Глава 1
Джон Линдсей уже и не надеялся, что ему так повезет. Несколько долгих недель, которые показались ему месяцами, он подыскивал уединенное место, где в тишине и покое мог бы полностью отдаться работе. Джон был неприхотлив, поэтому сгодилось бы любое жилище: например, какой-нибудь недорогой коттедж, небольшой домик, на худой конец, даже трейлер. Он был согласен на все, что угодно, лишь бы было тихо, абсолютно тихо. Для него это казалось важным, но, судя по всему, неосуществимым условием.
Виллы и коттеджи, расположенные когда-то в оазисах тишины, ныне были опоясаны дорожными артериями, часто лепились вокруг аэродромов. Типовые домики, как клетки гигантской птицефабрики, плотно примыкали друг к другу.
Трейлер? Он содрогнулся, вспомнив летние лагеря для автотуристов, на которых побывал: сотни фургонов выстроены унылыми рядами, а над ними стоит несмолкаемый гул голосов, детских криков… От непрерывных воплей транзисторных радиоприемников любой мог бы сойти с ума…
А потом случайно ему на глаза попалось объявление, и даже не в агентстве по недвижимости, а просто в витрине деревенского магазинчика, куда он заглянул, чтобы закупить провизию для пикника. Он машинально прочитал строки:
«Сдается в аренду яхта на срок от трех месяцев (жилой отсек, никакой механизации, на постоянном приколе в полумиле от Йоменс-Лок). Хорошо оборудованная кухня, каюта с двуспальной кроватью, гостиная, в которой можно разложить дополнительную койку, современный санузел, газовая плита, холодильник. Не сдается семье с детьми. На борту запрещено держать собак, пользоваться радиоприемниками, телевизорами, музыкальными инструментами. Райское место для тех, кто ищет покой и уединение. Стоимость аренды за месяц…»
Джон не стал дочитывать до конца. Это ведь то, что надо! Какая удача! Теперь он не отступится, каких бы денег жилье ни стоило. Именно о таком месте он и мечтал.
Он вернулся в магазин и стал терпеливо ждать, пока приветливая хозяйка обслужит двух покупательниц и обменяется с ними последними новостями из местной жизни. Наконец подошла его очередь. Чуть не заикаясь от волнения, он спросил глухим голосом:
— Э-э, скажите, пожалуйста, это объявление на витрине все еще в силе?
— О да, сэр, — улыбнулась хозяйка, с любопытством поглядывая на него. — Оно вас заинтересовало?
— Даже очень! Это именно то, что мне надо. Я хочу арендовать судно.
— Как, вы даже не хотите сначала посмотреть? — поразилась собеседница, скептически взглянув на молодого человека. Человек вроде на вид порядочный, только вот что у него на уме? К чему такая спешка? Как-то все это подозрительно, неестественно. Надо кое-что выяснить.
— Вы угадали, я не буду предварительно осматривать яхту. Готов рискнуть! Видите ли, я писатель, и мне крайне необходимо тихое место для работы. Судя по объявлению, ваша яхта идеально мне подходит.
— О, так вы писатель? — Лицо женщины прояснилось. — Вот забавно-то! Мистер Томас, владелец судна, тоже писатель. В настоящее время он где-то за границей, набирается ярких впечатлений для своей следующей книги.
— Понятно, знакомится, так сказать, с местным колоритом. Так я могу надеяться?
— Ну, если вы сообщите мне ваше имя и адрес… Да, а еще мистер Томас распорядился, чтобы я сразу взяла арендную плату за первый месяц…
— Вполне законные требования. Скорее дайте мне лист бумаги!
Женщина достала маленькую черную записную книжку, приготовленную, видимо, специально для такого случая. На первой странице была сделана надпись: «Яхта «Семь звезд».
— Прошу вас, запишите сюда ваши данные, а я буду каждый раз делать пометки о внесении арендной платы. Дать вам ручку, сэр?
Но он уже достал из кармана свою и торопливо записывал имя и адрес: «Джон Линдсей. Фабер-стрит, 31а, Блумсбери, Лондон».
Пока хозяйка магазина внимательно изучала данные, он вынул из бумажника несколько банкнотов и добавил пару блестящих монет.
В черной записной книжке появилась пометка о внесении платы, и с этой минуты он стал полноправным арендатором «Семи звезд».
Джон вздохнул с облегчением. Теперь можно отправиться на канал и своими глазами увидеть обитель тишины и покоя. Но прежде чем получить ключ, ему пришлось выслушать ряд ценных указаний.
— От газовой установки работает кухонная плита и генератор. Вон, посмотрите, — женщина кивнула в окно, — напротив, в магазине скобяных изделий, можно договориться с мистером Мэнджеллом, и он станет снабжать вас газовыми баллонами. На судне их два, как только в одном газ кончится, вам надо будет известить мистера Мэнджелла. Вот и все. Он также следит за исправностью генератора, чтобы на борту всегда было электричество и работал холодильник. Что касается продуктов, все тоже очень просто. Вы можете сделать заказ у меня, а мой сын подвезет все, что вам нужно, когда вернется из школы.
— Благодарю вас, миссис… — Джон вопросительно взглянул на женщину.
— Миссис Уочет, сэр. Мой муж работает вон там на ферме. — Она махнула рукой куда-то в сторону.
