Никто никогда не знал, что мы были среди вас… до нынешних времён.

Мэдисон-Сквер-Гарден был полон. В этот вечер здесь, в одном из самых больших крытых залов Нью-Йорка, проходил финал открытого чемпионата США по кэтчу. Презираемый в Европе за показную жестокость и откровенный идиотизм, этот вид спорта прекрасно чувствовал себя здесь, в стране свободы. Изнывающие от ежедневной скуки банковские клерки и домохозяйки, секретарши и любители пива из придорожных заведений, школьники и студенты заполнили вместительный зал Мэдисон-Сквер-Гардена до отказа.

Организаторы состязаний умело создали напряжённую атмосферу под куполом огромного дворца. Когда публика начала швырять на пустой ринг измятые банки из-под пива и колы, перед зрителями появился ведущий шоу — сухопарый джентльмен в сверкающем блестками костюме. Он схватил висевший на канате ринга микрофон и хорошо поставленным голосом воскликнул:

— Я приветствую вас, уважаемые дамы и господа, на нашем представлении! Сегодня вы увидите лучших бойцов Америки! Настал час решающего состязания! Приветствуйте их!

Толпа взревела, когда из двери на дальнем конце зала показались спортсмены. В окружении секундантов и охраны на ринг шли шестеро кэтчистов. Они возбужденно размахивали руками, приветствуя собравшуюся в зале публику. Поднялся невообразимый шум. Пытаясь успокоить публику, ведущий громко закричал в микрофон:

— Итак, вот они — те, кто сегодня будет сражаться за почетный титул! Вы видите среди них Человека в маске, Животное, Черную пантеру, Непобедимого Стэна, Призрака ночи и, конечно, своего любимца… — ведущий сделал паузу перед последним именем. — …Янки!!

Оглушительный свист и топот сопровождал спортсменов, которые по одному появлялись на ринге. Последним вышел двухметровый здоровяк в ярком бархатном халате цветов флага южан в гражданской войне Севера и Юга.

— Вот и он, наш чемпион — Янки — завопил ведущий. — Со времени последнего боя он прибавил в весе еще десять фунтов и теперь его вес составляет триста фунтов!

Здоровяк сбросил халат, демонстрируя столь внушительные формы, что женщины в зале взвыли. Янки, словно опытный стриптизер, повел задом. Слабая половина продемонстрировала свое восхищение экстатическим визгом и отдельными попытками швырнуть на ринг детали нижнего белья.

— Начинаем первую встречу! — возвестил шоумен. — Янки против Животного!

Когда не принимавшие участия в первой встрече кэтчисты заняли свои места за канатами, прозвучал удар гонга. Борцы бросились навстречу друг другу. Янки пропустил удар и оказался на помосте. Его соперник навалился сверху и под аккомпанемент диких воплей толпы принялся душить любимца зала. Однако Янки смог вырваться из объятий Животного и с победоносным рыком стал крушить ребра противника.

Возбужденные зрители подскочили со своих мест и с криками приветствовали успех Янки. Защелкали вспышки фотоаппаратов.

Лишь один человек в зале был безучастен к переживаниям публики. Он молча сидел в одном из дальних углов, так далеко от ринга, что мог следить за происходящим, только глядя на огромный экран под потолком зала. Это был невысокий темноволосый мужчина лет тридцати в широком светлом плаще. На его небритом лице выделялись неправдоподобно большие темные глаза. Мужчина мало обращал внимания на происходившеё вокруг. всё его мысли были обращены к прошлому… далекому прошлому…

Северо-Шотландское нагорье… Покрытые густой зеленой травой вершины и склоны холмов… Изрезанное скалами и утесами побережье холодного моря… Низко нависающие над головой свинцовые облака, готовые вот-вот разразиться дождем… Суровые места, суровые люди… Горцы…

Здесь, в горах на северо-западе Шотландии, он появился на свет. Тогда его звали Конором Мак-Левудом. Клан Мак-Левудов занимал небольшую деревню неподалеку от берега озера. Юный Конор вместе со своими многочисленными родственниками жил здесь восемнадцатый год. Как и всё шотландские родовые общины, семейство Мак-Левудов враждовало с соседями, которые по ту сторону озера — кланом Караган.

Мужчины в шотландских кланах с наступлением совершеннолетия могли выбрать только два пути — путь воина и путь монаха. Конор стал воином…

— Хэйл, Мак-Левуды!

На огромном полотнище — стяге клана Мак-Левудов — были изображены две буйволиные головы. Под этим стягом воины клана одержали много славных побед.

Он вспомнил, как начиналась его первая и последняя битва. Несколько сотен человек в синих килтах и темно-красных пледах, с короткими мечами и пиками в руках, бросились вниз по склону, в широкую долину. Навстречу им бежали люди в черных пледах и серых юбках…

— Хэйл, Мак-Левуды!

— Хэйл, Караганы!

— Смерть врагам! Смерть! Убить их! Убить!

— Убей его! Убей!

Сидевший рядом с Горцем толстяк возбужденно вскочил и, размахивая пустой пивной банкой, заорал:

— Давай же, Янки! Давай!

На ринге Янки расправлялся с очередным противником — негром по прозвищу Черная пантера.

— Ломай ему руки! Круши его! Убей его!

Горец поднял голову и взглянул на соседей вокруг. всё они вскочили со своих мест, размахивая руками и призывая Янки расправиться со своим противником. Сколько раз Горец уже слышал прежде такие вопли? Сто? Тысячу? А может быть больше?

— Смерть Мак-Левудам!

— Смерть Караганам!

Звон мечей раздавался над долиной. Убитые и раненые вперемежку валялись на мокрой после дождя земле. Топот и ржание лошадей заглушали стоны и крики.

Горец почувствовал, как где-то неподалеку что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Его уже ждут. Пора.

Он решительно встал со своего места и направился к выходу. Не поднимая глаз, он прошел между вопившими болельщиками и покинул зал. Его ждала собственная схватка.

В подземном гараже было тихо. Горец сделал несколько шагов вдоль бетонных колонн и остановился. Никого. Однако эта тишина не могла обмануть его. Горец знал, что его ждут.

Он достал из кармана черные кожаные перчатки и аккуратно одел их. Где-то за колонной раздался негромкий шум, напоминающий шорох одежды. Горец нащупал под плащом тонкий клинок в бамбуковых ножнах. Поправив оружие, он медленно направился вдоль прохода между плотными рядами автомобилей.

Увидев под ногой пустую жестяную банку, Горец наступил на неё ботинком и намеренно громко раздавил подошвой. Металлический хруст явственно разнесся под бетонными стенами гаража.

Горец медленно шагал по цементным плитам пола, напряженно ожидая появления противника. Снова раздался негромкий шум за колоннами, на этот раз — позади. Горец остановился. В наступившей тишине он услышал шаги и резко обернулся.

Из-за широкой квадратной колонны вышел невысокого роста коренастый мужчина в деловом костюме и темных очках. В руках он держал длинный серый плащ, под которым угадывались очертания клинка.

— Мак-Левуд? — тихо произнес мужчина.

— Фазиль? Подожди… — нерешительно сказал Горец.

Он попытался сказать еще что-то, но Фазиль выхватил из-под плаща узкий тонкий меч с фигурной инкрустированной ручкой и бросился на Горца. Тот успел перехватить руку нападавшего и с силой оттолкнул его от себя. Фазиль отлетел спиной на капот автомобиля.

— Ну, ладно, — произнес Горец.

Он выдернул из-под полы своего плаща сверкающий японский меч с резной ручкой из слоновой кости, изображавшей крылатого дракона. Схватка началась.

Фазиль швырнул в Горца своим плащом, пытаясь отвлечь его внимание, но тот мгновенно взмахнул мечом не давая противнику напасть. Тогда Фазиль бросился на Горца, замахнувшись своим тонким, как шпага, испанским мечом. Горец отразил удар и ответным взмахом меча угодил по стальному крылу автомобиля. На пол посыпались искры. Тонкий стальной лист развалился пополам. Воспользовавшись секундной паузой, Фазиль отскочил назад, к другой машине. Горец бросился за ним, нанося удар сверху. Фазиль успел подставить клинок, но Горец ударил его ногой в живот. Потеряв равновесие, Фазиль перелетел через капот машины, у которой он стоял, и упал на пол.

Когда Горец вскочил на капот автомобиля, Фазиль уже исчез. В лежавших на полу темных очках отразилась фигура с мечом в руке, которая бросилась бежать, скрываясь за машинами. На мгновение Горец потерял из виду противника.

Внезапно гулкие звуки шагов раздались в нескольких метрах позади Горца. Обернувшись, он увидел, как Фазиль выскочил из-за машины и подбежал к колонне. На её боковой стенке был укреплен толстый стальной кабель. Фазиль со всего размаху нанес удар по кабелю, почти целиком перерубив его. Лампы, и так не слишком ярко освещавшие гараж, стали гаснуть одна за другой.

Горец, держа перед собой меч, поднял голову. Он не заметил, как Фазиль юркнул за колонну и, пользуясь наступающей темнотой, стал подбираться к нему. В следующеё мгновение он вырос за спиной Горца и, отчаянно застонав, замахнулся мечом. Горец успел обернуться и отразить удар, но Фазиль все-таки ударил его ногой и сбил с ног. Горец упал под колеса автомобиля, а Фазиль прыгнул на капот ближайшей машины и побежал к дальней стене гаража.

Горец мгновенно вскочил и бросился следом за противником. Он бежал по капотам выстроенных в ряд автомобилей до тех пор, пока не нагнал Фазиля. Тот резко обернулся и кинулся с мечом на Горца. Тот отразил удар и попытался в ответ нанести удар мечом сверху. Однако ему помешала труба паропровода. Острый клинок разрубил её пополам. Струя кипящего пара ударила в лицо Горцу, едва не угодив в глаза. Пытаясь увернуться, Горец упал спиной на лобовое стекло автомобиля, на капоте которого он стоял.

Акробатическим прыжком соскочив на пол, Фазиль бросился к Горцу и попытался нанести ему последний, разящий удар. Вовремя пригнувшись, Горец услышал над своей головой свист меча, который вновь поразил трубу с заключенными в ней кабелями. Едва успев отскочить от посыпавшихся на него искр, Фазиль выругался. Напряженно дыша и водя перед собой клинком, он осматривался по сторонам. Горец исчез.

На этот раз Фазиль нарушил цепь системы пожаротушения. Из располагавшихся под потолком труб полилась вода. На полу стали сразу же возникать лужи. В воздухе повисла радужная пыль. Фазиль стоял, прислонившись спиной к столбу, и напряженно водил мечом по сторонам.

Горец выскочил из-за противоположного ряда автомобилей и бросился на врага. Фазиль умело защищался, отражая и колющие, и рубящие удары. Когда атакующий пыл Горца несколько иссяк, Фазиль рассмеялся и отбежал на несколько метров по полутемному проходу. Горец нагнал его и снова бросился в атаку. Снова неудачно, однако на этот раз Фазилю удалось не только отразить нападение, но и выбить меч из рук противника. Клинок упал на пол рядом с ногой Фазиля. Он рассмеялся и ногой отшвырнул меч в сторону. Тот закатился под днище темно-синего «плимута», который стоял в нескольких метрах от места схватки.

Пока Фазиль на мгновение отвлекся, Горец успел схватить с пожарного щита за спиной короткий багор. Когда Фазиль бросился на него с мечом, Горец парировал удар деревянной ручкой багра, а затем сам нанес удар противнику в голову.

Фазиль отлетел назад, упав на капот автомобиля. Горец бросил багор и нырнул за машины. Сейчас главной задачей для него было добраться до темно-синего «плимута», под которым лежал меч. Это прекрасно понимал и Фазиль. Едва придя в себя, он бросился следом за противником.

Горец бежал вдоль длинных рядов автомобилей, Фазиль преследовал его, не отставая, но с противоположной стороны. У дальнего конца подземного гаража было совсем темно. Здесь погасли почти всё лампы. Воспользовавшись этим, Горец наконец-то смог исчезнуть из поля зрения противника. Укрывшись за огромным «линкольном», он несколько секунд пытался прийти в себя. Отдышавшись, он осторожно выглянул из-за багажника «линкольна». Фазиль стоял у дальней стены, потеряв его из виду. Горец снова скрылся за машиной и стал пробираться к своей цели, которая находилась в другом конце гаража.

Пользуясь царившей в гараже полутьмой и шумом лившейся из системы аварийного пожаротушения воды, он перебегал от одной машины к другой. Фазиль медленно шел по проходу между рядами автомобилей, но не мог заметить Горца. Тот, наконец, оказался возле «плимута», под который закатился меч. Смахнув с лица капли воды, Горец осторожно лег на пол и сунул руку под днище автомобиля. Однако с первого раза ему не удалось достать меч, который закатился слишком далеко. Шепотом выругавшись, он снова стал тянуться за оружием. Наконец ему удалось кончиками пальцев дотянуться до рукоятки. Он непроизвольно застонал и этим привлек внимание Фазиля, который настороженно прислушивался и быстреё зашагал по направлению к Горцу. Одними губами произнося проклятия и ругательства, Горец все-таки смог зацепить пальцами рукоятку меча и потихоньку вытащить его из-под автомобиля. На секунду остановившийся Фазиль явственно услышал, как стальное лезвие чиркнуло по цементному полу.

Он решительно направился туда, откуда донесся звук, но было уже поздно. Улыбаясь, Горец сидел на полу рядом с машиной, держа перед собой клинок. Спустя мгновение он вскочил и вынырнул за спиной Фазиля.

— Эй! — весело воскликнул он.

Фазиль обернулся и мгновенно бросился на Горца. Одним уверенным движением отразив удар, следующим Горец выбил тонкий испанский меч из рук противника и приставил лезвие к его шее.

Фазиль беспомощно опустил руки и судорожно сглотнул. Это был конец. Пристально посмотрев ему в глаза, Горец резко взмахнул мечом. Удар был так силен, что меч снес голову Фазиля и на толщину клинка погрузился в бетон колонны.

Отделившаяся от тела голова покатилась по полу гаража. Тело еще несколько мгновений стояло без движения, а затем шумно рухнуло наземь. Горец проводил его взглядом и вытащил лезвие меча из бетонной колонны. Для этого ему пришлось приложить немало усилий.

Лежавшеё на полу тело Фазиля внезапно покрылось ярким голубым свечением. В следующеё мгновение оно медленно приподнялось над полом. Свечение стало распространяться по всему гаражу. Охваченные голубым пламенем, стали светиться автомобили вокруг. Колпаки на колесах машин с треском отлетали в стороны. Потоки лучевой энергии растекались по лобовым стеклам и фарам, крышам и багажникам автомобилей.

На землю посыпались осколки от лопающихся стекол, стали зажигаться фары, качаться дворники на лобовых стеклах, лопаться трубопроводы и шланги. На пол полились масло из двигателей и бензин из баков с горючим.

Потоки энергии достигли и Горца. Словно невесть откуда взявшийся ветер стал развевать его волосы, лицо осветила яркая вспышка света. Он закричал, но крик его потонул в шуме раскачивающихся и сигналящих автомобилей. Широко расставив руки, он стоял посреди гаража с запрокинутой назад головой. Голубое пламя, заливавшеё всё вокруг нестерпимо ярким светом, охватило его с ног до головы. Руки Горца дрожали, однако меч он не выпускал.

Поток энергии не иссякал. Двигатели в некоторых автомобилях самопроизвольно завелись. Лишенные тормозов машины тронулись с места и выехали на середину гаража. Стали лопаться не только фары и лобовые стекла, но и крышки капотов и багажников, крыши кабин. С грохотом взрывались двигатели. Клубы дыма вперемежку с водяной пылью погрузили гараж в почти полную тьму…

Всё закончилось еще более внезапно, чем началось. Обезглавленное тело упало на пол. Свечение исчезло. Автомобили, еще секунду назад отчаянно сигналившие и гремевшие выхлопными трубами, затихли и без движения застыли. Лишь продолжавшие сыпаться на землю осколки разбитых фар напоминали о том, что было здесь еще несколько мгновений назад.

Горец обессилено упал на колени, выронив меч. Мимо него катились по полу колпаки, сорванные потоками энергии с колес автомобилей. Где-то вдалеке раздался вой приближающихся пожарных и полицейских автомобилей.

Горец резко поднял голову. Встреча с полицией была ему совершенно ни к чему. Он быстро встал и, взяв меч, бросился бежать по залитому водой полутемному проходу туда, где стояла его собственная машина. Остановившись под свисавшей с потолка стальной рампой Горец бросил туда меч. Избавившись от улики, которую всё равно никто не догадается искать здесь, он подбежал к белому «порше» в самом дальнем углу гаража. Прыгнув через открытую крышу на переднеё сиденье, он завел мотор. На мгновение откинувшись в кресле перед рулевым колесом, Горец закрыл глаза…

По мощеной дороге из невысокой крепости выехал отряд всадников в медных доспехах и синих клетчатых юбках. Впереди, с деревянным крестом в руках шагал высокий худой монах в длинной, до пят, рясе. Он громко возвещал:

— В тысяча пятьсот тридцать шестой год от Рождества Христова мы отправляемся в поход в поисках победы для клана Мак-Левудов!

Следом за монахом, отцом Ноэлем, гордо вышагивали волынщики. Они старательно выводили фамильный гимн Мак-Левудов. Затем мелодия фамильного гимна сменилась боевым гимном. Со всех сторон к дороге, по которой ехали всадники, стали сбегаться люди. Пастухи, гнавшие овец на выгон, остановились. Дети толкались у огромных лошадей под воинами. Следом за конными бойцами из крепости показались пехотинцы с короткими пиками в руках. У каждого из них, кроме пики, были короткий меч, медный щит, покрытый мехом, и праща. Хотя в Европе уже появилось огнестрельное оружие, здесь, в горах северо-запада Шотландии, еще долгие годы враждующие кланы будут сражаться по старинным гэльским обычаям — мечом и пращой.

Старухи, собравшиеся у дороги, посылали вслед мужчинам крестные знамения. всё знали, куда отправляются воины клана Мак-Левудов. Клан, живший на противоположной стороне узкого глубокого озера Лох-Лир, клан Караган выступил войной на клан Мак-Левудов. Все, кто мог носить оружие, направились в поход.

В первых рядах конных всадников ехали лучшие бойцы клана Мак-Левудов — рыжебородый длинноволосый Ангус и Гуго, невысокий коренастый здоровяк, в противоположность Ангусу темноволосый и с густой черной бородой. Оба они уже не один раз были испытаны в битвах. Рядом с ними ехал на крепкой гнедой кобыле восемнадцатилетний Конор Мак-Левуд — двоюродный брат Гуго. Его длинные, до пояса, волосы развевались на прохладном осеннем ветру. Он ехал на свою первую битву.

— Мак-Левуды! — гордо воскликнул Конор, потрясая сжатой в кулак рукой.

— Мак-Левуды! — откликнулся громкий хор позади. Отец Ноэль, крепко сжимая в руках крест, вышел на деревенскую дорогу — размытое последними дождями грязное месиво среди невысоких домов с покрытыми травой крышами. Разгоняя копавшихся в грязных лужах гусей, отряд шагал к тянувшимся вдоль озера холмам. Гуго с улыбкой взглянул на своего двоюродного брата.

— Ну, что, Конор, боишься? — засмеялся он.

Конор смерил кузена высокомерным взглядом.

— Нет, кузен Гуго, не боюсь, — уверенно сказал он.

В разговор вмешался ехавший чуть позади Ангус.

— Да, Конор, страшно только в первый раз, а потом… Главное — приобрести навык. И не забывай, чему тебя учили!

Гуго кивнул в сторону Ангуса и воскликнул:

— Видишь, Конор, он уже приобрел всё необходимое. Ты же знаешь — он только и делает, что убивает!

Гуго грубо рассмеялся вместе с Ангусом. В этот момент Конор услышал сзади женский крик:

— Конор! Конор!

Он оглянулся. Расталкивая толпу, за отрядом бежала пышнотелая рыжеволосая девушка в длинной юбке и полурасстегнутом на груди жакете.

— Лора!

Придерживая одной рукой волочившуюся по земле длинную юбку, она размахивала зажатым в другой руке букетиком синих цветов.

— Конор, подожди!

Догнав всадников, она подбежала к Конору и протянула ему незабудки.

— Вот, — запыхавшись, сказала девушка, — возьми эти цветы и помни обо мне.

Конор нагнулся и привлек к себе Лору. Он поцеловал её и взял цветы.

— Спасибо.

Лора поправила висевший на груди серебряный крестик и напутственно взмахнула рукой.

— Помни, Конор, что на твоей стороне наш Бог!

Гуго придержал коня и захохотал:

— Я не понимаю, кто тебе нужен — монах или воин!

Она махнула рукой и подбежала к Ангусу.

— Ангус, береги его! — крикнула девушка.

Вместо него ей снова ответил Гуго:

— Не бойся, я знаю, что в нем следует приберечь для тебя!

Под его громкий и грубый смех конники покинули деревню. С озера поднимался густой осенний туман.

Битва началась ранним утром, когда зеленые холмы Шотландского нагорья были покрыты густым, словно эль, туманом.

Воины клана Караганов стояли на вершине холмистой гряды в ожидании врага. Свежий утренний ветер развевал над головами воинов боевой стяг клана — полотнище с тремя листками клевера. Мэрдок, предводитель клана Караганов, поднял голову и посмотрел на высокий утес чуть поодаль. Там, на вершине утеса, стоял в полном боевом облачении на огромном вороном жеребце самый сильный и жестокий воин, который когда-либо появлялся на свет в клане Караганов — Дермот Караган. Это был двухметровый верзила с плечами, напоминавшими о раскидистом дубе. Его огромную голову украшал шлем из черепа горного барса. Мощные доспехи Дермота Карагана были оторочены мехом. В руке он держал длинный тяжелый меч.

Из-за склона на противоположной стороне долины показался фамильный флаг Мак-Левудов — полотнище с двумя буйволиными головами. Следом за стягом на склон высыпали несколько сотен воинов вражеского клана. В первых рядах всадников был и Конор Мак-Левуд.

Над долиной начиналась гроза. Раскаты грома всколыхнули тяжелое небо. Пронзившие низкие тучи ярко-голубые нити молний осветили всадника на высоком утесе. Конор почувствовал, что сегодня ему придется сразиться с этим воином. Конь под Караганом вздыбился и громко заржал. Конору стало не по себе…

Дермот Караган спустился с утеса и подъехал к Мэрдоку, предводителю клана.

— Среди них лишь один интересует меня, — произнес он низким хриплым голосом.

— Да, Дермот, — откликнулся Мэрдок.

— Только один из нас должен остаться, — продолжал Дермот, вытаскивая из ножен меч и осматривая лезвие.

— Да, — кивнул головой Мэрдок.

— Помни, Мэрдок, о нашем договоре, — прохрипел Дермот. — Мальчишка — мой. Никто не должен трогать его.

— Я помню, — кивнул предводитель.

Он выехал чуть вперед своего отряда и взмахнул мечом в сторону вражеского войска.

— Мы начинаем! — крикнул он. — Смерть Мак-Левудам!

Взревев боевые кличи, обе толпы ринулись друг на друга. Пехотинцы посыпались вниз по склонам холмов, чтобы встретиться там, в долине. Музыканты, оставшиеся наверху, с удвоенной силой стали надувать волынки. Звуки музыки вскоре утонули в звоне оружия, конском ржании, криках и стонах раненых.

Противники встретились на самом дне долины, залитой водой от прошедших дождей. Первые трупы и раненые вскоре стали тонуть в воде, которая окрасилась в красный цвет. Гуго и Ангус ворвались в кучу сражающихся, нанося удары мечами налево и направо. Трупы воинов в черных пледах и серых килтах один за другим устилали их путь.

Конор решил драться в пешем строю. Он вскинул меч и громко закричал:

— Мак-Левуды!

Однако никто не спешил напасть на него. Конор брел среди сражающихся с поднятым вверх мечом, пытаясь найти себе соперника.

Несколько вражеских пехотинцев набросились на Гуго. Захрипев, его конь рухнул на мокрую землю, едва не придавив под собой седока. Но Гуго, опытный воин, сумел выбраться из-под убитой лошади и отразить удары мечом, посыпавшиеся сразу с нескольких сторон. Та же участь вскоре постигла и Ангуса. Он упал вместе с конем, но мгновенно вскочил и продолжил бой, круша врагов налево и направо.

Отец Ноэль, словно страж стоявший у креста, который он воткнул в землю посреди схватки, тоже не терял времени даром. Когда рядом с ним один из вражеских воинов собирался нанести смертельный удар противнику, монах внезапно выдернул из-под рясы кинжал с остро отточенным лезвием и перерезал горло врагу. Труп рухнул перед ним на землю. Отец Ноэль спрятал кинжал и, перекрестившись, пробормотал:

— Да простит создатель мне грех мой.

Размахивая мечом, Конор бродил в гуще битвы, пытаясь вызвать на бой вражеского воина. Однако, увидев его, противники разбегались в стороны.

Пытаясь перекричать стоявший над долиной шум, Конор изо всех сил заорал:

— Трусы, деритесь со мной!

Но в ответ он увидел только спины врагов, которые разбегались от него, будто от чумы.

— Нет, нет! Нельзя! — вопили они.

Неподалеку, отчаянно отбиваясь от наседавших на него бойцов из клана Караган, дрался Гуго. Он заметил бродившего среди битвы кузена и, улучив мгновение, весело закричал:

— А ты иди ко мне, Конор!

В это же мгновение кто-то из врагов бросился на него, замахнувшись мечом. Гуго снова занялся своим привычным делом и на время потерял из виду своего двоюродного брата. Он только слышал отчаянный крик Конора:

— Со мной никто не хочет сражаться!

Его крик потонул в шуме битвы. Конор остановился среди сражающихся, почувствовав приближение чего-то смертельно опасного. Оглянувшись, он понял, что это было. Сквозь гущу сражающихся и гибнущих воинов к нему, Конору Мак-Левуду, на страшном вороном коне пробивался, размахивая мечом налево и направо, Дермот Караган. Его отороченные мехом доспехи были забрызганы кровью, шлем из черепа гигантского барса ощерился разинутой клыкастой пастью.

— Матерь Божья… — пробормотал пораженный Конор.

Перед ним лошадь Карагана встала на дыбы, издав такое громоподобное ржание, что Конор попятился назад.

— Сразись со мной! — хрипло крикнул Караган, удерживая лошадь, которая мотала головой.

Конор остановился и выставил вперед меч. Караган спрыгнул с лошади и ринулся на противника. Мак-Левуд попытался нанести рубящий удар, но враг вонзил лезвие клинка ему в бок, под сердце.

Конор судорожно выронил меч и стал хватать ртом воздух. Караган победоносно расхохотался и несколько раз повернул меч в ране, чтобы доставить пораженному противнику еще большие мучения. Конор громко застонал и рухнул на колени. Караган громко захохотал и поднял меч.

Сражавшийся неподалеку Гуго заметил, как Дермот Караган занес клинок над упавшим на колени раненым Конором.

— Нет! Конор! — закричал он.

На ходу отбиваясь от врагов, Гуго бросился к Конору. Его крик услышал и Ангус.

— Быстрее! — заорал он.

Отшвыривая в стороны врагов, Ангус и Гуго с разных сторон бежали к Дермоту Карагану, который прохрипел, занося над головой Конора меч для последнего удара:

— Должен остаться только один!

В этот момент Ангус врезался ему в живот головой. Следом за ним к Карагану подлетел Гуго. Вдвоем Мак-Левуды оттеснили врага. На помощь Карагану бросились воины его клана, и битва возобновилась с новой силой.

Хватавший посиневшими губами воздух Конор услышал из толпы голос Дермота Карагана:

— В другой раз, Мак-Левуд!

Зажимая рукой окровавленную рану на груди, Конор упал на спину. Его меч, так ни разу и не успевший вступить в схватку, лежал рядом, в смешанной с кровью грязи. Битва продолжалась, но Конор уже ничего не слышал. Его широко раскрытые глаза неподвижно смотрели вверх…

Широко раскрытыми глазами Горец смотрел вперед. Он гнал свой автомобиль — белый «порше» с откидным верхом — по узким коридорам подземного гаража. Приземистая машина легко вписывалась в повороты, несмотря на высокую скорость. Горец направлялся к выезду на улицу. Полицейские сирены были слышны совсем недалеко.

«Порше» выскочил на улицу перед гаражом, и Горец был вынужден резко нажать на тормоза. Перед ним остановился полицейский автомобиль. Следом за ним подъехали еще три машины, которые заблокировали дорогу.

Из первого автомобиля выскочил высокий темноволосый полицейский в униформе и выдернул из кобуры револьвер. Он направил оружие на Горца и истошно завопил:

— Руки покажи! Быстро!

Горец неподвижно сидел в машине, не снимая рук с рулевого колеса.

— Давай, давай! — кричал полицейский.

Полицейские стали выбегать и из других машин. На ходу доставая оружие, они прятались за автомобили, словно готовились к перестрелке с бандой гангстеров.

— Не спускайте с него глаз! — орал тот же полицейский. — Он думает, что он крутой!

Не сводя револьвера с Горца, он подбежал к «порше» и схватился за ручку дверцы автомобиля.

— Вылезай из машины!

Горец медленно вышел из автомобиля. Полицейский, убедившись, что в руках подозреваемого нет оружия, сунул револьвер в кобуру и, схватив Горца за плащ, швырнул к стоявшей рядом полицейской машине.

— Давай сюда!

Горец отлетел к машине и застонал, больно ударившись плечом о стойку дверцы. Полицейский грубо схватил его за руки и положил их на крышу машины. Затем он стал бить Горца по ногам.

— Ноги раздвинь! Шире, шире!

Остальные полицейские, не сводя оружия с задержанного, стояли вокруг. Сержант, задержавший Горца, стал суетливо шарить руками по карманам его плаща и брюк.

— Где твои документы, приятель? — возбужденно произнес он.

Наконец, сержант обнаружил в заднем кармане брюк водительское удостоверение. Он поднес документ к самым глазам, пытаясь в вечерней полутьме прочитать фамилию.

— Итак, мистер Нэш, — заорал он прямо в ухо Горцу. — Куда это вы так торопились?

Горец молчал.

— Ладно, — крикнул полицейский.

Он снял с пояса наручники и одел одну дужку на левую руку Горца. Вывернув её назад, он попытался проделать то же самое с правой рукой задержанного. Однако Горец вывернулся и врезал полицейскому по скуле. Не ожидая такой прыти, полицейский рухнул на землю, словно подкошенный.

Мгновенно вокруг Горца вырос лес рук с револьверами. Полицейские защелкали курками. Горец застыл на месте. Выскочивший из кучи полисмен грубо развернул его назад к машине и закричал:

— Давай сюда руки! Ну, быстро!

Сержант поднялся с асфальта и выхватил из кобуры револьвер. Он приставил его к виску Горца и злобно прошипел ему на ухо:

— Не двигайся, приятель, и даже не дыши!

Горец опустил голову. Огни полицейских сирен освещали улицу…

Огни свечей освещали изнутри убогие хижины в деревне клана Мак-Левудов. Поздний вечер принес в дома горе и отчаяние. Отец Ноэль отпускал грехи умирающим — воинам, раненным в битве с кланом Караганов.

Конор лежал на спине, незрячими глазами глядя в потолок. Откуда-то с улицы доносились тягостные звуки волынки. Лора и Ангус посторонились, пропуская к умирающему отца Ноэля. Глаза девушки были полны слез. На лице Ангуса виднелся свежий шрам от удара мечом.

Священник наклонился над Конором и внимательно осмотрел его рану, перевязанную набухшими от крови холщовыми тряпками. Никаких сомнений у него больше не оставалось. Отец Ноэль опустил глаза и осенил себя крестным знамением.

— Во имя отца, и сына, и святого духа, — тихо произнес он на латыни. — Аминь.

Лора наклонилась над Конором и провела рукой по его влажным волосам. Полными слез глазами она взглянула на священника, словно отказываясь верить в то, что он сказал.

— Что?

Ноэль покачал головой.

— Всё кончено.

— Нет, — вскрикнула она и уронила голову на грудь лежавшего без движения Конора.

Священник отступил в сторону.

— Сегодня многие умирают, — мрачно сказал он. — Я должен быть рядом со всеми.

Он низко склонил голову и вышел из хижины. Лора рыдала на груди умирающего Конора. Ангус несколько мгновений смотрел в землю, затем поднял голову и негромко, но властно сказал:

— Тихо!

Девушка зарыдала еще сильнее. Ангус положил руку ей на плечо и произнес:

— Он горец, божьей милостью. Женщина не должна оплакивать его.

Словно не услыхав его слов, девушка рыдала всё сильнеё и сильнее. Конор широко раскрытыми глазами смотрел в потолок. Однако он еще был жив. Грудь его равномерно вздымалась, а в мозгу звенела одна-единственная мысль: «Почему я еще не, умер?…»

Несмотря на поздний вечерний час, в подземном гараже было многолюдно и шумно. Несколько полицейских без особого успеха пытались вытолкать за границы оцепленного участка многочисленных репортеров, зевак и хозяев стоявших в гараже автомобилей. Соревнования по кэтчу уже закончились, и зрители разъезжались по домам. Однако некоторым из них не повезло. Их машины оказались именно здесь.

Полицейские в штатском сгрудились вокруг обезглавленного трупа мужчины в строгом темном костюме. Голова лежала здесь же, в метре от убитого. Лейтенант Фрэнк Маршалл, пожилой грузный мужчина в сером плаще, стоял рядом с трупом и задумчиво отхлебывал горячий кофе из пластикового стаканчика. Он многое видел на своем веку, но этот случай был первым в его практике.

Рядом с ним над телом склонился сержант Уокер, коренастый крепыш с лысиной на всю голову. Он делал какие-то пометки в служебном блокноте. Маршалл и Уокер работали в отделе по расследованию убийств департамента полиции Нью-Йорка. Они выехали на место происшествия после того, как дежуривший в этот вечер неподалеку сержант Клейтон получил сообщение от пожарной службы. Именно Клейтон задержал некоего Расселла Нэша, который пытался скрыться с места происшествия. Сам Клейтон, темноволосый худощавый мужчина лет сорока, в полицейской униформе, находился сейчас неподалеку. Он распоряжался действиями полицейских, организовавших оцепление.

Беспрерывно щелкавшие вспышки фотоаппаратов действовали на нервы лейтенанту Маршаллу.

— Как мне надоели эти ублюдки из вечерних газет! — вполголоса выругался он, глотнув довольно паршивого кофе.

Шум в гараже не стихал. Недовольные владельцы машин громко требовали, чтобы их не смели задерживать здесь.

— Мы будем жаловаться мэру! — кричал один из наиболее нетерпеливых.

— Хоть черту лысому! — рявкнул Маршалл. — Уберите же, наконец, их отсюда!

Полицейские с удвоенной энергией принялись выполнять указание лейтенанта. Они едва не отшвырнули в сторону стройную длинноволосую молодую женщину в узких джинсах. В руках она держала небольшой чемоданчик. Чтобы проникнуть за оцепление, ей пришлось достать из кармана рубашки служебное удостоверение

— Бренда Уайатт, сотрудник экспертного отдела, — прочитал полицейский, посветив фонариком в пластиковый квадратик.

— Пропустите же поскорее! — недовольно сказала Бренда.

Полицейский вернул ей удостоверение и посторонился. Бренда прошла за оцепление, направившись к задумчиво стоявшему лейтенанту Маршаллу.

— Фрэнк, надо было поставить в известность Кейси, — не здороваясь, сказала она. — Как-никак, он у нас начальник лаборатории.

— А, это ты, Бренда, — повернувшись, пробормотал Маршалл.

Она остановилась рядом с лейтенантом как раз в тот момент, когда санитары накрыли обезглавленное тело простыней. Бренда, однако, успела заметить, как выглядел труп.

— О, боже… — пробормотала она.

— М-да, — покачал головой Маршалл.

Бренда обошла вокруг лежавшего на полу тела.

— Есть какие-нибудь подозрения? — спросила она.

Маршалл неопределенно кивнул.

— Мы задержали одного парня. Его зовут Расселл Нэш. По нашим сведениям, владелец антикварного магазина на Бостон-авеню.

Бренда медленно прошла вперед, осматривая место происшествия. Сержант Уокер, на секунду оторвавшись от записей, игриво улыбнулся и сказал:

— Привет, Бренда!

— Привет, — с явно выраженным безразличием сказала она, склоняясь над трупом.

Бренда Уайатт никогда не славилась интересом к мужчинам. Сержант Уокер довольно болезненно переживал эту особенность её характера. Для неё же на первом месте была работа. В свое время Бренда закончила университет штата Нью-Йорк по специальности «металлургия». Поработав некоторое время в музеё Метрополитэн специалистом по закупкам старинных видов оружия, она написала несколько книг, а затем перешла на работу в отдел экспертизы департамента полиции города Нью-Йорка. В сферу её деятельности входили всё вопросы, так или иначе связанные с холодным оружием. Джо Кейси, начальник исследовательской лаборатории в департаменте, справедливо считал Бренду одним из лучших специалистов в области холодного оружия на всем Восточном побережье Штатов.

С первого же взгляда Бренда поняла, что здесь не обошлось без острого клинка. Она задумчиво осмотрелась по сторонам.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — продолжал Уокер. — Впрочем, как и всегда.

Она пропустила мимо ушей дежурный комплимент, занятая поисками орудия преступления. Сержант Клейтон, самодовольно улыбаясь, подошел к Маршаллу.

— Интересно, лейтенант, — похлопывая рукой по кобуре, произнес он, — как вы думаете, от чего он погиб?

Клейтон громко рассмеялся, довольный своей шуткой.

— Я догадываюсь, — мрачно взглянув на сержанта, ответил Маршалл. — Судя по тому, в каком виде мы нашли его здесь, он не перенес расставания со своей головой.

Развить мысль ему помешали владельцы машин, которым снова удалось прорваться через оцепление.

— Лейтенант, когда, наконец, мы сможем уехать отсюда?

— Тихо! — поднял руки Маршалл. — Успокойтесь! Вам придется еще немного подождать, о'кей?

— До каких пор?

— Пока наши эксперты не выполнят необходимых формальностей.

— Да сколько же можно ждать?

Маршалл поморщился и обернулся к Клейтону.

— Черт побери! Да уберите же их, сержант!

Возмущенных обывателей снова оттеснили назад. Когда Клейтон вернулся, лейтенант спросил:

— Когда примерно это случилось, сержант?

— Между десятью и половиной одиннадцатого. Мы получили информацию от пожарной службы о том, что обнаружен труп, в десять тридцать. Здесь сработала аварийная сигнализация. Они выехали на место и нашли его на полу. Мы мгновенно перекрыли выезды из гаража. Между прочим, у этого парня голова отделена от туловища предметом, острым, как лезвие бритвы.

Клейтон явно гордился собой. Он горделиво осмотрелся по сторонам, словно случившееся в гараже было его заслугой. Уокер закончил делать пометки в блокноте и выпрямился.

— В Нью-Джерси два дня назад был подобный случай. Человек был убит таким же способом — ему отрубили голову.

Маршалл почесал затылок.

— Мы, конечно, не в Нью-Джерси, но постарайтесь побыстреё раздобыть информацию об этом.

Бренда прошла к машине, стоявшей неподалеку от того места, где лежал труп. Она присела на одно колено и сунула голову под днище.

— Ого! — воскликнула она.

Маршалл тоскливо осматривал гараж, когда услышал голос Бренды.

— Фрэнк, иди сюда!

Лейтенант неохотно обернулся.

— Ну, что там?

— Я здесь кое-что обнаружила.

Маршалл направился к ней. По пути он рассеянно зацепился ногой за накрытый простыней труп. Едва не выплеснув на себя весь кофе из стаканчика, он выругался:

— Черт побери!

Отряхивая капли темной жидкости с плаща, лейтенант зашагал к женщине, которая аккуратно одевала резиновые перчатки.

— Ну-ка, детка, я взгляну на тебя, — с улыбкой сказала она вполголоса.

Лейтенант прошел мимо лежавшей рядом с трупом головы и недовольно заорал:

— Да прикройте же кто-нибудь эту голову!

Один из полицейских бросился исполнять указание. Чертыхаясь, Маршалл подошел к Бренде. Она осторожно достала из-под днища автомобиля меч с тонким длинным клинком. Ручка меча была выполнена в форме извивающейся змеи, набранной из драгоценных камней и богато инкрустированной золотом и платиной. Бренда с восхищением осмотрела меч, который был настоящим произведением оружейного искусства. Как специалисту, ей было понятно, что она держит в руках настоящеё сокровище. Маршалл, который мало что смыслил в подобных вещах, равнодушно посмотрел на оружие и буркнул:

— Черт возьми, что ты здесь нашла?

Следом за ним к Бренде подошел сержант Уокер и наклонился над мечом.

— Что это?

Повернув меч поближе к свету, женщина бегло осмотрела лезвие и тихо сказала:

— Толедо, Саламанка.

— Что? — скривился Маршалл.

Бросив на лейтенанта укоризненный взгляд, Бренда пояснила:

— Это настоящий испанский меч, которому уже несколько веков. Исключительно редкая вещь.

Маршалл отреагировал по-своему.

— Сколько это может стоить? — деловито поинтересовался он.

Бренда без тени сомнения в голосе сказала:

— Миллион долларов, не меньше.

Маршалл недоверчиво повел головой.

— Любой торговец антиквариатом подтвердит тебе это, — повторила Бренда.

Маршалл и Уокер переглянулись.

Горец сидел в небольшой комнате, отделенной от остального участка стеклянными стенами. В коридоре толпились полтора десятка задержанных вечером проституток, сутенеров, нарушителей общественного порядка и прочих антиобщественных элементов. Молодцеватого вида сержант, не торопясь, разбирался с каждым из них. На подоконнике, сложив руки на груди, сидел сержант Клейтон. Он сверлил Горца взглядом, в котором без труда угадывалось единственное желание — пустить в ход резиновую дубинку, которая висела у него на поясе. Горец не поднимал взгляда, уставившись в крышку пустого стола, который стоял перед ним. Легкий шум доносился из-за стенок.

Горец прекрасно понимал, что его задержание было совершенно незаконным. До сих пор ему не предъявили никакого обвинения, не позволили позвонить, держали взаперти. Вообще-то, он мог просто встать и выйти из этой комнаты и никакой Клейтон не мог бы помешать ему. Однако любопытство пересиливало: что могут сказать ему эти люди? У них нет никаких улик. Даже если бы они смогли найти его меч, вряд ли им удалось бы доказать, что меч принадлежит ему, Горцу, а в этой жизни — Расселлу Нэшу. Поэтому он спокойно сидел за столом, не поднимая глаз.

Он почувствовал, что Клейтон посмотрел на него с какой-то особенной ненавистью. Горец поднял голову и пристально посмотрел в глаза сержанта. Тот начал мелко моргать, не выдержав взгляда проницательных черных глаз, а затем и вовсё отвернулся в сторону. Горец знал, что спустя несколько мгновений Клейтон должен был от бессилия наброситься на него, но положение спас лейтенант Маршалл.

Он вошел в комнату, тяжело сопя. Маршалл держал в одной руке неизменную чашку кофе, в другой — длинный тонкий предмет, завернутый в полиэтиленовую пленку. Судя по очертаниям, это был меч Фазиля. При этом Маршалл умудрялся держать под мышками папку с какими-то документами и поднос для кофе.

Он поставил перед собой на столе чашку, затем положил остальное. Горец молча следил за тем, как Маршалл отпил немного кофе, достал из наружного кармана пиджака футляр с очками и стал рыться в папке. Вслед за Маршаллом в комнату неслышно вошел сержант Уокер, который занял место на подоконнике, рядом с Клейтоном. Наконец, лейтенант нашел в папке то, что искал. Это была довольно дурно сделанная фотография мужчины с крупными чертами лица и совершенно лысой головой. Горец знал его — это был один из них. Только сегодня утром Горец прочел в газетах, что тот погиб в Нью-Джерси. Очевидно, это было дело рук Фазиля…

Маршалл бросил фотоснимок на стол перед Горцем!

— Видел когда-нибудь этого человека? — угрюмо спросил лейтенант.

Горец наклонился к столу, равнодушно взглянул на фотографию и холодно ответил:

— Никогда.

Маршалл пожевал губами, взял фотографию и сунул её в папку. Тяжело вздохнув, он произнес:

— Его фамилия Васелек. Он был поляком.

Горец пожал плечами.

— Ну и что?

Маршалл усмехнулся.

— А то, что два дня назад в Нью-Джерси ему отрубили голову, точно так же, как сегодня вечером было в гараже.

Горец откинулся назад на стуле, не демонстрируя абсолютно никаких чувств относительно сказанного Маршаллом. Лейтенант хмыкнул и спросил безнадежным голосом:

— Ты бываешь в Нью-Джерси?

Горец покачал головой.

— Если у меня там нет дел, то не бываю.

Клейтон, до сих пор тихо сидевший на подоконнике, злобно прошипел, не сводя глаз с Горца:

— Ты сам откуда?

Едва повернув голову в сторону Клейтона, Горец ответил:

— Я родился в Сиракьюсе, штат Нью-Йорк.

Маршалл задумчиво поскреб щеку и положил завернутый в полиэтилен меч перед Горцем.

— Ты торгуешь антикварными изделиями, — сказал он. — Очень хорошо. Что это такое?

Горец медленно наклонился над свертком и несколько секунд пристально смотрел на него. Затем он откинулся на стуле и полувопросительно ответил:

— Меч?

Издевательский тон его голоса заставил Клейтона потерять терпение.

— Умничаешь, зараза? — крикнул он, выходя из себя.

Горец повернул голову в сторону сержанта Клейтона и пристально посмотрел ему в глаза. Тот снова стал беспомощно моргать, правая щека его задергалась о нервном тике.

Маршалл с сожалением посмотрел на Клейтона и терпеливо сказал, обращаясь к Горцу:

— Это настоящий испанский меч. Толедо, Саламанка. Он стоит примерно миллион зеленых.

И вновь допрашиваемый никак не отреагировал.

— Ну и что? — так же равнодушно произнес он.

Это удивило Маршалла и укрепило его в подозрениях относительно этого самого Нэша. Любой другой торговец антиквариатом при виде такого товара просто брызнул бы в штаны кипятком. А этот и ухом не ведет. Маршалл наклонился над столом и угрожающе сказал:

— А я тебе сейчас расскажу, что. Ты же был в гараже?

— Да, — спокойно ответил Нэш.

— Да, — кивнул головой лейтенант. — И знаешь, что ты там делал? Ты хотел купить этот меч у парня по имени…

Тут он намеренно замялся, пытаясь спровоцировать допрашиваемого и поймать его на слове. Однако Нэш усмехнулся и вновь свободно откинулся на спинку стула.

— Я не знаю его имени, — внятно произнес он.

Маршалл попытался скрыть свое разочарование, но ему это плохо удалось. Он поморщился и опустил глаза.

— Ладно. Его звали Аман Фазиль, — спустя несколько мгновений произнес Маршалл. — Ну, как бы то ни было, вы стали торговаться, но не сошлись в цене. И ты отрубил ему голову этим самым мечом.

Горец засмеялся.

— Это все, что вы можете предположить, лейтенант?

Маршалл напряженно вскинул голову.

— А что?

Горец придвинулся к нему и с улыбкой сказал:

— Я могу выдвинуть другие теории.

— Ну, например?

Горец пожал плечами.

— Например, такую. Этот… как вы сказали? Фазиль… был на матче. Ему ужасно не понравились сегодняшние соревнования. Он спустился вниз, в гараж, там почувствовал, что ему жить не хочется после такого. Тогда этот самый Фазиль достал из машины меч и с горя отрубил себе голову. Похоже?

Сидевший на подоконнике Уокер рассмеялся. Маршалл смерил его испепеляющим взглядом и сквозь зубы произнес:

— Это не смешно, Уокер.

Сержант мгновенно проглотил смех. В комнате воцарилась тишина. Маршалл исчерпал свои аргументы и беспомощно наклонился над столом. В этот момент раздался голос Клейтона.

— Ты — голубой, Нэш? — грубо спросил он.

Горец смерил его презрительным взглядом.

— Я смотрю, ты никак не можешь оставить в покое мою задницу. Что, она тебя сильно заинтересовала?

Клейтон вскочил с подоконника и возбужденно подошел к Нэшу. Лейтенант тяжело вздохнул и отвернулся.

— Я скажу тебе, что произошло, Расселл, — с ударением на имени сказал Клейтон.

Он наклонился над Горцем, опершись рукой о спинку стула. Горец смотрел в сторону.

— Ты пошел в гараж, — произнес с неприятной улыбкой сержант, — чтобы этот Фазиль… А платить ты не захотел. Вот вы и поссорились.

Горец медленно повернул голову и с презрением произнес:

— Ты просто больной.

Тот попытался ударить допрашиваемого кулаком в лицо. Однако Горец легко увернулся от удара, затем вскочил со стула и прижал Клейтона к стенке.

— Ты что — сумасшедший? — заорал Маршалл, вскакивая с места.

Горец врезал Клейтону по зубам. В следующий момент Уокер вынырнул у него за спиной и попытался оттащить его от Клейтона. Однако Горец с разворота двинул ни в чем в общем-то неповинному Уокеру локтем в лицо. Удар был так силен, что бедняга Уокер оказался на полу у противоположной стенки комнаты. Лишь вовремя выросший перед Горцем лейтенант Маршалл прекратил стычку.

— Тихо, тихо! — воскликнул он, оттесняя Горца в сторону.

Тот отошел от съезжавшего по стене Клейтона и, тяжело дыша, отряхнул плащ.

— Ладно, — сказал он возбужденно.

— Успокойся, Нэш! — воскликнул Маршалл.

Шпана, собравшаяся в коридоре вокруг стеклянных стен комнаты для допросов, стала шумно приветствовать человека, который не побоялся врезать этим гнусным копам. Проститутки стали громко визжать от восторга, прочие стучали ладонями по стеклам.

— Я, что — арестован? — вызывающе спросил Горец.

Маршалл помог подняться Клейтону, который вытирал испачканное кровью лицо, а затем пробурчал:

— Пока нет.

В его голосе слышалось явное сожаление. Горец направился к двери.

— В таком случае, я пошел.

Он решительно открыл дверь и вышел из коридора. Маршалл едва успел крикнуть ему вслед:

— Нэш, не уезжай из города!

Улицы ночного Нью-Йорка были пусты. Потрепанный «шевроле» стремительно летел по широким магистралям. Радио в машине было включено.

— В подземном гараже Мэдисон-Сквер-Гардена полиция Нью-Йорка обнаружила труп человека с отрубленной головой, — сообщил голос ведущего ночную пере дачу. — Полиция начала расследование. Лейтенант Маршалл из отдела по расследованию убийств отказался сообщить прессе какие-либо имена…

— Я знаю его имя… — хрипло сказал Дермот Караган.

Он выключил радиоприемник и сунул в магнитолу кассету. Звенящие гитарные аккорды разорвали тишину, нарушаемую только шумом мотора. Караган прибавил газу.

«Шевроле» выехал на Бруклинский мост. Караган гнал машину к Нижнему Ист-Сайду. В этом районе трущоб он мог легко спрятаться в какой-нибудь вшивой гостинице…

Отель с претенциозным названием «Рай» был именно таким местом, которое было нужно Карагану. Он остановил машину перед обшарпанной дверью, освещаемой единственным тусклым фонарем. Весь багаж Карагана умещался в небольшом деревянном ящике с ручкой, который напоминал футляр для какого-нибудь музыкального инструмента.

Караган захлопнул крышку багажника и вошел в дверь гостиницы — невысокого трехэтажного строения, которому исполнился уже первый десяток лет.

Стоявшего за деревянной стойкой гостиницы молодого человека лишь с большой натяжкой можно было назвать портье. Грязная майка в паре с умирающими от старости джинсами, немытые волосы и лицо с явными следами излишеств отнюдь не создавали приятного впечатления о том месте, где собирался остановиться Караган. Портье задумчиво теребил сережку в левом ухе, пока Караган вписывал свое имя в книгу регистрации постояльцев. Он назвался Виктором Крюгером.

Портье подождал, пока гость закончит писать, затем повернул к себе книгу и прочитал имя.

— О'кей, мистер… Крюгер. Вот ключи от вашего номера. Триста пятнадцатый, на третьем этаже. К сожалению, больше свободных номеров у нас нет.

Он протянул ключи постояльцу, но не торопился их отдавать.

— Э-э… — промычал портье. — Задаток двадцать долларов… Может быть, вы сможете внести его сейчас?

Караган вытащил из кармана пачку долларовых бумажек и протянул портье двадцатку. Очевидно, мало кто из постояльцев откликался на эту просьбу, потому что глаза портье вспыхнули при виде денег, а руки предательски задрожали. Он схватил деньги и нервно произнес:

— О, благодарю вас… Если… если вам что-нибудь понадобится… ну, выпивка, дурь, бабы… э-э… вы только скажите…

Караган взял ключи и молча зашагал по лестнице. Сидевший рядом со стойкой пьяный седоволосый негр с бутылкой в руке сипло засмеялся беззубым ртом.

— Такому парню хоть пять баб подавай, всё равно мало будет, — прошамкал он.

Портье, разглядывая банкноту, бросил через плечо:

— А ты, черномазая развалина, не болтай там!

Негр засмеялся еще громче.

— Я правду говорю! — махнул он бутылкой.

Портье в приступе необъяснимой злобы швырнул в негра книгой для регистрации постояльцев.

— Заткнись!

Караган закрыл за собой дверь и осмотрелся. Большая комната с продавленной кроватью, неким подобием люстры под осыпающимся потолком и древней мебелью в полной мере соответствовала сумме, которую с него запросили здесь.

Швырнув на кровать кожаную куртку с заклепками Караган аккуратно положил перед собой на полу деревянный чемодан. Под грязной тряпкой, покрывавшей содержимое чемодана, оказался разобранный на части меч. Караган стал собирать его.

Спустя минуту он держал в руках длинный тяжелый клинок с массивной стальной ручкой. Внезапным движением Караган нанес воображаемому противнику рубящий удар сбоку. Меч со свистом разрезал воздух. Караган наносил удары вновь и вновь, из разных позиций. Он управлялся с оружием так, словно никогда не расставался с ним. Удары были сильными и ювелирно точными.

После этой небольшой тренировки Караган на мгновение застыл с мечом в вытянутых руках и хрипло произнес:

— Наконец-то. Скоро последняя встреча.

Внезапно в дверь постучали. Караган не успел ничего ответить, как в комнату вошла ярко накрашенная особа лет двадцати, в короткой кожаной юбке, из-под которой были явственно видны ярко-красные чулки на подвязках. Верхнюю часть тела девушки едва прикрывал кожаный жилет.

— Привет! — сказала девушка, жуя резинку. — Меня зовут Конфетка.

Караган обернулся и, бросив короткий взгляд на гостью, хрипло сказал:

— Конечно, ты и есть Конфетка… Дверь за ней захлопнулась…

Утром Бренда сидела в лаборатории. Работы было довольно много, но она решила начать с исследования стали, из которой был сделан найденный вчера в подземном гараже Мэдисон-Сквер-Гардена испанский меч. Его клинок в нескольких местах был покрыт довольно глубокими зазубринами. Отобрав несколько кусочков металла, Бренда начала рассматривать их под микроскопом. То, что она увидела, поразило ее. Состав стали был совершенно иным, нежели то, с чем она сталкивалась раньше. От работы её оторвал стук в дверь.

— Войдите!

На пороге комнаты появился Джеффри Стайн, коллега по экспертному отделу.

— Привет, Бренда! У меня есть для тебя небольшой подарок.

— Здравствуй, Джефф, — ответила она, оторвавшись от микроскопа. — Что там у тебя?

Джеффри полез в карман белого халата и достал маленький полиэтиленовый пакетик. Помахав перед носом Бренды, Джеффри положил пакетик на стол у микроскопа.

— Частицы металла, которые мы извлекли из шеи и костюма того парня в подземном гараже, — пояснил он.

— Вы все-таки смогли это сделать?

— Да, — улыбнулся Стайн. — Наверное, он плохо побрился или лезвие сломалось…

Он вышел из лаборатории. Бренда задумчиво повертела в руках пакетик с едва заметными пылинками металла и снова обратилась к микроскопу.

— Ничего не понимаю… — пробормотала она спустя несколько секунд. — А что же здесь?

Она осторожно вытряхнула на стекло пылинки металла, которые принес Джеффри и снова прильнула к окуляру. Результаты предварительного исследования требовали немедленно провести спектральный анализ. Бренда с образцами металла направилась в соседнюю комнату.

Анализатор спектра выдал несколько характеристик, в которые Бренда никак не могла поверить. Она впервые в своей жизни встречалась с такими цифрами.

— Этого не может быть… — сказала она, глядя на компьютерную распечатку. — Сукин сын…

Был уже поздний вечер, когда Горец осторожно вошел в подземный гараж Мэдисон-Сквер-Гардена. Сегодня в зале никаких соревнований не проводилось, поэтому под низкими бетонными сводами почти не было машин. Очевидно, перерубленный кабель еще не успели починить, поскольку горели только несколько ламп.

Горец едва ли не на ощупь добрался до рампы, на которой он спрятал свой меч. Чтобы обнаружить его, пришлось щелкнуть зажигалкой. Оружие было на месте.

Сняв меч с рампы, Горец осторожно сунул его в бамбуковые ножны под плащом.

В этот момент он услышал неподалеку какой-то шум. Это были шаги человека. Горец нырнул в полутьму и спрятался за широкой бетонной колонной.

Вначале он увидел луч фонарика, который шарил по земле в нескольких метрах от колонны. Затем Горец смог разглядеть и человека, который осторожно шел к месту посередине гаража, огражденному желтыми ленточками с надписью: «Не входить!» Это была Бренда Уайатт. Горец никогда не встречал её прежде, но лицо девушки показалось ему знакомым. Он определенно раньше видел ее, но где?…

Бренда освещала себе путь узким лучом фонарика, тихо ступая по плитам пола. На плече у неё висела большая сумка, из которой торчала ручка какого-то инструмента. Она подошла к огражденному месту и нырнула под ленточки. Здесь было немного светлее, поскольку прямо над этим местом горела одна из немногочисленных ламп.

Горец, наконец, понял, что за прибор был в сумке у девушки, когда она достала его и направила прямо перед собой. Это был металлоискатель последней конструкции, со встроенными электронным и звуковым индикатором. Горец явственно услышал в ночной тишине звук зуммера.

Незаметно для Бренды высунувшись из-за колонны, он наблюдал за всеми её действиями. Писк звукового индикатора усилился, когда девушка приблизилась к колонне с хорошо заметным следом от удара мечом. Звук стал особенно громким, когда Бренда остановила металлоискатель у поврежденного участка колонны.

Девушка направила луч фонарика на колонну и удовлетворенно хмыкнула, увидев след от удара. Она спрятала металлоискатель в сумку, достала маленькую колбочку и металлический пинцет. Зажав фонарик под мышкой, Бренда аккуратно достала из бетона маленький кусочек стали, застрявший там. Она положила его в колбу, которую немедленно спрятала в сумке.

В этот момент она услышала где-то неподалеку какой-то шум — словно ботинком задели валявшуюся на полу железку. От испуга девушка едва не выронила фонарик.

— Кто здесь? — сдавленным голосом сказала она.

Между колоннами мелькнула тень. Бренда торопливо застегнула сумку и бросилась бежать к выходу из гаража…

В этот поздний час в баре «Киви» было совершенно пусто. Бренда часто бывала здесь и бармен, высокий светловолосый парень по имени Стэнли, хорошо знал её и её вкусы.

— Привет, Бренда, — сказал Стэнли, когда девушка, тяжело дыша, вошла в бар и уселась перед стойкой.

— Тебе, как обычно?

— Да, — кивнула она, — только побольше.

— О'кей, как скажешь.

Он повернулся к выставленным за спиной бутылкам, выбрал темный ликер «Драмбьюи» и взял стакан. Стэнли открыл бутылку, поставил стакан на стойку перед девушкой и стал медленно наливать напиток.

— Скажешь, когда… — произнес он.

Бренда следила за тем, как стакан наполнялся густой жидкостью.

— Когда, — сказала она.

Стакан был полон. Стэнли приподнял брови, но не произнес ни слова. Очевидно, Бренда нуждалась сейчас именно в такой порции. Она выглядела очень нервно и пыталась скрыть дрожь в руках. С заметным облегчением она сделала несколько больших глотков, почти мгновенно опустошив стакан.

Входная дверь скрипнула. В бар вошел еще один посетитель.

— Извини, Бренда, — сказал бармен, — я сейчас. Он направился к посетителю, который уселся чуть позади Бренды.

— Добрый вечер, — приветствовал его Стэнли. — Что будете пить?

— Сухой мартини с апельсиновым соком, — тихо ответил тот.

Стэнли стал делать коктейль, попутно осведомившись у посетителя в длинном светлом плаще:

— На улице стало холоднее?

— Да, — кивнул головой посетитель.

Он взял протянутый барменом высокий стакан и, сделав пару глотков, неожиданно спросил у Стэнли:

— Ты часто бываешь в Мэдисон-Сквер-Гардене?

Бармен ничего не успел ответить. Бренда, занятая мыслями о том, что она только что пережила в подземном гараже, услышав название зала, резко обернулась и спросила: — Что? Что вы сказали?

Горец — именно он вошел в бар вслед за Брендой — сделал удивленные глаза и показал на себя пальнем

— Кто — я?

Она быстро допила остатки ликера, взяла сумку и подошла к Горцу. Остановившись рядом с ним, Бренда возбужденно переспросила:

— Что вы сказали?

Горец спокойно отпил мартини и, пристально глядя на девушку, произнес:

— Мэдисон-Сквер-Гарден. Вы часто там бываете?

— А что? — настороженно спросила она.

Горец задумчиво повертел в руках полупустой стакан и медленно произнес:

— Баскетбол… бокс… цирковые представления… кэтч…

Бренда возмущенно воскликнула:

— Вы, что, следите за мной? Почему вы задаете мне эти вопросы? Кто вы такой?

Горец улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:

— Можно я провожу тебя домой, Бренда?

Она в растерянности помолчала, затем гордо сказала:

— Я сама дойду.

С этими словами Бренда достала из кармана измятую десятку и бросила её на стойку. Горец проводил взглядом удаляющуюся фигуру и стал медленно допивать остатки мартини.

Он вышел из бара спустя несколько минут. На улице было довольно прохладно. Горец поежился и туже затянул пояс плаща. Вокруг не было ни единой души, но это не могло обмануть его. Он чувствовал приближение такого же, как он. Словно электрический заряд такого же знака был где-то рядом. Кто же это? Фазиль мертв, Васелек мертв… Остались только Кастегир и… Нет, этого не может быть…

Горец шагнул в темноту. Из-за угла за ним внимательно следила Бренда Уайатт. Когда он направился вдоль невысокого бетонного забора, за которым находился какой-то заводик, Бренда осторожно пошла следом за ним.

Горец почувствовал, что за ним следят. Он даже догадывался, кто это. Нужно немедленно скрыться. Он прибавил шагу, а затем быстро побежал мимо забора. Внезапно ограда исчезла. Горец нырнул за последний бетонный пролет и остановился там.

Спустя секунду он услышал быстро приближающиеся звуки шагов. Это была Бренда. Она даже не успела вскрикнуть, когда чьи-то руки обхватили её и, зажав рот, потащили за ограду.

— Тсс… — прошептал Горец. — Тихо!

Он отпустил руку и разжал ей рот. Бренда не успела вымолвить ни единого звука, как внезапно рядом с ними словно из-под земли вырос широкоплечий детина ростом никак не меньше двух метров в кожаных джинсах и куртке с множеством заклепок. В руках он держал огромный меч с узким лезвием. Детина хрипло засмеялся и взмахнул мечом.

Горец и Бренда инстинктивно нагнулись и клинок с неприятным скрежетом прочертил длинную полосу в бетонном ограждении, которое было у них за спиной. Горец толкнул Бренду в сторону и сам бросился за ней следом. Караган метнулся за ним.

Горец остановился у покрытого ржавчиной бака. Караган с ревом взмахнул мечом. Горец уклонился от удара. Клинок прорубил насквозь стенки бака, из которых повалил густой пар.

Горец был безоружен. Свой меч он оставил в машине. Пытаясь хоть как-то защититься, он схватил валявшийся на земле толстый резиновый шланг и стал вертеть, им над головой, не подпуская Карагана. Однако это недолго служило ему защитой. Караган перехватил шланг, зажал его под мышкой и рывком отшвырнул Горца в сторону. Тот едва удержался на ногах.

В ту же секунду он услышал голос Бренды:

— Держи!

Она бросила Горцу метровый обрезок стальной трубы. Это пришлось весьма кстати — Караган снова замахнулся мечом. Горец парировал обрезком трубы удар меча, затем изловчился и врезал противнику в плечо. Караган потерял равновесие и отлетел в сторону.

Горец бросился бежать вдоль нагромождения трубoпроводов и стальных конструкций. Быстро пришедший в себя Караган метнулся за ним. Бренда со страхом следила за тем, как Горец снова отбивался от наседающего врага. Однако на этот раз удача была на стороне Горца — он выбил меч из рук противника и нанес ему несколько ударов обрезком трубы.

Внезапно ситуация в схватке резко изменилась. Караган пришел в себя, перехватил оружие Горца, вырвал трубу из его рук и ударом наотмашь сбил с ног ненавистного Мак-Левуда. Горец вскрикнул от боли. Он лежал на холодной земле, закрываясь от жестоких ударов Карагана. Бренда закричала от ужаса.

— Нет! Что вы делаете?

Её крик вспорол ночную тишину. Караган отшвырнул трубу в сторону и хрипло захохотал:

— Очень рад видеть тебя, Мак-Левуд! Очень рад!

Он схватил Горца за полы плаща, поднял с земли и прижал спиной к переплетению труб.

— Может быть только один! — заревел он.

Из последних сил Горец оттолкнул врага. Тот кинулся к своему мечу, который валялся неподалеку. Горец тоже не терял времени даром. Он схватил обрезок трубы и ударил нагнувшегося противника по спине. Тот злобно заревел и наугад махнул мечом в сторону Горца. Парировав удар, Горец сам перешел в наступление. Схватка разгорелась с новой силой. Соперники ожесточенно наносили удары друг другу.

В этот момент место схватки озарил яркий свет прожектора. Над противниками завис полицейский вертолет.

— Внимание! — раздался усиленный громкоговорителем голос из вертолета. — Это полиция Нью-Йорка! Немедленно бросьте оружие и поднимите руки над головой!

Встреча с полицией не входила в планы ни одного, ни другого. Караган опустил меч и прохрипел:

— У нас еще будет возможность встретиться, Мак-Левуд! Я тебя найду!

Он бросился в сторону и спустя мгновение исчез в темноте. Горец отшвырнул в сторону обрезок трубы и тоже растворился в темноте. Бренда бросилась за ним. Она нагнала его через несколько десятков метров и схватила за полу плаща.

— Стойте!

Горец обернулся и недоуменно посмотрел на девушку.

— Ради бога, расскажите мне, что произошло, — горячо заговорила она. — Что он имел в виду, когда крикнул, что может остаться лишь один?

— Что?

— Я хочу знать! — воскликнула она.

— Замолчи! — неожиданно грубо крикнул он.

Тяжело дыша, она умолкла.

— Больше не смей следить за мной! — крикнул Горец. — У тебя всего одна жизнь и, если она дорога тебе, отправляйся домой!

Он резко развернулся и ушел, оставив Бренду одну на полутемной улице. Несколько мгновений она стояла неподвижно. Резкий грохот заставил её вздрогнуть. Мимо, гремя колесами, пронесся поезд метро…

Таверна в деревне Мак-Левудов на берегу озера Лох-Лир была полна народу. Сложенные из обтесанного камня стены покрылись капельками влаги. В углу шумно ругались местные пьянчуги, не поделившие кружку эля.

В центре таверны, на тяжелых дубовых стульях сидели отец Ноэль, Ангус и Гуго. Они молча пили хмельной напиток из грубых деревянных кружек. Когда кружки опустели, Лора принесла еще бутыль.

— Ты же всё видел, Ангус, — хмуро произнес Гуго. — Он должен был умереть.

Ангус опустил глаза. Отец Ноэль тяжело вздохнул и стал рассеянно перебирать четки. Лора упрямо мотнула головой.

— Я же говорю — в него вселился дьявол, — быстро заговорила она.

Дверь в таверну открылась и на пороге показался Конор Мак-Левуд. Он радостно улыбался. В таверне мгновенно воцарилась напряженная тишина. всё находившиеся здесь дружно, как по команде, обернулись и настороженно смотрели на него. Конор почувствовал перемену атмосферы — улыбка медленно сползла с его лица.

Он медленно прошел туда, где сидели Ангус, Гуго и Ноэль. Выносившая помои кухарка криво улыбнулась Конору, но в этой гримасе было лишь любопытство, наполовину смешанное со страхом. Другие же и вовсё избегали встречаться с ним взглядами. Отвернулись Гуго и Ноэль. Ангус сидел, не поднимая глаз.

Конор остановился рядом с ними и снова улыбнулся, расставив в стороны руки. Он действительно был мало похож на человека, который еще вчера неподвижно лежал на кровати с перевязанной грудью и слышал дыхание смерти. Гуго поднял голову и мельком взглянул на Конора.

— Пить с нами собрался? — мрачно спросил он.

Конор непонимающе мотнул головой.

— А в чем дело, Гуго?

Он посмотрел по сторонам. Искоса следившие за ним посетители таверны мгновенно отвернулись либо отвели глаза.

— Дело в тебе, — опустив голову, сказал Гуго.

Он снова поднял голову и Конор увидел его полные ненависти и страха глаза.

— Ты же еще вчера был трупом! — зло выкрикнул Гуго. — Как ты смог выжить?

Конор наклонил голову.

— А ты бы хотел, чтобы я умер? — тихо произнес он.

Лора подошла к нему сбоку и пробормотала:

— Но это неестественно…

Она протянула к нему руки, но, словно боясь обжечься, отдернула ладонь. Конор нахмурился.

— Наверное, он сын Люцифера… — неуверенно сказала Лора.

Конор метнул на неё злой взгляд. Он прекрасно понимал, что могли означать для него эти слова. Еще совсем недавно, лишь несколько недель назад в деревне сожгли ведьму. Её назвали дочерью Люцифера за то, что она смогла излечиться от бородавок.

— Не говори так! — воскликнул Конор.

— Я скажу! — закричал Гуго.

Он резко встал со стула. Взоры всех посетителей заведения обратились к нему. Ангус продолжал сидеть, низко склонив голову.

— В тебя вселился дьявол! — громко сказал Гуго, показывая рукой на Конора.

В толпе поднялся шум.

— Мы же были с тобой друзьями столько лет… — с надеждой произнес Конор.

Гуго пристально посмотрел на Конора.

— Конор Мак-Левуд был моим другом, — жестко сказал он. — А кто ты такой — я не знаю.

В поисках защиты Конор сел на стул рядом с Ангусом. Тот не поднимал глаз.

— Ангус?

Конор положил руку на плечо Ангуса. Тот отстранился и тихо сказал:

— Лучше уходи, Конор.

— Я никуда не уйду, — упрямо мотнул он головой.

В таверне вновь повисла тишина. Мгновение спустя она нарушилась — на голову Конора опустилась тяжелая бутылка. Осколки стекла со звоном разлетелись в стороны…

Толпа, собравшаяся на главной улице деревни, кричала и улюлюкала. Люди бросали камнями и комьями грязи в Конора Мак-Левуда. Его руки и шею сковали ярмом. Удары сыпались со всех сторон. Громкие крики женщин оглушали «сына Люцифера»:

— Сжечь его! Сжечь!

Выскочивший из толпы старик изо всех сил ударил Конора толстой палкой, которая сломалась на спине закованного в ярмо отверженного. Конор упал в грязь и тут же несколько человек стали бить его ногами. Задыхаясь, Конор сумел подняться и побежал сквозь толпу. Его пинали и били, толкали и оплевывали. Беззубые старухи, потрясая костлявыми кулаками, изрыгали проклятия. Дети громко визжали, швыряя в Конора камни и палки.

— Он — дьявол! Дьявол!

Больше всех старалась Лора. Она бежала рядом с Конором и плевала ему в лицо. Из большой раны на голове Конора сочилась кровь. Она заливала ему глаза. Мокрые волосы спутались и слиплись от грязи и крови. Огромный булыжник угодил в голову несчастного. Он упал лицом в землю, не в силах подняться. Мгновенно вокруг него собрались охотники безнаказанных развлечений. Конора били ногами, втаптывали в грязь.

Он понял, что нужно встать, иначе его здесь просто затопчут. Конор громко закричал, пересиливая себя, и поднялся с колен. Он побежал дальше, за деревню. Толпа ринулась за ним.

— Сжечь его! — завизжали женщины. — На костер!

Навстречу Конору шел Гуго. Конор бросился к нему, в надежде найти защиту.

— Гуго! — захлебываясь от слез и крови, крикнул он.

Толпа остановилась. Гуго подошел к своему кузену и с размаху ударил его кулаком в живот. Конор едва не упал. Давясь от кашля, он согнулся. Гуго стал наносить ему удар за ударом — в лицо, грудь, живот. Толпа яростно завыла. Еще несколько мгновений — и участь Конора была бы решена.

Однако в этот момент раздался громогласный крик Ангуса:

— Гуго, остановись!

Тот на секунду замер. Из толпы, протискиваясь между сгрудившимися вокруг зеваками, к Конору пробрался Ангус.

— Что ты делаешь, Гуго? — закричал он. — Это же твой брат!

Толпа возмущенно зашумела. Гуго, будто не услыхав слов Ангуса, еще несколько раз ударил Конора. Ангус бросился на Гуго, оттолкнул его от Конора и прикрыл избиваемого собой. На мгновение готовая растерзать отверженного масса отступила.

— Остановитесь, люди! — закричал Ангус. — Остановитесь! Он же вырос среди нас, в нашей деревне! Он жил здесь, на берегу этого озера! Мы не можем убить его! Мы должны изгнать, но не убивать его!

Лора отчаянно завизжала:

— Нет! Сжечь его!

Она бросилась на Конора и вцепилась ему в волосы. Еще один смельчак, выскочивший из толпы, ударил Конора головой в лицо. Тот застонал от боли. Ангусу едва удалось защитить Конора. Он снова закрыл его своей спиной. Толпа стала угрожающе надвигаться на Ангуса. Он повернулся к Конору и спросил:

— Ты сможешь идти?

Конор с благодарностью взглянул на Ангуса и прошептал:

— Я дойду до края земли.

Ангус кивнул.

— Иди, Конор. Господь спасет тебя.

Это был поступок настоящего воина. Конор, глотая слезы, направился к холмам. Оглянувшись, он сказал:

— Я никогда не забуду твоей щедрости, Ангус…

Конор поднимался всё выше и выше в горы. Руки и шея его были по-прежнему скованы ярмом, но это уже не страшило его. Деревня осталась далеко внизу. Он был изгнан, но не сожжен на костре или затоптан в грязь…

Луна много раз сменила солнце, прежде чем Конор Мак-Левуд добрался до одинокой каменной башни в стороне от большой деревни, располагавшейся неподалеку от моря. Здесь жила девушка по имени Хезер. Она дала приют путнику с черными глазами…

Горец медленно шел по Бостон-авеню. Город уже начинал жить утренней жизнью. По улицам сновали автомобили, развозившие молоко и свежие булки, но прохожих еще не было. Пачки газет лежали у еще закрытых газетных ларьков.

Горец открыл ключом высокую дубовую дверь старомодного двухэтажного строения, которое одновременно было его домом и рабочим местом. На первом этаже дома располагался антикварный магазин, владельцем которого он был. Весь второй этаж занимала его квартира — огромный холл, просторная спальня и комната, которую можно было бы назвать «комнатой воспоминаний». Здесь всё напоминало о том, что было с Горцем раньше. Начиная с тех прекрасных и далеких дней в одинокой каменной башне, вместе с Хезер, его первой настоящей любовью…

Горец поднялся в свою квартиру, и устало сбросил плащ. Достав из холодильника бутылку «Драй Сэк» — сухого английского хереса, он взял стакан и направился в свою комнату. Это было просторное помещение, отделенное от холла массивной дверью. На стенах, овалом замыкавшихся у двери в комнату, висели шотландские пледы и килты, береты-килмарноки и волынки, короткие мечи горцев и тонкие французские шпаги, бархатный камзол и бриллиантовые безделушки, которые могли свести с ума не одну принцессу. Со стороны всё это напоминало странную смесь исторического музея и коллекции драгоценностей. Здесь же, на многочисленных полках, стояли книги — древние и современные. Любой ученый, попав сюда, мог умереть от зависти…

Горец сел на круглый диван с мраморным основанием и стал отпивать херес из стакана, предварительно нагрев его в руках. Он снова вернулся к Хезер…

…В тот день Конор долго работал в маленькой кузнице рядом с башней. Они жили здесь с Хезер уже почти пять лет. Конор оказался хорошим мастером. Он и сам не подозревал в себе таких талантов. Несмотря на то, что они жили в стороне от деревни, на холмах, многие из долины приходили сюда с заказами. Конор прекрасно делал замки, скобы, навесы, подковывал лошадей…

Хезер любила его без памяти. Он был готов ради неё на все. Они были счастливой парой, хотя пока у них не было детей. Конор работал, Хезер — прекрасная девушка с золотистыми волосами — готовила ему пищу и заботилась о нем. Из домашнего хозяйства у них были две лошади, пес по имени Сэл и стадо гусей…

Хезер вышла из дома, держа в руках бутыль с густой темной жидкостью и большую глиняную тарелку, на которой лежали нарезанное мясо и вареные яйца. Потрепав по уху Сэла, она подошла к Конору, который ковал подкову, и с улыбкой сказала:

— Конор, я принесла тебе поесть. Мясо и эль. Будешь?

Он бросил подкову в бадью с водой и отложил молоток.

— Поем, но позже.

Конор привлек к себе девушку и крепко обнял ее. После продолжительного поцелуя он сказал:

— Я только умоюсь.

Конор подошел к бочке, полной дождевой воды, и сунул туда голову.

— Ух!

Холодная вода взбодрила его. Он тряхнул мокрыми волосами, забрызгав Хезер, которая весело взвизгнула.

— Пойдем! — он потащил девушку вверх по холму.

Конор удовлетворенно откинулся в сторону, поцеловал Хезер с такой нежностью, на которую способен только по-настоящему влюбленный мужчина. Она легла ему на грудь, ласково теребя ухо.

— Если хочешь, я буду твоей вечно, — прошептала она. — Ты — мой повелитель.

— Конечно, — засмеялся он.

Они снова стали целоваться. В этот момент громкий топот лошадиных копыт нарушил их спокойствие. Конор открыл глаза и вздрогнул. Над влюбленной парой пролетела белая лошадь.

— Эгей! — закричал сидевший на ней всадник.

Лошадь остановилась в нескольких метрах от Конора и Хезер. Конор приподнялся на локте, разглядывая всадника. Это был высокий статный мужчина лет сорока пяти, с короткой бородой, постриженной на испанский манер. Его одеяние поражало многоцветием красок и богатством. На голове незнакомца была одета широкополая шляпа, украшенная экзотическими перьями. Бархатный камзол цвета бордо и такие же панталоны были прикрыты дорогим черным плащом, покрытым на плечах павлиньими перьями. Кожаные сапоги до колен и перчатки на руках незнакомца сверкали драгоценными камнями. Из-под плаща торчал невиданной формы тонкий меч в бамбуковых ножнах. Богатством сбруи лошадь не уступала своему хозяину.

Хезер испуганно смотрела на незнакомца, который подъехал поближе и громко сказал:

— Приветствую вас!

В его произношении угадывался легкий иностранный акцент. Конор и Хезер недоуменно переглянулись.

— Меня зовут Санчес Виллалобос Рамирес, — наклонив голову, представился незнакомец. — Я — придворный металлург Карла Пятого, короля Испании. И я к вашим услугам.

Хезер удивленно посмотрела на Конора и переспросила:

— Кто это?

Конор встал и сделал шаг навстречу Рамиресу.

— Что тебе нужно? — довольно неприветливо сказал он.

— Ты, — тот ткнул в него пальцем.

Рамирес спрыгнул с коня и подошел к Конору. В ясном небе над холмами прогремели раскаты грома и подул ветер. Мгновенно появившиеся тучи заслонили солнце. Конор поежился и накинул на плечи темно-синий плед. Пошел мелкий дождь. Хезер остановилась за спиной Конора.

— Ты — Конор Мак-Левуд, — таинственно улыбаясь, произнес испанец.

— Может быть, я и Конор Мак-Левуд, но…

Рамирес не дал Конору закончить.

— Ты — Конор Мак-Левуд, который жил в деревне у озера Лох-Лир, — утвердительно сказал он. — Ты был ранен в битве, но не умер. Потом тебя изгнали из деревни. Это случилось пять лет тому назад.

В небе над холмами полыхнула молния и ударил раскат грома. Конор вскрикнул и схватился за грудь, словно молния угодила ему в сердце.

— Конор! — вскрикнула девушка.

Он распрямился и, не оборачиваясь, тихо сказал.

— Хезер, иди домой.

— Что он говорит, Конор? — непонимающе спросила она.

— Делай то, что я говорю! — крикнул он.

Хезер молча повиновалась. Рамирес проводил её взглядом и мягко улыбнулся. В небе вновь громыхнуло, полосы молний расчертили потемневшие холмы.

Конор чувствовал, как молнии бьют прямо в него. Он вытянул руку вверх, словно пытаясь защититься от потоков вливающейся в него энергии. Дрожа всем телом, он кричал.

— О-о-о!

Наконец, Конор не выдержал и упал на колени.

— То, что ты сейчас чувствуешь, — крикнул Рамирес, — называется возбуждением!

— Кто ты? — обессилено вымолвил Мак-Левуд.

Рамирес рассмеялся.

— Мы с тобой одинаковые, Мак-Левуд! Мы — братья!

Он подошел к Конору, помог ему встать и обнял за плечи. Раскаты грома снова потрясли небо над холмами. Гроза продолжалась…

Гроза над Нью-Йорком продолжалась. Тучи плотной пеленой повисли над верхушками небоскребов. Бренда выглянула в окно и покачала головой.

— Ну и погода, — пробормотала она.

Бренда вышла из лаборатории и направилась в кабинет лейтенанта Маршалла. Тот хмуро сидел за столом, прижав к уху телефонную трубку.

— Да… да… я понимаю… конечно… но, пойми, приятель — я ничего не могу поделать… Извини.

Он положил трубку и кисло посмотрел на Бренду, которая вошла в кабинет и поставила на стол свою сумочку.

— Что — неприятности? — поинтересовалась она. Маршалл развел руками.

— Этот парень жалуется мне уже третий день. Его собаку съел сосед-вьетнамец.

Бренда едва сдержала улыбку. Лейтенант хмуро отвернулся. С безразличным видом Бренда взяла лежавшую на столе перед лейтенантом папку с надписью «Аман Фазиль». Сверху в папке лежала большая фотография её вчерашнего знакомого по бару.

Маршалл искоса взглянул на папку, а затем забрал её у девушки.

— Это секретная информация, — буркнул он и положил папку назад, рядом с телефоном.

Бренда с деланным равнодушием пожала плечами и стала копаться в сумочке.

— Как дела в лаборатории? — спросил Маршалл.

— Нормально. Собственно говоря, я хотела поинтересоваться у тебя — как насчет пообедать?

Маршалл, как всякий полицейский, любил поесть.

— Это хорошая идея, — оживился он. — Но весь вопрос в том, кто будет платить.

Бренда улыбнулась.

— Ладно, сегодня плачу я.

Маршалл повеселел. Он встал из-за стола и направился к вешалке, на которой болтался его измятый пиджак.

— Тогда пообедаем, — сказал он, на ходу одевая пиджак.

Бренда вышла из кабинета следом за ним. Они направились по коридору.

— Кстати, Фрэнк, ты помнишь дело Маради? — спросила она.

— Да. А что?

— Так вот, волосы, которые мы обнаружили под воротником убитого, идентичны тем, которые вы принесли для освидетельствования. Джеффри проверил. О, черт!

Маршалл недоуменно посмотрел на девушку.

— Я забыла свою сумочку.

Бренда направилась в кабинет лейтенанта.

— Я подожду тебя внизу, — сказал Маршалл.

Бренда быстро вошла в кабинет и сразу же открыла папку с материалами по делу Фазиля. С фотографии на неё смотрело красивое мужское лицо с черными глазами. Надпись на фотографии гласила: «Расселл Нэш». Бренда положила снимок назад в папку, взяла со стола сумочку и вышла из кабинета…

Горец сидел на диване в своей квартире и под размеренный шум дождя точил немного затупившийся после схватки с Фазилем японский меч. На мгновение он оторвался от своего занятия и отложил меч в сторону. Он поднял лежавшую рядом книгу и улыбнулся. Книга называлась «Металлургическая история производства древних мечей». Горец повернул книгу и стал разглядывать фотографию улыбающейся девушки на задней стороне суперобложки. «Бренда Дж. Уайатт, бакалавр университета Нью-Йорка…»

Горец пробежал глазами по краткой биографии Бренды, еще шире улыбнулся и положил книгу назад. Спустя несколько мгновений он снова точил лезвие клинка, иногда поглядывая на колыхавшиеся в аквариуме с экзотическими рыбками водоросли. Он вспомнил Рамиреса…

— Иногда даже самого острого клинка недостаточно, Мак-Левуд.

Они плыли в лодке, направляясь всё дальше от берега. Рамирес сидел на веслах, Конор стоял в лодке, держа в руках тяжелое весло, словно баланс.

Рамирес пел старую рыбацкую песню на собственные слова. Мак-Левуд устал держать весло и недовольно произнес

— Я не люблю лодки, я не люблю воду! Я — человек, а не рыба!

Рамирес поморщился.

— Вечно ты жалуешься на все.

— А ты похож на женщину в своем дурацком камзоле! — продолжал ругаться Конор.

Рамирес отпустил весла и лодка остановилась посреди реки.

— Тебе не нравится мой камзол? — хмыкнул он. — А что тебе вообще нравится?

— Кузнечики! — невпопад воскликнул Конор.

— Почему? — недоуменно спросил Рамирес.

Он полез в карман и достал маленькую изящную табакерку, усыпанную драгоценными камнями. Засунув в нос небольшую шепотку табаку, он стал морщить нос, слушая ответ Мак-Левуда.

— Потому что мы их жарим и едим! — выкрикнул Конор.

Рамирес посмотрел на Мак-Левуда широко раскрытыми глазами.

— Отвратительно! — с чувством сказал он и громко чихнул.

Лодка качнулась и Конор едва не вывалился за борт

— Прекрати! — испуганно заорал он. — Я сейчас упаду, испанский павлин!

Рамирес гордо сказал:

— Я не испанец, а египтянин!

Конор сварливо набросился на него:

— Ты же сказал, что твоя фамилия Рамирес! Ты лжец!

Рамирес раздраженно вымолвил:

— Перед тобой человек чести! А от тебя пахнет дерьмом осла! Ты сам не знаешь, на что ты способен! Я сейчас покажу тебе!

Он стал раскачивать лодку. Конор заорал благим матом и, выронив тяжелое весло, упал в воду.

— Помогите! Помогите! — истошно вопил он.

Рамирес, налегая на весла, стал удаляться от того места, где барахтался Мак-Левуд.

— Я тону! Спасите!

Рамирес рассмеялся и крикнул:

— Ты не можешь утонуть, болван! Ты бессмертен!

Конор пошел ко дну, мысленно прощаясь с жизнью.

Однако спустя несколько секунд он почувствовал, что не испытывает ни малейших неудобств, связанных с пребыванием под водой. Он с восторгом посмотрел на проплывающую мимо стайку рыб и выпустил из легких пузырьки воздуха. «Я не утонул! Я жив! Ха-ха-ха!» — произнес он.

Конор вытащил из-за пояса меч и стал размахивать им, словно забыв, что находится под водой.

Рамирес сидел на берегу у небольшого костра, терпеливо ожидая появления из-под воды Конора. Вскоре недалеко от берега показалась мокрая голова Мак-Левуда. Хотя Рамирес сидел спиной к воде, он услышал, как Горец, стараясь ничем не выдать себя, подбирается сзади с мечом в руке.

Конор выбрался на берег и, взмахнув мечом, бросился на Рамиреса. Однако его мощный удар пришелся в пустоту. Рамирес вовремя отскочил и выхватил свой меч. Мак-Левуд почувствовал, как холодное лезвие прикоснулось к его затылку.

— Ты обращаешься с мечом, — рассмеялся Рамирес, — словно грудной ребенок.

Ловким движением он подцепил меч Конора и швырнул его вверх. Описав в воздухе высокую дугу, меч воткнулся в землю в полутора десятках метров от костра. Мак-Левуд проводил его взглядом и повернулся к Рамиресу. Вода стекала на землю с его одежды в волосах торчали обрывки водорослей. Непонимающим голосом он произнес:

— Этого не может быть! Это дьявольщина какая-то!

Из-под рубашки у него выпали несколько рыбок. Рамирес рассмеялся и успокаивающе сказал:

— Ты не можешь умереть. Смирись с этим.

Конор нервно захохотал, затем резко умолк.

— Я ненавижу тебя! — с чувством сказал он.

— Прекрасно! Вот с этого и начнем!..

— Но каким же образом всё это началось? Почему?

Мак-Левуд и Рамирес сидели в кузнице рядом с башней. Рамирес задумчиво взглянул на небо и произнес:

— А почему восходит солнце, например? А почему наступает тьма? Что такое звезды? Может быть, это лишь маленькие дырочки в покрывале ночи? Я не знаю… Никто не знает… Ты родился не таким, как все, понимаешь?

Конор вспомнил свою деревню и лица сородичей.

— Тебя будут бояться, — продолжал Рамирес. — Тебя будут изгонять, так же, как тебя изгнали из родной деревни…

Конор словно воочию увидал визжащую толпу, град камней и услышал крики: «Сжечь его! На костер!»…

Воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он не выдержал и отошел в сторону.

— Ты должен научиться хранить свою тайну до того момента, как наступит последняя встреча, — сказал Рамирес.

Конор обернулся.

— Какая встреча?

Рамирес подошел к нему и положил руку на плечо Конора.

Нас осталось очень немного. Время от времени ты будешь чувствовать как тебя тянет к другим таким же, как ты сам, пусть даже они живут в других странах. Нас тянет друг к другу, чтобы сразиться…

С этого дня Рамирес стал учить Конора всему, что знал и умел сам. Он заставлял его бегать по берегу моря, лазить по скалам, драться на мечах. Конор почти ничего не умел делать так, как было нужно. На первой тренировке он размахивал мечом, словно дубиной. Рамирес легко парировал его удары. Наконец, Конор бешено взревел и бросился на испанца с яростью разъяренного быка. Рамирес уклонился от удара, и меч Конора со всего размаху воткнулся в землю. Мак-Левуд стоял, тяжело дыша. Рамирес приставил клинок к его шеё и наставительно сказал:

— Во-первых, никогда не теряй рассудка. Во-вторых, если твоя голова будет отделена от шеи, то тебе придет конец.

Постепенно Конор стал овладевать искусством боя на мечах. Его движения уже не были так неуклюжи, как в первый раз, он не бросался на противника очертя голову, мог парировать удары. Но до совершенства было еще далеко. Когда в очередной раз он попытался нанести удар сверху, то чуть было не потерял равновесие и устоял на ногах, только опершись о меч.

— Никогда не нагибайся вперед. Ты подставляешь шею и теряешь равновесие.

В подтверждение своих слов он легонько подтолкнул пальцем Конора и тот упал на землю.

С каждым днем он дрался всё лучше и лучше. Тело его наполнялось силой, ум — знаниями. Однажды Конор спросил Рамиреса:

— А если бы мы с тобой должны были сражаться, ты бы отрубил мне голову?

Рамирес промолчал.

Ранним утром они шли по берегу моря, босыми ногами ступая по мокрому песку.

— Мы должны драться до тех пор, пока на Земле не останется только один из нас. Знай, что ты находишься в безопасности только в своем собственном доме. Это даже не закон. Это традиция, — сказал Рамирес.

Из-за песчаной дюны на берег вышел красавец олень с ветвистыми рогами. Рамирес остановился.

— Ну, вот, наконец, — тихо сказал он, стараясь не спугнуть животное.

Конор недоуменно посмотрел на Рамиреса.

— Доверься мне, — сказал тот и положил руку ему на сердце. — Закрой глаза. Почувствуй, как у него бьется сердце… как в жилах у него течет кровь…

Подражая оленю, Рамирес стал шумно дышать и водить ногой по песку, словно копытом. Конор незаметно для себя погрузился в такое состояние, что смог физически ощутить жизнь, пульсирующую в десяти метрах от него. Он слышал стук сердца, шум крови, которую оно толкало по жилам, увидел раскрывающиеся легкие

— Чувствуешь? — тихо спросил Рамирес.

В висках Конора стала стучать собственная кровь. Энергия дикого животного словно передалась ему.

— Я чувствую… — прошептал он неуверенно. — Чувствую…

Рамирес улыбнулся.

— Тогда давай!

Он хлопнул Конора по плечу и рванулся с места.

— Я чувствую его, — произнес Конор.

Рамирес набегу обернулся.

— Мак-Левуд, давай!

— Я чувствую его! — уверенно повторил Конор. — Я чувствую!

Он бросился вперед с криком:

— Я чувствую его!

Конор быстро догнал Рамиреса, который взбирался по холму на высокий откос над морем.

— Эге-ге-ге-гей! — радостно кричал Мак-Левуд, обгоняя Рамиреса.

Он бежал наверх, широко расставив руки, словно пытаясь обнять море и горы вокруг.

— То, что ты сейчас ощущаешь, — крикнул Рамирес, — называется возбуждением!

Они с разгона прыгнули вниз, в холодную темную воду…

Наступил день, когда Рамирес решил проверить навыки Конора в обращении с мечом.

— Ну что ж, сразимся, — с улыбкой произнес Конор.

После того, как Конор парировал несколько коварных ударов Рамиреса, тот улыбнулся.

— Очень хорошо.

Он вновь напал на Мак-Левуда, вынуждая его защищаться. Конор отразил всё удары испанца, а затем ловким движением вышиб меч из рук противника. Толкнув его плечом, Конор повалил Рамиреса на землю и приставил лезвие меча к его горлу. Рамирес медленно поднял руки и с опасением взглянул на Мак-Левуда.

Конор пристально посмотрел в глаза Рамиреса, затем убрал меч и широко улыбнулся, протягивая руку.

— Дай руку, брат!..

…В воскресенье Мак-Левуд вместе с Хезер и Рамиресом отправились в деревню, на ярмарку. Хезер ходила по шумным рядам торговцев, выбирая продукты для ужина. Конор с испанцем медленно прохаживались в стороне от ярмарочного шума. Неподалеку от них вокруг деревянного помоста собралась толпа зевак, наблюдавших за традиционным для деревенских ярмарок в Шотландии кулачным боем. Двое широкоплечих крестьян ожесточенно колотили друг друга, раздевшись до пояса.

Рамирес с отвращением посмотрел на грубое развлечение и отвернулся. Конор нашел глазами в толпе Хезер, которая выбирала кур у молодой краснощекой торговки, и улыбнулся.

— Все, что мне нужно — это семья, — сказал он.

Рамирес хмуро взглянул на него.

— Ты не можешь иметь семью, Мак-Левуд. Ты не можешь иметь детей.

Конор развел руками.

— А как же Хезер? Неужели всё это напрасно?

Словно почувствовав что-то недоброе, Хезер обернулась. Конор мгновенно улыбнулся и широко расставил руки. Она взяла с деревянного прилавка сумку, в которую торговка сунула кур, расплатилась и подбежала к Мак-Левуду.

— Конор, я купила кур на ужин, — радостно улыбаясь, сказала она.

Он обнял и крепко поцеловал ее. Рамирес тяжело вздохнул и отвернулся.

— Я пойду еще что-нибудь посмотрю из одежды, — сказала Хезер.

Она быстро пошла к другим рядам, проталкиваясь между оживленно галдевшими возле прилавка со сладостями мальчишками.

— Кыш, сорванцы! — крикнула она, когда кто-то из них дернул её за золотистую косу.

Наблюдавший за ней Конор нежно улыбнулся и сказал, обращаясь к Рамиресу:

— Как она красива!

Рамирес положил ему на плечо руку.

— Ты должен оставить ее, брат.

Конор мрачно отвернулся и сел на каменную ограду. Рамирес подошел к нему и сказал:

— Мак-Левуд, я родился две тысячи четыреста тридцать семь лет назад в Египте. За то время, что я прожил, у меня было три жены. Последней из них была Шимико, японская принцесса. Её отец, император Мацумори, был гением.

Рамирес наполовину вытащил из бамбуковых ножен свой меч с резной рукояткой, изображающей крылатого дракона. Он похлопал рукой по клинку и произнес.

— Мацумори выковал этот меч в пятьсот тридцатом году до Рождества Христова. Этот меч уникален. — Он помолчал несколько мгновений и добавил: — Так же, как уникальна была его дочь…

Он вынул меч из ножен целиком и протянул его Конору. Тот пытливо осмотрел клинок и протянул его обратно. Рамирес аккуратно сунул меч обратно в ножны.

— Когда она умерла, я думал, что не смогу жить, — задумчиво произнес Рамирес. — Я хочу, чтобы ты не узнал такой боли. Прошу тебя, оставь Хезер.

Конор подавленно молчал, глядя на девушку, которая выбирала себе новую юбку. Наконец, он встал и медленно побрел к холмам…

Конор и Рамирес сидели на небольшой деревянной площадке почти у самой вершины башни. Внизу, под высокой винтовой лестницей, Хезер возилась с выстиранным бельем. Она развешивала на веревке рубашки Конора.

— Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретились? — спросил Рамирес.

— Да.

— Тогда ты чувствовал себя так же?

Конор мрачно кивнул головой.

— Да, но такое же чувство я испытал раньше, когда Мак-Левуды сражались в долине с Караганами. Это было чувство смерти.

Перед его глазами возникло оскаленное в злобной ухмылке лицо Дермота Карагана, который вонзал огромный меч ему в грудь. Конор поморщился, вспомнив об этом.

Рамирес потрогал себя за ухо, в котором висела серебряная сережка, и покачал головой.

— Я знаю, кто такой Караган. Он один из нас. Именно из-за него я обучаю тебя всему, что знаю.

— Ты знаешь его? — удивленно взглянул на Рамиреса Мак-Левуд. — Откуда?

— Когда ты проживешь сто лет, ты тоже будешь знать всех себе подобных, — усмехнулся испанец. — Он вырос в диком горском племени, где каждый мужчина должен быть только воином. Знаешь, как они развлекаются, Мак-Левуд? Они заставляют маленьких детей драться в загоне с голодными собаками за кусок сырого мяса.

— Ого! — Конор покачал головой.

— Караган — страшный враг. Он силен и жесток. Если бы тогда тебя не спасли, ты уже давно находился бы в царстве вечного мрака.

Конор потрясенно посмотрел на Рамиреса.

— Как же бороться с таким дикарем?

Испанец улыбнулся и положил руку на рукоятку меча.

— Сердцем, верой и искусством, — ответил он. — И, в конце концов, останется только один…

Этот день был хмурым и пасмурным, поэтому вечер наступил рано. Конор отправился в деревню, чтобы отвести к хозяину подкованную лошадь. В башне остались Хезер и Рамирес.

Она поставила на стол пирог и бутылку темного эля. За кубком хмельного напитка Рамирес рассказывал девушке о своих любовных приключениях.

— Разве это не было опасно? — спросила Хезер, когда испанец начал описывать ей историю о том, как он пытался покорить супругу одного испанского гранда.

Рамирес отпил эля и кивнул головой.

— Конечно, дорогая, но ведь я очень любил ее. Я думал только о ней. Я не думал об опасности.

Девушка слушала его, не отрываясь.

— И что же произошло? Что вы сделали?

— Когда наступил подходящий момент, я забрался на крышу, привязал веревку к трубе дымохода и спустился по веревке вниз. Вот так, через окно, я и попал туда.

— А потом? Рамирес вздохнул.

— К сожалению, моей дамы сердца там не оказалось. Я ошибся.

Затаив дыхание, Хезер произнесла:

— И кто же там оказался?

Рамирес улыбнулся.

— Там была другая дама, которой я и представился. Она вполне смогла решить всё мои проблемы.

Девушка облегченно засмеялась. Рамирес допил эль и поставил кубок на стол.

— Еще? — спросила Хезер.

— Да.

Рамирес подставил кубок и девушка стала наливать из бутыли.

— Спасибо.

Он не успел поднести кубок ко рту, как внезапно почувствовал приближение опасности. Что-то неуловимо изменилось вокруг. Сидевшие на лестнице под самой вершиной башни голуби шумно захлопали крыльями, словно кто-то спугнул их.

Рамирес поставил кубок на стол и поднялся из-за стола.

— Хезер, уходи отсюда! — сказал он, доставая из ножен меч.

Она испуганно вертела головой по сторонам.

— Что случилось?

Снаружи, в запертую дверь башни, сильно ударили. Девушка вздрогнула. После следующего удара дверь рухнула и в проеме показался двухметровый верзила в тяжелых стальных доспехах, с длинным мечом в руке.

От ужаса Хезер завизжала и бросилась за спину Рамиреса.

— Беги, Хезер! — крикнул он.

Караган вошел внутрь башни. Его лицо растянулось в дьявольской улыбке.

— Рамирес! — прохрипел он.

— Караган! — ответил испанец.

Караган сверкнул глазами и с ревом бросился вперед, на противника. Одним прыжком он достиг стола, за которым с мечом в руках стоял Рамирес. С диким ревом Караган разнес мечом стол. Хезер от страха прижалась к каменной стене.

— Горец, — прохрипел Караган. — Где он?

Отступив назад на шаг, Рамирес удовлетворенно сказал:

— Ты опоздал. Я его уже всему научил.

Караган зловеще рассмеялся.

— Ты напрасно потерял время! — крикнул он и бросился на Рамиреса.

Испанец отразил удар тяжелого меча Карагана и молниеносным движением рассек горло врага. Из раны хлынула кровь. После такого неожиданного удара Караган схватился левой рукой за горло и стал медленно отступать. Он громко хрипел и размахивал мечом, не подпуская к себе Рамиреса. Тот попытался нанести еще один решающий удар, но Караган парировал его и бросился бежать вверх по винтовой лестнице. Рамирес побежал за ним, крикнув на ходу:

— Что — больно?

Караган остановился и развернулся. Отплевываясь кровью, он взмахнул мечом, намереваясь поразить Рамиреса. Противник уклонился и огромный меч Карагана врезался в стену, проломив в ней дыру. Камни с грохотом посыпались вниз. Хезер перебежала к другой стене.

Караган снова кинулся наверх, Рамирес — за ним. Они выскочили на небольшую деревянную площадку у самой вершины башни. Караган развернулся и, размахивая перед собой мечом, заревел:

— Теперь ты умрешь!

Кровь по-прежнему лилась у него из горла, но он не обращал внимания на рану. Соперники скрестили мечи. Оттолкнув Рамиреса, Караган прохрипел:

— Рамирес, я сильнеё тебя. Ты не можешь победить!

Его противник засмеялся.

— По-моему, после моего удара у тебя улучшился голос!

Разъяренный Караган рванулся вперед, но получил от Рамиреса удар ручкой меча в голову. Он потерял равновесие и, пробалансировав на краю площадки несколько мгновений, рухнул вниз. Рамирес проводил его взглядом. Караган задел толстую балку, которая переломилась, словно тростинка, под тяжестью падающего тела. Хезер завизжала от страха, когда обломки вместе с Караганом упали на земляной пол. Облако пыли поднялось над кучей камней и досок. Рамирес, не теряя времени, стал спускаться вниз по лестнице.

Когда он был уже почти у самой земли, послышался громкий рев и Караган, разметая обломки, выбрался наружу. Он схватил свой меч и кинулся на Рамиреса. Испанец снова ловко уклонился от удара. Меч снова прошиб дыру в стене. Башню осветили всполохи молний, которые прошили ночное небо.

Отбиваясь от наседавшего врага, Рамирес поднимался по лестнице всё выше и выше. Караган продолжал крушить стены, не попадая по противнику. Вскоре они оказались у самой вершины. Отразив очередной удар Карагана. Рамирес вонзил клинок в живот враг. Тот громко охнул и схватился рукой за меч испанца.

— Да! — победоносно воскликнул Рамирес.

Это было его ошибкой. Враг отнюдь не был повержен. Караган с дьявольской улыбкой прохрипел:

— Нет!

Он стал медленно вытаскивать лезвие японского меча из раны. Затем он ударил своим мечом в плечо Рамиреса. Тот громко застонал от боли и упал спиной на стену. Чувствуя себя хозяином положения, Караган медленно провел лезвием меча по груди испанца. Из широкого разреза хлынула кровь. Караган схватил левой рукой Рамиреса за камзол и подтащил к краю башни. Камни вокруг стали с грохотом рушиться. Хезер сидела, забившись в самый дальний угол. На её глазах башня разрушалась. Караган и Рамирес стояли на самом краю, над пропастью.

Караган повернул раненого испанца к себе спиной и с размаху вонзил ему в спину лезвие меча. Рамирес громко закричал от боли. Его противник рванул клинок на себя, чтобы еще больше увеличить страдания Рамиреса. Тот выронил меч, который, сверкая клинком в свете резавших небо молний, упал вниз, на камни.

— Вот и все! — заорал Караган.

Лицо Рамиреса было искажено смертной мукой. Он уже ничего не мог поделать с сильным и жестоким врагом.

— Кто эта женщина? — прохрипел ему на ухо Караган.

Рамирес едва повернул голову и, скрипя зубами от боли, выкрикнул:

— Она — моя!

Караган громко рассмеялся.

— Она была твоей!

Рамерес с отвращением посмотрел на врага и плюнул ему в лицо. Караган, держа его за плечи, выдернул из раны на спине испанца свой меч. Рамирес снова громко вскрикнул от боли. Его противник высоко занес меч и злобно сказал:

— Сегодня ты будешь спать в аду!

Он наклонил Рамиреса, оголив ему шею.

— Может быть только один!

С этими словами Караган взмахнул мечом и отрубил голову Рамиресу. Неподвижно застывшеё тело он столкнул ногой следом за головой, в пропасть. Увидев это, Хезер страшно закричала. Но её крик утонул в страшных раскатах грома, которые сотрясали всё вокруг.

Караган победоносно взметнул руки вверх, принимая на себя потоки энергии, выплеснувшейся в воздух со смертью Рамиреса. Несколько минут он стоял, дрожа от возбуждения. Его фигуру освещали голубые огни молний.

Внезапно всё закончилось. Ветер утих, небо над башней просветлело. Караган стоял на самом краю башни, тяжело дыша. Хезер выбралась из своего укрытия!

В этот момент башня рухнула, похоронив под собой и тело Рамиреса, и победившего его Карагана. Хезер подошла к телу Карагана, наполовину присыпанному камнями и обломками.

Когда она наклонилась над ним, из этой бесформенной кучи вырвалась огромная рука в кожаной перчатке и схватила девушку за горло. Следом показался измазанный грязью и кровью Караган.

— Привет, красотка! — захрипел он.

Хезер завизжала от ужаса…

Горец стоял у широкого окна своей квартиры и задумчиво смотрел на залитые дождем мостовые. Дождь лил с самого утра и надежды на то, что он скоро прекратится, не было никакой.

Негромкий звук из динамика на столе заставил его вернуться от воспоминаний к действительности. Звонили в дверь. Горец с интересом направился к лестнице.

Бренда вошла в помещение антикварного магазина на Бостон-авеню и направилась к сидевшей за столом неподалеку от входа женщине. Очевидно, это была личный секретарь владельца магазина.

— Добрый день!

Женщина подняла голову от каких-то бумаг и с неподдельным интересом посмотрела на Бренду.

— Я слушаю вас, — вежливо сказала она.

Секретарша была начинающей стареть, но совсем недавно еще очень интересной женщиной. Её правильное лицо с выразительными тонкими губами обрамляли золотистые с легкой проседью волосы. Проницательные глаза мгновенно оценили посетительницу.

— Я хотела бы поговорить с мистером Расселлом Нэшем, — сказала Бренда.

Секретарша покачала головой.

— Мне очень жаль, но сейчас мистер Нэш отсутствует и вряд ли освободится до завтрашнего дня.

Бренда ни секунды не сомневалась, что секретарша говорит неправду. Нэш должен быть здесь. Магазин работает, а лейтенант Маршалл запретил ему покидать город до окончания следствия.

— Мне он очень нужен, — настаивала Бренда. — Вот моя визитная карточка.

Секретарша взяла протянутую визитку, на которой было написано: «Бренда Уайатт, Музей Метрополитен».

— Мисс Уайатт, — всё так же вежливо повторила секретарша, — я не знаю, что я могу сделать для вас. Пожалуйста, позвоните нам завтра утром.

В этот момент дверь из внутреннего помещения открылась и в магазин вошел Расселл Нэш. Бренда облегченно вздохнула. Секретарша Нэша растерянно посмотрела на шефа и протянула ему визитную карточку посетительницы.

— Мистер Нэш, это Бренда Уайатт. Она хотела вас видеть.

Горец остановился за спиной секретарши и с мягкой улыбкой произнес:

— Мы уже встречались с мисс Уайатт, Рэйчел, — он чуть наклонил голову в сторону Бренды. — Чем могу служить?

Она взглянула на него с какой-то хитринкой.

— Мне нужна кое-какая информация.

Горец улыбнулся еще шире.

— Только я могу помочь вам?

— Да, — ответила Бренда. — Я хотела бы узнать, что на стадионе «Янки» делал сумасшедший с огромным мечом? Это было в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.

Горец медленно повернул голову в сторону Рэйчел, и, обменявшись с ней многозначительным взглядом, ответил:

— Боюсь, что я ничего об этом не знаю.

Бренда ожидала такого ответа. Она кивнула головой и продолжила свое маленькое расследование:

— А может быть, вы мне что-нибудь сможете рассказать о японском мече? Он был изготовлен двадцать пять веков назад из многослойной легированной стали, которую придумали только в минувшем столетии.

Нэш снова улыбнулся и пожал плечами.

— Я не специалист по холодному оружию, тем более такому древнему, как этот меч.

Бренда вздохнула.

— Жаль.

Нэш с сожалением развел руками и показал на небольшой стеклянный шкафчик.

— Может быть, вы хотите взглянуть на мою коллекцию ювелирных изделий? Здесь есть любопытные вещи.

Она подошла к шкафчику, за стеклянными стенками которого сверкали очень дорогие старинные безделушки — вроде золотого соловья с изумрудными крыльями и нефритовыми глазами. Бренда равнодушно взглянула на коллекцию.

— Меня это мало интересует.

Таинственно улыбаясь, Нэш посмотрел на Бренду и неожиданно сказал:

— Вы хорошо готовите?

Она настороженно взглянула на него.

— А что?

Он пожал плечами.

— Я подумал, что мы могли бы пообедать у вас.

— Да? — удивленно сказала Бренда.

Внимательно наблюдавшая за этой сценой Рэйчел опустила голову над столом и улыбнулась…

Аршинный заголовок в вечернем выпуске «Нью-Йорк Пост» гласил: «Человек, рубящий головы, терроризирует город! Полиция в растерянности!» Лейтенант Маршалл сидел в своем кабинете и мрачно жевал сигару, листая газету. Уокер вошел к нему с пачкой воздушной кукурузы в руках и, едва прожевав, сказал:

— Лейтенант, вы знаете, кто сможет помочь нам?

Маршалл сложил газету и вопросительно взглянул на сержанта.

— Кто?

Уокер загадочно улыбнулся и уселся в кресло напротив.

— Бренда. Наша маленькая Бренда.

— А что Бренда?

— Она сегодня была в магазине Нэша и разговаривала с ним. Вы знаете об этом?

Маршалл хмыкнул.

— Это интересно…

Нэш больше не появлялся в магазине. Когда стемнело, Рэйчел вошла в его квартиру. Горец стоял у окна в черном костюме и, глядя на огни проезжающих по улице машин, возился с галстуком.

Рэйчел остановилась в дверях, глядя на Горца.

— Почему ты так странно смотришь на меня, Рэйчел? — неожиданно спросил он.

Она удивленно сказала:

— Можно подумать, что у тебя на затылке глаза.

Горец промолчал. Она подошла к окну и повелительным жестом убрала его руки с галстука. Завязав узел, она поправила пиджак и с любовью взглянула на Горца!

— Люди спрашивают о тебе, — сказала она, — Что же мне им сказать?

Он рассмеялся.

— Скажи им, что я бессмертен.

Рэйчел вспомнила о своей первой встрече с человеком, которого сейчас звали Расселлом Нэшем. Тогда у него было другое имя…

Это было в июне 1944 года. В немецком гарнизоне, который располагался в маленьком городке на побережье Нормандии, царила паника. Неподалеку только что высадился английский десант. Над самим городком летали бомбардировщики союзников, которые утюжили позиции немцев.

По улицам бессмысленно носились автомобили и бронетранспортеры с белыми крестами на дверцах. Грохот пулеметных очередей и глухие разрывы бомб и снарядов дополняли общую картину хаоса.

Горец бежал мимо обгоревших остовов зданий, пытаясь не угодить под огонь своих же. Сейчас, когда его способности оказались временно не нужны, от него требовалось только одно — укрыться и дождаться прихода англичан. Горец работал на оккупированной территории на английскую разведку. Наконец эти длинные три года закончились…

Горец, укрываясь за насыпью железной дороги, добрался до полуразрушенного сарая. Только здесь он почувствовал себя в относительной безопасности. Присев у деревянной стены, он отдышался и вытер со лба пот.

В этот момент он услыхал всхлипывания где-то неподалеку. Плакал ребенок. Горец подошел к куче наваленных посреди сарая досок и раскидал их. Под кучей сидела испачканная сажей и копотью девочка лет шести. Увидев незнакомого человека, она стала испуганно отползать назад. Горец улыбнулся и поднес палец к губам.

— Тсс… — шепнул он. — Тихо.

Девочка перестала плакать. Горец нагнулся и присел рядом с ней. Она вытерла слезы маленькой ладошкой и посмотрела на него.

— Не бойся, — прошептал Горец. — Как тебя зовут? Она всхлипнула.

— Рэйчел.

— А что случилось?

Девочка снова заплакала.

— Всех убили, — сквозь слезы сказала она.

— Тсс… — снова приложил палец к губам Горец. — Не бойся. Я такой же, как ты. Я тоже один.

Он погладил её по голове и вытер лицо.

— Пойдем со мной.

Горец посадил девочку на руки и вместе с ней пошел к пролому в стене сарая.

В этот момент в сарай вошел немецкий офицер со «шмайсером» в руках. Он выпустил длинную очередь в спину Горца. Пули впились в его тело, но Горец не издал ни единого звука. Он упал, стараясь не причинить вреда спасенной им девочке. За долгие годы его жизни на Земле Горец научился терпеливо переносить боль. Он лежал, прикрыв собой ребенка.

Девочка стала выбираться из-под Горца. Она была уверена, что его убили. Внезапно он открыл глаза.

— Ты не убит? — изумленно прошептала девочка. — Ты жив?

Горец улыбнулся и одними губами произнес:

— Это маленькое чудо.

Немецкий офицер подошел к Горцу и пнул его ногой, чтобы убедиться, что он мертв. Горец схватил его за ногу и повалил на землю. Автомат отлетел в сторону. Немец испуганно отползал назад, бормоча какие-то ругательства. Горец схватил автомат и направил его на врага.

— Вставай! — сказал он по-немецки.

Немец медленно поднялся.

— Подними руки!

Офицер повиновался. Его эсэсовская фуражка упала на землю, но поднимать её не было необходимости.

— Иди!

Горец показал стволом автомата на пролом в стене сарая. Немец отчаянно замотал головой

— Нет!

— Иди! — крикнул Горец.

— Нет, — упрямился эсэсовец, — я же тебя убил.

Горец рассмеялся.

— Ну, как хочешь, приятель, — сказал он. — Ведь это ты у нас из расы господ!

Он сжал губы и выпустил в немца автоматную очередь. В отличие от Горца, его противник не был бессмертным. Он рухнул наземь, как подкошенный и спустя несколько секунд затих в судорогах.

Горец положил автомат на землю, снова взял девочку на руки и, подобрав «шмайсер», быстро зашагал к пролому в стене.

— Пошли, Рэйчел, — сказал он. — Здесь нам больше нечего делать…

Горец одел плащ, сунул под мышку завернутую в папиросную бумагу бутылку, которую он достал из своих запасов, и спустился вниз, на первый этаж. Рэйчел ждала его у двери.

— Подожди минутку, — тихо сказала она.

Горец, не замедлив шага, направился к выходу. Рэйчел положила ему на плечо руку.

— Выслушай меня, пожалуйста.

Она произнесла последнеё слово таким умоляющим тоном, что Горец остановился и повернулся к ней. Рэйчел смотрела на него с такой любовью, что он не выдержал её взгляда и опустил голову. Она поправила ему плащ, словно не зная, с чего начать.

— Ты не можешь скрыть от меня свои чувства, — вымолвила она, наконец. — Я слишком давно тебя знаю.

На глазах её выступили слезы.

— Какие чувства? — тихо сказал Горец.

Рэйчел теребила отворот его плаща.

— Одиночество, например.

Горец усмехнулся.

— Я вовсё не одинок, — не слишком уверенно сказал он. — Здесь у меня есть все, что надо.

Она покачала головой.

— Неправда. Далеко не все.

Горец вздохнул и отвернулся. Она задумчиво произнесла:

— Ты отказываешь всем, кто любит тебя.

Он снова улыбнулся, на этот раз — грустно.

— Любовь — удел поэтов.

Слезы едва не брызнули из глаз Рэйчел, но она удержалась. Горец нежно провел пальцами по её щеке.

— Ты такая романтичная, Рэйчел, — тихо сказал он. — Ты всегда была романтичной.

Он наклонился и поцеловал её в губы. Рэйчел потянулась к нему, но он решительно направился к выходу. Когда он закрыл за собой дверь, она сквозь стекло помахала ему рукой. Горец на мгновение остановился и посмотрел на Рэйчел. Спустя мгновение его фигура исчезла в вечерней темноте…

Бренда проверила патроны в барабане револьвера сорок пятого калибра и положила его в ящик туалетного столика. Конечно, она не собиралась стрелять в Нэша, но Маршалл настоял на том, что как мера предосторожности это необходимо. Он же посоветовал на всякий случай запастись магнитофоном. Это не помешает, говорил лейтенант, и никаких особых усилий не требуется. Нужно просто включить и положить в каком-нибудь укромном месте.

Бренда как раз возилась с миниатюрным кассетным магнитофоном, когда раздался звонок в дверь. Она нажала на кнопку записи и положила магнитофон в большую деревянную шкатулку для бижутерии, которая стояла на туалетном столике перед зеркалом.

— Одну минуту! — крикнула она, покончив с этими приготовлениями.

Бренда направилась к входной двери, задержавшись перед зеркалом в прихожей. Прическа и вечерний костюм были в порядке, но она забыла одеть серьги. Махнув рукой, она открыла дверь.

Перед ней на пороге стоял Расселл Нэш. Его светлый плащ был расстегнут. Под мышкой Нэш держал завернутую в папиросную бумагу бутылку и еще какой-то сверток.

— Добрый вечер! — слегка улыбаясь сказал он.

Она прислонилась к дверному косяку и пристально смотрела на гостя. Нэш молча улыбался.

— Ну, что, — наконец, сказал он, — мы будем ужинать здесь, в коридоре, или ты пригласишь меня войти.

Она растерянно улыбнулась.

— Конечно, — смущенно сказала Бренда, распахивая дверь. — Заходи.

Он ступил через порог и остановился в прихожей. Бренда закрыла дверь и показала на плащ Нэша.

— Давай, я помогу тебе раздеться.

Он покачал головой.

— Не нужно, спасибо.

Бренда переспросила:

— Что?

— Я пока побуду в плаще, — ответил он.

Она кивнула головой.

— Ну, хорошо.

Щелкнув дверным замком, она направилась в ванную.

— Куда ты? — спросил Нэш, стоя в прихожей.

Она смущенно улыбнулась и показала пальцем на ухо.

— Я забыла одеть серьги.

— Вон оно что, — протянул он.

Бренда повернулась и показала на дверь в комнату.

— Проходи. Там, в баре — напитки и стаканы.

Она скрылась в ванной, прикрыв за собой дверь. Горец медленно прошел по коридору. Увидев на стене картину в стеклянной рамке, он остановился и внимательно рассмотрел ее. На картине был изображен горделиво подбоченившийся шотландец в темно-синей клетчатой юбке и такого же цвета берете. На плече его был накинут светло-коричневый плед. Горец удивленно поднял бровь и приподнял уголки губ в ироничной улыбке.

