Человек за кулисами

Организаторами революции в России обычно считают Ленина, Троцкого, других лидеров большевиков, однако есть другие персонажи, которые сыграли в разыгравшейся трагедии огромную и зловещую роль, но до сих пор остающиеся в тени истории. Один из них – Николай Соколов, автор знаменитого «Приказа номер один», разложившего русскую армию.

«Мы попросту не знаем…»

Февральская революция разразилась в России настолько внезапно, что никому не удалось ее предсказать. В этот момент все главные лидеры большевиков были за границей или находились в ссылке, и никто из них такого не ожидал. «Однако, – как сказал один видный философ, – когда мы говорим, что Февральская революция произошла случайно, то это значит, что мы попросту не знаем, как она произошла». А началось все с «хлебных бунтов» в Петрограде. Толпы возмущенных женщин, а потом и рабочих вышли на улицы столицы и стали громить булочные, что обернулось потом массовыми демонстрациями и падением власти. Однако в этот момент в России имелись большие излишки хлеба. Его было столько, что вполне хватило бы еще на год вперед, до нового урожая. Однако муку в столицу по каким-то причинам не подвезли. Как подозревают, кто-то умышленно организовал в Петрограде нехватку продовольствия. На фронте солдаты были возмущены хронической нехваткой снарядов. Однако в России военные склады ломились от их избытка. Их было там более 30 миллионов. Снарядов хватило потом на весь период Гражданской войны, хотя заводы тогда не работали. Но на фронт они в достаточном количестве почему-то не поступали.

Приказ № 1

Однако настоящий хаос и анархия, которые смели все остатки прежней власти, начались после издания знаменитого «Приказа номер один». По сути, он отменял в армии дисциплину, уравнивал солдат с офицерами, вводил выборность военачальников, отменял отдание чести и т. п. После этого начались убийства офицеров, повальное бегство вооруженных солдат с фронта. А их тогда там было около 11 миллионов человек. И вся эта вооруженная, разъяренная «предательством в тылу» лавина хлынула в Россию… Автором этого приказа, отпечатанного небывалым тиражом в 9 (!) миллионов экземпляров, и был мало кому теперь известный, бывший присяжной поверенный Николай Соколов, оказавшийся в те дни членом Петросовета.

Любопытно, что если и сегодня поискать в Интернете, то окажется, что сведения о нем крайне скупы. Всего несколько строк в энциклопедиях: «социал-демократ, адвокат, выступавший на политических процессах. Сотрудничал в журналах «Жизнь», «Образование» и др. После революции работал юрисконсультом в различных учреждениях». Вот и все, что сказано об авторе исторического документа, который обернулся в конечном итоге гибелью старой России.

Однако в его биографии обнаружились и некоторые другие, весьма примечательные факты. Так, его отец был протоиреем, придворным священнослужителем и даже… духовником (!) царской семьи. Сам Николай Дмитриевич жил в Петербурге на Малой Морской в доме номер 14. Именно по этому адресу его в 26 ноября 1905 года посетил Владимир Ленин. О чем с ним они тогда говорили, осталось для истории загадкой.

Друг и соратник Керенского

Из других источников известно, что Соколов был «другом и соратником» еще и Керенского. Именно Соколов положил начало известности Керенского, устроив его адвокатом на некоторых громких политических процессах, в том числе над прибалтийскими террористами. Но роль и значение фигуры Соколова становятся понятными, когда мы упомянем, что помимо всего прочего он, как сообщает в своей книге «Тайная история масонов» Олег Платонов, был еще секретарем Верховного совета масонов России, а также членом масонского ордена «Великий Восток Франции».

«Я полагаю, – писал И.Суханов, – что вследствие скрытости и конспиративности, присущей масонам, роль Н.Д.Соколова в русской революции остается до конца не проявленной. Но его участие в написании приказа номер один очевидно».

Министры-масоны

Мы не собираемся анализировать роль масонов в Февральской революции, хотя сейчас уже документально доказано, что из 29 человек, побывавших на постах министров Временного правительства, 23, в том числе и сам Керенский, были членами масонских лож. Однако материалы об их деятельности историки потом собирали по крупицам, так тщательно они были законспирированы. Когда П.Столыпин, будучи министром МВД, дал указание расследовать деятельность масонства, полиция не могла добыть о них никаких существенных сведений. Уже много позднее, после победы большевиков, когда многие масонские деятели оказались в эмиграции, некоторые из них «заговорили». Однако кое-кто, как например, Керенский, молчал о своей принадлежности к масонским ложам всю жизнь.

Конечно, все это никоим образом не означает, что революцию в Россию «сделали масоны». Старый режим сам прогнил и рухнул, чем и воспользовались большевики, захватившие в Октябре власть. Однако бесспорен и другой факт, что именно масоны внесли немалый вклад в дискредитацию и падение самодержавия и, в конечном счете, в ослабление мощи России. О необходимости чего, кстати, постоянно говорили их европейские «братья».

Есть, правда, и другая точка зрения, согласно которой все разговоры о «заговорах масонов» и их тайном участии в политике – сильное преувеличение. Однако события 1980 года в Италии, когда была разоблачена подрывная масонская ложа П-2, показали, что именно масонские организации готовили на Апеннинах государственный переворот. Это было доказано неопровержимо на суде после самого тщательного расследования.

Как это было

Как же появился этот роковой приказ, который фактически уничтожил русскую армию? 2 марта Соколов пришел с его текстом к членам только что образованного Временного правительства. Еще утром ему удалось опубликовать его в «Известиях». Один из членов правительства, князь Львов рассказал потом об этом в своих мемуарах: «… быстрыми шагами к нашему столу подходит Н.Д.Соколов и просит нас познакомиться с содержанием принесенной им бумаги… Это был знаменитый приказ номер первый… После его прочтения Гучков (тогдашний военный министр) немедленно заявил, что приказ немыслим, и вышел из комнаты. Милюков (министр иностранных дел) стал убеждать Соколова в совершенно невозможности опубликования этого приказа…» Однако дело кончилось тем, что Керенский «схватил Соколова за руку, увел его быстро в другую комнату и запер за собой дверь…»

После чего приказ был отпечатан массовым тиражом и разослан по армии. А Керенский, став военным министром, всего через четыре дня издал своей очень похожий «Приказ по армии и флоту». Не случайно потом Деникин сказал: «Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие…»

Некоторые упрекают Николая II за то, что «так легко» отрекся от престола. А император попросту не хотел братоубийственной гражданской войны. Он понял, что стал жертвой заговора, когда командующие фронтами, а также сам начальник Генерального штаба генерал Алексеев выступили за отречение. Генерал-адьютант царя Нилов назвал потом Алексеева «предателем» и сделал такой вывод об итогах февраля: «масонская партия захватила власть…»

 

Британский шпион

Он был одним из самых выдающихся английских писателей XX века, тонким стилистом, непревзойденным мастером рассказа. Его книги переводились и издавались огромными тиражами. Однако только после краха СССР его российские почитатели узнали, что на заре своей карьеры он был тайным агентом британской разведки МИ-5 и побывал в Петрограде с совершенно секретной миссией, некоторые детали которой неизвестны до сих пор.

Герой этой невероятной истории – Уильям Сомерсет Моэм – будущий агент по кличке «Соммервиль» – родился 25 января 1874 года в Париже в семье служащего британского посольства. В раннем возрасте его постигло несчастье – умерли сначала его мать, а потом и отец. Сироту отправили в Англию, где от перенесенных испытаний мальчик стал заикаться и остался заикой на всю жизнь. Что, впрочем, не помешало ему окончить Королевскую школу в Кентерберри, затем Гейдельбергский университет, где он слушал лекции по литературе и философии, а еще позднее – еще и медицинскую школу.

Еще в юном возрасте Сомерсет Моэм увлекся литературой и решил стать писателем. Но его первое произведение – биографию немецкого композитора Мербера издательство отвергло, и начинающий автор сжег рукопись. Успех принесла пьеса «Леди Фредерик», а потом роман «Бремя страстей человеческих», «Луна и грош» и другие.

Первое задание

Но еще раньше грянула война и молодой врач отправился добровольцем Красного креста во Францию. Вскоре его заприметила английская разведка и взяла на службу. Поначалу Моэма послали в Женеву, которая в те годы кишела шпионами всех мастей. Там еще неопытному разведчику была поручена скучная роль связника – принимать и передавать донесения от агентов. Свои впечатления от этой работы он описал позднее в сборнике новелл «Эшенден, или Британский агент». «Большой часть жизнь тайного агента исключительно монотонна, а значительная часть ее на удивление бесполезно», – констатировал разочарованный Моэм.

Однако он охотно принял следующее секретное поручение: отправиться в Россию, где тогда назревали грозные революционные события. Главной причиной решения агента-писателя стало его увлечение русской литературой. Моэм считал, что это вообще лучшая литература в мире и начал учить язык, чтобы читать русские романы в подлинниках.

Под кличкой «Соммервиль »

«Меня, – писал он потом в своих воспоминаниях, – направили с секретной миссией в Петроград. Я не мог упустить случая пожить в стране Толстого, Достоевского и Чехова… Я бодро пустился в путь, имея в своем распоряжении неограниченные средства и четырех верных чехов для связи с профессором Масариком… Ответственная миссия приятно волновала меня». Добавим, что Масарик стал потом первым президентом Чехословакии, а в Петрограде, где он тогда жил, был одним из руководителей своих соотечественников – бывших военнопленных, из которых позднее сформировался знаменитый Чехословацкий легион, поднявший мятеж в Сибири и похитивший часть золотого запаса России.

Сначала «Соммервиль» отправился в США, оттуда на пароходе добрался до Владивостока, а в Петроград прибыл на транссибирском экспрессе. Стоя у окна поезда, англичанин был поражен открывшимися перед ним бескрайними просторами. Я «заболел» Россией, написал он позднее о своих впечатлениях.

Однако успешный уже литератор мчался в Петроград вовсе не для сбора материалов для очередной книги. И даже не для того, чтобы работать журналистом, как значилось в его проездных документах, выписанных на имя корреспондента английской газеты «Дейли телеграф». В спрятанном под одеждой поясе у английского шпиона была зашита 21 тысяча фунтов стерлингов – громадная по тем временам сумма, которая предназначалась для предстоящей шпионской операции. Ему было дано задание: сделать все возможное, чтобы не допустить выхода России из войны, изучать на месте обстановку и оперативно докладывать об этом в Лондон.

Джентльмен в Петрограде

И вот в один из жарких дней августа 1917 года на раскаленный перрон Николаевского вокзала из вагона первого класса Транссибирского экспресса вышел элегантный мужчина с классической щеточкой усов английского джентльмена. Едва разложив чемоданы в отеле «Европа», где он остановился, агент «Сомервиль» отправился в английское посольство.

Британский посол сэр Бьюкенен встретил его без энтузиазма. Он уже получил из Лондона секретную депешу о прибытии мистера Моэма, которому надлежало оказывать всяческое содействие. Однако посла возмутило предписание предоставить в его распоряжение посольские шифры. Бьюкенен понимал, что его гость будет слать в Лондон сообщения о положения в России, которые он, посол, никак не сможет контролировать. А потому он, по сути, отказался от сотрудничества с вновь прибывшим.

Но британские резидент в этом и не нуждался. Во-первых, он сразу же получил нужные связи через Масарика. К тому же помогать ему вызвалась Маша Кропоткина, дочь вернувшегося из эмиграции знаменитого анархиста. Вскоре британский агент был уже в курсе всех важных событий в Петрограде и даже получил возможность часто встречаться с сам Керенским, черпая из этих встреч бесценную информацию.

Между тем, от Керенского агент «Соммервиль» не был в восторге. Он увидел перед собой усталого, подавленного человека, неспособного совладать с рвущимися к власти большевиками. Пессимистически отзывался Моэм о положении в России вообще. «В революции на поверхность поднимается пена общества, негодяи и преступники», – констатировал он позднее. В Лондон он послал депешу, информируя, что Керенский не устоит. В предложенном им руководству британской разведки плане предлагалось создать в Петрограде некий «Отдел№ 3», который повел бы активную антибольшевистскую пропаганду, печатал разоблачающие их листовки и т. п.

Исторический шанс

Приближался роковой Октябрь и именно тогда Моэма вдруг вызвал к себе Керенский. Он дал ему секретное поручение для передачи британскому премьеру Ллойд-Джорджу. Керенский просил у англичан срочно оказать ему помощь оружием и деньгами. Кроме того, он просил немедленно заменить в Петрограде британского посла. Сомерсет Моэм отправился в Лондон, где передал просьбу по назначению. «Что мне передать г-ну Керенскому в ответ?» – спросил он премьера. «Просто, что я не могу этого сделать!» – развел руками Ллойд-Джордж. В своих воспоминаниях Сомерсет Моэм корил потом себя за то, что не был достаточно настойчив. «Так, – меланхолично констатировал он, – я упустил шанс повернуть колесо истории в другую сторону… Я самым плачевным образом провалился», – подвел разведчик итог своей миссии в России.

Тайна золота

Вряд ли, конечно, он смог «повернуть колесо». На Россию неумолимо накатывалось колесо красное. Однако были другие дела, которыми английский шпион занимался в нашей стране и о которых до сих пор ничего не известно. Сомерсет Моэм, вероятно, попытался описать их в еще нескольких шпионских романах, которые показал Черчиллю, тоже не чуждому литературе, в рукописи. Но когда тот возразил, что таким образом писатель нарушает закон о гостайне, публиковать их не стал.

Что было в этих романах? Может быть, история мятежа чехословацкого корпуса? Ведь именно чехи его друга Масарика оказались причастными к одному из самых таинственных эпизодов тех лет – пропажи большой части золотого запаса России. Когда чехословацкий корпус из интернированных военнопленных в Сибири поднял мятеж (не без подстрекательства со стороны Англии), то ему удалось захватить эшелон с золотым запасом Государственного банка России, которое спасла от большевиков Белая армия. Потом это золото бесследно исчезло (см. об этот отдельную главу).

Последние дни

Вернуться в Россию снова писателю-разведчику больше не удалось. Буквально через несколько дней после того, как прибыл в Лондон, власть в Петрограде захватили большевики. Закончилась и шпионская карьера писателя, у него обнаружился туберкулез, и на работе в разведке пришлось поставить крест.

Однако его писательские дела пошли в гору, книги Моэма имели огромный успех, издавались во многих странах мира, в том числе и в СССР, где, конечно, в официальных биографиях писателя не было ни слова о его шпионских приключениях в России.

Он купил виллу на Лазурном берегу, где и прожил оставшуюся жизнь. Подводя итоги жизни, писатель говорил: «На свете есть только две вещи, оправдывающие человеческое существование: любовь и искусство». Что касается, второго, то можно сказать, что он действительно прожил жизнь не зря. Но говорят, что когда началась Вторая Мировая война, бывший агент «Соммервиль» решил тряхнуть стариной и снова предложил свои услуги английской разведке. Но там сочли это лишь нелепой причудой старого человека.

 

Железный Феликс

Рядом с Александровским садом, на противоположной стороне улицы, в доме по адресу: ул. Гороховая, д.2\б размещалось учреждение, внушавшее всем ужас. Сразу после захвата власти большевиками там поначалу квартировалась ЧК, и жил ее глава Феликс Дзержинский. В советские времена имя Дзержинского, «Железного Феликса», как его прозвали соратники, которого считают организатором «красного террора», носила и эта улица.

В кабинетах многих работников правоохранительных структур висят портреты или стоят бюстики «железного Феликса». Одно время в нашем городе на Гороховой был даже посвященный ему музей, который после краха СССР переименовали в Музей истории политической полиции России. В то же самое время, не было человека в нашей истории, в адрес которого изрыгалось столько проклятий. Сергей Мельгунов, автор знаменитой книги «Красный террор в России» назвал Дзержинского «истинным творцом и руководителем массового террора». Именно его обвиняли в организации расстрелов «по спискам», взятии заложников, незаконных массовых арестах и т. д. Недаром в 1991 году памятник Дзержинскому на Лубянке свалили в Москве первым.

Мечтал об уничтожении «москалей»

Феликс Эдмундович родился в имении Дзержиново Виленской губернии в 1877 году в семье столбовых польских дворян. До последних своих дней он говорил по-русски с сильным акцентом. Он сам, да и другие в его семье польских националистов не любили Россию. «Я еще мальчиком мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей», – признавался он в своем кругу. В школе юный Феликс учился плохо. Дважды оставался на второй год, а по русскому языку вообще имел двойку. До 16 лет он, по собственному признанию, был «фанатично религиозен» и мечтал стать католическим священником. Его сестра Ядвига писала: «Он очень любил Христа… В 1893 году Феликс хотел из гимназии перейти в духовную семинарию, чтобы в будущем стать священником, но ксендз Ясинский отговорил его от этой мысли». Именно в те годы у юноши произошел духовный переворот: «Я вдруг понял, что Бога нет!» А раз так, что он решил посвятить жизнь свержению ненавистного царизма, угнетавшего «всех трудящихся» и его Польшу, и стал профессиональным революционером. Вступив в подпольную социал-демократическую организацию, юный Феликс занялся активной революционной пропагандой. Несколько раз его сажали в тюрьму и отправляли в ссылки, и всякий раз он оттуда бежал. В общей сложности Дзержинский провел в заключении около 11 лет. Освободили его из тюрьмы в Петрограде лишь после Февральской революции.

Кровавые бани

Возглавить ЧК – «карающий меч революции» он вызвался сам. Согласно официальным биографиям, Дзержинский не пил и был равнодушен к любым развлечениям и удовольствиям. Работал на износ, ночевал в том же кабинете, где работал. А по ночам лично допрашивал заключенных, сам писал инструкции по производству обысков в тюрьмах. Одевался кое-как и на еду не обращал никакого внимания. «Единственной его дамой сердца была пролетарская революция», – говорил о нем видный чекист Лацис. «Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно», – заявлял его первый глава. Кровавые бани были устроены по приказу «железного Феликса» в Петрограде после убийства Урицкого и в Москве после покушения на Ленина, когда в подвалах ЧК без суда и следствия расстреляли сотни заложников. Известен эпизод, когда Ленин, любивший черкнуть своим подчиненным записочки, однажды написал ему: «А сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?». «Около 1500», – ответил Дзержинский. Ленин посмотрел на записку, хмыкнул и поставил рядом с цифрой крестик. Глава ВЧК встал и, не слова не говоря, вышел. Позднее стало известно, что все люди из этого списка были в тот же день по его приказу расстреляны. «Товарищ Дзержинский неправильно понял Владимир Ильича!», – оправдывалась потом Крупская. Крестик на записке, оказывается, свидетельствовал лишь о том, что Ленин ознакомился с текстом, а не означал распоряжения расстрелять…

Метаморфоза

А вот, как описывали главу ЧК современники, которым удалось вырваться из СССР: «высокий, неопрятно одетый, в больший сапогах и грязной гимнастерке с лихорадочным блеском в глазах. Он внушал к себе страх, который испытывали даже некоторые из наркомов». Пожалуй, именно о Дзержинском было создано больше всего мифов. Как о суровом, но интеллигентном человеке, романтике революции, которому приписывали знаменитую фразу о чекистах, у которых «чистые руки, горячее сердце и светлая голова». Глава ВЧК даже писал стихи, однако снисходительный к такого рода занятиям Троцкий считал, что они «из рук вон плохи». Полагают, что именно Дзержинский сумел пресечь разбушевавшуюся после Гражданской войны преступность, начал вести активную борьбу с беспризорностью. Однако, несмотря на заслуги на посту главы ВЧК, он вдруг оказался на посту председателя ВСНХ. И вот тут с этим несгибаемым революционером произошла метаморфоза. Он пришел в отчаяние, столкнувшись с невероятными бюрократизмом и коррупцией. «Если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас», – писал он. А в 1926 году «железный Феликс» сделал совершенно невероятное для партийного деятеля того времени признание: «Я вынес твердое убеждение о банкротстве нашей системы управления, базирующейся на всеобщем недоверии… Эту систему надо отбросить, она обречена».

Загадочная смерть

Выступая в июле 1926 года на пленуме ЦК с докладом о состоянии экономики СССР, Дзержинский так разволновался, крича с трибуны, что «так работать нельзя», что с ним произошел нервный срыв. Он вернулся домой и умер от паралича сердца в возрасте 49 лет. Разумеется, что такая неожиданная смерть породила потом массу слухов. Но проверить их прежде не было возможности. И вот недавно историки и журналисты, изучив документы вскрытия тела Дзержинского, столкнулись с сюрпризами. Оказалось, что вскрытия черепной коробки после его кончины, что делается совершенно обязательно, не было вообще. Мало того, выяснилось, что документы свидетельствуют о том, что легкие покойного были хорошем состоянии. Однако Дзержинский был тяжело болен туберкулезом и легкие у него никуда не годились. Врачебная ошибка исключалась, потому что медкомиссию возглавлял профессор Абрикосов, крупнейший специалист по туберкулезу того времени. Так что же, комиссия осматривала труп другого человека? Или медицинское заключение было подделано? Зачем? Но если вспомнить, что в те времена немало знаменитых людей погибло при странных обстоятельствах, не исключено, что и бывший глава ВЧК, неожиданно публично заявивший о «банкротстве» созданной им самим же системы власти, умер не своей смертью.

 

Похождения Якова Блюмкина

Террорист, а затем советский чекист, начальник личной охраны Троцкого Яков Блюмкин был одним из самых знаменитых и, наверное, самых авантюрных персонажей революции, и, как и многие другие, погиб потом в подвале ЧК. Писатель Валентин Катаев в повести «Уже написан Вертер» наделил своего героя, Наума Бесстрашного, его чертами и портретным сходством. А Николай Гумилев посвятил ему стихотворение.

Симха-Янкев Гершевич Блюмкин родился в Одессе на Молдаванке в бедной семье. В 1913 году закончил еврейскую начальную школу, которой руководил известный писатель – «дедушка еврейской литературы» Менделе Мойхер-Сфорим. Обучение в школе было бесплатным, за счёт иудейской общины. Однако есть версия, согласно которой Блюмкин со своей семьей до июля 1915 года жил в Лемберге (ныне – Львов), где учился в немецкой гимназии. После взятия Лемберга русскими войсками в сентябре 1914 года его отец Григорий Исаевич поступил на русскую службу, а после ухода русских из Львова в июле 1915 ушёл вместе с ними.

В 1914 году Блюмкин работал электромонтёром, в трамвайном депо, театре, на консервной фабрике. Участвовал в отрядах еврейской самообороны против погромов в Одессе и вступил в партию социалистов-революционеров.

Вместе с Мишкой-Япончиком

После переворота большевиков в Петрограде Блюмкин примкнул к отряду матросов, участвовал в боях с частями украинской Центральной Рады. В 1918 году в Одессе участвовал в экспроприации ценностей Государственного банка. По слухам, часть добычи присвоил себе. В январе 1918 года, Блюмкин, совместно с Моисеем Винницким (знаменитым Мишкой «Япончиком») принял активное участие в формировании в Одессе 1-го Добровольческого «Железного отряда».

В мае 1918 года Блюмкин приехал из Одессы в Москву. Руководство Партии левых эсеров направило его в ВЧК заведующим отдела по борьбе с международным шпионажем. С июня 1918 года он заведующий отделением контрразведывательного отдела по наблюдению за охраной посольств и их возможной преступной деятельностью.

Находясь в должности начальника «германского» отдела ВЧК, Блюмкин 6 июля 1918 года явился в посольство Германии якобы для обсуждения судьбы дальнего родственника посла графа фон Мирбаха, которого арестовала ЧК. Его сопровождал сотрудник того же отдела ЧК, эсер Николай Андреев. Блюмкин несколько раз выстрелил в посла, а Андреев, убегая, кинул в гостиную две бомбы. Посол погиб на месте. Преступники скрылись.

Другая версия

Борис Бажанов в своих воспоминаниях описывает эти события иным образом: «Об убийстве Мирбаха двоюродный брат Блюмкина рассказывал мне, что дело было не совсем так, как описывает Блюмкин: когда Блюмкин и сопровождавшие его были в кабинете Мирбаха, Блюмкин бросил бомбу и с чрезвычайной поспешностью выбросился в окно, причем повис штанами на железной ограде в очень некомфортабельной позиции. Сопровождавший его матросик не спеша ухлопал Мирбаха, снял Блюмкина с решетки, погрузил его в грузовик и увез. Матросик очень скоро погиб где-то на фронтах гражданской войны, а Блюмкин был объявлен большевиками вне закона. Но очень скоро он перешел на сторону большевиков, предав организацию левых эсеров, был принят в партию и в чека, и прославился участием в жестоком подавлении грузинского восстания.»

Убийство Мирбаха послужило сигналом для вооружённого выступления левых эсеров против правительства большевиков. После провала эсеровского мятежа Блюмкин под фамилией Белов скрылся.

На фронтах Гражданской войны

С сентября 1918 года Блюмкин уже на Украине. В ноябре того же года, в момент всеобщего восстания против украинского гетмана Павла Скоропадского и австро-немецких оккупантов, Блюмкин находит своих партийных товарищей в Киеве и включается в эсеровскую подпольную работу. Он участвует в подготовке террористического акта против гетмана Скоропадского и покушении на фельдмаршала немецких оккупационных войск на Украине Эйхгорна.

В марте 1919 года близ Кременчуга Блюмкин попал в плен к петлюровцам, которые жестоко его избили, выбив ему зубы. После лечения Блюмкин явился с повинной в ВЧК в Киеве. За убийство Мирбаха он был приговорен к расстрелу. Но, во многом благодаря Троцкому Особая следственная комиссия, с одобрения Дзержинского, приняла решение об его амнистии, заменив смертную казнь на «искупление вины в боях по защите революции». Позднее Троцкий взял его к себе в штаб, где Блюмкин и провёл всю Гражданскую войну начальником личной охраны своего покровителя.

Миссия в Персии

Вскоре Блюмкина направили в Персию, где он участвовал в свержении Кучек-хана и способствовал приходу к власти хана Эхсануллы, которого поддержали местные «левые» и коммунисты. В боях шесть раз был ранен. Участвовал в создании Иранской коммунистической партии, стал членом её Центрального комитета и военным комиссаром штаба Гилянской Красной Армии. Он представлял Персию на Первом съезде угнетённых народов Востока, созванном большевиками в Баку.

Вернувшись в Москву, Блюмкин издал книжку о Дзержинском и по личной рекомендации главного чекиста в 1920 году вступил в РКП(б). Затем был направлен Троцким на учёбу в Академию Генерального штаба РККА на восточное отделение, где готовили работников посольств и агентуру разведки. Там к знанию иврита он добавил знание турецкого, арабского, китайского и монгольского языков, обширные военные, экономические и политические знания.

В 1920–1921 годах Блюмкин был начальником штаба 79-й бригады, а позже – комбригом, планировал и осуществлял беспощадные карательные акции против восставших крестьян Нижнего Поволжья при подавлении Еланского восстания.

Убийца Есенина?

В Москве Блюмкин тесно сошёлся с рядом поэтов и литераторов. Общался с Есениным, познакомился с Маяковским, Шершеневичем и Мариенгофом. Николай Гумилёв писал о Блюмкине в стихотворении «Мои читатели»:

У историков есть версия, что именно Блюмкин по приказу Троцкого убил в Ленинграде Сергея Есенина. Как предполагают, поэта арестовал сразу после приезда в Ленинград и держали в доме № 8/23 по проспекту Майорова, где допрашивали четыре дня. Смысл допросов заключался в том, что Есенина хотели завербовать в качестве секретного сотрудника ГПУ. По-видимому, Есенин сопротивлялся и с силой толкнул Блюмкина, тот упал. Тогда прозвучал выстрел. (На фотографии покойного виден след от пулевого ранения). А после этого Блюмкин ударил Есенина рукояткой револьвера в лоб.

После убийства Блюмкин связался с Троцким и спросил, что делать с трупом Есениным. Тот ему ответил, что завтра появится его статья в газете о том, что неуравновешенный, упаднический поэт наложил на себя руки, и все замолчат. Так и произошло…

Бриллианты для пролетариата

Осенью 1921 года Блюмкин занимается расследованием хищений в Гохране. В октябре 1921 года он под псевдонимом Исаев (взят им по имени деда) едет в Ревель под видом ювелира и, выступая в качестве провокатора, выявляет заграничные связи работников Гохрана. Есть версия, что именно этот эпизод в деятельности Блюмкина был положен Юлианом Семеновым в основу сюжета книги «Бриллианты для диктатуры пролетариата».

В 1922 году после окончания Академии Блюмкин стал официальным адъютантом наркома Троцкого. Выполнял его особо важные поручения, редактировал первый том программной книги Троцкого «Как вооружалась революция». Троцкий с похвалой писал о Блюмкине «Революция предпочитает молодых любовников».

Восточные похождения

Осенью 1923 года по предложению Дзержинского Блюмкин становится сотрудником Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ. В ноябре того же года назначается резидентом нелегальной разведки в Палестине. Затем, как знавший восточные языки, тайно выехал в Афганистан, где пытался найти связь на Памире с сектой исмаилитов, почитавших в качестве живого бога своего лидера Ага-хана, который жил в ту пору в Пуне (Индия). С исмаилитским караваном Блюмкин, изображавший дервиша, проник в Индию. Однако там он был арестован английской полицией. Из тюрьмы Блюмкин благополучно бежал, прихватив с собой секретные карты и документы английского агента.

В 1926 году Блюмкин направлен представителем ОГПУ и Главным инструктором по государственной безопасности Монгольской республики. Выполнял спецзадания в Китае, Тибете и Индии. В 1927 году отозван в Москву в связи с трениями с монгольским руководством.

В 1928 году Блюмкин стал резидентом ОГПУ в Константинополе, откуда курировал весь Ближний Восток. Работал то под видом набожного владельца прачечной в Яффо Гурфинкеля, то под видом азербайджанского еврея-купца Якуба Султанова. Ему удалось завербовал венского антиквара Якоба Эрлиха, и обустроить резидентуру, законспирированную под букинистический магазин.

Возвращение в Москву

В 1929 году по заданию Сталина Блюмкин пытался совершить покушение на бывшего сталинского секретаря Б. Г. Бажанова, бежавшего за границу, но потерпел неудачу. Летом 1929 года приехал в Москву, чтобы отчитаться о ближневосточной работе. Его доклад членам ЦК партии о положении на Ближнем Востоке одобрен членами ЦК и руководителем ОГПУ.

В это время Блюмкин тайно наладил связь с высланным из СССР Троцким. В 1929 году состоялась их беседа. Блюмкин высказал свои сомнения в правильности сталинской политики и спросил совета: оставаться ли в ОГПУ, или уйти в подполье. Троцкий убеждал Блюмкина, что, работая в ОГПУ, он больше пригодится оппозиции. В то же время, Троцкий высказал сомнение, как мог троцкист, о взглядах которого было известно, удержаться в органах ОГПУ. Блюмкин ответил, что начальство считает его незаменимым специалистом в области диверсий. Вполне вероятно, что Блюмкин налаживал связи с Троцким по заданию ОГПУ.

По доносу любовницы

Однако похождениям авантюриста в итоге пришел конец. Блюмкин был арестован по доносу любовницы Лизы Розенцвейг, сообщившей ОГПУ о его связях с Троцким. Он пытался бежать и его задержали только после погони со стрельбой. По одной из версий во время казни Блюмкин воскликнул «Да здравствует товарищ Троцкий!». По другой запел: «Вставай, проклятьем заклеймённый!».

Георгий Агабеков в книге «ЧК за работой» пишет со ссылкой на неназванного сослуживца-чекиста, что «[Блюмкин] ушел из жизни спокойно. Отбросив повязку с глаз, он сам скомандовал красноармейцам: «По революции, пли!»

