ГЛАВА 1

«1. И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.

2. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.

3. И видел я, что одна из голов его как-бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем; и поклонились дракону, который дал власть зверю.

4. И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?

5. И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.

6. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его и жилище Его и живущих на небе.

7. И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем.

8. И поклонятся ему всё живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира.

9. Кто имеет ухо, да слышит.

10. Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечем убивает, тому самому надлежит быть убиту мечем. Здесь терпение и вера святых…»

Старуха оторвала взгляд от книжки в черном кожаном переплете и посмотрела в окно. Ей показалось, что она услышала мяуканье её любимой кошки Катрины. Нет, она не могла ошибиться. Старуха поспешно встала, подошла и прильнула к окну.

День был серый и пасмурный. По небу торопливо плыли тяжелые тучи, накрапывал дождь. Но непогода не остановила человека, который, низко нагнувшись копошился у плетня. В одной руке у него была огромная плетеная корзина, которую он нагромоздил на кол, а другой рукой он безуспешно пытался засунуть под крышку Катрину, любимую кошку старухи.

Старуха прошаркала к двери, открыла ее, выглянула наружу и узнала в человеке известного на всю округу помощника палача по имени Брюс Диккинсон. Она рванулась спасать кошку, но неведомая сила остановила се.

Старуха подумала: «Что-то затевается вновь, ведь неспроста Диккинсон так старается. Наверное, опять у него много работы.»

Руки старухи безвольно опустились, спина согнулась, и она потащилась к столу, где её ждала вечная книга. Она поняла, что своей любимицы уже никогда больше не увидит.

Старуха догадалась, что та идет на заклание.

* * *

Брюсу Диккинсону наконец-то удалось засунуть кошку под крышку плетеной корзины. Он забросил корзину за спину и подумал с облегчением: «Проклятая кошка! Я-то думал, что смогу легко с ней справиться. Чуть всю руку не исцарапала, чертовка! Зато сейчас эта черная кошка, это дьявольское отродье, послужит во имя божьего дела!»

Брюс вышел на улицу и зашагал с видом человека, уверенного в себе, с видом человека, который вершит богоугодное дело. Он знал, что в Бостоне многие жители недолюбливают его.

«Но что же делать, — думал он. — Может быть, моя должность и не из самых приятных, но надо же кому-то сражаться с ведьмами, колдунами и всякой прочей нечистью. Должен же кто-то защищать бостонцев от проделок дьявола».

Ему пришлось пройти сквозь гусиную стаю, заполонившую улицу. Гуси вытянули шеи, зашипели на него, а потом с гоготом бросились врассыпную.

«Прочь, проклятые птицы!» — крикнул он.

Брюс Диккинсон остановился, опустил корзину и поправил крышку, заперев её для надежности щепкой, подобранной с земли.

Он снова взвали корзину на плечи и пошел улицей, но на повороте почтительно остановился.

Навстречу ему шли четыре человека в длинных черных сутанах. Этих людей знал весь Бостон.

Их черные сутаны развевались по ветру. Широкие мантии и белые отложные рукава оттеняли мрачность их одеянии. На их головах красовались небольшие круглые шапочки.

Черная четверка миновала виселицу, на которой раскачивалась на ветру тяжелая веревка с петлей. Рядом с ней был сложен костер, внизу которого лежали дрова, а наверху было уложено сухое сено.

Брюс смог хорошенько рассмотреть идущих. Посередине вышагивал худой старик. Его длинная и седая борода развевалась по ветру, в руке у него был посох. Это был известный на всю округу председатель суда присяжных Роберт Гиллан, прославившийся своей жестокостью и обладающий неукротимым твердым характером.

Плечо к плечу с ним шагали его помощники Дэбби-Шэнкер и Марк Хьюстон. Первому из них было лет тридцать пять, второй был чуть постарше. Отставая на три-четыре шага от них, сзади шел секретарь суда Джон Андерсон. Он был слегка полноват, рыжеволос и несколько грузен в теле. Подмышкой у него была увесистая папка буйволиной кожи и, несмотря на её тяжесть, Джон старался не отставать от своих товарищей.

Нельзя было сказать, что Роберт Гиллан шел, не разбирая дороги, однако, если ему попадались небольшие лужицы, он не старался переступать или обходить их. Шаг его был по-юношески тверд и уверен.

Этому бодрому духу и уверенности могли бы позавидовать бостонцы, однако зависти не было видно в их глазах. В их глазах скореё можно было прочитать растерянность и осуждение.

Старая служанка Уитни Хадсон неторопливо вытирала фартуком руки и печально смотрела вслед шествующей группе. Её молодая соседка Пернилла Нопфлер поспешно выбежала из дома и позвала к себе малолетнего сынишку, который плескался в лужице.

Мальчик бросился к ней и мать бережно обняла его, прижала к себе.

Плотник Тейди Смун деловито ударял деревянной колотушкой по лезвию резака, обрабатывая угловатое полено. Но и он поднял голову, задумчиво посмотрел вслед черным фигурам.

Их движения были столь же уверенны, как течение реки во время весеннего паводка. Казалось, попадись кто-нибудь на пути, и они сметут его, отбросят, как щепку, к плетням, что стояли вдоль улицы.

Да бостонцы и не хотели бы попадаться на пути этой четверки. Встречные молчаливо опускали глаза, почтительно застывали в поклонах. Стоявшие у обочин только и могли себе позволить проводить их взглядом, потихоньку перемолвиться, шепнуть друг другу пару слов.

Роберт Гиллан бросил свой суровый взгляд из-под лохматых бровей на недавно приехавшую в Бостон семью О'Брайен. И мать и её двадцатитрехлетняя дочь как по команде тут же опустили глаза.

Почему женщины более склонны к колдовству? Почему среди немощного пола особенно много ведьм? — снова задался вопросом Роберт Гиллан. И тут же сам себе ответил: — Кроме свидетельств Священного Писания и людей, заслуживающих доверия, у нас ведь есть еще житейский опыт.

Имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держаться золотой середины: это — язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней как в добре, так и во зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть дьявола, то ими совершаются наисквернейшие поступки…

Что касается злости женщин, то в Книге сына Сирахова говорится: «Нет ничего хуже злобы женщины. Соглашусь лучше жить со львом и драконом, нежели жить со злой женой». В дополнение к этому там же говорится: «Всякая злость мала по сравнению со злостью женщины». Поэтому-то Иоанн Златоуст в поучении на Евангелие Матфея увещевает: «Жениться не подобает. Разве женщина что-либо иное, как враг дружбы, неизбежное наказание, необходимое зло, естественное искушение, вожделенное несчастье, домашняя опасность, приятная поруха, изъян природы, подмалеванный красивой краской? Если отпустить её является грехом и приходится оставить её при себе, то по необходимости надо ожидать муку. Ведь, отпуская ее, мы начинаем прелюбодеять, а оставляя ее, имеем ежедневные столкновения с нею».

А Сенека в своих трагедиях произносил: «Женщина или любит, или ненавидит. Третьей возможности у неё нет. Когда женщина плачет — это обман. У женщин два рода слез. Один из них — из-за действительной боли, другой — из-за коварства. Если женщина думает в одиночестве, то она думает о злом».

О хороших же женщинах идет большая, хорошая слава. Они делают мужчин счастливыми и спасают народы, страны и города. Всем известны высокие поступки Юдифи, Деворы и Эсфири. Поэтому апостол в I Послании к коринфянам и говорит: «Если женщина имеет мужа, и он хочет с ней жить, то она не должна уйти от него. Неверующий муж освящается верующей женой».

Когда женщину хулят, то это происходит, главным образом, из-за её ненасытной страсти к плотским наслаждениям. Поэтому в Писании и сказано: «Я нашел женщину горче смерти, и даже хорошая женщина предалась страсти к плотским наслаждениям…»

Но здесь размышления Роберта Гиллана прервали звуки молота, ударяющего по наковальне, которые доносились из кузницы. Из-под навеса кузницы, любуясь отточенным клинком своего кинжала, вышел бостонский палач Рэтфорд Эллиот.

Это был тридцатилетний высокий и стройный мужчина. Лицо его было вытянутое, с крупными выразительными чертами. Широкий лоб, прямой нос, выразительные глаза и губы с чуть опущенными краешками, которые могли говорить либо о надменности, либо об ироничном отношении ко всему на свете. Подбородок у него был твердый, волевой. Это красивое мужское лицо чуть портили большие оттопыренные уши. Правда, их почти не было видно, потому что они прятались под густыми, почти черными волосами, которые волнами ниспадали ему на плечи.

Плечи Рэтфорда были укрыты волчьей шкурой. Это одеяние, подпоясанное ремнем, очень шло ему. Широкая кожаная плеть переплетала туловище Рэтфорда и свисала до пояса. Это была прекрасная, отменная плеть, которая могла служить и арканом и бичом. Сплел её сам Рэтфорд из просоленной буйволиной кожи, а концы её украшали острые свинцовые зубцы.

Тяжелая рукоять этой плети была заткнута за пояс Рэтфорда. Не спеша он пошел вслед за присяжными судьями.

А те, миновав кузницу, вышли на окраину Бостона. Над ней, над всей округой зловеще нависала огромная мрачная башня.

Помощник бостонского палача Брюс Диккинсон первым пробрался к башне известными только ему одному тропками. Он услужливо открыл дверь, на широких дубовых досках которой был изображен священный знак — пятиконечная звезда, заключенная в окружность Глубокие отметины врезались в текстуру дуба и почернели от дождей, ветров и времени.

На пороге башни Роберт Гиллан остановился и бросил тяжелый взгляд на своих спутников. Чуть помедлив он вошел в башню. Его помощники Дэбби Шэнкер и Марк Хьюстон, переглянувшись между собой, ступили следом за ним, склонив головы, чтобы не задеть низкий кушак.

Дубовая дверь тяжело захлопнулась за ними и на таинственный знак окружности со вписанной в неё звездой упали тяжелые капли дождя.

Как и большинство башен, эта представляла собой довольно мрачное сооружение. Она была темна и свет проникал только в узкие бойницы, ложась на противоположные стены неровными пятнами. У самых ступеней дымилась, давая еще более тусклый свет, лампа «летучая мышь».

Суд присяжных далеко не в первый раз ступал на эти скользкие ступени. Помощник Дэбби Шэнкер пошел впереди, Роберт Гиллан, опираясь на свой посох, шел следом за ним.

Винтовая лестница круто уходила вверх. Свет, падающий из узких бойниц, перекрещивался и в этом перекрестии висело странное на первый взгляд устройство. Это не была лампа, это не была люстра, это был компас ведьм. Он представлял собою металлический круг, в середину которого были впаяны две пересекающиеся металлические пластины. А в самой середине круга, чуть покачиваясь, покоилась игла.

Но об этом компасе и о назначении иглы знали лишь немногие, лишь посвященные. Эти посвященные поднимались всё выше и выше по ступеням каменной башни.

Они миновали первый этаж, второй, прошли через узкий каменный проем и, наконец поднявшись на уровень четвертого этажа, оказались у огромной каменной клетки. Именно так можно было назвать помещение, которое находилось у самой крыши каменной башни.

Погремев связкой тяжелых ключей и выбрав наконец нужный, Брюс Диккинсон вставил его в замочную скважину и повернул. Роберт Гиллан недоверчиво посмотрел на него, перевел взгляд на своих помощников и на этот раз вошел первым. всё пятеро миновали небольшой коридорчик и, наконец, оказались на самой верхней площадке башни.

Комната была совсем невелика, овальная по форме. Роберт Гиллан остановился, скрестив руки на груди. Его помощники толпились чуть дальше.

Их глаза уже успели привыкнуть к темноте, и тем не менеё с большим трудом они смогли различить в полутьме контуры человека. Этот человек находился в невероятной, немыслимой позе. Он был как бы сломан пополам. А на самом деле он висел, закованный в цепи, перегнувшись в пояснице. Руки его безвольно висели, а голова оказалась почти у самых ступней.

Могло показаться, что человек этот уже мертв или уснул летаргическим сном. Но, как бы то ни было, Роберт Гиллан кашлянул, может быть, по привычке, а скореё всего для того, дабы прочистить горло и начать свою речь.

Бросив быстрый взгляд на секретаря, который уже успел развернуть свою огромную папку, достать нужные листы манускрипта и обмакнуть перо в чернила, Роберт Гиллан кивнул ему:

— Пиши: «Сего дня, года 1691 от рождества Христова, суд присяжных Массачусетса, города Бостона и так далее…

Перед судом предстал священник».

Председатель суда тяжело взглянул на обвиняемого и сказал:

— Исповедь поможет вам в другой, загробной жизни. Покайтесь, сын мой.

Тяжелая тишина была ему ответом. Тогда в разговор вступил его помощник Дэбби Шэнкер. Он сказал:

— Неопровержимые доказательства свидетельствуют о вашей виновности, о вашей связи с дьяволом. Помилования вам ждать не приходится. Вы будете казнены: повешены, а затем сожжены на костре с помещенной под вами живой черной кошкой. Но сначала вы должны признать свои грехи перед Господом Богом и человеком.

Дэбби Шэнкер старался говорить громко и уверенно. Но чем громче звучал его голос, тем больше проглядывала в нем неуверенность. Казалось, ему не терпится побыстреё разделаться с этим человеком и покинуть мрачную башню. Казалось, что этот низринутый, закованный в кандалы человек опасен, может вырваться и нанести ответный удар высокому суду.

И вновь нависло тяжелое молчание. Тогда, прерывая его, в разговор вступил другой помощник Марк Хьюстон. Он несмотря на свою молодость, горячился не по годам:

— Вопросов никаких не осталось. всё ясно. Однако, я говорил вам, что вы ничего не добьетесь от него.

И в этот момент голова закованного в цепи медленно поднялась. Исподлобья на суд взглянули тяжелые серые глаза. Однако подсудимый и теперь не произнес ни слова.

Тогда торопливо и раздраженно заговорил председатель суда Роберт Гиллан:

— Пусть записи в книге засвидетельствуют, что этому отвратительному животному была дана возможность покаяться и облегчить свои грехи. Однако, он не воспользовался ею. Что ж, тем хуже для него. Приговор будет приведен в исполнение.

Голова обвиняемого вновь безвольно повисла, а судьи торопливо двинулись к дверям. Но на этот раз секретарь с помощниками проявили меньше почтения и, нарушив субординацию, толкаясь вышли первыми. Следом за ними, нагнув высокую гордую голову, прошел и председатель суда Роберт Гиллан.

Брюс Диккинсон, стоявший у дверного проема, низко склонил голову в надвинутой почти на глаза черной шляпе. И тут же в дверях появилась высокая, мощная фигура Рэтфорда Эллиота. Так же нагнув голову, чтобы не удариться о кушак, он сделал несколько шагов в глубину помещения и остановился перед обвиняемым.

Эхо от шагов Рэтфорда понеслось ввысь, к сводам, а затем умолкло. Лицо Рэтфорда было в тени, но, когда он повернулся к своему помощнику, тот без всяких слов понял это движение, приблизился к палачу, подал ключи от помещения, затем быстро вышел за дверь.

