Петербургская Академия художеств со дня основания является крупнейшим в России учебным заведением, которое готовит профессиональных художников, скульпторов, архитекторов. Она была учреждена в 1757 году императрицей Елизаветой Петровной при активном участии ее фаворита Ивана Ивановича Шувалова (основателя Московского университета), ставшего первым президентом нового детища. При нем Академия стала одной из лучших в Европе. В 1764 году на набережной Большой Невы для нее было заложено здание по проекту профессора архитектуры Ж.Б. Валлен-Деламота и ректора А.Ф. Кокоринова. Они возвели здание великолепной архитектуры, которое отвечало высоким требованиям «храма искусств»: величественное строгое сооружение с выступающим четырехколонным портиком над главным фасадом украшено статуями Геркулеса и Флоры и надписью над входом: «Свободным художествам. Лета 1765». Поражает своим величием и парадный вестибюль Академии, говорящий о размещении в этих стенах «трех знатнейших искусств» – живописи, скульптуры и архитектуры. Везде высокие потолки и окна, много света, простора и воздуха.

Рис. 23. Академия Художеств. Античная галерея

С 1817 по 1843 год пост президента Академии занимал Алексей Николаевич Оленин, принесший этому заведению немало пользы благодаря своей огромной эрудиции, глубоким знаниям в области истории, теории искусств, литературы, за что император Александр I называл его «тысячеискусником». К моменту назначения на эту должность Оленин уже был директором Императорской публичной библиотеки, членом Государственного совета и статс-секретарем по Департаменту гражданских и духовных дел. Это был очень активный и деятельный человек. При нем в Академии преподавали лучшие люди искусства: И.П. Мартос, А.И. Иванов, А.Е. Егоров, В.К Шебу ев, А.Д. Захаров, Тома де Томон, К.П. Брюллов и другие. Академия пополняла свои коллекции работами мастеров крупнейших европейских школ, а также русских художников и скульпторов, таких как О. Кипренский, братья Чернецовы, С. Щедрин, А. Орловский.

Несмотря на свое высокое положение в обществе и правительственных кругах, Оленин дружил со многими писателями, поэтами, художниками, музыкантами, принимая их у себя в петербургском доме и на даче в Приютино. Общение Пушкина с Алексеем Николаевичем и его семьей началось после окончания Лицея на Фонтанке, в доме № 97, куда юного поэта привели, видимо, А.И. Тургенев, В.А. Жуковский или Н.М. Карамзин; первое упоминание точной даты одного из визитов относится к 3 февраля 1819 года. Поэта здесь принимали «как своего человека». Известно, что он выступал в домашнем театре Олениных. Но в этот дом его больше влекли беседы с хозяином об истории: Пушкин в это время писал поэму «Руслан и Людмила», где хотел изобразить «преданья старины глубокой» исторически достоверно. А когда по Петербургу стали распространяться антиправительственные стихи и эпиграммы, среди которых особенно злыми были эпиграммы на

Аракчеева, над Пушкиным нависла угроза неминуемой суровой ссылки. Ходатаями за поэта выступили Оленин, Карамзин, Васильчиков. Такой поступок члена Государственного совета мог иметь нелицеприятные последствия. И несмотря на это, Оленин продолжает оказывать помощь автору в подготовке к изданию поэмы «Руслан и Людмила»: Алексей Николаевич рисует для нее виньетку. Уже из ссылки Пушкин напишет Гнедичу: «…вот уже четыре дни как печатные стихи, виньета и переплет детски утешают меня. Чувствительно благодарю почтенного $ (монограмма А.Н. Оленина – Н.М.); эти черты сладкое для меня доказательство его любезной благосклонности».

Рис. 24. А.Н. Оленин

Вновь в доме Олениных поэт появился по возвращении из ссылки. Повстречав осенью 1827 года дочь Оленина Анну на балу, Пушкин увлекся ею и снова начал часто бывать в их доме. Страсть охватила его настолько, что за период увлечения этой девушкой (лето 1828 года) он создал один из самых больших циклов любовных стихотворений за всю свою жизнь. После несостоявшегося сватовства Пушкин стал реже бывать в доме Олениных, позволяя себе резкие высказывания в адрес его обитателей, хотя со стороны Алексея Николаевича никаких неодобрительных слов и злопамятных акций в отношении к поэту не было. Они продолжали встречаться на светских раутах, на заседаниях Академии наук. С благодарностью принял Оленин от гравера Уткина портрет Пушкина, гравированный по живописному портрету кисти Кипренского. На октябрьской выставке 1836 года Пушкина встречал лично сам президент Академии художеств А.Н. Оленин. Как директор Императорской публичной библиотеки Алексей Николаевич интересовался поступлением новых изданий произведений поэта в качестве обязательных экземпляров.