 

Яма для суперагента

В справочнике «Весь Петербург» за начало прошлого века он значился, как «антиквар, коллекционер». Однако на самом деле был одним из самых знаменитых британских агентов, вошедших в историю под именем Сидней Рейли. Именно он вывез после революции из России Александра Керенского, посадив его на английский эсминец. Но родился этот шпион в России, долгое время жил в Петербурге, а конец его жизни был страшен.

Первый раз мистер Рейли приехал в Санкт-Петербург еще в 1897 году для работы в английском посольстве. Он уже был лейтенантом британской разведки. Занимался, чем ему и было положено – шпионил, воровал военные секреты, вербовал агентов. В 1903 году пробрался в Порт-Артур, где под видом торговца строительным лесом, вошел в доверие к русским офицерам и добыл план укреплений, который продал японцам.

В 1905 по 1914 гг. снова работал в России, но уже под «крышей» помощника военно-морского атташе Великобритании. Потом уехал, а после захвата власти большевиками снова объявился в России. Сначала в составе союзнической мисси в Мурманске и Архангельске, а потом в

Одессе, где занялся организацией агентурной сети с внедрением своих людей в круги красных комиссаров. Есть сведения, что именно там он сошелся с Яковом Блюмкиным, который потом застрелил в Москве германского посла Мирбаха.

В марте 1918 года Рейли снова Петрограде, где был прикомандирован к главе английской миссии Роберту Локкарту. Потом перебрался вслед за советским правительством в Москву. А мае 1918 года именно Рейли под видом сербского офицера перевез в Мурманск Александра Керенского, где посадил его на английский эсминец. Однако прежде чем перейти к его главным операциям, – попытке свергнуть правительство большевиков, благодаря чему он и вошел в историю, надо все-таки разобраться, кем же был на самом деле знаменитый британский суперагент.

Мы из Одессы, здрастьте!

Самый блестящий офицер британской разведки начала века, на самом деле к Англии не имел никакого отношения, а был родом из России. Однако, где именно он родился, точно неизвестно. По одной версии, в Одессе и его настоящая фамилия Розенблюм. По другой, он родился в Херсонской губернии. В 1892 году его арестовала царская охранка. По его словам, за участие в революционной студенческой группе. По другой версии, за то, что перевозил для революционеров письмо, о чем он сам не знал, и на этом попался. В любом случае, юношу скоро освободили, и начинающий авантюрист поспешно отбыл на корабле в Южную Америку. В Бразилии он взял себе имя Педро. Работал грузчиком в доках, на плантациях, строил дороги. Потом устроился в британскую экспедицию в джунгли, где будто бы спас агента Чарлза Фотергилла, который потом в знак благодарности помог ему получить британский паспорт и приехать в Англию. В этот паспорт Розенблюм вписал фамилию своей ирландской жены и стал Сиднеем Рейли.

Портрет «Овода»

Еще раньше, чем прославиться на ниве шпионажа, Рейли стал удачливым покорителем женских сердец. Одной из его пассий оказалась Этель Лилиан Войнич – будущая автор знаменитого «Овода», популярной в нашей стране книге. Революционера Овода в поставленном по книге уже в советские времена фильме играл Олег Стриженов, совершенно не похожий на описание, которое дала своему герою Войнич: «Волосы черные. Борода черная. Смуглый. Глаза голубые. Лоб высокий». Историки давно заметили, что это – ни что иное, как точное описание…

самого Сиднея Рейли! По иронии судьбы, британский агент и был подлинным прототипом героя, которым все так восхищались в СССР. О чем, конечно, в советские времена никто в печати не упоминал.

Цель – переворот

Появившись в России уже при большевиках, британский разведчик снова занялся прежними делами – шпионажем, сбором информации. Но не только. Своей главной целью Рейли ставит ни много ни мало, как свержение правительства большевиков. Ему удалось втереться в доверие к властям и стать агентом ОГПУ под фамилией Георгий Релинский. В любом случае у него были соответствующие документы на такую фамилию.

Будучи прожженным авантюристом, Рейли и других судит по своей мерке. Так он решил, что «ударной силой» по свержению новой власти должны стать латышские стрелки – главная опора большевиков. В то время они охраняли Кремль, а латыш Петерс, временно замещал Дзержинского на посту главы ВЧК. Для выполнения своего авантюрного плана Рейли развил бешеную активность. Для личных информаторов он – грек Константин Массино, для чекистов – товарищ Релинский, для Петерса – английский лейтенант Рейли, а для своего начальства в Лондоне – суперагент ST.1. Денег из Лондона дают немного, а потому Рейли добывает их при помощи валютных афер на черном рынке.

Однако чекисты быстро вычислили выходца из Одессы и его планы заговора стали им известны. 30 августа в Петрограде был убит Урицкий, а во дворе завода Михельсона совершено покушение на Ленина. А уже 2 сентября большевики объявили, что заговор английской разведки раскрыт, но Рейли сумел скрыться.

Трест, который лопнул

Ясно, что в Лондоне провалившегося агента встретили без аплодисментов. Однако он продолжал плести интриги, делая ставку на террориста Савинкова. Надеялся, что с его помощью, можно будет, опираясь на заговорщиков в России, сделать новую попытку свергнуть большевиков, но снова проиграл. Чекисты разработали операцию под кодовым наименованием «Трест» (о которой подробно рассказано в популярном в свое время фильме «Операция «Трест»). Мнимые заговорщики, которые при помощи ЧК дурили эмиграцию и западные разведки, предложили Рейли приехать в Россию, чтобы заманить его в ловушку. Томившийся без дела в Англии авантюрист на это предложение клюнул. 25 сентября 1925 года под именем купца Николая Штейнберга Рейли перешел границу. Разделся до трусов и вошел в воду пограничной реки. Но там его уже ждали чекисты…

Выстрел товарища Сыроежкина

В газетах сообщили, что Рейли якобы застрелили при попытке нелегального перехода границы, однако на самом деле его почти месяц держали на Лубянке. Поначалу он молчал, но когда перевели в камеру смертников, заговорил. Выболтал все, что знал о британских спецслужбах, о своих связях в России, выдал все и всех. Ему, наверное, казалось, что чекисты хотят использовать его в своих целях и забросить с особо важным заданием на Запад. По слухам, такой план действительно существовал, но затем был отвергнут лично Сталиным.

А потому конец был совсем другим. Рейли вывезли в Сокольники. Там чекисты сделали вид, что машина сломалось. Предложили прогуляться и в этот момент застрелили. «73-й повалился, – говорится в отчете исполнителя казни, – не издав ни звука. В виду того, что пульс еще бился, товарищ Сыроежкин произвел еще выстрел в грудь. Подъехав к Санчасти, мы вчетвером внесли 73-го в указанное помещение (санитару сказали, что человека задавило трамваем, да и лица его не было видно, так как голова его была в мешке) и положили на прозекторский стол… Всю операцию закончили в 11 часов вечера 5.11.– 25 года. Уполномоченный 4-го отдела КРО ОГПУ Федулеев». В тот же день Сиднея Рейли закопали в яме, вырытой во внутреннем дворе Лубянки…

Поскольку казнь была произведена в тайне, то долгое время еще ходили слухи, будто он жив. Один из историков даже написал исследование, в котором утверждал, что британского суперагента Рейли не было вообще, а был лишь чекист Релинский. Что ж, англичанина и в самом деле не было, а был неугомонный авантюрист из Одессы, не один раз менявший имена, а в итоге зарытый в Москве в безымянной яме…

 

Любимое слово: «Расстрелять!»

Вечером 7 июня 1927 года на перроне вокзала в Варшаве тихо беседовали два хорошо одетых господина, которые только что вышли из фешенебельного ресторана после плотного ужина. Один из них был полномочным представителем СССР в Англии Аркадий Розенгольц, которого выслали из страны и он через Польшу возвращался в Россию, а другой – полномочным представителем СССР в Польше Петром Войковым. Неожиданно к ним подошел молодой человек, который выхватил револьвер и с криком «За Россию!» – выстрелил в Войкова. Но сразу не попал. Розенгольц тоже достал пистолет и открыл ответный огонь, а Войков пустился наутек. Однако был смертельно ранен, и через час скончался в варшавской больнице.

Его убийцей оказался 19-летний гимназист-эмигрант Борис Коверда, который на вопрос: «Зачем он это сделал?», ответил, что хотел «отомстить за растерзанную большевиками Россию и за миллионы убитых русских людей». Буквально через день, в «ответ» на покушение в Варшаве большевики без суда казнили в Москве 20 представителей знати бывшей Российской империи, которые никакого отношения к этому преступлению не имели.

Одновременно советское правительство вручило ноту протеста польскому посланнику в Москве с требованием сурово наказать «наёмника иностранного капитала». В СССР газеты взахлеб расписывали скромность Войкова и его огромный вклад в свержение самодержавия. Поляки оказались в затруднительном положении. Для Польши любые осложнения отношений с СССР были крайне нежелательны, ведь Россия после проигранной войны выплачивала Польше огромную контрибуцию. Поляки опасались, что, воспользовавшись убийством своего дипломата как поводом, СССР прекратит эти выплаты, которые составляли значительную часть польского бюджета. Выясняя причины покушения, польские следователи установили, что семья Коверды после октябрьского переворота на себе испытала всю жестокость большевиков. Юный Борис видел, как чекисты Мартина Лациса расстреливали на льду Волги заложников, в том числе приятеля его отца и двоюродного брата. С невероятным трудом его семье удалось вырваться в Польшу, где она жила в крайней нужде, приходилось продавать последнее, чтобы не умереть с голоду. Однако мальчик хорошо учился в гимназии, совмещая учёбу с работой корректора и экспедитора. На суде Коверда попросил у поляков прощения за то, что своим поступком причинил много неприятностей. В итоге он был приговорен к бессрочной каторге. Однако потом был освобожден по амнистии. Умер Борис Коверда 18 февраля 1987 года, на восьмидесятом году жизни. В России его имя мало кому известно. А Войков, торжественно и с небывалыми почестями, был похоронен у Кремлёвской стены в Москве…

От терактов в дипломатию

Между тем в биографии у Петра Лазаревича Войкова, как и многих других большевиков, немало темных пятен. По некоторым источникам, его настоящая фамилия Пинхус Лазаревич Вайнер. Родился он в Керчи. По одним сведениям, в семье мастера металлургического завода, а по другим – преподавателя духовной семинарии или директора гимназии. Учился в гимназии, но был исключен за революционную деятельность. Экзамены сдал экстерном и поступил в петроградский Горный институт, но и оттуда был исключен. Да и учиться ему было некогда – уже в юности Войков начал подвизаться в роли боевика-террориста под кличками «Петрусь», «Интеллигент», «Белокурый». Участвовал в перевозке бомб и, в возрасте 18 лет, стал организатором покушения на ялтинского градоначальника генерала Думбадзе. Однако от преследования полиции ускользнул, скрывшись в Швейцарии. Там удачно женился на дочери банкира и вел безбедную жизнь, пополнял образование, не переставая, впрочем, поддерживать тесные связи с революционерами-эмигрантами. Вскоре познакомился с Лениным.

После Февральской революции 1917 года вернулся в Россию, но не в одном «пломбированном вагоне» вместе с Лениным, как это порой утверждают, а в другом поезде вместе с Мартовым и Луначарским.

В августе 1917 года был направлен в Екатеринбург, где стал член Екатеринбургского совета. После октябрьского переворота Войков вошёл в Екатеринбургский военно-революционный комитет, который обратился ко всем советам Урала с призывом «брать власть на местах в свои руки и всякое сопротивление подавлять оружием». Вскоре стал секретарем Уральского областного бюро профсоюзов, а потом – председателем Екатеринбургской городской думы. Руководил жестокими реквизициями продовольствия у крестьян, был причастен к репрессиям против предпринимателей Урала. Как отмечают энциклопедии, эта деятельность Войкова привела к товарному дефициту и значительному понижению уровня жизни местного населения.

Перстень с царских трупов

Войкова считают одним из организаторов, по поручению Якова Свердлова, убийства царской семьи. В своей автобиографической книге «На путях к Термидору» советский дипломат-перебежчик Григорий Беседовский, работавший в 1924-м вместе с Войковым, пишет о том, что однажды, будучи пьян, Войков рассказал ему, как была убита царская семья. Если верить этому рассказу, то Войков поддерживал идею убийства и предлагал «довезти царское семейство до ближайшей полноводной реки и, расстреляв, потопить в реке, привязав гири к телам». Однако областной комитет, где и происходили прения по этому поводу, принял постановление о расстреле царской семьи в доме Ипатьева. Выполнение постановления поручалось Юровскому, Войков должен был присутствовать при этом в качестве делегата областного комитета партии. Ему же, как человеку сведущему в естественных науках (он изучал химию в Женевском и Парижском университетах), поручалось разработать план полного уничтожения трупов.

Вот отрывок из книги Беседовского, в котором он подробно рассказывает о том, как Войков признался ему в цареубийстве: «Под новый, 1925 год Войков решил устроить в посольстве танцевальный вечер для сотрудников. Сначала был ужин, с речами и выпивкой, а затем начались танцы. Войков, выпив довольно много вина, очень скоро захмелел. Навеселе он удалился к себе в кабинет. Там, в шкафу стояла у него батарея коньячных и ликерных бутылок, которые он быстро опустошал. В половине второго ночи я зашел к нему в кабинет, так как из Москвы поступила срочная шифрованная телеграмма. Войков сидел на диване с серо-зеленым лицом и красными, воспаленными глазами. Он почти не слушал меня. В руках он держал кольцо с рубином, переливавшимся цветом крови, и пристально смотрел на него. Увидев мой взгляд, который я бросил на кольцо, Войков посмотрел на меня мутным взглядом и сказал: «Это не мое кольцо. Я взял его в Екатеринбурге в Ипатьевском доме после расстрела царского семейства»…

Расправа над царской семьей

В ночь на 17 июля Войков явился в дом Ипатьева в 2 часа ночи вместе с председателем Чрезвычайной комиссии Екатеринбурга. Юровский доложил им, что царская семья и все остальные уже разбужены и приглашены сойти вниз, в полуподвальную комнату, откуда должна произойти их дальнейшая «отправка». Им объявлено, что в Екатеринбурге тревожное настроение, с часу на час ожидается нападение на Ипатьевский дом, и что поэтому необходимо для безопасности сойти в полуподвальную комнату. Царское семейство сошло вниз в 2 часа 45 минут (Войков смотрел на свои часы). Юровский, Войков, председатель екатеринбургской Чека и латыши из Чека расположились у дверей. Члены царской семьи имели спокойный вид. Они, видимо, уже привыкли к подобного рода ночным тревогам и частым перемещениям. Часть из них сидела на стульях, подложив под сиденья подушки, часть же стояла. Бывший царь прошел несколько вперед по направлению к Юровскому, которого он считал начальником всех собравшихся, и обратился к нему спокойно: «Вот мы и собрались, теперь что же будем делать?» В этот момент Войков сделал шаг вперед и хотел прочитать постановление Уральского областного Совета, но Юровский, опередив его, подошел совсем близко к царю и сказал: «Николай Александрович, по постановлению Уральского областного комитета вы будете расстреляны вместе с вашей семьей». Эта фраза явилась настолько неожиданной для царя, что он совершенно машинально сказал «что?» и, щелкнув каблуками, повернулся в сторону семьи, протянув к ним руки. В эту же минуту Юровский выстрелил в него почти в упор несколько Раз, и он сразу же упал. Почти одновременно начали стрелять все остальные, и расстреливаемые падали один за другим, за исключением горничной и дочерей царя. Дочери продолжали стоять, наполняя комнату ужасными воплями предсмертного отчаяния, причем пули отскакивали от них. Юровский, Войков и часть латышей подбежали к ним поближе и стали расстреливать в упор, в голову. Как оказалось впоследствии, пули отскакивали от дочерей бывшего царя по той причине, что в лифчиках у них были зашиты бриллианты, не пропускавшие-пуль. Когда все стихло, Юровский, Войков и двое латышей осмотрели расстрелянных, выпустив в некоторых из них еще по нескольку пуль или протыкая штыками двух принесенных из комендантской комнаты винтовок. Войков сказал мне, что это была ужасная картина. Трупы лежали на полу в кошмарных позах, с обезображенными от ужаса и крови лицами. Пол сделался совершенно скользким, как на бойне. В воздухе появился какой-то странный запах. Юровский этим, однако, не смущался, может быть, вследствие своей фельдшерской специальности и привычки к крови. Он хладнокровно осматривал трупы и снимал с них все драгоценности. Войков также начал снимать кольца с пальцев…

Сложив трупы на автомобиль, их повезли за город на заранее подготовленное место у одной из шахт. Юровский уехал с автомобилем. Войков же остался в городе, так как он должен был приготовить все необходимое для уничтожения трупов. Для этой работы было выделено пятнадцать ответственных работников екатеринбургской и верх-исетской партийных организаций. Они были снабжены новыми, остро отточенными топорами того типа, какими пользуются в мясных лавках для разделки туш. Помимо того, Войков приготовил серную кислоту и бензин.

Как заметали следы

Уничтожение трупов началось на следующий же день и велось Юровским под руководством Войкова и наблюдением Голощекина и Белобородова, несколько раз приезжавших из Екатеринбурга в лес. Самая тяжелая работа состояла в разрубании трупов. Войков вспоминал эту картину с невольной дрожью. Он говорил, что, когда эта «работа» была закончена, возле шахты лежала громадная кровавая масса человеческих обрубков: рук, ног, туловищ и голов. Эту кровавую массу поливали бензином и серной кислотой и тут же жгли двое суток подряд. Взятых запасов бензина и серной кислоты не хватило. Пришлось несколько раз подвозить из Екатеринбурга новые запасы и сидеть все время в атмосфере горелого человеческого мяса, в дыму, пахнувшем кровью… – Это была ужасная картина, – закончил Войков. – Мы все, участники сжигания трупов, были прямо-таки подавлены этим кошмаром. Даже Юровский и тот под конец не вытерпел и сказал, что еще таких несколько дней, и он бы сошел с ума. Под конец мы стали торопиться. Сгребли в кучу все, что осталось от сожженных останков. Бросили в шахту несколько ручных гранат, чтобы пробить в ней никогда не тающий лед, и побросали в образовавшееся отверстие кучу обожженных костей. Затем мы снова бросили с десяток ручных гранат, чтобы разбросать эти кости возможно основательнее, а наверху, на площадке возле шахты, мы перекопали землю и забросали ее листьями и мхом, чтобы скрыть следы костра…»

Рассказ Беседовского подтверждается и документами следствия. В бумагах судебного расследования, проводившегося следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Соколовым, содержатся два письменных требования Войкова выдать 11 пудов серной кислоты, которая была приобретена в екатеринбургском аптекарском магазине «Русское общество» и использована для обезображивания и уничтожения трупов. После расправы Войков постоянно носил кольцо с рубином, снятое с одного из царских трупов, которым цинично хвастался перед подельниками.

Похождения в Варшаве

Позднее Петр Лазаревич отличился на ниве распродажи национального достояния России. Был одним из руководителей операции советского правительства по продаже за рубеж по бросовым ценам драгоценностей императорской фамилии, Оружейной палаты и Алмазного фонда, в том числе и легендарных пасхальных яиц фирмы Карла Фаберже. Возглавляя делегацию РСФСР и УССР на переговорах с Польшей о выполнении Рижского мирного договора, передавал полякам русские предметы искусства, архивы, библиотеки и другие материальные ценности. Вскоре, однако, вспыхнул скандал с мехами, которые Войков щедро раздавал своим поклонницам, и он был с должности уволен.

В утешение «заслуженный революционер» был отправлен от кормушек подальше – назначен полпредом в Канаду, но тамошние власти не дали ему агремана за причастность к расправе над царской семьей. Зато принять организатора цареубийства согласились поляки. В должность полпреда в Польше Войков вступил в октябре 1924. Уже упомянутый Григорий Беседовский, работавший вместе с ним в советской миссии в Варшаве, так его потом описывал: «Высокого роста, с подчеркнуто выпрямленной фигурой, как у отставного капрала, с неприятными, вечно мутными глазами (как потом оказалось, от пьянства и наркотиков), с жеманным тоном, а главное, беспокойно-похотливыми взглядами, которые он бросал на всех встречавшихся ему женщин, он производил впечатление провинциального льва. Печать театральности лежала на всей его фигуре. Говорил он всегда искусственным баритоном, с длительными паузами, с пышными эффектными фразами, непременно оглядываясь вокруг, как бы проверяя, произвел ли он должный эффект на слушателей. Глагол «расстрелять» был его любимым словом. Он пускал его в ход кстати и некстати, по любому поводу. О периоде военного коммунизма он вспоминал всегда с глубоким вздохом, говоря о нем как об эпохе, «дававшей простор энергии, решительности, инициативе».

По словам Беседовского, у сотрудников посольства зрели подозрения относительно нормальности его повышенной чувствительности к дамскому полу. Женщины, с которыми он запирался в своем кабинете, намекали на «извращенность» его половых чувств.

Как отмечали историки, на дипломатическом поприще Войков тоже ничем выдающимся не отличился. Есть сведения, что он предлагал подготовить террористический акта против главы польского государства Пилсудского. Однако Дзержинский проведение такой акции запретил. После этого бывший террорист-бомбист окончательно потерял всякий интерес к дипломатической работе. Однако слухи о его похождениях в Варшаве стали доходить до Москвы. Возникло дело о пропаже из сейфа посланника значительной денежной суммы, предназначенной на «мировую революцию», затем поступил донос о небрежном хранении Войковым секретных документов Политбюро. Назревали крупные неприятности, которые могли обернуться для Войкова отзывом из Варшавы. В польской печати появились сообщения о предстоящем отъезде советского посланника в Москву – правда, без указания причин. Вероятно, в СССР его ожидал такой же бесславный конец, как и его собеседника на вокзале в Варшаве – Розенгольца, который после возвращения был расстрелян. Но на этот раз чекисты опоздали…

Невероятно, но имя организатора и участника зверского убийства царской семьи до сих пор носят десятки улиц и промышленных предприятий в России, на Украине и Белоруссии. А в Москве до сих пор есть станция метро Войковская.

 

Первый советский зэк

Захватив власть, большевики сначала всех из тюрем выпустили, но потом сами стали усердно сажать. Первым «советским заключенным» Петропавловской крепости стал Владимир Бурцев, получивший у историков за неутомимое разоблачения провокаторов прозвище «Шерлок Холмс русской революции». Поначалу пламенный революционер, он потом, по иронии судьбы, стал яростным эмигрантом-антисоветчиком.

Учебы и ссылка

Родился Владимир Бурцев в 1862 году в форте Александровск, в семье штабс-капитана. Окончил Казанскую гимназию, после чего поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Там Володя, – как и другой, его куда более знаменитый тезка, тоже приезжий из Казани, – принимал участие в студенческих сходках, за что и был вскоре исключен. Вернулся в Казань, где продолжил обучение в университете. Вступив в революционный кружок партии «Народная воля», был вскоре арестован, а потом оказался в сибирской ссылке в Туруханском крае. Там он получил возможность общаться со Сталиным, Каменевым и другими революционерами. Из ссылки Бурцев, как и «Коба», благополучно бежал и очутился в Швейцарии.

«Либерал с бомбой »

В «свободной Европе» Бурцев начинает бурную издательскую деятельность, выпускает брошюры и журналы. Переезжает в Париж, а потом в Англию. Там его журнальчик «Народоволец» так яростно призывал к террору в России, – говорили, что на дверях лондонской квартиры Бурцева была прибита табличка «Смерть царю!» – что даже отнюдь не симпатизировавшие царизму англичане не выдержали и упекли его за решетку.

Отсидев в английской кутузке полтора года, беспокойный Бурцев вышел на волю и начал издавать исторический журнал «Былое», по-прежнему проповедуя терроризм. И снова так рьяно, что его прозвали «либерал с бомбой».

В 1905 году он вернулся в Россию. Сначала нелегально, но вскоре царское правительство объявило амнистию политэмигрантам. Бурцев постарел, и уже не призывает «убивать», а основывает, уже в России, все тот же журнал «Былое», посвященный истории русского освободительного движения. Это был первый журнал такого рода в нашей стране. Его подшивки до сих пор внимательно изучают российские историки. Любопытно, что тираж этого журнала, деньги на который давал один богатый купец, достигал тогда 30 тысяч. Тираж невиданный даже в наши времена, когда выпуски исторических изданий не превышают у нас нескольких тысяч экземпляров.

Охота на провокаторов

Тем временем неутомимым Бурцевым овладевает новая страсть: он начинает собирать материалы и смело разоблачать провокаторов, которых полиция засылала в подпольные партии революционеров. В 1907 году он снова перебирается в Париж и основывает там уже своего рода сыскное бюро, с чрезвычайной энергией разыскивая и разоблачая агентуру царской полиции и провокаторов. Именно Бурцев стал тем, кто обнаружил самого знаменитого провокатора XX века, как его называют историки, Евно Азефа.

Азеф в те времена слыл среди революционеров легендарной личностью. Глава боевого отряда эсеров он был в Петербурге непосредственным организатором громких убийств министра внутренних дел фон Плеве, великого князя Сергея Александровича, а также множества других царских политиков и чиновников. Но одновременно, еще с 1893 года Азеф служил платным агентом царской охранки, отправив на виселицу и на каторгу десятки, если не сотни революционеров.

Бегство Азефа

Мысль о том, что Азеф – провокатор пришла Бурцеву в голову случайно. Однажды, еще в Петербурге, он увидел таинственного Азефа, который спокойно ехал по улице в пролетке, никак не маскируясь и, как видно, ничего не опасаясь. Это поразило бывалого издателя, который сразу заподозрил неладное. Стал по крупицам собирать сведения и скоро пришел к твердому убеждению: Азеф – провокатор. Но когда он сообщил об этом руководству партии эсеров, ему не поверили. Мало того устроили суд, но не над Азефом, а над самим Бурцевым! Однако вскоре издателю удалось встретиться с бывшим начальником департамента полиции Лопухиным и добыть решающее подтверждение своим подозрениям. Азеф был, наконец, разоблачен, но сумел скрыться, и бежал из России. Бурцев был также первым, кто высказал подозрения в адрес другого знаменитого провокатора Малиновского.

Первый советский зэк

В бурном 1917 году Бурцев уже снова был в Петрограде, где издавал газету «Наше общее дело». Его отношение к революционерам изменилось, он уже их не прославлял, а, наоборот, призывал с ними бороться. В его руки попали документы, доказывавшие, что Ленин и его окружение получали деньги от немецкого Генштаба. Публикуя их в своей газете, он написал: «В русской жизни нет в настоящее время большего зла и большей опасности, чем большевизм Ленина и его товарищей». Тогда же он напечатал список «наиболее вредных людей России». В него входили Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Коллонтай и другие.

25 октября 1917 года, в день большевистского переворота, его газета – единственная в Петрограде – вышла под лозунгом «Граждане, спасайте Россию!» В результате по личному приказу Троцкого он был в этот же день арестован и посажен в Петропавловскую крепость. Таким образом, именно Бурцев стал первым в истории советским политическим заключенным. Сидел он в Петропавловке несколько месяцев вместе с министрами Временного правительства. Играл с ними в карты и даже, как говорят, спал на одной кровати с бывшим директором департамента полиции Белецким. А когда его, наконец, выпустили, тут же бежал в Финляндию, где напечатал брошюру «Проклятие вам, большевики!»

Провокация ГПУ

Перебравшись потом во Францию, Бурцев занялся прежним – разоблачениями. Однако на этот раз повел борьбу с агентурой СССР в среде парижской эмиграции. Он призывал к единству всех антибольшевистских сил, к поддержке Колчака и Деникина. В его газете «Общее дело» сотрудничали Иван Бунин, Алексей Толстой, Леонид Андреев.

Проницательный Бурцев сразу понял, что пресловутый «Трест» – провокация ГПУ, затеянная советской разведкой с целью раскола эмиграции и выманивания ее лидеров в СССР. В популярном телефильме «Операция «Трест», снятым потом много позднее в Москве, на экране появляется Бурцев, к которому пришел Савинков, спрашивать совета: ехать ли ему нелегально в СССР по приглашению «Треста». Однако на экране он отвечает прямо противоположное тому, о чем знал на самом деле; говорит, будто все в порядке, «Тресту» можно доверять и в СССР можно ехать. Что, как известно, закончилось для Савинкова весьма плачевно.

В больнице для бедных

Когда Париж оккупировали гитлеровцы, Бурцев не стал с ними сотрудничать, как некоторые эмигранты. Наоборот, печатал антифашистские статьи, за что был арестован Гестапо. Получается, что сидел он буквально при всех режимах: при Александре 111, при Николае 1, при королеве Виктории в Англии, при Ленине и Троцком в СССР и даже в оккупированной Франции. Однако его, тогда уже 80-летнего старика, немцы все же освободили. Последние годы жизни «Шерлок Холмс русской революции» провел в ужасающей нищете. Умер этот беспокойный исторический персонаж в августе 1942 года, всеми забытый в парижской больнице для бедных от заражения крови.

 

Папка Виссарионова

Когда в Петрограде грянула февральская революция 1917 года, то разбушевавшаяся толпа подожгла Окружной суд на Литейном проспекте, и скоро он был полностью уничтожен огнем. Был разгромлен также департамент полиции. Охваченный восторгом «свободы» народ и не подозревал, что некоторым надо было во что бы то ни стало уничтожить архивы царской охранки и судебных ведомств, где хранились материалы о провокаторах и ее тайных сотрудниках в организациях революционеров.

Сгорели и архивы

В числе этих взрывоопасных документов была и так называемая «папка Виссарионова» – вице-директора департамента полиции, вокруг которой до сих пор идут ожесточенные споры между историками. Именно в ней, как считают некоторые, хранились материалы на тайного осведомителя охранки Кобу Джугашвили, ставшего потом известным во всем мире под именем Иосифа Сталина. Впервые в печати упоминание об этой папке появилось в мировой печати в 1956 году (ранее об этом писали только русские небольшие русские эмигрантские издания). Американский журнал «Лайф» напечатал статью Александра Орлова под заголовком «Сенсационная тайна проклятия Сталина». В нем содержалась совершенно невероятная версия причины уничтожения им армейской элиты СССР в 1937 году, чем многие объясняли потом катастрофическое для нашей страны начало войны.

Опасные признания

Орлов (его настоящее имя Лев Фельдбин) был видным руководителем НКВД, участвовал в войне в Испании, но потом, опасаясь ареста и расстрела, остался на Западе. Он утверждал, что заговор военных – Тучахевского, Якира и других в Красной армии действительно был, и они на самом деле собирались свергнуть диктатора, опираясь на документы царской охранки о том, что Сталин был ее осведомителем. В феврале 1937 года Орлов лежал в Париже на больничной койке, когда к нему приехал его двоюродный брат Зиновий Канцельсон – заместитель начальника НКВД Украины. Зиновий признался, что он замешан в заговоре военных и держал в руках документы, свидетельствовавшие о провокаторской работе тогдашнего вождя СССР. «Я содрогнулся от ужаса на больничной койке, – вспоминал Орлов, – когда услышал историю, которую Зиновий осмелился рассказать мне». Оказалось, что в свое время начальник НКВД Ягода, готовя знаменитые московский процессы, приказал помощнику начальника отдела своего ведомства Штейну проверить архив охранки. Там Штейн и нашел папку, в которой заместитель директора департамента полиции Сергей Виссарионов хранил особо важные документы. В папке имелась анкета с приколотой к ней фотографией Сталина, а также его собственноручные донесения в охранку на революционеров.

Хотели арестовать Сталина?

Штейн забрал взрывоопасную папку и немедленно вылетел в Киев, где вручил ее своему другу – главе НКВД Украины Балицкому. Балицкий посвятил в тайну своего зама – Канцельсона. Тщательно проверив содержание документов, они передали папку генсеку ЦК Украины Косиору и командующему Красной армией на Украине Якиру.

Якир вылетел с документами в Москву к Тухачевскому. Посовещавшись с другими близкими им военачальниками, они решили собрать в Москве совещание и арестовать Сталина.