Он вошел в комнату и осмотрелся. Здесь было довольно уютно. Книжный шкаф, плотно уставленный толстыми фолиантами, на стене — несколько дипломов и свидетельств в застекленных рамках, небольшой кожаный диванчик, журнальный и туалетный столики, несколько зеркал на стенах. На всем виднелся отпечаток женской руки — чистота, порядок и очень много цветов. Цветы были повсюду — на столиках, в горшках на полу, на специальных полках…

Бренда остановилась перед зеркалом в ванной и, явно нервничая, припудрилась. Критически осмотрев свою внешность, она пристально посмотрела на собственное отражение и сказала:

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

Горец поставил бутылку на столик перед диваном, положил сверток на полку под зеркалом, висевшим на дальней стене, и уверенно прошел к туалетному столику. Выдвинув один из его ящиков, он обнаружил револьвер сорок пятого калибра. Горец проверил барабан — заряжен. Он поднял револьвер, повертел его перед носом и весело крикнул:

— Мне нравится твоя квартира, Бренда!

Она не разобрала, что он сказал, и невпопад крикнула:

— Располагайся поудобнее! Я сейчас приду.

Горец положил оружие назад в ящик стола и прошел к окну. Выглянув на улицу, он заметил белый автомобиль на противоположной стороне мостовой. Из окна торчала голова сержанта Уокера, который по своему обыкновению жевал воздушную кукурузу.

Горец негромко рассмеялся и снова крикнул:

— И вид из окна у тебя интересный!

Бренда снова не разобрала.

— Что?

Горец открыл большую деревянную шкатулку, которая стояла на туалетном столике. Увидев работающий магнитофон, он широко улыбнулся и наклонился к самому микрофону, внятно сказав:

— Я говорю — интересный вид из окна.

— Да, мне тоже нравится, — крикнула Бренда из ванной.

Горец снял плащ и бросил его на спинку дивана. Затем он подошел к стойке бара и взял два невысоких бокала из тонкого стекла. Бренда продолжала возиться в ванной. Горец снял обертку с бутылки. Это был французский коньяк в запыленной бутылке из фигурного черного стекла. Почти выцветшая этикетка говорила о весьма почтенном возрасте этого продукта. Открыв пробку, Горец налил в бокалы напиток и громко произнес:

— Ты не говорила мне, чем ты зарабатываешь на жизнь.

Поправляя серьги, Бренда на мгновение растерялась. После некоторой заминки она крикнула:

— Я работаю в музеё Метрополитэн… — спустя мгновение она добавила, — в отделе приобретения экспонатов.

Услышав её ответ, Горец скептически улыбнулся и сказал:

— Теперь мне понятен твой интерес к старинному оружию.

Она, наконец, вышла из ванной комнаты. Горец бросил на неё беглый взгляд и, взяв со стола бокалы протянул девушке коньяк.

— Да, — сказала она, — особенно меня интересуют самурайские мечи.

Горец повел головой.

— Вот как. Очень мило.

Они постояли немного с бокалами в руках, пока Бренда не спросила:

— Тост будем произносить?

— Конечно, — тихо сказал Горец.

Он стал наслаждаться ароматом старинного напитка, закрыв глаза. Бренда отпила из бокала сразу. Она с интересом смотрела на гостя, который, казалось, забыл обо всем на свете и вошел в состояние блаженного транса. Горец медленно сказал:

— Это коньяк. Он был сделан в тысяча семьсот восемьдесят третьем году.

Бренда с любопытством посмотрела в бокал.

— Очень старый, — сказала она.

Горец, не открывая глаз, продолжал наслаждаться ароматом. Наконец, он сказал:

— Это был очень интересный год — тысяча семьсот восемьдесят третий… Братья Монгольфье совершили свой первый полет на воздушном шаре… — он помолчал, словно вспоминая подробности этого события. — … Великобритания признала независимость Соединенных Штатов Америки…

Бренда не могла понять, что означает этот экскурс в историю. Она наморщила лоб и недоуменно спросила:

— Неужели?

Он снова таинственно улыбнулся, открыл глаза и отпил из бокала. Она тоже сделала несколько глотков, затем показала пальцем за спину — туда, где лежал под зеркалом толстый сверток.

— А там что?

Горец загадочно улыбнулся.

— Это тебе. Сюрприз.

Она обрадовано улыбнулась.

— Можно открыть?

Он пожал плечами.

— Если хочешь.

Бренда поставила бокал на столик и направилась к зеркалу. Она аккуратно развернула сверток. Там была книга. «Металлургическая история производства древних мечей».

Девушка изменилась в лице. Она подняла голову и гневно посмотрела в отражавшееся в зеркале лицо гостя.

— Ах, ты, мерзавец! — неожиданно резко сказала она. — Где ты нашел эту книгу?

Голос Горца стал холодным и отчужденным.

— У меня хорошая библиотека. Кстати, в твоей биографии не сказано, что ты сейчас работаешь в музеё Метрополитэн. Напротив, там написано, что твое нынешнеё место работы — полицейское управление Нью-Йорка.

Он подошел к ней и резко выпалил:

— Ты работаешь на Маршалла? Ты хочешь подставить меня?

Она бросила книгу на полку и повернулась к нему.

— Да, я работаю в полиции, — выкрикнула Бренда, — но никакого отношения к Маршаллу я не имею!

— Не имеешь? — гневно воскликнул он. — А что делают под окном твоей квартиры полицейские в машине?

Она бросилась к окну и выглянула на улицу. Уокер по-прежнему наслаждался воздушной кукурузой, наполовину высунувшись из машины.

— Маршалл следит за мной, — сказал Горец саркастическим тоном. — Разве он не сказал тебе об этом?

Она повернулась к нему, задернув штору.

— И что ты собираешься с этим делать?

Горец усмехнулся.

— Вопрос не в этом, а в том, что собираешься делать ты? — едко сказал он. — Ты сразу пристрелишь меня из револьвера сорок пятого калибра или сначала выключишь магнитофон?

Не дожидаясь её ответа, он взял плащ, висевший на спинке дивана, и направился к выходу. Бренда бросилась к туалетному столику, открыла шкатулку и выключила магнитофон. Затем она подбежала к Горцу и преградила ему дорогу.

— Я не буду больше ничего записывать! — горячо заговорила она извиняющимся тоном. — Я не буду стрелять в тебя из револьвера сорок пятого калибра! Я просто хочу, чтобы ты показал мне этот самурайский меч!

— Зачем? — холодно спросил он.

— Я не понимаю, откуда он взялся! Он не имеет права на существование!

— Почему?

— Потому, что японцы лишь несколько столетий назад научились ковать железо и делать из него слоеную сталь, из которой получаются эти мечи! Обнаружить такой меч более раннего происхождения — это то же самое… — она немного замялась, подыскивая подходящеё сравнение, — …то же самое, что найти «Боинг-747» еще до полета братьев Монгольфье.

Горец покачал головой.

— И ради этого ты всё это устроила?

— Да! Я хочу…

Он не дал ей договорить.

— Ты хочешь? — гневно воскликнул он. — Ты думаешь только о том, чего хочешь ты! Больше ты ни о ком и ни о чем не думаешь!

Он резко развернулся и вышел из квартиры Бренды, хлопнув дверью. Она тяжело вздохнула, в растерянности стоя посреди комнаты…

Горец шагнул в темноту. Было уже довольно прохладно. Он поднял воротник плаща и поежился. Вечер у Бренды оставил неприятное впечатление. Неприятное вдвойне — ему нравилась эта женщина. Но он не мог… не имел права… Горец вспомнил слова Рамиреса: «Ты должен оставить ее, брат…» Он снова увидел прошлое…

Конор и Хезер еще долго жили вместе. После того, как башня разрушилась, они переселились в небольшую хижину неподалеку. Мак-Левуд часто смотрел на развалины, думая о своем друге и учителе. Рамирес вряд ли одобрил бы то, что делал Конор, но он не мог иначе — он слишком любил эту женщину. Хезер значила для него в этой жизни все.

Долгие годы они провели под одной крышей. Они работали на земле, дышали чистым горным воздухом, пили воду из горного ручья… Время шло…

Хезер старела. Конор оставался таким же, как и прежде — молодым, красивым, сильным…

Однажды, бродя среди развалин башни. Он наткнулся на бамбуковые ножны. Вскоре нашелся и меч. Его лезвие было покрыто зазубринами. Конор бережно хранил клинок — и не только как память…

Хезер умерла на его руках. Конор чувствовал, как разрывается его сердце, но не мог дать волю чувствам.

Они лежали рядом — седоволосая старуха, на лице которой не осталось ни следа былой красоты, и крепкий молодой мужчина. Хезер гладила его волосы.

— Мой дорогой муж, — со слезами на глазах сказала она. — Мой единственный мужчина…

Конор с нежностью поцеловал её в лоб.

— Моя единственная женщина…

Она сглотнула слезы.

— Я… я никогда не могла понять, Конор…

— О чем ты, родная?

— Почему ты остался тогда со мной?

Конор прижал её голову к своей груди.

— Потому что я люблю тебя так же сильно, как в первый день нашего знакомства.

Она снова заплакала.

— И я… тоже люблю тебя, Конор. Я не хочу умирать. Я хочу остаться с тобой навсегда…

— Я тоже этого хочу, — прошептал он. Что-то сдавило ему горло.

— Конор…

— Да, дорогая…

— Сделай для меня кое-что.

— Все, что ты захочешь.

Она вытерла слезы.

— Каждый год, в день моего рождения, ставь за меня свечу в церкви. Обещаешь?

— Обещаю, любовь моя.

Она провела рукой по его волосам.

— Я хотела иметь детей от тебя.

Конор грустно улыбнулся.

— Они были бы сильными и красивыми, — сдерживая слезы, сказал он.

Она едва не разрыдалась. Стыдясь своих чувств. Хезер отвернулась и прошептала:

— Не смотри на меня, Конор. Дай мне умереть спокойно.

Он повернул её к себе и крепко обнял. Она положила голову ему на грудь и тихо прошептала:

— Где мы?

Конор задумчиво гладил её по волосам.

— В горах… Где же еще мы можем быть… — промолвил он. — Мы бежим по склону горы… Светит солнце… тепло… ты одета в свою шаль из овечьей шерсти, сапоги, которые я сшил тебе…

Она молчала.

— Спи спокойно, Хезер… — прошептал он.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Спустя несколько мгновений Конор почувствовал, как остановилось её сердце…

Он вынес её из дома на руках и похоронил рядом с разрушенной башней, обложив могилу камнями. Рядом с могилой он воткнул в землю свой шотландский меч…

День был теплым и солнечным. В Центральном парке было довольно многолюдно. Жители Нью-Йорка наслаждались последними днями бабьего лета.

На невысоком мостике через ручей, протекавший через парк, стоял высокий чернокожий мужчина с небольшой бородкой. На нем был одет длинный цветастый халат.

Из-за деревьев навстречу негру вышел Горец. Он медленно шагал по мостику, держа правую руку за обшлагом плаща. Увидев его, негр повернулся к Горцу и сунул руку за отворот халата. Горец остановился, не доходя нескольких шагов до своего визави.

— Привет, Кастегир, — сказал он, слегка улыбаясь.

Негр также улыбнулся.

— Здравствуй, Мак-Левуд, — негромко произнес он. — Рад тебя видеть. Сто лет прошло…

Горец кивнул головой.

— Именно. Мы не виделись ровно сто лет.

Несмотря на улыбки, некоторая напряженность между ними сохранялась до тех пор, пока Горец не выдернул руку из-под плаща. Рука была пуста. Кастегир проделал то же самое, с той лишь разницей, что в руке у него оказалась плоская алюминиевая фляга.

Они громко рассмеялись и быстро зашагали навстречу друг другу. Обменявшись крепким рукопожатием, они обнялись.

— Как поживаешь, брат? — сердечно сказал Горец.

Кастегир кивнул головой.

— Всё нормально.

Они встали у перил мостика, пропуская велосипедистов, которые шумно неслись мимо. Кастегир снял отвинчивающуюся крышку с фляги и протянул её Горцу.

— Сделай пару глотков, — сказал он с улыбкой. — У тебя глаза шире раскроются. На мир будешь смотреть по-иному.

Горец взял флягу и понюхал её содержимое.

— Что это? — с недоверием спросил он.

Кастегир рассмеялся.

— Бум-бум, — ответил он. — Такой сильный мужик, как ты, не должен бояться нескольких глотков бум-бума. Или, может быть, ты думаешь, что я хочу тебя отравить?

Горец широко улыбнулся.

— Я еще не сошел с ума.

Он отпил немного из фляги и мотнул головой. Крепкий напиток обжег ему горло. Кастегир взглянул на прозрачную воду под мостом и произнес:

— Встреча состоится здесь, в Нью-Йорке.

Он возбужденно постучал кулаком по перилам. Горец отхлебнул еще немного из фляги и протянул её Кастегиру.

— А я уж боялся, что время схватит нас за фалды пиджака, — сказал негр, отпивая из горлышка.

Горец задумчиво улыбнулся.

— А ты не хочешь медленно стареть? — спросил он.

Кастегир помотал головой

— Нет.

Они немного помолчали, затем Кастегир перевел разговор на более приятную тему.

— Я думаю, нам стоит куда-нибудь пойти. Посидим, вспомним прошлое, — ты когда в последний раз веселился?

Горец на мгновение задумался.

— Да, наверное, лет двести назад. В Лондоне, в 1783 году. Точно.

Кастегир положил руку на плечо Горца.

— А, ты имеешь в виду эту свою знаменитую дуэль с каким-то там графом? По-моему, он был членом палаты общин.

— Ну да, — подтвердил Горец.

— По-моему, ты был тогда мертвецки пьян, — засмеялся Кастегир.

Горец расхохотался.

— Я тогда на славу повеселился!

— А как его звали, ты не помнишь?

— Кажется, Бассет… Да, граф Роджер Бассет! У него еще был слуга, педик по фамилии Хочкинс…

Соперники встретились на опушке леса во владениях графа Бассета. Когда граф со своим слугой прибыл в карете на место дуэли, его противник и секунданты уже были на месте.

Бассет выбрал шпагу и стал размахивать ею в воздухе, проверяя гибкость оружия. Горец — тогда его звали Рупертом Уоллингфордом — стоял спиной к своему сановному сопернику. Он был одет в зеленые панталоны и белую рубашку с пышным бантом на шее. Его парик съехал на лоб. Взмахнув пару раз шпагой, он едва не завалился на траву.

— Да он на ногах не стоит, сэр, — недоуменно пробормотал Хочкинс, молодой человек с румяным лицом и типично гомосексуальными ужимками.

Бассет проверил шпагу и громко возвестил:

— Я готов!

Горец пробормотал:

— Я тоже.

Повернувшись спиной к Бассету, он начал размахивать шпагой, сражаясь с невидимым противником. Бассет недоуменно воззрился на Горца. Хочкинс подбежал к Горцу и заговорил ему на ухо:

— Мистер Бассет ждет вас, сэр.

Горец резко повернулся назад, едва не зацепив шпагой преданного слугу графа. Тот едва успел отскочить, взвизгнув, как женщина. Горец заплетающимся языком произнес:

— Скажите ему, что я готов.

Он не рассчитал сил и упал на спину. Бассет, сухощавый мужчина лет сорока с чопорно поджатыми губами, оторопело смотрел, как Горец медленно поднялся и пробормотал:

— Господи, я почему-то ослеп…

Парик съехал так глубоко на глаза, что понадобилось еще несколько секунд, чтобы соперник графа приготовился к схватке. Он поправил парик и, дурашливо улыбаясь, выставил вперед шпагу.

Бассет первым движением прошил грудь противника. Горец захрипел и упал на колени. Удовлетворенный граф протянул шпагу немедленно подскочившему к нему Хочкинсу и направился к карете, посчитав дело сделанным.

— Прекрасный удар, сэр, — забормотал слуга, целуя руку господина.

Горделиво подняв голову, Бассет сделал несколько шагов, как вдруг услышал сзади голос противника.

— Бассет! Куда ты?

Не веря своим ушам, граф обернулся. Отряхиваясь от травы, его соперник, мгновение назад пронзенный насквозь, поднялся и снова выставил вперед шпагу. Его белоснежная рубашка была испачкана кровью, но он еще стоял на ногах и, помахивая шпагой, подзывал Бассета.

— Опять мой парик… — пробормотал он и поправил съехавший набок парик.

Бассет изумленно посмотрел на слугу. Тот пожал плечами и испуганно затараторил:

— Сэр, может быть, вам не удалось поразить его в самое сердце?

Бассет схватил шпагу и бросился на противника. Он выбил шпагу из рук Горца и снова пронзил его грудь. Тот упал, негромко вскрикнув.

— Прекрасно, сэр! — Хочкинс снова бросился целовать руки графа.

— Спасибо, — важно ответил он.

На этот раз они даже не успели направиться к карете, как сзади раздалось пьяное бормотание:

— А где моя шпага?

Обернувшись, Бассет увидел, как его соперник на четвереньках подполз к валявшейся неподалеку шпаге. Шатаясь, Горец встал и стал поправлять испачканную в крови рубашку.

Разъяренный граф снова бросился со шпагой на соперника и нанес новый удар. Горец снова упал и… снова поднялся. Бассет наносил удары еще и еще, но всякий раз его противник поднимался с земли.

Когда граф в очередной раз намеревался проткнуть Горца, тот остановил его жестом руки.

— Остановитесь, сэр, — изобразив на лице издевательскую улыбку, произнес Горец. — Остановитесь. Не тратьте напрасно силы. Я приношу свои извинения за то, что назвал вашу жену старой уродливой жабой.

Он расхохотался и помахал рукой графу.

— Желаю вам всего наилучшего, сэр!

Горец повернулся и, шатаясь, побрел к своей карете. Ошеломленный Бассет проводил его взглядом, затем в сердцах отшвырнул шпагу. Хочкинс засуетился и побежал к карете. Он вытащил оттуда два дуэльных пистолета и бросился к Бассету.

— Застрелите его, сэр! Застрелите! — визжал он.

Бассет вырвал из рук слуги пистолет и медленно направил его на Хочкинса.

— Нет, сэр! Нет!

Слуга бросился бежать, прикрывая руками задницу.

— Хочкинс… — угрожающе произнес граф.

— Не надо, сэр! — подпрыгивал тот.

Бассет прицелился и выстрелил. Хочкинс, схватившись за иссеченное дробью мягкое место, упал в траву…

Эту дуэль вспоминали в Лондоне еще долгие годы. Правда, один из её участников, Руперт Уоллингфорд, сразу же после случившегося покинул Лондон и перебрался в Париж…

Портье гостиницы «Рай» сидел за стойкой, пытаясь среди невообразимого шума, царившего вокруг, расслышать, что говорит комментатор по телевидению.

— О чем думает Нью-Йорк сейчас, после этих страшных преступлений? — выспренно говорил комментатор. — Полиция пока что умалчивает о ходе расследования. Лейтенант Маршалл…

Бесцельно шатавшиеся по коридору пьяные постояльцы заглушили голос телеведущего. Портье раздраженно вскочил и заорал:

— Убирайтесь всё отсюда!

Не совсем трезвая публика стала разбредаться по этажам. Караган с деревянным футляром в руках вышел из своей комнаты и стал спускаться вниз. С брезгливым отвращением он смотрел на прислонившихся к стенкам коридоров пьяниц и наркоманов.

Караган прошел мимо стойки, за которой сидел портье, направляясь к выходу. Заметив его, портье крикнул:

— Эй, парень! Тебе, что — не понравилась Конфетка? Она сказала, что ты не дал ей ни доллара! Так у нас не принято!

Караган застыл на месте, затем медленно повернулся и подошел к стойке. Портье испуганно вскочил. Караган схватил его за горло и в упор посмотрел на него. Только сейчас портье рассмотрел у него на шеё ужасных размеров шрам.

— Не смей больше разговаривать со мной! — угрожающе прохрипел Караган. — Ты понял меня?

Портье отчаянно замотал головой. Караган приподнял его над землей и улыбнулся.

— Хорошо!

Он швырнул портье в стену. Тот пролетел несколько метров и грохнулся спиной о деревянный шкаф. Караган, тяжело ступая ногами в тяжелых армейских ботинках, вышел из гостиницы.

Проводив его взглядом, портье потер горло и зло сказал:

— Чтоб тебе кто-нибудь голову отрубил, урод несчастный!

Сидевший на своем обычном месте рядом со стойкой вечно пьяный седой негр хрипло засмеялся. Портье кинулся к стайке и заорал:

— А ты заткнись!

Джеймс Моран сложил оружие в багажник и захлопнул дверцу. Теперь его красный спортивный «понтиак» был готов к выезду. Один автомат «Узи» Моран положил рядом с собой.

Моран когда-то служил в морской пехоте. Это было двадцать лет назад. После нескольких месяцев обучения его послали во Вьетнам. Моран был исправным солдатом. Отслужив свое, он вернулся в Штаты с одним желанием — бороться с подрывными элементами и всеми, кто портит образ Америки как великой державы. Правда, Моран понимал свой долг весьма своеобразно. Он считал себя по-прежнему морским пехотинцем, который ведет войну в одиночку. По вечерам Моран садился в машину, загрузив её гранатами, пистолетами и автоматами, и ехал по улицам ночного Нью-Йорка, чтобы выискивать и уничтожать врагов. Однако, до сих пор вьетнамскому ветерану так и не пришлось встретить настоящего врага. Попадались, в основном, проститутки, пьяницы и бродяги. Тем не менее, Моран не терял надежды когда-нибудь ввязаться в серьезное дело.

Как обычно в такое время, Моран выехал на вечерние улицы. На нем была защитного цвета майка с изображением Кремля и несущейся в него ракеты, с надписью «Эй, Москва! Мы идем!». Моран медленно ехал по кишащим разной швалью переулкам, лениво переругиваясь с проститутками, которые то и дело предлагали ему свои услуги.

Он свернул в полутемный проезд и немного прибавил газу, намереваясь побыстреё выехать оттуда. Однако, проехав мимо освещенного тусклым фонарем двора, усеянного пустыми бочками, обломками досок и прочим мусором, Моран резко нажал на педаль тормоза.

— Что за черт! — воскликнул Моран.

Он решил, что ему померещилось, и подал машину назад. Так и есть! Во дворе двое мужчин сражались на мечах. Один из них был высоким негром в длинном, до пят, халате, другой — двухметровый широкоплечий верзила в кожаной куртке и кожаных джинсах. Негр держал в руках кривой меч, напоминавший по форме ятаган. Его соперник дрался длинным тяжелым мечом с узким лезвием. В вечерней тишине звон мечей разносился далеко вокруг.

Моран схватил лежавший рядом с ним на сиденье автомат и выскочил из машины. Укрываясь за углом, он выглянул во двор и расширившимися от возбуждения глазами смотрел на сражающихся.

— Тут всё по-настоящему… — пробормотал он. — Вперед, морская пехота!

Мелкими перебежками Моран стал приближаться к месту схватки.

— Вперед, вперед! — словно находясь на войне, подбадривал он себя.

Забежав за большую перевернутую бочку, Моран остановился там, осторожно выглядывая наружу. Не замечая его, противники продолжали ожесточенно размахивать мечами. Явного перевеса не было ни на одной из сторон. Правда, громила в коже теснил своего соперника, но тот умело отбивался и переходил в контрнаступление.

Моран решил, что настало время вмешаться. Он выскочил из-за своего укрытия и, направив ствол автомата на дерущихся, заорал:

— Что здесь происходит, черт возьми? Противники по-прежнему продолжали сражаться, не обращая внимания на Морана. Он собирался еще что-то крикнуть, но в этот момент верзила с разворота снес голову противнику. Обезглавленное тело рухнуло на землю.

Моран оцепенело смотрел на упавший труп, затем, опомнившись, передернул затвор «Узи» и нажал на курок. Почти в упор он выпустил в Карагана — это был именно он — весь магазин. Караган охнул от неожиданности и попятился назад. Пули прошили его грудь и живот. Из ран хлынула кровь. Караган упал в кучу каких-то обломков.

Звуки выстрелов привлекали внимание всех, кто находился в этот момент неподалеку. Бродяги и проститутки бросились в переулок и столпились возле небольшого дворика, где на земле, под едва светившим фонарем лежал обезглавленный труп.

Моран медленно подошел к куче, куда упал Караган, и вытянул шею, пытаясь увидеть убитого. Но, к его изумлению, Карагана там не оказалось. Труп исчез. В следующеё мгновение Моран услышал за спиной хриплый смех. Обернувшись, он увидел за своей спиной изрешеченного пулями громилу, который с мечом в руках приближался к нему.

— Господи! — только и успел вымолвить Моран.

Меч вонзился ему в живот. Моран вскрикнул и выронил автомат. Он схватился двумя руками за живот, судорожно глотая воздух широко раскрытым ртом! Словно наколотую на булавку бабочку, Караган поднял Морана на мече. Тот беспомощно болтался в воздухе до тех пор, пока громила не швырнул его в стену.

Моран упал на грязный асфальт, зажимая рану руками. Караган громко засмеялся и опустил меч.

В этот момент тело убитого Караганом Кастегира стало покрываться голубым ореолом. Спустя несколько мгновений двор осветило голубое фосфоресцирующеё пламя. Обезглавленный труп стал медленно подниматься вверх, распространяя во всё стороны потоки энергии.

Караган опустил руки и задрожал. Потоки энергии стали вливаться в него, заставляя громко кричать. Дрожа от боли и страха, Моран зажмурил глаза. Столпившиеся возле дома зеваки испуганно попрятались за угол.

Всполохи света озаряли стены домов вокруг. Караган медленно поднял вверх руки с зажатым в них мечом, по лезвию которого стекали капли крови. Поток энергии был столь силен, что он не удержал меч и упал на колени. Из горла его вырвался страшный крик.

Стекла на окнах домов вокруг со страшным треском лопнули. Осколки брызнули вниз, засыпая всё вокруг. Моран закрылся одной рукой, другой зажимая рану в животе, из которой сочилась кровь. Раздались еще несколько оглушительных взрывов. Это взлетели вверх крышки канализационных люков. Они взлетели вверх на несколько метров и, звеня, упали на мостовую.

Проезжавший мимо голубой «кадиллак» остановился и оттуда высунулись пассажиры — старуха в чепце и начинающий седеть мужчина. Старуха перекрестилась.

— Что это, бога ради?

Во дворе происходило нечто невообразимое. Лопались торчавшие из стен стальные трубы, взрывались пустые бочки, сверкали молнии и свистел ветер. Караган стоял на коленях посреди двора, освещенный ярким голубым пламенем, охватившим его.

Внезапно всё закончилось. Обезглавленное тело упало на асфальт. Тяжело дыша, Караган поднялся с колен и выпрямился. Лицо его растянулось в дьявольской улыбке.

Проститутки и бродяги стали понемногу высовываться из-за угла. Моран, дрожа, отполз в угол потемнее. Караган поднял свой меч и смерил взглядом толпу. С окровавленным мечом в руках он направился к стоявшему на улице «кадиллаку».

Толпа брызнула в стороны, когда Караган подошел к машине. Перепуганный водитель попытался изобразить на лице дружелюбную улыбку, но громила заревел и взмахнул мечом. Он снес клинком половину крыши автомобиля и вскрыл его, как консервную банку, отогнув назад кусок крыши. Одним движением руки Караган вышвырнул водителя на мостовую. Затем он бросил меч на заднеё сиденье и прыгнул за руль, не утруждая себя открыванием дверцы. Сидевшая рядом старуха перепугано крестилась, не поднимая глаз.

Караган, кривляясь, заглянул ей в глаза и прохрипел:

— Мамочка!

В довершение ко всему он по-собачьи гавкнул и выпучил глаза. Старуха стала молиться и креститься еще отчаяннее. Автомобиль рванулся с места. Хромая, владелец машины поднялся с мостовой и закричал:

— Он угнал мою машину!

В унисон ему кричала старуха в «кадиллаке».

— Помогите!

Маршалл шел по коридору больницы, громко ругаясь. Сержант Уокер с блокнотом в руке шагал сзади, пытаясь успокоить разъяренного шефа.

— Фрэнк, тихо! Здесь же больница. Успокойся!

Маршалл снова выругался.

— Черт побери, этого только нам и не хватало!

Уокер развел руками.

— Но я сам всё проверил. У нас нет никаких свидетелей, кроме этого Морана.

Маршалл на секунду остановился.

— Правильно! — в сердцах воскликнул он. — Нью-Йорк! Два десятка зевак будут стоять и смотреть, но, как всегда, свидетелей нет! Черт бы всех их побрал!

— Ну, нельзя так сказать, что совсем никого нет, — растерянно произнес Уокер. — Все-таки один нашелся.

— Кто он такой? — недовольно спросил Маршалл.

Уокер бегло взглянул в свои записи.

— Джеймс Моран, сорок лет. Раньше был морским пехотинцем, воевал во Вьетнаме. У него куча оружия. Считает себя добровольным стражем порядка. Ну, знаешь, как многие из этих Джи-Ай.

Они подошли к двери в палату, возле которой стоял вооруженный полицейский. Маршалл показал ему полицейский значок. Полисмен кивнул и пропустил посетителей в палату.

Моран с перевязанным животом лежал на кровати. Маршалл прошел к нему и остановился у изголовья.

— Ну, как ты, парень? — спросил лейтенант.

Моран взглянул на Маршалла и, недовольно поджав губы, произнес:

— Как можно себя чувствовать, когда тебе здоровенный меч под ребро всаживают?

— Да, пощекотал он тебя неплохо, — сочувственно произнес лейтенант.

Моран с обидой посмотрел на него.

— Ну, ладно, — поспешил уйти от этой темы Маршалл. — Тебе хоть удалось рассмотреть его?

— Еще бы, — буркнул Моран.

Лейтенант достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и показал её Морану.

— Это он?

Со снимка смотрело лицо Расселла Нэша. Моран едва взглянул на него и отрывисто бросил:

— Нет.

Маршалл недоуменно повертел в руках фотографию и скривился в недовольной гримасе.

— Ты, что, смеешься? — сказал лейтенант. — Это не может быть никто другой. Может быть, ты не смог как следует рассмотреть? Все-таки там было темно.

Моран отрицательно мотнул головой и возбужденно произнес:

— Я же изрешетил его из автомата! У этого ублюдка, который пытался убить меня, на шеё огромный шрам. Его ни с кем нельзя спутать. Это не его фотография!

Он говорил так громко, что больные в коридоре стали недоуменно переглядываться. Маршалл вполголоса выругался и спрятал снимок. Он присел на постель рядом с раненым и задумчиво потер лоб.

— Слушай… — обратился к нему Моран.

— Что?

— Это ты лейтенант Маршалл, про которого в газетах пишут?

Маршалл поморщился и хмуро сказал:

— Да, а что?

— Я читал про тебя в «Нью-Йорк Пост», — произнес Моран.

Лейтенант хмыкнул.

— Ну и что?

— Эти сраные журналисты…

Теперь уже Моран сочувствовал полицейскому.

— Да ну их, — махнул рукой Маршалл. На его лице появилась брезгливая гримаса.

— Послушай, — вдруг оживился Моран. — Дай мне несколько человек. Троих, а лучше пятерых крепких ребят. Дай мне еще хорошеё оружие — парочку тяжелых пулеметов, и я возьму этого сукиного сына! Я ему покажу!

Он так разволновался, что Маршаллу пришлось успокаивать его.

— Тихо, тихо, парень, не нервничай!

Моран бессильно мотнул головой.

— Я всадил в него столько пуль, что можно было бегемота уложить на месте! — воскликнул он. — А этот ублюдок после этого поднялся!

Моран глухо закашлялся. Маршалл понял, что пора уходить. Он поднялся и сделал шаг к двери.

— Э-э… — вдруг пробормотал лейтенант. — Послушайте, Моран…

Он обернулся.

— Может быть, вы поможете полиции?

— Как? — спросил Моран, откашлявшись.

— Нам нужно составить хотя бы приблизительный портрет этого человека.

— Ладно.

— Мы пришлем к вам портретиста и вы попробуете сделать описание.

Маршалл уже был у двери, когда Моран позвал его.

— Эй, полицейский…

— Да?

— Вы, конечно, думаете, что я псих, — тихо сказал Моран, — но я хочу сказать вам еще кое-что. Подойдите поближе.

Маршалл и Уокер подошли к кровати и нагнулись над раненым.

— Когда он поднял меня на мече… Полицейские внимательно выслушали рассказ Морана, после чего переглянулись и вышли из палаты.

— Да-а, — протянул Уокер, шагая рядом с лейтенантом по больничному коридору. — Похоже, мы делаем шаг в сторону.

Маршалл мрачно тер лицо.

— Все, что у нас есть — это один свидетель. Ни в коем случае нельзя подпускать к нему прессу. Не нужно распространять всякую ерунду о том, что в Нью-Йорке дерутся на мечах, что мертвые начинают светиться и взлетать…

Маршалл и Уокер остановились у лавки знакомого уличного торговца хот-догами, чтобы немного перекусить. Лейтенант полил булку острым соусом «чилли» и принялся мрачно пережевывать пищу. Торговец достал из-под прилавка свежий выпуск «Нью-Йорк Пост». Журналистам этой газеты нельзя было отказать в профессиональном подходе к делу. Рядом с огромной фотографией обезглавленного трупа с мечом в руке красовался заголовок: «Охотник за головами — 2, Полиция — 0».

Торговец демонстративно развернул газету перед лейтенантом и сказал:

— Эй, Маршалл!

Полицейский неохотно повернулся к нему.

— Чего тебе?

— Ты читал последние газеты?

— Нет, — буркнул лейтенант. — А я и не знал, что ты умеешь читать.

Ничуть не уязвленный этой шуткой торговец рассмеялся и поднес газету к глазам.

— А что такое «некомпетентность»? — прыская от смеха, спросил он.

Маршалл хмыкнул и снова отвернулся к Уокеру. Проглотив кусок булки с сосиской, он недовольно сказал:

— Представляешь, мэр позвонил мне в два часа ночи. Отчитал меня, как пацана. Придется на ночь телефон отключать.

— Эй, Маршалл! — снова обратился к нему торговец. — А что такое «обескураженный»?

Маршал потянул Уокера за рукав.

— Пошли, пока этот любитель чтения не вывел меня.

Бренда провела несколько дней в архиве медицинского управления штата Нью-Йорк. Она изучала копии свидетельств о рождении, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь сведения о Расселле Нэше.

Наконец, после долгих часов работы, ей удалось обнаружить кое-что в папке с надписью «1948 год». Копия свидетельства о рождении, выданного Расселлу Эдвину Нэшу. Бренда внимательно изучила все, что было там написано.

Имя — Расселл Эдвин Нэш.

Пол — мужской.

Место рождения — город Сиракьюс, штат Нью-Йорк.

Дата рождения — 22 октября 1948 года.

Время рождения — 11.20 утра.

Имя матери — Карен Джин.

Девичья фамилия матери — Килти.

Врач, принимавший роды — доктор Уиллис Кендалл.

Бренде повезло. На её запрос в медицинское управление штата ответили, что доктор Уиллис Кендалл проживает сейчас в Нью-Йорке, на 14 авеню в Манхэттене.

Она немедленно направилась туда.

Уиллис Кендалл, пожилой седоволосый мужчина, внимательно разглядывал гостью — симпатичную молодую женщину в красивом зеленом костюме. Она немного покопалась в сумочке и достала оттуда какой-то предмет.

— Я хотела бы узнать что-нибудь о человеке, копию свидетельства о рождении которого подписывали вы.

Она протянула документ доктору. Тот вытащил из нагрудного кармана рубашки очки с толстыми линзами и взглянул на бумажку.

— Расселл Эдвин Нэш, — прочел он вслух и на минутку задумался. — Сорок восьмой год… Да, я помню. Тогда я работал в Сиракьюсе.

Доктор снял очки и прошелся по комнате с бумажкой в руке.

— Любопытный был случай, — сказал он. — Я тогда как раз дежурил в родильном отделении. Её привезли сразу к нам. Знаете, она была… ну, как бы это поточнеё выразиться… женщиной без мужа, что ли…

— Мать-одиночка? — подсказала Бренда.

— Да, да, именно — мать-одиночка, — подтвердил доктор. — Мужа у неё не было. Ну, сейчас-то это обычное дело, всё к этому привыкли, а тогда… Раньше было не так.

Он уселся на диван. Бренда не прерывала его.

— Почему она решила дать своему ребенку это имя, я не знаю, но первое, что она сделала, когда её привезли — сообщила мне, какое имя она хочет дать ребенку. Словно чувствовала…

— Что вы имеете в виду?

— Она родила ребенка и умерла, — сказал он задумчиво.

— Умерла? — переспросила Бренда.

Кендалл утвердительно кивнул головой.

— Да.

— Значит, ребенок был круглым сиротой?

Доктор неопределенно развел руками.

— Что ж, можно сказать и так. Минуты полторы он был круглым сиротой.

— Как это? — удивленно сказала Бренда.

— Очень просто. Он умер почти сразу же после собственной матери.

Бренда ошеломленно откинулась на стуле.

— Он умер?

Peг Дуайт, университетский приятель Бренды, работал в компьютерном центре Национального архива. Время от времени по старой дружбе она обращалась к нему за помощью. И в этот раз она попросила Рега оказать ей небольшую услугу. Peг позвонил уже на следующий день.

— Приходи, всё готово, — сказал он по телефону. — Правда, задача оказалась не из легких, но результаты…

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Бренда.

— Приходи, я сейчас на месте.

— Привет, Бренда. Садись.

Рег, высокий темноволосый мужчина в очках, показал на стул рядом со столом, на котором стоял персональный компьютер.

— Я сделал все, что ты просила, — сказал он. — На это у меня ушла вся сегодняшняя ночь.

На ходу снимая плащ, она присела на предложенное место. Peг пощелкал клавишами.

— Я проследил всю информацию, которая касается Расселла Нэша. Кстати, есть любопытная информация и о доме, в котором он живет. Короче говоря, дом построили в тысяча семьсот девяносто шестом году. Первым его владельцем был некий Адриан Монтегю, приехавший из Парижа. Затем дом переходил по наследству примерно раз в семьдесят лет. Но вот что интересно. Каждый документ о наследовании дома подписан идентичными подписями. Вернее, подписи разные, но они принадлежат одному и тому же лицу. В этом у меня есть полная уверенность.

Бренда недоверчиво посмотрела на Рега.

— Всё это слишком невероятно, — сказала она.

Peг пожал плечами.

— Если ты не веришь моим словам, мы можем убедиться в этом сейчас вместе с тобой.

— Хорошо.

Он вывел на экран компьютера образцы подписей на документах. Бренда прочитала имена: Адриан Монтегю, Жак Лефелье, Альфред Николсен, Расселл Нэш. Для образца взята подпись с последним именем.

Спустя несколько секунд Бренда убедилась в том, что Peг был прав. Компьютер убедительно продемонстрировал, что всё подписи принадлежали одному и тому же человеку. Сейчас этого человека звали Расселл Нэш.

— Все эти имена принадлежат умершим в младенчестве детям, — продолжил Дуайт.

Бренда тряхнула головой.

— Я не могу понять… — произнесла она.

Peг снял очки и устало протер глаза.

— Я думаю, что всё это выглядит примерно так, — сказал он. — Этот парень родился примерно в семнадцатом веке, проживал лет семьдесят, потом имитировал собственную смерть и возникал снова, но под другим именем. А имена он находил в копиях свидетельств о смерти.

Бренда была потрясена.

— Господи, — ошеломленно пробормотала она. — Peг, но это невозможно…

Газетные киоски на следующий день были заполнены изданиями с изображением широколицего мужчины с огромным шрамом через всю шею. Подписи под фотороботом говорили о том, что именно он и является неуловимым охотником за головами, который держит в страхе огромный город. Лейтенант Маршалл впервые за последние дни не был обруган за некомпетентность и растерянность. Правда, до развязки дела было далеко, но наконец-то появились хоть какие-то результаты

Об этом дне Горец помнил всю свою жизнь. Каждый год он приходил в этот день в церковь и ставил свечку всем женщинам, которых он любил и которых давно пережил.

Он вошел в католический храм на Пятой авеню — собор Святого Патрика. Сейчас, в середине дня, здесь было немного народу. Отдельные посетители сидели на скамьях, другие — молились возле высоких распятий. Хор мальчиков за алтарем негромко исполнял псалмы. Руководил ими невысокий священник в черной сутане. Две пожилые монахини шептались о чем-то в проходе между скамьями.

Горец подошел к небольшому скульптурному изображению богоматери, под которым горели свечи, взял свечу и зажег ее.

— Тебе, моя дорогая Хезер, — тихо сказал он. — С днем рождения… И тебе, Юстина, и тебе, Кэтрин…

Он сел на скамью недалеко от алтаря. Внезапно в тишине храма раздались тяжелые шаги человека в грубых армейских ботинках. Монашки недоуменно посмотрели на двухметрового широкоплечего верзилу с широким лицом. Он был одет в короткую кожаную куртку с металлическими заклепками и кожаные джинсы.

Караган остановился перед скульптурой божьей матери и, грубо смеясь, стал тушить горевшие свечи. Посетители стали незаметно удаляться из церкви. Караган подошел к Горцу и положил руку ему на плечо.

— Кастегира больше нет, — хрипло произнес он. — Остались лишь мы с тобой.

Горец обернулся. Караган с улыбкой уселся на скамье позади него. Он был совершенно лыс, только над правым ухом свисала длинная черная прядь волос.

— Приятно увидеть тебя, Караган, — мрачно улыбнувшись, сказал Горец. — Кто тебя так постриг?

Караган широко улыбнулся.

— Я маскируюсь, — прохрипел он. — Так меня никто не узнает.

Горец усмехнулся.

— Я узнал тебя.

Караган откинулся на скамье и вытянул вперед ноги.

— Что тебе нужно? — угрюмо произнес Горец.

Караган снова улыбнулся, сверкнув глазами.

— Твоя голова, — ответил он. — И все, что с этим связано — власть, сила…

Монашки направились к выходу. Проходя мимо Карагана, они остановились и укоризненно посмотрели на него.

— Чем интересуетесь, дамочки? — грубо сказал он и стал делать языком непристойные движения.

Они в ужасе поспешили к выходу. Священник стал выводить из храма мальчиков. Воцарилась полная тишина, которую нарушал только громкий и грубый голос Карагана.

Проводив взглядом монахинь, он повернулся к Горцу и прохрипел:

— Монашки… Никакого чувства юмора!

Горец посмотрел на него прищуренными глазами. В его взгляде сквозила ненависть.

— Жаль, что меч Рамиреса не отрубил тебе голову, — тихо произнес он. — Испанец был прав — ты действительно дикарь.

Караган наклонился к Горцу и злобно произнес:

— Рамирес был гнусной жабой! Он умер на коленях! Я отрубил ему голову. Кровь в его теле не успела остыть, а я уже изнасиловал его женщину!

Горец непроизвольно вздрогнул. Караган пристально посмотрел на него и ухмыльнулся.

— Понимаю… — протянул он. — Рамирес солгал.

Горец отвернулся. Караган осклабился и наклонился к нему.

— Она была не его женщиной. Она была твоей женщиной… — громко сказал он. — И ты ничего не узнал от неё об этом. Она молчала. Я могу сказать тебе, почему. Я дал ей нечто такое, чего никогда не мог дать ей ты. Мак-Левуд!

Горец вскочил и схватил Карагана за куртку. Тот грубо рассмеялся и выкрикнул:

— Втайне она всегда ждала моего возвращения!

Горец тряхнул его за грудь. Караган вскочил и злобно прошипел ему в лицо:

— Мак-Левуд, не забудь то, чему тебя учил Рамирес! Тебе это еще пригодится!

Горец отпустил его и тихо произнес:

— Ты не можешь остаться здесь вечно.

Караган снова уселся на скамью и смерил Горца презрительным взглядом.

— Ты слабак, Горец. Ты всегда был и будешь слабеё меня!

Горец подошел к нему и схватил рукой за горло.

— Я буду ждать тебя, — медленно произнес он, наклонившись к Карагану. — Там, за стенами этого храма.

Он отпустил горло врага и ушел. Караган расхохотался и крикнул ему вслед:

— Прощай, Мак-Левуд! Я удовлетворен разговором.

Продолжая хохотать, он положил ноги па спинку скамейки впереди и раскинул по сторонам руки. Священник, который увел детей, вышел из помещения за алтарем и направился к нарушителю спокойствия. Он остановился возле Карагана и тихо произнес:

— Здесь храм божий. Люди приходят сюда разговаривать с Господом и просить у него о спасении.

Караган, не поднимая головы, грубо ответил:

— Кому нужны эти беспомощные смертные?

— Иисус Христос погиб за грехи смертных, — сказал священник.

Караган ухмыльнулся.

— Это говорит не в его пользу.

Священник тяжело вздохнул. Караган поднял голову и внезапно вскочил.

— Святой отец, — прохрипел он. — Простите меня! Я — ничтожный червь!

Караган наклонился к руке священника и высунув язык, медленно лизнул ладонь слуги божьего. Тот с отвращением отдернул руку. Караган грубо рассмеялся и зашагал прочь из церкви, на ходу застегивая замок кожаной куртки. Священник проводил его сожалеющим взглядом.

Сделав несколько шагов, Караган вдруг остановился и повернулся лицом к алтарю. Он широко расставил в стороны руки и громко крикнул:

— Я хочу сказать вам кое-что, святой отец! Священник с надеждой посмотрел на заблудшего, по его мнению, христианина.

— Вы всё здесь сгорите и исчезнете! — заорал Караган со злобой в голосе, — Да!

Кривляясь, он стал громко хохотать и спустя несколько мгновений исчез за дверями храма. Проводив его взглядом, священник тяжело вздохнул и покачал головой.

Бренда вошла в антикварный магазин на Бостон-авеню, резко толкнув перед собой дверь. Сидевшая на своем обычном месте Рэйчел Элленстайн вскинула голову. Бренда быстрым шагом направилась к ней и возбужденно сказала:

— Где мистер Нэш?

Рэйчел, которая и сама не знала, где владелец магазина, беспомощно развела руками.

— Его нет.

Бренда наклонилась над столом и, пристально глядя в глаза Рэйчел, выговорила:

— Мне нужно увидеть его, черт побери!

Рэйчел испуганно пробормотала:

— Боюсь, что это невозможно. Мистер Нэш…

Она не успела договорить. Бренда прервала её на полуслове и выкрикнула:

— Мистер Нэш умер, мисс Элленстайн!

Рэйчел вздрогнула и отшатнулась. В этот момент за спиной Бренды скрипнула входная дверь. Бренда резко обернулась. На пороге стоял Горец. Он настороженно посмотрел на Бренду и тихо произнес:

— Что вы здесь делаете?

Рэйчел, словно оправдываясь, покачала головой. Бренда повернулась к Горцу и вызывающе сказала:

— Я ищу здесь мертвеца по имени Нэш. Он умер в больнице города Сиракьюс, штат Нью-Йорк, сразу же после рождения.

Горец закрыл за собой дверь и вошел внутрь. Рэйчел испуганно вертела головой, переводя взгляд с Горца на Бренду. Он немного постоял у лестницы на второй этаж и опустил голову.

— Хорошо, — кивнул он головой. — Пойдемте.

Бренда направилась за ним.

Горец сбросил плащ и провел Бренду к двери в свою комнату.

— Входите! — сказал он, распахнув дверь.

Бренда осторожно вошла в «комнату воспоминаний» и удивленно подняла брови. Прежде ей никогда не приходилось видеть ничего подобного, хотя она работала в одном из богатейших музеев мира. От обилия драгоценностей, старинных образцов оружия, книг, настоящих костюмом, картин и экзотических украшений у неё зарябило в глазах.

Затаив дыхание, Бренда медленно зашагала вдоль увешанных предметами стен. Порой не веря своим глазам, она дотрагивалась до стальных клинков изумительной работы, прекрасно сохранившейся одежды, брала с полок и перелистывала книги, которым исполнилось не одно столетие.

— Это всё настоящие вещи… — в изумлении произнесла она. — У вас здесь, что — музей?

Горец не ответил. Он подошел к висевшему на стене маленькому испанскому кинжалу с богато украшенной ручкой и снял его со стального крючка. Бренда еще раз обвела взглядом комнату и непонимающе помотала головой:

— Всё это стоит миллиарды!

Горец вышел на середину комнаты и тихо произнес:

— Я живу четыре с половиной столетия. Я не могу умереть. Я бессмертен.

Бренда не сразу осознала смысл только что произнесенных слов. Она растерянно улыбнулась.

— Ну… у каждого свои трудности…

Горец хмуро взглянул на нее, задумчиво вертя в руке кинжал. Бренда остановилась возле полки с книгами и, нервно теребила сумочку, которая свисала у неё с плеча. Обернувшись к Горцу, она поняла, что он ожидает её ответа. Бренде ничего не оставалось делать, как спросить:

— И что ты собираешься в связи с этим делать?

При этом она потерянно улыбалась. Горец протянул руку, в которой сверкнул кинжал.

— Возьми.

Бренда медленно подошла к нему и нерешительно протянула руку. Горец вложил ей в ладонь кинжал и зажал своей рукой её пальцы. Она испуганно посмотрела ему в глаза. Горец сверлил её взглядом.

— Я — Конор Мак-Левуд из клана Мак-Левудов. Я родился в 1518 году, в Шотландии, на берегу небольшого озера, — едва слышно произнес он. — Я бессмертен.

Она кусала губы, не зная, что ответить. Внезапно Горец дернул её за руку и вонзил кинжал себе в живот.

Бренда вскрикнула от ужаса. Горец застонал и упал на колени. Кинжал остался торчать у него в животе.

Слезы хлынули из глаз девушки. Она опустилась на пол рядом с Горцем, который поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза.

— Боже мой! — прошептала она.

Растерянно протянув к нему руки, она хлопала мокрыми глазами. Горец медленно вытащил кинжал из раны и положил его на пол. Всхлипывая, Бренда протянула руку и погладила его по щеке. Горец посмотрел на испачканную в крови руку и медленно наклонился к лицу девушки. Она, не колеблясь ни секунды, поцеловала его. Горец жадно впился ей в губы…

Всю ночь они, словно истосковавшиеся влюбленные, наслаждались друг другом. Горец уже забыл, что такое аромат женщины. Он отдал Бренде всю силу и нежность, на которые был способен. Она подарила ему каждую клеточку своего тела…

Они уснули только под утро, лишившись всех сил. Бренда лежала, крепко обняв любимого…

Днем они отправились в зоопарк Бронкса, где бродили мимо просторных площадок со львами, слонами и носорогами. Бренда не выпускала руку Горца, поминутно прижимая её к своей щеке.

Они остановились у огромной площадки для бизонов и долго рассматривали могучих животных. Бренда провела рукой по волосам Горца.

— Это ужасно, — тихо сказала она. — Люди рождаются для того, чтобы умереть. У тебя же другая проблема — ты боишься жить…

Горец грустно улыбнулся и, поднеся её руку к губам, стал целовать пальцы Бренды.

Они расстались у выхода из зоопарка.

— Ты должен решить всё сам, — сказала Бренда. — Только, прошу тебя — не теряй головы.

Горец рассмеялся. Она поцеловала его и, не оглядываясь, ушла. Горец проводил её взглядом и направился в другую сторону.

Бренда вернулась домой к вечеру. Она устало поднялась по лестнице на третий этаж, где располагалась её квартира. Сунув под мышку книги, которые она купила по дороге, девушка стала копаться в сумочке в поисках ключа.

— Привет, красавица!

Из-за её спины раздался хриплый низкий голос. Бренда оглянулась. Пролетом выше на лестнице стоял, ухмыляясь, громила в кожаной куртке с обритой наголо головой. Синие вены вздувались у него на лбу.

Увидев Карагана, Бренда вскрикнула от страха и выронила книги. Дрожащими руками она стала доставать ключ. Караган стал медленно спускаться вниз. Бренда, наконец, достала ключ и, едва помня себя от страха, сунула его в замок. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока дверь открылась.

Бренда бросилась в прихожую, захлопнув за собой дверь. Она не успела облегченно вздохнуть, как услышала удар. Дверь разлетелась в щепки. Караган вломился в квартиру. Бренда бросилась бежать в свою комнату, к туалетному столику, где у неё лежал заряженный револьвер. Дрожащими руками она вытащила оружие из ящика и направила его на Карагана. Тот хрипло захохотал и перехватил её руку. Бренда нажала на курок. Пуля пробила дыру в потолке. Караган швырнул девушку на диван…

Голубой «шевроле» вылетел на оживленную магистраль, едва не врезавшись во встречную машину. Бренда завизжала от страха. Караган громко засмеялся.

— Играла когда-нибудь в игру «кто первый свернет»? — прохрипел он.

Он направил автомобиль на полосу встречного движения. Ехавшие на высокой скорости машины стали шарахаться в стороны. Громко хохоча, Караган прибавил скорости. Бренда закричала, закрывая ладонями лицо.

— Что, нравится? — орал Караган.

Громко сигналя, встречные машины пропускали «шевроле», который вихлялся из стороны в сторону. Когда Бренда открыла глаза, она увидела, как из-за поворота выскочил огромный грузовик с прицепом. Караган, театрально кривляясь, убрал руки с рулевого колеса и завизжал, подражая крику Бренды. Неуправляемый «шевроле» пронесся мимо грузовика, который успел свернуть в сторону тротуара. Бренда услышала за спиной грохот и звон разбитых стекол. Грузовик занесло и огромный прицеп, перевернувшись, рухнул на стены дома у дороги.

Караган громко гоготал. Бренда не успела перевести дыхание, как впереди показались еще два грузовика, водители которых отчаянно сигналили летевшему под колеса «шевроле». Бренда завизжала и схватилась за руль. Ей удалось удержать машину посреди дороги Караган оттолкнул девушку и свернул с дороги на тротуар. Не успевшие разбежаться прохожие угодили под колеса машины. Бренда увидела несколько искаженных в ужасе лиц.

— Что ты делаешь? — закричала она.

Наслаждаясь убийствами, Караган лишь грубо рассмеялся. Он вновь резко вывернул руль и машина выскочила на улицу, почти пустую в это время.

— Нью-Йорк, Нью-Йорк… — затянул песню Караган.

Бренда в истерике выкрикнула:

— Заткнись!

— Люблю Нью-Йорк… — продолжал он.

Впереди показался мотоциклист. Караган добавил газу и нагнал ехавшего впереди молодого парня на «Ямахе».

Лети Нью-Йорк.

В вечерней тьме…

Бренда снова закричала:

— Заткнись! Впереди мотоцикл!

Караган подтолкнул его бампером машины. Парень обернулся и заорал:

— Ты, что — спятил?

«Шевроле» снова ударил его бампером и, потеряв равновесие, мотоцикл перевернулся. Бренда закрыла лицо руками.

Машина выехала на освещенный вечерними огнями Бруклинский мост. Караган увидел на противоположной стороне реки высокое здание с огромными окнами. На крыше здания светилась надпись: «Студия Силверкап». Огромные буквы были установлены на высокой конструкции из тонких стальных труб.

Караган поднял руку, показывая на студию.

— Здесь!

Бренда потеряла сознание. Её голова стала медленно сползать по спинке сиденья…

Горец вернулся домой и по привычке прокрутил кассету автоответчика. Услышав хриплый голос Карагана, он метнулся к динамику.

— Мак-Левуд, я очень славно поразвлекся с твоей подружкой, — прохрипел Караган.

Горец услышал, как где-то рядом с Караганом кричит Бренда.

— Она умеет вопить, — засмеялся Караган. — Что мне отрезать у неё для начала? Я буду ждать тебя у студии «Силверкап» за Бруклинским мостом.

Горец стал быстро одевать короткую куртку. В этот момент на лестнице раздались шаги. Обернувшись, Горец увидел Рэйчел. Она каким-то обреченным взглядом смотрела на него.

— Не ходи, прошу тебя, — сказала она. — Неужели ты не понимаешь, что он рехнулся от этих бесконечных убийств? Ты погибнешь.

Горец взял со стола японский меч, сунул его в ножны и повернулся к Рэйчел.

— Там, внизу, в магазине, я оставил тебе инструкции, — произнес он. — Выполни их.

Она со страхом посмотрела ему в глаза.

— Ты не вернешься? — полуутвердительно сказала она. — Даже если убьешь его, не вернешься? Верно?

Горец тяжело вздохнул и подошел к женщине. Её глаза были полны любви и печали. Он погладил её по щеке и с нежностью произнес:

— Рэйчел, милая моя Рэйчел! Ты знала, что это рано или поздно произойдет. Сегодня вечером Расселл Нэш умрет.

Он крепко обнял ее, а затем, опустив голову, направился к выходу. Она застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова. Горец на мгновение остановился. Взглянув на Рэйчел, он печально улыбнулся и тихо произнес:

— Это маленькое чудо…

Она подняла руку и на прощание шевельнула пальцами, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру.

— До свидания, Расселл Нэш…

Её шепот растворился в ночной тишине.

Горец остановил автомобиль неподалеку от огромного павильона студии «Силверкап». На крыше, в свете флуоресцентных огней, он увидел женскую фигуру. Это была Бренда.

Горец поднялся на крышу и подошел к высокой стальной конструкции, на вершине которой были укреплены светящиеся буквы. Бренда была привязана за руки к трубе за первой буквой.

— Спаси меня! — крикнула она.

Горец, держа в одной руке меч, медленно поднялся на вершину конструкции по узкой стальной лестнице. Он выбрался наверх и, осторожно ступая по узкому мостику, стал приближаться к Бренде. Увидев его, она испуганно обернулась. Горец понял, что Караган рядом. Приблизившись к Бренде, Горец стал отвязывать веревку, державшую ее.

В этот момент из-за её спины выскочил Караган. Замахнувшись мечом, он бросился на Горца. Их мечи скрестились. Караган размахивал клинком словно палицей, стремясь сокрушить противника силой ударов. Однако Горец умело защищался, и меч Карагана обрушивался на стальные сплетения. Схватка проходила совсем рядом с девушкой, которая громко кричала от страха.

В очередной раз отразив удар меча Карагана, Горец перерубил проходивший под ногами врага толстый электрический кабель. Сноп искр ударил в лицо верзилы. От неожиданности он потерял равновесие и упал вниз, на крышу. Мгновенно придя в себя, он стал рубить мечом стальные основания рекламного стенда. Трубы, словно соломинки, лопались под ударами страшной силы.

Нужно было что-то предпринять, иначе через несколько мгновений щит мог рухнуть, похоронив Бренду и его самого. Горец заметил прикрепленный к середине конструкции стальной канат, который удерживал её в качестве растяжки. Другим концом канат был привязан к стальному штырю на краю крыши. Горец мгновенно ухватился за канат и прыгнул вниз.

Не обращая внимания на боль в содранных до мяса ладонях, он съехал вниз, держа меч подмышкой. Вовремя убрав руки с каната, он в самый последний момент удержался на краю крыши.

Караган, бешено рыча, наносил удары по опорам конструкции, рассыпая искры в разные стороны. Горец поднял меч и бросился на противника. Схватка возобновилась с новой силой. Когда, размахивая оружием, соперники выбежали на середину крыши, со щита стали падать светящиеся буквы рекламы. Рухнув вниз, одна из букв выбила опору под стоявшей на крыше огромной бочкой с водой. Бочка медленно перевернулась, и потоки воды хлынули под ноги сражающимся.

Они продолжали ожесточенно драться, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Вода поднималась всё выше и выше, вскоре достигнув до пояса Горца. Молнии электрических разрядов вспыхивали тут и там.

Вскоре начала рушиться и стальная конструкция, на которой висели еще остававшиеся буквы рекламной надписи. Бренда завизжала от ужаса, когда противоположный край конструкции стал медленно заваливаться на крышу. К счастью, тот угол, где находилась Бренда, пока устоял.

После особенно сильного удара Карагана Горец не удержался на ногах и рухнул в воду. Караган попытался нанести еще один удар, но Горец исчез под водой. Опасливо водя мечом по сторонам, Караган погрузился в воду.

Спустя несколько секунд Горец осторожно вынырнул. Противник исчез. Горец выставил перед собой меч и выпрямился. В это мгновение Караган со страшным криком выскочил из воды позади него и бросился на Горца. Тот вовремя подставил меч и отвел удар.

Караган заревел и снова бросился вперед, размахивая мечом. Не попав по сопернику, он снес несколько труб в последней опоре рекламного щита. Бренда почувствовала, как щит, падая, увлекает её за собой.

Конструкция рухнула у самого края крыши. При падении веревка, связывавшая руки девушки, лопнула, и она стала отползать в сторону. Противники сражались рядом с ней. Бренда с ужасом увидела, как меч Карагана просвистел рядом с головой Горца. Он бросился бежать к застекленному возвышению. Караган кинулся за ним. Они схватились снова и, потеряв равновесие, упали на стекло.

Пролетев полтора десятка метров, Караган и Горец упали в пустой павильон. При падении Горец сильно ушиб плечо. Он едва приподнялся, но не успев прийти в себя, был сбит с ног ударом тяжелого ботинка.

Бренда побежала к пожарной лестнице и стала спускаться вниз. Тем временем Караган отшвырнул ногой меч Горца и, злобно смеясь, бросился на безоружного противника. Горец несколько раз увернулся от ударов меча, а затем перехватил руку Карагана, который пытался нанести удар сверху.

Караган отшвырнул его в сторону и стал медленно подступать к упавшему на пол сопернику.

Ну, вот и все! — расхохотался он и поднял меч.

В этот момент кто-то ударил его по спине. Караган резко обернулся. Это была Бренда. Она держала в руках обломок стальной трубы. Караган вышиб трубу из её рук и, смеясь, стал медленно подступать к девушке. Наконец он заревел и замахнулся мечом. Бренда в ужасе зажмурила глаза, но меч Карагана застыл в нескольких сантиметрах от её головы. Горец успел подставить свой клинок и парировать удар Карагана. Тот удивленно посмотрел на Горца, который еще нашел в себе силы пошутить.

— Интересно, спас ли я тебе жизнь? — улыбнулся он Бренде.

Она бросилась бежать, а схватка возобновилась с новой силой. Однако на этот раз перевес был уже на стороне Горца. Обескураженный своей неудачей Караган отступал, отбиваясь от атаковавшего его противника. Караган попробовал перехватить инициативу, бросившись вперед. Но Горец ловким движением клинка рассек ему живот.

Хватая ртом воздух, Караган застыл на месте. Развязка была близка. Горец поднял меч и приготовился к решающему удару. Лицо Карагана позеленело, глаза налились кровью. Держась рукой за живот, он попробовал атаковать снова, но меч Горца еще несколько раз поразил его.

Караган натужно засмеялся и ринулся на врага. Горец увернулся и ударил лезвием меча по шеё противника. Тот остановился и опустил руки. Тяжело дыша, Горец отступил на шаг.

Караган протянул руку вперед, но в этот момент его голова стала падать назад. Из шеи выплеснулся поток голубого пламени. Обезглавленное тело еще несколько секунд стояло, а потом рухнуло на пол. всё было кончено.

Прижавшись к стене, Бренда смотрела на происходившее. Внезапно поднявшийся поток голубого огня охватил Горца. Он задрожал всем телом и выронил меч. Разряды энергии полыхали вокруг него.

— Может быть только один! — закричал он.

Стекла на огромных окнах павильона со страшным грохотом лопнули. Осколки брызнули на пол. Бренда упала, закрывая лицо руками. Потоки бушующей энергии носились по залу, подняв Горца в воздух. Он содрогался в чудовищных конвульсиях, крича:

— Я один! Я знаю, что я один! Отныне я — все!

Внезапно огни исчезли. Горец упал на пол и затих.

В наступившей тишине Бренда явственно различала его тяжелое дыхание.

Она подошла к нему и села рядом. Горец поднял изможденное лицо и слабо улыбнулся. Она поцеловала его и стала нежно гладить мокрые волосы.

Серебристый «ягуар» быстро мчался по извилистой дороге, петляя между покрытыми зеленой травой холмами. Горец и Бренда ехали по Северо-Шотландскому нагорью. В небе над ними пролетел реактивный самолет.

— Так, значит, всё это началось здесь? — произнесла Бренда, с интересом разглядывая цепочку озер между холмами. — Расскажи мне, что ты получил теперь.

— Я знаю все. У меня в мозгу сейчас сконцентрирован весь мир, всё его знания. Я знаю, что чувствуют всё люди Земли — президенты, дипломаты, ученые. Я могу помочь им понять друг друга.

Бренда улыбнулась.

— Когда начнем обустраивать мир?

Горец грустно улыбнулся.

— Ты думаешь о том, сможешь ли ты любить меня? Сможешь. Теперь я такой же, как все. Такой же, как ты. У меня могут быть дети.

Горец увидел перед глазами красивую белую лошадь с обряженным в широкополую шляпу и плащ с павлиньими перьями всадником. Он вспомнил всё — первую встречу с Рамиресом, тренировки в лесу, деревенский базар… и услышал мягкий голос испанца.

— Молодец, Мак-Левуд. Ты всё верно сделал. Сменятся поколения. Ты останешься один и душой объединишься со всеми, кто живет на этой Земле. Ты получишь власть и силу, превосходящие человеческое воображение. Воспользуйся ими во благо…

 

ВОЗРОЖДЕНИЕ

Планета Земля. 25 лет назад

Жаркие годы следовали один за другим. Этот, 1999, выделялся даже в их знойной череде. Если зимой выпадал снег, то через два-три дня исчезал бесследно. Организаторы чемпионата мира по лыжным видам спорта в Кавголово мрачно шутили, напрасно вглядываясь в ясное голубое небо: «Все! В следующий раз ядерную зиму придется устраивать». На Земле перестали гордиться загаром. Как улитки в раковинах, люди прятались от палящих лучей солнца под огромные колпаки скафандров-зонтиков фирмы «Эбенружа». Спрос на эти изделия был потрясающим, их изобретатель Поль Грент на отчисления от продажи мог скупить всё курорты, вместе взятые. Мог, но ни за что на свете не сделал бы этого. Такой степенью идиотизма не страдал никто в мире: покупать никому не нужные развалины пляжей! Желающих по-пеститься под жгучим ультрафиолетом больше не было, у берегов грязно-бурых морей стало пусто до неприличия. Тревожные пейзажи заброшенных пансионатов и санаториев свидетельствовали не об успехе всеобщей программы оздоровления человечества, а о мрачной действенности информационной программы «Спасение Земли от Солнца». Ветер одиноко играл изодранными в лоскутья шезлонгами, выл в проржавевших баках водных велосипедов, шторм с треском разбивал лежаки о камни. Никого… Солнца не просто избегали — его панически боялись.

Утро в любом патриархальном городке Старого Света или Америки выглядело примерно одинаково. Сухонькие миниатюрные старушки, бодро отплясав аэробику со своей обожаемой Синди, начинали день с очистки антирадиационных щитов над уютными двориками. Убрав с глаз подальше красные контейнеры с надписью «Пыль. Опасно!», быстро готовили завтрак и будили внучат и племянников. Папы и мамы обожаемых крохотулек обычно начинали к этому времени вертеться у бабушек под ногами, напяливая на себя скафандры. Слава богу, вскоре родители исчезали, разогнанные кто сигналом таймера кто вежливым звонком шефа, просившего привезти ключ от сейфа хотя бы к обеду. Бабушки без помех кормили детишек и строго-настрого предупреждали: «Со двора ни шагу». До позднего вечера судача по телефонам, старушки не забывали бдительно следить за калиткой. Малолетние озорники так и норовили ускользнуть из-под «экрана защиты от ультрафиолета», прихватив с собой (о ужас!) любимого бабушкиного мопсика.

Популярный французский философ Перье, инициатор постоянного напоминания о грозящей опасности во всех телепередачах, при обсуждении программы «Спасение Земли от Солнца» в ЮНЕСКО сказал: «Введение минутного предупреждения во всё сводки новостей способно перевернуть мир за два года». Перье ошибся. Для этого понадобился один год.

С июля 1998 передачи всех радиостанций, телестудий начинались одинаково. После обычного приветствия следовало обязательное: «Сегодня главной новостью является разрушение озонового слоя, которое приводит к непредсказуемым последствиям. В Африке, где убежища от солнца практически не существует, люди умирают один за другим». Никого не удивляло, когда после секундной паузы ведущий предлагал послушать «забойную штуку группы «Крис Мерилин», в которой для живых о необходимости остановить запуск ракеты, рвущей озоновое спасение Земли, поет солист группы Грей Стивенс».

Ночью люди чувствовали себя спокойней. По темным улицам бездушных и тесных панцирей бродили поэты и влюбленные. Иногда они с удивлением замечали, как миссис К., с утра квоктухой загонявшая под огромное титано-сурьмиевое крыло своих цыпочек, задумчиво брела без скафандра к скамейке в парке, где много-много лет назад шалун Джек сорвал с её губ первый поцелуй. Бессильны были предупреждения астрофизиков. Мало кто верил, что ночью озоновые дыры светят убивающим всё живое ультрафиолетом далеких звезд.

Между тем ученые склонялись к мысли, что назрела необходимость окутать планету сплошным экраном. Начиналась массовая гибель животных, рост числа мутаций растений грозил генетическим взрывом. Споры шли о том, каким должен быть щит от Солнца. С каждым днем дискуссии становились всё ожесточеннее. «Круглые столы», на которых лысеющие профессора и академики спорили до хрипоты, отстаивая свои концепции, по рейтингу популярности у зрителей вышли на первое место. Мир застывал у экранов, слушая непонятные научные термины. Постепенно проявлялись основные положения программ, у каждой были свои сторонники и противники.

С перспективой жить в вечном полумраке люди смирились на удивление быстро. Солнце — безусловный враг-убийца, и от него лучше надежно укрыться. Но едва речь заходила о луне и звездах, телефоны в студиях раскалялись от звонков разгневанных зрителей. Иногда звенели разбитые стекла — пока «круглые столы» не стали предусмотрительно назначать на верхних этажах огромных телебашен. Протесты и голодовки групп и целых партий «защиты звезд» грозили сорвать намеченное на август 1999 пробное включение антирадиационного щита. По рекомендациям психологов в новостях стали показывать огромные палаты временных африканских госпиталей. Страшные кадры вымирания тысяч людей поразили общество. Подействовал и железный аргумент — вахты в Антарктиде вымирали за долгие полярные ночи.

Внешне всё осталось по-прежнему. Телефоны в студиях трещали не умолкая, и те же голоса сотрясали мембраны. Но теперь они требовали переноса испытаний на завтра и слушать не хотели никаких оправданий. Разгневанные автомобилисты периодически перекрывали проспекты баррикадами из лучистых машин. Раньше они предлагали оставить в покое «их» порции витано. Теперь разгневанные толпы родителей требовали принять свои дозы энергии как посильный вклад в общеё дело. Пробки рассасывались, когда власти обещали использовать столь щедрый дар и отправить автомобили в испытательные центры озоновых лабораторий.

Двигателями заваливали полигоны Лас-Вегаса, Фурже и Тушино. Каждый день в их адрес прибывали эшелоны автомобилей. Сотрудники не успевали избавляться от пустых кузовов, на пустырях близ станций громоздились многометровые завалы мятого искореженного металла. Заверения руководителей проектов, что витано им больше не требуется, никто не слушал. Массовый психоз добровольного отказа от машин охватил практически всё страны. Кто не хотел сдать свое чудо шестого поколения, рисковал поплатиться жизнью. На улицах толпы в огромных, раздутых скафандрах останавливали автомобили, водителей и пассажиров выволакивали наружу и крушили шикарные лимузины, нелепо взмахивая раздутыми рукавами.

В глазах рябило от транспарантов: «Мы защитим Землю от Солнца». Это всепланетное «мы» символизировало не только сломленное упрямство воздыхателей при луне, не только победу пешеходов над автомобилистами, но и компромисс стран-финансистов программы «Экран». После долгого рассмотрения всё согласились выделить средства на осуществление проекта группы доктора Неймана. Его экран должен был состоять из двенадцати квантово-гиперонных полей, создаваемых под озоновым слоем, на высоте 30–35 километров при помощи выведенных на геостационарную орбиту спутников-излучателей. Орбиты космических генераторов экранов рассчитали таким образом, что поля, многократно перекрываясь над наиболее крупными городами, создавали плотное антирадиационное одеяло в виде неправильного 12-гранника. Свойства квантово-гиперонного поля, об открытии которого в середине позапрошлого года объявил молодой профессор Гарвардского университета Конор Мак-Левуд, были недостаточно изучены, но эффект отталкивания ультрафиолетовых лучей наблюдался отчетливо.

Альтернативный проект созданного при НАСА американского Центра по исследованиям озоновых аномалий, предлагавший возведение над населенными частями континентов гигантских экранов — по сути копий домашних антирадиационных щитов — давал стопроцентную защиту. Он отличался воистину безудержным размахом, но встретил многочисленные возражения специалистов. Во-первых, титано-сурмиевое покрытие щитов довести до состояния сверхпроводимости можно было лишь при затратах энергии на порядок больше, чем требовал проект Неймана. Во-вторых, не предусматривалось ни какой защиты океана. В-третьих, экологические последствия представлялись непредсказуемыми: тепловой эффект, резкое изменение климата, прекращение циркуляции воды над материками. Предложение же американцев разрешить полеты сверхзвуковой авиации под 500-метровой высоты крышей, под которую намечалось упрятать человечество, вызвало настоящий шок, моментально погубивший проект.

Из остальных предложений наибольший интерес вызвала программа Французской академии озона. Особенно благосклонно отнеслись к ней защитники звезд. Французы не отбирали у романтиков ночное небо, а прорехи в озоновом кафтане Земли предполагали залатать с помощью озоновоссоздающих космических комплексов, остроумно кем-то названных «громобоями». Испытательные полеты давали некоторый эффект, но комплексы были столь не надежны, дорогостоящи и недолговечны, что от проекта пришлось отказаться.

Мировое сообщество отдало предпочтение концепции доктора Неймана, и вся планета объединилась для реализации задуманного. В начале 1999 группа Неймана (в неё вошли многие всемирно известные ученые) представила детальный проект своего «Экрана». Существенно изменилась схема питания спутников. Стремясь эффективнеё использовать лучистую энергию и избежать разрушения полей в результате аварий на реакторах, разработчики решили не передавать лучи прямо на спутники, как намечалось ранее, а построить два накопителя — в западном и восточном полушариях. Через два спутника-получателя в космосе витано перераспределялся на двенадцать генераторов поля. Такая более надежная схема питания стала возможной потому, что на Земле практически не осталось потребителей луча. Покончив с автомобилями, воинствующие толпы бросились крушить самолеты и поезда, использующие «энергию жизни».

Неожиданной альтернативой Неймановской схеме питания стал русский проект концерна «Энергия». Он предусматривал оснащение спутников-излучателей реакторами российского производства, приспособленными к работе в невесомости. Отмахнуться от предложения, явно запоздавшего и совершенно сырого, было нельзя. Москва недвусмысленно заявила, что прекратит финансирование программы «Экран» в случае отказа ЮНЕСКО рассматривать вариант «Энергия-4». Уже первые математические расчеты указали, что новая схема антирадиационного щита потребует увеличения числа спутников до 1844. Для создания плотного экрана, заменяющего озоновый слой, планировалось совершить столько запусков, что это уничтожало естественную защиту раньше, чем создавало искусственную!

Проект Неймана стал основой производственной программы «Экран». В рекордно короткие сроки смелый замысел конструкторов был воплощен в реальность. В июле на орбиты вывели спутники-излучатели, в начале августа запустили оба спутника-получателя, 10 августа заработал первый реактор лучистой энергии «Январь», 16 — остальные одиннадцать. Витано стал наполнять резервуары обоих накопителей. Мир замер в ожидании.

17 августа прямую трансляцию накопителя лучистой энергии в центре Сахары, обеспечивающего подачу потока витано на спутник-получатель № 1, вели всё каналы радио и телевидения. В одиннадцать часов по Гринвичу антирадиационный экран должен был закрыть от Солнца западное полушарие. С утра телевидение давало сменявшие друг друга эффектные планы грандиозного сооружения, дававшие возможность оценить масштабность проделанных работ. На фоне гигантских саркофагов звучали последние интервью строителей, разработчиков, руководителей проекта.

В 10.30 в кадре появился знаменитый диктор Артур Грейд. Последний раз пошла становящаяся ненужной «шапка»: «Доброе утро! Главной новостью вчера являлось разрушение озонового слоя, которое приводило к непредсказуемым последствиям. В Африке, где убежищ от Солнца практически не было, люди умирали один за другим. Всего несколько месяцев оставалось до полного разрушения озонового слоя. Вот они, спасители человечества! Группа доктора Неймана, в которой работали всемирно известные ученые. Посмотрите — эти люди создали экран, который через полчаса закроет нас от губительных лучей Солнца. Доктор Нейман, что вы чувствуете в эти мгновения? Спасибо! Смею вас заверить, всё земляне испытывают то же самое. Это действительно грандиозный проект! Мы передаем слово пульту управления».

Резкая смена картинки окунула телезрителей в суету предстартового напряжения огромного комплекса. Таинственно мигали мониторы, попискивали многочисленные датчики, принтеры с шумом выбрасывали широкие полосы бумаги, испещренной таблицами и графиками. Руководитель эксперимента доктор Ричардсон после секундной паузы наклонился к микрофону:

— Внимание, внимание! Всему персоналу покинуть зону испытания.

Внимание! Последняя проверка перед установкой экрана.

Службы пульта сухо, по-военному докладывали о готовности. Убедившись, что на Земле всё параметры в норме, доктор Ричардсон запросил центр космического управления о готовности спутника-получателя.

— Спутник-получатель готов!

Наступил решающий момент.

— Внимание, внимание! Всем службам — минутная готовность. всё готово к установке экрана. Энергетические установки запущены.

Торопя обратный счет, по дисплею побежали тающие секунды до старта.

— Десяти секундная готовность! Три, два, один!

Доктор Ричардсон глубоко утопил в гнезде кнопку, блокировавшую до этого канал вывода энергии. Все, обратного хода нет. Система не предусматривала остановки передающей станции. Плановый ремонт предполагался лишь на производящих энергию двенадцати реакторах. Человечество шагнуло в новую эру. Это понимали все, понимал и доктор Ричардсон. Торжественным голосом он произнес:

— Помните, на нас смотрит мир. Включить зажигание!

Могучий поток энергии устремился вверх. Мощь всей Земли воплотилась в ярком луче, в считанные мгновения достигнувшем спутника-получателя. Еще пару секунд — и заработали спутники-излучатели. Из космоса казалось, что на Земле возникли и стали стремительно расти шесть ярких зеркал. Вот они, накладываясь друг на друга, закрыли всю видимую часть планеты. Мерцание отраженного Солнца ослепило камеры спутника телесвязи ООН, трансляция прервалась, а на Земле наступили серые сумерки.

Полутьму улиц ярко осветили фонари, в их свете высыпавшие на улицу люди обнимали друг друга, оставив дома ненавистные комбинезоны «Эбен ружа». Самой могучей финансовой империей на Земле отныне была Корпорация по установке и обслуживанию экрана.

* * *

Дождь — они вообще стали сущим наказанием Земли, эти дожди — тарабанил по стеклам и брезенту крыши. «Дворники» едва успевали сметать капли, в образовавшийся просвет нахально лезли фары встречных машин. Дождь — настоящий ливень — быстро покрывал стекло своей пузырчатой пленкой. Новое «шмах» очистителей — с натугой, с надрывом — и на мгновение мелькала мокрая до черноты Брендон-стрит.

«Этот сектор от дворников — как экран. Надоедливое шмахание не отключишь, пока идет дождь. И экран должен действовать, пока светит Солнце. А энергия? Чтобы рассеять пелену брызг, даже на маленькие очистители сколько её уходит? А будь стекло в миллион квадратных километров?

Видимо, другого выхода не было. Радиация — вечный, непрерывный ливень-убийца, от которого Экран спас человечество 25 лет назад. Конечно, он забирает почти всю энергию Земли. Он отбросил всех далеко назад, в середину прошлого столетия. Люди вынуждены ездить на старых автомобилях, летать на допотопных самолетах. Но ведь в этом виноваты не мы, ученые, а фанатичный психоз толпы, крушивший автомобили, хоть чуть похожие на витановые. Расправу с реактивными самолетами вообще трудно объяснить. На людей словно затмение какое-то нашло…

Нет, мы делали всё правильно. Другого выхода не было! Только в результате вот что вышло: фонари горят через один, и дождь, бесконечно заунывный, как старость, и серая полутьма…»

Мак-Левуд встряхнулся, отгоняя непрошенные мысли. Сколько раз он убеждал себя, что поступил тогда, в 1997 году, правильно, раскрыв людям секрет «витано» и оказав помощь в создании антирадиационного щита. Убеждал и давал слово не мучиться бесполезными сомнениями. Неотвязные раздумья не подчинялись, нахально врываясь в сознание. Наверное, вместе с ними его навещала старость. Изгоняя мрачные сомнения, Конор словно гнал прочь свою молодость, неповторимые дни, когда с Аланом Нейманом, Ричардсоном они неутомимо работали над проектом экрана. Последние годы Мак-Левуд чувствовал себя усталым и разбитым, всё глубже сознавая, что старость и слабость — слова-синонимы. Среди воспоминаний прожитых лет всплывала фраза широкоплечего здоровяка сэра Гленорвана: «Да, великанище… Есть и у меня еще сила в руках и ногах. Но в доспехах на коня мне не вскочить, как раньше». Старый профессор по утрам без труда одолевал неспешной трусцой свои шесть миль, но чувствовал, что сердцу уже не кипеть, остыло сердце, остыло…

«Добро пожаловать, вы смотрите последние новости», — экран монитора щелкнул, расплылся в дежурной улыбке диктора местной студии теленовостей. Мак-Левуд вздрогнул, автомобиль вильнул на мокром асфальте. Таймер всегда включал приемник на полную мощность, давно пора было отдать его в ремонт. Механик каждый раз обещал сделать это в ближайший понедельник и, конечно, забывал. Судя по всему, начался выпуск новостей в 18.30. Приглушив звук и сбросив скорость, Мак-Левуд стал посматривать на монитор. В оперу он еще успевал, а сообщение диктора его заинтересовало:

— Против Корпорации, которая отвечает за защитный экран, выдвигаются различные обвинения. Как вы знаете, она является крупнейшим на Земле потребителем энергии. Кроме того, именно она распределяет оставшуюся энергию. Бюджет Корпорации является тайной последние 10 лет, с тех пор, как основатель Корпорации доктор Нейман назначил главой Ричарда Блейка. Мы не смогли связаться с доктором Нейманом…

Мак-Левуд щелкнул выключателем. Больше ничего толкового в новостях не будет. Ричард Блейк на пресс-конференции всегда умудрялся отделаться от репортеров обтекаемыми скользкими фразами, не несущими ровно никакой информации. Доктор Нейман на экранах мелькал только на юбилейных заседаниях и всегда выглядел уставшим и разбитым. В Корпорации явно было что-то неладно. Впрочем, Мак-Левуду давно нет дела до их проблем.

Прокручивая в памяти последний выпуск новостей еще раз, Конор пытался понять, что именно показалось ему странным в момент передачи. Ага! Сознание быстро выхватило мелькнувшеё на лице молодого диктора выражение злорадства и ненависти. Всем видом ведущий показывал почтительность, необходимую при любом упоминании Корпорации, но, явно будучи новичком в своем деле, он не научился еще скрывать свои эмоции.

Что-что, а ненависть во взглядах людей Мак-Левуд научился ловить давно. 25-летние сумерки вместо дня и ночи озлобили всех. В последнеё время Корпорация выделяет, правда, часть энергии на создание иллюзии дня в крупнейших городах, но положения дополнительные фонари не спасают. Разметанный подслеповатыми огоньками полумрак, как в комнате с бычьим пузырем в окне вместо стекол, — и они называют это днем, спасающим естественные биологические ритмы человечества!

В просветах, оставляемых «дворниками», первый раз мелькнуло неоновое «Опера». С каждым взмахом очистителей надпись становилась всё ближе, занимая уже всё лобовое стекло. Припарковавшись, Мак-Левуд выбрался из машины, завозился с ключами зажигания. Зонт Конор не взял, до входа в театр — шагов тридцать, не промокнет. Досадная заминка нервировала, холодная струйка потекла по спине. Вдруг дождь прекратился. Повернувшись, Мак-Левуд едва не сбил в темноте Чарли Бойза. Тот держал над собой раскрытый зонт, стараясь заслонить от ливня и Мак-Левуда. С тех пор, как старый профессор поговорил с Бонном о Мадонне, горячим поклонником которой до седых волос оставался внешне всегда невозмутимый Чарли, после того, как они до утра досидели в баре у Джимми, старый гример как за маленьким ребенком ухаживал за профессором. Чарли, страстный коллекционер открыток с изображением кинозвезд XX века, не раз говорил Мак-Левуду, что в молодые годы профессор был вылитый Кристофер Ламберд. Мак-Левуду приходилось удивленно качать головой: дескать, чего только не бывает в мире.

Бойз терпеливо стоял под дождем, подставляя седоватые волосы косым струям. Мак-Левуд захлопнул дверцу.

— Ну что, Чарли, пошли слушать твою хваленую Стрекли Льюис!

* * *

Помутневшеё и запыленное былое великолепие персональной ложи Мак-Левуда встретило его обычной пустотой. Уже который год перед спектаклем никто не хотел выразить почтение «отцу защитного экрана». Конор с удивлением стал замечать, что за время шумной трескотни вокруг Неймана и его помощников он привык к проявлениям благодарности. Понимая, что лишь отчасти они искренни и сердечны, старый ученый считал их раньше излишними и чересчур назойливыми. Помнится, лет пятнадцать назад в одном из интервью он сказал, что его любимый цветок фиалка, а женское имя — Бренда. Через год цветоводы Швейцарии вывели новый сорт душистых фиалок и назвали его «Бренда». Букетами этих цветов Мак-Левуда забрасывали потом на встречах посыльные в праздники заваливали ими весь дом. Приятный запах фиалок казался Конору чуточку приторным излишне сладким. Букеты он переносил в пустующую спальню, оставляя близ портретов своей последней жены. Но вот теперь, когда года два ему никто не дарил цветы, Мак-Левуд иногда видел во сне душистые охапки фиалок и молодых богинь в жутком декольте, даривших ему букетики. Проснувшись утром, Конор расслабленно шлепал в спальню, садился на холодную двуспальную кровать, брал со стола портреты и фотографии своих жен и любимых, долго всматривался в дорогие черты. Опустевший дом в такие моменты начинал раздражать Мак-Левуда огромностью и запущенностью. Профессор замечал и пошарпанность выцветших стен, и нудный скрип рассохшихся половиц, и толстый слой пыли на зеркальных столиках. Дом ветшал, а у его постаревшего хозяина не было ни сил, ни желания что-либо менять. Понуро сгорбившись, Мак-Левуд часами сидел и разглядывал спил пятисотлетнего дуба, который они с Рамиресом свалили в первый день пребывания на Земле. Сколько лет пронеслось! Одиночество не прибавляет сил в старости. Эх, если бы рядом была Бренда… Мак-Левуд собирался и пешком отправлялся на кладбище, купив по дороге букетик фиалок.

Друзей у Конора не было. Исключая, конечно, верного Чарли и, может, Джимми из бара на 23 улице. Группа Неймана, коллектив единомышленников, со временем распалась. Кто-то умер, кто-то отдалился с годами, с кем-то просто стало неинтересно. Кристофер и Алан? Когда-то их называли тремя мушкетерами за неразлучность и любовь к фехтованию. Кристофер тогда не без оснований считал себя самым экстравагантным архитектором в мире. Алан, без сомнения, был самым красивым физиком на планете. Мак-Левуду нравилась их жизнерадостность, их молодой задор. Он с удовольствием участвовал во всех розыгрышах и веселых буффонадах, на которые был неистощим выдумщик Алан. Теперь они постарели и лишь изредка перезваниваются. И Кристофер, и Алан приглашали Конора в гости, и он не раз предлагал друзьям собраться у него. Да всё как-то не выпадало. В душе каждый из них считал, что лучше избегать встреч — ведь при встречах им остаются лишь воспоминания.

Мак-Левуд смахнул напряжение навязчивых мыслей, расслабился. В конце концов он приехал слушать оперу а не занудливый внутренний голос, порядком надоевший еще в дороге. Конор взял программку, предусмотрительно оставленную в ложе Чарли Бойзом. На обложке крупным шрифтом было набрано: «Всего один концерт молодой звезды из Нью-Йорка, в Милане затмившей саму Марию Михайловскую».

Сегодня на планете последний день «месячника гастролей». Непрерывный хоровод переезжающих с места на место трупп и солистов изобретателям этой кутерьмы виделся панацеей от однообразия серого существования. Усталые, изжеванные бессонными ночами и долгими переездами театральные звезды обычно дежурно отплевывались монологами на сценах — по вечеру в каждом городе. Изредка, правда бывали исключения. В этот раз в оперном зале Блайтвила Мак-Левуду посчастливилось стать свидетелем маленького театрального чуда.

Вся труппа из Нью-Йорка работала вдохновенно. Особенно поразила Конора действительно гениальная Стрекли Льюис. «Тристана и Изольду» в «Метрополитен-опера» не раз ставили еще с конца XIX века. Партию Изольды исполняли замечательные певицы — Эмма Дестинова, Роза Понсель и потрясающая норвежка Кирстен Флагстад. Традиции их исполнения свято берегли в труппе — и теперь многие черты знаменитых предшественниц Мак-Левуд находил в Стрекли Льюис. Великолепно чувствующая сцену, пластичная и грациозная, она обладала чарующим голосом. Он то звал к далеким вершинам, то приглашал отдохнуть в тени журчащего ручья, то убивал холодным презрением обманутой надежды. Очарование полуяви-полусна, создаваемое настоящим искусством, охватило Конора. Музыка Вагнера уводила в дикий, таинственный мир. Юная королева в нем ждала своего избранника, затерявшегося в чужой стране. Ждала и верила в его скорое возвращение, посылала гонцов: «Помни, Горец, помни свой долг!»

— Да, я помню! Самое начало. Планета Зайст. Мы хотели идти вперед. Мы планировали восстание. Нам противостоял генерал Катано.

Планета Зайст. 500 лет назад

Пыльную равнину зубчатым хороводом окружили поблескивающие в вечерних лучах заходящего Каро вершины гор. Ветер, шлифуя остатки древних исполинов, пылью гонит их в вечное странствие по ущелью Буранов! Из-под бесплодного слоя песка кое-где обнажился монолит богатейших на Зайсте молибденовых руд. Кустики лаузы, вцепившись корнями в камень, гребешками закостеневших листьев вызванивают на ветру свою заунывную мелодию скорби. Только лауза растет в этих местах, противясь напору песка, жары и ветра. Кустики лаузы свободные жители планеты высаживают у могил погибших в борьбе сограждан. Лауза украшает гордое знамя повстанцев, в бою служит опознавательным знаком борцов за свободу.

Развалины храма Народоправия мрачно темнеют провалами выбитых окон и растерзанных стен. Величавость гордого здания только усиливают зияющие раны, которые нанесены авиацией генерала Катано в первые дни переворота. Враг пытался стереть до основания символ власти Совета мудрейших.

Долгие годы борьбы с диктатором многое изменили на Зайсте. Некогда цветущая планета превращена в пустыню. более ста лет свободные граждане не желают признавать власть мятежного генерала. Непрерывная борьба истощает силы обеих сторон, кровь льется рекой. Генерал лишился своей авиации, но сумел оттеснить повстанцев в бесплодные районы Банха. Зайст в последние годы стремительно теряет атмосферу, и это прежде всего сказывается в горных областях, опорных базах повстанцев.

На возвышении — среднего роста кирсанин. 20 лет он возглавляет движение свободных граждан на Зайсте. Высокий лоб мыслителя, сила богатыря и умение прирожденного воина. Меч, традиционное оружие планеты, в его руках становится то разящей молнией, то неодолимым щитом. Его уроки фехтования многое дают повстанцам, многое, но не победу. С мечом приходится идти на пушки, на сметающие всё живое лучи бластеров. Многие погибли в неравной борьбе. Оставшиеся в живых начинают задыхаться в разреженном воздухе высокогорья. Почти всё свободные граждане Зайста собрались на руинах храма Народоправия. К ним обращен уверенный и звучный голос Рамиреса:

— Мы собрались втайне на руинах храма Свободы, чтобы каждый осознал: предстоит последний бой с генералом Катано. Предыдущие были проиграны, но в этот раз нас поведет настоящий вождь, о котором говорится в древних книгах!

Слова Рамиреса прямили спины, расправляли плечи. всё знали о древних пророчествах: «Свободу жителям Зайста принесет огненноглазый вождь, длинноволосый и высокий…»

— Кто же он? Покажи нам его! — вскричали в толпе.

Послышались и недоверчивые голоса, явно намекающие на несоответствие лысеющего Санчеса де Рамиреса описанию:

— Уж не ты ли будешь нашим вождем?

Рамирес высоко вскинул руки, добиваясь тишины. Море голосов застыло, толпа замерла в оцепенении ожидания. В гробовом молчании падали пророческие слова:

— Пусть он покажется сам, пусть он сам ощутит Возрождение! Пусть каждый слушает свое сердце и сверяет свой пульс с биением всевидящих звезд Каро!

Рамирес выхватил меч, описал магический круг начала поединка, будто вызывая на бой природу Зайста. Стихия откликнулась на вызов близким громовым раскатом. Свободные жители Зайста взволнованно загудели, им предстояло выбрать себе вождя. Каждый вдруг совершенно по-новому увидел своих соседей. Кто же из них вождь? Перебирали самых отважных в боях, самых сильных и разумных. Нет, всё не то. Внезапно непонятная сила подсказала: Конор Мак-Левуд, Горец. Конечно! Взгляды всех присутствующих, как по команде, устремились к молодому и обычно застенчивому воину. Тот словно осветился неведомым внутренним огнем, преобразился. Решительным и уверенным стал его взор, он, казалось, подрос на пару стилов. Властно и требовательно Конор поднял глаза на Рамиреса и понял: Санчес давно выделил его среди толпы. В момент, когда их взгляды встретились, Рамирес утвердительно кивнул головой:

— Да, ты! И пусть древняя энергия луча до краев наполнит тебя силой!

Народ расступился, освобождая Мак-Левуду путь к возвышению. Молодой воин шагнул вперед — и свободные граждане Зайста преклонили перед ним колени. Рамирес спешил с возвышения навстречу новому вождю! Он низко поклонился и коснулся ног молодого воина! Эти действия символизировали, что Рамирес всецело признает право Мак-Левуда распоряжаться своей судьбой. Уже вместе — Рамирес на полшага сзади — они направились к священному сосуду витано.

Единственный спасенный в день переворота генерала Катано источник новой энергии, давшей возможность Зайсту совершить скачок в развитии, свято хранился свободными жителями и был символом надежды на избавление от ненавистного гнета. Никто не осмеливался напитаться энергией витано, хотя каждому давала она бессмертную жизнь. Девиз свободных граждан гласил: «Или все, или никто!»

Генерал Катано не раз пытался захватить сосуд, понимая, что, пока хоть один источник витано в руках восставших, борьба не завершена. Спасая энергию, жертвовали собой храбрейшие из храбрейших. Теперь витано должен был напоить энергией вождя повстанцев для последнего решающего штурма.

Рамирес осторожно прикоснулся к крышке сосуда. Шифратор сработал на иммунограмму, предохранительный чехол открылся. Яркий свет расправил мрачные морщины руин храма Народоправия. С любопытством Мак-Левуд всматривался в живительный луч. Никогда ранеё не видел он этой легендарной силы. Среди вольных граждан часто нараспев повторяли предания о магическом мерцании витано, ранеё равными порциями распределяемого среди жителей планеты. За обладание этой энергией боролись и погибали. Теперь граждане сознательно отдавали витано своим лидерам, весь, без остатка.

— Смелей, Мак-Левуд! — подбодрил Рамирес молодого воина, погружая руки в витано.

Осторожно, боясь обжечься, опустил ладони в сосуд Конор и — ощутил приятное покалывание в подушечках пальцев. Силой сразу же переполнилось тело, появилось ощущение, что нет предела всесокрушающей энергии напряженных мышц.

Сосуд опустел. Древний обычай, знакомый любому жителю Зайста требовал, чтобы те, кто разделил витано, стали братьями по энергии. Ладонь в ладонь, глаза в глаза. Обменявшись порциями чудотворного луча «кровники» получали бессмертие.

Рамирес уже поднял руки, Мак-Левуд колебался какое-то мгновение. Лучистый заряд молнией переходил от одного к другому, причудливо извивался, рвался к породившим его звездам, заставляя учащенно биться сердца.

— Древняя сила Возрождения объединила нас. Теперь мы одно целое, мы едины.

Сжав кулак, Рамирес нараспев трижды повторил старинное заклинание. Как младший по возрасту, Мак-Левуд ответил: «Спасибо, учитель», — и почувствовав на миг неотъемную тяжесть ответственности, которая теперь лежала у него на плечах, растерянно спросил:

— С чего мы начнем?

— Не мы, а ты! — голос Рамиреса был отрезвляюще суров.

Мак-Левуд отогнал сомнения и уверенно повернулся к напряженно ожидавшим его решения свободным гражданам Зайста:

— Мы начнем с генерала Катано! Завтра с рассветом будем штурмовать арсенал и энергохранилище.

* * *

Доклады генералу Катано о ходе сражения с повстанцами час от часу становились оптимистичнее: атаку на хранилище сосудов с витано в предместьях столицы отбили к двенадцати часам дня, войска генерала полностью окружили противника и вели планомерное стягивание железного кольца. Несмотря на очевидное поражение и бесперспективность дальнейшей борьбы, повстанцы держались. Дело доходило до рукопашных схваток, тогда правительственные войска вынуждены были отступать под защиту орудий. Мечами свободные граждане орудовали удивительно искусно. Они словно не искали спасения, не пытались прорваться к темнеющим на горизонте громадинам гор, а с достоинством умирали под прицельным огнем стянутых в район боя многочисленных батарей.

Посланца с донесением о полной победе генерал Катано встретил, сделав два шага вперед, — честь неслыханная для курьера. Диктатор, гордый своим полководческим талантом, внимательно выслушал сообщение о горах трупов и толпах пленных, пропустил мимо ушей сведения о потерях и, не услышав главного, гневно напомнил:

— Мне нужен Мак-Левуд!

Неизвестно почему, но требование испугало курьера. Офицер запнулся, покраснел, замычал нечто нечленораздельное. От вспышки гнева легкого на расправу генерала офицера выручил Ренто, любимец диктатора, прибывший с поля боя в изодранном мундире, в пятнах крови и копоти, но тщательно выбритый и причесанный. Влетев в кабинет, он заверил генерала, что лично осмотрел убитых, и вождей повстанцев среди них не обнаружил. Скореё всего, Горец и Рамирес в числе пленных, часть из которых изувечена, многие еще не пришли в себя. Вскоре всё будут приведены в чувство и допрошены.

Услышав, что Мак-Левуд не убит, диктатор более спокойным тоном приказал:

— Найдите его и еще того, которого зовут Рамирес.

Ренто похлопал курьера по плечу:

— Слыхал, дружище? Ну, дуй к полковнику…

Офицер замялся и уже на выходе повернулся, бросил в спину уходящим диктатору и его фавориту:

— Что прикажете сделать с остальными?

Курьер оправился от замешательства и готов был рыть землю, чтобы спасти свою репутацию.

Катано с удивлением взглянул на офицера и равнодушно пожал плечами:

— Убейте их. Да, лучше отрубите остальным головы.

Вечером после недолгой процедуры просмотра сводок о состоянии дел на окончательно приведенной в повиновение планете генерал Катано решил поговорить с вождями повстанцев. Часов шесть назад они были опознаны и доставлены во дворец. В комнатах № 69 и 70, специально подготовленных для содержания важных пленников, их уже допросили следователи. Они добивались ответа только на два вопроса: кто у восставших отвечал за сохранность витано и где сейчас находится сосуд? Оба предводителя, не сговариваясь, взяли ответственность на себя и указали место, где спрятан контейнер. Посланные отряды обнаружили сосуд для витано — но пустой.

Когда об этом узнал Катано, он задумался и приказал привести обоих пленников в свой серпентарий. Два часа Мак-Левуд и Рамирес сидели связанными в шипящей и свистящей полутьме гигантского змеепитомника, а у генерала всё не было свободной минуты, чтобы осмотреть своих главных врагов. Наконец Катано выкроил пару мгновении из своего сверхплотного графика работы.

Зайдя в серпентарий, диктатор первым делом собственноручно принялся кормить голодных змей, потом направился к бассейну своей любимицы — водяной кобры но кличке Льета. На знакомое постукивание она подплыла к желобку кормления, привычно ткнулась в ладонь генерала. Катано нежно достал змею из воды, погладил по упругой коже — и, будто что-то вспомнив, обернулся к вождям повстанцев. Указывая на притихшую Льету, диктатор проронил:

— В собственной среде так всё мертво, ничто не двинулось…

Действительно, смертоносная змея в его руках не делала ни малейшей попытки вырваться, соскользнуть в холодную воду бассейна. Льета, привыкшая к жарким водоемам экваториальной области Зайста, жадно ловила тепло рук диктатора.

— Может, они просто ждут…

Реплику Мак-Левуда Катано оценил по достоинству. Он любил, когда его мысли ловили на лету. «всё же этот малый не глуп, надо отдать ему должное», — подумал он.

— Ждут чего?

Горец, твердо глядя в глаза диктатору, недрогнувшим голосом ответил:

— Ждут, когда вы нам отрубите головы.

Ответил за себя и за Рамиреса, и тот легким кивком головы выразил готовность умереть вместе с Мак-Левудом.

Именно такого ответа опасался генерал. Во время боя Катано обратил внимание на необычное поведение повстанцев, изменивших своей тактике засад и неожиданных нападений на небольшие гарнизоны правительственных войск. Агентура успела передать предупреждение, что на последнем собрании свободные избрали нового вождя — Мак-Левуда. Сопоставляя два факта, Катано еще до получения протоколов официальных допросов пленных обдумывал сложную ситуацию, в которую его ставила бессмертность Рамиреса и Мак-Левуда. Сообщение поисковых отрядов, что сосуд витано пуст, не было для генерала неожиданным. Его худшие предположения оправдались.

Древние книги говорили: «И будут два бессмертных вождя после прихода нового, и умрет один. Но один сильнеё двух и даст свободу». Пророчество еще недавно казалось фантастическим, но ведь большая часть его уже осуществилась. Явился вождь, огненноглазый и длинноволосый — и стало два вождя, и оба бессмертны.

Катано охотно срубил бы головы врагам, но он отлично помнил священное правило Зайста, правило поединка бессмертных: только равный с равным, вождь с вождем. Нарушения кодекса чести на планете не прощали никому. Казни одного из вождей — на следующий день восстанет вся планета. Как можно тверже диктатор произнес:

— Возможно, но завтра предстоит другой выбор.

Катано со злостью свернул шею любимице Льете. Желваки на его лице заиграли, пальцами генерал выдавил тело змеи из упругой кожи и, бросив труп к ногам повстанцев, вышел. Через минуту в серпентарий ворвались охранники и растащили вождей повстанцев по их комнатам.

Встретились Мак-Левуд и Рамирес уже на суде, через пять дней. Под конвоем обоих ввели в амфитеатр Главной правовой палаты. За столом, покрытым черным бархатом, восседал известный каждому жителю Зайста своей жестокостью Верховный судья Ренфул. Ренфул, мелкий обрюзгший брюнет, с трудом таскал свои 115 рудей жира по бесконечным заседаниям, раздавая направо и налево смертные приговоры. Пятерых его помощников ни Рамирес, ни Мак-Левуд раньше не видели.

Подсудимых заставили натянуть на себя «кафтаны позора», и заседание правовой палаты началось. Обычно тусклый взгляд Ренфула на этот раз выражал настороженное внимание. Высказанные вчера вечером пожелания Катано Верховный судья выслушал со всем возможным почтением, но так и не понял, что от него требуется. Очевидно было одно: стандартная смертная казнь генерала не устроит. Опасаясь возможных юридических заминок, Ренфул гнал процедуру суда с курьерской скоростью, осторожно обходя возникающие сложные ситуации.

Лишь однажды пауза затянулась. Ренто, вызванный в качестве свидетеля обвинения, в запале рассказа о том, сколько солдат накрошил мечом горец, пока он, Ренто, не сразился с грозным великаном и не отрубил ему голову, стал требовать смертной казни для Конора. Из показаний предыдущих свидетелей следовало, что Мак-Левуда оглушил близкий разрыв снаряда, и поединка вроде бы не было. Ренфул попытался уточнить, откуда на плечах Мак-Левуда вновь появилась голова. Ренто не давал сбить себя с толку: «Наверное, опять выросла».

Судья не мог игнорировать слова любимца диктатора, потребовавшего смертной казни для Горца. В тяжелом раздумьи Ренфул уставился на обычно затемненную пустую ложу по центру второго яруса амфитеатра и вдруг решительно произнес:

— Суд удаляется на совещание. Всем встать!

Совещались заседатели довольно долго, только через два часа они вновь появились в зале для объявления приговора. Подсудимых поставили на площадку Разрешения судьбы и предложили оправдаться. Мак-Левуд и Рамирес отказались от последнего слова.

Один из заседателей вскочил с места и прокричал:

— Всем встать и слушать приговор Верховной палаты стоя!

Ренфул неспешно поднялся и зачитал решение суда:

— Вожди повстанцев! Вы признаны виновными в измене. Вас отошлют с планеты Зайст. Вы будете сосланы на планету Земля, где вы будете бессмертны в течение пятисот лет и сможете умереть только при отделении головы от тела. Только когда один из вас умрет, второй сможет получить награду. У него появится выбор: он сможет вернуться на Зайст или остаться стареть среди землян. Приговор окончателен и будет приведен в исполнение немедленно.

Ренфул захлопнул папку, развернулся через левое плечо и бодренько затопал к выходу. Вслед ему почтительно бросились члены судебного заседания, стараясь забежать вперед пыхтящего коротышки и открыть «великому и несгибаемому» двери. На осужденных никто не обращал внимания, и Мак-Левуд наклонился к Рамиресу, прошептал:

— Стало быть, мы там будем вместе?

— Не всё так просто, но достаточно тебе будет позвать меня — и я появлюсь.

Дальнейшему разговору помешала стража. С площадки Разрешения судьбы повстанцев повели на департатор, предусмотрительно размещенный буквально в ста метрах от зала заседаний правовой палаты. Кроме троих охранников, стоявших вокруг осужденных во время суда, Мак-Левуда с Рамиресом сопровождали еще главный энергетик планеты Зуль и доверенные исполнители господина Катано Хурдо и Ордо.

Обычная система департатора была рассчитана на выброс осужденного в открытый космос. Она требовала достаточно сложной регулировки, ведь предстояло не просто забросить повстанцев в вакуум, а живыми доставить их на Землю. Зуль, бездарный инженер, но талантливый царедворец, не мог упустить случая лично проследить за правильностью отладки системы. Он деятельно рысил по площадке от одной группы наладчиков к другой, отдавая приказы и отчаянно жестикулируя.

О его бурной деятельности Катано наверняка получил доклад, и миловал бог Зуля. Рабочие проигнорировали нелепые указания главного энергетика, и лишь благодаря этому Мак-Левуд и Рамирес, молниями прорезав космическое пространство, через мгновение оказались на Земле. Это было пятьсот долгих лет назад. Опустившись на незнакомую планету, они с удивлением рассматривали яркую зелень блестевшей в утренних лучах Солнца полянки посреди бесконечного леса. В этот момент Мак-Левуда кто-то тронул за плечо.

* * *

Почувствовав, что кто-то тронул его за плечо, Мак-Левуд открыл глаза. Полусвет, пустая сцена… Мозг сбросил паутину воспоминаний, Горец мгновенно оценил ситуацию. Опера закончилась, огни рампы погасли. Зрители разошлись, наверняка забросав Стрекли Льюис букетами, не раз вызвав её на бис. От криков «браво» и оваций лопались барабанные перепонки — а он в это время, наверно, видел последний бой свободных граждан Зайста.

Не оглядываясь, Конор понял, кто его трогает за плечо: верный Чарли, не дождавшись профессора у машины, зашел за ним в ложу. Действительно, прозвучал голос старого гримера: глуховатый баритон с всегда громкими окончаниями слов.

— Спектакль закончился, сэр.

Мак-Левуд успокоительно пожал Бойзу руку.

— Спасибо, Чарли. всё в порядке. Я просто задремал. Ну что, дождь закончился?

Горцу снова предстоял нудный серый вечер на промозгшей планете Земля, совсем не похожей на ту, какой она была пятьсот лет назад.

* * *

Мак-Левуд остановил машину на 23-й улице, защелкнул дверцу и медленной, усталой походкой поднялся по лестнице к бару. Машину не закрывал — в этом не было необходимости. Вряд ли угонщик смог бы проехать на ней дальше первого светофора, полиция знала каждый автомобиль и его владельца, что называется, в лицо.

В помещении профессор первым делом направился к музыкальному автомату и вбросил монету. Её было достаточно, чтобы семья из четырех человек кормилась два дня. Персональная пенсия Мак-Левуда позволяла ему ни в чем себе не отказывать, хотя старческая скупость приучила хорошенько упрятывать деньги. Он нажал ту же кнопку, которую нажимал всегда, приходя в это заведение. Зазвучал почти забытый людьми, но дорогой профессору голос Фреди Меркури. В баре, как всегда, господствовал полумрак. Посетители в отдаленных углах сосредоточенно вливали в свои желудки привычную дозу спиртного. Мак-Левуд подошел к стойке:

— Привет, Джимми!

— Здравствуйте, мистер Мак-Левуд! — с уважением ответил бармен и расплылся в улыбке. О визите профессора он знал уже по зазвучавшей музыке. — Как поживаете?

— Спасибо, хорошо.

— Ну и славно…

Разговор редко был более содержательным. Прежде Джимми побаивался профессора, а теперь, когда Мак-Левуд окончательно потерял свой былой почет и привилегии, относился к нему с определенным покровительством молодого и сильного человека над немощным стариком. Такие отношения с бывшей знаменитостью льстили бармену. Кроме всего прочего, он попросту любил своего давнишнего клиента. На столе появились стаканы, Джимми взял в руку бутылку:

— Как всегда?

— Конечно, — слабым голосом прохрипел профессор и поднял свой усталый взгляд на экран телевизора.

На этот раз о положении на реакторе несколько взволнованным голосом говорил сам Ричард Блейк. «Добрый вечер! — обращался он к телезрителям. — Мы только что получили сообщение, что декабристы напали на установку «Декабрь». Эта группа смогла удачно совершить свою акцию, видимо, чисто в пропагандистских целях. Они не понимают, что при разрушении экрана погибнет всё население экрана: женщины, мужчины, дети. Группой террористов руководила женщина по имени Луиза Маркес».

Осоловевшие глаза некоторых посетителей заведения вспыхнули странным огнем. Джимми с профессиональным спокойствием наполнил стаканы и жестом пригласил профессора выпить:

— Будем здоровы!

— Тебя зовут Мак-Левуд? — пьяным голосом проговорила крупная цветущая женщина, о роде занятий которой недвусмысленно свидетельствовал её вид.

От подобных интервью профессор не ожидал ничего хорошего и промолчал.

— Я задала тебе вопрос, — настаивала на своем посетительница. — Тебя зовут Мак-Левуд?

— Да, это я.

Как видно, женщина не сомневалась в этом раньше. Еще лет пять назад трудно было найти место, где бы ни попадался на глаза портрет Конора Мак-Левуда, спасителя человечества.

Посетительница сделала очередной глоток виски, с трудом оторвалась от стула, подошла к мужчине и с удовлетворением проговорила, делая ударение на последнем слове:

— Замечательно. Я всегда хотела встретиться с парнем, который мир окунул в дерьмо.

Мак-Левуд с нескрываемым безразличием взглянул на женщину.

— Вот что я тебе скажу, если бы ты спросила меня, то я бы сказал, что они спасли мир… — Джимми попытался защитить профессора.

— Я тебя не спрашивала, — пышногрудая дама резко оборвала бармена и снова обратилась к Мак-Левуду:

— Слушай, ты думал о том, что произойдет, прежде чем установил эту блевотину наверху?

Чтобы как-то защититься, пожилой человек равнодушно спросил:

— Ты кто такая? — и отвернулся.

— Я? Никто! Понятно? Я работаю целыми днями, и жизнь моя — как вонючка. А ты, паскуда, не смей поворачиваться спиной, когда с тобой разговаривают!

Джимми, решив, что разговор принимает нежелательный оборот, перепрыгнул одним движением через стойку, закрыл собою профессора и, заботясь о его нервах, как можно более спокойно стал оттеснять хулиганку вглубь зала.

— Ладно-ладно, мисс Никто. Давай, вали отсюда. Пошла, пошла! Уходи!

— Мы еще увидимся! — с ненавистью процедила толстуха.

— Пожалуйста, когда угодно, — огрызнулся Джимми и, отогнав женщину на приличное расстояние, повернулся к ней спиной.

То, что произошло дальше, было неожиданным даже для самой потаскухи. Она молниеносно схватила оказавшуюся под рукой пустую бутылку, в два шага очутилась возле Мак-Левуда и с удивительной для такого грузного тела проворностью ударила его. Чувство самосохранения и немалая практика в прошлом помогли пожилому человеку вовремя защититься рукой. Бутылка разбилась, а Мак-Левуд скорчился от боли. Чувства стыда и обиды, охватившие профессора, были еще невыносимее. Джимми виновато проговорил:

— О господи, всегда вечно какие-то безобразия у меня… Знаете что, давайте я за неё извинюсь.

— Да ничего, нет проблем, — ответил Мак-Левуд, прижимая носовой платок к руке.

— всё в порядке? Вы не пострадали?

Убедившись, что со стариком ничего страшного не случилось, бармен бросился за злоумышленницей, выкрикивая на ходу:

— Подождите, мистер Мак-Левуд. Я сейчас вернусь.

Прекрасно зная, что система оповещения полиции уже сработала и через несколько минут патруль будет на месте, Мак-Левуд решил не задерживаться в баре. Не хотелось, чтобы в сводках криминальных новостей мелькало его имя. Спрятав глаза от любопытных взглядов одиноких посетителей, он быстрым шагом направился к двери.

На улице Конор почувствовал себя куда более обеспокоенным, чем до посещения бара. Желаемого расслабления, конечно, не получилось. Старик с сожалением подумал о предстоящем вечере, если его можно так назвать. С тех пор, как его собственными руками был включен защитный экран, вечер, день, ночь, утро — всё стало однообразно, серо и уныло.

Сегодня он опять будет сидеть в одиночестве в своей огромной квартире и вспоминать. Вспоминать, вспоминать, вспоминать. Только это и осталось в его однообразной жизни. А 500-летнеё проживание на планете Земля давало достаточный простор для мыслей одинокого человека.

— Мистер Мак-Левуд! — возвратил его к действительности приятный молодой голос. — Меня зовут Луиза Маркес.

Ученый сразу же понял, с кем разговаривает. Перед ним — руководитель террористической группы декабристов, совершившей сегодняшнеё нападение. Мак-Левуд с большим сожалением подумал о своем преклонном возрасте. Женщина была удивительно хороша собой. Кроме всего прочего, её лицо говорило о сохранившейся способности думать и действовать. Редкостью это стало очень давно.

Профессор отогнал нахлынувшие на него мысли и еще более хриплым, чем всегда, голосом проговорил:

— Вы знаете, я никогда не уважал террористические методы, я не террорист.

Сделав небольшую паузу, он добавил;

— Простите, я устал. Прощайте, мисс Маркес.

— Послушайте, я много о вас читала. Я поняла вашу страсть к жизни, я восхищалась вами. Но, мне кажется, от этого ничего не осталось. Вы просто старый… и действительно очень устали.

— Больше, чем вы думаете.

Посчитав, что разговор закончен, Мак-Левуд повернулся и направился к машине. Раньше с такой интересной женщиной он пообщался бы с большим удовольствием. Но сейчас ему хотелось одного — покоя.

Она следовала за ним по пятам, а когда поняла, что ученый сейчас попросту уедет, решительно открыла дверцу автомобиля и села рядом с Мак-Левудом.

— Мир умирает, Мак-Левуд! Ему нужна твоя помощь.

Физик сделал последнюю неуверенную попытку избавиться от назойливой собеседницы:

— Прошу вас, выходите из машины.

— Ни за что.

— Смотрите сами, — Мак-Левуд решил никоим образом не изменять своих планов. Он включил зажигание, стартер с трудом прокрутил двигатель, но машина, как всегда, завелась. Автомобиль дал задний ход и выскочил на проезжую часть. Основным транспортом тут были старые поржавевшие велосипеды.

— Слушайте, Мак-Левуд, прежде я работала в Корпорации. И мне всё время казалось, что там происходит что-то странное. А сейчас, когда мы побывали там, я почти уверена — Блейк что-то скрывает. Поверьте, это не просто мои фантазии.

Пассажирка предусмотрительно замолчала. Он, Конар Мак-Левуд, житель планеты Земля, гражданин вселенной, вдруг ясно понял, что в его существовании наступает какой-то новый, чрезвычайно важный период: он снова будет должен принимать ответственные решения и действовать. Что именно предстоит делать, он еще не знал. Это смутное, но бодрящеё чувство охватило старика с ног до головы.

На пересечении с 31-й улицей профессору стало невероятно плохо, он застонал, скорчился от боли, тело затряслось в мелких судорогах. Луиза Маркес не на шутку испугалась за жизнь собеседника:

— Как вы себя чувствуете, что с вами происходит?

Водитель не ответил и резко ударил по тормозам. Машину занесло. Недалеко от того места, где она остановилась, на землю с диким визгом и глупым смехом опустились два человекоподобные типа. Одеты они были в необычные костюмы явно неземного производства. Торчащеё во всё стороны оружие свидетельствовало о далеко не миролюбивых намерениях этих существ. Мак-Левуда уже не трясло, взгляд его выдавал бешеную работу мысли. Мисс Маркес растерянно спросила:

— Кто они такие?

— Я не знаю.

Один из прилетевших неожиданно серьезным — после дурацкого смеха — и угрожающим голосом назвал профессора.

— Это что, он просто угадал вашу фамилию? — растерянно пролепетала Луиза Маркес.

Мак-Левуд легко выскочил из машины, ища что-то глазами. Быстро подошел к мусорному контейнеру, стоящему неподалеку, приподнял крышку и заглянул вовнутрь.

— Полезай сюда, быстрее! — теперь властным и сильным голосом сказал ученый.

Мисс Маркес почему-то не стала противиться приказу профессора и послушно начала залазить в ящик.

— Вы что, шутите?

— Живее!

Мак-Левуд опустил крышку контейнера над головой женщины.

* * *

На планете Зайст правил, наверное, самый опытный диктатор вселенной. Генерал Катано, взявший власть в результате военного переворота более шестисот лет назад, всё эти годы не выпускал её из рук. Любые попытки неповиновения диктатор гасил еще в зародыше. Сколько их было, желающих сбросить его, отобрать власть! О мертвецах или хорошее, или ничего… В подавляющем большинстве это были честолюбивые, умные и сильные противники, но он, Катано, был более изворотлив, решителен и жесток. Может быть, излишне жесток. Никого из бунтовавших диктатор не оставлял в живых — ни хитрого царедворца Зуля, ни паука Ренфорда, который успел-таки сплести паутину заговора среди своих судейских, и рвать сети пришлось с корнем, ни прямого и забавного болтуна Ренто, ни кровожадного полковника Стена. Остались только исполнительные болваны, храбрые от недостатка мозгов, да забитые чернорабочие в рудниках и на силовых установках. Да застывшая близ сердца заноза, тревожащая спокойствие диктатора пятьсот лет.

Не осталось никого, кто безболезненно мог бы её обезвредить. Пока заноз было две, трогать их было нельзя, хотя под рукой были надежные, сообразительные и умеющие держать язык за зубами помощники. Теперь Мак-Левуд смертен, но некого послать на Землю. Пожалей, оставь хоть одного думающего, не вырви с корнем жало измены — и в кресле правителя ни за что не усидеть.

Поэтому Катано ограничился установлением плотного информационного занавеса над Мак-Левудом и просто ждал, когда ставший смертным и потерявший интерес к жизни Горец умрет. Ежедневно диктатор изучал записи разговоров врага и видел дряхление вождя повстанцев.

Еще немного, и без операции заноза выйдет из тела. Судя по всему Мак-Левуду оставалось не более трех лет жизни на Земле. Пророчество древних книг о вожде, похоже, относилось не к Конору Мак-Левуду.

Привычно сев в кресло, диктатор включил запись разговоров Горца за последний день. Какая-то опера, привычный бар, жаль, толстуха не попала Мак-Левуду бутылкой по голове. И вдруг — взрыв. Девчонка, некая Луиза Маркес, разбудила, похоже, угасшую волю вождя. Запись разговора, которую слушал генерал, не оставляла сомнений: в Коноре Мак-Левуде вновь разбужен Горец. А под рукой одни недотепы. Только у двоих хоть остатки мозгов сохранились.