— Все понятно. Большое вам спасибо, миссис Уочет. Я, пожалуй, заберу часть продуктов с собой, а остальное… — Он не договорил, потому что твердо решил обеспечивать себя провизией самостоятельно. Не хватало еще, чтобы какой-то нескладный школьник нарушал его уединение.
Уже стоя в дверях магазина, Джон Линдсей неожиданно вспомнил, о чем еще хотел спросить:
— А как близко от берега я смогу припарковать свою машину?
— О, достаточно близко, сэр. Вон по той узкой дорожке вы проедете до ворот, дальше будет пастбище. Вы увидите большой ангар, он принадлежит мистеру Джомблингу, фермеру. Машину можно ставить туда, мистер Джомблинг обычно берет за парковку фунт в месяц. В живой изгороди найдете калитку, а там уже и берег канала. Мне передать мистеру Джомблингу, что вы решили воспользоваться его ангаром?
— Да, будьте добры. А теперь насчет продуктов…
Минут через пятнадцать Джон Линдсей покинул магазин, нагруженный пакетами и свертками, сел в свой автомобиль и вскоре скрылся за поворотом.
Провожая взглядом загадочного писателя, миссис Уочет размышляла вслух:
— Какой приятный молодой джентльмен, немного резковат, но очень симпатичный. Думаю, у него непростой характер и внешность соответствующая: плотно сжатые губы, выступающий квадратный подбородок, между бровями уже наметилась складка… Хотела бы я знать, как воспримет его мисс Элис? — пробормотала женщина, наводя порядок на прилавке, и, усмехнувшись, добавила: — Интересно, какое впечатление произведет на него сама мисс Элис?
Невероятно, подумал Джон Линдсей, добравшись до яхты, но информация в объявлении полностью соответствовала действительности. Прекрасно оборудованное судно было оснащено всеми удобствами и содержалось в образцовом порядке. Жилой отсек оказался чрезвычайно уютным. Крошечная спальня радовала глаз, а гостиная поражала своими габаритами, простой практичной обстановкой, удобными мягкими креслами. И уж совсем потрясающим, на взгляд Джона, оказался крепкий дубовый стол у окна с видом на канал. Середина столешницы была накрыта толстым куском войлока с характерными вдавленными углублениями, которые, как догадался писатель, могла оставить только пишущая машинка. Отлично, подумал Джон, значит, в этом ареале тишины запрет на подобное достижение цивилизации не распространяется. Хвала Небесам — владелец яхты тоже писатель, ликовал молодой человек. Его внимание привлекли книги на полках: Библия, томики Мильтона, полное собрание сочинений Шекспира, всевозможные словари. Какое счастье, что мистер Томас решил на время покинуть столь совершенное жилище!
Обследовав кубрик, Джон вышел на палубу и нахмурился. Он обнаружил то, о чем в объявлении не упоминалось: в нескольких метрах от «Семи звезд» покачивались еще два судна. На бортах молодой человек разобрал названия: «Гордость Лондона» и «Бутон розы». Лицо Джона омрачилось — прощайте мечты о полном уединении! Всем известно, что даже один человек, но одержимый жаждой общения, может оказаться хуже целой шумной толпы. Остается надеяться, что соседи тоже обязаны соблюдать тишину, возможно, они, как и он сам, ценят покой превыше всего. Джон осмотрелся: кругом не было ни души. Что ж, может, все-таки повезет…
Он окинул взглядом берег и водную гладь, и сердце его запело от счастья: какая красота! Джон знал, что канал уже много лет не использовался для грузового судоходства. Вокруг не чувствовалось запустения, здесь царил дух умиротворения. По берегам стояли в цвету пышно разросшиеся изгороди из боярышника, кизильника и крушины, вдоль них тоненькой ниткой тянулись стежки. Легкий ветерок срывал с ветвей нежные душистые лепестки, и они трепетали на лету, как волшебное конфетти. В белой и розовой пене утопали кусты шиповника, каждый цветок был настоящим маленьким чудом. Несмотря на шипы, так и хотелось дать этому растению какое-нибудь более благозвучное название. Тут и там таволга раскрывала свои бело-кремовые зонтики, вербейник янтарно-золотистыми стрелами устремлялся к солнцу. Россыпи небесно-нежных незабудок обрамляли тропинки, спускавшиеся к самой воде, и множество синих звездочек уплывало вниз по течению.
Высоко-высоко в безоблачном небе, как гимн этой совершенной красоте, звучала песнь жаворонка…
Джон замер, всем своим существом впитывая запахи, звуки, краски, остро ощущая полноту бытия.
— Добрый день!
Вздрогнув от неожиданности, он так резко повернулся на звук, что чуть не упал.
На берегу стояла незнакомка. На первый взгляд ей могло быть за сорок. Плотная, крепкая, с резкими чертами лица, короткими прямыми черными волосами, она не отличалась миловидностью. Склонив голову набок, женщина с назойливым любопытством рассматривала Джона.
Бесцеремонное вторжение незнакомки возмутило молодого человека. Его благодушное умиление растаяло как дым, уступив место глухому раздражению.
— Что вам угодно? — резко спросил он.
— Лично мне — ничего, — холодно парировала женщина. — Но вы кое-что забыли у миссис Уочет в магазине, и она попросила меня передать вам это. А то будете думать, что потеряли. — Дама протянула писателю бумажник.
— О господи! — Джон суетливо похлопал себя по карманам — в них было пусто. — Да, это мой. — Он спустился по сходням и, вспомнив с опозданием о хороших манерах, недовольно буркнул: — Благодарю, надо же, какой я невнимательный. Спасибо вам и миссис Уочет за помощь.