Однако круг посвященных в заговор оказался довольно широк и «красные маршалы» не в полной мере знали об иезуитской системе доносов и прослушивания, которая уже тогда пронизывала все сферы жизни в СССР, и о заговоре узнал Сталин. Все замешанные в нем лица тут же были схвачены и расстреляны еще до суда над ними. Позднее был расстрелян и Косиор, а потом и Ягода и Ежов, руководившие расстрелами. Расстрелян был и Зиновий Канцельсон, а Штейн покончил жизнь самоубийством. Охваченной паникой Сталин приказал уничтожить не только самих заговорщиков, но и практически все руководство Красной армии.

До сих пор многие гадают, по какой причине Сталин уничтожил элиту Красной армии, когда мировая война была уже на носу, и он не мог не понимать, что эти репрессии сильно подрывают ее боеспособность. Однако перед лицом позорного разоблачения, как предателя и провокатора, и потери власти вообще у диктатора не оставалось другого выбора.

Почему их уничтожили

В изданной в 1983 году на Западе книге «Тайная история сталинских преступлений» Орлов написал: «Когда станут известны все факты, связанные с делом Тухачевского, мир поймет: Сталин знал, что делал… Я говорю об этом с уверенностью, ибо знаю из абсолютно несомненного и достоверного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с самым ужасным секретом, который, будучи раскрыт, бросит свет на многое, кажущее непостижимым в сталинском поведении». Вот почему были уничтожены все, кто хоть что-то знал о папке Виссарионова, а потом и все те, кто их уничтожал. Некоторые даже считают, что именно по этой причине был убит и Троцкий, тоже узнавший о службе Сталина в охранке. Уцелел, правда, сам Орлов, который благополучно умер в своей постели в 1973 году в США. Он вошел со Сталиным в сделку, написал ему письмо, в котором поклялся молчать, но предупредил, что если его и членов его семьи тронут, то тогда будут опубликованы все известные ему секреты о тайных операциях ОГПУ. В частности, об организованной им операции по тайному перевозу из Испании в СССР золотого запаса этой страны, за что он был награжден орденом Ленина. Разоблачение этой тайны могло нанести на международной арене большой ущерб советским властям, а потому Сталин и не тронул Орлова. А тот молчал и раскрыл секреты только смерти диктатора.

Конечно, подлинные документы, разоблачающие Сталина, как агента царской охранки, обнаружить, наверное, уже никогда не удастся. Генсек принял беспрецедентные усилия по чистке архивов. А потому некоторые его сторонники уверенно называли «папку Виссарионова» выдумкой.

Темные места биографии вождя

Однако практически все историки уже давно обратили внимание на многие темные места и нестыковки в биографии «молодого Сосо Джугашвили». Есть противоречия даже в его личных анкетах, которые до сих пор никто не может объяснить, не согласуется число его арестов и ссылок и т. д. Известно, что Сталин специально собирал и уничтожал все документы, касающиеся его арестов и связей с полицией. Это касается и фотографий вождя того периода, которые известны только «по фотокопиям неустановленного происхождения». Не получили возможности поработать с архивными материалы о раннем периоде жизни Сталина даже писатели Максим Горький и Михаил Булгаков, которые пытались создать о нем хвалебные произведения. Постоянный страх разоблачения своего позорного прошлого постоянно висел над Сталиным дамокловым мечам, даже тогда, когда он достиг уже высшей власти. Именно этим и можно объяснить многое из того, что до сих пор кажется странным и загадочным в его поведении.

 

Черный барон

«Белая армия, черный барон, снова готовят нам царский трон…» Вот, пожалуй, и все, что знали в советские времена о бароне Врангеле – одном из главных действующих лиц Великой русской революции. Родился Петр Врангель в Ростове, а потом его семья переехала в Петербурге, где он поступил в Горный институт. Окончил его с золотой медалью и сначала не думал о военной карьере. Однако потом был призван на воинскую службу и отправился добровольцем на русско-японскую войну. Там отличился, был награжден. После возвращения в Петербург решил пойти по стопам предков и посвятить себя воинской службе – поступил Николаевскую академию.

Герой на войне

Вскоре грянула Первая мировая война. Врангель становится командиром Кавказского корпуса, получает высшую воинскую награду – Святого Георгия. В 1917 году он уже имеет звание генерал-майора, командует Уссурийской дивизией. Оказавшись после февральской революции в Петрограде, Врангель поражен – по улицам слоняются толпы разболтанных солдат в распахнутых шинелях, тротуары усыпаны шелухой от семечек, а многие офицеры сняли погоны и щеголяют с красными бантами. В знак протеста Врангель ходит по улицам в полной форме генеральской с погонами с царскими вензелями. Однако после октябрьского переворота решает уйти из армии.

«В этом позоре, – писал он позднее, – было виновато не одно безвольное и бездарное правительство. Ответственность с ним разделяли военачальники и весь русский народ. Великое слово «свобода» этот народ заменил произволом и полученную вольность превратил в буйство, грабеж и убийство».

Однако в стороне он оставаться не мог. В августе 1918 он прибыл в Екатеринодар в штаб Добровольческой армии и стал командиром Первой конной дивизии. Стройный, подтянутый, стремительный, смелый и лихой кавалерист, он быстро выделился в офицерской среде. У него было красивое, гладко выбритое лицо, коротко подстриженные усы, в больших темных глазах отражались ум, воля и энергия. Он, вспоминали современники, любил Россию, верил в русское сердце и в любовь к Родине.

Белый орел

У Врангеля появилось два прозвища: «Белый орел» – за кристальную честность, и «Черный барон» – за то, что он всегда ходил в черной черкеске. «Белая армия, черный барон…», – распевали его противники. Собственно говоря, в советские времена только по этой песне, как мы уже писали, и вспоминали Врангеля.

Вскоре обнаружились серьезные разногласия Врангеля с Деникиным – командующим армией. Барон предлагает соединиться с Колчаком и наступать на Москву с саратовского направления, а Деникин предпочел сделать это с юга, что потом обернулось катастрофой. В конце концов, деморализованный Деникин оставил командование, а другие командиры высказались за назначение главнокомандующим Колчака.

«Зачем вы это делаете? – спросили его. – Вы же знаете, что дальнейшая борьба уже бесполезна. Армия будет уничтожена…»

«Я делил с армией радость побед, и сейчас не вправе отказаться испить горькую чашу», – гордо ответил барон.

Крым – последний оплот

Последним оплотом белых оставался Крым. Армия Врангеля составляла 40 тысяч человек и, укрепившись на полуострове, у него был шанс создать там самостоятельное государств, что-то вроде того, что получилось позднее с Тайванем. Он опубликовал «закон о земле», по которому часть помещичьих земель должна была отойти крестьянству. Рабочим Врангель обещал защиту от хозяев от государства. «Слушайте, русские люди, за что мы боремся, – обратился он с призывом к народу. – За поруганную веру и оскорбленные ее святыни. За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разорившись

Святую Русь. За то, чтобы русский народ сам выбрал себе хозяина… Помогите мне, русские люди, спасите Родину!»

Но большевики уже подписали мирное соглашение с Польшей, отдав ей обширные территории, и огромными силами обрушились на Крым. Вскоре они форсировали Сиваш, и дни армии Врангеля были сочтены. Однако он сумел образцовым образом организовать эвакуацию. Никакой давки и хаоса на пристанях, как показывают в советских фильмах, не было. На 126 судов погрузилось 145 тысяч человек и организованно вышли в море, до того, как красные ворвались в город. Тех же, кто остался, ждала страшная судьба. Несмотря на «честное слово» Фрунзе, что сложивших оружие пощадят, все они были расстреляны. В Крыму тогда хозяйничали венгерский «интернационалист» Бела Кун и Землячка. Офицерам и солдатам Белой армии приказали явиться для регистрации, и сразу началась бойня. Их поливали из пулеметов, топили на баржах, сбрасывали в море с откосов, привязав к ногам камни.

Жертва покушение?

За границей Врангель работал в Бельгии инженером и создал Российский общевойсковой союз (РОВС). Но ГПУ, а потом НКВД начало беспощадную охоту за его руководителями. Сначала в Париже были похищены и тайно вывезены в СССР генералы Миллер и Кутепов. А сам Врангель скончался в 1928 году в возрасте всего 49 лет от неожиданной болезни. В его семье были уверены, что его отравил агент большевиков.

За несколько дней до смерти в дом к Врангелю в Брюсселе явился человек, назвавшийся братом его денщика Якова Кудихина, у которого никакого брата никогда не было. Он будто был матросом с советского корабля, который прибыл в Антверпен. Он-то, наверное, и подсыпал генералу бактериологический яд «туберкулин» из секретной лаборатории Ягоды, от которого тот заболел и стремительно умер.

В эмиграции считали, что расправа последовала после того, как Врангель заподозрил, что генерал Скоблин – муж знаменитой певицы Плевицкой, завербован ГПУ. Об этом стало известно, и Врангель был обречен. Саму же Плевицкую, тоже тайно сотрудничавшую с большевиками, потом арестовала французская разведка, и она умерла в тюрьме.

 

Тайна сейфа Якова Свердлова

В 1994 году в бывшем архиве Политбюро было обнаружено письмо Генриха Ягоды к Сталину от 27 июля 1935 года. В нем нарком внутренних дел сообщал, что на складе коменданта Кремля обнаружен личный сейф Свердлова, который не вскрывался 16 лет, прошедшие со дня его смерти и ключ от которого был утерян. Там оказались золотые монеты царской чеканки на астрономическую сумму, свыше семисот золотых изделий с драгоценными камнями, множество чистых бланков паспортов и заполненных паспортов на имя самого Свердлова и никому не известных лиц, облигации царского времени и т. п. Зачем, в точности, и для каких именно целей хранил все это в личном сейфе «пламенный революционер», когда уже революция окончательно победила, остается загадкой до сих пор.

Якова Свердлова вообще считают одной из самых загадочных фигур русской революции. Во-первых, настоящая фамилия его вовсе не Свердлов. Его отец – мещанин Мираим-Мовша Израилевич Гаухманн с женой Елизаветой Соломоновной подался из черты оседлости вглубь России и поселился в Нижнем Новгороде, где записался ремесленником под именем Мовша Свердлин, превратившись потом Свердлова. Не все ясно и с именем. Согласно историку И. Ф. Плотникову, «по одним сведениям Свердлов от рождения звался Ешуа-Соломон Мовшевич, а по другим – Янкель Мираимович». А когда стал революционером, то звали его вообще по-разному: то товарищ Андрей, то Макс, то Михаил Пермяков, то Смирнов и т. д.

Удивительными были и судьбы его родственников. Его старший брат Зиновий стал крестником «великого пролетарского писателя» Максима Горького, который его фактически усыновил, превратив Пешкова. Что, впрочем, не помешало Зиновию эмигрировать, оказаться во Франции, поступить потом в Иностранный легион, стать французским генералом и получить орден Почетного легиона, а потом даже другом самого президента Шарля де Голля. Карьера другого брата, Вениамина, оказалась куда менее удачной. После загадочных похождений в США, о которых мы скажем ниже, в 1938 году он был арестован и затем расстрелян, как «троцкист».

Как и многие другие большевики, учебой юный Яша совсем не злоупотреблял. Окончил всего четыре класса гимназии, затем стал учиться аптекарскому делу. Но вскоре переквалифицировался в профессионального революционера – стал известным в Нижнем Новгороде подпольщиком. Дальше все было, как и у других его подельников-революционеров: агитации, прокламации, экспроприации, тюрьмы, ссылки, побеги и т. д. и т. п.

Посидел удачно

Сидел он удачно – в 1912 г. в Нарыме Яков Михайлович познакомился со Сталиным. А потом оказался вместе с ним Туруханске. Некоторое время они даже жили в одном доме. Вот как описывает Сталин некоторые детали их совместного со Свердловым быта в туруханской ссылке: «Главным образом мы промышляли тем, что ловили нельму. Большой специальности для этого не требовалось. На охоту тоже ходили. У меня была собака, я её назвал „Яшкой“. Конечно, это было неприятно Свердлову: он Яшка и собака Яшка. Так вот, Свердлов, бывало, после обеда моет ложки и тарелки, а я никогда этого не делал. Поем, поставлю тарелки на пол, собака все вылижет, и все чисто. А тот был чистюля».

Вообще же особых проблем революционеры в царских ссылках не знали. Жили на пособие от правительства, так что могли не работать. А кроме того еще и подкармливались из партийной кассы, составлявшейся из экспроприаций, т. е. грабежей банков, а также из взносов симпатизировавшим им наивных капиталистов, вроде Саввы Морозова.

На 7-й (Апрельской) конференции РСДРП Свердлов впервые лично встретился с Лениным, и начал выполнять для него различные поручения. Потом был избран членом ЦК и возглавил организованный тогда Секретариат ЦК РСДРП, став главным организатором работы по продвижению и расстановке кадров на ключевых постах.

«Черный дьявол»

Именно тогда он и получил кличку «Черный дьявол» по цвету кожаной тужурки, которую он никогда не снимал, что стало потом большевистской модой. Впрочем, кожаными у него были еще и галифе, и даже фуражка. Внешне Свердлов был брюнетом с резкими чертами лица и с неожиданно густым могучим басом. «Ничего, – говорил обычно Ленин в затруднительных случаях, – Свердлов скажет это им свердловским басом, и дело уладится…»

В отличие краснобая Троцкого, Свердлов не произносил пафосных речей, не объезжал фронты в роскошных царских вагонах, не давал интервью иностранной прессе, не мелькал на страницах газет. Он всё время оставался как бы в тени. Его интеллигентный внешний облик с неизменным пенсне и бородкой клинышком наводил, скорее, на мысль об университетском профессоре, чем о лидере жестокой партии революционеров. Анатолий Луначарский писал о Свердлове так: «Внутреннего огня в нём, конечно, было много, но внешне это был человек абсолютно ледяной. Когда он был не на трибуне, он говорил неизменно тихим голосом, тихо ходил, все его жесты были медленны». У Свердлова была феноменальная память, его называли «записной книжкой Ленина», он помнил всё и всех.

Ритуал черной магии?

Когда за большевиками стали охотиться, как за немецкими шпионами, Свердлов лично пришёл к Ленину и организовал его переход на подпольное положение, спрятав возле станции Разлив под Сестрорецком, а сам остался в Петрограде организовывать взятие власти большевиками. На историческом заседании ЦК 10 октября 1917 года, принявшем решение о вооружённом захвате власти, Свердлов являлся председателем и был назначен членом Военно-Революционного Центра, созданного для руководства восстанием. В этом качестве он занялся подбором членов Петроградского Военно-Революционного комитета.

Однако «Черным дьяволом» Свердлова называли, наверное, не только за черную кожаную куртку. Историки приводят данные о его причастности к черной магии. Так, во время ссылки Свердлов приобрел собаку, которую назвал Пес. Пес был бесконечно привязан к своему хозяину и никогда с ним не расставался. В конце 1916-го Пес погиб. Яков Михайлович страшно горевал. И что же он сделал? Попросил местного охотника содрать с трупа своего верного друга шкуру и выделать ее! А потом всюду возил ее с собой. В Кремле эта шкура всегда лежала у кровати Свердлова. Жуткая история, но ведь дело в том, что речь идет о ритуале черной магии. Сохраняя часть трупа, некроманты такими обрядами стараются «притянуть» дух умершего существа к земле, к материальному плану. Не позволить ему уйти в мир иной, чтобы использовать в своих целях.

«Красный царь»

По предложению Ленина Свердлов как главный кадровик был поставлен председателем ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. Он осуществил основную работу по созданию органов советской власти «в центре и на местах. «Иногда казалось, – вспоминал потом Григорий Зиновьев, – что как В. И. Ленин явился в Россию после победы Февральской революции с готовыми политическими чертежами всей революции, так Я. М. Свердлов явился из далекой ссылки с готовыми организационными чертежами всей работы партии и с готовым планом распределения основных групп работников по отраслям работы».

Именно Свердлов открыл первое заседание Учредительного собрания 5 января 1918 года, огласив «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в которой Россия провозглашалась республикой. Он был также председателем комиссии по выработке Конституции РСФСР, объявившей в России диктатуру пролетариата.

Дело шло к тому, что уже не Ленина, а Свердлова стали называть «красным царем». Но все же до полного «воцарения» Свердлову мешал авторитет Ильича, который был куда выше. В этой связи весьма таинственным выглядит покушение на Ленина 30 августа 1918 года. Исследователь В.Е. Шамбаров прямо указывает на попытку Свердлова убить Ленина – с целью полного захвата власти. «Если посмотреть, кому в тот момент было выгодно устранить Ленина, то больше всех выигрывал Свердлов. После покушения Свердлов первым прибыл в Кремль. Жена Свердлова сообщает, что в тот же вечер он занял ленинский кабинет, подмяв под себя и Совнарком, и ЦК, и ВЦИК».

Сожгли в бочке

То же самое пишет в своей статье и Рой Медведев: «Когда Ленин был тяжело ранен эсеркой Каплан, Свердлов стал на несколько недель фактическим главой Советского государства». Именно Свердлов провел спешное расследование по «делу» Фани Каплан, и именно по его приказу Каплан торопливо расстреляли и самым жутким образом сожгли в металлической бочке на территории Кремля. Хотя она и была подругой сестры Якова Свердлова. Кстати, историки заметили, что этот метод заметания следов «по-свердловски», то есть путем сожжения трупов, невольно приводит нас к Ганиной Яме, где цареубийцы сожгли тела Николая II и членов его семьи. О том же свидетельствует и имя человека, руководившего «расследованием» дела Каплан – Янкель Юровский, который потом переместился в Екатеринбург.

Через своих родственников Яков Михайлович был связан с заграничной закулисой. Исследователь Петр Мультатули пишет, что его брат Вениамин еще до революции ездил в США, где некоторое время подвизался банкиром. И имел там контакты с банком «Кун, Лейб и Ко» и банкиром Якобом Шиффом, который, как уже установлено, финансировал большевиков, а также «переброску» в Россию из США Троцкого и группы его боевиков, сыгравшими потом важную роль в Октябрьском перевороте.

Свирепые директивы

Свердлов славился патологической жестокостью. Его стремление всегда идти на крайние меры удивляло даже товарищей по партии. На Урале, накануне революции 1905 года Свердлов создал организацию под названием «Боевой отряд народного вооружения». Быть «в бригаде» Свердлова было почетно, но проверку проходили не все. Проверки были своеобразными. Так, один из будущих убийц царской семьи Ермаков «по заданию партии» в 1907 году убил полицейского агента и отрезал ему голову.

Свердлов был автором жестоких директив, предписывавших осуществление свирепых карательных мер при подавлении казацких восстаний против Советской власти на Дону. После покушения на Ленина 30 августа 1918 года Свердлов подписал обращение «о превращении советской республики в единый военный лагерь», дополненное 5 сентября изданным СНК «Постановлением о красном терроре», объявившем массовый красный террор против всех «врагов революции».

Свердлов был активным сторонником смертной казни. В июле 1918 года он заявил: «Я хочу остановиться на вопросе о смертной казни. Я должен указать, что Революционный трибунал первым своим постановлением о смертной казни, по моему глубокому убеждению, показал, что он правильно учитывает данный момент, который мы переживаем в данное время». В мае 1918 года Свердлов провоцирует начало братоубийственной войны в деревне. В своем докладе «О задачах Советов в деревне» он говорит: «Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримо враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая шла не так давно в городах, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии, только в том случае мы сможем сказать, что мы и по отношению к деревне делаем то, что смогли сделать для городов».

Расстрел царской семьи

Цареубийство же было для него идеей фикс. Об этом говорит и текст листовки, которую написал Свердлов ещё 19 мая 1905 года, в день рождения Николая II: «Пробил твой час, последний час тебе и всем твоим! То страшный суд, то революция грядет!»

В момент зловещей расправы в Екатеринбурге Свердлов находился в Москве и Троцкий в своих воспоминаниях прямо указывает на участие «Черного дьявола» в этом злодеянии. Авантюрист В.Н. Орлов, выдавший себя за белого контрразведчика, вспоминал: «В июле 1918 года, когда я опрашивал агентов в здании ЧК, посыльный принес телеграмму, адресованную Дзержинскому, который находился рядом со мной. Он быстро прочитал ее, побледнел как смерть, вскочил на ноги и, воскликнув: «Опять они действуют, не посоветовавшись со мной!» – бросился из комнаты. Что случилось? Вся ЧК была взбудоражена. Крики, возгласы, звонки слились в единый гвалт! Дзержинский поспешил в Кремль. Что же ради всего святого случилось? На следующий день мы узнали новость. Императорская семья была расстреляна без ведома ЧК! Самостоятельно по указанию Свердлова и кого-то из высших бонз в Центральном Комитете Коммунистической партии! По общему мнению, сложившемуся в ЧК, в Революционном Трибунале и Кремле, решение об убийстве было принято и реализовано властью Свердлова. Он осуществил подготовку в тайне от товарищей и только после казни поставил их перед свершившимся фактом».

Об инициативе именно Свердлова в этом злодеянии говорил в своих показаниях и немецкий дипломат Г. Бартельс. По его сведениям, именно Свердлов направил своих людей в Екатеринбург для расправы над царской семьей.

Загадочная смерть

Умер «Черный дьявол» неожиданно в возрасте всего 34 лет, хотя, как говорили, он обладал богатырским здоровьем. По официальной версии, будто бы заболел испанкой. 16 марта 1919 года Свердлов скончался и был с помпой похоронен у Кремлёвской стены. «Мы опустили в могилу, – скорбно произнёс на похоронах Ленин, – пролетарского вождя, который больше всего сделал для организации рабочего класса, для его победы».

Доктор юридических наук Аркадий Ваксберг, ссылаясь на источник в РГАСПИ, писал: «Точная причина его смерти неизвестна. Тогда же распространился, видимо, не лишённый оснований слух, что в городе Орле он был смертельно избит рабочими, но этот факт был якобы скрыт, чтобы «не позорить революцию» и «не разжигать ещё больше антисемитские страсти». О схожих слухах упоминал и историк Ю. Г. Фельштинский, при этом даже выдвигая гипотезу, что Свердлов мог быть отравлен по указанию Ленина.

Лечили Свердлова не в кремлевской клинике, а на дому. Накануне смерти его навещал Ленин. Но, как известно, «испанка» – очень опасное заразное заболевание. Значит, либо Ленин знал, что у Свердлова не «испанка», либо он хотел узнать что-то очень и очень важное.

А может, его убийство организовал и Сталин. Недавно было опубликовано хранившееся в секретных архивах письмо, которое Свердлов отправил своему знакомому из ссылки в Париж. В нем он отзывал о будущем генералиссимусе снисходительно и явно свысока: «Мы с приятелем (Сталиным) во многом разнимся… Во многих случаях у него возникают новые вопросы там, где для меня их уже нет. В этом смысле он свежее меня. Не подумай, что я ставлю его выше себя. Нет, я крупнее, это он сам сознает. Теоретические вопросы вызывают мало споров. Да и нет особого интереса спорить с ним, ибо у меня значительный перевес…» Такого отношения к себе Сталин никому не прощал…

Алмазный фонд Политбюро

Французский писатель-коммунист Луи Арагон после смерти Свердлова написал: «Яков Михайлович Свердлов, – писал он, – самый верный товарищ Ленина, который стал первым председателем Центрального Исполнительного Комитета, то есть первым главой нового Советского государства, и который, к несчастью всего мира, должен был умереть от испанки в тридцать четыре года. Я сказал «к несчастью всего мира», потому что, безусловно, если бы он остался в живых, Свердлов, а не Сталин, наследовал бы Ленину». Наверное, Сталин понимал это не хуже Арагона. Кстати, тот факт, что всего три года спустя он расстрелял родного брата Свердлова, подтверждает такую версию.

Впрочем, могла быть и другая причина неожиданной кончины «Черного дьявола», весьма банальная – деньги, о чем мы уже упомянули в начале этой главы. Дело в том, что Свердлов был хранителем своего рода «большевистского общака». Этим занималась его вторая жена – Клавдия Тимофеевна, урожденная Новгородцева. «Алмазный фонд Политбюро» был спрятан на её квартире. «Назначение его было такое, чтобы в случае потери власти обеспечить членам Политбюро средства для жизни и продолжения революционной деятельности». Часть этого «общака» и была, наверное, обнаружена потом в сейфе в кабинете Свердлова.

…Говорят, что когда человек умирает, на его лице запечатлеваются все его пороки, или достоинства. После смерти с «пламенного революционера», как обычно, сняли посмертную маску. Увидев ее, психиатр Евгений Черносвитов воскликнул: «Маска Свердлова – воплощение зла, на нее неприятно смотреть!»

 

Валькирия революции

Во времена СССР Александра Коллонтай прославлялась, как первая советская женщина-дипломат. Про нее был даже снят фильм, где главную роль сыграла Алла Демидова. Но в историю России эта дама, бывшая не только послом, но и наркомом, вошла, главным образом, как пропагандист «свободной любви». «Валькирией революции» прозвал ее Лев Троцкий.

Александра Михайловна Домонтович родилась в Петербурге в обеспеченной дворянской семье. Ее отец был генералом, а мать – дочерью финского фабриканта, торгующего лесоматериалами. Девочка получила блестящее домашнее образование, овладела почти десятью иностранными языками, много читала. Сдала экзамены за курс гимназии в 6-й мужской гимназии в Санкт-Петербурге, а также посещала Школу поощрения художеств, брала частные уроки рисования.

Знаменитый в те годы поэт Игорь Северянин был ее троюродным братом. В автобиографической поэме «Роса оранжевого часа» он писал:

С юных лет Александра пользовалась огромным успехом у мужчин и сама не держалась от них в стороне, любила помучить. Один из воздыхателей юной львицы, Иван Драгомиров (сын известного генерала) не выдержал её обращения и застрелился. Впоследствии это же сделал один из её поклонников, когда узнал о том, что она «спуталась с матроснёй».

Вопреки воле родителей, которые хотели выдать её за адъютанта императора, дочь генерала вышла замуж за дальнего родственника, выпускника Военно-инженерной академии, бедного офицера Владимира Коллонтая. Но через пять лет бросила мужа и сына. «Я хотела быть свободной, – признавалась она. – Как только маленький сын засыпал, я шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина».

Тип для психиатрической медицины

Хотя любимым ее занятием, как считали современники, были все же не книги и даже не революция. Иван Бунин вспоминал в своих записках «Окаянные дни»: «О Коллонтай (рассказывал вчера Н. Н.): – Я её знаю очень хорошо. Была когда-то похожа на ангела. С утра надевала самое простенькое платьице и скакала в рабочие трущобы – «на работу». А воротясь домой, брала ванну, надевала голубенькую рубашечку – и шмыг с коробкой конфет в кровать к подруге: «Ну давай, дружок, поболтаем теперь всласть!.. Судебная и психиатрическая медицина давно знает и этот (ангелоподобный) тип среди прирожденных преступниц и проституток».

А Питирим Сорокин дал ей следующую характеристику: «Что касается этой женщины, то очевидно, что её революционный энтузиазм – не что иное, как опосредованное удовлетворение её нимфомании. Несмотря на её многочисленных „мужей“, Коллонтай – вначале жена офицера, затем любовница дюжины мужчин – всё ещё не пресыщена. Она ищет новые формы сексуального садизма. Я хотел бы, чтоб её понаблюдали Фрейд и другие психиатры. Это был бы для них редкий объект».

Революционные приключения

В 1898 году Коллонтай уехала в Швейцарию, где поступила в Цюрихский университет, а потом отправилась в Англию изучать английское рабочее движение. В Женеве она познакомилась с Плехановым, а позднее, уже в Петербурге, с Лениным.

Во время революции в 1905 Коллонтай создала «Общества взаимопомощи работницам» а после ее поражения эмигрировала. Против неё были выдвинуты обвинения в призыве к вооружённому восстанию в брошюре «Финляндия и социализм». Много ездила по Европе, где налаживала связи с местным социал-демократическим и суфражистским движениями, принимая в них активное участие. Поселившись в Копенгагене, Коллонтай наладила тесную связь с Лениным и выполняла его специальные поручения, в частности, совершила две агитационных поездки по США.

Деликатное поручение

Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал ей, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петрограде ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в России.

Вскоре Коллонтай была избрана в исполком Петроградского совета. Была в числе немногих делегатов, полностью поддержавших позиции Ленина, изложенные в «Апрельских тезисах». На I Всероссийском съезде Советов была избрана членом ЦИК от большевиков.

Принимала участие в заседании ЦК РСДРП(б) 10 октября, принявшем решение о вооружённом восстании, и проведении Октябрьского восстания в Петрограде. А поле захвата большевиками власти лично от Ленина получила пост народного комиссара общественного призрения в первом составе Совета народных комиссаров. Так Коллонтай стала первым министром-женщиной в истории.

Во время Гражданской войны она была направлена на Украину, где возглавила наркомат агитации и пропаганды Крымской советской республики, а также политический отдел Крымской армии. Будучи наиболее заметной женщиной в советском руководстве, Коллонтай была инициатором создания и заведующей женотделом ЦК РКП(б), целью которого была борьба за уравнение в правах женщин и мужчин, борьба с неграмотностью среди женского населения, информирование о новых условиях труда и организации семьи.

Роман с матросом

Коллонтай была прекрасным оратором. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное – агитировать среди матросов, которые совершенно не поддавались большевистским лозунгам. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центрального комитета Балтийского флота Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер….

Так начался этот сенсационный роман. Коллонтай была дворянкой, дочерью генерала, а он – матросом из крестьян. А кроме того, когда они встретились, Александра Михайловна была уже дама почтенного возраста – ей стукнуло 45 лет, а Павлу Дыбенко было всего 28. Дыбенко в юности работал грузчиком в порту и скрывался от призыва. Но его арестовали и отправили служить на флот. Высокий рост, зычный голос, умение «толкнуть речугу» сделали его у «братишек» популярной фигурой. В мае 1917 года Дыбенко избрали председателем Цен-тробалта.

«Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности… Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия…», – восхищалась Коллонтай. После победы Октября Дыбенко включили в состав Совета народных комиссаров и поручили командовать военно-морским флотом России. 28-летний матрос оказался самым молодым наркомом в первом советском правительстве. Но министром он оставался недолго.

«Я американским языком не владею…»

Немецкие войска перешли в наступление. На борьбу с немцами бросили 1-й Северный летучий отряд революционных моряков, которыми командовал бравый Дыбенко. Но прибыв на фронт, его разнузданная братва захватила цистерну со спиртом. В результате в первом же бою моряки понесли большие потери и бросили фронт. Возмущенный Ленин приказал снять Дыбенко с поста наркома и арестовать.

Коллонтай бросилась на защиту возлюбленного. Писала ему в тюрьму: «Вся душа моя, сердце, мысли мои, все с тобою и для тебя, мой ненаглядный, мой безгранично любимый. Знай – жить я могу и буду только с тобой… Будь горд и уверен в себе, ты можешь высоко держать голову, никогда клевета не запятнает твоего красивого, чистого, благородного облика…».

Дыбенко вышел на свободу и еще некоторое время работал на хозяйственных должностях. В конце концов его обвинили в участии в военнофашистском заговоре в РККА и в шпионаже в пользу США. Оправдываясь, он заявлял, что «я даже американским языком не владею». На следствии подвергался жестоким пыткам. Признал себя виновным во всех предъявленных обвинениях, кроме шпионажа; писал покаянные письма Сталину. Но в итоге был приговорён к смертной казни и расстрелян. Правда, произошло это позднее, когда его пассию уже отправили на дипломатическую работу за границу.