На сей раз молчание длилось недолго. Уорлок, обвиняемый священник, прикованный цепями к стенам башни, поднял голову. Его лицо осветилось и, усмехнувшись, он сказал:

— Они ведь были до смерти напуганы. Не правда ли?

— Довольно глупые слова для человека, которому осталось два часа до смерти, — сказал Рэтфорд.

— Многое может случиться после смерти, — возразил Уорлок и иронически усмехнулся.

Рэтфорд вплотную приблизился к Уорлоку, и звук каблуков его кожаных сапог гулким эхом понесся к сводам башни.

— Почему же твой господин не спас тебя и даже не попытался сделать это?

— Возможно, он обоих нас спасет, Рэтфорд.

Уорлок исподлобья взглянул на своего гонителя.

Свой ответ Рэтфорд начал сильным, резким ударом в челюсть колдуна. Тот, удерживаемый цепями, перевернулся и со всего размаху грохнулся на каменный пол.

— Никаких шансов у тебя нет. Завтра ты умрешь.

— Нет, мы будем жить вечно, — заявил колдун и, иронически улыбнувшись, добавил: — Посмотрим завтра…

Колдун опустил голову в знак того, что разговор окончен.

Рэтфорд саркастически усмехнулся и, не отрывая взгляда от пленника, отступил к дверям, исчез за ними.

Священник, уличенный в колдовстве, улыбался потайным мыслям и раскачивался на своих оковах.

* * *

— Кандалы на его руках и ногах должны находиться до самой его смерти, — эти слова Рэтфорд бросил своему помощнику, спускаясь по каменным ступеням башни. Тут Рэтфорд сделал небольшую паузу: взгляд его упал на массивную дубовую дверь. Ручка чугунного кольца, показалось ему, вздрогнула и ударила по дверям, потом еще и еще. Рэтфорд решил, что это разгуливает сквозняк и вернулся к своей мысли:

— Кандалы можно будет снять только тогда, когда он превратится в пепел и будет развеян над землей.

Рэтфорд вышел из башни, и его глазам предстала ужасающая картина. В небесах, застилаемых черными клубящимися тучами, сверкали молнии. Отовсюду слышались тревожные крики женщин, мычание коров и визг поросят, хлопанье ставен и дверей. На улицах Бостона царило необычайное смятение.

Люди спешили к своим домам, чтобы за их стенами, дверьми и ставнями укрыться от невесть откуда налетевшей бури.

«Да, наверное еще далеко не всё колдуны и ведьмы схвачены. Многие разгуливают по земле, а один из них наверняка особенным образом положил в колодец сгнивший шалфей!» — подумал Рэтфорд. Но тут он внимательнеё присмотрелся к разверзшимся небесам, и его осенило. Ведь молнии сверкали не совсем обычные. Они были необычайные: не ложились время от времени среди туч гигантскими трещинами, как это бывало во время обычной грозы, а взметывались, кружились, собирались в одном месте, словно исполинские пчелы. Этот фосфоресцирующий рой выл и клубился среди туч с леденящим душу свистом, пока наконец не понесся к башне, у стен которой стоял Рэтфорд.

Страшная догадка пронзила мозг бостонского палача: «А не сам ли Сатана спешит на помощь к плененному колдуну?!»

Рэтфорд вновь оказался за дубовыми дверьми и бросился вверх по каменным ступеням башни. И взлетел он по скользким ступеням так стремительно, словно от этого зависела его собственная судьба.

Небольшая заминка случилась у двери на верхней площадке: почему-то не сразу нашелся нужный ключ. Руки, такие сильные и уверенные, сейчас не слушались, не сразу попали ключом в замочную скважину.

Рэтфорд наконец-то распахнул дверь на площадку, где томился в ожидании казни священник, уличенный в колдовстве. Первое, что увидел Рэтфорд, так это кольцо из роящихся голубоватых молний, носящихся в неистовом, дьявольском танце. На мгновение Рэтфорд даже прикрыл лицо тыльной стороной ладони — ослепительно-яркий свет заливал башню. Немного свыкшись с яростным сиянием, Рэтфорд с изумлением разглядел, что его пленник стоит на одной ноге и уже свободными руками спокойно и деловито снимает с ноги чугунные оковы. Причем делал он это настолько непринужденно, как-будто под его руками были гнилые веревки.

— Нет! Именем Бога не-е-э-т!!! — вскричал Рэтфорд, но было поздно.

Кандалы были отброшены в угол, словно ненужная вещь, и Уорлок поднял глаза навстречу своему гонителю. На лице колдуна играла зловещая улыбка.

Рэтфорд бросился на колдуна, но тот… растворился, исчез, словно никогда его не было в этой мрачной башне. По ней, поднимая облако песчаной пыли и соломенной трухи, разгуливал ветер. Он всё стремительнеё закручивал вихревые потоки, и чудовищная спираль устремлялась к одной из бойниц. К той, где всё ослабевая сосредоточилось голубовато-огненное свечение. Это свечение увлекало за собой все, что было в башне, и Рэтфорд не смог противостоять дьявольской силе, бросился в безумную погоню за колдуном, вырвавшимся на свободу.

* * *

Бостонцы с недоумением взирали на небеса. Страшная буря, которая должна была вот-вот разразиться и обещавшая наделать так много бед, так и не прошумела.

Черные тучи рассеялись так же внезапно, как и появились. С неба не упало ни капли дождя, ни одной снежинки. Оно сияло глубокой и ровной лазурью, столь необычайной для этой поры года.

* * *

Спустя полчаса члены суда присяжных вновь оказались у башни во главе со своим председателем. Но на этот раз их движения были совсем иными — нервными и суетливыми. Они не шествовали, а поспешно карабкались по каменным ступеням. Роберт Гиллан с помощниками ворвались на верхнюю площадку для того, чтобы воочию, собственными глазами убедиться в правдивости только что полученного невероятного донесения.

К их величайшей растерянности и огорчению всё обстояло именно так, как сообщил им Брюс Диккинсон.

Площадка была пуста. Кандалы покоились у стены. Крыша башни была цела и невредима, но совершенно невероятным образом сквозь неё падали снежинки. Они легко кружились и оседали на каменном полу места заточения колдуна.

Суд присяжных не увидел на верхней площадке ни колдуна Уорлока, ни бостонского палача Рэтфорда Эллиота. Членам суда немало пришлось пережить и повидать на своем веку. Но такого, чтобы совершенно бесследно исчезли два человека, палач и его закованная в кандалы жертва, еще не было. Душа помощника председателя суда Дэбби Шэнкера пребывала в чрезвычайном смятении. В ужасе он перекрестился и попятился. Роберт Гиллан сурово взглянул на него и сказал:

— Сын мой, не надо бояться! Ты должен знать, что три рода людей пользуются Божьей милостью настолько, что с ними ничего не может случиться, с ними ничего не может поделать отвратительная колдовская и дьявольская сила. Это те, кто выполняет обязанности общественного суда против ведьм или выполняет какую-либо другую общественную службу против них. Это те, кто охраняет себя, согласно принятым священным обрядам — окроплением святой водой, принятием освященной соли или посредством освященной в день сретения Господня свечи и освященных в вербное воскресенье ветвей. И наконец это те, кто различными и бесчисленными средствами пользуется милостью через святых ангелов.

 

ГЛАВА 2

Жан-Мишель Блюмарин был зол и расстроен. Ему не спалось. Он сидел недалеко от окна и покручивал ручку радиоприемника. Время от времени он отхлебывал текилу из небольшого стаканчика.

«Ну и черт с ним, с таким другом! Не пришел, так не пришел. Ему же хуже, — подумалось Жану-Мишелю. — Зато текила удалась Хуану на славу. Вот он-то настоящий друг, хотя тоже мог бы бывать почаще. И всё же жаль, что не пришел Эдуард. Ведь текила — это напиток для гурманов, а именно таков Эдуард. Уж кому-кому, а ему, Жану-Мишелю это доподлинно известно.

Надеялся, что сегодня сражу его наповал этим напитком из сброженного сока мексиканской агавы. Он, наверное, и знать не знает об этом изобретении испанцев, пришедших на американский континент. Именно эти любители острых ощущений познакомили индейцев с процессом перегонки».

На столе у Жана-Мишеля стояла бутылка «Маргариты», самого изысканного коктейля из текилы. Он поставил его на стол в высоком стакане с нанесенным по верхнему ободку слоем соли и надрезанным ломтиком лимона.

Жан-Мишель Блюмарин не был мексиканцем. Однако, зажмуривая глаза от удовольствия, он сделал очередной глоток. В рот к нему сперва попала соль, затем текила и, наконец, ломтик лимона. всё это произошло так быстро, что он почувствовал всю гамму разнообразнейших вкусовых ощущений как единое целое.

Жан-Мишель не очень-то прислушивался к радиоприемнику, из которого меж тем доносилось:

«И увидел я другого зверя, выходящего из земли: он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон.

12 Он действует пред ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела;

13 И творит великие знамения, так-что и огонь низводит с неба на землю пред людьми.

14 И чудесами, которые дано было ему творить пред зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив.

15 И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.

16 И он сделает то, что всем — малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам — положено будет начертание на правую руку их или на чело их.

17 И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.

18 Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.»

Жан-Мишель Блюмарин иронически скривил губы и повернул ручку радиоприемника.

«…сегодня пятница, тринадцатое…» — послышалось на другой волне.

Жан-Мишель снова скривился и тронул ручку настройки.

— Пятница, пятница, — передразнил он диктора. — Знаю, что тринадцатое.

«По поступающим из разных частей света сообщениям зарегистрированы сильные ураганные ветры. По мнению метеорологических служб, рационального объяснения им не может быть дано. Единственное, что может быть — это дьявольские ветры».

Жан-Мишель выругался и подумал: «Что за околесицу несут среди ночи». Затем он взглянул в свой стаканчик: «Выпито, кажется, и не так много!»

Тем не менеё он подошел к окну и взглянул на улицу сквозь жалюзи. Над городом, который всё еще светился многочисленными огнями и сверкал многоцветием реклам, вставала необычайно огромная кроваво-красная луна. Несмотря на ночную мглу, было видно, что над городом действительно проносятся порывы ураганного ветра.

Вдоль тротуаров ветер гнал обрывки бумаги, переворачивал мусорные бачки. На той стороне улицы у таксофона раскачивалась на ветру телефонная трубка.

Жан-Мишелю показалось, что машина, заскрипевшая тормозами на перекрестке, только чудом не врезалась в мусорный бак, который выкатился на дорогу.

Собака, сорвавшаяся с цепи и, очевидно, обезумевшая от страха, пробежала по тротуару и пропала в темном подъезде.

Что-то невероятное происходило и со светофором. В нем попеременно зажигались желтый и красный, но никак не зеленый, разрешающий свет.

Немного подумав, автомобилист повернул направо и поехал, держась ближе к середине авеню.

«Ты смотри, и правда, похоже на дьявольские ветры,» — подумал Жан-Мишель, когда увидел, как рекламная вывеска у двери пиццерии, раскачивающаяся на ветру, всё же не выдержала его напора. Она сорвалась и рассыпалась на асфальте мириадами искр. Но когда Жан-Мишель увидел, что по улице проносится голубоватый фосфоресцирующий конусообразный столб, то решил — это либо настоящий дьявольский смерч, либо он, незаметно для себя самого, изрядно-таки выпил.

«Как бы то ни было, а лучше всего сейчас отправиться спать», — с этой трезвой мыслью Жан-Мишель направился к ванной комнате. Он по рассеянности забыл выключить приемник, и из динамика его доносилось:

«И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные;

2 В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,

3 И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

4 И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел-было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

5 И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

6 И клялся Живущим во веки веков, который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

7 Но в те дни, когда возгласит седьмый Ангел когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

8 И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

9 И я пошел к Ангелу и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

10 И взял я книжку из руки Ангела и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем…»

* * *

Кассандре Моррисон в ту ночь также не спалось. Она вертелась, обнимала подушку, поворачивалась с боку на бок и подумала один раз в полудреме: «Небось, всё из-за того, что слежу за фигурой и легла впроголодь. А может быть, просто душно в комнате: ведь я не проветрила её перед тем, как прилечь. И всё из-за этих дьявольских ветров…»

Кассандра повернулась лицом к стене и, погружаясь в сон, пробормотала «Интересно, что это за чертовщина и с чем её едят…»

Но вскоре она вскочила. Не голод и не духота подняли ее. Проснулась и вскочила Кассандра от звона разбившегося где-то стекла. Полусонный взгляд её остановился на будильнике. Он бесстрастно тикал на прикроватной тумбе и показывал два часа ночи.

Девушка с сожалением подумала: «Не хочется вставать, но надо же пойти посмотреть, что там случилось».

Осторожно ступая, она вышла в коридор. Слух Кассандры был напряжен до предела: девушке показалось, что в гостиной раздался подозрительный звук. Пройдя еще несколько шагов, она вскрикнула от неожиданности. За руку повыше локтя её схватил Жан-Мишель Блюмарин, у которого она снимала комнату.

Непонимающим взглядом он уставился на Кассандру и задал глупый вопрос:

— Что там такое?

— Не знаю, — прошептала девушка.

— Пойдем посмотрим.

Кассандра взяла Жан-Мишеля за руку и улыбнулась своей несвоевременной мысли: «Как глупо он смотрится в своем махровом халате с торчащими из-под него голыми ногами! А сама я тоже хороша — прилегла с вечера, да так и уснула в майке и джинсах».

Открыв дверь прихожей, Кассандра заученным жестом протянула руку и зажгла бра. Здесь не было ничего подозрительного. Они прошли в гостиную и, включив торшер, замерли от неожиданности. На полу посреди комнаты лежал незнакомый мужчина в черном. Вокруг него валялись осколки стекла. Приблизившись, Жан-Мишель и Кассандра присели на корточки возле лежавшего.

— Он кровоточит, надо собрать стекло, — озабоченно сказал Жан-Мишель.

Кассандра огляделась и подошла к разбитому оконному стеклу, выглянула на улицу. В лицо ей дохнула вечерняя прохлада и полосы девушки растрепал освежающий ночной ветер.

— Да, интересно, — сказала она и осторожно пощупала край стекла. — Наверное, он пьян.

— Ты думаешь? — посмотрел на неё Жан-Мишель.

— Ну, а как же, разве трезвые могут совершать такие поступки? — ответила девушка вопросом на вопрос.

Девушка вскинула брови и обернулась. Её удивление еще больше возросло, когда она увидела, как Жан-Мишель поддел с груди лежащего странный предмет, то ли амулет, то ли талисман.

— Вот посмотри, что тут у него такое.

— Послушай, не трогай, — посоветовала ему Кассандра. — Пускай этим лучше займутся полицейские.

— Вообще-то да, ты права, — сказал Жан-Мишель, поднялся с колен и отряхнул руки. Он подошел к телефонному столику и стал набирать номер.

Через минуту Жан-Мишель развел руками: телефон не отвечал.

— Должно быть ветры, — сказал он.