— Не за что, — спокойно ответила она. — И пожалуйста, не считайте, что чем-то мне теперь обязаны. Мне все равно было по пути. Я ваша соседка. — Женщина махнула рукой в сторону «Гордости Лондона».
— Неужели? — Джон постарался вложить в одно слово максимум индифферентности и безразличия.
Он проклинал себя за то, что так неосмотрительно создал предпосылки для нежелательного знакомства.
— Да, — спокойно проговорила женщина, не сводя с Джона темных проницательных глаз. Казалось, сложившаяся ситуация ее просто забавляет. — Не волнуйтесь, мистер Линдсей! Возвратить вам бумажник — это с моей стороны ничего не значащая любезность. Я свято оберегаю свое личное жизненное пространство и не намерена вторгаться в ваше или еще чье-нибудь.
Небрежно кивнув на прощание, незнакомка неторопливо отправилась восвояси. Она производила впечатление спокойного, абсолютно уверенного в себе человека.
А вот ему выдержка изменила, с сожалением осознал Джон. Он буквально кипел от негодования. Как это так ей удалось мгновенно привести его в бешенство? За несколько секунд она превратила его в своего должника, высмеяла его и выставила неотесанным грубияном.
— К черту, будь все проклято! — пробормотал он, думая о своем.
Разбирая пакеты с продуктами, Джон с раздражением обнаружил, что забыл купить соль.
Почти целую неделю ему пришлось потратить на то, чтобы как следует наладить жизнь на новом месте.
Он даже извлек первый горький, но очень важный урок: что не сделаешь сам — не будет сделано вообще. Возиться по хозяйству — не самое приятное занятие. Конечно, он чисто по-мужски мог делать вид, что не замечает пыль на полу, но кое-что все равно приходилось делать. Например, Джон считал, что греть воду и мыть посуду сразу после еды — это пустая трата времени, можно же все оставить в раковине до вечера. Но оказалось, что потом намного труднее отскребать тарелки, а особенно кастрюли и сковородки. И возникала еще одна проблема: мухи…
Или вот такой вопрос: надо ли аккуратно застилать постель каждый день? Ведь достаточно взбить подушки и расправить одеяло. Но его представления были ошибочны, в чем он вскоре и убедился, проведя без сна пару ночей. Чехол на матрасе сбивался и морщинился, простыни съезжали на пол…
Постоянно приходилось помнить о запасах питьевой воды. Да, на судне имелись специальные баки, а недалеко находилась водонапорная башня. Но чтобы наполнить резервуары бесценной влагой, надо было сходить туда и обратно раз двенадцать с двумя ведрами. Эта работа ужасно изматывала, отнимала много сил, и, кроме того, требовался определенный навык, чтобы постоянно не расплескивать воду на одежду и обувь. В то время как его соседка использовала для этих же целей какое-то примитивное коромысло и с завидной легкостью справлялась с трудной задачей. Джон чувствовал, что все глубже погружается в состояние безысходного отчаяния.
А сколько на это уходило драгоценного времени! Несколько месяцев он вынашивал в голове замысел пьесы, теперь оставалось облечь мысли в слова и запечатлеть их на бумаге. Однако в последние дни божественная муза посещала Джона почему-то именно тогда, когда он был порабощен скучными мирскими делами. Когда же он освобождался от бремени забот и хлопот, творческая фантазия переставала бурлить и искриться, и на бумаге появлялись банальности, лишенные образности и оригинальности.
Джон понял: необходимо что-то срочно предпринять и упорядочить жизнь на барке. На первом месте должно быть творчество, создание пьесы, все остальное потом. Джон понял совершенно четко: грязные тарелки, сковородки и кастрюльки могут спокойно поплавать в холодной воде в раковине, пока он будет вдохновенно творить. Писать, работать со словом — вот его насущная потребность.
Оставались еще поездки в город за покупками, когда было необходимо вступать в контакт с другими людьми. Счастье, что на борту имелся небольшой холодильник и за продуктами приходилось ездить всего лишь раз в неделю. Проблема была только с молоком, даже в холодильнике оно начинало скисать через несколько дней, да и места едва хватало на несколько бутылок.
Может, зря он не согласился, чтобы Сид Уочет привозил все необходимое на велосипеде, почти с сожалением думал молодой писатель. Но, вспомнив свое недавнее знакомство с этим долговязым пучеглазым юнцом, Джон похвалил сам себя за осмотрительность. Парень отличался таким же неуемным любопытством, как и его матушка.
В любом случае, чем меньше на борту будет посетителей, тем лучше, решил арендатор «Семи звезд». Например, наличие женщины на соседнем судне само по себе было отрицательным моментом. Правда, загадочная незнакомка, как сказала бы старенькая нянюшка Джона, оказалась явно замкнутым человеком. По всей видимости, она художница, определил знаток человеческих душ, но ему было совершенно безразлично, профессионал она или любитель. В свою работу женщина уходила с головой, окружающий мир переставал для нее существовать. Однажды Джон видел, как художница, сидевшая перед мольбертом, чуть не упала со своего маленького стульчика, когда с луга донеслось протяжное мычание коровы.
Но в общем-то все складывалось неплохо. Джон был рад, что его ожидания оправдались. Жилище, которое он себе подыскал совершенно случайно, полностью соответствовало его представлениям. Теперь-то он наверняка создаст выдающееся произведение, и тщеславие тут совершенно ни при чем. Никогда прежде ему не доводилось испытывать такое чистое счастье созидания, такой всепоглощающий творческий подъем.