Дипломатическая карьера

Причинами командировки послужили прочные связи Коллонтай с европейским социалистическим движением, а также знания иностранных языков. Она долго работала в Норвегии, Мексике и в Швеции. Когда в ходе «зимней» советско-финской войны Швеция, поддерживаемая Великобританией, отправила в Финляндию два батальона добровольцев и стояла на грани открытого вступления в войну против СССР, Коллонтай добилась от шведов смягчения их позиции и посредничества в советско-финских переговорах. В 1944 году в ранге чрезвычайного и полномочного посла в Швеции она вновь взяла на себя роль посредника в переговорах о выходе Финляндии из войны.

Но быть дипломатом в те времена было смертельно опасно. Коллонтай не раз попадала под подозрение НКВД. У нее было много близких друзей среди иностранцев, а это тогда приравнивалось к измене. Сталин считал, что любой иностранный гражданин мог оказаться шпионом. В 1937 году, вскоре после расстрела Павла Дыбенко, с которым у Коллонтай на тот момент уже не было никаких отношений, и бывшего ее любовника Александра Шляпникова, Коллотай неожиданно вызвали из Стокгольма прямо в кабинет народного комиссара НКВД Ежова. Все вопросы касались связей Александры с ее близким другом Марселем Боре, французским коммунистом, который когда-то порвал отношения с СССР.

Жить жутко

Когда Коллонтай отпустили, в ее дневнике осталась запись об этом событии: «Жить жутко». Слежка за ней продолжилась и доверие Сталина она потеряла. После ее смерти пошли слухи о неких списках французских агентов-разведчиков, завербованных во время Второй мировой войны, в котором якобы фигурировало имя Коллонтай, у которой даже был свой номер – агент № 338.

В силу тяжёлой болезни, приковавшей её к инвалидному креслу, в 1945 году Коллонтай оставила должность посла, продолжая числиться советником МИД СССР. Умерла «Валькирия революции» все же в своей постели, всего пять дней не дожив до своего 80-летия.

Коллонтай считают проповедником «свободной любви», к семье она относилась крайне скептически, полагая, что женщины должны «служить интересам класса». В статье «Отношения между полами и классовая мораль» Коллонтай писала: «Для рабочего класса большая „текучесть", меньшая закреплённость общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса».

 

Расстрелянный поэт

Одной из первых жертв большевиков стал замечательный русский поэт Николай Гумилев. Он прожил полную приключений жизнь, храбро воевал, был награжден за храбрость двумя Георгиевскими крестами, и трагически погиб от пули ЧК. Место, где покоятся его останки, неизвестно до сих пор.

Гумилев родился в Кронштадте, в дворянской семье корабельного врача Степана Яковлевича Гумилева. В детстве он был слабым и болезненным ребёнком: его постоянно мучили головные боли. Стихи начал писать рано, в возрасте шести лет. Поступил в Царскосельскую гимназию, однако, проучившись лишь несколько месяцев, из-за болезни перешёл на домашнее обучение. Он снова в нее вернулся, когда семья возвратилась в Царское Село после поездки на Кавказ. Но учился плохо, гения поэзии едва не исключили, при окончании в его аттестате была всего одна пятерка – по логике. Уже тогда его больше всего интересовали стихи, и за год до окончания гимназии была издана его первая книга стихотворений.

Затем Гумилёв уехал учиться во Францию. Слушал лекции по французской литературе в Сорбонне, изучал живопись и много путешествовал. Побывал в Италии и Франции, издавал литературный журнал. В Сорбонне Гумилёв познакомился с молодой поэтессой Елизаветой Дмитриевой, которая через несколько лет сыграла роковую роль в его судьбе.

Муза странствий

Муза дальних странствий страстно влекла поэта. Он побывал в Турции, в Египте, в Греции. Много путешествовал по Африке, бродил по пустыням, испытал множество приключений. Всем запомнились его строчки:

В Аддис-Абебе русский поэт побывал на парадном приёме у негуса. В Хараре познакомился с расом Тэфэри, впоследствии ставший императором Хайле Селассие I. Поэт подарил будущему императору ящик вермута. В результате своих путешествий Гумилев стал одним из крупнейших исследователей Африки. Привёз в Музей антропологии и этнографии (Кунсткамеру) в Санкт-Петербурге богатейшую коллекцию.

Дуэль на Черной речке

Вернувшись в Россию, Гумилёв стал посещать знаменитую «Башню поэтов» Вячеслава Иванова, где завел множество новых литературных знакомств. Вновь встретил Елизавету Дмитриеву, у них завязался роман. Но девушка предпочла Гумилёву другого знаменитого тогда поэта – Максимилиана Волошина. Осенью, когда скандально разоблачается личность Черубины де Габриак – литературной мистификации Волошина и Дмитриевой, Гумилёв позволил себе нелестно высказаться о поэтессе, Волошин публично дал ему пощечину и получил вызов. Дуэль состоялась 22 ноября 1909 года на Черной речке, как и Пушкина. Волошин стрелял дважды, но каждый раз была осечка, Гумилев же выстрелил вверх.

25 апреля 1910 года Гумилев женился. Его женой стала Анна Горенко, ставшая знаменитой поэтессой Анной Ахматовой. При активнейшем участии Гумилёва был основан «Цех поэтов», в который, кроме него, входили Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Сергей Городецкий, Елизавета Кузьмина-Караваева (будущая монахиня «Мать Мария, погибшая от рук гестапо) и др. В 1912 году Гумилёв объявил о появлении нового художественного течения – акмеизма, который провозглашал материальность, предметность тематики и образов, точность слова.

Гумилёв поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где изучал старофранцузскую поэзию. Вскоре у Гумилёва и Ахматовой родился сын Лев, ставший потом знаменитым историком.

Георгии за храбрость

После начала войны 1914 года Гумилёв записался добровольцем в армию. В то время многие именитые поэты слагали или патриотические, или военные стихи, но в боевых действиях добровольцами участвовали лишь двое: Гумилёв и Бенедикт Лившиц.

Гумилёв был зачислен в Лейб-Гвардии Уланский Её Величества полк. 19 ноября состоялось первое сражение. За ночную разведку перед сражением он был награждён знаком отличия военного ордена (Георгиевского креста) и повышен в звании до ефрейтора. В 1915 году на Западной Украине (Волынь) он получил уже второй Георгиевский крест, которым очень гордился. В окопах поэт оставался вплоть до января 1917 года.

В 1917 году Гумилёв решил перевестись на Салоникский фронт и отправился в русский экспедиционный корпус в Париж. Прибыв в Париж, проходил службу в качестве адъютанта при комиссаре Временного правительства. В апреле 1918 года поэт вернулся в советскую Россию в то время, когда из нее многие бежали.

Снова в России

В 1918–1920 годах Гумилёв читал лекции о поэтическом творчестве в Институте живого слова. Вошел в Петроградский отдел Всероссийского Союза поэтов. В 1921 году поэт опубликовал два сборника стихов. С весны 1921 года он руководил в Петрограде студией «Звучащая раковина», где делился опытом и знаниями с молодыми поэтами, читал лекции о поэзии.

Не только на фронте, но и в годы красного террора в Петрограде Гумилев вел себя отчаянно смело. Ирина Одоевцева вспоминала, что однажды на вечере поэзии у балтфлотцев, он читал свое знаменитое стихотворение «Капитаны» и отчетливо проскандировал перед увешанными оружием «братишками»:

«По залу, – писала Одоевцева, – прокатился протестующий ропот. Несколько матросов вскочило. Гумилев продолжал читать спокойно и громко, будто не замечая, не удостаивая вниманием возмущенных слушателей. Кончив стихотворение, он скрестил руки на груди и спокойно обвел зал своими косыми глазами, ожидая аплодисментов. Гумилев ждал и смотрел на матросов, матросы смотрели на него. И аплодисменты вдруг прорвались, загремели, загрохотали. Всем стало ясно: Гумилев победил. Так ему здесь еще никогда не аплодировали…»

«Мало кто так умирает…»

Гумилёв везде не скрывал своих взглядов – открыто крестился на храмы. На одном из поэтических вечеров на вопрос из зала – «каковы ваши политические убеждения?» он смело ответил: «Я убеждённый монархист». За все это поэт потом жестоко поплатился.

3 августа 1921 года Гумилева арестовали по подозрению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации Таганцева» и вскоре он был расстрелян. Есть несколько версий относительно причастности Гумилева к заговору Таганцева. Согласно советской, он участвовал в заговоре, по второй – он знал о заговоре, но не донес, что в те времена считалось преступлением. А по третьей, заговора не было вообще, он полностью был сфабрикован ЧК в связи с Кронштадтским восстанием.

Свою трагическую смерть Гумилев предвидел, и еще в 1921 году сам себе написал эпитафию в стихах:

О мужественном поведении Гумилева в ЧК ходили легенды. Из тюрьмы он писал жене: «Не беспокойся обо мне. Я здоров, пишу стихи и играю в шахматы». Перед расстрелом Гумилев написал на стене камеры: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь». Г.Иванов передает рассказ С.Боброва, поэта-футуриста, кокаиниста и большевика, возможно, чекиста, с каким достоинством Гумилев вел себя на расстреле: «Знаете, шикарно умер. Я слышал из первых уст. Улыбался, докурил папиросу… Даже на ребят из особого отдела произвел впечатление… Мало кто так умирает…»

Место расстрела и захоронения поэта до сих пор неизвестно. Анна Ахматова считала, что место казни было на окраине города в стороне Пороховых.

 

Фурия красного террора

Сейчас про нее уже практически забыли, но, наверное, не было в годы революции в России человека более страшного и жестокого, чем Роза Залкинд, которая взяла себе революционный псевдоним «Землячка». Хотя оснований для того, что ненавидеть царизм, ей, юной гимназистке с вьющимися черными волосами и серыми любопытными глазами, родившейся в благополучной буржуазной семье, не было никаких.

Ее отец – Самуил Маркович Залкинд владел в Киеве отличным доходным домом, а его галантерейный магазин считался одним из самых лучших и больших в городе. Он хотел вывести детей в люди и вывел – они выучились и стали инженерами и адвокатами. Но, Роза была самая способная, самая проницательная и, даже братья признавали это, самая умная. Девочка запоем читала все, что попадалось под руку.

В 1894 году Роза, окончив гимназию, поступила в Лионский университет на курс медицинских наук. И тут знакомый студент дал ей почитать брошюру В. Ульянова «Что такое «друзья народа…». И вскоре Роза Залкинд вступила в киевскую социал-демократическую организацию, став профессиональной революционеркой. А уже год спустя Землячку арестовали. В донесениях агентов киевской охранки указывалось, что дочь купца первой гильдии Розалия Залкинд читает рабочим лекции о революционном движении, собственноручно вышивала красное знамя для первомайской демонстрации.

В итоге – тюрьма, а потом ссылка в Сибирь. В ссылке Землячка вышла замуж, но из ссылки она бежала одна, муж остался в Сибири и вскоре умер. Землячка приехала в Екатеринослав, потом в Одессу. Из Одессы Землячку вызвали за границу для доклада о ходе борьбы за «Искру». В своих воспоминаниях Землячка потом писала, что там она впервые встретилась с Лениным. Время, проведенное в тюрьмах, сделало ее жестокой, иногда до патологии. Новая партийная кличка – Демон – как нельзя лучше подходила ей.

По возвращении в Россию в 1905 году ее ввели в руководство московского комитета РСДРП. Как один из партийных лидеров она работала в военной ячейке РСДРП, участвовала в организации событий 1905 года, в декабрьских боях в Москве. Приобрела первый опыт стрельбы по царским войскам.

В конце 1918 года, когда осложнилось положение на Южном фронте, ее направили в Красную армию, назначив сначала комиссаром бригады, а затем начальником политотделов 8-й и 13-й армий Южного фронта. Рабочий день Землячки продолжался до двадцати часов, она не щадила себя и требовала того же от других, при этом особенно не задумываясь о способах принуждения, не останавливаясь и перед крайними мерами. За заслуги в деле политического воспитания и повышения боеспособности частей Красной армии Розалию Землячку наградили в 1921 г. орденом Красного Знамени. Она была первой женщиной, удостоенной такой награды.

Демон вырвался на свободу

В 1920 г. Белая армия Врангеля покинула Крым, но десятки тысяч солдат и офицеров не захотели оставлять родную землю. В своих листовка красные и лично Фрунзе обещали тем, кто останется, жизнь и свободу. И тут по указанию Ленина в Крым «для наведения порядка» были направлены с практически неограниченными полномочиями два «железных большевика», фанатично преданных советской власти и одинаково ненавидевших ее врагов: Розалия Землячка, которая стала секретарем Крымского обкома большевистской партии, и венгерский коминтерновец Бела Кун. Этот бывший военнопленный офицер австровенгерской армии, успел к тому времени провозгласить Венгерскую советскую республику, которая захлебнулась в крови, после чего приехал «делать революцию» в Россию.

Крым был передан в руки Бела Куна и Розалии Самуиловны под кличкой «Демон». Назначенцы пригласили в председатели Реввоенсовета Советской Республики Крым Троцкого, но тот уклончиво ответил: «Я тогда приеду в Крым, когда на его территории не останется ни одного белогвардейца». Бела Кун и Землячка поняли это буквально. Был издан приказ: всем бывшим военнослужащим царской и Белой армий явиться на регистрацию. За уклонение от регистрации – расстрел. Но на самом деле это был коварный обман – всех, кто являлся, потом безжалостно уничтожали.

Сколько было убито в Крыму? Цифры сейчас называются разные: семь, тридцать, а то и семьдесят тысяч. Именно Землячка заявила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море». Не случайно, что Александр Солженицын назвал потом Розалию Залкинд «фурией красного террора».

Топили в баржах

Уничтожение принимало самые чудовищные формы, приговоренных грузили на баржи и топили в море. На всякий случай привязывали камень к ногам, и долго еще потом сквозь чистую морскую воду были видны рядами стоящие мертвецы. Говорили, что спускавшиеся потом под воду водолазы сходили с ума, увидев лес качающихся под течением скелетов. Залкинд не только командовала, но и сама любила посидеть за пулеметом.

Как вспоминали очевидцы «окраины города Симферополя были полны зловония от разлагающихся трупов расстрелянных, которых даже не закапывали в землю. Ямы за Воронцовским садом и оранжереи в имении Крымтаева были полны трупами расстрелянных, слегка присыпанных землей, а курсанты кавалерийской школы (будущие красные командиры) ездили за полторы версты от своих казарм выбивать камнями золотые зубы изо рта казненных, причем эта охота давала всегда большую добычу».

За первую зиму было расстреляно 96 тысяч человек из 800 тысяч населения Крыма. Кровавая баня продолжалась месяцами. 28 ноября «Известия временного севастопольского ревкома» опубликовали первый список расстрелянных – 1634 человека, 30 ноября второй список – 1202 человека. За неделю только в Севастополе Бела Кун расстрелял более 8000 человек, а такие расстрелы шли по всему Крыму, пулеметы работали день и ночь. Говорят, что Черное море покраснело от крови.

Боялись свирепой Земляки даже ее коллеги по партии. М.С. Султан-Галиев оставил о ней следующие воспоминания: «тов. САМОЙЛОВА (Землячка) – крайне нервная и больная женщина, отрицавшая в своей работе какую бы то ни было систему убеждения и оставившая по себе почти у всех работников память «Аракчеевских времён». Не нужное ни к чему нервничание, слишком повышенный тон в разговоре со всеми почти товарищами, чрезвычайная требовательность… незаслуженные репрессии ко всем, кто имел хотя бы небольшую смелость «сметь своё суждение иметь» или просто «не понравиться»… В бытность тов. САМОЙЛОВОЙ в Крыму буквально все работники дрожали перед ней, не смея ослушаться её хотя бы самых глупых или ошибочных распоряжении».

Комиссия по расследованию

А вот, что пишет о ней еврейская энциклопедия: «… в армии… политработой ведала знаменитая большевичка Розалия Землячка. Далеко не юная дама ежевечерне выбирала себе партнёра на ночь из красноармейцев».

Однако таких «красных фурий» в те годы было немало. Конкордия Громова хозяйничала в Екатеринославе, «товарищ Роза» – в Киеве, Евгения Бош – в Пензе, Яковлева и Елена Стасова – в Петербурге, бывшая фельдшерица Ревека Мейзель-Пластинина – в Архангельске, Надежда Островская – в Севастополе. Эта сухенькая учительница с ничтожным лицом была главным персонажем ЧК в Севастополе, когда расстреливали и топили в Черном море офицеров, привязывая тела к грузу.

Убивали не только офицеров. Также без суда и следствия расстреливали женщин, детей, стариков. Ловили на улицах мальчишек и, если находили на голове рубец от гимнастической фуражки, расстреливали.

Массовые убийства получили такой широкий резонанс, что ВЦИК создал специальную комиссию по расследованию. И тогда все «особо отличившиеся» коменданты городов представили в свое оправдание телеграммы Белы Куна и Розалии Землячки, подстрекавшие к массовым расправам, и отчетность по количеству убитых. В конце концов эту зверскую парочку пришлось убрать из Крыма.

Партийная карьера

Однако затем «красная фурия» стала стремительно делать коммунистическую карьеру. В 1921–1924 годах была секретарем Замоскворецкого райкома партии в Москве, затем членом Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б). В 1925 году ее отправили на работу в Пермскую губернию, после чего в 33-м назначили членом коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР, коллегии Наркомата путей сообщения СССР. По должности в ее обязанности входило контролировать работу государственных органов, в том числе прокуратуры, армии и флота.

Во время массовых репрессий 1937 г. Землячка была заместителем председателя Комиссии советского контроля, а затем ее председателем. Дослужилась до заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР.

Однако в 1943 г. ее сместили с этой должности и направили на ту работу, которая у нее лучше всего получалась, – Розалия Землячка стала заместителем председателя Комиссии партийного контроля при

ЦК ВКП (б). Интересно, что, когда в 39-м под погром попала Комиссия советского контроля при Совнаркоме СССР, председателя комиссии Розалию Землячку не тронул даже Берия.

«В сто раз грозней оригинал!»

«Демон» всю жизнь обожествляла Ленина и даже написала восторженные «Воспоминания о В.И. Ленине». Фанатично преданная делу революции, Ленина она буквально обожествляла. В 1924 году, когда обсуждался вопрос о предоставлении иностранным журналистам съемок с похорон вождя мирового пролетариата, она презрительно отчеканила: «Не давайте святыни псам, и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими».

Многие в партии считали ее равнодушной, а большинство боялось и ненавидело. Даже пригретый при Сталине пролетарский поэт Демьян Бедный написал о ней так:

Умерла Роза Самуиловна по кличке «Демон» в 1947 г. Прах ее, как и многих других палачей-большевиков, погребен в Кремлевской стене.

 

Тайна смерти Саввы Морозова

Это произошло 26 мая 1905 года на Лазурном берегу, уже тогда модном месте отдыха богемы и толстосумов со всего света. В Каннах, в номере фешенебельной гостиницы «Рояль-отель», был найден мертвым один из богатейших людей России – Савва Тимофеевич Морозов. Он умер от пистолетного выстрела в грудь. Самоубийство, гласила официальная версия. Однако многие сразу же в ней усомнились. Говорили, что накануне ничто не предвещало трагической развязки: Морозов собирался в казино и был в нормальном состоянии духа…

Савва Морозов родился в Москве в очень богатой старообрядческой купеческой семье, жившей по строгим законам. В доме не пользовались электрическим освещением, считая его бесовской силой, не читали газет и журналов. За плохие успехи в учебе детей нещадно драли.

Савва Морозов получил превосходное образование, окончил 4-ю московскую гимназию, учился на физико-математическом факультете Московского университета, а в 1885 году его отправили в Англию, в Кембридж, где он изучал химию, работал над диссертацией и одновременно знакомился с организацией текстильного дела на английских фабриках. Когда отец заболел, Савва вернулся в Россию и возглавил его предприятия: товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К», а также Трехгорное пивоваренное товарищество в Москве.

Когда подрос, стал внешностью напоминать татарского мурзу – плотный, низкорослый, с умными, чуть раскосыми глазами и широким, упрямым лбом.

В деловых кругах о нем с уважением говорили: «Широко ведет дело! Однако из расчета не выходит, вот что удивительно!».

Его мать Мария Федоровна имела личный капитал в 16 миллионов рублей, а к моменту смерти сумела его удвоить. Это были фантастические по тем временам деньги. По нынешним временам – верхние строчки в списке богатеев по версии журнала «Форбс».

Купец Морозов был принят в высшем свете, пользовался расположением премьер-министра Витте и даже удостоился чести быть принятым самим Николаем II. За «полезную деятельность и особые труды по ведомству министерства финансов» был награжден орденом Св. Анны 3-й степени, а позднее – еще и орденом Св. Анны 2-й степени.

Прогрессивный предприниматель

Но, несмотря на несметное богатство, сам Морозов был скромен и непритязателен в быту, носил сапоги с заплатками, как старообрядец, водку не пил, а вино разбавлял водой. Нередко отличался весьма оригинальными поступками. Как-то рано утром он остановился в трактире. Желая угодить богатому посетителю, трактирщик предложил ему шампанского. В ответ Морозов велел принести ведро шампанского и послал напоить лошадь. Работник тщетно пытался заставить лошадь выпить. «Вот видишь, даже лошадь с утра шампанского не пьет, а ты мне суешь!», – сказал трактирщику Савва Тимофеевич.

Сегодня бы его назвали «прогрессивным предпринимателем»: он заботился о своих рабочих. Построил для них новые казармы, наладил медицинское обслуживание, для престарелых открыл богадельню, устроил парк для народных гуляний, создал библиотеки. При этом постоянно расширял производство, внедрял самые передовые технологии. В Пермской губернии построил заводы и наладил там выпуск уксусной кислоты, древесного и метилового спирта, ацетона, денатурата, древесного угля и соли уксусной кислоты. Все это использовалось в текстильной промышленности.

Прославился он как щедрый меценат. Жертвовал большие деньги на строительство приютов и больниц, был горячим поклонником знаменитого Московского художественного театра, регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, лично заведовал его финансовой частью. Под его руководством было перестроено здание театра и создан новый зал на 1300 мест. На значке к 10-летию МХТ было изображение трех его основателей – Станиславского, Немировича-Данченко и Морозова.

«Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы искусству, но и служить ему со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции, личной выгоды», – так отозвался о нем Станиславский.

Опасные знакомства

Бурные политические события в России начала XX века не обошли его стороной. Он неожиданно сблизился с большевиками – теми, кто открыто объявил, что хотят уничтожить капиталистов и фабрикантов как класс. На деньги Морозова издавалась ленинская «Искра», были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве, и даже проводились съезды РСДРП.

Морозов нелегально провозил на свою фабрику запрещенную литературу и типографские шрифты, в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Николая Баумана. Много давал денег политическому «Красному Кресту» на устройство побегов из ссылки, на литературу для местных организаций и в помощь тем, кто был причастен к партийной работе большевиков. Дружил с «буревестником революции» Максимом Горьким.

Став покровителем Художественного театра, Морозов сделался поклонником Марии Андреевой, как говорили, самой красивой актрисы русской сцены. Завязался бурный роман, Морозов преклонялся перед ее талантом. Натура страстная и увлекающаяся, Морозов вел себя по отношению к ней как мальчишка, мчался исполнять любое ее желание.

Однако Андреева была женщина истеричная, склонная к авантюрам и приключениям. Она была связана с большевиками и добывала для них деньги. Товарищ «Феномен», как с гордостью называл ее Ленин, сумела «раскрутить на бабки», как сказали бы сегодня, и богача Морозова. Но тут Андреева неожиданно увлеклась Горьким.

Это стало для Саввы Тимофеевича сильным ударом. Морозов не смог, конечно, противостоять популярнейшему тогда в России писателю и сопернику, отношения между ними испортились. «Экий омерзительный человек, в самом деле! – в сердцах однажды воскликнул Савва Тимофеевич, имея в виду «Буревестника революции». – Зачем он представляется босяком, когда все вокруг отлично знают, что его дед был богатым купцом второй гильдии и оставил семье большое наследство?».

Однако даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов все равно о Марии Федоровне нежно заботился. Когда она на гастролях в Риге попала в больницу с перитонитом и была на волосок от смерти, ухаживал за ней именно Морозов.

Слухи о безумии

Вскоре у миллионера начались проблемы в деловой сфере. Когда Морозов задумал дать рабочим право на часть получаемой прибыли, его мать тут же решительно отстранила сына от управления капиталами. А после того, как 9 января 1905 года в Петербурге была расстреляна демонстрация, направлявшаяся к Зимнему дворцу с петицией, Савва Тимофеевич испытал сильное нервное потрясение, ему стало ясно, чем грозят стране революционные перемены. В результате он совсем отошел от дел, затосковал и впал в тяжелую депрессию. Горький в своей статье о Морозове писал: тот признавался ему, что боится сойти с ума.

По Москве поползли слухи о его безумии. Савва Тимофеевич начал избегать людей, много времени проводил в полном уединении, не желая никого видеть. Консилиум врачей поставил диагноз: тяжелое нервное расстройство, выражавшееся в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице. Врачи рекомендовали направить Морозова для лечения за границу.

И вот, в сопровождении жены Зинаиды Григорьевны, Савва Тимофеевич уехал в Канны…

Выстрел в Каннах

Незадолго до этого Морозов перестал помогать большевикам. Однако такой поворот дел явно не устраивал революционеров, которые вовсе не хотели терять «дойную корову». Здесь и произошло загадочное.

Незадолго до смерти Морозов вдруг застраховал свою жизнь на 100 тысяч рублей «на предъявителя». По сути, это был смертный приговор самому себе, подписанный собственной рукой.

Что или кто вынудил Савву поступить таким странным образом, осталось загадкой. Страховой полис он вручил Марии Андреевой. Значительная часть этих средств была передана затем товарищем «Феноменом» в фонд большевистской партии.

Кончилось же все так, как можно было предположить. В мае в апартаментах в Каннах Морозова прогремел выстрел. Зинаида Григорьевна вбежала в комнату мужа и обнаружила его с простреленным сердцем. Через распахнутое окно она заметила убегающего человека в плаще и шляпе. Рядом с телом убитого полиция нашла записку, в которой тот просил никого не винить в его смерти. Личный врач Морозова с удивлением отметил, что руки убитого были аккуратно сложены на животе, а глаза кем-то закрыты. Жена же заявила, что она не закрывала покойному мужу глаза.

Однако подлинные обстоятельства смерти Саввы Морозова открылись лишь спустя несколько десятилетий, когда его родственники смогли говорить о трагедии без страха за собственную жизнь. Сама Зинаида Григорьевна не сразу сообщила полиции об убегавшем незнакомце. Вероятно, Морозова опасалась за своих детей. Она была уверена, что в смерти Саввы был виновен Красин, на протяжении многих лет это была семейная тайна, о которой было принято говорить только шепотом.

Таинственный товарищ Красин

Кто же такой был этот Красин, которого некоторые историки и в самом деле считают организатором убийства Саввы Морозова? Инженер по образованию, Леонид Борисович Красин, которого Морозов назначил в 1904 году руководить строительством своей электростанции, был загадочной личностью. Он хорошо разбирался не только в электричестве, но и в изготовлении взрывных устройств, возглавляя Боевую техническую группу большевиков. В Москве, в квартире Горького, была оборудована мастерская Красина, которую охраняли грузинские головорезы легендарного Камо. Именно здесь были изготовлены бомбы, взорвавшиеся в резиденции Столыпина в августе 1906 года. «Красин мечтал создать портативную бомбу величиной с грецкий орех», – вспоминал Троцкий. Красин также лично организовывал бандитские налеты на банковские экипажи с целью захвата денег. Боевые заслуги «инженера» были высоко оценены соратниками, и его назначили казначеем ЦК.

Есть в биографии товарища Красина и уже совершенно зловещие детали. Так, он верил в грядущее воскрешение покойников, прежде всего, великих исторических личностей, полагая, что решающую роль в этом должны будут сыграть достижения науки и техники. Неслучайно именно Красин был одним из инициаторов сохранения тела Ленина и возведения мавзолея на Красной площади.

Зинаида Григорьевна до конца своей жизни не верила в самоубийство мужа. Но, по настоянию матери погибшего, была все-таки принята официальная версия: самоубийство на почве нервного срыва. «Оставим все, как есть, – решила она. – Скандала я не допущу».

Есть еще и невероятная версия о том, будто смерть Морозова в Каннах вообще была инсценировкой. Было известно, что купец никогда не владел оружием и обращаться с ним не умел. В гостинице «Рояль-отель» он зарегистрирован не был, во всяком случае, в журнале гостей его подписи не оказалось.

Тело покойного официально не вскрывали, однако у французской полиции на следующий день уже имелась пуля, извлеченная из тела. При этом она не совпадала с калибром револьвера, обнаруженного в номере. Отпечатков пальцев на оружии обнаружено не было.

Записка тоже была написана не Морозовым. Вопреки правилам, установленным во французской криминальной полиции, ни место гибели, ни тело сфотографированы не были, не было даже описания места происшествия…

Это была инсценировка?

В Москве гроб, прибывший из Канн, не вскрывался. Из Канн тело перевозилось в гробу из мореного дуба, запаянном в цинк, который был положен в деревянный ящик. На кладбище тело было доставлено в гробу из красного дерева крытом лаком. При выгрузке из поезда деревянный ящик с гробом Морозова несло всего двое рабочих, ящик был очень легким и небольшим. Это и породило слухи о том, будто смерть Морозова в Каннах была, на самом деле, инсценировкой. Однако зачем и почему это могло быть сделано, и где потом оказался сам Савва Тимофеевич, неизвестно…

И после смерти Савва Морозов не сразу обрел покой. По христианским канонам самоубийство страшный грех, самоубийцу нельзя отпевать в церкви и хоронить по церковным обрядам. Морозовский клан, используя деньги и связи, начал добиваться разрешения на похороны в России, ссылаясь на то, что это было самоубийство в состоянии аффекта. В конце концов, разрешение было получено, Морозова похоронили на Рогожском кладбище.

Мораль этой загадочной истории? Видимо, прежде всего, в том, что не в деньгах счастье. Савве Тимофеевичу было всего 44 года, и у него было в жизни все, о чем только могли мечтать многие – богатство, громадное дело, таланты. Однако, оказавшись в цепких руках авантюристов, ловко вымогавших у него деньги, и сам увлекшись революционной химерой, в чем потом разочаровался, он неизбежно пришел к трагическому финалу.

 

Красин или воскрешение мертвых

На Неве переоборудованный под музей до сих пор стоит ледокол «Красин». Теперь уже мало кто помнит, что он назван в честь большевика Леонида Красина, учившегося в Петербургском политехническом институте. А уж совсем забыли, что именно он выступил с идеей… оживить умершего Ленина.

Красин был после революции единственным «технократом» в советском правительстве, инженером по образованию. Однако молодость его была бурной. Поступил в Петербургский политехнический институт, но был исключен за участие в революционном движении. Колесил по стране, печатал листовки и газеты, занимался агитацией, планировал «эксы» – террористические акции по «изъятию» у буржуазии денег на цели революции. Сам, однако, не грабил и не убивал, а был «мозгом» бандитских налетов, хладнокровно их планировал. Блестяще удался организованный товарищем Красиным налет на банк в Тифлисе, где террористам-революционерам удалось похитить 250 тысяч рублей. В 1911 году Красин разошелся с Лениным, и отбыл в эмиграцию. Там стал самым настоящим буржуа – работал в преуспевающей компании «Сименс и Шуккерт». Пристрастился к отличным сшитым костюмам, которым потом поражал в России непритязательных в одежде большевиков. Но вскоре вернулся к прежним революционным делам, и, в итоге, оказался в правительстве Ленина, стал наркомом внешней торговли, членом ЦК, а потом советским послом.