Жан-Мишель с Кассандрой вновь подошли к лежащему и опустились на корточки.

— Послушай, давай поднимем его.

— Я думаю, нужно положить его на крыльцо, — сказала Кассандра.

Но Жан-Мишель возразил ей на это.

— Послушай, Кассандра, нужно более благосклонно относиться к мужчинам.

В ответ Кассандра примирительно улыбнулась. Жан Мишель спросил ее:

— Послушай, ты что, хочешь у себя его оставить?

Девушка мягко напомнила ему:

— Но ведь ты, же меня оставил.

Они забросили руки незнакомца на плечи и попытались подняться. После первого же шага Жан-Мишель покачнулся и вскрикнул:

— Ну-ну-ну, не так быстро!

Должно быть, давала знать о себе выпитая накануне текила.

— Итак, куда? — вновь спросил Жан-Мишель, сделав несколько шагов по гостиной, и тут же добавил:

Ну, ладно, как ты сказала. Отнесем в твою комнату, там много полиэтилена.

Девушка вновь понимающе и с благодарностью улыбнулась Жан-Мишелю.

* * *

Утром Кассандра проснулась от рева мусороуборочных машин. Они собирали разбитое стекло, обломанные сучья деревьев, груды невесть откуда взявшегося песка.

Город начинал рабочий день, пятница, тринадцатого числа, с уборки.

Кассандра зашла в ванную комнату и остановилась у туалетного столика. Она посмотрелась в огромное зеркало в золоченой резной оправе. «Ну вот, снова не выспалась», — подумала девушка, вспомнив о ночном происшествии. Она вздохнула и раскрыла косметичку, достала из неё шприц. Затем деловито, но с видимым отвращением вынула оттуда же флакон с инсулином для инъекций. Она набрала лекарство в шприц, затем вспрыснула несколько капель, чтобы удалить воздух из иглы. Приподняв кофточку и натянув кожу чуть выше пояса, опытной рукой ввела себе лекарство.

Умывшись холодной водой и сделав легкий макияж, девушка вновь посмотрелась в зеркало. На этот раз она осталась вполне довольна собой. Из зеркала на неё смотрела двадцатилетняя девушка с ясными голубыми глазами. Не портили её чуть припухшие губы и вздернутый носик. Но главной гордостью Кассандры была её великолепная чистая кожа.

Поправив заученным жестом свои короткие рыжеватые волосы, она вышла из ванной комнаты.

Зайдя к себе, она немало удивилась, увидев ночного гостя сидящим в кресле.

— Удивительно ты быстро пришел в себя, — сказала Кассандра.

Вежливо, но настойчиво она отняла свой браслет, который незнакомец с любопытством рассматривал и даже пытался примерить себе на руку. Браслет этот не был дорогим — всего-то полтора десятка стеклянных шариков и пластин — однако Кассандра безмерно дорожила им.

— Послушай, тебе нужно как следует отдохнуть и протрезветь, — сказала Кассандра, обойдя незнакомца, и привычным движением одела браслет себе на запястье.

«А он ничего», — подумала Кассандра про незнакомца. Он был действительно красив и сложен, как атлет. На вид ему можно было дать не больше тридцати лет. Пшеничные волосы были гладко зачесаны назад и затянуты на затылке черным кожаным шнурком. Его одежда была пошита из черной кожи. Покрой её напоминал одеяние священника. «Нормально прикинут, парнишка», — отметила про себя девушка.

«Парнишка» между тем как зачарованный смотрел на обложку лежащего на столике еженедельника. С недоверием он коснулся рукой глянца обложки, провел пальцами под заголовком и дрогнувшим голосом спросил:

— Это что, правильный год?

— Эй, послушай, — воскликнула Кассандра, обращаясь к Жан-Мишелю Блюмарину, — он говорит на английском, английском!

Ночной гость, всё еще пребывая в явном замешательстве, непослушными ногами подошел к кровати и сел на нее.

— Эй, — сказала ему девушка, — тебе лучше прилечь и отдохнуть как следует.

После того, как незнакомец, словно в забытьи несколько раз пробормотал: «Это же надо, три столетия, триста лет, три века!..», девушка подошла и заботливо уложила его на постель поверх одеяла. Затем она так же бережно и заботливо помогла положить на постель его босые ноги.

Девичья постель была удобной и располагала к отдыху. В комнате Кассандры не было излишеств, но она была чистой и аккуратно убранной. Мягкое атласное покрывало и наволочка подушки ласкали кожу незнакомца, пьянили запахом дезодоранта. Словно маленький мальчик или тяжело больной, незнакомец покорно лежал на кровати, вперив невидящий взгляд в потолок.

* * *

Конечно, нельзя было сказать, что Кассандра чувствовала себя за рулем автомобиля также уверенно и комфортно, как в своей спальне. Правда, зеркало заднего вида время от времени вполне могло заменить ей трюмо и подкрасить губы в машине не составляло труда. Из радиоприемника лилась приятная музыка и Кассандра отбивала такт, легонько ударяя носками туфель на педали газа и тормоза.

Если бы не низкая крыша салона, Кассандра могла бы пританцовывать, сидя прямо в кресле.

Она крутила руль несколько самоуверенно, едва касаясь его одной рукой. Другая была занята тюбиком с помадой.

На этот же руль и бросило её у перекрестка — скользнув взглядом с зеркала заднего вида на дорогу, она резко нажала на тормоз. Дорогу неторопливо переходила старуха, которая тащила за собой коляску, заполненную невесть каким барахлом. Подмышкой у неё был зажат старомодный ридикюль. Вся она напоминала фарфоровую куклу или заводной манекен. Очевидно, ей и в голову не приходила мысль взглянуть на дорогу.

«Фу ты, старая кукла, — подумала Кассандра, — напугала до смерти. Так ведь и до аварии недолго! Могла бы и смотреть хоть немного. Улица все-таки, а не приватный дворик».

Кассандра нетерпеливо нажала на сигнал и только тогда этот «ходячий манекен» соизволил повернуть голову в её сторону, при этом ни на йоту не ускорив шаг.

«Господи, неужели и я когда-нибудь буду такой старой развалиной», — с тоской подумала Кассандра и нажала на газ. Машина, едва не зацепив передним колесом бордюр тротуара, описала небольшую дугу и понеслась дальше.

— А всё же, — проговорила девушка, снова глядясь в зеркало, — всё старше и старше я становлюсь. Двадцать лет — это считай уже третий десяток!

Но затем она подмигнула самой себе, стала елозить и раскачиваться в такт зажигательной латиноамериканской мелодии.

* * *

Жан-Мишель Блюмарин обожал кухню. Ему нравилось готовить, он любил красивую посуду — всё эти ножи, топорики, ситечки, кастрюльки, ложки, сковородки. На кухне он чувствовал себя ученым в лаборатории или средневековым алхимиком.

Большой выбор свежих продуктов, зелени, специй и пряностей всегда был у него под рукой. А когда есть продукты, колдовать на кухне вдвойне приятно. Но готовить Жан-Мишель любил не для себя, а для своих друзей, которых он так любил принимать.

Несмотря на ночное происшествие, настроение у Жана-Мишеля с самого утра было приподнятое. В глубокой миске из французского набора небьющейся посуды лежала у него аппетитная зелень. Жан-Мишель взял пучок сельдерея и хотел было нарезать его, но нечаянно зацепил нож и смахнул его на пол. Наклонившись, чтобы поднять его, Жан-Мишель невольно взглянул на начищенную до блеска сковородку. В висящей рядом кастрюльке он увидел свое отражение и не преминул поправить волосы, убрать их со лба. Но он сейчас же и содрогнулся.

В отражении он увидел черный силуэт, который появился за его спиною в дверном проеме.

Жан-Мишель перестал насвистывать и резко обернулся. Расплывшись в улыбке, он приложил руку к груди, с облегчением выдохнул и сказал:

— Ух, приятель! Ты напугал меня.

Ночной гость ничего не ответил. Он молча подошел к буфету, заставленному расписанной ультрамарином посудой, прислонился к нему спиной и скрестил руки на груди.

Жан-Мишель, оказавшись у крана, пустил теплую воду, быстро сполоснул руки и вытер их полотенцем. Повернувшись к незнакомцу, он непринужденно проговорил:

— Ты знаешь, а я ведь уже и не обижаюсь, что ты вошел таким необычайным образом.

Жан-Мишель опять взялся крошить зелень и, вновь повернувшись к своему непрошеному гостю и широко улыбнувшись, спросил у него:

— Что ты смотришь на меня так странно? Тебе нравится мой перстень?

Жан-Мишель подошел к незнакомцу и с нескрываемым удовольствием протянул руку, оттопырив мизинец, на котором красовался массивный перстень.

— Я — Скорпион. Или был Скорпионом, — сказал он и, снова взявшись за работу, добавил: — Я не верю в астрологию. Ну, может быть, самую малость. Да и не думаю, чтобы сейчас кто-нибудь серьезно относился к ней. Вот в шестидесятых годах она была в моде…

Жан-Мишель говорил без умолку, а незнакомец по-прежнему хранил молчание. Жан-Мишель взялся взбивать яичные желтки и спросил непринужденно, с известной долей кокетства в голосе:

— Ты голоден? Я много чего мог бы сейчас приготовить на двоих…

Жан-Мишель несколько подрастерялся, потому что не получил ответа ни на один свой вопрос. Ему приходилось говорить одному, что начинало приводить в легкое замешательство. От его внимания не ускользнул настойчивый взгляд гостя, который как завороженный не спускал глаз с перстня. Жан-Мишель остановился посреди кухни и стал объяснять:

— Ты знаешь, я был бы не против, чтобы ты примерил его. Я, пожалуй, даже подарил бы его. Но дело в том, что у меня сломан палец и при всем своем желании я не могу снять перстень…

Для пущей убедительности Жан-Мишель даже подергал перстень, который сидел на мизинце, как влитой.

— Его просто невозможно снять с руки, — сказал Жан-Мишель и попытался разговорить гостя, сменив тему: — Кассандра сказала, что ты из Англии. Вообще-то я был там с друзьями несколько лет тому назад…

Жан-Мишель продолжал болтать, и рука его легла на деревянную разделочную доску. Он не заметил, как его непрошеный гость стремительно подошел к нему, схватил остро отточенный нож и, прижав руку Жан-Мишеля, резким уверенным ударом отсек мизинец повыше фаланги, на которой сверкал перстень.

— Мы с друзьями ездили… — эта фраза застряла в горле Жана-Мишеля. Он просто обезумел от боли.

Посмотрев на свою окровавленную руку, а затем на человека в черном, он отказывался верить собственным глазам. Непрошеный гость как ни в чем ни бывало нагнулся, неторопливо поднял с пола мизинец и стащил с него перстень. Затем деловито стал примерять украшение.

Жан-Мишель был похож на огромную рыбу, задыхающуюся на прилавке, в последний раз судорожно раскрывающую рот, в последний раз обнажающую пересыхающие жабры.

Он попытался проскользнуть за дверь, но человек в черном сделал резкое движение и та громко захлопнулась перед самым носом хозяина квартиры. Жан-Мишель попытался было толкнуть дверь плечом, но та не поддалась.

Незнакомец с садистским вожделением перевел взгляд на перстень и любовался им словно ребенок, получивший вожделенную игрушку ко дню своего рождения.

— Помогите! Помогите! — истошно закричал Жан-Мишель.

Он еще раз попытался вышибить дверь, но, видя бесплодность всех своих попыток, стал бессильно оседать на пол. Он смотрел в ледяные глаза незнакомца и увидел в них приговор самому себе. Сознание еще протестовало, не могло смириться с этой чудовищной несправедливостью, но тело Жана-Мишеля было сломлено и неспособно к сопротивлению.

Незнакомец надвигался спокойно, уверенно и неотвратимо, словно лавина, сметающая всё преграды на своем пути. Мощной рукой он сгреб белую майку хозяина квартиры и притянул его к себе.

Жан-Мишель ожидал удара, но то, что произошло в следующеё мгновение, повергло его в совершенный ужас. Сдавив шею с такой силой, что глаза Жан-Мишеля чуть не повыскакивали из орбит, человек в черном приник к шеё своей жертвы.

Жан-Мишель ощутил на своей шеё не знакомый, нежный поцелуй, а боль, пронизавшую его до глубины души. Эта боль была невыносимой, и глаза Жана-Мишеля закрылись навсегда. Тело его стало медленно оседать.

* * *

Колдун с видимым удовольствием облизал губы и бросил презрительный взгляд на стряпню Жана Мишеля.

* * *

Фирменная одежда закусочной, в которой Кассандра стояла за стойкой, была девушке явно к лицу. Кассандре нравилось общение с людьми, и она с видимым удовольствием носила рабочую одежду. Тем более, что по условиям контракта она доставалась ей бесплатно.

Кассандра протянула очередному посетителю тарелку с его заказом и заученно-вежливо улыбнулась ему. Головы всех посетителей вдруг резко повернулись в сторону входа — к нему, заскрипев тормозами, подруливали две полицейские машины.

* * *

— Так вы познакомились с ним на танцах? — задал уточняющий вопрос лейтенант Элвис Джексон.

Нельзя было сказать, что Кассандра уютно чувствовала себя в полицейском участке — сюда редко приходят по своей воле, а тем более когда тебя еще и допрашивают. Она вздохнула и стала снова терпеливо объяснять:

— Этот парень, Жан-Мишель, который сдал мне комнату… мы действительно познакомились с ним на танцах. Правда, когда к нему приходили, то я уходила.

— И много к нему дружков приходило? — позволил себе задать вопрос сержант Майкл Костелло.

— Вы понимаете, он, наверное, был гомосексуалистом, — замялась Кассандра.

— Вы знаете имена его любовников? — вновь спросил лейтенант Элвис Джэксон.

— Да нет, — нерешительно ответила девушка.

Лейтенант немного помолчал, затем наклонился над протоколом и прочитал вслух:

— Вот, из записок следователя: «Жертва была найдена на полу с вырванным языком…»

При этих словах Кассандра в ужасе приподнялась в кресле.

— «На шеё были обнаружены следы укусов», — продолжал лейтенант.

Кассандра вскочила с кресла и бросилась к двери.

— Мы хотели бы найти того парня! — крикнул ей вслед лейтенант. — До того, как он отыщет себе еще одну жертву. Эй, постойте, заберите свой пропуск!

* * *

Из ателье Белинды Карлайн клиенты выходили веселой и возбужденной гурьбою. Она проводила их до порога, не переставая повторять: «До свидания… до свидания… до свидания, друзья». Так отзывалась она на прощальные поклоны своих клиентов.

Захлопнув за ними дверь, она облегченно вздохнула и погасила свет. В полутьме, при свете, проникающем сквозь планки жалюзи, она прошла в глубину ателье…

Книжные полки у стен были заставлены толстыми фолиантами. На столах и специальных подставках стояли статуэтки, изображающие африканских и южноамериканских индейских божеств. Для непосвященных многое здесь могло показаться загадочным и даже странным.