Правда, периодически возникали чисто бытовые проблемы. Все шло своим чередом лишь до поры до времени. Ведь когда человек живет в мире слов и образов, когда в голове постоянно роятся оригинальные мысли, так легко забыть обо всем на свете.
Как-то раз Джон с самого раннего утра как сумасшедший трудился над первым действием пьесы. Он пропустил даже завтрак и вернулся в реальность, лишь когда голод дал о себе знать урчанием в животе. Джон тут же с раздражением вспомнил, что пришло время пополнить запасы продовольствия: кончилось молоко, совсем мало осталось яиц и бекона — его излюбленной еды. Необходимо также заскочить к мистеру Мэнджеллу по поводу газовых баллонов.
Джон посмотрел на часы и вздохнул: уже полдень, и вряд ли удастся сегодня еще поработать. Что ж, надо отправляться в город немедленно, а не то придется довольствоваться крайне скудным рационом. Он с грохотом встал из-за стола, взял сумку и вышел на палубу. День оказался пасмурным, уныло моросил мелкий дождь. Джон накинул плащ и отправился в путь.
Вернулся Джон через час, мрачнее самой черной тучи. Решив не брать машину, он пошел в деревню пешком и теперь страшно жалел об этом. Дождь усилился, а поскольку шляпу он носил крайне редко, волосы вскоре намокли, и за шиворот потекли струйки холодной воды.
Шагая по раскисшей дороге, Джон мечтал, как приготовит себе ароматный глинтвейн и примет горячую ванну… Он чуть не застонал от досады, сообразив, что даже холодной ванны не будет — в баках нет воды! Казалось, последняя капля переполнила чашу терпения. С глухим ворчанием он зашел на кухню, поставил сумку на пол и уже собирался взять ведра, как что-то необычное привлекло его внимание.
Вчера он работал допоздна и лег спать, не прибравшись на кухне. Грязную посуду просто залил водой в раковине. Сейчас там было пусто, а чистые тарелки и чашки стояли в сушилке. Но что самое странное, Джон уловил в воздухе запах, который ни с чем нельзя спутать. Он еще раз принюхался, сомнений больше не осталось: кто-то здесь недавно жарил яичницу с беконом!
Судя по всему, он кого-то застиг врасплох. Но кто же это мог быть? Точно не соседка с «Гордости Лондона». Как он узнал у лавочницы, ее зовут Элис Коутс, хотя она предпочитала называться просто мисс Элис. Нет, это точно не она. Не исключено, что соседка наблюдала за ним и, воспользовавшись его отсутствием, захотела посмотреть, как он устроился. Возможно, чувство брезгливой снисходительности к мужским недостаткам, столь присущее многим женщинам, заставило ее прибраться на кухне и перемыть посуду. Но она точно не стала бы готовить для себя еду…
А вдруг это бродяга?! Нет, тот украл бы продукты, но не стал бы мыть посуду. Недоуменно пожав плечами, Джон решил подумать обо всем позже, сейчас необходимо было срочно переодеться в сухую одежду. А запасов воды, пожалуй, хватит до утра, если расходовать ее экономно.
Молодой человек повесил мокрый плащ на вешалку и отправился в каюту. В гостиной все было как обычно, он с облегчением заметил, что к его рукописям никто не прикасался. Он шагнул в спальню и застыл на месте как вкопанный, открыв рот от изумления.
На кровати крепко спала девушка. Ее светлые волосы разметались по подушке — по его подушке, — под одеялом угадывались очертания стройной фигурки.
Джон был так поражен, что буквально прирос к полу и лишь молча взирал на спящую незнакомку. Не может этого быть!
Нет, может, понял он и почувствовал, как в нем растет негодование. Какая наглость, уму не постижимо: сначала украсть его еду, а потом мирно заснуть в его же постели!
Джон бросился к кровати и стал энергично трясти непрошеную гостью за плечо.
— Просыпайся, Златовласка! — потребовал он. — Пришел большой страшный медведь!
Все еще во власти сна, не открывая глаз, девушка слегка пошевелилась, будто пыталась сбросить с себя тяжелую мужскую руку.
— Немедленно просыпайся! — заорал Джон.
Его вопли, наконец, возымели действие: девушка проснулась. Несколько секунд она неподвижно лежала, глядя на Джона огромными затуманенными глазами. Затем тихонько ахнув от ужаса, она рывком села в кровати, придерживая на груди одеяло.
— Господи! — воскликнула она. — Я не хотела… Вы, наверно, вообразили себе бог весть что?!
Джон не мог говорить, голос не повиновался ему: он испытал новое потрясение.
Если бы у него было время на глубокомысленные размышления, он бы предположил, что у обладательницы таких роскошных золотых локонов должны быть голубые глаза. Но они искрились таинственным зеленым светом, как хризолиты.
Бледное девичье лицо внезапно озарилось румянцем, губы задрожали, и Джон догадался, что бедняжка сильно испугалась, осознав, в какой переплет попала. Если же она ломает комедию, все равно об этом станет известно в ближайшем будущем. И нечего тут сидеть и дрожать — сама во всем виновата, возмущенно думал Джон.
— Сейчас же вставай! — сердито скомандовал он.
Девушка покорно отбросила одеяло и вскочила с постели, сунув ноги в стоптанные сандалии.