— Хурдо! Ордо!

На громогласный крик диктатора никто не отозвался.

— Где вы?

На этот раз Катано услышал приближающийся топот молибденовых башмаков, громыхание тяжеловесных доспехов телохранителей — и, запыхавшись, влетели похожие друг на друга доверенные исполнители диктатора. Ленивые тугодумы, они всё же сумели понять за последние годы, что единоличная власть меду в характер не добавляет. Генерал стал необычайно раздражителен и крут на расправу. Никогда не поймешь, для чего вызывает, что потребует. Поэтому Хурдо и Ордо застыли посреди комнаты в позах бесконечной преданности, оба тянулись во фрунт, пытаясь отразить заспанными лицами готовность выполнить любой приказ. Но услышали такое, что не только сразу же стряхнули остатки сна, но и осмелились недоуменно-радостно переглянуться. Генерал Катано — не ослышались же они — приказал:

— Немедленно отправляйтесь на планету Земля, найдите Горца и убейте!

Горца! Живую легенду Зайста! Просто не верилось, что посчастливилось получить такое задание. Это тебе не смахивать мечом покорные головы не сумевших выполнить норму выработки, это самому Горцу полоснуть по шее! Да о таком можно лишь мечтать. Просто не верилось! Ордо протянул в радостном недоумении:

— Но ведь вы сами говорили, что Горец стал смертен и умрет естественной смертью.

Катано давно заставил своих бессмертных остолопов напялить темные очки на пол-лица. Стало просто невыносимой мукой читать у них в глазах простенькие и глупенькие мыслишки. Всех бы поубивал — да нельзя. Чтобы не раздражаться понапрасну, очки им напялил. Да у них даже по ушам мысли читать можно. Он посылает их сразиться с Горцем, а у обоих уши пропеллером вертятся. Уже представляют, как после возвращения будут ловить похвалы идиотов из караулки. Нет, чтобы о деле думать, ведь соперника голыми руками не возьмешь.

Генерал не сдержался, ткнул кулаком в расплывшуюся ухмылкой рожу Хурдо:

— Как трудно найти хороших помощников. Отправляйтесь и убейте. Только будьте осторожны.

Диктатор поймал себя на мысли, что уже готов был давать им подробную инструкцию, зная, что ветер в голове «помощников» всё наставления выдует, не успеют они кнопки запуска нажать, махнул рукой:

— Ступайте.

Не медля ни секунды, ни на мгновение не задумавшись, оба телохранителя ткнули пальцами в департаторы на запястьях и огненными кометами рванулись к Земле. В микрофонах раздался их идиотский смех, а еще через мгновение — вскрик Мак-Левуда.

— Ну, Горец, встречай гостей.

Катано подкрутил регулятор громкости приемника.

* * *

Теперь о женщине можно было не беспокоиться и позаботиться о спасении собственной жизни. Мак-Левуд мгновенно прикинул, что шансов у него немного. Если телохранители диктатора — он их уже знал, это Ордо и Хурдо — не полные идиоты, то они сумеют зажать его в ближайшем тупике. Два сильных, бессмертных бойца застрелят его, не доставая мечей. Единственное спасение — сразиться с ними поодиночке, заставить фехтовать.

Усилием воли Мак-Левуд подавил естественный порыв обнажить меч. Увидев клинок, оба откроют пальбу. Как можно дольше надо оставаться для них зайцем, мишенью. Только так можно заставить Ордо и Хурдо разделиться. Наверняка, каждый из них мечтает в одиночку заслужить славу победителя Горца.

Конор бросился бежать. Даже если в погоню рванут оба, надо уводить их из тупика, попробовать заманить в депо. Вслед загремели выстрелы. Мак-Левуд юркнул за гигантский контейнер и там затаился. Эх, если бы с ним был Учитель.

— Рамирес, мой старый друг Рамирес!

Ответа не было. У смертного Мак-Левуда не хватало сил материализовать на Земле Учителя.

— Пусть он достанется мне.

Выглянув из укрытия, Мак-Левуд с радостью убедился, что его план сработал. Хурдо сердито отстранил напарника, который недовольно бурчал:

— Но почему?

— Моя очередь.

Хурдо шагнул вперед, отстраняя Ордо. Мак-Левуд оценил шанс, который ему дарила судьба. Теперь надо заставить соперника обнажить меч. Тогда неизвестно еще, чья возьмет.

Горец выскочил возле контейнера, стрелой понесся к выходу из переулка. Точнее, ему казалось, что он несется стрелой. Но силы были уже не те. За спиной захлопал бластер. Огненные струи пока били мимо. Стрелок из Хурдо, прямо скажем, был никудышный. Чувствуя это, телохранитель Катано помчался за Мак-Левудом, стремительно настигая старого профессора. Избегая насмешек Ордо, Хурдо решил стрелять наверняка, в упор. Улица прямая, деться врагу некуда.

— Все, Горец, готовься к смерти!

Мак-Левуд неплохо знал район депо, и похожеё на паническое бегство отступление было продумано до мелочей. По наклонной лестнице пешеходного перехода Конор решительно рванул вверх. Хурдо, не ожидавший такой прыти, поспешно выстрелил. С досадой убедившись в своем промахе, он загромыхал по железным ступенькам вслед за профессором. Конор уже одолел подъем, но на площадке замешкался, переводя дыхание. Расчет Горца был прост. Глаза быстро несущегося по лестнице вверх врага не могут контролировать вертикаль, гул железных ступеней глушит всё остальные звуки. Хурдо должен среагировать только в полутора метрах от него, увидев подошвы ботинок.

Так и случилось. Хурдо пытался остановить стремительный бег, но по инерции проскочил еще три ступеньки. Бластер полетел вниз, выбитый из рук неожиданно резким ударом ноги Мак-Левуда. Хурдо грозно взревел, одним прыжком одолел оставшиеся ступеньки — и нанес сокрушительный удар кулаком в грудь профессора. Удар был такой силы, что, не будь он смягчен наклоном, раздробил бы грудную клетку. Как лошадь копытом лягнула, с этим Хурдо нужно было держаться поосторожнее. Горец подумал, что пора выхватывать меч.

Механизм не подвел, клинок послушно просвистел в руках. Ощутив меч, Мак-Левуд почувствовал себя спокойнее. Он мгновенно оценил положение и отметил его преимущества. Длинный пешеходный переход давал Конору возможность отступать и лишал врага превосходства в быстроте и маневренности. В голове созрел план разыгрываемой в поединке партии.

Хурдо, уповая на свою сверхъестественную силу, лез напролом. Отразив первый удар, Мак-Левуд отпрыгнул на два шага и удивленно посмотрел на телохранителя. После второго (опять-таки отразив его) удивленно воскликнул: «О, настоящий силач!» Пятясь вдоль перил, Мак-Левуд называл удары великолепными, могучими, неповторимыми. Хурдо слышал, что его сила производит такое впечатление. Он таял, упиваясь признанием славного мастера. «Жалко, Ордо не слышит», — и Хурдо всё усиливал натиск. Мак-Левуд с трудом отбил серию ударов, отступил чуть назад и восхищенно протянул: «Колоссально!» Потом медленно стал в позицию, будто вынужденный продолжать бой без всякой надежды на победу.

Теперь оставалось ждать, когда телохранитель потеряет бдительность. Хурдо действительно лез вперед авантюрно, подставляя то руку, то оставляя открытым корпус. Могучие удары, начала которых Хурдо и не пытался скрыть, Мак-Левуд уступающими отбивами легко гасил: «Шея, только шея — и снести голову».

В этот момент на улице раздалась пронзительная сирена полицейского патруля. Мак-Левуд на секунду отвлекся, бросил молниеносный взгляд в сторону затормозившего автомобиля. Ошибка была непростительной. Удар Хурдо отбросил клинок профессора далеко в сторону. Заныла рука. Горец, хоть и удержал меч, но быстро вернуть его в боевую позицию не смог. Хурдо одним прыжком достал Мак-Левуда, обхватил его могучими руками. Положение стало угрожающим. Силы начали изменять профессору. Острая сталь неумолимо приближалась к шеё Мак-Левуда.

Оба забыли про полицейских, и вдруг внизу, на месте, где остановился патруль, раздался взрыв. Пламя опалило сражающихся. Это выпалил из бластера Ордо, которому сирена мешала наблюдать за боем.

Неожиданный взрыв ошеломил обоих, но первым из оцепенения вышел Мак-Левуд. Он вырвался из объятий Хурдо, занял боевую стойку и попытался восстановить дыхание. Изношенное тело не слушалось приказов ясно работающего мозга. Сердце не успевало гнать кровь по старческим расширенным венам с такой же быстротой, как в молодости. Силы стремительно покидали профессора, с трудом отбивавшего удары Хурдо. Предчувствуя скорую победу, телохранитель одним ударом обрушил за собой пролет пешеходного мостика. Хурдо не хотел чувствовать за спиной назойливую страховку напарника. С грохотом тяжелая махина упала вниз, разрывая энерголинии и давя застывшие внизу автомобили. Море огня и грохот взрывов сладкой музыкой отозвались в ушах Хурдо. Он теснил и теснил профессора. Старик уже явно сдал. Заметив, что Мак-Левуд не успевает реагировать на короткие удары без замаха, телохранитель несильными ударами стал раз за разом пробивать защиту врага, готовя последний решающий удар. Потом, выдержав паузу, с резким выкриком Хурдо вертушкой отбил клинок Горца и всем корпусом налетел на врага. Тот не выдержал тарана и упал, не выпуская из рук меч. Хурдо взвыл от радости, одним прыжком настиг соперника, высоко занес меч.

Мак-Левуд уклонился от удара, но потерял опору и полетел вниз. Он упал на что-то твердое и удивленно заметил, как мостик с застывшим от неожиданности Хурдо плывет, отдаляясь от него. Приподнявшись, Мак-Левуд всё понял. Он просто не заметил, как, отступая, оказался на железной дороге, по которой в это время на мойку в депо тепловоз тащил недлинную цепочку товарных контейнеровозов. Судьба вновь дарила Конору счастливый билет, давая передышку. Правда, пауза оказалась недолгой. Хурдо, секунду помешкав, сиганул с перехода вслед за врагом, затопал по гулким крышам. Передышки хватило, чтобы Горец встретил его в стойке, но она была слишком коротка, чтобы Мак-Левуд восстановил силы.

Хурдо повторил удавшуюся ему вертушку, попытался вновь свалить Мак-Левуда ударом в корпус. Горец устоял, и они схватились врукопашную. С каждым мгновением сопротивление Мак-Левуда слабело. Он отбросил ставший ненужным меч и обеими руками ухватился за рукоятку меча Хурдо. Пытаясь освободить клинок для решающего удара, Хурдо ногами наносил удары Горцу, хватка Мак-Левуда слабела.

В этот момент состав дотянулся до горячей мойки. В пылу борьбы соперники не заметили, как скрылись в пелене шипящих жаром струй. Очки Хурдо запотели, он со злостью сорвал их. Воспользовавшись заминкой соперника, Мак-Левуд вырвался из тесных объятий, сделал шаг назад. Хурдо бросился вслед за ним, но неожиданно споткнулся и, нелепо взмахнув руками, выронил меч. Секундной растерянностью телохранителя воспользовался Конор, вложив всё свои 86 килограммов в прыжок, Мак-Левуд впечатался в плотное тело соперника, опрокинул его, и они вместе покатились к краю вагонной крыши. Хурдо еще не оправился от падения, и Мак-Левуд резко столкнул телохранителя в просвет между вагонами.

Мак-Левуд спрыгнул с крыши вагона, готовый вновь схватиться с врагом. Мгновенно развернувшись, он ожидал встретить натиск Хурдо. Тот упал на рельсы и пытался выкарабкаться из-под наплывающего тяжелого колеса, но было поздно. Одним махом многотонный вагон отдавил голову вместе с рукой, инстинктивно выставленной Хурдо для защиты.

Ужасная смерть Хурдо потрясла Мак-Левуда. Последний вагон, дребезжа на стыках всеми заклепками своего изношенного корпуса, скрылся за поворотом, а Горец всё не мог оторвать глаз от раны, пропахавшей тело Хурдо.

Бесконечная опустошенность отражалась в глазах Мак-Левуда. Он выиграл бой, но надежд выжить у старого ученого не было. Где-то рядом его ждал второй боец, а сил не хватало даже просто поднять руку.

Лежащеё тело врага внезапно дернулось. Витано, переполнявший недавно подпитавшегося Хурдо, настойчиво искал воплощения. Язычки серебристого огня рванулись по рельсам, потом ручейками стали растекаться по земле. Стоявшую у дороги легковушку лизнул один из потоков — и вмиг взорвал всю электропроводку. Одна маленькая молния зигзагом устремилась к хранилищу с горючим.

Взрыва баков с мазутом Мак-Левуд не слышал. Он, шагнул навстречу основному потоку — и теперь витано наполнял его тело. Но это было не то легкое покалывание, которое испытывал молодой воин на Зайсте. Энергия рвала и крушила наносы старости, в муках возвращалась молодость. Ужасная боль бросила Горца на землю, он застонал, застыв в неестественной позе с обращенными в небо руками и запрокинутой головой.

Мак-Левуд не слышал взрыва емкостей бензина. Не видел, как, оторванная взрывной волной, катилась на него по рельсам цистерна с авиационным топливом. Коснувшись Конора, цистерна рассыпалась и бензин воспламенился.

Боль прошла. Мак-Левуд с удивлением осмотрел море огня вокруг себя. Старый профессор почувствовал необычную легкость в теле. Его черный плащ, незагоревшийся в пламени стал тесноват в плечах. Руки… На них была упругая молодая кожа. Прядь волос в пальцах блеснула не привычной сединой, а черным отливом воронового крыла. «Да, я снова молод», — и Мак-Левуд не позавидовал участи Ордо.

Еще живой телохранитель Катано, опоздав к концу схватки из-за обрубленного Хурдо мостика, видел только, что мощный взрыв потряс стены депо. В жарком пекле наверняка погибли старый профессор и зазнавшийся Хурдо. Телохранитель заржал: его напарник погиб, а слава победителя Горца достанется ему, Ордо.

Смех оборвался, и исполнитель генерала Катано почувствовал, как его коснулось дыхание смерти. Из огня неторопливо вышел помолодевший и уже бессмертный Мак-Левуд.

Конор не сомневался в победе. Он опять был молод и силен. Ордо удивил его своим реактивным ускорителем, в прежние времена на Зайсте бои в воздухе велись на легких летающих сандалиях, именно таких, какие были на ногах Хурдо. Защелкнув на своих ногах снятую с убитого обувь и взяв в руки меч, Горец легко отбивал лихорадочные налеты Ордо. Только один раз Мак-Левуд оказался в трудном положении. Телохранитель располовинил его клинок выстрелом из бластера. Но и тогда Ордо напрасно взвыл от радости:

— Пора попрощаться, Горец!

— С чего бы это? Разве ты куда-то собрался?

В следующеё мгновение шею рванувшегося безоглядно в атаку пришельца захлестнула тугая петля из троса — Мак-Левуд в Америке неплохо освоил лассо, и сила инерции оторвала голову Ордо, стремительно пролетевшего над уклонившимся от удара меча Горцем

Энергия вновь побежала по земле. Мак-Левуд встал в её поток. Она была нужна не ему самому. Горец решил использовать витано для материализации Учителя.

— Рамирес! Мой старый друг Рамирес!

* * *

Вечером в Гленко шел дождь, сверкали молнии. Гроза здесь — как и повсюду на Земле — гремела каждый день. Но вот группа Шекспировского мемориального театра из Стратфорда-на-Эйвоне приезжала в небольшой шотландский городок на реке Спей не часто. Сюда вообще мало кто приезжал. Сегодня, в последний день «месячника гастролей», гости давали «Гамлета» с первым трагиком Великобритании Мак-Кормиком в главной роли. Можно было смело идти в заклад, что в городе никто не слышал о нападении на установку «Декабрь», о которой неустанно твердили во всех уголках Земли средства массовой информации. В Гленко сегодня вечером слушали давнюю историю датского принца — практически весь город с мэром и местным судьей во главе заполнил ветхие, но заново окрашенные по такому случаю скамьи своего «Гленкуса».

Недавно начался последний, пятый акт вечной трагедии. Мак-Кормик сегодня был в ударе и уже предвкушал бесконечные овации — так их встречали на гастролях во всех городах. Топая, удалились со сцены могильщики. Канальи, это были местные доморощенные актеры, подменявшие заболевших Стива и Джона Талкеров. Они едва не загубили спектакль! Волосатый недотепа, первый могильщик, уронил череп «бедного Йорика», и теперь большим пальцем Мак-Кормик вынужден был прижимать едва не отлетевшую нижнюю челюсть муляжа. Но ничего, он вытянет роль. Монолог на кладбище у Мак-Кормика обычно шел при гробовом молчании. «Пауза, всегда держи паузу до конца», — этот урок актерского мастерства он помнил всю свою сознательную жизнь. Дотянув до предела, когда зрительское терпение должно было бы сломаться, сорваться недоумением и перешептываниями, Мак-Кормик выдохнул:

— Увы, бедный Йорик! Я знал его, Горацио.

Теперь надо вскинуть глаза и держать, держать выражение «познания бренности всего земного».

В этот момент раздался несильный треск разрядов, будто небольшая молния пробила крышу старого театра. Между Гамлетом (Мак-Кормиком) и Горацио (Стивеном Блеком) неизвестно как очутился шотландец — ну да, натуральный шотландец в охотничьем камзоле, таком старом, что всё уж забыли, в каком веке был моден его необычный покрой. Неизвестно откуда появился — и без тени смущения стоит на сцене и руками отвешивает реверанс.

Мак-Кормик никогда раньше не встречал этого человека. Но выражение его умных глаз, его улыбка… Где-то актер их видел раньше. Мелькнуло страшное подозрение: американский комик Стерри? Мак-Кормик слышал, что тот гастролирует где-то здесь, в Шотландии. В театральном мире ходили многочисленные легенды о розыгрышах, на которые американец был большой мастер. Мизансцена была именно в его духе. «Ловушка! Идиотов-могильщиков тоже подсунули», — Мак-Кормик с ужасом думал о том, что сейчас начнется в театре. Уже слышались смешки и недоуменные вопросы в зале. Стивен Блек застыл столбом от удивления, так и стоит с отвисшей челюстью. Мак-Кормик сам с трудом удержался от смеха при виде бесконечной ошарашенности партнера. Через мгновение к нему вернулось утраченное самообладание, и первый трагик Великобритании решил принять вызов первого комика Америки. Мак-Кормик снова начал монолог Гамлета: «Мой бедный Йорик! Я знал его, Горацио».

С интересом выслушав сообщение и недоуменно оглядев череп, незнакомец повторил свой реверанс и, заранеё извиняя ненормального с черепом, вежливо представился:

— Вообще-то меня зовут Рамирес.

У Гамлета непроизвольно вырвался первый смешок. Смех нарастал и в зале. Провал становился неминуемым, и, признавая свое поражение, Мак-Кормик умоляюще прошептал комику:

— Пожалуйста, уходите отсюда.

Нет, капкан захлопнулся. Этот так называемый Рамирес использует шанс до конца. С самым непосредственным видом еще раз извиняется, отвешивая второй поклон, и задумчиво пристраивается за спиной, делает вид, что вслушивается в наверняка знакомый с детства монолог.

— Человек бесконечно остроумный, чудеснейший выдумщик, он тысячу раз носил меня на спине. У меня ком к горлу подступает при одной мысли… — пытался продолжать Мак-Кормик.

Он был великий трагик. В этом месте зал обычно рыдал, но теперь всё зрители давились от смеха.

Рамирес, заложив руки за спину, вышагивал вслед за чудаком в замызганном кафтане с мечом — явно знатным, но обедневшим дворянином — и удивленно вслушивался в его горячечный бред.

— Простите, что помешал вашему разговору, но…

Мак-Кормик чересчур зачастил, услышав за спиной начало явно заранеё отрепетированной реплики. Он решил портить игру соперника, не давая тому произносить «домашние заготовки» и выдавать их за экспромты.

— Я тысячу раз беседовал с ним в моем воображении, а теперь как отвратительно мне себе это представить. Здесь были губы, которые я целовал сам не знаю сколько раз…

Рамирес недоумевал: кто решился доверить сумасшедшему оружие? То, что сейчас услышал собственными ушами, не укладывалось в голове. более очевидных признаков потери рассудка и быть не могло. Даже товарищ чудака раскрыл рот в изумлении. Видимо, помрачение разума начало проявляться только что. Возможно, причиной этому стало его, Рамиреса, неожиданное появление. Тогда для бедняги еще не всё потеряно. Можно попытаться ненавязчиво вернуть помутившийся рассудок к действительности:

— Сэр, конечно, что бы вы ни чувствовали, господа, друг к другу, но разговаривать с пустым черепом — это, знаете ли…

Все, всё было кончено. Этот Рамирес добил его окончательно. Нервы Мак-Кормика не выдержали. На смех в зале он уже не обращал внимания. Забыл и о трещине в черепе, отпустил её пальцем — и Йорик при каждом шаге глухо пощелкивал беззубым ртом. С каким удовольствием Мак-Кормик повыбивал бы ровно поблескивающие зубы Рамиреса. Не беда, что тот и ростом повыше и в плечах пошире. Ведь он, Мак-Кормик, шотландец!

— В чем дело? Что за срань ты несешь, дерьмовая голова?

Рамирес опешил: такого он еще не слышал на Земле. Но фраза сразу же понравилась своей звучностью.

— Что такое дерьмовая голова? — спросил он.

Мак-Кормик просиял. Теперь он был готов простить Рамиресу сорванное представление, наверняка угробленную карьеру трагика. Всемирно известный актер, возвышенный в монологах и неземных страстях на сцене, в жизни оказался простым коллекционером бранных выражений. Черт побери, этот Рамирес начинал ему нравиться. Да и вообще, смех в зале намного приятнеё слез. Напряжение на сцене стало спадать, но тут на выручку артисту выбежал вызванный кем-то менеджер труппы — широкоплечий и плотный папаша Кирстон. В нем было пудов шесть мощного, полного энергии тела. Всюду опаздывая, он возмещал потери времени тем, что при появлении начинал действовать сразу же. Выскочив из-за кулис, Кирстон замахал руками, крикнул Рамиресу:

— Уходите со сцены!

Мак-Кормик, внимательно наблюдавший за Санчесом, мог поклясться, что при слове «сцена» в глазах Рамиреса мелькнуло озарение. Просветлевшим взглядом обвел тот партер, галерку, сцену, потом перевел взгляд на него, Мак-Кормика.

— Прошу извинить.

«Ты смотри, в Гленко появился театр», — Рамирес представил, как его появление должны были воспринять зрители и актеры, и усмехнулся. Играть так играть! Рамирес без всякого смущения поклонился публике и трагически продекламировал:

— Пожалуй, действительно достаточно этих бесполезных слов. Мне пора, пора в путь!

Рамирес направился к выходу. Горец смог материализовать его на Земле, у него хватило на это энергии. Вероятно, у Мак-Левуда состоялся поединок с кем-то из бессмертных. Возможно, Конору сейчас грозит опасность. Если так, то стоило вооружиться. Рамирес резко повернулся, подошел к Мак-Кормику и вытащил у него из ножен меч. Слава Богу, клинок был не бутафорский. Дурачась от радости, Рамирес поклонился обезоруженному Мак-Кормику:

— Прощай, дерьмовая голова! — потом отвесил реверанс публике, захлебывающейся от восторга: — Прощайте и вы! — и размашисто пошагал в свой далекий путь.

Мак-Кормика самый злейший враг не упрекнул бы в тугодумии. Конечно, незнакомец не был великим комиком Стерри. Но кто он, этот Рамирес, Мак-Кормик не знал. Он только мог поклясться, что в зрительном зале, а, может, и во всей Англии никто не объяснит, откуда взялся таинственный шотландец в старинном охотничьем камзоле. Великий трагик не удивился бы, увидев как Рамирес у выхода из театра задержался у зеркала внимательно рассматривая свое отображение, как, удовлетворенно пригладив лысеющую голову и поправив за поясом меч, хмыкнул:

— Неплохо сохранился.

Рамирес, оторвавшись от зеркала, широко распахнул дверь и вышел в серый полумрак позднего вечера. Шагнув прямо на транзитное шоссе Илвернесс-Форфар, проходившеё близ черного входа в «Гленкус», Санчес едва не попал под черную громадину автофургона. Отпрянув и с интересом проводив взглядом быстро исчезающую громаду «Бенетона», спешащую к энергоустановке «Февраль». Рамирес задумчиво произнес:

— Какой прогресс со времен лошади.

* * *

Это было похоже на последствия стихийного бедствия страшной силы: всё вокруг горело и дымилось, замкнувшиеся электрические провода раскалились докрасна, местами продолжали активно искрить. Разбросанные повсюду черные каркасы сгоревших машин усугубляли картину. Обитателей соседних жилых кварталов близкий бой нисколько не взволновал, а уличные ротозеи давно перевелись в этом сером и унылом мире. Каждый думал о насущном хлебе, чужие проблемы уже давно никого не трогали.

Луиза выбралась из своего убежища и теперь как-то бессмысленно бродила по улице, одолеваемая смутными предчувствиями. Она не была свидетельницей конца сражения, но что-то подсказывало — опасности больше нет. Перед глазами до сих пор отчетливо стояла картина, которую ей довелось увидеть: профессор застыл в неестественной позе с обращенными к небу руками и запрокинутой головой: зигзагоподобные потоки какой-то лучистой энергий безжалостно мучили его тело; он страшно стонал и кричал, потом обессилено замолк. Что-то подобное Луиза видела только однажды, когда еще работала в Корпорации. При установке силовых агрегатов одни молодой сотрудник по неопытности или по невнимательности замкнул собою два мощных проводника.

Через несколько долгих мгновений от него остался только пепел. Хоронить было нечего. С профессором всё происходило по-другому, энергия как бы впитывалась в его тело.

Досмотреть сцену загадочного истязания Мак-Левуда Луиза не смогла. Внезапно раздавшиеся над головой звуки, похожие на рев реактивных двигателей и бомбежку, заставили сработать инстинкт самосохранения. Когда она выглянула из контейнера еще раз, дым заполнил буквально всё пространство между постройками и абсолютно ничего нельзя было увидеть. Через некоторое время грохот переместился вправо и спустя несколько минут также внезапно прекратился, как и начался.

Женщина бродила по улице и что-то искала. Ей было что-то очень нужно, просто необходимо. Без этого, казалось, она не сможет жить дальше. Её не волновали ни проблемы экрана, ни участь населения Земли, даже нисколько не беспокоило то обстоятельство, что женщину по имени Луиза Маркес разыскивает полиция всей страны. Она ходила и ходила, надеясь найти то, что было ей сейчас нужнеё всего. Казалось, это длилось целую вечность.

На улице 27-бис в метрах пяти от себя у глухой кирпичной стены она увидела странно знакомого человека. Дымный ветер слегка касался густых, до самых плечей, волос. Упрямые губы сложились в загадочную улыбку. Глаза излучали невероятную энергию. Она совсем не удивилась, когда мужчина мягким сильным голосом назвал её по имени:

— Луиза!

Да, это был именно тот, кого она, казалось, ждала уже давно. Луиза подошла к нему почти вплотную, всё еще не веря своим глазам. Её тянуло к этому человеку с удивительной силой. Она, всё еще сомневаясь, коснулась рукой его щеки. Мужчина нежно взял её за запястье и заглянул в её глаза. Этот взгляд, как сильный толчок, пронзил её тело. Восхищение и недоумение выражали её глаза.

— Кто ты?

— Я Конор Мак-Левуд из клана Мак-Левудов. Я прибыл сюда с планеты Зайст 500 лет назад и не могу умереть.

После этих не совсем понятных слов у Луизы должно было возникнуть много вопросов. Но сознание её затуманилось, и она безоговорочно приняла всё как есть. Мак-Левуд уловил её желание — и их губы слились в горячем поцелуе. На мгновение Луиза исчезла в каком-то неведомом доселе мире. Когда очнулась, сомнений больше не было: это он. С ослепительно счастливой улыбкой женщина проговорила:

— Я Луиза Маркес из штата Аризона.

Он снова с наслаждением наклонился к её губам…

Всё нравилось ей у Конора. Такой огромный дом имел далеко не каждый. Строилось здание по проекту находящегося теперь в опале архитектора — друга Мак-Левуда Кристофера еще до возведения экрана. Высокие потолки и огромные окна не давили на человека, не угнетали его, каждое слово звучало свободно и уверенно в таких объемах. Луиза с сожалением подумала, как, наверное, прекрасно выглядело это жилище в прежние времена, когда днем в окна заглядывало солнце, а ночью — луна. Об этом ей с любовью рассказывали родители.

Всё нравилось ей в доме Мак-Левуда. Может быть, потому, что был далеко не безразличен сам хозяин. Вчера, когда она впервые появилась здесь, её особенно поразили размеры спальни. всё было чрезвычайно запущено: Конор давно не нанимал служанку. Толстый слой влажной пыли в половину дюйма покрывал мебель. Сам хозяин никогда не ночевал на огромной двуспальной кровати английской работы. Спать на таком ложе одному, по его словам, было чертовски одиноко.

Луиза чувствовала себя абсолютно раскрепощенно. Всю ночь напролет они занимались любовью. В перерывах он без особой охоты рассказывал о себе, ничего не скрывая. Теперь она знала о Коноре достаточно много. Больше всего удивило её то, что он вел себя в постели, как обыкновенный человек: также уставал, просил передышки, задыхался от наслаждения и даже потел. Это немного смутило Луизу. Зная о существовании в теле Конора особой энергии, женщина была удивлена такими обстоятельствами. Впрочем, это нисколько не омрачило тех замечательных часов, которые они провели вместе. Может быть, такая особенность его организма давала Мак-Левуду возможность полнеё ощутить человеческие радости.

Он любил вкусно поесть, разбирался в напитках, хотя утверждал, что пища ему вовсё необязательна. Сам приготовил замечательно вкусный завтрак и прикатил его на тележке к постели. Луиза сделала вид, что не удивилась изысканности блюд. Подумаешь, за 500 лет можно кое-чему научиться.

Казалось, что она знает и любит этого человека уже очень давно, что вместе они прожили долгое время, и от этого чувство не стало слабее, не превратилось в привычку.

Отошедшие лишь на время проблемы снова занимали сознание Луизы Маркес, одного из лидеров подпольной организации «Луна и Солнце». В глубине души она не одобряла вчерашней террористической акции, но обстановка полной засекреченности работ на Реакторе не оставляла других возможностей. События прошедшего дня только укрепили её уверенность в том, что от людей скрывают что-то важное. Скрывают, возможно, и от самих работников Реактора. Почему никого не допускают в главный энергетический блок, где находилась основная масса измерительных приборов? Правда ли, что предельно малое число компьютеров в Центре объясняется нехваткой энергии? Для чего основная информация закодирована весьма непростыми шифрами? Год назад, работая в Корпорации, она смогла бы при желании что-то узнать, но тогда об активной деятельности она еще всерьез не думала. Хотя сомнения уже были, и большие сомнения.

Утром в течение двух часов Луиза расхаживала по огромному рабочему кабинету Конора и задавала ему вопрос за вопросом. Наконец после долгой паузы она подвела итоги:

— Что ж, попробую всё собрать воедино. Ты прибыл с другой планеты и ты бессмертен, пока есть твои противники, которых ты убиваешь, подзаряжаясь от них энергией. Когда они закончатся, ты станешь смертным, или еще прибудут твои противники — и ты снова станешь бес смертным.

— Да, что-то вроде этого.

Луиза отлично понимала, что обыкновенному смертному человеку трудно понять до конца того, кто только на Земле прожил, страшно подумать, целых пять веков, и неизвестно, сколько еще будет жить тут и в других мирах. И всё же некоторые моменты её сильно огорчали. То, что она уже несколько лет считала делом своей жизни, он, казалось, воспринимал почти безразлично. К тому же, к её расспросам, похоже, Мак-Левуд временами относился как к лепету несмышленого ребенка.

— Да, конечно, что-то вроде этого, — с чувством легкой обиды повторила его последнюю фразу Луиза.

Конор сидел за столом, не спеша потягивал из стакана легкое венгерское вино и неотрывно следил за каждым движением своей новой возлюбленной. Еще вчера он чувствовал себя на краю гибели, был обессиленным, изношенным стариком. Сегодня в пределах Земли для него практически нет ничего невозможного. Осознание собственного могущества переполняло Мак-Левуда. Кроме всего прочего, рядом с ним находилась женщина — красивая, молодая, с длинными светлыми волосами, с глазами, руками, ногами и всем остальным именно таким, какое больше всего в мире любил Конор. Именно с ней он провел прошедшую ночь и сейчас не переставал восхищаться, наблюдая за её грациозными, сильными движениями.

— Интересно, это какое-то волшебство? — задумчиво проговорила Луиза.

— Я об этом и говорю.

Пришельцу с другой планеты нравилось чувствовать себя землянином. Он любил в себе человека. Вспоминая свою еще вчерашнюю беспомощность и глядя на энергичную Луизу, он постепенно наполнялся жаждой деятельности. Чтобы закончить этот во многом бессмысленный разговор, Конор прямо спросил у начинающей терять терпение женщины:

— Так что же ты от меня хочешь? Что я должен сделать?

— Ты построил экран, может, ты и сможешь разобраться, что там происходит… наверху, за ним.

— А в чем все-таки дело?

— О чем-то молчат, что-то скрывают от нас. Меня ни кто не слушал…

— Да, и ты решила заниматься терроризмом, — пересаживаясь в кресло, съязвил Мак-Левуд. Отсюда ему было удобней наблюдать за Луизой — она действительно замечательна.

— Ну, конечно! Надо же как-то привлечь внимание людей, узнать правду.

— И правду, конечно, можешь узнать именно ты!

— Нет, черт возьми, правду может узнать кто-то вроде тебя!!!

* * *

Целый день Луиза просидела в квартире. Во-первых, её разыскивала полиция, а во-вторых, уходя, Мак-Левуд просил её не покидать дом: она в любой момент может понадобиться. Женщина понимала, что таким образом её хотят защитить, уберечь от опасности. Ей нравилось чувствовать себя слабой. Вчерашняя безрассудная акция не выходила из головы. Она помнила всё до мельчайших подробностей и сейчас зачем-то прокручивала события в памяти.

Идея попробовать раздобыть информацию прямо на установке «Декабрь» пришла в голову именно Луизе. Сначала никто из единомышленников предложение не поддержал: возможно ли даже думать проникнуть на самый охраняемый объект в государстве? На всех подъездах к реактору, за многие километры до него установлены КПП, оснащенные компьютерами и великолепной системой оповещения. Даже если удастся как-то пробраться через эти кордоны, обязательно попадешь под ураганный огонь подразделений оборонительных поясов. На всей прилегающей территории к реактору установлены электронные сигнализаторы — пройти незамеченным невозможно.

Луизу сначала отговорили. Но шли недели, месяцы, а подпольная организация, кроме разговоров, ничего не могла сделать. Это и заставило декабристов снова вернуться к рассмотрению предложения Луизы.

При более детальном изучении вопроса оказалось, что не всё так безнадежно. Еще до включения Экрана в ста пятидесяти метрах от него на скалистом морском берегу была построена бетонная смотровая площадка. Планировалось привозить туда туристические группы — показывать луч. Теперь, конечно, об этом не могло быть и речи. Сооружение давно не использовалось по назначению, так как попало в пределы пятого пояса охранения. Хозяевами на этой площадке остались одинокие чайки.

Мысль Луизы была исключительно проста и авантюрна. На катере добраться до площадки, оттуда по натянутым тросам спуститься снова в море, под водой в скафандрах подплыть к реактору. Там по техническим лестницам подняться в служебное помещение энергетического блока, оттуда — к сердцу установки. Таким образом, решалась самая сложная задача — преодоление мощнейшего минного заграждения, установленного со стороны моря вокруг реактора.

Пытаться прорваться со стороны суши абсолютно безнадежно. Это верная смерть.

Около месяца предложение Луизы детально обсуждалось лидерами организации. Шансов на успех подобная акция имела, что называется, один к ста. Одержимые идеей освобождения человечества, декабристы рвались в бой.

Решение приняли на бюро, «за» проголосовали пять человек, «против» — четыре, двое воздержались. Операцию назвали просто «Штурм». В финансовом плане ограничений не было. Организация без вопросов выделяла достаточно большие средства на экипировку четырех добровольцев. Кстати, Луизу долго не хотели включать в состав группы, но никто кроме неё хорошо не знал внутреннеё устройство установки. В конце концов бюро согласилось.

Кроме бронежилетов из легкого суперпрочного материала для каждого у торговцев оружием были приобретены скафандры русского производства выпуска еще 2000-го года. Они весили не более пяти килограммов, помимо своей основной функции могли защитить человека и от пуль.

Подготовка к штурму длилась две недели. В последний день всё было еще раз проверено, уточнено. Из добровольцев никто не изменил своего решения, хотя такое право имел каждый.

27 октября в 9.00 группа уже была на искусственном плато. Ускользнуть от внимания контрольных катеров удалось легко. Пока везение сопутствовало отважным.

Выстрелами из гарпунных пушек сразу же надежно натянули тросы. Сказались усиленные тренировки. Выбирая моменты, когда часовые на специально сделанных подвесных переходах отворачивались от площадки, всё четверо спустились при помощи надежных блоков в воду. Минные заграждения остались сзади. Спускались уверенно, нагло. Производимого шума можно было не бояться: разбушевавшееся море заглушало любые звуки. Возможно, именно потому, что штурмовики действовали практически в открытую и в таком месте, откуда нападения никто не ожидал, им удалось погрузиться в воду незамеченными.

Дальше всё происходило по плану. Вчетвером почти одновременно вынырнули у самых стен сооружения, поднялись по лестницам. Через пять минут были уже на третьем этаже, откуда вел прямой ход к генераторному залу, где у основания луча были установлены точнейшие датчики всех характеристик тропосферы выше Экрана.

Открывая очередную дверь, Карл Хьютон в спешке неправильно набрал шифр. И хотя он тут же исправился, загремел голос дежурного оператора: «Внимание! Всему персоналу установки «Декабрь» быть наготове».

Ситуация становилась критической. Стараясь больше не делать грубых ошибок, четверо добежали до компьютерного зала № 1. Тут пришлось потерять несколько драгоценных секунд, чтобы обезвредить находившихся в помещении лаборантов. Штурмующие великолепно владели приемами рукопашного боя. Понадобилась пара хороших ударов. Дальше заработали бесшумные электрические пистолеты.

Луиза ничуть не волновалась ни за свою жизнь, ни за жизнь товарищей. Только бы успеть, только бы успеть. Она сняла скафандр и кислородные баллоны, давая свободу своим движениям. Нервный пот заливал глаза.

— Скорее, Луиза, за дело! — прокричал Карл, подбадривая её и себя.

— Вот! Здесь! — проговорила, скореё для себя, Луиза и провела своей электронной пластинкой по шифрованному замку стальной двери. Сердце на мгновение остановилось: «Боже, пусть она откроется!» Шифр с огромным трудом раздобыли через одного сотрудника Корпорации. Стопроцентной гарантии, что шифр на пластинке правильный, не было. Раздался пропускающий сигнал. Женщина открыла дверь, мгновенно забыв про существовавшие до этого проблемы. Два штурмовика остались снаружи для прикрытия, а Луиза и Карл решительно направились в самое главное помещение реактора. Грандиозный светящийся поток энергии устремлялся в небо. Даже в такой экстремальной ситуации вбежавшие на какую-то секунду замерли, пораженные удивительным зрелищем.

Луиза уже бывала здесь прежде. Она знала даже, где находится главный датчик. Женщина быстро достала его и нажала кнопку снятия информации. Звуки, похожие на попискивание обычного компьютера, вывели её из мгновенного оцепенения.

— У нас есть тридцать секунд.

Карл не хуже Луизы знал, что через полминуты на установке начнется боевая тревога.

На экране монитора, расположенного в двух метрах от самого энергетического столба, побежали строчки вводной информации. Затем установилась таблица.

— Это невозможно! Радиация в норме! Солнечное излучение нормальное за экраном!

Больше времени не оставалось, тридцать секунд истекло.

«Тревога, тревога! Синего цвета», — зазвучал уже электронный голос.

В лабораториях началась паника. Тревоги «синего цвета» не было на установке с самого начала работы. всё без исключения компьютеры вдруг забарахлили, чего тоже раньше никогда не было. Сотрудники выбежали из помещений, и хоть каждый четко знал свою задачу, большинство попросту побежали в убежище.

Охрана не растерялась. Самоходные скорострельные пушки, джипы, танки заурчали моторами и стремительно рванулись с места. Подразделения автоматчиков открыли заградительный огонь, пока точно не зная, где находятся нарушители.

Декабристы незамеченными пробежали по огромному нижнему коридору реактора и выскочили наружу, тут же попав под смертоносный огонь. Спасли бронежилеты. Как и было условлено, разбежались в разных направлениях. Выжить должен был хотя бы один.

Луиза бросилась к скалистому побережью и через несколько мгновений скрылась в неосвещенной стационарными фонарями зоне. Пули свистели со всех сторон, то и дело обсыпая женщину каменными брызгами. Спасаясь, она спряталась за скалистый выступ — огненный шквал остался в стороне. Перевести дыхание Луизе не позволил вертолет, нервно прощупывающий мощным прожектором прибрежные скалы. Бледно-желтый луч, злорадствуя, выхватил силуэт женщины из темноты. Почти одновременно красные полосы трассирующих пуль с воем прорезали воздух. Выручила только слишком большая скорость вертолета. Луч проскользил в направлении к морю, потом сверкнул в небе — смертоносная машина разворачивалась. «Если еще раз пройдет — не упустит», мелькнуло в голове у Луизы. Спотыкаясь об острые камни, она побежала к небольшой дорожке, о существовании которой знала еще со времен учебных тревог на Реакторе. Выскочила на неё уже в метрах ста от здания. Пули и снаряды решетили пространство где-то сзади. Сто пятьдесят метров до запасного аварийного КПП мчалась с такой скоростью, что ветер звенел в ушах. Откуда только брались силы! Светящееся электронное табло увидела еще издалека. Подбежав, остановила дыхание и всё равно дрожащими пальцами осторожно набрала шифр. Бронированная махина сдвинулась с места, освободив проход.

Надежда на спасение придала сил. Луиза выбежала на берег и, поискав глазами, заметила наконец-то слабо мигающий огонек. Это была одна из заранеё подготовленных моторных лодок, не очень мощных, но с исключительно тихим ходом.

— Как там остальные? — подумала Луиза, заводя двигатель. Строгая инструкция не давала ей права предпринимать что-либо для спасения других членов группы, не передав в «Центр» добытую информацию.

Через час в накинутом прямо на боевой гидрокостюм плаще Луиза сидела на диване в своей комнате. Все, что нужно, было сделано. Она из обычного городского автомата позвонила представителю «Центра» и сообщила о результатах «Штурма». Сначала её безгранично возмутило требование ни в коем случае не разглашать то, что радиация за Экраном в норме. Мол, такие непроверенные сведения могут привести к непредсказуемым последствиям, породить массовые беспорядки и стихийные действия населения, может пролиться кровь.

Луизе, хоть она и соглашалась с мнением говорившего по телефону, всё равно очень хотелось тогда сказать о своем открытии хоть кому-нибудь. Но привыкшая не нарушать устав, она подавила в себе необдуманное желание. А чуть позже даже радовалась этому: разве можно по одному случайному замеру делать такие глобальные выводы?

* * *

«Что-то долго нет Конора, — с тревогой подумала Луиза, и мысли её побежали в другом направлении. — Он единственный, кто сейчас действительно что-то может сделать. Он сильный, умный и, главное, совершенно спокойный и уверенный в себе. Он много знает. Вся надежда на него. Милый мой, дорогой!»

Женщине стало как-то не по себе в огромном кабинете. Сердце взволнованно трепетало. Она не спеша поднялась по длинной в три полных оборота винтовой лестнице и без цели вошла в комнату. Вещи в беспорядке разбросаны по разным углам, но теперь спальня казалась не такой неуютной, как вчера. Несколько минут Луиза посидела в старом кожаном кресле с удобными подлокотниками, потом подошла к столику, на котором стояли серебристо-белый кубок, большая фотография спортивной команды в рамке, а под ней — какой-то красочный вымпел. На рамке золотом блестела надпись: «Лас-Вегас. 1902 г.». Впрочем, запечатленные на снимке были одеты в майки с огромными цифрами «1902». Луиза быстро нашла Мак-Левуда: такой же молодой, симпатичный, только волосы подстрижены совсем коротко. Она улыбнулась.

На пианино, к которому, наверное, ничьи руки не дотрагивались десятки лет, Луиза обнаружила еще одну фотографию, стерла пыль. На неё смотрела молодая симпатичная девушка в платье, знакомом Луизе по фотографиям её матери в семейном альбоме.

Террористка — так, смеясь в душе, теперь называла себя Луиза — взяла в руки старую пожелтевшую тетрадь и открыла первую страницу: «Розмарин, декабрь 1958». Она не спеша переворачивала листы, исписанные крупным размашистым почерком. Это был дневник, дневник влюбленного человека. Луиза прочитала несколько фраз и захлопнула тетрадь. «К мертвым не ревнуют, — почему-то подумала женщина и опустилась на диван. — Господи, я люблю этого человека! А кто он? Сможем ли мы быть счастливы?» Трудноразрешимые вопросы возникали один за другим.

* * *

Последние пятнадцать лет Корпорация проявляла невиданную заботу о своих кадрах. Руководство ввело градацию работ по степени вредности, каждого обласкав льготами и привилегиями. Наладчики, мастера, реакторщики — технари и обслуга — сильно удивились, узнав, что их работу посчитали легкой и спокойной. Никогда не поймешь, что думает это начальство. Хотя жаловаться, в принципе, не на что. Жалование увеличили, отпуска продлили, на работу и домой всех стали отвозить спецавтобусы Корпорации, заказы на дом доставляют в шикарных упаковках. Что еще нужно для счастья? — Заикнулись некоторые о культурной жизни — пожалуйста! Руководство построило собственные театры, дискотеки видеозалы.

Теперь на улицах лишь изредка можно было увидеть форменную тужурку с черным кружком на рукаве. У «них» всё свое, в слизь серых улиц этих красавчиков не загонишь. Озлобление города стало изливаться телефонными звонками — в трубках звучали угрозы и брань. Руководство Корпорации организовало свою телефонную сеть — «на случай экстренной ситуации на реакторе», и жизнь Корпорации полностью исчезла под плотным колпаком секретности.

Самой вредной, забирающей много нервной энергии руководство признало работу на пультах управления и слежения. Льготы работникам контроля вызывали зависть даже у руководителей иных служб. «Пультовики» получали при приеме на работу новые громадные квартиры, от которых до места дежурства — не более шестисот метров. К их услугам были целые комплексы бассейнов, саун, игровых залов. Они вели особую жизнь, автономную даже в рамках Корпорации. Бывало, кастовых служащих контроля и управления годами не видели их старые друзья. Причем блага были пожизненные — после выхода на пенсию «пультовики» сохраняли квартиры и привилегии, продолжая жить за двухметровой высоты охраняемым забором.

Мак-Левуд на вахте предъявил персональную бессрочную карточку входа на объект. Электронный контролер проглотил визитку, прогудел фотоэлементами, разглядывая пришедшего. Мигнул зеленым: проходи. Карточку контролер не отдал, как в былые годы, оставил у себя.

«Да, порядки стали строже», — подумал Мак-Левуд, направляясь к комплексу жилых и служебных помещений руководящего персонала Корпорации. Он не был здесь давно, но хорошо помнил, как при встрече, лет пять назад, Алан зазывал его в гости, расписывая предоставленные ему шикарные апартаменты: «Так, пройдешь красные ворота, поворачивай направо и дуй до самого конца. Там на лифт и вверх, шестой уровень, сразу направо — и ты у меня дома! В двери можешь не стучать, на твой приход они настроены».

Мак-Левуд запоздало упрекнул себя: мог ведь заехать, плюнуть на свою ностальгию. Посидели бы вдвоем, по-стариковски. Сколько им еще оставалось, могли вообще не свидеться…

Пустынность коридоров и переходов удивляла. Раньше, при Неймане, здесь было куда многолюднее. А чтобы в лифте одному ехать — такого вообще не могло прежде случиться. Спешащие с этажа на этаж очкарики с папками и дипломатами выстраивали небольшие очереди к шахтам. Тут же вспыхивали яростные споры, иногда до потасовок дело не доходило лишь оттого, что одного оппонента лифт уносил вверх, а другой оставался внизу и еще долго жестикулировал и сыпал формулами вдогонку, стоя перед захлопнувшейся предохранительной створкой, отсчитывающей норму загрузки кабины.

Сегодня малолюдность комплекса была на руку Мак-Левуду. Он не хотел, чтобы кто-либо видел его. У двери Алана с шикарной золотой табличкой Конор остановился и прислушался, потом утопил кнопку звонка. Как он и предполагал, звонок не работал. Алан остался верен своим привычкам. Конор усмехнулся. Он мог теперь пойти в заклад на любую сумму: конечно, в прихожей царит бардак — вечный спутник Алана; конечно, рабочеё место великого физика — кухня, где хозяин квартиры и колдует сейчас над своим кофе. Помнится, Алан сам как-то шутливо сформулировал свое кредо: «Звонок в квартире ломай сразу же, как заселился, — пусть чужие не ходят. Кофе пей крепкий, от всех жизненных неурядиц прячься на кухне, а уборку предоставь врагу».

Стучать Мак-Левуд не стал, воспользовался разрешением гостеприимного хозяина. Он встал в луч глазка дешифратора — и дверь со слабым писком мягко отошла в сторону. В прихожей царил беспорядок. Впрочем, это был даже не привычный Алановский бардак, а настоящий супербардак, хаос. На кухне действительно что-то шипело и булькало, и ароматный запах кофе щекотал в носу.

Дверь бесшумно закрылась, в прихожей стало темно. Мак-Левуд осторожно двинулся на полоску света, выбивавшуюся в полуоткрытую кухонную дверь. Без приключений одолев в темноте настоящую полосу препятствии, в которую Алан превратил свой коридор, Мак-Левуд с любопытством заглянул в полумрак, с трудом разгоняемый индикаторами кухонных комбайнов и рабочих компьютеров да синеватым пламенем газовой горелки. У примуса колдовал сгорбившийся, поседевший и погрузневший, но такой же ворчливый Алан.

— Настоящего кофе больше не осталось. Какая-то дрянь и бурда.

Конор улыбнулся, толкнул дверь:

— А ты всё тот же.

Резко обернувшись, старый физик застыл на месте. Стаканчик в его руках, наверняка, был с горячим кофе. Алан поставил его на первый подвернувшийся дисплей и подул на пальцы. Потом, всмотревшись в темноту, радостно воскликнул:

— Конор!

— Черт побери, Алан!

Они пожали друг другу руки и обнялись. Не рассчитав силы, Мак-Левуд крепко прижал друга к груди. Раньше они любили вот так испытывать «железность» своих объятий. Алан удивленно крякнул, покачал головой. Объятия Мак-Левуда, пожалуй, стали чересчур крепкими.

— Где ты был? Сколько лет прошло?

— Где я только не был…

Услышав молодой и энергичный голос Конора, Алан отпрянул. Мак-Левуд вспомнил, что старый физик год назад звонил ему, поздравлял с днем рождения. У Горца как раз начались тогда проблемы со связками, и, конечно, Алана должен был удивить контраст между кряхтением столетней развалины в трубке и нынешним сочным рокотом гостя. Алан в растерянности отступил на полшага и потянулся к выключателю настольной лампы. Кружок света затанцевал по столу, потом метнулся к застывшей у окна фигуре Мак-Левуда. Лампа слепила Горца, но Конор понимал, что на месте Алана любой другой человек точно так же застыл бы от удивления, не поверив своим глазам. Горец сам еще не привык до конца к резкому возвращению молодости.

— Ты выглядишь просто удивительно, ты что, кожу на лице подтянул?

В этом вопросе был весь Алан. Неутомимый искатель приключений, в молодости он ревниво оберегал свою красоту и впадал в депрессию от каждой морщинки. Разглядывание становилось назойливым, и Мак-Левуд отвел свет лампы в сторону.

— Ну, что-то вроде этого.

— Ты должен раскрыть мне этот секрет! Я бы им тоже воспользовался…

— Хорошо, хорошо. Но я попрошу тебя об одном одолжении.

Слова Мак-Левуда заставили хозяина на секунду задуматься, и лицо его стало серьезным и строгим. Алан поставил лампу на стол, повторил, как эхо:

— Одолжение… — старый физик, помолчав, добавил: — Ты должен поговорить с акулами, а я всего лишь рыбешка, всего лишь небольшая, мелкая рыбешка.

Алан сокрушенно махнул рукой, потом заторопился, зачастил:

— Знаешь, Конор, я рад, что ты вернулся. Давай попробуем вместе разобраться. Ты, наверное, не знаешь, но там, наверху, это просто удивительно…

Алан бросился к компьютеру и затарабанил по клавиатуре. Мак-Левуд шагнул к засветившемуся экрану монитора, заинтриговано стал следить за возникшей на дисплеё картинкой. Сначала мелькнула какая-то схема, вслед за ней пополз длинный график. На секунду экран погас, потом по нему побежали полосы и разводы помех — и совершенно отчетливо вспыхнуло крупным шрифтом: «27.1.2024 года. Ультрафиолетовое излучение над экраном в норме».

Мак-Левуд, чувствуя на себе вопросительный взгляд хозяина, не решался поднять глаза. Он не хотел, чтобы старый физик увидел в них только растерянность. Алан часто повторял, что считает себя пусть и талантливым, но всего лишь учеником Конора Мак-Левуда. Горец и сам привык опекать друга, покровительственно оберегая по праву старшего и более сильного. Алан и теперь, конечно, надеется на помощь. Ведь эти две строки на дисплеё перечеркнули всю прошлую жизнь старого физика. Озоновый слой восстановился, и экран, в который они вложили столько сил и молодого задора, больше не нужен.

Удар был слишком силен, и Конор долго не мог собраться с мыслями. Усилием воли он с трудом заставил работать свой мозг. Вопросы, вопросы. Их было бесконечное множество. Как давно стал не нужен экран? Почему восстановился так быстро озоновый слой? Догадывается ли об этом Луиза? Мак-Левуд попытался распутать клубок по порядку.

Они установили экран, когда озоновый слой был почти полностью разрушен. Естественное восстановление слоя потребовало бы тысячи лет. Но ежедневные грозы, наверняка, сильно ускорили процесс. Возможно, витановые лучи тоже оказали ионизирующеё воздействие на атмосферный кислород. Судя по всему, уже лет десять Корпорация темнит с экраном. Наверняка, с этим связано исчезновение доктора Неймана — тот не стал бы молчать. Алан, конечно, узнал обо всем только вчера. Вероятно, в результате акции группы «Декабрь» в компьютерную сеть Корпорации попала строго засекреченная информация с датчиков на спутниках-излучателях. Знает ли Луиза?

Неожиданно у дверей кто-то кашлянул в кулак, застыл — и после паузы заговорил сконфуженно:

— Извини, Алан! Ты здесь?

Голос был знакомым. Подняв глаза, Мак-Левуд увидел на пороге кухни главу Корпорации, Ричарда Блейка. Знаменитый зеленоватый костюм, галстук с красно-синими полосками, бриллиантовая булавка в лацкане. Злые языки утверждали, что Блейка нашли в этом костюме, кулек был перевязан галстуком и заколот булавкой. Непроницаемое строгое лицо главы Корпорации поражало холодом неподвижного взгляда. Мак-Левуд подумал, что этот красавчик здесь давно. Мозг аккуратно зафиксировал писк отъезжающей входной двери квартиры Алана в момент, когда старый физик бросился к компьютеру. Заинтригованный Мак-Левуд поспешил к монитору и забыл об услышанном тихом шорохе. Повернувшись, Горец поймал ясный и тревожный взгляд старого ученого. Мак-Левуд за прошедшие годы не разучился вести диалог с Аланом одними только глазами. Хозяин квартиры сигнализировал, что и он слышал писк двери, и просил держаться осторожнее. Мак-Левуд одобрительно подмигнул Алану, и тот расслабился, спокойным голосом произнес:

— А где мне еще быть? Да, кстати, у меня гость. Это Конор Мак-Левуд.

— Да, конечно. Но я забыл, что вы всё еще живы, — отмахнулся словами Ричард Блейк.

— Разве? — Мак-Левуд и не пытался скрыть иронию.

Глава Корпорации явно не услышал ответной реплики Конора. Он напряженно пытался что-то разглядеть за спиной Алана. Проследив за взглядом Блейка, который даже приподнялся от усердия на цыпочки, Горец понял, что глава Корпорации пытается считать в окне отображение светящегося дисплея. Голос Блейка выдавал волнение:

— Что-нибудь интересное на компьютере?

— Да нет, не стоит беспокоиться, — ответил Алан нажимая кнопку «сброс».

Мак-Левуд подумал, что Блейк всё же догадался, какое сообщение могло на добрых полминуты приковать внимание двух знаменитых физиков к дисплею. Сам глава Корпорации наверняка давно знает о ненужности Экрана. Слова Блейка утвердили Горца в правильности предположения:

— Алан, раз уж вы здесь, то пройдем ко мне в кабинет. Есть серьезное дело.

— Хорошо, — охотно согласился Алан.

Старый ученый явно принимал удар на себя, пытаясь выгородить гостя.

— Мистер Мак-Левуд, мне очень жаль, что я помешал вашей беседе, но надеюсь, вы сами сможете найти выход? Всего доброго…

Угроза таилась в голосе Ричарда Блейка. Ну, конечно, входная карточка! Мак-Левуд не сомневался, что его визитка сейчас если не во внутреннем кармане пиджака Блейка, то, по крайней мере, на столе в его рабочем кабинете. Конор подумал, что на вахте его могут ждать неприятности. Но, еще собираясь к Алану, Мак-Левуд предусмотрел запасной вариант выхода — он просто воспользуется техническим каналом. Машину Горец поставил за два квартала до комплекса построек Корпорации, и её вряд ли еще обнаружили.

— Да, кстати, как дела с Экраном?

Блейк уже направлялся к выходу, но такого вызова со стороны Мак-Левуда он не принять не мог. Глава Корпорации резко обернулся.

— Как никогда лучше!

— Наверное, прекрасно чувствовать, когда любая страна в мире снабжает тебя энергией и считает себя к тому же обязанной.

— Конечно, мы ведь защищаем людей от смерти, от ужасного солнечного излучения. И мы будем продолжать это делать, — голос Блейка звенел уже неприкрытой угрозой.

Мак-Левуда бодрила обстановка приближающейся бури и — черт побери, давно он не бывал в таких переделках, они горячили кровь, — Конор с веселой иронией поддел Блейка:

— Да, действительно.

— Да, так долго, пока будет человеческая раса. Да и какая разница, раз уж вы построили Экран раз и навсегда, — больше Блейк задерживаться не собирался, решительно повернулся к двери. Но он отчетливо услышал слова Мак-Левуда:

— Ничто не вечно…

«Ладно, с тобой Корпорация разберется позже. Сейчас главное — Алан», — подумал Блейк, закрывая дверь.

Мак-Левуд, оставшись один в опустевшей квартире, достал блокнот и вырвал листок бумаги. Присев за рабочий стол хозяина, Горец стал записывать свои доводы о целесообразности установки Экрана. Стараясь, чтобы аргументы выглядели убедительнее, он глушил собственные сомнения в правильности решения об установке щита. Нужно, чтобы Алан поверил: то, что они делали, было необходимо.

Еще раз перечитав записку, Мак-Левуд свернул листок в трубочку и подумал, куда бы спрятать послание, чтобы Алан сразу же нашел его. Взгляд Конора остановился на банке с молотым кофе. Конечно, Алан посчитает это за святотатство, но лучшего места не найти.

Погасив газовую горелку, Мак-Левуд вышел из квартиры. Он не стал вызывать лифт, а сразу же направился к лестнице черного хода.

* * *

Среди городов штата Арканзас Блайтвил еще до создания экрана славился своим метро. Разветвленная подземка позволяла без проблем добраться практически в любой район, даже самый отдаленный. Власти были вынуждены выделять на функционирование подземной сети значительные энергетические ресурсы. И хотя на нужды метро уходило почти 75 процентов их запасов, это было выгодно. В других городах транспортная проблема стояла значительно острее.

Поезда ходили по строгому, тщательно продуманному расписанию. Мелкие фирмы под него подстраивали свое рабочеё время, а крупные согласовывали этот вопрос с управлением подземки.

Станции, построенные в старые добрые времена, выглядели изысканно: стены зашиты в мрамор, удачно подобранные светильники обрамляли высокие оригинальной формы опорные колонны, кое-где функциональным каркасом служили изящные полукруглые своды. В последнеё время строили значительно меньше, но, как ни странно, со вкусом.

Вагоны по преимуществу были старыми. В результате хорошо продуманной рекламной кампании бережное отношение к ним стало нормой. Если на стенах или стеклах и встречались нецензурные слова, «послания» друзьям или врагам, то нацарапаны они были, скореё всего, много лет назад.

Для современного города метро было самым подходящим транспортом. Прежде в тесных автобусах, эленорах, карах и прочих наземных средствах передвижения человек был вынужден временно становиться членом случайного, собранного общим салоном и элементарными пассажирскими проблемами коллектива. В метро он чувствовал себя совершенно ни от кого независимым. Нет необходимости что-либо спрашивать, узнавать. На то — масса указателей и информационных таблиц. Мелькавшие за окнами бетонные кольца не давали повода для разговора, а возраставший с годами шум при движении оправдывал гробовое молчание. В вагонах почти никогда не читали, чаще слушали через наушники дискофоны или сосредоточенно смотрели «жучки», каждый свой канал. «Жучками» называли крохотные телевизоры, которые надевались на один глаз и дужкой крепились за ухом. Второй глаз оставался свободным для наблюдения. В подходящей обстановке его можно было закрыть особой пластинкой.

Люди давно не испытывали чувства неудобства, когда встречались взглядами. Они привычно «не видели» друг друга. Пассажир с головой уходил в только ему доступный мирок и не пытался проникнуть в чужие. Такое поведение было обычным. Если хорошие знакомые лоб в лоб сталкивались в подземке, не считалось дурным тоном не поздороваться. Потом в разговорах про это просто не вспоминали.

— Сколько лет, сколько зим?! — избитое дедовское выражение искренне звучало в устах приятелей, хотя только вчера они виделись в подземке.

События 27 октября изменили общие представления о метро как о самом безопасном виде транспорта. Журналисты еще долго спорили бы о случившемся, если бы происшествие куда более значительной важности не превратило эту сенсацию в ничто.

Между станциями «Центр» и «Улица Неймана» в ведущий вагон электрички, проломав верхнюю оболочку салона, упал человек. всё произошло так стремительно, что большинство пассажиров просто не разобрались, в чем дело. Клубы бетонной пыли быстро исчезли в образовавшейся в крыше прорехе. Человек достаточно долго пролежал на полу, некоторые уже успели успокоиться и снова уйти в свои собственные проблемы — случившееся их не касалось.

Упавший зашевелился и сел, попробовал двигать руками и ногами, повертел головой. Со стороны казалось, что человек проверяет работоспособность частей своего тела. Постепенно попытки становились всё более уверенными и энергичными. Катано — а это был именно он — привыкал к земному притяжению. На Зайсте сила тяжести в 2,73 раза меньше. Впрочем, для организма, питаемого великолепной суперэнергией, внезапное утяжеление такого порядка не составляло большой проблемы. Катано без особого труда встал на ноги. Характерные ощущения, знакомые генералу по прогулке на Землю 350 лет назад, убедили пришельца в том, что он попал туда, куда хотел.

— Я здесь! Ла! — удовлетворенно прокричал генерал с такой силой, что вагон замер в тревожном удивлении. Равномерное движение и отсутствие естественного освещения слегка озадачили Катано.

— Черт побери, куда я попал? — вопрос относился скореё к самому себе.

Он спокойно осмотрелся и, обработав в своих изощренных мозгах информацию, безошибочно определил, что двигается на машине, работающей на энергии, которую земляне называют электричеством, движется по тоннелю совсем не далеко от поверхности.

Ему нравилось на Земле: вокруг людишки — слабые, смертные и недостаточно развитые. Чувства преимущества и вседозволенности, возможность похозяйничать на чужой планете приятно возбуждали пришельца. Он развернулся и для разминки обрушил серию тяжелых ударов на оказавшегося рядом мужчину. Тот и не пытался сопротивляться. Ужас застыл в его глазах.

— Ну конечно, это Арканзас! Не правда ли? — снова ни к кому не обращаясь, порадовался точности своего попадания Катано. Затем он сделал несколько пробных шагов и без особой цели схватил за ворот сидящего со своим «жучком» парня. Молодой человек растерянно заморгал. Генерал притянул его к себе, еще не зная, что бы ему вытворить.

— Прекрасная ткань! — обрадовался Катано своей изобретательности.

Через несколько секунд тело пассажира безжизненно валялось между сиденьями, а грабитель в черном плаще с чужого плеча с довольной улыбкой двигался по вагону и раздавал увесистые удары направо и налево. Никто даже не пытался сопротивляться, каждый дрожал за собственную шкуру и надеялся, что его не тронут. Именно выражение покорного ужаса на лицах землян больше всего нравилось генералу. Только у одного маленького человека глаза почему-то были больше удивленные, чем испуганные. Генерал притянул его к себе. «Собеседник» оказался неожиданно легким.

— Ты малыш, что ли?

Генерал вспомнил, что люди размножаются особым оригинальным способом и, прежде чем стать взрослой особью, значительную часть своей жизни растут, постепенно увеличиваются в размерах. На Зайсте теперь было известно только старение. «Кажется, при общении с детьми положено улыбаться», — припомнил Катано и расплылся в довольной улыбке. Мальчик ответил ему тем же. «Есть контакт!» — порадовался про себя пришелец.

— О'кей! Держу пари, что тебе очень хочется поуправлять этой штукой, — генерал имел в виду поезд.

Малыш растерянно кивнул.

— И мне тоже! — продолжал свой монолог Катано. Играя в доброго и сильного дядю, он попрощался с мальчиком и отпустил его: ребенок больше не интересовал генерала.

Катано открыл дверь в кабину, где находился водитель:

— Привет!

Машинист, предчувствуя недоброе, всем своим видом показывал, что готов дать отпор нарушителю порядка. Два сильных удара остановили намерения человека.

— Неплохо! — всё более увлекаясь игрой, проговорил Катано.

Генерал прекрасно знал скоростные характеристики земных средств передвижения и решил проехать к месту, где через 10 минут должен был появиться Мак-Левуд, что называется, с ветерком. Себя да и пассажиров позабавить. Управление поездом было настолько элементарным, что незваный гость с другой планеты в мыслях был вынужден похвалить конструкторов-землян. Он уверенно надавил на главный рычаг: с 80 миль в час скорость почти мгновенно увеличилась до 100 и продолжала нарастать с каждой секундой.

Пассажиры ощутили внезапный толчок от резкого ускорения и заволновались. Те, кто плохо держался, попросту попадали. Посыпались проклятья и ругательства. Однако словесное проявление эмоций длилось совсем недолго: скорость стремительно нарастала. Чувство самосохранения в людях победило всё остальное. Каждый старался занять как можно более удобное положение, хотя времени на выбор хорошей позиции хватило только самым энергичным.

Максимально возможная для метро скорость равнялась 180 милям в час. Станцию «Улица Неймана» электропоезд проскочил на скорости в 228 миль. Ожидавшие на платформе с ужасом отскочили от промчавшейся мимо махины. Катано оглянулся, увидел, что происходит в вагонах, и удовлетворенно засмеялся. Людей охватил беспредельный ужас, крики слились в сплошной протяжный вой, нараставший и убывавший по какой-то странной закономерности. Сумки, авоськи, чемоданы и кейсы устремились в направлении, противоположном движению. Вещи уже никого не интересовали. Опасность достигла критической отметки — под угрозой находилась человеческая жизнь.

Генерала порадовало, что электронное табло скорости было сделано с большим запасом. Трехзначные цифры оно считало великолепно. Мимо «Площади мира» состав промчался с цифрой 432 на спидометре. Те, кто здесь ожидал поезд, уже не отделались только легким испугом. За нелепую привычку стоять возле самого края платформы многие заработали электрический разряд невероятной силы. Находившихся чуть дальше достало только воздушной волной. Позднеё пресса сообщит о четырех смертельных исходах на этой станции.

С такой бешеной скоростью поезд несла энергия витано.

Графитные скользящие проводники очень быстро стерлись до основания, а обнаженные металлические части щеток уменьшались на глазах, превращаясь в огромные фонтаны искр. Дикий восторг Катано перешел всё границы. Еще, еще — добавлял скорости генерал. Ему нравились эти две дрожащие стальные полоски, несущиеся навстречу и сливающиеся в сплошную неровную линию осветительные фонари. Разрез станций на такой скорости приобретал формы оригинальных геометрических фантазий.

Стекла уцелели только в некоторых местах. Повсюду искрилась электрическая проводка, с треском взрывались осветители. Прореха, сделанная Катано при приземлении, разрослась до внушительных размеров. Ураганный ветер сбивал людей с ног, подхватывал их, как легкие игрушки, и швырял на торцевые панели. Те, у кого хватало сил держаться за стойки, развевались на ветру в строго горизонтальном положении. Беспощадная стихия распоряжалась человеческими телами по своему усмотрению. Огромные перегрузки выдержали далеко не все.

Впоследствии корреспондентам газет так и не удалось вытянуть из уцелевших счастливчиков ни одного вразумительного рассказа о пережитых минутах.

Самое страшное людей ожидало впереди. Катано хорошо представлял конечный пункт своего «путешествия». Усилием собственной энергии он сорвал поезд с рельсов и направил прямо в гранитную стену, чтобы попасть к Гранд-парку, за которым находилось центральное городское кладбище. Именно туда и хотел попасть генерал.

Поезд пробил стену на скорости 835 миль в час и почти мгновенно остановился. Под тяжелыми обломками стены и под самим вагоном погибло еще 7 человек, которые, по-видимому, даже не успели испугаться. Катано с довольной улыбкой представил, что произошло при таком стремительном торможении в вагонах:

— Неплохо! Следующая остановка!

В суматохе генерал спокойно выбрался из вагона, перелез через обломки стены и без особых проблем затерялся среди людей.

* * *

Во время «забав» в метро генерал выплеснул излишки своей энергии и почувствовал себя вполне умиротворенно. Он побродил между одичавшими цветочными клумбами парка, постоял у весьма живописного прудика, где печальные старушки подкармливали одиноких уток, в душе посмеялся над сентиментальностью людей. Прогулялся метров триста по темным душным аллеям перешел дорогу и очутился на кладбище, несмотря на трудные времена достаточно хорошо ухоженном.

Здесь заканчивали люди свой земной путь. Удивительно коротка жизнь человека, бесконечно глубоки его заблуждения. И все-таки многие из них умирают с чувством удовлетворения. Катано об этом знал. Знал и не понимал. Ни власти над подобными себе, ни богатства, ни энергии. И при этом — полная убежденность в правильности прожитой жизни. Большинству жителей Зайста подобные мысли вообще никогда не приходили в голову. Странные люди. Где-то в очень отдаленных закоулках своего сознания Катано обнаружил скользкую змею зависти. Впрочем, укусы её были абсолютно не опасны.

Через несколько минут генерал был уже на месте. Издалека он увидел стоящего на коленях перед могилой своего злейшего врага Конора Мак-Левуда из клана Мак-Левудов. Тот почти не изменился с тех пор, когда диктатор встречался с ним в последний раз. Те же длинные волосы, те же прекрасные черты мужественного лица, то же энергичное сильное тело. Только таким и мог быть достойный противник. Мак-Левуд и Катано были чем-то даже похожи между собой.

Катано сам был виноват в случившемся. Беспокойная жизнь диктатора на Зайсте омрачалась больше всего предсказанным мудрецами Возрождением. Это страшное слово было тесно связано с именем Мак-Левуда. Именно он и только он мог свергнуть диктатора и установить справедливое распределение энергии. Он был одним из тех немногих, кто мог убить Катано.

Уже много лет генерал чувствовал себя в полной безопасности. Регулярно наблюдая за Мак-Левудом, Катано с удовлетворением замечал, что его потенциальный убийца день ото дня старел, тело его дряхлело и, что самое главное, он всё больше терял интерес к жизни. Еще пару лет, а может быть, даже месяцев — и ненавистный Мак-Левуд умер бы как обыкновенный человек. Его похоронили бы, возможно, с наигранными почестями — в пропагандистских целях люди умеют пользоваться такими моментами. И все! Серьезной угрозы больше не существовало бы.

А тут эта проклятая женщина! Катано казалось, что она в состоянии вернуть профессора к жизни, заставить его заняться Экраном. Имея незаурядную голову и старые связи, Мак-Левуд без особых проблем смог бы узнать правду, смог бы уничтожить Экран и подзарядиться той колоссальной энергией, которая поглощалась антирадиационным щитом. Возрождение стало бы неминуемым и гибель самого генерала — неотвратимой. Именно тогда нервы диктатора дрогнули: он решил как можно скореё покончить с Мак-Левудом и послал на Землю двоих самых лучших «придурков». Сейчас генерал с горечью удивлялся, как он мог доверить такое серьезное дело этим безмозглым баранам. Они-то всё и испортили. Вместо того, чтобы убить Горца, проиграли ему свою жизненную энергию, дали силы для дальнейшей борьбы.

И вот Катано здесь, на Земле, чтобы раз и навсегда поставить точку в этой затянувшейся истории, вскрыть нарыв, который уже много лет терзает его сознание.

Он остановился у мраморного памятника и стал наблюдать за Конором, который в тот момент стоял на коленях у могильной плиты своей последней жены и не видел ничего вокруг себя. Мысли Мак-Левуда были далеко. Он с головой ушел в воспоминания и даже заговорил вслух:

— Между нами всё было так хорошо, так чисто. Как бы я хотел, чтобы ты была здесь… Но не сейчас… А после того, как всё закончится.

Катано передернуло: значит, Мак-Левуд не на шутку собрался действовать. Он готов к борьбе. Чтобы как-то отогнать тревожные мысли, генерал, с наигранной веселостью хлопая в ладоши, громко произнес:

— Браво, браво! Прелестно! Я всегда восхищался людьми, которые разговаривают с мертвецами.

Конор с трудом возвратился на землю, обернулся и без удивления взглянул на генерала. Ему даже показалось, что он ждал прихода диктатора. «Мог бы заявиться и в другое время», — с искренней досадой подумал Горец. Генерал, издеваясь, обнял и поцеловал статую, потом спустился по небольшой лестнице и наигранно продолжал:

— Я так рад видеть тебя снова. Ты пришел посетить свою смертную жену, такую возлюбленную и такую мертвую.

— Что тебе до этого, Катано? Прошло столько лет, а ты ничуть не изменился, — спокойно и уверенно ответил Конор.

Сила, звучавшая в голосе Горца, еще больше вывела из себя диктатора. Улыбка исчезла с его лица, он почти прокричал:

— Ты не вернешься на Зайст, Мак-Левуд!

— А я и не собирался.

— Что ты хочешь этим сказать?

Разговора с позиции силы явно не получалось. Теперь улыбался Горец:

— Прошло много времени. Катано. Я старел, становился смертным, а ты прислал своих придурков. Ты всё изменил: теперь я снова молод, я снова в числе первых, я снова бессмертен. Итак, Катано… — Горец сделал паузу и, играя, как это делал несколько минут назад сам генерал, ласково потрепал роскошные волосы противника. Затем продолжил:

— Итак, Катано, может быть, тебе самому лучше вернуться на Зайст, в конце концов?

Мысли о том, как можно избавиться от опостылевшего «возрожденца», калейдоскопом роились в голове.

— А мне здесь нравится — по крайней мере, есть атмосфера.

Они стояли лицом к лицу. Ненависть давила обоих. Выдержки генерала хватило ненадолго: в руке у него что-то угрожающе блеснуло. Горец уверенно защитился. Еще раз пробуя силы противника, Катано толкнул Мак-Левуда в грудь и произнес те же слова, которые в подобных случаях произносят всё земные мальчишки:

— Пошел отсюда!

Горец стоял как вкопанный, по-прежнему без капли страха в глазах. Генерал убедился: таким способом его не возьмешь. Бой на мечах будет слишком рискованным.

И тут Катано увидел приближающуюся похоронную процессию. Это обстоятельство подсказало ему выход из сложившейся патовой ситуации.

— Помни главное правило, Горец: мы никогда не деремся в священных местах. А здесь именно святое место. Прах к праху, пыль к пыли. Как бы ты к этому ни относился, так оно и есть, — после этих слов генерал развернулся и решительна зашагал прочь.

О способности Катано говорить красиво Горец знал еще по Зайсту. Но сейчас он не сразу понял, с какой целью генерал заливался соловьем.

Катано теперь твердо знал, что делать. Надо искать союзников в Корпорации.

* * *

После забавного недоразумения в театре Рамирес более получаса бродил по городку и знакомился с техническими достижениями жителей Земли XXI столетия. Частые и необходимые перемещения во времени приучили его почти ничему всерьез не удивляться. Единственно, что беспокоило, — это то, что костюм его явно вышел из моды. Недоумение, которое он замечал на лицах прохожих, совершенно не нравилось Рамиресу. Он обоснованно считал, что Мак-Левуд вызывает его не по пустяковому делу и даже внешний вид, возможно, будет иметь значение.

Проходя мимо супермаркета, Рамирес задержался возле огромного экрана, разбитого на множество секций. В нем, как в зеркале, отражались проходившие рядом люди, только увеличенные в несколько раз. Пришелец долго изучал свое собственное электронное изображение. Он двигался вправо, влево и с нескрываемым интересом наблюдал, как, немного отставая, реагирует на перемещения экран. При этом мурлыкал себе под нос какой-то мотивчик. Проходивший мимо парень беззлобно засмеялся:

— Что, нравится, чудак?!

Отсутствие денег совершенно не беспокоило Санчеса де Рамиреса. Он не собирался отвоевывать себе жизненные блага мечом. Просто у него в ухе висел «камушек» — подарок тетушки Каролины, за который в свое время можно было купить четыре добрых коня. А уж пошить костюм, наверняка, должно хватить.

— Привет, дядя, дерьмовая голова! — употребил по любившееся выражение Рамирес, когда входил в здание, над дверями которого висели огромные ножницы и какие-то металлические бочки, отдаленно напоминающие рулоны ткани.

— Чем могу быть полезен, сэр? — поинтересовался администратор, изрядно удивленный видом клиента. Целый день с двумя портными они проиграли в карты, уже не надеясь, что появится работа.

— Мне нужен костюм в шотландском стиле, — с легким пренебрежением, с каким уважающему себя человеку следует относиться к портному, проговорил Рамирес.

— Конечно, конечно, у нас здесь старейшеё ателье.

Рой, так звали администратора, не переставал удивляться. Не говоря уже про внешний вид, даже сами слова и их произношение посетителем казались необычными. Хозяин был почти уверен, что его разыгрывают, но железное правило — клиент всегда прав — заставляло оставаться любезным.

— Что ж, я попал туда, куда нужно, — с облегчением проговорил Рамирес.

— Что ж… — Рой хотел объяснить клиенту условия выполнения заказов.

Посетитель не дал договорить:

— Что ж, если вам угодно, пожалуйста, начинайте! Мне предстоит долгий путь, длительное путешествие, я тороплюсь.

Портные недоуменно переглянулись. Рой с достоинством возразил:

— Мне кажется, вы не понимаете, для того чтобы сделать прекрасный костюм, понадобится несколько недель.

— Нет, боюсь, что вы не понимаете. Я думаю, мы договоримся!

С этими словами Рамирес снял с уха тетушкин «камушек» и протянул Рою. Администратор, брат которого был ювелиром, почти с профессиональной точностью определил стоимость драгоценности. За такие деньги можно было купить по крайней мере еще одно ателье. Вид клиента убеждал в том, что он вряд ли будет торговаться или требовать сдачи.

— Костюм должен быть готов к трем часам, — уверенно сказал Санчас, заметив, какое впечатление произвел его «камушек».

Рой счелкнул пальцами портным, всем своим видом показывая, что предстоит серьезно потрудиться. Те понимали своего непосредственного начальника с одного взгляда. Каждый с надеждой подумал о предстоящем неплохом вознаграждении.

Посетитель поднял руки, недвусмысленно намекая мастерам, что пора приступать к делу. Давно ателье не работало с таким энтузиазмом. Закройщик, обильно потея от напряжения и волнения, нашел в каталогах необходимую модель, зарисовал её на отдельном листе бумаги и показал клиенту. Рамирес одобрительно кивнул: это было именно то, что он хотел. Кроме того, Санчес хорошо знал, что на собственный вкус полностью полагаться не стоит, а закройщик внушал ему доверие.

Изящными отработанными движениями мастера сняли с Рамиреса мерки, на ходу делая комплименты его телосложению и рассказывая забавные истории из своей многолетней практики. Пока строились и уточнялись лекала, клиенту предложили выпить кофе и немного перекусить. Хорошая сигарета вообще подняла Санчесу настроение. Он бесконечно шутил и подбадривал вьющихся вокруг него портных и закройщиков.

Работники ателье слушали его остроты с легким недоумением. Такие слова и выражения можно было встретить только в каком-нибудь историческом романе. Со своей стороны, Рамирес с интересом наблюдал, как воспринимались его байки, и даже пытался их несколько корректировать.

К полуночи уже была сделана выкройка, к часу тщательно подобранную для костюма ткань раскроили. Мастера чувствовали усталость, но ожидаемое вознаграждение и строгие замечания администратора не давали расслабляться.

Отдельные мерки для точности снимались жакетно-макетным способом. Рамиреса беспокоили чуть ли не каждую минуту. Он только радовался: работа кипит. Каждый портной занимался своим делом — появлялся возле клиента, что-то уточнял и исчезал в жужжащем швейными машинами цеху. В десять часов следующего дня уже прошла первая примерка. Незавершенный костюм Санчесу понравился не совсем. Он успокоил себя тем, что мастера, должно быть, знают свое дело.

Пока Рамирес не спеша завтракал, уточнялся баланс, регулировалась спинка, борта, полочки, шлицы, намечались петли. Впрочем, посетителя это мало интересовало. Если что и вызвало удивление с его стороны, то это устройство гульфика, который застегивался металлической молнией. Администратор лично объяснил, как пользоваться этой штукой. Рамирес в очередной раз убедился: далеко шагнул прогресс.

В 14.00 клиент стоял у зеркала и довольно улыбался, оценивая работу. Костюм ему определенно нравился. Великолепный покрой подчеркивал замечательную фигуру: могучие плечи, узкий таз, стройные ноги. Заказчику особенно пришлись по душе жилетка и широкий, в точечку, галстук. За ночь ему успели пошить и белую шелковую рубашку.

Еще раз похлопав себя по бедрам, Рамирес весело сказал:

— Ничего нет лучшего, чем прекрасный костюм.

— С наилучшими пожеланиями, сэр.

— Благодарю, Рой, — Санчес еще со вчерашнего дня называл администратора просто по имени.

— Может быть, вызвать лимузин?

— Лимузин? — удивленно повторил Рамирес.

— Да. Чтобы отвезти вас в аэропорт.

— Аэропорт? — Рамирес услышал еще одно незнакомое слово.

— Да. Вы же сказали, что вам предстоит длинный путь. Но для того чтобы пройти его быстрей, вам нужно лететь.

— Лететь? — вот этого Рамирес никак не ожидал.

— Конечно.

— Лететь! — голос Санчеса снова как всегда был решительным.

— До свидания, сэр!

Санчес вышел из ателье бодрый и очень довольный своим видом. В замечательном настроении дошагал до первого перекрестка и вдруг понял, что не знает, куда ему надо идти. Рой советовал, что до Арканзаса лучше всего «лететь» из «аэропорта». Как именно это сделать, Санчес не уточнил. Конечно, он мог, используя свою внутреннюю энергию, переместиться на другой материк без посторонней помощи. Но на это ушло бы значительное количество витано. Быть столь расточительным Рамирес просто не имел права. Кто знает, сколько энергии понадобится для дела, ради которого его вызвал Мак-Левуд?

Неподалеку Рамирес увидел старенького человека с палочкой, который, посасывая трубку, не спеша прогуливался по тротуару.

— Скажите, мудрый человек, как бы я мог добраться до аэропорта, чтобы полететь в штат Арканзас?

Дедку явно понравилось такое обращение и, обрадованный возможностью поговорить, он с достоинством ответил:

— Жаль, прошли те времена, когда это не составляло никаких проблем. Мне было двадцать три года, и я с женой за неделю побывал в пяти странах на разных континентах! При этом садился за обеденный стол просто в одно время. Вот так, молодой человек.

— А неужели сейчас это так сложно? — поинтересовался Санчес.

Старик ничуть не удивился. Он жил в своем особом мире, где подобные вопросы выглядели вполне естественно.

— Чтобы только добраться до аэропорта, мне нужно положить половину своей пенсии. А чтобы долететь до Америки… Я даже не знаю… За полгода мы с женой, наверное, столько не зарабатываем. Да… Кроме того, эти дурацкие допотопные самолеты — тряска, шум, в конце концов, опасность…

— Спасибо! — не стал дослушивать разговорившегося собеседника Рамирес. Он уже решил вернуться в ателье и воспользоваться предложением Роя. Тот, наверняка, всё уладит. Рамирес подумал, что прокатиться на «лимузине» то же будет весьма интересно.

* * *

В зале ожидания аэропорта Глазго постепенно становилось всё многолюднее. Разбросав в разные уголки планеты утренний поток пассажиров, в полдень воздушные ворота Шотландии молчали пустотой холодных кресел ожидания. Мокрую взлетную полосу дубасили струи дождя, смывая жженую резину приземлившихся утром лайнеров. Гроза обычно стихала к четырем дня, и двухчасовую паузу до вечерней грозы заполняла дикая свистопляска взлетов и посадок. Гулкую тишину сменял писк тормозов подкатывающих к самому входу юрких такси и миниатюрных лимузинов. Раскаты гулкого голоса диктора беспрерывно объявляли о прибытии рейсов и начале регистрации. Десятки самолетов едва успевали увернуться друг от друга при взлете и посадке, спеша воспользоваться недолгим «окном» в череде шапок кучево-грозовых облаков.

Ожесточенно жестикулируя, в зале беспорядочно сновали спешащие в отпуск или возвращающиеся с отдыха люди. Энергия, накопившаяся за долгие месяцы нудного существования, прозябания в серой мути опостылевших городов, требовала скорейшего выхода. Стойки регистрации брались с боем. Налетая друг на друга, в хаотичном движении кружили по огромному холлу вспотевшие люди.

Со второго этажа олимпийское спокойствие косо поглядывало на суету растревоженного муравейника внизу. Тихо урчащие кондиционеры нагнетали приятную прохладу, неяркий свет казался равномерно разлитым в воздухе. Зал ожидания для сотрудников Корпорации, как всегда, был наполовину пуст. Руководство не поощряло тяги сотрудников к перемене мест, для отдыха всё условия создавались на местах. Только крайняя необходимость могла заставить работника Корпорации отправиться в путь. Немногочисленные самолеты спецрейсов обычно улетали пустыми. Администрация аэропорта Глазго проявила завидную предприимчивость, заключив договор с Корпорацией. На свободные места стали продавать билеты всем желающим. Никаких документов при этом в кассах не спрашивали, но стоили билеты раз в десять дороже, чем на обычные рейсы.

«Дополнительных» билетов на сегодня продали немного. Купивших их пассажиров легко можно было отыскать в зале ожидания. Среди подчеркнуто спокойно сидевших сотрудников Корпорации сразу бросались в глаза и надутые от важности владельцы пивных баров, и почтительно восторженные дамочки салонов, и подчеркнуто небрежные щеголи полусвета. В самом углу, глядя через стеклянную стенку на копошившийся внизу водоворот общего зала аэропорта, сидела высокая стройная брюнетка. Даже опытный наблюдатель не сразу определил бы, работает она на Корпорацию или нет. Проявившиеся после бессонной ночи морщинки бежали к уголкам губ, усталые глаза блуждали по толпе, никого не выделяя. Вдруг взгляд женщины оживился — она заметила мужчину в сером костюме в шотландском стиле. Лицо человека показалось молодой красавице знакомым, но тут, же затерялось в толпе пассажиров. Женщина потянулась, вздохнула и закопошилась в сумочке. Найдя зеркальце, привела в порядок прическу и принялась прятать надоедливые морщинки.

Электронные часы пропищали неестественным голосом: «17 часов». До рейса на Блайтвил оставалось пятьдесят минут. Скоро объявят посадку — и мокрую Шотландию сменит промозглая Америка.

Вчера в Гленко Сицилия Хантер (так звали женщину) повеселилась от души. Хорошо, что послушалась дядю и пошла в театр. Напрасно друзья предупреждали, что «Гамлет» — нудная штука. Сицилии пьеса Шекспира понравилась, особенно хорош был чудак в клетчатом камзоле, славно повеселивший публику. Ну конечно, именно он был там, внизу, в людской суматохе, сменив бутафорский камзол на шикарный костюм. Она снова нашла взглядом веселого дядю, пробиравшегося среди толпы с закинутыми за спину какими-то удочками в чехле.

В этот момент объявили посадку на Блайтвил. Сицилия направилась вслед за остальными пассажирами к входу на летное поле. В опустевшем зале ожидания появился Санчес де Рамирес. Швейцар, внимательно наблюдавший за пассажирами, показал рукой на выход:

— Туда, сэр.

Рамирес благодарно кивнул привратнику и не спеша проследовал в мигающий зеленым глазком коридор.

В самолете Рамиресу и Сицилии достались места по соседству.

«Вот повезло, сейчас начнется представление», — подумала молодая красавица, окинув взглядом нежданного соседа.

Комик из Гленко пока сидел тихо, напряженно вслушиваясь в гул моторов и часто выглядывая в иллюминатор. Он добился своего и затащил удочки в салон, осыпав стюардессу комплиментами и вручив взявшийся неизвестно откуда букет свежих роз. Ожидая продолжения фокусов, Хантер затеребила сумочку.

Самолет вынырнул из облаков, и в салоне стало светлее. Первый раз пискнул таймер. Шотландец оторвался от стекла и удивленно пожал плечами:

— Простите, что спрашиваю, но как можно находиться так высоко и чувствовать себя в такой безопасности?

Как всегда, после идиотского писка таймера начался глуповатый фильм о безопасности. В восторге от первой, давно ожидаемой остроты комика, Сицилия залилась хохотом. Она тоже не недолюбливала десятки раз виденный фильм, который всякий раз прокручивали в полете. Знакомым блеском засветились вмонтированные в стенку каждого сиденья мониторы. На всех захлопала ресницами белокурая выдра-стюардесса в вызывающем мини. Рекламно улыбнувшись, она в миллионный раз затараторила: «Добро пожаловать вместе с нами в полет. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности».

Сицилия не следила за экраном. Содержание фильма она знала наизусть — там сейчас откажут двигатели, и в салоне полногрудые статистки завоют от ужаса, а побитые молью старички будут бросать в рот таблетку за таблеткой валидол. Рамирес же делал вид, что воспринимает эту чушь совершенно серьезно. Тщательно повторяя всё действия стюардессы, он пристегнулся к креслу. Когда же на борту телелайнера возник пожар, комик отчаянно забился в попытках выбраться из-под вдавившей его в сиденье кожаной полоски. Его движения были упоительны — давно Сицилии не было так весело.

Так и не выбравшись из темных объятий ремня безопасности, шотландец нагнулся и закопошился под креслом, пытаясь выполнить очередную инструкцию накрашенной куклы: «В случае непредвиденной опасности, пожалуйста, не паникуйте. Нагнитесь и в правой сумке под вашим сиденьем нащупайте кислородную маску. В случае пожара помните, что рядом с ней находится маска в виде противогаза. Наденьте их и позаботьтесь о парашюте».

Представив, как сосед сейчас вынырнет из-под кресла в крючковатом хоботе противогаза, Сицилия не выдержала и прыснула. Рамирес замер под сиденьем, потом выбрался оттуда и затих, глядя на монитор. По экрану в этот момент ярким пылающим болидом падал «их» самолет, обгоняя спасшихся на надежных парашютах «пассажиров». Оторопело проводив взглядом устремившуюся к земле горящую машину, Рамирес с неподдельным интересом дождался взрыва — и уже спокойно выглянул в иллюминатор.

На экране вновь появилась «погибшая» стюардесса и затарабанила заученный текст: «Спасибо, что полетели вместе с нами. Надеюсь, что вам понравится наш полет».

Услышав знакомый голос, Рамирес вновь уставился на монитор. Наблюдая за тем, как шотландец внимательно рассматривает воскресшую блондинку, Сицилия нервно задергала надоевший язычок сумочки. Сосед начинал явно переигрывать, изображая восхищение белокурой выдрой. Хантер ненароком пихнула Рамиреса острым локотком вбок и ойкнула от смущения. Санчес оторвался от замигавшего кадрами субтитров монитора и с сосредоточенной уверенностью загляделся на торопливо извиняющуюся соседку. Голос у него был мягкий и приятный:

— Напротив, совсем напротив. У всех прекрасных женщин были волосы темного цвета. Клеопатра, Нефертити, Джоанна Вулф… Извините, как вас зовут? Сицилия?… Джоанна Вулф, Сицилия Хантер. Кроме того, я должен вам сказать еще об одной особенности темно-волосых женщин.

Рамирес наклонился и зашептал на ушко соседке что-то приятное (не будем подслушивать, что именно). Он обдал её запахом «Уимблдона», обалденным букетом самоуверенности, красоты и мужественности. Не так уж важно, какие слова он прошептал на ухо женщине, легонько шлепнувшей его по руке. Потом оба немало еще успели сказать друг другу. Их разговор смогла ненадолго прервать только белокурая стюардесса — не та, что исчезла вместе с погаснувшим экраном монитора, а другая, прелестная и юная, проворковавшая:

— Вы не хотели бы что-нибудь заказать?

Сицилия, которой давно хотелось чем-нибудь смочить трепещущие в жажде губы, попросила воды.

Рамирес, после выпитого в ателье кофе, долго пугавший шофера такси угрожающим урчанием в желудке, пробормотал:

— Нет, спасибо, я ничего не принимаю того, чего не знал раньше. В отличие от дам, конечно.

В Блайтвиле Рамирес и Сицилия сели в такси вместе.

* * *

После разговора с Мак-Левудом настроение у генерала было мерзкое. Прогулка по Земле явно затягивалась. А можно было вообще ничего не делать: террористку поймали бы власти и ликвидировали, Горец попросту умер бы от старости. Да, нервы диктатора явно стали сдавать. Теперь противник чересчур силен. Одному расправиться с ним — слишком большой риск. Надо искать союзников.

Генерал вышел из парка. Возле центральных ворот к нему подбежал молодой человек в форме таксиста:

— Куда едем, начальник?

— Едем! — коротко и уверенно ответил Катано и направился к автомобилю, стоящему у обочины.

Если бы генерала попросили бы описать, как доехать до Корпорации или до любого другого места в городе он вряд ли смог бы выполнить просьбу. Но ему самому добраться до нужного объекта не составляло проблем. Какое-то всеобъемлющеё знание-интуиция руководило пришельцем. Он легко находил и самый выгодный путь.

— Прямо! — скомандовал Катано с такой уверенностью, что водитель, не задавая лишних вопросов, завел машину и рванул с места.

Дорогой пассажир упрямо молчал и только жестами указывал, куда повернуть. Джерри — так звали водителя — обычно не начинал разговор первым. Тишина становилась утомительной, молодой человек наконец с наигранной развязанностью спросил, не будет ли пассажиру мешать музыка.

— Давай, давай, — с безразличием ответил тот.

Водитель включил магнитофон, напялил еще и стереонаушники, оглянулся. Похоже, пассажиру было совершенно безразлично: он сосредоточено думал о чем-то своем и внимательно следил за дорогой.

— Меня зовут Джерри Питчер, — спустя некоторое время попытался начать беседу повеселевший водитель.

— Удобно здесь сзади, как в гробу, — наконец-то заговорил пассажир, намекая на металлическую перегородку между передними и задними сиденьями.

— Ты наверняка занимаешься музыкальным бизнесом? Правда? Вроде, я тебя видел.

Джерри по опыту знал, что подобные слова задевали обычно состоятельных пассажиров за живое. И хоть они чаще всего отвечали отрицательно, диалог завязывался. Кстати, у водителя в мире богатых было достаточно много «приятелей». Так, хвастаясь перед друзьями, называл он тех, кого удалось разговорить дорогой.

Машина выскочила на 66-ю улицу. Парень, как и многие в городе, недолюбливал и побаивался этого места. Тут стояло здание Центрального управления Корпорации. Здесь работали те, которые владели миром, потому что они владели почти всей энергией. Они жили в домах, представляющих собой обособленный, надежно охраняемый город в городе. Они ели вкусную, почти натуральную еду, их дети не вынуждены были с десяти лет устраиваться на работу, чтобы прокормить больную мать или отца. Их не любили и боялись.

Джерри всегда проезжал этот мрачный квартал побыстрее. Пассажиры никогда тут не выходили: у тех, кто работал в Управлении, были либо собственные, либо служебные машины.

Молчаливый человек именно на 66-й улице стал с нескрываемым волнением смотреть по сторонам. Машина поравнялась с огромной мраморной статуей великана с трехметровым двуручным мечом в сильных руках. В городе привыкли называть исполина «пришельцем», хотя никто, наверное, не смог бы объяснить, почему это так, а не иначе. Однажды в баре Джерри слышал обрывки легенды про эту статую, но рассказывать о них кому-нибудь не стал, боялся, а со временем и совсем позабыл — зачем держать в голове крамольные вещи?

Глаза пассажира забегали быстрее, он твердо сказал:

— Вот здесь притормози.

— Что, здесь? — неуверенно переспросил Джерри.

— Тормози — резким разъяренным голосом потребовал пассажир.

— Странное место, — только и сказал водитель, резко ударяя по тормозам.

Катано что-то внимательно рассматривал сквозь мутное стекло. Затем внезапным сильным ударом кулака пробил его. Водитель от удивления открыл рот: такого он никак не ожидал от этого молчуна. С досады и испугу стал поливать клиента отборным матом. Тот не реагировал на крики водителя, спокойно выбил державшиеся еще осколки стекла и выглянул наружу. «Вот я и на месте», — удовлетворенно подумал Катано, теперь уже хорошо разглядев исполина.

— Ауфидерзейн! — и не думая рассчитываться, генерал вышел из машины и застыл у подножия статуи, с загадочной улыбкой на лице. В руках у него неизвестно откуда появился меч.

Водитель тем временем возмущенно бубнил:

— Да, конечно… Ну и ну…

Пришельца наконец достал этот зазнавшийся человечек. Ехал бы себе, так нет же. Катано повернулся к машине и стал обходить её спереди.

— Да ты просто псих! Ну что дальше?! — орал разозленный Джерри, лихорадочно набирая номер телефона.

Генерал ударил ногой по одной горящей фаре. Разбитое стекло разлетелось во всё стороны. Та же участь постигла и вторую фару. Катано спокойно положил меч на плечо и подошел к дверце водителя.

— Черт! Вечно этот передатчик не работает — теперь уже дрожащей от страха рукой таксист набирал позывные. Чувство самосохранения подсказало ему закрыть дверцу изнутри. На мгновение даже показалось, что в машине он вне опасности.

— Успокойся… Ладно… — почти уверенно проговорил водитель, продолжая вызывать помощь. — Алло! Центральная! Центральная…

Катано, опираясь на крыло машины и немного присев, поравнялся лицом с водителем и издевательски поскреб пальцами по стеклу.

— Черт!.. — проговорил Джерри, испуганно почувствовав, что сейчас будет делать этот сумасшедший. С круглыми от ужаса глазами он быстро отклонился подальше от окна.

Генерал резким ударом локтя высадил стекло и, довольный собой, решил, что с таксиста достаточно. Но не удержался и острием длинного меча пробил заднеё колесо машины.

— Это лично для тебя, мой капитан.

У подножия статуи он задержался.

— Да!!! — проорал пришелец в подтверждение каких-то своих мыслей и решительным шагом направился к входу.

Джерри больше не пытался дозвониться. Он откинулся на сиденье и тихо радовался, что всё обошлось.

* * *

Вызванных в Центральное управление депешами «Срочно!» директоров Корпорации встречали аккуратными прическами и непроницаемой вежливостью молодые люди из внутренней охраны. Открывая проход, и четко вытягиваясь в приветствии, просили:

— Пожалуйста, пройдите через контрольный отсек. Мера была чрезвычайная. Обычно особ такого ранга ей не подвергали. Ругая и проклиная всё на свете, а особенно неугомонных декабристов, приглашенные выкладывали из карманов металлические предметы, потом покорно брели между рядами детекторов. Со вторника в Корпорации действовал режим строжайшей секретности. Его ввели сразу после нападения на установку «Декабрь».

Ожидая начала заседания в просторном холле 39-го этажа небоскреба Центрального управления, директора недоуменно гадали, что заставило Ричарда Блейка срывать их с места, требуя немедленного прибытия

— Не знаю, что они себе тут думают. Я бросаю таких девочек, лечу сюда, а теперь полчаса торчу в коридоре…

— Да брось ты своих девочек. Эта Луиза Маркес десятка стоит.

— Господа, говорят, её уже взяли. Неплохо было бы познакомиться. Джек, она ведь у тебя работала. Как деваха в постели, кусливая?

— Да ну вас. Какая с этой Луизы постель? Я с ней инфаркт чуть не схватил…

Все сходились во мнении, что будет обсуждаться последнеё нападение на реактор. Дело, конечно, важное, но вряд ли требующеё такой спешки. Судя по сообщениям, носило оно пропагандистский характер. Вполне можно было бы обсудить всё на очередном заседании. Ричард Блейк, похоже, начинал зарываться. А эта унизительная проверка на входе?!

В холле появился заместитель главы Корпорации Генри Берч и объявил, что заседание состоится не в конференц-зале, как обычно, а в рабочем кабинете Блейка. Пресса может быть свободна.

Недоуменно переглядываясь, директора вслед за Берчем потянулись по длинному коридору. Он был ярко освещен, у дверей настороженно застыли охранники. Два телохранителя Блейка торчали в его прихожей. Судя по всему, разбирательство предстояло нешуточное.

Приглашенные примолкли, с лиц слетели улыбки. В кабинете всё директора быстро заняли свои места за сдвинутыми в виде буквы «О» столами, закопошились в папках, доставая блокноты. Блейк приподнялся со своего места и предложил оставить ручки в покое:

— Все, что вы сегодня увидите и услышите, должно остаться в тайне.

Дождавшись, когда смолкли шорохи и стуки, глава Корпорации опустился в кресло, погладил подлокотник. В гулкой тишине директора напряженно ловили привычно сухой и спокойный, с нотками непонятной угрозы голос:

— Я полагаю, всё вы знаете, что начала просачиваться кое-какая информация, нежелательная для нас. Конечно, я уверен, что никто из вас не повинен в этой утечке информации. Не случайно вы приглашены на совещание. И тем не менее, — Блейк опустил глаза, перебирая бумаги на столе. Взяв один из листов, продолжил: — Уже сегодня, когда я решил проверить установку…

В это время за дверью раздались непонятные выкрики и стоны. Дверь широко распахнулась, а мелькнувшую полоску яркого света заслонила чья-то могучая фигура. Навстречу незнакомцу из полумрака противоположного угла кабинета, из-за спины главы Корпорации, в ярко освещенный квадрат центра комнаты рванулись не видимые до того стрелки личной охраны Блейка.

Под пристальными взглядами присутствующих незнакомец остановился в метрах четырех от стола. В ярком свете он не казался таким огромным, может, чуть выше шести футов. Пренебрежение к людям долгие годы ваяло лицо вошедшего. Чувство уверенного превосходства застыло в складках губ, в морщинах высокого лба, замерзло в холоде пронзительного взгляда.

Небрежно вскинув руку, незнакомец приветствовал совет директоров Корпорации:

— Хей!

Блейк знаком остановил телохранителей, с интересом разглядывая наглеца: «Колоритный тип. Раньше я его не встречал. Что не из Корпорации — точно. Но именно такие сейчас нужны — уверенные, решительные». С ленивой грацией уставшего повторять азбучные истины, глава Корпорации бросил незнакомцу спасительное:

— Простите, но вы пришли в неподходящеё время. Вы, наверное, просто ошиблись зданием?

Вошедший явно не собирался сбавлять обороты и ловить свой шанс на спасение. Задирающе дрогнул мягким движением его подбородок:

— Йес!

Блейк пожал плечами. Жалко, конечно, парня — но ведь сам нарывается на скандал.

Уловив жест шефа, вскочил с места и бросился к незнакомцу Генри Берч. Желая блеснуть освоенными недавно приемами айкидо, попытался заломать руку нахалу. Тот спокойно протянул свободную руку, взял напавшего за шею, оторвал беднягу от пола и, не замедляя шаг, понес на вытянутой руке. Генри захрипел и забился в смертных судорогах.

Ставший непослушным голос Блейка рвался ужасом из горла. Глава Корпорации хотел и не мог остановить своих слов.

— У нас здесь совещание Корпорации! Никто не смеет мешать совещанию Корпорации…

Блейк сам понимал нелепость фразы в момент, когда пальцы незнакомца ломали горло его помощнику. Но выдержка, хваленая выдержка изменила Ричарду. Неведомая сила бездонных глаз незнакомца заставляла забыть, что он, Блейк, руководит всемогущей империей, что за спиной застыли готовые ко всему телохранители! Казалось, его собственное горло охватили безжалостные пальцы незнакомца, трещат его ломающиеся шейные позвонки. Внешне глава Корпорации оставался спокоен, но он чувствовал предательскую дрожь в коленях и выступающий на лбу холодный пот.

Катано начинала выводить из себя нерешительность людишек. Он пришел предложить свое сотрудничество этим трусам? Бездарная охрана истошно кричит, предупреждая, — а надо стрелять, стрелять сразу. И очередью по шее. Главный, похоже, вообще сейчас обделается, замочит штаны, которые ему, да и всем здесь мужикам давно пора сменить на юбки. С виду этот Блейк держится, но Катано не проведешь непроницаемостью застывшего спокойствия на лице. Рушились расчеты на то, что Корпорации по силам справиться с Горцем.

С хрустом свернув шею недоделку, пытавшемуся за рукав, как малыша, выпроводить его из комнаты, Катано бросил мертвое тело к ногам Блейка:

— Корпорация! Господа, я как раз сюда и стремился, — Катано с наигранным удивлением обвел взглядом впечатавшихся в кресла директоров и главу Корпорации. — Что это вы здесь такие… странные?

Катано развернулся и хотел уже уйти, но вдруг с радостью услышал выстрелы. Они расстреливали его!

Как только незнакомец отвернулся, страх, липкой волной захлестнувший волю Блейка, прошел. Бездна взгляда вошедшего таила в себе неземной ужас, никогда ранеё не охватывавший главу Корпорации. Противный хруст ломающейся шеи еще стоял в ушах, но многолетняя привычка повелевать позволила шефу взять себя в руки:

— Ну нет, с нас, пожалуй, хватит.

Он подал знак. Один из телохранителей мгновение открыл огонь. С каждым попаданием в широкую фигуру незнакомца крепла уверенность главы Корпорации в себе. Наглец был сражен первым же выстрелом. Рефлекторно он повернулся, и теперь пули терзали его могучую грудь.

Видно, даже телохранителя покинуло хладнокровие. В упор дырявя замершеё на полу тело, он с каждым выстрелом отбрасывал его на полметра к стене. Обойма закончилась, а телохранитель всё нажимал и нажимал на курок.

Блейк на волне облегчения почувствовал в себе дар артиста. Глава Корпорации молитвенно склонял голову:

— Прощай, друг!

Повернувшись к телохранителю, успокоил его:

— Да, да, да. Я доволен! Браво!

Растянутые хлопки шефа согнали омертвение застывшего в напряженном молчании кабинета. Директора, словно оттаявшие, повскакивали с кресел, оживленно жестикулируя. В поднявшейся сумятице всё забыли о двух мертвых телах, страшно раскинувшихся у ног.

Катано мысленно аплодировал «застрелившим» его людям. Он уважал смелость. Оказывается, среди них встречаются еще такие, с которыми можно поладить: «Исполнителя, к сожалению, придется прикончить. Он осмелился поднять руку на священную особу и заслужил смерть. Шеф же на удивление быстро оправился, пригодится». Катано медленно поднялся с пола:

— Да! Знаете, ребята, я не хочу вас пугать, но таким способом вам со мной не справиться.

Воскрешение незнакомца вызвало шок. Никто и не пытался преградить ему дорогу. Завороженные спокойной уверенностью голоса, всё оцепенело наблюдали, как оживший мертвец неторопливо подошел к застрелившему его охраннику, не обращая внимания на неперезаряженный пистолет. Незнакомец двумя руками поднял обидчика за шею, в два движения бросил на стол перед Блейком. В затылок несчастному телохранителю впились острые грани стаканов, теснившихся близ продолговатых бутылок с минералкой. С садистской улыбкой незнакомец вдавил голову в острые края, раздался хруст стекла и костей. По мореному дубу стало расплываться пятно крови. Глядя прямо в глаза главе Корпорации, пришелец свернул шею уже мертвому телохранителю. Тело охранника мягко скользнуло вниз, безжизненно упало на заглушивший звук мягкий ворс персидского ковра. Незнакомец вырвал страничку из ближайшего блокнота, вытер кровь с перчаток. Пропитавшийся красным шарик он бросил на пол. Одной рукой, как пушинку, незнакомец взял ближайшеё кресло, переставил поближе к Блейку, вдавился в сиденье с уверенностью произведенного впечатления.

— Э-хе-хе!

За плечо притянул застывшего в трансе главу Корпорации к себе:

— Компаньоны… Я полагаю, что вы не можете вести свой бизнес без компаньонов. Ведь это бизнес?

Услышав, что речь зашла о бизнесе, Блейк ожил. Глава Корпорации принадлежал к типу людей, которых предложение выгодной сделки могло поднять и со смертного одра. Потухшие было в ужасе глаза Ричарда вспыхнули огоньком неистребимой предприимчивости:

— Конечно! Смею вас заверить — хороший бизнес!

Незнакомец явно пришел предложить нечто весьма опасное, но и крайне выгодное для Корпорации. Может, именно он сумеет разогнать сгущающиеся над самим существованием всемогущей империи тучи? От сотрудничества отказываться не стоило. Да, судя по поведению пришельца, он и не позволит этого сделать.

— Но что вам угодно?… Компаньон…

Катано пристально взглянул на шефа. Судя по всему, этот малый может многое. Генерал перестал чувствовать, где находится ставший бессмертным Мак-Левуд, а искать его по всей планете не имело смысла. Горец обязательно появится в Корпорации. Здесь его надо встретить и уничтожить. Лучше всего чужими руками, избегая обвинений в том, что он, Катано, уклонился от вызова на схватку. На Зайсте нарушение священного обычая поединков вызовет взрыв. Пусть Корпорация убьет врага, так будет лучше для спокойствия Зайста.

— Горец нужен.

Незнакомец предлагал «отдать» ему Горца. Насколько помнил Блейк эту давнюю легенду Корпорации, Горца надо было искать на Тибете. Мак-Левуд в интервью обычно неохотно делился сведениями о таинственном отшельнике, встреча с которым подтолкнула его на поиск витано. Бессмертного старца с мечом, хранителя сосуда небесного огня, искали в горах многие, но безуспешно.

— Ну что ж…

Блейк поднялся со своего места и бросил торчавшим в нелепых позах директорам:

— Господа, можете быть свободны.

Когда кабинет опустел, глава Корпорации деловито бросил незнакомцу:

— В таком случае нам необходимо «расколоть» Мак-Левуда.

* * *

«Ничего себе история. Мистика какая-то. Горец — это сам Мак-Левуд, бессмертный и всемогущий. Если незнакомец не псих и не врет — он-то, честно говоря, псих, но, похоже, говорит правду — и многое становится ясным». Блейк стремительно шагал по длинному тоннелю. Телохранители едва поспевали за главой Корпорации, то и дело поправляя съезжающие с плеча автоматы. Корпорация полчаса назад объявила себя на военном положении, а её руководитель неожиданно пожелал лично осмотреть камеру, в которой под арестом более суток содержался Алан Нейман.

— Вольно, — бросил вытянувшемуся у дверей охраннику Блейк, отметив про себя, что тот еще не успел получить автомат. «Корпорацию погубят медлительность и неповоротливость. Никто, видимо, не понимает, какая угроза нависла». Решив после заварухи лично заняться дисциплиной в отрядах внутренней охраны, Блейк не стал задерживаться. Широко распахнув дверь, глава Корпорации из ярко освещенного коридора ворвался в темноту камеры. Глаза не сразу привыкли к полутьме, и Блейк остановился, отчаянно заморгал, пытаясь разглядеть узника.

Сзади застыли, с трудом переводя дыхание, взмыленные телохранители.

Наконец Ричард Блейк стал различать прояснившиеся очертания небольшой и довольно уютной комнатушки, которая стала временной камерой заключения для Алана. Старый физик мог еще пригодиться, и поэтому его не бросили сразу в мрачный сырой Макс. Узник, видимо, спал на уютном мягком диване, и неожиданное вторжение разбудило его. Недоуменно вглядываясь в пришедших, Алан подался чуть вперед, отгоняя остатки сна.

— Ты, пожалуйста, не беспокойся, Алан, — Блейк успокаивающе взмахнул руками, — сиди, сиди. Я хотел позвать тебя в свой кабинет…

Старый физик сделал попытку встать, но ослабевшие ноги не удержали тело, и Алан снова откинулся на подушки.

— Да, да, конечно… — поспешил он скрыть следы своей слабости и сел, ногами стараясь нащупать свои мягкие тапочки.

Блейк поспешил сесть за стол, чтобы не вынуждать старого ученого делать вторую попытку подняться. Сел, но, чтобы подчеркнуть разницу в их положении, закинул ноги на стол.

— Я помню, ты ведь беседовал с Мак-Левудом тогда, в тот день, — Блейк стремился ошеломить собеседника, заставить его говорить правду. — Ну что, старик?

Алан явно не ожидал, что разговор пойдет о Мак-Левуде.

— Что ты имеешь в виду?

Увидев, что даже седоватые усы старого физика выразили удивление, Блейк подумал: «Неужели прав незнакомец и я напрасно теряю время? Похоже, Алан Нейман ничего не знает о бессмертии Мак-Левуда. Наверное, он до сих пор верит в легенду о Горце».

Решив играть в открытую, Блейк впился взглядом в лицо старого физика, пытаясь уловить хоть проблески смятения:

— В нашей Корпорации достаточно энергии, чтобы расправиться со всем миром, или наоборот, если нас лишат этой энергии… Так вот, нам нужен этот Горец, этот Мак-Левуд. Я знаю, что вы разрабатывали проект Экрана вместе с ним. И вчера вы интересовались Экраном.

— Но я просто думал о том времени, когда Экран не понадобится.

Похоже было, что Алан действительно не лгал. Инициатором вчерашней встречи был Горец, и Блейк пошел по ложному пути. «Почему я решил, что Алан вызвал Мак-Левуда, пытаясь использовать его неземную силу? Нет, определенно старый физик ничего не знает», — с досады на себя глава Корпорации вскочил, с размаху хлопнул по столу кулаком:

— Ах вот как! Ах вот о чем ты думаешь!

Злость, закипевшая в душе, вырвалась нервным криком, разрядилась на беспомощном старике. Обычно такие вспышки гнева помогали Блейку быстреё взять себя в руки, и он не стеснялся срывать свой гнев на сотрудниках Корпорации. В конце концов Алан лишь мелкая рыбешка, наживка. Как сказал этот незнакомец: «Посади наживку на крючок, и акула сама приплывет к тебе в сети».

— Теперь, впрочем, это не имеет значения, не так ли?

Успокойся, Алан, потому что это же бизнес, обычный бизнес. И это навсегда! Я вижу, ты начал становиться предателем. Ты, конечно, знаешь, как мы поступаем с изменниками.

Блейк коротко приказал телохранителям, кивнув на Алана:

— В Макс!

* * *

Мак-Левуд вернулся домой в четыре. Еще в прихожей позвал Луизу, но ответа не услышал. Неторопливо разделся, заглянул в кабинет. Луиза крепко спала на диване. Она и во сне была милая и привлекательная. Конор присел у её ног, погладил рукой пышные светлые волосы. Горец вспомнил, как ночью, когда она склонялась над его лицом, он оказывался в великолепном пахнущем свежестью шатре, образованном её роскошными локонами.

«Как прекрасна жизнь на Земле», — подумал Конор с сожалением. Но на Зайсте его ждут, в него верят. Он должен выполнить свою миссию, и вскоре придется оставить Землю, где ему очень нравилось. Пятисотлетнеё проживание здесь Горцу совсем не наскучило. Вокруг него всегда были замечательные люди. И хотя их жизнь чрезвычайно коротка, земляне любят жить, умеют жить и умирают с достоинством. «Люди, — продолжал размышлять Мак-Левуд, — сами не понимают, на какой прекрасной планете им посчастливилось родиться. Если бы не Экран…» Его собственное изобретение, которое давало спасение, но, возможно, слишком дорогой ценой.

Необходимо всё изменить. Если озоновый слой восстановился, значит, Экран стал для Земли неудобным и тесным скафандром. 25 лет назад люди сбрасывали с себя панцири от «Эбен Ружа», теперь настала пора освободиться от оков серого существования. Надо дать возможность голубой планете снова купаться в теплых лучах солнца. Так было прежде, так будет всегда.

Мак-Левуд подумал, что напрасно многие считают их врагами человечества. Они, группа Неймана, спасли планету от полного вымирания. Сейчас, когда Экран стал не нужен, надо попытаться избавить от него человечество.

— А что это за девушка на картине? — прервала ход его мыслей Луиза. Она только что проснулась и счастливо улыбалась. Мак-Левуд заметил, что она спала с картиной в руках. Это был потрескавшийся масляный портрет, выполненный на холсте. «Все-то тебе хочется знать», — смеясь про себя, подумал Конор, а вслух ответил:

— Это Хезер, моя первая жена. Она умерла в Шотландии, в 1542 году.

— Какая она была?

— Жизнерадостная, полная любви. Я держал её в своих объятиях, когда она умирала. Я любил её — и сейчас люблю, — Конор опять убедился, как мало можно передать словами. Кажется, всего несколько слов, а за ними целая жизнь.

— А другая? — Луиза показала на фотографию.

— Это Бренда — моя последняя жена. Она прекрасна… была. Она умерла в Нью-Йорке 29 лет назад. Это достаточно долгий срок для одиночества.

— Ты и сейчас один?

— Нет! — Мак-Левуд многозначительно посмотрел на Луизу.

Женщина замерла, готовая выслушать самые важные слова.

Непонятный металлический лязг донесся до слуха Мак-Левуда. Услышала шум и Луиза. Разговор прервался. В следующеё мгновение Горцу показалось, что кто-то в обуви с жесткой подошвой прыгнул на пол с достаточно большой высоты. Мак-Левуд настороженно замер, потом рванул меч из механизма, вскочил и огляделся. Тишина. Конор еще постоял мгновение, потом осторожно начал пробираться к окну.

— Что это?! О нет, только не снова, только не всё сначала, — испуганно прошептала Луиза.

— Иди наверх, — коротко отрубил Горец. Он был готов во всеоружии встретить любую опасность. Однако вокруг царила успокаивающая тишина. Минуту Мак-Левуд прислушивался, потом успокоился. Вполне вероятно, что ветер сбросил с крыши одну из пластин обветшавшей антирадиационной защиты. Горец упрямо отказывался продать заводу пивной тары по соседству эти титано-сурмиевые полоски. Не хотелось пускать в свой дом посторонних. Пришли бы рабочие, застучали пневмо-молотками над головой, довелось бы прибирать тайники свидетельства пятисотлетней жизни его на Земле. Кроме того, не было желания потом где-нибудь в баре пить пиво в банке, сделанной из металла собственной крыши.

Выглянув в окно, Конор осмотрел двор. Действительно, две ячейки, сорванные первым порывом приближающейся грозы, валялись у забора. Мак-Левуд расслабился и хотел уже позвать Луизу, но на всякий случай решил проверить прихожую. Живи Конор один, он посчитал бы это излишним. Но с ним была женщина, любимая женщина.

Опустив меч, Мак-Левуд двинулся вперед, не скрипнула ни одна половица, тень клинка бесшумно скользила у ног Горца. Конор умел ходить бесшумно, но обладатель кравшегося сзади силуэта тоже не выдал своего присутствия ни единым шорохом. Он только неосторожно оставил сзади окно, и Мак-Левуд терпеливо наблюдал за крадущейся за ним тенью. Вот её меч поднялся — и в воздухе встретились два клинка, дождь искр разлетелся в темноте.