На краю письменного стола размещался диковинный инструмент, напоминающий астролябию. Рядом с ним — другой, смахивающий на секстант. К потолку было подвешено устройство, напоминающеё глобус. Параллели и меридианы глобуса были сделаны из латунных и медных трубок и полос. Хотя сама Белинда могла бы назвать это устройство клеткой, клеткой, в которую попадались доверчивые клиенты.

Белинда Карлайн подошла к кассовому аппарату и удовлетворенно потерла руки.

Белинда склонилась над ним, набрала шифр и, выдвинув узкий ящичек с многочисленными отделениями, достала из одного из них чек. Она поднесла его близко к глазам и стала всматриваться в подпись. Память и зрение у неё были великолепные. Они составляли неотъемлемую часть её профессиональных качеств, и клиенты считали, что Белинда видит не только в темноте. Многие из них были совершенно уверены, что она способна заглядывать как в прошлое, так и в будущее.

— Вы занимаетесь спиритизмом? — услышала она за своей спиной и резко обернулась.

— Простите, но я думала, что всё ушли, — сказала Белинда и резким движением задвинула кассовый ящик.

Она отошла на несколько шагов, пытаясь разглядеть, кто же у неё задержался.

— Вы поддерживаете связь с духами?

Темный силуэт скрывала штора, составленная из стеклянных шаров, нанизанных на веревки. Они колыхнулись, мелодично зазвенели, но не позволили разглядеть, что же за человек прячется за ними в глубине комнаты.

— Да, я передаю им то, о чем просят мои клиенты… — Вы были на занятии? — спросила Белинда, когда, раздвинув шторы, навстречу ей двинулся молодой человек приятной наружности. В руках у него был огромный кусок хрусталя продолговатой формы, который, казалось, излучал свет и контрастировал с его черным одеянием!

— Ну, тогда передайте мне дух, — попросил он, протягивая ей кристалл.

— Ну, я вообще-то работаю с группами, — сказала Белинда и манерным движением поправила прическу.

Сеанс с неожиданным посетителем обещал быть если не приятным, то забавным, и это заинтриговало женщину.

— Передайте мне духа, — попросил посетитель, подходя всё ближе.

— Я не знаю… м-м-м, он ваш родственник?

— Он мой отец.

— Как его зовут? — спросила Белинда, не осознавая, того что начала сеанс.

— У него много имен.

— Тогда назовите хотя бы одно из них.

— Зэмиэл, — ответил посетитель и протянул прямо в руки спиритке продолговатый кусок хрусталя.

Белинда приняла его и прижала к груди.

Четверть часа спустя они сидели за столом, положив руки на сукно и глядя друг другу в глаза. Кончики их пальцев едва соприкасались.

Белинда постепенно входила в гипнотический транс. Пульс её участился, дыхание стало глубоким, на лбу выступила испарина, а плечи стали содрогаться. Голова её склонилась к столу, а затем стала медленно приподниматься.

Веки Белинды были полуопущены.

— Зэмиэл, Зэмиэл, — взывала она замогильным голосом, а затем, отождествив себя с духом отца таинственного пришельца, заговорила нараспев:

— Вот я, Зэмиэл, пришел к тебе. Спроси у меня все, что хочешь.

Руки Белинды оторвались от стола.

— Я бы попросил, чтобы мы подождали, — слова посетителя прозвучали резким диссонансом.

— Чего мы должны ждать? — невозмутимо, в тон ему проговорила Белинда.

— Подождать, пока появится настоящий Зэмиэл.

— Я и есть Зэмиэл, — настаивала Белинда, ни сколько не смущаясь от недоверия клиента, — и только если полностью доверишься мне, ты сможешь спросить меня… меня… спросить…

При этих словах щеки Белинды задергались. Она недоуменно захлопала глазами и растерянно повела взглядом по сторонам. Пульс Белинды участился до неимоверности. Ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, а на плечи давит неимоверная тяжесть. Кости её заныли и ломота в суставах становилась невыносимой. Белинда нередко входила в глубокий транс, однако подобные ощущения были новы для нее.

— Спро… спросить меня…

Посетитель удовлетворенно улыбнулся и стал напряженно всматриваться в лицо Белинды.

Руки её конвульсивно потянулись к хрусталю, который засветился на бархатной подушке. Как только она коснулась кристалла, тот взорвался, брызнул осколками и в руках у неё остался жалкий обломок. Голова обессилено упала на подушку.

В радостном нетерпении посетитель привстал. Голова Белинды дернулась и поднялась навстречу колдуну. Любой другой на его месте содрогнулся бы, но Уорлок ожидал и жаждал этого свидания.

Лицо Белинды преобразилось: сквозь черты ухоженной женщины выступала ужасная маска. Это был ужасающий оскал полудемона, полузверя.

— Что ты хочешь спросить у меня? — прорычала Белинда-Зэмиэл.

— Как ты смог переместить меня сюда? — невозмутимо спросил Уорлок.

— Собери вместе всё части книги, — приказал Зэмиэл, не обращая внимания на вопрос колдуна. — Собери вместе всё части книги, — повторил он замогильным голосом и склонил голову, обнажив зубы в сатанинском оскале.

— «Грем-Гремуар»? — понимающе спросил Уорлок. — Разве она здесь?

— Эта самая могущественная книга всех ведьм, — продолжал между тем Зэмиэл.

— Как ты вознаградишь мои усилия?

— Слушай то, что я говорю тебе, — нетерпеливо перебил колдуна Зэмиэл в обличье Белинды.

— Как ты смог потерять эту книгу? Как её похитили у тебя? Ведь эта книга, которая может преобразить и разрушить весь мир.

Зэмиэл оскалился, польщенный высокой оценкой колдуна.

— Слушай меня, собери вместе всё три части книги и ты станешь им.

— Кем?

— Ты станешь единственным сыном.

— Я стану им, — клятвенным тоном заверил колдун.

— Тогда пусть мои глаза укажут тебе путь! — ответил Зэмиэл, и голова Белинды обессилено упала на стол.

Колдун поднялся, приблизился к Белинде, запустил руку в её густые каштановые волосы и потянув за них, поднял голову. Затем он взял со стола острый осколок кристалла и, словно скальпель, поднес его к левому глазу. Вновь преобразившееся лицо было лицом Белинды Карлайн.

 

ГЛАВА 3

Выйдя из полицейского участка, Кассандра пребывала в полной растерянности. Она не знала ни куда идти, ни что делать. И только одна мысль сверлила её мозг: «Ужасно, ужасно! Что же будет? Что произойдет? Что же делать дальше? Так не может дальше продолжаться, я не смогу больше жить в том доме, ходить на той кухне. Ведь Жан-Мишель погиб такой ужасной смертью!»

Разум подсказывал ей, что нужно поехать и забрать вещи и документы. Ведь она не может всё это бросить и остаться почти голой. Однако сердце сжималось от одной только мысли, что придется переступить порог дома, где свершилось это ужасное убийство.

Поездка домой была совершенно иной, чем утренняя, когда она направлялась на работу. Кассандра больше не пританцовывала на сиденье машины. Тело её как будто налилось неимоверной тяжестью. Ей казалось, что все, мимо чего она проезжала, принимало зловещие и устрашающие признаки. Это были и крики чаек над заливом и рваный ветер, налетающий порывами, и качающиеся ветви деревьев, и тени от столбов и оград. Не только огни вечернего города, но и звезды на небе казались ей время от времени глазами каких-то страшных чудовищ, которые целыми мириадами обступали её со всех сторон.

Подъехав к дому, Кассандра еще долго сидела в автомобиле с зажженными фарами. Она никак не могла решиться открыть дверцу и ступить на землю, а тем более подойти к порогу и переступить его.

Наконец, собрав всё свое мужество, девушка вошла в дом. Она зажгла светильник в прихожей и нерешительно, как будто впервые переступив порог этого дома, прошла в комнату. Она долго стояла в гостиной и, обняв себя руками за плечи, зябко поеживалась. Девушка удивленно оглядывала квартиру, как будто видела её впервые.

Было страшно и непонятно. Гнетущая тишина давила на нее, а голоса чаек, кричащих на заливе, казались пугающими и зловещими. Раньше она не обратила бы на них никакого внимания, но сейчас любой шорох, любое движение настораживали ее.

Кассандре было холодно, её знобило, ей казалось, что в доме гуляют невероятные сквозняки. А может быть ей подсознательно чудился могильный холод, холод той могилы, в которую нелепая смерть унесла Жан-Мишеля Блюмарина.

Кассандра опять поежилась. Ей почудился какой-то шорох, какое-то движение, и она нерешительно, на цыпочках подошла к кухонной двери. Постояв у неё несколько мгновений, она собралась было открыть ее, но затем передумала. Свет, зажженный на кухне, выглядывал из под двери узкой полосой.

Девушка вздохнула, проглотила комок подступившего к горлу страха, и попыталась сосредоточиться; прикрыв веки. Она решила, что необходимо посчитать до пяти, и сделала это. Она сказала себе: «Успокойся, в доме никого нет. Да никого и не может быть в этом ужасном месте».

Но она ошибалась. Как только Кассандра повернулась к двери, собираясь отправиться в свою комнату за вещами, в полосе света, пробивающегося из-под двери, резко обозначилась резкая тень ног человека. Но девушка этого не видела.

Оцепенение Кассандры прошло и сменилось лихорадочной деятельностью. Именно в ней, в торопливых движениях, Кассандра пыталась утопить свой страх

Она распахивала двери шкафов, вытаскивала оттуда свою одежду и бросала платья, юбки, жакеты прямо в чемодан. У неё не было ни времени, ни желания укладывать вещи и она бросала их вместе с плечиками в раскрытую пасть чемодана. Туда же летело абсолютно все, что попадалось ей под руки: косметичка, одежда, книги! Время от времени она останавливалась и лихорадочно оглядывала комнату: что же еще нужно взять из самого необходимого, потому что собираться основательно у неё не было сил.

И тут Кассандре опять показалось, что она слышит какие-то странные звуки, какие-то шорохи. А может быть это был звук шагов? Кто мог прийти в этот дом? Неужели опять этот ужасный убийца?

Девушка, нерешительно и осторожно ступая, вышла в коридор. Там горели два тусклых светильника, и в их свете она попыталась рассмотреть что-либо подозрительное.

Как будто гора свалилась с её плеч, когда она увидела Памеллу, любимую кошку Жана-Мишеля. Кошка пробежала по коридору, не обратив на девушку никакого внимания.

Всем своим видом она показывала, что является полновластной хозяйкой дома.

«Может быть, она по-своему права, — подумала Кассандра. — Ведь я была здесь только квартиранткой. То, что Жан-Мишель был «гомиком», в определенной степени устраивало меня. Ведь это исключало домогательства хозяина квартиры, что позволяло мне чувствовать себя здесь достаточно комфортно. Не зря говорят, что кошки привязываются не к хозяину, а просто привыкают к тому месту, где живут. Когда хозяин этого дома ушел, чтобы никогда не вернуться сюда, как раз Памелла, кошка является здесь полновластной хозяйкой. А мне осталось провести здесь всего лишь несколько минут». Эта мысль обрадовала и в какой-то мере успокоила Кассандру.

Девушка схватила из шкафа очередную охапку одежды и попыталась запихнуть её в чемодан. Потом она примерилась закрыть крышку, но та никак не поддавалась. Расстроенная, девушка подняла взгляд на дверной проем. Кассандра не сразу поняла, что там появилось, но всё же вскрикнула от ужаса. Это «что-то» было огромным, темным, лохматым и устрашающим.

Первой мыслью, пронзившей её ум, было: «Вампир, оборотень, вурдалак!»

Это «что-то» бросилось к девушке и зажало ей рот, чтобы она не кричала. Боковым зрением девушка успела заметить, что это был странный молодой человек. Поверх одежды у него была наброшена волчья шкура. Ноздри его широко раздувались, а глаза сверкали, как у лесного хищника.

Он задал вопрос, который менеё всего ожидала услышать Кассандра:

— Была ли у него кровь? — незнакомец стоял сзади Кассандры и зажимал ей рот рукой.

Кассандра яростно дернулась и смогла освободиться. Крик ужаса снова вырвался из её груди.

Этот истерический крик не входил в планы незнакомца, и он наотмашь ударил девушку по щеке. Кассандра на мгновение опешила и вместо ужаса её захлестнула волна негодования.

«Да как смеет этот негодяй так обращаться со мной! Да еще в чужом доме!» Не ожидая от себя такой прыти, Кассандра размахнулась и попыталась нанести ответный удар. Но незнакомец перехватил её руку, прижал спиною к себе и потащил на кухню.

Сила в нем была нечеловеческая и яростное сопротивление Кассандры ни к чему не привело.

В кухне незнакомец заговорил как убежденный фанатик, яростно и самозабвенно:

— Мы сможем найти эту тварь, только если он пролил кровь. Я знаю, он был здесь, я вижу его знаки.

Кассандра слегка оправилась от первого потрясения. Вслушавшись в слова незнакомца, она поняла, что бояться его не следует. Но взглянув на пол, она снова вскрикнула и выбежала из кухни.

На кухонном полу, белой линией был обрисован контур лежавшего здесь тела. Таким образом, обычно полиция фиксировала положение тела жертвы. Очевидно было, что после смерти Жан-Мишель лежал на животе, раскинув руки и нелепо поджав под себя правую ногу. В области головы были видны две подсохшие лужицы буроватого цвета.

Кассандра оказалась в гостиной и здесь её снова настиг незнакомец. Он схватил её за плечи и встряхнул, задав очередной вопрос:

— Я вижу — он был здесь. Он пришел через это окно?

Кассандра сперва отрицательно покачала головой, но взглянув в горящие глаза незнакомца, почему-то решила, что ему можно довериться.

— Да, он был здесь, этот парень.

— Он ведь порезался? — продолжал донимать её вопросами незнакомец.

Кассандра утвердительно кивнула.

— Покажи мне, где это место, — нетерпеливо попросил незнакомец.

Девушка, сама не зная почему, отправилась выполнять его просьбу.

— Здесь, — Кассандра указала место, где лежал ночной пришелец.

Тогда незнакомец попросил принести осколки стекла, которые, наверняка, сохранились в доме. Кассандра выполнила и эту просьбу — отправилась за мусорным мешком.

Она вытряхнула мусор на пол. Незнакомец стал разгребать его, присев на корточки. Он весь засветился непонятной Кассандре радостью, когда отыскал окровавленный осколок стекла. Человек в волчьей шкуре совершал над ним какие-то странные манипуляции.

Остро отточенным ножом он поскоблил осколок, потом зажал его в зубах и, наконец, поднес к глазам со словами:

— Это должно помочь.

Увлеченный своим занятием, незнакомец не заметил, как девушка медленно стала пятиться по направлению к выходу. Человек в волчьей шкуре соскоблил ножом частицы крови с осколка, затем ногтем осторожно стряхнул их в маленький пузырек из толстого стекла. Посмотрев на просвет, он удовлетворенно улыбнулся.

А тем временем Кассандра осторожно прикрыла за собой дверь. В полутьме она нащупала радиотелефон, выдвинула антенну и набрала номер полиции.