На отпевании Пушкина в Конюшенной церкви Оленин, видимо, не был, т. к. его имени нет среди перечисленных в письме А.И. Тургенева присутствовавших на ритуале 1 февраля 1837 г. Но тем не менее, Оленин первый увековечил память великого поэта, заказав в мае 1838 года его бюст для Публичной библиотеки. К тому же, по инициативе Алексея Николаевича библиотека еще при жизни Пушкина начала собирать рукописи, письма, первые издания сочинений, став первым государственным хранилищем его литературного наследия.

Вернемся к Академии художеств. Вообще, Пушкин любил мир художников. Ни к кому из них у него не было неприязненного отношения или плохого отзыва об их творчестве. Художники в ответ платили первому поэту России своей любовью. Почти каждый хотел запечатлеть его образ на холсте или бумаге. Начиная с 1827 года Пушкина писали и рисовали О.А. Кипренский, В.А. Тропинин, Ж.Е. Вивьен, П.Ф. Соколов, Г.Ф. Гиппиус, Г.Г. Чернецов, Г.Г. Гагарин, А.П. Брюллов. Кроме того, почти не было ни одного художника в Петербурге, который не пробовал бы иллюстрировать его произведения.

Со многими из них Пушкин поддерживал дружеские отношения, часто посвящая им поэтические строки. Первым из крупных портретистов отдал дань уважения уже широко известному поэту Василий Андреевич Тропинин, питомец Академии художеств. Портрет ему заказал сам Пушкин, намереваясь его подарить московскому другу С. А. Соболевскому. Художник работал над портретом в Москве в январе-марте 1827 года. Он изобразил «солнце русской поэзии» простым домашним человеком, сидящим в халате у столика, словно ищущим общения с окружающими. Все отмечали необыкновенное сходство с живым портретируемым.

В июне-июле того же года по просьбе Антона Дельвига портрет «гения поэзии» пишет уже Петербургский художник Орест Кипренский, тоже выпускник Академии. Пушкин позировал ему в Шереметевском дворце на Фонтанке. Чуть позднее были некоторые доработки, но портрет получился дивной красоты. Даже отец поэта Сергей Львович отметил: «Лучший портрет сына моего есть тот, который написан Кипренским и гравирован Уткиным».

Рис. 25. А.С. Пушкин

А столичные газеты излили свое восхищение таким дифирамбом: «Благодарим художника от имени всех ценителей дарования Пушкина, т. е. от имени всей образованной публики, за то, что он сохранил драгоценные для потомства черты любимца муз. Не распространяясь в исчислении красот сего произведения г. Кипренского, мы скажем только, что это живой Пушкин». Самому поэту портрет тоже понравился, и он откликнулся стихотворным посланием художнику:

Упоминание в последних строчках стихотворения названий европейских городов говорит о том, что Кипренский готовился к заграничной выставке своих картин, где собирался показать и этот портрет. Но опережая заграницу, Академия художеств выставила портрет Пушкина на своей осенней традиционной выставке: начиная с 1824 года это учебное заведение раз в три года сроком на две недели устраивало отчетный показ работ учеников, выпускников и преподавателей Академии. Пушкин на открытии выставки не был – в это время он находился в Михайловском. Народ «валил валом», так как в культурной жизни Петербурга это было огромное событие. Отклики о пушкинском портрете слышались самые восторженные.

На осенних выставках 1830 и 1833 годов Пушкину тоже не удалось побывать: опять был в отъезде. Он посетил академическую выставку только в сентябре-октябре 1836 года вместе с Натальей Николаевной. Узнав о приезде знаменитого поэта, ученики Академии поспешили в Античную галерею, где гости в тот момент восхищались пейзажами Лебедева и хотели лично познакомиться с художником. Но его не нашли, и инспектор Крутов, сопровождавший Пушкиных, представил им И.К. Айвазовского, кончавшего в тот год Академию. Будущий известный маринист так описал их знакомство: «Увидев меня, он (Крутов) взял меня за руку и представил Пушкину, как получившего тогда золотую медаль… Пушкин очень меня ласково встретил и спросил меня, где мои картины, я указал их. Как теперь помнится, то были «Облака с Ораниенбаумского берега» и «Группа чухонцев». Узнав, что я крымский уроженец, Пушкин спросил: «А из какого же вы города?» Затем он заинтересовался, давно ли я здесь и не болею ли я на севере… Мы, все ученики, проводили дорогих гостей до подъезда… а я вдобавок был им любезно принят и приглашен к нему ласковой и любезной красавицей Натальей Николаевной, которая нашла почему-то во мне тогда сходство с портретами ее славного мужа в молодости». Долго вспоминал Айвазовский эту встречу, и, уже став маститым художником, не раз возвращался к теме «Пушкин в Крыму». Всего на этот крымский сюжет Айвазовский написал около 20 картин и рисунков. Вот лишь некоторые из них: «Пушкин на берегу Черного моря», «Пушкин в Крыму у Гурзуфских скал», «Пушкин и Раевские в Гурзуфе», «Пушкин на вершине Ай-Петри», «Прощание Пушкина с морем». На последней картине, на скале, написаны стихотворные строки поэта:

Одну из картин художник подарил в 1847 году вдове Пушкина Наталье Николаевне (во втором браке Ланской).

