К дому было не протолкнуться. Ничего подобного Лайла не ожидала. Очередь из Карлсонов — это бы еще туда-сюда. Им было приказано явиться. Но толпа других куклоидов и усиленный отряд барби, гомонящих и суетливо пытающихся продвинуться поближе к двери, приятно поразили Лайлу. Гордая новой должностью, она жаждала общественного признания.

«Расступитесь, дорогу Королевскому Пособнику!» — слова уже готовы были слететь с ее уст, но в этот момент толпа действительно расступилась, двери Зеленого Дома распахнулись — и на улице показался преображенный Клавдой карлсон, летучий гвардеец. Все стихло. А Лайла вместо приготовленной фразы восхищенно сказала: «Ай да Клавка!»

Больше сказать и впрямь было нечего.

Свежепостриженный и окрашенный карлсон резко отличался от своих необработанных коллег. Аккуратная стрижечка, волосок к волоску, уложенная колпачком боевого красного цвета, придала первому клиенту Клавды странный вид — лицо его слегка вытянулось, вроде и нос удлинился.

Куклоиды загомонили все сразу. Однако громче всего прозвучал вопрос, заданный клоуном с криво нарисованной улыбочкой:

— Он чего, в буратину превратился?

— Дурак, буратин-то всех на Свалку отправили, — ответило ему существо в костюме гнома.

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда.

— А он откуда?

— От попугаев.

— А-а-а, выходит, и вправду на Свалку. А за что?

— Так я тебе и сказал. Это же ШП.

— Значит, не знаешь. Только хвастаешься.

— А вот и знаю, мы, гномы, всегда всё знаем, только тебе не скажу.

— Почему?

— Потому что ты шпион, наверное, королевский. У тебя и нос длинный.

— У меня длинный? А у тебя знаешь, какие уши? Как у Чебурашки. Тебе место в Зоопарке. Животное!

— Все слышали?! Он обзывается животным. Гномов обижают! Вот пойду и пожалуюсь Выбранным.

— Ха. Ха. Ха. Сам ты дурак и ябеда. Выбранные-то уже давно на Свалке выгорают. Ты же сам сказал.

— Тогда самому Его Величеству.

— Я же говорил, что ябеда. Внимание, уважаемые зрители, спешите видеть, алле гоп, рядом с вами королевский шпион в обличье гнома. Ничего ему не говорите.

Куклоиды понимающе загудели. Но эта перепалка, поддержанная толпой, не могла бы превратиться в настоящий политический инцидент. Население города было не столько миролюбиво, сколько легкомысленно. Они могли повздорить из-за приглянувшейся потаскушки, могли и наябедничать Выбранным или их знакомым, но такие ссоры были у куклоидов кратковременными — всегда можно было выменять желанную потаскушку у владельца, а с доносом до Выбранных и вовсе почти никто не доходил. Отвлекались. По дороге было столько игровых и танцевальных залов, и так зазывно стучали барабаны…

— Расступитесь, дорогу Королевскому Пособнику! — Лайла таки произнесла заготовленную фразу.

Куклоиды при слове «королевский» привычно расступились, освободив проход к Зеленому Дому. Оттолкнув нескольких Карлсонов, толпившихся в очереди за услугами парикмахера, Лайла ворвалась в помещение с воплем:

— Клавка, ты — гений! Как ты догадалась про красные колпачки?

— Какие колпачки? — Клавда приостановила процесс.

— Ну, укладочку.

— Не мешай, сейчас отпущу клиента и поговорим. — Она обрызгала краской волосы сидящего на полу карлсона. — Повернитесь, клиент. Очень хорошо. С вас 20 пробок.

— Сколько-сколько? — хором спросили карлсон и Лайла.

— 10 за вас и 10 за вашего начальника.

— А почему я за него должен пробочки отдавать?

— Королевский Указ, — рубанула Клавда.

— Тогда конечно. — Карлсон обреченно расстегнул рюкзачок, укрепленный на животе, и стал отсчитывать пробочки.

Пока он занимался арифметикой, Лайла подошла к Клавде и восхищенно прошептала:

— Ну, Клавка, ты даешь! Все дорогому Пиночку отдадим. Он будет доволен, похвалит нас.

— Вот еще, Пиночку! Как бы не так! Ему я отдам половину пробок от каждого.

— А остальные куда же? — Лайла растерялась.

— Раз не знаешь, значит, я себе возьму, — и, не дав Лайле времени на ответ, громко крикнула: — Следующий!

— Э, ты чего, погоди! Успеешь постричь. А ты, служивый, — она обратилась к очередному гвардейцу, — подожди на улице, Королевский Пособник будет совещаться.

Карлсон удалился и аккуратно закрыл за собой дверь. Никому не хотелось быть обвиненным в ШП.