— У меня в доме какой-то странный парень, — сказала она. — Он ищет осколки стекла.

— Понятно, — ответил на том конце женский голос. — У нас на экране есть ваш адрес и план дома. Назовите ваше имя, пожалуйста.

— Кассандра.

— Ждите, через несколько минут подъедет машина.

— Скажите своим патрульным, чтобы не искали меня. Я не могу так больше, я ухожу.

Кассандра положила телефон и осторожно распахнула окно. Она забралась на подоконник и уже готова была выпрыгнуть в палисадник, как тут сзади её схватил за руку незнакомец и вновь ошарашил вопросом:

— Где у тебя здесь колодец?

— Колодец? — переспросила Кассандра.

— Ну да, колодец. Откуда ты берешь воду?

— А, колодец… — с самым независимым видом девушка провела незнакомца в ванную. Она показала ему на кран и повернула ручку. Оттуда вырвалась струя воды. Незнакомец недовольно посмотрел на нее: — Мне нужно чуть-чуть.

Кассандра выключила воду и незнакомец подхватил в свой пузырек несколько капель из побежавшего тоненькой струйкой ручейка.

Он еще раз встряхнул пузырек и протянул его Кассандре. Затем захлопнул дверь, чтобы у девушки не было соблазна удирать и всем своим видом показывал, что ей от него никуда не деться и что она обязана принять участие в этом вынужденном для неё действе.

Он извлек из своей кожаной сумки плоскую шкатулку, окантованную металлическими уголками и, став на колени, расположился на туалетном столике. Он достал из шкатулки непонятный медный инструмент и стал монтировать его на крышке шкатулки.

— Ну что же, тварь, теперь мы с тобой последний раз в эти игры играем.

Незнакомец действовал так решительно и увлеченно, что заинтриговал Кассандру. Та стала с любопытством присматриваться и, наконец, спросила:

— Что это такое? Компас?

— Да, компас. Это специальный инструмент, компас ведьм.

Кассандра подумала, что ослышалась.

— Я у тебя спрашиваю, что это такое?

— Я же ответил — это компас ведьм.

— А-а-а, — протянула девушка. — Ты имеешь ввиду ведьмы.

«Ну, всё понятно, — подумала она. — Парень — психопат. Ну и деньки пошли: один — садист-убийца, а теперь какой-то ненормальный ворвался. Да еще ловит каких-то ведьм».

— А, ведьмы, — повторила она вслух. — Это вроде как колдун?

— Да.

— Так тот парень, он был что, колдун?

— Колдун, — ответил незнакомец и, протянув руку взял у Кассандры пузырек с буроватой жидкостью!

Он капнул из пузырька на конец иголки, покоящейся внутри сферы, укрепленной на шкатулке.

— И что, этот твой компас может помочь нам найти его?

— Да, иголка укажет, где он.

Кассандра посмотрела недоверчиво.

— Чем ближе находится колдун, тем быстреё станет вращаться стрелка.

Но стрелка компаса ведьм оставалась неподвижной. Незнакомец же напряженно смотрел на неё в непоколебимой уверенности, что где-то здесь, совсем близко сосредоточились дьявольские силы.

В томительном ожидании медленно текли мгновения. Но иголка оставалась неподвижной.

На лице у Кассандры всё больше проступало недоверие.

— Чепуха какая-то, — наконец выдохнула она.

Незнакомец гневно сверкнул на неё глазами и вновь обратился к своему прибору.

— Подожди немного.

Но Кассандра дождалась другого. Она услышала вой полицейской сирены и визг тормозов во дворе.

— Мне кажется, за тобой приехали, — сказала она незнакомцу.

Оказавшись у окна, тот раздвинул жалюзи, выглянул на улицу, а затем бросился к входной двери. Опираясь руками о толстые прутья решетки, он настороженно рассматривал машины с красно-синими мигалками на крышах. А затем нерешительно проговорил:

— Сначала я думал, что попал во времена правления Карла, но теперь вижу, что оказался значительно дальше.

Он видел, как полицейские вышли из машин и двинулись по дорожке к дому.

В руках у полицейских были револьверы и фонарики. Сержант Майкл Костелло оказался в нескольких шагах от входа. Он увидел, как из двери навстречу ему рванулся незнакомец.

— Стой! Полиция! — крикнул сержант и осветил лицо выбежавшего фонариком.

В ответ тот взмахнул бичом и попытался выбить оружие из рук полицейского, но промахнулся.

Сержант, не раздумывая, выстрелил, и пуля вонзилась в живот человека в волчьей шкуре.

Пуля свалила выбежавшего из дома на зеленый газон. Тот, грохнувшись навзничь, поднял голову и с удивлением посмотрел на полицейских. Он не мог понять, как сразили его на расстоянии. А между тем всё объяснялось очень просто — сержант Костелло стрелял не обычными, а нервно-паралитическими пулями.

Через несколько мгновений полицейские подхватили человека в волчьей шкуре под руки и потащили к машине.

Кассандра с удивлением и недовернем прислушивалась к его крикам:

— Куда вы меня тащите?! Я — бостонский палач Рэтфорд Эллиот. Я должен схватить колдуна. Для него не существует никакого времени!

Не обращая внимания на крики Рэтфорда, полицейские стали запихивать его в машину, а сержант Майкл Костелло сказал Кассандре:

— Мы отвезем его в участок и там во всем разберемся. А вам я посоветовал бы побыстреё покинуть этот дом.

— Да, да, конечно, — сказала Кассандра и, проводив взглядом полицейские машины, бросилась в дом.

* * *

Но теперь она уже не укладывала чемодан. «Не хватало только еще одного пришельца», — подумалось ей и, схватив одежду в охапку, она бросилась к машине и положила одежду в нее. Затем стремительно вернулась в дом, набрала еще одну охапку своих вещей и, пробегая мимо туалетного столика, задержала свой взгляд на приборе, который незнакомец назвал «компасом ведьм». Стрелка прибора оставалась неподвижной. «Чепуха какая-то, — подумала девушка, — один ворвался ночью через окно. Он был то ли пьян, то ли накачан наркотиками. Вел себя более чем странно, но затем оказался садистом-убийцей, вампиром. Другой какой-то псих ненормальный».

Однако что-то удерживало девушку от последнего заключения в отношении незнакомца в волчьей шкуре. Его фанатичная уверенность в чем-то неведомом ей заставляла верить Рэтфорду, как назвался он полицейским.

«Хотя как можно верить ему — двадцатый век, а тут какие-то ведьмы, колдуны, компасы. Чушь, чушь собачья. А с другой стороны — был садист-убийца, полицейский участок, допрос, протокол следователя… А здесь… Хотя…» — эти тревожные мысли одолевали девушку, но лихорадочность сборов не давала сосредоточиться на чем-нибудь одном. Правда, одно она знала наверняка — нужно как можно быстреё выбираться из этого дома, как сказал сержант Костелло.

Куда она поедет, Кассандра еще не знала. К подруге, на вокзал, в отель — только прочь отсюда, из этого дома!

«Что же я еще не взяла? Что еще забыла? Ага, туалетные принадлежности!» Девушка бросилась в ванную комнату. Там она схватила первый попавшийся под руки бумажный пакет и стала засовывать в него зубную щетку, фен для волос, дезодоранты, массажную щетку. Полотенце полетело в другой пакет, а когда девушка нагнулась за тапочками, стоявшими под ванной, глаза её оказались на уровне туалетного столика, на котором стоял «компас ведьм».

Кассандра замерла — на этот раз, слегка покачиваясь, стрелка компаса вращалась. Девушка смотрела с недоверием, но стрелка раскручивалась всё быстреё и быстрее. Кассандра обернулась, прислушалась, но в доме всё было спокойно. Но, вспомнив слова Рэтфорда, она вскочила и бросилась к двери.

Оказавшись в коридоре, она посмотрела на улицу и едва не обмерла. В двух десятках шагов от дома стоял вчерашний ночной гость. Силуэт Уорлока смотрелся зловещей черной мишенью, пока он не шагнул и не оказался под фонарем. Он протянул руку по направлению к дому и замер. На его широкой ладони лежали два непонятных предмета. Если бы Кассандра знала, что это за предметы, служившие Уорлоку компасом, она наверняка упала бы в обморок. Ведь на ладони колдуна лежали два окровавленных глазных яблока. Глаза Белинды-Зэмиэла вздрогнули, и зрачки их указали на входную дверь дома, в трех шагах от которой застыла Кассандра.

«Это колдун», — с ужасом подумала девушка и поняла, что путь к машине отрезан. Пакеты с туалетными принадлежностями выскользнули из её рук и грохнулись на пол. Единственное, что ей сейчас оставалось, так это броситься и захлопнуть входную дверь, закрыть её на замок. Кассандра так и сделала. Переведя дыхание и набравшись мужества, она выглянула на улицу сквозь зарешеченное окошко и удивилась. На улице никого не было, хотя девушка могла поклясться, что мгновением раньше перед домом стоял не кто иной, как колдун.

Девушка бросилась к телефону и снова набрала номер полиции. «Полицейский участок, — услышала она. — Подождите, пожалуйста, минутку. Сейчас ваше сообщение запишут».

Взгляд Кассандры вновь упал на стоящий в ванной комнате «компас ведьм». Стрелка его вращалась с бешеной скоростью. И тут она облилась холодным потом.

«Раскрыто окно, через которое я пыталась ускользнуть от Рэтфорда». Кассандра метнулась к нему, захлопнула створки окна и даже задернула штору. Облегченно вздохнув, она обернулась, но тут же вскрикнула от ужаса. Задумчиво подперев подбородок рукою, в комнату входил колдун.

Он надвигался как лавина и убежать от него было невозможно. Он схватил девушку и поволок её по полу, сжав запястье, словно железными тисками. На ладони другой руки у него были два окровавленных глаза. Кассандра удивлялась самой себе — как она может выдерживать такие нечеловеческие испытания?

Колдун бросил девушку в гостиной и застыл перед столом старинной работы. Затем он решительным широким взмахом руки смел на пол всё стоявшеё на нем. Схватив тяжелый бронзовый подсвечник, колдун со всего размаху опустил его на крышку стола. Потом еще и еще раз.

Пока колдун занимался вандализмом, Кассандра выскользнула в коридор и забежала в ванную комнату, захлопнув за собой дверь. Сквозь дверь до слуха Кассандры продолжали доноситься удары чудовищной силы.

Стол не выдержал очередного удара. Одна из досок с треском развалилась надвое, колдун просунул руки в образовавшуюся щель и сорвал крышку стола. В столе лежало как раз то, что он искал. Колдун протянул руки и достал часть рукописи колдовской книги «Грем-Гремуар».

Страницы рукописи были испещрены надписями и знаками, похожими на иероглифы. Но эта тайнопись не была загадкой для Уорлока. Он поднес страницы рукописи к глазам, и лицо его осветилось радостной улыбкой. Уорлок просмотрел страницы и понял, что преодолел треть пути, ведущего его к заветной цели.

* * *

Кассандра лихорадочно обдумывала положение.

«Да, надо бежать. Но как? Через дверь? Нет, невозможно — там колдун». Внимание её привлекло окно, выходящеё в сад. Девушка подошла к нему, подергала массивные пластины из толстого матового стекла. Они никак не поддавались и выбраться сквозь эту решетку было невозможно.

Тогда девушка наклонилась к туалетному столику, под которым, она знала, находились слесарные инструменты. Кассандра нащупала ручку молотка и приблизилась с ним к окну. Она размахнулась и готова была ударить, но в этот момент навстречу ей брызнули осколки матового стекла.

Рука Уорлока ворвалась и схватила девушку, потащила к себе. Отчаянно крикнув, та сумела вырваться. Вырвавшись, девушка отступила два шага назад и, не удержав равновесия, упала на пол и ударилась о бетонный пол. Она схватилась рукой за голову, но сознание покинуло ее.

И в этот момент стоящий за окном колдун произнес страшное проклятье:

— Пусть двадцать лет проносятся за сутки и жизнь твою превратят в кошмар!

Колдун пропал, растворился во тьме, унося с собой браслет Кассандры. А девушка осталась неподвижно лежать на холодном бетонном полу.

* * *

Утро было чарующим и мягким, солнечным и теплым. Солнце заливало весь сад своим светом. Бывает так: просыпаешься и чувствуешь, что сегодня прекрасный день. И ощущаешь это не глазами, а кожей или чем-то иным, каким-то шестым, а может быть, седьмым чувством.

Однако в это утро пробуждение для Кассандры было ужасным. всё тело ныло и как будто было налито свинцом, а голова казалась просто чугунной, её невозможно было оторвать от пола. Кассандра задрожала, сделав попытку оторваться от бетонных плит и подняться, и поняла, что сделать это будет тяжело. И, тем не менее, опершись о пол сначала одной, а затем другой рукой, она приподнялась и села. Девушка попыталась осмыслить происходящее.

То, что случилось вчера, было просто ужасным. Девушка осмотрелась и на глаза ей попались волосы. Волосы рыжевато-каштанового цвета разметались по полу и были ей совершенно незнакомыми. Кассандра поднялась на ноги и ужаснулась — волосы потянулись за ней. Это были… её волосы.

Девушка никак не могла понять, как за одну ночь у неё могли вырасти волосы такой длины: они доставали ей почти до самых щиколоток!

Она повернулась к зеркалу и ужаснулась еще больше — на неё смотрела сорокалетняя женщина с начинающим увядать лицом. Под глазами наметились морщинки, кожа лица была дряблой, не говоря уже о коже шеи.

Кассандра протянула руку к щеке, не веря своим глазам и пытаясь убедиться, что это не сон, и здесь ужаснулась еще раз — ведь ногти на её руках были неимоверной величины. Они были почти такие же длинные, как и сами пальцы. Кассандра, всё еще не веря себе, опустилась на пол.

Она попыталась было ущипнуть себя, но и это ей не удалось — ногти были слишком длинными. В голову девушки пришла мысль, что с ней случилось нечто невероятное, какое-то колдовство.

И тут, как будто острыми иголками её пронизала мысль: «Колдун, колдун, колдун… Кто-то говорил о колдуне. Как же звали этого парня? Он, только он один, сможет сейчас помочь. Как же его звали? Ген… Ро… Рэтфорд. Где же он сейчас? Ах, да, его ведь забрала полиция. Нужно ехать туда. Но как выйти на улицу в таком виде?» Девушка стала лихорадочно разыскивать ножницы и другие инструменты, чтобы привести себя в более-менеё божеский вид.

* * *

Кассандре стоило немалого труда вытащить Рэтфорда из полицейского участка. Но она приложила всё свои силы, всё свое обаяние, и, только оставив залог, она смогла это сделать.

Кассандра была вне себя от бешенства, когда, выходя из полицейского участка, говорила Рэтфорду:

— Этот парень смог наложить на меня какое-то колдовство, какое-то проклятье.

Но он, ничуть не удивившись, ответил:

— Нет того зла, нет такого действия, которое он не смог бы или не захотел сделать во вред человеку.

Они подошли к машине Кассандры. Девушка открыла дверь ключом и села за руль. Рэтфорд попытался было влезть следом за ней, но девушка резонно возразила:

— Не сюда, в другую дверь.

