Лариса проснулась, когда электричка подъезжала к вокзалу. Она поправила косынку, надела капюшон и сняла с верхней полки дорожную сумку.

Народу было много, из вагона ее буквально вынесли, и она остановилась, отошла в сторону, чтобы пропустить плотный людской поток. Когда народ схлынул, она побрела по перрону, глядя под ноги и стараясь не наступать в лужи. И только у самого здания вокзала она подняла глаза.

Левушка стоял у фонарного столба, сжимая в руке букет невыразительных астр. Рука дрожала, и астры дергали лепестками вслед за ней.

Лариса не любила астры с детства, они уж очень навязчиво напоминали о том, что лето кончилось и что впереди — дожди, холод и слякоть.

— Ты давно здесь стоишь? — спросила она.

— С утра.

— Зачем?

— Я же не знал, на какой электричке ты приедешь. А пропустить никак не мог. Очень хотел тебя видеть.

— Левушка! — Лариса взяла астры. — Зачем ты его ударил?

— Не смог сдержаться. Знаешь… — Левушка смутился и покраснел, — он мне не понравился.

— Думаю, ты ему — тоже.

Левушка широко улыбнулся:

— А он — очень самокритичен. Не каждый признается незнакомому человеку, что общение с такими, как он, — смертный грех.

— Ты его чуть не убил, — то ли с осуждением, то ли с одобрением сказала Лариса.

— Не переживай за него, кости целы. Обычный болевой прием, и все.

— Я и не переживаю.

— А смертный грех или там бессмертный грех — это наше с тобой дело, правда? Только наше с тобой.

— Правда. — Лариса уткнулась лицом ему в грудь. — Ты на машине? Пойдем скорей, а то холодно.