Ну, конечно, это был Рамирес. Только Учитель мог так бесшумно красться, не скрипнув ни одной дощечкой паркета в незнакомом доме и неосторожно забыть про окно. всё же Рамирес никогда не был хладнокровным автоматом, счетной машиной, вычисляющей возможные ходы соперника и учитывающей всё составляющие искусства боя. Он скореё походил на поэта фехтования, вдохновенно чувствующего симфонию поединка.

Мак-Левуд по сконфуженному лицу Рамиреса понял, что сорвал ему какой-то веселый розыгрыш сцены встречи двух старых друзей. Но Санчес не долго переживал за свою неудавшуюся шутку и открыто улыбнулся:

— Приветствую, Горец! Ты звал?

Конор не пытался скрыть своей радости и легкой обиды:

— Невероятно! Ты чего так долго задержался? Они могли меня убить.

Рамирес пожал плечами. Горец мог и не говорить ему о посланцах Катано. Учитель давно догадался, что ученику пришлось драться. Ясно, что сразиться Мак-Левуду пришлось с двумя соперниками. Энергии хватило на материализацию его, Рамиреса, после долгих лет отсутствия. Обо всем Санчес догадался еще в театре. Ну, и совсем уж элементарно вычисляется, кто победил в бою. Ведь Горец жив, а его соперников нигде не видно.

— Не будь нелепым.

Внимание Рамиреса привлекла винтовая лестница, ведущая наверх. Учитель приятно удивился: Горец не забыл их первое жилище на Земле — деревянную башню с такой же аккуратно сбитой защитной лестницей. Проследив за витками ступенек, Рамирес с удивлением заметил затаившуюся наверху женщину. Незаметно подмигнув Конору, Санчес бросил вопросительный взгляд на нее. Мак-Левуд, обернувшись по направлению взгляда Учителя, усмехнулся. Рамирес явно предлагал размяться в тренировочном бою «покорение замка королевы». Давним, забытым повеяло на Конора из глубины столетий. Сколько раз в своей деревянной башне они начинали битвы за воображаемую красавицу, ждущую победителя наверху. Побеждал тот, кто первым наносил двадцать один бесспорный удар сопернику или быстреё добирался до верхних ступенек винтовой лестницы.

Только однажды Мак-Левуд выиграл партию у Рамиреса: когда тот предложил сразиться за обладание Хезер.

— Ну что ж, сразимся!

Они застыли в стойках, символически скрестили мечи — и, понемногу наращивая силу ударов, пустились в фехтовальный перепляс. Очень скоро Конор вошел в заданный Санчесом темп разминки, азартно повторяя знакомые с детства позиции, обманы и отбивы. Кровь живеё потекла по жилам, мышцы уловили привычный ритм боя. Мак-Левуд кивнул Рамиресу.

Разминка закончилась, и оба закрутились в энергичных попытках достать соперника. Техническое мастерство позволяло безопасно вести азартную игру. Если удар проходил, меч послушно застывал в миллиметре от тела напарника, и Рамирес показывал счет.

Учитель, чувствовалось, не утратил свое прежнеё мастерство. Но Мак-Левуд с той поры, как не видел наставника, здорово прибавил. Если раньше бои обычно кончались с разгромным счетом, редко Конору удавалось «изобразить» более десяти ударов, то теперь схватка шла упорнее. В былые годы Горцу трудно давалось преодоление мертвого пространства, но теперь железные мускулы позволяли удлинять и выпад, и замах. Он часто доставал уходящего в третий эшелон Рамиреса. Избавился Конор и от вредной привычки при сближении стараться отбить клинок противника, который чисто психологически мешал ему. Борьба шла «укол в укол», и Рамирес одобрительно заметил:

— Ты помнишь почти все, чему я тебя учил!

Конор пожал плечами:

— У меня было много практики!

— Практика практике — рознь. Дело не только в опыте. Важно, какой опыт.

По блеску в глазах Рамиреса Мак-Левуд догадался, что тот сейчас выкинет один из своих коронных фокусов. По движению ног, по мягким полуотводам меча Конор сразу понял, какая именно западня ему готовится, и внутренне усмехнулся. В попытках разгадать секрет «капкана» Рамиреса Мак-Левуд провел не один спарринг, и теперь отлично понимал, почему всё и всегда попадались в ловушку.

На атаку противника Санчес как бы шарахался в испуге, отклоняя назад голову и туловище, в то время как рука с оружием оставалась вытянутой вперед. Создавалось ложное ощущение, что Рамирес чуть отступил, и нужно удлинять атаку, чтобы все-таки достать его. Нападающий начинал подбирать ногу, готовя новый выпад — и эта заминка соперника давала Рамиресу выигрыш во времени. Он всегда отлично использовал свой шанс.

Учитель опережал противника не потому, что делал контратаку быстрее, а как раз наоборот — позже, чем ожидалось. Просто пугливое шарахание вызывало ответное замедление у соперника. Не зная секрета, Мак-Левуд первый раз столкнувшись с ловушкой, решил, что во всем виновата его медлительность. Конор стал бросаться в атаку быстреё — и всё глубже проваливался в защите Рамиреса.

Открыв секрет ловушки, Конор нашел и противоядие. Обычно атаку начинают из основной стойки прыжком, уже в полете выдвигается вперед стоявшая сзади нога. После приземления на эту ногу надо «затягивать» атаку небольшой пробежкой. Получалось, что удар наносится из положения, когда ноги скрещены. Он теряет силу и инерцию, требуя перестройки для дальнейших действий. Горец отработал другое начало атаки «стрелой», и теперь решил проверить его на Рамиресе.

Он начал с выпада ногой, стоящей спереди. Резко притопнув и набрав инерцию, Конор перешел в бег. Этим он выиграл требуемые полтемпа — и буквально расстрелял ударами уходящего Рамиреса. Тот в паузе на пальцах показал счет: Мак-Левуд вел 18:17.

Учитель восхищенно покачал головой, потом неожиданно вытянулся в прыжке, достал-таки Мак-Левуда. Меч от удара Санчес удержал, но по инерции влетел в месиво металлических труб. Растерянно улыбаясь, Рамирес застыл, зацепившись за крючок на одной из колонн:

— Это что?

Мак-Левуд усмехнулся. Учитель имел неосторожность застрять в «Стальной конструкции» Герица.

— Это скульптура…

— Это скульптура?

Удивлению Рамиреса не было предела, он с интересом стал разбираться в мессиве прутьев и труб. Потом Санчес попытался освободиться и ненароком сбил дощечку с подписью. Учитель поднял упавший указатель и прочитал: «М. Гериц. 1952–1953 гг.». Расшифровав надпись как «Мак-Левуд Горец», Учитель едва не лишился дара речи:

— Если это скульптура, то ты действительно нелеп. Конор усмехнулся и помог Санчесу выбраться из «конструкции». Они снова закружились в грозном вихре. Оставалось по три укола до окончания боя. Оба снизили темп и успокоили дыхание. Беготня затягивалась. С трудом каждый из соперников набрал еще по очку.

Конор решил применить прием, освоенный им на Земле и наверняка незнакомый Рамиресу. При попытке Учителя атаковать он вдруг завертелся на месте, как волчок, быстро сделав два оборота вокруг собственной оси. Как и ожидал Мак-Левуд, Рамирес растерялся. Горца научили этому фокусу французы. Секрет был прост: психологически сопернику по тренировочному бою тяжело заставить себя рубить вращающегося противника, возникает рефлекторное торможение, оружие опускается к ноге. Напарник ждет, когда прекратится вращение. Рамирес, как и предполагал Мак-Левуд, застыл. Остановив «волчок», Конор отбил клинок и рубанул со всего размаху.

Рамирес, используя последний шанс выиграть партию, бросился к лестнице. Мак-Левуд почувствовал, что не желает проигрывать ни за что на свете. Как лев, бросился он на соперника, заставил его остановиться. Отбивая град ударов, Рамирес оступился. Тут же его шею к ступенькам прижал острый клинок. Мак-Левуд выиграл игру — второй раз за всё время.

— Помни, Мак-Левуд, ведь ты сам позвал меня.

Горец вслушался в себя. Ведь был, был — он не мог отрицать — момент, когда он хотел убить Рамиреса. Долгая ссылка могла закончится. Противник был беззащитен. Он никогда бы не простил себе потом смерти Учителя! Мак-Левуд без сожаления опустил меч, они с Рамиресом обнялись после долгой разлуки.

Конор с веселым удивлением рассматривал Санчеса. Хорош… Давно ли на Земле воплотился, а уже костюм наимоднейший, и одеколоном за версту разит, и следы помады на белоснежной рубашке какая-то женщина успела оставить при трогательном прощании. Да, Учитель не любит менять свои привычки.

Отыскав в баре запыленные бутылки «Иеровоам» с любимым «Шато-Лафитом» Рамиреса, Мак-Левуд наполнил бокалы. Оглядевшись, Луизы мужчины на лестнице не обнаружили. Как только женщина убедилась, что опасность её Конору не грозит, она вспомнила о своей растрепанной прическе, помятом во время сна платьице — и умчалась в спальню.

Подняв бокалы, Рамирес и Мак-Левуд секунду пристально вглядывались друг в друга:

— За волшебство!

— Хорошо!

Отпив глоток, Учитель благодарно заметил:

— Все-таки приятно, что за эти годы что-то прекрасное все-таки осталось.

Конор, увидев спускающуюся по лестнице Луизу, замер. Да, ему всегда везло с женщинами. Луиза в гардеробе отыскала вечернеё платье Бренды. Она в нем выглядела неповторимо. Горец представил Луизе Санчеса:

— Это мой старый друг Рамирес. Друг и Учитель.

— Как неожиданно встретить прекрасную женщину.

— Это Луиза Маркес…

Рамирес уже торопился с двумя бокалами в руках к даме, и, дабы охладить его пыл, Конор добавил:

— Вообще-то её разыскивает полиция.

Но Рамиреса, конечно, это не могло остановить. Побежденный в бою на мечах, он отыгрывался теперь предупредительной любезностью, в которой Конор далеко отставал от своего наставника.

— Вот уж не думал, что у полиции может быть хороший вкус.

— Я так понимаю, вы знакомы очень давно, — Мак-Левуд подумал, что многолетняя жизнь в террористическом подполье женщину не красит. Командирские нотки в голосе Луизы исчезнут, пожалуй, не ранеё чем через полгода. Пока с этим придется мириться.

Конор с Санчесом переглянулись: что ж, придется пока уступать этому террористу в юбке:

— Кажется, целую вечность…

Луиза продолжала допрос, теперь терзая Рамиреса:

— А вы тоже… Ну…

— Боюсь, что да.

Все трое весело засмеялись. Мак-Левуд пригласил жестом всех к столу.

После ужина Рамирес пожелал принять ванну и попросил свежую прессу. «Давно ли из шестнадцатого столетия, а уже к газетам пристрастился», — с сочувствием подумал Мак-Левуд. Он отдал Санчесу левую из трех стопок выписываемых газет.

Помолодевший после душа Учитель вышел и налил себе бокальчик «Шато-Лафита». Неторопливо прогуливаясь по комнатам, он отыскал Конора в его рабочем кабинете. Подойдя к окну и показывая на струящийся сверху сероватый свет, изредка вспыхивающий далекими зарницами уходящей грозы, тоном леворадикальных обозревателей Рамирес заворчал:

— Мак-Левуд! И ты создал это чудовище? Зачем?

Конор оторвался от расчетов, отпил апельсиновый сок и подумал: «Надо было дать ему официальную прессу Корпорации из правой стопки».

— Это было необходимо в то время.

— Ну, конечно… Всегда что-то делаешь с определенное целью, а потом это приносит зло в мир.

Мак-Левуд встал из-за стола, потянулся. Значит, Рамирес поможет ему, а помощь друга в предстоящем деле была необходима. Расчеты показали, что остановки «Декабря» будет достаточно для разрушения Экрана. На одном реакторе сейчас плановый ремонт, два других еще не заработали после акций террористов. Мак-Левуд подвел Учителя к глобусу, который ему подарили стеклодувы в Йене. Они умудрились поверх земного шара выдуть купол, закрепив его в двух местах тоненькими лучиками стекла. Один из лучиков Мак-Левуд и задумал обрубить. Человечество, убедившись, что угроза миновала, не даст вновь заковать себя в душный панцирь.

— Вот здесь!

Рамирес склонился над глобусом, разглядывая указанную Горцем ярко-красную точку, обозначающую на стекле «Декабрь». От созерцания глобуса обоих отвлек взволнованный голос Луизы:

— Алан Нейман, его увезли в Макс!

Рамирес удивленно обернулся и спросил у вбежавшей в кабинет женщины:

— Макс… Что это?

— Это тюрьма. Самая охраняемая тюрьма, — Мак-Левуд покачал головой. Значит, его записка так и осталась лежать в баночке с молотым кофе.

— Мак-Левуд. Пока ты не выполнишь всё свои обязанности здесь, не раздашь долги, ты не сможешь вернуться на Зайст, — голос Рамиреса стал сух и суров.

— Я и не собираюсь оставлять свои долги.

— Что ж, в этом случае мое возрождение было не напрасным, и твое время наступило!

Рамирес повернулся к глобусу, еще мгновение он рассматривал яркие кровавые пятна реакторов на стеклянном колпаке — и вдруг с размаху ударил кулаком по шару. Осколки стекла со звоном посыпались на пол.

* * *

— Меня зовут Санчес Белолобос де Рамирес, я личный помощник короля Филиппа II, — уверенно ответил чистую правду друг Мак-Левуда на вопрос дежурного оператора.

Машина с двумя пассажирами стояла на КПП по дороге к реактору.

— Кончайте шутить, ребята!

Дежурный хорошо знал свое дело и уже был готов перекрыть путь.

— Да успокойтесь! Мы просто заблудились в пустыне. Вообще-то, мы просто ищем путь к Вегасу, — Конор, забыв подготовленную фразу, всё равно проговорил первое, что пришло в голову. Потом, виновато улыбаясь, повернулся к Рамиресу, как бы ища поддержки у спутника.

Оператор на секунду расслабился: похоже, это действительно непутевые туристы.

Машина завизжала покрышками, рванула с места и скрылась в клубах поднятой пыли. Мак-Левуд внимательно вглядывался в дорогу и вел машину к установке. всё было продумано и подготовлено заранее. В багажнике, в специально сваренном стальном ящике, лежала Луиза. Мужчины вчера дома были вынуждены признать убедительные доводы, что обойтись без её помощи будет сложно.

Рамиреса мучило странное предчувствие. Не раз ему приходилось попадать в достаточно сложные ситуации. Но теперь почему-то казалось, что события могут стать роковыми. Он с любовью поглядывал на сосредоточенного Мак-Левуда.

— Приготовились!

Конор волновался скореё за любимую женщину, чем за себя и Рамиреса. Автомобиль на огромной скорости пробил шлагбаум и влетел в огромное помещение, где обычно останавливались автобусы с обслуживающим персоналом и грузовики. Охранники уже четыре минуты назад узнали, что через КПП прорвалась машина, и были готовы встретить нарушителей. После недавней удачной попытки террористов в руководстве подразделений произошли значительные перемещения, и вновь назначенные командиры излишне волновались. Это было их первое ЧП. Может, от того, как всё сложится сегодня, будет зависеть их служебная карьера.

Такой наглости не ожидали даже старые вояки: форд на огромной скорости мчался в направлении спецподъезда, ведущего к административному корпусу. Автоматные очереди слились в сплошной гул. Дымом от выстрелов заполнилось всё помещение. Через пять секунд в машине не осталось живого места. Она на спущенных колесах по инерции прокатилась метров десять и остановилась. Команды прекратить огонь никто не услышал. Поэтому тела сидевших в машине долго вздрагивали от многочисленных попаданий. Создавалось впечатление, что трупы всё еще шевелятся: раскачивают руками, двигают головами, пытаются встать. Наконец стало понятно, что больше терзать тела нет смысла, а то от них вообще ничего не останется. Стрельба прекратилась.

Почему-то до сих пор неуверенные солдаты во главе с сержантом подошли к предмету, который раньше назывался автомобилем. Преступники явно больше не представляли собой опасности. Передние дверцы были похожи на сито с бесчисленными пробоинами от пуль 45 калибра. Задние были не так изуродованы, что говорило о неплохой меткости автоматчиков.

Солдаты обошли машину кругом, ни к чему не дотрагиваясь, после чего открыли багажник, предусмотрительно направив туда дула автоматов.

— Привет, в меня вы не будете стрелять?! Спасибо!

Вояки могли ожидать увидеть что угодно, только не ослепительной милой улыбки Луизы. Женщина наконец-то смогла сесть. Направленные на неё дула заставили инстинктивно поднять обе руки. Оторопевшие военные наконец расслабились. Сержант, гордясь своей догадливостью, протянул женщине руку и помог ей выбраться.

— Вы знаете, я ехала, а эти ребята напали на меня, засунули в багажник и… О черт! — Луиза не договорила, заметив безжизненно валявшиеся на сиденьях тела Рамиреса и Конора. Хотя женщина знала о бессмертии обоих, ей стало не по себе. Не верилось, что эти груды мяса могут снова ожить.

Через тридцать минут Луиза сидела в больничном коридоре. Она только что прошла медицинское освидетельствование, и теперь ждала его результатов. Доктор вынырнул из своего кабинета и, пораженный красотой женщины, несколько растерянно сообщил:

— Должен вас обрадовать! После обследования выяснилось, что у вас, кроме пары синяков, никаких повреждений нет. Через день вы сможете покинуть это помещение… С вами ничего не случилось.

Произнося эти слова, мужчина в белом халате посчитал возможным дотронуться до красавицы. Пальцами он аккуратно и быстро приподнял ей веки и проверил состояние зрачков. Пока он раздумывал, что бы еще осмотреть, Луиза оборвала предприимчивого врача:

— А что с этими ребятами?

— Ну, с ними всё покончено. У них по сотне пуль в теле.

В это время за ширмой, недалеко от беседующих Конор поднял голову и огляделся, стараясь сориентироваться. Почти одновременно с ним очнулся от вынужденного сна и Рамирес.

— Сто восемь, — тихо уточнил слова врача Конор.

— А у меня сто двенадцать, — обиженно проговорил Санчес.

— Да брось ты, не обращай внимания на эти царапины…

— Царапины… Ты посмотри, что они сделали с моим костюмом, — сокрушался Рамирес.

Оба чувствовали, как их тела быстро приходят в норму.

Стоящие у самой ширмы солдаты услышали загадочный шепот и недоуменно переглянулись. Не веря своим ушам, отдернули занавески, за которыми лежали изрешеченные тела двух преступников. Два сильнейших удара почти одновременно удовлетворили любопытство солдат. Охранники мешками съехали на пол. Из-за шторок появилась ожившая и невинно улыбающаяся парочка. Глаза у врача тут же вылезли на лоб. Он не понятно кому показал на стоящих и проговорил:

— Минуточку, это невозможно… Ребята, вы что?… Карри… — позвал на помощь свою любимую медсестру. Изумление врача было так велико, что организм не выдержал перегрузки, и он растянулся без сознания на полу.

Луиза обрадовалась: они действительно живые! Перед глазами еще стояла картина, которую она видела в растерзанной машине.

Давать волю чувствам времени не было. Трое без препятствий добрались до лифта. За долгие две минуты езды никто не проронил ни слова. Каждый думал о своем, обсуждать было нечего: кто знает, как сложатся события.

Лифт замер на третьем этаже. Луиза неожиданно взяла на себя роль руководителя. Возможно, именно потому, что больше всех волновалась:

— Хорошо. Здесь нам придется разделиться. Пойдем в разные стороны, для того чтобы надуть службу безопасности. Ну и еще по некоторым причинам. Вы, Рамирес, идите в эту сторону, а мы с Конором — туда, — Луиза жестами показывала направление.

Возле лифта охранников не было. Рамирес удивленно поводил глазами по сторонам: «Где служба безопасности?» Они уже пять минут разгуливают по реактору и не встретили ни одного вооруженного человека. Луиза и Конар тем временем побежали по правому коридору. Санчес, недовольно покачав головой, двинулся в свою сторону.

Без препятствий Луиза и Конор добежали до Макса. Два раза пришлось использовать электронную пластинку. Двери послушно открывались.

Потерявшие человеческий облик узники Макса с животной ненавистью осмотрели вбежавших, потом постепенно расползлись по углам. Они опасались любого незнакомца.

Мак-Левуд быстро увидел лежащего на высоком жестком топчане старого друга и, торопясь, затеребил его за плечо. Лежащий с невероятным трудом оторвался от грязной подушки, повернул голову и заплывшими кровью глазами взглянул на Конора.

— О Боже мой! — Горец поразился страшному виду Алана.

— Мак-Левуд, это ты? — с трудом прохрипел чуть живой человек. — Послушай, мы ведь правильно сделали, что построили этот Экран?! Мы ведь защитили людей?!

Слезы подступили к глазам Конора. Он с ненавистью подумал о тех, кто изувечил его друга.

— Да! — твердо ответил Мак-Левуд на вопрос старого физика.

Алан обессилено упал. Он знал, что Мак-Левуд его не обманет. А сказанное Мак-Левудом было самым важным для старого ученого. Теперь он мог спокойно умереть.

— Я не забуду тебя! — старый физик вряд ли услышал слова Горца. Алан потерял сознание, и Конор на секунду растерялся. Луиза заторопила Мак-Левуда, потянула за рукав.

Они выбежали в длинный коридор, ведущий к генераторному залу. Сзади уже гремели шаги Рамиреса. Луиза прекрасно знала комплекс и указала Санчесу более короткую дорогу.

В это время в кабинете у Ричарда Блейка царило тревожное ожидание. Хозяин кабинета и генерал Катано внимательно следили за событиями на мониторе. Бровь генерала нервно подергивалась: слишком многое должно было решиться в ближайшие минуты. Должно было решиться все! Проклятая троица наконец забежала в ту комнату, куда их хотели заманить Блейк и Катано. Они точно рассчитали, что Горец обязательно зайдет к Алану. Оттуда только одна прямая дорога вела к генераторному залу. На этой дороге и была приготовлена западня.

— Так, так, так. Смотри-ка! Прямо как школьники под ручку, — прокомментировал действия Мак-Левуда и Луизы глава Корпорации. Он, как и генерал Катано, больше всего на свете хотел сейчас одного — смерти проклятого Горца и его товарищей. Ведь если секрет раскроется, и люди узнают, что радиация в норме, тогда прощай всемогущество, прощай власть. Кроме того, он серьезно побаивался и своего союзника, похожего на дьявола.

— Сейчас мы, кажется, с ними справимся, — подавляя в себе преждевременную радость, прошептал Катано. Рамирес, Луиза и Конор заскочили в комнату, через которую напрямую можно было попасть в компьютерный зал. Санчес вбежал последним. Дверь за ним с шумом захлопнулась, и он с тревогой оглянулся.

— Осторожней, сейчас дверь захлопнется! — это чуть-чуть запоздавшеё предупреждение Учителя стало лишь комментарием к уже случившемуся событию.

Луиза, еще не понимая, что произошло, хотела открыть электронной карточкой выход. С ужасом она увидела, что шифр замка сменен.

— Комбинация! Нам нужно знать набор цифр, что бы открыть дверь и спастись, — к концу фразы она уже догадалась, что всё трое попали в ловушку.

Сверху послышалось странное жужжание. «Какой странный вентилятор? — удивилась Луиза форме вращающихся над головой лопастей. Машина набрала рабочие обороты и теперь, ритмично ухая, медленно опускалась вниз. всё стало совершенно ясно. Круглая комната, без единого угла — и приближающиеся неумолимые ножи. Настоящая мясорубка. Значит, вот как в Корпорации расправляются с изменниками.

— Черт… — прошептала Луиза.

Мак-Левуд понял, что тут не обошлось без Катано. Он абсолютно не боялся сразиться с врагом на мечах, но такой подлости от него никак не ожидал. Эти лопасти, вращающиеся на первый взгляд достаточно медленно, превратят их тела в фарш. Головы уж наверняка отделятся от тела. Мак-Левуд решил использовать витано. Потом энергии может не хватить, но сейчас решался вопрос жизни и смерти.

— Не подходи! — понял намерения Конора Рамирес.

— Я смогу помочь?

— Нет, на этот раз нет!

Рамирес с силой воткнул меч в пол, поднял глаза к надвигающейся махине.

— Тот, кто познал меру жизни, тот может справиться и со смертью. На этот раз мне понадобятся всё мои силы… Кто знает, чего ты сможешь достичь, если не познал самого себя.

Рамирес, стоя уже на коленях, поднял руки к несущим смерть остриям. Сгусток энергии засветился между ладонями Санчеса и наконечником вентилятора. Двигатель ножей был настолько мощным, что ритм его вращения не нарушился даже тогда, когда махина начала послушно отступать. Опасность миновала, Конор посмотрел на Учителя.

— На этот раз для меня всё закончено. В этом времени меня больше нет. Иди. Ты должен разобраться с экраном, — проговорил неестественно спокойно Рамирес. Он сделал все, что мог.

— Увижу ли я тебя?

— Кто знает, Горец, кто знает? Иди же!

Луиза наконец поняла, что происходит, и с горечью наблюдала за мужским, без лишних эмоций, прощанием друзей. Какая сила чувства скрывалась за этими скупыми словами.

Когда Луиза и Конор отбежали достаточно далеко от наконец-то открывшейся двери, странный звук заставил их обернуться: всё тело Санчеса светилось. Потом раздался оглушительный взрыв и Рамирес исчез в неизвестных глубинах времени и пространства.

* * *

Блейк отвел глаза от монитора и с деланным безразличием сказал:

— Да, кажется, ты потерпел неудачу. Не правда ли?

Катано рассвирепел: не слишком ли много позволяет себе этот нахал.

— Ты действительно так думаешь? — проговорил генерал, имитируя растерянность.

— Ну возможно… — Ричард Блейк не успел договорить. Страшная боль отключила сознание. Изо рта вы летел животный крик — Катано стальными пальцами вырвал чресла у бывшего союзника. Потом легко, как пушинку, поднял скорчившееся тело человека и бросил его в окно. Крик падающего замер где-то далеко внизу.

— И всё сначала! А может быть и нет… — улыбнулся и уверенно проговорил Катано. Он и сейчас не потерял самообладания.

Генерал вышел из кабинета. Добравшись до реактора, остановился у края балкона и в очередной раз поразился грандиозности сооружения. Ему не хотелось думать о предстоящем бое. Кто знает, как распорядится судьба. Но другого выхода уже не оставалось. Катано решительно запахнул свой черный плащ и стал подниматься по лестнице. Было во всем виде генерала что-то бесовское.

— Я сделаю это! — подбадривая самого себя громким криком, Катано настраивался на сражение.

В это время Луиза и Конор отстреливались от наседавших охранников. Их было так много, что Луиза не успевала менять магазины. «Как же мы не догадались сразу о ловушке?» — с досадой думала она. Где-то совсем рядом грохотал автомат Конора. Горец выглянул из-за вентиляционного патрубка и подбодрил любимую женщину:

— Не беспокойся, всё будет хорошо.

— Но нас же могут убить с минуты на минуту, — рядом с Конором Луиза всегда чувствовала себя слабой и беззащитной.

— Всё будет хорошо! — улыбаясь, повторил Горец и поцеловал женщину в губы.

Луиза вдруг поверила словам Мак-Левуда, и страх исчез.

— Задержи их, — скореё попросил, чем приказал Конор. Это прозвучало так просто, как будто женщину он просил приготовить чашечку кофе. Луиза улыбнулась.

Конор понимал, что самое главное сражение впереди. Он не оглядываясь, быстро пошел к реактору.

«У Луизы осталось два магазина», — с тревогой думал Мак-Левуд, слушая частую стрельбу сзади. Конор остановился среди мрачных колонн кожуха установки. Он внимательно дома изучал проект саркофага, но без помощи Луизы сразу сориентироваться было трудно. Ужасный вопль заставил Горца вскинуть глаза. Прямо на него сверху летел черный, отчаянно визжащий силуэт. Конор не успел отскочить, но в полуметре от головы Мак-Левуда тело застыло, закачалось на длинном тросе. Катано любил обставлять вызов на поединок мрачными эффектами, стараясь заранеё запугать соперника.

Времени на размышления не оставалось, бой не должен затянуться. Мак-Левуд рванулся и гулко застучал по пролетам. На верхних ступеньках Конор чуть приостановился, успокоил дыхание.

Рамирес объяснил, почему он хотел напасть на Горца сзади. Учитель проверял бдительность Мак-Левуда, зная, что генерал Катано обязательно попытается подкрасться со спины. Конор был настороже и легко отразил наскок неосторожно громыхнувшего врага. Мало того, заранеё приготовленная контратака сработала. Катано замешкался, меч его был высоко в руках, и Конор. присев, достал генерала, широким махом полоснул по корпусу.

— Неплохо! — Катано застыл, меч легко скользнул в его руках. Генерал не любил оставаться в долгу. Ударом обуха своего клинка по клинку Мак-Левуда он легко отбросил меч Горца — и лезвие легко чиркнуло по щеке Мак-Левуда.

Встречались достойные соперники. Отскочив подальше друг от друга, оба застыли в стойках. Разница в позициях сразу бросалась в глаза. Мак-Левуд опустил меч к ноге и держался прямо, Катано острие угрожающе протянул к врагу и низко держался на полусогнутых, широко раздвинутых ногах.

Бой затягивался. Противники успели добраться до самого основания луча. Конор уже с минуту с тревогой прислушивался к наступившей тишине. Вероятно, у Луизы кончились патроны. В честном бою соперники не уступали один одному. И тут Мак-Левуд вспомнил «Махабхарату». Запрещенный правилами поединков удар Бхимасены ниже пояса поверг могучего Дурьодхану. Сейчас у Горца не было другого выбора. Он обманным движением удара мечом по голове «вытянул» оружие противника в защитное движение вверх, — и сразу перевел клинок, бросил вниз и глубоко располосовал бедра Катано. Тот упал на колени, выронил меч и с укором посмотрел на Мак-Левуда. Горец задержал на секунду удар, потом вспомнил, как в ужасной ловушке вынужден был пожертвовать собой Учитель — и резко рубанул по открытой шеё диктатора.

* * *

Луиза теперь не боялась, наблюдая, как энергия убитого Катано терзала тело Горца. Это не причиняло ему вреда. Конор поднялся с колен. Трудно передать то, что он почувствовал, впитав в себя энергию. Казалось, энергия выплескивается из него как из переполненного сосуда при каждом движении. Он словно перешел в другое измерение, и то, что ранеё казалось непосильным, неподвластным, теперь было доступным и покорным.

Величественная красота потока витано, огненно рассекающего сумрак реакторного зала, наполнила сердце Мак-Левуда гордостью за человечество. Люди сумели воплотить в жизнь грандиозный проект Алана Неймана, они смогли объединиться для достижения великой цели. Надо открыть землянам новый мир, убрать панцирь, закрывающий звезды от их дерзновенных помыслов!

Мак-Левуд шагнул в светящийся поток. Его силуэт растворился в бушующем море плазмы. Он может — и он сделает это.

Ужасный крик Горца заставил замереть сердце Луизы. Она на секунду засомневалась, что всё закончится счастливо. Вдруг там, где стоял Мак-Левуд, образовался огненный шар, и миллионы искр разлетелись в стороны. Через мгновение Конор снова появился на месте исчезнувшего луча.

Ретранслятор, который по проекту Неймана невозможно было остановить, быстро исчерпал резервуары витано. Минутой позже луч перестал питать спутники-излучатели. Серую мрачную пелену на Земле сменила непривычно яркая чернота неба.

Над всей планетой стремительно рассасывались шапки облаков. Звезды удивленно всматривались в забытую ими за 25 лет Землю. Познавшая свои силы планета уверенно ловила их далёкий свет, дышала полной грудью. Она пока спала, но недалек уже был новый день.

 

ЧАСТЬ 1

ЧУЖАК

Транспортный корабль в сто миллионов тонн весом плыл в космосе. Экипаж спал, ожидая возвращения на Землю.

Открылся люк. Свежий поток воздуха прошелестел бумагами и улетел в глубину коридоров.

Внезапно сотни лампочек загорелись на панелях рубки. Дисплей высветлил:

«Ностр — транспортный звездолет»

«экипаж — 7 человек»

«груз — 20 000 000 тонн минеральной руды»

«курс — Земля»

Свет появился внезапно. Автоматические замки открыли шлюз. Боксы анабиозных камер с прозрачными колпаками располагались по кругу как лепестки цветка. Прозрачные колпаки поползли вверх, обнажив спящих.

Сознание пробуждалось медленно.

Кэн поднял руку, сбросил присоски датчиков. Другие астронавты-транспортники тоже просыпались. Пакер попытался заговорить.

Кэн набросил рубашку.

Через четверть часа в кают-компании собрался весь экипаж. После сна аппетит у всех был зверский. Больше всех налегал Пакер, он ел всё подряд.

Берт хрустел кукурузными хлопьями, запивая их кофе.

— Ну что, как вы себя чувствуете? — Далс потянулся.

— Холодно. Я замерзла. — Ламери курила и грела руки.

— А ты горяченького внутрь залей, — подбодрил её Эшн.

— Это точно, — хмыкнул Пакер. — Может, налить покрепче?

Ламери обиделась:

— Ты же знаешь, я не выношу спиртного.

— Не приставай! — Кэн толкнул толстяка. — У тебя что, других проблем нет?

— Ладно-ладно, — Пакер потянулся за бутербродом, — надеюсь, что скоро этот контракт закончится, и с ним у меня отпадут всё проблемы.

— Да, — сказал Берт, — я тоже надеюсь, что нового контракта мы не подпишем. Или капитан считает не так?

Далс улыбнулся.

— Я привык ни с кем не портить отношений. Зачем искать проблемы там, где их нет?

— Согласна, — кивнула Рили.

— Говорю как специалист, — сказал Эшн, подмигнув, — курить так много после сна вредно, особенно такой очаровательной девушке.

Ламери хотела огрызнуться, но её остановил сигнал вызова в рубку.

— Ну, вот, — Далс поднялся, — меня вызывают.

Далс, зайдя в рубку, открыл шкаф и достал дискеты центральных ключей. Кассетоприемники поглотили диски. Каюта с одним креслом вспыхнула индикаторами. Далс плюхнулся в кресло и набрал комбинацию на клавиатуре. Дисплей осветился.

По экрану поползли столбцы цифр. Капитан смотрел на дисплей и не верил, набрал код повтора информации — вновь поползли те же данные.

«Ошибка в программе? Сбой в системе? Не похоже, да и маловероятно. Вмешательство извне?»

— У меня новость, — объявил Далс, появляясь в каюте. Капитан поглаживал бороду. — Компьютер вел переговоры без нас.

— Что за информация? — Рили привстала в кресле.

— Неизвестно.

— Ас кем был контакт можно установить? — спросил Берт.

— Нет, передача длилась двенадцать секунд. Была послана команда об изменении курса.

— Бред… — Ламери закурила.

— Основной терминал был включен, ключи находились в сейфе. Проход сигнала просто немыслим.

— Тогда в какой системе мы сейчас? — Рили всматривалась в лицо Далса.

— Нужно выяснить. Я дал запрос. Сейчас можно сказать одно — очень далеко от Солнца.

— Это могли быть разумные существа!

— Пришельцы — здесь? — Кэн пожал плечами. — Сомневаюсь.

— Ты, Энш, соскучился по приключениям?

— А вдруг они похожи на нас?

— Разумеется, — Пакер сдерживал смех, — у них одна мечта — познакомиться с кем-нибудь.

— Я согласен с Эшном, — кивнул Далс.

— У меня в контракте нет пункта, в котором сказано, чтобы я рвал задницу ради какого-то сигнала.

— А если это действительно шанс? — Рили взяла Пакера за руку.

— Да ну, лезете не в свое дело.

— Ну что, проверим? — Далс обвел взглядом присутствующих.

— Надо посмотреть, как бы нехотя согласился Кэн.

— Ладно, — Далс хлопнул по столу, — кончай базар, по местам!

— Как система? — Далс щелкал клавишами. — Отклонение от курса?

— На полтора квадрата, — ответил сидящий рядом Кэн.

— Тебе это о чем-нибудь говорит, Рили?

На экране поплыла точка.

— Планета… — Ламери нервно дергалась в кресле, но говорила спокойно. — Мы в другой системе.

— Приехали, — Далс откинулся на спинку. — Эшн, ты слышал?

— Да, дело серьезное,

— Рили, мы в другой системе.

— Спасибо, дорогая.

На корабле чувствовалось оживление. всё соскучились по настоящей работе.

— Планета третьей величины, атмосфера для дыхания не пригодна.

— Скорректируй курс. Зависнем на стационаре, а там разберемся.

Далс посылал импульсы радиовызова, но Планета не проявляла никаких признаков жизни.

— Дайте развертку излучения. Да, и определите координаты источника сигнала. Надо учесть, что корабль шел старым курсом, и выяснить его координаты.

— Кэп, есть точка, — обрадовалась Ламери.

— Корректировка на три градуса — и мы на месте, — сказала Рили.

— Ну-ну, удачи вам. — Пакер встал. — Если понадоблюсь, вызовите.

— Сколько летаю — и всякий раз какая-нибудь подставка. И всякий раз при возвращении. На этот раз точно — вернусь и больше никогда никаких контрактов! Подберется же команда из одних олухов. — Пакер махнул рукой.

Раздался щелчок, и компьютер проворковал:

— Мистер Пакер, вас просят к капитану!

— Я так и знал, — Пакер хлопнул себя по лбу. — Этот черт плевать хотел на мое мнение! И за это я его люблю.

— Ну, что у нас?… — Далс опять был строгим.

Экран вспыхнул:

«Сейчас стартуем» — появилось на экране, после чего затолпились цифры десятых и сотых секунды.

«9; 8; 7; 6; 5; 4; 3; 2; 1; 0!»

— Ненавижу старты! — процедил Пакер сквозь зубы.

Захваты отошли в проем.

— Наш гроб на полпути в ад, — пошутил Кэн.

— Можете расслабиться. Мы будем лететь еще двадцать четыре минуты, — вздохнула Рили.

— Кэн, — Пакер вытер лоб, — еще пару таких шуточек, и по возвращении я тебе настоящий гроб устрою, понял?…

Угловая коробка челнока понеслась к планете. Гигантские очертания корабля уменьшались, поглощаемые темнотой. А в свете звезды проступал диск планеты.

— Даю минутную готовность, — зашипел в наушниках голос Эшна. — Контроль прекращаю, двигайтесь самостоятельно. Вы входите в атмосферу.

— О'кей, — откликнулся Далс и пробежал пальцами по клавиатуре.

— Десять секунд до входа в атмосферу. — Ламери была на удивление собрана. — Полная готовность!

— Интересный шарик, — Рили глядела на экран — атмосфера как кисель.

— Ребята, вошли в атмосферу.

Из боковой стенки приборного щита выполз штурвал.

— Беру управление на себя.

Челнок начало трясти, как в лихорадке.

— Как у вас дела? — спросил Эшн.

Он был спокоен и, склонившись над экраном, наблюдал за мерцающей точкой, погружающейся в темноту плотной атмосферы планеты.

— Пока жить можно. — Далс улыбнулся. — Даю коррекцию. Выходим в соседний квадрат к предполагаемому источнику сигнала.

— Мы движемся по очень странной траектории. До контакта с поверхностью тридцать шесть секунд. всё нормально, — отрапортовала Рили.

Челнок затрясло с невероятной силой. Перегрузка наваливалась и душила, терзая экипаж.

— Включаю тормозную систему, — Далс давил штурвал. — Держитесь, ребята!

Голубое пламя рванулось из дюз, остановив челнок. Корабль дергался.

— Дьявольская дыра, — хрипел Пакер.

— До контакта десять секунд… девять…

На экране вспыхнули зубья горных пиков. Скалы мешали посадить челнок на ровную поверхность.

— Сейчас раскроим себе брюхо, — рычал Кэн.

— Нашли местечко! — закричала Ламери.

— До контакта четыре… три… две…

Стойки опор выпали из чрева шлюпки. Гул и грохот тормозных двигателей перекрыл голоса. Стальные пальцы врезались в грунт. Двигатели смолкли. Шлюпку встряхнуло, наклоняя на правый борт. Лязгнула обшивка, повело и разнесло на части корпуса силовых щитов. Воздух наполнился дымом и треском горящей проводки.

Пакер и Берт вылетели из кресел, хватая огнетушители. Далс, чертыхаясь, выключил питание.

— Ну, умница, нашла куда задницу усадить?! — не унимался Пакер, отшвыривая пустой баллон огнетушителя.

— Степень повреждения установить не могу. Нет индикации. Но компьютер жив. — Рили барабанила по клавишам, вызывая Эшна.

Его голос доносился сквозь шум помех:

— Что случилось?

— Сели на ежа голой задницей, — процедил сквозь зубы Далс.

— Что? — голос Эшна тонул в помехах. Из-за дверцы появился Пакер:

— Мы круто застряли. Тут ремонта на сутки.

— У вас проблема? — прорезался голос Эшна.

По моим данным, у вас есть восемь часов на ремонт.

— А как сама планета? — осведомился Далс.

— Не из привлекательных. — Шелест помех перекрывал голос. — Порода состоит из твердых кристаллов, и кругом полно тяжелых металлов.

— Какой идиот, кроме нас, сюда полезет? — изрек Берт, ковыряясь в платах.

— Ладно. — Далс встал. — Раз прилетели, пойдем посмотрим на эту экзотику. Эшн проследит за нами. Со мной пойдут Кэн и Ламери. Остальные займутся ремонтом.

— О'кей. — Пакер улыбнулся.

Шлюзовой отсек разошелся в стороны. Земная атмосфера покинула шлюз, уступая место туману планеты.

Далс встал, пошел к краю спускового лифта.

— Как у вас дела? — в наушниках голос Эшна трещал.

— Пока всё в норме, но пейзаж, как в аду, к тому же ураган.

Скалы, окружавшие шлюпку, были погружены в полумрак. Лифт понес троих людей в это топкое зеленое болото.

Кэн спрыгнул с платформы, погрузившись по щиколотку в мягкую пыль, и крикнул:

— Видимость плохая, кэп!

Далс тоже слез с платформы и огляделся.

Коробка челнока почти целиком утонула в тумане, который вытекал из проемов между скалами и заливал корпус корабля.

— Пока ничего не произошло. всё в порядке. — Кэн поежился.

— Если верить компьютеру, нужно идти на северо-запад, — Ламери указала в сторону трехзубой вершины.

— Тогда пошли, — скомандовал Далс.

— Всё под контролем… — голос Эшна съели помехи.

Рили настраивала систему подачи кислорода. За поворотом послышались шаги, и у клапана, фыркающего сжатым воздухом, появились Пакер и Берт.

— Послушай, тебе не надоели выкрутасы нашего Далса? — Пакер вытирал руки. — У меня в контракте нет записи, что я обязан ломать шею в системах, не указанных в путевом листе. Я беспокоюсь о сохранности моей задницы. Или один-два пилота ни в… ни во что не ставятся?!

— Знаешь, что! — Рили отшвырнула отвертку. — Я заявляю тебе как офицер безопасности: вам гарантировано, вы вернетесь живыми. Это моя работа.

— Получить гарантии безопасности от очаровательной девушки всегда приятно. Но что будет, если ты погибнешь?

— Дурак… — Рили повернулась и быстро пошла.

Пакер прикрутил кран с кислородом и добавил:

— Гарантии мне может дать только Бог.

— Угу, — поддержал его Берт, — или страховой полис.

* * *

— Здесь усиление поля, — Ламери указала на индикаторы.

— Обходить скалу долго, — прикинул Далс, глядя на окутанный туманом край скалы.

Ветер усиливался, туман отрывался клочьями и летел прочь. Порывы ветра срывали с уступов песок и мелкие камни.

— Попробуем пройти через пещеру. Иначе через четверть мили мы будем лежать, избитые камнепадом.

— Вы что, в прятки играете? — голос Эшна вновь пробился через помехи. — Вы вышли из-под контроля системы. Что у вас?

— Сам смотри. Здесь был мощный экран. Мы попали в каменный дождь.

Пещера закончилась, и внезапно перед ними открылось песчаное плато, усеянное обломками скал. И посреди этого мрачного безмолвия лежал огромный подковообразный корабль. Пепельная обшивка как чешуя мерцала в фиолетовом свете звезды.

— Что это? — вдруг зазвенел голос Эшна. — Такого я никогда не видел! Подобных кораблей никогда не делали на Земле.

— Рогалик с крыльями, — попыталась объяснить увиденное Ламери.

— Хорош рогалик! Миллиона на три измещением.

— Будьте осторожны. Возле этой штуки усилились помехи. Вас почти не видно. Этот гигант, может быть, еще жив.

— Эшн. как дела у ребят? Их почти не слышно.

— Они нашли кое-что. Рили, как чинитесь?

— Эшн, я еще раз дала запрос на расшифровку этого диалога.

— Ну и как?

— Мне кажется, этот сигнал напоминает предупреждение об опасности.

— О какой опасности? Тебя плохо слышно!

— Да. Сигнал можно классифицировать как формулу стандартного предупреждения об опасности.

— Ерунда! Ведь всё нормально.

Вход находился на внутренней стороне подковы. Два отверстия зияли огромными подвалами.

— Неплохая дверца. Здесь фунтов сорок, — оценил Далс, запрокинув голову.

— Ребята, здесь открыто! — Кэн взобрался на валун, подбираясь к огромному тоннелю. — Там вдали есть свет.

— Может, еще кто-нибудь уцелел?… Лучше держать оружие наготове.

Три силуэта приблизились к входу, и изображение исчезло. Эшн усилил мощность сигнала. Обшивка чужого корабля полностью экранировала любые волны.

Тоннель был почти круглый.

Ламери тронула стену, и пара тягучих капель осела на её перчатке.

— Всё это странно… Кажется, это не вода.

— Это чужой корабль, Далс!

Свет прожекторов скафандра с трудом вырывал из липкой пустоты участки тоннеля. Еще шагов тридцать — и они оказались в тупике.

— Черт побери! — Кэн ощупывал стену руками.

Луч света выхватил черную пустоту над головой и растворился в ней. Кэн подтянулся.

Далс и Ламери тоже взобрались на гигантскую ступеньку и, пройдя по следующему коридору за Кэном, выбрались в зал.

Исполинское помещение было освещено слабым светом, льющимся прямо из стен. Оно состояло из блоков стального цвета. Посредине возвышалось странное сооружение, похожеё на гигантский башмак с загнутым кверху носком. Наверху красовалось морщинистое голенище, наклоненное набок.

— Что это может быть? — Ламери подошла по ближе.

— Похоже на огромное оружие, — оценил Далс, всматриваясь в конструкции.

— Боже! — Ламери вскрикнула.

Луч прожектора вырвал из полумрака фигуру существа, полулежащего на черном искрящемся кресле.

— Инопланетянин, — выдохнул Кэн.

— Видно, он провел здесь много времени. От него остался практически один скелет, — спокойно заметил Далс.

Продолговатые кости были покрыты коричневым налетом разлагающихся тканей. Казалось, это ужасное существо крепко спит. И лишь огромная дыра в центре груди не допускала подобного утверждения.

— Похоже, что его пристрелили из какого-нибудь орудия. — Кэн потрогал развороченные края дыры.

— Нет, его разорвало изнутри…

— Давай уходить, — завизжала Ламери.

— Нет, ты лучше погляди, какая отличная пушка! Из неё всего пару залпов, и от нас ничего не останется! Ладно. Пойду посмотрю, что там дальше, — Кэн спрыгнул с консоли и медленно пошел вглубь зала.

— Ты видела что-нибудь подобное раньше? — Далс взял Ламери за руку.

— Что ты хочешь сказать?

— Этот корабль напоминает желудок. Я никак не могу отделаться от ощущения, что нас съели и мы внутри какого-то организма.

— Мне наплевать, — заорала Ламери, — что это! Лишь бы эти органы нас не переварили… И вообще, хватит меня пугать!..

Звонкий голос Кэна подействовал отрезвляюще:

— Ребята! Сюда! Идите ко мне!

Луч его прожектора маячил шагах в тридцати левеё огромной пушки.

— Что ты там нашел?

— Идите и сами взгляните на это.

Кэн стоял у квадратного отверстия, уходившего в пол.

Даже луч прожектора не мог нащупать дна.

— Я попробую спуститься, — сказал Кэн. — Только нужна лебедка. Края совершенно гладкие, и всё в отвратительной слизи.

— Хорошо, — Далс кивнул. — Ламери на подстраховке. Смотри за тросом. Только, Кэн, будь осторожен.

— Не беспокойтесь.

Он улыбнулся и подмигнул Ламери.

Эшн сидел в кресле и всматривался в экран, на котором виднелся корпус корабля пришельцев.

По лбу Эшна прошла судорога.

«Сейчас главное — тянуть время. Еще час — и всё будет кончено. Они вернутся на корабль…»

Кэн защелкнул карабин на поясе:

— В порядке. Далс! Опускай!

Лебедка с шуршанием разматывала трос, и Кэн начал медленно исчезать во тьме провала.

— Ты видишь что-нибудь?

— Пока нет. Здесь всё стены покрыты слизью. Не за что ухватиться. Мерзость.

Далс склонился над черным квадратом. Свет прожектора Кэна растворился в темноте. Его голос монотонно описывал стены колодца. И вдруг:

— Стоп! Теперь я вижу. Несколько пещер! Это похоже на пещеру, но размеры… Далс, помнишь манеж в Лос-Анджелесе? Так вот, это совсем не похоже и в несколько раз больше!

— Не молчи! Что там у тебя? — звучал в наушниках голос Далса.

— Всё в порядке, кэп, продолжаю спуск. Еще метра три — и стоп. Я немного прогуляюсь, осмотрю достопримечательности.

Кэн коснулся пола и оказался погруженным по колено в туман.

— Далс, здесь тысячи каких-то яиц. Странное зрелище. Похоже на космический инкубатор.

— Они что — живые? Ради Бога, будь осторожен. — Голос Ламери дрожал и срывался.

— Всё в порядке, детка. Посмотреть бы на наседку.

Кэп, продолжаю визуальный осмотр. Продвижение затруднено. Весь пол в чертовой слизи.

— Возьми пробу этого дерьма.

— Есть, кэп.

Кэп достал микроконтейнер. Раздался свист, и в щель нырнула маленькая струйка вязкой субстанции. Рука прошла сквозь тонкий слой голубого сияния и на перчатке с шипением начали исчезать комочки грязи и слизи.

— Черт… Кэп, знаешь, а сразу и не скажешь, что они настолько чистоплотны…

— Ты это о чем? Мне спуститься к тебе?

— Как хочешь. Здесь всё хозяйство накрыто рассеянным лазером. Хитрые ребята. Стерильно, как в операционной. Наверное, и вправду дети.

В ярком свете лампы можно было разглядеть оболочку, под которой что-то пульсировало и переливалось оранжевыми бликами. Теперь было видно множество чешуек.

— Какие странные… По-моему, там внутри есть жизнь. Кажется, они дышат.

Он провел рукой над верхушкой яйца — и четырех лепестковый зев, лоснящийся алой, мерцающей в рассеянном свете влагой, вздрогнул. Кэн отдернул руку и направил фонарь на основание яйца. Под чешуей оболочки отчетливо просматривалось существо.

— Оно действительно живое. Это настоящая жизнь. От основания кокона пошла судорога. И четырехстворчатый венчик покрылся слизью. Словно цветочные лепестки раскрылись створки мясистого купола.

— Почему ты молчишь? Кэн, мы спускаемся. Голос Ламери тяжело пробивался сквозь помехи.

Мгновение, и воды пещеры огласились зловещим чавканьем. Что-то вырвалось из яйца, и человек отлетел к стене, схватившись руками за стекло шлема.

* * *

Экран вспыхнул. Лицо Эшна было спокойно и не выражало волнения.

— Ты где?

— На своем месте. У нас всё в порядке.

Рили убрала ногу с приборной панели и придвинулась к пульту.

— Не спи, ты слишком расслабляешься. Они возвращаются.

Далс втянул тело Кэна в шлюз челнока и закрыл люк. Ламери бессильно привалилась к стене.

— Уже все. Мы дома. Рили, у нас проблема с Кэном.

— Открывай дверь, Рили, пусть они войдут, — сказал Эшн. Его лицо на экране было спокойно.

Вдруг индикаторы на переборке замигали. Экран высветлил: «Осторожно! Чужая форма жизни!»

Рили включила камеру в шлюзе.

— Что с Кэном? Далс, что с ним произошло?

— Впусти их, — вмешался в разговор Эшн.

Рили отключила видеоканал «Ностр».

— Что у вас? Ты меня слышишь?

— Да. На Кэна прыгнуло какое-то странное существо. Там, на корабле. Но он еще жив.

— А снять его?…

— Невозможно. Оно в его скафандре. Прямо на лице. Открывай.

— Подождите! Вы что, действительно притащили на корабль чужеземное существо?

— А что же нам было делать? Открывай скорее! Мы обязаны его спасти!

— Нет! Я не имею права пускать на корабль чуждую форму жизни!

— Ты что, собираешься держать нас здесь, изучая, как пауков в банке?! Ведь Кэн может погибнуть! Сейчас каждая минута на счету!

— Успокойся, Далс! Я ничего не могу сделать. Я только соблюдаю инструкцию о космических исследованиях. Ты сам знаешь, как это опасно.

— Но мы не можем торчать здесь, Рили! Мне осточертел этот скафандр! Впусти нас сейчас же!

— Да поймите вы! Эти правила придумала не я!

— Сука! Ты что, нас здесь сгноить хочешь?

— Далс! Успокой её сейчас же!

— Так ты все-таки решила до возвращения держать нас на карантине?

— Я офицер безопасности и должна это сделать.

Берт держал щупы тестера на клеммах:

— Проверь питание.

— Даю. — Пакер соединил разъем.

— Норма. — Берт закрыл крышку. — Еще минут десять — и мы сможем покинуть это проклятое место.

— Скорей бы, — сказал Пакер. — Лучше быстрей рвать отсюда когти. Я нутром чую дерьмо. В космосе я чувствую себя куда увереннее, чем на твердой почве, если конечно, это не на Земле.

— До неё еще ползти.

— Доползем. Ребята вернутся и…

— Дай Бог…

Эшн перебирал комбинации выхода на дисплей Рили. Он слышал всё переговоры, но вмешаться не мог.

«Чертова девчонка, она всё погубит! Это уникальный шанс. Ей бы сейчас рыдать над умирающим — так нет же, читает выдержки из правил».

Он вновь набрал на клавиатуре код доступа, по экрану заструились строчки.

— Есть! — взревел Эшн. — У тебя нет шансов, крошка! Они — мои, Рили, и только мои!

Трель компьютера превратилась в равномерное гудение.

— Вывести управление шлюзом на мой пульт! — гаркнул Эшн.

— Далс, Ламери! Я отвечаю не только за ваши жизни — есть еще Пакер, Берт…

Замки чавкнули, и створки шлюза разошлись в стороны. Рили лихорадочно забарабанила по клавишам, включая видеосвязь с «Ностр».

Лицо Эшн было спокойным.

— Здесь безопасность кончается, Рили. Что произошло, то произошло. Начинается наука. А это, между прочим, мой долг и моя работа. Так что, дорогая…

— Черт!.. — она стукнула кулаком по экрану. — Сукин ты сын!

— Твои эмоции — это эмоции, а пока обязанности капитана здесь временно выполняю я. И прошу готовиться к старту. Через три четверти часа я вас возвращаю.

В рубке появился Далс.

— Я оставил Кэна в изоляторе. За ним наблюдает Ламери.

— Хорошо, — кивнула Рили. — Эшн уже готовит всё необходимое на корабле. Ты плохо выглядишь.

— Надо постараться его спасти. Понимаешь, я хочу дать ему шанс.

* * *

— Я вышел к планете. Жду приказа, — отрапортовал смуглый офицер, всматриваясь в экран.

— Приказ, — заговорил компьютер, — по достижении углового размера и дальности, открыть огонь на поражение.

Точка на экране росла, превращаясь в подковообразный корабль.

Человек поднялся с кресла и ткнул в силуэт корабля концом еще не распечатанной сигары:

— Кроме этого у вас есть еще что-нибудь стоящее?

— Есть перехват их радиограммы.

— Она расшифрована? — На этот раз говоривший был явно заинтересован.

— Мы не получали инструкций, — сказал другой человек, в двубортном костюме.

— Ну-ну, — пухлая рука опустилась на его плечо, — я знаю. Надо иметь свою голову. Вас держат здесь не только для выполнения приказов, но и для выполнения того, чего не приказывали.

— Мы предприняли рейд… В отчете всё указано.

— Всё знаю, — проговорили пухлые губы и выпустили толстое кольцо дыма. — Мне нужны образцы! Понятно?

— Сколько времени в моем распоряжении?

— Нисколько. Чем скорее, тем лучше. Но чтобы ни-ни… — пухлый указательный палец прижался к губам.

— Я понял, сэр.

— Посредников не надо! Об этом знаем только вы и я. И помните, что у меня есть выход на любой борт. Так что для вас в этом отношении ограничений нет. Помни те это.

— Да, сэр.

Человек в строгом двубортном костюме вышел из кабинета.

Парнишка в форме козырнул и отступил в сторону.

* * *

— Включить третий маршевый, — скомандовал Берт, наблюдая за беготней огоньков по приборному щиту.

— Отлично. — Довольный Пакер выставил большой палец. — Уходим.

Челнок вздрогнул и затрясся. Внезапно вернулась прежняя легкость.

— Вот и все! — Пакер заулыбался.

Рили подобрала под себя ноги и поежилась:

— Я раньше никогда не видела такой жуткой планеты.

— Ладно, девочки, расслабьтесь, — Пакер поставил перед Рили и Ламери по банке с пивом. — Все. Наша прогулка закончена.

— Как сказать, — хмыкнул Далс.

Пакер сидел, прильнув к окну, и следил за происходящим в боксе. Рили тоже подошла к стеклу:

— Пакер, что у них там?

— Не знаю. Они заблокировали дверь и уже с полчаса не выходят.

Треск резака смолк, и шлем распался на две половинки, обнажая то, что заставило похолодеть Эшна и Далса.

Лицо Кэна полностью закрывал членистоногий инопланетянин воскового цвета. Кожа существа блестела. Было совершенно непонятно, как пострадавший дышит, но грудная клетка равномерно поднималась и опускалась. Вокруг шеи обвился длинный хвост.

— Что это может быть? — побледнел Далс.

Эшн начал действовать. Он подошел к автоклаву и начал подбирать инструменты.

— Надо попробовать снять с него это чудовище!

Стальной зажим блеснул в руке Эшна и обхватил одно из щупалец. Но стоило только холодному металлу попытаться оторвать щупальце от головы Кэна, как хвост существа вздрогнул, и заструились кольца на шее. Кадык пострадавшего дернулся, напряглись мышцы, тело сковало судорогой.

— Осторожно! Оно душит его!

Эшн подошел к пульту управления сканером и начал набирать программу. Стол, на котором лежал Кэн, въехал в нишу.

На экране появились русла кровеносных сосудов, пустота тканей, пятна костей. Но голова была лишь сплошным черным пятном.

— Видишь, даже рентген не пробивает это существо.

— Что это за ужас у него на шее?

— Нет, я ничего не могу разобрать из-за этого чертова хвоста.

— Нужно погрузить его в анабиоз.

— Правильно! Может, это усыпит не только Кэна, но и эту тварь. Тогда мы сможем легко снять ее, обрезав щупальца.

— Думаю, они скоро закончат. — Рили указала на Далса, который возился возле криогенной установки, пока Эшн накладывал датчики.

Пакер заколотил кулаком в стеклянную дверь:

— Что вы делаете! Ведь он замерзнет!

— Не психуй! — резко одернула его Рили. — К тому же они тебя не слышат.

— Ист, вы видели? — не унимался толстяк. — Они заморозят его! Заморозят, как свиную тушу…

Экран переливался полосами: «Процесс замораживания завершен. Состояние анабиоза достигнуто».

Эшн взял скальпель:

— Сейчас попробуем перерезать щупальца.

— Только осторожно.

— Наверное, удобнеё всего вот здесь. Сделаем разрез по суставу.

Струйка фосфоресцирующей жидкости полилась из ранки. Марлевый тампон в руках Эшна зашипел, испаряясь. Струйка стекла на пол. Пластик покрытия начал таять. Жидкость добралась до стальных перекрытий.

— Черт, она разъедает металл!

— Надо посмотреть, что на нижнем этаже, — Далс разблокировал выход и побежал по коридору, чуть не сбив с ног Ламери. всё бросились за ним следом. Бежали так, будто от этого зависела жизнь.

— Проходит! — Далс нашел прожженное отверстие в отсеке со скафандрами.

В помещении висел легкий дымок, в потолке зияла ажурная дыра с бахромой по краям. С этой бахромы капал расплавленный металл. Скафандр, оказавшийся под дырой, уже дымился и расплывался.

— Это его кровь? — спросил Берт.

— А может — защитный механизм? Существо почувствовало, что вы хотите его убить…

— А как насчет Кэна? — напомнила Рили.

— С ним Эшн. Может быть, он разберется.

Казалось, Кэн спит. Грудная клетка плавно подымалась и опускалась. Сидящий на лице монстр наводил ужас.

В глубине медицинского отсека сидел Эшн и делал пометки в журнале, поглядывая в окуляр микроскопа.

— Эшн, послушай, — Рили произнесла эти слова в тишине, офицер по науке дернулся, но не обернулся. — Зачем ты это сделал?

— Я сделал это, потому что не мог оставить живого человека снаружи.

— Это просто смешно, и ситуация легко может выйти из-под контроля. — Она склонилась над окуляром микроскопа.

— Не смотри туда! — вдруг заорал Эшн; синие жилы вздулись на его шее.

— Извини, — она отпрянула от окуляра, и Эшн приобрел свой обычный вид.

— Послушай, в тот момент я был капитаном.

— За безопасность корабля и экипажа в любом случае отвечаю я. Ты нарушил кодекс и поставил под угрозу жизнь всего экипажа.

Эшн встал, подошел вплотную к Рили и твердо произнес:

— Вы делаете свою работу. Позвольте и мне заниматься своей.

Перед Далсом загудел звонком селектор, горела лампа вызова в медотсек. Далс потянулся к кнопке.

— Слушаю.

— Далс, что-то случилось с Кэном.

— Что с ним?

— Иди и посмотри сам. Иди сейчас же!

— Что с ним случилось? Он жив?

— Да. Приходи. Здесь что-то очень для тебя интересное.

— Ну и где же оно? — Далс оторвался от прозрачного стеклопластика.

— Понятия не имею. Пять минут назад было на нем. Никто не входил туда без нас. — Эшн набирал код, что бы открыть дверь.

— Ребята, будьте крайне осторожны. — Капитан первым вошел в каюту.

Рили медленно приближалась к столу, на котором лежал Кэн. Его лицо казалось мёртвым.

— Посмотри, — Рили тронула за плечо Далса, — ни одной царапины! Дышит?

— Судя по показаниям прибора, он еще в анабиозе.

— А где эта штука?

— На, — Эшн протянул Делоу длинный металлический щуп. — Это — электрошок.

— А вдруг не поможет? — Рили смотрела на тоненькую трубочку.

— Поможет.

— Где же оно? — Рили присела, заглядывая под стол.

Во сне слабо вздрогнули веки Кэна. Эшн вооружился пластиковой коробкой, в которую собирался поместить исчезнувшеё существо. Рили перегнулась через шкаф, пытаясь заглянуть за заднюю панель, как вдруг что-то холодное и липкое коснулось её шеи. Крабоподобное существо с длинным гибким хвостом, выпавшеё из вентиляционной щели, попыталось зацепиться щупальцами за её голову. Рили отбросила нападавшую тварь и отскочила в угол. Далс одним прыжком оказался рядом и закрыл собой бьющуюся в ужасе девушку. Правая рука его вылетела вперед, выставляя, как фехтовальщик шпагу, прут электрошока. Существо глухо шлепнулось на пол и замерло, вытянув хвост и поджав щупальцы.

— Всё в порядке? — спросил Эшн, присаживаясь рядом с лежащей без движения тварью.

— Будь осторожен, — Далс недоверчиво покосился на валяющуюся нечисть.

— Оно прыгнуло сверху, — сказала Рили, тяжело дыша.

Эшн ткнул электродом в багрово-красное брюшко прямо между щупальцами. Фаланги резко дернулись и вернулись в прежнеё положение.

— Осторожно! — вскрикнул Далс.

— Это рефлекторный ответ. Бояться нечего. По-моему, оно мёртвое.

Он переложил тельце в кювету и поставил её на стол.

Пространство между щупальцами занимали багровые складки ткани. Эшн пинцетом согнул тонкую складку.

— Странно, никаких признаков ротовой щели. Только мембранные соединения. Невероятная конструкция!

— Это же отлично, — вырвалось у Рили.

— Да? — Эшн взглянул на Рили. — Может быть. Наверное, через эти жабры оно дышало. А может быть, и нет. Точнеё я скажу после вскрытия.

— Ты собираешься его резать?

— Конечно, надо же в этом, черт возьми, до конца разобраться! А ты что, против? — Он удивленно поднял голову и взорвался: — Рили, ты понимаешь, что это же первый раз, первый раз за всю историю человечества, когда мы имеем прямой контакт с внеземной формой жизни! Такого может больше никогда не случиться!

Это уникальное стечение обстоятельств.

— Да, но может так случиться, что об этом уникальном случае некому будет рассказать на Земле! Откуда мы знаем, что оно еще может сделать? Что оно уже сделало с Кэном? Лучше уничтожить его. Ты же даже не знаешь, умерло оно или нет. А кислота внутри него?

— Вы что? — Глаза Эшна заблестели, и взгляд переметнулся на Далса. — Это безумие! Это банальный живой страх. Вы просто не отдаете себе отчета. Вы понимаете, что мы можем потерять?

— Я не могу гарантировать безопасность. — Рили смотрела на существо. — Мы всё многим рискуем. Я не могу допустить её пребывания на борту.

— Мы на пороге великого открытия, — не унимался Эшн. — Это переворот в мировой науке. Это новый принцип построения живого организма!

— Мы на пороге великой проблемы, — парировала Рили.

— Только вскрытие! И все, — неожиданно спокойно попросил Эшн. — Пара анализов и проб тканей. Ребята, это действительно нужно.

— Я настаиваю на немедленном уничтожении. — Рили была непреклонна.

— Хорошо, — поставил точку Далс. — Я даю тебе сутки на исследование. А там посмотрим.

Когда они уже вышли с Рили, Далс улыбнулся и нарочито спокойно произнес:

— Рили, дорогая, не надо ссориться, пожалуйста.

— Далс!

— Я не могу изменить своего решения.

— Послушай, что ты делаешь? Ты теряешь контроль над ситуацией. Это крайне опасно. Это огромный риск. Ты же капитан!

— Неужели ты и вправду думаешь, что эта дохлая мелкая тварь может хоть как-то повлиять на нас или на корабль?

— Нападение на Кэна — раз. Взгляни на скафандр, может это тебя отрезвит. А мы даже не знаем, как оно это делает. Кислота вместо крови — два. Мало? Тебе надо посмотреть, что будет на три?

— Я знаю, что делаю! — не выдержав, заорал Далс.

— Так значит, ты не хочешь его уничтожить?

— Ты пойми, пока что я — капитан. А ты, пожалуйста, делай то, что входит в твои обязанности.

— Я это и делаю. И не забывай, что мои обязанности — это обязанности офицера безопасности.

— Но он. — Далс указал в сторону медотсека, — тоже офицер по науке.

— Тем более! Кстати, откуда он вообще взялся? Я никогда о нем не слышала.

— Кажется, он новичок. Я тоже о нем ничего раньше не слышал. Он заменил офицера, который должен был лететь с нами, за два дня до старта. Я даже толком не поговорил с ним, на Земле.

— Я ему не доверяю, — произнесла Рили.

— Обязанности свои он выполняет. Пока он ничем не скомпрометировал себя.

— Ну это как сказать:

— Это его мнение, он на него имеет право.

— Ладно, оставим. Но бездействие сейчас хуже смерти.

— Не преувеличивай! Кроме того, что мы сейчас можем делать? Вот завтра, после того как Эшн проанализирует информацию…

— Завтра может быть уже поздно.

— Но прежде всего мы должны прийти к общему решению.

— Согласна. На решение это надо принять быстро. Далс, мы же с тобой всегда понимали друг друга!

* * *

Панель ушла в стену. Когтистая лапа коснулась клавиши центрального компьютера. Экран вспыхнул, и побежали символы. На дисплеё появилось:

«Чужой»

«Доступ к информации закрыт»

«Уничтожение информации на матрицах»

«Экипажу: на корабле обнаружено присутствие чужеродной мыслящей субстанции»

«Опасность»

«Компьютер отключен. Информация уничтожена».

Пальцы разжались, и на пол с шипением упал блестящий штеккер. Индикаторы вспыхнули и стали взрываться один за другим, наполняя воздух дымом. Экран погас. Лапа поползла по клавишам, оставляя на них сгустки прозрачной слизи. Зазвучал механический голос:

«Срочно приступить к эвакуации. Включена система уничтожения корабля. До взрыва тридцать минут Отсчет времени: двадцать девять».

Вспыхнул экран: «Курс изменен».

Экран взорвался. Панель центрального терминала отлетела, обнажая пучок вьющихся щупалец, пробивающихся сквозь пыльные платы.

* * *

Рили потянулась к микрофону селектора и щелкнула тумблером:

— Да, слушаю.

— Далс! — позвал голос Эшна.

— Что? — отозвался капитан.

— Далс, приходи немедленно посмотреть на Кэна. Он открыл глаза.

Кэн сидел на столе и тер глаза. Точки зрачков сузились. Веки набухли и вздулись тяжелыми мешками. Кожа обвисла, а губы потрескались. На широком с горбинкой носу выступили крупные капли пота. Лицо было измято и истерзано.

— Как ты? — спросил Пакер.

Кэн щурился и отхлебывал из чашки.

— Глупый вопрос. Ужасно, просто ужасно. Как может чувствовать себя человек после этого? Наверное, как новорожденный. Очень холодно.

Эшн подошел к нему и подал новую чашку с горячим какао.

Рили и Далс стояли рядом и переглядывались. Им не терпелось расспросить Кэна. Первым подошел к столу Далс:

— Ты помнишь что-нибудь, что было с тобой на той планете?

— Нет. Если кто-нибудь расскажет мне о том, что со мной произошло, я тому по возвращении сотню презентую. — Он замер, взгляд его остановился… — Я, — протянул он, — помню… Что-то странное. Как в страшном сне. Я помню только, что что-то ужасное происходило с нашим компьютером. Что со мной? Где я сейчас? Вообще, где мы все?

— Всё в полном порядке! Мы на пути домой.

— Нас уже давно нет на той планете.

— О-о-о, — Кэн потряс головой, — нет, я больше не хочу туда.

— И всё же, — не унималась Рили, — если можешь, вспомни, что там было.

— Ну я же говорю. Мы идем этими жуткими коридорами, ну, Далс, Ламери и я. Как во сне. Непонятно, как вы всё остались живы. Здесь всё сломалось. Это просто невообразимо.

— Так ты говоришь, с компьютером что-то произошло?

— Нет! Я же сказал, всё было как во сне.

— Ну что ты к человеку пристала? — вмешался в разговор Пакер. Он подошел к Кэну, обнял его за плечи и встряхнул. — Кэн, после всего этого надо перекусить. Может, устроим вечеринку?

— Между прочим, нам по такому случаю полагается царский обед! Даю добро, будем праздновать, — резюмировал Далс.

Всё направились в кают-компанию.

В переходнике Рили задержала Далса.

— Подожди, ты обратил на него внимание?

— На кого? На Кэна? Конечно! Он…

— Нет. На Эшна. Он ни на что не реагирует. У него каменное выражение лица. Никаких эмоций. Улыбается только ртом.

— Он тоже человек, не выспался побольше нашего. Не забудь, он всё это время не отходил от Кэна.

— Не отходил… Он сканировал Кэна после того, как тварь отклеилась?

— Нет.

— А почему?

— Пойди и спроси его сама. Только после обеда. Не порть людям аппетит. Я могу сказать только одно: выглядит Кэн вполне прилично.

— Да, но он ничего не помнит.

— Слушай, — Далс скрипнул зубами, — Рили, если бы тебе на лицо присосалось что-то подобное, то, интересно знать, как бы ты реагировала? Тут забудешь что хочешь! Даже собственное имя. Так что, по-моему, он еще хорошо отделался.

— Всё это очень странно.

— Да с чего ты взяла?!

— Он помнит только высадку на планету. И все! А потом только какие-то видения. Мне кажется… эта тварь стерла у Кэна память!

— Послушай, брось всё это. Это — ерунда, бред. Дай парню прийти в себя.

— Мне что-то неспокойно. Я не чувствую, что мы всё в безопасности, — Рили тряхнула головой. — Ты прав, надо отдохнуть, расслабиться.

Кэн ел за четверых, и Пакер не мог упустить такого повода:

— Эй, парень! Может, мне лучше отсесть? А то ты и меня проглотишь!

— Чего пристал, — заступился Эшн и пошутил с каменным лицом: — Может, он сейчас лопнет от еды!

Но Кэн не обращал на них никакого внимания.

— Послушай, заткнись! — добродушно посоветовал Далс Пакеру. — Ты начинаешь мне надоедать, да и девушки вон не могут спокойно кушать.

Кэн внезапно покраснел и склонился над столом с гримасой на лице. Он захрипел, изо рта его стали вываливаться куски не проглоченного салата, вены на шеё вздулись, а кожа на скулах вытянулась. Руки свела судорога, пальцы скрючились.

— Эй, Кэн, что с тобой? Что случилось? Тошнит? Кэн привстал и, схватившись за горло, повалился на стол.

— Да что с тобой, парень? — Пакер схватил его и поднял.

Кэн рвался, кричал и хрипел.

— Держите его! Положим его на стол!

— Бери! Ложку! Разожми ему рот, чтобы он не задохнулся!

Кэн дергался и извивался. Желтая пена вырывалась из его рта.

— Аккуратно! Не дай ему прикусить язык!

Кэну было совсем худо. Рев вырывался из его горла вместе с пенистой слизью.

— Он умирает! — воскликнула Рили и обернулась к Эшну. Тот стоял в стороне, держась за спинку стула. Её шокировало то спокойствие, с каким Эшн наблюдал за происходящим.

— Да сделай же что-нибудь, сукин сын! — заорала она.

Эшн повернул голову, и казалось, что он улыбается.

— Твою мать! — вырвалось у Пакера, — и он отбросил перекушенную надвое стальную ложку.

Тело Кэна выгнулось дугой.

— Держите его! — шипел Далс, стараясь удержать, но Кэн вырвал руки.

Глаза у него закатились. Из него вырвался фонтан крови, забрызгавший Далса и Пакера. Тело Кэна забилось в конвульсиях. Грудь треснула и покрылась кровью. Далс отпрянул — пятно и отверстие походили на огнестрельную рану. Тело еще пару раз вздрогнуло. Грудь Кэна разорвалась, словно от взрыва. Обрывки ткани вперемешку с кусками мяса и потоками крови окатили всех присутствующих. Из разорванной в клочья груди появилось странное существо, походившеё на огромного червя. Оно открыло зубастый рот и заверещало.

Алые капли крови скатывались с блестящего тела и собирались в ручейки, обнажая бледную кожу. Существо поднялось на членистом хвосте, и тупая морда медленно повернулась, на мгновение останавливаясь на каждом из присутствующих.

Пакер схватил нож. Он поднял оружие над головой и уже собрался нанести удар, как Эшн схватил его за руку:

— Нет, нет! Не нужно его убивать!

Пакер опешил. Такого от Эшна он никак не ожидал. Тварь ударила хвостом, еще раз обдав всех кровью, покинула тело Кэна и бросилась удирать по столу, вращая хвостом из стороны в сторону.

— Нет! Нет! — всё еще орал Эшн; он висел на руке Пакера.

Существо, расшвыривая посуду, пронеслось по столу, спрыгнуло на пол и скрылось в отверстие вентиляционного люка.

Эшн закрыл молнию пластикового мешка и запаял шов. Ламери стояла у входа в шлюзовую камеру и нервно курила, сдерживая слезы. Рили шепотом читала молитву. Пакер и Берт переложили импровизированный гроб на тележку катапульты.

— Извини, парень, если что не так, — Паркер разгладил складки пластика.

— Пошли, — тихо сказал Берт. — Рили, передай Далсу, что у нас всё готово.

— Кэп, всё на местах. Сидят у своих дисплеев. Пора начинать.

— Да, пожалуй. Сейчас очень легко искать виноватого. Не всегда, дорогая, всё получается так, как хочется.

— Да, не всегда. Но сканирование необходимо.

— Эшн производил вскрытие, — Далс положил руку на клавишу, открывавшую шлюз. — Мы вряд ли что-нибудь увидели бы.

— Это почему?

— Судя по нарушению тканей в теле Кэна, эта тварь образовалась в нем всего за несколько минут.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То и хочу, что от микроскопического яйца или эмбриона до той стадии, когда существо покинуло тело, прошло не более двадцати минут.

— Боже! — вырвалось у Рили.

На экране оранжевым светом замерцали: «3», «2», «1», «0». Створки шлюза разошлись, и кокон вылетел в пустоту и исчез, поглощенный мраком космоса.

— Прощай, наш друг, — вполголоса произнес Далс. — Ты уже ничего не сможешь нам сказать.

— Покойся с миром, — добавила Рили и вышла из рубки.

Берт положил на стол длинную стальную трубку с пистолетной рукояткой:

— Можно попробовать вот это.

— А она… — Далс скептически поглядел на конструкцию.

— Все, что есть. Это единственное серьезное оружие, которое я нашел. — Он взял трубку, нацелил в потолок. Голубая молния слетела, выбросив сноп искр, врезалась в балку потолка. Сталь загудела и стала осыпаться мелкими кусками.

— Это может убить его. Конечно, гарантии я дать не могу.

Берт передал оружие Пакеру.

— Может, огнеметы лучше?

— Нам нужно сначала найти его, — проговорила Ламери.

— Ты права, милая. Нам нужен вот этот прибор, — Эшн поднял с пола большой ящик с раструбом и сигнальной лампой. — Это тепловизор. Он ведь теплокровный.

Эшн поднес руку к раструбу. Стрелка на шкале вздрогнула, вспыхнула лампочка, и слабый писк наполнил каюту.

— Вот. Видите, как действует? Мы пойдем с ним. Здесь есть регулятор. Максимальное расстояние, на которое он действует, — пять метров.

— Негусто. Ты видел, как эта зараза слетела со стола? И пискнуть не успеешь, как она прогрызет в тебе дыру!

— Заткнись! — одернула его Рили.

— Ладно! Пора действовать. — Далс вышел на середину каюты. — Рили, Пакер и Берт обследуют всё каюты и палубы.

— Будем стараться! — Берт взял у Пакера прожектор.

— Эшн остается в рубке. Принимает сообщения. Обо всем происходящем немедленно докладывать ему.

— Есть, сэр.

— А мы с Ламери выйдем на датчики противопожарной системы и попробуем переориентировать их так, чтобы они работали на весь корабль, — если, конечно, у них хватит чувствительности.

— Пошли, надо работать. — Рили взяла коробку тепловизора и, хлопнув Берта по спине, вышла из каюты.

Длинные коридоры палуб опоясывали технические рубки и отсеки.

— Дай Бог, чтобы эта штука помогла нам. Тяжелая, — глаза Пакера блестели в полумраке коридора.

— Поможет. Тебе же объяснили, — Берт перебросил оружие из руки в руку, — она чувствует тепло.

Рили остановилась у шлюзового люка. Пакер стал ковыряться в блоке управления.

— А я тебе, дураку, говорил, — чертыхаясь, ворчал он, — Берт, старина, почини всё люки и освещение.

Берт молча подавал инструменты. Из коробки посыпались искры, контакты замкнулись, магнитные замки разошлись, и дверь ушла в потолок. Рили подняла тепловизор и направила его в проем. Индикатор вздрогнул, лампочка вспыхнула и тут же погасла.

— Ребята, — прошипела Рили, — кажется, здесь!

— Сейчас дам свет.

Рили короткими перебежками двинулась вперед, выставив перед собой раструб тепловизора. Стрелка слабо отклонялась, показывая наличие в рубке чего-то живого.

— Он здесь, Пакер. Приготовьтесь! — прошипела Рили.

Пакер снял с пояса аккуратно сложенную сеть и развернул ее.

— Открывай, — сказал Берт.

Рили взялась за ручку дверцы.

Дверца распахнулась, луч света ворвался в мрак шкафа и высветил два желтых глаза и огромную шипящую пасть.

Блеснула молния, разноцветные искры брызнули во всё стороны. Рили отшатнулась, роняя тепловизор. Рыжий комок с воем пронесся мимо, обогнул сеть и исчез в коридоре.

— Не дайте ему уйти!

— Да стойте, стойте, вы, — орал Берт. — Это не он! Это наш кот!

— Что! — Пакер нервно хихикнул. — Это был Джоси?

— Да!

всё расхохотались.

— Черт! Нам надо поймать его! Эта тварь может сожрать беднягу.

— Да. Джоси — лишняя тепловая мишень для нас. Мы же не собираемся целую вечность гоняться по кораблю за котом?

— Верно.

— А раз верно, значит, Берт, сбегай и поищи его. Он далеко не уйдет, — сказал Паркер, прилаживая сеть обратно к поясу.

— Только если вместо Джоси я найду эту тварь, то нести за шиворот сюда я не буду.

Металлические стены отражали звук, усиливали его и искажали до неузнаваемости.

— Джоси, кис-кис, где ты? — позвал Берт.

Голос был чужим и незнакомым. Волна страха подкралась, захлестнула, заполнила вязким холодом.

— Кис-кис-кис, Джоси, ну, отзовись!

Он прошел в центр зала. Полумрак преображал нагромождения техники в диковинных монстров.

— Джоси, сукин кот, куда же ты пропал?! Приглушенное урчание раздалось из соседней рубки.

Берт быстро побежал по коридору.

— Джоси. — Голос Берта осекся.

Серое пятно с шипением метнулось из-под ног и исчезло в боковом тоннеле.

— Черт! Джоси! Еще пара таких выходок, и я сам сверну тебе шею!

Он побежал к черному провалу прохода.

— Слышишь меня, Джоси? Кис-кис-кис! Так и знай оторву твою дурную башку!

Берт тщательно, дюйм за дюймом, стал ощупывать стену в поисках выключателя. Берт отдернул руку от стены и взглянул на нее. Прозрачное желе сползало с пальцев. Выключатель и часть обшивки стены были забрызганы.

— Черт! — он вытер руку о комбинезон. — Это что еще за дерьмо? Джоси, кис-кис. Джоси, где ты?

Мяуканье раздалось где-то совсем рядом.

— Мать твою, Джоси, выходи, кис-кис-кис!

Берг подошел к встроенному техническому модулю. Рыжий кот сидел в проеме между колесами ржавого скрепера.

— Джоси. мне это уже порядком надоело! Еще немного — и я могу плюнуть! Пусть тобой завтракает кто хочет, дерьмо кошачье!

Кот замер с поднятой лапой.

— Ну-ну, всё хорошо, иди, дурашка!

Он склонился над котом, но тот отскочил на пару футов, сел и стал умываться. Берт встал на четвереньки и начал ползти. Рука вляпалась во что-то липкое и холодное. Берт посмотрел вниз. На металлическом листе пола лежало что-то напоминавшеё кожу змеи, только в несколько раз больше и совершенно другой формы. Эту кожу покрывал слой какой-то прозрачной слизи. Берт расправил кожицу. Она передавала конфигурацию тела её хозяина.

Просматривался длинный, как у краба на лице Кэна, хвост, состоящий из множества роговых колец. Головная часть шкуры была разорвана надвое. Он брезгливо взял её двумя пальцами и отшвырнул в глубину зала.

— Черт! Куда! Кот проклятый.

Берт сорвался с места, но ноги его разъехались в разные стороны, оскальзываясь на слизи, и тело, потеряв равновесие, полетело вперед. Пирамида пустых баков дрогнула и стала оседать на него, заваливая и не давая выхода. Ребро стальной канистры обрушилось на голову Берта.

Еле слышный кошачий писк донесся из глубины коридора.

— Джоси, кис-кис-кис, иди сюда, прохвост, я тебе дам что-то вкусненькое!

Странное чувство охватило Берга. Он медленно, как во сне, поднялся с колен и лишь сейчас ощутил чье-то присутствие за спиной. Он развернулся и онемел. В полумраке зала стояло что-то огромное и тянуло к нему свои руки. Тяжелый ком застрял в горле, не давая возможности произнести ни звука. Огромная с голубым отливом голова в гладком роговом шлеме, начинающемся ото лба и уходящем далеко назад, склонилась над ним. Потоки склизкой вонючей жидкости вывалились изо рта и забрызгали Берту комбинезон. Он отшатнулся.

Голова твари метнулась к нему, узловатые лапы вцепились в шею, поднимая тело над полом. Огромная пасть открылась, обнажая частокол редких, но острых зубов. Челюсти раздвинулись. За первым рядом зубов оказался еще один, за ним еще и еще. Водопад слизи омывал их.

Увенчанный крупными зубами ребристый поршень последней пары челюстей распахнулся и набросился на жертву: пробил голову, разнес в клочья череп и расплескал мозг.

Следующая пара челюстей плотно вцепилась в жертву. Лапы раздались; безжизненное тело повисло в зубах чудовища.

Кот вжался в переборку и хрипло рычал, наблюдая за происходящим. Мелкие шипящие лужицы едкой смердящей слизи расплескались по полу.

Первым очнулся Пакер. Он ударил кулаком о переборку и заорал:

— Он был моим другом! Господи! Восемь лет! Восемь лет как один день!

К нему подошла Рили и положила руку на плечо:

— Не надо! Он исчез…

— Мы все-таки должны что-то придумать! — Ланери вытащила сигарету. В её больших глазах стояли слезы. — Может, он еще жив?

— Нет. — Рили покачала головой, — не может быть такой удачи. Пакер и Далс четыре часа лазили по всему правому крылу, пытаясь найти хоть что-нибудь. Ты же сама всё это знаешь!

Далс поднялся:

— Да. Ничего. Только электрожектор. Но похоже, что он его просто забыл еще до трагедии. И никаких следов. Ни крови, ничего.

Рили посмотрела на Пакера.

— Сколько лет я его помню, — со вздохом сказал тот, — он всегда был хорошим парнем.

В наступившей тишине раздался голос Далса — слово капитана. Казалось, он размышлял вслух:

— Нам нельзя оставить его в живых. Никак нельзя — Он поднял голову. В его взгляде было что-то такое, что заставляло слушать. — Это существо должно умереть. Мы находимся на пути в Солнечную систему, и везти его туда было просто безумием. Будем вести поиск.

— Тогда кто пойдет? — спросил Пакер. — Кто будет теперь искать это чудовище? Кто будет следующим?

— Может быть, я? — спросил Эшн.

— Нам нужно какое-нибудь оружие. Настоящее, действенное. То, что у нас есть, — просто детская забава.

— Эшн, скажи, что мы должны делать, чтобы себя обезопасить? — обратилась Рили к офицеру по науке.

— Я не знаю. Мы же ничего не знаем о нем. Я не могу объяснить его увеличения. Но то, что это уже не тот червь, что убил Кэна, так это точно. Мы даже не знаем, каких размеров он сейчас и каких размеров еще может достигнуть. Понятно только, что для такого быстрого роста ему нужна какая-то органическая пища, и скореё всего, он Берта просто съел. Понимаете, ему просто нужен материал для постройки своего организма, и поэтому, естественно, что от Берта ничего не осталось. Для него сейчас любое биологическое существо ценно, от первой до последней клетки. Это уникальный материал.

— Пожалуй, ты рассуждаешь здраво, — кивнула Рили. — Но что же мы должны делать? Сейчас мы не можем просто поймать его и посадить в клетку. У нас нет ни времени, ни возможности сделать это. Скажи лучше, как мы сможем его уничтожить?

Эшн продолжал:

— Пакер, ты проверил систему противопожарной зашиты?

— Да. Конечно, если собрать то, что хотели сделать Ламери и Далс, то кое-что мы все-таки увидим, но не везде, да и чувствительность будет хреновая. Нужен достаточно мощный сигнал.

— Мы попытаемся найти это. Я проверил на компьютере…

— Ну и что?

— Учитывая всё аспекты, можно предположить, что это существо кардинально изменяет свою структуру примерно каждые двадцать минут.

— Каждые двадцать минут? — переспросила Ламери, её глаза забегали.

— Меня больше интересуют не его изменения. Меня интересует, что можно сделать, чтобы убить его, — не унималась Рили.

— Нет, — Далс поднялся, оборвав разговор, и всё обернулись к нему. — Никто не имеет права идти.

— Почему? Мне было бы интересно поохотиться на это существо, — потер ладони Эшн.

— Это не смешно, — остановил его Далс. — Ты — наука, а ты, Рили, — безопасность. Без Пакера, — какая поломка, — мы просто не долетим до дома. Вы должны оставаться здесь! Я несу ответственность за всех вас, и поэтому я принял решение. На поиски пойду я. Обсуждению не подлежит. Это приказ.

— Без истерики, капитан! — крикнула Рили. — Ты ведешь себя как мальчишка! Здесь не нужна показуха! Это не пикник!

— Я отдаю себе отчет! — заорал в ответ Далс. — Прошу всех через пятнадцать минут собраться в рубке. Эшн, Пакер, подготовить компьютер и тепловизор. всё подключить!

Он вышел из каюты.

— По крайней мере это право каждого из нас, — заметил Эшн.

Далс сел в кресло оператора и опустил руки на клавиатуру. Экран дисплея вспыхнул. По центру прошла серебристая развертка. Далс набрал код и задал первый вопрос:

«Степень опасности для экипажа и корабля?»

«Опасность необъяснима»

«Что ты можешь сделать для того, чтобы определить местонахождение пришельца?»

«Что означает «пришелец»?

«Информация заблокирована. Компьютер не может выдать эту информацию».

«Какой может быть ответ с его стороны на агрессивные действия?»

«Компьютер не может ответить на этот вопрос»

Далс был готов разнести терминал вдребезги, но, сдерживая себя, продолжал выводить на дисплее:

«Каковы мои шансы?»

«Уточните запрос»

«Каковы мои шансы уничтожить чужого?»

«Компьютер не может ответить на этот вопрос»

Дверь плавно опустилась за его спиной, и свет в рубке погас. Только на экране светились слова:

«Компьютер не может ответить на этот вопрос»

Капитан вырвал из кассетоприемника дискету и запустил её в окошко, диск отскочил и упал на пол.

— Проверьте систему! Я готов! — Далс поправил ремень огнемета и включил фонарь.

— всё в норме. Система готова, — услышал он в наушниках голос Ламери.

— Отлично. Открывайте первый створ.

Сплюнув, капитан направил в темноту ствол огнемета и нажал на спуск. Желтое пламя с шипением лизало своды и погасло.

— Чисто! Ну, я пошел!

Встав на четвереньки и постоянно задевая головой потолок, он пополз по тоннелю к следующей шлюзовой камере.

— Мы тебя видим! — прозвучал в наушниках радостный голос Ламери.

Экран высвечивал сетку квадратов, которыми обозначались отделения тоннелей.

Пакер и Эшн славно поработали, подключив к системе тепловых датчиков противопожарной защиты комплекс по поиску теплокровных объектов.

Яркая точка светилась на экране в первом переходе, куда только что вошел Далс. Ламери изменила проекцию и дала вид сбоку. Точка-Далс как бы висела в воздухе, удаляясь в сужающуюся сетку квадратов.

— Пока всё в порядке. Открывай следующую дверь.

Длина тоннелей составляла порядка ста миль. Они опоясывали весь корпус корабля. Воздух внутри был затхлый: вентиляция здесь не была предусмотрена, а факел горелки огнемета пожирал запасы кислорода. Фонарь вырывал части тоннеля, но тот был пуст. Можно было двигаться дальше.

— Как там у вас? — Далс поправил сползающий микрофон.

— Тебя видим, но чужака пока нет.

— Закрой за мной дверь.

— Хорошо. Слушаюсь, — проговорил в наушниках голос Рили.

Стальные лепестки сошлись — диафрагма отрезала путь к выходу. Еле двигаясь, Далс подполз к следующему створу.

— Открывай следующую.

Вставив в отверстие ствол огнемета, он нажал на спуск. Огромный факел доел остатки кислорода.

— Черт! — Далс лег, подложив под голову фонарь. — Если эта тварь не появится через пять-шесть переходов, то вы меня здесь и похороните.

— Что случилось? — прорезался в наушниках голос Ламери. — С тобой всё в порядке?

— Пока да. Просто мне нужно передохнуть. Мы не учли одну маленькую деталь.

Паузы между словами становились всё длиннеё и длиннее. Это насторожило Рили.

— Что у тебя там? Далс, не молчи!

— Детка, не психуй! Здесь практически нет воздуха и пользоваться огнеметом равносильно самоубийству.

— Это не проблема. Я открою люки и пущу тебе воздух, но на всякий случай будь наготове.

— Спасибо. Мне уже лучше. — Далс пополз дальше.

— Есть! Он появился! — остерегла Ламери.

Капитан вздрогнул, весь собрался в комок и прислушался. Было тихо.

— Где он? — шепотом спросил Далс.

— Он на два этажа ниже тебя. Видна четкая точка. Будь осторожен, он очень быстро передвигается.

— Закрой всё люки. Немедленно!

— Они закрыты. Я не знаю, как он проходит через секции! Он прошел уже три! Нет, четыре! — голос Ламери срывался на крик.

— Спокойно! всё хорошо! Спокойно!

Он подполз к следующему шлюзу.

— Открой дверь!

— Есть! Готово!

Лепестки стали расходиться.

— Оно не двигается. Оно сейчас прямо под тобой, на две палубы ниже.

Далс перебрался через затвор и стал фонарем нащупывать люк перехода на нижний ярус. Факел пламени вылизал пустоту.

— Спускаюсь вниз. Проверил. Свободно. Где чужак? Что делает?

— Он прошел еще два перехода. Сейчас он уходит от тебя в носовую часть.

— Есть. Понял.

Ноги коснулись пола нижнего тоннеля. Крышка переходного люка захлопнулась.

— Чужак остановился. Он в пяти переходах влево под тобой.

Далс нашел еще один люк и стал снимать с него зажимы.

— Пожелайте мне удачи. Открываю люк. Пойду еще ниже. Сейчас попробую пообщаться.

Крышка отошла в сторону, и залп огнемета окатил пламенем темный провал.

— Не спеши. Будь осторожен. Возможно, шлюзы выведены из строя. Помни: чужой слева от тебя.

— Понял.

Капитан спрыгнул в тоннель и дважды выстрелил в обе стороны от себя. Языки пламени отразились от стен. Волна раскаленного воздуха ударила в лицо. Далс выронил огнемет и закрыл обожженное лицо руками.

— Черт!

— Что там у тебя? Отвечай!

— Да ерунда. Немного не рассчитал мощность.

— Далс, уходи! — От крика голос Ламери исказился. — Уходи немедленно! Он приближается к тебе! Ты слышишь?! Быстрее, он в двух переходах от тебя! Это опасно! Остался всего один переход!

Ухватившись за края шлюза, Далс подтянулся на руках и забрался на верхний этаж. Он встал на колени, и приготовился к бою. Огнемет оттягивал руку.

— Чужак остановился! Он прямо под тобой! Палец лег на спусковой крючок.

Что-то теплое коснулось его плеча. Далс вздрогнул. Он упал на руку, перекатился и, вывернув огнемет, нажал на спуск. Пламя с воем рвалось из форсунки, пожирая всё пространство тоннеля до самого шлюза. В его узком дергающемся свете стоял силуэт человека! Человек горел, но ни крика, ни стона слышно не было. И вдруг:

— Хватит, чего зря жечь? — как ни в чем не бывало проговорил человек.

Далсу показалось, что он уже слышал этот голос. Он опустил огнемет и прислушался. Фигура медленно гасла, наполняя тоннель смрадом сгоревшего мяса. Еще мгновение — и силуэт погас окончательно, исчез во мраке тоннеля. Далс поднял фонарь. Луч фонаря вытащил из тьмы его самого. Второй Далс сидел на полу и улыбался.

«Галлюцинация, наверное», — мелькнуло в голове капитана.

— Да нет, — снова прозвучал голос; казалось он шел из наушников.

— Что? — ошарашено произнес оригинал.

Двойник подполз ближе к отверстию люка, заглянул в темноту.

— Плохо дело.

Фонарь осветил задумчивое лицо, слегка опаленное огнем. Губы дрогнули:

— Ты — это я.

Капитан расхохотался:

— Я просто сошел с ума! Ребята, слышите, у меня галлюцинации.

Другой Далс протянул к нему руку.

— Перестань! Ведешь себя хуже Ламери!

Это было как сон. Но наяву. Смотреть на себя со стороны, слышать свой голос.

— Брось! Не выдумывай! — двойник сел и опустил ноги в люк. — Что-что, а фантазия у нас что надо. Но успокойся, я так же реален, как ты. Надеюсь, ты в этом убедился.

— Боже! — Далс вытер взмокший лоб. — Но кто же ты тогда, если не галлюцинация? Он?!

— Я был о тебе лучшего мнения!

— Ламери, Рили, вы слышите меня?

Наушники молчали. Далс потрогал микрофон. Микрофона не было.

— Черт бы всё это побрал! — Он снова схватился за огнемет.

— Подожди, я сейчас уйду, и ты продолжишь. А пока послушай: ведь ты шел сюда за смертью?

— Если ты — это я, то какого дьявола ты задаешь эти вопросы? Сам знаешь: его надо убить!

— Нет. Не обманывай себя — не получится! Тебе нужна совсем не смерть того, кто находится здесь внизу. Ты шел за своей смертью. Да? Думал ею оплатить жизнь всех остальных?

— Ребята, где сейчас… Тьфу ты, забыл!

— Ну-ну, перестань! Прекрати сейчас же истерику! Я — это ты. Мы вместе, всё хорошо. Ну сам подумай, надо же когда-то высказать хоть самому себе, что накипело, что камнем лежит на душе…

— Ты знаешь, — вдруг совершенно спокойно заговорил капитан, — это как в детской игре. Я — это ты, ты — это я. Кто из нас дурак?

— Слава богу! Хоть одна здравая мысль! И кстати я знаю разгадку. Мы — дураки. В первый раз мы ими оказались, когда сели на эту планету. Так?

— Так.

— Второй — когда оставили эту мразь на корабле. Так?

— Послушай, провокатор, я не мог допустить…

— Не ори! Так! И сейчас мы снова, в третий раз, в полном дерьме. По уши! Друг мой, тебе не кажется, что на этот раз мы уже дураками так и останемся? Навсегда?

— Ерунду несешь! Чего тебе надо? Уходи! Или…

— Или доблестно спалишь себя и меня? Не стоит, — двойник тяжело вздохнул и закашлялся. — Дышать-то здесь как-то тяжело!

— Проникся?

— А еще тяжелеё разговаривать с самим собой! С тобой! Видно, ничего не получится. Психологическая несовместимость, что ли? — Он встал на четвереньки и, ворча, пополз в глубину тоннеля.

— С кем? С тобой?

Двойник остановился.

— Мне ничего не нужно. Я просто хочу напомнить тебе слова Кэна в медотсеке. Ведь он был прав, черт возьми!

— Я понял! Подожди, но зачем ты все-таки появился?

— Не задавай дурацких вопросов, ладно? Я хотел поговорить с тобой.

— Я сам знаю, что натворил много ошибок, и мне надо исправить их. Самому исправить. И я не нуждаюсь ни в помощниках, ни в исповедниках!

— Конечно! Я понимаю. Уж кого-кого, а тебя я очень хорошо понимаю. Спасай весь экипаж, всё человечество, спасай даже тех, кто уже погиб! Но вот проблема. Если ты погибнешь, кто будет заниматься всем этим вместо тебя? У нас мало времени, а твои подвиги — это безрассудство и истерика, недостойная капитана!

— Я перебрал всё решения! И это было лучшим.

— Конечно, лучшим! Для тебя лучшим. Твоя смерть снимет с тебя всякую ответственность!

— Почему?

— Еще один дурацкий вопрос. Объяснить? Пожалуйста! Конечно, это больно, мучительно больно — видеть как гибнут всё они. Но капитан должен покидать корабль последним.

Далс опустил огнемет:

— Что же ты можешь предложить?

— Ничего. Я — это ты. То есть, и думаю так же, как и ты.

— Ты прав. Значит, нужно возвращаться. Это было не самое удобное решение проблемы.

— Но тогда нужен будет другой способ, чтобы уничтожить эту тварь.

— Найдем. В конце концов, можно просто поочередно разгерметизировать всё отсеки, и если эта тварь дышит, то она просто задохнется. Перепад давления тоже может её убить, просто разорвать на части. Может быть это и есть выход?

— Вот видишь! А ты говоришь, что нет лучших решений. Они есть; нужно только хорошенько подумать, и всё сразу станет ясным. Действуй! Эта тварь может в любую минуту сожрать нас, как уже сожрала Берта.

— Нет! — взревел Далс. — Эта мерзость не дождется ужина. Уходим.

— Действуй, брат, — прозвучал голос двойника из-за спины.

Капитан пополз к люку. Что-то липкое и вонючеё промелькнуло перед самым лицом. Он отпрянул в сторону, выставляя вперед огнемет и нажимая на спуск. Пламя ухнуло, освещая следующий отрезок перехода. Рука поползла по какой-то липкой желеподобной слизи. Фонарь выскочил из рук и, ударившись о трубу, торчащую из стены, погас. Лишь огнемет тускло освещал пространство, искажая формы. Чье-то присутствие отчетливо ощущалось всем телом.

— Послушай, друг, тебе не кажется, что мы здесь не одни? — спросил Далс.

Но в ответ раздался голос Ламери.

— Что у тебя там? Не молчи!

* * *

Капитан схватился руками за голову. Наушники были на месте, микрофон тоже.

— Чертовщина какая-то, — прохрипел он. — Ребята, кажется, я всё понял! Дерьмо! Это всё — огромное вонючеё дерьмо!

Далс нажал на спусковой крючок.

Рили и Ламери сидели у дисплея. На поле отчетливо мерцали две точки. Красная — Далса, белая — чужака.

— Далс, что там? Он прямо над тобой! Отвечай!

— У меня всё в порядке.

Рили всматривалась в экран. Наконец она спросила:

— Ламери, как ты определяешь, где тут верх, а где низ?

— Что? Это зависит от полярности подключения…

— Черт! Далс, у нас проблема! Ты слышишь?

Рили, как безумная, орала в микрофон.

— Я не понял! Ребята, в чем дело? Чужака здесь нет!

— Боже! — кричала Ламери. — Далс, уходи оттуда немедленно! Он идет за тобой! Слышишь, уходи!

— Куда? Где он? — Далс застыл в переходе и размахивал огнеметом.

Взгляд Ламери перебегал то на Рили, то на экран. Расстояние между капитаном и монстром неумолимо сокращалось.

— Далс! Уходи куда-нибудь!

Белая точка исчезла и через мгновение появилась в одном квадрате с красной.

— О боже, беги! Он рядом с тобой!

— Что у тебя там, Далс, отвечай! — Рили кусала губы.

— Вот дерьмо! — ревел в динамиках голос капитана.

Грохот и рев вдруг заполнили эфир. Красная точка слилась с белой. Размытое пятно вдруг исчезло.

— Нет! Нет! Далс! — Ламери сорвала микрофон.

Рили тоже сняла наушники и тихонько положила их на стол рядом с дисплеем.

— Этого не должно было случиться, — всхлипывала Ламери, пытаясь закурить. — Это я! Я не понимала, куда ему идти. Может что-то со связью, может у него есть еще шанс?

— Слишком поздно. Далса больше нет.

Пакер возвышался над столом.

— Мы в ловушке — Его голос звучал нервно. — Далс исчез. Ни крови, ничего! От капитана совсем ничего не осталось!

Он резко выпрямился, метнулся к Рили и замер.

— Ну, кто мне скажет, что теперь делать?

— Надо думать. — Она смотрела прямо перед собой. — Может быть, у кого-нибудь найдется хорошая идея. Я знаю только одно: нам нужно подождать и закончить то, что задумал Далс.

— Что? — Ламери подпрыгнула. — Ты что, хочешь рисковать всеми нами? Тебе еще не надоели эти игры? Надо быть слепым, чтобы не видеть, насколько всё это опасно. Мы уже потеряли Кэна, Берта, Далса, а тебе всё мало? Мы даже не можем определить местонахождение монстра!

— Я могу продолжать? Или у тебя есть еще и какие-то идеи?

— Есть! Конечно, есть! Нам нужно немедленно покинуть этот проклятый корабль! — Ламери говорила сквозь слезы. — У нас есть космический челнок, и мы должны воспользоваться им! Немедленно! Это наш единственный шанс!

Рили посмотрела на Ламери.

— Он не возьмет четверых в дальний рейс. А до Земли не близко.

— А-а! Вы — как хотите! Можете оставаться и ловить здесь это чудовище! А я хочу исчезнуть отсюда! Сейчас же! Раз и навсегда!

— Успокойся, не надо так психовать, — сказал Пакер.

— Хорошо. — Рили хлопнула ладонью об стол. — Нам нужно серьезно обсудить, как мы сможем уничтожить это существо.

— Я не собираюсь охотиться за ним! Это безумие, бред!

— Заткнитесь все! Перестаньте скулить!

— Что ты предлагаешь? — спросил Пакер.

— Я знаю только одно: эта тварь использует тепловые лучи. Тоннель, по которому шел Далс, звуконепроницаем; услышать его шаги с нижнего яруса, а тем более через два-три, — невозможно. Тварь явно чувствовала его тепло, излучаемое телом, или, скореё всего, тепло, излучаемое огнеметом, — ответила Рили.

— И что мы должны предпринять?

— Мы должны поднять температуру на корабле до температуры тела, чтобы слиться с тепловым фоном. Это повысит нашу безопасность. После этого мы должны по двое обойти весь корабль. Облазить все, что только возможно, найти это существо и уничтожить его. Или, если не удастся уничтожить, — выбросить в космос.

— Боже мой! Это же варварство! Ни в коем случае нельзя уничтожать его! — быстро заговорил Эшн сидевший за спиной Рили. — У этого существа уникальный…

— Заткнись! — огрызнулась она, — Мы должны были сделать это уже давно! И вообще, всё это уже давно проблемы безопасности, а не науки!

Эшн встал, заговорил, четко произнося слова:

— На повышение температуры у нас уйдет три часа. Не меньше. И еще неизвестно, как эта тварь отреагирует на повышение температуры.

— Да, но если мы будем продолжать следовать твоим советам и нянчиться с этим монстром, то последствия будут куда более серьезными. Его самочувствие меня не интересует. Даже наоборот. Меня интересует, как я могу ухудшить его настолько, чтобы… Пакер, сколько у вас есть сегментов без постоянного факела запала?

— Пара наберется. Но не больше.

— А что еще есть?

— А почти ничего. Ресурс практически исчерпан. Мы же грузовоз, а не истребитель. Ну, есть еще четыре бочки с напалом на дальнем складе на правой стороне.

— Негусто. — Рили задумалась. — Тогда бери Эшна и…

— Нет, — перебил её Пакер. — Я возьму Ламери. Нужно равномерно распределить силы. Два мужика и две бабы — это нечестно. Пошли, крошка! — он поманил её пальцем. — Там работы-то — кот наплакал.

Ламери затушила сигарету и подошла к нему. Толстяк обнял её и повел к выходу.

— Через четверть часа начнет теплеть. Попотеем, — бросил он через плечо и исчез в коридоре.

Эшн проводил их взглядом, и улыбка, пробежав по лицу, исчезла. Рили сидела к нему спиной:

— Эшн, у тебя есть какие-нибудь предположения?

— Нет. Я до сих пор раздумываю.

— Что? Что ты делаешь? Раздумываешь?! О чем же, позволь узнать!

— Я обдумываю твои предложения.

— Наверное, уже хватит. Уже не время думать. Уже время действовать. Понимаешь?

— Нам необходимо сначала всё тщательно выяснить, и на основании полученных данных принимать решения.

Иначе можно наломать дров. А твои эмоции вряд ли помогут.

— Хватит! Мы слишком многих потеряли. И не без твоего участия! А ведь этих потерь можно было избежать. Я не могу больше тебе доверять.

— Но ты ведь тоже при всем при этом присутствовала! Что же, по-твоему, я должен был делать?

— Я знаю, что ты должен делать. Ты должен помогать мне, а свои исследования засунуть себе в задницу!

— Извини, но этого я не могу сделать при всем желании.

— Послушай! Сейчас я командую, и ты должен выполнять мои приказы. Так вот, это — приказ. всё исследования отложить и объект исследований уничтожить как потенциально опасный для экипажа корабля и населения Земли.

— В таком случае, капитан, — в голосе Эшна отчетливо звучала насмешка, — у меня есть вопросы.

— У меня есть ответы на любые твои вопросы!

— Есть! — Эшн вышел из кают-компании.

Рили подошла к сейфу и набрала код. Крышка отошла в сторону. Кассетоприемник поглотил диск ключей, и ниша вспыхнула огнями. Дверь в каюту центрального терминала открылась. Рили вошла, устало опустилась в кресло и стала не спеша нажимать клавиши на клавиатуре. Экран молчал. Рили набрала код доступа Далса и принялась ждать. Панели терминала непривычно долго играли огоньками.

«Доступ разрешен»

Пальцы забегали по клавишам:

«Запрос»

Экран высветил:

«Опасность»

«Научные условия уничтожения пришельца?»

«Компьютер не может ответить на этот вопрос»

«Основание для отказа?»

«Специальный приказ. Распоряжение офицера по науке»

Рили, кусая губы, смотрела на дисплеи. Офицер безопасности должен иметь доступ к любой информации. Она набрала:

«Запрос по специальному каналу доступа»

«Канал заблокирован в соответствии с приказом»

«Отмена приказа»

«Данные не принимаются»

«Возможные воздействия пришельца на организм человека?»

«Данных недостаточно. Необходимо провести дополнительные исследования пришельца»

— Черт! — Рили ударила кулаком по клавишам.

— Ну что? Получила информацию от компьютера?

Она обернулась. Эшн стоял за ней, сложив руки на груди, и улыбался. Рили взглянула на дверь. На маленьком табло по-прежнему горели её инициалы и цифра «1», обозначающая количество человек, прошедших через сканер анализатора.

Рили вылетела из своего кресла и вцепилась в ворот комбинезона Эшна.

— Зачем ты сделал это? Зачем ты заблокировал информацию о нем?

Рили последний раз встряхнула его и, разжав кулаки, отшвырнула в сторону, прямо на мигающие индикаторы панели.

Улыбка исчезла с его лица, но он продолжал спокойно смотреть на нее, ничего не говоря. Она подбежала к селектору, нажала кнопку вызова.

— Пакер! Ламери! Где вы! Срочно зайдите в кают-компанию!

И побежала по коридору, но тяжелая плита переборки опустилась прямо перед её лицом. Рили отпрянула. Она бросилась в соседний коридор, но и там плита уже опускалась, преграждая дорогу. Не успеть.

— Эшн! — Рили бросилась обратно. — Эшн, с тобой всё в порядке? Что ты делаешь?

Она опасалась, что он просто спятил. Но вдруг она заметила: в виске Эшна торчал пластиковый осколок из рассеченной кожи вытекала тоненькая струйка, но не крови, а зеленоватой фосфоресцирующей жидкости.

Она подошла и, вытянув руку, толкнула Эшна. Рука наткнулась не на мягкое тело, а на жесткую стену. Внутри его тела послышался легкий звенящий гул. Рили протянула руку к его голове. Резким толчком он отстранил ее. Клок волос остался в её пальцах. Эшн отшвырнул её в сторону. Сила была огромной. Рили перелетела через стол.

— Перестань! Эшн, опомнись!

Его движения стали как у машины. Он бессмысленно поворачивал голову и приближался к Рили.

— Убьет, — промелькнуло в голове Рили

Руки Эшна сжали ее, оторвали от пола — и она полетела, ударившись головой. Рили потеряла сознание. Правый люк открылся, и в кают-компанию вошли Пакер и Ламери.

— Мы обошли весь правый портал, — пусто. Задраили всё люки…

Эшн даже не обернулся, продолжая спокойно душить Рили журналом.

— Эй, парень, ты что делаешь? — Пакер подскочил к нему и схватил за руку. — Ты в своем уме?

Ламери вцепилась в шею, пытаясь повалить, но Эшн стоял, как монумент. Она повисла на нем и болтала ногами.

— Да что же ты? — шипел Пакер, отрывая руку Эшна от Рили.

Рука, казалось, жила своей собственной жизнью.

— Скорее! Она умирает! Сделай же что-нибудь!

Пакер вскочил, взгляд его упал на баллон огнетушителя… В удар толстяк сложил всю силу.

Эшн пошатнулся. Фонтан фосфоресцирующей зеленоватой жидкости хлынул из горла, заливая комбинезон и пол. Эшн вдруг завертелся, расплескивая жижу.

— Боже, что это?! — воскликнул Пакер.

Пакер нанес второй удар. Голова Эшна оторвалась вместе с шеей. Она повисла на тонких проводах, а из образовавшейся дыры выливались тонкие струйки той же жидкости. Эшн рухнул. Обрывки проводов торчали из раны.

— Он робот!

Пакер смотрел на останки. Он утер лицо, размазывая по нему липкую жижу, выплеснувшуюся из разбитых внутренностей Эшна.

Пакер не верил своим глазам. Останки вдруг вздрогнули, и мертвые руки вцепились в горло Пакера. Казалось, это не закончится никогда, — даже разобранный на части, Эшн будет продолжать сражаться.

Из коридора появилась Ламери. Она схватила электрожектор и вонзила его в спину робота. Сноп искр и клубы дыма вырвались из-под его комбинезона, запахло горелой изоляцией; тело Эшна еще раз дернулось и замерло. Пакер подошел к столу, сел на край, закурил и тихо проговорил:

— Зачем Компании нужно было посылать с нами робота? Чего они хотели?

Ламери сидела, скрючившись под столом, уткнув голову в колени:

— Какой ужас! Неужели всё это произошло с нами? Почему? Или это просто сон? Проснуться бы, а?

— К сожалению, это не сон, — покачал головой Пакер. — От этого сна мы можем запросто не проснуться. Вылазь, маленькая, с этой проблемой мы уже справились.

— Видимо, он служил в отделе вооружений, — прохрипела Рили. — У него, по-видимому, было какое-то специальное задание.

— С воскресением, — осклабился Пакер.

Из-под стола появилась взъерошенная голова Ламери:

— Я здесь боюсь, я хочу домой. Мне всё надоело.

— Да. Не волнуйся. Просто мы всё немного устали. Слишком многое произошло за эти часы.

— Девочки, по-моему, нам всем нужен отдых. Мы плохо выглядим. Если сказать честно, просто дерьмово выглядим! Как вы смотрите на то, чтобы часок-другой вздремнуть?

— Я не усну, ни за что не усну, — слабо засопротивлялась Ламери. — Мне всё время будут сниться кошмары. Я боюсь!

— Пойдемте, — скомандовал Пакер. — Я зайду в душ, а вы притащите чего-нибудь пожрать. Поедим и ляжем спать.

— Нет, — подала голос Рили. — Мы не можем терять зря так много времени.

— Тебе надо пожрать и поспать, а потом уж выходить на охоту.

— Наплевать! Мы должны немедленно…

— Ты сильно ударилась головой. Я покараулю. И… Все, без возражений! Девочки, шагом марш!

Пакер сидел прямо на полу и клевал носом. Полуприкрытые веки на его глазах вздрагивали. В руках он сжимал огнемет. Рили соскочила с кушетки, подошла к нему и тронула за плечо. Он дернулся и открыл глаза.

— Ты проснулась? Как спалось?

— Спасибо. Хорошо. Почему только так жарко?

— Забыла? Ты же сама приказала перенастроить тепловой режим. — Пакер поднялся.

— Ах, да! Теперь эта тварь не должна нас чувствовать.

— Что будем делать? Прошло шесть часов. Время летит быстро!

— А этого, — Рили сделала загадочное лицо — не было?

— Нет. всё тихо.

Ламери спала на топчане, положив под голову одеяло

— Ей тоже что-то снится. — Рили отвела взгляд.

— Вы обе хороши, подруги. Разбудить ее?

— Не надо. Может, сам поспишь хоть часа три, а я посижу? Я уже в норме.

Рили потянулась к огнемету, но Пакер отстранил ее.

— Спасибо. Я не устал. Мне удалось одним глазом вздремнуть. Мне хватит. Так её будить?

— Нет. Не надо. Пусть еще поспит.

— А что мы будем делать? Так и сидеть на страже?

— Нет, Мы займемся Эшном.

Пальцы Рили ловко скручивали оборванные провода и присоединяли их к туловищу.

— Нужно узнать, какое задание он выполнял и чье! Сейчас всё узнаем, еще пара…

— Рили, слушай, а это не опасно?

— Не волнуйся. Он сможет только разговаривать с нами.

Тело вздрогнуло, судорожно сжались кисти рук. Рили отошла в сторону и спросила:

— Эшн, ты слышишь меня?

Веки робота вздрогнули, и глаза открылись.

— Я ничего не смогу сказать тебе.

— Какое у тебя было специальное задание?

— У меня был приказ.

— Какой приказ? От кого?

— У меня был приказ посадить корабль на той планете.

— Кто отдал приказ?! — настаивала Рили.

— Я не помню.

Она подумала и задала новый вопрос:

— Мы сможем уничтожить этого инопланетянина каким-либо способом?

— Нет, — спокойно ответил Эшн, — вы ничего не сможете с ним сделать.

— Нам надо сжечь его, — не унимался Пакер, — и эту железяку, и эту тварь!

— Нет, — улыбнулась голова Эшна.

— Что? — Рили наклонилась над останками. — Ты знаешь как?

— Наверное, знаю. Но эта информация ни для меня, ни, тем более, для вас недоступна. Это прекрасный, совершеннейший организм. Вы всё равно погибнете.

— Откуда такая уверенность?

— Я — машина. Корабль в любом случае достигнет Солнечной системы. Изменить курс вы не сможете. Я заблокировал компьютер.

Ламери появилась в рубке. В её больших глазах стояли слезы. Пакер обнял ее. Она испуганно перевела взгляд на Эшна.

— Мы в дерьме, но попробуем из него выбраться, — прошептал Пакер.

Эшн продолжил рассказ о чужаке:

— В этом существе такая комбинация генов, что любая рана, нанесенная ему, заживет за несколько минут. Мы нашли их на том корабле годом раньше. И когда сообразили, что нам попалось, то решили взять один экземпляр для исследований. И Компания получит его! Моя программа практически выполнена.

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — еле слышно проговорила Ламери.

Эшн посмотрел на неё свысока и произнес:

— Меня не волнуют ваши человеческие эмоции. Они умнее, хитреё и, главное, беспощаднеё вас. При таких ставках жизнь экипажа не имеет значения.

— Так для чего же ты пытался убить меня?

— Ты была главным препятствием для выполнения программы. Я всегда любил тебя, Рили. Ты была моей симпатией.

Лицо Рили исказила гримаса гнева, она схватила со стола паяльник и воткнула его в рот робота.

— Ладно, пошли отсюда! К черту эту кучу хлама!

Рили устремилась к выходу. Пакер отпустил Ламери, взял со стола огнемет и пошел следом. В дверях он остановился, в последний раз посмотрел на Эшна и, подмигнув ему, нажал на спуск огнемета.

— Мы должны взорвать корабль, — в голосе Рили звучала решимость. — Нужно уничтожить эту тварь вместе с кораблем. А мы сами рискнем добраться до пограничных маяков нашей системы на челноке. Других вариантов я не вижу.

— Да, ты права, — Ламери старалась не отстать.

— Помните, что сказал этот ублюдок. Она очень умная. Я подготовлю челнок, активирую бортовой компьютер.

— Понял — кивнул Пакер. — Пошли.

Он взял Ламери за руку и потащил к выходу.

— Подожди — остановила его Рили, — ты еще должен будешь зайти в каюту Далса. Там в сейфе лежат детонаторы.

— Я сейчас. Подождешь меня в своей каюте. Только хорошо закройся; запри даже вентиляцию. — Пакер снял огнемет и протянул его Ламери.

— Иди, иди. всё будет хорошо.

Коридоры, коридоры. Так. Дверь с надписью «Далс». Посмотрим.

Пакер нажал кнопку, и панель ушла вверх.

Сейф. Небольшой шкафчик возле дисплея.

Дверь сейфа ушла в нишу, и Пакер извлек из него небольшой чемоданчик.

— Ну, нашел. Сейчас мы приготовим один небольшой сувенир.