Рэтфорд удивленно посмотрел на девушку, затем обошел машину спереди и уселся на соседнеё с Кассандрой сиденье. Его взгляд был полон удивления и девушка, приняв его недоумение за восхищение, спросила:

— Ну что, неплохая у меня машинка? Тебе нравится, да?

Но, разумеется, Рэтфорда удивляла не только машина. Его изумляло и приводило в замешательство все, что он видел вокруг. Это касалось и светофоров, и неоновой рекламы, и людей, которые в странных одеждах неслись непонятно куда, а временами даже пропадали под землей.

Однако и сам Рэтфорд довольно колоритно смотрелся в машине: его одеяние и бич, скрученный в виде колец, были весьма экзотичными. Кассандра улыбалась, глядя на Рэтфорда, и, не удержавшись от соблазна, все-таки спросила:

— Так, слушай, откуда ты свалился, откуда взялся? Ты что, с луны или со средневековья? Почему ты на всё так пялишься? Ты из какого леса взялся? Правда, и колдун страшно удивился, увидев год на обложке журнала и всё твердил про три столетия.

— Да, ты знаешь, мы с ним, а, точнее, я вслед за ним прилетели с 1691 года.

— Что? Что ты мне тут рассказываешь? 1691 год?! Конец семнадцатого столетия? Да сейчас же конец двадцатого! С ума можно сойти! — никак не могла поверить ему девушка.

— Если тебе всё это кажется странным, то представь себе, каким странным должно всё это казаться мне. Ведь я оказался на три столетия впереди…

С большим трудом Рэтфорд уговорил девушку вернуться в дом Жан-Мишеля Блюмарина.

Когда Рэтфорд вошел в дом, то первое, что бросилось ему в глаза, был развороченный стол в гостиной. Он стал перед ним на колени и принялся внимательно осматривать его, заглянув также и под крышку стола.

— Это он сделал? — спросил Рэтфорд.

— Да, наверное, — девушка была поглощена своими мыслями, она говорила сама с собой. — Двадцать лет, двадцать лет за один день. — Она нервно расхаживала по комнате, не обращая внимания на Рэтфорда.

— Этот старый стол он сломал?

— Да, да, сломал, — не осознавая сказанного Рэтфордом, отвечала девушка.

Она бросилась к Рэтфорду с вопросом:

— Послушай, что касается меня. Давай разберемся, что же произошло?

Рэтфорд внимательно посмотрел на девушку и спросил:

— Он взял что-нибудь у тебя?

— Мои годы.

— Нет, ты не поняла. Он взял у тебя какой-нибудь материальный объект? Какой-нибудь предмет?

— Предмет? — задумалась Кассандра.

— Ну что-нибудь маленькое, любимое тобой, принадлежащеё лично тебе?

Кассандра задумалась и вспомнила, как колдун вертел в руках её браслет, а ведь больше своего браслета она не видела. Очевидно, он забрал его в тот вечер, когда она едва вырвалась из его рук.

— Браслет.

— Браслет? — переспросил Рэтфорд и неторопливо произнес: — Только тогда, когда ты вернешь его, вернешь свой браслет, только тогда могут быть разрушены колдовские чары.

«Вернуть браслет?» — девушка с ужасом подумала о колдуне. Ей совсем не хотелось встречи с этим страшным человеком. От одной только мысли о нем Кассандре стало не по себе. Но Рэтфорд вывел её из оцепенения. Он сходил на кухню и притащил оттуда жестянку с солью.

— Это всё твое? Это принадлежит тебе, вся эта соль? — спросил он, пробуя белый порошок. — У тебя здесь соль?

— Соль, соль, какая соль? Ах, да, соль. Конечно, только какое это имеет значение? Послушай, давай до конца во всем разберемся…

Рэтфорд, не слушая ее, широкими шагами прошел в ванную комнату. Там он взял свой компас, аккуратно сложил его в шкатулку и спрятал в сумку.

— Послушай, — вслед за ним в ванную комнату влетела Кассандра. — Давай разберемся все-таки со мной. Как, я должна встретиться с ним? Как я могу отнять этот браслет? — не веря Рэтфорду, переспросила девушка.

— Да, ты должна это сделать. Другого пути просто нет.

— Послушай, единственное, что я должна — это колоть себе каждый день инсулин. Я больна, я не могу без этого.

И, взяв в руки шприц, она показала его Рэтфорду. Потом она опустила шприц на туалетный столик и посмотрелась в зеркало, потрогала свои волосы, коснулась скул и сказала скореё себе, чем Рэтфорду:

— Вообще-то, я не так плохо смотрюсь. Если наложить немного грима, то будет совсем прилично, — и, повернувшись лицом к Рэтфорду, добавила: — Ты извини меня, Рэтфорд, но тебе одному придется искать того парня.

Рэтфорд сделал шаг ей навстречу:

— Неужели ты не понимаешь, что это за колдовство?!

Он положил руки на плечи Кассандры.

— Ведь это не просто двадцать лет, это нарастающие двадцать лет.

Кассандра повернулась и посмотрела в глаза Рэтфорду.

— Что ты хочешь сказать этим? — Кассандра запустила пальцы в меховое одеяние Рэтфорда. — Ты хочешь сказать, что я завтра проснусь и мне будет шестьдесят?

— Я же сказал тебе. Неужели ты не можешь понять, что если мы вместе с тобой не найдем колдуна, то ты умрешь раньше, чем через неделю.

— Умру? От чего?

— От старости, — безжалостно отрезал Нэтфорд.

 

ГЛАВА 4

Кассандра кричала пронзительно и громко. Она кричала так, как будто её снова схватил колдун и тащит за волосы по земле. Но тут она повернулась к Рэтфорду и сказала ему:

— Видишь, это тоже не помогает. Ничего у меня не получается.

— Не надо отчаиваться, — возразил тот и поднялся с корточек.

На земле прямо перед ним стоял «компас ведьм». Стрелка компаса была неподвижной.

— Давай с тобой еще раз четко договоримся, — обратилась к Рэтфорду Кассандра. — Как только мы найдем его, как только я смогу забрать свой браслет и мне станет опять двадцать лет, дальше ты будешь действовать сам.

Рэтфорд ничего не ответил на это и молча пошел к машине. Он уселся на переднеё сиденье и Кассандра приняла его молчание за знак согласия. Она обежала машину сзади и села за руль. Машина двинулась по гористой дороге.

Кассандра по привычке взглянула в зеркальце заднего вида и попыталась снова утешить себя: «Что ж, не так уж и плохо я выгляжу. Белая блузка образует контраст с черной кожаной курткой и выгодно оттеняет мое лицо. Да и волосы лежат неплохо, а седины почти не видно. Пожалуй, я даже хороша для сорока лет».

* * *

Колдун шагал по безлесной равнине и держал перед собой страницы книги «Грем-Гремуар». Время от времени он останавливался, вчитывался в строки, внимательно рассматривал рисунки и, казалось, наливался от этого зловещей силой. Он шагал с удвоенной, утроенной энергией, как-будто ему становились известны всё пути на свете.

* * *

Сидя на переднем сиденье машины, Рэтфорд время от времени жевал кожаный ремешок, посыпав его солью.

Кассандра искоса бросала взгляды на своего соседа и, наконец не выдержав, спросила:

— Ты что, не наелся в «Макдональде»?

— Что такое «Макдональд»?

— Большой дом, где мы с тобой завтракали.

— Это где много людей и где подают такие большие ну как их…

— Это «Большой Мак» — бутерброд такой.

— А та черная вода? Я забыл, как она зовется.

— А-а, «Пепси Кола». Она тебе понравилась?

— Ну как тебе сказать…

Рэтфорд посыпал солью кожаный ремешок и вновь стал жевать его.

— Так ты что, не насытился? Ты голоден? Давай заскочим в какую-нибудь закусочную, — участливо спросила девушка, но её слова остались без ответа.

Через некоторое время, не в силах побороть любопытство, девушка снова спросила:

— Тогда ответь, если ты не голоден, что же ты делаешь?

— Я солю кожу, — ответил Рэтфорд. — Разве ты не знаешь, что ведьмы и колдуны боятся соли?

Кассандра пожала плечами.

— М-м, пожалуй ты прав. Недаром ведь у нас говорят теперь: у человека есть два белых врага — соль и сахар могут кого угодно довести до гроба. Правда, я, кажется, когда-то читала, что из соли, селитры и каких-то там трав колдуны делают снадобья, которые помогают им переноситься в воздухе.

— Такого быть не может. Соль — злейший враг колдуна, — возразил Рэтфорд.

Что-то привлекло внимание Рэтфорда на дороге и он спросил у Кассандры:

— Послушай, мы должны ехать только по одной стороне дороги?

— По одной, — дернула плечами Кассандра.

— И по какой же?

— По правой, — ответила Кассандра, копаясь в бардачке. Она не заметила, как вырулила на левую сторону и прямо навстречу им несется тяжеловесный грузовик. Резкий сигнал грузовика заставил Кассандру посмотреть на дорогу, и в самый последний момент она едва-едва успела вырулить на правую сторону.

Кассандра облегченно вздохнула, а Рэтфорд заметил:

— Послушай, если мы должны ехать поправой, то будь так любезна, держись правой стороны дороги.

«Ну, ничего себе! — возмутилась Кассандра. — Парень из семнадцатого века еще будет учить меня, как водить машину.»

— Ты должна внимательнеё следить за дорогой, если тебе жизнь дорога, — продолжал Рэтфорд.

— Ну, ничего себе, — возмутилась вслух Кассандра, но про себя уважительно подумала: «Как быстро, однако, он всему учится!»

* * *

Воскресным утром в маленьком городке Принстонвилл было тихо.

Восьмилетний Джерри Гарсиа играл один. Он в одиночку разыгрывал матч по американскому футболу, то и дело подбрасывая мяч в воздух. Выступал он и в роли комментатора: «Бобби Стюарт ловит мяч, прорывается, пасует на Джэка Маккенроя, тот проходит по левому краю, бросает…»

Мяч в очередной раз взлетел в воздух, но не упал мальчику в руки. Он оказался в руках светловолосого мужчины в кожаном одеянии. Мужчина постарался улыбнуться как можно дружелюбнее, чтобы расположить к себе мальчика.

Через несколько минут Джерри с мужчиной оказались на игровой площадке. Джерри раскачивался на качелях и, нажимая на кнопки компьютерной игры, которую успел принести из дому, объяснял мужчине правила бейсбольного матча.

— Когда ты отдаешь пас, ты должен давать его вдоль этой площадки.

Джерри Гарсиа сделал очередной ход и протянул игру мужчине:

— Так, шесть очков. Теперь твой ход.

Тот взял игру, на мгновение задумался и сделал ответный ход.

— Ты так не можешь играть. Так никто не играет, даже звезды так не могут ходить, — возмутился мальчик. — Ты что, никогда бейсбола не смотрел?!

Но мужчина не ответил. Его внимание привлекло послышавшееся пение. Мелодия нарастала и раздавалась всё громче.

— Откуда эта музыка? — спросил он.

— А, это в той стороне, — махнул рукой мальчуган. — Здесь недалеко церковь.

— Почему же ты не в церкви? — спросил взрослый.

— Я туда никогда не хожу, — нисколько не смутившись, ответил Джерри Гарсиа.

— Да?

— Дело в том, что мой отец никогда не воспринимал серьезно эту историю с Иисусом Христом, его апостолами и всем прочим.

Мальчик сделал очередной ход и разочарованно всплеснул руками:

— Ну вот, опять не повезло. А почему ты не в церкви? — спросил мальчуган, когда на лице взрослого появилась удовлетворенная улыбка. — Ведь сегодня ж воскресенье и всё взрослые на службе.

— Ни одна ведьма не может войти в церковь. Ты должен знать это, — совершенно серьезно сказал муж чина.

— Ну да, — улыбнулся мальчуган. — Не заливай! Говоришь, что ты — ведьма, а ведь всем известно, что ведьмы — женщины. Любой мальчишка подтвердит это.

— Некоторые из них мужчины, — возразил незнакомец.

Мальчик окинул взрослого недоверчивым взглядом.

— А где же тогда твоя метла? Ведьмы летают на метле. Ты что никогда не читал «Волшебника Изумрудного города»?!

— Мне совершенно не нужна метла для того, чтобы летать.

— А что же тебе нужно?

В ответ колдун гомерически рассмеялся и стал всё сильнеё и сильнеё раскачивать качели, на которых сидел восьмилетний Джерри Гарсиа.

* * *

Машина остановилась на шоссе у заправочной, расположившейся на окраине Принстонвилла.

Кассандра вышла из машины и обратилась с вопросом к оператору заправочной, который с готовностью шагнул навстречу.

— Вы принимаете «Мастер-кард»?

— Конечно, — ответил тот.

Рэтфорд удивленно посмотрел на Кассандру, и та с готовностью пояснила:

— Это один из видов денег двадцатого столетия. Отличная штука и очень удобная. Можешь пользоваться, сколько хочешь.

Рэтфорд недоверчиво посмотрел на магнитную кредитную карточку и пожал плечами.

Его не очень занимали ни способ заправки автомобиля, ни деньги, выглядевшие так странно. Вместо ответа он, провожаемый недоуменным взглядом оператора, удалился на пустырь.

Там Рэтфорд разгреб сапогом камешки, очистил небольшую площадку и принялся монтировать на ней компас. Стрелка почти сразу же качнулась и указала в ту сторону, откуда доносились выстрелы из охотничьих ружей.

— Что там за выстрелы? — спросила Кассандра у оператора-заправщика.

— Отстреливают койотов в горах, — не отрываясь от своего занятия, деловито пояснил он. — Только что одного парнишку койот убил в горах. Совсем обнаглели эти волки. Поэтому приходится их время от времени отстреливать.

Подошедший Рэтфорд услышал последние слова оператора, и на лице его мелькнула страшная догадка. Он быстро собрал «компас ведьм» и кивнул Кассандре, мол, нужно быстреё ехать туда.

* * *

Рэтфорд с Кассандрой подошли к толпе, собравшейся возле грузовика. Из кузова охотники выбросили одного за одним тела двух убитых койотов.

Люди молча расступались перед сорокалетней женщиной, пробиравшейся в середину круга. Невидящий взгляд её остановился на телах хищников. Женщина смотрела на них, как завороженная.

Это была убитая горем мать Джерри Гарсиа. Когда женщина, поседевшая буквально за несколько часов, стала удаляться от толпы, Рэтфорд бросился следом за ней.

— Подождите! — окликнул он женщину и та обернулась. — Это был ваш сын, которого убил койот? Поверьте, мне очень жаль, но я должен, просто обязан задать вам один вопрос. Ответьте мне, пожалуйста. Ваш сын Джерри был крещен?

— Да кто вы такой, чтобы спрашивать меня об этом? — женщина посмотрела недоверчиво.

— Пожалуйста, поверьте, это очень важно. Скажите крестили ли мальчика?

