Многие годы жизни Федора Петровича Толстого связаны с Васильевским островом. Все началось в 1800 году, когда 17-летний юноша поступил учиться в Морской корпус (набережная лейтенанта Шмидта, дом № 17). Но образование морского офицера не удовлетворяло духовные интересы молодого человека. Его влекло искусство. Поэтому по окончании корпуса в 1802 году Толстой поступает в Академию художеств в качестве вольноприходящего ученика. Выйдя в 1804 году в отставку, он целиком отдается учебе в Академии. С тех пор вся его дальнейшая жизнь была связана с этим учебным заведением. Скульптор, медальер, художник, рисовальщик, преподаватель и, наконец, вице-президент Академии художеств, Толстой весь свой талант отдавал ученикам, готовя их к служению высокому искусству. Много лет Федор Петрович работает вместе с Алексеем Николаевичем Олениным, занимавшим пост президента Академии с 1817 года до самой кончины в 1843 году. «У Оленина я познакомился и очень хорошо сошелся с Гнедичем, Крыловым, Жуковским, Пушкиным и Плетневым», – напишет позднее Толстой в своих воспоминаниях. Это было в 1817–1820 годах. Близкое общение с
Пушкиным продолжалось и в других местах. Об интересной встрече в Царском Селе в 1831 году напишет младшая дочь Толстого Мария Федоровна, в замужестве Каменская: «В Царскосельском саду… было излюбленное царскосельскою публикою местечко…, что-то вроде каменной террасы, куда по вечерам собирался тамошний beau-monde… посидеть и послушать музыку… В один прекрасный вечер… папенька с Пушкиным стояли недалеко от террасы и о чем-то разговаривали… Вдруг Александр Сергеевич схватил отца моего за руку и громко воскликнул: «Граф, видели вы, что девочка сделала?»» Этот удивленный возглас относился к 13-летней девочке (дочери Толстого), которая притащила на террасу два тяжеленных чугунных стула, после чего отец познакомил ее с Пушкиным, а тот назвал ее Ильей Муромцем.
О «волшебной» кисти художника поэт писал еще в 1825 году из Михайловского, когда просил брата Льва и Плетнева подготовить к изданию свой сборник стихов: «Виньетку бы не худо; даже можно, даже нужно – даже ради Христа сделайте… Что, если б волшебная кисть Ф. Толстого…
К тому же, кроме Уткина, ничей резец не достоин его карандаша…». А в IV главе «Евгения Онегина» Пушкин называет кисть Толстого «чудотворной».
В январе 1837 года, узнав от Плетнева о гибели поэта, Толстой заплакал и быстро распорядился послать литейщика Балина снимать посмертную маску. Балин снял ее весьма удачно с сохранением удивительного сходства, что впоследствии помогло многим скульпторам передать довольно точно бессмертные черты Пушкина.
Но вернемся на Васильевский остров. В середине 1810 годов первой семейной квартирой небогатого художника стал маленький домик возле Смоленского кладбища. В это время это была захолустная часть острова с непросыхающими лужами и вечной грязью. Одноэтажный домик был настолько низким, что на улицу можно было выйти через окно.
Здесь Толстой много работал, чтобы содержать семью, успевал преподавать в Академии и на Монетном дворе, служа одновременно и в Эрмитаже. Движимый патриотическими чувствами, он начал здесь рисовать эскизы для изготовления медалей, прославлявших победы русской армии в войне с Наполеоном 1812–1814 годов. За 20 лет кропотливого труда художник создал 21 медаль.
На 13-й линии Васильевского острова, недалеко от Невы, в маленьком «сереньком домике в три окна», жил отец художника, Петр Андреевич Толстой, о посещении которого вспоминает его внучка, та же Мария Федоровна Каменская (ей больше всего запомнился берег Невы на Васильевском острове, где она гуляла с няней): «Как теперь вижу я этот тогдашний берег: мощен он был крупным булыжником только наполовину, около домов, а другая половина и весь откос до самой воды были зеленые. Сколько судов стояло около самого берега, видимо-невидимо!… Интересовало меня тоже очень, как лошадей с берега купали… дальше по берегу к Морскому корпусу тоня была и большими сетями страсть сколько лососины вытаскивали».
В конце 1820 года семья Толстого переселяется на 3-ю линию, где как преподавателю Академии Федору Петровичу предоставили казенную квартиру. За Академией до 4-й линии тянулся двор для прогулок учеников (превращенный позднее в академический сад), а за ним стояли три деревянных дома с особыми дворами. Во второй дом, известный под названием «розового дома», и вселилась семья Федора Петровича. Это было одноэтажное строение с мезонином и стеклянным колпаком над крышей. И вновь в «Воспоминаниях» Каменской читаем: «С надворной стороны мезонина совсем не было, а только под крышей там и сям лепились наростики и пристроечки, в которых жилось очень уютно».