Фантастическая идея

Тут и проявились вновь его склонности к авантюрам и немалые научные знания. Красин был горячим поклонником фантаста, ученого и социал-демократа Богданова, который вполне серьезно считал, что бессмертия можно добиться на самом деле. Он утверждал: «Наука уже ставит задачи не только лечить, но и омолаживать. Я уверен, что освобожденное человечество сможет воскрешать великих деятелей». После кончины Ленина в 1924 году, вдохновленный идеями Богданова, именно Красин стал носиться с идеей оживления «великого вождя». По его инициативе в Германии за немалые деньги было закуплено (во времена голода и разрухи) суперсовременное холодильное оборудование, чтобы заморозить драгоценное тело, а затем, когда наука станет на это способна, его оживить. Оборудование уже стали монтировать в одной из башен Кремля, но работы затянулись. Наступала весна, и надо было срочно что-то делать. К тому же, к идее замораживания скептически отнесся Феликс Дзержинский. «Это с нашими-то перебоями с электричеством!» – иронизировал он.

Будем бальзамировать!

И тогда Ленина решили забальзамировать. За дело взялись предприимчивый химик Борис Збарский и анатом из Харькова Владимир Воробьев. Они опирались на исследования русского ученого Николая Мельникова-Разведенкова, который еще в 1896 году предложил оригинальный метод приготовления анатомических препаратов с сохранением их естественной окраски при помощи пропитывания тканей спиртом, глицерином и ацетатом калия. Крупская была категорически против, но ее никто слушать не стал. Главное, что идея понравилась Сталину, бывшему семинаристу, который еще раньше пообещал Крупской, что если она будет ему противоречить, то «Ильичу подыщут другую жену».

Вместе с идеей бальзамирования, Красин заявил и о необходимости сооружения мавзолея. Он писал в «Известиях»: «Первой задачей является сооружение постоянной гробницы на том месте, где сейчас покоиться тело Владимира Ильича. Трудность задачи поистине необыкновенная. Ведь это будет место, которое по своему значению для человечества превзойдет Мекку и Иерусалим». Но первый мавзолей архитектор Алексей Щусев соорудил уже 27 января в виде деревянного куба. Художник Казимир Малевич усмотрел в этом связь со своим знаменитым «Черным квадратом». «Склеп как куб – символ вечности. Образ Ленина – вне материи. Материалистическое бытие в ленинизме становится священным», – восторженно писал художник. Каменный вариант мавзолея из разноцветного гранита соорудили в 1929 году по проекту того же Щусева.

В конце марта Збарский и Воробьев приступили к бальзамированию. Для оценки и регистрации цвета кожи Збарский пригласил художника А. Пастернака – брата Бориса Пастернака будущего лауреата Нобелевской премии по литературе. Дело, конечно, небывалое и даже авантюрное. Збарский вообще никогда раньше не имел дела с трупами. Поэтому и он, и Воробьев сильно волновались. Однако операция, которая продолжалась четыре месяца, полностью удалась. Мумию поместили в стеклянный гроб, сооруженный по проекту того же Красина.

Впервые набальзамированное тело вождя решили показать делегатам Конгресса Коминтерна, который проходил в Москве, а также родственникам Ленина. Все были поражены. Крупская плакала. А брат вождя, Дмитрий Ильич сказал: «Я сильно взволнован. Он лежит таким, каким я его видел тотчас после смерти, и даже лучше».

Консервация мозгов

Идея «воскрешения» в какой-то форме выразилась в СССР и в собирании мозгов не только Ленина, но и других знаменитых людей. Для этого был специально создан «Институт мозга». Его идея принадлежала знаменитому невропатологу Владимиру Бехтереву. Он написал статью «О создании Пантеона знаменитых людей», который «явился бы собранием консервированных мозгов, принадлежащих высокоталантливым людям». Там до сих пор хранится не только мозг Ильича, но и многих других знаменитостей: Калинина, Куйбышева, Крупской, Луначарского, Горького, Маяковского, Мичурина, Павлова, Циолковского, самого Сталина и т. д. Пополнялось уникальное собрание даже в наши дни. Туда пометили, например, мозги академиков Ландау и Сахарова. Причем, в случае с Сахаровым, согласие на это дала его жена Елена Боннэр. В советские времена деятельность института была строго засекречена, как и все, что делалось с Лениным в мавзолее.

Нехороший конец

Все участники уникальной операции по бальзамированию вождя были щедро награждены. Воробьев получил 40 тысяч червонцев, Збарский – 30 тысяч. Позднее им вручили еще и по ордену Ленина. Однако кончили оба плохо. Воробьев в 1937 году неожиданно умер на операционном столе (как и Фрунзе) от наркоза. А Збарский, хотя и пережил репрессии 1937 года, был арестован в 1952 г. И реабилитирован только после смерти Сталина. Загадочной была и смерть самого Красина. Сталин отправил его послом в Лондон, где он на следующий день умер. Странной считают и смерть академика Бехтерева, который выдвинул идею «Пантеона мозга». Его пригласили осмотреть Сталина, а он потом поставил диагноз: «шизофрения», да еще имел неосторожность рассказать об этом друзьям. И после этого быстро умер, хотя отличался еще крепким здоровьем, якобы «от пищевого отравления». Некоторые до сих пор считают, что Сталину не были нужны люди, которые надеялись, что Ленина удастся рано или поздно воскресить. Зачем? Если он уже сам считал себя Богом на земле…

Пример с Лениным оказался заразительным. Сотрудники лаборатории Збарского в послевоенные годы провели бальзамирование покойных руководителей Болгарии (Г. Димитрова), Монголии (X. Чойбалсана), Чехословакии (К. Готвальда), Вьетнама (Хо Ши Мина), Анголы (А. Нето), КНДР (Ким Ир Сена) и, конечно, самого Сталина.

 

Несостоявшийся гений

Удивительно одаренным поэтом был князь Владимир Палей. Хорошо знавшие его называли юношу гением. Но он был злодейски убит большевиками в Алапаевске вместе с великими князьями династии Романовых.

Владимир Павлович был сыном великого князя Павла Александровича, внуком Александра II. В семье его обычно звали Водей, как впервые его имя Владимир прозвучало в устах младенца. Хотя он и родился в Петербурге, но детство его прошло во Франции. Володя выучился читать и писать сначала по-французски, по-английски и по-немецки, а только потом и по-русски, прекрасно играл на фортепиано и других инструментах, великолепно рисовал.

Семья жила в Париже, часто путешествовала. В 1908 году Владимир Палей приехал в Санкт-Петербург и поступил в Пажеский корпус – военно-учебное заведение для молодых аристократов. Вскоре он открыл в себе призвание к литературе и начал с увлечением писать стихи. Мария Павловна, сводная сестра Палея так писала о своем брате: «Володя Палей был удивительным человеком, живым инструментом редкой чувствительности, способным производить удивительные мелодии и создавать мир ярких образов. По возрасту и жизненному опыту он был ещё ребёнком, но его разум достиг высот, до которых добираются немногие. Он был гением».

Верность до гроба

С началом Первой мировой войны князь Владимир поступил в императорский гусарский полк, а в феврале 1915 он уже отправился на фронт. Шел самый сложный год войны. В письме матери юный князь писал: «На прошлой неделе у нас была присяга новобранцев и, довольно, я скажу, неожиданно, наша офицерская. Все эскадроны собрались в колоссальном манеже. Была дивная торжественная минута, когда эти сотни рук поднялись, когда сотни молодых чинов выговаривали слова присяги и когда все эти руки снова опустились в воцарившемся гробовом молчании. Ах, как я люблю такие минуты, когда чувствуешь мощь вооруженного войска, когда что-то святое и ненарушимое загорается во всех глазах, словно отблеск простой и верной до гроба своему Царю души».

Несмотря на то, что Палей был сыном великого князя, его посылали в опасные разведки, когда пули и снаряды постоянно сыпались рядом. За храбрость молодой офицер был награжден военным орденом Анны 4-й степени, ему присвоили звание поручика.

Шли затяжные позиционные бои, русские войска несли тяжелые потери. Некоторые стихи писались прямо в окопе или в дозоре на бланках служебных донесений:

В части, где служил Владимир, его все любили. Игумен Серафим, также находившийся в это время на фронте, характеризовал его так: «Статная фигура, прекрасные задумчивые глаза, детское простодушие и редкая учтивость моментально вызывали к нему любовь и уважение окружающих».

Поклонник Пушкина

Владимир Палей по-прежнему, даже на фронте, много читал, становясь всё более преданным поклонником Пушкина, написав драму в стихах «Смерть Пушкина». Летом 1916 года Владимир выпустил первую книгу стихов, вышедшую в свет под скромным названием «Сборник». Вот одно из его стихотворений:

Вскоре в Петрограде грянула революция. Часть полков присоединилась к восставшим, а затем власть захватили большевики. Николая II и его семью отправили на Урал. В марте 1918 года глава Петроградской

ЧК Моисей Урицкий издал предписание всем оставшимся Романовым немедленно явиться в ЧК. Владимир явился и его принял Урицкий, который сделал оскорбительное предложение: «Вы подпишете документ, в котором будет указано, что вы более не считаете Павла Александровича своим отцом, и немедленно получите свободу». Однако Владимир Палей решительно его отверг.

Вскоре Палей и его родственники, великие князья, были сосланы в Екатеринбург, а затем переправлены в Алапаевск. 8 июня большевики отобрали у узников их личные вещи, деньги и драгоценности, оставив им лишь ту одежду, что была на них надета.

Зверская расправа

В ночь на 5 июля 1918 года узников вывезли за город к одной из заброшенных шахт железного рудника Нижняя Селимская. После удара обухом топора по голове всех сбросили в шахту. После этого забросали гранатами, завалили жердями, брёвнами и присыпали землёй. Когда позднее тела были извлечены на поверхность, то обнаружили, что некоторые жертвы погибли практически моментально, а другие остались живы и после падения, медленно умирая от голода и ран. Окрестные крестьяне рассказывали, что несколько дней из шахты доносилось пение молитв.

Незадолго до своей страшной гибели в Алапаевске, Палей, словно предчувствуя ее, написал:

Инсценировка палачей

Палачи устроили вокруг расправы инсценировку. В телеграмме Уралуправлению от Алапаевского исполкома от 18 июля 1918 года, на следующий день после расстрела Николая II в Ипатьевском доме в Екатеринбурге сообщалось, будто «банда неизвестных вооруженных людей напала на напольную школу, где помещались Великие Князья. Во время перестрелки один бандит убит и видимо есть раненые. Князьям с прислугой удалось бежать в неизвестном направлении. Когда прибыл отряд красноармейцев, бандиты бежали по направлению к лесу. Задержать не удалось. Розыски продолжаются». По городу даже расклеили объявления о побеге Романовых. Было проведено расследование, которое, разумеется, не дало результатов и объявило беглецов без вести пропавшими.

Тела «сбежавших» были найдены лишь в начале октября 1918 года, после взятия Алапаевска армией Колчака. Белым удалось отыскать свидетелей. Вскоре, из шахт извлекли тела всех «пропавших без вести». Однако похоронить их сразу не удалось. В результате неожиданного наступления Красной армии на Алапаевск, было принято решение увезти тела в Забайкалье, в Читу, а оттуда переправить через границу в Пекин. Там, за городской чертой состоялось тайное захоронение убитых. Сейчас на этом месте находится Парк Озера молодежи. Возможно, останки алапаевских мучеников, великих князей Российской империи находятся где-то под площадкой для игры в гольф, где ранее стоял православный Серафимский храм…

В 1981 году Русская православная церковь в изгнании канонизировала царя Николая II и его семью вместе со всеми мучениками революции, включая жертвы расправы в Алапаевске. В связи с этим изображение Владимира Палея появилось на иконе Новых Российских Мучеников, находящейся в монастыре Пресвятой Троицы в Джордансвилле, Нью-Йорк. На ней он изображён в военной форме и со свитком стихов в руке.

 

Лев сукачев – завоеватель Албании

В свое время был популярным фильм «Парень из нашего города» о советском танкисте, героически воевавшем в Испании. Таких «парней» из Петербурга, ставших знаменитыми за границей и сражавшихся там в составе иностранных армий, было немало. Однако только одному удалось сначала стать стражником в Сербии, потом полковником в Албании, а затем еще и итальянским генералом.

Звали этого «парня» Лев Павлович Сукачев. Родом из дворян Екатеринославской губернии, он окончил в Петрограде Тенишевское училище, затем училище кавалерийское и стал штаб-ротмистром уланского Литовского полка. В 1917-м был начальником команды в 1-м авиационном отряде. После Октябрьского переворота бежал на юг и в Гражданскую войну отважно воевал в Белой армии вплоть до ее эвакуации из Крыма. Покинув Россию, армия Врангеля оказалась сначала в Галлиполи. Оттуда Сукачев вместе со многими другими однополчанами перебрался в Сербию. Они тогда надеялись, что православные сербы, из-за которых Россия, кстати, и вступила в Первую мировую войну, помогут бесприютным эмигрантам. Однако бедная Сербия сделать могла немного, да и чем было там заняться бывшим офицерам, которые не владели никакой другой профессией? Сукачеву удалось устроиться в пограничную стражу. Но носил он мундир «стражника недолго – отряд сократили.

Садовник в Белграде

После долгих поисков работы бывшему офицеру удалось устроиться садовником в саду Женской медицинской академии Белграда. Но садовником бравый штабс-ротмистр оказался никудышным. Когда оказалось, что вместо тополей он посадил калину, Сукачева с позором уволили. Но тут ему улыбнулась фортуна. Когда опечаленный безденежьем и отсутствием работы Сукачев уныло пил ракию в одном из кафе Белграда, к нему неожиданно подошел его прежний знакомый – полковник Миклашевский и сделал странное предложение. Миклашевский служил в сербской армии, имея чин полковника. Дело в том, что во время Первой мировой войны он участвовал в операции, за которую русским офицерам награды выдавали сербы. Неожиданно для себя Миклашевский был награжден Карагеоргиевской звездой, но, как и многие в русской армии, не знал, что это – высшая у сербов награда, за которую положены большие привилегии. Поэтому, когда он очутился в Сербии, то, узнав, что русский эмигрант – кавалер Карагеоргиевской звезды, его приняли там с почетом и тут же присвоили чин полковника сербской армии. В это время у сербов были большие проблемы с соседней Албанией. В этой стране прочное гнездо свили коммунисты, которые при поддержке из СССР готовили по всей Европе «мировую революцию».

Происки коммунистов

В Тирану под видом главы советской миссии прибыл член иностранного отдела ОГПУ Краковецкий. Он не скрывал, что его цель – установить коммунистический режим в Албании, сделать Тирану центром большевизма и оттуда начать распространять влияние и на другие балканские страны. Албанский король Ахмет-бей Зогу этого, разумеется, не хотел, опасались растущего советского влияния и соседние Сербия и Италия. Однако в нищей Албании у Ахмет-бея, который выдавал себя за потомка

Александра Македонского, было мало собственных сил, чтобы успешно бороться со сторонниками коммунистов, и он решил пригласить наемников – русских белогвардейцев, живших на территории королевства сербов, хорватов и словенцев. Сербы охотно согласились ему помочь, и их спецслужбы вышли на полковника Миклашевского, предложив ему поучаствовать в общей борьбе против коммунистов в соседней Албании. Тот с энтузиазмом согласился.

Завоевать Албанию!

Но где найти добровольцев? Недолго думая, Миклашевский отправился в кафе, где и встретил Сукачева. Тот тоже был рад принять участие в вооруженной борьбе против большевиков. Они вместе отправились по Белграду, вербуя наемников прямо на улицах. Благо бывших русских офицеров по их безупречной выправке было за версту видно, несмотря на гражданскую одежду. Вскоре приятели набрали отряд из 108 человек. Деньги были – албанский король дал Миклашевскому крупную сумму в наполеонах – золотых французских монетах. С декабря 1924 года отряд русских наемников сосредоточился в пограничном с Албанией городе Дебари. У авантюристов были восемь итальянских пулеметов «Фиат» и четыре устаревшие бронзовые пушки. С таким вооружением горстка смельчаков готовилась завоевывать Албанию. Первый бой с прокоммунистическими отрядами, общая численность которых достигала более тысячи солдат, произошел у города Пешкопея. Там на площади уже были установлены виселицы, чтобы казнить «этих русских наглецов». Однако отряд белых офицеров одержал сокрушительную победу. После этого албанская армия стала разваливаться и вскоре вообще разбежалась. Уже 22 декабря русский отряд без боя вошел в Тирану, встреченный с флагами и военным оркестром при всеобщем ликовании населения.

Пир победителей

Краковецкий со своими приспешниками эвакуировался на корабле из местного порта Дураццо, «дурацкого» порта, как называли его белые. Агент ОГПУ настолько спешил, что не успел вовремя заплатить хозяину отеля в Тиране, в котором жил. Когда же тот потребовал плату и Краковецкий открыл один из множества своих сундуков, владелец гостиницы остолбенел: сундук был доверху набит банкнотами достоинством 1000 лир. Однако лиры не помогли, коммунисты в панике бежали из Албании. А в Тиране началось пышное празднование победы. Белые офицеры устроили по этому случаю грандиозную пьянку, которая продолжалась несколько дней. Сам Сукачев свое пребывание в Тиране так описал в своих воспоминаниях: «Довольно долго наш отряд ничем другим, кроме как пожинанием лавров победителей, не занимался. Расквартировали нас в большом доме, коридоры которого через несколько недель оказались настолько густо заставленными пустыми водочными бутылками, что пройти по ним было непростой задачей…». Приключения русского отряда в Албании вызвали гнев военного руководства белых в Западной Европе. Врангель рвал и метал, когда узнал, что его подчиненные напали на соседнюю с Югославией страну. Он опасался, что такие акции могут осложнить положение русских эмигрантов в Европе.

Отпор Муссолини

Однако Ахмет-бей Зогу, который вскоре стал президентом Албании, был доволен и долго не хотел отпускать русских, которые помогли ему утвердиться во власти. Русский отряд был распущен только в 1926 году, после того как король сформировал собственную армию. Однако и после этого Ахмет-бей предложил каждому его участнику пожизненную пенсию при условии, что русские останутся жить в Албании. Однако жизнь в Тиране оказалась невыносимо скучной, и белые офицеры стали постепенно разъезжаться. К апрелю 1939 года из бывших наемников в Тиране остались всего четыре человека, в том числе и сам Сукачев. Он получил чин майора албанской армии, командовал гвардейским полком. Когда в Албанию вторглись войска Муссолини, русские снова отличились. Сукачев со своим полком героически удерживал Тирану, дав возможность эвакуироваться королевской семье с малолетним наследником.

Итальянцы пришли от его действий в восторг и, вместо того чтобы посадить противника в тюрьму, предложили перейти к ним на службу. Недолго думая, Сукачев принял это предложение. А что было делать? В оккупированной Албании армия была распущена, и ему снова грозила безработица. В результате штабс-ротмистр из Петрограда прослужил в итальянской армии десять лет, став бригадным генералом – единственным в истории русским, получившим такой чин. В 1943 году он вместе со своей частью перешел на сторону союзников. Это позволило ему в 1949 году уехать в США. Сукачев счастливо избежал депортации в СССР, чем занимались рыскавшие после войны по всей Европе агенты НКВД. Умер выдающийся авантюрист в январе 1975 года за океаном, в Монтрее.

 

По кличке «Соммервиль»

Он был одним из самых выдающихся английских писателей XX века, тонким стилистом, непревзойденным мастером рассказа. Его книги переводились и издавались у нас огромными тиражами. Однако только после краха СССР его российские почитатели узнали, что на заре своей карьеры он был тайным агентом британской разведки МИ-5 и побывал в Петрограде с совершенно секретной миссией, некоторые детали которой неизвестны до сих пор.

Герой этой невероятной истории – Уильям Сомерсет Моэм, будущий агент по кличке Соммервиль, – родился 25 января 1874 года в Париже в семье служащего британского посольства. В раннем возрасте его постигло несчастье – умерли сначала мать, а потом и отец. Сироту отправили в Англию, где от перенесенных испытаний мальчик стал заикаться и остался заикой на всю жизнь. Что, впрочем, не помешало ему успешно окончить Королевскую школу в Кентерберри, затем Гейдельбергский университет, где он слушал лекции по литературе и философии, а позднее – еще и медицинскую школу. Еще в юности Сомерсет Моэм увлекся литературой и решил стать писателем. Но его первое произведение – биографию немецкого композитора Мербера издательство отвергло, и разочарованный начинающий автор сжег рукопись. Но писать не бросил. Успех принесли пьеса «Леди Фредерик», а потом романы «Бремя страстей человеческих», «Луна и грош» и другие.

Первое задание

Но тут грянула война, и молодой врач отправился добровольцем Красного Креста во Францию. Вскоре его заприметила английская разведка и взяла на службу. Поначалу Моэма послали в Женеву, которая в те годы кишела шпионами всех мастей. Там еще неопытному разведчику была поручена скучная роль связника – принимать и передавать донесения от агентов. Свои впечатления от этой работы он описал позднее в сборнике новелл «Эшенден, или Британский агент». «Большей частью жизнь тайного агента исключительно монотонна, а значительная часть ее на удивление бесполезна», – констатировал разочарованный Моэм. Однако он охотно принял следующее секретное поручение: отправиться в Россию, где тогда назревали грозные революционные события. Главной причиной такого решения агента-писателя стало его увлечение русской литературой. Моэм считал, что она – вообще лучшая литература в мире, и начал учить язык, чтобы читать русские романы в подлинниках.

Миссия в Петрограде

«Меня, – писал он потом в своих воспоминаниях, – направили с секретной миссией в Петроград. Я не мог упустить случая пожить в стране Толстого, Достоевского и Чехова… Я бодро пустился в путь, имея в своем распоряжении неограниченные средства и четырех верных чехов для связи с профессором Масариком… Ответственная миссия приятно волновала меня». Добавим, что Масарик стал потом первым президентом Чехословакии, а в Петрограде, где он тогда жил, был одним из лидеров группы своих соотечественников – бывших военнопленных, из которых позднее сформировался знаменитый Чехословацкий легион, поднявший мятеж в Сибири и похитивший часть золотого запаса России. Сначала Соммервиль отправился в США, оттуда на пароходе добрался до Владивостока, а в Петроград прибыл на Транссибирском экспрессе. Стоя у окна поезда, англичанин был поражен открывшимися перед ним бескрайними просторами. «Я заболел Россией», – написал он позднее о своих впечатлениях. Однако успешный уже литератор мчался в Петроград вовсе не для сбора материалов для очередной книги. И даже не для того, чтобы работать журналистом, как значилось в его проездных документах, выписанных на имя корреспондента английской газеты «Дейли телеграф». В спрятанном под одеждой поясе у английского шпиона была зашита 21 тысяча фунтов стерлингов – громадная по тем временам сумма, которая предназначалась для предстоящей шпионской операции. Ему было дано задание: сделать все возможное, чтобы не допустить выхода России из войны, изучать на месте обстановку и оперативно докладывать об этом в Лондон. И вот в один из жарких дней августа 1917 года на раскаленный перрон Николаевского вокзала из вагона первого класса Транссибирского экспресса вышел элегантный мужчина с классической щеточкой усов английского джентльмена. Едва разложив чемоданы в отеле «Европа», где он остановился, агент Соммервиль отправился в английское посольство.

«Керенский не устоит…»

Британский посол сэр Бьюкенен встретил его без энтузиазма. Он уже получил из Лондона секретную депешу о прибытии мистера Моэма, которому надлежало оказывать всяческое содействие. Однако посла возмутило предписание предоставить в распоряжение приезжего посольские шифры. Бьюкенен понимал, что его гость будет слать в Лондон сообщения о положении в России, которые он, посол, никак не сможет контролировать. А потому глава дипмиссии Ее Величества, по сути, отказался от сотрудничества с вновь прибывшим. Однако британский агент в этом и не нуждался. Во-первых, он сразу же получил нужные связи через Масарика. К тому же помогать ему вызвалась Маша Кропоткина, дочь вернувшегося из эмиграции знаменитого анархиста. Вскоре британский агент был уже в курсе всех важных событий в Петрограде и даже получил возможность часто встречаться с самим Керенским, черпая из этих встреч бесценную информацию. От Керенского агент Соммервиль не был в восторге. Он увидел перед собой усталого, подавленного человека, неспособного совладать с рвущимися к власти большевиками. Пессимистически отзывался Моэм и о положении в России вообще. «В революции на поверхность поднимается пена общества, негодяи и преступники», – констатировал он позднее. Агент послал в Лондон депешу, информируя, что Керенский не устоит. В предложенном им руководству британской разведки плане предлагалось создать в Петрограде некий «Отдел № 3», который повел бы активную антибольшевистскую пропаганду, печатал разоблачающие большевиков листовки и т. и.

Исторический шанс

Приближался роковой Октябрь, и именно тогда Моэма вдруг вызвал к себе Керенский. Он дал ему секретное поручение для передачи британскому премьеру Ллойд-Джорджу. Керенский просил у англичан срочно оказать ему помощь оружием и деньгами. Кроме того, он просил немедленно заменить в Петрограде британского посла. Сомерсет Моэм отправился в Лондон, где передал просьбу по назначению. «Что мне передать г-ну Керенскому в ответ?» – спросил он премьера. «Просто что я не могу этого сделать!» – развел руками Ллойд-Джордж. В своих воспоминаниях Сомерсет Моэм корил потом себя за то, что не был достаточно настойчив. «Так, – меланхолично констатировал он, – я упустил шанс повернуть колесо истории в другую сторону… Я самым плачевным образом провалился», – подвел разведчик итог своей миссии в России. Вряд ли, конечно, он смог бы «повернуть колесо». На Россию неумолимо накатывалось колесо красное. Однако были другие дела, которыми английский шпион занимался в нашей стране и о которых до сих пор ничего не известно. Сомерсет Моэм, вероятно, попытался описать их в еще нескольких шпионских романах, которые показал в рукописи Черчиллю, тоже не чуждому литературе. Но, когда тот возразил, что таким образом писатель нарушает закон о гостайне, публиковать их не стал. Что же было в этих романах? Может быть, история мятежа

Чехословацкого корпуса? Ведь именно чехи его друга Масарика оказались причастными к одному из самых таинственных эпизодов тех лет – пропаже большой части золотого запаса России. Когда Чехословацкий корпус из интернированных военнопленных в Сибири поднял мятеж (не без подстрекательства со стороны Англии), ему удалось захватить эшелон с золотым запасом Государственного банка России, который спасла от большевиков Белая армия. Потом это золото бесследно исчезло.

Последние дни

Вернуться в Россию снова разведчику не удалось – власть в Петрограде захватили большевики. Закончилась и шпионская карьера писателя, у него обнаружился туберкулез, и на работе в разведке пришлось поставить крест. Однако его писательские дела пошли в гору, книги Моэма имели огромный успех, издавались во многих странах мира, в том числе и в СССР, где, конечно, в официальных биографиях писателя не было ни слова о его шпионских приключениях в России. Он купил виллу на Лазурном берегу, где и прожил оставшуюся жизнь. Подводя итоги жизни, писатель говорил: «На свете есть только две вещи, оправдывающие человеческое существование: любовь и искусство». Что касается второго, то можно сказать, что он действительно прожил жизнь не зря. Говорят, что, когда началась Вторая мировая война, бывший агент Соммервиль решил тряхнуть стариной и снова предложил свои услуги английской разведке. Но там сочли это лишь нелепой причудой старого человека.

 

Пуля от товарища Сыроежкина

В справочнике «Весь Петербург» за начало прошлого века он значился, как «антиквар, коллекционер». Однако на самом деле был одним из самых знаменитых британских агентов, вошедших в историю под именем Сидней Рейли. Но он родился в России, долгое время жил в Петербурге, а конец его жизни был страшен.

Первый раз мистер Рейли приехал в Санкт-Петербург еще в 1897 году для работы в английском посольстве. Он уже был лейтенантом британской разведки. Занимался, чем ему и было положено – шпионил, воровал военные секреты, вербовал агентов. В 1903 году пробрался в Порт-Артур, где под видом торговца строительным лесом, вошел в доверие к русским офицерам и добыл план укреплений, который продал японцам.

В 1905 по 1914 гг. снова работал в России, но уже под «крышей» помощника военно-морского атташе Великобритании. Потом уехал, а после захвата власти большевиками снова объявился в России. Сначала в составе союзнической мисси в Мурманске и Архангельске, а потом в Одессе, где занялся организацией агентурной сети с внедрением своих людей в круги красных комиссаров. Есть сведения, что именно там он сошелся с Яковом Блюмкиным, который потом застрелил в Москве германского посла Мирбаха.

В марте 1918 года Рейли снова Петрограде, где был прикомандирован к главе английской миссии Роберту Локкарту. Потом перебрался вслед за советским правительством в Москву. А мае 1918 года именно Рейли под видом сербского офицера перевез в Мурманск Александра Керенского, где посадил его на английский эсминец. Однако прежде чем перейти к его главным операциям, – попытке свергнуть правительство большевиков, благодаря чему он и вошел в историю, надо все-таки разобраться, кем же был на самом деле знаменитый британский суперагент.

Покоритель женских сердец

Вот именно. Самый блестящий офицер британской разведки начала века, на самом деле к Англии не имел никакого отношения, а был родом из России. Однако, где именно он родился, точно неизвестно. По одной версии, в Одессе и его настоящая фамилия Розенблюм. По другой, он родился в Херсонской губернии. В 1892 году его арестовала царская охранка. По его словам, за участие в революционной студенческой группе. По другой версии, за то, что перевозил для революционеров письмо, о чем он сам не знал, и на этом попался. В любом случае, юношу скоро освободили, и начинающий авантюрист поспешно отбыл на корабле в Южную Америку. В Бразилии он взял себе имя Педро. Работал грузчиком в доках, на плантациях, строил дороги. Потом устроился в британскую экспедицию в джунгли, где будто бы спас агента Чарлза Фотергилла, который потом в знак благодарности помог ему получить британский паспорт и приехать в Англию. В этот паспорт Розенблюм вписал фамилию своей ирландской жены и стал Сиднеем Рейли.

Еще раньше, чем прославиться на ниве шпионажа, Рейли стал удачливым покорителем женских сердец. Одной из его пассий оказалась Этель Лилиан Войнич – будущая автор знаменитого «Овода», популярной в нашей стране книге. Революционера Овода в поставленном по книге уже в советские времена фильме играл Олег Стриженов, совершенно не похожий на описание, которое дала своему герою Войнич: «Волосы черные. Борода черная. Смуглый. Глаза голубые. Лоб высокий».

Историки давно заметили, что это – ни что иное, как точное описание… самого Сиднея Рейли! По иронии судьбы, британский агент и был подлинным прототипом героя, которым все так восхищались в СССР. О чем, конечно, в советские времена никто в печати не упоминал.

Цель – переворот

Появившись в России уже при большевиках, британский разведчик снова занялся прежними делами – шпионажем, сбором информации. Но не только. Своей главной целью Рейли ставит ни много ни мало, как свержение правительства большевиков. Ему удалось втереться в доверие к властям и стать агентом ОГПУ под фамилией Георгий Релинский. В любом случае у него были соответствующие документы на такую фамилию.

Будучи прожженным авантюристом, Рейли и других судит по своей мерке. Так он решил, что «ударной силой» по свержению новой власти должны стать латышские стрелки – главная опора большевиков. В то время они охраняли Кремль, а латыш Петерс, временно замещал Дзержинского на посту главы ВЧК. Для выполнения своего авантюрного плана Рейли развил бешеную активность. Для личных информаторов он – грек Константин Массино, для чекистов – товарищ Релинский, для Петерса – английский лейтенант Рейли, а для своего начальства в Лондоне – суперагент ST.1. Денег из Лондона дают немного, а потому Рейли добывает их при помощи валютных афер на черном рынке.

Однако чекисты быстро вычислили выходца из Одессы и его планы заговора стали им известны. 30 августа в Петрограде был убит Урицкий, а во дворе завода Михельсона совершено покушение на Ленина. А уже 2 сентября большевики объявили, что заговор английской разведки раскрыт, но Рейли сумел скрыться.

