К осени 1835 года, когда собралась вся семья (а осталось их пятеро – две дочери, Маша и Надя, сын Павлуша, да сами родители) Вяземские нанимают квартиру в доме Петербургского городского главы И. Жербина, здесь же на Михайловской площади.
Поскольку этот дом не сохранился, то ограничимся описанием его у А. Яцевича, большого знатока пушкинского Петербурга: «Этот дом, одна из первых построек на площади, другим фасадом выходил на Инженерную улицу… Первоначально он был трехэтажный, на подвалах, с замками над окнами. Высокий второй этаж имел красиво отделанные окна с сандриками и балюстрадами. Третий этаж был украшен фризом и увенчан небольшим аттиком с гербом». В истории пушкинского Петербурга дом известен как место жительства нескольких современников поэта: литераторов П.П. Свиньина и О.И. Сенковского, польского поэта Адама Мицкевича, поэтов И.И. Козлова и П.А. Вяземского. В 1903 году дом за ветхостью был снесен. Участок долго пустовал, и только в 1938 году по проекту архитектора Н.А. Троцкого здесь было построено здание школы, в которой сейчас размещается Российская гимназия при Государственном Русском музее.
Поселившись в доме И. Жербина, Вяземские постепенно начинают принимать близких друзей: Пушкиных, Жуковского, Виельгорских, братьев Россет. В декабре Петр Андреевич пишет А.О. Смирновой (Россет) заграницу: «Пушкин, Жуковский, Виельгорский, ваши братья (всех чаще Клементий), да еще три-четыре лица обоих полов от времени до времени проводят у нас последние часы суток. Один Клементий владеет тайною рассмешить меня иной раз, когда я бываю в мрачном настроении…». А еще ранее о визитах к Вяземским пишет брату Дмитрию Екатерина Гончарова, свояченица Пушкина: 4 октября 1835 г. «Вчера мы провели вечер у Вяземских, которые недавно вернулись из-за границы. Они там потеряли дочь, ради здоровья которой и предприняли это путешествие».
Несколько оправившись от переживаний, Петр Андреевич с декабря 1835 года начинает посещать литературные «субботы» Василия Андреевича Жуковского. Третий этаж Шепелевского дома на Миллионной (на этом участке сейчас стоит здание Нового Эрмитажа) можно было бы назвать «литературной академией», где у мэтра русской поэзии сходились «литературные аристократы», хорошо знакомые друг другу люди, уважавшие талант, ум, творчество каждого члена – «академика». Здесь они обсуждали пути развития русской литературы, читали свои новые произведения, критиковали литературных оппозиционеров, обсуждали события на Западе, о которых подробно писал в письмах их общий друг, вечный путешественник по Европе Александр Иванович Тургенев.
Рис. 30. Вечер у В.А.Жуковского. Картина художников школы А.Г.Венецианова. 1834-1835 гг. Фрагмент.
Кроме писем Тургенев постоянно пересылал в Россию книги, журналы, газеты, материалы из парижских архивов. После чтения Вяземским одного из писем Тургенева все присутствовавшие на субботе 29 декабря 1835 года (а были здесь Крылов, Пушкин, В.Ф. Одоевский, Плетнев, барон Розен и другие) в один голос закричали: «Жаль, что нет журнала, куда бы выливать весь этот кипяток, сочный бульон из животрепещущей утробы настоящего!» Тут же начали обсуждать возможность выпуска такого журнала. Вяземский и название предложил – «Современник». Когда-то он мечтал сам издавать журнал под таким названием. Решение принято, и работа закипела. Уже 10 января 1936 года было получено дозволение императора выпустить «четыре тома статей». Издателем взялся быть Пушкин. Вяземский, Жуковский, В.Ф. Одоевский, молодой Гоголь стали его сотрудниками. Петр Андреевич воспрял духом, вновь почувствовал себя литератором. Он много работает над подготовкой материалов для журнала, особенно над письмами А.И. Тургенева, которые предполагали печатать под названием «Хроника русского». Начали привлекать новые силы. Петр Андреевич ввел в круг помощников Пушкина сотрудника своего министерства, личного секретаря министра, Владимира Григорьевича Бенедиктова, поэта, стихи которого пользовались в 1830-е годы большим успехом. Приблизили к «Современнику» и таких поэтов как Алексей Васильевич Кольцов и Федор Иванович Тютчев. Но центром внимания ветеранов становится молодой Николай Васильевич Гоголь. Познакомившись через Плетнева с Пушкиным и Жуковским в 1831 году, Гоголь стал постоянным участником «суббот» у Жуковского. Вяземский пишет А.И. Тургеневу 19 января 1836 года: «Вчера Гоголь читал нам новую комедию «Ревизор»… Весь быт описан забавно, и вообще неистощимая веселость; … читает мастерски и возбуждает в аудитории непрерывные взрывы смеха…». В апреле того же года Петр Андреевич снова сообщает своему постоянному адресату: «Субботы Жуковского процветают… Один Гоголь, которого Жуковский называет Гоголек, оживляет их своими рассказами. В последнюю субботу читал он нам повесть об носе, который пропал с лица неожиданно у какого-то коллежского асессора. Уморительно смешно!»