В «розовом доме» семья жила дружно и весело. Хозяин был изобретателен на фокусы, механические игрушки и различные технические штучки, устраивались вечеринки, давались маскарады, спектакли, в которых участвовали как члены семьи, слуги, так и некоторые посвященные гости. Места было много, хватало всем. Костюмы и декорации готовили сами, т. к. хозяйка дома, тетушки и приживалки из бедных родственников – все были рукодельницами и хорошими исполнительницами идей и задумок главного художественного руководителя, самого Толстого.
В этом доме семья прожила до 1828 года, когда Федора Петровича назначили на пост вице-президента Академии.
Три деревянных дома в академическом дворе не сохранились: на их месте в 1862–1864 годах архитектор Ф.И. Эппингер выстроил двухэтажную мозаичную мастерскую, которую несколько лет возглавлял Толстой.
Из «розового дома» семья нового вице-президента переехала в профессорскую квартиру в здании самой
Академии. Соседями Толстого оказались семьи профессора М.Н. Воробьева (слева) и скульптора И.П. Мартоса (справа).
В квартире окнами на Неву было 16 комнат вместе с антресолями, подвал, где находились кухня и прачечная, и сухие песчаные погреба.
Как выглядела академическая квартира вице-президента можно судить по живописным работам самого хозяина.
Рис. 26. Семейный портрет
Мебели в ней было немного, да и то ее изготовили по эскизам Федора Петровича. Личная его библиотека удивляла всех своим тематическим разнообразием, что свидетельствовало о широте интересов владельца: история, медицина, политэкономия, химия, физика, ботаника, механика, искусство и многое другое, что интересовало Толстого не как дилетанта, а как знатока многих наук и искусств. А его кабинет представлял собой собрание занимательных вещей, которые служили не только для развлечения детей и взрослых, но носили и познавательный характер. Дочь художника от второго брака Екатерина Федоровна, в замужестве Юнгер, вспоминала: «Это был не кабинет, а целый музей. Чего в нем только не было! По стенам громадного зала со сводами и широкими окнами с видом на Неву тянулись шкапы с богатой библиотекой, на них всевозможные слепки, мелкие статуи отца, лошади барона Клодта и какие-то прелестные фигурки играющих детей. Между шкапами висели коллекции бабочек и насекомых. На длинных столах были мраморные и бронзовые статуэтки, подвижная фигура рыцаря в полном вооружении, образчики мозаики, стеклянных работ, собрание монет, разных редкостей, медали отца, инструменты, начатые работы. Для нас, детей, это был волшебный мир, настоящий Эльдорадо!»
Но самыми интересными в жизни семьи Толстых были собрания и вечера. Их дом всегда был центром, притягивающим к себе лучших людей художественной интеллигенции. Многие стремились попасть сюда, приобщиться к миру искусства. Личность самого хозяина дома была необычайно притягательна благодаря таким его качествам как простота и непосредственность в обращении с людьми разного сословия, его сердечность, душевность, обаяние. Молодежь, и особенно учащиеся Академии, тянулись к нему, всегда встречая здесь радушный прием, ласковое участие и полное равенство. Дом Толстого был жизненной школой для молодых.
Собирались у них два раза в неделю: по воскресеньям дом был открыт для всех знакомых, по пятницам – для художников и писателей. Кто только не бывал в этом интересном сообществе людей: музыка, чтение, рисование, оживленная беседа, шумное веселье – все притягивало гостей в квартиру Толстых. А кто здесь бывал, так всех и не перечислишь. Назовем наиболее именитых знакомых пушкинского круга: Гнедич, Крылов, братья Брюлловы, Жуковский, Вяземский, Клодт, братья Чернецовы, Кукольник, супруги Каратыгины, Ф.И. Толстой («американец»), Булгарин, Греч, Плетнев, Шаховской, М.И. Глинка, супруги Петровы (оперные певцы), Гоголь и многие другие молодые художники, ученики Ф.П. Толстого, и, конечно, Пушкин.
Рис. 27. Ф.П. Толстой
В этой академической квартире семья прожила, видимо, до конца жизни Федора Петровича Толстого. Но еще в 1859 году, после 30 лет вице-президентства, он по болезни ушел в отставку и был избран товарищем (помощником) президента, пережив большие неприятности, связанные с его мастерской: многие скульптурные и восковые работы, находившиеся в ней, были разбиты. Без ведома художника князь Г.Г. Гагарин, занявший пост вице-президента после Ф.П. Толстого, по неизвестным причинам распорядился освободить мастерскую и выкинуть все произведения в коридор. «Этот весьма неблагоразумный и несправедливый и обидный для меня поступок должен быть оскорбителен и самому президенту Академии художеств», – напишет Толстой в письме к А.М. Попову в мае 1861 года.
В последние годы жизни Федор Петрович почти ослеп, но сохранял светлую память и очень любил, когда ему что-то читали. Скончался Толстой в возрасте 90 лет 14 (26) апреля 1873 года и был похоронен на Смоленском кладбище рядом с первой женой, Анной Федоровной, урожденной Дудиной, и дочерью Елизаветой, с которыми Пушкин тоже был знаком.