— Нет, — ответила несчастная женщина. — Его отец не разрешил этого. Я просто вся вне себя от горя и сожалею, что послушала его.

Понурив голову и опустив плечи, женщина пошла прочь. К Рэтфорду подошла Кассандра.

— Послушай, объясни мне, в чем дело?

Вместо прямого ответа Рэтфорд вслух высказал свою мысль:

— Теперь Уорлок будет передвигаться гораздо быстрее, чем мы. Поэтому нужно спешить. Ведь из всех веществ, которыми пользуются ведьмы, растопленный жир некрещеного ребенка дает им наибольший эффект.

* * *

Ночная мгла нависла над кладбищем автомобилей. Тишину её нарушало только потрескивание костра.

Немигающим взглядом колдун смотрел, как в жестяной банке закипает жир некрещеного Джерри Гарсиа.

Наконец Уорлок снял с огня жестянку, подождал, пока жир остынет и, стараясь не пролить ни капли, мелкими глотками выпил дьявольский напиток.

* * *

Сержант Кейт Мун из дорожной полиции дежурил в ночную смену на шоссе № 66. Ночь выдалась теплая и душная.

Из состояния полудремы вывел сержанта заработавший вдруг аппарат для определения скорости автомашин. На его световом табло загорелись и стали меняться цифры, которые свидетельствовали о приближении машины, несущейся с огромной скоростью. С лихорадочной быстротой менялись и цифры на табло — 60, 70, 86, 90, 100, 110…миль в час.

Сержант не поверил своим глазам и постучал по стеклу прибора.

«Какого черта, какого дьявола! Кто это может нестись с такой скоростью?!» — подумал он и на всякий случаи включил фары дальнего света. Прямо перед ним что-то пронеслось с невероятной быстротой. Это что-то пронеслось как ветер, как ураган, как вспышка молнии и исчезло в ночной мгле.

Если бы сержанту полиции пришлось писать рапорт о ночном дежурстве, то он написал бы скореё всего, что над шоссе пронесся объект, напоминающий маленького человечка.

На самом деле, всё набирая высоту, над шоссе летел колдун. Волосы и одежду его трепал ветер. Колдун испытывал невероятный восторг, проносясь в ночной мгле над узкой ленточкой шоссе, обозначаемой светом фар редких автомобилей.

* * *

Ехать по ночному шоссе было не очень весело. Встречные машины светом своих фар изредка освещали лица Кассандры и Рэтфорда.

Рэтфорд был не очень разговорчив, и Кассандра нажала на клавишу радиоприемника. Рэтфорд вздрогнул от неожиданности, и Кассандра удовлетворенно улыбнулась.

— Можешь не пугаться. И не удивляйся. Никаких маленьких человечков там в середине нет.

— Я уже начинаю соображать понемножку, — возразил ей Рэтфорд с независимым видом. Он стал заинтересованно прислушиваться к ночному эфиру. — Может быть, эта штука поможет нам найти колдуна.

— Вряд ли, — покачала головой Кассандра. — Лучше спроси меня о чем-нибудь. Не стесняйся. Прошу тебя, давай, спрашивай.

«Вместо того, чтобы болтать без умолку, лучше бы внимательнеё следила за дорогой», — подумал Рэтфорд. Но всё же выполнил просьбу Кассандры и спросил:

— Зачем ты наносишь грим на лицо?

— Ничего плохого в этом нету, — ответила Кассандра. — К тому же в таком положении…

Кассандра на мгновение запнулась.

— Но вообще-то, хорошие женщины никогда не наносят грима.

— Ты говоришь совсем так, как говорили у нас, в семнадцатом веке. Моя Мэрион…

— Ты там у себя, в семнадцатом веке был женат? — перебила его вопросом Кассандра. — Ты сказал «Мэрион».

После минутной паузы Рэтфорд закричал:

— Стой, стой, останови машину!

— В чем дело?

— Да стой же, тебе говорят! Останови машину!

Кассандра притормозила, свернув на обочину.

Рэтфорд выскочил из машины и в свете фар принялся устанавливать «компас ведьм» на краю дороги.

Кассандра со злостью ударила кулачком по рулю. «Черт побери, заколебал уже своими штучками!» И в этот момент неведомая сила бросила Кассандру на руль, и к горлу подступил тугой комок. Девушка сперва подумала, что это обычный приступ её болезни, но ощущения отличались от тех, которые она обычно испытывала при этом. Кассандре показалось, что тело её налилось свинцовой тяжестью, совсем как тогда, в то страшное утро.

Кассандра попыталась выйти из машины, но ей не сразу удалось это.

Рэтфорд, занятый своим инструментом, ничего не замечал. Но его насторожил странный звук и, обернувшись, он бросился на помощь Кассандре.

На этот раз её волосы были совсем седыми и свисали до колен седыми прядями.

— Прошу тебя, — Кассандра закрыла лицо руками, — пожалуйста, не смотри на меня.

Рэтфорд собрал всё свое мужество и отвёл её руки от лица. Отвёл и невольно содрогнулся.

— И за что, за что?! — восклицала Кассандра. — Почему он так жестоко обошелся со мной! Нет ничего хуже, чем вот так, — простонала она, увидев в лице Рэтфорда, как в зеркале, свое отражение. — Почему он просто не убил меня сразу?

Голос Кассандры звучал хрипловато, всё лицо её было покрыто морщинами, а спина совсем сгорбилась.

 

ГЛАВА 5

Элвис О'Брайен больше десяти лет служил викарием в бостонской церкви. Место помощника священника в старой церкви вполне устраивало его.

Однако в последнеё время всё чаще и настойчивеё его приглашали к себе в Хирламенс сын Джой с невесткой Перниллой. Если бы не внуки, шестилетний Питер и четырехлетняя Синдирелла, в которых старик О'Брайен души не чаял, он не стал бы переезжать. Но год тому назад он уступил настойчивым уговорам.

Долгие прогулки, игры и беседы с внуками тешили сердце старика. Захватили его также домашние дела и работа на ферме.

Старик выглядел мужественным и крепким и всем своим видом напоминал рыбака или шкипера.

Однако в это утро его загорелое и обветренное лицо было хмурым. Он недовольно присматривался ко всему на ферме и что-то ворчал себе под нос.

Войдя в гараж, он сказал Джою:

— Ты знаешь, сметана скисла.

— Ну и что, — невозмутимо ответил тот, копаясь в моторе трактора.

— Как это что?! Мы ведь только вчера её сделали.

— Это пустяки, мелочи. Мне некогда отвлекаться на них, — ответил Джой и попросил отца: — Послушай, ты не мог бы подготовить мне лошадь?

Старик О'Брайен покачал головой и отправился на конюшню.

Но то, что он увидел там, повергло его в еще большеё смятение. Его любимый жеребец Децебал стоял весь в холодном поту и жалобно ржал.

Старик выбежал из конюшни и направился к дому, на веранде которого шалили и радостно смеялись внуки. Но тут взгляд Элвиса О'Брайена упал на чердак. Старик насторожился — дверь чердака была приоткрыта. Зная аккуратность сына и невестки, он подумал, что на ферме не всё чисто.

Старик резко развернулся и зашагал к сараю. Взяв там ведро с разведенной известью и широкий флейц, а также приставную лестницу, он поспешил к дому. Прислонив лестницу к стене, старик взобрался по ней и, обмакнув флейц в известь, стал рисовать таинственный знак. Это была окружность с вписанной в неё пятиконечной звездой.

* * *

Кассандра привычно крутила баранку автомобиля. Рэтфорда с непривычки немного укачивало. Время от времени он переводил взгляд с дороги на «компас ведьм», который подвязал возле бардачка. Стрелка покоилась, не предвещая появления колдуна.

— Послушай, — сказала Кассандра своим старческим голосом, к которому уже начинала привыкать — кто такая Мэрион?

— Вчера ты не очень интересовалась этим, — возразил ей Рэтфорд.

— Ну что же, вчера — это было двадцать лет назад.

— Она была твоего возраста, — ответил Рэтфорд, осознавая, что не сможет уйти от вопросов Кассандры. — Она была твоего истинного возраста… Она была чистая и божественная, моя чудесная жена.

— Ты же говорил, что не был женат?

— Да, потому что это было очень давно. Даже до того, как я пришел сюда.

— И что же с ней случилось?

На этот вопрос Рэтфорд ничего не ответил. Лицо его как будто окаменело.

Кассандра сама обо всем догадалась и высказала свою догадку вслух:

— А-а-а, колдун. Теперь я понимаю, почему ты ищешь его, понимаю, почему ты не можешь успокоиться, почему ты не можешь оставить его безнаказанным.

Невдалеке от шоссе показалась красная ферма. На всякий случай Рэтфорд посмотрел на «компас ведьм». Раскачиваясь, стрелка его потихоньку вращалась.

Вновь переведя взгляд на ферму, Рэтфорд заметил на её фронтоне знак, до боли знакомый ему.

— Останови машину, — попросил Рэтфорд. — Пожалуйста, останови машину.

Кассандра не поняла, в чем дело, что так взволновало её спутника, а потому не спешила нажать на тормоза.

Тогда тот схватился за руль и резко вывернул его влево. Машину бросило через неглубокий кювет. Она описала широкую дугу и, облепив высокий дуб грязью из-под колес, замерла на лужайке.

Схватив свой бич, Рэтфорд выбрался из кабины и бросился по направлению к ферме. Кассандра с трудом выбралась из машины и, держа в одной руке «компас ведьм», прокричала ему вдогонку:

— Рэтфорд, наш компас, кажется, сломался.

— Ничего, — махнул рукой Рэтфорд. — Брось его, он нам больше не понадобится. Я знаю, что колдун здесь.

* * *

Ферма была не очень стара. Всего каких-то двадцать лет. Однако чердак её был завален старой рухлядью. Здесь были лестницы, старая мебель, поржавевшие слесарные инструменты. Однако более всего загромождали чердак ящики, корзины и картонки. Под самую крышу громоздилась мебель, которую притащил с собой старик О'Брайен.

Мебели в доме его сына Джоя было предостаточно, однако бывший викарий не захотел бросать свою в Бостоне, потому что свыкся с нею и почти всю привез с собою в Хирламенс.

Рядом с комодом красного дерева, по-восточному подобрав под себя ноги, сидел Уорлок. Он внимательно всматривался в страницы старинного пергамента и удовлетворенно пробегал одну строку за другой. Затем он оторвал взгляд от рукописи и сделал магический знак рукой согласно описанному.

Нисколько не вредя колдуну, над ладонью его вырвалось пламя. Его длинные, алчные языки направлялись туда, куда хотелось колдуну. Уорлок чертил в воздухе колдовские знаки. Пламя следовало за рукой колдуна, целиком подчиняясь его воле.

«Получается, получается», — радость и удовлетворение колдуна возрастали. Он чувствовал себя всё более и более могущественным. И колдовская сила его возрастала с каждой прочитанной страницей, с каждым поглощенным им и познанным знаком. Подчиняясь желанию Уорлока, пламя погасло. Колдун вновь углубился в страницы книги «Грем-Гремуар».

* * *

Пернилла открыла духовку и достала из неё форму с пирогом. Удивлению её не было предела.

— Смотри-ка, — сказала она вошедшему на кухню мужу. — Странно как, пирог стал коричневым, однако тесто не пропеклось.

И в этот момент дверь распахнулась, и на кухню ворвался Рэтфорд.

— Скажите, — вскричал он в состоянии величайшего возбуждения, — кто-нибудь из вас занимается колдовством? Кто нарисовал знак на фронтоне вашего дома?

Джой недоуменно пожал плечами. «Что это за пришелец, и почему задает такие странные вопросы?» Помедлив немного, он ответил.

— Да нет.

— А кто нарисовал белый знак на вашем фронтоне?

— Не знаю. Я вообще последние двадцать лет не видел такого знака.

— Это мой знак, — сказал Элвис О'Брайен, входя на кухню.

Рэтфорд радостно бросился ему навстречу и горячо пожал ему руку, почувствовав родственную душу.

Бывший викарий подтвердил догадку Рэтфорда:

— Да, в нашей семье когда-то занимались колдовством.

Старик О'Брайен выбежал из дома, и Рэтфорд последовал за ним. Во дворе к ним присоединилась Кассандра. Элвис О'Брайен кивком головы поприветствовал её и указал на чердак:

— Вот там!

Рэтфорд на мгновенье задумался и сказал:

— Мне нужны лестница, молоток и гвозди.

Буквально через минуту он получил требуемое.

Взобравшись по лестнице, он захлопнул дверцу, ведущую на чердак, и стал заколачивать её широкими уверенными движениями.

Когда старик О'Брайен, Рэтфорд и Кассандра зашли в дом, Джой обратился к отцу с вопросом:

— Объясни же наконец, что вы делаете? Что происходит в доме?

Пернилла также недоуменно смотрела на свекра.

Но вместо него на ходу ответил Рэтфорд — ведь именно ему принадлежала инициатива.

— Если в доме есть дети, то их лучше увезти.

— А разве им что-то угрожает здесь?! Как мать я имею право знать это? — вскричала Пернилла.

И тогда навстречу невестке и сыну двинулся Элвис О'Брайен.

— Сметана, которая прокисла, хотя взбита накануне, лошадь, которая стоит с утра в холодном поту, хлеб, который не испекается в печи, — всё эти приметы должны быть хорошо известны и вам.

Джой с Перниллой тревожно переглянулись и побежали искать детей.

Распоряжался в доме Рэтфорд.

Он протянул Кассандре маленькие заостренные палочки, попросил зажать их зубами и сказал:

— Пусть это будет у тебя во рту. Это поможет предохраниться от колдовских чар.

Старик О'Брайен зажал в зубах точно такие же палочки. Он внимательно прислушивался к словам Рэтфорда, кивая в знак согласия.

— Уберете лестницу только по моей команде! И, ради Бога, старайтесь не встречаться с ним взглядами. Но если ваши глаза встретятся с глазами колдуна, прошу вас, не выказывайте при этом никакого страха!

всё трое двинулись к люку, который вел из прихожей на чердак. Старик О'Брайен потянул за веревку и притянул к себе лестницу, складывавшуюся пополам у самого потолка. Одним концом она уперлась в пол прихожей, а второй крепился у люка, ведущего на чердак.

Рэтфорд решительно двинулся по лестнице, держа в правой руке свой плетеный бич и сверкающий нож.

— Эй!

Рэтфорд оглянулся, стоя на верхних ступеньках лестницы.

— Ты, пожалуйста, поосторожней там! — попросила его Кассандра.

Оказавшись на чердаке, Рэтфорд не стал вставать в полный рост. Да и высота ската крыши над люком не позволяла сделать этого. Продвигаясь на четвереньках, он миновал лампу «летучая мышь», затем пробрался мимо плетеной корзины и, наконец, поднявшись в полный рост, оказался у груды мебели.

Рэтфорд осмотрелся. Лестница, старый разбитый комод, прялка, умывальник, старая металлическая кровать. Когда Рэтфорд подошел к груде старых резных стульев, то из темноты на него что-то с шумом понеслось. Это что-то, едва не задев его лицо, промчалось к лестнице. Рэтфорд развернулся и ударом бича настиг серое пятно.