Он шел по пустым коридорам, освещенным дежурными фонарями.

Тоннель кончился, и Пакер вышел в широкий зал, покрытый плитами термоизоляции. Ярко-алая надпись гласила: «Внимание! Опасно для жизни! Реакторное отделение».

Пакер открыл блок доступа и набрал код. Шлюз открылся. Пакер подошел к крышке системы ликвидации, встроенной в пол зала. Тяжелый чемоданчик опустился рядом.

Четыре блестящих диска помещались внутри.

Пакер вставил детонатор в отверстие диска и вкрутил его до отказа. Подняв глаза, он пробежал взглядом по табличке, прикрепленной к обратной стенке крышки.

«После включения системы корабль будет уничтожен через 10 минут».

Пальцы толстяка пробежали по клавишам, встроенным между дисков взрывателей. Отжатые кнопки начинали светиться бледным желтым светом.

«Система подготовлена» — высветилось на небольшом экране.

Пакер стер с лица пот и вновь взглянул на таблицу.

«По экстренной необходимости автоматическая ликвидация может быть отдалена на 5 минут»

Кривая улыбка застыла на лице Пакера.

— Нет, ребята, откладывать мы не станем. — Он поднялся с колен и подошел к шлюзу.

Ламери сидела в кресле и курила; услышав за своей спиной грохот, она вздрогнула, резко обернулась, и сигарета выпала из разжавшихся пальцев. Люк закрылся.

— Ты видел его? — спросила Ламери, подскакивая и хватая со стола огнемет.

— Нет, — задыхаясь, выдавил Пакер, — не видел, но дерьма он по кораблю раскидал предостаточно. Надо спешить.

Пот заливал лицо. На корабле было жарко, как в джунглях. Рили двигалась короткими перебежками от одной стены к другой, держа огнемет наготове и вглядываясь в глубину коридора. Челнок был рассчитан на двоих. Управление им не требовало больших знаний и навыков. Внутренний компьютер имел достаточные возможности, запасы топлива позволяли совершать достаточно долгие перелеты.

Рили одну за другой вводила системы в действие. Спустя несколько минут приборные панели сияли всеми цветами радуги. Её руки бегали по кнопкам терминала, набирая координаты корабля и задавая предполагаемый курс.

«Корабль к полету готов»

Рили встала и осмотрелась. Вдруг одна из коробок отлетела в сторону, и что-то быстро метнулось под кресло. Рили прыгнула к приборной доске и схватила огнемет.

Под креслом сидел Джоси и шевелил ушами.

— Боже! Джоси, мальчик мой, как ты меня напугал! Еще минута — и я сожгла бы тебя!

Кот мяукнул.

— Милый, глупый котишка! — нежно ворковала она. — Как ты забрался сюда? Ты тоже собрался домой?

Кот стал пятиться.

Она отстегнула крышку и поставила контейнер рядом. Кот подошел.

— Ну вот и молодец, — Рили потрепала его по голове. — Посиди пока тут.

Она закрыла замки на крышке.

— Здесь тебе будет безопасно.

Переходы были пусты. Пакер перебежками двигался вперед, до боли в глазах всматриваясь в погруженные в полумрак стены и потолок. Ламери ковыляла сзади.

— Заберем кислород в хранилище, а потом спустимся в шлюзовой отсек и снимем всё регенерирующие установки со скафандров, — тяжело дыша, хрипел Пакер, — всё равно это по пути. Вот сюда, скорее, — позвал он.

На стальных решетках громоздилась пирамида голубых баллонов.

— Осторожно, постарайся не уронить!

— Я аккуратно! — шипела Ламери, вытаскивая их руками. — Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до Земли?

— Не знаю. — Пакер перевел дух. — Если хорошо разогнаться, то месяца за два — два с половиной мы долетим.

— Послушай, а сколько в челноке камер?

— Не помню точно. По-моему, там всего два пилотских кресла.

— Значит, и камеры две.

— А какая разница? Нам надо скореё рвать отсюда когти. Лично мне плевать, где спать: под колпаком с датчиком или на полу, прикрывшись одеялом. Лишь бы эта штука не сожрала нас.

— А вдруг она узнает, что мы задумали, и попытается помешать нам?

— Брось. Эта тварь не настолько умна!

— А я думаю, что нет. Помнишь, что сказал Эшн: она хитрая и беспощадная, — девушка побледнела.

— Этот урод просто хотел напугать нас! Сволочь!

Последние баллоны легли на тележку.

Пакер обогнал Ламери с тележкой и подбежал к дверям грузового лифта. Лебедки натужно взвыли, подтягивая платформу.

Пакер подбежал к иллюминатору. На мерцающем сером фоне громады корабля светились пятнышки бортовых огней челнока.

— У Рили уже всё готово, — выговорил он.

— Еще пара минут.

Ламери возилась с панелью переключения, но дверь упорно не хотела открываться.

— Ну давай, давай! Нам нужно выйти, выбраться.

— Не психуй! Я сейчас гляну, может что-то не в порядке с проводкой. — Пакер забросил огнемет за спину и полез в распределительный блок питания. — Здесь всё разворочено.

Луч фонаря, установленного на тележке, четким кругом освещал Ламери. Тень мелькнула, загородив на мгновение свет.

— Пакер, отойди!

Но навязчивая тень снова загородила свет и на этот раз не исчезала. Ламери разозлилась и, резко обернувшись, произнесла:

— Пакер!..

Остальные слова застряли у неё в горле.

Гигантская фигура монстра черной громадой стояла перед ней.

Мощный череп блестел и искрился. Чудовище тихо приближалось к ней, протягивая длинные руки, покрытые роговыми пластинками.

— Нет! — заорала Ламери.

Пакер, возившийся в боковой нише, обернулся.

Монстр поднял голову и раскрыл первую пару челюстей, обнажая ряд новых зубов. Липкая слизь стекала с них, падая на пол.

— Нет, не надо! — тихо шептала она, оседая на пол и закрывая голову руками.

Инопланетянин продолжал склонять над ней свою ужасную голову.

Пакер рванулся вперед, на ходу вытаскивая из-за спины оружие.

— Ламери, беги! Беги влево, там есть еще люк! — заорал Пакер, наводя на чудовище огнемет и щелкая тумблером. — Беги же!

Девушка упала на четвереньки и быстро поползла. Чудовище занесло было лапу, но тут Пакер вскочил и нажал на спусковой крючок. Из сопла вылетел шар пламени, разбился о спину монстра и погас. Больше огнемет не стрелял.

Пакер ожесточенно нажимал на спуск, но огнемет молчал. Он взглянул на индикатор количества смеси и увидел, что тот на нулевой отметке.

В это время чужак развернулся, оставив на мгновение Ламери в покое, и ударом длинного хвоста сбил Пакера с ног, отшвырнув к стене. Огнемет вылетел из рук, звонко ударившись о переборку.

Как рассерженный дракон, чудовище вращалось на месте, рассыпая в разные стороны удары хвостом. Один из ударов задел тележку с баллонами, и она рассыпалась, как картонный домик. Баллоны заскакали по полу.

— Беги, я сам! — вопил Пакер, пытаясь подняться.

Но монстр метнулся к нему, и Пакер уже не чувствовал боли. Он хрипел, пытался отбиваться.

— Чертов ублюдок! Ишь, вымахал!

Ребристый поршень вырвался из бездны смердящей пасти, раскраивая черепную коробку.

— Нет! Нет! — заорала Ламери.

Её вопль раскатился в пустых коридорах. Она схватила с пола кислородный баллон и, открыв вентиль, бросила его в монстра. Он не долетел, упав всего в паре футов. Клапан отломился, и тугая струя сжиженного кислорода ударила вверх, наполняя пространство холодным густым паром.

Существо отпустило тело Пакера и отскочило в дальний угол, спотыкаясь о валявшиеся на полу баллоны.

Ламери бросилась бежать.

В глубине перехода вспыхнула алая лампочка селектора, и голос Рили позвал:

— Пакер! Ламери! Где вы? У меня всё готово!

Девушка бросилась к селектору и стала колотить кулаками по всем клавишам:

— Рили! На помощь! Он тут! Он уже убил Пакера! На помощь! Он идет за мной!

Фигура чудовища появилась в другом конце тоннеля.

— Ламери! Ламери! Ответь!

Рили несколько раз нажала на клавишу связи, но селектор молчал.

Прежде чем Рили успела осознать, что делает, руки схватили огнемет.

Коридор. Длинный коридор.

Ламери, вжимаясь в стену, медленно двигалась в сторону лифта. Стук собственного сердца грохотал в ушах, заглушая окружающие звуки.

— Еще немножко. Надо уйти отсюда. Надо, — шептала она себе, беспокойно оглядываясь по сторонам. — Сейчас вот только доберусь до лифта… Тень мелькнула в дальнем конце перехода.

— Опять! Боже! — Ламери стоило больших усилии удержать ускользающеё сознание, страх сковал тело.

— Ламери! Пакер! Где вы? — долетел до неё слабый отзвук голоса Рили. — Отзовитесь!

Словно проснувшись, Ламери вскочила и побежала.

— Я здесь! Рили! Сюда!

Тонкое членистое щупальце с роговыми наростами заструилось из вентиляционной решетки.

— Рили! Рили!

Острый наконечник, как удар молнии, вошел в спину Ламери, проламывая грудную клетку, разнося вдребезги ребра и позвоночник. Тело извивалось и дергалось. Хвост чудовища обвился вокруг останков и потащил их в вентиляционный ход. Тело развалилось пополам и упало вниз.

Рили остановилась.

— Пакер! Ламери! Где вы?

Освещение было слабым. Рили двигалась медленно.

Перед ней лежало тело Ламери. Оно было разорвано пополам, и верхняя половина тела лежала на изломанных, с торчащими углами костей, ногах. Из туловища, словно распиленного гигантской пилой, вывалились внутренности.

Рили прикрыла ладонью рот, чтобы заглушить вопль.

Стены и пол были залиты кровью, а на потолке остался огромный кровавый след, как от раздавленной мухи. В темном заляпанном кровью провале шевелилось что-то живое и громадное.

Рили отскочила назад, вскинула огнемет и, не переставая поливать огнем потолок коридора, побежала из тоннеля.

Она выстрелила в серую глубину тоннелей. Он осветился кроваво-красным светом, и покрытие стен загорелось, ярко освещая длинный переход.

Следующий коридор осветил свое чрево горящей облицовкой.

Что-то валялось на полу прямо перед шлюзовым отсеком. Подбежав ближе, она увидела, что это голубой баллон с кислородом.

— Пакер! Ты здесь? Ты слышишь меня?

В шлюзовом отсеке царил страшный беспорядок. Пол был густо усеян разбросанными кислородными баллонами.

— Пакер! Пакер! Где ты?

Она подняла с пола фонарь.

Пакер сидел в дальнем углу и, казалось, дремал.

Голова Пакера упала на грудь, расплескивая на Рили перемешанные мозги.

Рили опустилась в кресло и зарыдала. Но вид пульта управления челнока привел её в себя.

«Как я здесь оказалась? Дверь!..»

Рили обернулась. Люк был задраен.

Рили сидела перед дисплеем компьютера и набирала:

«Приказ: запустить систему самоуничтожения корабля».

«Система самоуничтожения не работает».

«Этот приказ не может быть выполнен в соответствии с приказом офицера по науке».

— Джоси, пойдем! — Она взяла коробку с котом и пошла к люку. — Сейчас мы им!..

Тоннели тянулись длинной чередой один за другим.

— Проклятая тварь! Она почувствовала, что мы хотим её уничтожить, и начала охоту за нами. Теперь мы с тобой остались одни и ни в коем случае не должны ошибиться. Понимаешь? Иначе она все-таки долетит до Солнечной системы — и тогда там такое начнется, что нам еще всё будут завидовать. Или проклинать.

Джоси! Мы с тобой справимся с этой проблемой, правда? Ты мне обязательно поможешь! Нами просто не позавтракаешь!

Лифт поднял Рили к площадке входа в реакторный зал. Центральный люк был открыт.

Крышка блока самоликвидации была открыта. Стержни детонаторов, посаженных на никелированные блюдца, искрились в свете окружавших их индикаторных лампочек.

— Умница! — У неё отлегло от сердца. — Все-таки ты успел! Спасибо Пакер!

Рили склонилась над крышкой, вчитываясь в инструкцию.

«Для введения системы самоликвидации в рабочий режим произвести следующие операции…»

Рили бросилась к панели управления.

«Отжать» — гласила надпись на стержне.

Рили потянула его вниз обеими руками. Вслед за движением рук взгляд опустился в нишу, закрытую листом стекла, под которым были спрятаны два рубильника.

Крышка с грохотом полетела на пол. Рили отскочила.

— Продолжим.

Рубильник поддавался с трудом. Рили уперлась ногами в стену, повиснув всем телом на рукоятке.

Что-то грохнуло в глубине зала. По свинцовому полу прошла мелкая дрожь.

— Нужно набрать код.

Движения были точны и молниеносны. Секунда — и Рили уже сидела у блока с детонаторами, которые начали выползать.

— Потом, Джоси, мы с тобой улетим. И эта тварь сгорит здесь, дотла, без остатка, — обратилась Рили к коту.

«Автоматическая система уничтожения включена».

Зал наполнился пронзительным воем сирены. Освещение погасло.

— Внимание! Внимание! Срочная эвакуация всего экипажа! Включена система автоматического самоуничтожения корабля!

Рили схватила коробку и выскочила из реакторного зала.

— Внимание! Корабль будет уничтожен через десять минут.

Рили вбежала на платформу лифта.

Коридоры дрожали от воя сирены, и казалось, что они двигаются и извиваются в такт мигающим под потолком шарам.

Большая тень мелькнула впереди и исчезла в одном из боковых ответвлений.

— Черт! — Рили прижала коробку с котом к груди и вжалась в стенку.

— Вперед, только вперед, — шептала она, выставляя ствол огнемета.

Белый купол черепа-шлема блеснул впереди. Рили нырнула в нишу, она всем телом ощутила приближение Чужого. Нога запуталась в кабеле, и Рили стала терять равновесие, падая на спину. Тяжелая коробка с котом вырвалась и полетела вперед, грохоча на жестком полу тоннеля.

Развернувшись в воздухе, Рили упала на живот, ухитрившись не выронить при этом огнемет.

Морда чудовища появилась в проходе, медленно склоняясь над коробкой и рассматривая ее.

— Не смей его трогать, сволочь, не смей! — заорала Рили, направляя ствол огнемета в потолок и нажимая на спуск.

Пламя расползлось по потолку. Гигантская голова издала вопль и скрылась.

Только сейчас Рили осознала, что она видела в проеме коридора. Это уже совсем не тот слабо пищавший, бьющий хвостом червяк, вырвавшийся из растерзанного тела Кэна, а гигантское чудовище.

— Нет! Врёшь, сволочь, я так просто не сдамся, — скрипя зубами, прошипела она, подползая к коробке с Джоси.

Рука почти коснулась коробки, как вдруг что-то опустилось сверху и вырвало её из пальцев. Чужак сжал лапами металлическую коробку и в три прыжка преодолел тоннель, скрывшись в проходе.

— Нет!

Отчаяние исказило лицо Рили, она давила и давила на спуск огнемета, и оранжевые клубы метались по пустому коридору.

Голос перекрыл вой сирены:

«Внимание! До автоматического уничтожения корабля осталось пять минут!»

Рили с трудом поднялась с пола и побежала вперед. Она рухнула в кресло. Непослушные пальцы забегали по клавишам, привода челнок в рабочеё состояние.

Наконец на дисплеё вспыхнула надпись: «К запуску готов».

Палец завис над большой клавишей запуска двигателей.

Вой сирены неожиданно смолк. Рили застыла с поднятой рукой, вслушиваясь в наступившую тишину.

Она отменила запуск и набрала запрос:

«Причина отказа системы самоуничтожения?»

«Отключение питания автоматики реакторного блока»

«Причина?»

«Информация не может быть выдана в соответствии с приказом офицера по науке».

— Черт! — Рили бессильно откинулась на спинку кресла. — Что это может быть? всё равно никуда не денешься. Надо идти!

Рили открыла люк и выбралась из челнока. Аварийные лампы горели вполсилы.

— Это гораздо хуже, чем я думала, — проговорила Рили и испугалась собственного голоса. Держась за стену, она стала подниматься по крутой и скользкой лестнице. Отыскав большой шкаф с инструментами Рили сняла с полки переносные фонарики.

Реакторный зал был темен и пуст. Луч фонарика слабо пробивал кромешный мрак, вырывая участки пола, обшивку стен. Рили медленно подошла к нише с детонаторами. Никелированное покрытие стержней блестело жутким мертвенным светом. Индикаторы молчали.

— Это ты сделал, ублюдок?! — вскрикнула Рили. Она подошла к панели. Рубильники были возвращены в первоначальное положение. Струйки прозрачной слизи стекали с рукоятей.

Она продолжала не шевелясь смотреть на залитые слизью рукоятки рубильников, и чем больше она на них смотрела, тем больше ей хотелось бежать. Просто улететь. Но только одно удерживало ее: корабль продолжал нестись с гигантской скоростью, с каждой минутой приближаясь к Солнечной системе, неся в себе это страшное существо.

И она — как офицер безопасности, как солдат и просто как житель Земли — должна выполнить свой долг.

— Ненавижу! — заорала она.

Рили отшвырнула огнемет и вцепилась руками в скользкие вонючие рукоятки, потянув их на себя. На этот раз рукоятки поддались необыкновенно легко. Свет и рев сирены снова потрясли корабль.

Рили долго стояла неподвижно, глядя на клочья слизи.

«Внимание! До автоматического уничтожения корабля осталось 5 минут. Включена вторая линия системы самоуничтожения».

— Нет, стоп!

Она подбежала к коробке с детонаторами. всё индикаторы горели.

«Из-за отсутствия питания произошел сбой в процессоре. Самопроизвольно включилась вторая линия системы, откладывающая взрыв на 5 минут. Мне крупно повезло. Второго такого случая быть не может. Или я добегу и спасусь, взорвав корабль, или погибну вместе».

— До автоматического уничтожения корабля осталось 4 минуты 30 секунд.

— Черт! Она заскулила от собственного бессилия. — Четыре с половиной минуты — и все. Потом будет поздно. Что делать? Чужак может повторить свой маневр, но тогда возврата уже не будет. Если система еще раз будет обесточена, то это всё равно не спасет его, а лишь отсрочит взрыв. Это может произойти и через положенное время, а может затянуться на долгие годы — и тогда корабль успеет прийти в Солнечную систему. Что же делать? Просто закрыть дверь и закодировать замок? Напалм! На дальнем складе. На тележке туда и обратно, погрузить, и… Четыре минуты».

Рили бросилась к выходу.

— Внимание! До автоматического уничтожения корабля осталось 4 минуты.

«Рискнуть? Идти прямо на челнок? Нет. Я должна быть уверена на всё сто, что этот мерзавец уничтожен».

Она не могла сделать выбор и металась в шлюзе реакторного блока. Вдруг она бросилась обратно в зал.

Стержни упрямо ползли и ползли вверх. Её глаза забегали по залу. Взгляд упал на бак, стоящий в углу. На пластике корпуса было выведено: «Ракетное топливо. Огнеопасно».

Стальной обод заглушки не хотел проворачиваться. Подобрав огнемет, она принялась прикладом сбивать вентиль. Металл поддался, и вентиль выпал из клапана.

Жидкость полилась, медленно растекаясь по плитам.

Руки набрали код замка, но плита осталась на прежнем месте.

— До автоматического уничтожения корабля осталось три минуты 30 секунд.

— Проклятый корабль! — заскрежетала зубами Рили, бросаясь к узкой лестнице, ведущей к коридорам.

На ступеньке она остановилась и залила всё пространство реакторного отсека пламенем из огнемета. Ракетное топливо мгновенно вспыхнуло.

Рили двинулась вниз и внезапно поскользнулась, чуть не свалившись. Ступени и поручни лестницы забрызганы всё той же прозрачной слизью.

Рили неслась по коридорам.

На площадке перед лестницей, ведущей к нижней и верхней палубам, лежала покореженная металлическая коробка.

Рили притормозила, но, не удержав поехавшую по полу ногу, упала на колени прямо перед коробкой. Толстый слой липкой слизи покрывал её стенки, застекленная крышка была покрыта паутиной тонких трещин. Рили пыталась разобрать, что находится внутри.

Рыжий кот, совершенно целый и невредимый, сидел на дне.

— Джоси, милый! Ты жив! Он не тронул тебя, не обидел? Ты снова со мной, мой маленький! Я нашла тебя!

Находка придала ей сил и уверенности. Ей казалось, что теперь-то уж точно всё будет хорошо.

Рили вбежала в узкий тоннель, где можно было двигаться только боком. Выставив вперед огнемет и держа коробку, она двигалась вперед.

Он возник сам по себе.

Она отреагировала раньше, чем успела сообразить. Рука сжалась в кулак. Пламя вспыхнуло, вырываясь из сопла. В его свете Рили увидела перед собой огромную фигуру. Хохот заполнил тоннель, перекрыв рев сирены.

Ресницы горели. Рили на мгновение прикрыла глаза, а когда снова открыла их, то уже никого не было.

— Сукин сын! Плевала я на тебя! Я с тобой сегодня в прятки играть не буду!

И по горящему тоннелю, где не оставалось ни капли воздуха, она пошла дальше.

— Еще немного. Сейчас выйдем.

Она выбралась наконец в широкий коридор.

«До автоматического уничтожения корабля осталось две минуты».

Впереди в полумраке коридора мелькнуло что-то огромное. Рили побежала, всматриваясь и стреляя из огнемета во всё боковые проходы. «Вот! Опять! Проклятое чудище! Вот, в том левом переходе! Сейчас!»

Подкравшись к очередному переходу, Рили, притаившись и собравшись, выскочила из-за угла и пустила длинную струю пламени в темный провал. Там было пусто. Переход за переходом, коридор за коридором, всё ближе и ближе к спасительному челноку. Пламя хлестало из огнемета.

— К чертям все! — орала Рили.

Отшвырнув огнемет и, собрав остатки сил, как пловец, бросающийся со старта в воду бассейна, она нырнула в люк челнока. Коробка с котом прогромыхала следом.

«До автоматического уничтожения корабля осталась одна минута».

Рили подползла к креслу. Тело отказывалось подчиняться, сведенные судорогой ноги не двигались. Руки потянулись к панели управления.

Захваты, державшие челнок, отошли.

«Отстыковка закончена», — сообщил компьютер.

Громадная масса корабля не хотела выпускать челнок из пут своего тяготения.

Днище корабля всё быстреё и быстреё мелькало над головой.

Рили напрягла мышцы, оттягивая рукоятку форсажа на себя. Корабль над головой всё несся и несся прочь.

Даже сквозь сомкнутые веки был виден гигантский взрыв. Всепроникающий жар пожирал пространство, проникая через толстые стекла иллюминаторов. Новое солнце разгоралось позади. Корабль умирал в пламени ядерного пожара.

Шар разрастался всё больше и больше и наконец рассыпался.

— Я все-таки успела, — прошептала Рили, утирая со лба пот. — Голова раскалывается…

Боль пульсировала в висках.

— Иди ко мне, мой красавец!

Рили прижала теплый пушистый комок к груди.

— Джоси! Ты со мной, и мы победили его!

Рили открыла крышку анабиозного бокса. Она опустила прозрачный лепесток колпака и опустилась рядом на пол, расшнуровывая ботинки. Шнурки путались в пальцах. Комбинезон был весь забрызган кровью.

Пуговицы запеклись в темной густой жидкости и срослись с петлями. Расстегнуть их не было возможности. Она срезала застежки и бросала их на пол.

Рили собрала останки одежды и запихнула их в жерло мусоросборника.

— Ну, все. Теперь — в душ!

Она вошла в небольшое помещение, нажала на стенке кнопку — и с потолка пошел дождь. Рили подставила лицо под прохладные струи и замерла, закрыв глаза.

Потоки воды лились и лились на разгоряченное лицо.

В каюте было тихо. Аппаратура положила челнок в дрейф, и отключилась. Лишь механический хронометр на переборке чуть слышно тикал.

Рили вышла из душа, вытирая мокрую голову полотенцем. Джоси свернулся клубком посредине анабиозной постели и спокойно спал.

Рили подошла к шкафчику и достала из его глубины запечатанный пакет со сменным комплектом белья. Разорвав обертку, она вытряхнула прямо на пульт управления майку и трусы. Так и не одевшись, она подошла к кондиционеру и включила его на полную мощность.

Рили подняла майку и поднесла её к лицу. Да. Так и есть. Что-то странное. Она отключила кондиционер и, принюхавшись, направилась к дальнему концу помещения. Её взгляд скользнул по панели, не задерживаясь на блестящем белоснежном полусферическом шлеме. Рука потянулась к нише и дотронулась пальцами до чего-то теплого и скользкого. С них сползала голубоватая, резко пахнущая слизь. Она отшатнулась. Шлем вздрогнул. Огромная когтистая лапа, состоящая из роговых сочленений, покрывавших её как латы рыцаря, выпала из ниши. Рили кричала, не слыша собственного крика.

Шлем в нише начал разворачиваться, показалась отвратительная, брызжущая слюной пасть. Маленькие глазки поблескивали алым светом. Монстр с любопытством рассматривал её тело. Первая пара челюстей раскрылась, обнажая следующую, и чудовище замерло.

Рили перебралась через гору барахла и нырнула в проем двери. Издалека она осмелилась посмотреть на существо, всё еще лежавшеё в нише.

Шлем оставался неподвижным, по-прежнему держа внешнюю пару челюстей открытыми.

Медленно Рили стала вползать в прохладный панцирь скафандра. Движения её были точны и хирургически аккуратны. Не бряцнул ни один замок, ни разу не зашуршала металлизированная ткань.

«Тише, как можно тише, чтобы он не услышал, если только у него есть слух…»

Пригнувшись, Рили просунула голову под висевший на стойке шлем. Тихо зашипели присоски, притягивая комбинезон к пластикату сферы. Посторонний шум мог вспугнуть чужака.

Монстр вдруг раскрыл ряды челюстей. Рили задержала дыхание.

— О боже!

Ребристый поршень медленно выплыл из пасти, выбрасывая сгустки слизи. Миниатюрные челюсти, щелкнули, и поршень убрался в разинутую склизкую пасть чудовища. Тварь зашевелилась, издала звуки и замерла.

Рили сделала шаг в сторону и взяла из ниши гарпунный пистолет, заряженный тонким стержнем с набалдашником, распускающимся лепестками крючков. Хоть слабое, но все-таки оружие. Хорошо, что хоть такое нашлось. Она распахнула дверь и вышла из шкафа.

— Удачи мне, удачи. Она мне сейчас ой как нужна, — еле шевеля губами шептала Рили.

Чудовище вновь подняло голову, оскаливая брызжущую слизью пасть.

Монстр был совершенно спокоен и практически неподвижен. Он лежал, вращая головой и попискивая, не проявляя никакой активности.

Рили медленно опустилась в кресло, следя за существом. Руки сами нащупали и застегнули зажимы ремней безопасности.

— Сейчас, — шептала Рили, — сейчас мы попробуем тебя оттуда вытащить…

Чужак продолжал вращать головой, слабо попискивая.

— Тебя напугал газ, вырывающийся из баллона? Так? Обычный сжатый воздух? Сейчас мы тебе устроим!

Пара клавиш утонула в панели управления.

Клапана на переборке зашипели, выпуская тугие струи воздуха чуть левеё от места, где спрятался монстр.

— Черт! Где же?

Рили продолжала нажимать клавиши. Еще два клапана выпустили газ. Он начал беспокойно оглядываться.

— Спокойно! Ну же!

Два потока рванулись прямо на существо.

— Есть!

Монстр забился в конвульсиях.

— Что? Не подходят тебе эти штучки? Давай, давай, побегай!

Гигантская голова свалилась с приборных щитов, перетягивая всё тело и увлекая его за собой. Монстр отталкивался ногами, пока не вывалился из ниши на пол. Хвост бил по аппаратуре, разнося всё вдребезги. Чужак барахтался на полу, пытаясь оттащить свое громоздкое тело от белого облака. Он, вцепившись когтями в пол, поднялся.

Чужак высотой почти в два человеческих роста стоял. Гигантская голова, покрытая лоснящимся панцирем, походила на молот. Грудь охватывали кольца роговых пластин, под которыми отчетливо виднелась бурая плоть.

Чужак ловко развернулся на месте, протягивая руки в сторону Рили. Хвост твари метался из стороны в сторону, разбрызгивая липкую слизь.

Рили вжалась в кресло, сжимая в руке гарпунный пистолет. Страх сдавил тело, не позволяя вдохнуть. Она закрыла глаза и принялась читать молитву.

Чужак застыл над ней, наклоня голову и распуская зубастый цветок челюстей.

Рили открыла глаза.

Последняя пара челюстей раскрылась. Рука метнулась к пульту. Створки шлюза разлетелись в стороны, выпуская атмосферу в бездонный мрак. Монстр пошатнулся и медленно пополз следом. Он взревел. Тяжелый бак, устремившийся из челнока, врезался в грудь чудовища.

Чужак завис в створе люка, цепляясь лапами за края.

Рили подняла пистолет. Стальная стрела врезалась в роговые пластины. Взрыв разорвал панцирь, и крючья гарпуна погрузились в чудовище.

Чужак разжал лапы и вылетел в космос. Катушка с тросом завращалась, разматывая стальную нить. Гарпун, вырвавшись из рук Рили чуть не сорвал перчатку скафандра, отскочил и, ударившись о панель, пробил обшивку и застрял в ней.

Монстр повис на тросе, как пойманная рыба. Створки люка захлопнулись. Рили подбежала к иллюминатору.

Чужак медленно подтягивался к фюзеляжу, цепляясь хвостом и лапами за выступы двигательных дюз.

Рили вцепилась в ручку форсажа. Рев двигателей. Плазма вырвалась из дюз.

Монстр вспыхнул и слетел с дюз во мрак. Его тело, охваченное огнем, отлетало от челнока. Трос лопнул, фигура исчезла в бездне космоса.

Рили расстегнула скафандр.

— Мы все-таки победили его, Джоси. Теперь — победили…

Рили почесала кота за ухом. Джоси замурлыкал.

Рили гладила его по спине. Диск вращался в приемнике диктофона.

— Экспедицию завершаю я, Рили, офицер безопасности грузового транспорта. Звездолет уничтожен вместе с грузом. Кэн, Пакер, Ламери, Эшн, Берт и капитан Далс погибли. Попавшеё на наш корабль инопланетное существо, послужившеё причиной смерти всех членов экипажа, уничтожено мной. Дополнительная информация записана в памяти компьютера.

Рили всхлипнула.

— Ну что, Джоси, пошли? — обратилась она к коту

Рили поднялась с кресла и, подойдя к анабиозной камере, набрала режим длительного сна.

Прозрачный колпак опустился, он закрыл собой Рили и спокойно лежащего рядом с ней рыжего кота.

Казалось, челнок застыл в космосе, но он, на самом деле, стремительно мчался в звездных просторах, неумолимо приближаясь к Земле. всё было позади, можно было спокойно спать, дожидаясь возвращения.

 

ЧАСТЬ 2

ПЛАНЕТА БЕЗЫСХОДНОСТИ

На космической станции была суматоха. Только что они обнаружили на орбите одной из далеких планет челнок.

Под колпаком виднелось лицо. Неподвижное лицо женщины. Сложенные на груди руки делали её похожей на мумию. Даже анабиоз не сгладил следы пережитых страданий. Мик поспешил отвести взгляд.

Глазок биодатчика подмигнул огоньком.

— Биоритмы функционируют, — произнес врач. — Она, кажется, жива.

— Ну что ж, — вздохнул и провел рукой по шлему его напарник. — Теперь пусть ею займется спасательная группа.

* * *

Доктор Руди вошла в палату. Рили не спала.

— Привет, Рили, — улыбнулась негритянка. — Как мы себя чувствуем?

— Ужасно.

— По крайней мере, лучше, чем вчера, — улыбнулась доктор.

— Где я? — уже не в первый раз спросила она.

— всё в порядке, вы в безопасности, — мягким голосом произнесла Руди. — Через пару дней вас переправят на земную станцию.

В двери возник человек. Рили заметила у него в руках рыжего Джоси.

— Джоси, иди ко мне, миленький! — ожила Рили. Маленький друг снова был с ней!

— Кажется, вы с ним знакомы? — спросил гость. Рили посмотрела на него. — Меня зовут Катер Кер. Я работаю в Компании.

— Вам нехорошо? — сочувственно переспросил Кер. — Ничего удивительного — после такого затяжного сна!

— Сколько времени я находилась в анабиозе?

— Вы спали очень долго.

— Сколько?

— Вы проспали пятьдесят лет.

— Что?! — выдохнула она.

— Ваш корабль унесло с курса, — начал объяснять Кер. — Спасатели наткнулись на капсулу совершенно случайно. Вам просто повезло.

На заседании комиссии присутствовал глава Компании.

Рили отвечала сдержанно.

За три часа мнение членов комиссии не изменилось.

— Еще разочек, пожалуйста, — привычно вежливо повторил один из них оператору, отвечающему за полученную с корабля Рили запись. — Вот этот отрывок. Мне бы хотелось вернуться к тому моменту…

Вряд ли хоть кто-то мог выдержать это спокойно.

— Я ничего не понимаю! — В голосе Рили появилась дрожь. — Сколько раз можно пересказывать одно и то же?!

— Вы признаете, что уничтожили дорогой звездолет? — задал вопрос глава Компании.

— Конечно!

— Сорок миллионов долларов, — уточнил глава Компании. — Это довольно большая сумма. Да, конечно, записи на компьютере подтверждают кое-что из вашего донесения. В силу неизвестных причин корабль сел. В те годы это была неисследованная планета. Затем он возобновил курс и потерпел аварию по неизвестным причинам…

— Что значит «по неизвестным причинам»?! Я вам уже сказала: по приказу мы сели на планету, чтобы добыть эту штуку, которая чуть не уничтожила весь персонал и ваш корабль…

Рили понимала, они не признаются в том, что отдали этот приказ.

— Дело в том, что у нас нет никаких подтверждений существования созданий, о которых вы нам рассказывали, — перебила её женщина из комиссии.

— Это потому, что я вышибла последнего из них через шлюз!

— Скажите, а такие враждебные организмы, описанные Рили, обнаружены на планете?

— Нет, — женщина подобрала губы. — Там ничего нет. Только скалы и камень.

— Я тоже вам говорила: там нет своей фауны и флоры. Там находился корабль инопланетян. Мы приземлились и нашли то, чего никто не находил… — Рили говорила медленно. — Кэн, член нашего экипажа, который был на этом объекте, видел там тысячи яиц…

— Тысячи? — глава Компании кивнул секретарю, и тот что-то черкнул на бумаге.

— Тысячи! — перешла на крик Рили. — Если одно из этих существ спустится сюда, всё будет кончено.

Члены комиссии уже начали вставать с мест: пока Рили кричала, табло компьютера высветило надпись «Дело закрыто».

Шеф смотрел на неё свысока, но надежда не позволила ей отвернуться.

— Почему вы не верите?

— А в этом нет необходимости, — недовольно ответил глава Компании. — Там уже двадцать лет живут люди, которые не жаловались, что там есть какие-то враждебные организмы.

— Какие люди?! — переспросила она.

«Люди… там…» — об этом страшно было даже подумать. — Инженеры, которые установили там процессор для изменения атмосферы, чтобы она стала пригодной для дыхания. Они находятся там уже более двадцати лет. Это колония.

— Колония? — спросила она.

— Шестьдесят семей…

* * *

Замяукал Джоси, почуявший гостей. Рили подняла голову и взглянула на дверь.

Пустой взгляд женщины смутил Кера, но он представил своего спутника.

— Это лейтенант Гори из колониальных космический войск. Рили, мне нужно с тобой поговорить. Мы потеряли связь с колонией на той планете.

— Ушам своим не верю, — язвительно произнесла Рили, отвечая злым взглядом на изучающий взгляд Кера. — Сперва вы уличили меня во лжи, а теперь хотите снова отправить туда? Я не полечу.

— Я могу закончить? — переглянулся с лейтенантом Кер.

— Я сказала, не полечу!

— Рили, вы полетите вместе с солдатами, с воинами, вам гарантирована безопасность. Это космический пехотный десант, специально обученная армия; в их силах абсолютно все. Так, лейтенант?

— Да. — Голос лейтенанта Горна был ровным. — Нас специально готовят к таким ситуациям.

— В таком случае я вам не нужна, — резко ответила Рили.

— Но мы не совсем понимаем, что там происходит, — подхватил Кер. — Вы будете нам нужны как консультант.

— Извините, мне некогда с вами разговаривать, — попробовала поставить точку Рили.

— А что бы вы сказали, если бы вас восстановили в звании астронавта? Компания готова вернуть вам ваше звание и вашу работу…

— В том случае, если я полечу на эту планету?

— Да!

— Я туда не вернусь! — не унималась Рили. — Но даже если бы я туда полетела, то ничем бы не смогла помочь.

— Будьте добры, подумайте все-таки об этом предложении…

— Скажи мне только одно, Кер. Вы летите туда, чтобы уничтожить этих тварей, да? Не для того, чтобы их изучать? Не для того, чтобы привезти их на Землю?

— Да.

— Вы летите для того, чтобы всех их уничтожить? — продолжала допытываться Рили.

— Да! — еще более уверенно подтвердил Кер. — У нас именно такой план. Даю вам слово.

— Ну, хорошо. Тогда я лечу.

* * *

Корабль выглядел скореё уродливо, чем внушительно; от боков, покрытых локаторами, прицелами, пушками и прочей аппаратурой, веяло угрозой.

Корабль спал. Первым ожил регулятор сна. Сразу на всех анабиозных камерах откинулись прозрачные лепестки колпаков, открывая тела.

— Черт побери! Переспал…

Неловко и медленно блондин поднялся, поднялась и женщина.

— Ну и морда у тебя, Рей! — засмеялась Кеси.

Третий десантник, Гис, прислушался к разговору.

— Посмотри на себя, — добродушно огрызнулся Рей.

— Это что? Шутка? Гис! — позвала Кеси и снова повернулась к блондину: — Ты выглядишь точно так, как я себя чувствую!

— Ну ладно, вы, умники! — подошел к ним сержант Эрн, негр с рельефной мускулатурой и курчавыми усами. — Чего ждете? Вставайте, дорогие мои, — издевательски продолжал Эрн. — День в казармах космического десанта: каждые полчаса — завтрак, каждые два дня — парад. Люблю я службу!

— Ой, черт, пол какой холодный!

— Тебе что, принести теплые тапочки?

— Если принесешь, я буду очень благодарен!

Десантники вставали один за другим. Среди них Рили стало немного неуютно.

— Быстро, быстро, пошли! — не прекращал подгонять десантников Эрн. — Разминаемся, разминаемся…

Они разминались. Крепко сложенная, с хорошо развитой грудью, Кеси принялась подтягиваться на турнике; почти сразу к ней присоединился блондин Рей. Рили прошла мимо них.

— Секции рассчитаны на пятнадцать человек, — проходя, сообщил лейтенант Горн. — Быстреё занимайте свои места.

Пользуясь случаем, Рили проскользнула к ряду шкафчиков с одеждой и принялась искать свой.

— Кто это? — покосилась в её сторону Кери, женщина с короткой стрижкой. — Эй, Берта, ты не знаешь?

— Какой-то консультант, она видела когда-то этих монстров!

Рили сделала вид, что их не слышит.

— Странно, — встрял в разговор Асон, — они её встречали и выжили?

От этой шутки Рили вспыхнула.

В другом месте говорили о более серьезных вещах.

— Эй, сержант!..

— В чем дело?

— У нас спасательная миссия! — ухмыльнулся лейтенант. — В колонии много молодых девушек.

— Что это за дерьмо нам дали? — попробовав, оттолкнул тарелку Асон.

— Ты еще не пробовал, что мы в прошлом полете ели! — отозвался Фро.

— По-моему, нам дали кукурузный хлеб.

— В прошлый раз мы вообще ели каких-то пиявок.

— Да, — немедленно добавил Урих, — только та, что ты ел, была не пиявка, а глиста.

Асон, как новичок, не знал, верить этому или нет, а над его головой уже собирались новые тучи.

Кто-то подмигнул проходящему мимо Бишу, тот отставил поднос, и почти сразу же натренированные руки схватили Асона за шею.

Биш прижал его ладони к столу.

— Не надо, ребята! — еще не понимая в чем дело, на всякий случай запротестовал бедняга Асон, но было уже поздно.

В воздухе мелькнул нож и ударился острием в поверхность стола между пальцами Асона. Нож прыгал между его растопыренными пальцами всё быстрее, дикий крик не прекращался. Нож выбивал дробь. Кругом смеялись.

— Ну ладно, ребята, — еле отдышавшись произнес Гис.

— Кончаем!

— На, ешь спокойно, — передал ему кто-то тарелку

— Это было совсем не смешно, ребята! — заключил Асон.

Между тем освободившийся Биш направился с подносом к своему столу.

— С нами есть не хочет!

— У них там свой клуб, — заметил Гис.

— Эй, Биш!

Рили внимательно посмотрела на Биша и отвела глаза

— Почему меня не предупредили, что у нас на борту робот? — резко спросила она.

— Я даже не подумал, мы всегда берем с собой синтетических людей.

— Я лично предпочитаю термин «искусственные люди», — поправил биоробот Биш. — А что, какая-то проблема?

— Потому что во время последнего моего полета искусственный человек на борту корабля испортился, и несколько человек погибли, — сухо добавила Рили.

— Какой ужас! — произнес Биш. — Это, наверное, была старая модель?

Рили грубо оттолкнула тарелку. Внутри у неё всё кипело. Вся затея с каждой минутой нравилась ей всё меньше; увидев же, с кем приходится идти на задание, она растерялась окончательно.

— Ты, Биш, ко мне лучше не подходи, — зло выговорила она. — Понял?

За столом десантников сцену с роботом восприняли по-своему.

— Кажется, им тоже кукурузный хлеб не по нутру! — не без злорадства прокомментировал Асон.

— Взвод, строиться!

Одетые в пятнистые защитные комбинезоны, десантники выглядели сейчас настоящими солдатами.

— Быстро! быстро! пошевеливайтесь! — подгонял Эрн. — Пошевеливайтесь! — дождавшись, когда всё выстроились в линию, он продолжил: — Внимание, теперь слушаем командира.

Лейтенант Горн внимательно осмотрел взвод. Десантники ему не нравились.

— Доброе утро, — привычно командным голосом произнес он. — К сожалению, у меня не было времени сообщить вам о вашей миссии перед вылетом…

— Сэр! — нахально перебил его десантник в перевернутой кепке, который успел уже облокотиться на цепь.

— Что, Гис?

Десантник в неправильно надетой кепке растянул рот до ушей.

— Я Асон, — довольный ошибкой командира, заявил он.

— В чем дело? Какой вопрос?

— Скажите, а это у нас что будет, настоящая боевая операция, или опять будем охотиться за вирусом?

— Мы знаем только одно: с колонией по-прежнему нет связи.

— Опять вирусы какие-то, — подсказал кто-то.

— Короче говоря, с чем мы имеем дело, расскажет консультант, — остановил разговоры лейтенант Горн. — Рили!

Рили вышла вперед.

— Я расскажу вам только то, что мне известно самой, — начала она. — Тогда мы сели на планету. Когда один из членов нашего экипажа вернулся на борт, к его лицу прилепился какой-то паразит. Неизвестный нам паразит. Мы вначале пытались его отодрать, но потом он отвалился сам и, кажется, умер. Но оказалось, что этот паразит отложил у него в горле какое-то яйцо или какой-то эмбрион, и Кэн начал…

— Слушай, — вызывающе выступила вперед Кеси. — Мне надо знать только одно: где эти твари?

— Отлично, Кеси! — оскалился Рей.

— Так их!

— С тобой — куда угодно, в любое время, — продолжал Рей.

— Да, — подтвердил Гис, — когда говорят про инопланетян или про Чужих, она только спрашивает: «Куда стрелять?»

— Иди к черту! — смачно выругалась Кеси.

— Ладно, вы закончили? — спросила Рили.

«Неужели они совсем не понимают, какая опасность их поджидает? Мясо… здоровое мясо… Нет, так нельзя», — спохватилась она через секунду.

— Надеюсь, вы правы, — голос Рили звучал вымученно. — Надеюсь, всё уладится. Надеюсь…

— Я надеюсь, — слегка отстранил её Горн. — Спасибо, Рили. У нас имеется записанный на диске отчет Рили, прошу вас его изучить…

— Одна из этих тварей, — громко и быстро, опасаясь, чтобы её не перебили, заговорила Рили, — за двадцать четыре часа уничтожила всю мою команду. Если колонисты нашли этот инопланетный корабль, то неизвестно, сколько человек подверглись нападению этих существ и сколько из них погибли. Вы поняли?

— Так, — лейтенант Горн обвел глазами взвод. — А теперь слушайте меня внимательно. Вы будете действовать так, чтобы всё прошло гладко и четко, как в аптеке. К трем часам — подготовить всё оружие, проверить всё тактическое вооружение, оборудование, аппаратуру транспортные средства. Начинайте!

— Вы слышали, что он сказал? — спросил Эрн — Вы знаете процедуры! Начинайте тренировку. Асон, иди сюда, не стой дураком…

В руках Кеси тяжелая, длиной больше полутора метров, ручная автоматическая бронебойная пушка — специальное оружие десантников — казалась детской игрушкой. Кеси любила оружие.

Чем больше Рили смотрела на них, тем сильнеё ощущала свою боль: она казалась себе ничтожной и лишней здесь. Рили проследовала в ангар. Здесь тоже кипела работа, но более понятная и более знакомая.

Трудно было поверить, что на корабле могло найтись столько почти пустого места. В ангаре находились бронетранспортер, несколько челноков, и всё равно он был почти пустым. Довольно быстро она нашла взглядом автопогрузчик.

Рили обернулась; как она и предполагала, здесь был и второй автопогрузчик, для которого водителя еще не нашли.

Тем временем в работе произошел какой-то сбой, и Рили услышала раздражительный голос лейтенанта:

— Мне наплевать, что вы там думаете, но главное, чтобы всё работало…

Что-то не ладилось или с люком, или с самим погрузчиком: груз торчал из брюха челнока самым неудобным образом. Когда ящик кое-как пролез в проем, Горн сердито приказал!

— Сейчас же загерметизируйте этот люк!

Автопогрузчик начал разворачиваться. Рили подошла к лейтенанту и стоящему возле него сержанту поближе.

— Здравствуйте. У меня сложилось впечатление, что я бездельничаю, когда могу вам помочь.

— Интересно, а что вы умеете? — немного свысока поинтересовался Горн. Его взгляд скользнул по фигуре Рили.

— Ну, по крайней мере, я могу командовать этим погрузчиком. У меня второй класс.

— Что ж, тогда попробуйте.

Рили отвернулась и направилась к машине. Какое ей дело, что думает о ней этот лейтенант? Плевала она на его мнение!

Легко и привычно Рили вскарабкалась на рабочеё место. Тонкая рука легла на рукоятку управления, вторая нащупала кнопки. В её руке была невиданная мощь, которой разум придавал осмысленность и легкость.

— Ты гляди, чего творит баба, — удивленно шепнул Эрн проходившему мимо Гису.

Рили работала. Работа постепенно налаживалась. Во всяком случае, стала более скоординированной.

* * *

Кеси выскочила в коридор с ручной автоматической пушкой наперевес. Полет подошел к концу; оставалось только спуститься на саму планету. Вслед за Кеси в коридоре прыжком очутился Рей. Нетерпение жгло и его.

Возле челнока перед взводом очутился Горн, он сухо произнес.

— Беспокоиться не о чем.

— Ага, высаживаемся, побеждаем и улетаем, — прокомментировал кто-то.

— всё понятно? — грозно переспросил лейтенант. — Акция будет развиваться по плану. Никаких отклонений… — Взвод начал выстраиваться в жалкое подобие шеренги. — Как сказано: высаживаемся, побеждаем и улетаем.

В строю зашумели.

— Внимание, готовность! — скомандовал Горн. — Посадка!

Раздавшиеся возгласы чуть не заглушили команду.

— всё — быстро в транспортер! — выкрикнул он.

— Ура! ура! ура!

— Давай!

— О-го-го!

Трудно было поверить, что так могут вести себя специально обученные люди.

— Быстро, все! Быстро! — подгонял сержант Эрн.

— Ура-ура-ура!

Шум не умолкал.

— Быстро в транспортер! — заорал лейтенант Горн.

Большая часть десантников успела скрыться в брюхе приземистой и остромордой машины.

— Так, свои места при боевом расчете вы знаете — продолжал лейтенант. — Оружие закрепить! Всем занять места, сесть и успокоиться! — Горячка передалась и ему. — Закрепить запоры! — уже с водительского места скомандовал лейтенант.

— Так, лейтенант?

— Биш, начинаем!

— Понял!

Транспортер въехал в люк челнока.

— всё готовы?

— Поехали!

Из микрофона донесся голос Кери:

— Начинаем процедуру запуска!

Гудение и шорох заполнили пространство челнока.

— Шасси поднято. — Казалось, что говорит робот. В такие минуты Кери действительно ощущала себя машиной.

— всё шлюзы загерметизированы.

— Так, готовность. Десять секунд. Девять, восемь.

С этого момента начиналась работа.

— Семь, шесть…

— Два, один… Поехали!

— Переключаю пеленг показательного радиуса…

— Два-четыре, профиль виден, — ответили с корабля.

— всё ясно. Курс взят…

Челнок летел свободно, словно падал.

— Включи, пожалуйста, ускоритель, — посоветовал Биш.

— Включаю, — Кери взялась за рукоятку. — Эй, всё берегите головы: немного потрясет.

Наконец тряска осталась позади; челнок выровнялся, шум поутих.

Рей уставился на бюст Кеси. Молодая женщина притягивала его. Кеси хмуро изучала лейтенанта.

— Эй, лейтенант, — наконец не выдержала она. Лейтенант, сколько вы вылетов сделали?

— Тридцать восемь, — ответил Горн и, опасаясь, что его неправильно поймут и уличат во лжи, уточнил: — Тренировочных.

— А боевых?

— Два. — И снова уточнил: — Считая с этим.

— О, черт! — выдохнула Кеси,

— Идиотизм, — прошипел кто-то.

— Кранты всем…

— Да бросьте… чего там…

— Ну и ну!

— У меня что-то плохое предчувствие, — пробормотал Урих.

— У тебя всегда плохое предчувствие, — огрызнулся Фро. — Если с тобой что-то случится, я, вернувшись, позвоню твоей маме.

Чтобы отвлечь десантников от подобных разговоров, Горн снова заговорил:

— Хорошо, давайте проверим мониторы. Так, вижу всех; всё выглядит неплохо. Рей! Поправь свою камеру! Что-то я тебя не вижу. Через две минуты садимся. Готовьтесь!

— Сейчас!

— Эй, кто-нибудь, разбудите Гиса!

Вместе с Гисом проснулся и механизм выпуска атмосферных крыльев.

Челнок стал похож на огромного металлического скорпиона.

Скорпион полз по облакам, ожидая встречи с противником. Внизу намечались контуры станции.

Станция.

Во всяком случае, определенная её часть — лежала в объятиях уродливых железных рук остатков корабля инопланетян. От неё веяло ужасом!

— Спускаемся! — Даже голос Кери показался немного чужим.

— Это и есть атмосферный процессор? — Рили повернулась к Керу. На его лице расцвела улыбка. Представитель Компании был почти весел.

— Да-да, — гордо сообщил он. — Удивительное сооружение; полностью автоматизировано. Это производит наша Компания.

Глядя на лицо Кера, Рили явственно ощутила, что хочет врезать ему по морде.

Корпуса процессора замелькали совсем рядом — полет подходил к концу.

— Так, Кери, сажаешь транспортер у главного корпуса колонии и сразу возвращаешься назад на корабль. — Чтобы не молчать, Горн констатировал. — Никакой видимой жизни нет.

— Всех сожрали, — прошептал себе под нос Асон.

— Подожди, Керн, — снова заговорил лейтенант, — сделай сначала круг над комплексом.

Этого времени, по расчетам Горна, было вполне достаточно, но вид пустующей станции только усилил тревогу. На этом облете удалось заметить небольшие следы жизни: в одном из зданий комплекса все-таки горел свет.

— По-моему, ничего не повреждено, — сообщила Кери. — У них по-прежнему есть электричество…

— Все, Кери. Садишься на посадочной площадке и сразу же улетаешь; а мы остаемся.

— Приготовиться! Челнок пошел вниз.

— Посадка произведена, — доложила Кери, когда челнок замер.

— Даю десять секунд, — на повышенных нотах скомандовал лейтенант Горн. — А теперь, ребята, будем действовать аккуратно и четко. Прочесываем территорию!

Было сумрачно. Шел дождь. Атмосферный процессор поработал на славу, дышалось почти так же легко, как и внутри корабля.

Они высадились слаженно и быстро: привычная работа.

Рили казалось, что на улице она безоружная и беззащитная…

— Первая группа, двигайтесь вперед! — скомандовал Горн.

Они побежали, разбрызгивая грязь.

— Шевелитесь! — подгонял Эрн. — Асон!

— Я!

— Открой замок. Расшифруй код.

— Вторая группа, — крикнул Горн, — располагайтесь по флангам.

— Вторая группа, выполняйте приказ!

Дверь поддалась довольно быстро — колонисты явно не опасались взломщиков. Открывшийся коридор был погружен во тьму.

Гис вошел первым. Дуло автоматической винтовки обвело помещение. Решетчатый пол блестел. За ним последовала вся группа.

Следующий коридор был освещен, но масса боковых дверей и громада аппаратуры делали его более опасным.

Враг мог выскочить с любой стороны.

У Рили, взгляд которой был прикован к мониторам, перехватило дыхание. В коридоре пахло опасностью!

Десантники шли медленно, приникая к стене у каждой двери или поворота. Коридор, да и вся станция хранили молчание.

На мониторе мелькнуло бледное, окаменевшеё лицо Гиса. Он был готов к бою. Асон от напряжения еле сдерживался, чтобы не начать стрелять.

Напряжение росло. Уже не только Асон думал о том, что чудовища задались целью вымотать нервы и напасть.

Рили заметила, что страх сдавливает ее.

— О, черт! — простонал Урих. Он споткнулся.

Время шло. Монстр не нападал. Коридор привел их к закрытой двери одной из секций и свернул к лифту.

— Вторая группа, зайти в здание! — скомандовал Горн. — Гис, поднимайтесь на второй этаж!

Повторяя всё маневры первой группы, группа Эрна вошла в здание. Кеси шла впереди, её разбирал азарт.

«Чужой нападет на них, — кусала губы Рили, — нужно было запретить Горну посылать их.»

её взгляд прыгал с монитора на монитор. Теперь пропустить начало конца было проще — монстр мог напасть на любую из групп. Коридор верхнего этажа, где находилась группа Гиса, был похож на первый как две капли воды: та же развороченная аппаратура, та же капающая сверху вода, те же мокрые решетки на полу, те же колючие клочья проводки…

С монитора Эрна был виден совсем другой участок. Рили не заметила, когда и в какую сторону свернул сержант.

— Сержант Эрн! — сказал, глядя в монитор, лейтенант.

— Здесь отверстия, оставленные пулями мелкого калибра. Судя по всему, здесь была какая-то перестрелка… — помолчав секунду, он переспросил: — Вы меня видите и слышите?

— Да. — Послышался легкий шум. — Следов людей нет…

Пулевые отверстия уходили внутрь отсека: отсек мог быть для колонистов укреплением против Чужих.

Рили переключила внимание на монитор Гиса. Не время сейчас гадать.

На мониторе мелькнуло странное пятно на решетке, издали похожеё на тень. Рили дернулась. Лейтенант бросил в её сторону удивленный взгляд.

— Так. Гис, Асон, включите, пожалуйста, индикаторы движения живых организмов…

Пятно исчезло из поля зрения.

Табло индикатора движения представляло собой прямоугольник, расчерченный концентрическими полукружьями и выходящими из одной точки лучами. Ничего, кроме них, на индикаторе не вспыхнуло. Четверка Гиса продолжила движение.

Коридор вывернул к перекрестку.

— Что показывают индикаторы?

— Ничего нет, — глянул на табло Гис.

— Ни черта, — процедил сквозь зубы Асон.

— Делимся пополам, — после недолгого колебания принял решение Гис. — Будем прочесывать. Фро и Урих, идите наверх.

Тем временем группа Эрна добралась до какого-то помещения. В отличие от служебных коридоров, оно казалось покинутым только что: на столе еще виднелись остатки завтрака, разложенные бумаги — не брошенные в спешке, а именно разложенные. В таком виде стол оставляют, когда выходят ненадолго. Сверху всё было залито водой. Грязные струйки всё падали в переполненную чашку. Через монитор Рея было видно, как Кеси покачала головой.

На мониторе Гиса опять возникло пятно странной формы.

— Стойте! — закричала Рили. — Постойте минутку!

— Алло, Гис? Вы меня слышите? Остановитесь и посмотрите направо.

Теперь пятно приобрело четкость — решетка стекла вниз, прожженная кислотой.

— Здесь всё в порядке, — жестко произнес Гис.

— Видите? — подалась вперед Рили.

— Это, наверное, плюнул один из знакомых Рили. Чтобы подбодриться, сыронизировал Гис.

— Значит, кислота вместо крови? — уставился на дыру Асон.

— Вот сейчас я сделаю то, что вам очень понравится, — сострил Гис.

Он плюнул. Комочек слюны исчез в дыре и помчался между этажами. Провал оказался практически бездонным. Проследив за полетом плевка, оба десантника невольно посмотрели вверх: с потолка свешивались тускло поблескивающие, а местами совсем утратившие блеск сосульки металла. Дыра пронизывала станцию сверху донизу.

— Ну, хватит валять дурака. — Это подошли Фро и Урих.

— Вторая группа, что у вас там? — разочарованно перевел взгляд на другой монитор Горн.

— Только что закончено прочесывание, — доложил Эрн. — Никого нет.

— Понятно, — протянул лейтенант.

— Сэр, здесь нет никого, — повторил Эрн. — Если здесь что-нибудь и случилось, то мы с вами опоздали.

— Так, хорошо, территория безопасна, — громко и уверенно произнес Кер. — Проходим к компьютеру. Нам нужно просмотреть записи.

— Как это — безопасна? — переспросила Рили.

— Я говорю вам, Рили, — повторил Кер, — территория безопасна.

Поражало спокойствие Кера — неужели он рассчитывал на то, что Чужих остановит авторитет Компании? Или он настолько самоуверен, что полностью отупел и вообще не видит опасности?

Эрн открыл перед ними дверь в отсек. Помещение хранило следы полного разорения.

— Сэр, вот это крыло было запечатано, — обратился Эрн к лейтенанту. — всё двери были закрыты и завалены мебелью. Похоже, колонисты сделали здесь баррикаду, но её прорвали. Здесь был ожесточенный бой.

— Да, похоже, — поежилась Рили.

— Трупы найдены? — поинтересовался Горн.

— Нет. Ничего нет.

Несколько секунд вошедшие сосредоточено озирались, изучая помещение, которое на некоторое время должно было стать их убежищем.

— Так, хорошо, — произнес лейтенант Горн. — Рей, сюда! Я думаю, мы можем закрыть двери снаружи, открыть вот эти и восстановить функции аппаратуры в этом отсеке.

Рей склонился над замком второй двери.

Пальцы Рея двигались медленно, тяжелое дыхание становилось всё громче.

Чудовища явно были где-то рядом. Разгром в отсеке и баррикады не оставляли больше никаких сомнений.

Атака могла начаться в любую секунду.

Наконец дверь поддалась.

Табло индикатора движения живых организмов молчало.

Горн зашел внутрь, за ним Кер, потом Биш. За каким из столов мог прятаться монстр, если он прятался там вообще?

Рили на мгновение обмерла. Чужие не прятались — они были выставлены на обозрение.

— Лейтенант! — негромко позвал Кер, наклонясь к одной из банок. — Горн!

В жидкости висели остатки разорванного на части существа, с первого взгляда похожего на гибрид паукообразного с осьминогом. Паучьи лапы сходились к кожистому брюху со щелью рогового отверстия. Свисающие щупальца напоминали змей. Сбоку свешивались остатки выпотрошенных внутренностей.

Кир перевел взгляд на другую банку, которую уже изучал Биш.

Собрав в себе всё мужество, Рили подавила отвращение и прошла в центр лаборатории.

— Это они? — заметив ее, спросил Кер. — Таких вы видели?

Его глаза отыскали экземпляр, который выглядел наиболее целым, и Кер направился к нему.

Неожиданно в экспонате что-то изменилось. Кер не понял, что именно. Первое, почти незаметное движение щупалец.

Кер широко раскрыл глаза. Ничто, казалось, не могло заставить его отойти от лабораторной банки. На брюхе, чуть ниже рта, зашевелилась кожа, и оттуда выпало нечто, похожеё на удлиненную грыжу. Почти тут же, мотнув выростом, существо кинулось на Кера. Дернулись в жидкости щупальца, стремительно взметнулись, и существо врезалось в стекло.

Кер вскрикнул и отшатнулся.

— Осторожно, Кер! — закричала Рили.

Существо в банке продолжало дергаться.

Кер попятился, перед ним была другая банка, и точно так же, от одного его взгляда, существо в ней засучило лапами, щупальца ударились в стекло.

— Похоже на любовь с первого взгляда.

— Да, Кер, вы ему понравились, — заметил Биш, закончивший предварительное изучение лаборатории — Двое живы, остальные мертвы.

«Удалены хирургическим путем до имплантации эмбриона», — прочитал он в лабораторном журнале. — «Пострадавшая погибла во время операции», — прочел Биш. Убийца неизвестной им колонистки продолжал дергаться.

Продолжать разговор было неловко.

Молчание нарушил срывающийся от страха голос Фро:

— Эй, Гис, здесь, кажется, что-то шевелится!

Напрягся, готовый к прыжку, Горн.

— Здесь что-то ходит, — повторил Фро.

Индикатор пищал, появилось светлое пятно. Оно приближалось.

— Оно идет за нами, — сообщил Фро.

Под попискивание индикатора пятнышко прошло через полукруг.

Кеси вскинула автоматическую пушку, направив её на дверь.

— Может, это кто-то из наших? — спросила Берта.

— Эрн, где люди? — быстро заговорил Горн. — Есть кто-нибудь в блоке?

— Нет, мы всё в оперативном центре, — покачал головой сержант.

Горн махнул рукой. Фро стоял, уставившись на табло.

— Фро, — с трудом выдавил Горн.

— Эта штучка движется, — ответил тот.

Враг приближался.

— В какую сторону?

— Прямо на нас. — Фро закусил губу. Десантники миновали дверь и вышли в уже знакомый коридор. Коридор был пуст. Индикатор продолжал пищать.

— Он один?

— Да.

Десантники шли, стараясь держаться ближе к стенам. Передвигались по одному: пока кто-то выбегал на несколько шагов вперед, остальные сливались с винтовками, готовые в любой момент начать стрельбу.

Пятнышко на индикаторе приближалось к последнему полукругу. Противник был совсем рядом.

Вдруг в вентиляционном проходе что-то мелькнуло, из автоматической винтовки Асона вырвался столб пламени и ударил в потолок — Гис подбил ствол снизу.

На секунду мелькнувшеё перед глазами существо было человеком.

— Черт! — выругался Асон.

— Тише! — процедил Гис — Не стрелять! — Он сосредоточился, вспоминая секундное видение. Нет, сомнений быть не могло, крошечная фигурка была человеком.

— Рили! — негромко позвал он.

её пропустили вперед. Чувствуя на спине взгляд десантников, Рили пошла по коридору к воздушной шахте.

За решеткой явно кто-то был. Очень маленький; достаточно маленький, чтобы свободно продвигаться по вентиляционным каналам.

Она наклонилась к решетке и приоткрыла заслонку. На неё уставились расширенные от ужаса глаза.

Только глаза. Рили не видела ничего, кроме них.

— Эй, всё в порядке, — прошептала Рили, — всё в порядке. Не волнуйся.

Глаза были детскими, в этом она уже больше не сомневалась.

Да, здесь на станции прятался ребенок. Ребенок попятился и быстро побежал на четвереньках по шахте. Копна спутанных волос подсказала Рили, что перед ней была девочка. Девочка убегала.

Рили встала на четвереньки и поползла за ней.

За поворотом они снова встретились. Теперь Рили видела всё её личико.

Рили почувствовала движение. Девочка напряглась.

— Осторожно, капрал! — предупредила Рили и опять заговорила с девочкой: — Ты не бойся, выходи, мы тебя не обидим.

Девочка не верила. Сжатые в узелок губки и настороженные глаза недвусмысленно свидетельствовали об этом.

— всё хорошо, всё в порядке, — продолжала Рили.

Девочка резко впилась зубами в её руку. Рили закричала:

— О, черт! Она меня укусила!

Боль не дала возможности Рили заметить, в какую сторону сбежала девочка.

— Осторожней, не упускайте ее! — вскрикнула она. — Не выпускайте!

— Куда она сбежала?

— О, черт! — донеслось со стороны коридора.

— Куда она побежала?

— её здесь нет! — заорала в коридоре Кеси.

— Дайте свет!

— Здесь она! — крикнула Рили. — Она здесь!

Девочка удирала. Ловкость, с которой она бегала на четвереньках, была звериной.

В шахту полезло сразу несколько человек.

— Не пугайте ее! Отойдите! Так мы упустим ее, черт вас побери! — кричала Рили.

Девочка откинула еще одну заслонку — на этот раз цельную и очень маленькую — и исчезла за ней.

Рили подползла к её убежищу. Ни окон, ни дверей в убежище не было, — одна только дверь-заслонка в полуметре от пола. Рили проскользнула в отверстие и чуть не вскрикнула, упав на что-то жесткое и ударившись коленями о банку.

Девочка забилась в угол. Её взгляд выражал ненависть к незнакомке.

Жилище больше всего походило на склад. Одежда, консервные банки, коробки и пакеты, книжки, кассеты, бумага, обломки мебели, игрушки, всё свалено в кучу.

Рили попробовала приблизиться к девочке. Та молча быстро перебежала в другой угол и прижалась к стене.

— Ну, не бойся, — прошептала Рили.

Глаза девочки расширились от страха.

Рили подходила к ней медленно, боясь снова спугнуть.

Девочка смотрела на фотографию. Рили протянула руку и взяла снимок.

«Ревека» — гласила надпись.

Ревека, скрючившись, сидела в уголке.

— всё в порядке, — более твердым тоном произнесла Рили. — всё в порядке. Не бойся! — Она подползла ближе и обняла девочку за плечи.

Ревека протестующе замычала.

— Ну, успокойся, — прижала её к себе Рили. Тельце девочки казалось горячим. — всё будет хорошо теперь…

Рили гладила Ревеку по голове и слушала, как тает лед враждебности.

Постепенно Ревека прекратила мычать и расслабилась. Впервые за долгое время игры в прятки от всего ставшего враждебным мира…

Ревека сидела на столе, уставившись невидящим взглядом в одну точку.

В отсеке на неё нашло какое-то оцепенение.

— Как её зовут? — поинтересовался Горн.

— Ревека, — ответила Рили.

— Так, Ревека, постарайся сосредоточиться, — начал лейтенант. Он не знал, как надо разговаривать с детьми. — Расскажи нам с самого начала. Где твои родители?

Девочка вздрогнула, и взгляд её заметался в поисках выхода.

Возле двери стоял Кер.

— Ревека, ты должна постараться! Ревека, вспомни! — не унимался лейтенант.

— Горн, дайте ребенку передохнуть! — не выдержала Рили.

Горн сказал в сторону:

— Похоже, у неё что-то не в порядке с головой. Может, у неё просто отшибло память?

— По-моему, у неё всё нормально, — возразила Рили.

— Никаких травм я не нашла. Пойдем. Зря только время тратим. — Берта злилась.

Горн направился к выходу.

Кер сплел руки на груди. Рили бросила на него взгляд. Тот скривился, но всё же вышел.

Теперь Рили и Ревека остались вдвоем. Рили взяла чашку и медленно приблизилась к Ревеке:

— Выпей-ка вот это. Это горячий шоколад.

Девочка посмотрела на Рили.

Из чашки вкусно пахло.

Рили поднесла чашку прямо к её губам.

Когда-то, непередаваемо давно, её так кормила мама.

Край чашки ткнулся в её губы. Как когда-то давно, Ревека приоткрыла рот и глотнула. Шоколад был сладким. Она уже не помнила, когда пила что-нибудь такое вкусное. Через секунду ни о чем, кроме вкуса шоколада, она уже не думала.

Рили смотрела на девочку с улыбкой.

— Вот так умница, — улыбнулась она девочке, когда та закончила пить и, в детских глазах снова засветился огонек настороженности.

Несколько секунд Ревека смотрела на нее, готовая в любой момент спрыгнуть со стола и удрать, но потом кивнула.

* * *

— Мотать отсюда надо, пока нас всех не прикончили, — хмуро произнес Асон.

— Рядовой Асон, прекратите сеять панику! — прикрикнул на него лейтенант.

— По-своему он прав, — заметил Гис — Мы только зря теряем здесь время. Не похоже, чтобы в колонии кто-то уцелел.

— Это как раз можно проверить, — ответил сидящий возле дисплея Эрн.

— Для того чтобы обойти этот дурацкий комплекс целиком, понадобиться на меньше суток. Может случиться так, что мы всё здесь свихнемся, прежде чем найдем чьи-нибудь объедки… если сами к тому времени не превратимся в чужое дерьмо.

— Посмотрите сюда. Это схема комплекса.

— Вы что, собрались вычислить по изменению теплового фона, не затягивается ли там кто-нибудь сигаретой? — не унимался Асон.

— Да, действительно, — наморщился Гис, — я слышал протакое. Такую штучку называли «ловушкой для курящих». Курить там категорически запрещалось: в воздухе была слишком высокая концентрация гремучего газа; а курящие, известное дело, выкручивались, как могли.

— Курящие или некурящие, — это всё равно!.. — заявил Горн.

— Так, здесь, кажется, что-то есть.

Лейтенант подсел к Эрну и постепенно оттеснил сержанта от дисплея. Действительно, на схеме не было видно никаких посторонних сигналов, — лишь иногда проскакивали пятнышки, вызванные плохой наладкой аппаратуры.

— Что вы ищите? — поинтересовался подошедший Рей.

Ответил Кер.

— Мы ищем датчики индивидуальной жизнедеятельности. У каждого колониста был такой датчик, их имплантировали в организм. Пока что мы не нашли ни одного.

* * *

Рили взяла девочку за руку и заглянула в глаза.

— Не знаю, как тебе удалось остаться в живых, но во всяком случае ты — смелый ребенок, Ревека

— Нют, — раздался чуть слышный голосок.

— Что?

— Нют, — повторила девочка. — Меня зовут Нют. Меня никто не называет Ревекой. Только брат.

Ну конечно же! Рили улыбнулась.

— Нют, — повторила Рили. — А мне нравится это имя. Меня зовут Рили. Очень приятно с тобой познакомиться. А это кто? — спросила Рили, указывая на куклу, прижатую к груди Нют. Кукла была не чище самой девочки, тоже светловолосая, голубоглазая и почему-то почти такая же серьезная.

— Кени, — ответила Нют.

— Привет, Кени, — Рили пожала пластмассовую ручку. — А твой брат, как его зовут?

— Тим.

— Тим тоже где-то здесь?

Нют покачала головой.

— Может, он, как и ты, где-то прячется?

— Нет, — выдохнула Нют.

— А мама и папа где? — не унималась Рили. Нют отвернулась и сжалась.

— Нют, посмотри на меня! Где твои папа и мама?

— Погибли они, умерли, понятно?! — с вызовом выкрикнула она. — Теперь вы довольны? Теперь мне можно уйти?

её слова ударили Рили, как пощечина. Какое она имела право так ковыряться в незажившей ране? Собственные переживания не давали ей такого права, как казалось ей вначале. Не давали. К тому же и утраты их не были равны: Рили потеряла всего лишь друзей, коллег, но не единственных по-настоящему близких людей.

— Прости меня, Нют, — искренне произнесла она. Теперь главным было заставить девочку остаться здесь до прилета челнока.

— А тебе не кажется, что с нами тебе будет надежнеё и не так страшно? Эти люди прилетели сюда, чтобы защитить тебя. Они солдаты.

Рили сама почти поверила своим собственным словам. Нют угадала это.

Женщина говорила искренне и сочувствовала ей тоже искренне. Только всё взрослые были точно такими же: сами верили в свои глупые сказки и упорно не хотели признавать сказки настоящие, в которых было, по крайней мере, больше правды.

— Ничего они не сделают, — уверенно сказала Нют.

* * *

Биш пинцетом оттянул кожу в сторону. Он уже начал понимать, как устроена физиология этого удивительного существа.

Сложнеё всего было понять, зачем существу, настолько отличному от человека, нужен был нормальный животный белок. Он не мог поверить, что тварь с концентрированной кислотой в крови может иметь биохимию, похожую на человеческую. Поначалу Биш думал, что органика должна окисляться в организме Чужих до простого углерода. Но в таком случае почему они, во-первых, не ели бесчисленные органические полимеры, из которых состояла добрая половина внутреннего оборудования станции; а во-вторых, для чего им нужны были люди в количестве промежуточного хозяина — носителя Эмбриона? Это говорило о том, что Чужие должны быть вовсё не такими уж чужими.

Серной кислоты в организме существа оказалось гораздо меньше, чем следовало ожидать. То, что было поначалу принято за нее, на поверку оказалось уникальной в своем роде органической сульфокислотой — высокомолекулярным соединением, окислительные способности которого на порядок превышали таковые у обычной серной кислоты.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — раздался голос Асона, подкатившего к лабораторному столу каталку.

Биш прихватил пинцетом сосуд.

— Привет, Биш! — громко повторил Асон. — Я только что тебя спросил: тебе еще что-нибудь нужно?

— Нет, — пожал плечами Биш.

Асон подошел поближе и заглянул ему через плечо.

— Симпатичная штучка! — хмыкнул он.

— Да, великолепная, — совершенно серьезно ответил Биш.

Убедившись, что разговаривать с искусственным человеком бесполезно, Асон развернулся и пошел искать более общительного собеседника.

Кер сидел в кресле сбоку от дисплея главного компьютера и смотрел на Эрна.

«Интересно, смогут ли эти парни изловить живьем хоть одну взрослую особь таких тварей? Ждать пока промежуточная форма отложит свой эмбрион и пока тот разовьется, — долго и накладно. Взрослое чудовище содержать тоже будет нелегко, зато это будет полным триумфом для всех. Наша Компания — единственный обладатель животного из других миров! Это станет лучшей из всех возможных реклам!.. Вот только как убедить в этом солдатню? Зря им дали столько воли в этом деле. На какую сумму может клюнуть Горн? Только бы эта сумасшедшая Рили не убедила их взорвать планету — такая потеря будет невозместима.»

Как ни странно, собственная безопасность его мало волновала. Единственный риск, к которому Кер привык, был чисто экономическим.

— Эй, бросайте все, я их нашел! — закричал Эрн, отрываясь от экрана.

На участке схемы, начерченной белыми светящимися линиями, виднелось мутное большое пятно, состоящее, при более внимательном рассмотрении, из множества слившихся пятнышек.

— Живы? — рванулся в его сторону Горн.

— Этого уж я не знаю, — ответил Эрн. — Но похоже, всё они собрались в одном месте.

— Где?

— Возле процессорного комплекса. Если точнее, возле главной системы охлаждения.

— Что у них там, собрание? — предположил Гис.

— Ну что ж, Эрн, будем действовать, — выпрямился лейтенант Горн.

— Ясно, сэр. — Эрн тоже встал.

— Ну что ж… — Гис про себя подумал: «Будь я на месте монстров, я взял бы заложников и выставил возле них охрану».

Нют представила себе, как чудовища гонятся за транспортером по пустынному комплексу, по улицам. У бронетранспортера вырастают крылья, и он взмывает вверх перед самыми уродливыми мордами, и летит туда, где небо — ярко-голубое, где растут зеленые деревья, а солнце светит совсем ласково: летит на планету из сказок, которая называется Земля.

Взрослые говорили Ревеке, что Земля — это не сказка. Ведь говорили же они, что чудовищ не бывает. Так можно ли им верить, что Земля — не выдумка? Можно потому что хочется!

— Не волнуйся, всё будет хорошо. — Как совсем недавно Рили, она успокаивала себя, обращаясь к кукле.

«Какой она еще ребенок», — закусила губу Рили, глядя на Нют.

Транспортер обогнул вспомогательный корпус и подъехал к ангару процессорного комплекса. Въезд был низким — пушку пришлось опустить. Надоедливый мрачный дождь еще не кончился. Транспортер замедлил ход и остановился.

— Что, опять идти? — ныл Асон. — Сколько можно! Почему этим людям не прийти сюда самим? Позвонить бы им, что ли… Так нет, заставляют нас рисковать.

Гис вздохнул. Он чувствовал себя несколько виноватым перед Асоном: в десантные войска они записались оба по договоренности. В свое время учились в одной школе и были приятелями.

«Бедняга Асон, — думал Гис, — я не прощу себе, если с ним что-нибудь случится…»

Короткими перебежками они нырнули в здание. Здесь коридоры были просторнеё и вода журчала где-то снизу — вся разница на этом и заканчивалась.

Снова было запустение, снова был страх, от которого всё уже устали до отупения и поэтому перестали ощущать его с прежней остротой.

Они продвигались медленно. Казалось, прочесыванию корпуса не будет конца.

Сержант Эрн заговорил в микрофон, не столько для того, чтобы реально доложить о своем местонахождении, — на мониторе эти данные так или иначе были уже высвечены, — сколько для того, чтобы вырваться из тяжелого молчания, притуплявшего всё чувства.

— Проходим по второму уровню.

Горн откашлялся:

— Начинайте фильтровку. — После напряженного молчания голос его никак не хотел давать полный звук.

— Налево-направо — разошлись! — скомандовал где-то в глубине корпуса Эрн.

Горн почти завидовал ему в этот момент. Вот уж действительно — вояка, человек на своем месте.

— всё данные давайте на мониторы, — напомнил о себе лейтенант.

Нет, комплекс всё же отличался от первого здания. Помимо лифтов с крупными цифрами, обозначающими уровень, здесь была масса других деталей, по меньшей мере неприятных. Больше оборудования, больше подозрительных закутков, больше углов, за которыми могла скрываться засада…

— Переходим на третий уровень, — отчеканил Эрн.

Эрну нравилось командовать. К риску он относился как к чему-то естественному, сражения были его родной стихией, и до этого самого дня ему ни разу не приходило в голову жалеть о выборе профессии. «Ребята слабоватые, что и говорить, — думал он, провожая всех по очереди взглядом. — Неплохие, но не для такого дельца. Разве что Рей, да еще эта, Кеси. Гис — маменькин сыночек, Асон — паникер, которого я бы и близко к десантным войскам не подпустил».

— Пошли? — спросил Асон Гиса, пристраиваясь к нему.

— Пошли. Асон, ты знаешь, куда?

— Гис! — окликнул его Эрн и грозно посмотрел на Асона. — Следи за оставшимися. Первым идет Асон. — Проследив за выполнением, он продолжил: — Так, спокойно! За углы не задеваем, проверяем всё закоулки…

— Распределяйтесь равномерно, — загудел голос Горна.

Они повернули в коридор, где булькало сильней, и голоса звучали глухо.

— Тут связь идет с перебоями, — прозвучал в наушниках голос. — Мешает конструкция.

— Огоньки! Уровнем ниже…

— Спускайтесь на этаж ниже и продолжайте по инструкции, — скомандовал Горн.

— Понятно, — протянул Гис.

Коридор вывел их к несколько странно выглядевшему шлюзу: дверь казалась самодельной.

То, что открылось за ней, было ни на что не похоже.

Каждая деталь помещения, которое с некоторой натяжкой еще можно было считать коридором, была настолько непривычной на вид, что невозможно было даже подобрать ей определения.

всё бока коридора занимали конструкции со сглаженными углами и изогнутыми ребрами. Ребрами скореё в анатомическом, чем в конструкторском понимании: и стены, и сам коридор чем-то напоминали внутренности необычного животного. Совершенно неясно было, для чего жителям колонии могла понадобиться в процессорном комплексе такая загадочная пристройка.

— Я не понимаю, что здесь такое, Асон, — рассеянно проговорил Гис.

Асом, не поднимая глаз от схемы, пробормотал:

— Я здесь работаю, а не изучаю.

Прибор явно говорил о том, что колонисты были где-то здесь. Может быть, за ближайшим поворотом.

— Я не знаю, что это такое, — опять услышал Асон пару секунд спустя.

После первого же взгляда, вскользь брошенного на странные конструкции, Асон обмер.

От этого места веяло чем-то враждебным и чужим. Конструкции были закреплены.

Уж не забрались ли они впрямь внутрь какого-то чудовища, приняв за дверь его пасть?

Вот это, полукругом выпирающеё из стены рубчатое образование из окаменевшего пластика, — не подозрительно ли оно похоже на трахею?

Вода под ногами, кто сказал, что это вода, а не слюна? Или желудочный сок?

— Что это такое? — прозвучал голос.

Десантники продолжали входить в пасть загадочного монстра.

— Не знаю, — ответил Фро.

Почти каждый ощущал, что здесь их поджидает что-то новое и вдвойне опасное по сравнению со всем, с чем они встречались раньше.

— Дьявольщина какая-то! Что за проклятое место?! — негромко сказала Берта.

Рей бросил быстрый взгляд в её сторону.

— Черт… — словно боясь разбудить монстра, выдавил из себя Фро.

— Ну и местечко!

«Сейчас случится что-то нехорошее», — глядя на мониторы, сказал себе лейтенант Горн.

Действительно, хотя еще ничего не происходило, чувствовалось, как над десантниками сгущались тучи. Тревога жгла Горна всё сильнее.

— Продвигайтесь внутрь, — приказал он.

Ему никто не ответил. Только звук шагов, неторопливых и глуховатых, доносился с мониторов. Десантники продвигались вперед и без его команд.

Рили затаила дыхание. В каком месте этого инопланетного корабля нашли тогда яйца? Первый раз был поворот налево. Скореё всего, это был совершенно другой вход. В чужом корабле что-то изменилось. Может, это была просто другая его часть, но может? Нет, это казалось уже совершенно невероятным.

Рили с тревогой покосилась на девочку. Нют сосредоточенно молчала, глядя на мониторы.

Под ногами десантников плескалась вода.

— Без нужды не стрелять, — произнес в микрофон Горн. — Целиться как следует. Помните, что здесь могут быть живые люди.

Рили пропустила слова лейтенанта мимо ушей. У неё зародилось смутное подозрение, что есть еще одна опасность, пока неясная, но не относящаяся к Чужим. Пусть это простое предчувствие, но Рили знала, когда ему можно доверять.

Если Чужие подготовили ловушку, то в чем её суть? Почему они выбрали именно это место?

Десантники шли. Коридор инопланетного корабля расширился, из перекрестка вело сразу несколько выходов. Изменился и свет. Откуда он шел, было непонятно, и именно это заставило Фро, оказавшегося впереди, остановиться перед выходом на пустое пространство. всё ответвления коридора были пусты. Как бы странно ни выглядело то, что можно было условно назвать оборудованием этого корабля, в нем было одно неоспоримое преимущество: за него сложно было спрятаться так, чтобы опытный взгляд не заметил засады.

— Спокойнее! — рука Эрна легла Фро на плечо. — Пройди вперед…

Остановились почти все.

Многим чудилось, что из пустых коридоров идет воздух, подгоняемый чужим дыханием.

— О Господи! — тихо простонал Асон.

Колонисты должны были быть в нескольких метрах от них — в той стороне, куда вел самый широкий из коридоров.

— Проклятье!

— Я сказал, спокойнее!

Эрн пошел вперед. Остальные за ним. Коридор вел их к какому-то новому помещению, которое, по идее, должно было соответствовать отсеку, но напоминало его крайне мало, зато по необычности превосходило все, виденное раньше. Потом коридор снова сузился, пропустил их… Пожалуй, аналогов увиденному трудно было подобрать.

— Здесь что-то странное, — произнесла обогнавшая почти всех Берта.

— Это какое-то убежище?

— Убежище — от кого?

— Никто ничего не трогает! — грозно предупредил Эрн, поглядывая на стену, составленную из подобия переплетенных между собой окаменевших корней.

— Странные дела.

Асон хмуро смотрел на табло. Его всё больше смущала одна деталь: никто из колонистов не сдвинулся с места за всё время поиска. Неужели они лежали там связанные? Или они действительно находились, еще живые, в желудке чудовища?

Эти твари догадались, что пока живые свои, земляне не станут сбрасывать бомбы. Система старая, но надежная: пока есть заложники, можно и поторговаться. Так вот и прислали бы для переговоров кого-нибудь из начальства, а не заставляли других совать голову в петлю!

— Как здесь жарко… — пробормотал Урих, продолжая путь.

Под ногами чавкала грязь, похожая на слюну или слизь.

— Зато жара — сухая, — снова попробовал шутить Гис.

— О, черт!

— Тихо, Асон!

— Пошли, пошли, — подгонял всех Эрн. В его голове звучала тревога.

— Пошли…

Рили закрыла глаза.

— Лейтенант, — встрепенулась она.

— Что? — вздрогнул лейтенант.

— Что у них за оружие?

Лейтенант расслабился. Тревога оказалась ложной.

— Десятимиллиметровое, бронебойное, стандартное, — отчеканил Горн. — С разрывными пулями.

— Между прочим, ваша команда проходит сейчас возле теплообменников, точнеё — под ними.

— Ну и что? — пожал плечами лейтенант.

На лице Кера впервые появилась озабоченность

— А то, — вместо Рили начал отвечать он — что если они начнут стрелять там, то могут разрушить систему охлаждения.

— Ну и что? — продолжал недоумевать Горн. Компания заверила его, что за нанесенные оборудованию повреждения он материальной ответственности не несет и какие-то системы охлаждения его в этом плане совершенно не волновали.

— Рили совершенно права, — продолжал развивать свою мысль Кер. — Вся станция, этот процессор, — в принципе, один большой ядерный реактор.

— Не понимаю. — Разговор начал вызывать у лейтенанта раздражение.

Его люди были на боевом задании, в скором времени им, возможно, предстояло защищать свои жизни. Причем здесь разговоры о реакторе и прочей дребедени?

— Может возникнуть ядерный взрыв, — с трудом сдерживаясь, пояснил Кер.

— Дерьмо… — процедил лейтенант сквозь зубы.

Да, он сидел в дерьме.

— О черт, — в очередной раз пробормотал Горн.

Тянуть время до принятия решения было уже невозможно.

— Горн, что с вами? — внимательно посмотрел на лейтенанта представитель Компании.

Горн рассеянно кивнул.

Итак, его смертный час пробил. Из двух решений нужно было выбрать то, что кажется наименьшим злом.

Единственный его шанс заключается в том, что атаки со стороны Чужих в этом месте не будет. Надежды на это были весьма иллюзорными, но второй вариант не оставлял даже таких.

— Внимание. — Горн незаметно для всех зажмурился. — Эрн!

— Что сэр? — Эрн остановился.

Десантники находились в небольшом закутке, из которого был уже виден очередной зал.

— Эрн, вы не можете стрелять там, где вы находитесь.

— Что? — ошарашенно переспросил Эрн.

— Вы поняли меня? — От волнения Горн не слышал его ответа.

— Нет.

— Повторяю. В том месте, где вы находитесь, стрелять опасно! Понятно теперь? Я прошу забрать у всех патроны.

Десантники переглянулись. Всем показалось, что они ослышались.

— Что? — еще раз переспросил Эрн, хотя как раз у него таких сомнений не было.

Ему почудилось другое: командир попросту спятил.

Побелевший от ужаса Асон был близок к обмороку. Мало того, что их и так пригнали на верную гибель, их еще и превращали в скотину, посылаемую на убой безо всяких шансов на сопротивление! И кто? Собственный командир!

— Вы что, не слышите приказ, Эрн? — снова спросил Горн.

— Слышу, сэр. — Эрн облизнул пересохшие губы. Ему вдруг показалось, что сразу за проходом, в зале, что-то шевелится. Там была смерть.

— Он что, с ума сошел, что ли? — покачала головой Кеси.

Даже она вынуждена была признаться себе, что страх на этот раз захватил её врасплох.

Одно дело — рисковать, когда знаешь, что твоя жизнь в твоих руках, что всё зависит от твоей ловкости и от того, как скоро и насколько точно ты выстрелишь, и совсем другое — ждать смерти, которая станет хозяйкой положения, и против которой не поспоришь.

— И чем же мы будем стрелять? — всё еще не веря своим ушам, выдавил Урих.

— Интересно! — пробормотал Эрн. — А чем мы будем действовать?

— Я сказал, сержант. — Необходимость вести спор окончательно убедила Горна в правильности принятого решения. Точнее, это теперь стало не самым важным на данный момент. Решение принято, приказ отдан, теперь главным было не допустить неподчинения. Если десантники сейчас взбунтуются, это будет хуже. Во всяком случае, лично для него. Лейтенант был обязан в этой ситуации настоять на своем, чего бы это ни стоило. — Приказываю обойтись без стрельбы и не пускать в ход гранаты. В крайнем случае, используйте огнеметы.

Эрн выдохнул. Его выбор был куда проще: или подчиниться идиотскому приказу старшего по званию, или устроить бунт. К бунтам, восстаниям Эрн, несмотря на свое прошлое, питал отвращение.

— Вы слышали, дорогие? — повернулся сержант к своей команде. — Давайте мне магазины. — И убедившись, что его команду выполнять не торопятся, добавил: — Вынимайте! Кому сказано?!

Асон повиновался автоматически, как в бреду. Ему пришла в голову очередная сумасшедшая идея. Трудно поверить, что человека в его состоянии можно было напугать еще сильнее, но это с ним произошло. Подумалось, что с транспортера приказ отдал не лейтенант. В самом деле, кто знает, на что способны эти твари?

«Здесь что-то не так, — рассуждала, глядя на ствол своей пушки, Кеси. — Или мы что-то недопоняли, или этот приказ — предательство. Во всяком случае, я еще не настолько спятила, чтобы ему подчиниться!»

Кеси закусила губу. Интересно, будет ли Эрн их обыскивать? На всякий случай она всегда брала второй магазин. Кроме того, у неё был припрятан еще и пистолет с разрывными пулями. Игрушка, конечно, по сравнению с бронебойной автоматической пушкой, но всё же лучше, чем ничего…

Заметив её колебания, Эрн остановился прямо перед ней.

Кеси затаила дыхание: обыщет или не обыщет?

— Кеси, а ты чего встала? Быстренько!

Глядя в упор в глаза сержанта, Кеси отстегнула магазин.

Эрн взял его и подозрительно окинул её взглядом. Кеси почувствовала, что он догадался о её маленькой хитрости.

«Она хочет меня обмануть, — отметил про себя Эрн. — Мне самому этот приказ не по душе».

— И вы тоже! — обратился Эрн к Фро и Уриху, стоявшим рядом. — Давайте! Быстренько, торопитесь! Вынимайте патроны!

Он говорил почти скороговоркой — это помогало не думать над смыслом собственных слов и действии…

Гис наморщил лоб и мучительно соображал, как ему поступить. Маневра Кеси он не понял — волнение не позволяло ему тратить время на наблюдение за другими. Из прохода дышала смерть, и об этом нужно было думать сейчас в первую очередь. Совсем рядом жило и двигалось что-то враждебное; ощущался запах, неприятный весьма подозрительно напоминающий запах какого-то живого существа.

«Погибать — так весело, — сказал себе Гис и решил не отступать от этого принципа. — Кажется, я разгадал маневр лейтенанта. Вот сейчас сержант со всей этой кучей боеприпасов отправится вперед, милая зверушка его проглотит со всеми потрохами, и вот уже у неё в брюхе наш доблестный сержант подожжет всё боеприпасы и гордо взлетит на воздух вместе с её кишками…»

— Фро, давай! — раздался голос Эрна совсем рядом.

Это подтолкнуло Гиса к принятию решения.

— А это я на всякий случай оставлю при себе, — произнес он негромко, засунув под одежду запасной магазин и свой любимый крупнокалиберный обрез. Эрн оглянулся в его сторону, но Гис быстро показал ему нож и пояснил: — Для близких контактов.

— Понятно, — с завистью посмотрел на Гиса Садро. Он упустил удобный момент и теперь злился на всех за собственную несообразительность. «Все, небось, что-нибудь оставили, кроме меня, дурака…» — подумал он.

— Ну, пошли, — неуверенно произнес Эрн, сваливая боеприпасы в висевшую на его поясе объемную походную сумку. Приказы — приказами, но нужно идти дальше, и к тому же вести за собой на верную смерть безоружных людей. Он чувствовал себя виноватым, и это мешало командовать в полный голос.

— Вперед, — пробормотал он.

Никто не сдвинулся с места.

Одно дело — погибать для того, чтобы спасти чью-то жизнь или десятки жизней, и другое — когда единственной причиной гибели является нелепая прихоть командира, который не сделал пока ничего, чтобы заслужить их доверие.

Но время шло, никто не двигался с места, и Эрну надо было что-то делать.

— Асон!

— Да! — не своим голосом ответил бедняга.

— Посмотри на индикатор — что-нибудь движется?

Асон отрицательно покачал головой. Говорить ему было слишком трудно.

— Асон!

— Ничего, — хрипло выдавил он. Табло прыгало у него перед глазами; какие-то пятна на нем всё же двигались, и ему понадобилось несколько секунд, прежде чем он понял, что это у него просто рябит в глазах. — Датчики молчат…

Первым с места сдвинулся Гис. Шагнул — и тут же пожалел об этом: спрятанный обрез обжег его, как украденный. Выходило, что вел безоружных людей в неизвестность именно он.

Первый послушавшийся нелепого приказа всегда словно подписывается под ним.

Глядя на Гиса, двинулась вперед и Кеси. «Ничего вставить магазин — две секунды. Достать и в гнездо…» — на её лице с крупными чертами на секунду промелькнула злая усмешка.

«Какая разница? — думала Берта, — хоть так, хоть этак… всё равно конец».

«Почему молчит датчик? — размышлял о своем Эрн. — Будь я проклят, если сомневаюсь, что там, в нескольких шагах, что-то есть. Этот запах, этот странный ветер. Неужели датчик засекает только людей, а не инопланетян? Хороший подарочек!»

Асон, как во сне, сдвинулся с места. Его взгляд застыл на табло датчика, но замеченное боковым зрением общеё движение увлекло его за собой.

Страшно идти вперед, но оставаться здесь одному и без оружия было немного страшнее.

Вдруг по нервам ударил короткий звук, похожий на испуганный вздох при сильном потрясении.

Вздохнула Кеси.

Проход вывел их в зал — достаточно большой, чтобы вместить в себя как всех прежних обитателей колонии, так и пару сотен яиц метровой высоты, и оставить при этом достаточно места для небольшого отряда десантников.

Да, всё колонисты были здесь, и при виде их самый мужественный человек мог потерять самообладание.

С первого взгляда тяжело было сказать, живы они или мертвы: для людей, находящихся в таком положении, критерии жизни и смерти не были разработаны.

Со всех сторон потеками и космами свешивалась серая застывшая слизь, уродливой паутиной оплетая тела и склеивая их в общую массу, спрессованную и сформированную в виде уродливых неровных колонн, ведущих к потолку. Большинство людей всё же сохраняли вертикальное положение, некоторые из них были видны из клейкой массы почти целиком, у других наружу могла торчать кисть руки или носок ботинка. Лица одних казались лицами спящих или лишь на минуту закрывших глаза людей. Другие застыли в гримасах, полных страдания и отчаянья.

И те и другие лица от покрывающей их слизи казались серо-зелеными.

В некоторых местах слизь высохла и осыпалась трухой, отдаленно напоминающей сигаретный пепел.

В других она еще блестела и казалась вязкой, способной приклеить к чудовищным колоннам новые жертвы.

— О Боже, что это? — прошептал от ужаса Асон.

От чудовищных кожистых яиц тянуло сладковатой гнильцой.

Слизь, опутавшая мертвых колонистов, пахла сыростью.

Но всё ли люди были мертвы?

Слизкая масса дышала. Запах исходил от неё не ровным облачком, а накатывался периодическими волнами.

От фонариков десантников слизь мерцала. И казалось, что она шевелится, высвобождая невидимые щупальца, готовые в любой момент метнуться навстречу почти безоружным людям.

От этого страшного зрелища трудно было оторваться. Оно подавляло своим уродством и завораживало своей грандиозностью.

В своем роде это была поэма смерти, её квинтэссенция, вытащившая наружу и выставившая напоказ всё уродство человеческого перехода на тот свет.

Нет, в колоннах были слеплены всё же мертвецы: при более детальном рассмотрении оказалось, что у некоторых висели выпущенные кишки, вытянутые и смешавшиеся с потеками слизи, подкрашенной застывшей кровью. Словно через стекло, глядели из её толщи перекошенные лица вытаращенными помутневшими глазами — похоже, люди, утопленные в слизь поглубже, просто задохнулись.

Женщины, мужчины, подростки, дети.

Горн наклонился вперед, к ближайшему монитору.

Рили вцепилась в подлокотники кресла.

«А я еще считала, что страшней того, что видела я, уже ничего не может быть», — было написано на её лице.

«Жутко. Страшно», — поставил себе диагноз искусственный человек Биш.

Даже для робота это зрелище было невыносимо.

Боковым взглядом Рили уловила возле себя какое-то движение и вздрогнула.

Маленькая Нют, вытаращив глазенки, всматривалась в экран, ища кого-то взглядом.

— Ну-ка, Нют, — севшим голосом окликнула её Рили, — пересядь вперед.

Нют отрицательно мотнула головкой.

— Я сказала, сядь вперед! — более решительно приказала Рили.

Нют взглянула на нее. Взгляд девочки был сухим и застывшим.

Было ясно, что в её душе появился еще один намертво выжженный участок.

На этот раз девочка молча повиновалась. Рили была знакома эта сухая боль.

С потолка зала капала жидкость, густая и вонючая. Может, это был раствор всё той же слизи…

Проход между цепочкой кожистых яиц был усыпан трухой.

Тянуло сыростью.

«Так, должно быть, пахло в старинных склепах», — подумал Гис.

— Спокойно, ребята, спокойно, — бодрясь из последних сил, проговорил Эрн. Его слова звучали фальшиво. — Не забывайте, что мы по-прежнему десантники, что у нас есть задание. Идем, ничего не боимся.

Эрн первым вступил в проход между яйцами и колонной. Искаженные смертью лица людей качнулись и поплыли навстречу камере монитора; при виде их Горн и Рили непроизвольно отшатнулись.

За Эрном с хладнокровием мертвеца отправилась Берта. Её саму немного удивляло собственное отношение к возможно скорой смерти. Возможно, психологи подобрали бы её состоянию какой-нибудь умный медицинский термин вроде «потери чувствительности при сверхпороговом раздражителе на фоне общего нервного переутомления». Сама она знала только одно: появилось предчувствие, что смерть не заставит себя долго ждать, и она поняла это и согласилась. Как ни странно, это вызвало даже облегчение: теперь она могла делать что угодно. Приговоренные люди — самые свободные из всех.

— Мне кажется, на нас кто-то смотрит, — буркнул Фро.

«всё это сон, — неожиданно принялся убеждать себя Урих. — Мне всё это привиделось. Обыкновенная иллюзия. Разве так бывает в жизни: чудовища, эти склеенные люди? Конечно же это сон. Так чего я должен бояться?»

Асон гипнотизировал взглядом индикатор движения живых существ. Глаза болели, и время от времени ему начинало казаться, что полукружья с радиусами на табло начинают вращаться. Серые пятна перед глазами тоже несколько раз чуть не сбили его с толку, но распознать их было несложно — стоило только зажмуриться.

Одно из лиц, наиболее сохранившееся, привлекло внимание Берты. Из-за витка слизи, посеревшей и потерявшей видимую клейкость и почему-то напоминавшей легкий газовый шарф, смотрело изможденное лицо подростка, словно на секунду забывшегося от долгих страданий. Берта наклонилась к нему и разглядывала тонкие черты, которые могли принадлежать как мальчику, так и молодой женщине. Прямой нос, короткая челка, тонкие губы.

Гис разглядывал яйца. Кожистые, рыхлые мешки с неровной поверхностью изнутри, казалось, были выложены обнаженным мясом, еще свежим и влажным, лишь местами запекшимся, как на ссадинах. Уродливые лепестки взорвавшейся изнутри толстой плоти вызывали тошноту. От них и пахло плотью, но к запаху примешивался незнакомый оттенок, не имевший земных аналогов. Даже опустев, эта скорлупа была полна хищной издыхающей зрелости и, по контрасту с мертвецами в слизевой колонне, отличалась наглым торжествующим здоровьем.

От постоянного вглядывания в индикатор у Асона начала кружиться голова.

Между тем Берта дулом винтовки отвела пленку от лица подростка. всё же это скореё был мальчик.

— Смотрите-ка!

Гис, тоже дулом винтовки, поднял валявшийся рядом уплощенный, будто выпотрошенный, скелет паука.

Неожиданно мертвая голова дернулась и открыла глаза. Это произошло так неожиданно, что Берта закричала.

всё обернулись к ней. Ей еще повезло, что у винтовки Асона не было магазина: на этот раз отбить дуло было некому.

— Что такое?

— Что случилось?!

Никаких чудовищ не было видно, и это озадачило всех еще сильней.

— Тут живой, живой! — нервно закричала Берта. Крик быстро привел её в себя. Мгновенный испуг улетучился, снова уступая место тупой обреченности. — Один из них живой…

— Тише! — Эрн оттолкнул её в сторону и, прищурившись, заглянул в открывшиеся глаза мальчика. — Не беспокойся. Мы пришли за вами.

Мальчик негромко застонал сквозь зубы. Его лицо исказила гримаса боли.

— всё будет хорошо, — произнес Эрн.

Мальчик посмотрел на него глазами, полными ужаса. Он попробовал что-то произнести, но одеревеневший язык не подчинялся, скованный бессилием.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — повторил Эрн.

— Нет! Нет!!! — На лице мальчика отразился протест.

Только Рили заметила замершую в его глазах просьбу уйти — и по её позвоночнику тотчас пробежали мурашки. Она догадалась, что это могло означать.

— Пожалуйста, — каждое слово уходило из него с крупинкой жизни, — убейте меня! Убейте!

Мальчик снова приоткрыл рот, но больше не смог выдавить ничего.

— Успокойся, мальчик, — продолжал утешать его Эрн, не замечая ужаса в глазах подростка. всё будет хорошо.

Забыв обо всем, Эрн шептал мальчишке слова утешения. Люди были живы — ничто другое его больше не волновало.

— Давай сюда руку, — сказал расчувствованно Эрн, — сейчас мы тебя снимем…

Мальчик закричал, захлебываясь от собственного крика, и, согнувшись пополам, почти вывалился на руки десантников — лишь одна из слезивых полос удерживала. Его тело изгибалось. Мальчика ломало так, что трудно было поверить, что человеческое тело способно на такое, — можно было подумать, что мальчику в спину воткнулось что-то и теперь пронзает его насквозь, стараясь найти в живой преграде более короткий путь.

— Что с ним?! — замерла на месте Берта.

— Конвульсии, — пожал плечами Эрн.

— Что?

— Какие-то судороги. — Эрн призадумался.

Тем временем конвульсии стали резче, крик, окончательно задохнувшись, смолк.

Это была агония, но агония странная: уже обвисла на ослабевшей шеё голова, глаза потухли, черты лица заострились и замерли, но тело, особенно его нижняя часть, продолжало дергаться во всё ускоряющемся темпе. Дергался живот, совершенно невероятным образом выпирая вперед огромным скачущим пузырем: вспух, втянулся, опять раздулся, на этот раз сильнее; вытянулся кишкой, опять втянулся. На серо-зеленых губах вспенилась кровь и потекла струйкой — лопались под давлением невидимой силы внутренности.

Рили первая стряхнула с себя оцепенение.

— Отойдите! — закричала она в микрофон. — Скореё отходите назад!

её крик уже был бесполезен: всё стоявшие возле подростка и так отскочили, не выдержав чудовищного зрелища.

— О Боже! — пролепетал Урих.

Асом медленно пятился назад, уперев невидящий взгляд в табло.

Разбрызгивая вокруг кровь и жидкое содержимое кишок и желудка, живот прорвался.

Вывалившаяся оттуда бронированная голова, блестевшая словно под слоем лака, лязгнула в воздухе кривыми зубами, расположенными во рту несколькими рядами. Монстр еще не полностью вырвался на свободу, но уже был готов убивать.

Он брыкался, стараясь встряхнуть ставшую ненужной человеческую оболочку, и маленькие подслеповатые глазки хищно впились в будущую пищу.

На людей.

— О Господи! — снова простонал Урих.

— Черт! — вырвалось у Рея.

— Дерьмо… — почти завороженно покачала головой Кеси.

— Всем отойти назад! — резко скомандовал Эрн.

— Убейте эту тварь! — завопила Берта.

Тупая обреченность при виде реального противника оставила ее, словно вытолкнула из таких же помертвевших слоев слизи, заставив потерять равновесие.

Эрн поднял огнемет:

— Получай, сволочь! — Из ствола огнемёта с гулом вырвался столб пламени.

Чудовище завопило.

Остатки человеческого тела обуглились, членистые когтистые лапы судорожно задергались в воздухе.

Пламя с шипением било по прямоугольной лакированной морде, и она чернела под его напором, теряя блеск, и обжигаемые десна плавились на глазах.

Монстр подыхал. Его тело корчилось в огне почти так же, как за минуту до этого тело подростка, разрываемое им изнутри.

— Движение, — не своим голосом выдавил Асон.

С индикатором происходило что-то невероятное: по мере того как писк усиливался, в движение пришла сама сетка. Задрожали полукружья, поплыли во всё стороны радиусы, но расплывчатые язычки всё глубже вгрызались в синеё поле, сливаясь от вращения в один круг.

— Откуда? — издалека донесся голос Эрна.

Асон не понял, как сумел выговорить в ответ более или менеё членораздельное предложение.

— Я не могу твердо зафиксировать. Множественные сигналы.

Наконец карусель на табло остановилась. Огромное расплывчатое пятно занимало уже почти весь внешний сектор и продолжало распространяться, как разливающаяся по полу вода.

— Уходите, — еле слышно проговорила Рили. — Бегите оттуда…

В микрофонах её голос превратился в неясный, похожий на помехи шум.

Затаив дыхание, всё теперь слушали Асона, глядевшего на индикатор движения живых организмов вытаращенными от страха глазами.

В зале было тихо.

Стволы лишенных своего жала винтовок поникли и виновато смотрели вниз.

Пятно на табло продолжало расти.

Вместе с ним росли напряжение и страх.

— Асон, говори, говори! — закричал Эрн.

Хотя на самом деле молчание длилось всего несколько секунд, большинству показалось, что прошли часы.

— Асон, всё слушают!

Асон часто задышал, стараясь понять, что именно происходит с индикатором. Вращение могло означать только одно: заданного направления для того, чтобы зафиксировать всё движущиеся объекты, не хватало.

— Асон!

— Множественные сигналы. Похоже, нас окружают

— Что? — взвыл Урих.

— Нас окружают! — комментировал Асон. — Приближаются к нам.

— Горн, сделайте же хоть что-нибудь! — прошептала Рили.

— Внимание, тревога! — собрал свои силы Эрн. Его лицо приняло решительный вид, ствол огнемета угрожающе нацелился в сторону коридора.

— Что там такое, Эрн? — сжимавшая подлокотник рука лейтенанта задрожала.

— Зафиксировано движение. Асон говорит — со всех сторон.

— Эрн, на мониторах ничего не видно!

Горн никак не хотел поверить в происходящее. Ну почему этим гадам пришло в голову начать атаку именно здесь?

— Сигналы на всех датчиках: и спереди, и сзади, — отрапортовал Эрн, заглядывая и в свой индикатор, подтверждающий слова Асона.

— Откуда? — Взгляд Горна бешено прыгал с монитора на монитор.

— Горн, выводите оттуда людей, — подсказал лейтенанту Биш.

— Эрн, выводите людей! — послушно повторил Горн.

Самым обидным было то, что на мониторах не было ничего угрожающего. Оба коридора хорошо просматривались, и, вопреки индикаторам, никакого движения там не было заметно.

Приблизительно об этом подумал и Фро, вглядываясь вдаль коридора, из которого они только что пришли.

— Где они?

— Сигналы и спереди, и сзади. На всех датчиках.

— Откуда? — взывал Горн.

— Я ни черта не вижу! — сообщил спереди Урих.

— Сзади ничего нет, — отозвался Фро, — я вам говорю, ребята!

Эрн оказался прав, оцепенение быстро спадало, тренировки брали своё.

— У нас, по датчикам, что-то движется, — заглядывая Асону через плечо, продолжил Эрн, — двигается вокруг нас, со всех сторон…

На Эрна накатывала новая волна растерянности. В самом деле, по логике вещей, эти твари давно должны были появиться.

— Ребята, вы нас не пугайте!

Улучив момент, Гис вставил магазин в гнездо и оглянулся: никто ничего не заметил.

— Да я говорю, — отчаянно пролепетал Асон, — они со всех сторон!

По сторонам всё было тихо. Беззвучно испускали запахи лопнувшие бугристые яйца Чужих, безмолвно таращились мертвецы. Выжженное в колонне углубление теряло черный цвет, затекая выдавившейся из соседних тел кровью. Мертвецы не шевелились.

В бронетранспортере Рили наморщила лоб.

«Тот монстр всегда появлялся неожиданно, хотя многие коридоры просматривались так же хорошо, как этот зал. Откуда же он мог нападать?»

Рили напрягла свою память. Вдруг, если она найдет ответ, этим людям удастся помочь?

«Коридор, аппаратура, взмах щупалец, зубы… он свалился как снег на голову?! Они валились на голову. Падали сверху.»

— А может, они вообще не появятся? — с надеждой вздохнула Кеси. — Может, это какая-то неисправность?

— Лейтенант, — негромко позвала Рили, — скажите…

Огромное лоснившееся тело с щупальцами, забившимися в воздухе как лассо, оттолкнулось от потолка и свалилось прямо на Берту. Клацнули в воздухе челюсти.

Щупальца сомкнулись, обхватывая женщину сзади.

Берта закричала. Отчаянно, во весь голос. Шупальца сдавили ее, тело судорожно дернулось, и пальцы сами нажали на спуск огнемета.

Вылетевший со свистом язык пламени врезался в Садра.

— А-а-аа-ааа!

Загоревшийся человек попятился и сорвался в открытую шахту. Он летел, изгибаясь в воздухе и разбрызгивая во всё стороны сверкающие искры. Крик быстро удалялся.

Новое движение монстра переломило молодой женщине хребет. Она изогнулась в его щупальцах и обмякла.

По морде чудовища хлестнул факел пламени: сжав зубы, Эрн бросился в бой.

Перед ним был враг, и его надо было уничтожить!

Где-то слева свалился с потолка еще один монстр и получил в нос вспышкой из огнемета Рея.

Хитиновая броня мелькала в пламени.

Но ничто, казалось, было не в силах остановить монстров: их кожа лопалась, разбрызгивая кислоту, конечности отлетали, хрустя и трескались в воздухе, но они продолжали наступать.

— Эрн! Эрн! — орал в микрофон лейтенант и не получал ответа. Еще одно тело — тонна мышц и брони — по-кошачьи ловко спланировало на пол прямо перед Фро. Огонь вспорол монстру брюхо — оттуда потекла желто-зеленая кашица, но из последних сил чудовище прыгнуло, вцепилось в человека и вновь подцепилось к потолку, волоча добычу.

Выплеснувшаяся из разорванных жил чудовищ кислота с шипением проедала пол.

— Сволочи! Гады! — орал Рей.

— Эрн, Эрн, что у вас происходит? Что происходит? — взывал из транспортера Горн.

Мелькание на мониторах не позволяло толком ничего рассмотреть. К мониторам незаметно подобралась Нют. Детские глазенки сосредоточенно уставились на огненно-кровавую картину.

— Эрн, да отзовитесь же вы!

— Дерьмо! — Эрн поджег еще одного монстра.

— Эрн!

Асон, окончательно очумев, палил во всё стороны, приподнимая ствол, лишь когда под прицелом оказывались человеческие фигуры.

— А-а-а-а!

— Гады!

— Суки!

— Дерьмо!

— Эрн, да отзовитесь же вы!

Еще один Чужой скорчился на полу, разрывая в агонии бока ближайших яиц.

— Заткнитесь, сэр!

— Эрн! — Горн не обиделся. — Эрн, что там происходит?

— Люди выбывают, — прохрипел Эрн.

Рили поджала губы. Имена гасли на мониторах.

Эрн не договорил.

Монитор с его именем погас.

— О, черт!

Они стреляли, не помня себя.

— Сволочи! Суки!

Еще один отчаянный вопль. Треск огня. Прыгающие в прицеле фигуры.

В зале был ад. Самый настоящий.

Пламя обжигало лица стреляющих, палило им волосы, капли кислоты оставляли на коже язвы, проходившие почти до костей.

Даже Асон забыл свой страх и палил из огнемета.

Таяла случайно попадающая под огненные струи слизевая пирамида.

Чужие продолжали ползти: уже не только по потолку — по полу, по стенам, как угодно и где угодно, сливаясь в общую волну тупой ненависти.

Трещали, задевая друг друга, хитиновые тела.

— Сволочи!

Еще один монитор подернулся серыми волнами.

Нют подкралась к Рили и ухватила её за руку. Рили стиснула руку в ответ. Отогнать девочку сейчас у неё не было сил.

Бойня на корабле продолжалась.

Вопли, стоны, гул рвущегося наружу огня сливались в общую жуткую какофонию.

— Кеси! Кеси! — кричал Гис, стараясь сжечь чудовище, у него на глазах рвущеё в клочья очередное человеческое тело.

Кеси, забросив за спину огнемет, поудобнеё перехватила свою автоматическую пушку. Бронебойные снаряды мгновенно сделали свое дело: монстр буквально взорвался в воздухе, разлетевшись на мелкие брызги слизи, кислоты и разорванной плоти.

У всех сидящих в транспортере при виде этого застыла кровь в жилах.

Вот это был настоящий конец!

— Охладители, лейтенант! — прошипела Рили.

Нют вскрикнула.

— Приехали, — негромко произнес побледневший Кер.

— Кто там стреляет, черт возьми? — подскочил Горн.

Неужели это действительно был конец? Может, выстрелы Кеси еще не успели достичь системы охлаждения?

— Эрн! — заорал лейтенант, — Эрн!

Эрн не отозвался. Происходящеё в зале не давало времени Горну приглядеться к надписи на экране монитора. Он звал сержанта, обращаясь к капралу Гису.

— Кто там стреляет? Я же приказал не стрелять!!!

— Они спускаются по стенам! — заорал Гис в ответ. — Эти твари на стенах!

— Так вам! — вопила Кеси, продолжая стрелять.

Чудовища одно за другим разлетались на куски.

Вот один упал, вот у второго отвалилась отсеченная очередью голова.

— Эрн, я требую прекратить подавляющий огонь!

Горн сжал кулаки, словно был готов впрыгнуть прямо на место событий и навести там порядок.

— Интересно, — голос Кера слегка дрожал, но тем не менеё представитель Компании не полностью потерял вид хозяина положения, — сколько времени у нас остается до взрыва?

— всё зависит то того, что именно и как повреждено, — почти невозмутимо ответил Биш.

— Эрн!

— Кеси, кому сказано — не стрелять?!

— Эрн, вы меня слышите, Эрн? — надрывался Горн. Он уже слабо понимал, что именно кричит, но не мог остановиться. Только бы удалось прекратить эту убийственную для всех стрельбу!

— Сейчас же перестраивайтесь взводом!

— Что? — Гис даже не расслышал команду.

— Я же сказал: прекратить подавляющий огонь и двигаться к выходу!

Десантники и так отступили в ту сторону, но по одной-единственной причине: монстров оказалось в той стороне несколько меньше, и выстрелы Кеси почти полностью расчистили путь.

Очертания зала потонули в чадящем смрадном дыму, чудовища выскакивали из него как призраки.

Что-то грохотало, зубастые морды клацали зубами прямо перед камерами мониторов.

Бой продолжался.

— Эрн! Эрн! Скажите хоть что-нибудь!

— Да нет его! — огрызнулся Гис, переводя винтовку на стрельбу бронебойными пулями. — Он погиб уже!

— Что? — лицо Горна исказилось.

Разобраться в происходящем было невозможно. Даже более опытный командир, чем Горн, вряд ли смог бы указать сейчас, на чьей стороне был перевес, где сколько было потерь.

— Минус тридцать два, минус тридцать три, — вела свой условный отсчет численности врагов Рили. Она не заметила, что начала шептать цифры вслух. Впрочем, кроме Нют, казалось, навсегда утратившей способность удивляться, этого никто не замечал.

— Эрн!

Рили вдруг замолкла. Очередной крик Горна словно отрезвил ее.

— О черт!

— Так их, так! — орали микрофоны десантников.

«Что же мы сидим? Они там гибнут, а мы…» — кровь ударила Рили в лицо, заливая краской стыда.

На бронетранспортере можно проехать по коридору до самого лифта — коридор достаточно широк для этого. Буквально один поворот, пара стенок, которые можно просто смести по пути. Главное, чтобы они сейчас вышли оттуда.

— Сейчас же выводите всех оттуда! — перекрикивая всех, приподнялась Рили.

— Что?! — вытаращился на неё Горн.

— Я вам приказываю! — громыхнула Рили.

— Замолчите! — подскочил Горн. Значит, он не ослышался? Им командуют.

Рили выхватила у него микрофон:

— Всем внимание! Выходите немедленно! Мы ждем вас на третьем уровне!

— Замолчите! — выговорил Горн с тихим отчаянием в голосе.

— Вы мне мешаете, — отрезала Рили.

Тем временем, несмотря на неразбериху, по мониторам стало можно определить, что бой переместился в уже знакомый проход. Его высота не позволяла Чужим беспрепятственно бегать по потолку и валиться на людей сверху — здесь им приходилось двигаться по одному.

— Вот дерьмо!

— Суки! — продолжали отругиваться и отстреливаться десантники.

Вновь возникшая надежда на спасение дала им возможность перевести дух: стрелять в поочередно высовывающихся из прохода чудовищ мог теперь и один человек, остальные нужны были скореё для подстраховки

— Где Эрн? Куда делся Эрн? — всё еще кричал Рей

— Погиб — снимая очередью еще одного монстра бросил ему Гис.

— Где Кеси?

Рей не мог успокоиться. Ему всё еще не верилось, что он уцелел в этой заварухе.

— Они погибли, погибли! — завопил пришедший в себя Асон. — Скорее, ребята, линяем отсюда!

— Быстрее! Быстрее! — кричала в микрофон Рили.

Глядя на нее, Кер тихо ухмылялся.

Улучив момент, Горн снова выхватил у Рили микрофон.

— Асон! Асон! — принялся выкрикивать он первое пришедшеё на ум имя.

«Неужели и Асон погиб?» — глотнул воздух Горн.

— Кеси! Кеси?! — почти безнадежно позвал он.

Из динамиков еще доносились звуки, отдаленно напоминавшие выстрелы, но перегревшиеся контакты не позволяли их слышать достаточно отчетливо, чтобы не спутать с чем-либо другим.

Его призывы не получали никакого отклика.

Рили, скрипя зубами, пялилась на Горна, готовая в любой момент снова отпихнуть его, но пока в этом не было необходимости.

Сейчас нужно было другое — подвести бронетранспортер поближе к выходу. Неужели Горн этого не понимает?!

От жалости к себе лейтенант готов был зарыдать. Уж лучше бы он находился там! Лучше погибнуть, чем пережить такой позор…

— Они не отвечают! — сквозь зубы простонал он.

— Да их же отрезало! — взвилась с места Рили, — Вы что, забыли, что связь здесь прерывается? Эй, вы! Сделайте же что-нибудь!

Она говорила твердо.

— Что? — взгляд Горна прошел сквозь нее.

Рили почувствовала, что её изнутри наполняет твердая решимость. Она не имела права сидеть сложа руки, когда рядом гибли люди!

— Горн, не стойте как болван!

Рили сжала губы!

Теперь она имела право действовать: молчанием и тупым блуждающим взглядом Горн признал свою не способность принимать решения.

Прыжком Рили оказалась в водительском кресле.

Кер и Биш молча уставились на неё.

— Нют, держись, — коротко приказала она.

Дуги страховки опустились, накрывая собой девочку.

Горн растерянно заморгал. Похоже, до него начало доходить, что хочет натворить эта женщина.

— Рили! — завопил он не своим голосом.

Двигатель взвыл, быстро набирая обороты.

Скрипнули и высекли пригоршню искр о стальной пол колеса.