Трест, который лопнул

Ясно, что в Лондоне провалившегося агента встретили без аплодисментов. Однако он продолжал плести интриги, делая ставку на террориста Савинкова. Надеялся, что с его помощью, можно будет, опираясь на заговорщиков в России, сделать новую попытку свергнуть большевиков, но снова проиграл. Чекисты разработали операцию под кодовым наименованием «Трест» (о которой подробно рассказано в популярном в свое время фильме «Операция «Трест»). Мнимые заговорщики, которые при помощи ЧК дурили эмиграцию и западные разведки, предложили Рейли приехать в Россию, чтобы заманить его в ловушку. Томившийся без дела в Англии авантюрист на это предложение клюнул. 25 сентября 1925 года под именем купца Николая Штейнберга Рейли перешел границу. Разделся до трусов и вошел в воду пограничной реки. Но там его уже ждали чекисты…

В газетах сообщили, что Рейли якобы застрелили при попытке нелегального перехода границы, однако на самом деле его почти месяц держали на Лубянке. Поначалу он молчал, но когда перевели в камеру смертников, заговорил. Выболтал все, что знал о британских спецслужбах, о своих связях в России, выдал все и всех. Ему, наверное, казалось, что чекисты хотят использовать его в своих целях и забросить с особо важным заданием на Запад. По слухам, такой план действительно существовал, но затем был отвергнут лично Сталиным.

«Задавило трамваем…»

А потому конец был совсем другим. Рейли вывезли в Сокольники. Там чекисты сделали вид, что машина сломалось. Предложили прогуляться и в этот момент застрелили. «73-й повалился, – говорится в отчете исполнителя казни, – не издав ни звука. В виду того, что пульс еще бился, товарищ Сыроежкин произвел еще выстрел в грудь. Подъехав к Санчасти, мы вчетвером внесли 73-го в указанное помещение (санитару сказали, что человека задавило трамваем, да и лица его не было видно, так как голова его была в мешке) и положили на прозекторский стол… Всю операцию закончили в 11 часов вечера 5.11.– 25 года. Уполномоченный 4-го отдела КРО ОГПУ Федулеев». В тот же день Сиднея Рейли закопали в яме, вырытой во внутреннем дворе Лубянки…

Поскольку казнь была произведена в тайне, то долгое время еще ходили слухи, будто он жив. Один из историков даже написал исследование, в котором утверждал, что британского суперагента Рейли не было вообще, а был лишь чекист Релинский. Что ж, англичанина и в самом деле не было, а был неугомонный авантюрист из Одессы, не один раз менявший имена, а в итоге зарытый в Москве в безымянной яме…

 

Читать мысли врагов

Захватив власть в России, большевики с одобрением относились к любым, даже самым невероятным предложениям, касавшимся упрочения их господства. Поэтому они сразу заинтересовались письмом, которое отправил в 1924 году из Ленинграда Феликсу Дзержинскому некий Александр Варченко, предложивший «читать на расстоянии мысли врагов».

Родом из семьи провинциального судьи, Варченко окончил в Петербурге гимназию в 1898 году. Еще в юности заинтересовался оккультизмом, астрологией и хиромантией, а потому поступил на медицинский факультет Казанского университета, а оттуда перевелся в Юрьевский (Дерптский) университет. Там он познакомился с профессором римского права Кривцовым, который рассказал ему об идеях известного тогда мистика Сент-Ива де Альдвейдра. Но закончить университет Варченко не смог из-за недостатка средств. Чтобы подработать, нанялся матросом на пароход, и отправился в далекую Индию. Там он продолжил изучение мистических теорий, гипноза и паранормальных явлений.

Есть ли жизнь на Марсе

Вернувшись в Россию, Варченко занялся частными консультациями, гадал по руке, зарабатывал написанием статей для газет и научных журналов. Уже тогда он писал о возможности жизни на Марсе, был уверен, что сотни тысяч лет назад на земле существовала очень высокая цивилизация, высказал предположение о существовании «мозговых лучей». Опубликовал два мистических романа «Доктор Черный» и «Из мрака». Его работа был прерван войной. Варченко оказался на фронте, был ранен. После демобилизации продолжил свои опыты и литературную деятельность, стал читать лекции в Физическом институте Петрограда. После Октябрьского переворота его пригласили на работу в Институт мозга и высшей нервной деятельности, руководимый знаменитым академиком Владимиром Бехтеревым. Потом отправили консультантом на Кольский полуостров, где Варченко изучал явление «мереченья», нечто вроде массового гипноза. Вернувшись, сблизился с буддистами и поселился в общежитии Петроградского буддийского дацана. Буддисты, в частности, рассказали Варченко о Шамбале, загадочной стране в центре Гималаев. Среди них был Нага Навей, наместник Западного Тибета, занимавшийся тайными переговорами с советским правительством.

Одновременно Варченко общался к костромским крестьянином Михаилом Кругловым, занимавшимся поисками Беловодия, таинственной страны где-то в Восточной Азии, как говорили, места «справедливости и истинного благочестия». Увлекшись этими фантастическими рассказами, Варченко создал в Петрограде «Единое трудовое братство», поставив смелую задачу соединить «опыт Древней науки с практикой современного общества». Идея нашла поддержку местных чекистов, некоторые из которых сами стали членами общества.

Трудовое братство

Такие идеи, создание «коммун» и «пролетарских общежитий» в то время были очень популярны. В коммуне на Каменностровском, который тогда называли улицей Красных зорь, решили осуществить эти теории на практике. У членов коммуны, называвшись друг друга «братьями», все было общее, женщины по очереди дежурили на кухне, проводили общие собрания «коллектива», на которых обсуждали поступки каждого, организовывали дискуссии по важным проблемам современности и т. п. Но самым главным у «братьев» были опыты по устройству спиритических сеансов.

Одна из членов коммуны Элеонора Кондиайн рассказывала, что в коммуне ставили опыты «по передаче коллективной мысли». «Один раз мы произвели спиритический сеанс, устроив цепь вокруг легкого деревянного столика. Он (стол) сначала стукнул ножкой, потом поднялся так, что мы были вынуждены встать и поднять руки на уровне головы, и стол упал на свои ножки». Сам Варченко объяснял такое странное поведение стола «электромагнитной цепью», которую будто бы образовывали замкнутые руки участников спиритического сеанса.

В конце концов, он решил направить письмо с изложением своих экспериментов главе ОГПУ Феликсу Дзержинскому. Тот заинтересовался и направил в Ленинград главу секретно-политической части своего ведомства Якова Агранова, который встретился в Варченко. Вскоре экспериментатора вызвали в Москву для подробного доклада перед коллегией ОГПУ. Там его идеи понравились. По другой версии, чекисты сами «вышли» в Ленинграде на Варченко, и предложили ему сотрудничество. Так или иначе, вскоре Варченко переехал в столицу, возглавив секретную лабораторию нейроэнергетики.

Секретная лаборатория

Известно, что Варченко ставил, например, такой опыт. Двух человек обривали наголо, одевали им на головы алюминиевые шлемы, соединенные проволокой. Перед испытуемыми ставили матовые экраны и предлагали сосредоточиться. Один из них был «передающим», другой – «принимающим». В качестве текста предлагались слова или изображения. В случае с изображением, положительный результат угадывания был близок к 100 %.

Главной же целью лаборатории Варченко было, то, что более всего интересовало чекистов, научиться «телепатически читать мысли врагов». Какие именно при этом эксперименты проводились, неизвестно, ведь деятельность лаборатории была строго засекречена. Ее курировал высокопоставленный руководитель ОГПУ Глеб Бокий. Он будто бы несколько раз обращался к Варченко с просьбой помочь раскрыть иностранные шифры. И тому якобы удалось это сделать, организовав… вызывание духов.

На службу Интернационалу

Тем временем неугомонный Варченко выдвинул глобальную идею: объединить все оккультные силы и поставить их на службу Третьему интернационалу. Он предложил организовать экспедицию для поисков таинственной Шамбалы. Это он предполагал сделать летом 1925 года, проникнув в Гималаи под видом паломников. Странно, но чекисты клюнули и на это. Дзержинский лично распорядился выделить на эту невероятную затею около 100 тысяч рублей, огромные по тем временам деньги, учитывая, что СССР переживал тогда немалые экономические трудности. Разумеется, что чекисты имели при этом в виду и другие, более практические цели: установить контакты с местными элементами, симпатизирующими СССР. Ведь идеи установления Всемирной республики Советов в те времена носились в воздухе. Невероятный замысел отменили в последний момент. Отрицательно отнеслись к затее министр иностранных дел Чичерин и начальник разведки Трилиссер. А влияние Дзержинского в то время уже начало ослабевать. Предприимчивому Варченко пришлось ограничиться экспедицией в пределах СССР – в 1927 году он отправился в Крым изучать подземные города, а потом побывал на Алтае, где должно было находиться загадочное Беловодье. Любопытно, что именно этим занимались в те годы и нацисты в Германии, тоже активно интересовавшиеся оккультизмом, и настойчиво искавшие пути проникновения в Тибет в поисках Шамбалы. Мистически был настроен, как известно, и сам Гитлер.

Расстрел в подвале

Тем временем в СССР, где уже прочно все взял под свой контроль Сталин, интерес к мистическим теориям угас. Руководители ЧК, а потом НКВД, которые «курировали» деятельность лаборатории Варченко были арестованы и расстреляны. А потом очередь дошла и до самого теоретика чтения мыслей врагов на расстоянии. Он тоже закончил свои дни в подвалах тех, на кого раньше работал. Говорят, что перед расстрелом он попросил дать ему возможность записать свои идеи. Это ему позволили, но потом рукопись исчезла. Но ящики с архивами Варченко один из сотрудников лаборатории все-таки сумел вывести. Но потом и он тоже был арестован и расстрелян. Однако поиски в Гималаях таинственной Шамбалы продолжались. Ими, в частности, занимался знаменитый философ и художник Николай Рерих. О нем тоже ходили упорные слухи, что он сотрудничал с НКВД.

 

Красная Мата Хари

В российской энциклопедии о ней всего несколько строк: «Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг» – авантюристка, двойной агент ОГПУ и английской разведки…». Но кем она была на самом деле, не знает никто. Мария Игнатьевна сама выдумала о себе множества мифов и теперь, когда нет уже ни людей, которые ее знали, ни документов, которые сгорели или были уничтожены, установить истину уже невозможно. Один факт не подлежит сомнению – она была одной из самых знаменитых в мире авантюристок.

Биографию она придумала себе сама. Будто ее отец был граф, сенатор, а ее бабушке посвящал стихи сам Пушкин. Что она якобы училась в Кембриджском университете, а потом вышла замуж за графа Бенкендорфа. На самом деле Мария Закревская была дочерью петербургского чиновника Игнатия Платоновича Закревского, не имевшего никакого отношения к графу Закревскому. Ее первый муж – Иван Бенкендорф не был графом, хотя и имел поместье в Эстляндии. Никаких Кембриджей она тоже не кончала, по той простой причине, что в те времена в этот элитный университет девушек вообще не принимали. Придумала, что перевела 60 книг. На самом деле, – не более 30, да и то, не очень хорошо. А вот баронессой Марию Игнатьевну называли по праву. Ее второй муж Будберг, – был настоящим бароном. В 1919 году его при загадочных обстоятельствах убили. Но аристократический титул остался при вдове навсегда. Только титул, денег у Муры, как называли ее близкие, не было в то время никаких.

Покровитель с деньгами

Поэтому объяснить дальнейшие похождения г-жи Закревской-Будберг не так уж трудно. Революция, все развалилось, друзья бежали или расстреляны, денег нет, – на что жить молодой обаятельной аристократке, у которой первый муж «объелся груш», а второго злодейски убили? Тем более, что кроме знания иностранных языков никакой профессии у мадам не было. А на руках еще двое детей… Выход один – заполучить покровителя с деньгами. И такой покровитель подвернулся.

Им оказался… британский подданный Роберт Локкарт, посланный в Россию «специальным агентом». Британские дипломатия и разведка (а это было фактически одно и тоже) делали ставку на молодежь. В Форин офис и Интелледженс сервис считали, что таким образом гораздо удобнее собирать информацию. Этим и занимался в России мистер Локкарт, которому тогда не было еще и 30. И он сразу влюбился в красивую русскую баронессу.

Когда правительство большевиков переехало в Москву, то Локкарт последовал вслед за ним, захватив с собой Муру. Там, как и положено шпиону, стал плести заговор по свержению правительства большевиков, который был раскрыт в 1918 году. Когда чекисты ворвались в квартиру Локкарта, то застали в его постели и Марию Закревскую-Будберг. Обоих тут же арестовали. Лондон в ответ объявил, что не выпустит из страны российского дипломата Литвинова, если Локкарт не будет освобожден. Агента отпустили, и он благополучно вернулся в Англию. Выпустили и Муру, и тут сразу возникают вопросы. Не была ли ее свобода куплена ценой согласия стать осведомителем ОГПУ? Никаких прямых доказательств и, тем более документов, на этот счет нет. Но как поступали в те времена в молодой республике с баронессами? Тем более с сожительницами иностранных шпионов? Путь был один – в расстрельный подвал. А вот Муру выпустили…

«Буревестник революции»

Потеряв связь с одной знаменитостью, баронесса Будберг вскоре оказалась в сфере внимания другой – «буревестника революции» Максима Горького. В его дом Муру привел Корней Чуковский. В огромной квартире на Кронверском проспекте тогда жило много людей. Но нашлось место и для Муры, которая обладала счастливым даром быть нужной для всех. Она бойко печатала на машинке, переводила с нескольких языков, была приятным и остроумным собеседником. Другими словами, стала выполнять функции секретаря Горького. Великий пролетарский писатель сразу попал под ее обаяние. Мура фактически стала его неофициальной женой.

К концу 1920-го года Горькой уехал лечиться за границу. Оставаться одной в темном и замерзавшем Петрограде было страшно, и Мура решила бежать. Она пыталась перейти по льду Финский залив, чтобы попасть в Эстонию, где у нее оставались дети. Ее задержали, и она снова оказалась в тюрьме. В те времена за попытку нелегального перехода границы без разговоров «пускали в расход», но Муру снова освободили. Говорили, будто по ходатайству Горького. Однако вопрос о ее особых связях с ОГПУ продолжал витать в воздухе. Тем более что вскоре баронессу, связанную прежде с английским шпионом, большевики выпустили за границу. Она оказалась в Италии у Горького, где на Капри поправлял здоровье пролетарский писатель. Побывала она и в Лондоне, где снова встретилась с Локкартом. Мура стала его информатором и с тех пор они встречались регулярно.

Любовница фантаста

Тем временем в Россию приехала мировая знаменитость – английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. Остановился в доме Горького, с которым его связывали дружеские отношения. Там с ним познакомилась и Мура, которая вскоре стала любовницей фантаста, несмотря на то, что тогда Уэллсу уже было сильно за 60. «Его было невозможно не любить. Он обладал удивительным чувством юмора и бывал просто обворожительным», – писал один из биографов Уэллса. Сам же маститый писатель влюбился всерьез и даже настойчиво просил баронессу стать его женой. Однако своенравная Мура только отшучивалась.

Когда Горький жил на Капри, немалую роль в том, чтобы убедить его вернуться в СССР, сыграла Мура. Когда писатель собрался в Москву, то часть своего архива, где были собраны письма эмигрантов и бежавших на запад противников большевиков, свои «опасные» дневники, передал на хранение к уже поселившейся в Лондоне Муре. Когда Горький умер, то за этим архивом началась настоящая охота. Сталин приказал любой ценой вернуть документы в Россию. В Москве тогда готовились знаменитые судебные процессы, и этот архив мог пригодиться. В итоге Мура сама привезла опасные бумаги в Москву и, как пишет о ней Нина Берберова в своей биографической книге, встречалась при этом со Сталиным. О чем они говорили? Это навсегда останется тайной.

Из недавно рассекреченных документов английской разведки явствует: в Британии были уверены, что Мария Будберг – советская шпионка, «опасная для Запада женщина» и за ней там пристально следили. В Москве же думали, что она была шпионкой англичан. Мура вращалась в высших кругах, была знакома с министрами, банкирами, дипломатами. Красота, острый ум и невероятное обаяние, блестящее знание нескольких языков открывали перед русской баронессой любые двери. Ей было, что сообщать руководству разведок, если она и в самом деле с ними сотрудничала.

Свидетельств не нашли

Сама Мура никогда не опровергала эти слухи. После 1991 года историки наводили справки в архивах на Лубянке, но свидетельств о том, что она работала на советскую разведку, не нашли. Впрочем, у любой спецслужбы мира есть особые агенты, информация о которых остается секретной навечно. А свой личный архив великая авантюристка незадолго до смерти сожгла…

Биографическую книгу «Железная женщина» о Марии Закревской-Будберг, ставшую бестселлером, написала хорошо ее знавшая Нина Берберова. «Когда я стала проверять ее рассказы, – пишет Берберова, – я увидела, что она всю жизнь лгала о себе… Мы все были ею обмануты». На склоне лет женщина, от которой сходили с ума Горький, Уэллс и другие знаменитости, стала неопрятной толстухой, любительницей крепко выпить, «вкусно и тяжело поесть». Но на ее похороны в Лондоне пришла вся английская знать, а некролог под названием «Интеллектуальный вождь» напечатала даже «Таймс».

 

Президент… Гавайских островов

Люди с такими невероятными биографиями могут появляться только в бурные годы хаоса революций или в смутные времена их кануна. Таким и был Николай Судзиловский, на долю которого выпали невероятные приключения: он умудрился стать… президентом (!) Гавайских островов, пытался создать там русскую колонию, потом жил в Японии, а в 1905 году выкупил у японцев русских пленных и собирался двинуться с ними на Москву и Петербург на помощь революционерам. Смерть его была такой же невероятной, как и вся жизнь – на костре в Китае…

Николай Константинович Судзиловский родился в 1850 году в дворянской семье в Могилеве. Потом учился на врача в Петербургском университете. Начитавших в юности Герцена и Чернышевского, воспылал революционными идеями и примкнул к народникам. Основал в Киеве коммуну, которая была разгромлена охранкой. Спасаясь от неминуемого ареста, бежал в Лондон. Однако в туманном Альбионе пылкому юноше не понравилось. «Из всех городов мира более всего одиноким чувствуешь себя в Лондоне», – с тоской писал он. Тем не менее, и там Судзиловский оказался в бурлящей среде революционеров из России, а один раз даже выступил на социалистическом митинге вместе с Марксом и Энгельсом.

Под псевдонимом «Руссель»

Из Лондона он уехал в Румынию, где защитил докторскую диссертацию по медицине. На ее титульном листе впервые появился псевдоним, под которым авантюрист скрывался всю оставшуюся жизнь – «Руссель».

В Бухаресте Руссель-Судзиловский занимался, наверное, не только медициной. Некоторые историки полагают, будто туда он был послан по заданию революционной организации, готовившей покушение на Александра II, который находился при армии в Румынии. Планы убийства царя за границей террористы потом по какой-то причине оставили, однако позднее успешно реализовали в Петербурге. Одновременно Судзиловский вынашивал не менее невероятный замысел восстания болгар против турецкого ига. Однако охранка шла по пятам, и Судзиловский оказался в Турции.

Но и там за ним уже шла охота. Турки насильно посадили подозрительного русского на корабль, который, как он опасался, должен был доставить революционера обратно в Россию, где его, разумеется, ждали тюрьма и каторга. Выбрав удобный момент, он бежал, переодевшись капитаном.

Мастер мистификаций

Уже в те времена Судзиловский, большой мастер маскарада и всяческих мистификаций, выбирает ставший для него традиционным конспиративный образ: немец-колонист, с давно небритой бородой и неизменной трубкой в зубах. Причем, он все время курил одну и ту же трубку в виде головы негра.

Европа оказалась слишком тесна для его невероятных планов и, через Францию и Бельгию, искатель приключений вскоре оказывается в США. Там он принимает американское гражданство и обосновывается в Сан-Франциско. Вскоре он становится самым популярным врачом в городе, превращается в состоятельного человека. Но жизнь добропорядочного обывателя – не для неугомонного Русселя. Он публично обвиняет местных священников разврате и чревоугодии, а в ответ получает анафему и отлучение от церкви. Снова приходится бежать…

В 1892 году Судзиловский решает поселиться в тихом и спокойном месте. Для этого он выбирает далекие Гавайские острова, славящиеся благодатным климатом и плодородными землями. Местные аборигены его не съели, как в свое время Джеймса Кука, открывшего эти острова в 18 веке. Подвизаясь под видом плантатора, выращивающего кофе, он не забывает о своей основной профессии врача и вскоре местные жители начинают называть выходца из России «Каука лукини» – Добрый доктор.

Партия для аборигенов

Слава его растет и на первых парламентских выборах местное население выбирает его в сенат. А скоро бывший петербургский студент становится… первым президентом Гавайских островов! Тут Судзиловский, на беду для самого себя, снова вспомнил о своем революционном прошлом. Создал из аборигенов политическую партию и решил бороться с английскими и американскими плантаторами, жестко эксплуатировавшими местное население. Начинает радикальные реформы, призывает реформировать здравоохранение, не платить грабительские налоги и т. и. Мало того, Судиловский основывает на Гавайях русскую колонию, создает «Гавайский союз русских рабочих» и призывает расширять переселение на острова из России, замышляя провозгласить там республику. Через некоторое время число русских переселенцев достигает уже двух тысяч человек.

Активность Судзиловского вызвала тревогу в Вашингтоне. Против беспокойного русского президента начинаются интриги, плетут коварные заговоры. Опасаясь за свою жизнь, Судзиловский-Руссель бросает все и бежит в Китай. Там он женится на своей китайской служанке, от которой у него потом будут двое детей.

Поход на Москву!

Но даже на краю света Судзиловский снова не оставляет авантюрные планы. Он выкупает у японских властей – дело было в 1905 году – русских военнопленных и замышляет… свергнуть при их помощи царя! Новый план неугомонного авантюриста таков: вооружить русских пленных (а их было в то время в Японии 40 тысяч), посадить их на корабли, высадится в Маньчжурии, захватить потом Акатуйскую и Карийскую каторги, освободить политических заключенных, а затем двинуться эшелонами на Москву и Петербург на помощь революции 1905 года.

Однако для реализации фантастического плана ему нужны сообщники в России. И Судзиловский делает роковую для себя ошибку – обращается к эсерам. А у них в то время верховодил печально знаменитый провокатор Азеф, который тут же выдал замысел царской охранке. Приходится снова бежать…

Авантюрист оказывается на Филиппинах, где основывает частную клинику, но потом впадает в глубокую депрессию. Думает о самоубийстве и даже начинает писать стихи: «Куда улетают птицы, когда наступает ночь?»

Под конец жизни экс-президент Гавайских островов оказывается в Китае. Получает от советских властей пенсию, как «бывший борец с царизмом» и даже сотрудничает с журналом «Ссылка и каторга». В китайском городе Тяньцзинь он заболевает воспалением легких и в 1930 году умирает никому не нужный и всеми забытый. Его дочь, в соответствии с китайской традицией, сожгла его тело на костре…

Кстати, о Гавайях. Русские впервые появились на Гавайях в 1804 году, когда острова посетила кругосветная экспедиция Крузенштерна и Лисянского. Позднее Георг Шеффер основал там русский форт, а местный король попросил Александра I взять острова под свое покровительство и поклялся ему в верности. Однако император «ответить соизволил», что присоединение к России этих островов «не может принести России никакой пользы…» Годы спустя Гавайи стали 50-м штатом США, которые основали там важнейшую стратегическую военно-морскую базу Перл-Харбор.

 

Кто вы, герр Зотов?

В России о нем давно и прочно забыли, а вот в Лихтенштейне для его картин создан специальный музей. Хотя до этого арестовали и выслали из страны за поддельный паспорт. Он окончил Академию художеств в Петербурге, выступал борцом цирке, в Испании кулаком убивал быков, нарисовал портрет Муссолини, а дни свои закончил в далекой Аргентине.

Такой необыкновенной была жизнь у Ивана Мясоедова. Он родился на Украине в семье знаменитого художника-передвижника Григория Мясоедова. Однако был внебрачным сыном знаменитости, которая так и не женилась на его матери. Отец, правда, его усыновил, но воспитанием занимался мало, а потом вообще «отдал в люди». Иван не стал таскать барки по Волге, как Максим Горький, а пошел по стопам отца, поступил в Москве в Училище живописи, ваяния и зодчества, а потом с золотой медалью окончил Академию художеств в Петербурге. Ему сулили блестящее будущее, но, как на грех, юный Ваня был награжден природой необыкновенной внешностью и огромной физической силой. Наверное, именно по этой причине он и не стал тихим классическим живописцем, как другие выпускники Академии, а всю жизнь метался между разными профессиями и скитался по миру.

Как Иван Грозный

Если поставить рядом с репродукцией знаменитой картины Репина «Иван Грозный убивает своего сына» фотографии Ивана Мясоедова или его отца, то каждый поразиться необычайному сходству: безумный царь и оба художника похожи, как две капли воды. Это и не мудрено, поскольку именно Григорий Мясоедов позировал для знаменитого полотна Репина. А его сын был похож на отца, а значит, и на Ивана Грозного на полотне. Иван еще в юности заметил это сходство и пользовался им в полной мере. Даже сделал себе на веках синюю татуировку, чтобы взгляд был еще более «грозным». Но еще больше он дорожил своим телом, поскольку был сложен как античный Аполлон. Именно по этой причине, наверное, он увлекся Элладой, где царил культ красоты и физической силы. Чтобы глубже изучить античность, Иван Мясоедов выучил сначала греческий, а потом и итальянский языки. Впрочем, освоить последний ему помогла его итальянская жена – бывшая танцовщица Мальвина Верниче. Увлекся гиревым спортом, выступал в цирке борцом под псевдонимом «Де Красац», а на чемпионате России по тяжелой атлетике занял второе место. Любил фотографироваться в обнаженном виде с завитыми волосами и в венке из лавровых листьев, изображая римского императора. Даже написал специальную статью о наготе. А потом создал в Петербурге художественно-философское общество «Сад богов», где глубокомысленно проповедовал идеалы «чистой красоты».

Суровые времена

Но, увы, наступали суровые времена, когда уже было не до «чистой красоты» – грянули Мировая война, а потом и революция в России. Мясоедов оказался в армии Деникина, однако, в роли почему-то репортера. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы большевики его чуть было не расстреляли. Ему чудом удалось вырваться из застенков чекистов и бежать за границу. Вскоре он вместе с женой оказался в Берлине. Но и там царил голод, по улицам в потрепанных шинелях бродили увечные солдаты, а где-то в пивных Мюнхена уже начинал свою агитацию бывший ефрейтор Адольф Шилькгрубер. Картины русского художника академической школы были никому не нужны, тогда популярности начали пользоваться «левые» художники. Мясоедов пробовал сниматься в кино, рисовал афиши, но жить на случайные заработки, не имея своего жилья, было трудно.

«А почему бы не делать деньги самому?»

Именно в это время, страдая от безденежья, художник вспомнил о своих навыках гравера, и подумал: «А почему бы мне не делать деньги самому?» Хотя, как свидетельствуют некоторые историки, занялся этим малопочтенным ремеслом, он еще раньше. Когда, много лет спустя в его доме в России стали делать ремонт, то обнаружили тайник, в котором хранилось великолепное клише для печатанья фальшивых долларов. В Берлине поддельные купюры сбывала его жена-итальянка, но вскоре фальшивомонетчика из России повязали. Три года он провел за решеткой Моабитской тюрьмы в Берлине и вышел досрочно быстро только по той причине, что расписал великолепными фресками тюремную церковь.

«Профессор Зотов»

Оказавшись на свободе, прежнего ремесла не бросил, а изготовил фальшивый паспорт на имя «гражданина Чехословакии» Евгения Зотова. И с таким документом поселился в Лихтенштейне – в те времена тихом закоулке Европы. Там он для «солидности» назвался «профессором» и вернулся к прежней профессии – стал рисовать. О его жизни в Лихтенштейне рассказал в своих воспоминаниях его соотечественник, другой русский эмигрант – барон Эдуард Фальц-Фейн. «Время от времени, – пишет барон, – он получал заказы от княжеской фамилии и правительства. По случаю принесения присяги верности Францу Иосифу 11 написал парадный портрет князя и выпустил серию марок. В честь торжественного открытия канала в Лихтенштейне он сделал еще одну серию марок. Расписывал стены домов, иногда продавал свои картины местным жителям, а чаще обменивал их на продукты».

Все так и думали, что этот импозантный старик с окладистой седой бородой, похожий на ветхозаветного пророка, на самом деле – профессор Зотов. Обман вскрылся после того, как истек срок действия паспорта, и надо было его продлевать. Тогда и выяснилось, кто он на самом деле. Мясоедова лишили права на жительство и приговорили к двум годам тюрьмы. Однако добрые жители Лихтештейна не отвернулись от «герра Зотова», к которому уже привыкли. Он никому не сделал зла, а когда в 1952 году в Вадуце устроили его персональную выставку, все увидели какой он большой художник. Местный адвокат Адульф Петер Гооп собрал целое собрание его картин. Тем не менее, Лихтенштейн Мясоедову пришлось покинуть.

Слава после смерти

Он собрался в Аргентину, где после войны образовалась большая русская колония. Но еще на пароходе почувствовал себя плохо, и сразу после прибытия в Буэнос-Айрес умер. Его вдова вместе с картинами вернулась обратно в Лихтенштейн, где скончалась в старческом доме в 1972 году. Слава «профессора Зотова» в Лихтенштейне началась уже после его смерти. В 1981 году, когда исполнилось 100 лет со дня его рождения, там создали специальный музей, в котором собрали все картины Мясоедова. Это – большое здание в несколько этажей, с кондиционерами, лифтами и современными стеллажами для хранения полотен. В нем насчитывается около 3-х тысяч единиц хранения – единственный такого рода музей, целиком посвященный русскому художнику в Западной Европе. И, наверное, единственный музей в мире, носящий имя человека, который был фальшивомонетчиком и не раз сидел в тюрьме. Среди других картин там много полотен с изображением красных дьяволов с мерзкими рожами среди трупов и разложения – такой запомнилась Мясоедову захваченная большевиками Россия, которую ему пришлось навсегда покинуть.

 

Скосырев – король Андорры

Невероятная судьба ждала некоторых, кого бури революции выбросили из России. Но самые невероятные приключения выпали, наверное, на долю отставного офицера Балтийского флота Бориса Скосырева, который стал… королем Андорры!

Для начала небольшая справка, поскольку не все знают, где эта самая Андорра находится. Это карликовое государство, славное своими курортами и минеральными источниками, расположено между Францией и Испанией. В его недрах имеются месторождения медной и свинцовой руды, лигнита, меди и серного колчедана. В лесах – немало ценных пород деревьев. В начале XX века Андорра находилась под двойным протекторатом Франции и епископа Урхельского, представлявшего интересы Мадридского двора. В биографии Скосырева много белых пятен. В точности неизвестно, где он родился, кто были его родители. Есть сведения, что во время драматических событий 1917 года он служил офицером в Кронштадте, где был ранен. Оставаться среди разбушевавшейся матросни отпрыску дворянского рода стало опасно, а потому Скосырев бежал за границу.

Офицер Ее Величества

Денег у него, натурально, не было, но зато имелось знание иностранных языков и благородные манеры. А потому юный Борис устроился поначалу по профессии – поступил в Военно-морские силы Ее Величества. Однако в британском флоте – муштра и строгие законы морской офицерской касты, в которую беглец из России никак вписаться не мог. Не исключено, впрочем, что ему просто не пришлись по вкусу английские туманы. А потому из Англии он довольно быстро испарился и вскоре возник уже там, где теплее, – в Испании. Тут открываются уже самые таинственные страницы его биографии. В городке Ситгес на Плайя де Оро Скосырев зарегистрировался, как подполковник… голландской армии. Голландского паспорта у него, конечно, не было, а имелся лишь так называемый «нансеновский», который выдавали русским эмигрантам, и другим людям без гражданства. Но это его, как видно, не смущало. Несмотря на отсутствие вкладов в местных банках и фамильных драгоценностей, Скосырев начал широко гулять по ресторанам, завел массу престижных знакомых.