Стройная, хрупкая, она произвела на Джона странное впечатление. Мятое бесформенное хлопчатобумажное платье и поверх него вязаный свитер казались жалкими и убогими. Но девушка уже пришла в себя и бесстрашно посмотрела в глаза Джона.
— Прошу за мной, — вежливо выговорил тот, направляясь в гостиную.
Незнакомка послушно следовала за Джоном, но он оставался начеку и, боясь, как бы она не улизнула на палубу, не спускал с нее глаз.
— Садись, — приказал он девушке, указывая на стул возле стола, сам занял место напротив и добавил: — А теперь, будь добра, объясни, кто ты такая.
— Честное слово, я не собиралась засыпать, — сказала нарушительница его покоя, застенчиво улыбаясь. — Я хотела только застелить кровать, но она такая мягкая, удобная, а я чувствовала себя такой усталой… — Голос звучал все глуше и глуше, как будто даже после отдыха девушке было трудно говорить.
Джон взволнованно развел руками.
— Я ничего не понимаю. Давай-ка начистоту. Зачем ты сюда пришла? Зачем стащила мою еду?
— Все очень просто: я устала и проголодалась. — Она опустила ресницы. Помолчав немного, торопливо заговорила вновь: — Я бы ни за что так не поступила, честно-пречестно, но мне было очень плохо, я была в отчаянии. Понимаете, пару часов назад мне пришлось остановиться, чтобы заправиться…
— А-а, значит, у тебя есть машина? — догадался Джон. — И где же она?
— В поле, там за изгородью, около старого ангара.
— Продолжай.
— Ну вот, когда я остановилась, чтобы купить что-нибудь поесть, то никак не могла найти свой кошелек. Он просто-напросто исчез, в машине его не было. Наверно, я выронила его в гараже.
Девушка заметно нервничала, ее голос дрожал, но Джон не позволил себя разжалобить.
— Ты думаешь, я поверю в это вранье? — скептически прищурился он.
— А почему бы нет? — Она решительно вздернула подбородок, будто бросала ему вызов, и Джон с изумлением понял, что ее сила импонирует ему больше, чем страдальческое смирение. — Да, это было неосмотрительно, но такие вещи случаются с людьми, когда голова у них занята другими проблемами.
Он бросил на нее осторожный взгляд. Девица точно не могла знать о его собственной неосмотрительности, когда он по-дурацки оставил свой бумажник в продуктовой лавке. Джон растерялся. Им овладело безотчетное желание взять эту малютку под свою защиту, а после целого ряда собственных промашек он чувствовал себя не вправе выступать этаким строгим судьей.
— И тогда ты прибежала сюда и поживилась тут чужим добром? — строго спросил он.
— Нет-нет, все было не так, — поспешила она опровергнуть обвинения. — Я просто свернула на тихую улицу, решив спокойно посидеть в машине и подумать, что же мне теперь делать. Понимаете, я встала очень рано, выехала сразу после завтрака, устала и поняла, что просто не могу вести машину. Я перерыла все свои вещи — нельзя ли что-нибудь продать. Оказалось, нечего. Потом я увидела яхту и подумала: может, найдется хоть кто-нибудь, кто бы мне помог? Но вокруг не было ни души… — Голос ее задрожал. — Пришлось совершить самоуправство… Знаю, это недопустимо, но я уже дошла до ручки… Я прибралась и помыла посуду в знак благодарности и в качестве компенсации.
— Гм, — произнес Джон, чувствуя, что в таком объяснении есть логика. — Ладно, будем считать, что мы квиты, но ты должна рассказать всю историю до конца. Например, хотелось бы узнать, кто ты. Как тебя зовут?
Она была явно в замешательстве, но все-таки ответила:
— Розамунда Гастингс.
— Нет-нет, — недоверчиво покачал он головой. — Настоящее имя и фамилию, пожалуйста.
— Но это и есть мое настоящее имя, — заупрямилась девушка.
— Сомневаюсь. Ты колебалась, прежде чем ответить, — настаивал на своем Джон.
— Знаю, я и правда хотела выдумать что-нибудь, но потом решила, что хлопотно и неудобно использовать чужое имя. Так что меня действительно зовут Розамунда Гастингс, честное слово.
Правда или нет, придется принять и это объяснение, решил Джон.
— Ну а где ты живешь? — продолжил он допрос.
Вместо ответа, девушка демонстративно сжала губы и покачала головой, пряча глаза.
— Не скажешь? Значит, ты откуда-то сбежала? Исправительное заведение для молодых преступников, типа борсталского учреждения?
— Конечно нет! — возмущенно воскликнула она.
— Извини, но что мне еще думать? Ты ведь нечиста на руку, а? — пожал он плечами и нахмурился.
— Наверно, вы мне не поверите, но до сегодняшнего дня я в жизни ничего подобного не делала, — сказала она, ее взгляд был ясным, как у невинного младенца.
— Хорошо, поверю тебе на слово. — Джон усмехнулся. — Значит, это не Борстал. Тогда что же? Ты сбежала из школы?
Удивительно, но миленькое девичье личико внезапно неуловимо изменилось. Губы изогнулись в насмешливой улыбке, зеленые глаза заискрились лукавством.
— А сколько, по-вашему, мне лет? — спросила Розамунда.
— Пятнадцать, может, шестнадцать, — пожал Джон плечами.
— Мне двадцать три.
— Не верю, — выпалил он.