Транспортер рванулся с места, чуть не опрокинув Горна на спину.

— Нют, держись! — повторила Рили.

Управлять транспортером было несложно. Даже погрузчик имел гораздо более сложную систему управления. Горн вскочил на ноги и бросился к ней.

Его нисколько не заботило то, что транспортер, оставшись без водителя, на полном ходу может потерпеть аварию, — его охватила дикая ненависть.

Горн вцепился в Рили и почти выдернул её из водительского кресла.

Транспортер вильнул.

— Да что вы делаете! — подскочил с места Кер.

На миг руки раздались, и Рили каким-то чудом успела перехватить руль и отвести машину от угла.

Но налитые кровью глаза Горна снова уставились на нее, и сильные натренированные руки опять вцепились в её хрупкие плечи.

Рили напряглась. Кер отшвырнул Горна в сторону.

— Вы не имеете права! — завопил лейтенант.

— Горн, вы сами ничего не можете делать, так не мешайте ей! — назидательно проговорил Кер.

Острая бронированная морда транспортера, которой мог бы позавидовать любой монстр, с потрясающей легкостью крушила стены и перегородки.

— Идем! — кричал Гис полуосипшим голосом. — Уходим!

Они шли уже не на втором дыхании — на четвертом, если не на десятом. То ли от усталости, то ли от газа, выделяющегося при сгорании кислоты Чужих, то ли от долгого движения спиной вперед головы у всех четверых кружились, а руки и ноги с каждым шагом наливались свинцом. Казалось, что они движутся уже не сами а по схеме автопогрузчика: кто-то невидимый внутри мозга нажимает на кнопки, и потерявшие чувствительность конечности механически подчиняются его приказам. И руки — не руки, и пальцы — не пальцы, а так, механическая конструкция, дублирующая их и пришедшая им на смену.

— Идемте!

Корабль пришельцев кончился. Они двигались по станции колонистов.

Здесь стены помогали только врагу: широкий коридор вернул им возможность напасть более широким фронтом.

— Черти проклятые!

Монстры прыгали на стены и лезли на потолок. Теперь стрелять приходилось быстрее, но одеревеневшие руки подчинялись с трудом.

— Отходим! Скорей!

Внезапно Асон спиной почувствовал, что сзади находится что-то большое. На секунду обернувшись, он издал радостный вопль: это был транспортер.

— Сюда! — во весь голос заорал он. — Эй!

Гис и Кеси обернулись — этой секунды оказалось достаточно, чтобы одно из чудовищ спрыгнуло прямо в центр их группы. Пламя из огнемета Рея тотчас выжгло твари глаза, еще через мгновение Гис прикончил чудовище выстрелом в упор.

— Давайте, давайте! — кричал он.

Броневик был в двух шагах, но спасение всё еще оставалось весьма проблематичным: стены, потолок и весь коридор сзади покрылись сплошной хитиновой массой с десятками щупалец и зубастых голов. Теперь монстры были и сверху, и сбоку, и они спокойно могли запрыгнуть в люк, который к тому же был еще закрыт.

— Откройте люк! — во весь голос заорала Кеси.

— Откройте! — не прекращая стрельбу, поддержал её Гис.

— Мы уходим! Уходим! — с восторгом перекрыл их голоса Асон.

— Они здесь, — сообщила Рили остальным пассажирам бронетранспортера.

её рука легла на кнопку, но дверь почему-то не открывалась. Рили закусила губу — только этого сейчас и не хватало!

— О черт! — пробормотал Рей. — Да эти твари повсюду!

Положение снаружи осложнялось с каждой секундой: чудовища были прямо над головами уцелевших десантников, они шли с разных сторон, и их было так много, что четверых здесь было явно недостаточно, будь даже всё они вооружены автоматическими винтовками.

«Может, я нажала не на ту кнопку?! — мучительно соображала Рили.

— Отходим! Отходим, ребята! — истерически вопил Асон.

— Кер, снимите дверь с предохранителя!

— Асон, прикрой рот!

И снова возникло свалившееся с потолка чудовищное тело, почти подмяв под себя Рея.

Несколько выстрелов в упор оторвали монстру голову. Убийственные капли падали на руки Рею, на лицо, вгрызаясь в кожу и мышцы и сдирая их с костей. Рей завопил. За доли секунды его рука сгорела до костей, пятна закрыли лицо и глаза.

Он еще кричал, когда Асон первым почувствовал открывшийся за спиной простор для отхода: проклятая дверь наконец распахнулась!

её створки горели. Подскочивший было с огнетушителем Биш отпрыгнул назад, давая дорогу уцелевшим.

— Скорее!

— Загружайтесь!

— Скорее!!!

Они влетели в транспортер втроем: Рей, продолжая вопить, корчился на земле.

Сверху падали, гулко ударяясь о железо пола, новые чудовища.

— Закрываю! — предупредительно крикнула Рили, ища нужную кнопку. Створки двери поехали друг другу навстречу. Но они двигались слишком медленно, — во всяком случае, для теперешних обстоятельств. В последний момент, не давая им закрыться до конца и раздвигая обратно, между ними вклинился монстр.

Клацнули челюсти, взмахнула в воздухе лапа.

— Отцепи меня, отцепи! — изо всех сил заорала Кеси, снаряжение которой зацепилось за что-то у самой двери.

Почти сразу же Гис прыгнул к двери. Пасть раскрылась ему навстречу.

Он выхватил свой обрез и сунул ствол в пасть. Чудовище взорвалось изнутри.

Гис инстинктивно отшатнулся и поднял руку, прикрывая глаза, — только это его и спасло. Лишь несколько брызг обожгли руку.

Тут же обе створки двери с лязгом захлопнулись.

Кеси издала неясный звук, не то стон, не то рычание. Гис обеспокоено повернулся к ней.

— Рей!.. — осипшим голосом выдавила она. — А как же Рей?

— Забудь о нём, — ровным голосом ответил ей Бит. — Он мёртв.

Что-то тяжелое ударилось в дверь бронетранспортера; машину тряхнуло.

— Рили, поехали, — приказал Кер.

Кеси отвернулась.

Она не протестовала против решения Кера ехать.

Транспортер, скрипя колесами о железо, развернулся. Сбивающий с двери пламя Биш с трудом удержался на ногах.

Тяжелый ящик с запасными частями для ремонта транспортера слетел с полки, обрушившись Горну на голову. Лейтенант молча ткнулся носом в пол. Бронетранспортер горел.

Проезд был закрыт десятками массивных хитиновых тел.

Спереди надвигалась стена.

«Будь что будет!» — зажмурилась Рили, направляя транспортер прямо на нее.

Расстояние до стены быстро сокращалось, Нют прижала к себе куклу.

— всё в порядке, — без звука шепнули губы девочки.

В следующую секунду транспортер налетел на стену. Его тряхнуло со страшной силой.

Хотевший было что-то сказать Асон взвыл: он чуть не откусил себе язык. Приподнявший голову лейтенант снова потерял сознание.

Темный обломок стены на миг закрыл обзор и тут же исчез. Дорога была открыта.

«Неужели всё уже позади?» — не верила себе Рили, глядя на открывшийся свободный путь.

Неужели теперь они дождутся челнока, поднимутся на орбиту, и всем кошмарам придет конец?

«Не расслабляться! — скомандовала она себе. — Пока мы не поднялись в воздух, пока эти гады еще живы, ты не имеешь такого права! Не говоря уже о том, что неизвестно, когда может произойти взрыв».

«Ну кто бы сказал мне, насколько повреждены эти проклятые охладители? — снова и снова мысленно взывал Кер. — Какое из решений мне лучше принять?»

— О нет! — закричала Рили, когда коричневато-желтое тело чудовища взметнулось в воздух и тяжело обрушилось на крышу.

В выбитое окошко сунулась уродливая зубастая морда.

Гис поднял обрез и с ужасом понял, что если он выстрелит, кислота зальет пульт управления — если вообще при этом не разлетится вся передняя часть транспортера.

— Нет!

Рука Рили сама легла на тормоз.

Транспортер пролетел юзом несколько метров и встал как вкопанный. Толчок сбросил монстра.

Колеса подмяли его тело под себя, размазывая по дороге.

— Так его, дерьмо такое! — ликовала Кеси.

Быстрая езда помогла сбить пламя; но в обшивке еще что-то тлело, внешняя же пушка и вовсё слетела во время очередного столкновения со стеной, и её гнездо тоже дымилось.

всё это были мелочи; главное — они за городом, вдали от Чужих, и с проклятой планетой вскоре можно будет распрощаться.

Даже Кер поддался общему настроению и радовался вместе со всеми, что опасность миновала.

— всё в порядке, — одобряюще сказал он Рили. — Мы прорвались! Вы отлично действовали, Рили, вам за это медаль нужно дать!

Про себя Рили поморщилась: медаль — от Компании? Ну уж нет!

Асон вздохнул. До него медленнеё других доходило, что всё позади.

В душе Кеси, к тому времени успевшей пройти через горе и пережить радость спасения, теперь проснулась новая злость: «Да этот мерзавец лейтенант нас попросту подставил!»

Рили остановила транспортер, встала с места и поискала глазами Нют. Только сейчас она заметила, что девочка выскользнула из кресла и ехала всю дорогу, забившись в щель между скамейкой и ящиком для инструментов.

— Ну, как ты? — с трудом сдерживая нахлынувшую вдруг нежность, спросила Рили.

— О'кей! — девочка подняла большой палец.

— Действительно! — подтвердила Рили.

Нют улыбалась.

Ревека, маленькая девочка, победившая своей ловкостью и изворотливостью чудовищ, перед которыми спасовали взрослые опытные люди, потерявшая всех близких и приобретшая самый мощный, хотя и страшный опыт борьбы за свою жизнь, она снова могла улыбаться.

— А здорово всё же, — встряхнул головой Гис.

«Ну, теперь я выскажу этому мерзавцу все, что о нем думаю!» — поискала лейтенанта взглядом Кеси.

— Дерьмо! — вырвалось у нее.

— Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь, — потирая руки, по салону транспортера прошелся Кер.

— Ну, слава Богу! — непонятно кому улыбнулся Гис. По его лицу еще тек так и не успевший испариться холодный пот.

Лейтенант лежал с закрытыми глазами.

Человек, бросивший их на произвол судьбы и ставший в её глазах виновником гибели самых лучших людей, лежал теперь молчаливый и беспомощный.

Рука Кеси рассекла воздух, но ударилась о неожиданно выросшую перед ней преграду — подошедший Гис успел поставить блок.

Кеси бросила на него раздражительный взгляд. Гис был хорошим парнем, он это доказал.

— Руки убери, — огрызнулась она.

— Успокойся, — Гис посмотрел на неё спокойно.

Кеси отступила — так смотреть мог только командир.

— Лейтенант, — обратился к лежащему Гис, но оборвал сам себя на полуслове. — Что случилось с Горном?

— Не знаю. — Бровь искусственного человека поехала вверх. — Может быть, сотрясение мозга, но, по край ней мере, он жив.

Кеси снова ухитрилась схватить Горна за плечо.

— Эй, ты! — зашипела она. — Просыпайся, сволочь, не то убью!

Она действительно была готова убить его в эту минуту.

Беднягу снова выручил Гис.

— Тихо! — он схватил Кеси за плечи. — Тихо!

Биш вернулся на свое место.

— Кто-нибудь, дайте мне набор первой помощи! — попросил он, держа лейтенанта за запястье, — его пульс едва прощупывался. Из ссадины на лбу после встряски поползла струйка крови.

Между тем Асон остался один. Ввязываться в конфликт ему не хотелось.

Мертвые экраны тускло поблескивали. Асон принялся изучать систему.

«Один, два, три, четыре, пять… — посчитал Асон. — Как — пять?»

Цифра была неправильной. Из ушедшего на задание взвода вернулось три человека. Вместе с оставшимися в бронетранспортере людей становилось восемь. Допустим, без девочки, — её могли не успеть зарегистрировать на компьютере, — и без робота. всё равно цифра не сходилась.

Асон на миг зажмурился, потом снова открыл глаза. Пять. Стоп, но ведь передатчики-то находились в форменном обмундировании!

Асон перевел взгляд на светлое табло со схемой комплекса. На ней светилось еще две точки.

Не веря своим глазам, Асон снова поднялся и посмотрел на мониторы.

На них должны быть написаны имена. Крутнув ручку настройки, он увидел, как вспыхнули синие буквы.

«Асон, Гис, Эрн…»

«Эрн?!»

— Смотрите! — закричал Асон.

Рили резко развернулась, Кеси одним прыжком оказалась возле лежавшей на скамье пушки, Гис потянулся за пистолетом.

— Сержант и Урих, — продолжал кричать Асон, — они же не погибли! Датчики всё еще действуют!

Это известие вызвало у всех шок. Значит, они ушли раньше времени, бросили товарищей в беде!

Рили шумно втянула воздух.

— Ничего себе, — беззвучно прошептала Кеси.

— Может, вернемся за ними? — неуверенно предложил Гис.

— Еще чего! — вырвалось у Асона.

Да, он и сам дорого бы заплатил, чтобы Эрн и Урих оказались сейчас с ними целыми и невредимыми, но ехать туда снова? Лучше сразу застрелиться.

— Мы не имеем морального права оставлять там живых люден, — отчетливо проговорил Гис

Рили подошла к нему.

— Вы ничем им не поможете. Ничем. Они погибнут так же, как погибли колонисты. Считайте, что их уже нет. Так будет проще для вас.

— Но датчики? — голос Гиса утратил уверенность.

— Датчики будут действовать, пока у них бьется сердце, вот и всё — Из-за сдержанности голос Рили прозвучал еще трагичнее. — Как у того мальчика.

— Нет! — Гис чуть не застонал.

— Нет! — вырвалось у Асона. На одну секунду он представил, что там, на месте Уриха и сержанта мог быть и он сам… — Нет! — истерически выкрикнул он. — Я не верю! Не верю, что всё так!

— Асон. — только и смог выдавить из себя Гис.

Действовать — бессмысленно.

Не действовать — подло.

— Сволочи, — процедила сквозь зубы Кеси. — Ненавижу!

«Какое право имеют эти твари так поступать? Пусть платят полной мерой. Ни одна из них не имеет права на спасение. Все, всё они обязаны сдохнуть!»

— Ну ладно, — жестко произнесла Кеси. В её глазах горел холодный огонек. — Месть, только месть, за Рея, за всех! Нас осталось все-таки несколько человек, — она не привыкла говорить длинные речи и с трудом подбирала слова. — Допустим, бомбы с серным газом.

— Что — бомбы? — не понял Асон.

— Подняться. Сбросить. Прибить этих гадов! — лицо Кеси исказила гримаса.

— А ты думаешь, серный газ на них подействует? — нахмурился Гис.

— Я не могу, нет! Не надо!

Кеси удивленно посмотрела на него:

— В чем дело?

— Ну давайте будем считать, что мы с ними квиты. Хватит этой крови, этой грязи, этой смерти, наконец! Сколько можно?! — нижняя челюсть Асона двигалась то влево, то вправо, словно на ней выросли добавочные мышцы.

Гис понимающе покачал головой. Бедняга Асон!

— Я считаю, — в нем снова заговорил командир, рассудительный и решительный, — что мы должны взлететь, подняться на космическую станцию и уничтожить эту планету. Мы должны взорвать её с орбиты. Это единственный выход.

— Действительно, — Рили обвела взглядом всех присутствующих, — эту планету необходимо уничтожить. Двух мнений тут быть не должно.

— Одну минуточку! — Кер встал и вышел вперед чтобы его всё видели. — Одну секунду! Вы хоть представляете себе, что вся эта установка, этот комплекс, имеет большую цену в долларах?

Обычно этот аргумент действовал безотказно. Однако Керрано возрадовался, что нашел нужный ход: сейчас перед ним были люди другого сорта.

— Ну что ж, пусть мне пришлют счет! — бросила Рили.

Кер вытаращил глаза.

Неужели его не поняли? Кажется, сказано было достаточно ясно. Если планета уцелеет, на неё можно будет послать еще одну экспедицию и исполнить, наконец, задуманное.

— Ладно, — быстро затараторил он. — Мы понимаем, что у нас сейчас напряженный момент, всё мы очень устали, нам трудно, эмоционально трудно. — Чтобы текст не обгонял мысль и не сбил с толку его самого, он специально повторял варианты одной и той же фразы, пока обдумывал следующую. — Тем не менеё не нужно язвить и постоянно принимать необдуманные решения. Вы поймите, что мы имеем дело с очень важными для развития науки организмами, представляющими огромную ценность для всей науки, для нескольких наук. И никто из нас не имеет права уничтожать их.

— Да?! — подбоченилась за его спиной Кеси.

— Не имеем права? — холодно переспросила Рили и сплела руки на груди.

— Не имеем права? — шагнул к Керу Асон. — А ну посмотри мне в глаза! Ты что, совсем очумел? Мне плевать на их научную ценность, нам шкуру сохранить надо!

Кер отступил на полшага.

Чего еще можно было ожидать от этих психованных грубиянов?

Кер в надежде покосился в сторону Гиса. Молодой командир сдерживал свои эмоции: его лицо, хотя и влажное, выглядело спокойным. Кер понял, что ожидать поддержки с этой стороны нечего.

Оставался Биш. Но что мог сделать один робот, не имеющий даже права голоса?

— Я тоже не слепой, — снова зачастил Кер, на этот раз от волнения, — я вижу, что происходит, но я не могу санкционировать такие действия.

Рили повернулась к Гису.

— Насколько я понимаю, сейчас командовать должен капрал Гис.

«Что еще задумала эта сумасшедшая?» — внутренне содрогнулся Кор.

— Капрал Гис? — переспросил он.

— Да, — с напором проговорила Рили. — Эта операция проводится по военной линии, а Гис по званию — следующий за лейтенантом и сержантом.

— Совершенно верно, — подтвердил капрал. — Я старший по званию.

И снова на секунду всё замолчали.

После этих слов Кер напрягся, ожидая удара. Конечно, драться на равных с профессионалами он долго не сможет.

— Я и не обижаюсь. — Гис просто отвернулся от него.

Пусть говорит, что хочет. Операция военная, и этот человек здесь — ничто. Пустое место. Во всяком случае, должен стать таковым на время, пока операция не будет закончена: ничего, кроме лишней траты времени и нервов, его выступления дать не могут.

— Кер, ты меня слышишь? — спросил он в микрофон.

Кер растерянно захлопал глазами. Снова поведение не укладывалось в привычные рамки. Он ожидал если не согласия, то вспышки и возмущения, короче, реакции, любой — от уважения до презрения, — но не того, что его могут просто проигнорировать.

— Да, — прозвучал голос Кера.

— Подготовься, пожалуйста, — вежливо, но тоном, не допускающим возражений, произнес Гис. — Нам нужна срочная эвакуация. Снимай нас с планеты.

* * *

— Эй, майор, пошевелись, мы летим за ребятами! — крикнула Кери.

— Подожди, — механик заглянул в багажный люк: во время полета там что-то булькало, а он не любил никаких посторонних звуков.

Булькавший баллон он перезакрепил, но теперь его снова что-то волновало. То ли среди багажа появилось что-то лишнее, то ли, действительно, к шуму мотора добавился какой-то призвук.

Майор сосредоточился, перебирая в уме, что могло случиться, но в голову ничего не приходило.

— Сколько раз можно тебя звать?

Писк. Тоненький и странный, он раздавался непонятно откуда.

— Ты что, оглох?

— Подожди секундочку.

Майор приподнял руку. Пищал рукав или что-то под ним.

— Я тебе говорю — садись, — всё сильнеё кипятилась Керн. — Нечего время тянуть.

Часы. Разумеется, они. Майор взбежал по трапу и закрыл люк.

— Где ты, черт тебя раздери?

Кери уже включила зажигание; мотор взревел во всю свою громкость.

Под рукавом, на индикаторе движения живых организмов, ползло светлое пятнышко. Майор совсем забыл о существовании этого прибора.

Неожиданно сзади раздался свист рассекающего воздух щупальца.

Ветер бил в лицо маленькой группке людей, вздумавших прогуляться под открытым небом. Ничтожные и мелкие на фоне огромных каменных глыб и покрытого пятнами облаков неба, они медленно шли, таща что-то длинное и тяжелое. За их спиной тлели остатки бронетранспортера. Им еще повезло — успели выскочить до того, как пламя охватило его целиком.

Горн на носилках тихо застонал. Асон чуть не упал.

— Держи его, держи, Асон! — Гис тоже споткнулся и через пару шагов приказал остановиться. Между двумя глыбами серого камня было достаточно места для того, чтобы там мог приземлиться челнок. — Опускайте, — махнул он рукой.

Горна опустили.

Ветер усиливался. Между камнями с легким свистом просеивались мелкие песчинки.

— Летит, — тихо прошептала Нют.

Действительно, на фоне неба возникла маленькая блестящая точка, которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах и принимая очертания челнока.

Челнок был уже совсем близко, когда его траектория вдруг резко изменилась.

В первую секунду никто ничего не понял.

Летательный аппарат вдруг резко пошел вниз, почти накренился набок и проехал брюхом по вершине скалы. Брызнули во всё стороны оторванные детали шасси.

Новый рывок заставил его выпрямиться, но не надолго: челнок падал, волоча за собой дымный шлейф. Он еще летел и вполне мог дотянуть до места посадки, но было видно, что его корпус разваливается на лету. Вместо спасителя к ним мчалась огромная бомба — можно было не сомневаться, что до взрыва остались считанные секунды.

— Бегите! — пронзил воздух отчаянный крик.

Они бросились врассыпную, кто куда, не разбирая дороги.

Единственное, что запомнила из всего этого Рили, — это как она старалась прикрыть девочку собственной спиной. Они так и упали, вдвоем, когда взрывная волна догнала их и швырнула на камни: Нют снизу, а Рили сверху, закрывая её своим телом от посыпавшихся обломков.

Раздался грохот, по спинам прокатил жар, замельтешили в воздухе куски летательного аппарата; набухли, вытянулись вверх и рассыпались огненные клубы, и наконец всё стихло.

Осторожно привстала Рили: посмотрела, всё ли в порядке с Ревекой, и лишь тогда поднялась на ноги.

Пейзаж, секунду назад мертвый, оживал на глазах. Потирая руки и шею, встал Кер. Его взгляд рассеянно прыгал из стороны в сторону, выдавая полную растерянность. Он не просто не знал, как вести себя сейчас, — после удара в голове шумело, и Кер слабо соображал, что вообще происходит. Впрочем, рассудок и самообладание возвращались к нему быстро. Пожалуй, только искусственный человек опередил его в этих качествах — но он, в отличие от остальных, и был запрограммирован на то, чтобы не потеряться в какой бы то ни было ситуации. Поправив одежду, он сразу же принялся откапывать лейтенанта.

— Великолепно, а? — заговорил Асон. Со стороны можно было подумать, что он был пьян в стельку: ужимки и интонации, с которыми он начал свое выступление, не могли принадлежать трезвому человеку. Пошатывание только усиливало этот неожиданный эффект. — Просто лучше не бывает, да? Вот здорово! Только этого нам не хватало! А? всё слышали? Что теперь будем делать, а? Могу всех поздравить — мы теперь в полном дерьме!

Гис провел рукой по жестким волосам. Ему было не до выслушивания чужих истерик.

У Гиса не было ни готовых сверхустойчивых программ, как у робота, ни веры в собственную неуязвимость, если не бессмертие, как у Кера. У него было другое. Долг.

Может быть, в одиночку Гис и сплоховал бы — но теперь такого права он не имел.

В первую очередь нужно было привести Асона в порядок.

Резким движением Гис схватил Асона за рубаху и притянул к себе:

— Ты всё сказал?

Асон ошарашено уставился на него. Нют была почти спокойна.

— Значит, мы теперь отсюда не улетим, — спросила она.

— Извини меня, Нют, — Рили заглянула девочке в глаза.

— Не надо, ты не виновата, — спокойно возразила Нют.

Асон снова заныл:

— Ну что? Что? Игра закончена! Что мы теперь будем делать? Что делать, хотел бы я знать? Может, разложим костер, сядем и споем пару песен? — предложил Асон. — Давайте попробуем!

Кер посмотрел на него, как на идиота.

Рили жестом подозвала Гиса.

Быстро темнело.

* * *

В лаборатории и близлежащих помещениях всё оставалось по-прежнему. Похоже, монстрам было недосуг заглянуть сюда.

Собрав всех около большого лабораторного стола, Гис разложил на нем всё уцелевшие боеприпасы и оружие, за исключением личного оружия.

Автоматические винтовки, ленты, коробки и магазины представляли собой довольно внушительное зрелище.

Матово поблескивал металл и пластик винтовок.

Тем не менее, несмотря на солидный вид, при ближайшем рассмотрении оказалось, что большей частью оружия воспользоваться не удастся: даже неспециалист мог заметить большие или меньшие поломки. Когда со стола было убрано всё лишнее, Рили озабоченно спросила:

— Это что — всё что у нас осталось, да?

— Да, все, что осталось, — подтвердил Гис, слегка разводя руками. — всё остальное разбито вдребезги.

Для того чтобы хоть как-то отвлечься, Асон затребовал у компьютера техническую документацию и тупо смотрел на нее.

— У нас четыре винтовки, — подводил итог Гис, — и четыре магазина на каждую.

— Четыре винтовки на восемь человек, — подсчитал Кер.

— На каждого — не так уж много. — Закончил свою мысль Гис. — Дальше: у нас есть пятнадцать гранат, — он поправил на столе маленький цилиндрик. — Не трогай, пожалуйста, — одернул девочку Гис. — Это опасная штука.

— А это что, единственный огнемет? — указала Рили на орудие убийства с тяжелой приставкой и толстым стволом.

— Да, — подтвердил Гис. — Единственный работающий.

— Как скоро мы можем ждать спасательную экспедицию? — спросила она вслух.

— Семнадцать дней, — ответил Кер и осекся. Цифра напугала его самого.

«Семнадцать… но за сколько времени реактор придет в полную негодность? Сколько нам осталось дней?»

— Семнадцать дней? — подпрыгнул на месте Асон.

Ему показалось, что он ослышался. — Да не может такого быть это шутка, сумасшествие! Какие еще семнадцать дней! Издевательство! Вы психи! Я не собираюсь участвовать в вашем параде, мы здесь и семнадцати часов не продержимся!

— Асон! — резко закричала на снова впавшего в истерику десантника Рили. — Асон!! Посмотри на нее, — её палец указал на Ревеку. — Эта девочка продержалась здесь куда больше семнадцати дней! Одна, без оружия и без вашей специальной подготовки. — Асон замолчал и слушал ее, поэтому Рили сбавила тон: — Правильно, Нют?

— Так точно, сэр! — звонко и четко прозвучал детский голосок.

— Что это за спектакль? — ошалело вытаращился на неё Асон.

— Асон, прекратите истерику! — Рили запнулась, решая, чем можно угомонить этого психопата хотя бы на некоторое время. — Ты должен каким-нибудь образом раздобыть чертежи. Чертежи всей конструкции, всего комплекса. Мне совершенно неважно, как ты их достанешь, но я хочу знать все. Расположение воздушных шлюзов, электроканалов, подвалов, всё ходы и выходы из комплекса. Мы должны тут забаррикадироваться, и у нас мало времени. Ты всё понял?

— Да, — буркнул Асон. Приказ действительно несколько отрезвил его, зато порядком озадачил Кера. — Я пошел искать. — Это Асона вполне устроило. Это было дело, и дело нужное. Кроме того, разве это не выход? Может, этим тварям еще и не удастся прорваться.

Нют снова потянулась к гранате.

Гис оглянулся.

Рука Ревеки вернулась на свое место.

— Я буду в лаборатории. — Спокойный голос Биша резко контрастировал с прыгающими бровями и подергиванием уголков рта. — Проверю состояние Горна и продолжу анализы.

Как ни странно, он обратился именно к Рили.

— Хорошо, займись этим, — ответила Рили.

— Ну-ну, — сказал Кер.

Асон вернулся с планом колонии.

— Значит, этот служебный тоннель, — рука Рили зависла над вычерченной белыми линиями схемой.

— Совершенно верно, — подтвердил Кер. — Он соединяет процессор с остальным комплексом. Вот здесь у нас подвальные помещения…

— Значит, эти твари перебираются через канал? — сердитым тоном задала вопрос Кеси. Её распирало желание пойти и прикончить хоть несколько этих гадов. Даже мысли о собственной безопасности не занимали её так сильно.

— Может быть, — проговорил Гис.

Рука Рили исчезла с экрана.

— На секунду верните изображение назад.

Поле экран-планшета поползло, открывая только что увиденный узел. Длинная одинокая полоса канала занимала добрых две трети изображения.

Рили нахмурилась.

— Рили, вы что-то хотели сказать? — голос Кера казался приглушенным.

— Да… — отозвалась Рили. — Так вот, здесь дверь под давлением, в самом конце, — предложения получались корявыми, но к мыслям вернулась ясность — того было достаточно. — Кажется, её можно закрыть, и мы отсечем себя от этих тварей на какое-то время.

— Дверь может не выдержать, — возразил Гис.

Его взгляд вернулся к лицу Рили. Было видно, как она осунулась за эти часы, если не постарела на пару лет за один день.

«Не женское всё это дело», — подумал Гис. Теперь его начали одолевать всякие романтические грезы. Полезли мысли о таинственной и зловещей планете, на которой он сражается с чудовищами вдвоем с красивой женщиной. Пусть не вдвоем, — всё равно.

— Ничего, мы восстановим баррикады, созданные колонистами в этих двух секторах, — возразила Рили. — Вот здесь, — красивая рука снова легла на экранное поле, — заварим автогеном. Входы здесь, здесь и здесь тоже закроем, и тогда оперативный центр и лаборатория будут отсечены от всех остальных помещений.

— Прекрасно…

Девочка зевала. Если бы её не вытянули из прежнего убежища, она бы давно уже спала.

— Это ясно, как в игре в карты, — неизвестно зачем ляпнул Гис.

Рили пропустила его бессмысленную реплику.

Гис посмотрел на девочку извиняющимся взглядом, шагнул к ней и посадил на стол.

Рили проследила взглядом за его движениями и отметила про себя совсем уже не относящуюся к делу деталь: волосы Гиса показались ей очень светлыми. Намного светлей, чем было на корабле.

Это не было иллюзией, Гис поседел. Почти половина его волос утратила свой естественный цвет.

Створки двери с усеченными углами сошлись и замерли.

Асон бросил на дверь недоверчивый взгляд: неужели она сможет выдержать, когда на неё навалятся тяжелые тела бронированных чудовищ?

Снова ему почудилось, что он ощущает на себе враждебный взгляд.

Чем он может защититься от этого страшного взгляда? Автогеном? Просто смешно… его специально послали сюда, в конец тоннеля, чтобы отдать на съедение…

«Стоп, — приказал он себе. — Тебе же сказано — не психовать! Не настолько же они выжили из ума… Нет, они просто дураки и не понимают, насколько это опасно. Эти твари ведь рядом».

— Так, герметизируем тоннель, — раздался голос Гиса. — Быстро…

Язычок пламени ударился в место смыкания створок. Сразу же во всё стороны брызнули яркие синеватые искры раскаленного металла.

Дверь была сделана на совесть — металл плавился медленно и с явной неохотой.

«Да что же это она не поддается?» — испугался Асон, в какой-то момент убедившись, что работа продвигается медленней, чем ему бы хотелось.

В одном месте металл поддался — образовавшийся шов смотрелся надежно, — но дальше, книзу…

Точно, чудовища были рядом. Он явственно различал шуршание хитиновых панцирей и смех, ехидный, противный смешок существа, издевающегося над тщетностью усилий людей.

Смех? Перед глазами у Асона всё поплыло.

Выходит, это всё же был бред: разве монстры могут смеяться? Не хватало только сойти с ума. Лучше уж пусть сожрут — это не так унизительно.

Вот и еще на одном участке металл вздулся и залил собою тоненькую черточку щели.

Эта работа была гораздо заметнеё другого события произошедшего в душе одного из членов маленькой компании: Асон снова почувствовал себя человеком.

«Зачем я думаю о ней столько времени? — ругал себя Гис и ничего не мог с собой поделать. Обманывать себя, что Рили интересовала его только как начальство? Он очень быстро признал за ней право командовать как за более опытной по части общения с Чужими. Рили ему нравилась. Однажды заметив это, он никак не мог избавиться от этой мысли. — Ну какое право я на это имею? Сейчас, когда мы в любой момент можем погибнуть… Это просто наваждение какое-то! Но, с другой стороны, не избавляет ли опасность от необходимости прикидываться и обманывать себя? Если любишь — люби. Так должно быть, и так будет. Помнится, Рей жаловался мне на то, что всякий раз в критические моменты ему вспоминались всё те романы, которых он так и не начал… Бедняга Рей, он всегда старался выглядеть перед другими циником, чтобы скрыть свою застенчивость. Он ведь любил Кеси. И что? Кому стало лучше от того, что он ни разу ей в этом не признался? Ведь как знать, если бы это произошло, они могли бы стать законными мужем и женой и не попасть в этот дурацкий вылет. И из-за чего? Из-за того, что всё мы привыкли слишком мудрить с чувствами. Разве это естественно? Вот сейчас пойду к Рили и всё ей скажу. Я не найду для себя более подходящей подруги, чем она. Уж слишком она… настоящая. Вот прямо сейчас пойду — и признаюсь… Назло всем этим тварям».

Гис решил отыскать Рили. А там уже — как получится.

Рили перебирала документы.

Для того, чтобы разыгралась эта трагедия, нужно было, чтобы кто-то из колонистов прошел на корабль. Если бы это было сделано в самом начале, пока они просто обживали планету, в этом не было бы ничего удивительного. Сколько времени можно потратить на изучение местности? Несколько дней, месяцев, даже год. Они прожили здесь долго, достаточно долго, чтобы можно было с уверенностью сказать, что корабль чужаков их не интересовал. Чем же был вызван их визит туда? Судя по всему, процессор работал в своем режиме и не требовал расширения. Начинать новые исследования местности было незачем. Тем не менеё кто-то это сделал — и уже после того, как её собственная история стала известна Компании. Значит, был дан приказ специально пойти на этот инопланетный корабль. Пойти для того, чтобы проверить ее, Рили, слова. И тот, кто отдал этот приказ, прекрасно осознавал, что ставит под угрозу жизнь десятков людей.

Теперь Рили искала этот приказ. В том, что он будет обнаружен, она не сомневалась.

В комнату кто-то вошел. Рили на секунду приподняла голову — это был Гис — и снова углубилась в свое занятие.

Решительность быстро покидала его. Одно дело — размышлять о таких вещах наедине с собой, а другое — сказать человеку вот так, в глаза. Тем более, что её мысли заняты чем-то другим.

Что будет, если он начнет как-то не так? Она не просто посмеется, она разочаруется в нем как в человеке несерьезном, способном тратить время на пустяки в такой момент. «Но ведь для меня это не пустяки!» — запротестовал он против собственной же мысли.

Нужно было или уходить, или начинать разговор.

Рили перевернула еще один лист, и вдруг её лицо словно заострилось.

Перед ней лежал тот самый приказ.

«Лучше бы его не было», — с отвращением посмотрела на лист бумаги Рили.

«Но как сохранить этот документ? Пожалуй, ради этого одного стоит выжить. Не чудовища виноваты во всем, а другие, которые именуют себя людьми. И вот с ними-то и нужно поквитаться, уничтожив сперва Чужих. Во всяком случае для одного человека сей документ означает смертный приговор, а для остальных мерзавцев послужит хорошим предупреждением. Ну, Компания, теперь берегись!

Рили сложила лист бумаги. Его нужно было спрятать, но почему-то она не могла этого сделать, хотя бумага почти физически жгла ей руки.

Словно ища поддержки, она подняла голову и посмотрела на Гиса.

— Ну что ж, — начал он, — что могли, мы сделали.

— Что? — переспросила Рили, словно очнувшись ото сна.

Вдруг ему в голову пришла хорошая идея и он невольно улыбнулся самому себе, радуясь своей находчивости.

— Пожалуйста, надень это на себя, Рили, — Гис протянул ей браслет с небольшим циферблатом, который Рили в первое мгновение приняла за часы.

— А что это? — недоумевая взяла она в руки предложенную вещицу.

— Это локатор, маркер. Индивидуальный передатчик и одновременно приемник. У меня есть второй такой же, и я буду всегда знать твое местонахождение.

— Да? — приподняла брови Рили. Мысль о каком-то маркере никак не укладывалась в её голове.

Впрочем, вещичка могла оказаться полезной: мало ли какие сюрпризы готовила им еще эта планета. Иметь возможность всегда найти человека было совсем неплохо.

— Это на всякий случай, — пояснил Гис, всё больше смущаясь. Он уже был уверен, что так и не сможет признаться ей в своем чувстве. Может быть, когда-нибудь — но не сейчас.

— Спасибо, — кивнула Рили. Она так и поняла его жест: на всякий случай.

— Это, конечно, не значит, что мы помолвлены, — поспешил заметить он. — Это не кольцо…

«Хороший всё же парень этот Гис, — усмехнулась про себя Рили. — И за что ему всё это досталось? Жаль его…»

О том, что он десантник, профессионал, выбравший свой жизненный путь самостоятельно, ей сейчас как-то не думалось.

Нют почти ничего не весила — во всяком случае, удивительно мало для своего возраста.

Рили пронесла её на руках через всю лабораторию к небольшой койке, поставленной некогда, по-видимому, для дежурного.

Ревека засыпала на ходу, но было видно, что она борется со сном изо всех сил.

«Несчастный ребенок», — в сотый раз повторяла про себя Рили, укладывая её на кровать.

— Давай, ложись, укрывайся, вот так, — она укрыла девочку одеялом. — Хорошо. И теперь лежи и засыпай: ты же очень устала.

Ревека пристально посмотрела на нее.

— Я не хочу спать, — приподнялась на подушке Нют.

Голубые глаза безмолвно просили: «Не покидай меня хоть ты!» — Мне страшно. Я сны вижу, страшные очень…

— Не сомневаюсь, — ласково сказала Рили, включая освежитель воздуха. Взгляд упал на головку куклы — А вот она наверняка не видит страшных снов. — Она поймала куклу рукой и покачала ее, чтобы та открывала и закрывала глаза. — Вот видишь, не так уж и страшно.

Похоже, Рили сказала что-то не то: взгляд малышки стал почти испуганным.

— Рили, — как младшему брату или другим детям, оказывавшимся иной раз на её попечении, серьезно начала объяснять Нют, — у неё не бывает плохих снов потому, что это просто пластмассовая кукла!

— Правильно, — Рили грустно покачала головой. — Ты извини меня, Нют.

— Слушай, Рили, — в душе у молодой женщины снова защемило от недетского взгляда маленького ребенка. — Моя мама всегда говорила, что никаких чудовищ не бывает, но, оказывается, они есть.

— Да, они существуют, — осторожно ответила Рили. Взгляд девочки проникал в самую глубь её души и нестерпимо жег.

Она говорила правду, и тем не менеё Рили казалось, что она старается обмануть Ревеку. Разве вот такая уклончивая формулировка не была обманом?

— Тогда зачем детям говорят, что их нет? — напрямик спросила Нют.

Ей казалось, что Рили просто не поняла её первого вопроса.

— Потому что по большей части это все-таки правда. Это небольшое открытие успокоило ее.

Нют поудобнеё устроилась на подушке. Теперь её взгляд смотрел не так остро, — глаза слипались, — но всё равно он говорил о том, что Нют не хочет, чтобы Рили уходила.

Она случайно посмотрела на свои руки и тут же наткнулась взглядом на подарок Гиса.

— Ладно, — сказала Рили и взяла девочку за руку. — Надень это. Для удачи. — Она помогла застегнуть браслет.

Он явно не был рассчитан на такие маленькие ручонки и спадал. Рили пришлось проколоть застежкой еще одну дырочку.

— Ну, все. — Рили встала и включила настольную лампу на тумбочке.

— Не уходи! — подскочила Нют на кровати — Не уходи!

Неужели Рили может бросить её сейчас одну? В этот миг такой поступок казался Нют почти предательством.

— Нют, — произносить слова ей было тяжело, словно и она чувствовала в них привкус предательства. — Я буду в соседней комнате. Видишь вот эту камеру, вот там? — она указала на небольшую серую коробку с темным кружком объектива. — Мне будет видно тебя через нее, и я буду знать, что с тобой, и всё ли в порядке. — Заметив, что Нют смотрит на неё всё еще с недоверием, хотя и не лишенным сомнения, Рили добавила: — Я это тебе совершенно серьезно говорю. Я тебе обещаю!

— Ты клянешься? — торжественно произнесла Нют.

Может быть, в другой обстановке тон, каким это было сказано, рассмешил бы Рили. Но сейчас он вызнал только дополнительную волну нежности.

— Клянусь всем святым, — серьезно ответила она.

— А если соврешь, то чтоб ты сдохла? — продолжала допытываться Нют.

— Да, если совру, то чтоб я сдохла, — подтвердила Рили — и Нют, в знак полного доверия к её словам, закрыла глаза.

Рили тихо поднялась и вышла.

Голова Горна почти целиком была скрыта под бинтами.

Время от времени к нему подходил Биш, щупал пульс, заносил изменения в тетрадку и снова углублялся в свои занятия.

Биохимия этих существ, всё еще не давала искусственному человеку покоя: снова и снова он проводил экспресс-тесты не совместимость тканей, и каждый раз результаты оказывались всё более удивительными, если не сказать невероятными. Взять хотя бы то, что чуждому существу для развития эмбриона необходимы именно человеческие гормоны роста. Совместимость совместимостью, но из этого следовало, что человек входил в путь развития. Но где же они могли брать людей там, у себя? Или у них были аналоги людей, существа, по всей вероятности, не обладающие разумом?

— Ну как продвигаются дела? — заглянула в лабораторию Рили.

— Идут потихоньку, — Биш в сторону препаратов.

— Что это вы вообще с ними делаете?

— Ну как? Провожу полный анализ биохимических элементов.

— И что?

Взгляд Рили остановился на неподвижном теле Горна.

Видеть осьминогопауков ей очень не хотелось. Как, впрочем, и робота.

— Эмбрионы располагаются в районе легких человека и потом прорывают диафрагму.

— Ну, это мы… видели. — Рили почувствовала легкий приступ дурноты.

— Кроме того, можно утверждать, что эмбрионы поглощают ферменты и растворенные питательные вещества, используя их в своем обмене веществ.

Он хотел добавить, на какие выводы это наталкивает, но не успел: Рили, поморщившись, перебила его:

— Это всё очень интересно, Биш, но эти знания ни к чему не ведут. Я хочу понять, с чем мы имеем дело, то есть, чего от этой дряни следует ожидать и как с ней бороться. Давай лучше еще разок всё посмотрим. Значит, они хватают колонистов, переносят их туда, в свое логово, и обездвиживают для того, чтобы эти самые эмбрионы могли в них попасть при помощи пауков. И это означает, что паразитов там очень много. Колонистов было сто пятьдесят семь человек, из них почти треть погибла: кто во время боя, кто был съеден… Если подсчитать оставшихся; то получается, что этих тварей как минимум сто.

— Да, совершенно верно, — подтвердил Биш.

Конечно, этот разговор совсем уводил его от собственной темы, но в нем что-то было. Свежий подход никогда не будет лишним — так было записано и в его программе.

— Но вот что еще интересно, — сердитым тоном произнесла Рили. Сама необходимость спокойно обсуждать этих монстров вызывала у неё раздражение. — всё они, то есть эти паразиты, возникают из яиц. Каждый из яйца. всё яйца находятся там, на чужом корабле. Но кто ответит, откуда они там взялись? Кто откладывает эти яйца?

Вопрос застал Биша врасплох. Он не успел еще подумать об этом.

И в самом деле, откуда? Если учесть размер яиц и сравнить его с размерами взрослых особей, даже если учесть, что большая часть яйца заполнена воздухом, как надувной шарик, неясно, как эти существа могут их вынашивать.

— Ну и что ты скажешь об этом? — спросила Рили.

— Этого я пока не знаю. Какое-то другое существо, которого мы еще не видели…

Он замолчал.

Если виденные до сих пор чудовища казались ужасными, то как должна была выглядеть их матка?

А ведь это сверхчудовище должно находиться где-то здесь!

Рили почувствовала, что её волосы вот-вот встанут дыбом.

Рили резко повернулась к Бишу. Её приглушенный голос словно приказывал ему:

— Биш, я хочу, чтобы, как только вы закончите анализы, эти существа были уничтожены.

Она с отвращением посмотрела на пауков. Неизвестно, внутри какого из них может скрываться зародыш.

Биш сделал несколько энергичных движений бровями. Он прекрасно понимал причины такой реакции Рили, но что взять с настоящих людей, раз они по своей природе склонны больше слушаться своих эмоций, чем разума.

— Но мистер Кер сказал, что их необходимо оставить в живых.

— Что-о? — Рили изменилась в лице.

Кер? Снова этот негодяй!

В её душе всколыхнулись всё чувства, вызванные недавним открытием.

Кер давно уже незаметно вошел в комнату и наблюдал за их разговором издалека.

— Он сказал, что их нужно сохранить, чтобы потом доставить в земные лаборатории.

— Это Кер тебе приказал?

— Он дал мне совершенно конкретные указания.

— Ах, даже так?

Кулаки Рили сжались.

— А вы сами подумайте, — выступил Кер вперед. — Эти два организма — настоящий клад. Они будут стоить миллионы!.. В нашей лаборатории биооружия. Если мы будем действовать умно, то станем героями и, кроме того будем материально обеспечены до конца дней. Нам заплатят большие деньги. Просто огромные.

Кер почти заискивающе улыбнулся.

— Кер, вы сумасшедший, вы это знаете? — как можно спокойней ответила она, стараясь не выдать ему кипящую в душе бурю чувств, вызванных его особой.

— Ну, кто из нас сумасшедший, еще надо разобраться. — Ухмыльнулся Кер.

— Вы действительно думаете, что сможете провести таких опасных существ через карантин земной зоны?

На лице Кера ухмылка перешла в довольную улыбку.

— А откуда карантинный контроль узнает об этом, если ему никто не скажет?

При этих словах глаза Рили расширились. Неужели он серьезно рассчитывает на это?

«Что же мне делать?» — спросила она себя.

Отказать сразу и резко — он придумает новый способ.

Притвориться союзником?

всё существо Рили восстало против такой мысли.

Хватит опускать руки и притворяться!

Кер — мерзавец, и пора называть вещи своими именами.

На лице Рили тоже появилось подобие улыбки, холодной и жесткой.

— Они узнают, — медленно проговорила она.

— Но откуда?

— Я им скажу. — Рили вдруг почувствовала, что не может больше сдерживаться. — Так же, как сообщу им, что вы отвечаете за смерть колонистов!

На лицо Кера устремился полный бешеной ненависти взгляд. Представитель Компании опешил.

— Одну секундочку, — пробормотал он, теряя самоуверенный вид.

На мгновение Керу показалось, что земля уходит из-под его ног, а Рили продолжала читать свой приговор.

— Это вы отправили их на тот инопланетный корабль!

Бежать было некуда. Торговаться — невозможно.

— Вы ошибаетесь! — уже не надеясь, что ему поверят, выкрикнул Кер.

В глазах Рили бушевал огонь.

— Я проверила журнал, — сообщила она. — Там было указание, подписанное Кером. — При этих словах представитель Компании снова поежился. Он боялся: признаваться в содеянном ему не хотелось, но и скрывать правду было уже невозможно. Рили говорила. — Вы отправили их на этот инопланетный корабль, ни о чем не предупредив.

Ей не хватило воздуха, и она на секунду замолкла.

Теперь Кер не сможет отпереться.

Почти сразу же на Рили навалилась усталость.

— Одну минуточку, — зачастил Кер. — А если бы этого корабля не существовало? Я мог и не знать. Мне нужно было оценить ситуацию. Если бы я сказал, что в том месте находится инопланетный корабль, поднялся бы большой шум, и никто бы не дал разрешения это проверить. Я принял решение, чтобы колонисты сами осмотрели этот корабль и убедились, что на нем есть, а чего нет. Это было неверное решение, но это не злой умысел, а просто ошибка.

Она могла бы еще простить сумасшедшего.

Она могла бы понять, что маньяк — больной человек, которого нужно скореё лечить, чем наказывать.

Что бы там ни было, ни один сумасшедший не назовет свои действия ошибкой. На это способен только здоровый подлец, для которого в жизни нет ничего святого. Именно поэтому Рили сразу и решительно прогнала мысль о том, что Кер страдает психическим заболеванием.

— Просто ошибка? — повторила Рили, и боль от ожога, вызванного этим словосочетанием, заставила её закричать во весь голос, не считаясь уже ни с чем. — Но эти люди погибли, Кер! Погибли! Вы хотя бы понимаете, что вы наделали? Я сообщу об этом на Землю, и вас поставят к стенке! Поставят к стенке — вам будет не уйти от этого!!! Понятно? — она схватила представителя Компании за ворот комбинезона и трясла, как тряпичную куклу, жалея, что у неё не хватает сил растерзать его тут же на месте. — Это вам с рук не сойдет! Вы погубили людей!

В исступлении Рили бросила его спиной на стену. Кер поморщился от удара.

«Она хочет его уничтожить? Что ж, она сама выбрала свою судьбу».

Теперь нужно было сказать несколько слов на прощанье.

— Рили, — нехорошо глядя на молодую женщину заговорил Кер. — Знаете, я думал, что вы способны на большее. Я считал, что вы окажетесь умнее.

Рили уничтожающеё посмотрела на него. Смертельная вражда уже была объявлена, но и в первом, словесном, туре нельзя было ему уступить.

— Так вот, — с ледяным ехидством ответила она, — я очень рада, что вас разочаровала!

* * *

Лицо искусственного человека казалось задумчивым и отрешенным. Можно было подумать, что он не занят своей, пока мало понятной остальным, работой, а просто созерцает. Но вот его рука напряглась, махнула в воздухе. И у самого подножия конуса ярким фейерверком взметнулся к небу взрыв.

Звукоизоляция заглушила его, был виден только сноп огня и мерцающие в тишине искры.

Некоторое время всё смотрели в иллюминатор как завороженные. Потом Рили вздохнула.

— Это очень красиво, Биш, но чего мы ждем?

Рили заморгала. Не от яркости крутящегося возле подножия конуса огня, а для того, чтобы стряхнуть с отяжелевших век сонливость. Это помогало, но ненадолго.

— Этот взрыв должен привлечь внимание со стороны, — отвернулся от окна робот. — Это взрыв тревоги.

— Сколько он будет гореть? — глядя на огонь, спросил Гис.

— Четыре часа. — Биш сделал паузу и принялся докладывать все, что знал по этому поводу и что считал нужным сообщить. — Радиус свечения тридцать километров, мощность около сорока килотонн.

Асон еще раз бросил взгляд в сторону окна и скривился:

— Ни черта нам это не даст.

— Почему? — посмотрел на него Гис.

Асон вроде бы психовать не собирался; в нем говорил обычный пессимизм.

— Нас никто не заметит.

— Я не верю в это, — возразила Рили неизвестно кому. Невыносимо хотелось спать.

— А почему мы не можем взорвать планету прямо отсюда? — невпопад поинтересовался Гис.

Он чувствовал себя не лучше.

— Потому что мы сами взорвемся вместе с ней, — невозмутимо пояснил Биш.

— Еще четыре недели ждать! Да мы тут всё сдохнем! Лучше гробы себе делать.

— Заткнись, — огрызнулся Гис. Меньше всего ему хотелось разбираться сейчас с чужими истериками.

— Да, ждать еще целых четыре недели, — поежилась Рили. Смотреть, засыпая, в окно было уже невозможно — движение пара и дыма действовали не хуже сильного снотворного. Что-то она хотела сказать. Ага, вот: — Мы должны вызвать с орбитальной станции второй челнок.

Асон нервно промычал что-то неразборчивое.

— Ну и как мы его вызовем? — заговорил он голосом, готовым в любой момент сорваться на крик. — У нас передатчик не работает!

— Неважно, как именно, — упрямо мотнула головой Рили. — Надо будет что-то придумать.

— Ни черта тут не придумаешь! всё равно всё — к чертям! — снова не сдержался Асон.

Гис метнул в его сторону раздраженный взгляд.

— Заткнись! Заткнись!!!

— А как обстоят дела с передатчиком, который был в колонии? — поинтересовался Кер.

Рили поджала губы. Что бы он не говорил, у неё возникало желание броситься на него и задушить на месте.

— Тот передатчик я проверил, — проговорил Биш. — Он поврежден. То есть поврежден канал связи. Мы не можем связаться со станции напрямик, нужно будет кое-что переделать.

Рили кивнула.

— Тогда кто-то должен пройти через тоннель.

— О, да! — взвыл Асон.

— … починить передатчик, — продолжала Рили, — и перевести его на ручное управление.

Асон снова перехватил предостерегающий взгляд Гиса.

— Очень интересно, — выдавил он. — Ну и кто же захочет стать покойником? Как хотите, а я не пойду. Мо жете сразу меня вычеркивать.

— Я пойду, — негромко, но решительно заявил Биш, но его слова потонули в возмущенный возгласах: заявление Асона вызвало бурную реакцию.

Гис поднял руку.

— Хорошо, мы тебя вычеркиваем, Асон.

В его глазах появилось презрение. Асон, заметив его чуть не пожалел о так откровенно сорвавшихся с языки словах. Ну кто его просил так подставляться? Разве легче жить, зная, что тебя презирают?

— Я пойду, — повторил Биш.

Асон с умилением посмотрел на него.

— Что ты сказал, Биш?

Гис никогда не смотрел на искусственного человека как на возможного подчиненного, которому можно отдавать приказы.

— Я пойду! — Брови Биша застыли.

— Биш.

— Я единственный, кто имеет право вызывать со станции корабль.

Даже Рили забыла в этот момент, что перед ней всего лишь робот.

Один только Асон, и то скореё из-за растерянности, чем от природного цинизма, смог брякнуть:

— Правильно, пусть идет Биш!

Глаза искусственного человека обвели притихших людей.

— Поверьте мне, — это казалось странным, но в его голосе тоже звучали почти неприкрытые тоска и боль, — я бы предпочел не браться за это. Я, конечно, синтетический человек, но я не дурак. — При этих словах Асон отвернулся, чтобы скрыть от всех заливающую его лицо краску. — Я понимаю, как это опасно.

* * *

Кеси окинула Рили равнодушным взглядом и пропустила её к трубе.

За ней последовал Биш.

Рили старалась не видеть его больших темных глаз — вопреки логике она чувствовала себя виноватой перед ним. Можно сколько угодно убеждать себя, что робот — не человек, что хорошей или плохой у него может быть только программа, и именно она, а не высокие чувства, заставляет его идти сейчас почти на верную смерть: всё равно Биш жертвовал собой для их спасения, и деться от этого было некуда.

Кеси поднесла автоген к блестящей поверхности трубы, поименованной на схемах тоннелем. С легким шипением язычок пламени погрузился в металл, полетели искры.

Биш внимательно наблюдал за работой.

Опальный круг, вырезанный на гладкой поверхности, потерял последний связующий с трубой участок и со звоном упал в образовавшуюся дыру.

Биш молча извлек его и сел, опустив ноги в тоннель.

— Сколько времени это займет? — поинтересовалась Рили.

— Длина тоннеля — около ста восьмидесяти метров, — сухо проговорил Биш, но за этой сухостью мерещилось тщательно скрываемое волнение. — Значит, ползти я буду около сорока минут. Потом, чтобы починить и настроить антенну, понадобится еще минут тридцать, и еще тридцать минут — чтобы вызвать челнок. На то, чтобы он долетел сюда, уйдет еще минут пятнадцать-двадцать.

Рили кивнула.

Биш просунул ноги чуть дальше и, изловчившись, одним движением вошел в тоннель.

Сердце сжималось от нехорошего предчувствия.

— Ну, желаю удачи, — немного не своим голосом произнесла Рили.

— Мы скоро увидимся, — пообещал робот.

Кеси подняла выпавший кусок металла и приладила на прежнеё место. Биш придержал его изнутри.

Рили отвернулась.

Зашипел автоген.

— Прощай, — одними губами выдохнула Рили.

— Осторожно, пальцы, — гулко прозвучал внутри трубы голос Биша.

Кеси кивнула и переместила автоген.

— Завариваю!

Может быть, и удастся. Лишь бы Биш смог починить передатчик. Лишь бы только он не погиб раньше времени.

Гис шагнул Рили навстречу. В помещении они были одни.

— Рили!

Сердце Гиса учащенно билось.

«Вы мне нравитесь, Рили. Я уважаю вас. Я восхищаюсь вами. Я хочу стать вашим другом — слушайте меня!» — мысленно произнес он.

— Рили, — Гис ощутил, что ему жарко.

— Я слушаю тебя, Гис.

— Вы неважно выглядите. Когда вы спали в последний раз?

— Не помню.

— Вы не спали около суток. Так нельзя. Вам надо пойти и прилечь. Хоть на часок.

— Спасибо, не надо, — покачала головой Рили.

— Зачем вы себя так мучаете, Рили? Сейчас у вас есть возможность расслабиться.

— Я слишком хочу жить, чтобы позволить себе это.

— Но, Рили!

«Почему он так переживает за меня? Или… неужели он ко мне неравнодушен?»

— И всё же пойдите и прилягте ненадолго. Мы всё еще на ногах, и вашему сну ничто не будет мешать.

— Спасибо, Гис. — Она на секунду замолчала.

— Что?

— Обещайте мне одну вещь. — Губы Рили чуть заметно дрогнули. — Я не хочу умереть так, как погибли остальные. Если нам придется туго, то…

Гис кивнул. Он прекрасно её понял.

— Так ты поможешь?

— Да, — твердо произнес Гис. — Если дело дойдет до этого, я убью и тебя, и себя. Только нужно постараться, чтоб до этого не дошло.

Рили послала ему взгляд настолько благодарный, что сердце Гиса ёкнуло.

Они прошли в узкую, похожую на замкнутый отрезок коридора подсобку. Предыдущий разговор и признания остались позади; не то чтобы они забылись — такие вещи забыться не могут, — просто дела более насущные завлекли их в свой круговорот. И всё же между Гисом и Рили установилась невидимая связь.

— Я хочу познакомить тебя с действием вот этого оружия, — положил он на стол винтовку и нежно погладил её ствол рукой.

— Вот это пульсатор с гранатометом. Вот взгляни сюда. А здесь — патроны с бронебойными пулями. Теперь попробуй!

Он протянул ей винтовку.

Рили вздохнула.

Винтовка оказалась намного легче, чем казалось со стороны.

— Хорошо. Как это приводится в действие?

— Оттяни здесь.

Гис зашел ей за спину, чтобы помочь правильно взять оружие, но вдруг отшатнулся. Его смутила близость её тела, теплого и защищенного лишь тонкой тканью Его вдруг охватило сильное желание прижать Рили к себе.

«Нет, так нельзя…»

— Да.

— Теперь прижми фиксатор. Прижала?

Он снова сделал попытку приблизиться и снова остановил себя всего в нескольких сантиметрах от её тела.

— Да.

— Теперь быстро вставляешь магазин и ломаешь сверху, поняла?

— А это что? — спросила Рили.

— А это гранатомет. — По всему телу Гиса снова прокатилась волна возбуждения. — Я думаю, тебе это пока не нужно знать.

Рили на миг нахмурилась.

— Раз ты начал объяснять, то давай, покажи мне все. Я уж как-нибудь разберусь. Я кое-что изучала, и за себя постоять сумею.

— Да, я это уже заметил, — сказал Гис и отвел глаза.

Рили шла по коридору, когда навстречу ей вывалился Горн. Повязка на голове, нетвердая походка. В нем оставалось совсем немного от бравого командира.

Она сразу же заметила изменение в нем.

— Как вы себя чувствуете?

Вопрос был задан скореё из вежливости: злость в адрес Горна не оставляла ее. Лейтенант угадал её мысли.

— Вроде ничего, только немного голова побаливает.

Рили машинально кивнула и пошла дальше.

Горн поморщился.

— Рили!

— Что?

— Я хотел извиниться.

— Неважно.

Она прошла мимо.

Коридор на миг заволокло туманом, у Горна закружилась голова.

— Рили!

— Чего еще? — обернулась она.

— Ты не знаешь, где Биш?

— Он чинит антенну. Передатчик, чтобы мы могли связаться с кораблем.

Ей не хотелось продолжать разговор, но оправдываться перед собой за свою невежливость, лейтенант всё же был слишком болен на вид, — ей хотелось еще меньше.

* * *

Рука Биша потянулась к синему проводку. Биш спрашивал себя, откуда можно ожидать нападения, и всякий раз после этого вопроса всё остальное уплывало.

Темнота за окнами сгущалась, но отсветы вызванного взрывом пожара и электрического зарева, пропущенные через рвущийся из поврежденных охладителей пар, освещали панель передатчика.

Вообще пейзаж выглядел сейчас еще более фантастическим, чем прежде, но любоваться им было некогда.

Биш ничего не замечал.

«Зачистить контакт, присоединить, закрепить, — скользили его мысли. — И всё же интересно, с какой стороны могут напасть эти существа? О чем я думал перед этим? Так, присоединить, закрепить».

А на корабле челнок уже готовился к старту.

Участок лаборатории был отгорожен прозрачной стеной. Рили специально выбрала его для Нют как самый тихий уголок.

Девочки не было.

Рили закрыла глаза и снова открыла.

Никого.

Рили затаила дыхание, если здесь побывал Чужой и унес девочку, может удастся в тишине услышать шорохи его движений.

В какой-то момент её слух обострился настолько, что она услышала легкий шум выдыхаемого воздуха.

Ну конечно! Но куда она спряталась?

Рили окинула взглядом столы, потом заглянула под кровать.

Девочка лежала на полу. Сон разгладил черты её личика, теперь Ревека выглядела совсем крошкой.

Положив винтовку на кровать, Рили пристроилась сбоку от Нют и осторожно прижалась к её крошечному тельцу, потом задремала.

Но вскоре проснулась. Внезапно ей на глаза попалась деталь, вызвавшая шок куда более сильный, чем пару часов назад исчезновение Нют.

Прямо напротив кровати покачивалась на полу стеклянная банка. В таких банках сидели пауки!

Банка еще качалась: обитатель покинул её несколько секунд назад.

Рили приподнялась на локтях, напряженно всматриваясь.

Никого.

Он здесь, но его не видно. Нет ничего хуже опасности, когда не знаешь, с какой именно стороны она грозит.

Осторожно, стараясь не делать резких движений, Рили подняла руку и попыталась нащупать винтовку. Это ей никак не удавалось, и тогда женщина осторожно привстала.

Дрожащей рукой Рили схватила девочку за плечо. Глаза Ревеки открылись, и снова перед Рили оказался дикий зверек, сразу же учуявший опасность.

На миг прижав палец к губам, Рили привстала и снова выглянула из-за кровати. Почти сразу же перед её глазами мелькнули щупальца. Маленькое чудовище поджидало совсем рядом и не замедлило прыгнуть!

Рили среагировала не раздумывая: руки её сами вцепились в одну из отвратительных конечностей и отшвырнули существо в сторону.

— Нют, беги!

Девочка выпрыгнула из-под кровати и проворно кинулась к двери.

Паук промчался по комнате и скрылся. Рили побежала вслед за Ревекой.

Дверь не открывалась.

Рили застонала и повернулась спиной к стеклу.

«Кер! Это он!» — возникла догадка. Исчезнувшая винтовка, опрокинутая лабораторная банка. И эта дверь… Ловушка была подстроена специально. Рили даже увидела через стекло свою винтовку, оставленную Кером у входа в отсек.

Они были вдвоем наедине с чудовищем — безоружные женщина и маленький ребенок.

Бежать было некуда. Оставалось только надеяться на чудо — или на то, что к ним кто-нибудь придет на помощь.

«Стоп! — приказала себе Рили. — А камера?»

Для того чтобы попасть в поле её действия, нужно было оторваться от спасительной стены, — но это был их единственный шанс.

Одним прыжком Рили оказалась напротив объектива.

— Эй! — изо всех сил заорала она.

— Помогите! — закричала Нют.

— Гис!

Рили замахала руками, прыгая перед камерой.

— Помогите!!!

Гис, к которому отчаянно взывала Рили, сидел в наушниках и переговаривался с Бишем; сейчас его больше ничто не волновало.

— Так, Биш, хорошо. Ты уже набрал вызов?

Кер прошел за его спиной, и ему показалось, что на экране что-то мелькнуло.

— Очень хорошо. Мы будем ждать тебя здесь с челноком:

К нему стыдливо подсел Горн. Гис бросил на него быстрый взгляд и перевел глаза на Кеси.

— Понял, — прогудел в наушниках голос Биша.

— Помогите! Спасите! — надрывалась Ревека.

«Ага, запрыгали!» — равнодушно зафиксировал Кер, глядя на скачущие фигурки.

— Ну, что там? — наклонился к Гису Асон.

— Биш уже набрал код и вызвал челнок.

Гис повернулся.

Кер почувствовал его движение и воровато нажал кнопку, экран погас, перечеркивая последнюю надежду двух обреченных.

Возле пульта связи улыбался ни о чем не подозревающий Гис.

— Помогите! — размазывая слезы по лицу вопила девочка.

— Гис! — вторила ей Рили. — Разбейте стекло!

— Разбейте стекло! — в последний раз крикнула в пустоту Рили. И только тут до неё дошел смысл собственных слов.

Быстрым порывистым движением она схватилась за ножку железного столика. Беззащитность собственной спины обжигала ее.

Рили размахнулась и изо всех сил ударила по стеклу.

Удар, еще удар.

Рили била столиком по стеклу изо всех сил: ножки гнулись, но на проклятом стеклопластике не оставалось даже царапин!

Еще один удар — и столик разлетелся руках Рили.

Она отбросила ставший ненужным обломок и прижалась спиной к стеклу. Паук выжидал. Ни звук, ни неосторожный шорох не выдавали его присутствия.

Медленными шажками Рили стала продвигаться вдоль стены. Нют копировала ее.

— Рили, мне страшно, — прошептала девочка, подбираясь к ней ближе.

Пока Чужой не обвил щупальцами шею, его еще можно отбросить. Если удастся протянуть время, их найдут и спасут.

— Мне тоже страшно, Нют.

В углу что-то шевельнулось. Нют вздрогнула. Рили напряглась.

Догадка пришла, как удар молнии.

Рили шагнула вперед, к датчику противопожарной системы, и поднесла к нему зажигалку.

Тысячи струй брызнули с потолка, заливая всё вокруг себя. Завыла сирена. На стене замигала красная лампочка. Все, дело сделано — теперь в координационный центр должен поступить сигнал.

Дикий вопль Нют заглушил вой сирены: вода залила Рили глаза, и она заметила, что к ней со страшной скоростью помчался паук. Лишь ощутив на себе его цепкие лапы, Рили поняла, что пропала: попытка схватить его не удалась. Мокрое скользкое тело существа ударилось в её губы. В последний момент Рили удалось всё же схватить его за панцирь, но змеящиеся щупальца уже оплели шею.

Морщинистый кожистый отросток высунулся из отверстия на брюхе осьминогопаука и потянулся ко рту.

Рили задыхалась.

Она еще могла держать его на расстоянии, не позволяющем всунуть в рот откладывающий эмбрионы орган, но руки слабели.

Мокрый островок снова дотронулся до её губ — Рили откинула голову назад, содрогнувшись от отвращения.

Сознание уходило.

— Нет! Я не хочу! Я хочу жить!

Вот паук снова дотронулся до лица, вот его орган приблизился еще на полдюйма.

Его щупальцы сдавили горло Рили. Она упала на спину.

Нют продолжала визжать.

Сирена выла.

— Немедленно в лабораторию! — на ходу прокричал Гис. — Пожар!

Рили поняла, что больше не в силах сдерживать напор монстра. Она снова рванула с себя паразита — но это движение было уже конвульсивным.

Тем временем до смерти перепуганная Нют совершенно забыв о собственной безопасности, кинулась к Рили и застыла в двух шагах от нее: на малом лабораторном столе возник второй паразит.

Цепкие рыжие лапы зацокали по столу, подбираясь к ней.

Раздался треск, и стекло разлетелось, — это Гис успел привести подмогу.

Дулом винтовки Асон успел отшвырнуть паразита в угол, и очередь бронебойных пуль разорвала его на куски, а сквозь разбитое стекло в комнату уже прыгали Горн и Кеси.

Еще не придя в себя, Нют пальцем указала в сторону Рили — та еще держалась, намертво стиснув зубы. Напрасно тыкался в её губы эмбрионовод. Гис выхватил панцирь из уже безвольных рук и потянул на себя, подоспевший в этот момент Горн принялся отгибать холодные щупальца.

Одно из них выскользнуло из рук Горна и усилило захват.

Черты лица Рили начали заостряться.

От бессилия Гис издал короткий стон.

Горн еще раз с силой рванул за щупальце. Оно неожиданно поддалось.

— Готов? — не поверил себе Гис: тело паука повисло у него в руках.

— Да!

— Давай! — прокричала Кеси, поднимая дуло винтовки.

— Асон? — всё еще не веря, выдавил из себя Гис.

— У меня всё в порядке, — Асон кивнул в сторону останков другого паразита.

— Стреляй!

Тело паука взвилось в воздухе, и новая очередь разнесла его в клочья, отшвырнув брызжущие кислотой останки к стене.

Гис склонился к Рили. Она, казалось, не дышала.

— Где остальные? — спросил над его ухом Горн.

— Все, всё в порядке! — отозвался Асон.

«Рили, ну что же ты!» — Гису казалось, что он сейчас заплачет. Неужели он всё потерял?

Рили втянула в себя немного воздуха и вздохнула.

— Рили! Что?

Она приоткрыла глаза и снова закрыла их. — Их выпустил Кер!

Гис сунул дуло винтовки Керу в подбородок.

Представитель Компании подался назад, но его не пустило кресло.

Мысли Кера заметались в поисках выхода. Можно ли еще обмануть этих людей, отвертеться?

— Я предлагаю поставить эту сволочь к стене, — процедил сквозь зубы Асон.

Одна мысль о том, что Кер мог проделать это с кем угодно, вызывала у него дикую ярость.

— Правильно, — поддержала его Кеси, — расстрелять его!

— Это глупость! — выдавил Кер. — Что вы слушаете кого попало. Мало ли что может выдумать эта женщина!

— Он решил, что ему не провести Чужих через карантин. — Рили встала над ним, непреклонная, как сама судьба. Её голос был одновременно холоден и страстен. — Однако он придумал другой способ: чтобы один из нас нес в себе зародыш, и тогда можно будет протащить его внутри спящего. Никто бы и не узнал, что я или Нют несем в себе эмбрион.

— Но мы бы знали! — возразила Кеси.

— У него и это было продумано. Он избавился бы от вас, а потом рассказал бы первую попавшуюся историю.

— Ты — покойник, понял? — вызверилась на него Кеси. — Я тебя сейчас пришью!

— Да всё это ерунда! — зачастил Кер. — Это психоз! Послушайте сами, что она говорит. Это бред! Что она придумала, — очень нужно было всё это затевать!..

— Ну и жалкий же ты тип, — уничтожающе и презрительно взглянул на него Гис.

Снова взгляд Кера отчаянно заметался.

Дуло продолжало упираться в подбородок.

Спасения не было.

— Кер, ты понял, — Рили продолжала, — что на этих организмах можно сделать большие деньги, а ради денег ты пошел бы на все.

— Хватит! — Черные глаза Кеси агрессивно сузились. — Мы его сейчас расстреляем!

— Нет, только не сейчас! — взмолился Кер.

Гис рывком заставил представителя Компании подняться и поволок к стене.

— Нет! — раздался вдруг голос Рили, и Кер радостно встрепенулся. — Подождите.

Рили не договорила. Неожиданно погас свет.

Асон, успевший вцепиться в Кера, толкнул его в сторону стола.

Было слышно дыхание каждого.

— ОНИ отключили электричество, — уже другим голосом произнесла Рили.

— О нет!!! — застонал Асон.

Темнота была неполной. Тусклый свет за окном и зловещеё багровое мигание ламп аварийного освещения позволял различить одинаково серые, искаженные заставшим их врасплох страхом лица.

— Как они могут отключить свет? Они же животные! — заговорила Кеси, сама уже не веря своим словам.

— Проверьте всё углы!

Гис первый начал исполнять собственное приказание.

— Горн, следите за Кером! — скомандовала Рили.

— Да, я его не отпущу, — глухо отозвался лейтенант.

Горн мрачно уставился на Кера из-под повязки.

— Ну, я им покажу! — прошептала Кеси, направляя ствол винтовки на дверь.

— Я тоже! — поддержал её Асон.

И снова на некоторое время воцарилась тишина.

её нарушил слабый писк индикатора.

При его звуке всё вздрогнули. Шаткая надежда на то, что свет погас сам по себе, исчезла.

— Что-то движется! — шепотом проговорил Асон, поднося к глазам табло.

На внешней дуге действительно обозначился туманный участок.

— Может, ты засек меня? — облизывая внезапно пересохшие губы, спросил Гис.

— Нет, датчик засек другое. Эти твари всё же пролезли к нам! Они уже внутри периметра комплекса!

Внутри! Неужели они не смогли отсечь себя от остальной станции?!

— Асон, успокойся! — прикрикнула Кеси.

— Кеси! — оборвал её Гис, направляясь к застывшему на месте Асону.

Пятно на табло вылезло на внешнюю дугу и теперь неумолимо расширялось. — Да, Асон, кажется, прав…,

— Возвращайтесь оба! — не выдержал Горн.

Он еще смотрел на Кера, но происходящеё в дальней части лаборатории то и дело приковывало к себе его внимание.

Гис отступил вглубь комнаты. У двери сейчас стоял только Асон.

— Сигналы усиливаются! — Асону казалось, что за него говорит кто-то другой.

— Приготовиться к боевой операции! — резко, как выстрел, прозвучал голос Гиса.

Кер тихо сдвинулся с места и начал протискиваться в проход между столами.

Взгляд Горна остановил его.

— Двери! — закричала Рили. — Скореё заваривайте двери! Быстро!

Не дожидаясь следующего приглашения, Кеси схватила лежавший на столе автоген и скользнула к двери.

С тихим шипением посыпались во всё стороны огненные брызги.

— Сигналы, — продолжал комментировать Асон. — Движение. Расстояние до нас двадцать метров.

— Неужели мы не всё загерметизировали? — вырвалось у Рили.

— Нет, мы заделали всё ходы!

— Четырнадцать метров.

По табло ползло пятно.

— Может, они лезут над потолком или под полом?

— Черт их знает.

— Рили! Они уже за баррикадами!

— Пойдем отсюда! — раздался голос Нют. Она смотрела теперь на заслонку вентиляционного канала.

— Двенадцать метров. — Асон осекся: на табло вспыхнуло еще одно пятнышко, более мелкое, но зато на расстоянии меньше шести метров. Он метнул испуганный взгляд в сторону двери, и ругательство чуть не сорвалось с его языка: индикатор засек движение Кеси, запаивающей дверной шов. — Кеси, отойди! Одиннадцать метров, сигнал очень четкий.

— Кеси, как дела? — спросил Гис, прикрывая лицо рукой от света сварочного огня.

— Говори, Кеси!

— всё в порядке, сейчас заканчиваю.

Она провела автогеном еще раз и отключила пламя. Тут же послышался невразумительный возглас Асона.

— Что такое? — всё обернулись к нему.

— Они уже здесь.

— С чего ты решил?

— Десять метров.

— Они здесь? — переспросил Гис. — Сколько было отсюда до двери?

Вся комната — около двадцати метров! С того места, где стоял Асон, до двери шесть или семь.

— Где же они? — Кеси медленно отступала назад, в её руках снова была винтовка, автоген повис на боку.

— Помните, стреляем с близкого расстояния. — Рили шагнула к Гису. Они касались друг друга локтями.

— Шесть.

— Так они уже внутри комнаты? — спросил Гис неизвестно кого.

— Пять.

— Ты, наверное, неправильно толкуешь показания, — скривилась Кеси.

— В прошлый раз всё было правильно, — ответил Гис.

Кер, прищурившись, смотрел на Горна, тот уже увлекся наблюдением за надвигающейся грозой, но еще не настолько, чтобы не заметить его бегства.

— Четыре!

— Господи!

Невидимый враг в четырех метрах.

— Три.

Невольно взгляды, один за другим, переместились на потолок.

Монстры были здесь, теперь можно было услышать негромкое похрустывание членистоногих суставов, но никого не было видно.

Гис снова посмотрел на потолок, сложенный из металлических пластин.

— Помогите, — он пододвинул стул под ту самую пластину, у которой сбоку была видна щель — по-видимому, эта плита служила люком, — и вскарабкался наверх, приподнимая крышку дулом винтовки.

— Фонарь!

Кеси протянула ему фонарь.

Гис направил луч света в темноту проема и чуть не вскрикнул от ужаса: на него катилась масса, состоящая из чудовищного переплетения щупалец членистых суставов.

— О Боже! — прошептал он.

Они приближались.

Гис скатился со стула, направляя подхваченную тут же винтовку на потолок.

— Всем отойти от люка!

Рили вцепилась в руку Нют.

— Давайте всё сюда!

Потолок не выдержал. С гулким грохотом свалилась на пол вылетевшая пластина, за ней упал Чужой.

Несколько очередей и пылающий факел огнемета рассекли темноту.

— Они здесь!

— Стреляйте!

Возгласы утонули в шуме выстрелов, грохоте металла и падающих сверху бронированных тел.

— Сделайте же что-нибудь! — заорала Рили.

— Так их! Так! — кричала Кеси, посылая пулю за пулей.

Горн присел за столом и оттуда бил очередями. Никем не замеченный в начавшейся неразберихе, Кер метнулся по короткому коридорчику…

— Черт бы их подрал!

— В лабораторию! — закричала Рили, увлекая Нют за собой. — Скореё в лабораторию!

Перед ними прямо с потолка свалился Чужой. Нют завизжала, но Рили, не успев даже испугаться, разнесла врага на куски длинной очередью.

Схватив Нют, Рили помчалась по коридору; толстые створки двери захлопнулись прямо перед ними. В последний момент ей показалось, что за ними мелькнуло знакомое лицо.

Кер расслабился, оглядываясь на закрывшуюся дверь. Теперь можно уже спокойней пройти через еще один отсек — и дальше; минут через пять он будет снаружи. Сколько там осталось до прилета челнока?

— Нет! Нет! — со слезами на глазах Нют бросилась на дверь.

Неужели спасения не было?

— Кер?! — срывающимся от напряжения голосом заорала Рили. — Открой дверь. Открой! Открой сейчас же.

— В лабораторию, быстрее! — кричал где-то Гис

— Вот вам, сволочи, вот вам! — стрелял Асон.

Он вдохновенно стрелял по бронированным чудовищам, вымещая на них всё свое прежнеё бессилие.

— Кер! Открой, гад! — исступленно билась в дверь Рили.

— Сволочи!

— всё сюда!

— Бей их!

— Дерьмо!

— Сюда!

— Вот так! — выкрикивал Асон. — И тебе? Тебе мало, да? Получай! Чтоб ты сдох!

— Пошли! — не прекращая отстреливаться, к Асону подбежал Гис. — Пошли, пошли, вперед!

— Дерьмо!

Неожиданно возле Асона встало на дыбы чудовище. Несколько быстрых движений и тело десантника оказалось похороненным в хитиновых объятиях.

Через секунду монстр, схвативший его, был разнесен на куски огнем Гиса, но было уже поздно.

Медлить было нельзя, и Гис перепрыгнул через корчащиеся останки.

— Скорее, Горн! — приказал он лейтенанту, который первым попался ему на глаза. — Заваривай дверь!

Горн мгновенно подчинился. Не время сейчас было разбираться в субординации.

— Открой, Кер! Открой, подлец!

Рили едва не выла. К ней подскочили Кеси и Гис. Нют отпрыгнула в сторону. Благодаря общим усилиям и вгрызшемуся в замок пламени автогена дверь поддалась.

«Быстро», — подумал Кер, закрывая следующую дверь. Они снова оказались в ловушке: бежать вперед было некуда, а сзади створки уже трещали под напором чудовищ.

— Бежим!

Они влетели вглубь лаборатории, направили винтовки на только что заваренную Горном дверь и приготовились.

«А я выбрался!» — ликовал Кер, устремляясь к последней из дверей, ведущей наружу. Что ж, челнок наверняка уже ждет.

Створки двери разъехались. Кер не поверил своим глазам: перед ним извивались змееподобные щупальца, готовясь обвить его и утащить за собой. Морда чудовища оскалилась, обнажая десятки кривых зубов.

Щупальцы упали на него, но чудовищам он нужен был живым.

Последняя преграда пала, открывая монстрам дорогу в лабораторию.

Крики, выстрелы возобновились, но что они могли уже дать? Спасения не было.

— Сюда! Давайте сюда!

Нют закрыла вход в вентиляционный канал.

Вентиляционный канал был достаточно широк для того, чтобы в него пролез ребенок и даже взрослый. Но в него могло протиснуться и чудовище.

— всё сюда! — скомандовала Рили, быстро становясь на четвереньки. Крики и выстрелы не отдалялись — видимо, их примеру последовали все. Повернув за угол, Нют вскочила на ноги — здесь уже можно было нормально бежать. Рили шла за ней почти след в след, лишь изредка притормаживая, чтобы оглянуться назад.

Вот Горн, его хорошо видно по повязке… Вот яркий платок на голове Кеси. Вот Гис.

Рили пробежала еще один пролет и снова оглянулась. Гис ближе всех, за ним Кеси прикрывает отход.

— Сюда! — продолжала звать Нют.

— Ну, твари, погодите! — Кеси в очередной раз нажала спуск, но выстрелов почему-то не последовало.

Взгляд Кеси упал на счетчик боеприпасов. В окошечке светились одни нули…

Она потянулась к магазину. Чудовище находилось слишком близко, чтобы успеть перезарядить винтовку. Кеси выхватила пистолет.

Монстр навалился ей на ноги.

— Врешь! — Кеси сжала зубы и направила дуло прямо в пасть.

Монстр взревел и откатился, брызгая во всё стороны кислотой. Брызги накрыли ноги Кеси, и она взвыла.

— Кеси!

Горн остановился.

Лейтенант быстро пополз назад. Перед ним был единственный шанс смыть позор.

— Что с тобой? — наклонился он над корчившейся Кеси.

В глубине коридора среди дыма и пара уже опять начал прорисовываться контур приближавшегося монстра.

— Уходи, — одними губами, без звука прошептала Кеси.

Горн посмотрел на её раны. Часть ноги держалась на тонкой полоске кожи, кость была оплавлена.

Он отрицательно мотнул головой. Его пальцы нащупали гранату и сорвали чеку. Лейтенант обнял Кеси за плечи, зажал рукой гранату и принялся ждать.

Монстр приближался.

— Ты всегда был болваном, Горн, — простонала Кеси.

Костлявая морда вынырнула прямо перед ними. Горн разжал руку, взрыватель сухо щелкнул, грянул взрыв…

— Сюда! — Нют выскочила на открытое пространство.

— Осторожно!

Гис поддержал Рили сзади, и они пошли по шатким металлическим рейкам.

Над комплексом сверкали молнии. Пар рвался уже изо всех возможных щелей, гудение и шум далеких обвалов усиливались.

«А вдруг это — реактор?» — похолодела Рили.

Нют нырнула в просвет какой-то металлической конструкции.

Как именно она очутилась под полом, никто не понял.

— Нют! — рванулась к ней Рили.

— Рили! — отчаянно закричала девочка.

Она висела на секции барабана, изо всех сил цепляясь за рейку.

— Нют! — Рили сделала попытку ухватить ее, но барабаны качнулись под её тяжестью. — Гис! Лови её скорее!

Но его рука не доставала до девочки.

— Я сейчас упаду! — Рили, рискованно перегнувшись, потянулась к Ревеке, Гис еле успел подхватить её сзади.

Между пальцами Рили и ручонкой Нют оставалось не больше дюйма.

— Держись, Нют!

Рили наконец ухватила ручонку, но слабо, одними пальмами. Удержать на них девочку было невозможно.

— Рили, не отпускай руку!

— Я падаю! — пальцы девочки снопа ускользнули.

— Держись! Дай руку!

Вопреки воле Нют ручонка начала постепенно разжиматься.

Скользкая рейка вывернулась из-под пальцев девочки, удаляющийся визг звучал всего пару секунд и смолк вместе с плеском воды.

— Нют! Нет!

Рили вскочила на ноги и перемахнула через сетку труб. Что угодно, только не это; девочка должна жить, должна вернуться с ней на Землю.

— Нют! Никуда не двигайся — мы идем за тобой!

— Рили, постой! — Гис кинулся за ней.

Рили помчалась по лестнице вниз.

Нют привстала и огляделась. Она была в странном закутке между уровнями. Вокруг поблескивали мокрые трубы. Грязная зеленоватая вода доходила ей почти до пояса.

Над Нют светилась решетка, по которой мчались, гулко топая ногами, две фигуры.

— Нют!

Голос прозвучал прямо над ней.

— Рили! — радостно закричала девочка.

Нют подпрыгнула. Решетка была всё же слишком густой, чтобы Рили и Гис могли рассмотреть девочку.

— Нют, как ты?

Рили приникла к полу, стараясь разглядеть девочку. Ничего, кроме светлой макушки и тех же выставленных наружу пальцев не было.

— всё в порядке?

— Да!

От нетерпения Нют запрыгала на месте и чуть не свалилась обратно в воду.

— Сейчас мы разрежем металл, тогда сможешь вылезти. А сейчас спрячься, дорогая.

— Хорошо.

Нют осторожно спрыгнула в воду, присела и стала наблюдать, как падают вокруг, темнея на лету, брызги расплавленного металла.

— Гис, поторопись! — подгоняла Рили, изредка бросая взгляды в коридор.

— Они рядом, Гис…

— Тише. Я знаю…

На решетке уже чернело три разреза и четвертый был готов отсоединить вырезанный кусок, когда Нют услышала за спиной плеск.

— Нют, сюда!

Рили бросилась помогать Гису отдирать решетку.

Никто не увидел, как из воды медленно поднялось покрытое хитиновой чешуей огромное тело Чужого. Знакомый свист щупалец заставил девочку рвануться в сторону, но было уже поздно: лассо затянулось вокруг маленького тельца.

Услышав визг, Рили оттолкнула Гиса и выбила решетку ногой. С тихим плеском вырезанный кусок металла плюхнулся в воду.

Когда Рили нагнулась, заглядывая в проем, никого уже не было, только головка куклы розовела, погружаясь в мутную воду.

— Нет! — Рили чуть не оглохла от своего крика.

Гис обнял её за плечи.

— Рили, пошли!

— Нет!

Она рванулась, но сильные руки десантника удержали ее.

— Рили, успокойся, нам пора уходить. Мне тоже очень жаль, поверь, но ей мы уже ничем не поможем.

Рили снова рванулась. Гис больно сжал её руки и поволок в сторону лифта. Индикатор снова начал пищать.

Враг шел за ними по пятам.

— Нют!

Гис грубо швырнул её в лифт.

Сквозь сетку было видно, как ползут перекрытия этажей.

Неожиданно в неё ударилось что-то большое и тяжелое, сетка прорвалась, и в лифт сунулась слюнявая клыкастая пасть. Челюсти клацнули, скользя по металлическому нагруднику Гиса.

Каким-то чудом Рили вывернула дуло винтовки в нужную сторону, и выстрел оторвал чудовищу голову.

Брызнула, заливая нагрудник Гиса, зеленоватая кислота. Десантник закричал, срывая с себя нагрудник и комбинезон, но было уже поздно: чернела и вздувалась под попавшими на тело каплями кожа.

Гис продолжал кричать.

Лифт с. грохотом остановился, створки дверей разъехались в стороны.

Десантник осел на пол.

«Ну зачем…» — Мысли Рили путались. Она подхватила теряющего сознание Гиса на руки и поволокла.

Спотыкаясь и пошатываясь, она потащила его мимо старых проржавевших бульдозеров и грузовика.

Комплекс трещал по швам, молнии метались, не переставая. Откуда-то летели куски металла и обрывки проводов.

Биш, сидя за пультом управления челнока, включил программу посадки.

Как в бреду, почти механически, Рили взбежала по едва ли не под ноги легшему пандусу. Веса Гиса она не замечала.

— Прекрасно. Вы успели, Рили, — прозвучал ей на встречу голос искусственного человека.

— Биш!

— Что такое?

— Сколько времени до взрыва?

— Двадцать минут.

— Мы никуда не улетаем. Ты понял, Биш? Тебе придется высадить меня и подождать.

Гис приоткрыл глаза.

— Рили, — негромко позвал он.

Рили собирала винтовку, заряжала гранатомет и пристегивала запасные обоймы.

— Что?

— Рили, я верю, что Нют осталась жива, но пойми, мы ничего не можем для неё сделать. Нужно лететь.

— Нет! — крикнула она. — Биш, останови.

Гис негромко застонал, не то от боли, не то от бессилия её удержать.

Челнок летел между конструкциями комплекса. Главный корпус треснул почти пополам, образовав пролет, достаточный для того, чтобы челнок мог свободно пролететь через него.

всё пространство вокруг было исчерчено голубыми зигзагами молний.

— Все. Дальше не идем. Останавливаемся здесь, — Рили указала на платформу напротив лифта.

Станция агонизировала. Рили застывшим взглядом провожала монтажные перекрытия. Она продолжала разбираться с оружием.

Лифт лязгом и скрежетом остановился. Рили вы стреляла в приоткрывшуюся щель. Никто не упал с потолка и не зарычал: дорога была свободна.

Рили бросила взгляд на личный маркер. Локатор слабо пищал, Нют была далеко.

Где-то неподалеку послышался грохот обвала: комплекс продолжал разрушаться.

Рили дошла до ближайшего угла, выпустила в потолок, потом за угол струю пламени из огнемета, замерла на миг, ожидая реакции, и повернула.

Писк на локаторе маркера усилился: она шла по верному пути.

Где-то сзади шумно закрылся лифт, и раздался грохот: одна из балок свалилась на мостик, с которого Рили стреляла.

— Внимание, внимание. Немедленная эвакуация, просьба всем собраться у взлетных площадок. До взрыва осталось двенадцать минут.

Пар вокруг сгущался. Любой из монстров мог спокойно спрятаться в нем, не опасаясь быть замеченным.

Рили метнулась в проход. Несколько раз женщина чуть не упала: под ногами вились непонятные металлические корни.

Чужие были где-то здесь.

Рили выпустила струю огня. Наугад. Она прошла через очередную секцию коридора, достала гранату и швырнула в оставшийся позади проход, в котором пар начал уже играть роль дымовой завесы.

С локатором началась почти истерика, он вопил о присутствии девочки во весь голос.

Рили огляделась, ни одного живого существа не было видно.

Локатор указывал прямо на пол. Неужели Рили ошиблась этажом?

Она посмотрела вниз, себе под ноги, и сердце словно пронзило спицей: на полу среди металлических корней лежал маркер. Его ремешок был оборван.

Рили негромко застонала.

всё было кончено. Ей больше не хотелось жить.

Верхушка яйца набухла, выдулась пузырем и треснула, выворачивая наружу почти ровными лепестками мясистую плоть.

Глаза Нют расширились от страха: она знала, что последует за этим.

Инстинкты заставляли её сжиматься от страха, настолько, насколько ей позволял это опутывающий руки и ноги кокон.

Серая застывшая слизь тяжело пахла. У Нют кружилась и болела голова.

В образовавшейся на верхушке яйца щели что-то зашевелилось; высунулись, расправляясь, оранжевые лакированные щупальца. Паук перевалил через край, мокро шлепнулся на пол и направился к ней.

Нют завизжала.

Визг вывел Рили из оцепенения.

Паук прыгнул на кокон. Нют запрокинула головку и дернулась, но её крепко держала слизь.

Рили поняла всё с первого взгляда.

Быстро поддев мерзкое существо стволом огнемета, Рили отбросила его в сторону, и через секунду его останки корчились в огне.

— Рили! — выдохнула Нют.

— Нют!

— Я знала, что ты за мной придешь!

Рили принялась руками рвать космы слизи. Когда Нют наконец была освобождена, Рили крепко прижала её к себе.

— Немедленная эвакуация, просьба поторопиться, — донесся до них мерный голос компьютера.

Держа винтовку с прикрепленным к ней огнеметом в свободной руке, Рили побежала. Нют была легкой.

Рили не помнила, как бросила в его сторону гранату. Морда — бросок — взрыв.

— Держись! — крикнула она девочке, прижимая к себе её тельце, когда шахта позади начала оседать.

Коридор вывел её в новое помещение, Рили встала как вкопанная.

Зрелище было неожиданным, грандиозным и при этом — самым ужасным из тех, что она могла себе представить. Вся комната и проход был заполнен свежими яйцами. Блестящая поверхность яиц свидетельствовала о том, что они были отложены совсем недавно.

Если есть яйца, должно быть и существо, их отложившее.

«Только бы оно не заглянуло сейчас сюда…» — подумала Рили. Вдруг волосы её зашевелились: матка Чужих была не где-то, она была здесь. Рили не заметила её потому, что та была слишком громадна. Длинный желтый мешок яйцеклада медленно пульсировал, проталкивая к выходу свое содержимое. Его бока лоснились. Больше всего он был похож на вывернутую наизнанку кишку.

Кишка шла вдоль стены, переходила на потолок и скрывалась под черными ребрами хитина. Ящер не ящер, насекомое не насекомое.

Рили уставилась на это зрелище как завороженная. Напрасно голос центрального компьютера продолжал вещать свое: «Необходима срочная эвакуация: до взрыва осталось семь минут…»

Рили смотрела.

Перед ней был главный враг, источник всех её бед.

Ручонки Нют судорожно сжимались: девочка не выдержала взгляда чудовища.

Не отводя взгляда от врага, Рили поставила Нют на пол, девочка тут же нырнула за её спину.

В коридоре что-то зашевелилось: подошел монстр — охранник матки и замер, ожидая безмолвного приказа.

Клацнули зубы.

«Ты не посмеешь тронуть Нют!» — бросила мысленный вызов Рили, прикрывая собой девочку.

«Уходи, здесь мои дети!» — снова выпустила пар матка.

Друг перед другом стояли две самки, готовые до конца защищать собственных детенышей.

«Ты не посмеешь тронуть Нют!» — стиснув зубы, прошептала Рили, поднимая винтовку.

Пули ударили по яйцекладу, разбрызгивая во всё стороны желтую жидкость.

Матка застонала. Стон был похож на рык.

Монстр-охранник сделал шаг в комнату и тут же забился в агонии. Рили не щадила никого, от этого зависела жизнь вообще. Во всяком случае — жизнь одной маленькой девочки.

Постепенно Рили приходила в ярость. Вновь подключив огнемет, она полоснула по черной морде струей пламени и широким движением выплеснула огонь полукругом, охватывая им всю комнату.

Матка застонала, движения её стали активней. Стройное тело чудовища подалось вперед, приклеенный к хитину яйцеклад начал отрываться. Челюсти снова щелкнули.

Начиная пятиться. Рили продолжала поливать огнем яйца.

— Бежим! — завопила пришедшая в себя Нют.

Матка продвигалась вперед. Единственное, что её удерживало, были клейкие нити, которыми она еще была прикована к мешку яиц, из которого продолжала течь вязкая жидкость. После очередного попадания матка завизжала.

Рили продолжала пятиться.

Матка рванулась, нити лопнули, мешок остался.

Дрожащими руками Рили нащупала гранату.

— Бежим! — Рили подхватила девочку и потянула к выходу. Сзади полыхнуло пламя взрыва гранаты.

Сзади из дымовой завесы что-то вынырнуло.

Рили оглянулась: это была матка.

Рили выстрелила. Бесполезно.

— Бежим! — требовательно звенел голосок Нют.

— Сейчас, дорогая, — Рили пробежала еще несколько метров и снова оглянулась.

Матка спешила за ними.

— Персоналу срочно эвакуироваться: до взрыва комплекса остается четыре минуты.

Матка двигалась относительно медленно: размеры не позволяли ей развить максимальную скорость в тесном лабиринте коридоров. Рили бежала со всех ног.

«Еще одну гранату…» — Взрывная волна мягко ударила в спину.

Не отпуская Нют, Рили нажала кнопку. Створки лифта разъехались в стороны.

Рили нащупала кнопку с нужным этажом и надавила. Механизмы лифта заурчали, но дверь не двинулась с места.

Из коридора появилась матка. Она в упор смотрела на скорчившихся от страха внутри небольшой коробки людей. Бежать им было уже некуда.

Страшные челюсти раздвинулись. Чудовище приближалось.

Помощи ждать было неоткуда.

Вокруг всё громыхало. Рили не знала, сколько времени прошло с последнего предупреждения о взрыве станции. Тогда оставалось четыре минуты. После них прошла вечность.

Створки двери сорвались с места и съехались снова, отрезая их от приближающейся морды чудовища! Лифт ехал.

— До взрыва остается две минуты! Срочно заканчивайте эвакуацию. — Лифт остановился. Внизу, под шахтой, что-то полыхнуло, но Рили и девочка уже были на твердой земле.

Пол под ногами раскачивался, как корабельная палуба во время шторма. Шаталось всё здание.

Рили снова подхватила девочку на руки.

И всё равно они были уже наверху. Теперь оставалось сесть в челнок, и прощай, проклятая планета!

Что еще может случиться?

— Биш! — крикнула Рили, выбегая из-под навеса.

Челнока не было. Скореё всего, Биш решил, что ждать их уже бесполезно, и улетел.

Она замерла, продолжая прижимать к себе Нют.

Медленно, как в полусне, Рили развернулась. Скрипел и стонал умирающий комплекс, и в его стонах прибытие лифта осталось совершенно незамеченным.

«Неужели там оставался кто-то еще?» — мелькнула у Рили мысль при виде открывающейся двери.

Створки распахнулись, и Рили увидела втиснутое в крошечную коробку и поэтому сложенное невероятным образом черное членистое тело. Голова матки высунулась из лифта, за ней последовали лапы.

Механически Рили взглянула в окошечко счетчика боеприпасов. Ничего, кроме нулей.

Чудовище вылезло, потянулось и двинулось к ним.

Рили отвернулась, глядя через перила: может разом покончить со всем этим? Прыжок в бездну — и…

Она чуть не вскрикнула от удивления: из бездны, разгоняя дым, вынырнула крышка челнока!

С жужжащим гудением к ним потянулся трап.

Рили и Нют не заставили себя долго ждать.

Через секунду дверь была закрыта, а матка Чужих огласила комплекс отчаянным злобным воем.

— Ну что, Нют, видишь, всё получилось! — улыбнулась Рили.

— Я знала, что ты за мной придешь, — доверчиво шепнула Нют.

— Внимание, приготовьтесь, выходим из атмосферы, — предупредил Биш, почти сразу же после его слов челнок тряхнуло, и внизу, на поверхности планеты вспух ослепительный огненный шар.

Где-то позади, внизу догорали остатки кошмара. Хорошо, что жива она, что жива Нют, что жив Гис, что не будет больше новых смертей. Во всяком случае таких ужасных. Что просто можно наконец расслабиться и отдохнуть. Рили ласково, без слов потрепала головку Нют.

Летели недолго. Во всяком случае, Рили так показалось.

Служебный ангар космической станции показался ей удивительно родным. По пандусу трапа спускался Биш

— А Гис? — словно проснулась вдруг Рили. — Что с ним? Биш?

— всё в порядке, Рили.

— Скажи… а что с Гисом?

— Он поправится. Я сделал ему укол обезболивающего, он сейчас без сознания.

— Мне помочь его перенести?

— Нет-нет, без носилок это не получится.

— Хорошо, — Рили улыбнулась.

— Извините, что я вас напугал, мне пришлось сделать несколько кругов, прежде чем я вас нашел.

— Биш… Ты отлично поработал!

Биш хотел сказать что-то, но внезапно его голос перешел в хрип. В первую секунду Рили не поняла, что произошло. Искусственный человек согнулся, неестественно рванулся вперед, и из его живота что-то вылезло. Не монстр — что-то похожеё на наконечник копья.

Рили испуганно отшатнулась, и тут раздалось страшное и знакомое рычание отчаявшейся матки.

Щупальце продвинулось глубже через тело робота, выпучившего до предела глаза; вторая конечность подхватила его снизу, тело разорвалось на две половинки.

С ненавистью глядя на испуганную Рили, матка захохотала.

— Бежим! — оглушительно завопила Нют.

Матка сделала выпад в сторону девочки.

Нют убегала быстро, но всё же не настолько быстро, чтобы уйти от огромного чудовища. Вот неровные пальцы звериной лапы схватили воздух совсем рядом с ней, вот просвистело убийственное щупальце…

— Стой, тварь! Убирайся оттуда! Уходи! — закричала Рили, кидаясь за чудовищем. Ничем не защищенная, безоружная, она хотела только одного — хоть на минуту привлечь внимание монстра к себе, чтобы девочка успела скрыться.

— Иди ко мне! Иди, ты, скотина!

Матка оглянулась. Ринулась за Рили.

— Беги, Нют!

Матка зарычала. Как ни странно, Рили ухитрилась очутиться возле самых ворот ангара, ткнула пальцем в кнопку, закрывающую вход, и, когда щупальца рассекли воздух над её головой, упала и покатилась в быстро сужающуюся щель.

Вновь оставшись без жертвы, матка разразилась рыком.

Тем временем Нют удалось открыть люк, ведущий в небольшую щель для жидких стоков, и девочка нырнула в него, закрывая за собой металлическую решетчатую пластину.

Чудовище устремилось за ней. Нют сжалась в узкой щели, в которой сложно было встать даже на корточки.

Матка зарычала снова. Она не видела девочку, но ощущала, что та находится совсем рядом.

После секундного раздумья матка ударила лапой об пол, поддевая одну из решеток.

Нют завизжала. Она понимала, что этого делать нельзя, но сдержаться не могла: слишком близко от неё были эти ужасные кривые пальцы.

Туловище Биша, волоча за собой механические кишки, всё еще пыталось ползти, подтягиваясь на руках.

Нют сжалась, ожидая прикосновения уродливых лап, но шипение открывавшейся двери заставило матку прервать свою охоту.

Дверь ангара поднималась.

Автопогрузчик шагнул вперед. Матка тоже.

Дверь с легким шуршанием поехала вниз, отрезая всё пути к отступлению.

— Ну посмотрим теперь, кто кого, — с ненавистью смотрела Рили из кабины погрузчика.

Окатив друг друга враждебными взглядами, они начали сходиться.

У Рили не было выбора — победить или погибнуть, — она обязана была только победить. Больше это сделать за неё было некому.

Ящероподобное создание кинулось вперед, вкладывая в свой прыжок всё силы.

С точностью, рассчитанной до доли секунды, Рили поочередно мягко нажала две кнопки.

Клешни пришли в движение и сжались, захватывая хитиновое тело.

Рили нажала третью кнопку в надежде, что мощности автопогрузчика хватит, чтобы раздавить эту тварь на месте, но тут же поспешно отменила команду: из чудовища могла хлынуть кислота и выжечь участок, который не удастся заделать.

Крепко зажатая между металлическими штырями клешней, матка всё еще пробовала бороться.

Рили поспешно набрала нужный код, и навстречу оскаленной морде ударило пламя газовой горелки. Матка завизжала, извиваясь и пытаясь увернуться от яростного голубого пламени.

Нажимая кнопку поворота, Рили ослабила захват — не ожидавшая этого матка гулко шлепнулась на пол.

«Ну, берегись!» — злорадно подумала Рили, включая ходовую часть погрузчика на полную скорость.

Новое движение клешнями — и матка оказалась опять зажатой.

Пальцы Рили легли на небольшой рычажок дистанционного управления грузовым шлюзом.

Створки люка разошлись, открывая шахту и выходной люк, который, пока закрытый, вел в открытый космос.

Рили остановилась у самого края шахты, автопогрузчик разжал клешни. Матка вскрикнула на лету. В самый последний момент её щупальца захлестнулись вокруг одной из металлических ног, и она полетела, увлекая за собой и врага.

«Вот и все!» — Рили зажмурилась на лету. Но несильный удар и рывок привели её в чувство.

Автопогрузчик, повернувшись боком, застрял в сужающемся к выходу люке. Рили выскользнула из погрузчика и вцепилась в металлические скобы лестницы, щупальце метнулось ей вслед и обвило щиколотку.

Рили опустила одну руку и потянулась к щитку с резервным рубильником сброса.

Чудовище дернуло ее, но было поздно: рука Рили успела лечь на нужную рукоятку.

Наружный люк распахнулся.

Автопогрузчик со скрипом повернулся, вылетел наружу и стал удаляться.

Ветер отбросил от стены вылезшую из своего укрытия Нют и поволок её к шлюзу. Корчащееся тело Биша уцепилось одной рукой за скобу, вторая успела ухватить готовую скатиться в шлюз девочку.

Рили показалось, что её сейчас разорвет на части: потерявшая опору самка Чужих повисла на её ноге

— Нет! — простонала Рили, мертвой хваткой сжимая металлическую скобу ступеньки. — Нет! Рили дернулась изо всех сил и сквозь приступ невыносимой боли всё же почувствовала внезапно наступившую легкость: с рычанием и воем матка полетела в пространство.

Боль отнимала разум. И всё же Рили ползла наверх, вопреки рвущемуся навстречу ветру.

Последним рывком она перевалилась через край и потянулась к щитку. И вдруг всё стихло: шлюз закрылся. Рили зажмурилась. Ей подумалось, что никакая на свете сила не заставит её больше сдвинуться с места.

— Рили! — чуть отдышавшись, вскочила с пола Нют, и измученная женщина открыла глаза и села. Девочка улыбалась ей.

Верхняя часть тела Биша поднялась на локтях. На лице робота тоже появилась улыбка.

Рили помогла Нют залезть в анабиозную камеру.

Рядом уже спал Рис, капитан еще бодрствовал за пультом.

— Мы будем спать до самой Земли.

— До самого дома, — улыбнулась Рили.

 

ЧАСТЬ 3

ЧУЖАЯ

Челнок летел в безжизненном космическом пространстве. Под прозрачными колпаками анабиозных боксов спали трое: девочка Ревека, лейтенант Рили и десантник Гис, робот-андроид Биш просто лежал с отключенным питанием. Колпак его бокса даже не был опущен.

Внезапно на один из колпаков обрушился удар щупальца. Разъеденное кислотой стекло обмякло. Клубы дыма окутали коридор — от замыкания загорелась проводка. Не сработала и система пожаротушения. Спасательная шлюпка анабиозного зала ушла в шахту, покинув обреченный корабль. Её крошечный силуэт несся навстречу враждебно мерцавшему диску планеты.

* * *

На этой планете всё же существовали люди. В одной из долин, зажатой между покрытых вечными льдами гор высились громадные корпуса полузаброшенного завода. Завода-тюрьмы. На нем работали заключенные, отбывая громадные, а кто и пожизненные сроки.

Автоматика шлюпки направила её на радиомаяк тюрьмы, но поврежденная кислотой аппаратура уже не смогла обеспечить легкой посадки. Шлюпка-челнок на огромной скорости врезалась в поверхность, вздымая фонтаны снега.

Когда снаружи раздался грохот и в воздух взвился столб потревоженного снега, заместитель директора Абрам Смит подумал: «Ну вот и все…» Он знал, что оборудование завода давно уже в аварийном состоянии. И лишь когда заключенные утренней смены устремились к выходу, он понял, что причина грохота не производственная авария. Он нажал кнопку, но вспомнив, что система связи в тюрьме не работала, заспешил к директору.

Челнок обступили, выл ветер, так что были слышны голоса только тех, кто проник в люк.

— Господи, Боже, это что такое? Они что, на этой скорлупке через космос летели?!

— Да нет, не на ней. Сам корабль, наверно, накрылся, а это спасательная шлюпка.

— Ничего себе посадочка! Тут хоть кто-то жив остался?

Внутри шлюпки царил хаос. Те, кто первыми забрался туда, с трудом передвигались, путаясь в обломках аппаратуры.

— Сколько здесь вообще людей-то было?

— Вроде четверо.

— Давайте скорее, сейчас мороз ударит.

Голос скрипучий и властный, принадлежал директору тюрьмы Эрсу. Директор стоял в проеме люка, за его спиной высился Абрам Смит.

Эрс прилег не более двух часов назад, поэтому он был зол.

— Так. Ты и ты, осмотрите угол, там должны быть саркофаги. А здесь кто, не вижу. Где-то рядом пульт управления. Отойди, пока не задел чего-нибудь!

Бен не торопился выполнить приказ; он ошалевшими глазами уставился внутрь шлюпки, откуда уже волокли изуродованный труп.

— Ну и смерть, — прошептал он.

— Братья, бросьте его, это же робот, андроид! Людей искать надо!

Заключенные с некоторым недоумением осмотрели свою находку. Андроид был чудовищно растерзан: нижняя часть тела от пояса вообще отсутствовала.

— Бен, отойди, кому сказано!

— Эй, начальник, здесь вроде кто-то живой еще!

— Давай, давай, тащи, осторожнее. Кто там рядом — помогите же ему! Да уберите свою проклятую собаку!

Последнеё восклицание относилось к тюремному псу по кличке Пак: тот стоял рядом со шлюпкой, время от времени порываясь ринуться внутрь, и лаял.

— А кассету бортжурнала брать? — крикнули из этого полумрака.

— Берите, пригодится. Ну что, зацепили? Пошел!

* * *

Заместитель директора сидел перед компьютером. Только на нем можно было прочитать данные бортжурнала шлюпки. По правилам полагалось для просмотра дождаться Эрса, но тут давно уже ничего не делалось по правилам. К том же директор сейчас в госпитале, лично пошел вместе с врачом относить туда единственного из уцелевших. Странное дело, почему бы не поручить это заключенным? Абрам Смит недоуменно пожал плечами. Потом он надвинул клавишу ввода — и экран осветился.

Робот, оказывается, был серии «Биш».

Молодой парень, чье раздавленное тело нашли под обломками одного из саркофагов, оказался из корпуса звездных десантников. Фамилия его была Гис.

О следующем из погибших в журнале не оказалось вообще никаких данных. Это была девочка лет примерно двенадцати.

Кто там еще?! Лейтенант Рили? Ага, это тот, кого отнесли в лазарет.

На экране показалось женское лицо. Молодое, красивое, но с застывшим страданием.

Общеё собрание тюрьмы — человек двадцать пять собралось в одном из цехов. Выступал директор Эрс.

Обсуждались недавние события. И действительно, не каждым день на голову валятся космические гости.

— Итак, мы — как это в правилах нашей администрации — излагаем всё факты с предельной точностью, что-бы пресечь возможные домыслы. Кое-кто из вас уже знает, что во время работы утренней смены на контролируемой нами территории произошло аварийное приземление одного из спасательных судов. Не составляет секрета и то, что два человека из трех, находившихся в шлюпке, погибли, а андроид разбит, и починить его в наших условиях невозможно. Подозреваю, что это известно даже не части из вас, а всем вам, так как слухи в наших условиях распространяются с немыслимой скоростью. Однако кое-чего вы еще не знаете.

Эрс сделал паузу и усмехнулся, предчувствуя реакцию слушателей.

— Оставшийся в живых член экипажа — женщина!

— А-а-а! — выдохнула толпа.

Один из заключенных — тот, что устроился на стеллаже, — чуть не сорвался оттуда на головы сидящих внизу.

Несколько мгновений в подсобке стояла потрясенная тишина. Первым нарушил молчание тот, что повис на стеллажах:

— Женщина? А я вообще-то дал обет безбрачия. — Он вдруг усмехнулся. — Я хочу сказать, что это женщин тоже касается!

Только сейчас директор узнал его, выделив из наголо обритой и одинаково одетой человеческой массы. Это был Жан Гик, один из самых жестоких и непредсказуемых в колонии. Впрочем, Эрс умел справляться с такими типами. Гик явно пошутил в недобрый для себя час, затронув одну из наиболее болезненных проблем тюрьмы. В ответ сразу изо всех углов подсобки на него разом яростно рыкнули несколько глоток с недвусмысленным предложением заткнуться, а не то, мол, они решат вопрос за его счет. Быть может, угрозу тут же и попытались бы реализовать, но из рядов сидящих поднялся, блеснув стеклами очков, рослый широкоплечий негр в потертой робе.

Негра звали Ил. Он был признанный вождь.

— Наш брат, конечно, сказал глупость. Но всё же в его словах есть зерно истины. Зерно это заключается в том, — голос у него был глубокий, хорошо поставленный как у настоящего проповедника пресвитерианской церкви, — что всем нам решительно не нравится политика администрации, которая позволяет находиться в нашем спаянном коллективе чужакам, неверующим, особенно если это — женщины! всё помнят, с каким трудом нам удалось достигнуть гармонии. И сейчас наше единство снова под угрозой.

Эрс с облегчением перевел дух, он ожидал худшего. Пожалуй, Ил решил подыграть ему.

— Да, я вполне согласен с вышеизложенными соображениями. Именно поэтому я уже связался по официальному каналу со спасателями. Они должны прибыть примерно через неделю. Доктор, в каком она состоянии?

Врач пожал плечами.

— Это еще неясно. Она пока что без сознания, но, судя по всему, серьезных повреждений нет.

— Диагноз?

— Диагноз еще не готов.

— Но она выживет?

— Скореё да, чем нет.

— Запомни, если она придет в себя и сможет самостоятельно передвигаться, она никоим образом не должна выходить из лазарета. Во всяком случае, без сопровождающих, то есть без тебя или моего заместителя. Вопросы есть? — Врач снова пожал плечами. — Вот и хорошо. В остальном, джентльмены, распорядок жизни и работы в колонии не меняется. Договорились?

Врач протер спиртом предплечье лейтенанта. Но он не успел приблизить иглу к обозначившейся вене, рука только что расслабленно лежавшая вдоль тела, вдруг взметнулась и остановила его движение. В хватке чувствовалась неженская сила.

Лейтенант Рили смотрела на него в упор. Обычно у только что вышедших из комы взгляд бывает бессмысленным. Она давно уже пришла в себя? Притворялась? Зачем?

— Что это? — Врач впервые услышал её голос.

— Это коктейль моего собственного изобретения.

— Зачем? — Рили всё еще продолжала удерживать его запястье.

— Ну, разумеется, чтобы отравить вас. Или лишить вас собственной воли, превратив в зомби. Или ввести нам в кровь набор инопланетных паразитов. Это — транквилизатор, восстанавливающий силы. Вам нечего бояться: если бы у меня и возникло желание причинить вам вред, я бы сделал это уже давно.

— Вы врач?

Этот вопрос был понятен. Рили видела перед собой человека с тюремной стрижкой и в робе, отличающейся от тюремной одежды только меховой оторочкой. Помещение тоже весьма отдаленно напоминало госпиталь.

Моя фамилия Лемс. Я здесь главный врач, а также санитар, медсестра и патологоанатом.

— Здесь — это где? — в голосе Рили еще сохранилась настороженность.

— Здесь планета-тюрьма, причем из самых строгих. Ну, теперь, когда ваше любопытство удовлетворено, быть может, вы позволите мне сделать то, что я собирался?

Пальцы, сдерживающие руку Лемса, обмякли. Игла легко пронзила гладкую кожу, сразу же найдя вену.

— Не волнуйтесь, это просто приведет вас в чувство, — Лемс следил, как поршень, миллиметр за миллиметром, уходит в шприц. Потом он с каким-то исследовательским интересом прикоснулся к прическе женщины. — У вас великолепные волосы. К сожалению, вам придется их лишиться. У нас здесь проблемы с паразитами. — Женщина вздрогнула, это не укрылось от врача. — Нет, нет, ничего экзотического. Обыкновенные земные вши. Никак их не выведем.

Лемс следил за своей пациенткой, которая снова лежала неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Как я попала сюда?

— На спасательной шлюпке. Судьба корабля неизвестна, но о ней нетрудно догадаться: от хорошей жизни на шлюпках в открытый космос не выходят. Если не секрет, что это был за корабль? И откуда вы летели?

— Не знаю. Я последние две недели болела — не помню ничего.

— Однако то, что вы болели именно две недели, вы помните. Впрочем, хотя вы и в тюрьме, но отнюдь не в качестве осужденной. И уж во всяком случае я не следователь.

— А где остальные? Те, что были со мной в шлюпке? — спросила Рили.

— Им не повезло, — сказал врач.

— Они…

— Погибли.

Врач, стоявший спиной к Рили, уловил какое-то движение.

— Мне надо идти к шлюпке.

— Послушайте, транквилизатор, конечно, творит чудеса, но ходить вам я всё же пока не…

Рили стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. И ничего теперь не прикрывало её тело, даже простыня.

У Лемса перехватило дыхание.

Нет, конечно, он уже видел её наготу, когда вскрывая саркофаг, определял, кто живой, кто мертвый, и какая помощь потребуется живым, если они есть. Но на тот момент никаких иных мыслей, кроме связанных с медициной, не возникало.

Она выдержала его взгляд.

— Вы дадите мне одежду? Или мне идти так?

Врач понял, что остановить её он не в силах.

Покорно он шагнул к стене, раскрыл встроенный шкафчик. Внутри оказалась обувь, белье, рабочий комбинезон.

— Учитывая характер здешних туземцев, я бы предложил вам все-таки одеться. Иначе реакция их будет непредсказуемой, а точнее, вполне предсказуемой. Ведь никто из них многие годы не видел женщин.

Не глядя на Рили, врач подал ей одежду.

— Между прочим, и я тоже, — прошептал он тихо.

Когда они вышли за пределы госпиталя, Рили сразу поняла, куда она попала. Какая-то громада стальных конструкций, местами поеденная ржавчиной, пересечение различных ярусов, шахтные колодцы, рельсы. Сейчас на всей обстановке лежала явственная печать запустения.

— Сейчас здесь всего двадцать пять человек, а сравнительно недавно было пять тысяч! — рассказывал ей врач, когда они шли по коридору.

— Почему?

— Так уж получилось.

Рили, следуя за Лемсом, почти ползком двинулась по резко сузившемуся тоннелю.

— У нас было литейное предприятие, Рили. Добывали олово. Впрочем, и сейчас добываем, но это уже так, чуть ли не для собственного развлечения Его стоимость едва окупает содержание тюрьмы. А раньше всё было поставлено на широкую ногу: трижды списанная дешевая техника, дешевый труд заключенных. Как при такой дешевизне Компания умудрилась прогореть? Ума не приложу? Надо было уж очень постараться. Так или иначе, однажды было решено, что добыча олова здесь экономически невыгодна. И почти всё перебазировали: и производство, и тех, кто трудился на нем. Сейчас вы увидите лишь остатки былой роскоши. Вот сюда, в эту дверь.

За дверью — огромной, железной, с массивными запорами был цех. Женщина сделала шаг, но вдруг остановила занесенную ногу.

— В чем дело? — врач возник в проеме двери.

— Вы назвали мое имя — Рили, — отчетливо выговаривая слова, произнесла женщина. — Откуда вам оно известно?

— Нам удалось спасти ваш бортжурнал. А что, собственно, вас испугало?

— Нет. Ничего. Вам показалось. Пошли?

Медленно они продвигались по литейному цеху, сквозь грохот, дым и крик. Жерла плавильных печей зияли. Оттуда несло жаром. Дюжина черных от копоти заключенных колдовало вокруг печей.

— Что это? Из-за чего такой шум?

— Кажется, какая-то локальная авария. Ничего, её быстро уладят. Такое у нас почти каждый день случается…

— А куда вы меня ведете?

— Сейчас увидите.

Они прошли цех. Захлопнув за собой выходную дверь, Рили бросила взгляд вперед — и замерла на месте.

Шлюпка. Их шлюпка, вернеё то, что от неё осталось.

Внутри шлюпки почти ничего уже не было, кроме саркофагов: битых, разломанных.

Маленький саркофаг был разбит. Разбитым оказался и один большой. Целым остался лишь второй большой саркофаг. Её саркофаг.

— Где? — голос её сорвался, — где тела?

— В морге. У нас есть собственный морг. Тела ваших товарищей пробудут там до прибытия спасателей и следователя.

— Следователя? — Рили вдруг остро взглянула на него, и врач смутился.

— Ну, в таких случаях всегда прибывает следователь. Здесь требуется уяснить причины аварии. Хотя на этот раз, по-моему, задача у него будет довольно простой.

— Да? — В уголках губ Рили легли тени. — В этот раз будет простой.

Как завороженная она смотрела на искалеченную шлюпку.

— Какой смертью они умерли?

— Десантник, он, кажется, был в чине капрала, просто разбился. А девочка, по-видимому, утонула, захлебнулась, когда разбилась охлаждающая система капсулы.

— А андроид?

— Разбит, не функционирует. Вместе с прочими поломанными приборами мы вынесли его в другой отсек — тот, где у нас находится свалка.

Лемс проследил за взглядом Рили и понял, что смотрит она на меньший из саркофагов.

— Я думаю, она так и не успела прийти в сознание. Это была легкая смерть, мгновенная и безболезненная. Мне очень жаль, — неловко сказал он.