А деньги, пардон, откуда?

Откуда появились средства? Тут надо сразу сказать, что у такого рода персон, которые без стеснения называют себя другими именами и присваивают незаслуженные воинские звания, деньги почему-то всегда есть. Вот как его описывал современник: «Высок, голубоглаз, лицо всегда свежевыбрито. Нос прямой, греческий, под которым геометрически правильно располагались светлые усики. Узкая дорожка пробора разделяла белокурые волосы на две неравные части. Правая рука всегда занята серебряной рукояткой излюбленной тросточки…» Ясно, что мужчина таких статей никак не мог остаться без внимания прекрасного пола. А потому не случайно возле него появилась смазливая английская миллионерша Поли Б.Херд. Имя дамы удалось установить полиции, когда она выяснила, что Борис Скосырев сдавал в ломбард ее драгоценности и подарки. Что он такого натворил еще в Испании неизвестно, но скоро его объявили там «персоной нон грата».

Благословенный край

В тихую благословенную Андорру Скосырев прибыл в 1933 году. Огляделся по сторонам и воскликнул: ба! – да это же край непуганых идиотов! Как говаривал, примерно, в эти же годы на просторах уже нашей родины незабвенный Остап Бендер. Отставной моряк заметил, что местное население тяготилось зависимостью от Парижа и Мадрида требовало всеобщего избирательного права и преимуществ в пользовании природными богатствами, которые умыкали иностранные компании. Однако Франция угрожала смутьянам военным вторжением. Насмотревшись на бунт в России, бывший офицер из Кронштадта решил: «революционная ситуация» созрела! Андорре нужен вожак!» При поддержке приятелей из бывших русских офицеров он стал проводить митинги, призывая андоррцев заменить иностранных опекунов. И, одновременно, представил в Генеральный совет – высший законодательный и исполнительный орган Андорры смелый план реформ, суля превратить ее в «финансовый рай». Неизвестно, правда, обещал ли он построить там аэропорт Нью-Васюки…

Да здравствует король!

Так или иначе, но в июле 1934 года его смелая агитация принесла свои плоды – большинство членов Генерального совета, предвкушая невиданный расцвет крохотного государства, проголосовали за его предложения и Бориса Скосырева провозгласили… королем Андорры Борисом 1! Как и положено правителю, он тут же взялся за сочинение Конституции. Писать отставной моряк не очень любил, а потому эта Конституция получилась самой короткой в мире – в ней оказалось всего 17 пунктов. Он даровала избирательное право всем взрослым мужчинам страны, а не только главам семейств, как это было раньше. А также запрещала частную собственность на землю и ресурсы, национализируя природные богатства страны. Близились всеобщие выборы, на которых народ Андорры должен был утвердить решение Генерального совета. Однако от успехов у бывшего офицера на троне закружилась голова. Он издал манифест, объявляя войну епископу Урхельскому. Этого в Испании потерпеть не могли и направили в Андорру «армию» – четырех гвардейцев во главе с офицером. Обленившиеся местные полицейские не оказали бравым испанцам никакого сопротивления и Бориса 1, сумевшего процарствовать ровно одну неделю, арестовали прямо в королевском саду, где он безмятежно попивал утренний кофеек.

Финал – в концлагере

После этого Скосырева допросили, а затем без долгих разговоров выслали в Португалию. Что делал после этого отставной король, покрыто мраком тайны. На Европу надвигалась большая война, и следить за судьбой авантюриста из России желающих не нашлось. Видимо, он встретил новую миллионершу, обожавшую симпатичных блондинов с офицерской выправкой, и тихо скоротал остаток бурной жизни в спокойствии и достатке где-нибудь в ее роскошном имении. А может, – кто знает! – и в самом деле рванул в Рио-де-Жанейро, где, как известно, все население поголовно ходит в белых штанах. Впрочем, есть и еще одна версия эпилога бурной жизни Бориса 1. Будто бы он правил Андоррой аж до 1941 года. Францию к тому времени оккупировал фашисты и возникло опасение, это карликовое государство может стать перевалочной базой для французского Сопротивления и агентуры генерала Де Голля. А потому при содействии пособников франкистов Скосырева арестовали, и свои дни он закончил в концлагере Верне под Перпиньяном в 1944 году.

 

Гильотина от Гитлера

Высшими орденами Бельгии была посмертно награждена Марина Шафрова-Марутаева, о подвиге которой у нас мало кто знает. После захвата власти в России большевиками она вместе с родителями перебралась в Эстонию. Потом оказалась в Бельгии и стала бельгийской гражданкой. Смело сражаясь в годы Второй мировой войны в рядах бельгийских партизан, Марина попала в руки Гестапо и была гильотинирована по личному приказу Гитлера.

Ее отец, Александр Шафров из старинного дворянского рода, был потомственным моряком Балтийского флота. Одно время даже служил офицером на легендарном крейсере «Аврора», принимал участие в Русско-Японской войне, был награжден, а потом, когда грянула революция 1917 года, воевал в составе Белой гвардии на Северо-Западном фронте. После ее поражения вместе с семьей перебрался в Эстонию, а потом в Бельгию. Так его дочь Марина стала бельгийской гражданкой. Выйдя замуж за русского эмигранта, она получила двойную фамилию Шафрова-Марутаева.

В 1939 году Шафровы и Матуаевы, не перестававшие тосковать по Родине, подали заявление о возвращении в СССР и получили разрешение. Но их мечта не осуществилась – Бельгия была оккупирована гитлеровскими войсками. Вскоре Гитлер напал и на СССР. Отец Марины из-за отказа пойти на службу к немцам попал под надзор Гестапо, а она сама вместе с мужем вступила в ряды бельгийского Сопротивления. Собирала оружие, участвовала в боевых акциях партизан. Уже после войны в документах бельгийских партизан была найдена ее характеристика: «Марина Шафрова – связник командира корпуса… занималась сбором оружия, устанавливает на дорогах «ежи», участвует в нападении на немецких мотоциклистов».

Смелый поступок

Марина сохранила радиоприемник и регулярно слушала сводки советского Информбюро, хотя немцы за это безжалостно расстреливали. Когда отважная патриотка узнала о зимнем наступлении Красной армии под Москвой, то решила отметить это по-своему. Ничего никому не сказав, она вышла на центральную площадь Брюсселя, где перед зданием оккупационной комендатуры среди бела дня заколола кинжалом заместителя немецкого коменданта бельгийской столицы и сумела скрыться. Немцы были в ярости и думали, что такая смелая акция – дело рук английских диверсантов. Однако, узнав из доносов, что к делу причастны бельгийские партизаны, арестовали 60 заложников, заявив, что они будут немедленно расстреляны, если в течение восьми дней убийца не объявиться.

Только тогда Марина призналась в своей семье и товарищам по Сопротивлению, что этот акт мести – дело ее рук, заявив, что не хочет, чтобы из-за нее погибли невинные люди. Руководство Сопротивления категорически запретило ей жертвовать собой. Однако, попрощавшись с сыновьями, Марина пришла в комендатуру, а по дороге заколола еще одного офицера. Немцы были изумлены и долго не могли поверить, что эта хрупкая женщина способна на такое. Ее приговорили к расстрелу, а жители Брюсселя каждый день стали приносить к тюрьме Сен-Жиль, где держали русскую партизанку, цветы. Охрана их выбрасывала, а цветы все несли и несли.

Опасаясь массовых протестов бельгийцев, командующий немецкими войсками в Бельгии колебался и не утверждал приговор. Когда об этом узнал Гитлер, то пришел в ярость из-за «мягкотелости» подчиненного, начертав на приказе: «Обезглавить. Гитлер». С просьбой о помиловании к фюреру обратилась королева Бельгии Елизавета, но ее просьбу оставили без ответа…

Смерть «за советский народ»

На допросах в Гестапо Марина Шафрова вела себя мужественно, никого не выдала. Русскую патриотку гильотинировали в начале 1942 года в тюрьме Кельна. По словам священника, который ее исповедовал перед смертью, Марина заявила, что счастлива «умереть за советский народ». Ей было тогда всего 34 года. Тело палачи потом скрыли и закопали в неизвестном месте. Только после войны останки героини по просьбе королевы Бельгии были найдены и торжественно перезахоронены на центральном кладбище Брюсселя среди могил национальных героев страны, недалеко от того места, где был похоронен знаменитый «черный барон» генерал Врангель. На ее памятнике лаконичная надпись на французском: «Марина Шафров. Обезглавлена. 31.1.1942».

Посмертно русскую эмигрантку бельгийские власти наградили Боевым крестом с пальмовой ветвью, Рыцарским крестом с пальмовой ветвью и медалью Сопротивления. Узнали о подвиге Марины и в СССР. В 1978 году Марина Шафрова-Марутаева указом Президиума Верховного Совета была награждена орденом Отечественной войны первой степени.

 

Калиостро в юбке

Жизнь ее была полна приключений и непрерывных метаний по свету. Она общалась с Лениным, Троцким, многими революционерами в Европе. Но в истории осталась благодаря другому: как считают, именно Анжелика Балабанова, социалистка из России, создала для Италии диктатора – Бенито Муссолини. Однако у нее на родине этого сегодня почти никто не знает.

Родилась этот «Калиостро в юбке», как назвал ее один из биографов, в 1878 году в Чернигове, в богатой семье. Училась у домашних учителей и в девической школе в Харькове. Получила блестящее образование, свободно говорила по-немецки, по-французски и по-итальянски. Ее словно специально готовили к тому, чтобы покинуть провинциальный Чернигов и отправиться искать приключений в Европу. Даже имя, словно специально, дали соответствующее. Что она, с детства ощущая себя бунтарем, и сделала. В девятнадцать лет решительно бросила семью и уехала в Брюссель. При этом наотрез отказалась от огромного наследства. Свою долю переписала на брата, который потом регулярно высылал ей каждый месяц деньги, а потому в Европе Балабанова чувствовала себя экономически независимой.

«Кто этот оборванец?»

В Бельгии она поступила в Новый университет, где получила докторат по философии и литературе. Потом училась экономике в Лейпциге и в Риме. Там и заразилась социалистическими идеями – среди ее преподавателей были социалисты, анархисты и радикалы. Сблизилась с русскими эмигрантами, которыми тогда кишмя кишели европейские города. Вступила в Союз русских социал-демократов за границей, а в 1900 году стала членом Итальянской социалистической партии, сблизилась с Лабриолой, Серрати, Турати и другими известными итальянскими лидерами социалистов. Выполняя партийные задания, непрерывно колесила по Европе, занимаясь пропагандистской и лекторской работой среди рабочих-эмигрантов, участвовала в партийных съездах и конференциях. А потом стала даже редактором газеты итальянских социалистов «Аванти!».

В марте 1904 года в Лозанне Балабанова впервые увидела Бенито Муссолини. «На митинге, – писала она потом, – я заметила плохо одетого молодого человека.

– Кто это? – спросила я.

– Муссолини, учитель начальных классов… – последовал ответ.

Надо сказать, что Муссолини был тогда не просто плохо одет, а выглядел прямо как настоящий оборванец. Дезертировав из армии, он бродяжничал, не брезговал кражами. Но какая-то «мистическая сила словно потянула доктора философии к итальянскому оборвышу с грубо выпяченной вперед челюстью. Это была судьба», – отмечали потом ее биографы. Балабанова сама подошла к незнакомому юноше. Так они и познакомились, хотя Бенито было в тот момент всего 20 лет, а Анжелике – уже 26.

Муссолини был польщен, что им заинтересовалась такая образованная, уже хорошо известная в кругах социалистов образованная дама. Она стала покровительствовать начинающему революционеру, давала ему книги, сама читала настоящие лекции по истории марксизма и социалистического движения и его лидерах, а порой, и снабжала деньгами, чтобы он мог приодеться и пообедать в остерии. Говорили, что она отдавала ему гонорары за все свои статьи.

Муссолини, который, несмотря на то, что стал потом диктатором, был от природы очень застенчив, не уверен в себе и даже трусоват. Анжелика помогла ему избавиться от этих комплексов. Короче, говоря, создала из неотесанного оборванца настоящего политика. «Этот малый станет великим революционером», – уверяла Балабанова своих соратников. И не ошиблась.

Он ее использовал

Для друзей и коллег по партии отношения Балабановой с Муссолини были загадкой. Однако современные итальянские историки уже установили, что они все-таки были любовниками. Причем, Анжелика была по настоящему влюблена в своего протеже, а вот Муссолини – ее попросту использовал. Балабанова была некрасива, но на взлете своей политической карьеры она ему была нужна. Муссолини потом признавался: «Если бы я не встретился с Анжеликой в Италии, то я бы так и остался одним из заштатных активистов соцпартии». Не случайно, что Балабанову называли «первым учителем Муссолини по предмету революция».

Помимо прочего их объединяла еще и истеричность натуры. На митингах Балабанова доводила себя до белого каления. Насмотревшись на подругу, так же – с криками и жестикуляцией – стал выступать и Муссолини, что оказывало на легко возбудимую итальянскую толпу магнетическое действие. Однако в своей мемуарной книге, названной, кстати, почти также, как у Гитлера, «Моя жизнь – борьба», она ни словом не упоминает о своих интимных отношениях с Муссолини.

В годы Первой мировой войны Балабанова сотрудничала в парижской газете Мартова и Троцкого «Наше слово». В ней она уже разоблачала своего прежнего протеже – Муссолини, который призывал Италию отказаться от нейтралитета и вступить в войну.

Когда в феврале 1917 года в России грянула революция, Балабанова возвратилась на родину вместе с группой меньшевиков. За границей она не раз встречала Ленина, однако там он показался ей примитивным, Балабанова открыто над ним подтрунивала. Говорила, что если у Ленина повсюду на митингах и конференциях спрашивают документы, то у нее никогда – все знают ее в лицо. Она не верила, что Владимир Ильич может стать вождем революции. Куда больше ей нравились Троцкий и Мартов.

Не та революция

Однако, вернувшись в Россию, поняла свою ошибку. Ленин же ее прежнюю холодность и насмешки или забыл, или попросту решил использовать, как он это часто делал, опытного оратора и образованного социалиста в своих целях, особенно для связей с европейскими марксистами и социалистами. В 1918 году он дал ей пост помощника председателя Совнаркома и наркома иностранных дел советской Украины Раковского. Она также была членом Исполкома и секретарем Коммунистического интернационала, принимала участие в подготовке 1-го и 2-го конгрессов Коминтерна.

Однако красный террор, массовые расстрелы заложников, воцарившиеся в молодой республике разруха напугали «книжную революционерку». Настоящая революция оказалась совсем другой – жестокой и кровавой. А, кроме того, Балабанова ненавидела тиранов, хотя сама воспитала тирана – Муссолини. Не скрывая своих настроений, она стала открыто критиковать политику большевиков. Кроме того, Анжелика была не согласна и с политикой главы Коминтерна Зиновьева. Особенно ее возмущало, что он ездил и принимал гостей в поезде царя. По-сути, оказалась в СССР первой диссиденткой. ЧК даже получила распоряжение задержать Балабанову за «контрреволюционные настроения». Но задержать не успели, или испугались нежелательного резонанса в Европе, где она была очень популярна в среде революционеров. В 1922 году Анжелика, которая уже стала опасаться, что ее попросту убьют, уехала в Италию – помогли шведские друзья. В 1924 году ее исключили из ВКП(б).

Грустный конец

Во время Второй мировой войны Балабанова уехала из Европы в США. Она испытывала разочарование. Считала, как полагают историки, что это мужчины не дали ей, женщине, сыграть главную роль в политике, а только заставляли быть «звездой агитации», так необходимой им для собственного прославления, и переводчиком на международных встречах. Поэтому, разочаровавшись в российской революции и прекратив заниматься политикой, она стала писать стихи.

После войны Балабанова снова вернулась в Италию, где после падения фашизма – Муссолини партизаны расстреляли и повесили вместе с любовницей Кларой Петаччи вверх ногами на бензоколонке в Милане – снова стали популярными коммунисты и социалисты. Пожилая уже дама не удержалась, и в 1947 году примкнула к Социалистической партии итальянских трудящихся, преобразованную позднее в Итальянскую социал-демократическую партию. Увы, прежней популярности ей добиться уже не удалось. Конец жизни «Калиостро в юбке» был прозаичным и грустным. Ни детей, ни внуков у нее не было. Умерла эмигрантка из России, человек «создавший Муссолини», в 1965 году и была похоронена на римском кладбище Тестаччо.

 

Подвиг капитана Щастного

Зимой 1918 года он спас Балтийский флот, вывел из портов Ревеля и Гельсингфорса 236 боевых кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров и 54 миноносца, из-под носа у стремительно наступавших немцев и через льды увел их Петроград. «Награда» за подвиг оказалась неожиданной – по личному приказу Троцкого герой был арестован и поспешно расстрелян, якобы за «измену». Это был первый расстрел, официально совершенный большевиками.

Речь идет об Алексее Щастном – офицере царского флота, имя которого в советские времена находилось под строгим запретом. Родился Алексей Михайлович в семье артиллерийского офицера, однако стал моряком – окончил в Петербурге Морской корпус и посвятил свою жизнь флоту. За отвагу в годы Русско-Японской войны был награжден орденом Святой Анны. Во время Первой мировой дослужился до звания капитана первого ранга, командовал миноносцами и линейными кораблями. После захвата власти большевиками продолжал верно служить России, защищая ее от немцев. Был официально назначен наморси – начальником Морских сил Балтийского моря. Но все называли его просто «красным адмиралом».

Тайный приказ

После заключения «похабного» Брестского мира Щастный получил секретный приказ от Троцкого и Ленина подготовить суда Балтийского флота к взрыву. Троцкий даже обещал выплатить «подрывникам» денежное вознаграждение, приказав депонировать для этого специальные суммы в банках, понимая, что иначе будет трудно заставить моряков уничтожать родные для них корабли. Эскадра Балтфлота базировалась тогда в портах на территории нынешней Финляндии, к которым уже подходили немцы. Однако Щастный не стал минировать боевые корабли, решив их спасти. Сделать это было невероятно трудно, среди «революционных» экипажей, разложенных пропагандой большевиков и анархистов, царил полный разброд. С огромным трудом, проявив огромную энергию, наморси сумел подобрать надежных матросов и офицеров. Путь кораблям через торосы прокладывали ледоколы. Вскоре все линкоры и крейсера, а также все другие корабли Балтфлота были уже в Кронштадте. Благодаря Щастному только они и спаслись: Черноморский флот, как известно, был затоплен, а все корабли Северного и Тихоокеанского флотов достались интервентам. А спасенная на Балтийском море эскадра потом верно служила России, защищая ее в годы Великой Отечественной войны. Линкор «Марат» (бывший «Петропавловск»), например, оборонял осажденный Ленинград, громя гитлеровцев своими мощными орудиями.

Немцы были взбешены

Когда немцы вошли в Ревель, и не обнаружили там русских кораблей, они были взбешены. Германское командование тут же направило в Кремль секретную ноту протеста. Ведь согласно условиям Брестского мира, Россия должна была уничтожить все виды вооружений. Кроме того, современные историки считают, что между большевиками и немцами были заключены еще некие секретные соглашения, предусматривавшие передачу им русских крейсеров и линкоров.

Официально Ленин и Троцкий всегда опровергали тайные связи с немецким генштабом. Но теперь уже ни для кого не секрет, что «пломбированный вагон», в котором Ленин с подельниками проехали через всю охваченную войной Европу в Петроград, на самом деле был оплачен немцами. На этот счет были обнаружены подлинные документы. Известно, что однажды и сам Гитлер сказал, что самая блестящая операция немецкого генштаба состояла в отправке в Россию Ленина. Есть серьезные основания полагать, что были такие тайные договоренности и насчет «нейтрализации» большевиками боевого флота России. Вероятно, что некоторые документы попали в распоряжение Щастного.

На заседании ревтрибунала, на котором судили спасителя Балтфлота, Лев Давыдович заявил: «Вы знаете, товарищи судьи, что Щастный, приехавший в Москву по нашему вызову, вышел из вагона не на пассажирском вокзале, а за его пределами, в глухом месте, как и полагается конспиратору. И ни одним словом не обмолвился о лежавших в его портфеле документах, которые должны были свидетельствовать о тайной связи советской власти с немецким штабом». Тут же поняв, что проговорился, Троцкий сказал, что речь идет о «грубой фальсификации». Однако, вспомним, что точно также большевики постоянно твердили о «клевете», опровергая обвинения, связанные с «пломбированным вагоном», которые потом были неопровержимо подтверждены документально.

Смертный приговор

Официально Щастного обвинили в «контрреволюции», в том, что он не подготовил корабли к уничтожению. Защитить боевого моряка никто не мог. Троцкий был единственным свидетелем на процессе, других просто не пустили. И Щастного приговорили к смертной казни. Это был первый смертный приговор, официально вынесенный большевиками. Спасителя Балтийского флота тайно казнили во дворе Александровского военного училища. Причем, расстрельная команда состояла из китайцев, которым было все равно, кого убивать. Но командовал наемниками русский по фамилии Андреевский. Впоследствии был опубликован его шокирующий рассказ о казни: «Я подошел к нему: «Адмирал, у меня маузер. Видите, инструмент надежный. Хотите, я застрелю вас сам?». Он снял морскую белую фуражку, отер платком лоб. «Нет! Ваша рука может дрогнуть, и вы только раните меня. Лучше пусть расстреливают китайцы. Тут темно, я буду держать фуражку у сердца, чтобы целились в нее». Китайцы зарядили ружья. Подошли поближе. Щастный прижал фуражку к сердцу. Была видна только тень, да белая фуражка… Грянул залп. Щастный, как птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он тяжело рухнул на землю».

Дальше Андреевский приводит еще более трагические подробности. По его словам, после казни китайцы засунули тело убитого в мешок, и он отправил гонца в Кремль, чтобы получить команду, что же делать дальше. Пришел приказ от Троцкого: «Зарыть так, чтобы невозможно было найти». Не долго думая, палачи вскрыли пол в училище и зарыли его прямо в комнате… Однако тело героя не обнаружили до сих пор.

Чего же так опасался всемогущий тогда Троцкий? Почему спешил уничтожить первого «красного адмирала»? Да еще старался сделать так, чтобы его потом не нашли? В точности об этом мы уже никогда не узнаем. Можем только догадываться, что в портфеле, с которым Щастный приехал в Москву, были такие документы, обнародования которых смертельно боялись большевики.

 

Питерская Жанна Д’арк

Невероятной оказалась судьба Марии Бочкаревой, родившейся в простой крестьянской семье. Она героически воевала на фронтах Первой мировой войны, где получила два Георгиевских креста за храбрость, восторженные толпы бросали к ее ногам в Петрограде цветы, встречалась с президентом США и английским королем. Популярность ее в России была невероятной. Однако в историю она вошла, как командир женского батальона, оборонявшего Зимний дворец, хотя на самом деле ее там в этот момент не было.

Родилась Мария в деревне Никольская Новгородской губернии. Семья была бедной и вскоре переселилась в Сибирь, где в те времена царское правительство давало переселенцам земельные наделы. Замуж ее выдали рано – в 15 лет. Муж оказался горьким пьяницей, и скоро они расстались. И тут горячая нравом Мария встретила свою «роковую любовь». Ей оказался вор и налетчик Яшка Бук, который был, однако, был красив и умел ухаживать. Мария была очарована. Причем, познакомились они в публичном доме, где Мария работала уборщицей. Когда Якова арестовали и сослали в Сибирь, Мария отправилась вслед за избранником своего сердца. Но и там, в Томске, отчаянный Яшка продолжал заниматься прежними делами. Когда грянула Первая мировая война, Мария, оказавшаяся пылкой патриоткой, решила оставить прежнее и отправиться на фронт солдатом. В те времена женщин на войну не пускали, и, чтобы отделаться от назойливой просительницы, начальство посоветовало ей обратиться прямо к самому императору. Бочкарева отправила Николаю II телеграмму и вскоре, неожиданно для всех, получила от него разрешение.

«Яшка» на фронте

Служить отважная женщина начала в 28-м пехотном Полоцком полку. В неуклюжей шинели и с винтовкой она мало была похожа на женщину. А потому, когда ее спрашивали, кто она такая, то, вспомнив своего возлюбленного, Бочкарева отвечала: «Яшка!» Так ее и стали называть. Воевала храбро, часто ходила в атаки, а когда был убит ротный командир, Мария смело повела солдат в атаку. За военные подвиги ее наградили двумя Георгиевскими крестами и тремя боевыми медалями, присвоили звание унтер-офицера. Три раза она была ранена.

Вскоре в России произошла Февральская революция, в частях начались митинги, солдат охватило революционное брожение. На одном из митингов яркую речь «Яшки» услышал председатель Думы Родзянко. Он забрал харизматического агитатора с собой в Петербург, где Бочкарева предложила создать «батальоны смерти» из женщин-добровольцев. Такого никогда не было не только в России, но и в других воевавших тогда странах.

Однако инициативу «из народа» поддержали военный министр Керенский, и главнокомандующий Брусилов. На призыв русской Жанны Ж’Арк, как вскоре стали называть в России Марию, откликнулось около 2 тысяч человек. Причем, служить пришли девушки не только из семей интеллигенции и рабочих, но даже из высшего общества. Солдатскую форму одели, в частности, княжна Татуева, дочь генерала Добровольская, дочь адмирала Скрыдлова.

Энергичная Мария установила в своем отряде жесткую дисциплину, всем приказала коротко остричь волосы. Женщины-солдаты вставали в пять утра, а военные занятия шли до 10 вечера. Вскоре батальон Марии Бочкаревой был приведен к присяге и ему вручили на Исаакиевской площади знамя с православным крестом и грозной надписью «Первая военная команда смерти Марии Бочкаревой». Провожать необычный отряд на фронт на улицы Петрограда вышли тысячи людей, которые бросали к ногам девушек-патриоток в военной форме букеты цветов. На фронте отряд Бочкаревой показал себя геройски. В первом же ожесточенном бою под Сморгонью он «доблестно пошел в атаку». 9 июля Бочкарева была контужена и отправлена в петроградский госпиталь.

Приключения «ударниц»

В это время, уже без Бочкаревой, в Петрограде был сформирован 1-й Петроградский женский батальон, который был потом отправлен на защиту Зимнего дворца. Однако ни в какой «обороне Зимнего» ему участвовать не пришлось, по той простой причине, что никакого «штурма дворца» на самом деле не было, хотя потом коммунистическими историками и был создан на этот счет широко известный миф. В подтверждение его часто показывают под видом «документальных» кадров отрывки из снятого Сергеем Эйзенштейном фильма «Октябрь» – фальшивой инсценировки «героического штурма».

На самом деле вечером 25 октября «доброволицы», как их называли, послали к большевикам парламентариев с просьбой выпустить их из дворца. Антонов-Овсеенко потребовал их разоружить, женщины вышли из Зимнего, после чего их разместили в казармах Павловского резервного полка. Однако уже на следующий день указом Военно-революционного комитета они были освобождены. Самой же Бочкаревой в Зимнем вообще не было, хотя молва приписывала именно ей его «оборону».

Пуля в подвале ЧК

После октябрьского переворота по указанию большевиков Бочкарева распустила свой батальон. Большевики хотели воспользоваться ее популярностью и, как «представительницу трудового народа», привлечь на свою сторону. Но Бочкарева отказалась. Она заявила, что «устала». Отказалась она и от сотрудничества с белыми. Однако потом все-таки согласилась на предложение Корнилова совершить агитационную поездку в США и Англию для сбора средств.

За океаном популярную героиню войны принял в Белом доме сам президент Вильсон. А в Англии бывшая крестьянка получила аудиенцию у короля Георга У, который и назвал ее «второй Жанной Д”Арк». Но ее заграничная миссия особого успеха не имела.

Вернувшись в Россию, Мария оказалась не удел. Ее отказ бороться с большевиками, оттолкнул от нее белых. Не зная, чем себя занять, Бочкарева стала выпивать. А потом пришла в Томске к Колчаку просить об отставке. Однако он уговорил ее продолжить службу. Бочкарева, в которой вдруг проснулась прежняя энергия, сформировала из добровольцев санитарный батальон. Но он, увы, уже оказался не нужным. Отряды большевиков захватили Томск, дни армииКолчака были сочтены.

Мария сама явилась к красному коменданту города и предложила новой власти сотрудничество. Но ее арестовали и отправили в Красноярск.

Допросы показали, что Бочкарева не принимала участия в вооруженной борьбе против большевиков и, не зная, что с ней делать, следователи решили отправить ее дело в Москву. В этот время в Сибирь прибыл один из чекистских главарей, известный своей жестокостью Павлуновский с особыми полномочиями от Дзержинского. Он разбираться не стал и тут же приказал Бочкареву расстрелять. 16 мая 1920 года русская Жанна Д”Арк, которой было еще только 30 лет, закончила свой жизненный путь в мрачном подвале ЧК…

 

Воланд советской авиации

Имя выдающегося советского авиаконструктора Роберто Бартини и сегодня, мало кто у нас знает. Итальянец по национальности, он приехал в СССР, очарованный идеей революции. Однако в результате вскоре оказался за решеткой.

В 1936 году советский самолет «Сталь-7» экспонировался на Международной выставке в Париже, где произвел фурор, а в августе 1939 года на нем был установлен мировой рекорд скорости на дистанции 5000 километров, который составил 405 километров в час. Когда рекорд отмечали в Кремле, Сталину представили его экипаж.

– А кто главный конструктор, почему его здесь нет? – строго спросил вождь. Ему объяснили, что конструктор арестован.

Ворошилов попросил:

– Надо бы отпустить, товарищ Сталин. Уж больно голова хорошая!

Сталин поинтересовался у Берии:

– У тебя?

– Да.

– Жив?

– Не знаю…

– Найти! – приказал вождь.

В этот момент гениальный авиаконструктор сидел в одиночной камере на Лубянке, где от него усиленно требовали сознаться в том, что он

– «шпион Муссолини». Бартини было предъявлено также обвинение в связях с «врагом народа» Тухачевским. В итоге – 10 лет лагерей и пять

– «поражения» в правах. Но еще до этого, за границей, Бартини был дважды приговорен к смертной казни, бежал из итальянской тюрьмы, а в СССР добился потом невероятных успехов в авиации. Но как попал к нам этот необычайно одаренный человек с такой невероятной биографией и столь непривычной в России фамилией, который, тем не менее, во всех своих анкетах упорно писал, что он – «русский»?

Родился во Фьюме

Однако русским по рождению Роберто Бартини, конечно, не был. Он родился 14 мая 1897 года в австро-венгерском городе Фьюме (ныне город Риека в Хорватии). В 1919 году этот город был захвачен итальянцами, объявлен «вольным городом», а потому Бартини стал итальянцем. Его полное имя – Роберто Орос ди Бартини, его мать происходила из знатного рода, а отец был бароном. В доме имелась богатая библиотека, фехтовальный зал и даже домашняя обсерватория. Когда юноше стукнуло 16, отец подарил ему аэроплан.