Улыбка погасла на нежном лице, девушка тяжело вздохнула:
— Вы не представились, но я знаю, что вас зовут Томас. Похоже, вы ничему на свете не верите.
— Так, послушай меня, юная леди. — Он встал и грозно навис над ней. — Мне надоело твое наглое бесстыдство! Более того, мне абсолютно все равно, врешь ты или говоришь правду. Но одно я знаю точно. И не важно, пятнадцать тебе или двадцать три, — здесь ты не можешь остаться! Тебе это понятно?!
— А что же мне делать? — Девушка побледнела. — Куда же мне деваться?
— Тебе виднее, — безапелляционно ответил Джон. — Ты же вполне взрослый человек, пора научиться отвечать за свои поступки.
— Но… — начала было девушка.
Молодой человек грубо прервал ее:
— Милая Розамунда Гастингс, тебе не удастся просто так вытянуть из меня деньги. Понятно? Знаешь, что я сделаю? Я оплачу один телефонный разговор, ты позвонишь другу или какому-нибудь родственнику, который поможет тебе выбраться из этой дурацкой ситуации. И имей в виду, я прослежу за тобой. Ну?
Незваная гостья стала печальной. Джон отметил, что девушку можно даже считать очень хорошенькой. Если, конечно, вам нравятся зеленые глаза, золотистые волосы и матовая кожа. Вот его, например, такое сочетание вовсе не привлекало.
— Нет, — прозвучал твердый ответ.
— Нет? — Он пожал плечами. — Как угодно! Не знаю, на что ты рассчитываешь, но тебе пора уходить. Немедленно!
Она встала и безропотно отправилась к выходу. Раздираемый противоречивыми чувствами, Джон наблюдал за девушкой. С одной стороны, он был рад избавиться от незваной гостьи, с другой — ощущал раздражение и неловкость от подобного разбирательства.
Внезапно он кое-что вспомнил.
— Подожди-ка минутку! Ты добиралась сюда в дождь, но твоя одежда абсолютно сухая! Значит, на тебе был плащ. Где же он? — поинтересовался Джон.
— Я повесила его на крючок за дверью, — ответила Розамунда бесцветным голосом.
— Не забудь захватить его, — приказал он грозно. — Я не желаю, чтобы у тебя оставался повод вернуться сюда!
— Не беспокойтесь, я ни за что не вернусь, даже если мне будет грозить смерть! — объявила девушка и бросилась вон. Через секунду она вернулась, на ходу яростно сражаясь с рукавами поношенного бесформенного дождевика. — Мне вывернуть карманы, чтобы вы убедились, что я ничего у вас не украла? — крикнула она, задыхаясь от ярости.
Джон никак не отреагировал на эту бурную вспышку. Скрестив руки на груди, он стоял и смотрел, как девушка торопливо спускается по трапу. Внезапно, сам того не желая, он шагнул следом за ней. В этот миг Розамунда поскользнулась на мокрых от дождя досках и чуть не упала. Не успел Джон ахнуть, как на помощь его гостье поспешила мисс Коутс. Она как раз закрывала калитку в изгороди, но, увидев, что девушка чуть не слетела в воду, бросила сумки на землю и подбежала к трапу, протягивая руку.
— Хорошо, что я успела вовремя! — радостно воскликнула спасительница, помогая Розамунде сойти на берег. Она заботливо взглянула на бедняжку. — О, моя дорогая, да ты плачешь! Что случилось? Тебе больно?
— Нет, — дрожащим голосом прошептала Розамунда, пытаясь овладеть собой. — Все прекрасно, спасибо большое за помощь.
— Нет, дитя мое, что-то тут не так, — проговорила мисс Коутс. — Скажи мне, в чем дело? Может быть, я смогу помочь тебе. — Бросив осуждающий взгляд на Джона, она по-матерински обняла девушку за плечи.
— Это не то, что вы думаете, мадам! — рявкнул он, задетый за живое. — Я ни на кого не нападал, никого не соблазнял. Все как раз наоборот: она сама явилась сюда без спроса, без разрешения, обчистила мой холодильник, а после стала рассказывать сказки о потерянном кошельке. Хотите совет? Отправьте ее куда-нибудь подальше, как это сделал я.
— Но я не нуждаюсь в ваших советах, — невозмутимо ответила мисс Коутс. — Так же как и вы в моих, я уверена. Всего хорошего, мистер Линдсей. — Она повернулась к Розамунде: — А теперь пойдем ко мне на яхту и выпьем чайку, хорошо?
Джон, как зачарованный, не мог сдвинуться с места и все смотрел и смотрел вслед уходящим женщинам. Было бы вполне естественно, если бы он испытал облегчение, избавившись от такой обузы. Но дело обстояло иначе: он был смущен, растерян, озадачен…
Как только Розамунда повернулась к нему спиной, он четко понял, что уже видел ее раньше. Но где и когда — об этом он не имел ни малейшего представления. Глупость какая-то! Почему же он тогда не помнил эти сияющие глаза, точеный носик и розовые губы? Что-то в ее элегантной, почти летящей походке, что-то в ее осанке, в повороте головы говорило о том, что он знает ее. Мысли путались. Но, в сущности, ему нет дела до всего этого. Мисс Коутс может возиться с малышкой сколько душе угодно, он же никому не позволит манипулировать собой.
— Садись, моя милая, а я приготовлю чай. — Мисс Коутс с улыбкой посматривала на девушку. — Нет-нет, помогать мне не надо, я и сама отлично справлюсь. Забирайся в кресло и постарайся ни о чем не думать.