Рили склонилась над пустой оболочкой саркофага.

— В чем дело? — спросил он официальным тоном. Рили выпрямилась.

— Где, вы сказали, находятся тела?

— В морге.

— Я должна увидеть их.

— Пожалуйста, если вы считаете это необходимым. Хорошо, я покажу вам их. Но должен сразу предупредить вас, что труп капрала представляет из себя очень неприятное зрелище.

Рили не дрогнула при этих словах.

— Его мне и не нужно осматривать. Я хочу видеть её. Девочку. — Рили сглотнула, словно у неё пересохло в горле, но тут же овладела собой. — Вернее, то, что от неё осталось.

Лемс пожал плечами в недоумении.

— Ну, хорошо, идемте.

Он распахнул перед ней дверь, ведущую к моргу.

Пропуская Рили вперед, врач бросил быстрый, но цепкий взгляд на меньший из саркофагов. Пробитая крышка, разорванные прозрачные трубопроводы, а на боковой грани странный след, больше всего похожим на химический ожог. Такой, как если бы плеснули крепкой кислотой.

Пес Пак, поскуливая, с трудом полз по коридору. Он так и не понял, что произошло. Что-то вызревало внутри него, страшно и бессмысленно ворочаясь в его могучем теле, черном, с рыжими подпалинами. Что-то незнакомое, чужое давило на внутренности, сковывало дыхание и заставляло спотыкаться на каждом шагу от внезапно подступившей слабости.

Он почувствовал нечто чужое, враждебное, еще впервые минуты, когда странная штуковина ударилась о заснеженный грунт. Внутри находилось нечто, бывшеё чужим.

Тогда он всеми своими силами пытался обратить на это Чужое внимание своих двуногих друзей. Но они не понимали его. С некоторым трудом он нашел незакрытый проход в помещение и сразу же почувствовал, что Чужое всё еще там, внутри. Он не помнил, что было потом.

И вот теперь он скуля полз по темным закоулкам, чтобы добраться до мест, где регулярно проходят двуногие.

Раньше, сразу после основания тюрьмы, по всем её коридорам патрулировали свирепые конвоиры с еще более свирепыми псами на поводках. Большую часть волкодавов после этого вывезли в другие исправительные заведения, а оставшиеся удивительно быстро превратились из тренированных убийц во всеобщих баловней и любимцев.

Пак был таким любимцем уже в четвертом поколении.

— А, вот где ты, малыш! — раздался голос.

Пес с трудом повернул отяжелевшую морду к люку, в котором возник человеческий силуэт. — Где же ты пропадал так долго? Я тебя повсюду ищу! — В ответ раздалось еле слышное поскуливание. — Иди, иди ко мне. Эй, с тобой всё в порядке? — Человек склонился над ним. — Ну-ка, ну-ка, — загрубевшие пальцы осторожно перебирали черную шерсть. — Что это?! — руки человека замерли.

Он сам не мог сказать, чем было то, что он увидел: кожа у собаки лопнула от угла рта, длинный разрыв сочился. Ниже, на груди и шее, виднелись еще какие-то раны. Что это — ожог? Или след когтистой лапы?

— Кто это сделал, Пак, малыш? — в голосе человека звучал неподдельный ужас — Подожди меня здесь Я за доктором! — И человек бросился к выходу, бормоча про себя на бегу: — Какой зверь мог так поступить с собакой?!

Размеры морга поражали воображение: казалось в нем мог одновременно уместиться весь некогда пятитысячный контингент тюрьмы. Лемс открыл ближайшую из ячеек, переместив на стол её содержимое.

— Прошу! — врач отдернул ткань.

Под ней, вытянувшись лежала Ревека, её мертвое тело.

Целеустремленность Рили вдруг исчезла. Перед Лемсом снова была просто женщина.

— Вы можете оставить меня с ней одну? На несколько минут.

— Да, пожалуйста, — он отошел в сторону.

Глаза девочки были открыты, бессмысленно уставившись в никуда. Страха в них не было, ей действительно досталась легкая смерть. Однако её двенадцатилетняя жизнь была столь ужасна, что ничто не могло этого смягчить. Да и вообще, любая смерть, любая гибель в двенадцать лет это чудовищная нелепость. И от этой гибели Рили не сумела её уберечь.

— Прости меня, — прошептала Рили. Усилием воли отключив в себе всё эмоции, она занялась тем, ради чего пришла в морг.

Врач решил пронаблюдать за Рили: что-то странное почудилось ему в её желании посетить морг.

Однако к нему подбежал один из заключенных и горячо задышал в ухо: «Лемс. Мне сказали, ты в госпитале. Я едва нашел».

Пак был и его любимцем.

— Ранен? Да нет, брось, кто тут может быть чужой. Это, наверное, в ком-то из наших общих знакомых, садистов-маньяков, зверь проснулся. Где ты, говоришь, его нашел?

Но собеседник Лемса уже стоял неподвижно, открыв рот. Он увидел Рили.

Услышав его приглушенный возглас: «Господи, что она делает?», Лемс повернулся к столу.

Странными, непонятными движениями она прощупывала девочке грудную клетку: нажимала, постукивала в области ребер, над ключицами.

Быстрым шагом врач подошел к ней. Она была так сосредоточена, что даже не повернулась.

— Ну, всё о'кей? — спросил Лемс.

— Нет. — Рили, не разгибаясь, смотрела на него. — Надо сделать вскрытие.

— Зачем? — спокойно спросил он.

— Я хочу знать, что её убило.

Врач бросил быстрый взгляд на труп. Что-то в нем было не так как положено.

— Я же сказал вам, что она утонула, — произнес Лемс чуть более мягко.

— Я должна увидеть её внутренности.

— Зачем? — переспросил он.

— У меня есть причины для этого.

— Может быть, вы поделитесь ими со мной?

Рили думала недолго. У неё было мало надежды обмануть врача, однако если рассказать ему правду, то он почти со стопроцентной вероятностью решит, что она сошла с ума. К. тому же чем меньше людей будет знать правду, тем лучше.

— Есть вероятность инфекционного заболевания.

— Какого, если не секрет?

— Холера! — ответила Рили наобум.

— Что?! Двести лет уже не было отмечено ни единого случая холеры!

— Прошу вас, — прошептала она еле слышно.

И тут, совершенно неожиданно для нее, врач вдруг сдался. Он сам не мог бы сказать, что подействовало на него: убежденность Рили или логика.

Лемс ополоснул хирургические инструменты, перебрал их. Одним точным движением вспорол детское тело. Потом покосился на Рили.

Нет, она не упала в обморок.

— Вот, — пошевелил внутренности. — Всё в порядке. Ни малейших следов инфекции вообще.

— Грудь, — это слово Рили произнесла еле слышно.

— Что?!

— Вскройте ей грудную клетку.

— Послушайте, если вы хоть самую малость знаете о холере, то вам должно быть известно, что в грудной полости ей делать нечего. Впрочем…

Обеими руками он поднял клинок. Лезвие со страшным хрустом врезалось в неживое тело.

Рили смогла превозмочь дурноту.

— Осторожнее! — сказала Рили.

Врач абсолютно не представлял, что здесь может ему угрожать.

Последовал еще один удар. Грудная клетка раскрылась, обнажив свое содержимое.

— Вот это легкие. Они необычайно раздуты: их по самые бронхи заполнила жидкость. Как я вам уже объяснял, девочка утонула. Вернее, захлебнулась, когда жидкость хлынула в её дыхательные пути.

Лемс выждал:

— Ну, а коль скоро я не полный идиот, — сказал он, понизив голос, — может быть, вы мне все-таки объясните, что вы искали на самом деле?

Он почувствовал, что еще немного, и Рили расскажет ему все. Но в этот момент хлопнула входная дверь.

К ним направлялись двое: директор тюрьмы и его помощник. Директор ступал размашисто, с подчеркнутой уверенностью впечатывая каблуки в пол. Смит подсознательно подражал ему во всем.

— Мистер Лемс?

— Господин директор? Да, вы, кажется, не представлены. Это лейтенант Рили. Лейтенант, познакомьтесь, — директор тюрьмы Эрс, а это — заместитель директора, мистер Смит.

— Что здесь происходит, мистер Лемс? — спросил Эрс с железным лицом.

— Да, что здесь происходит? — вступил в беседу помощник. Но Эрс только раз глянул на него, и тот больше вообще не открывал рта.

— Ну, прежде всего, лейтенант Рили чувствует себя намного лучше. А во-вторых, в интересах общественной безопасности мне пришлось пойти на риск вскрытия.

— Без моего разрешения? — Лицо Эрса всё еще оставалось железным, голос он тоже не смягчал.

— Видите ли, в свете тех данных, что сообщила лейтенант, мне показалось, что у нас нет времени спрашивать разрешения. Но, к счастью, наши опасения как будто не оправдались. — Лемс указал на разрезанный труп. — Результат вскрытия не показал признаков заразной болезни.

— Хорошо. Ранеё уже было сказано, что лейтенанту Рили не рекомендуется выходить из госпиталя без сопровождения. В дополнение к своим прежним распоряжениям скажу следующее: я бы настоятельно просил вас лейтенант, вообще не покидать отведенное вам помещение и не разгуливать по территории тюрьмы без крайней необходимости. А вам, доктор, я советую о любом изменении состояния вашей пациентки докладывать мне. И немедленно!

Впервые с момента начала беседы с директором Рили подала голос:

— Мы должны кремировать тела.

— Ерунда! — холодно отрубил Эрс, даже не повернувшись к ней.

— Согласно всем правилам, трупы должны храниться в морге до прибытия следственной группы.

— Это нужно сделать в интересах общественной безопасности, — ухватилась Рили за магическую формулировку.

— Это в каком смысле?

— В смысле здоровья вашего контингента. Дальнейшеё зависело от Лемса. Он мог поддержать игру, а мог и не поддержать.

— Лейтенант хочет сказать, что возможность инфекции еще не исключена.

— Но вы же утверждали…

Врач кивнул:

— Да, судя по всему, непосредственной причиной смерти ребенка стало утопление. Однако это вовсё не позволяет отрицать самого факта болезни. Возможно, холерный вирус действительно присутствует в тканях тела девочки, и наверняка мы этого не узнаем: у нас ведь нет лаборатории, чтобы произвести соответствующеё исследование. А в свете того, что сообщает лейтенант… Видите ли, я думаю, что вспышка холеры очень плохо смотрелась бы в официальных документах.

— Не пугайте меня официальными документами. Во-первых, я не из пугливых, во-вторых, есть вещи и пострашнее. Я хочу, чтобы вы поняли, Рили: у нас здесь двадцать пять заключенных, а не заключенных всего трое. Ну, считая вас, теперь четверо. И мой, как вы выразились, контингент — не овечки, попавшие в сети правосудия. Это убийцы. Насильники. Насильники детей. Мразь, подонки человечества — каждый из них десятикратно заслуживает смертной казни, и мне искренне жаль, что она отменена. И то, что они пять лет назад ударились в религию, не делает их менеё опасными. Поэтому я не хочу нарушать уставный порядок. Я не хочу, чтобы в самой гуще этого сброда, среди которого, кстати, почти половина была осуждена за сексуальные преступления, разгуливала женщина!

— Понятно, — Рили не отрываясь смотрела ему в глаза. — Для моей же собственной безопасности, не так ли?

— Именно так! — Эрс обрушил кулак на столик.

— Между прочим, сожжение покойников — тоже отклонение от обычного ритма жизни. И мне теперь приходится выбирать, что приведет к худшим последствиям: возможная болезнь или беспорядки, которые могут последовать за кремацией!

Он помолчал некоторое время, а когда заговорил вновь, голос у него был усталым:

— Итак, вы по-прежнему настаиваете на кремации?

Рили выдержала его взгляд:

— Да.

— Ну что ж, пусть будет так.

И тут же из голоса директора исчезла усталость:

— Провести кремацию я поручаю вам, мистер Лемс. В десять часов, в главном цехе. Обеспечьте стопроцентную явку заключенных. Разрешаю воспользоваться печью!

Над печным жерлом стоял столб багрового света. Это сияние исходило из раскаленного нутра.

Не отрываясь, Рили смотрела в огонь. Поэтому речь Эрса долетела до неё отдельными фрагментами.

— Мы передаем этого ребенка и этого мужчину тебе, о Господи… Их тела уходят из мира — из нашего бренного мира, отныне над ними не властны тьма, боль и голод… И самая смерть уже не властна над ними, ибо…

Странный, какой-то неуместный в этой обстановке звук пролетел по цеху — лай собаки. Врач досадливо сморщился: за всеми хлопотами он не смог вовремя сходить туда, где, как ему сказали, находился раненый Пак.

— …И вот теперь они уходят за грань нашего существования. В тот покой, который вечен. Из праха ты создан, в прах ты обратишься, — с видимым облегчением завершил он наконец свое выступление и уже повернулся к стоявшим возле печи, готовясь отдать команду но замер, остановленный движением, возникшим в толпе. Из группы заключенных выступил вперед Ил, и всё разом повернулись к нему.

— Мы не знаем, почему Господь карает невинных — звучно заговорил он. — Не знаем, почему так велики приносимые нами жертвы. Не знаем, за что нам дана такая боль…

И снова собачий лай, переходящий в визг, раздался в воздухе.

— …Нет никаких обещаний, ничего не известно наверняка. Мы знаем лишь одно: они покинули нас. И девочка, с которой мы сейчас прощаемся, никогда не узнает горя и страданий, которыми полон этот мир. — Рили не сразу осознала, что это проповедь, но теперь и она внимательно слушала, как в грохочущей тишине цеха чеканной медью звучит речь Ила. — Мы предаем эти тела в никуда с радостью, потому что…

В эти минуты собака яростно билась, каталась по полу в одном из дальних закоулков, лишенная уже сил даже скулить. Грудь её раздавалась, пульсировала, живя собственной страшной жизнью, отдельной от жизни всего тела. Затем черная с рыжим подпалом шкура, треща, лопнула.

— …В каждом семени есть обещание нового цветка. В каждой жизни, даже самой малой, хранится новая жизнь, новое начало!

Из растущей раны собаки хлестала липкая жидкость, судороги становились всё слабее…

— Аминь! — произнес Ил, выбросив вперед правую руку.

Два окутанных пластиком тела, кружась, полетели в вулканические недра печи.

Собачья грудь наконец лопнула, и наружу высунулась страшная, неописуемая голова, покрытая бесцветной слизью. И долгий скрежещущий крик прорезал воздух…

Чужой вновь пришел в этот мир.

Рили мылась в душе. Звучали голоса за стеной. Сначала Рили не очень прислушивалась, но потом поняла, что разговор идет о ней.

— …Странно это все-таки: во всем экипаже — одна женщина. И именно она и осталась в живых! Не понимаю…

— Чего ты не понимаешь? — вмешался другой голос грубый и хриплый. — Бабы — это дерьмо. Все, без исключения. Вот поэтому-то они всегда выплывают. Уяснил?

— Нет. Что-то тут иначе. — Обладатель первого голоса, похоже, не утолил свои сомнения. — Быть может. Ну, не знаю…

— Чего ты не знаешь, умник?

— Может быть, на ней лежит какое-нибудь предначертание? — наконец решился выговорить первый.

— На ком? Женщина — сосуд греха, вместилище мерзости.

За стенкой по другую сторону от Рили тоже говорили.

— А задница у неё ничего — крепкая, сразу видно. И вот здесь тоже всё в порядке, как надо!

— Да что там болтать! Я тебе вот чего скажу, давай…

Рили поежилась. К счастью, те, кто конструировал тюрьму, душевые кабинки догадались сделать отдельными. Но коридор был общим для всех. Пожалуй, ей следовало поспешить, пока к ней в кабину не ввалилась пара уголовников. Она быстро накинула комбинезон. Осторожно тронула пальцем свою наголо обритую голову.

Рили выскользнула из душевой, осторожно пробираясь между облицованными плиткой стенами. Они казались такими надежными, массивными — имитация бетона и кафеля. На деле это был тонкий пластик.

Внезапная мысль остановила Рили. Выходит, на этой планете запираться бессмысленно?

Значит, надо с самого начала поставить себя так, чтобы запираться не пришлось.

Окончательно эту мысль Рили додумала, уже подойдя к госпиталю. Там ей, согласно распоряжению директора, полагалось дожидаться обеда, который заключенный должен принести из общей столовой. Но Рили так и не вошла в госпитальный отсек.

Круто повернувшись, она направилась к столовой.

В столовой обедала вся смена. Каждый сидел за отдельным столиком. Столовая, как и морг, сооружалась из расчета максимальной заполняемости тюрьмы.

За обедом и так почти не разговаривали, а когда на пороге появилась Рили, над столиками повисла мертвая тишина.

Рили направилась к окошку для выдачи пищи, как бы не обращая внимании на то, что творится вокруг.

Рили подумала, что сейчас в столовой наверняка должны находиться и те, чьи голоса она слышала сквозь стенку душевой кабины. Кто же из них? Быть может именно тот, кто крестится, говорил о её особом предначертании? Рили подсела к Илу за столик. К тому, кого знала.

Ил тоже не сумел совладать с собой: при виде женщины он вздрогнул.

Рили заговорила первой:

— Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы сказали на кремации. — Она немного помедлила. — Мои товарищи оценили бы это, если бы только могли слышать. Во всяком случае, в последний путь их сопровождали не сухие казенные фразы.

Ил поднес к губам стакан:

— Не знаю, что тебе обо мне известно, но явно не истина, — сказал он резко, но спокойно. — Я — убийца. И вдобавок насильник женщин. Как тебе это понравится?

— Жаль. — Рили пожала плечами.

— Что?

— Жаль. Потому что из-за этого вы, должно быть, очень неуверенно чувствуете себя в моем присутствии.

— Сестра, — сказал он, — у тебя есть вера?

Рили внимательно посмотрела на него:

— Наверное, есть немного.

— А у нас много веры. Так много, что и на тебя хватит, если ты пожелаешь вступить в наш круг.

Ил снова говорил звучным, хорошо поставленным голосом.

— Правда? А я было подумала, что женщины не могут вступать в ваше братство!

— Отныне — могут! — Ил обвел взглядом окружающих, словно ожидая, что кто-то посмеет возразить. — Просто раньше не было такого прецедента, но лишь потому, что не было женщин. А сами мы ни для кого не делаем исключений. Мы ко всем относимся терпимо. Даже к тем, к кому нельзя терпимо относиться.

— Спасибо! — ответила Рили.

— Это наш принцип. Это не касается лично тебя, или еще кого-нибудь. Видишь ли, сестра, с твоим прибытием у нас возникнут дополнительные проблемы. Но мы уже готовы смириться с ними, не возлагая на тебя вину. Не так ли, братья?

— Так… так… — ответили ему со всех сторон.

Рили ничего не могла понять:

— Вину?

— Да сестра, — продолжал Ил по-прежнему звучно и одновременно мягко. — Ты должна понять, что до тебя у нас здесь была хорошая жизнь. Очень хорошая.

— Хорошая жизнь… — медленно повторила она.

— Не было искушений, — сказал он.

* * *

— Спасибо, не нужно. Я уже принимала лекарство.

Врач не поверил ей, так как лекарство содержало изрядную дозу снотворного. Это было сделано по прямому приказу директора.

Рили опустилась на край койки.

— Вы лучше расскажите мне о вере, — попросила она.

— Ил и прочие… — врач усмехнулся. — Словом, они обратились к религии. Назревало это давно, но качественный скачок произошел чуть больше пяти лет назад.

— И что это за религия?

Лемс помедлил с ответом.

— Мне трудно сказать, — он снова усмехнулся. — Думаю, это мудрено определить и самому Илу, а уж его пастве и подавно. Пожалуй, все-таки вера — это свободный, обобщенный вариант христианства. — Врач задумался, припоминая. — Так вот, когда тюрьму было решено ликвидировать, Ил и всё остальные… То есть, говоря «все», я имею в виду теперешний состав заключенных. Короче говоря, всё верующие — они называют друг друга «братья» — решили остаться здесь.

Лемс присел на койку напротив Рили.

— Но ведь они не могли просто так вот взять и остаться, верно? — продолжил он. — Им разрешили это сделать, но на определенных условиях. А именно: с ними здесь остаются директор, его заместитель — один из младших офицеров — и врач.

— И как вам удалось получить такое завидное назначение?

— А как вам нравится ваша новая прическа? — ответил врач вопросом на вопрос.

Рили машинально подняла руку, коснувшись бритой головы.

— Нормально, — она нахмурилась.

— Итак, из-за вас я серьезно нарушил свои отношения с Эрсом, а отношения эти были хотя и не сердечные, но достаточно дружеские.

Лемс подался вперед, почти соприкоснувшись с Рили.

— Может быть теперь, хотя бы в виде благодарности за потраченные труды, вы мне все-таки скажете — что мы там искали? — проговорил он тихо, но очень раздельно.

— Вы мне нравитесь, — просто сказала она.

Врач выпрямился:

— В каком это смысле?

— В том самом…

— Вы очень откровенны, — выговорил он.

— Я очень долго была оторвана от людей, доктор. Почти столь же долго, как и вы.

И когда она потянулась к нему, Лемс сжал её и объятиях.

* * *

Метла сметала пыль и сажу. Время от времени прутья застревали в решетчатом перекрытии, и тогда Джон Эри наклонялся, чтобы их освободить. Пыль липла к потному телу, оседала на одежде, но он не жаловался: работа как работа. Гул огромного вентилятора заглушал его пение. «А кстати, где собака, где Пак? Помнится, он скулил где-то в отдалении во время похорон. А потом на обеде говорили, будто пес покалечился. Жалко!»

Метла вновь застряла, и Джон снова нагнулся, чтобы её освободить. Перед ним, на полу лежал пласт слизи в несколько раз больше ладони. Слизь не растекалась, она сохранила свою форму даже тогда, когда Эри взял её в руки, чтобы рассмотреть.

Внезапно он почувствовал жжение в кончиках пальцев, с отвращением отбросил свою находку. Слизистые лохмотья ударились о решетку пола, и что-то шевельнулось под этой решеткой, едва различимое в темноте.

— Эй, Пак! — Эри встал на колени, сунувшись лицом к решетчатому перекрытию.

Он успел рассмотреть блестящую от липкой слизи голову, разворачивающуюся к нему пасть — последнее, что ему довелось увидеть. Тугая струя кислоты, пройдя сквозь решетку, ударила ему в глаза.

Крик не услышал никто. Джон слепо попятился и рухнул прямо в ствол вентиляционной шахты.

* * *

Они лежали, прижавшись друг к другу. Рили не хотелось ни говорить, ни шевелиться. Лемс первым разомкнул губы.

— Спасибо…

Рили не ответила. Лемс замялся: несколько секунд он не мог решить, стоит ли ему говорить то, что он задумал.

— Я очень благодарен тебе, но признайся, ты все-таки преследуешь какую-то свою цель?

Лемс огляделся в поисках одежды. Одежда оказалась разбросанной по всему полу.

— Я хочу сказать вот что. — Одеваясь, он запрыгал на одной ноге. — При всей моей благодарности я не могу не замечать: ты уклонилась от ответа, причем уклонилась дважды, не считая нашей первой беседы. Первый раз — во время вскрытия, когда последовала… ну, скажем так: неловкая дезинформация. И второй раз — сейчас. Хотя, согласен, сейчас ты сделала это гораздо более очаровательным способом. Поэтому меня гложет одна очень неприятная мысль. Скажи, неужели ты даже в постель со мной легла — чтобы не отвечать на вопрос? И что же это за тайна такая в этом случае?!

Женщина улыбнулась ему:

— Да, было так. Но сейчас — нет. Ты мне по-настоящему нравишься. Правда! А что касается тайны… Ну, давай считать так: я увидела страшный сон, поэтому мне нужно было точно знать, что убило девочку. Но я ошиблась. Да, к счастью, я ошиблась…

— По-видимому, сейчас ты совершаешь еще одну ошибку, не желая мне открыться.

— Возможно. Но если так, то это — моя третья ошибка, не вторая.

— И что же было второй?

— Близость с заключенным. Физическая близость. Пo-моему, это против правил тюрьмы.

— Я — не заключенный.

Ничего не ответив, Рили выразительно провела рукой по затылку.

Ему следовало сообразить это раньше. Татуировка наносится на затылок каждому из арестантов и содержит его личный номер.

— Ты наблюдательней, чем я считал. Да, у меня тоже есть своя тайна.

Некоторое время он стоял в раздумье, потом улыбнулся.

— Это действительно нуждается в объяснении. Сейчас я пока не готов его дать; если ты не возражаешь — позже. Хорошо?

Рили кивнула.

В этот момент под потолком голубой вспышкой полыхнула сигнальная лампочка. Голос прозвучал по системе внутреннего оповещения.

— Мистер Лемс!

— Мистер… Абрам? — Лемс скореё угадал, чем узнал, кто говорит.

— Да. Директор Эрс считает, что вам необходимо срочно подойти. Несчастный случай.

— Что-нибудь серьезное? — переспросил врач.

— Да, пожалуй, что так. Одного из наших заключенных разрубило на куски.

— О, черт! Иду. — Лемс одним движением застегнул молнию, втиснул ноги в ботинки.

Потом оглянулся на Рили:

— Извини, дорогая, мне нужно идти.

Женщина сидела на койке, придерживая на груди одеяло, и в глазах её застыл ужас.

Он бегом устремился по коридору, отчетливо понимая, что его вмешательство, — во всяком случае, в качестве врача уже не потребуется.

Тело прошло сквозь лопасти вентилятора, и вся шахта была забросана кусками окровавленного мяса.

— Кто это был? — проорал Эрс, перекрывая гул.

— Эри! — тут же крикнули ему в самое ухо.

— А ты-то откуда знаешь?!

Директору услужливо сунули кусок ботинка. Эрс прочитал на его внутренней стороне имя.

— Да. Как он оказался в шахте? И какого черта его понесло к вентилятору?

Абрам Смит попытался ответить.

— Это я его назначил туда, сэр, очищать проходы. Но он был неосторожен, наверное, — вот его и засосало.

— Вы ни причем, никто вас не винит, — сказал директор. Потом повернулся к врачу: — Ну, что вы можете сказать по этому поводу?

— Смерть наступила мгновенно.

— Да ну?! — Уж это мы и сами как-то поняли!

Шагнув вперед, врач наклонился, приглядываясь.

В это время в разговор снова вклинился заместитель:

— Да, совершенно правильно, его засосало мгновенно. Такое и со мной чуть не случилось год назад, на десятом уровне. Сколько раз я говорил: «Держитесь подальше от вентилятора!»

— Я сказал — была мгновенной, — поправил его врач, не разгибаясь. — А вот засосать его не могло. Ветер был в ту сторону.

Смит вздрогнул, словно услышал обвинение, хотя он был равно невиновен и в том случае, если бы Эри засосало, и в том, если тот сорвался вниз.

— Что это? — Эрс, не обращая внимания на своего помощника, смотрел на врача. Тот внимательно разглядывал обрубок человеческой плоти у себя под ногами.

Лемс распрямился.

— Не знаю.

— Мистер Лемс, я жду вас у себя ровно через тридцать минут. Перед этим доставьте в морг все, что вам удалось соскрести с пола, стенок и потолка. Постарайтесь уложиться в предложенный вам получасовой регламент.

* * *

«Пришла пора исправить свою ошибку». Рили всё еще плохо ориентировалась в тюремных лабиринтах, поэтому ход, ведущий к шлюпке, ей удалось найти почти случайно. Но все-таки удалось. всё здесь было по-прежнему — никто не появился тут со времени её прошлого прихода сюда с Лемсом.

Она взглянула на саркофаг Ревеки — обожженный кислотой. Руки её уже делали нужное дело.

Заключенные не придали внимания аппаратуре шлюпки, хорошо, хоть бортжурнал догадались взять сообразили, что это такое. «Черный ящик» был в неприкосвенности, жестко вмонтированный в боковую стену.

Рили довольно быстро сумела отделить «ящик» от стены: где развинтив крепления, а где обрезав листовой металл. Она уже было шагнула к выходу. Но выход был закрыт: перегораживая проем люка, в нем стоял человек, только когда она в тусклом освещении узнала Лемса, у неё действительно отлегло от сердца.

— Вот вы где, оказывается, — медленно произнес он.

Рили молча показала «черный ящик». — Вижу. Но думаю, что для директора это слабое оправдание твоей прогулки. Директор Эрс будет очень недоволен. Я, конечно, ему ничего не скажу, но у него, видишь ли, есть и другие каналы информации.

Однако Рили теперь не была расположена поддерживать этот разговор.

— Расскажите мне об этом несчастном случае, — сказала она почти тоном приказа.

— Чего тут рассказывать. Погиб один из заключенных.

— Кто его убил?

— Вентилятор, — хмуро ответил Лемс. — Вентилятор, обслуживающий воздухозаборники. Я кое-что обнаружил там. Одну непонятную вещь. Скажи, тебе не станет дурно?

Он говорил всё тем же медленным голосом, выдающим задумчивость.

Рили отрицательно покачала головой.

— Верю. — Лемс вспомнил сцену в морге. — Значит слушай: тело этого бедняги разрубило на куски, буквально разнесло в клочья. Но я все-таки сумел рассмотреть нечто… Приготовься.

Лемс немного помедлил, не мог решиться.

— В общем, один из фрагментов показался мне подозрительным. Я пригляделся к нему. Это был кусок лица: надбровье, глазница, скуловая кость. И вот эта кость блестела, обнаженная. Мне это показалось странным: лопасти не должны так обдирать ткань. Присмотревшись, я увидел, что лицо и не было ободрано, — такое впечатление, что Эри еще при жизни плеснули в глаза кислотой. Причем очень сильной кислотой, способной мгновенно разъесть мягкие ткани до костей. Вот тут я и вспомнил об этом химическом ожоге который так тебя встревожил.

Так и не дождавшись от неё ответа, Лемс заговорил сам:

— Послушай, можешь мне поверить: в любом случае я на твоей стороне. Я хочу тебе помочь — даже больше хочу именно помочь тебе, чем разобраться во всей этой истории. Но как раз для этого мне нужно знать, что происходит. Во всяком случае, твою версию происходящего.

Да, у Рили был соблазн открыться ему, но она все-таки не решилась.

— Знаешь что, если ты действительно хочешь мне помочь, найди для меня компьютер с аудиосистемой.

Она приподняла «черный ящик». Лемс отрицательно качнул головой:

— Не получится.

— Очень тебя прошу, постарайся мне помочь.

Но тот лишь смотрел на неё сочувствующим взглядом.

— Постараюсь я или не постараюсь — особой роли не играет. Ты, кажется, не вполне осознаешь, куда ты попала. Даже если мы возьмем в заложники Эрса и под угрозой сбросить его в печь потребуем выдать нам аудио-приставку, нам её всё равно не получить. Она попросту отсутствует.

Рили растерялась. Такого оборота событий она и представить себе не могла. Ситуация выглядела безвыходной. Но тут же она поняла, где находится выход из этого положения.

— А Биш?

— Биш? Ну, есть тут у нас один такой, осужден за два убийства. Но он-то чем тебе поможет?!

Рили едва сдержалась:

— Робот-андроид серии «Биш», был с нами, разбит, по твоим словам — выброшен на свалку. Где это?

— Ты хочешь воспользоваться его аудио-приставкой?

А разве это возможно?

— Где свалка? — Рили с трудом удерживала себя от крика.

— Я могу показать тебе дорогу, но не могу пойти с тобой. Во всяком случае, прямо сейчас. Мне через пару минут предстоит одно не очень любовное свидание.

…Рили, узнав путь, направилась в сторону свалки.

Врач несколько секунд с сомнением смотрел ей вслед. В какой-то момент он почти решился пойти за ней но круто развернувшись, шагнул в полутемный коридор ведущий к директорскому кабинету. Однако уже на втором шаге он, как в стену, врезался в чью-то широкоплечую фигуру.

— Идешь к директору? — пророкотал знакомый голос.

— Да, я иду к директору, но сначала я иду к тебе, Ил. Нам нужно поговорить.

— Слушаю тебя, — ответил Ил.

* * *

— Слушай меня, ты, дерьмо собачье, — начал директор без всяких предисловий. — Если ты мне еще раз такую штуку выкинешь — я тебя пополам разрежу и скажу, что так и было, понял меня?!

Лемс не впервые присутствовал при таком приступе бешенства.

— Боюсь, я не совсем понимаю…

— Брось, всё ты понимаешь! — Эрс сам поддерживал накал злости, не давая ей остыть.

— И все-таки я ничего не могу понять. Может быть, вы соизволите мне объяснить, господин директор? — в последнюю фразу Лемс вложил изрядную порцию яда.

— В семь часов утра с нами связались по каналу высшего уровня коммуникации. Да мы за всё существование колонии не получали такого вызова!

Врач не отвечал.

— Им нужна эта женщина, эта стерва! Требуют, чтобы мы присматривали за ней, нянчились с ней, оберегали от всех возможных опасностей!

Лемс всё еще продолжал молчать.

— Зачем? — спросил он, наконец.

— Не знаю, да и плевать мне на это! Это меня не интересует. Меня вот что интересует: какого черта ты выпустил её из лазарета?!

— Я полагал, что этот вопрос уже выяснен. Хорошо, если вы хотите, я повторю. В морге она была со мной, а необходимость её прихода туда объясняется…

— Ты думаешь, что можешь водить меня за нос? — Эрс злобно ощерился. — Я не про морг тебе говорю, господин доктор! Она минимум еще дважды выходила! Один раз — в столовую, а второй — уж не знаю, куда но было это сразу же после гибели Эри!

всё это директор выпалил без передышки. Сделав новый вдох, он заговорил уже тоном ниже:

— Только не надо делать мне невинные глаза. Учти, я знаю все, что творится в этой тюрьме.

— Ну что ж, не буду спорить — она выходила. Хотя оба раза это делалось без моего ведома и даже вопреки моим указаниям.

Директор приподнялся, нависая над Лемсом.

— Мы оба прекрасно знаем, кто ты такой на самом деле, — проговорил Эрс, негромко, но очень выразительно.

Врач отшатнулся.

— Я думаю, мне лучше уйти. Мне этот разговор становится неприятен, и я имею полное право его не поддерживать.

— Ну иди, иди, господин доктор, — насмешливо буркнул директор. — А я потом расскажу твою подлинную историю твоей новой подружке. Просто так, в целях её образования.

Лемс замер.

— Итак, — Эрс придвинулся к врачу вплотную, — есть ли что-нибудь, что я должен знать, но не знаю?

* * *

Андроид был засыпан. Только рука, оцепеневшая в последнем движении, торчала вверх сквозь мусор.

Рили пришлось приложить некоторое усилие, чтобы заставить себя взяться за эту руку. Странно, ей куда проще было коснуться тела погибшей девочки.

Зажмурившись, она крепко сжала запястье Биша и рванула изо всех сил. Робот смотрел на неё остановившимся глазом.

Без особого труда Рили взвалила Биша себе на плечо.

Она упорно брела, на каждом шагу по колено увязая в мусоре.

Путь ей заступили четверо. Они стояли цепью поперек коридора, явно не собираясь уступать дорогу и молча уставившись на Рили.

Рили развернулась и, по-прежнему держа на плече андроида, направилась к другому выходу.

Но тут ей вновь пришлось остановиться. Молодой холеный красавец, стоявший в дверном проеме, потянулся было сдвинуть со лба на глаза мерные очки но не стал этого делать, понимая, что уже всё равно будет узнан. Тогда он, слегка усмехнувшись, двинулся к Рили.

Не шевелясь, даже не положив Биша, Рили следила, как он приближался. И когда заключенный, уверенный в своей способности одолеть любую женщину, будь она хоть лейтенант, не оберегаясь, протянул руки, чтобы схватить ее, — она, всем телом качнувшись к нему, резко выбросила вперед колено.

Удар пришелся чуть выше, чем следовало, однако всё же швырнул нападавшего на пол, в груду мусора. Сбоку метнулись тени.

— Держи, держи суку! Уйдет!

Рили успела бы уйти, но для этого ей пришлось бы бросить андроида.

В неё вцепились сразу несколько человек — повалили, мешая друг другу, поволокли на выступающую над уровнем свалки плиту. Они рвали с неё одежду…

Рили отбивалась так, что им при всех их усилиях не удавалось стащить с неё комбинезон. Красавчик, которого она сбила с ног, выхватил нож и рассек им застежки.

Кто-то из нападавших включил на полную громкость портативный плейер.

— Ну, кто первый? Ты, Грег?

Грегом, очевидно, звали молодого красавца.

— А-а, стерва, ты покусилась на мое главное сокровище! — проговорил он нараспев. — Ну, так об этом пожалеешь. Очень сильно пожалеешь!

Она слышала, как красавчик, наваливаясь на нее, издал пронзительный вопль восторга. Однако этот вопль внезапно оборвался коротким взвизгом: громадный черный кулак, врезавшись в скулу Грега, свалил его.

Над группой сцепившихся тел стоял Ил. Еще кто-то опрокинулся от его кулака. Следующего, кто попытался встать на его пути, Ил отшвырнул пинком. В его руках появился обрезок трубы. всё отскочили, спасаясь от рубящего воздух металла.

— Ты в порядке? — шепнул Ил Рили. Она кивнула. — Уходи отсюда, сестра. У нас сейчас будет воспитательное мероприятие для кое-кого из братьев. Мне придется заново внушить им некоторые ценности духовного порядка. О добре и зле, о том, что есть служение Господу.

Придерживая одежду. Рили поднялась на ноги.

«Черный ящик» и робот валялись рядом — там же, где она вынуждена была их бросить.

Грег уже не был прежним красавцем, огромный выпуклый синяк закрывал ему пол-лица.

Рили, стиснув зубы, ударила его наотмашь. Грег ткнулся лицом в мусор.

Полагайся Ил только на силовые методы, ему бы никогда не стать пресвитером. Но он стал им, причем стал сам — вопреки планам тюремной администрации.

Теперь ему надлежало вбить не страх, а понимание.

Полукруг свечей мерцал во мраке. Общие собрания заключенные проводили сами, в потайном месте, скрываясь от посторонних глаз. Это была давняя традиция, о которой не полагалось знать тюремщикам.

— Ты можешь потише жевать? — раздраженно спросил Ил.

— А чего? — ответила темнота.

— Просто я пытаюсь посчитать, хватит ли свечей, чтобы замкнуть круг.

На секунду наступило безмолвие. Но тут же его нарушил гулкий звон: где-то вдали, за пределами освещенного круга, с грохотом упала и покатилась пустая бочка из-под топлива.

— Опять?! — рыкнул Ил.

— Это не я, — поспешил заверить Рей.

— Ребята, может, вы там что-то зацепили? Сомс? Гик?

— Нет. А больше никого в этом отсеке и не было.

— Что за черт?! — Пресвитер приподнялся. — Эй, кто там?!

Сперва ответом была тишина. Потом будто бы кто-то быстро пробежал по самой грани освещенного пространства.

И тут Ил ощутил опасность.

Он тут же устыдился этого страха и шагнул в направлении странных звуков. Но за эту секундную заминку его успели опередить. Ближайший из заключенных, Сомс двинулся в сторону шума. Зажженный им факел чадил.

Факел огненной точкой прорезал мрак.

— Что там, брат?

— Ничего.

Что-то метнулось от него в сторону. Сомс пригнулся всматриваясь.

— Вылезай! — рявкнул Сомс, загораживая путь к отступлению.

Он продвинулся чуть вперед. Факел хорошо освещал закуток, куда скрылась метнувшаяся тень. Там не было никого. Лишь под потолком зиял зев вентиляционного отверстия.

Стоя прямо под этим отверстием, Сомс озадачено озирался.

Капля скользнула по его ботинку и кожа под ней сразу сморщилась, зашипела. Острый запах кислоты коснулся его ноздрей.

Сомс поднял взгляд к потолку.

Больше ему не довелось увидеть вообще ничего.

Звездой прочертил пространство факел Сомса. Жуткий крик — всё подскочили, словно ударенные током.

— Что там такое? Что с тобой?! Отвечай!

Вместо ответа вновь раздался крик.

Рей, Ил и Гик озирались. Они не могли понять, с какой стороны доносятся крики.

Первым опомнился Пресвитер Ил.

— Быстро, рассредоточиваемся! Я проверю этот проход, ты — вот этот, а ты, Жан, посмотри за штабелем!

— Нет, нет! — выкрикнул кто-то из его товарищей, скрытый темнотой.

— Хорошо. Вы пройдитесь вдоль штабеля, я сам проверю проходы!

— Брат! Держись, мы идем!

Они понеслись в темноте, спотыкаясь. На бегу они со звоном распахивали незапертые решетки.

Гик резко остановился, и его спутник чуть не налетел на него.

— Ну, что там еще?!

Гик молча указал вниз.

— Факел, который выронил Сомс.

— Значит, это здесь. Иди же!

— Дай сюда! — сказал Рей.

Гик с видимым облегчением отдал ему светильник.

Они выбежали за поворот и остановились в растерянности. Крик явно доносился отсюда. Но это снова был тупик, и никого не было перед ними, лишь на полу расплывалось пятно непонятной жидкости.

Рей посмотрел вверх: откуда это натекло?

Он увидел жуткую морду, окровавленную и покрытую слизью. Увидел переплетение щупалец и бессильно свисавшие человеческие ноги.

Чужой ринулся на Рея сверху.

— Беги! — только и успел крикнуть Рей. всё остальное потонуло в стоне, криках.

Гик оцепенел. И только когда одно из щупалец хлестнуло его по лбу, когда в лицо ему ударила кровь Рея, лишь тогда оцепенение покинуло его. Он даже не побежал, а пополз по коридору.

Чужой мог настигнуть его одним броском. Но ему было не по силам поглотить тела жертв одновременно.

* * *

Рили падала от усталости. Разжав руки, она уронила андроида на пол. Подключения к аудиосистеме находились на голове робота. Вскоре несколько проводов соединяли изуродованное неживое лицо и компьютер «черного ящика».

Рили нажала клавишу.

Дребезжащий звон наполнил помещение отсека.

Биш, очнувшись, открыл глаз…

Забыв об усталости, Рили подалась вперед.

— Эй! — позвала она.

Лицо медленно повернулось к ней.

— Рили? — ответил знакомый голос.

— Здравствуй, Биш. Как ты себя чувствуешь?

— Болит… — робот усмехнулся остатками рта.

— Мне очень жаль, — произнесла Рили.

— Ничего, это уже не имеет значения.

Биш говорил с трудом. Надо было спешить.

— А как себя чувствуешь ты? Мне нравится твоя новая прическа.

— Я в порядке, Биш. Скажи, ты можешь прокрутить мне то, что находится в черном ящике?

— Нет проблем, — робот на минуту умолк. — Есть!

— Что случилось? Отчего пришлось катапультировать шлюпку? — склонившись на ним, Рили выговаривала слова.

Биш снова ненадолго замолк. Затем из его искалеченных губ полился ровный гул — работа могучего организма космического корабля. Гул прорезало шипение, скрежет.

— Пожар в криогенном отделение. Повторяю: пожар в криогенном отделении. Всему экипажу собраться в спасательных шлюпках.

Рили не сразу поняла, что робот просто воспроизводит стандартную запись корабельной системы оповещения.

— И в чем причина? Почему начался пожар?

— Проводка… — сказал Биш уже собственным, но явно угасающим голосом.

— Скажи, а сенсорные датчики ничего не зафиксировали? Например, какого-нибудь движения в анабиозной камере?

— Очень темно, Рили. — Голос Биша звучал будто издали.

— Но ты можешь хоть что-нибудь рассмотреть в этой темноте, Биш? Скажи мне, был ли Чужой на борту? Был? — В отчаянии Рили почти кричала.

— Да! — ответил андроид.

— Он прилетел с нами?

— Он всё время был с нами.

— Компания знает? — спросила она.

— Компания знает все. Может быть, кроме событий последних двадцати-тридцати минут на корабле. всё данные шли на бортовой компьютер, и через каждые полчаса автоматически следовал очередной сеанс связи.

Биш исчерпывал свою энергию: на последних словах голос его снова начал глохнуть.

— У меня есть к тебе просьба, Рили. Отключи меня.

— Ты уверен? — Рили глянула на него со скорбью.

— Да. Меня еще могут починить, но я уже никогда не смогу работать, как прежде. А зачем тогда я?

— Прощай, Биш, — прошептала Рили. И нажала на кнопку отключения.

И тут же Рили настороженно обернулась, вскочила, спешно задергивая полупрозрачную занавесь, отгораживавшую её блок. В коридоре слышались шаги множества ног, взволнованные голоса.

Они ввалились в дверь.

— Не я, не я! — вопил Гик, вырываясь из цепких объятий сопровождающих. — Я не делал этого, нет, не делал!

— Чего? — холодно спросил Эрс.

— Ничего! — Гик, которого уже было уложили на койку, дернулся так, что слетел с неё на пол. — Я никого не…

— А кого ты — да? — Эрс, похоже, испытывал садистское удовлетворение от допроса.

— Никого! Я не убивал их, нет, нет! Это не я! Это дракон! Огромный дракон, он сидит на потолке он откусывает головы, никто не сможет устоять против него

— Да он окончательно спятил! — в досаде Эрс сплюнул. — Его надо просто на цепь посадить, как взбесившуюся собаку, пока он не перекусал тут всех.

При этих словах Ил бросил взгляд на Эрса, но ничего не сказал.

— Так точно, сэр, он абсолютно сумасшедший, — охотно подхватил Смит. — И нужно действительно принять срочные меры.

— Нет никаких оснований для паники, мистер Смит! — сухо отчеканил директор.

— Мистер Лемс!

— Да, сэр?

— Будьте добры, сделайте укол этому идиоту.

Лемс вонзил иглу в предплечье Гика.

— Обождите. Сейчас, когда успокоительное уже начало действовать, но еще не привело его в полную отключку, мы можем узнать, что случилось с братьями, — проговорил Ил. — Ты слышишь меня, Гик? Где Сомс, вы нашли его? А что случилось с Реем?

Но в тот самый момент, когда Гик уже почти готов был заговорить, тишину прорезал металлический голос Эрса:

— Ну что ты рассчитываешь от него услышать? Надо сформировать поисковую бригаду, может, она хоть что-то найдет. Судя по всему, этот подонок просто убил их обоих. И Сомса, и Рея. А теперь весьма талантливо разыгрывает перед нами помешательство!

— Возможно. Гик обманывал вас как и вы его, но он никогда не говорил неправды мне. Может быть, он сумасшедший, может быть, он негодяй, но он не лжец! И я не советовал бы вам обвинять в убийстве или во лжи кого-нибудь из моей паствы, если вы не уверены в этом!

Внезапно рядом с Илом и директором раздвинулась пластиковая занавеска.

— Нет, он не лжец. К сожалению, он говорит правду.

В проеме стояла Рили.

— Мне нужно бы поговорить с ним об этом драконе, как он его назвал.

— Да ничего вам не нужно, лейтенант! — в голосе Эрса досада смешивалась с облегчением. — И ни с кем вы не будете разговаривать! Меня не интересует ваша точка зрения, поскольку вы не знаете подоплеки событий. — Директор небрежно указал пальцем на Гика: — Вам неизвестно, что этот человек — убийца. Причем убийца со стажем. Он убил, если не ошибаюсь, пятерых, проявив при этом немалую изобретательность и совершенно зверскую жестокость. Не так ли, мистер Ил?

— Шестерых, — уточнил Ил с неохотой.

— К тому же разговор с ним в ближайшеё время вообще невозможен. Он спит! Так что, поскольку в госпитале теперь находится этот бандит, мое вам распоряжение, лейтенант: быстро собирайте свои вещи.

— Тогда я буду говорить с вами, — сказала она.

— Если так, то лучше перейти в мой кабинет, — Эрс всё же вспомнил, что говорит с женщиной.

Выслушав Рили, он не мог поверить:

— Итак, насколько я вас понял, лейтенант, имеет место быть некая здоровенная тварь — клыки, щупальца, кислота вместо крови и тому подобные прелести, которая путешествует вместе с вами сквозь космос и убивает все, до чего дотянется. Одним словом, очень неприятная картина получается.

— Да, вы правильно поняли меня, господин директор, — ровно произнесла Рили.

— И вы думаете, я поверю вам на слово? — спросил он.

— Я не прошу верить моим словам. Поверьте фактам.

— всё произошедшеё вполне можно объяснить в реалиях тюремного бытия и без монстра, о котором никто ничего не слышал. Предположим, я приму вашу версию событий. И что же вы предлагаете делать?

— У вас есть оружие?

— Нет, — коротко отрубил директор.

— У вас тюрьма особо строгого режима. И у вас нет оружия?!

— Вот именно, тюрьма, — Эрс навалился грудью на стол. — А также единственный пригодный для жизни оазис на всей планете. Отсюда некуда бежать. Перебить тюремную администрацию? Это, в принципе, возможно, но продуктов хватает примерно на шесть земных месяцев. И пополнить запас здесь неоткуда. По истечении шестимесячного срока прилетает очередной корабль с припасами, и если что-то не в порядке, им даже не нужно будет высаживать десант. Они просто не разгрузятся, и через очень короткое время оставшиеся в живых приползут к ним. Конечно, можно захватить этот корабль, но экипаж вооружен. Одолеть их, следовательно, можно только с оружием. Нет оружия — значит, не будет и бунта.

— Ну хоть что-нибудь у вас есть? Например, для личной обороны? Пистолет?

Директор задумался:

— У заключенных, если поискать, ножи найдутся. Хотя мы их и изымаем. Но это, как я понимаю, вас не устроит.

— Тогда нам хана, — произнесла Рили, уставившись директору в лицо.

— Нет, это вам хана! — Эрс орал: — Лейтенант Рили, отныне вы не имеете права покидать территорию госпиталя! Мистер Смит проводит вас. Ну как, пойдете сами или прикажете вас тащить?

Абрам встал, готовый выполнить приказание.

Рили покорно поднялась.

— Не трудитесь, я иду.

— Ну вот и хорошо.

На выходе Рили обернулась:

— Прощайте, господин директор.

— Я тоже надеюсь, что мы больше не увидимся до прилета спасателей, — ответил Эрс.

* * *

— Ты о чем думаешь? — врач внимательно посмотрел на Рили.

— Почему ты об этом спросил? — она подняла глаза.

— Недавно ты проявляла бешенную активность. А теперь?

— Скажи, как ты думаешь? Можно отсюда бежать?

— Я отвечу совершенно однозначно. Разумеется, нет. Не пешком же идти сквозь космос. Раз в полгода прилетает корабль с провизией.

— Черт! — Рили опустилась на прежнеё место.

— Я слышал, скоро за тобой придет внеочередной рейс, — сказал Лемс.

— Скоро — это когда? — спросила Рили без особой надежды.

— Не знаю. До этого к нам никто не спешил.

На кровати соседнего блока зашевелился, приходя в себя, Гик. Они оба забыли о нем. Его лицо, покрытое маской из запекшейся крови — своей и Рея, виднелось сквозь полупрозрачный занавес. Он ворочался на испачканном покрывале.

— Ты замужем? — спросил он Рили ни с того ни с сего.

Лемс покосился в сторону Гика. Гик отодвинул занавеску.

— У меня было много хороших девушек.

Теперь Рили были видны кисти его рук. Они нервно сжимались и разжимались какими-то странными движениями: не то оглаживая что-то, не то терзая.

— Ты тоже умрешь!.. — провозгласил Гик совершенно неожиданно. И Рили увидела, как при этих словах его пальцы сжались словно перехватывая чью-то шею.

— Ну, достаточно, — сказал Лемс и задернул перед носом Гика занавеску.

— С тобой всё в порядке?

— Да.

— По-моему, ты мне лжешь, — сказал Лемс тихо, что бы не услышал Гик. — Причем делаешь это абсолютно напрасно.

— А по-моему, лжешь ты. И тоже напрасно. — Рили говорила еще тише. — Как-то ты сказал мне, что я уклонилась от ответа. А о себе что скажешь? Хоть сейчас ты мне расскажешь правду?

Лемс задумался:

— В общем-то ты права. Я должен был рассказать об этом раньше. И рассказал бы, клянусь, если бы не боялся тебя потерять! Это долгая, тяжелая история… Я был самым способным студентом на медицинском факультете университета. Довольно рано я пристрастился к наркотикам. Скажи, тебе действительно хочется дослушать?

Рили кивнула.

— Ну, воля твоя. На первом году моей самостоятельной практики, случилось то, чего не могло не случиться. Я как раз отбывал врачебное дежурство. Ну и, как ты уже догадалась, всё это дежурство я провел под кайфом. А когда я проснулся, мне рассказали. Сам я не помню ничего, хотя участвовал во всех этих событиях и возможно, даже и не совершил ошибок. На заводе произошел взрыв, и к нам в больницу привезли свыше сотни пострадавших. Двадцать человек из них погибли. Возможно, конечно, что они умерли от последствий взрыва. Я был виноват, наверное… Вот так я и получил срок. Во всяком случае, от морфия меня отучили, — резко закончил он.

— Ты сидел здесь?

— Да, я хорошо знаю этих ребят. Когда они решили остаться — остался и я. Приличного назначения мне бы всё равно не получить…

— А теперь я тоже расскажу тебе мою собственную тайну. Слушай…

Она вдруг остановилась, почуяв неладное.

Гик раньше всех заметил, как из вентиляционного хода под потолком бесшумно опустилась на жгутах щупалец громадная туша. Дикий страх чуть не швырнул его с воплем к выходу, но инстинкт самосохранения сработал безошибочно, пригвоздив к месту и сковав ужасом. Лишь беспомощный писк срывался с его губ.

А Лемс так ничего и не успел понять. Он даже не заметил, как сквозь клеенчатый занавес проступил силуэт взметнувшейся твари, он стоял к занавесу спиной. Страшные клыки впились Лемсу в голову, щупальца охватили плечи. Хлынула кровь. Чужой дернул вверх и перебросил через стенку блока тело Лемса.

Рили упала на четвереньки, ушла от щупальца и поднялась уже по другую сторону блока, но второе щупальце подсекло её под колени, сбивая с ног.

Рили рухнула на пол. Чужой был уже рядом — на этот раз почему-то медлил.

С неживым металлическим скрипом, который столько раз слышался ей в ночных кошмарах, распахнулась многозубая пасть, с клыков капала вязкая слюна. Рили отшатнулась, бледная, отчетливо поняв, это последнее, что она видит в жизни.

Страшная голова придвинулась вплотную. Челюсти раскрылись еще шире, что-то зашевелилось в темных глубинах пасти.

Медленно, словно исследуя, выдвинувшийся поршень покачивался, едва не касаясь щеки Рили.

Она закричала, когда на конце поршня вдруг раскрылась пасть.

Одновременно с её криком из маленькой пасти раздался визг… А потом внутренняя пасть нехотя втянулась в недра большой пасти и исчезла в ней. И Чужой с явной неохотой попятился, развернулся и через мгновение его щупальца уже заструились в направлении потолочного люка.

Рили еще не успела рассмотреть, как неожиданно быстро слизистая громада исчезает в отверстии над её головой, унося с собой тело Лемса.

Рили бежала почти наугад. Она вспомнила, что директор собирался провести собрание заключенных. Но где должно проходить это собрание? Одна надежда, что всё помещения этого класса должны находиться примерно в одном месте, на одном уровне. К столовой?

* * *

— Итак, мы снова, согласно нашему правилу, даем беспристрастную оценку событиям, чтобы лишить почвы возникающие слухи. — Эрс выдержал паузу. — Факты таковы. Как вы уже знаете, сегодня после обеда заключенный Эри погиб. Следствием было установлено, что гибель произошла исключительно из-за собственной неосторожности самого Эри. Он слишком приблизился к воздухозаборнику вентиляционной системы и был всосан туда. В связи с этим не будет лишним напомнить, что последний инструктаж по технике безопасности имел место совсем недавно. Кроме того, все, включая Эри, проработали в наших условиях не один год и знают, куда можно соваться, а куда нет. Мне бы не хотелось, чтобы вслед за ним еще кто-нибудь…

…Час назад был обнаружен заключенный Гик, находившийся в очень странном, почти невменяемом состоянии. Рядом с ним была лужа крови. Причем, судя по всему, кровь принадлежала не ему, хотя Гик действительно получил легкое ранение. Заключенные Сомс и Рей до сих пор не найдены. Так что не исключен вариант, что заключенный Гик причастен к их исчезновению и, будем говорить прямо, убийству. Да, убийству, по меньшей мере одного из них. Потому что человек, который потерял столько крови, чтобы образовалась такая лужа, просто не мог выжить…

В этом месте заместитель директора, стоявший возле самой входной двери, услышал вдали дробный топот бегущих ног.

— Следовательно, мы должны организовать поиск. Добровольцам будет назначена премия.

Эрс говорил, а в мозгу его непрерывно крутилась мысль: кто стоит за этим? Сам Гик? Крайне маловероятно. Ил?

— Джентльмены, мне очень жаль, что у нас возникли дополнительные затруднения. Но я надеюсь, что мы сможем всё вместе их преодолеть и дождаться спасательного отряда, который должен прибыть за лейтенантом Рили. Заодно, думаю, спасатели помогут нам разобраться с нашими внутренними проблемами. Итак, есть ли добровольцы?

Таковых не оказалось, и Эрс, пожалуй, был этому даже рад.

— Ну хорошо. Добровольцами назначаются…

Тут за его спиной с грохотом распахнулась дверь. В проеме стояла лейтенант Рили, задыхающаяся от бега.

— Он здесь! — выкрикнула она.

— Прекратите болтовню! — рявкнул директор, сдерживаясь из последних сил.

— Говорю вам, он здесь! — голос Рили зазвенел.

— Кто здесь, кто, кто? — прошло гудение по рядам заключенных.

Некоторые из них уже знали о словах Гика насчет дракона.

Эрс зажмурился на миг.

— Абрам! Эту дуру скрути, оттащи её в изолятор и запри там!

Получив приказ, Смит схватил женщину за руки. Она попыталась сопротивляться и тут же поняла, что Смит силен, обучен приемам и что у него не вырвешься.

И тут…

Сверху, из вентиляционной шахты закладывающим воем обрушилось нечто.

Был директор — и нет директора. Только его ноги, стремительно увлекаемые вверх, исчезли в позолоченном отверстии.

И тогда раздался дикий крик, перекрывавший даже звуки, издаваемые чудовищем.

Кричали всё разом, мечась по помещению.

На полу, медленно собираясь из струящихся сверху ручейков, расплывалась кровавая лужа.

Как ни странно, быстреё прочих оправился Гик. Он, не в силах оставаться один, примчался в помещение общего собрания вслед за Рили. Видно, больше всего Гик нуждался в подтверждении реальности.

— Что же нам теперь делать? — рассуждал он, вытирая кровь директора, пока остальные испуганно жались в кучи: кто на столе, кто под столом. — Мы должны организоваться. И кто же теперь у нас будет командовать?

Абрам Смит отлепился от стены:

— Ну конечно, двух мнений об этом быть не может. По положению я являюсь заместителем директора, а значит, после его гибели командование автоматически переходит ко мне.

Вроде бы говорил он абсолютно бесспорные вещи и держался при этом достаточно солидно, но оттенок неуверенности звучал в его голосе.

Гик злобно ощерился.

— Подумать только — Абрам будет командовать! Эрс, небось, на том свете сейчас со смеха покатывается, услышав об этом!

— Не называй меня так! — попытался прикрикнуть на него Смит.

— Да? А как же тебя теперь называть? Может быть, «господин директор»? — Гик оскалился еще не приятнее. — Нам сейчас нужен командир не для официальной бумажки, а чтобы спасти наши шкуры.

— Ну, хорошо… — Смит хрустнул пальцами, — хорошо, я признаю: мне не по силам заменить Эрса. Он, кстати, был хороший человек.

— Мы не желаем слушать это дерьмо! — отчетливо сказал кто-то со стороны.

В поисках поддержки Смит повернулся к Илу.

— Что ты хочешь от меня? — Ил выглядел совершенно спокойным. — Если ты хочешь, чтобы я согласился с тем, что Эрс был неплох как директор, пожалуй, я готов это признать. А если тебя обидело бранное слово, то это не оскорбляет величия Господа.

— Ну ладно…

Смит отвернулся от всех.

И тут Ил высказал предположение, удивившеё многих:

— Сестра! А как насчет тебя? Ведь ты же заканчивала офицерские курсы или что еще там, у тебя есть звание… Не принять ли командование тебе?

— Что? Она? Баба? Какого хрена она? Ты командуй! — Гик опешил.

— Нет! — Ил скрестил руки на груди. — Никогда Я не рожден командовать светскими делами. Я буду заботиться лишь о душах моих братьев, пока светские дела станет вершить кто-то другой. Это тоже немало!

Рили выступила вперед. Однако Гик всё еще не сдался.

— И что же нужно этому зверю? — Он смотрел на неё с той же злобной усмешкой, что и минуту назад на Смита. Но Рили выдержала его взгляд.

— Прежде всего — пища.

— Так что же, он теперь будет пытаться сожрать всех нас?

— Да, — коротко ответила Рили.

Гик нервно мерил шагами комнату.

— Господи! И что мы можем сделать, чтобы он подавился раньше, чем набьет брюхо?

— Насколько я знаю, у вас нет оружия.

— Это смотря против кого, сестричка! — из руки Гика с негромким щелчком показалось лезвие.

— Он не такой, как я видела раньше. — Рили говорила медленно, восстанавливая перед внутренним зрением внешность Чужого, — более жесткий с виду кожный покров, иная манера передвижения. Не такой, но ведет себя схожим образом. А всё остальные экземпляры, которых я видела раньше, боялись огня. — Рили вздохнула. — Вот, пожалуй, и все, что я могу посоветовать.

По толпе прошелся глухой ропот: люди ждали более конкретных рецептов.

— Мы можем загерметизировать какой-нибудь сектор тюрьмы, перекрыть туда любой доступ? — Рили поспешила исправить впечатление.

Ответил Смит. Пожалуй, его рано сбрасывать со счетов: как-никак, он заместитель директора и может обладать сведениями, недоступными рядовому заключенному, пусть тот и знает здесь всё ходы и выходы.

— Навряд ли. У нас здесь около пятисот шахт, мили тоннелей, причем кое-где переборки обветшали, так что между секторами дыры.

— А мониторы? — с внезапной надеждой Рили указала на экран, расположенный сразу над входом. — Мы могли бы проследить его перемещения!

— Система видеосвязи не работает.

— Абрам хочет сказать… — Гик, про которого она уже забыла, снова выдвинулся вперед, — что у нас здесь не оплот цивилизации. Нет оружия… Нет видео. А еще здесь нет презервативов и нет женщин — кроме одной! Здесь есть только дерьмо! Да что с ней говорить?! — Гик повернулся к аудитории в ожидании поддержки. Но люди вокруг угрюмо молчали. И ему пришлось продолжать: — Ведь это же она, она притащила сюда эту нечисть! Может, ей первой оторвать голову, не дожидаясь, пока это сделает зверь?!

— А ну-ка заткнись! — скомандовал Ил. — Запомните все. Если мы здесь и примемся отрывать друг другу головы, то начну это дело я. — Ил говорил всё так же тихо. — А ты запомни кое-что персонально. Первая голова в этом списке будет твоя!

Гик облизал пересохшие губы и отступил, смешавшись с остальными.

* * *

Рили держала в руках план тюрьмы. Кое-что явно не совпадало. За десятки лет накопилась масса отличий: здесь закрыли переход, там убрали заграждение…

— Что это? — спросила она.

Высунувшись из-за её плеча, Смит посмотрел на план, куда указывал палец Рили.

— Это вентиляционная шахта.

— Вижу, не труба канализации! Куда она ведет?

Смит задумчиво поскреб в затылке:

— Кажется… от госпиталя к столовой.

Первоначально выход из шахты был перекрыт металлической сеткой, но теперь в ней зияла метровая дыра.

Петли сетки были изъедены ржавчиной, но в местах облома поблескивал свежий, не подвергшийся коррозии металл. На внутренней поверхности повисли, тягуче стекая вниз, капли вязкой, студенистой слизи.

Рили стиснула зубы:

— Ну что ж, первым делом мы проверим этот проход, а потом…

Смит изумленно уставился на нее:

— Послушай, здесь общий километраж тоннелей — за неделю не обшаришь! Ты что, их всё решила прочесывать?

— Нет. Но он где-то здесь, неподалеку, — в голосе Рили не было и тени сомнения.

— С чего ты взяла?

Рили заглянула в отверстие, зачем-то тронула пальцем один из комочков слизи и тут же вытерла руку о комбинезон.

— Я знаю… — наконец проговорила она. — Он далеко не уйдет. Он — как лев…

— Как лев? — Смит в недоумении захлопал глазами.

— Лев никогда не уходит далеко от стада зебр, которыми кормится, — бесстрастно пояснила Рили. — Ну что ж, давай проверим? — она подтянулась, почти целиком исчезнув в шахте. Смит вовсё не горел желанием последовать за ней:

— Лазить в темноте, когда эта тварь где-то рядом…

— Ну так обеспечьте освещение! — Рили оглянулась через плечо: — У вас есть фонарики?

Смит минуту помедлил.

— Фонарики-то есть… — он смущенно опустил глаза.

— Так в чем вопрос?

— Но нет батареек, — закончил Смит.

— А факелы? Мы можем добыть огонь? — по лбу Рили пролегли поперечные складки: раздражение нарастало с каждой минутой.

— Не знаю…

— Так можем или нет? Смит вспыхнул от обиды:

— Слушай…

— Где хранится горючее? Сколько? Жидкое, твердое?

Лицо Смита просветлело. Он понял, чего от него хотят…

Лязгнула пружина громадного замка. Широкие створки раздвинулись, открывая кладовку.

— Прошу! — Смит указал на ряд бочонков, выстроенных вдоль стены. — Вот здесь я всё и держу. И близко, и сохранно. Неплохо придумано, а?

— Здорово… — сказала Рили. — Так что нам теперь с этим делать? Наверно, будем перетаскивать отсюда все, да?

— Правильно, — Смит приосанился. — Значит, Дэн, Рили, вы тут пока начинайте, а я пойду позову остальных.

— Хорошо, — ответил Дэн. Это был тот самый пожилой арестант. Дэн был спокоен, надежен и, судя по всему, неглуп.

Он взялся за первую из емкостей, наклонил её и покатил к выходу. Но пока руки его занимались этой работой, сознание, должно быть, всё еще вертелось вокруг разговора со Смитом.

— Ты смотри, он еще распоряжается… — протянул он задумчиво. — Ты уж, сестренка, укажи ему на его место

Рили успокоила его:

— Успеется, Дэн.

Она споткнулась обо что-то, бочка загрохотала, валясь набок.

— Эй, осторожней! — в голосе Дэна звучал испуг. — Я как-то раз видел, как такой бочонок взорвался… Неделю не могли пожар потушить!

Вдвоем они выволокли тяжеленную емкость с горючим в коридор. Но это было даже не полдела: перед ними лежал еще долгий путь к ванне металлоприемника…

Рили присмотрела это место еще минут сорок назад, когда Смит куда-то пропал в поисках карты, а она с Илом осматривала окрестности.

— Это что? — спросила она тогда.

— Так, ничего особенного — емкость для приема металла. Над нами печь.

— Там дальше есть ход?

— За металлоприемником? Нет, глухая скала. Туда раньше хотели атомный заряд бросить, чтобы образовать пространство для застройки, но не разрешили, посчитали ненужным расширять тюрьму.

Проход к металлоприемнику должна была загораживать автоматически опускающаяся сверху стальная плита. Сейчас она как раз была поднята. Став прямо под ней, Рили посмотрела вверх, оценивая толщину металла. Около метра брони.

— Значит… — медленно проговорила она, еще боясь поверить самой себе. — Значит, если кто-нибудь окажется закрыт там, выхода ему уже не будет?

— Совершенно верно! — потрясенно сказал Ил. — Только в печь, мать его!

Теперь бочки со снятыми крышками были выставлены в заранеё определенных местах. Осталось только наклонить их — и горючее, струясь, разольется по полу. Но тут и возникла заминка.

Рили не поняла сути заминки. Увидев, что никто не шевелится, она пожала плечами и сама двинулась к бочке. Но тут на её пути оказался Ил.

Некоторое время Ил смотрел на Рили

— А почему ты так уверена, что мы будем тебе помогать? — спросил он. — Почему ты решила, что мы будем рисковать своими жизнями, чтобы осуществить твой план?

— Ваша жизнь уже в опасности, — сказала она без всяких сомнений. — И вопрос состоит именно в том, чтобы этой опасности избежать.

Стоял и смотрел на Рили испытующим взглядом. А потом подал знак, бочки были наклонены.

Оживление овладело заключенными. Торопясь, они швабрами разгоняли маслянистую жидкость по самым труднодоступным уголкам тоннелей, чтобы она ровным слоем покрыла весь пол. Только тогда, если эта горючая пленка вспыхнет, от неё будет негде укрыться, не отсидеться. Даже Гик не отставал от всех. Захваченный общим ажиотажем, он лихо выплеснул из бочонка остаток содержимого.

— Потише! — с неудовольствием сказал случившийся при этом Дэн.

— В чем дело, папаша?

— Тоже мне, папашу нашел! Будь у меня такой сынок, я бы давно повесился. Не очень-то расшвыривайся этой тарой, даже если она вроде бы пуста. Там, если хоть на донышке чуть-чуть осталось — хватит мощности, чтобы тебя в клочья разодрать.

— Ладно, не учи ученого! От сотрясения не взрывается, а спичку я туда не бросал!

— Да, так-то оно так. — Дэн склонился над краем колодца, одной рукой удерживаясь за вбитую в него скобу. Внезапно ступни его поехали по ставшему вдруг скользким полу. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул свободной рукой — и зажатый в ней предмет, вырвавшись из пальцев, исчез в провале вслед за бочонком.

— О, дьявол! — выдохнул Дэн.

В этот миг едва не реализовалось его недавнеё предсказание. Выпавший предмет был зажигательной шашкой — именно с помощью таких шашек предполагалось зажечь горючее, когда настанет условленный момент. Если в бочонке осталось хоть немного содержимого…

Дэн вновь перегнулся через край. Пуст ли бочонок, не было видно, но шашка лежала рядом с ним на боку, она ударилась об пол не капсюлем.

Несколько секунд Дэн стоял размышляя. Можно конечно, вернуться, рассказать Смиту, что случилось, попросить новую шашку… Дэну было обидно: он был назначен одним из поджигальщиков, а поджигальщиков всего трое: не каждому доверят детонаторы. Ему же Рили вручила и фонарик. Все-таки нашли несколько батареек.

Выходит, он не только со своей обязанностью не справился, по вдобавок едва не устроил катастрофу… Нелепо получается.

Дэн направил вниз луч. Вдоль одной из стен колодца сверху донизу тянулся ряд скоб. Метров шесть всего… Пустяки!

— …Всем ясно? Не поджигать, пока не подам сигнал. Сигнал вот такой… — Смит дважды мигнул фонариком.

— Да уж поняли, — ответили ему.

Смит зашагал прочь, крича в глубину коридора:

— Дэн! Где ты? Смотри, поджигать будем только по сигналу.

Дэн тем временем уже спустился вниз и теперь изо всех сил тянулся за шашкой. Ширина колодца не позволяла ему развернуться.

Он не заметил бокового вентиляционного хода, проходящего сквозь одну из стенок колодца. Ход этот был забран густой сеткой, но в ней зияла дыра. А по прутьям сползали капли студенистой жидкости.

— Дэн! — Смит остановился возле колодца. Затем пожал плечами, огляделся по сторонам и пошел искать дальше.

Услышав этот крик, Дэн заторопился. Наконец ему удалось, едва не вывернув плечо, сперва потянуть к себе детонатор кончиками пальцев, а потом и зажать его в ладони. Но во второй руке Дэн держал фонарик, и поэтому, чтобы освободить полностью хоть одну кисть для подъема по лестнице, сунул шашку себе в зубы.

Карабкаясь наверх, он не увидел, как из бокового лаза над ним медленно выдвинулось нечто, загораживая свет. Дэн поморщился:

— Господи, ну и вонища…

Когда клыки Чужого впились Дэвиду в шею, он несколько мгновений не позволял себе вскрикнуть, даже сквозь звенящую боль помня, что он сжимает во рту. Но человеческие силы имеют свой предел.

Предсмертный крик разомкнул его челюсти, и детонатор устремился вниз в свободном падении.

Еще никто из работающих даже не успел поднять голову, среагировав на крик; но Чужой, удерживая свою очередную добычу, уже успел втянуть её в боковой ход когда шашка упала прямо в лужу горючего, натекшего из сброшенной в колодец бочки. Столб огня, взметнувшейся по стволу колодца, достиг следующего уровня.

— Я же сказал — зажигать только по сигналу! — возмущенно крикнул Смит при виде отблеска пламени.

Рили опомнилась раньше всех.

— Ложись! — выкрикнула она.

Огненный шар взрыва пронесся вдоль коридора, опалив одежду на упавших. За ним последовал еще один. И еще. Рили увидела, как летят во всё стороны содранные со стен листы обшивки, летит чья-то рука, оторванная вместе с плечом и частью туловища…

— Живей! Живей! Уходим! — командовал Ил, глядя на огненную волну, вздымавшую на своем гребне обломки балок вперемешку с человеческими трупами.

Сам он, однако, не уходил, а подталкивал бегущих, направлял их отступление в сторону не затронутого огнем прохода.

Он пытался подтолкнуть к выходу и Рили. Но она стряхнула его руку и встала рядом с ним.

Из стены пламени с диким воем вырвался какой-то человек, уже и сам полыхавший, словно факел. Он бежал не разбирая дороги. Рили кинулась было к нему, но Ил удержал ее.

— Брось, он обречен! — крикнул он ей в самое ухо, перекрывая гул и вопли. — Сейчас о живых думать надо!

Лишь убедившись, что сзади не осталось никого из живых, Рили и Ил одновременно бросились бежать от наступающей огненной лавины.

— Где здесь у вас система пожаротушения? — прохрипела Рили на бегу.

— К ней и веду тебя, сестра! Сейчас, еще немного — и мы поможем ребятам!

Поворот, еще поворот — и вот перед ними повисла тянущаяся от потолка цепь, внизу увенчанная железной петлей кольцеобразной рукоятки. Ил вцепился в нее, рванул на себя.

Со всех сторон на горящие коридоры из раструбов ударили струи воды.

Те томительные долгие часы, во время которых автоматика тюрьмы вела бой с пламенем, люди пересидели в одном из дальних тоннелей.

Что-то еще дотлевало. Многие за неимением респираторов прижимали к лицу обрывки смоченной в воде материи.

— Ил, смотри! Еще один.

Подойдя вплотную, Пресвитер склонился над обугленным телом.

— Да, еще один, — тихо подтвердил он.

— Кто это?

— Не знаю, — Ил посмотрел, но опознать обгоревший труп действительно не представлялось возможным.

— Итого уже десять.

— Это последний? — негромко спросил Смит.

— Ты считать-то умеешь? Сколько нас осталось, не сосчитал сразу? — возмутился Ил.

— Может, он погиб при взрыве, зверь этот, — предположил кто-то без особой надежды.

— Ну да, жди, как же! Он последним здесь погибнет, позже нас всех.

Рили собралась высказать мысль, и тут же приступ кашля согнул её пополам.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено спросил Ил.

— Я пойду лягу в диагностер, — произнесла она еле слышно.

— Эрс не сказал тебе, сколько времени осталось до прилета спасателей? — спросил Смита Ил.

Смит снова мотнул головой:

— Нет, не сказал. Да он и сам вряд ли знал это. Но даже если они поторопятся — как минимум несколько десятков часов.

— Ясно. — Ил задумался. — Нет, этот вариант не пройдет. Это верное самоубийство.

— Так что же нам, сидеть и ждать, пока нас всех сожрут, да? — выкрикнул со своего места Гик.

Но Пресвитер даже не посмотрел в его сторону.

— Слушай меня внимательно… — он положил руку на плечо Квина. — Обойди всех братьев, что сейчас расположились дальше по коридору и не слышат нас. Скажи каждому: через полчаса всё собираемся возле печи. Другой рукой он приобнял Смита:

— А ты — за ней в госпиталь.

* * *

Сбросив одежду, Рили с трудом забралась в бокс диагностера и, закрыв за собой прозрачную дверь, легла на спину.

Хлопнула входная дверь. Рили вскинула голову. Смит смотрел на тускло светящийся дисплей.

— Включи общеё сканирование.

— Темно что-то… — Абрам оглянулся через плечо и тут же отвел глаза.

— Подожди, пока окончится цикл…

Некоторое время они оба молчали. Рили первая нарушила тишину.

— Общий тон здоровой ткани — серый. Кости — темнее. Ты ищи черные пятна — следы кровотечений.

Рили на минуту запнулась, не решаясь сказать.

— А еще возможно наличие в организме чужеродной ткани. Она будет обозначена белым цветом, — произнесла она, наконец почти спокойно. — Что там? — Рили приподнялась. Она уже знала ответ…

— Он в тебе, — без выражения сказал Смит.

— Этого не может быть! — Рили цеплялась за последнюю надежду. — На что он похож?

— Ужас, ужас… — Смит не отрывался от экрана. Перед его глазами медленно раскрывалась и закрывалась крошечная, но уже клыкастая пасть.

— Мне жаль… — произнес Смит.

Рили взглянула на него. Срок её уже отмерен, но это тело пока что принадлежит ей. И оно еще послужит.

— Идем! — сказала она решительно.

— Куда?

— Отведешь меня к главному компьютеру…

Наконец они дошли до компьютерного зала. Рядом с главным компьютером Смит чувствовал себя куда увереннее, чем в медотсеке.

— По какому каналу осуществляется связь со спасателями? — спросила Рили.

Сев за компьютер, Смит сам набрал нужный код и обернулся в ожидании дальнейших распоряжении.

— Ну-ка, подготовь сообщение! — приказала Рили.

— Что сообщать? — спросил он достаточно независимым тоном.

— Сообщи им… — Рили глубоко вздохнула. — Сообщи им, что у нас всё здесь заражено… Что Чужих несметное количество, что нам никак не продержаться до прилета спасателей.

— Надеюсь, ты шутишь? — наконец спросил Смит.

Рили покачала головой:

— Задача ясна? Выполняй!

— Ты что, с ума сошла?! Я не стану такое передавать! Ведь тогда они, чего доброго, не прилетят вовсе!

Рили схватила его, попыталась встряхнуть… — Ты понимаешь что это необходимо сделать?

Это была разрядка бешенства, последний его всплеск. Смит освободился без особого труда.

— Давай лучше думать, как нам со зверем справиться. А вообще, ты не обижайся, я против тебя ничего не имею. Я даже думаю, что ты нормальный человек…

Губы Рили тронула улыбка.

— Ты что, пойдешь искать его? Одна?!

— Да, — Рили уже выходила из зала. — Он где-то внизу… В подвале…

— Да вся эта тюрьма — огромный подвал! — запоздало крикнул Смит вслед Рили.

Некоторое время Смит бессмысленно смотрел на экран, не осознавая, что по нему пробегают строчки. Потом эта информация как-то вдруг дошла до его сознания — и он резко наклонился вперед, впившись взглядом в дисплей.

«Вас поняли. — Вещала бегущая стрелка. — Информация, касающаяся нейросканирования, принята к сведению. Десантный бот прибывает уже через два часа после момента сообщения. Крайне важно, чтобы всё это время лейтенант Рили находилась в госпитале… Подтвердите получение приказа…»

* * *

Рили подобрала длинный и тяжелый обломок железного прута и, звонко колотя им по встречным трубам, продолжала путь.

— Где же ты? Не бойся меня! Я ведь теперь, можно сказать, член семьи!

И тут она услышала. Услышала мокрые, хлюпающие звуки чего-то большого.

Рили стремительно повернулась кругом.

Шипя, за её спиной поднялся Чужой. Растягивая щупальца, он всё выше и выше нависал над Рили пока не уперся головой в потолок.

Ладонь Рили разжалась, прут, грохоча, покатился по полу.

Она шагнула к Чужому с голыми руками.

Но Чужой не принял вызов.

Огромная туша, еще больше выросшая с того момента, как Рили видела её в последний раз, повернулась и исчезла во тьме.

Ил с топором в руках ходил возле входа в цех.

— Что ты здесь делаешь?! Ты должна лежать в госпитале.

Рили отрицательно качнула головой:

— Госпиталь мне уже не поможет. Чужой — внутри меня!

— Когда ты обнаружила это? — спросил Ил резко.

— Только что, во время сканирования. Я обнаружила еще кое-что. Это не бесполая особь и заурядный хищник вроде того, что затаился сейчас где-то в переходах. Это матка.

Ил быстро глянул по сторонам: не подслушивает ли их кто-нибудь из братьев? Он снова повернулся к Рили:

— Говори.

— А матка, как ты сам понимаешь, откладывает яйца. Скоро у нас будут тысячи таких, как он.

— Как она попала внутрь тебя?

— Я не знаю… — Рили устало прислонилась к стене. — Что мы можем сказать об их размножении, об анатомии их организма? В любом случае у меня мало времени. Сама я не смогу сделать то, что должна.

Рили вновь посмотрела прямо в зрачки Илу:

— Одна надежда, что поможешь мне ты.

— О чем ты говоришь? — переспросил Пресвитер.

— Убей нас!

— Нас?

— Да. Меня и… матку. Пойми, я всё равно уже конченный человек.

— Нет… нет, ты знаешь, сестра… так нельзя — забормотал он торопливо. — Эта тварь погубила уже половину моих братьев. Нет! Во всяком случае, пока он жив — должна жить и ты.

— Мне и самой хотелось бы его пережить, Ил.

— Пока зверь жив, ты не умрешь, — сказал он уже спокойно. — Это — мое последнеё слово!

— Можно подумать, что раньше тебе никого не приходилось убивать.

— А ну прекрати истерику! — крикнул он.

— Не надо утешать меня, Ил.

— Если он действительно не может тебя убить — у нас появится шанс загнать его в ловушку!

— Хорошо. Так — я согласна, Ил. Но давай договоримся сразу же и твердо. Сначала — он. Потом — я. Сразу же, как только мы прикончим зверя, ты убьешь меня. Обещаешь?

— Да! — ответил Ил с загадочной улыбкой. — Ни каких проблем. Я возьму твою жизнь быстро и без боли.

* * *

Уцелевшие начали собираться вместе, постепенно стекаясь к цеху. Рили окончательно уверилась, что свой план Пресвитер составил загодя.

— Давайте действовать — потому что в бездействии, сидя на собственных задницах, вы всё пропадете! А так у нас еще есть возможность спастись, — говорил он.

Смит сразу включился в дискуссию.

— Возможность?! Если мы что и можем еще сделать, так это сидеть и не дергаться до прихода спасателей!

— Никто из нас не застрахован от того, чтобы не стать жратвой. Через четверть часа. Или даже через секунду!

При этих словах всё боязливо сгрудились.

— Поэтому единственный выход у нас — убить гадину! — выкрикнул Ил.

И снова Смит прервал Пресвитера:

— Убить? Уже пытались его убить огнем, и что получилось? Вы как знаете, а я не буду в этом участвовать!

— Да на тебя плевать. У тебя же нет Веры! — сказал Ил. — Ты — не брат, ты не один из нас. Ты работник Компании!

Абрам замер с приоткрытым ртом.

— Да? Ну и что же плохого в том, что я работник Компании. Я, между прочим, вышел в офицерский состав, я командовал вами.

— Да, я тоже намерен сидеть на своей заднице! — не выдержал Гик. — Я намерен именно сидеть на заднице, а не заниматься авантюрами!

— Хорошо! — Ил говорил опасно спокойным голосом. — Валяй, продолжай беречь свою задницу. Ты у нас бессмертен, ты будешь жить вечно, правда?

Гик потупился.

— Ну-ну? — Пресвитер обвел взглядом присутствующих. — Кто согласен с мистером Гиком и мистером Смитом?

всё неловко молчали.

— Ладно… — Ил сплюнул, попав на ботинок Смита. — всё вы бабы. Не женщины, а именно бабы. Женщина — вот! — широким жестом он указал на Рили. — Вот с ней мы и пойдем воевать. Вдвоем! Женщина и мужчина. А вы…

В наступившей тишине раздался голос Квина:

— Эй, ребята, а мы-то что себе думаем? Может, кто-то и впрямь собрался жить вечно? Лично я — нет!

— Я с вами, ребята. Я тоже пойду убивать его!

Взгляд Рили упал на перевязанную голову вскочившего, и она с удивлением поняла, что это Грег.

— И я с вами! — поднялся еще один.

Тогда, как по команде, начали подниматься и всё остальные.

— Черт возьми! — воскликнул кто-то.

— Эх, оружие бы нам! А без оружия — как? Чистое самоубийство!

— И впрямь самоубийство, — осторожно поддержали его со стороны.

— Может лучше действительно подождать, пока прибудут представители Компании с огнеметами, автоматами и прочей фигней? Вот они пусть и убивают его!

Рили осознала, что наступает критический момент:

— всё не так просто, как вы думаете. Они-то как раз вообще не собираются его убивать!

— Не мели ерунды, сестра… — недоверчиво протянул Мор.

— Дело в том, что он им нужен, нужен больше, чем вы. Так что если кого они и убьют, так это именно вас, просто за то, что вы видели его.

— Безумие! — Смит в последний раз попытался переключить внимание на себя.

— Ты ведь тоже нежелательный свидетель! — поправила его Рили. — Или ты рассчитываешь, что их растрогает твой рассказ о жене и ребенке? Кто вы для них? Жалкая кучка арестантов, ищущих свой путь к Богу где-то вдалеке, в анальной дыре Галактики. Для Компании вы никто. Меньше, чем дерьмо, меньше, чем мусор.

Только когда она смолкла, один из слушателей решился подать голос:

— И каков же твой план?

— У нас всё еще сохранился запас олова. Значит, нужно заманить Чужого в ванну, перекрыть вход, утопить в кипящем металле!

— Ну, выглядит всё это хорошо. Но чего ради он туда побежит? Что заманит его в металлоприемник?

— Ты сказал — заманить. Вот именно. А что приманивает? Приманка, — она горько вздохнула.

— Ну и что же будет приманкой.

всё догадались одновременно. А догадавшись, молча переглянулись, скованные ужасом.

Ил выдержал паузу.

— Мы выходим не на верную смерть.

— Слушай, преподобный, — не удержался кто-то. — Вот бежим мы в сторону ванны, он гонится за нами, остальные братья закрывают боковые проходы, чтобы ему было некуда свернуть, — это всё ясно. Но кто его заманит в металлоприемник? Среди нас все-таки есть один смертник, да?

— Это уже не твоя забота, брат, — отвечал Пресвитер — Можешь мне поверить — всё продумано.

— Чтобы приготовить расплав, уйдет не меньше часа. Он за это время не пробьется?

Ил усмехнулся:

— На этот счет можешь не волноваться. Мы установили печь на нагрев уже давно. Задолго до того, как вас уговаривать начали.

Внезапно еще один из сидящих робко поднял руку словно школьник на уроке.

— Так в чем дело, Дус? — спросил Ил.

— У нас будут факелы, но скажи, ты уверен, что факел поможет?

Ответа напряженно ждали все. Дус явно попал в самое больное место.

— Видишь ли, убиенные на поле брани сразу же предстают перед престолом Господа. Так что, кто умрет держа горящий факел в руке, никогда не увидит полыхания адского огня. А это ведь очень возможно, несмотря даже на Веру, если вспомнить, какую жизнь мы прожили

— Будем бороться! — хором подхватили все.

— Нy так поджарим же наконец эту падлу! Преподобный — раздавай факелы!

— А разве можно сейчас передумать?

Рили вздохнула. У неё не было полной уверенности, что каждый участник предстоящих событий правильно запомнил свою роль.

— Заманиваем сюда. Потом — рубильник, приводящий о движение гидравлику. Зверь оказывается в ванне, за ним опускается дверь. Потом кто-то из ребят польет его сверху оловом. Ему конец, — убедительно говорил Ил.

— Ясно, — для Рили этот факт тоже разумелся сам собой. — На меня можешь положиться. Ребята, только вы не подведите, ладно?

— Надеюсь, ты все-таки не ошиблась в том, что он не хочет тебя сожрать, — когда Ил говорил это, на лице его не дрогнул ни единый мускул.

— В конце-концов, я ничего не теряю, — эти слова Рили помимо своей воли произнесла вслух.

Ил скривил уголок рта:

— Сестра, ты опять рвешься умереть красиво.

Совет завершился.

* * *

Человек шел по тоннелю. Он был один.

Внезапно до его слуха донесся короткий вскрик, сразу оборвавшийся.

— Что за чертовщина?!

За десятки коридоров от него Ил, услышав отголосок этого звука, удивленно вскинул голову:

— Кто-нибудь сейчас что-то слышал?

Но те, кто был рядом с ним, не подтвердили его догадки.

— Да нет, вроде бы ничего, тебе померещилось, Преподобный!

Человек сделал несколько осторожный шагов. Заглянул за поворот — и обомлел.

Багровый свет от его факела и багровый свет впереди от чьего-то чужого факела, лежащего на полу. А между этими двумя световыми пятнами какое-то жуткое невообразимое существо будто танцует страшную пляску, переминаясь на нескольких парах щупалец.

Показалось или нет — будто бы на полу, рядом с факелом, простерлось человеческое тело.

— Эй, ты, сука! — человек шагнул вперед.

Его факел обрушился на спину твари. Издав визг, Чужой шарахнулся в сторону.

— Началось! — уверенно сказал Ил.

Его соседи снова ничего не услышали.

Лишь секунду спустя человек сообразил, что метнув факел, он лишил себя защиты.

Кошмарная морда потянулась к нему, но громадные зубы щелкнули в пустоте.

Человек сумел превозмочь панику. И уже не страх звучал в его крике, когда он с воплем бросился по коридору.

— Он гонится за мной! Я веду его! Эй, кто там у двери — будь наготове!

Чужой бежал по тоннелю. Человек понял, что погоня подходит к концу. Тогда он выхватил нож.

— Он догоняет меня. Он уже совсем близко!

— Остынь! — раздался неожиданно спокойный голос. — Это не он бежит за тобой. Это я бегу за тобой, дубина!

Голос принадлежал его напарнику. Едва осознав это, человек осел на пол.

— А где, — он не сразу смог заговорить. — Где тварь? Напарник усмехнулся:

— Бежит по соседнему коридору. Бояться нечего, я захлопнул за тобой дверь. А там кто-то уже перехватил эстафету.

Звук погони уходил дальше, в сторону металло-приемника.

— Эй, ты, падаль, давай сюда! — донесся далекий вопль.

— Восточное крыло, — спокойно констатировал Ил.

— А! Он убьет меня, братья, скорей! — орал на ходу бегущий.

— Квин, готов? — спросил Пресвитер.

— Готов.

— Внимание…

Крича уже что-то совсем бессвязное, отмахиваясь факелом от несущейся сзади смерти, загонщик выскочил в дверное отверстие. Квин опустил за ним створку

— Есть! — торжествующе улыбаясь, Квин повернулся к Илу. Тот без слов показал ему большой палец.

В следующий миг что-то с силой ударилось о дверь с противоположной стороны. Леденящий душу вопль доносился из запретного коридора.

— А он здорово рассердился, — сказал Ил. — Ну, ничего, пусть позлится. Ему осталось жить не так уж долго.

Гик в компании еще нескольких человек шел в сторону следующего коридора, как вдруг из одной двери на них надвинулась голова монстра с открытой пастью.

На лету вцепившись в ручку двери, Гик повис на ней всем телом, створка, ударив опешившего Чужого по носу, встала на фиксаторы раньше, чем тот успел перейти в атаку.

— Все! Дверь закрыта… — сказав это, Гик вдруг ощутил, с какой яростью колотится о металл и бронестекло могучеё существо, оставшееся в тоннеле.

— Да ты герой, оказывается, брат, — протянул один из его товарищей.

Гик уже стоял возле той самой двери, сквозь которую должен выскочить из тоннеля загонщик.

Это был уже предпоследний тоннель перед ловушкой…

Гик ощупал дверь. Она двигалась с трудом.

А где-то далеко, в глубине тоннеля, уже мелькнул факельный свет.

Но трудно опустить поржавевшую створку. И негде укрыться при неудаче.

— Ладно, — прошептал Гик. Он принял решение.

Тот, кто бежал по тоннелю, голося и размахивая горящей палкой, еще издали увидел, как исчез впереди узкий прямоугольник тусклого света.

Загодя обезопасив себя, Гик сквозь бронированное окошко напряженно всматривался в прорезанную искоркой факела тьму.

Он увидел медленно надвигающуюся на него пасть, двойной ряд зубов.

Он еще успел понять, что это отражение.

А человек, в отчаянии ударившийся всем телом о запертую дверь изнутри тоннеля, увидел, как прямо в лицо ему брызнули струи крови и кислоты, полетели клочья мяса, страшная смесь размазалась по разделявшему их бронестеклу.

Для всех остальных это было совершенной неожиданностью. Чем ближе к ванне, тем проще было организовать облаву, тем смелеё и даже беспечней становились действия людей.

В противоположном конце того же коридора, где находился Гик, был еще один человек. Когда Чужой, расправившись с Гиком, бросился к нему, он не только не обратился в бегство, но и не поднял факел для защиты.

Он попросту ничего не понял, точнеё не поверил сам себе.

И только в последний миг, когда до зверя оставались считанные метры, человек сообразил, чем закончится их встреча. Но даже не успел повернуться.

Хищник налетел на него как смерч и, даже не замедляя бега, растерзал его на ходу одним движением.

— Как это могло случиться?! — потрясенно крикнул Ил.

Рили опомнилась первой:

— Не время гадать об этом, брат! Что нам теперь делать?

Пресвитер сделал шаг вперед, но тут же споткнулся обо что-то. Наклонился, всматриваясь.

Поняв, что обнаружен, из пространства между бочками поднялся Смит. Лицо его было исковеркано страхом, но Ил не сказал ему ни слова упрека.

— Что нам делать? Давай решать быстро, пока этот ублюдок не ушел черт знает куда, — выкрикнула Рили.

Но Ил уже не смотрел на нее:

— Решать тут нечего. Надо просто бежать по коридорам, уводя за собой зверя.

Схватив один из запасных факелов, Ил с места перешел на бег. Вот он уже достиг перекрестья, быстро оглянулся по сторонам — и исчез в том самом ответвлении, где минутой раньше скрылся Чужой.

Гигантский организм завода-тюрьмы всё еще продолжал жить, выполнять свои функции.

Поэтому тарелки радаров, расположенных на внешней поверхности планеты, засекли приближающийся космический корабль сразу же, как только он показался в пределах досягаемости.

Сообщение о приближении корабля было послано на включенный экран дисплея.

Звездолет опускался медленно, осторожно.

Ил вылетел из темноты тоннеля, намного опередив своего преследователя. Развернувшись, он успел вцепиться в ручку и повис на ней всей тяжестью тела. Дверь пошла вниз. Смит стоял рядом и не знал, что делать.

Чужой был там. Просвет под дверью оказался слишком мал для его массивного тела — однако передняя рука-щупальце, просунувшись в коридор над самым порогом, заструилась гибкими извивами, нащупывая ноги Ила.

Нижняя кромка двери начисто перерезала плотный и толстый живой шланг.

Срубленное щупальце вялыми движениями извивалось на полу, как обезглавленная змея.

Ил поспешно шагнул назад, опасаясь, что щупальце обовьется вокруг его щиколотки, мазнет сочащейся из раны едкой жидкостью.

Смит замер.

Повернувшись, Абрам бесцельно побрел. На каждом шагу он спотыкался, словно лунатик или человек под гипнозом.

Никто не пытался его удержать. Незачем это было, да и некогда.

Теперь Чужой был замкнут в последнем из тоннелей. Дальше путь ему был один — в металлоприемник.

Теперь всё решали не минуты — секунды. Неверный шаг, не вовремя сорвавшееся с языка слово, дрогнувшая рука.

Ход к ванне был открыт, всё остальные пути перегорожены. Несколько пар глаз уставились на Рили. Теперь снова именно ей надлежало принять окончательное решение.

Рили глубоко вдохнула спертый воздух.

— Давай! — выкрикнула она.

Мужские руки тут же ухватились за свободный конец перекинутой через блок веревки, другой её конец был закреплен на двери. Наспех сооруженная система блоков заменяла дистанционное управление.

И дверь медленно поползла вверх.

— Ну что там? — долетел до Рили настороженный шепот.

— Молчи! — тут же шикнули на спрашивающего.

Рили внимательно вглядывалась в тьму тоннеля. Где-то там, всего за несколько шагов от нее, таился Чужой.

— Ну, иди же, иди, — беззвучно шептали её губы. И. словно откликнувшись на призыв, Чужой медленно выдвинулся из мрака.

Рили осторожно повернула рукоять рубильника. Массивная створка, нависающая над ванной, дрогнула. Чужой как будто слегка насторожился, но продолжал двигаться.

Внезапно крошечный комочек пробуждающейся жизни затрепетал, колотясь изнутри о ребра Рили, забился отчаянно и целеустремленно.

Рили с ужасом увидела, как в такт этому биению вздрогнула, встрепенулась голова взрослого монстра, повела оскаленной мордой, выбирая направление.

— Молчи! — она ударила себя кулаком в грудь, отлично понимая, что так ей не добраться до зародыша. — Молчи, гаденыш!

Юная матка притихла, она уже выполнила свою задачу.

Словно подброшенное пружиной, взвилось в воздух огромное уродливое тело Чужого и исчезло в потолочном люке.

— О, черт! — из последних сил крикнула Рили. — Сколько у нас времени?

Ил быстрым взглядом окинул медленно ползущую вниз створку.

— Минут пять, не больше! — сказал он торопливо.

Еще готовя ловушку, они обратили внимание на одну закономерность: система гидравлики работала неравномерно, медленно наращивая скорость.

Несколько минут требовалось, чтобы сдвинуть створку двухметровой толщины на четверть необходимого расстояния, зато потом дверь обрушивалась со скоростью, неразличимой для человеческого глаза.

Звездолет опускался на почерневшую площадку. Он качнулся из стороны в сторону, но тут же замер.

Высыпавшие десантники сразу распределили обязанности: одни кинулись к высящимся неподалеку производственным корпусам, другие выдвигали трап.

По трапу спускался кто-то, не похожий на десантников: немолодой, без всякой выправки, закутан в меха.

Бегом перепрыгивая через ступени, он пронесся по трапу, обежал застрявших в снегу солдат, заторопился ко входу.

* * *

Теперь, впервые за всё время, Чужой оказался в роли преследуемого. Он несся, спешно меняя уровни, а следом за ним бежали люди.

Но даже загнанный, отступающий Чужой был еще опасен. И в этом преследователям пришлось убедиться.

Держа в руках обломок трубы, Квин вскарабкался по лестнице. Перед ним было довольно обширное помещение, до середины человеческого роста заполненное удушливой смесью дыма и водяных паров — следствиями недавно отбушевавшего пожара.

— Вот дьявол! — Квин выставил перед собой трубу.

Щупальца затаившегося на потолочной балке зверя оплели его, рванули вверх, к оскаленным клыкам.

Квин захрипел: кричать не было сил, кинжалы зубов пронзили грудную клетку. Но в руках сила еще оставалась.

Раз за разом он обрушивал свое оружие на слизистое тело Чужого.

После очередного удара тяжелая труба вырвалась из его цепенеющих пальцев и с грохотом обрушилась вниз.

Этот грохот привлек внимание Ила.

— Квин! — Пресвитер не взбежал — взлетел наверх. Он взметнул огромный топор — но так и замер с занесенным оружием.

Перед ним, мерно раскачиваясь, страшным маятником свисали с потолка два намертво сцепившихся в схватке тела: Квина и Чужого.

Как тут рубить? По кому угодишь отточенным до смертельной остроты лезвием?

Ил бросил топор. Обеими руками он вцепился в свисающие ноги Квина и изо всех сил рванул вниз.

Чужой разжал щупальца.

Зверь, не принимая боя, втянул свое тело обратно, пытаясь снова закрепиться на балке. Однако он так раскачал себя во время предшествующей возни, что его присоски сорвались.

Он рухнул и исчез в тумане, всё еще окутывающем помещение.

Когда Рили, следовавшая за Илом, взобралась по лестнице, она увидела, что Пресвитер сидит, держа на коленях голову Квина.

— Не умирай, друг.

Голос Ила дрожал.

Квин еще смотрел осмысленно, еще пытался что-то сказать. Но тут из его рта вдруг хлынула струйка крови, глаза остановились.

— Брось его, брось его! — прошептала Рили. — Ил! Брось его, он мертв!

В двух шагах от них, выдвинулась голова Чужого — и Ил, оставив тело Квина, зашарил по полу в поисках топора.

И снова Чужой не принял боя.

И снова надежда опять вспыхнула в Рили, когда она увидела, как Чужой, ускользнул в тот самый люк, через который только что проникли они с Илом.

— Он ушел вниз! К ванне!

— Быстро за ним!

Абрам Смит сидел на полу в компьютерном зале. Он не смотрел на дисплей:

— Будь ты проклят! — он всхлипнул.

Отчетливо хлопнула дверь. Но он даже не поднял взгляда: ну кто там может быть?

Когда же осознал, что прибыли спасатели, он вскочил, почувствовав невыразимое облегчение.

— Господи! Какое счастье, что вы наконец пришли!

Один из спасателей направился к нему.

— Сэр! Докладывает лейтенант Абрам Смит…

* * *

Гонка продолжалась. Она переходила с этажа на этаж, с уровня на уровень, из коридора в коридор.

— Помогите! — кричал Дус, удирая по коридору.

— Не останавливайся! Беги прямо, малыш!

Ил стоял перед дверью, готовясь захлопнуть ее, как только Дус добежит до него.

Чужой действительно настигал юношу, приближаясь с каждый прыжком.

— Не оборачивайся! Не смотри на него!

Дус уже хрипел, задыхаясь от быстрого бега.

— Беги прямо! Только не оборачивайся!

На расстоянии вытянутой руки от Ила Дус рухнул сбитый ударом в спину. Хрустнули кости.

И Чужой, перескочив через упавшего, бросился к дверям. Но тоже опоздал.

Ил, стиснув зубы, опустил створку.

* * *

— Где лейтенант Рили? — спросил десантник, — Она еще жива?

Смит торопливо закипал.

— Жива, жива. По крайней мере, была жива несколько минут назад.

— Где она? — раздался другой голос.

У двери стояла еще одна фигура. По-видимому, человек только что вошел: на его меховой одежде искрились крупицы снега.

Смит мгновенно понял, что это и есть главный начальник.

— Она где-то внизу, возле печи.

— Одна? — быстро спросил незнакомец.

— Нет, с несколькими заключенными. Нас осталось совсем мало, сэр…

— Что она там делает? Вы получили наше извещение?

Неожиданно сильными пальцами начальник сжал плечо Смита, как клешней:

— Веди! Веди нас туда немедленно, лейтенант! И тут же тоном ниже:

— Если с ней что-то случилось…

Быстрыми шагами они спустились по ярусам: впереди — Смит с несколькими десантниками, дюжина остальных десантников выстроила полукольцо, в центре которого передвигался штатский.

* * *

Чужой все-таки сумел найти выход. Это удалось ему в последний раз, но он снова успел пролить кровь.

Двое заключенных караулили соседние тоннели, но их обманул звук, неверным эхом преломившийся в бесчисленных резонаторах.

Каждый из них захлопнул свою дверь, а затем они рванулись навстречу друг другу, будучи оба абсолютно уверены, что бегут по ходу движения монстра. Факелов не было ни у того, ни у другого. Запас их вышел. Они столкнулись, врезавшись друг в друга на полной скорости.

Сила соударения была столь велика, что обоих швырнуло наземь.

Сначала каждый слышал лишь свой собственный крик.

Первое, что, что удалось рассмотреть в темноте, был бинт, белая повязка на голове одного из них.

— Грег?!

— Да!!!

Оба захлебнулись в припадке нервного смеха.

— Я думал, что ты зверь!

— А я думал, что ты!

— Ну ты и напугал меня!

И снова двое взрослых мужчин хохотали, сидя на полу, упиваясь счастьем спасения.

А опасность была по-прежнему рядом.

Какое-то неясных очертаний тело в прыжке пронеслось между ними. Лишь на мгновение оно коснулось земли, но этого мгновения хватило, чтобы нанести два быстрых удара. И смех прекратился.

Грег упал сразу. Он был убил наповал. А его приятель медленно оседал, хватаясь за перерезанное горло, из которого вместо слов раздавался хрип.

На крики примчался Мор с факелом в руке. Пока в руках у него был факел, ему удавалось держать зверя на расстоянии. Но скоро тот оттеснил человека в узкий и низкий проход, где можно было перемещаться только стоя на четвереньках.

Факел Мор швырнул назад, обеспечивая себе выигрыш в несколько секунд, после чего бросился вперед, передвигаясь почти ползком. Он вел преследователя в сторону металлоприемника.

Чужой быстро настигал Мора. Одно из щупалец даже захлестнулось было на лодыжке — но сорвалось, утащив с собой башмак.

Внезапно Мор зацепился и растянулся во весь рост. В отчаянии он поднял глаза, уже готовый увидеть свою смерть.

Но увидел он человеческую фигуру, стоящую над ним. Фигуру женщины.

— Рили!

Чужой тоже увидел ее, замер, почти касаясь ног Мора.

— Ступай назад! — спокойно сказала Рили Мору.

Тот не стал дожидаться повторения. Вскочив, пробежал мимо Чужого.

Чужой зашипел и рванулся к выходу. Но единственная в помещении дверь уже захлопнулась.

Они находились прямо перед металлоприемником…

— Эй ты, тварь, жри меня! — она ткнула в Чужого факелом.

— За всех, кого ты сожрал, тварь!

От удара зверь метнулся вперед.

— Ну ты, сволочь! Иди туда, иди! — Рили быстро переступала, давая себя схватить. — Иди, я сказала! Слышишь?!

Невероятным усилием ей удалось оттеснить зверя под створку.

Сзади металлоприемник. Туда его и надо загнать.

— Ступай в ванну, тварь!

— Рили! — раздался голос Ила. — Рили, у нас больше нет времени!

Ил слышал шум битвы под собой, но ничего не мог увидеть.

И тут он понял, что бой идет на последних двух метрах. Под медленно ползущей вниз стальной створкой, на самом пороге ванны.

— Держись!

Повиснув на руках, Ил спрыгнул вниз.

Теперь она стояла прямо перед ним, и у Чужого не было выбора. Он мог только броситься вперед, смяв женщину. Но на это он пойти не мог.

— Что, не смеешь?! — Рили засмеялась. — Валяй, сожри меня, гадина!

Ни боли, ни страха она уже не ощущала.

— Уходи оттуда! — где-то на самом краю сознания возник голос Ила.

— Нет!

— Уходи немедленно! Что с тобой?!

Ил стоял в нескольких шагах у неё за спиной. Он видел, как беснуется зверь в металлоприемнике. Видел он и то, что Чужой теперь наверняка оттеснен внутрь замкнутого пространства.

— Выходи! Живо! — заорал Ил, срывая голос.

— Нет!

В этот момент тяжелая створка наконец пришла в движение.

Ил сам не понимал, как это случилось с ним.

На полной скорости он проскочил под дверью и буквально вытолкнул Рили из опасной зоны, всем корпусом ударив её в спину.

В этот миг, глухо ударив об пол, за их спиной обрушились два метра стали.

Было слышно, как Чужой бесцельно шарит во тьме, всё время натыкаясь на стены.

Тьма в металлоприемнике была абсолютной.

Ил ожидал, что, оказавшись в замкнутом помещении, Чужой сразу же обратит свою ярость на людей, — по крайней мере, на него лично! Но тот явно искал сейчас возможность спастись.

Пресвитер ощутил, как обмякло тело Рили в его объятиях. Лишь гулко стучало сердце под его левой ладонью. И еще что-то билось правеё и выше — неровно, пульсирующе.

Вдруг тело Пресвитера снова напряглось, заиграло мускулами. Потому что где-то наверху вдруг лязгнул открывающийся замок, и в их темницу пробились отблески багрового света.

— Ну, как вы там? — спросил человек, вставший в освещенном прямоугольнике раскрытой двери. Это был Мор.

— Мор! Немедленно закрывай дверь, слышишь?! — Ил не хотел рисковать.

— Как это?! — Мор не мог решиться. — Я закрою, а вы там?…

— Закрой дверь. Потом беги наверх и пускай металл. Иначе всё будет напрасным.

— Да… — ответил Мор, словно загипнотизированный. — Я сейчас. Сейчас я пущу олово!

И красноватый свет исчез. Во вновь наступившей темноте можно было расслышать, как Чужой сполз вдоль стены вниз.

Судя по звуку, он действительно успел забраться довольно высоко.

Сейчас, когда конечная цель была достигнута и сделать уже ничего было нельзя, тело Рили снова расслабилось.

Спокойно и даже как-то безмятежно она опустилась на пол, стираясь пристроиться поудобней.

Рядом натужно сопел Ил. Он, похоже, еще не смирился.

— Зачем ты это сделал? — безразлично спросила Рили,

— А, это… — Ил прислушался. Чужой, судя по доносящимся звукам, тоже еще не терял надежды выбраться. — Не мог же я оставить тебя в таком положении. Знаешь, говори тише, ни к чему привлекать его внимание.

— Какая разница теперь…

— А такая! Такая разница, что я всё предусмотрел!

— Отсюда что, есть еще один выход?! Но тогда Чужой…

— Почему я и говорил тебе — не кричи. Да, выход есть. И Чужой до него не добрался. Вот он, выход, рядом с тобой!

Зажав ладонь Рили в своей, Ил подвел её к круглому отверстию примерно полуметрового диаметра.

— Придется ползти. Поторапливайся.

Внутри неё прокатывались волны боли. Это растущий зародыш готовился покинуть свою временную обитель.

— Не трать на меня сил, Ил. Со мной покончено. Грубо схватив Рили за ворот куртки, Пресвитер рывком поставил её на ноги.

— А теперь слушай меня, — прошипел он со сдерживаемой яростью. — Мы договорились иначе. Вот каков был наш договор: сперва умирает зверь, потом — ты!

Зародыш внезапно замер. Видимо, его пора еще не наступила.

— И я намерен держаться уговора! — продолжал Ил. — Поэтому решай сама. Если ты останешься — я тоже останусь! Без тебя я отсюда не уйду.

— Хорошо, — согласилась Рили. — Ступай вперед. Я за тобой.

— Нет, тебе не провести меня, сестра, — он подтолкнул её к отверстию. — Ты иди первой. А уж я пойду за тобой.

Ползти пришлось не так уж долго, но ход несколько раз вилял.

— Он не последует за нами, просто не сможет, — уцепившись руками за край, Рили выбралась из люка.

Потом помогла сделать это Илу. — А во-вторых он не пролезет в лаз. — Пресвитер дышал тяжело.

— Да. Это крупный экземпляр.

Здесь уже не было абсолютно темно. От раскаленного тела печи, нависающего над их головами, исходил красноватый свет.

— Мор! — позвал Ил.

— Это вы?! — крошечная фигурка Мора выглянула откуда-то сверху, и по тому, насколько она была мала, Рили впервые смогла оценить разделявшеё их расстояние.

— Смотри не облей нас металлом, — сказал Пресвитер подчеркнуто спокойно. — Мы поднимаемся…

Вдоль высокой стены рядами тянулись трубопроводы и кабели в изоляции. По ним можно было при некотором умении вскарабкаться, как по лестнице. Но до ближайшего из них еще оставалось около трех метров.

— Ну давай, — Ил сцепил ладони, образуя стремя для ноги Рили. — Подсаживаю по счету «три». Раз, два…

«Три» ему сказать так и не довелось.

Они недооценили гибкость Чужого. И вот теперь его тело, струясь, буквально вытекло наружу из лаза.

— Давай! — Ил буквально подбросил Рили в воздух.

Она ухватилась за ближайшую трубу.

Ил не сделал даже малейшей попытки спасти себя. Пригнувшись, он двинулся навстречу зверю.

Оружия в руках у Ила не было. Топор он потерял, а ножа не носил никогда.

— Ил! — крикнула Рили, поняв, что сейчас произойдет. — А как же я? Ведь ты обещал мне…

— Бог поможет тебе, сестра! А я остаюсь здесь… Лейте олово!

Два тела сплелись в смертельном объятии. Рили, со всей возможной скоростью поднимавшаяся наверх, замерла, следя за последней битвой.

И только увидев, что Ил опрокинут навзничь, а Чужой, придавив его к земле, рвет и терзает его тело, Рили бросила Мору короткую команду:

— Лей!

Жар расплавленного металла, пролетающего мимо, опалил Рили. Она плотно прижалась к стене. Только через некоторое время она смогла глянуть вниз.

Внизу уже не было ничего. Тяжелая, мерно колышущаяся, безумно горячая жидкость.

Рили висела над бездной, чувствуя, что силы оставляют ее.

— Получил! Получил свое?! Ага! — Мор приплясывал. — Вот так тебе! Так тебе и надо, сволочь!

Рили была не в состоянии просить о помощи.

— О Господи сестра! — к счастью, Мор сам заметил её положение. — Держись, я иду к тебе!

Когда пальцы Рили уже начали разжиматься, Мор подхватил ее.

Плечом к плечу они шли по решетчатому полу, наблюдая, как далеко внизу мерцает раскаленная масса олова.

Медленно, с гудением сомкнулись над ванной громадные лепестки диафрагмы.

Рили вдруг осознала, что рядом с ней только Мор.

— Ты один остался?

Мор тяжело уронил голову.

— Один, сестра…

Рили пыталась воскресить в памяти картину гибели остальных.

— Мор, — прошептала она пересохшими губами.

— Что, сестра?

— Ты сможешь… сможешь выполнить одну мою просьбу?

— Да, сестра. Все, что ты потребуешь!

— Слушай, Мор. Пресвитер обещал кое-что сделать для меня.

Мор слушал внимательно. Внезапно он резко вскинул голову, увидев что-то за спиной Рили.

Десантники надвигались, охватывая их полукольцом. Впереди всех шагал Смит.

Никаких сомнений. Это пришли за ней.

Теперь у Рили снова была цель, поэтому движения её приобрели безошибочную уверенность.

— Не подходи.

Смит смотрел на неё с обидой.

— Эй, подожди. Они хотят помочь тебе!

— Не двигаться, я сказала! — голос Рили был резок.

Солдаты расступились, и в образовавшемся проходе Рили увидела рослого человека. Не говоря ни слова, он сбросил шубу.

Рили попятилась, прижимаясь к Мору, словно он мог быть ей защитой.

Губы незнакомца зашевелились:

— Ты знаешь, кто я?

— Да! — Рили плюнула ему в лицо. — Ты андроид. Модель типа «Биш».

— Нет. Я не андроид, — он качнул головой — Я конструктор, глава отдела робототехники, принадлежащего Компании.

— Значит, ты…

— Я человек, который создал Бишов.

Говоря это, он сделал еще один осторожный шаг вперед. Рили тут же отступила на такое же расстояние.

— Компания прислала именно меня. Если бы ты знала, как ты важна для нас… И для меня…

— Я — вся? Или только то, что у меня внутри?!

— Ты, именно ты…

— Врешь! — холодно отрубила Рили.

— Не делай поспешных выводов. — Биша, кажется, невозможно было вывести из себя. — Мы хотим помочь тебе. Мы извлечем его из тебя — это не такая уж сложная операция — и…

Рили сощурилась.

— И сохраните?

— Мы убьем его. Ты вернешься домой, начнешь новую жизнь… а главное — ты будешь жить дальше, зная, что мы уничтожили этого зверя…

— Какие у меня могут быть гарантии, что вы уничтожите зародыш сразу после извлечения?

— Тебе придется довериться мне.

— Нет!

Мор давно уже понял, что замышляет Рили, понял, что она вовсё не случайно шаг за шагом пятится назад.

Когда Рили вдруг рванула сверху подъемную решетку и, опустив её между собой и Бишем, отскочила назад, огонь был открыт немедленно.

К счастью, расстояние между ней и Мором было всё еще невелико, на всякий случай десантники целились по ногам.

Мор получил пулю в бедро и со стоном осел на пол.

— Господи, вы что, очумели, скоты?!

Рили склонилась над ним. Мор взглянул ей в глаза. И тут же понял, что надо сделать.

Одной рукой Рили обнимала Мора, а другой, свободной, раз за разом опускала решетки.

Происходящеё нравилось Смиту всё меньше и меньше.

— Ну и чего ты хочешь достичь таким образом? — крикнул он Рили.

Однако когда над самым его ухом грохнул выстрел и из ноги Мора выплеснулась кровь — Абрам остолбенел.

Это был его мир, мир Абрама Смита.

А теперь в этом мире хозяйничали чужие.

Прямо под ногами у себя он увидел оброненный Илом топор.

Нельзя сказать, что охранники Биша просмотрели опасность. Просто они никак не ожидали, что опасность придет с этой стороны.

Но один из них успел среагировать. Боковым взглядом уловив движение, он резко толкнул нападающего плечом.

Удар всё же произошел, но Смит уже не успел увидеть, что случилось с Бишем. Другой охранник в упор влепил в него очередь.

— Что я должен сделать? — прошептал Рили Мор.

— Когда я кивну тебе, нажмешь кнопку.

— Но это же…

— Вот именно.

— Я сделаю это, сестра… Ай да Смит!

— Прощай.

— Прощай…

Рили твердо знала, что они смогут увидеть друг друга еще один раз, но говорить им уже не придется.

Мор посмотрел на нее, и она кивнула в ответ.

Палец нажал на кнопку. Раздвинула лепестки диафрагма.

Ноги Рили оторвались от опоры. Примерно на середине полета грудная клетка вдруг лопнула и Чужой, высунув наружу голову и часть тела, закричал жалобно и пронзительно. Бессильно скалилась его крошечная пасть, щупальца беспомощно рассекали воздух.

Всколыхнулось и затихло раскаленное озеро, приняв в свои испепеляющие глубины и Рили, и Чужого.

 

ГЛАВА 1

«1. И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.

2. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.

3. И видел я, что одна из голов его как-бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем; и поклонились дракону, который дал власть зверю.

4. И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?

5. И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.

6. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его и жилище Его и живущих на небе.

7. И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем.

8. И поклонятся ему всё живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира.

9. Кто имеет ухо, да слышит.

10. Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечем убивает, тому самому надлежит быть убиту мечем. Здесь терпение и вера святых…»

Старуха оторвала взгляд от книжки в черном кожаном переплете и посмотрела в окно. Ей показалось, что она услышала мяуканье её любимой кошки Катрины. Нет, она не могла ошибиться. Старуха поспешно встала, подошла и прильнула к окну.

День был серый и пасмурный. По небу торопливо плыли тяжелые тучи, накрапывал дождь. Но непогода не остановила человека, который, низко нагнувшись копошился у плетня. В одной руке у него была огромная плетеная корзина, которую он нагромоздил на кол, а другой рукой он безуспешно пытался засунуть под крышку Катрину, любимую кошку старухи.

Старуха прошаркала к двери, открыла ее, выглянула наружу и узнала в человеке известного на всю округу помощника палача по имени Брюс Диккинсон. Она рванулась спасать кошку, но неведомая сила остановила се.

Старуха подумала: «Что-то затевается вновь, ведь неспроста Диккинсон так старается. Наверное, опять у него много работы.»

Руки старухи безвольно опустились, спина согнулась, и она потащилась к столу, где её ждала вечная книга. Она поняла, что своей любимицы уже никогда больше не увидит.

Старуха догадалась, что та идет на заклание.

* * *

Брюсу Диккинсону наконец-то удалось засунуть кошку под крышку плетеной корзины. Он забросил корзину за спину и подумал с облегчением: «Проклятая кошка! Я-то думал, что смогу легко с ней справиться. Чуть всю руку не исцарапала, чертовка! Зато сейчас эта черная кошка, это дьявольское отродье, послужит во имя божьего дела!»

Брюс вышел на улицу и зашагал с видом человека, уверенного в себе, с видом человека, который вершит богоугодное дело. Он знал, что в Бостоне многие жители недолюбливают его.

«Но что же делать, — думал он. — Может быть, моя должность и не из самых приятных, но надо же кому-то сражаться с ведьмами, колдунами и всякой прочей нечистью. Должен же кто-то защищать бостонцев от проделок дьявола».

Ему пришлось пройти сквозь гусиную стаю, заполонившую улицу. Гуси вытянули шеи, зашипели на него, а потом с гоготом бросились врассыпную.

«Прочь, проклятые птицы!» — крикнул он.

Брюс Диккинсон остановился, опустил корзину и поправил крышку, заперев её для надежности щепкой, подобранной с земли.

Он снова взвали корзину на плечи и пошел улицей, но на повороте почтительно остановился.

Навстречу ему шли четыре человека в длинных черных сутанах. Этих людей знал весь Бостон.

Их черные сутаны развевались по ветру. Широкие мантии и белые отложные рукава оттеняли мрачность их одеянии. На их головах красовались небольшие круглые шапочки.