На выставке были представлены работы и других маститых мастеров: портреты кисти О.А. Кипренского, «Явление Христа народу» А.А. Иванова, «Медный змий» Ф.А. Бруни, пейзажи М.Н. Воробьева и других художников.

При осмотре скульптурных работ

Пушкину представили Николая Степановича Пименова, автора статуи играющего в бабки. Сам отличный рисовальщик, поэт и в работах других оценивал точность замысла, меткость характеристик, искусство исполнения. Тип юноши и русская игра восхитили его. «Слава Богу! – сказал Пушкин, – наконец и скульптура в России явилась народною». Он пожал автору руку, назвав его «собратом», достал записную книжку и написал на листке:

Затем, вырвав листок с «античным» четверостишьем из блокнота, передал свой экспромт молодому скульптору, пожал его руку и пригласил к себе. Об этой встрече Пименов вспоминал до конца своей жизни со слезами на глазах.

Статуя играющего в свайку Александра Васильевича Логановского тоже не осталась без внимания именитого гостя. Она также заслужила его поэтическую характеристику:

В этом посвящении поэт сравнил эту статую юноши с дискоболом, исполненным афинским ваятелем Мироном в V веке до н. э. Оба четверостишья, адресованные скульптурам, были переданы в ноябре 1836 года для печати в «Художественной газете», издававшейся поэтом Н.В. Кукольником.

Еще одно стихотворение свидетельствует о посещении Пушкиным академических мастерских:

Эти строки родились в марте 1836 года после посещения мастерской академика Бориса Ивановича Орловского (Смирнова).

С ним поэт был знаком еще с 1832 года, когда Борис Иванович вместе со скульпторами Гальбергом, Демут-Малиновским и Мартосом по поручению министра Двора Петра Михайловича Волконского побывал у Пушкиных на улице Фурштатской, где во дворе дома Алымова все четверо осмотрели статую Екатерины II, доставшуюся молодоженам в приданое за Натальей Николаевной. Цель визита известных мастеров состояла в том, чтобы оценить достоинства этого предмета искусства и условия его приобретения в императорскую коллекцию.

А во время визита в мастерскую Орловского Пушкин осмотрел готовые работы и модели памятников двум полководцам. Памятники намеревались установить перед Казанским собором в 25-ю годовщину начала войны с Наполеоном. Работа над моделями подходила к концу, и поэт уловил в изображенных величие подвига этих героев и всего русского народа в той войне.

Как уже упоминалось выше, в комиссию по оценке статуи Екатерины II, принадлежавшей Пушкину, входил еще один скульптор, профессор Академии художеств Самуил Иванович Гальберг. Позднее на его долю выпала печальная, но историческая миссия: он снял посмертную маску с лица первого поэта России и отлил его бронзовый бюст.

В это время Гальберг жил на Васильевском острове. Ему принадлежал дом № 16 по 3-й линии. После его смерти в 1839 году дом и участок перешел к наследникам. Здесь жил и брат Самуила Ивановича, тоже профессор Академии, архитектор Иван Иванович Гальберг, который помогал Карлу Росси оформлять ансамбль вокруг Александрийского театра, в частности дом № 2 по улице Росси.

Дом Гальбергов на Васильевском острове долго оставался деревянным, сменил несколько хозяев, и только в 1880-е годы он был снесен, а на его месте вырос пятиэтажный доходный дом.

О короткой дружбе и встречах великого поэта и великого Карла написано в главе о семье Брюлловых. Вообще, знакомство с художниками, переходившее часто в теплые, душевные отношения, начиналось у Пушкина обычно с предложения проиллюстрировать какое-либо его произведение. Многие живописцы и рисовальщики создавали для его книг виньетки, заставки, концовки, сюжетные рисунки еще при жизни поэта. А после его гибели, пожалуй, не было ни одного художника, у которого не появилось бы желание попробовать свои силы в изображении ярких выразительных сцен из «Евгения Онегина», «Бориса Годунова», «Капитанской дочки», «Повестей Белкина», «Пиковой дамы»; этот процесс длится уже более двухсот лет и не будет ему конца, ведь Пушкин вечен, а тема «Поэт и художники» необъятна и для данного популярного очерка неподъемна.