Розамунда с благодарностью приняла предложение гостеприимной хозяйки. Как приятно было очутиться в тепле и комфорте! Но выбросить из головы все мысли оказалось невозможно! Столько всего произошло с тех пор, как она утром отправилась навстречу мечте!
А ведь она так хорошо подготовилась, все спланировала. Тетушка Рут, владелица одного из самых блестящих модных салонов Лондона, на неделю уехала в Париж. По ее распоряжению Розамунда должна была проследить за подготовкой платьев, создаваемых лучшими дизайнерами и портными салона для одной грандиозной брачной церемонии. Все прошло без сучка и задоринки. Вечером Розамунда позвонила тетушке в Париж, чтобы отчитаться о проделанной работе.
— На приеме у меня был длинный разговор с миссис Каслфорд, — рассказывала девушка. — Это жена американского финансиста, как ты уже знаешь. Они пробудут здесь три месяца, и мне кажется, миссис Каслфорд очень интересуется дизайнерскими проектами нашего салона. Она даже просила меня организовать ей встречу с тобой на следующей неделе.
— А почему со мной? — резко спросила Рут Гастингс. — Почему не с тобой, если ты так удачно завязала знакомство с этой четой?
— Потому что она принадлежит к тому типу людей, которые считают, что за свои деньги имеют право на обслуживание по высшей категории. Она хочет, чтобы ею занималась сама владелица салона. — Розамунда забеспокоилась, не наговорила ли лишнего.
Но Рут приняла объяснение без возражений.
— А что ты собираешься делать завтра, когда салон закроется? — поинтересовалась она.
— Хотелось бы съездить за город, — ответила Розамунда. — Мне нужен глоток свежего воздуха. В Лондоне просто нечем дышать.
Девушка не лукавила, все было правдой, только она кое-что не договаривала. Розамунда ни словом не обмолвилась о только что купленных подержанной машине-развалюхе и дешевой одежде, так не похожей на ту, которую она обычно носит. Но самое главное — она ничего не сказала о своем твердом намерении покинуть дом тетушки. Не было смысла обсуждать эту тему. Девушка столько раз пыталась объяснить своей тете, как ей ненавистна жизнь среди помпезной роскоши, какое отвращение вызывают в ней надушенный модный салон, пустоголовые жадные клиентки, которых не облагородит даже самая изысканная одежда. Тетя Рут не хотела и не могла понять ее.
Рут Гастингс ощущала себя успешным предпринимателем в области модельного бизнеса. Она упивалась своими достижениями, сознанием того, что ее честолюбивые замыслы увенчались успехом, несмотря на массу трудностей. Владелице салона безумно нравилась работа с заказчицами, модельерами, она и предположить не могла, что не все люди разделяют ее пристрастия. По ее мнению, Розамунда была просто обязана чувствовать себя счастливой, всячески поддерживать тетушкины начинания и извлекать пользу из всего мероприятия вместо того, чтобы ныть и жаловаться на скуку.
Розамунда вздохнула. Тетушка никогда не сможет понять, что ее племяннице очень хочется самой чего-нибудь добиться. Для молодой девушки стало жизненной потребностью найти себя, осознать свое предназначение. Розамунда решила, что лучше всего будет исчезнуть на время, пока тетя Рут не смирится с ее решением.
Самым главным для девушки было избежать объяснений с родственницей и добиться своего, чего бы ей это ни стоило. Розамунда сняла в банке со счета большую сумму денег, рассчитав, что этого должно хватить на весь период перевоспитания тетушки. В ближайшем будущем девушке не хотелось рисковать, обращаясь в банки и оставляя следы, по которым тетушка могла бы ее быстро разыскать.
А теперь все пропало, конец мечтам! И все из-за ее собственной неосмотрительности и беспечности! Без денег ведь ничего нельзя сделать, лишь приползти униженно назад, являя собой пример глупости и несостоятельности, не имея сил и мужества на новую попытку.
Розамунда обрадовалась, когда мисс Коутс вернулась с чаем и закусками. Девушка была до слез тронута заботой постороннего человека. Какое это счастье — наслаждаться гостеприимством доброй женщины и не думать о своих бедах!
Мисс Коутс делала все, чтобы ее гостья пришла в себя: подливала в чашки ароматный напиток, с юмором рассказывала о жизни на яхте, не жалея красок, описывала собственные промахи и ошибки. Розамунда смущенно улыбалась, но несколько раз не могла удержаться от смеха.
Вскоре закуски были съедены, чай выпит, грязная посуда отнесена на кухню. Розамунда поняла, что пришло время отвечать на вопросы.
— Ну, моя дорогая, что с тобой произошло? Ты можешь мне довериться, — проникновенно произнесла мисс Коутс.
Дружеское участие женщины помогло Розамунде собраться с духом и откровенно поведать о своих напастях. Когда инквизиторский допрос с пристрастием вел мистер Линдсей, толково изложить свою грустную историю оказалось невозможно.
— Мистер Линдсей думал, что я сбежала из борсталской колонии, — улыбнулась девушка и недоуменно пожала плечами.
— Как глупо с его стороны! — нахмурилась мисс Коутс. — Если бы он удосужился посмотреть на тебя внимательно, он бы обязательно заметил, какие у тебя ухоженные руки. Сомневаюсь, что у обитательниц Борстала может быть такой шикарный маникюр!