Черная четверка миновала виселицу, на которой раскачивалась на ветру тяжелая веревка с петлей. Рядом с ней был сложен костер, внизу которого лежали дрова, а наверху было уложено сухое сено.

Брюс смог хорошенько рассмотреть идущих. Посередине вышагивал худой старик. Его длинная и седая борода развевалась по ветру, в руке у него был посох. Это был известный на всю округу председатель суда присяжных Роберт Гиллан, прославившийся своей жестокостью и обладающий неукротимым твердым характером.

Плечо к плечу с ним шагали его помощники Дэбби-Шэнкер и Марк Хьюстон. Первому из них было лет тридцать пять, второй был чуть постарше. Отставая на три-четыре шага от них, сзади шел секретарь суда Джон Андерсон. Он был слегка полноват, рыжеволос и несколько грузен в теле. Подмышкой у него была увесистая папка буйволиной кожи и, несмотря на её тяжесть, Джон старался не отставать от своих товарищей.

Нельзя было сказать, что Роберт Гиллан шел, не разбирая дороги, однако, если ему попадались небольшие лужицы, он не старался переступать или обходить их. Шаг его был по-юношески тверд и уверен.

Этому бодрому духу и уверенности могли бы позавидовать бостонцы, однако зависти не было видно в их глазах. В их глазах скореё можно было прочитать растерянность и осуждение.

Старая служанка Уитни Хадсон неторопливо вытирала фартуком руки и печально смотрела вслед шествующей группе. Её молодая соседка Пернилла Нопфлер поспешно выбежала из дома и позвала к себе малолетнего сынишку, который плескался в лужице.

Мальчик бросился к ней и мать бережно обняла его, прижала к себе.

Плотник Тейди Смун деловито ударял деревянной колотушкой по лезвию резака, обрабатывая угловатое полено. Но и он поднял голову, задумчиво посмотрел вслед черным фигурам.

Их движения были столь же уверенны, как течение реки во время весеннего паводка. Казалось, попадись кто-нибудь на пути, и они сметут его, отбросят, как щепку, к плетням, что стояли вдоль улицы.

Да бостонцы и не хотели бы попадаться на пути этой четверки. Встречные молчаливо опускали глаза, почтительно застывали в поклонах. Стоявшие у обочин только и могли себе позволить проводить их взглядом, потихоньку перемолвиться, шепнуть друг другу пару слов.

Роберт Гиллан бросил свой суровый взгляд из-под лохматых бровей на недавно приехавшую в Бостон семью О'Брайен. И мать и её двадцатитрехлетняя дочь как по команде тут же опустили глаза.

Почему женщины более склонны к колдовству? Почему среди немощного пола особенно много ведьм? — снова задался вопросом Роберт Гиллан. И тут же сам себе ответил: — Кроме свидетельств Священного Писания и людей, заслуживающих доверия, у нас ведь есть еще житейский опыт.

Имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держаться золотой середины: это — язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней как в добре, так и во зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть дьявола, то ими совершаются наисквернейшие поступки…

Что касается злости женщин, то в Книге сына Сирахова говорится: «Нет ничего хуже злобы женщины. Соглашусь лучше жить со львом и драконом, нежели жить со злой женой». В дополнение к этому там же говорится: «Всякая злость мала по сравнению со злостью женщины». Поэтому-то Иоанн Златоуст в поучении на Евангелие Матфея увещевает: «Жениться не подобает. Разве женщина что-либо иное, как враг дружбы, неизбежное наказание, необходимое зло, естественное искушение, вожделенное несчастье, домашняя опасность, приятная поруха, изъян природы, подмалеванный красивой краской? Если отпустить её является грехом и приходится оставить её при себе, то по необходимости надо ожидать муку. Ведь, отпуская ее, мы начинаем прелюбодеять, а оставляя ее, имеем ежедневные столкновения с нею».

А Сенека в своих трагедиях произносил: «Женщина или любит, или ненавидит. Третьей возможности у неё нет. Когда женщина плачет — это обман. У женщин два рода слез. Один из них — из-за действительной боли, другой — из-за коварства. Если женщина думает в одиночестве, то она думает о злом».

О хороших же женщинах идет большая, хорошая слава. Они делают мужчин счастливыми и спасают народы, страны и города. Всем известны высокие поступки Юдифи, Деворы и Эсфири. Поэтому апостол в I Послании к коринфянам и говорит: «Если женщина имеет мужа, и он хочет с ней жить, то она не должна уйти от него. Неверующий муж освящается верующей женой».

Когда женщину хулят, то это происходит, главным образом, из-за её ненасытной страсти к плотским наслаждениям. Поэтому в Писании и сказано: «Я нашел женщину горче смерти, и даже хорошая женщина предалась страсти к плотским наслаждениям…»

Но здесь размышления Роберта Гиллана прервали звуки молота, ударяющего по наковальне, которые доносились из кузницы. Из-под навеса кузницы, любуясь отточенным клинком своего кинжала, вышел бостонский палач Рэтфорд Эллиот.

Это был тридцатилетний высокий и стройный мужчина. Лицо его было вытянутое, с крупными выразительными чертами. Широкий лоб, прямой нос, выразительные глаза и губы с чуть опущенными краешками, которые могли говорить либо о надменности, либо об ироничном отношении ко всему на свете. Подбородок у него был твердый, волевой. Это красивое мужское лицо чуть портили большие оттопыренные уши. Правда, их почти не было видно, потому что они прятались под густыми, почти черными волосами, которые волнами ниспадали ему на плечи.

Плечи Рэтфорда были укрыты волчьей шкурой. Это одеяние, подпоясанное ремнем, очень шло ему. Широкая кожаная плеть переплетала туловище Рэтфорда и свисала до пояса. Это была прекрасная, отменная плеть, которая могла служить и арканом и бичом. Сплел её сам Рэтфорд из просоленной буйволиной кожи, а концы её украшали острые свинцовые зубцы.

Тяжелая рукоять этой плети была заткнута за пояс Рэтфорда. Не спеша он пошел вслед за присяжными судьями.

А те, миновав кузницу, вышли на окраину Бостона. Над ней, над всей округой зловеще нависала огромная мрачная башня.

Помощник бостонского палача Брюс Диккинсон первым пробрался к башне известными только ему одному тропками. Он услужливо открыл дверь, на широких дубовых досках которой был изображен священный знак — пятиконечная звезда, заключенная в окружность Глубокие отметины врезались в текстуру дуба и почернели от дождей, ветров и времени.

На пороге башни Роберт Гиллан остановился и бросил тяжелый взгляд на своих спутников. Чуть помедлив он вошел в башню. Его помощники Дэбби Шэнкер и Марк Хьюстон, переглянувшись между собой, ступили следом за ним, склонив головы, чтобы не задеть низкий кушак.

Дубовая дверь тяжело захлопнулась за ними и на таинственный знак окружности со вписанной в неё звездой упали тяжелые капли дождя.

Как и большинство башен, эта представляла собой довольно мрачное сооружение. Она была темна и свет проникал только в узкие бойницы, ложась на противоположные стены неровными пятнами. У самых ступеней дымилась, давая еще более тусклый свет, лампа «летучая мышь».

Суд присяжных далеко не в первый раз ступал на эти скользкие ступени. Помощник Дэбби Шэнкер пошел впереди, Роберт Гиллан, опираясь на свой посох, шел следом за ним.

Винтовая лестница круто уходила вверх. Свет, падающий из узких бойниц, перекрещивался и в этом перекрестии висело странное на первый взгляд устройство. Это не была лампа, это не была люстра, это был компас ведьм. Он представлял собою металлический круг, в середину которого были впаяны две пересекающиеся металлические пластины. А в самой середине круга, чуть покачиваясь, покоилась игла.

Но об этом компасе и о назначении иглы знали лишь немногие, лишь посвященные. Эти посвященные поднимались всё выше и выше по ступеням каменной башни.

Они миновали первый этаж, второй, прошли через узкий каменный проем и, наконец поднявшись на уровень четвертого этажа, оказались у огромной каменной клетки. Именно так можно было назвать помещение, которое находилось у самой крыши каменной башни.

Погремев связкой тяжелых ключей и выбрав наконец нужный, Брюс Диккинсон вставил его в замочную скважину и повернул. Роберт Гиллан недоверчиво посмотрел на него, перевел взгляд на своих помощников и на этот раз вошел первым. всё пятеро миновали небольшой коридорчик и, наконец, оказались на самой верхней площадке башни.

Комната была совсем невелика, овальная по форме. Роберт Гиллан остановился, скрестив руки на груди. Его помощники толпились чуть дальше.

Их глаза уже успели привыкнуть к темноте, и тем не менеё с большим трудом они смогли различить в полутьме контуры человека. Этот человек находился в невероятной, немыслимой позе. Он был как бы сломан пополам. А на самом деле он висел, закованный в цепи, перегнувшись в пояснице. Руки его безвольно висели, а голова оказалась почти у самых ступней.

Могло показаться, что человек этот уже мертв или уснул летаргическим сном. Но, как бы то ни было, Роберт Гиллан кашлянул, может быть, по привычке, а скореё всего для того, дабы прочистить горло и начать свою речь.

Бросив быстрый взгляд на секретаря, который уже успел развернуть свою огромную папку, достать нужные листы манускрипта и обмакнуть перо в чернила, Роберт Гиллан кивнул ему:

— Пиши: «Сего дня, года 1691 от рождества Христова, суд присяжных Массачусетса, города Бостона и так далее…

Перед судом предстал священник».

Председатель суда тяжело взглянул на обвиняемого и сказал:

— Исповедь поможет вам в другой, загробной жизни. Покайтесь, сын мой.

Тяжелая тишина была ему ответом. Тогда в разговор вступил его помощник Дэбби Шэнкер. Он сказал:

— Неопровержимые доказательства свидетельствуют о вашей виновности, о вашей связи с дьяволом. Помилования вам ждать не приходится. Вы будете казнены: повешены, а затем сожжены на костре с помещенной под вами живой черной кошкой. Но сначала вы должны признать свои грехи перед Господом Богом и человеком.

Дэбби Шэнкер старался говорить громко и уверенно. Но чем громче звучал его голос, тем больше проглядывала в нем неуверенность. Казалось, ему не терпится побыстреё разделаться с этим человеком и покинуть мрачную башню. Казалось, что этот низринутый, закованный в кандалы человек опасен, может вырваться и нанести ответный удар высокому суду.

И вновь нависло тяжелое молчание. Тогда, прерывая его, в разговор вступил другой помощник Марк Хьюстон. Он несмотря на свою молодость, горячился не по годам:

— Вопросов никаких не осталось. всё ясно. Однако, я говорил вам, что вы ничего не добьетесь от него.

И в этот момент голова закованного в цепи медленно поднялась. Исподлобья на суд взглянули тяжелые серые глаза. Однако подсудимый и теперь не произнес ни слова.

Тогда торопливо и раздраженно заговорил председатель суда Роберт Гиллан:

— Пусть записи в книге засвидетельствуют, что этому отвратительному животному была дана возможность покаяться и облегчить свои грехи. Однако, он не воспользовался ею. Что ж, тем хуже для него. Приговор будет приведен в исполнение.

Голова обвиняемого вновь безвольно повисла, а судьи торопливо двинулись к дверям. Но на этот раз секретарь с помощниками проявили меньше почтения и, нарушив субординацию, толкаясь вышли первыми. Следом за ними, нагнув высокую гордую голову, прошел и председатель суда Роберт Гиллан.

Брюс Диккинсон, стоявший у дверного проема, низко склонил голову в надвинутой почти на глаза черной шляпе. И тут же в дверях появилась высокая, мощная фигура Рэтфорда Эллиота. Так же нагнув голову, чтобы не удариться о кушак, он сделал несколько шагов в глубину помещения и остановился перед обвиняемым.

Эхо от шагов Рэтфорда понеслось ввысь, к сводам, а затем умолкло. Лицо Рэтфорда было в тени, но, когда он повернулся к своему помощнику, тот без всяких слов понял это движение, приблизился к палачу, подал ключи от помещения, затем быстро вышел за дверь.

На сей раз молчание длилось недолго. Уорлок, обвиняемый священник, прикованный цепями к стенам башни, поднял голову. Его лицо осветилось и, усмехнувшись, он сказал:

— Они ведь были до смерти напуганы. Не правда ли?

— Довольно глупые слова для человека, которому осталось два часа до смерти, — сказал Рэтфорд.

— Многое может случиться после смерти, — возразил Уорлок и иронически усмехнулся.

Рэтфорд вплотную приблизился к Уорлоку, и звук каблуков его кожаных сапог гулким эхом понесся к сводам башни.

— Почему же твой господин не спас тебя и даже не попытался сделать это?

— Возможно, он обоих нас спасет, Рэтфорд.

Уорлок исподлобья взглянул на своего гонителя.

Свой ответ Рэтфорд начал сильным, резким ударом в челюсть колдуна. Тот, удерживаемый цепями, перевернулся и со всего размаху грохнулся на каменный пол.

— Никаких шансов у тебя нет. Завтра ты умрешь.

— Нет, мы будем жить вечно, — заявил колдун и, иронически улыбнувшись, добавил: — Посмотрим завтра…

Колдун опустил голову в знак того, что разговор окончен.

Рэтфорд саркастически усмехнулся и, не отрывая взгляда от пленника, отступил к дверям, исчез за ними.

Священник, уличенный в колдовстве, улыбался потайным мыслям и раскачивался на своих оковах.

* * *

— Кандалы на его руках и ногах должны находиться до самой его смерти, — эти слова Рэтфорд бросил своему помощнику, спускаясь по каменным ступеням башни. Тут Рэтфорд сделал небольшую паузу: взгляд его упал на массивную дубовую дверь. Ручка чугунного кольца, показалось ему, вздрогнула и ударила по дверям, потом еще и еще. Рэтфорд решил, что это разгуливает сквозняк и вернулся к своей мысли:

— Кандалы можно будет снять только тогда, когда он превратится в пепел и будет развеян над землей.

Рэтфорд вышел из башни, и его глазам предстала ужасающая картина. В небесах, застилаемых черными клубящимися тучами, сверкали молнии. Отовсюду слышались тревожные крики женщин, мычание коров и визг поросят, хлопанье ставен и дверей. На улицах Бостона царило необычайное смятение.

Люди спешили к своим домам, чтобы за их стенами, дверьми и ставнями укрыться от невесть откуда налетевшей бури.

«Да, наверное еще далеко не всё колдуны и ведьмы схвачены. Многие разгуливают по земле, а один из них наверняка особенным образом положил в колодец сгнивший шалфей!» — подумал Рэтфорд. Но тут он внимательнеё присмотрелся к разверзшимся небесам, и его осенило. Ведь молнии сверкали не совсем обычные. Они были необычайные: не ложились время от времени среди туч гигантскими трещинами, как это бывало во время обычной грозы, а взметывались, кружились, собирались в одном месте, словно исполинские пчелы. Этот фосфоресцирующий рой выл и клубился среди туч с леденящим душу свистом, пока наконец не понесся к башне, у стен которой стоял Рэтфорд.

Страшная догадка пронзила мозг бостонского палача: «А не сам ли Сатана спешит на помощь к плененному колдуну?!»

Рэтфорд вновь оказался за дубовыми дверьми и бросился вверх по каменным ступеням башни. И взлетел он по скользким ступеням так стремительно, словно от этого зависела его собственная судьба.

Небольшая заминка случилась у двери на верхней площадке: почему-то не сразу нашелся нужный ключ. Руки, такие сильные и уверенные, сейчас не слушались, не сразу попали ключом в замочную скважину.

Рэтфорд наконец-то распахнул дверь на площадку, где томился в ожидании казни священник, уличенный в колдовстве. Первое, что увидел Рэтфорд, так это кольцо из роящихся голубоватых молний, носящихся в неистовом, дьявольском танце. На мгновение Рэтфорд даже прикрыл лицо тыльной стороной ладони — ослепительно-яркий свет заливал башню. Немного свыкшись с яростным сиянием, Рэтфорд с изумлением разглядел, что его пленник стоит на одной ноге и уже свободными руками спокойно и деловито снимает с ноги чугунные оковы. Причем делал он это настолько непринужденно, как-будто под его руками были гнилые веревки.

— Нет! Именем Бога не-е-э-т!!! — вскричал Рэтфорд, но было поздно.

Кандалы были отброшены в угол, словно ненужная вещь, и Уорлок поднял глаза навстречу своему гонителю. На лице колдуна играла зловещая улыбка.

Рэтфорд бросился на колдуна, но тот… растворился, исчез, словно никогда его не было в этой мрачной башне. По ней, поднимая облако песчаной пыли и соломенной трухи, разгуливал ветер. Он всё стремительнеё закручивал вихревые потоки, и чудовищная спираль устремлялась к одной из бойниц. К той, где всё ослабевая сосредоточилось голубовато-огненное свечение. Это свечение увлекало за собой все, что было в башне, и Рэтфорд не смог противостоять дьявольской силе, бросился в безумную погоню за колдуном, вырвавшимся на свободу.

* * *

Бостонцы с недоумением взирали на небеса. Страшная буря, которая должна была вот-вот разразиться и обещавшая наделать так много бед, так и не прошумела.

Черные тучи рассеялись так же внезапно, как и появились. С неба не упало ни капли дождя, ни одной снежинки. Оно сияло глубокой и ровной лазурью, столь необычайной для этой поры года.

* * *

Спустя полчаса члены суда присяжных вновь оказались у башни во главе со своим председателем. Но на этот раз их движения были совсем иными — нервными и суетливыми. Они не шествовали, а поспешно карабкались по каменным ступеням. Роберт Гиллан с помощниками ворвались на верхнюю площадку для того, чтобы воочию, собственными глазами убедиться в правдивости только что полученного невероятного донесения.

К их величайшей растерянности и огорчению всё обстояло именно так, как сообщил им Брюс Диккинсон.

Площадка была пуста. Кандалы покоились у стены. Крыша башни была цела и невредима, но совершенно невероятным образом сквозь неё падали снежинки. Они легко кружились и оседали на каменном полу места заточения колдуна.

Суд присяжных не увидел на верхней площадке ни колдуна Уорлока, ни бостонского палача Рэтфорда Эллиота. Членам суда немало пришлось пережить и повидать на своем веку. Но такого, чтобы совершенно бесследно исчезли два человека, палач и его закованная в кандалы жертва, еще не было. Душа помощника председателя суда Дэбби Шэнкера пребывала в чрезвычайном смятении. В ужасе он перекрестился и попятился. Роберт Гиллан сурово взглянул на него и сказал:

— Сын мой, не надо бояться! Ты должен знать, что три рода людей пользуются Божьей милостью настолько, что с ними ничего не может случиться, с ними ничего не может поделать отвратительная колдовская и дьявольская сила. Это те, кто выполняет обязанности общественного суда против ведьм или выполняет какую-либо другую общественную службу против них. Это те, кто охраняет себя, согласно принятым священным обрядам — окроплением святой водой, принятием освященной соли или посредством освященной в день сретения Господня свечи и освященных в вербное воскресенье ветвей. И наконец это те, кто различными и бесчисленными средствами пользуется милостью через святых ангелов.

 

ГЛАВА 2

Жан-Мишель Блюмарин был зол и расстроен. Ему не спалось. Он сидел недалеко от окна и покручивал ручку радиоприемника. Время от времени он отхлебывал текилу из небольшого стаканчика.

«Ну и черт с ним, с таким другом! Не пришел, так не пришел. Ему же хуже, — подумалось Жану-Мишелю. — Зато текила удалась Хуану на славу. Вот он-то настоящий друг, хотя тоже мог бы бывать почаще. И всё же жаль, что не пришел Эдуард. Ведь текила — это напиток для гурманов, а именно таков Эдуард. Уж кому-кому, а ему, Жану-Мишелю это доподлинно известно.

Надеялся, что сегодня сражу его наповал этим напитком из сброженного сока мексиканской агавы. Он, наверное, и знать не знает об этом изобретении испанцев, пришедших на американский континент. Именно эти любители острых ощущений познакомили индейцев с процессом перегонки».

На столе у Жана-Мишеля стояла бутылка «Маргариты», самого изысканного коктейля из текилы. Он поставил его на стол в высоком стакане с нанесенным по верхнему ободку слоем соли и надрезанным ломтиком лимона.

Жан-Мишель Блюмарин не был мексиканцем. Однако, зажмуривая глаза от удовольствия, он сделал очередной глоток. В рот к нему сперва попала соль, затем текила и, наконец, ломтик лимона. всё это произошло так быстро, что он почувствовал всю гамму разнообразнейших вкусовых ощущений как единое целое.

Жан-Мишель не очень-то прислушивался к радиоприемнику, из которого меж тем доносилось:

«И увидел я другого зверя, выходящего из земли: он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон.

12 Он действует пред ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела;

13 И творит великие знамения, так-что и огонь низводит с неба на землю пред людьми.

14 И чудесами, которые дано было ему творить пред зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив.

15 И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.

16 И он сделает то, что всем — малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам — положено будет начертание на правую руку их или на чело их.

17 И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.

18 Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.»

Жан-Мишель Блюмарин иронически скривил губы и повернул ручку радиоприемника.

«…сегодня пятница, тринадцатое…» — послышалось на другой волне.

Жан-Мишель снова скривился и тронул ручку настройки.

— Пятница, пятница, — передразнил он диктора. — Знаю, что тринадцатое.

«По поступающим из разных частей света сообщениям зарегистрированы сильные ураганные ветры. По мнению метеорологических служб, рационального объяснения им не может быть дано. Единственное, что может быть — это дьявольские ветры».

Жан-Мишель выругался и подумал: «Что за околесицу несут среди ночи». Затем он взглянул в свой стаканчик: «Выпито, кажется, и не так много!»

Тем не менеё он подошел к окну и взглянул на улицу сквозь жалюзи. Над городом, который всё еще светился многочисленными огнями и сверкал многоцветием реклам, вставала необычайно огромная кроваво-красная луна. Несмотря на ночную мглу, было видно, что над городом действительно проносятся порывы ураганного ветра.

Вдоль тротуаров ветер гнал обрывки бумаги, переворачивал мусорные бачки. На той стороне улицы у таксофона раскачивалась на ветру телефонная трубка.

Жан-Мишелю показалось, что машина, заскрипевшая тормозами на перекрестке, только чудом не врезалась в мусорный бак, который выкатился на дорогу.

Собака, сорвавшаяся с цепи и, очевидно, обезумевшая от страха, пробежала по тротуару и пропала в темном подъезде.

Что-то невероятное происходило и со светофором. В нем попеременно зажигались желтый и красный, но никак не зеленый, разрешающий свет.

Немного подумав, автомобилист повернул направо и поехал, держась ближе к середине авеню.

«Ты смотри, и правда, похоже на дьявольские ветры,» — подумал Жан-Мишель, когда увидел, как рекламная вывеска у двери пиццерии, раскачивающаяся на ветру, всё же не выдержала его напора. Она сорвалась и рассыпалась на асфальте мириадами искр. Но когда Жан-Мишель увидел, что по улице проносится голубоватый фосфоресцирующий конусообразный столб, то решил — это либо настоящий дьявольский смерч, либо он, незаметно для себя самого, изрядно-таки выпил.

«Как бы то ни было, а лучше всего сейчас отправиться спать», — с этой трезвой мыслью Жан-Мишель направился к ванной комнате. Он по рассеянности забыл выключить приемник, и из динамика его доносилось:

«И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные;

2 В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,

3 И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

4 И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел-было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

5 И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

6 И клялся Живущим во веки веков, который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

7 Но в те дни, когда возгласит седьмый Ангел когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

8 И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

9 И я пошел к Ангелу и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

10 И взял я книжку из руки Ангела и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем…»

* * *

Кассандре Моррисон в ту ночь также не спалось. Она вертелась, обнимала подушку, поворачивалась с боку на бок и подумала один раз в полудреме: «Небось, всё из-за того, что слежу за фигурой и легла впроголодь. А может быть, просто душно в комнате: ведь я не проветрила её перед тем, как прилечь. И всё из-за этих дьявольских ветров…»

Кассандра повернулась лицом к стене и, погружаясь в сон, пробормотала «Интересно, что это за чертовщина и с чем её едят…»

Но вскоре она вскочила. Не голод и не духота подняли ее. Проснулась и вскочила Кассандра от звона разбившегося где-то стекла. Полусонный взгляд её остановился на будильнике. Он бесстрастно тикал на прикроватной тумбе и показывал два часа ночи.

Девушка с сожалением подумала: «Не хочется вставать, но надо же пойти посмотреть, что там случилось».

Осторожно ступая, она вышла в коридор. Слух Кассандры был напряжен до предела: девушке показалось, что в гостиной раздался подозрительный звук. Пройдя еще несколько шагов, она вскрикнула от неожиданности. За руку повыше локтя её схватил Жан-Мишель Блюмарин, у которого она снимала комнату.

Непонимающим взглядом он уставился на Кассандру и задал глупый вопрос:

— Что там такое?

— Не знаю, — прошептала девушка.

— Пойдем посмотрим.

Кассандра взяла Жан-Мишеля за руку и улыбнулась своей несвоевременной мысли: «Как глупо он смотрится в своем махровом халате с торчащими из-под него голыми ногами! А сама я тоже хороша — прилегла с вечера, да так и уснула в майке и джинсах».

Открыв дверь прихожей, Кассандра заученным жестом протянула руку и зажгла бра. Здесь не было ничего подозрительного. Они прошли в гостиную и, включив торшер, замерли от неожиданности. На полу посреди комнаты лежал незнакомый мужчина в черном. Вокруг него валялись осколки стекла. Приблизившись, Жан-Мишель и Кассандра присели на корточки возле лежавшего.

— Он кровоточит, надо собрать стекло, — озабоченно сказал Жан-Мишель.

Кассандра огляделась и подошла к разбитому оконному стеклу, выглянула на улицу. В лицо ей дохнула вечерняя прохлада и полосы девушки растрепал освежающий ночной ветер.

— Да, интересно, — сказала она и осторожно пощупала край стекла. — Наверное, он пьян.

— Ты думаешь? — посмотрел на неё Жан-Мишель.

— Ну, а как же, разве трезвые могут совершать такие поступки? — ответила девушка вопросом на вопрос.

Девушка вскинула брови и обернулась. Её удивление еще больше возросло, когда она увидела, как Жан-Мишель поддел с груди лежащего странный предмет, то ли амулет, то ли талисман.

— Вот посмотри, что тут у него такое.

— Послушай, не трогай, — посоветовала ему Кассандра. — Пускай этим лучше займутся полицейские.

— Вообще-то да, ты права, — сказал Жан-Мишель, поднялся с колен и отряхнул руки. Он подошел к телефонному столику и стал набирать номер.

Через минуту Жан-Мишель развел руками: телефон не отвечал.

— Должно быть ветры, — сказал он.

Жан-Мишель с Кассандрой вновь подошли к лежащему и опустились на корточки.

— Послушай, давай поднимем его.

— Я думаю, нужно положить его на крыльцо, — сказала Кассандра.

Но Жан-Мишель возразил ей на это.

— Послушай, Кассандра, нужно более благосклонно относиться к мужчинам.

В ответ Кассандра примирительно улыбнулась. Жан Мишель спросил ее:

— Послушай, ты что, хочешь у себя его оставить?

Девушка мягко напомнила ему:

— Но ведь ты, же меня оставил.

Они забросили руки незнакомца на плечи и попытались подняться. После первого же шага Жан-Мишель покачнулся и вскрикнул:

— Ну-ну-ну, не так быстро!

Должно быть, давала знать о себе выпитая накануне текила.

— Итак, куда? — вновь спросил Жан-Мишель, сделав несколько шагов по гостиной, и тут же добавил:

Ну, ладно, как ты сказала. Отнесем в твою комнату, там много полиэтилена.

Девушка вновь понимающе и с благодарностью улыбнулась Жан-Мишелю.

* * *

Утром Кассандра проснулась от рева мусороуборочных машин. Они собирали разбитое стекло, обломанные сучья деревьев, груды невесть откуда взявшегося песка.

Город начинал рабочий день, пятница, тринадцатого числа, с уборки.

Кассандра зашла в ванную комнату и остановилась у туалетного столика. Она посмотрелась в огромное зеркало в золоченой резной оправе. «Ну вот, снова не выспалась», — подумала девушка, вспомнив о ночном происшествии. Она вздохнула и раскрыла косметичку, достала из неё шприц. Затем деловито, но с видимым отвращением вынула оттуда же флакон с инсулином для инъекций. Она набрала лекарство в шприц, затем вспрыснула несколько капель, чтобы удалить воздух из иглы. Приподняв кофточку и натянув кожу чуть выше пояса, опытной рукой ввела себе лекарство.

Умывшись холодной водой и сделав легкий макияж, девушка вновь посмотрелась в зеркало. На этот раз она осталась вполне довольна собой. Из зеркала на неё смотрела двадцатилетняя девушка с ясными голубыми глазами. Не портили её чуть припухшие губы и вздернутый носик. Но главной гордостью Кассандры была её великолепная чистая кожа.

Поправив заученным жестом свои короткие рыжеватые волосы, она вышла из ванной комнаты.

Зайдя к себе, она немало удивилась, увидев ночного гостя сидящим в кресле.

— Удивительно ты быстро пришел в себя, — сказала Кассандра.

Вежливо, но настойчиво она отняла свой браслет, который незнакомец с любопытством рассматривал и даже пытался примерить себе на руку. Браслет этот не был дорогим — всего-то полтора десятка стеклянных шариков и пластин — однако Кассандра безмерно дорожила им.

— Послушай, тебе нужно как следует отдохнуть и протрезветь, — сказала Кассандра, обойдя незнакомца, и привычным движением одела браслет себе на запястье.

«А он ничего», — подумала Кассандра про незнакомца. Он был действительно красив и сложен, как атлет. На вид ему можно было дать не больше тридцати лет. Пшеничные волосы были гладко зачесаны назад и затянуты на затылке черным кожаным шнурком. Его одежда была пошита из черной кожи. Покрой её напоминал одеяние священника. «Нормально прикинут, парнишка», — отметила про себя девушка.

«Парнишка» между тем как зачарованный смотрел на обложку лежащего на столике еженедельника. С недоверием он коснулся рукой глянца обложки, провел пальцами под заголовком и дрогнувшим голосом спросил:

— Это что, правильный год?

— Эй, послушай, — воскликнула Кассандра, обращаясь к Жан-Мишелю Блюмарину, — он говорит на английском, английском!

Ночной гость, всё еще пребывая в явном замешательстве, непослушными ногами подошел к кровати и сел на нее.

— Эй, — сказала ему девушка, — тебе лучше прилечь и отдохнуть как следует.

После того, как незнакомец, словно в забытьи несколько раз пробормотал: «Это же надо, три столетия, триста лет, три века!..», девушка подошла и заботливо уложила его на постель поверх одеяла. Затем она так же бережно и заботливо помогла положить на постель его босые ноги.

Девичья постель была удобной и располагала к отдыху. В комнате Кассандры не было излишеств, но она была чистой и аккуратно убранной. Мягкое атласное покрывало и наволочка подушки ласкали кожу незнакомца, пьянили запахом дезодоранта. Словно маленький мальчик или тяжело больной, незнакомец покорно лежал на кровати, вперив невидящий взгляд в потолок.

* * *

Конечно, нельзя было сказать, что Кассандра чувствовала себя за рулем автомобиля также уверенно и комфортно, как в своей спальне. Правда, зеркало заднего вида время от времени вполне могло заменить ей трюмо и подкрасить губы в машине не составляло труда. Из радиоприемника лилась приятная музыка и Кассандра отбивала такт, легонько ударяя носками туфель на педали газа и тормоза.

Если бы не низкая крыша салона, Кассандра могла бы пританцовывать, сидя прямо в кресле.

Она крутила руль несколько самоуверенно, едва касаясь его одной рукой. Другая была занята тюбиком с помадой.

На этот же руль и бросило её у перекрестка — скользнув взглядом с зеркала заднего вида на дорогу, она резко нажала на тормоз. Дорогу неторопливо переходила старуха, которая тащила за собой коляску, заполненную невесть каким барахлом. Подмышкой у неё был зажат старомодный ридикюль. Вся она напоминала фарфоровую куклу или заводной манекен. Очевидно, ей и в голову не приходила мысль взглянуть на дорогу.

«Фу ты, старая кукла, — подумала Кассандра, — напугала до смерти. Так ведь и до аварии недолго! Могла бы и смотреть хоть немного. Улица все-таки, а не приватный дворик».

Кассандра нетерпеливо нажала на сигнал и только тогда этот «ходячий манекен» соизволил повернуть голову в её сторону, при этом ни на йоту не ускорив шаг.

«Господи, неужели и я когда-нибудь буду такой старой развалиной», — с тоской подумала Кассандра и нажала на газ. Машина, едва не зацепив передним колесом бордюр тротуара, описала небольшую дугу и понеслась дальше.

— А всё же, — проговорила девушка, снова глядясь в зеркало, — всё старше и старше я становлюсь. Двадцать лет — это считай уже третий десяток!

Но затем она подмигнула самой себе, стала елозить и раскачиваться в такт зажигательной латиноамериканской мелодии.

* * *

Жан-Мишель Блюмарин обожал кухню. Ему нравилось готовить, он любил красивую посуду — всё эти ножи, топорики, ситечки, кастрюльки, ложки, сковородки. На кухне он чувствовал себя ученым в лаборатории или средневековым алхимиком.

Большой выбор свежих продуктов, зелени, специй и пряностей всегда был у него под рукой. А когда есть продукты, колдовать на кухне вдвойне приятно. Но готовить Жан-Мишель любил не для себя, а для своих друзей, которых он так любил принимать.

Несмотря на ночное происшествие, настроение у Жана-Мишеля с самого утра было приподнятое. В глубокой миске из французского набора небьющейся посуды лежала у него аппетитная зелень. Жан-Мишель взял пучок сельдерея и хотел было нарезать его, но нечаянно зацепил нож и смахнул его на пол. Наклонившись, чтобы поднять его, Жан-Мишель невольно взглянул на начищенную до блеска сковородку. В висящей рядом кастрюльке он увидел свое отражение и не преминул поправить волосы, убрать их со лба. Но он сейчас же и содрогнулся.

В отражении он увидел черный силуэт, который появился за его спиною в дверном проеме.

Жан-Мишель перестал насвистывать и резко обернулся. Расплывшись в улыбке, он приложил руку к груди, с облегчением выдохнул и сказал:

— Ух, приятель! Ты напугал меня.

Ночной гость ничего не ответил. Он молча подошел к буфету, заставленному расписанной ультрамарином посудой, прислонился к нему спиной и скрестил руки на груди.

Жан-Мишель, оказавшись у крана, пустил теплую воду, быстро сполоснул руки и вытер их полотенцем. Повернувшись к незнакомцу, он непринужденно проговорил:

— Ты знаешь, а я ведь уже и не обижаюсь, что ты вошел таким необычайным образом.

Жан-Мишель опять взялся крошить зелень и, вновь повернувшись к своему непрошеному гостю и широко улыбнувшись, спросил у него:

— Что ты смотришь на меня так странно? Тебе нравится мой перстень?

Жан-Мишель подошел к незнакомцу и с нескрываемым удовольствием протянул руку, оттопырив мизинец, на котором красовался массивный перстень.

— Я — Скорпион. Или был Скорпионом, — сказал он и, снова взявшись за работу, добавил: — Я не верю в астрологию. Ну, может быть, самую малость. Да и не думаю, чтобы сейчас кто-нибудь серьезно относился к ней. Вот в шестидесятых годах она была в моде…

Жан-Мишель говорил без умолку, а незнакомец по-прежнему хранил молчание. Жан-Мишель взялся взбивать яичные желтки и спросил непринужденно, с известной долей кокетства в голосе:

— Ты голоден? Я много чего мог бы сейчас приготовить на двоих…

Жан-Мишель несколько подрастерялся, потому что не получил ответа ни на один свой вопрос. Ему приходилось говорить одному, что начинало приводить в легкое замешательство. От его внимания не ускользнул настойчивый взгляд гостя, который как завороженный не спускал глаз с перстня. Жан-Мишель остановился посреди кухни и стал объяснять:

— Ты знаешь, я был бы не против, чтобы ты примерил его. Я, пожалуй, даже подарил бы его. Но дело в том, что у меня сломан палец и при всем своем желании я не могу снять перстень…

Для пущей убедительности Жан-Мишель даже подергал перстень, который сидел на мизинце, как влитой.

— Его просто невозможно снять с руки, — сказал Жан-Мишель и попытался разговорить гостя, сменив тему: — Кассандра сказала, что ты из Англии. Вообще-то я был там с друзьями несколько лет тому назад…

Жан-Мишель продолжал болтать, и рука его легла на деревянную разделочную доску. Он не заметил, как его непрошеный гость стремительно подошел к нему, схватил остро отточенный нож и, прижав руку Жан-Мишеля, резким уверенным ударом отсек мизинец повыше фаланги, на которой сверкал перстень.

— Мы с друзьями ездили… — эта фраза застряла в горле Жана-Мишеля. Он просто обезумел от боли.

Посмотрев на свою окровавленную руку, а затем на человека в черном, он отказывался верить собственным глазам. Непрошеный гость как ни в чем ни бывало нагнулся, неторопливо поднял с пола мизинец и стащил с него перстень. Затем деловито стал примерять украшение.

Жан-Мишель был похож на огромную рыбу, задыхающуюся на прилавке, в последний раз судорожно раскрывающую рот, в последний раз обнажающую пересыхающие жабры.

Он попытался проскользнуть за дверь, но человек в черном сделал резкое движение и та громко захлопнулась перед самым носом хозяина квартиры. Жан-Мишель попытался было толкнуть дверь плечом, но та не поддалась.

Незнакомец с садистским вожделением перевел взгляд на перстень и любовался им словно ребенок, получивший вожделенную игрушку ко дню своего рождения.

— Помогите! Помогите! — истошно закричал Жан-Мишель.

Он еще раз попытался вышибить дверь, но, видя бесплодность всех своих попыток, стал бессильно оседать на пол. Он смотрел в ледяные глаза незнакомца и увидел в них приговор самому себе. Сознание еще протестовало, не могло смириться с этой чудовищной несправедливостью, но тело Жана-Мишеля было сломлено и неспособно к сопротивлению.

Незнакомец надвигался спокойно, уверенно и неотвратимо, словно лавина, сметающая всё преграды на своем пути. Мощной рукой он сгреб белую майку хозяина квартиры и притянул его к себе.

Жан-Мишель ожидал удара, но то, что произошло в следующеё мгновение, повергло его в совершенный ужас. Сдавив шею с такой силой, что глаза Жан-Мишеля чуть не повыскакивали из орбит, человек в черном приник к шеё своей жертвы.

Жан-Мишель ощутил на своей шеё не знакомый, нежный поцелуй, а боль, пронизавшую его до глубины души. Эта боль была невыносимой, и глаза Жана-Мишеля закрылись навсегда. Тело его стало медленно оседать.

* * *

Колдун с видимым удовольствием облизал губы и бросил презрительный взгляд на стряпню Жана Мишеля.

* * *

Фирменная одежда закусочной, в которой Кассандра стояла за стойкой, была девушке явно к лицу. Кассандре нравилось общение с людьми, и она с видимым удовольствием носила рабочую одежду. Тем более, что по условиям контракта она доставалась ей бесплатно.

Кассандра протянула очередному посетителю тарелку с его заказом и заученно-вежливо улыбнулась ему. Головы всех посетителей вдруг резко повернулись в сторону входа — к нему, заскрипев тормозами, подруливали две полицейские машины.

* * *

— Так вы познакомились с ним на танцах? — задал уточняющий вопрос лейтенант Элвис Джексон.

Нельзя было сказать, что Кассандра уютно чувствовала себя в полицейском участке — сюда редко приходят по своей воле, а тем более когда тебя еще и допрашивают. Она вздохнула и стала снова терпеливо объяснять:

— Этот парень, Жан-Мишель, который сдал мне комнату… мы действительно познакомились с ним на танцах. Правда, когда к нему приходили, то я уходила.

— И много к нему дружков приходило? — позволил себе задать вопрос сержант Майкл Костелло.

— Вы понимаете, он, наверное, был гомосексуалистом, — замялась Кассандра.

— Вы знаете имена его любовников? — вновь спросил лейтенант Элвис Джэксон.

— Да нет, — нерешительно ответила девушка.

Лейтенант немного помолчал, затем наклонился над протоколом и прочитал вслух:

— Вот, из записок следователя: «Жертва была найдена на полу с вырванным языком…»

При этих словах Кассандра в ужасе приподнялась в кресле.

— «На шеё были обнаружены следы укусов», — продолжал лейтенант.

Кассандра вскочила с кресла и бросилась к двери.

— Мы хотели бы найти того парня! — крикнул ей вслед лейтенант. — До того, как он отыщет себе еще одну жертву. Эй, постойте, заберите свой пропуск!

* * *

Из ателье Белинды Карлайн клиенты выходили веселой и возбужденной гурьбою. Она проводила их до порога, не переставая повторять: «До свидания… до свидания… до свидания, друзья». Так отзывалась она на прощальные поклоны своих клиентов.

Захлопнув за ними дверь, она облегченно вздохнула и погасила свет. В полутьме, при свете, проникающем сквозь планки жалюзи, она прошла в глубину ателье…

Книжные полки у стен были заставлены толстыми фолиантами. На столах и специальных подставках стояли статуэтки, изображающие африканских и южноамериканских индейских божеств. Для непосвященных многое здесь могло показаться загадочным и даже странным.

На краю письменного стола размещался диковинный инструмент, напоминающий астролябию. Рядом с ним — другой, смахивающий на секстант. К потолку было подвешено устройство, напоминающеё глобус. Параллели и меридианы глобуса были сделаны из латунных и медных трубок и полос. Хотя сама Белинда могла бы назвать это устройство клеткой, клеткой, в которую попадались доверчивые клиенты.

Белинда Карлайн подошла к кассовому аппарату и удовлетворенно потерла руки.

Белинда склонилась над ним, набрала шифр и, выдвинув узкий ящичек с многочисленными отделениями, достала из одного из них чек. Она поднесла его близко к глазам и стала всматриваться в подпись. Память и зрение у неё были великолепные. Они составляли неотъемлемую часть её профессиональных качеств, и клиенты считали, что Белинда видит не только в темноте. Многие из них были совершенно уверены, что она способна заглядывать как в прошлое, так и в будущее.

— Вы занимаетесь спиритизмом? — услышала она за своей спиной и резко обернулась.

— Простите, но я думала, что всё ушли, — сказала Белинда и резким движением задвинула кассовый ящик.

Она отошла на несколько шагов, пытаясь разглядеть, кто же у неё задержался.

— Вы поддерживаете связь с духами?

Темный силуэт скрывала штора, составленная из стеклянных шаров, нанизанных на веревки. Они колыхнулись, мелодично зазвенели, но не позволили разглядеть, что же за человек прячется за ними в глубине комнаты.

— Да, я передаю им то, о чем просят мои клиенты… — Вы были на занятии? — спросила Белинда, когда, раздвинув шторы, навстречу ей двинулся молодой человек приятной наружности. В руках у него был огромный кусок хрусталя продолговатой формы, который, казалось, излучал свет и контрастировал с его черным одеянием!

— Ну, тогда передайте мне дух, — попросил он, протягивая ей кристалл.

— Ну, я вообще-то работаю с группами, — сказала Белинда и манерным движением поправила прическу.

Сеанс с неожиданным посетителем обещал быть если не приятным, то забавным, и это заинтриговало женщину.

— Передайте мне духа, — попросил посетитель, подходя всё ближе.

— Я не знаю… м-м-м, он ваш родственник?

— Он мой отец.

— Как его зовут? — спросила Белинда, не осознавая, того что начала сеанс.

— У него много имен.

— Тогда назовите хотя бы одно из них.

— Зэмиэл, — ответил посетитель и протянул прямо в руки спиритке продолговатый кусок хрусталя.

Белинда приняла его и прижала к груди.

Четверть часа спустя они сидели за столом, положив руки на сукно и глядя друг другу в глаза. Кончики их пальцев едва соприкасались.

Белинда постепенно входила в гипнотический транс. Пульс её участился, дыхание стало глубоким, на лбу выступила испарина, а плечи стали содрогаться. Голова её склонилась к столу, а затем стала медленно приподниматься.

Веки Белинды были полуопущены.

— Зэмиэл, Зэмиэл, — взывала она замогильным голосом, а затем, отождествив себя с духом отца таинственного пришельца, заговорила нараспев:

— Вот я, Зэмиэл, пришел к тебе. Спроси у меня все, что хочешь.

Руки Белинды оторвались от стола.

— Я бы попросил, чтобы мы подождали, — слова посетителя прозвучали резким диссонансом.

— Чего мы должны ждать? — невозмутимо, в тон ему проговорила Белинда.

— Подождать, пока появится настоящий Зэмиэл.

— Я и есть Зэмиэл, — настаивала Белинда, ни сколько не смущаясь от недоверия клиента, — и только если полностью доверишься мне, ты сможешь спросить меня… меня… спросить…

При этих словах щеки Белинды задергались. Она недоуменно захлопала глазами и растерянно повела взглядом по сторонам. Пульс Белинды участился до неимоверности. Ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, а на плечи давит неимоверная тяжесть. Кости её заныли и ломота в суставах становилась невыносимой. Белинда нередко входила в глубокий транс, однако подобные ощущения были новы для нее.

— Спро… спросить меня…

Посетитель удовлетворенно улыбнулся и стал напряженно всматриваться в лицо Белинды.

Руки её конвульсивно потянулись к хрусталю, который засветился на бархатной подушке. Как только она коснулась кристалла, тот взорвался, брызнул осколками и в руках у неё остался жалкий обломок. Голова обессилено упала на подушку.

В радостном нетерпении посетитель привстал. Голова Белинды дернулась и поднялась навстречу колдуну. Любой другой на его месте содрогнулся бы, но Уорлок ожидал и жаждал этого свидания.

Лицо Белинды преобразилось: сквозь черты ухоженной женщины выступала ужасная маска. Это был ужасающий оскал полудемона, полузверя.

— Что ты хочешь спросить у меня? — прорычала Белинда-Зэмиэл.

— Как ты смог переместить меня сюда? — невозмутимо спросил Уорлок.

— Собери вместе всё части книги, — приказал Зэмиэл, не обращая внимания на вопрос колдуна. — Собери вместе всё части книги, — повторил он замогильным голосом и склонил голову, обнажив зубы в сатанинском оскале.

— «Грем-Гремуар»? — понимающе спросил Уорлок. — Разве она здесь?

— Эта самая могущественная книга всех ведьм, — продолжал между тем Зэмиэл.

— Как ты вознаградишь мои усилия?

— Слушай то, что я говорю тебе, — нетерпеливо перебил колдуна Зэмиэл в обличье Белинды.

— Как ты смог потерять эту книгу? Как её похитили у тебя? Ведь эта книга, которая может преобразить и разрушить весь мир.

Зэмиэл оскалился, польщенный высокой оценкой колдуна.

— Слушай меня, собери вместе всё три части книги и ты станешь им.

— Кем?

— Ты станешь единственным сыном.

— Я стану им, — клятвенным тоном заверил колдун.

— Тогда пусть мои глаза укажут тебе путь! — ответил Зэмиэл, и голова Белинды обессилено упала на стол.

Колдун поднялся, приблизился к Белинде, запустил руку в её густые каштановые волосы и потянув за них, поднял голову. Затем он взял со стола острый осколок кристалла и, словно скальпель, поднес его к левому глазу. Вновь преобразившееся лицо было лицом Белинды Карлайн.

 

ГЛАВА 3

Выйдя из полицейского участка, Кассандра пребывала в полной растерянности. Она не знала ни куда идти, ни что делать. И только одна мысль сверлила её мозг: «Ужасно, ужасно! Что же будет? Что произойдет? Что же делать дальше? Так не может дальше продолжаться, я не смогу больше жить в том доме, ходить на той кухне. Ведь Жан-Мишель погиб такой ужасной смертью!»

Разум подсказывал ей, что нужно поехать и забрать вещи и документы. Ведь она не может всё это бросить и остаться почти голой. Однако сердце сжималось от одной только мысли, что придется переступить порог дома, где свершилось это ужасное убийство.

Поездка домой была совершенно иной, чем утренняя, когда она направлялась на работу. Кассандра больше не пританцовывала на сиденье машины. Тело её как будто налилось неимоверной тяжестью. Ей казалось, что все, мимо чего она проезжала, принимало зловещие и устрашающие признаки. Это были и крики чаек над заливом и рваный ветер, налетающий порывами, и качающиеся ветви деревьев, и тени от столбов и оград. Не только огни вечернего города, но и звезды на небе казались ей время от времени глазами каких-то страшных чудовищ, которые целыми мириадами обступали её со всех сторон.

Подъехав к дому, Кассандра еще долго сидела в автомобиле с зажженными фарами. Она никак не могла решиться открыть дверцу и ступить на землю, а тем более подойти к порогу и переступить его.

Наконец, собрав всё свое мужество, девушка вошла в дом. Она зажгла светильник в прихожей и нерешительно, как будто впервые переступив порог этого дома, прошла в комнату. Она долго стояла в гостиной и, обняв себя руками за плечи, зябко поеживалась. Девушка удивленно оглядывала квартиру, как будто видела её впервые.

Было страшно и непонятно. Гнетущая тишина давила на нее, а голоса чаек, кричащих на заливе, казались пугающими и зловещими. Раньше она не обратила бы на них никакого внимания, но сейчас любой шорох, любое движение настораживали ее.

Кассандре было холодно, её знобило, ей казалось, что в доме гуляют невероятные сквозняки. А может быть ей подсознательно чудился могильный холод, холод той могилы, в которую нелепая смерть унесла Жан-Мишеля Блюмарина.

Кассандра опять поежилась. Ей почудился какой-то шорох, какое-то движение, и она нерешительно, на цыпочках подошла к кухонной двери. Постояв у неё несколько мгновений, она собралась было открыть ее, но затем передумала. Свет, зажженный на кухне, выглядывал из под двери узкой полосой.

Девушка вздохнула, проглотила комок подступившего к горлу страха, и попыталась сосредоточиться; прикрыв веки. Она решила, что необходимо посчитать до пяти, и сделала это. Она сказала себе: «Успокойся, в доме никого нет. Да никого и не может быть в этом ужасном месте».

Но она ошибалась. Как только Кассандра повернулась к двери, собираясь отправиться в свою комнату за вещами, в полосе света, пробивающегося из-под двери, резко обозначилась резкая тень ног человека. Но девушка этого не видела.

Оцепенение Кассандры прошло и сменилось лихорадочной деятельностью. Именно в ней, в торопливых движениях, Кассандра пыталась утопить свой страх

Она распахивала двери шкафов, вытаскивала оттуда свою одежду и бросала платья, юбки, жакеты прямо в чемодан. У неё не было ни времени, ни желания укладывать вещи и она бросала их вместе с плечиками в раскрытую пасть чемодана. Туда же летело абсолютно все, что попадалось ей под руки: косметичка, одежда, книги! Время от времени она останавливалась и лихорадочно оглядывала комнату: что же еще нужно взять из самого необходимого, потому что собираться основательно у неё не было сил.

И тут Кассандре опять показалось, что она слышит какие-то странные звуки, какие-то шорохи. А может быть это был звук шагов? Кто мог прийти в этот дом? Неужели опять этот ужасный убийца?

Девушка, нерешительно и осторожно ступая, вышла в коридор. Там горели два тусклых светильника, и в их свете она попыталась рассмотреть что-либо подозрительное.

Как будто гора свалилась с её плеч, когда она увидела Памеллу, любимую кошку Жана-Мишеля. Кошка пробежала по коридору, не обратив на девушку никакого внимания.

Всем своим видом она показывала, что является полновластной хозяйкой дома.

«Может быть, она по-своему права, — подумала Кассандра. — Ведь я была здесь только квартиранткой. То, что Жан-Мишель был «гомиком», в определенной степени устраивало меня. Ведь это исключало домогательства хозяина квартиры, что позволяло мне чувствовать себя здесь достаточно комфортно. Не зря говорят, что кошки привязываются не к хозяину, а просто привыкают к тому месту, где живут. Когда хозяин этого дома ушел, чтобы никогда не вернуться сюда, как раз Памелла, кошка является здесь полновластной хозяйкой. А мне осталось провести здесь всего лишь несколько минут». Эта мысль обрадовала и в какой-то мере успокоила Кассандру.

Девушка схватила из шкафа очередную охапку одежды и попыталась запихнуть её в чемодан. Потом она примерилась закрыть крышку, но та никак не поддавалась. Расстроенная, девушка подняла взгляд на дверной проем. Кассандра не сразу поняла, что там появилось, но всё же вскрикнула от ужаса. Это «что-то» было огромным, темным, лохматым и устрашающим.

Первой мыслью, пронзившей её ум, было: «Вампир, оборотень, вурдалак!»

Это «что-то» бросилось к девушке и зажало ей рот, чтобы она не кричала. Боковым зрением девушка успела заметить, что это был странный молодой человек. Поверх одежды у него была наброшена волчья шкура. Ноздри его широко раздувались, а глаза сверкали, как у лесного хищника.

Он задал вопрос, который менеё всего ожидала услышать Кассандра:

— Была ли у него кровь? — незнакомец стоял сзади Кассандры и зажимал ей рот рукой.

Кассандра яростно дернулась и смогла освободиться. Крик ужаса снова вырвался из её груди.

Этот истерический крик не входил в планы незнакомца, и он наотмашь ударил девушку по щеке. Кассандра на мгновение опешила и вместо ужаса её захлестнула волна негодования.

«Да как смеет этот негодяй так обращаться со мной! Да еще в чужом доме!» Не ожидая от себя такой прыти, Кассандра размахнулась и попыталась нанести ответный удар. Но незнакомец перехватил её руку, прижал спиною к себе и потащил на кухню.

Сила в нем была нечеловеческая и яростное сопротивление Кассандры ни к чему не привело.

В кухне незнакомец заговорил как убежденный фанатик, яростно и самозабвенно:

— Мы сможем найти эту тварь, только если он пролил кровь. Я знаю, он был здесь, я вижу его знаки.

Кассандра слегка оправилась от первого потрясения. Вслушавшись в слова незнакомца, она поняла, что бояться его не следует. Но взглянув на пол, она снова вскрикнула и выбежала из кухни.

На кухонном полу, белой линией был обрисован контур лежавшего здесь тела. Таким образом, обычно полиция фиксировала положение тела жертвы. Очевидно было, что после смерти Жан-Мишель лежал на животе, раскинув руки и нелепо поджав под себя правую ногу. В области головы были видны две подсохшие лужицы буроватого цвета.

Кассандра оказалась в гостиной и здесь её снова настиг незнакомец. Он схватил её за плечи и встряхнул, задав очередной вопрос:

— Я вижу — он был здесь. Он пришел через это окно?

Кассандра сперва отрицательно покачала головой, но взглянув в горящие глаза незнакомца, почему-то решила, что ему можно довериться.

— Да, он был здесь, этот парень.

— Он ведь порезался? — продолжал донимать её вопросами незнакомец.

Кассандра утвердительно кивнула.

— Покажи мне, где это место, — нетерпеливо попросил незнакомец.

Девушка, сама не зная почему, отправилась выполнять его просьбу.

— Здесь, — Кассандра указала место, где лежал ночной пришелец.

Тогда незнакомец попросил принести осколки стекла, которые, наверняка, сохранились в доме. Кассандра выполнила и эту просьбу — отправилась за мусорным мешком.

Она вытряхнула мусор на пол. Незнакомец стал разгребать его, присев на корточки. Он весь засветился непонятной Кассандре радостью, когда отыскал окровавленный осколок стекла. Человек в волчьей шкуре совершал над ним какие-то странные манипуляции.

Остро отточенным ножом он поскоблил осколок, потом зажал его в зубах и, наконец, поднес к глазам со словами:

— Это должно помочь.

Увлеченный своим занятием, незнакомец не заметил, как девушка медленно стала пятиться по направлению к выходу. Человек в волчьей шкуре соскоблил ножом частицы крови с осколка, затем ногтем осторожно стряхнул их в маленький пузырек из толстого стекла. Посмотрев на просвет, он удовлетворенно улыбнулся.

А тем временем Кассандра осторожно прикрыла за собой дверь. В полутьме она нащупала радиотелефон, выдвинула антенну и набрала номер полиции.

— У меня в доме какой-то странный парень, — сказала она. — Он ищет осколки стекла.

— Понятно, — ответил на том конце женский голос. — У нас на экране есть ваш адрес и план дома. Назовите ваше имя, пожалуйста.

— Кассандра.

— Ждите, через несколько минут подъедет машина.

— Скажите своим патрульным, чтобы не искали меня. Я не могу так больше, я ухожу.

Кассандра положила телефон и осторожно распахнула окно. Она забралась на подоконник и уже готова была выпрыгнуть в палисадник, как тут сзади её схватил за руку незнакомец и вновь ошарашил вопросом:

— Где у тебя здесь колодец?

— Колодец? — переспросила Кассандра.

— Ну да, колодец. Откуда ты берешь воду?

— А, колодец… — с самым независимым видом девушка провела незнакомца в ванную. Она показала ему на кран и повернула ручку. Оттуда вырвалась струя воды. Незнакомец недовольно посмотрел на нее: — Мне нужно чуть-чуть.

Кассандра выключила воду и незнакомец подхватил в свой пузырек несколько капель из побежавшего тоненькой струйкой ручейка.

Он еще раз встряхнул пузырек и протянул его Кассандре. Затем захлопнул дверь, чтобы у девушки не было соблазна удирать и всем своим видом показывал, что ей от него никуда не деться и что она обязана принять участие в этом вынужденном для неё действе.

Он извлек из своей кожаной сумки плоскую шкатулку, окантованную металлическими уголками и, став на колени, расположился на туалетном столике. Он достал из шкатулки непонятный медный инструмент и стал монтировать его на крышке шкатулки.

— Ну что же, тварь, теперь мы с тобой последний раз в эти игры играем.

Незнакомец действовал так решительно и увлеченно, что заинтриговал Кассандру. Та стала с любопытством присматриваться и, наконец, спросила:

— Что это такое? Компас?

— Да, компас. Это специальный инструмент, компас ведьм.

Кассандра подумала, что ослышалась.

— Я у тебя спрашиваю, что это такое?

— Я же ответил — это компас ведьм.

— А-а-а, — протянула девушка. — Ты имеешь ввиду ведьмы.

«Ну, всё понятно, — подумала она. — Парень — психопат. Ну и деньки пошли: один — садист-убийца, а теперь какой-то ненормальный ворвался. Да еще ловит каких-то ведьм».

— А, ведьмы, — повторила она вслух. — Это вроде как колдун?

— Да.

— Так тот парень, он был что, колдун?

— Колдун, — ответил незнакомец и, протянув руку взял у Кассандры пузырек с буроватой жидкостью!

Он капнул из пузырька на конец иголки, покоящейся внутри сферы, укрепленной на шкатулке.

— И что, этот твой компас может помочь нам найти его?

— Да, иголка укажет, где он.

Кассандра посмотрела недоверчиво.

— Чем ближе находится колдун, тем быстреё станет вращаться стрелка.

Но стрелка компаса ведьм оставалась неподвижной. Незнакомец же напряженно смотрел на неё в непоколебимой уверенности, что где-то здесь, совсем близко сосредоточились дьявольские силы.

В томительном ожидании медленно текли мгновения. Но иголка оставалась неподвижной.

На лице у Кассандры всё больше проступало недоверие.

— Чепуха какая-то, — наконец выдохнула она.

Незнакомец гневно сверкнул на неё глазами и вновь обратился к своему прибору.

— Подожди немного.

Но Кассандра дождалась другого. Она услышала вой полицейской сирены и визг тормозов во дворе.

— Мне кажется, за тобой приехали, — сказала она незнакомцу.

Оказавшись у окна, тот раздвинул жалюзи, выглянул на улицу, а затем бросился к входной двери. Опираясь руками о толстые прутья решетки, он настороженно рассматривал машины с красно-синими мигалками на крышах. А затем нерешительно проговорил:

— Сначала я думал, что попал во времена правления Карла, но теперь вижу, что оказался значительно дальше.

Он видел, как полицейские вышли из машин и двинулись по дорожке к дому.

В руках у полицейских были револьверы и фонарики. Сержант Майкл Костелло оказался в нескольких шагах от входа. Он увидел, как из двери навстречу ему рванулся незнакомец.

— Стой! Полиция! — крикнул сержант и осветил лицо выбежавшего фонариком.

В ответ тот взмахнул бичом и попытался выбить оружие из рук полицейского, но промахнулся.

Сержант, не раздумывая, выстрелил, и пуля вонзилась в живот человека в волчьей шкуре.

Пуля свалила выбежавшего из дома на зеленый газон. Тот, грохнувшись навзничь, поднял голову и с удивлением посмотрел на полицейских. Он не мог понять, как сразили его на расстоянии. А между тем всё объяснялось очень просто — сержант Костелло стрелял не обычными, а нервно-паралитическими пулями.

Через несколько мгновений полицейские подхватили человека в волчьей шкуре под руки и потащили к машине.

Кассандра с удивлением и недовернем прислушивалась к его крикам:

— Куда вы меня тащите?! Я — бостонский палач Рэтфорд Эллиот. Я должен схватить колдуна. Для него не существует никакого времени!

Не обращая внимания на крики Рэтфорда, полицейские стали запихивать его в машину, а сержант Майкл Костелло сказал Кассандре:

— Мы отвезем его в участок и там во всем разберемся. А вам я посоветовал бы побыстреё покинуть этот дом.

— Да, да, конечно, — сказала Кассандра и, проводив взглядом полицейские машины, бросилась в дом.

* * *

Но теперь она уже не укладывала чемодан. «Не хватало только еще одного пришельца», — подумалось ей и, схватив одежду в охапку, она бросилась к машине и положила одежду в нее. Затем стремительно вернулась в дом, набрала еще одну охапку своих вещей и, пробегая мимо туалетного столика, задержала свой взгляд на приборе, который незнакомец назвал «компасом ведьм». Стрелка прибора оставалась неподвижной. «Чепуха какая-то, — подумала девушка, — один ворвался ночью через окно. Он был то ли пьян, то ли накачан наркотиками. Вел себя более чем странно, но затем оказался садистом-убийцей, вампиром. Другой какой-то псих ненормальный».

Однако что-то удерживало девушку от последнего заключения в отношении незнакомца в волчьей шкуре. Его фанатичная уверенность в чем-то неведомом ей заставляла верить Рэтфорду, как назвался он полицейским.

«Хотя как можно верить ему — двадцатый век, а тут какие-то ведьмы, колдуны, компасы. Чушь, чушь собачья. А с другой стороны — был садист-убийца, полицейский участок, допрос, протокол следователя… А здесь… Хотя…» — эти тревожные мысли одолевали девушку, но лихорадочность сборов не давала сосредоточиться на чем-нибудь одном. Правда, одно она знала наверняка — нужно как можно быстреё выбираться из этого дома, как сказал сержант Костелло.

Куда она поедет, Кассандра еще не знала. К подруге, на вокзал, в отель — только прочь отсюда, из этого дома!

«Что же я еще не взяла? Что еще забыла? Ага, туалетные принадлежности!» Девушка бросилась в ванную комнату. Там она схватила первый попавшийся под руки бумажный пакет и стала засовывать в него зубную щетку, фен для волос, дезодоранты, массажную щетку. Полотенце полетело в другой пакет, а когда девушка нагнулась за тапочками, стоявшими под ванной, глаза её оказались на уровне туалетного столика, на котором стоял «компас ведьм».

Кассандра замерла — на этот раз, слегка покачиваясь, стрелка компаса вращалась. Девушка смотрела с недоверием, но стрелка раскручивалась всё быстреё и быстрее. Кассандра обернулась, прислушалась, но в доме всё было спокойно. Но, вспомнив слова Рэтфорда, она вскочила и бросилась к двери.

Оказавшись в коридоре, она посмотрела на улицу и едва не обмерла. В двух десятках шагов от дома стоял вчерашний ночной гость. Силуэт Уорлока смотрелся зловещей черной мишенью, пока он не шагнул и не оказался под фонарем. Он протянул руку по направлению к дому и замер. На его широкой ладони лежали два непонятных предмета. Если бы Кассандра знала, что это за предметы, служившие Уорлоку компасом, она наверняка упала бы в обморок. Ведь на ладони колдуна лежали два окровавленных глазных яблока. Глаза Белинды-Зэмиэла вздрогнули, и зрачки их указали на входную дверь дома, в трех шагах от которой застыла Кассандра.

«Это колдун», — с ужасом подумала девушка и поняла, что путь к машине отрезан. Пакеты с туалетными принадлежностями выскользнули из её рук и грохнулись на пол. Единственное, что ей сейчас оставалось, так это броситься и захлопнуть входную дверь, закрыть её на замок. Кассандра так и сделала. Переведя дыхание и набравшись мужества, она выглянула на улицу сквозь зарешеченное окошко и удивилась. На улице никого не было, хотя девушка могла поклясться, что мгновением раньше перед домом стоял не кто иной, как колдун.

Девушка бросилась к телефону и снова набрала номер полиции. «Полицейский участок, — услышала она. — Подождите, пожалуйста, минутку. Сейчас ваше сообщение запишут».

Взгляд Кассандры вновь упал на стоящий в ванной комнате «компас ведьм». Стрелка его вращалась с бешеной скоростью. И тут она облилась холодным потом.

«Раскрыто окно, через которое я пыталась ускользнуть от Рэтфорда». Кассандра метнулась к нему, захлопнула створки окна и даже задернула штору. Облегченно вздохнув, она обернулась, но тут же вскрикнула от ужаса. Задумчиво подперев подбородок рукою, в комнату входил колдун.

Он надвигался как лавина и убежать от него было невозможно. Он схватил девушку и поволок её по полу, сжав запястье, словно железными тисками. На ладони другой руки у него были два окровавленных глаза. Кассандра удивлялась самой себе — как она может выдерживать такие нечеловеческие испытания?

Колдун бросил девушку в гостиной и застыл перед столом старинной работы. Затем он решительным широким взмахом руки смел на пол всё стоявшеё на нем. Схватив тяжелый бронзовый подсвечник, колдун со всего размаху опустил его на крышку стола. Потом еще и еще раз.

Пока колдун занимался вандализмом, Кассандра выскользнула в коридор и забежала в ванную комнату, захлопнув за собой дверь. Сквозь дверь до слуха Кассандры продолжали доноситься удары чудовищной силы.

Стол не выдержал очередного удара. Одна из досок с треском развалилась надвое, колдун просунул руки в образовавшуюся щель и сорвал крышку стола. В столе лежало как раз то, что он искал. Колдун протянул руки и достал часть рукописи колдовской книги «Грем-Гремуар».

Страницы рукописи были испещрены надписями и знаками, похожими на иероглифы. Но эта тайнопись не была загадкой для Уорлока. Он поднес страницы рукописи к глазам, и лицо его осветилось радостной улыбкой. Уорлок просмотрел страницы и понял, что преодолел треть пути, ведущего его к заветной цели.

* * *

Кассандра лихорадочно обдумывала положение.

«Да, надо бежать. Но как? Через дверь? Нет, невозможно — там колдун». Внимание её привлекло окно, выходящеё в сад. Девушка подошла к нему, подергала массивные пластины из толстого матового стекла. Они никак не поддавались и выбраться сквозь эту решетку было невозможно.

Тогда девушка наклонилась к туалетному столику, под которым, она знала, находились слесарные инструменты. Кассандра нащупала ручку молотка и приблизилась с ним к окну. Она размахнулась и готова была ударить, но в этот момент навстречу ей брызнули осколки матового стекла.

Рука Уорлока ворвалась и схватила девушку, потащила к себе. Отчаянно крикнув, та сумела вырваться. Вырвавшись, девушка отступила два шага назад и, не удержав равновесия, упала на пол и ударилась о бетонный пол. Она схватилась рукой за голову, но сознание покинуло ее.

И в этот момент стоящий за окном колдун произнес страшное проклятье:

— Пусть двадцать лет проносятся за сутки и жизнь твою превратят в кошмар!

Колдун пропал, растворился во тьме, унося с собой браслет Кассандры. А девушка осталась неподвижно лежать на холодном бетонном полу.

* * *

Утро было чарующим и мягким, солнечным и теплым. Солнце заливало весь сад своим светом. Бывает так: просыпаешься и чувствуешь, что сегодня прекрасный день. И ощущаешь это не глазами, а кожей или чем-то иным, каким-то шестым, а может быть, седьмым чувством.

Однако в это утро пробуждение для Кассандры было ужасным. всё тело ныло и как будто было налито свинцом, а голова казалась просто чугунной, её невозможно было оторвать от пола. Кассандра задрожала, сделав попытку оторваться от бетонных плит и подняться, и поняла, что сделать это будет тяжело. И, тем не менее, опершись о пол сначала одной, а затем другой рукой, она приподнялась и села. Девушка попыталась осмыслить происходящее.

То, что случилось вчера, было просто ужасным. Девушка осмотрелась и на глаза ей попались волосы. Волосы рыжевато-каштанового цвета разметались по полу и были ей совершенно незнакомыми. Кассандра поднялась на ноги и ужаснулась — волосы потянулись за ней. Это были… её волосы.

Девушка никак не могла понять, как за одну ночь у неё могли вырасти волосы такой длины: они доставали ей почти до самых щиколоток!

Она повернулась к зеркалу и ужаснулась еще больше — на неё смотрела сорокалетняя женщина с начинающим увядать лицом. Под глазами наметились морщинки, кожа лица была дряблой, не говоря уже о коже шеи.

Кассандра протянула руку к щеке, не веря своим глазам и пытаясь убедиться, что это не сон, и здесь ужаснулась еще раз — ведь ногти на её руках были неимоверной величины. Они были почти такие же длинные, как и сами пальцы. Кассандра, всё еще не веря себе, опустилась на пол.

Она попыталась было ущипнуть себя, но и это ей не удалось — ногти были слишком длинными. В голову девушки пришла мысль, что с ней случилось нечто невероятное, какое-то колдовство.

И тут, как будто острыми иголками её пронизала мысль: «Колдун, колдун, колдун… Кто-то говорил о колдуне. Как же звали этого парня? Он, только он один, сможет сейчас помочь. Как же его звали? Ген… Ро… Рэтфорд. Где же он сейчас? Ах, да, его ведь забрала полиция. Нужно ехать туда. Но как выйти на улицу в таком виде?» Девушка стала лихорадочно разыскивать ножницы и другие инструменты, чтобы привести себя в более-менеё божеский вид.

* * *

Кассандре стоило немалого труда вытащить Рэтфорда из полицейского участка. Но она приложила всё свои силы, всё свое обаяние, и, только оставив залог, она смогла это сделать.

Кассандра была вне себя от бешенства, когда, выходя из полицейского участка, говорила Рэтфорду:

— Этот парень смог наложить на меня какое-то колдовство, какое-то проклятье.

Но он, ничуть не удивившись, ответил:

— Нет того зла, нет такого действия, которое он не смог бы или не захотел сделать во вред человеку.

Они подошли к машине Кассандры. Девушка открыла дверь ключом и села за руль. Рэтфорд попытался было влезть следом за ней, но девушка резонно возразила:

— Не сюда, в другую дверь.

Рэтфорд удивленно посмотрел на девушку, затем обошел машину спереди и уселся на соседнеё с Кассандрой сиденье. Его взгляд был полон удивления и девушка, приняв его недоумение за восхищение, спросила:

— Ну что, неплохая у меня машинка? Тебе нравится, да?

Но, разумеется, Рэтфорда удивляла не только машина. Его изумляло и приводило в замешательство все, что он видел вокруг. Это касалось и светофоров, и неоновой рекламы, и людей, которые в странных одеждах неслись непонятно куда, а временами даже пропадали под землей.

Однако и сам Рэтфорд довольно колоритно смотрелся в машине: его одеяние и бич, скрученный в виде колец, были весьма экзотичными. Кассандра улыбалась, глядя на Рэтфорда, и, не удержавшись от соблазна, все-таки спросила:

— Так, слушай, откуда ты свалился, откуда взялся? Ты что, с луны или со средневековья? Почему ты на всё так пялишься? Ты из какого леса взялся? Правда, и колдун страшно удивился, увидев год на обложке журнала и всё твердил про три столетия.

— Да, ты знаешь, мы с ним, а, точнее, я вслед за ним прилетели с 1691 года.

— Что? Что ты мне тут рассказываешь? 1691 год?! Конец семнадцатого столетия? Да сейчас же конец двадцатого! С ума можно сойти! — никак не могла поверить ему девушка.

— Если тебе всё это кажется странным, то представь себе, каким странным должно всё это казаться мне. Ведь я оказался на три столетия впереди…

С большим трудом Рэтфорд уговорил девушку вернуться в дом Жан-Мишеля Блюмарина.

Когда Рэтфорд вошел в дом, то первое, что бросилось ему в глаза, был развороченный стол в гостиной. Он стал перед ним на колени и принялся внимательно осматривать его, заглянув также и под крышку стола.

— Это он сделал? — спросил Рэтфорд.

— Да, наверное, — девушка была поглощена своими мыслями, она говорила сама с собой. — Двадцать лет, двадцать лет за один день. — Она нервно расхаживала по комнате, не обращая внимания на Рэтфорда.

— Этот старый стол он сломал?

— Да, да, сломал, — не осознавая сказанного Рэтфордом, отвечала девушка.

Она бросилась к Рэтфорду с вопросом:

— Послушай, что касается меня. Давай разберемся, что же произошло?

Рэтфорд внимательно посмотрел на девушку и спросил:

— Он взял что-нибудь у тебя?

— Мои годы.

— Нет, ты не поняла. Он взял у тебя какой-нибудь материальный объект? Какой-нибудь предмет?

— Предмет? — задумалась Кассандра.

— Ну что-нибудь маленькое, любимое тобой, принадлежащеё лично тебе?

Кассандра задумалась и вспомнила, как колдун вертел в руках её браслет, а ведь больше своего браслета она не видела. Очевидно, он забрал его в тот вечер, когда она едва вырвалась из его рук.

— Браслет.

— Браслет? — переспросил Рэтфорд и неторопливо произнес: — Только тогда, когда ты вернешь его, вернешь свой браслет, только тогда могут быть разрушены колдовские чары.

«Вернуть браслет?» — девушка с ужасом подумала о колдуне. Ей совсем не хотелось встречи с этим страшным человеком. От одной только мысли о нем Кассандре стало не по себе. Но Рэтфорд вывел её из оцепенения. Он сходил на кухню и притащил оттуда жестянку с солью.

— Это всё твое? Это принадлежит тебе, вся эта соль? — спросил он, пробуя белый порошок. — У тебя здесь соль?

— Соль, соль, какая соль? Ах, да, соль. Конечно, только какое это имеет значение? Послушай, давай до конца во всем разберемся…

Рэтфорд, не слушая ее, широкими шагами прошел в ванную комнату. Там он взял свой компас, аккуратно сложил его в шкатулку и спрятал в сумку.

— Послушай, — вслед за ним в ванную комнату влетела Кассандра. — Давай разберемся все-таки со мной. Как, я должна встретиться с ним? Как я могу отнять этот браслет? — не веря Рэтфорду, переспросила девушка.

— Да, ты должна это сделать. Другого пути просто нет.

— Послушай, единственное, что я должна — это колоть себе каждый день инсулин. Я больна, я не могу без этого.

И, взяв в руки шприц, она показала его Рэтфорду. Потом она опустила шприц на туалетный столик и посмотрелась в зеркало, потрогала свои волосы, коснулась скул и сказала скореё себе, чем Рэтфорду:

— Вообще-то, я не так плохо смотрюсь. Если наложить немного грима, то будет совсем прилично, — и, повернувшись лицом к Рэтфорду, добавила: — Ты извини меня, Рэтфорд, но тебе одному придется искать того парня.

Рэтфорд сделал шаг ей навстречу:

— Неужели ты не понимаешь, что это за колдовство?!

Он положил руки на плечи Кассандры.

— Ведь это не просто двадцать лет, это нарастающие двадцать лет.

Кассандра повернулась и посмотрела в глаза Рэтфорду.

— Что ты хочешь сказать этим? — Кассандра запустила пальцы в меховое одеяние Рэтфорда. — Ты хочешь сказать, что я завтра проснусь и мне будет шестьдесят?

— Я же сказал тебе. Неужели ты не можешь понять, что если мы вместе с тобой не найдем колдуна, то ты умрешь раньше, чем через неделю.

— Умру? От чего?

— От старости, — безжалостно отрезал Нэтфорд.

 

ГЛАВА 4

Кассандра кричала пронзительно и громко. Она кричала так, как будто её снова схватил колдун и тащит за волосы по земле. Но тут она повернулась к Рэтфорду и сказала ему:

— Видишь, это тоже не помогает. Ничего у меня не получается.

— Не надо отчаиваться, — возразил тот и поднялся с корточек.

На земле прямо перед ним стоял «компас ведьм». Стрелка компаса была неподвижной.

— Давай с тобой еще раз четко договоримся, — обратилась к Рэтфорду Кассандра. — Как только мы найдем его, как только я смогу забрать свой браслет и мне станет опять двадцать лет, дальше ты будешь действовать сам.

Рэтфорд ничего не ответил на это и молча пошел к машине. Он уселся на переднеё сиденье и Кассандра приняла его молчание за знак согласия. Она обежала машину сзади и села за руль. Машина двинулась по гористой дороге.

Кассандра по привычке взглянула в зеркальце заднего вида и попыталась снова утешить себя: «Что ж, не так уж и плохо я выгляжу. Белая блузка образует контраст с черной кожаной курткой и выгодно оттеняет мое лицо. Да и волосы лежат неплохо, а седины почти не видно. Пожалуй, я даже хороша для сорока лет».

* * *

Колдун шагал по безлесной равнине и держал перед собой страницы книги «Грем-Гремуар». Время от времени он останавливался, вчитывался в строки, внимательно рассматривал рисунки и, казалось, наливался от этого зловещей силой. Он шагал с удвоенной, утроенной энергией, как-будто ему становились известны всё пути на свете.

* * *

Сидя на переднем сиденье машины, Рэтфорд время от времени жевал кожаный ремешок, посыпав его солью.

Кассандра искоса бросала взгляды на своего соседа и, наконец не выдержав, спросила:

— Ты что, не наелся в «Макдональде»?

— Что такое «Макдональд»?

— Большой дом, где мы с тобой завтракали.

— Это где много людей и где подают такие большие ну как их…

— Это «Большой Мак» — бутерброд такой.

— А та черная вода? Я забыл, как она зовется.

— А-а, «Пепси Кола». Она тебе понравилась?

— Ну как тебе сказать…

Рэтфорд посыпал солью кожаный ремешок и вновь стал жевать его.

— Так ты что, не насытился? Ты голоден? Давай заскочим в какую-нибудь закусочную, — участливо спросила девушка, но её слова остались без ответа.

Через некоторое время, не в силах побороть любопытство, девушка снова спросила:

— Тогда ответь, если ты не голоден, что же ты делаешь?

— Я солю кожу, — ответил Рэтфорд. — Разве ты не знаешь, что ведьмы и колдуны боятся соли?

Кассандра пожала плечами.

— М-м, пожалуй ты прав. Недаром ведь у нас говорят теперь: у человека есть два белых врага — соль и сахар могут кого угодно довести до гроба. Правда, я, кажется, когда-то читала, что из соли, селитры и каких-то там трав колдуны делают снадобья, которые помогают им переноситься в воздухе.

— Такого быть не может. Соль — злейший враг колдуна, — возразил Рэтфорд.

Что-то привлекло внимание Рэтфорда на дороге и он спросил у Кассандры:

— Послушай, мы должны ехать только по одной стороне дороги?

— По одной, — дернула плечами Кассандра.

— И по какой же?

— По правой, — ответила Кассандра, копаясь в бардачке. Она не заметила, как вырулила на левую сторону и прямо навстречу им несется тяжеловесный грузовик. Резкий сигнал грузовика заставил Кассандру посмотреть на дорогу, и в самый последний момент она едва-едва успела вырулить на правую сторону.

Кассандра облегченно вздохнула, а Рэтфорд заметил:

— Послушай, если мы должны ехать поправой, то будь так любезна, держись правой стороны дороги.

«Ну, ничего себе! — возмутилась Кассандра. — Парень из семнадцатого века еще будет учить меня, как водить машину.»

— Ты должна внимательнеё следить за дорогой, если тебе жизнь дорога, — продолжал Рэтфорд.

— Ну, ничего себе, — возмутилась вслух Кассандра, но про себя уважительно подумала: «Как быстро, однако, он всему учится!»

* * *

Воскресным утром в маленьком городке Принстонвилл было тихо.

Восьмилетний Джерри Гарсиа играл один. Он в одиночку разыгрывал матч по американскому футболу, то и дело подбрасывая мяч в воздух. Выступал он и в роли комментатора: «Бобби Стюарт ловит мяч, прорывается, пасует на Джэка Маккенроя, тот проходит по левому краю, бросает…»

Мяч в очередной раз взлетел в воздух, но не упал мальчику в руки. Он оказался в руках светловолосого мужчины в кожаном одеянии. Мужчина постарался улыбнуться как можно дружелюбнее, чтобы расположить к себе мальчика.

Через несколько минут Джерри с мужчиной оказались на игровой площадке. Джерри раскачивался на качелях и, нажимая на кнопки компьютерной игры, которую успел принести из дому, объяснял мужчине правила бейсбольного матча.

— Когда ты отдаешь пас, ты должен давать его вдоль этой площадки.

Джерри Гарсиа сделал очередной ход и протянул игру мужчине:

— Так, шесть очков. Теперь твой ход.

Тот взял игру, на мгновение задумался и сделал ответный ход.

— Ты так не можешь играть. Так никто не играет, даже звезды так не могут ходить, — возмутился мальчик. — Ты что, никогда бейсбола не смотрел?!

Но мужчина не ответил. Его внимание привлекло послышавшееся пение. Мелодия нарастала и раздавалась всё громче.

— Откуда эта музыка? — спросил он.

— А, это в той стороне, — махнул рукой мальчуган. — Здесь недалеко церковь.

— Почему же ты не в церкви? — спросил взрослый.

— Я туда никогда не хожу, — нисколько не смутившись, ответил Джерри Гарсиа.

— Да?

— Дело в том, что мой отец никогда не воспринимал серьезно эту историю с Иисусом Христом, его апостолами и всем прочим.

Мальчик сделал очередной ход и разочарованно всплеснул руками:

— Ну вот, опять не повезло. А почему ты не в церкви? — спросил мальчуган, когда на лице взрослого появилась удовлетворенная улыбка. — Ведь сегодня ж воскресенье и всё взрослые на службе.

— Ни одна ведьма не может войти в церковь. Ты должен знать это, — совершенно серьезно сказал муж чина.

— Ну да, — улыбнулся мальчуган. — Не заливай! Говоришь, что ты — ведьма, а ведь всем известно, что ведьмы — женщины. Любой мальчишка подтвердит это.

— Некоторые из них мужчины, — возразил незнакомец.

Мальчик окинул взрослого недоверчивым взглядом.

— А где же тогда твоя метла? Ведьмы летают на метле. Ты что никогда не читал «Волшебника Изумрудного города»?!

— Мне совершенно не нужна метла для того, чтобы летать.

— А что же тебе нужно?

В ответ колдун гомерически рассмеялся и стал всё сильнеё и сильнеё раскачивать качели, на которых сидел восьмилетний Джерри Гарсиа.

* * *

Машина остановилась на шоссе у заправочной, расположившейся на окраине Принстонвилла.

Кассандра вышла из машины и обратилась с вопросом к оператору заправочной, который с готовностью шагнул навстречу.

— Вы принимаете «Мастер-кард»?

— Конечно, — ответил тот.

Рэтфорд удивленно посмотрел на Кассандру, и та с готовностью пояснила:

— Это один из видов денег двадцатого столетия. Отличная штука и очень удобная. Можешь пользоваться, сколько хочешь.

Рэтфорд недоверчиво посмотрел на магнитную кредитную карточку и пожал плечами.

Его не очень занимали ни способ заправки автомобиля, ни деньги, выглядевшие так странно. Вместо ответа он, провожаемый недоуменным взглядом оператора, удалился на пустырь.

Там Рэтфорд разгреб сапогом камешки, очистил небольшую площадку и принялся монтировать на ней компас. Стрелка почти сразу же качнулась и указала в ту сторону, откуда доносились выстрелы из охотничьих ружей.

— Что там за выстрелы? — спросила Кассандра у оператора-заправщика.

— Отстреливают койотов в горах, — не отрываясь от своего занятия, деловито пояснил он. — Только что одного парнишку койот убил в горах. Совсем обнаглели эти волки. Поэтому приходится их время от времени отстреливать.

Подошедший Рэтфорд услышал последние слова оператора, и на лице его мелькнула страшная догадка. Он быстро собрал «компас ведьм» и кивнул Кассандре, мол, нужно быстреё ехать туда.

* * *

Рэтфорд с Кассандрой подошли к толпе, собравшейся возле грузовика. Из кузова охотники выбросили одного за одним тела двух убитых койотов.

Люди молча расступались перед сорокалетней женщиной, пробиравшейся в середину круга. Невидящий взгляд её остановился на телах хищников. Женщина смотрела на них, как завороженная.

Это была убитая горем мать Джерри Гарсиа. Когда женщина, поседевшая буквально за несколько часов, стала удаляться от толпы, Рэтфорд бросился следом за ней.

— Подождите! — окликнул он женщину и та обернулась. — Это был ваш сын, которого убил койот? Поверьте, мне очень жаль, но я должен, просто обязан задать вам один вопрос. Ответьте мне, пожалуйста. Ваш сын Джерри был крещен?

— Да кто вы такой, чтобы спрашивать меня об этом? — женщина посмотрела недоверчиво.

— Пожалуйста, поверьте, это очень важно. Скажите крестили ли мальчика?

— Нет, — ответила несчастная женщина. — Его отец не разрешил этого. Я просто вся вне себя от горя и сожалею, что послушала его.

Понурив голову и опустив плечи, женщина пошла прочь. К Рэтфорду подошла Кассандра.

— Послушай, объясни мне, в чем дело?

Вместо прямого ответа Рэтфорд вслух высказал свою мысль:

— Теперь Уорлок будет передвигаться гораздо быстрее, чем мы. Поэтому нужно спешить. Ведь из всех веществ, которыми пользуются ведьмы, растопленный жир некрещеного ребенка дает им наибольший эффект.

* * *

Ночная мгла нависла над кладбищем автомобилей. Тишину её нарушало только потрескивание костра.

Немигающим взглядом колдун смотрел, как в жестяной банке закипает жир некрещеного Джерри Гарсиа.

Наконец Уорлок снял с огня жестянку, подождал, пока жир остынет и, стараясь не пролить ни капли, мелкими глотками выпил дьявольский напиток.

* * *

Сержант Кейт Мун из дорожной полиции дежурил в ночную смену на шоссе № 66. Ночь выдалась теплая и душная.

Из состояния полудремы вывел сержанта заработавший вдруг аппарат для определения скорости автомашин. На его световом табло загорелись и стали меняться цифры, которые свидетельствовали о приближении машины, несущейся с огромной скоростью. С лихорадочной быстротой менялись и цифры на табло — 60, 70, 86, 90, 100, 110…миль в час.

Сержант не поверил своим глазам и постучал по стеклу прибора.

«Какого черта, какого дьявола! Кто это может нестись с такой скоростью?!» — подумал он и на всякий случаи включил фары дальнего света. Прямо перед ним что-то пронеслось с невероятной быстротой. Это что-то пронеслось как ветер, как ураган, как вспышка молнии и исчезло в ночной мгле.

Если бы сержанту полиции пришлось писать рапорт о ночном дежурстве, то он написал бы скореё всего, что над шоссе пронесся объект, напоминающий маленького человечка.

На самом деле, всё набирая высоту, над шоссе летел колдун. Волосы и одежду его трепал ветер. Колдун испытывал невероятный восторг, проносясь в ночной мгле над узкой ленточкой шоссе, обозначаемой светом фар редких автомобилей.

* * *

Ехать по ночному шоссе было не очень весело. Встречные машины светом своих фар изредка освещали лица Кассандры и Рэтфорда.

Рэтфорд был не очень разговорчив, и Кассандра нажала на клавишу радиоприемника. Рэтфорд вздрогнул от неожиданности, и Кассандра удовлетворенно улыбнулась.

— Можешь не пугаться. И не удивляйся. Никаких маленьких человечков там в середине нет.

— Я уже начинаю соображать понемножку, — возразил ей Рэтфорд с независимым видом. Он стал заинтересованно прислушиваться к ночному эфиру. — Может быть, эта штука поможет нам найти колдуна.

— Вряд ли, — покачала головой Кассандра. — Лучше спроси меня о чем-нибудь. Не стесняйся. Прошу тебя, давай, спрашивай.

«Вместо того, чтобы болтать без умолку, лучше бы внимательнеё следила за дорогой», — подумал Рэтфорд. Но всё же выполнил просьбу Кассандры и спросил:

— Зачем ты наносишь грим на лицо?

— Ничего плохого в этом нету, — ответила Кассандра. — К тому же в таком положении…

Кассандра на мгновение запнулась.

— Но вообще-то, хорошие женщины никогда не наносят грима.

— Ты говоришь совсем так, как говорили у нас, в семнадцатом веке. Моя Мэрион…

— Ты там у себя, в семнадцатом веке был женат? — перебила его вопросом Кассандра. — Ты сказал «Мэрион».

После минутной паузы Рэтфорд закричал:

— Стой, стой, останови машину!

— В чем дело?

— Да стой же, тебе говорят! Останови машину!

Кассандра притормозила, свернув на обочину.

Рэтфорд выскочил из машины и в свете фар принялся устанавливать «компас ведьм» на краю дороги.

Кассандра со злостью ударила кулачком по рулю. «Черт побери, заколебал уже своими штучками!» И в этот момент неведомая сила бросила Кассандру на руль, и к горлу подступил тугой комок. Девушка сперва подумала, что это обычный приступ её болезни, но ощущения отличались от тех, которые она обычно испытывала при этом. Кассандре показалось, что тело её налилось свинцовой тяжестью, совсем как тогда, в то страшное утро.

Кассандра попыталась выйти из машины, но ей не сразу удалось это.

Рэтфорд, занятый своим инструментом, ничего не замечал. Но его насторожил странный звук и, обернувшись, он бросился на помощь Кассандре.

На этот раз её волосы были совсем седыми и свисали до колен седыми прядями.

— Прошу тебя, — Кассандра закрыла лицо руками, — пожалуйста, не смотри на меня.

Рэтфорд собрал всё свое мужество и отвёл её руки от лица. Отвёл и невольно содрогнулся.

— И за что, за что?! — восклицала Кассандра. — Почему он так жестоко обошелся со мной! Нет ничего хуже, чем вот так, — простонала она, увидев в лице Рэтфорда, как в зеркале, свое отражение. — Почему он просто не убил меня сразу?

Голос Кассандры звучал хрипловато, всё лицо её было покрыто морщинами, а спина совсем сгорбилась.

 

ГЛАВА 5

Элвис О'Брайен больше десяти лет служил викарием в бостонской церкви. Место помощника священника в старой церкви вполне устраивало его.

Однако в последнеё время всё чаще и настойчивеё его приглашали к себе в Хирламенс сын Джой с невесткой Перниллой. Если бы не внуки, шестилетний Питер и четырехлетняя Синдирелла, в которых старик О'Брайен души не чаял, он не стал бы переезжать. Но год тому назад он уступил настойчивым уговорам.

Долгие прогулки, игры и беседы с внуками тешили сердце старика. Захватили его также домашние дела и работа на ферме.

Старик выглядел мужественным и крепким и всем своим видом напоминал рыбака или шкипера.

Однако в это утро его загорелое и обветренное лицо было хмурым. Он недовольно присматривался ко всему на ферме и что-то ворчал себе под нос.

Войдя в гараж, он сказал Джою:

— Ты знаешь, сметана скисла.

— Ну и что, — невозмутимо ответил тот, копаясь в моторе трактора.

— Как это что?! Мы ведь только вчера её сделали.

— Это пустяки, мелочи. Мне некогда отвлекаться на них, — ответил Джой и попросил отца: — Послушай, ты не мог бы подготовить мне лошадь?

Старик О'Брайен покачал головой и отправился на конюшню.

Но то, что он увидел там, повергло его в еще большеё смятение. Его любимый жеребец Децебал стоял весь в холодном поту и жалобно ржал.

Старик выбежал из конюшни и направился к дому, на веранде которого шалили и радостно смеялись внуки. Но тут взгляд Элвиса О'Брайена упал на чердак. Старик насторожился — дверь чердака была приоткрыта. Зная аккуратность сына и невестки, он подумал, что на ферме не всё чисто.

Старик резко развернулся и зашагал к сараю. Взяв там ведро с разведенной известью и широкий флейц, а также приставную лестницу, он поспешил к дому. Прислонив лестницу к стене, старик взобрался по ней и, обмакнув флейц в известь, стал рисовать таинственный знак. Это была окружность с вписанной в неё пятиконечной звездой.

* * *

Кассандра привычно крутила баранку автомобиля. Рэтфорда с непривычки немного укачивало. Время от времени он переводил взгляд с дороги на «компас ведьм», который подвязал возле бардачка. Стрелка покоилась, не предвещая появления колдуна.

— Послушай, — сказала Кассандра своим старческим голосом, к которому уже начинала привыкать — кто такая Мэрион?

— Вчера ты не очень интересовалась этим, — возразил ей Рэтфорд.

— Ну что же, вчера — это было двадцать лет назад.

— Она была твоего возраста, — ответил Рэтфорд, осознавая, что не сможет уйти от вопросов Кассандры. — Она была твоего истинного возраста… Она была чистая и божественная, моя чудесная жена.

— Ты же говорил, что не был женат?

— Да, потому что это было очень давно. Даже до того, как я пришел сюда.

— И что же с ней случилось?

На этот вопрос Рэтфорд ничего не ответил. Лицо его как будто окаменело.

Кассандра сама обо всем догадалась и высказала свою догадку вслух:

— А-а-а, колдун. Теперь я понимаю, почему ты ищешь его, понимаю, почему ты не можешь успокоиться, почему ты не можешь оставить его безнаказанным.

Невдалеке от шоссе показалась красная ферма. На всякий случай Рэтфорд посмотрел на «компас ведьм». Раскачиваясь, стрелка его потихоньку вращалась.

Вновь переведя взгляд на ферму, Рэтфорд заметил на её фронтоне знак, до боли знакомый ему.

— Останови машину, — попросил Рэтфорд. — Пожалуйста, останови машину.

Кассандра не поняла, в чем дело, что так взволновало её спутника, а потому не спешила нажать на тормоза.

Тогда тот схватился за руль и резко вывернул его влево. Машину бросило через неглубокий кювет. Она описала широкую дугу и, облепив высокий дуб грязью из-под колес, замерла на лужайке.

Схватив свой бич, Рэтфорд выбрался из кабины и бросился по направлению к ферме. Кассандра с трудом выбралась из машины и, держа в одной руке «компас ведьм», прокричала ему вдогонку:

— Рэтфорд, наш компас, кажется, сломался.

— Ничего, — махнул рукой Рэтфорд. — Брось его, он нам больше не понадобится. Я знаю, что колдун здесь.

* * *

Ферма была не очень стара. Всего каких-то двадцать лет. Однако чердак её был завален старой рухлядью. Здесь были лестницы, старая мебель, поржавевшие слесарные инструменты. Однако более всего загромождали чердак ящики, корзины и картонки. Под самую крышу громоздилась мебель, которую притащил с собой старик О'Брайен.

Мебели в доме его сына Джоя было предостаточно, однако бывший викарий не захотел бросать свою в Бостоне, потому что свыкся с нею и почти всю привез с собою в Хирламенс.

Рядом с комодом красного дерева, по-восточному подобрав под себя ноги, сидел Уорлок. Он внимательно всматривался в страницы старинного пергамента и удовлетворенно пробегал одну строку за другой. Затем он оторвал взгляд от рукописи и сделал магический знак рукой согласно описанному.

Нисколько не вредя колдуну, над ладонью его вырвалось пламя. Его длинные, алчные языки направлялись туда, куда хотелось колдуну. Уорлок чертил в воздухе колдовские знаки. Пламя следовало за рукой колдуна, целиком подчиняясь его воле.

«Получается, получается», — радость и удовлетворение колдуна возрастали. Он чувствовал себя всё более и более могущественным. И колдовская сила его возрастала с каждой прочитанной страницей, с каждым поглощенным им и познанным знаком. Подчиняясь желанию Уорлока, пламя погасло. Колдун вновь углубился в страницы книги «Грем-Гремуар».

* * *

Пернилла открыла духовку и достала из неё форму с пирогом. Удивлению её не было предела.

— Смотри-ка, — сказала она вошедшему на кухню мужу. — Странно как, пирог стал коричневым, однако тесто не пропеклось.

И в этот момент дверь распахнулась, и на кухню ворвался Рэтфорд.

— Скажите, — вскричал он в состоянии величайшего возбуждения, — кто-нибудь из вас занимается колдовством? Кто нарисовал знак на фронтоне вашего дома?

Джой недоуменно пожал плечами. «Что это за пришелец, и почему задает такие странные вопросы?» Помедлив немного, он ответил.

— Да нет.

— А кто нарисовал белый знак на вашем фронтоне?

— Не знаю. Я вообще последние двадцать лет не видел такого знака.

— Это мой знак, — сказал Элвис О'Брайен, входя на кухню.

Рэтфорд радостно бросился ему навстречу и горячо пожал ему руку, почувствовав родственную душу.

Бывший викарий подтвердил догадку Рэтфорда:

— Да, в нашей семье когда-то занимались колдовством.

Старик О'Брайен выбежал из дома, и Рэтфорд последовал за ним. Во дворе к ним присоединилась Кассандра. Элвис О'Брайен кивком головы поприветствовал её и указал на чердак:

— Вот там!

Рэтфорд на мгновенье задумался и сказал:

— Мне нужны лестница, молоток и гвозди.

Буквально через минуту он получил требуемое.

Взобравшись по лестнице, он захлопнул дверцу, ведущую на чердак, и стал заколачивать её широкими уверенными движениями.

Когда старик О'Брайен, Рэтфорд и Кассандра зашли в дом, Джой обратился к отцу с вопросом:

— Объясни же наконец, что вы делаете? Что происходит в доме?

Пернилла также недоуменно смотрела на свекра.

Но вместо него на ходу ответил Рэтфорд — ведь именно ему принадлежала инициатива.

— Если в доме есть дети, то их лучше увезти.

— А разве им что-то угрожает здесь?! Как мать я имею право знать это? — вскричала Пернилла.

И тогда навстречу невестке и сыну двинулся Элвис О'Брайен.

— Сметана, которая прокисла, хотя взбита накануне, лошадь, которая стоит с утра в холодном поту, хлеб, который не испекается в печи, — всё эти приметы должны быть хорошо известны и вам.

Джой с Перниллой тревожно переглянулись и побежали искать детей.

Распоряжался в доме Рэтфорд.

Он протянул Кассандре маленькие заостренные палочки, попросил зажать их зубами и сказал:

— Пусть это будет у тебя во рту. Это поможет предохраниться от колдовских чар.

Старик О'Брайен зажал в зубах точно такие же палочки. Он внимательно прислушивался к словам Рэтфорда, кивая в знак согласия.

— Уберете лестницу только по моей команде! И, ради Бога, старайтесь не встречаться с ним взглядами. Но если ваши глаза встретятся с глазами колдуна, прошу вас, не выказывайте при этом никакого страха!

всё трое двинулись к люку, который вел из прихожей на чердак. Старик О'Брайен потянул за веревку и притянул к себе лестницу, складывавшуюся пополам у самого потолка. Одним концом она уперлась в пол прихожей, а второй крепился у люка, ведущего на чердак.

Рэтфорд решительно двинулся по лестнице, держа в правой руке свой плетеный бич и сверкающий нож.

— Эй!

Рэтфорд оглянулся, стоя на верхних ступеньках лестницы.

— Ты, пожалуйста, поосторожней там! — попросила его Кассандра.

Оказавшись на чердаке, Рэтфорд не стал вставать в полный рост. Да и высота ската крыши над люком не позволяла сделать этого. Продвигаясь на четвереньках, он миновал лампу «летучая мышь», затем пробрался мимо плетеной корзины и, наконец, поднявшись в полный рост, оказался у груды мебели.

Рэтфорд осмотрелся. Лестница, старый разбитый комод, прялка, умывальник, старая металлическая кровать. Когда Рэтфорд подошел к груде старых резных стульев, то из темноты на него что-то с шумом понеслось. Это что-то, едва не задев его лицо, промчалось к лестнице. Рэтфорд развернулся и ударом бича настиг серое пятно.

Раздался пронзительный писк. Рэтфорд приблизился к лестнице и увидел, что на ней, зацепившись крылом, повисла огромная летучая мышь. Рэтфорд поднял её за крыло и та закачалась, безжизненно обвиснув. Рэтфорд бросил её на пол и отфутболил ногой в темный угол.

Отступив несколько шагов назад, он ударился теменем о свод крыши и от неожиданности вздрогнул. Взгляд его упал на чердачное окно, приоткрытое и подпертое палкой.

— Я вижу, я знаю, я чувствую, он был здесь! — вскричал Рэтфорд. — Был здесь, но ушел.

И всё же Рэтфорд не прекращал поисков, чтобы убедиться в своей правоте, чтобы найти следы пребывания колдуна на чердаке.

Он проходил, исследуя каждый квадратный сантиметр чердака, пока наконец не обнаружил то, что искал. Это был перевернутый и разбитый старый комод.

Пройдясь ножом по потайной нише в комоде, он обнаружил в ней пергаментную страницу. Рэтфорд взял её и попытался разобрать строки заклинания. Он догадался, что это страница из колдовской книги «Грем-Гремуар». Теперь он знал, что ищет колдун, но еще раз захотел увериться в своей правоте, в том, что эта страница обладает колдовской силой.

Он поднес её к свету и разорвал надвое, а потом положил половинки на пол.

Прямо у него на глазах обе половинки двинулись навстречу друг другу и, соединившись, срослись, словно не была страница только что разорванной надвое.

— Он придет за нею! — вскрикнул Рэтфорд и, схватив страницу, бросился к лазу, под которым ждали его Кассандра и старик О'Брайен.

— Он ищет волшебную книгу. Эта одна из самых сильных книг всех ведьм и называется она «Грем-Гремуар», — торопливо заговорил Рэтфорд. — У всех ведьм есть их колдовские книги, одна из них «Грем-Гремуар». Я нашел здесь на чердаке страницу из этой книги. Она была в старом комоде. Последним местонахождением этой книги была старая церковь в Бостоне. Эта книга была разобрана на три части, чтобы дьявол не смог никогда овладеть ею целиком. Если эта книга попадет в руки колдуну, то весь мир будет разрушен и переделан.

— Почему же её так плохо спрятали? — спросила Кассандра.

— Не это сейчас важно, — перебил её старик О'Брайен. — Куда подевался колдун?

— Он ушел, — ответил Рэтфорд. — Но я думаю, что он вернется. Вернется, как только обнаружит, что недостает одной страницы и попытается завладеть ею.

— Ну что же, мы встретим его, — сказал старик О'Брайен.

И тут Рэтфорд резко скомандовал:

— Лестница, подавайте лестницу! Убирайте ее!

Кассандра со стариком О'Брайеном ухватились за нижние ступени и отбросили лестницу к потолку. Лестница сложилась и оказалась на своем месте прямо под потолком.

Сам же Рэтфорд вновь бросился на чердак с бичом наперевес, словно шестое чувство подсказывало ему, что колдун вот-вот появится.

Но как он ни готовился к встрече с колдуном, появление того оказалось полной неожиданностью. Разведя руки в стороны, колдун возник словно из воздуха, опустился из-под самой крыши за спиной Рэтфорда.

— Из всего чудесного, что здесь видел я, твое появление — самое необычайное, — спокойно проговорил он, обращаясь к Рэтфорду.

Вместо ответа ему Рэтфорд крикнул старику О'Брайену:

— Прикрывай чердак!

Тот схватил огромный деревянный брус и подпер им лаз на чердак. Одним концом брус упирался в деревянный пол, а другим в лаз, ведущий на чердак.

Рэтфорд давно жаждал этой встречи. И всё же, оказавшись лицом к лицу со своим давним врагом и соперником, он на мгновение оторопел. Но растерянность быстро прошла. Резко повернувшись, Рэтфорд наконечником своего бича вышиб палку, которая фиксировала открытым окно, а затем проговорил:

— Ты, я вижу, многое забыл, Уорлок.

— Я ничего не забываю, — сказал Уорлок и, брезгливо поморщившись, добавил, — так они прислали сюда тебя, Рэтфорда, палача.

Рэтфорд пропустил мимо ушей оскорбление, которое вкладывал в свои слова колдун и, приближаясь к нему, говорил:

— Когда жизнь стоит так многого…

Не договорив, Рэтфорд выбросил вперед руку. В ней сверкнул остро отточенный клинок и вонзился в живот

Удар потряс Уорлока, заставил отступить на два шага. Колдун раздвинул свое одеяние и посмотрел на кровавую рану. Смотрел на нее, как зачарованный, и Рэтфорд.

Прямо на глазах рана затягивалась, пока наконец совсем не исчезла.

— Похоже на то, что даже две трети уже работают, — проговорил Уорлок. Он удовлетворенно улыбнулся и нанес ответный удар. Ударом этим был огненный столб, который вырвался из его ладони. Огонь ударил Рэтфорда в грудь и отбросил к стене.

Рэтфорд больно ударился затылком, стал медленно оседать. Он понадеялся, что за спиной у него деревянная стена, но это было не так. За спиной у Рэтфорда оказалась чердачная дверь, недавно заколоченная им.

Гвозди не выдержали дьявольского напора огненной струи, дверь распахнулась, и Рэтфорд кубарем полетел в дверной проем. Он скользнул по откосу фронтона, грохнулся на крышу флигеля и, наконец, со всего размаху грохнулся о землю. Несколько мгновений он не мог прийти в себя, но затем пошевелил рукой и попытался привстать.

А тем временем колдун с удовлетворением поднял страницу, оброненную его соперником, спрятал её у себя за пазухой и вышел на фронтон дома.

Выбежавшие из дому Кассандра и старик О'Брайен увидели поверженного Рэтфорда и колдуна, стоявшего у чердачной двери.

Колдун протянул руку по направлению к кованому металлическому флюгеру, сделал магический жест. Флюгер стал раскачиваться и взмыл в воздух. По мановению руки колдуна он на мгновение застыл, а затем двинулся дальше, направив свое острие на лежащего Рэтфорда. В это мгновение флюгер стал подобием алебарды или саксонской даги. С невероятной скоростью он понесся, словно брошенный умелой рукой дротик, вонзился глубоко в землю у самого бока успевшего отпрянуть Рэтфорда.

Вне себя от ярости, Рэтфорд вскочил, бросился по лестнице и, взобравшись на несколько ступенек, взмахнул своим бичом. Бич захлестнулся на ноге колдуна, Рэтфорд резко дернул рукоять, и колдун, потеряв равновесие, стал падать с крыши. Но колдун тут, же овладел собой и взмыл в воздух, сорвав с лестницы и потянув за собой Рэтфорда.

Рэтфорд волочился по земле, пытаясь вскочить на ноги, но не отпускал рукоять. Он пропахал своим телом капустные гряды и сумел вскочить на ноги. И вдруг с ужасом заметил, что несется на деревянную изгородь.

Рэтфорд вышиб плечом деревянный брус, однако следующая преграда была ему не по силам.

Колдун залетел под крышу сарая, а Рэтфорд со всего размаху врезался в деревянную стену фермы. Только тут он выпустил рукоять своего бича и без чувств упал на землю.

Но колдуну не удалось уйти далеко. Рукоять застряла в выступе деревянной стены и бич напрягся, как струна.

В этот момент Рэтфорд пришел в себя и вскочил на ноги. К нему подбежала Кассандра с кованым флюгером в руках. Это было импровизированное оружие, совсем недавно направляемое в Рэтфорда.

Рэтфорд взял флюгер и словно дротик занес его над головой. Он весь напрягся, впившись глазами в крышу фермы. Он ждал, зная, что скоро наступит решительная минута, когда он не должен промахнуться.

Напряжение Рэтфорда, Кассандры и подоспевшего старика Элвиса О'Брайена возросло до предела, когда натяжение бича ослабело и тот скользнул вниз безжизненной веревкой. Под крышей чердака показался колдун.

Наклонившись словно прыгун с трамплина, он летел прямо на Рэтфорда, но затем резко развернулся и взмыл ввысь. Оказавшись над крышей фермы, он прощально взмахнул рукой и стал удаляться.

Рэтфорд отчаянно метнул флюгер-дротик. Тот просвистел в воздухе и вонзился колдуну между лопаток.

Колдун дико взвыл и стал планировать вниз. Он упал на землю, подняв клубы пыли и стал отползать, впиваясь в песок ногтями.

Однако к нему уже неслись его преследователи. Рэтфорд подоспел первым. Он вырвал флюгер из спины колдуна и это было ошибкой.

В момент, когда он замахнулся для повторного удара, колдун успел откатиться от того места, куда было направлено копье Рэтфорда, и повернуться на спину. В то место, где он только что лежал, вонзилось острие импровизированного дротика.

Вне себя от ярости из-за допущенной оплошности, Рэтфорд бросился на своего поверженного противника. Выхватив из-за пояса кандалы, он стал одевать их на колдуна.

Рэтфорд зажал и закрутил в кандалах большой палец руки колдуна. Тот невероятно сопротивлялся, дико кричал от боли. В порыве отчаяния он даже вонзил свои зубы в колено Рэтфорда, но тот не обратил на это никакого внимания и закричал подоспевшим Кассандре и Элвису О'Брайену:

— Снимите с него обувь!

Старик и девушка бросились выполнять указание, схватили за ноги отчаянно вырывавшегося Уорлока. Сорвав обувь с ног колдуна, Кассандра стала обшаривать его карманы, надеясь отыскать браслет, приговаривая:

— Где же, где же он?

В одном из карманов она нащупала что-то круглое, но, вытащив руку, в ужасе вскрикнула — на ладони у неё лежали окровавленные глаза Белинды. Кассандра с содроганием отбросила их в сторону.

Колдун отчаянно сопротивлялся, не теряя надежды вырваться. И тут роковую ошибку совершил старик О'Брайен — в пылу борьбы он выронил изо рта заостренные палочки, зажатые в зубах перед схваткой, и посмотрел в глаза колдуну.

В глазах Уорлока он увидел дьявольский огонь. Старику показалось, что всё тело его пронзили тысячи иголок. Он отпустил колдуна, и Рэтфорд почувствовал возросшеё сопротивление Уорлока.

Рэтфорд взглянул на старика и отчаянно вскричал:

— Не смотри, не смотри ему в глаза!

Но было уже поздно. Старик взвыл и закрыл свои глаза ладонями. Сквозь пальцы старика выступила кровь и стала сочиться, потекла тонкими ручейками. Погруженный в кромешную тьму, он еще громче закричал и упал навзничь.

Рэтфорд оставил колдуна и поспешил на помощь старому О'Брайену.

Колдун резким ударом отбросил от себя Кассандру и та упала в пыль.

* * *

Уорлок вскочил и запрыгал на одной ноге. Большой палец другой его ноги был прикован к большому пальцу руки. Медленно и неуклюже он стал удаляться от своих преследователей.

— Он уходит, уходит! — отчаянно закричала Кассандра.

Колдун успел удалиться шагов на двадцать и сбросил с руки кандалы.

— Он уходит! — отчаянно взывала Кассандра к Рэтфорду.

— Я знаю, что его нельзя упустить, — ответил Рэтфорд. — Однако я не могу допустить, чтобы умер старик.

Элвис О'Брайен лежал на спине, по-прежнему прижав ладони к лицу.

Рэтфорд швырнул Кассандре молоток и приказал:

— Возьми молоток и, когда найдешь отпечатки ног колдуна, забивай в них гвозди!

— Лучше бы ты дал мне вместо молотка ружье.

— Делай, как тебе говорят, я лучше знаю!

Не очень-то веря сказанному Рэтфордом, Кассандра направилась вслед за колдуном. Добежав до лошадиного загона, она с тоской увидела, что колдун оторвался достаточно далеко. Он уже взбирался на пригорок, на котором стоял раскидистый дуб. От бессилия Кассандра сжала кулаки и ударила об изгородь.

— Гвозди, гвозди, — твердила она как молитву.

* * *

Прыгая на одной ноге, колдун смог добраться до товарной станции с множеством запасных путей. Перепрыгнув рельсы очередного пути, он споткнулся и обессилено упал прямо в груду влажного песка. Здесь он позволил себе небольшую передышку и наконец смог освободиться от кандалов, изрядно повозившись с мудреной гайкой.

Колдун понял, что ему удалось избежать смертельной опасности и двинулся вдоль товарного состава. Лицо его горело гневом.

* * *

Кассандра, прихрамывая и оглядываясь, шла по станции. В одной руке у неё был молоток, в другой она сжимала горсть гвоздей.

На станции было безлюдно. В тупиках стояли отдельные вагоны, а на запасных путях находились готовые к отправке составы. Кассандре было страшно, её бил нервный озноб — ведь из-за любой будки, из-за любого вагона на неё мог наброситься колдун.

Дойдя до угла одной из бытовок, Кассандра содрогнулась: буквально в шаге от неё стояли двое железнодорожников. Недоуменно смотрели они на старуху, зажавшую в зубах какие-то деревянные палочки и сжимавшую молоток в руках.

— Может быть, мы можем чем-то помочь вам? — спросил тот, что выглядел помоложе.

— Нет, — Кассандра горько улыбнулась и покачала головой.

Железнодорожники проводили её долгими взглядами. Для человека её возраста одета она была слишком экстравагантно. На ней была черная кожаная куртка, короткая юбка, блестящие лосины и кроссовки.

Кассандра шла по железнодорожной насыпи вдоль одного из составов. На песке было видно множество следов. Здесь были отпечатки сапог, тяжелых кожаных башмаков, кроссовок. Не было среди них только отпечатков босых ног.

И тут Кассандра оцепенела. Должно быть, в таком же оцепенении был Робинзон Крузо, когда увидел на острове, который считал необитаемым, отпечаток босой ноги туземца. Несомненно, это была босая нога мужчины.

Кассандра опустилась перед ним на колени и, вспомнив слова Рэтфорда, приставила гвоздь к отпечатку пятки. Затем она взмахнула молотком и загнала гвоздь в песок по самую шляпку.

— А-а-а-а-а-а-а, — раздался нечеловеческий крик, и Кассандра узнала голос колдуна. Обрадовавшись тому, что средство Рэтфорда срабатывает, она продвигалась вперед на четвереньках, пока не отыскала следующий след. Кассандра воткнула в него другой гвоздь и молотком вогнала в песок.

Над станцией пролетел еще более дикий крик.

* * *

Колдун нашел себе временное убежище в одном из товарных вагонов и решил отсидеться в нем, прийти в себя.

И тут всё тело его — сперва сквозь одну, а затем сквозь вторую ступню — пронзила ужасная боль, словно попеременно ударили в них две молнии. Он не смог удержаться от крика и тем самым выдал свое убежище. Воспользовавшись минутной передышкой, он попытался оторвать доску от днища вагона. Невероятным усилием он оторвал полуистлевшую доску и, упав на спину, прижал её к своим стопам. Боль понемногу утихла и колдун пришел в себя.

* * *

Кассандра отыскала очередной след и также яростно вогнала в него гвоздь. Но не услышала крика. Кассандра повторила удар, затем достала гвоздь и вновь вонзила его, но над станцией царила гнетущая тишина.

Она недоуменно огляделась и поползла вперед на четвереньках, пока не оказалась у груды влажного песка. Здесь она увидела кандалы, с помощью которых совсем недавно пытались пленить колдуна. Отчетливо виднелись следы босых ног, а также тела, лежавшего на песке.

Кассандра решила испытать другое средство. На этот раз она поставила гвоздь в то место, где отчетливо виднелся отпечаток головы. Кассандра изо всех сил ударила молотком по гвоздю. Крик, который потряс окрестности, был несравним с предыдущими.

— А-а-ы-ы-а-а!

* * *

Отбросив доску, колдун обхватил голову двумя руками. Но боль, пронзившая голову, пригвоздила его к полу. Руки его безжизненно раскинулись и левая безвольно повисла, свесившись из вагона.

* * *

Кассандра обернулась на крик, донесшийся из-за её спины. Взгляд скользил по вагонам, пока она не увидела то, что заставило её замереть. Эта была свесившаяся из вагона рука. Это была рука Уорлока, в чем Кассандра уже не сомневалась. Из-под обшлага рукава черной куртки поблескивал предмет, к которому она так долго стремилась. Это был её браслет. Кроме браслета узнала она еще одно украшение — на мизинце колдуна поблескивал перстень, который носил Жан-Мишель Блюмарин.

всё еще не веря своим глазам, Кассандра нетвердой походкой двинулась к этой руке.

Но в этот момент состав дернулся. Скрипнули колеса о тормозные колодки и товарняк плавно тронулся. Вагон к которому всей душой стремилась Кассандра, стал удаляться, увозя тело Уорлока.

Кассандра попыталась ускорить шаг, но ноги не слушались ее. Товарняк между тем набирал ход. Кассандра попробовала бежать, но бежать по мокрому песку было неимоверно тяжело. Ноги вязли в нем и заплетались, но Кассандра не хотела упустить свой шанс, который казался ей последним. Ведь если сейчас колдун ускользнет, то вряд ли она сможет отыскать его в ближайшие несколько часов. И каждый из этих часов мог принести ей не только дряхлость, но и смерть.

Кассандра вкладывала в свой бег всё силы. всё силы, которые оставались у шестидесятилетней старухи. Она невольно схватилась за поясницу, всё больше припадая на левую ногу, взвыла от боли и, напрягая всю свою волю, побежала еще быстрее.

«Ну, еще несколько шагов, — уговаривала она себя, — и я дотянусь до браслета!»

Но в этот момент Кассандра споткнулась о камень и упала.

Пока она поднялась, расстояние между ней и браслетом выросло в полдесятка метров. Кассандра вкладывала в свой бег весь остаток сил и вновь нагнала вагон, из которого свисала рука.

«Еще чуть-чуть… еще полметра осталось, еще одна пядь, и я дотянусь до браслета». Но в тот момент, когда Кассандра готова была схватить браслет, рука колдуна вздрогнула, окрепла и ухватила её за запястье.

Кассандра обезумела от ужаса, но бежать стало легче. Через несколько мгновений она нашлась и свободной рукой, в которой был зажат молоток, стала бить по запястью колдуна. И тот, не выдержав адской боли, отпустил Кассандру. Она не удержалась на ногах и со всего размаху упала, больно ударилась о землю головой. Поезд меж тем уходил всё дальше, увозя колдуна, который оперся на локоть и зловеще смотрел на Кассандру.

Кассандра с горечью усмехнулась. В этой горькой усмешке промелькнуло прощание с жизнью.

Но в тот момент, когда она решила, что с жизнью покончено, взгляд её упал на землю. Прямо перед ней лежал молоток. И этот молоток вернул её к жизни. Зацепившись за его рукоятку, поблескивал браслет. Браслет, похищенный у неё сорок лет назад.

всё еще не веря себе, Кассандра протянула руку и, ощутив в своей ладони отполированные шарики, счастливо улыбнулась.

* * *

Рэтфорд сидел у кровати Элвиса О'Брайена. Голова того была замотана бинтами на уровне глаз. Старик лежал так, как лежат слепые.

Над его грудью на высоте вытянутой руки была связка ключей, подвешенная на металлической цепи. Рэтфорд призывал О'Брайена:

— Почувствуй, почувствуй каждый из них! Нащупывай их поочередно и вращай каждый по часовой стрелке по часу! Ты понял меня? Каждый ключ в отдельности, по часовой стрелке.

Элвис О'Брайен протянул руку к своим глазам, но Рэтфорд перехватил её и направил к связке.

— Вращай каждый ключ…

— Ну как у него дела? — услышал Рэтфорд голос Кассандры и поднялся навстречу ей.

— Ты прости меня, пожалуйста, — сказал он. — Но я в своей жизни видел так много умирающих, что просто не мог, не имел права позволить умереть этому мужественному человеку. Я должен был спасти его.

— Это ерунда, посмотри, ведь ты уже спас одного человека. И этот человек — я.

Кассандра вышла из тени, в которой скрывалось её лицо.

Перед Рэтфордом стояла цветущая двадцатилетняя девушка.

— Посмотри на меня, я такая, как была прежде.

— Что ж, поздравляю тебя! — Рэтфорд прошел мимо девушки, не удостоив её взглядом. Он хорошо помнил их уговор — в тот момент, когда девушка обретет свой браслет, а вместе с ним и молодость, их пути разойдутся. И ему придется преследовать колдуна в этом незнакомом мире самому, в одиночку.