Роберто прекрасно рисовал, причем, обеими руками, сочинял стихи, играл на фортепьяно, и отличался другими способностями. Однажды мать прочла ему «20 тысяч лье под водой» Жюля Верна на немецком языке и Роберто за две недели выучил немецкий язык, а потом овладел еще пятью другими. Еще в детстве окружающие стали замечать за юным бароном еще и телепатические способности. Позже, уже в СССР коллеги по работе обратили внимание, что Роберт Людвигович отвечает на вопросы, прежде чем собеседник успевал их задать. В 1916 году, окончив кадетскую школу, Роберто Бартини был отправлен в действующую армию. Но спустя неделю его приговорили к смертной казни за то, что он застрелил самодура-лейтенанта, избившего новобранца. Спас Роберто знаменитый «брусиловский прорыв», во время которого Бартини попал в плен к русским. За четыре года, проведенные в России, Бартини изучил русский язык и заразился идеями социализма. Домой он вернулся в 1920 году, вступил в компартию и все доставшееся ему огромное состояние отца (около 10 миллионов долларов) отдал в ее фонд. А сам пошел на миланский завод рабочим. Одновременно он учился в Римской летной школе и сдал за два года экстерном экзамены авиационного отделения Миланского политехнического института.

«Красные самолеты должны летать быстрее черных!»

Бартини был правоверным, романтически настроенным коммунистом и исполнял любые задания партии, он даже участвовал в операции по устранению знаменитого террориста Савинкова, который хотел сорвать генуэзскую конференцию. Но когда к власти в Италии пришел Муссолини, то Бартини опять был приговорен к смертной казни, на этот раз, уже как коммунист. Тогда пылкий Роберто решил бежать в СССР на подаренном ему отцом самолете. Чтобы запутать следы, ему пришлось инсценировать собственную смерть. Позже Бартини рассказывал о побеге из итальянской тюрьмы. Но по официальной версии,

Итальянская компартия решила, что выпускник Миланского политехнического института должен помочь Советской России в деле авиастроения и сама отправила его в Россию. «Красные самолеты должны летать быстрее черных!» – к этому Бартини стремился всю жизнь. В Москве Бартини был зачислен на работу на Научно-опытный аэродром на Ходынке. Потом его перевели в Управление ВВС Черного моря, где он дослужился до звания комбрига (генерал-майора). В 1930 году поступил на работу в НИИ ГВФ по рекомендации наркома обороны Тухачевского и начальника Военно-воздушных сил Алксниса. Оба они были потом расстреляны, как «враги народа». За знакомство с ними и поплатился Бартини.

В 1932 году здесь были начаты проектные работы по самолёту «Сталь-6», на котором в 1933 году был установлен мировой рекорд скорости – 420 км/ч. На основе рекордной машины был спроектирован истребитель «Сталь-8», но проект закрыли в конце 1934 как будто бы не соответствующий тематике гражданского института. Осенью 1935 был создан уже упомянутый «Сталь-7» с крылом «обратная чайка».

Самолет-невидимка

Были у него в те времена проекты, о которых и сегодня, мало что известно. Так в 1935 году на одном из северных аэродромов был испытан секретный самолет-невидимка. О нем стало известно только много лет спустя, да и то из случайно публикации в журнале «Изобретатель и рационализатор», где была опубликована статья «Невидимый самолет», где испытания этого самолета описал очевидец – капитан А.Вагуль. Вот его описание человека, который принимал рапорт у летчика до и после посадки: «Вида он был совершенно холостяцкого, неухоженного: потертое на плечах кожаное пальто, карманы оттопырены, полны надорванными пачками «Беломора», простецкая шапка… На шее, однако, белая шелковая косынка, заколотая булавкой с прозрачным камушком… Глаза усталые, прищуренные. Возможно, больные…»

Это описание в точности подходит к тому, как выглядел тогда Бартини! К тому же капитан Вагуль в своем рассказе называет главного конструктора самолета-невидимки Дунаевым. А Дунаев – это был рабочий псевдоним Бартини.

Несколько лет спустя факт испытания невидимого самолета подтвердил историк советской авиации В.Б.Шавров. В первом томе «Истории конструкций самолетов СССР» он написал: «Самолет строился бригадой Военно-Воздушной академии под руководством Сергея Григорьевича Козлова в 1935 году. Одно из названий было «ПС» – прозрачный самолет». Чем закончились все эти испытания – неизвестно.

Бартини был уверен, что можно сделать самолет прозрачным или зеркальным. По его мнению, можно попытаться искривить световой луч так, чтобы он обогнул нужный нам объект. В 1945 году физик Румер и авиаконструктор Бартини передали в Академию наук совместную работу под названием «Оптическая аналогия в релятивистской механике и нелинейная электродинамика», где содержалась подробное описание такой возможности.

Но в феврале 1938 года Роберт Бартини был арестован НКВД и осужден. После приказа Сталина его перевели в подмосковную «шарашку». Туда нередко приезжал Берия, чтобы обсудить перспективы развития советской авиации. Однажды Бартини все же поинтересовался, за что же его посадили?

«Вы знаете, Лаврентий Павлович, – сказал он всемогущему наркому, – ведь я ни в чем не виноват». «Знаю, – цинично ответил Берия, – был бы виноват – расстреляли бы. Ничего, сделаешь самолет – получишь Сталинскую премию первой степени и выйдешь на свободу».

Сидя в «шарашке» Бартини принял участие в переделке своего пассажирского самолета «Сталь-7» в дальний бомбардировщик ДБ-240. Вскоре ВВС СССР получили уникальный по своим боевым возможностям скоростной дальний бомбардировщик, который стал называться Ер-2. Уже в первые месяцы войны Берлин бомбили скоростные ДБ-240, построенные по проекту заключенного Бартини. Эти бомбардировщики летали от Москвы и обратно, без промежуточных посадок и без дозаправок. Маршал авиации А.Е.Голованов говорил, что лучшим нашим дальним бомбардировщиком в начале войны был самолет Бартини.

В СССР достижения Бартини упорно не хотели признавать. В 1951 году в письме к Ворошилову он просил, чтобы установленный на самолете «Сталь-7» мировой рекорд скорости, утвержденный ФАИ, был, наконец, признан в СССР. «Об этом рекорде в течение последних лет в нашей стране, ни при каких обстоятельствах не принято упоминать, – с горечью писал Бартини. – Я обращаюсь к Вам с просьбой дать указание соответствующим организациям не замалчивать об этом существенном достижении нашей Авиации». Но никакого ответа на письмо гений авиации не получил.

«Этого не может быть!»

Бартини продолжал упорно работать, фонтанируя все новыми идеями, но из 60 его проектов уникальных самолетов было реализованы единицы. Его идеи настолько опережали время, что в них просто не могли поверить. Еще до войны Бартини разработал реактивный самолет. Он должен был летать со скоростью 2400 километров в час. «Этого не может быть, – хором заявили советские авиаконструкторы. – Без винта самолетов не бывает». Освободили Бартини в 1946 году, а реабилитирован конструктор был только после смерти Сталина.

– Из тюрьмы отец вышел с переломанными пальцами, – вспоминал его сын Владимир Робертович. – Хотя в детстве у него была собака, он больше не мог слышать собачьего лая…»

Вскоре Бартини вернули в Москву и назначили членом Научно-технического комитета ВВС. Там он создавал проекты гидросамолетов, в частности, тяжелой летающей лодки – 40-тонного морского бомбардировщика МТБ-2. Затем Бартини вновь перевели, теперь в Авиатрест, а затем в Опытный отдел-3 – организацию, занимавшуюся морским самолетостроением. Там в то время трудился будущий «отец космических полетов» Сергей Королев. Позже Королёв рассказывал: «Мы все обязаны Бартини очень и очень многим, без Бартини не было бы спутника».

В 1950 году по заданию ДОСААФ под руководством Бартини разрабатывался проект самолета для беспосадочного полета Москва – Северный полюс – Южный полюс – Москва. Но и этот смелый проект также не был реализован.

Авианосцы на крыльях и экраноплан

В 1961 году конструктором был представлен проект сверхзвукового дальнего разведчика с ядерной силовой установкой. Бартини замыслил также проект крупного самолёта-амфибии вертикального взлёта и посадки, который позволил бы охватить транспортными перевозками большую часть поверхности планеты. Им были проведены работы по использованию экранного эффекта для улучшения взлётно-посадочных характеристик таких самолётов. Первым шагом в этом направлении стал небольшой Бе-1, прошедший все лётные испытания. В 1974 году Бартини предложил создавать авианосцы на подводных крыльях. Такой авианосец двигался бы на скоростях 600–700 км/час, так что самолёт мог садиться без гашения скорости. Аэродинамические расчеты итальянца, чертежи и профили вычисленного им крыла для сверхзвукового полета были использованы при постройке знаменитого Ту-144.

Роберта Бартини давно планировал воплотить в жизнь гениальную идею по созданию самолета-амфибии – летательного устройства с вертикальным взлетом и посадкой. В 1968 году Бартини со своей командой прибыл в КБ им. Бериева в Таганроге для постройки экраноплана. Тогда это было единственное конструкторское бюро, которое занималось постройкой, исследованием и испытанием гидросамолетов. В 1972 году был создан экраноплан ВВА-14 – мощный летательный аппарат, аналогов которому не существует в мире до сих пор. Увы, испытания проходили не совсем удачно, а после смерти Бартини в 1974 году и вовсе прекратились.

Гений физики

Однако сам Бартини вовсе не считал создание самолетов главным делом в своей жизни. Ею для него была теоретическая физика. По мнению его биографов, Бартини, так же как Менделеев в химии, открыл периодическую таблицу законов в физике. Когда он обнаружил, что известные фундаментальные законы сохранения располагаются по диагонали в этой матрице, он предсказал и затем открыл новый закон сохранения – закон сохранения мобильности. Это открытие, как считают специалисты, ставит имя Бартини в ряд таких имен, как Иоганн Кеплер (два закона сохранения), Исаак Ньютон (закон сохранения импульса), Джулиус Роберт фон Майер (закон сохранения энергии), Джеймс Клерк Максвелл (закон сохранения мощности) и т. д.

Бартини была выдвинута также уникальная теория шестимерного мира пространства и времени, которая получила название «мир Бартини». В противоположность обычной модели с 4 измерениями (три измерения пространства и одно времени), этот мир построен на шести ортогональных осях. Любопытно, что все физические константы, которые Бартини аналитически вычислил для этого мира, совпадают с физическими константами нашего реального мира. Это показывает, что наш мир скорее является 6-мерным, чем 4-мерным.

Завещание Бартини

Последние годы гений авиации жил один. Всегда сидел в полутьме

– у Бартини не суживались зрачки последствия какой-то болезни. В свободное время он писал странные картины, которыми расписал стены в одной из комнат. Ел мало, а пил странную смесь из крепчайшего чая и кофе со сгущенкой, к которой пристрастился в заключении. Гостей он пускал неохотно, словно чего-то боялся. И, наверное, не зря. По словам его биографов, на жизнь Бартини покушались трижды – в Берлине, в Севастополе и в Москве. В 1967 году, в самом центре столицы: «Москвич» с погашенными фарами пытался сбить его на улице Кирова. Накануне смерти Бартини, словно предчувствуя ее, написал завещание. В нем он просил запаять его бумаги в металлический ящик и не вскрывать до 2197 года.

Великого авиаконструктора, так и неоцененного при жизни, похоронили на Введенском кладбище в Москве. Надпись на памятнике гласит: «В стране Советов он сдержал свою клятву, посвятив всю жизнь тому, чтобы красные самолёты летали быстрее чёрных».

Версия о «пришельце»

Но есть и другая версия истории невероятной жизни Роберто Бартини. Один из его биографов обратил внимание на встречу Бартини с писателем Булгаковым, которая произошла в 1925 году в Коктебеле в доме поэта Волошина. Обычно считают, что описывая внешность Воланда в своем романе «Мастер и Маргарита», Булгаков имел в виду тогдашнего посла США в Москве Уильяма Буллита. Однако внешние приметы этого, явившегося в Москву дьявола, куда больше подходят к тому, как выглядел итальянец Бартини: берет, лихо заломленный на эхо и черные брови, одна из которых выше другой.

И это не случайно. Ведь многие считали, что Бартини вовсе не был правоверным коммунистом – эта легенда была придумана в советские времена. А на самом деле он был гением предвидения, визитером «из других времен». В энциклопедии непознанного о нем прямо так и написано: «прогрессор, пришелец с другой планеты, в задачу которого входил контроль над техническим развитием человеческой цивилизации».

Многие общавшиеся с Бартини чувствовали что-то необыкновенное. Авиаконструктор С.Ильюшин рассказывал, как в 1948 году, освободившись из «шараги», Бартини приехал к нему, на 240-й завод, которым руководил до ареста: «При его появлении у меня в кабинете некая сила буквально выхватила меня из кресла. «Роберт, – говорю, – садись сюда – это же твое место!» Не сел, понятно, только улыбнулся… И вот, спрашивается: что это за сила такая? Материальная? Вряд ли. Почему-то Бартини никогда не чувствовал голода, не ощущал времени, несмотря на то, что дома у него на столе всегда стояли еда и часы. Даже жажды не чувствовал…»

Есть и еще совершенно невероятная деталь, которая заставляет вспомнить о романе Булгакова. Обычно в названии самолета присутствуют первые буквы фамилии конструктора. Бартини такая практика не нравилась, он маркировал свои проекты произвольными, казалось, сочетаниями букв и цифр. Однако когда один из историков выписал эти названия в ряд, то вот, что получилось: М-62, А-57, С-6, Т-200, ЕР-2. Получилось: МАСТЕР!

И вот еще: когда биографы Бартини принялись искать в нынешней Риеке и прежнем Фьюме, где, согласно энциклопедии, родился Роберто

Людвигович, следы барона Бартини, то никакого упоминания о нем там нигде не нашли. Никто потом ничего не знал о нем и в Итальянской компартии. Так кто же тогда пересек границу с советской Россией в 1923 году с фальшивым паспортом, а потом упорно писал в анкетах, что он – «русский»?

 

Православная святая

150 лет со дня рождения исполнилось недавно одной из самых прославленных святых Русской православной церкви, преподобномученицей Елизавете Феодоровне, урожденной германской принцессе Элле Гессенской. Ее ждала страшная судьба – еще живую большевики сбросили ее в шахту в Алапаевске.

Елизавета Феодоровна родилась в Германии, ее имя от рождения было Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадтская, но в семье её звали просто – Элла. Мать её была дочерью английской королевы Виктории, а отцом – великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг IV. Элла Гессенская слыла первой красавицей среди немецких принцесс. К ней сватались самые родовитые женихи, даже кронпринц Вильгельм – будущий германский император Вильгельм II, но она ему отказала.

В России красавица Элла стала супругой великого князя Сергея Александровича Романова, пятого сына «царя-освободителя» Александра II. По традиции, сложившейся ещё со времени Петра Великого, члены династии Романовых женились на немках. Браком принцесса венчалась в Придворном соборе Зимнего дворца, о чём возвещалось Высочайшим манифестом. Супруги поселились в купленном Сергеем Александровичем дворце Белосельских-Белозерских на Невском проспекте. Там часто бывали члены императорской фамилии, видные деятели искусства. Великая княгиня, которая в совершенстве овладела русским языком, участвовала в домашних спектаклях, в постановке «Евгения Онегина» исполняла роль Татьяны, а Онегина играл тогда цесаревич Николай Александрович, брала уроки рисования.

В 1888 году, вместе с супругом, Елизавета Феодоровна совершила паломничество в Святую Землю, посетила Иерусалим и затем приняла православие, написав перед этим своему отцу: «Я всё время думала и читала и молилась Богу – указать мне правильный путь – и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином».

Убийство мужа

Ее муж, Сергей Александрович, дядя царя Николая II, был глубоко православным человеком. По его инициативе в России было создано Императорское Православное Палестинское общество, он стал его первым председателем, а затем и председателем правления Российского Исторического музея. Долгое время он служил генерал-губернатором Москвы, и хотя уже покинул этот пост, но был злодейски убит революционером-фанатиком Иваном Каляевым, бросившим в его карету бомбу. То время было годами небывало террора, когда революционеры буквально охотились за высшими государственными чиновниками, аристократами, членами царской семьи. Взрыв был такой силы, что, как рассказывали, сердце мученика обнаружили на крыше одного из домов… Примчавшаяся на место трагедии великая княгиня собственноручно собирала останки супруга. Своей сестре она писала, что в тот момент ею владела лишь одна мысль: «Скорее, скорее – Сергей так ненавидел беспорядок и кровь».

Смерть горячо любимого мужа глубоко потрясла Елизавету Феодоровну и тут она совершила поступок, поразивший все тогдашнее общество: явилась в тюрьму к арестованному террористу и… простила его. Вдова сказала Каляеву: «Я пришла сюда по воле Сергея Александровича, чтобы простить вас…» Однако убийца не раскаялся и был казнен.

Всю свою оставшуюся жизнь вдова великого князя провела в заботах о сирых и убогих. В России ее начали называть «белым ангелом», так как она стала носить только белые, как снег, одежды. Елизавета Феодоровна создала в Москве на собственные средства, продав все свои драгоценности, Марфо-Мариинскую обитель, куда принимали девочек-сирот. В обители им давалось воспитание и обучение. Они не становились монахинями, но были призваны помогать больным, немощным людям. В обители были созданы бесплатная больница, отличная амбулатория, аптека, где часть лекарств выдавалась тоже бесплатно, приют, бесплатная столовая и ещё множество учреждений. Проходили просветительские лекции и беседы, заседания Палестинского общества, Географического общества, духовные чтения и другие мероприятия.

Елизавета Фёдоровна поселилась в обители и вела подвижническую жизнь: ночами ухаживала за больными или читала Псалтирь над умершими, а днём трудилась, наряду со своими сёстрами, обходя беднейшие кварталы, посещала Хитров рынок– самое криминогенное место тогдашней Москвы, вызволяя оттуда малолетних детей.

Злодейское убийство

После революции 1917 года она не уехала из России, хотя вполне могла это сделать, а продолжала истово исполнять долг милосердия. Однако по личному приказу Дзержинского Елизавета Феодоровна была арестована и отправлена на Урал, сначала в Екатеринбург, а затем в Алапаевск. В то время не только семью Николая II, но и всех других представителей семейства Романовых вывозили из Москвы и из Петрограда на Урал, где готовилось их уничтожение. В Алапаевске, где в здании местной школы, превращённой в тюрьму, содержались Романовы, пребывали в то время, помимо Елизаветы Феодоровны, ещё великий князь Сергей Михайлович, а также князья императорской крови: Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович – дети знаменитого князя Константина Романова, известного как поэта «КР» – под таким псевдонимом он публиковал свои стихи.

Убили их всех зверски – еще живыми сбросили в шахту, а потом забросали ее гранатами и залили известью. Но существуют свидетельства местных жителей, что ещё несколько дней из шахты слышалось пение молитв, пока мученики не умерли от голода и холода.

Казнь последних Романовых под Алапаевском произошла в ночь на 18 июля 1918 года, сразу же после злодейского расстрела царя и его семейства в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Это была тщательно спланированная акция, но кто осуществил, – осталось для истории неизвестным. Какие-то чекисты вломились ночью к узникам, связали им руки, завязали глаза, бросили в повозки и увезли… После было объявлено, что узников якобы «похитили неизвестные».

Путь к святости

Так закончилась земная судьба великой княгини Елизаветы Феодоровны и её спутников, но так только начался её путь к святости. Когда в сентябре 1918 года, когда в город вошли войска Белой армии, и тело великой княгини было извлечено из шахты, то оно оказалось нетленным. На лице покойной была спокойная улыбка, персты правой руки сложены, словно для крестного знамения. Вероятно, она была ещё несколько дней жива в мрачной и сырой шахте и, видимо, действительно молилась.

Тела казнённых сначала были погребены в Свято-Троицком соборе Алапаевска, а в июне 1919 года, когда к городу приблизилась Красная армия, то все погибшие были отправлены через Сибирь в Читу, доставлены в далекий Пекин, где были захоронены на кладбище православной миссии. А со временем тела Елизаветы Феодоровны и её верной келейницы Варвары перевезли в Иерусалим, где они и обрели покой в русском храме Марии Магдалины возле Гефсиманского сада.

 

Пророчества Серафима Вырицкого

В 1930-е годы большевики закрывали и взрывали церкви, сбивали с них кресты, безжалостно сажали и расстреливали священников. Однажды поздно ночью чекисты пришли в дом, жившему под Ленинградом в поселке Вырица отцу Серафиму, намереваясь его арестовать. Лежавший в углу тяжело больной священник попросил старшего группы подойти к нему. А когда тот приблизился, ласково погладил его по руке, и, заглянув в глаза, проникновенно произнес: «Да простятся тебе грехи твои, раб Божий!» Суровый чекист был поражен, растерялся и пробормотал: «Если бы таких старцев было больше, мы бы все стали верующими». А батюшка, улыбаясь, сказал: «Угостите-ка их чайком!» Напившись, грозные гости удалились, так и не исполнив приказ об аресте…

Родился Василий Муравьев, которому было суждено стать велики русским святым под именем Серафим Вырицкий, 31 марта 1866 года деревне Вахромеево Ярославской губернии. С детства он отличался блестящими способностями – самостоятельно выучился грамоте и сам овладел математикой. А первыми его книгами были Евангелие и Псалтырь. Но вскоре юноше стало не до чтения, рано умер отец и он был вынужден взвалить заботы о семье на свои плечи. Отправился в Петербург, где получил работу рассыльного в одной из лавок Гостиного двора. Трудился усердно, а все деньги отправлял семье. Ему было всего 26 лет, когда Василий сумел открыть своей дело – контору по торговле пушниной. Вскоре разбогател, продавал меха во многие страны и стал одним из первых торговцев пушниной в России. Однако уже тогда его тянуло к другой, духовной жизни. Щедро одаривал монастыри, храмы, больницы, ездил по святым местам, часто посещал Троице-Сергиеву лавру, где жил старец Варнава, ставший его духовным отцом. По его благословению он женился. В его семье почитался необычный для купца строгий, почти монашеский устав жизни.

Во время заграничных поездок, когда ему исполнилось 33 года, Василий побывал на Святой горе Афон в Греции, где расположены 20 старинных православных монастырей. Увиденное там так потрясло его, что, вернувшись, он пришел за духовным советом к Иоанну Кронштадтскому, и тот сказал, что Царица Небесная благословила его на служение России.

Но тут грянула революция. Василий без колебаний отдал все своей состояние монастырям, щедро наградил служащих, а сам поселился в поселке Тярлево под Петроградом, а вскоре принял монашеский постриг под именем Варнава в Александро-Невской лавре, а его жена Ольга Ивановна стала монахиней Христиной в Воскресенском Новодевичьем монастыре.

Необыкновенный праведник

Это было страшное время свирепого «красного террора». Шли бесконечные расстрелы, аресты. Варнаве поручили заведовать кладбищенской конторой, и он постоянно видел горе людей, хоронивших своих близких, стал их утешителем. В 1921 году он был возведен в сан иеромонаха. На рубеже 1926-27 гг. Василий Муравьев принял великую схиму и в свои 60 лет стал Серафимом в честь великого русского святого Серафима Саровского.

Отцу Серафиму самому пришлось познать горечь утрат. Его сын Николай был арестован и расстрелян потом в Екатеринбурге. К тому времени он уже поселился в Вырице, откуда и пошла слава о необыкновенном праведнике. По понедельникам, средам и пятницам отец Серафим вовсе ничего не вкушал, а по остальным дням пил чай с хлебом или съедал одну картофелину и немного тертой моркови. Принимая днем десятки человек, ночью он усердно молился. Его близкие не могли понять, когда он спит и спит ли вообще. Всех поражало его общение с посетителями: он старался утешить, приголубить, обнять всякого человека, ласково прикоснуться к небу лбом, словно это был ребенок. Все пожертвования, которые ему приносили, отец Серафим передавал в храм.

В те страшные годы к нему часто приходили узнать о судьбах своих близких. На все вопросы он всегда уверенно отвечал: «Не плачь, жив твой муж и скоро вернется, уже на поезд садиться!» Или: «Не придет, молись об упокоении». И всегда его слова сбывались. При этом ему не надо было, как нынешним экстрасенсам, расспрашивать людей, просить их приносить вещи близких и т. п. Отец Серафим, едва взглянув на человека, сразу все видел, чувствовал и угадывал безошибочно.

Чудесный дар

С конца 1920-х годов стал проявляться в старце Серафиме чудесный дар исцеления. Однажды к нему привели одержимую женщину, он не могла войти в храм, как ее начинало трясти. Он повел бесноватую к иконам, поставил на колени, а сам стал рядом. Помолившись, помазал ей лоб маслом из лампады. Женщину стало корчить, на губах выступила пена, ужасные крики ее начали переходить в собачий лай. Серафим накрыл ее епитрахилью и долго читал молитвы, пока она не успокоилась. С тех пор беснование кончились, больная полностью исцелилась.

Как-то в Вырице шестилетний мальчик упал с высокого дерева и разбился, как все думали, насмерть. Он не двигался и не дышал. Мать, рыдая, на руках отнесла ребенка к старцу. Отец Серафим сказал: «Положи его!» Затем помолился над мальчиком и благословил. Ребенок встал и через несколько минут уже бегал по улице.

Свидетелей таких чудес было множество. Жительница Вырицы Клавдия Печковская вспоминала: «Во время войны я получила сильное ранение в голову, и меня мучили непрестанные головные боли. Врачи ничем не могли помочь. Отец Серафим сказал: «Подойди поближе, сейчас мы тебя вылечим». Он накрыл мою голову епитрахилью и возложил на меня руки. С тех пор я не знаю, что такое головная боль».

К праведнику шли толпами. Постоянным гостем у старца был знаменитый во всем мире академик Иван Павлов, которого в советские времена старались изобразить атеистом. На самом деле он был глубоко верующим человеком, а с большевиками хитрил. Приезжали академик астрономии Глазенап, известный своими трудами в области квантовой механики академик Фок, биолог Орбели, профессор гомеопат Фаворский и другие светила науки. Они вели с отцом Серафимов задушевные беседы и уходили от него просветленными.

Гитлеровцы в церкви

Осенью 1941 года немцы оказались под Ленинградом и стремительно заняли Вырицу, отец Серафим, уже тяжело болевший, оказался в оккупации. В это время он стал молиться особенно усердно – часами простаивал на камне, совершая подвиг столпничества. В саду за домом из земли выступал огромный гранитный валун, перед которым росла яблонька. На ней укрепляли икону, а Серафим становился коленями на камень. Сам он дойти до камня не мог, его вели под руками, а иногда приносили на носилках. На камне старец молился часами и в дождь, и в летний зной, и в зимнюю стужу – все время, пока шла война.

Об удивительном праведнике прослышали даже оккупанты, которые неожиданно для местных прихожан стали ходить в церковь в военной форме. Приходили они и к Серафиму, который прекрасно владел немецким языком. Однажды пришедший к нему гитлеровский офицер спросил, скоро ли он маршем пройдет по Дворцовой площади. Старец смело ответил, что этому никогда не бывать, Германия проиграет войну, а сам он сложит голову под Варшавой. В 1980 году служивший под командованием этого немца румынский офицер приехал в Вырицу, чтобы поклониться могиле Серафима, и сообщил, что это предсказание полностью сбылось.

Местные жители считали, что именно благодаря Серафиму в Вырице творилось необыкновенное – во время войны ни один житель поселка не погиб, не был разрушен ни один дом и в нем был действующий храм – единственный во фронтовой полосе. Мало того, оккупационная часть, стоявшая в Вырице, оказалась составленной, в основном, из православных румын, многие из которых говорили по-русски.

Пророчества о России

Поразительными были его пророчества о России и грядущих событиях. Еще в 1927 году отец Серафим предсказал Вторую мировую войну. «Будет война, и война страшная, всемирная, она приведет народ России к Богу. И у нас эти же правители будут открывать храмы, хотя сейчас закрывают». Именно так и поступил Сталин, когда Гитлер напал на Россию: приказал открывать храмы, выпустил из лагерей священников, дал церкви послабления. В 1939 году он уже не давал своим духовным детям благословения на брак: «Никакой свадьбы! Скоро будет великая война!» – говорил он.

Архиепископу Алексию (Симанскому) Серафим предсказал будущее патриаршество. Тот, опасаясь ареста или даже расстрела, пришел к нему за советом, спрашивал, не стоит ли покинуть Россию. Старец Серафим ответил: «Ничего не страшитесь. Владыка, вы нужны России. Вы будет патриархом 25 лет». Так и произошло. Алексий стал главой Русской православной церкви и находился на этом посту с 1945 по 1960 гг.

В 1939 году Серафим написал пророческое стихотворение:

Предсказывал он, что придет время, когда в России будут действовать православные радиостанции, в передачах которых можно будет услышать молитвы, душеполезные назидания, песнопения. Говорил о возрождении Александро-Невской лавры, и что Ленинград будет снова переименован в Санкт-Петербург.

Поразительно, но предсказал отец Серафим и то, что происходит уже и в нынешние времена. Он говорил: «Придет время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога, и погибнет куда больше душ, чем во время открытого богоборчества. С одной стороны будут воздвигать кресты и золотить купола, а с другой – настанет лжи и зла». Разве не началось все это с 1991 года?

Иногда его удивительные по точности предсказания касались самых неожиданных вещей. Так, в 1947 году отец Серафим обмолвился: «Французская булочка, которая сейчас стоит 70 копеек, будет стоить 7 копеек и так все продукты». Так он предсказал денежную реформу 1961 года, когда цены изменились ровно в 10 раз.

Спасение – от России

Сделал старец Серафим и страшные пророчества о еще не наступившим будущем, в которые нам сегодня не хотелось бы верить. «Наступит время, когда Россию станут раздирать на части. Сначала ее поделят, а потом начнут грабить богатства. Запад будет всячески способствовать разрушению России и отдаст до времени ее восточную часть Китаю. Дальний Восток будут прибирать к рукам японцы, а Сибирь – китайцы, которые станут переселяться в Россию, жениться на русских и, в конце концов, хитростью и коварством возьмут территорию Сибири до Урала. Когда же Китай пожелает пойти дальше, запад воспротивиться и не позволит…»

Серафим говорил, что наступят времена, когда развращение и упадок нравов молодых достигнет последних пределов. Почти не останется нерастленных. Они будут считать, что им все дозволено для удовлетворения прихотей и похотей, ибо будут видеть свою безнаказанность. Станут собираться в компании, банды, будут воровать, развратничать. Но наступит время, когда будет глас Божий, когда поймет молодежь, что жить так дальше невозможно, и пойдут к вере разными путями, усилится тяга к подвижничеству. Те, кто были до этого грешниками, пьяницами, наполнят храмы, почувствуют великую тягу к духовной жизни, многие из них станут монахами, откроются монастыри, церкви будут полны верующих – и большинство будет молодежь. «Спасение миру – от России, а Петербург станет духовным центром страны», – так считал Серафим Вырицкий.

Ослепительный свет

Последние годы жизни старец Серафим тяжело и мучительно болел, но продолжал усердно молиться. Все, видевшие его в то время с изумлением вспоминают, что от него как бы исходил ослепительный свет. Взглянув на лик праведника, люди невольно зажмуривались, словно от вспышки молнии…

Отец Серафим горячо любил Россию. Монахиня Серафима (Морозова) вспоминала, что он говорил ей: «Я побывал во всех странах. Лучше нашей страны я не нашел и лучше нашей веры я не видел. Наша вера – выше всех. Это вера православная, истинная».

Говорят, старец был извещен о дне и часе своей кончины. Незадолго до смертного часа он роздал родным и близким иконки преподобного Серафима Саровского и всех благословил. Утром 3 апреля 1949 года ему было явление Богородицы, он велел позвать священника. Ближе к вечеру попросил посадить его в кресло и стал молиться, иногда справляясь о времени. Около 2-х часов ночи осенил себя крестным знамением и тихо умер со словами: «Спаси, Господи, и помилуй весь мир…»

На дворе еще стояли глухие сталинские времена, ходить в церковь было опасно – за это могли уволить с работы, начать преследовать, однако три дня к его гробу шел нескончаемый поток людей. Свидетели с изумлением отмечали, что руки праведника были теплыми и мягкими, как у живого. Слепая девочка у его гроба прозрела. С тех пор чудеса на могиле великого старца не прекращаются…