— Ой! — испуганно воскликнула Розамунда и поежилась. — Я об этом и не подумала… Какая я глупая!
Мисс Коутс внимательно посмотрела на девушку и решила воздержаться от комментариев, понимая, что каждое слово можно интерпретировать по-разному.
— Продолжай, моя милая, — ободряюще улыбнулась она девушке.
Розамунда тяжело вздохнула:
— Он ошибся, полагая, что я сбежала из Борстала или из школы. Но в одном он прав: я действительно сбежала. — Девушка замолчала, не решаясь продолжить.
— Наверно, мне не стоит спрашивать откуда и почему, — заметила мисс Коутс. — Должна сказать тебе, Розамунда, что у каждого из нас бывает в жизни ситуация, когда человеку необходимо скрыться, уединиться, убежать от проблем. Иногда это мудрое решение, иногда — нет. Лично для меня самое разумное — как можно больше времени проводить здесь. Понимаешь, я не люблю быть в центре внимания и не переношу, когда со мной носятся как со знаменитостью.
— Ну да, точно, как это я раньше не догадалась, — проговорила Розамунда, всматриваясь в лицо своей собеседницы. — Это ведь вы написали прекрасный портрет королевы!
— О, я работала с таким удовольствием! — с воодушевлением проговорила художница. — И в результате портрет произвел сенсацию, моя персона заинтересовала широкую публику. В этом есть свои преимущества. Например, можно сколотить состояние… — Женщина криво усмехнулась. — Мои слова наверняка прозвучат напыщенно, но я считаю, что настоящее творчество требует полной самоотдачи, полного погружения в себя. А это становится невозможным, когда человек приобретает известность. Я скрываюсь от светской шумихи. Если я не занята работой над очередным портретом, то пишу акварели с птицами и водными просторами. Меня считают эксцентричной особой, дамой с причудами, и я рада, что до сих пор никому не удалось обнаружить мое тайное укрытие. Надеюсь, и впредь не удастся! — Она внимательно взглянула на девушку.
— От меня никто ничего не узнает, — пообещала Розамунда. — Спасибо вам за доверие, мисс Коутс. — Она смущенно замолчала.
— Я поведала тебе свою тайну, а ты предпочитаешь держать свои дела в секрете. Что ж, пусть будет по-твоему. Ответь мне лишь на несколько вопросов. Например, ты замужем?
— Нет. — Девушка посмотрела собеседнице прямо в глаза. — Я ни разу не нарушила закон. Просто так складываются обстоятельства… — Она помолчала в раздумье и решительно продолжила: — Вы стараетесь укрыться от толпы, я пытаюсь убежать от одного человека, с которым живу и работаю. Я уже много раз ей говорила, что мне все надоело, что я мечтаю начать все сначала, по-своему. Но она не может понять меня.
— Скорее всего, просто не хочет, — сухо заметила мисс Коутс. — Я знаю этот тип людей. Они воспринимают окружающих лишь как некое дополнение к самим себе. Такое отношение очень изматывает, ты как будто лишаешься индивидуальности.
— Значит, вы меня понимаете, — вздохнула с облегчением Розамунда. — Мои проблемы связаны всего-навсего с одним человеком, и именно поэтому я не могу назвать ее имени.
— Все ясно, — кивнула мисс Коутс. Художница умела читать между строк, но девушка даже не догадывалась об ее исключительной проницательности. — В любом случае надо иметь в виду, что тебя, возможно, будут разыскивать, обратятся в полицию. Ведь если молодая привлекательная девушка исчезает средь белого дня…
— Я оставила письмо с подробным объяснением причин своего бегства, — пояснила Розамунда. — И я не думаю, что моя… что этот человек станет поднимать шумиху вокруг моего исчезновения, обращаться к стражам правопорядка. Она постарается избежать широкой огласки…
— Думаю, ты права, — согласилась с девушкой мисс Коутс. — Ладно, все отлично. Пора заняться делами. Начнем с твоего кошелька. Ты помнишь название гаража, где ты заправлялась, его адрес?
— Боюсь, я не обратила внимания на название, я даже точно не помню, где это было. Последний крупный город, через который я проезжала, назывался Мальборо. Гараж небольшой, но содержится в образцовом порядке.
— А хозяин заведения, случайно, не веселый мужчина с копной рыжих волос? Я угадала? Замечательно! Я сама часто туда заезжаю. Более того, у меня должен был остаться чек за какой-то ремонт. Я его найду, и мы сможем позвонить туда из деревни. Сейчас же все обыщу, а еще мне надо написать письмо соседу. Нет-нет, не мистеру Линдсею. Обитателя соседней яхты «Бутон розы» зовут Роберт Декстер. Еще один беглец! Я быстро!
Мисс Коутс прошла в спальню и без труда нашла чек, затем достала из шкафа несессер с письменными принадлежностями. Она задумчиво склонилась над листом бумаги, потом быстро написала несколько строчек:
«Дорогой Боб!
Я не знаю, собираешься ли ты появиться на яхте в выходные дни, но я очень хотела бы тебя увидеть.
Случилось нечто невероятное, поразительное. Мне не терпится узнать твое мнение.
Приезжай и не пожалеешь, что напрасно потратил время. Предупреждаю, если у тебя сложится такое же впечатление, как и у меня, ты будешь потрясен. Но, ради бога, не подавай виду, очень важно сохранить спокойствие. Прости, что напустила туману, но ты должен сам все увидеть.
Твоя Элис».