После постановки пьесы «Ревизор» 19 апреля 1836 года в Александринском театре Вяземский подготовил для II тома «Современника» разбор текста самой пьесы и ее сценического воплощения. Особенно он отметил поведение и мнение театральной публики, разгромив всех недоброжелателей автора и его комедии.
11 апреля 1836 года выходит I том журнала «Современник». В него вошли стихи Пушкина, Жуковского, статьи Ф. Глинки, письма А.И. Тургенева, рассказы Гоголя «Коляска», «Утро делового человека» и статья о литературе 1834-1835 годов. Вяземский поместил в I томе журнала скорбное стихотворение «Роза и кипарис», написанное в последние дни жизни дочери Пашеньки, хотя адресовано было оно графине Марии Александровне Потоцкой.
В отсутствии Пушкина, который повез тело матери для захоронения в Святогорском монастыре, Петр Андреевич сам начинает рассылку I тома знакомым и друзьям, заканчивает работу над последними материалами для II тома, который уже в июле 1836 года увидел свет. В нем помещены статьи Вяземского «Наполеон, новая поэма Э. Кине» и «Ревизор». Но Гоголь одобрительную статью о своей пьесе прочитать не успел: 6 июня он внезапно покинул Россию. Петр Андреевич случайно узнал о его «бегстве», встретив Гоголя на корабле, на котором отплывала в Германию на воды и Вера Федоровна с детьми.
Кроме служебных и литературных забот, особенно тревожили князя семейные проблемы. Давно была на выданье старшая дочь Маша (ей уже 23 года). Она, кроме княжеского происхождения, не выделялась ни богатством, ни красотой. Родители это понимали. Отец как-то в письме жене написал: «Целую Машу и обещаю ей мой портрет… Впрочем, у бедной и так мой портрет на лице». Викентий Викентьевич Вересаев, собирая материал о спутниках Пушкина, пишет: (Маша)… «была свежа, стройна, голубоглаза, вообще очень миловидна, хотя курноса. В свете ее называли «хорошенькой дурнушкой». Занималась только нарядами и болтовней».
В семье Вяземских подрастала и вторая невеста, младшая Наденька: ей уже 14 лет. А вот с 16-летним сыном Павлушей проблем никаких не было. Умный юноша хорошо учился, много читал, обожал Пушкина, который любил играть с ним, еще с малолетним. Иногда их можно было поймать за игрой в «карты», запрещенные в детских комнатах Вяземских. Для игры Пушкин приспособил тогда новогодние визитки. Павел Петрович позднее вспоминал: «Тузы, короли, дамы и валеты козырные определялись Пушкиным, значение остальных не было определено, и эта-то неопределенность и составляла всю потеху: завязывались споры, чья визитная карточка бьет ходы противника. Мои настойчивые споры и приводимые цитаты в пользу первенства попавших в мои руки козырей потешали Пушкина, как ребенка».
А еще Пушкин научил Павлушу боксировать по-английски. Мальчику так это понравилось, что на детских праздниках он старался усиленно вызвать кого-либо из ребят на бой, после чего его перестали брать в гости и на детские балы из-за всеобщего недовольства поведением младшего Вяземского.
В восьмилетнем возрасте юный приятель Пушкина записал в своей тетради следующий заголовок: «Критика на Евгения Онегина». Петр Андреевич в письме Пушкину цитирует сына: «И какой тут смысл: Заветный вензель О да Е?.. Какие глупые места!» Пушкин на это отвечает Вяземскому: «Критика князя Павла веселит меня, как прелестный цвет, обещающий со временем плоды. Попроси его переслать мне его замечания; я буду на них отвечать непременно». Когда же шестилетнему Павлуше подарили альбом в сафьяновом переплёте, он попросил поэта написать в него автограф, что поэт и сделал:
5 февраля 1835 года наконец-то была решена судьба Маши: она стала фрейлиной. Тут и жених подыскался приличный – двадцатиоднолетний камер-юнкер Петр Александрович Валуев, «образцовый юноша», по отзыву самого императора. Этого молодого представителя старой московской знати в семье Вяземских приняли радушно. Пушкину он тоже был симпатичен: говорили, что герой романа «Капитанская дочка» вроде бы был списан с Валуева и даже в черновом варианте носил его фамилию.
Свадьба состоялась 22 мая 1836 года. Деньги в качестве приданого дал сам император, а медовый месяц молодожены решили провести в Остафьево, в любимом отцовском имении. После их отъезда отправилась на воды и Вера Федоровна с Павлушей и Надей. Петр Андреевич, проводив всю свою семью на отдых, устраивает у себя вечер в честь Жуковского, тоже уезжавшего на шесть недель в Дерпт. На этом прощальном вечере у него в гостях Пушкин, Крылов, Брюллов, только что приехавший из Италии.
Город летом опустел. Общество или на дачах или за границей. Иногда одинокий Вяземский посещает друзей и знакомых в Царском Селе, Павловске, на Черной речке. Но скоро он затосковал по семье и, взяв в августе отпуск на 4 недели, тоже едет в свое родовое имение Остафьево. Квартира в доме Жербина опустела: Вяземский на лето сдал ее хозяину.
Вернувшись 21 сентября 1836 года в Петербург, Вяземские нанимают новую квартиру на знакомой им Моховой улице, но уже в другом доме.