Раздался пронзительный писк. Рэтфорд приблизился к лестнице и увидел, что на ней, зацепившись крылом, повисла огромная летучая мышь. Рэтфорд поднял её за крыло и та закачалась, безжизненно обвиснув. Рэтфорд бросил её на пол и отфутболил ногой в темный угол.

Отступив несколько шагов назад, он ударился теменем о свод крыши и от неожиданности вздрогнул. Взгляд его упал на чердачное окно, приоткрытое и подпертое палкой.

— Я вижу, я знаю, я чувствую, он был здесь! — вскричал Рэтфорд. — Был здесь, но ушел.

И всё же Рэтфорд не прекращал поисков, чтобы убедиться в своей правоте, чтобы найти следы пребывания колдуна на чердаке.

Он проходил, исследуя каждый квадратный сантиметр чердака, пока наконец не обнаружил то, что искал. Это был перевернутый и разбитый старый комод.

Пройдясь ножом по потайной нише в комоде, он обнаружил в ней пергаментную страницу. Рэтфорд взял её и попытался разобрать строки заклинания. Он догадался, что это страница из колдовской книги «Грем-Гремуар». Теперь он знал, что ищет колдун, но еще раз захотел увериться в своей правоте, в том, что эта страница обладает колдовской силой.

Он поднес её к свету и разорвал надвое, а потом положил половинки на пол.

Прямо у него на глазах обе половинки двинулись навстречу друг другу и, соединившись, срослись, словно не была страница только что разорванной надвое.

— Он придет за нею! — вскрикнул Рэтфорд и, схватив страницу, бросился к лазу, под которым ждали его Кассандра и старик О'Брайен.

— Он ищет волшебную книгу. Эта одна из самых сильных книг всех ведьм и называется она «Грем-Гремуар», — торопливо заговорил Рэтфорд. — У всех ведьм есть их колдовские книги, одна из них «Грем-Гремуар». Я нашел здесь на чердаке страницу из этой книги. Она была в старом комоде. Последним местонахождением этой книги была старая церковь в Бостоне. Эта книга была разобрана на три части, чтобы дьявол не смог никогда овладеть ею целиком. Если эта книга попадет в руки колдуну, то весь мир будет разрушен и переделан.

— Почему же её так плохо спрятали? — спросила Кассандра.

— Не это сейчас важно, — перебил её старик О'Брайен. — Куда подевался колдун?

— Он ушел, — ответил Рэтфорд. — Но я думаю, что он вернется. Вернется, как только обнаружит, что недостает одной страницы и попытается завладеть ею.

— Ну что же, мы встретим его, — сказал старик О'Брайен.

И тут Рэтфорд резко скомандовал:

— Лестница, подавайте лестницу! Убирайте ее!

Кассандра со стариком О'Брайеном ухватились за нижние ступени и отбросили лестницу к потолку. Лестница сложилась и оказалась на своем месте прямо под потолком.

Сам же Рэтфорд вновь бросился на чердак с бичом наперевес, словно шестое чувство подсказывало ему, что колдун вот-вот появится.

Но как он ни готовился к встрече с колдуном, появление того оказалось полной неожиданностью. Разведя руки в стороны, колдун возник словно из воздуха, опустился из-под самой крыши за спиной Рэтфорда.

— Из всего чудесного, что здесь видел я, твое появление — самое необычайное, — спокойно проговорил он, обращаясь к Рэтфорду.

Вместо ответа ему Рэтфорд крикнул старику О'Брайену:

— Прикрывай чердак!

Тот схватил огромный деревянный брус и подпер им лаз на чердак. Одним концом брус упирался в деревянный пол, а другим в лаз, ведущий на чердак.

Рэтфорд давно жаждал этой встречи. И всё же, оказавшись лицом к лицу со своим давним врагом и соперником, он на мгновение оторопел. Но растерянность быстро прошла. Резко повернувшись, Рэтфорд наконечником своего бича вышиб палку, которая фиксировала открытым окно, а затем проговорил:

— Ты, я вижу, многое забыл, Уорлок.

— Я ничего не забываю, — сказал Уорлок и, брезгливо поморщившись, добавил, — так они прислали сюда тебя, Рэтфорда, палача.

Рэтфорд пропустил мимо ушей оскорбление, которое вкладывал в свои слова колдун и, приближаясь к нему, говорил:

— Когда жизнь стоит так многого…

Не договорив, Рэтфорд выбросил вперед руку. В ней сверкнул остро отточенный клинок и вонзился в живот

Удар потряс Уорлока, заставил отступить на два шага. Колдун раздвинул свое одеяние и посмотрел на кровавую рану. Смотрел на нее, как зачарованный, и Рэтфорд.

Прямо на глазах рана затягивалась, пока наконец совсем не исчезла.

— Похоже на то, что даже две трети уже работают, — проговорил Уорлок. Он удовлетворенно улыбнулся и нанес ответный удар. Ударом этим был огненный столб, который вырвался из его ладони. Огонь ударил Рэтфорда в грудь и отбросил к стене.

Рэтфорд больно ударился затылком, стал медленно оседать. Он понадеялся, что за спиной у него деревянная стена, но это было не так. За спиной у Рэтфорда оказалась чердачная дверь, недавно заколоченная им.

Гвозди не выдержали дьявольского напора огненной струи, дверь распахнулась, и Рэтфорд кубарем полетел в дверной проем. Он скользнул по откосу фронтона, грохнулся на крышу флигеля и, наконец, со всего размаху грохнулся о землю. Несколько мгновений он не мог прийти в себя, но затем пошевелил рукой и попытался привстать.

А тем временем колдун с удовлетворением поднял страницу, оброненную его соперником, спрятал её у себя за пазухой и вышел на фронтон дома.

Выбежавшие из дому Кассандра и старик О'Брайен увидели поверженного Рэтфорда и колдуна, стоявшего у чердачной двери.

Колдун протянул руку по направлению к кованому металлическому флюгеру, сделал магический жест. Флюгер стал раскачиваться и взмыл в воздух. По мановению руки колдуна он на мгновение застыл, а затем двинулся дальше, направив свое острие на лежащего Рэтфорда. В это мгновение флюгер стал подобием алебарды или саксонской даги. С невероятной скоростью он понесся, словно брошенный умелой рукой дротик, вонзился глубоко в землю у самого бока успевшего отпрянуть Рэтфорда.

Вне себя от ярости, Рэтфорд вскочил, бросился по лестнице и, взобравшись на несколько ступенек, взмахнул своим бичом. Бич захлестнулся на ноге колдуна, Рэтфорд резко дернул рукоять, и колдун, потеряв равновесие, стал падать с крыши. Но колдун тут, же овладел собой и взмыл в воздух, сорвав с лестницы и потянув за собой Рэтфорда.

Рэтфорд волочился по земле, пытаясь вскочить на ноги, но не отпускал рукоять. Он пропахал своим телом капустные гряды и сумел вскочить на ноги. И вдруг с ужасом заметил, что несется на деревянную изгородь.

Рэтфорд вышиб плечом деревянный брус, однако следующая преграда была ему не по силам.

Колдун залетел под крышу сарая, а Рэтфорд со всего размаху врезался в деревянную стену фермы. Только тут он выпустил рукоять своего бича и без чувств упал на землю.

Но колдуну не удалось уйти далеко. Рукоять застряла в выступе деревянной стены и бич напрягся, как струна.

В этот момент Рэтфорд пришел в себя и вскочил на ноги. К нему подбежала Кассандра с кованым флюгером в руках. Это было импровизированное оружие, совсем недавно направляемое в Рэтфорда.

Рэтфорд взял флюгер и словно дротик занес его над головой. Он весь напрягся, впившись глазами в крышу фермы. Он ждал, зная, что скоро наступит решительная минута, когда он не должен промахнуться.

Напряжение Рэтфорда, Кассандры и подоспевшего старика Элвиса О'Брайена возросло до предела, когда натяжение бича ослабело и тот скользнул вниз безжизненной веревкой. Под крышей чердака показался колдун.

Наклонившись словно прыгун с трамплина, он летел прямо на Рэтфорда, но затем резко развернулся и взмыл ввысь. Оказавшись над крышей фермы, он прощально взмахнул рукой и стал удаляться.

Рэтфорд отчаянно метнул флюгер-дротик. Тот просвистел в воздухе и вонзился колдуну между лопаток.

Колдун дико взвыл и стал планировать вниз. Он упал на землю, подняв клубы пыли и стал отползать, впиваясь в песок ногтями.

Однако к нему уже неслись его преследователи. Рэтфорд подоспел первым. Он вырвал флюгер из спины колдуна и это было ошибкой.

В момент, когда он замахнулся для повторного удара, колдун успел откатиться от того места, куда было направлено копье Рэтфорда, и повернуться на спину. В то место, где он только что лежал, вонзилось острие импровизированного дротика.

Вне себя от ярости из-за допущенной оплошности, Рэтфорд бросился на своего поверженного противника. Выхватив из-за пояса кандалы, он стал одевать их на колдуна.

Рэтфорд зажал и закрутил в кандалах большой палец руки колдуна. Тот невероятно сопротивлялся, дико кричал от боли. В порыве отчаяния он даже вонзил свои зубы в колено Рэтфорда, но тот не обратил на это никакого внимания и закричал подоспевшим Кассандре и Элвису О'Брайену:

— Снимите с него обувь!

Старик и девушка бросились выполнять указание, схватили за ноги отчаянно вырывавшегося Уорлока. Сорвав обувь с ног колдуна, Кассандра стала обшаривать его карманы, надеясь отыскать браслет, приговаривая:

— Где же, где же он?

В одном из карманов она нащупала что-то круглое, но, вытащив руку, в ужасе вскрикнула — на ладони у неё лежали окровавленные глаза Белинды. Кассандра с содроганием отбросила их в сторону.

Колдун отчаянно сопротивлялся, не теряя надежды вырваться. И тут роковую ошибку совершил старик О'Брайен — в пылу борьбы он выронил изо рта заостренные палочки, зажатые в зубах перед схваткой, и посмотрел в глаза колдуну.

В глазах Уорлока он увидел дьявольский огонь. Старику показалось, что всё тело его пронзили тысячи иголок. Он отпустил колдуна, и Рэтфорд почувствовал возросшеё сопротивление Уорлока.

Рэтфорд взглянул на старика и отчаянно вскричал:

— Не смотри, не смотри ему в глаза!

Но было уже поздно. Старик взвыл и закрыл свои глаза ладонями. Сквозь пальцы старика выступила кровь и стала сочиться, потекла тонкими ручейками. Погруженный в кромешную тьму, он еще громче закричал и упал навзничь.

Рэтфорд оставил колдуна и поспешил на помощь старому О'Брайену.

Колдун резким ударом отбросил от себя Кассандру и та упала в пыль.

* * *

Уорлок вскочил и запрыгал на одной ноге. Большой палец другой его ноги был прикован к большому пальцу руки. Медленно и неуклюже он стал удаляться от своих преследователей.

— Он уходит, уходит! — отчаянно закричала Кассандра.

Колдун успел удалиться шагов на двадцать и сбросил с руки кандалы.

— Он уходит! — отчаянно взывала Кассандра к Рэтфорду.

— Я знаю, что его нельзя упустить, — ответил Рэтфорд. — Однако я не могу допустить, чтобы умер старик.

Элвис О'Брайен лежал на спине, по-прежнему прижав ладони к лицу.

Рэтфорд швырнул Кассандре молоток и приказал:

— Возьми молоток и, когда найдешь отпечатки ног колдуна, забивай в них гвозди!

— Лучше бы ты дал мне вместо молотка ружье.

— Делай, как тебе говорят, я лучше знаю!

Не очень-то веря сказанному Рэтфордом, Кассандра направилась вслед за колдуном. Добежав до лошадиного загона, она с тоской увидела, что колдун оторвался достаточно далеко. Он уже взбирался на пригорок, на котором стоял раскидистый дуб. От бессилия Кассандра сжала кулаки и ударила об изгородь.

— Гвозди, гвозди, — твердила она как молитву.

* * *

Прыгая на одной ноге, колдун смог добраться до товарной станции с множеством запасных путей. Перепрыгнув рельсы очередного пути, он споткнулся и обессилено упал прямо в груду влажного песка. Здесь он позволил себе небольшую передышку и наконец смог освободиться от кандалов, изрядно повозившись с мудреной гайкой.

Колдун понял, что ему удалось избежать смертельной опасности и двинулся вдоль товарного состава. Лицо его горело гневом.

* * *

Кассандра, прихрамывая и оглядываясь, шла по станции. В одной руке у неё был молоток, в другой она сжимала горсть гвоздей.

На станции было безлюдно. В тупиках стояли отдельные вагоны, а на запасных путях находились готовые к отправке составы. Кассандре было страшно, её бил нервный озноб — ведь из-за любой будки, из-за любого вагона на неё мог наброситься колдун.

Дойдя до угла одной из бытовок, Кассандра содрогнулась: буквально в шаге от неё стояли двое железнодорожников. Недоуменно смотрели они на старуху, зажавшую в зубах какие-то деревянные палочки и сжимавшую молоток в руках.

— Может быть, мы можем чем-то помочь вам? — спросил тот, что выглядел помоложе.

— Нет, — Кассандра горько улыбнулась и покачала головой.

Железнодорожники проводили её долгими взглядами. Для человека её возраста одета она была слишком экстравагантно. На ней была черная кожаная куртка, короткая юбка, блестящие лосины и кроссовки.

Кассандра шла по железнодорожной насыпи вдоль одного из составов. На песке было видно множество следов. Здесь были отпечатки сапог, тяжелых кожаных башмаков, кроссовок. Не было среди них только отпечатков босых ног.

И тут Кассандра оцепенела. Должно быть, в таком же оцепенении был Робинзон Крузо, когда увидел на острове, который считал необитаемым, отпечаток босой ноги туземца. Несомненно, это была босая нога мужчины.

Кассандра опустилась перед ним на колени и, вспомнив слова Рэтфорда, приставила гвоздь к отпечатку пятки. Затем она взмахнула молотком и загнала гвоздь в песок по самую шляпку.

— А-а-а-а-а-а-а, — раздался нечеловеческий крик, и Кассандра узнала голос колдуна. Обрадовавшись тому, что средство Рэтфорда срабатывает, она продвигалась вперед на четвереньках, пока не отыскала следующий след. Кассандра воткнула в него другой гвоздь и молотком вогнала в песок.

Над станцией пролетел еще более дикий крик.

* * *

Колдун нашел себе временное убежище в одном из товарных вагонов и решил отсидеться в нем, прийти в себя.

И тут всё тело его — сперва сквозь одну, а затем сквозь вторую ступню — пронзила ужасная боль, словно попеременно ударили в них две молнии. Он не смог удержаться от крика и тем самым выдал свое убежище. Воспользовавшись минутной передышкой, он попытался оторвать доску от днища вагона. Невероятным усилием он оторвал полуистлевшую доску и, упав на спину, прижал её к своим стопам. Боль понемногу утихла и колдун пришел в себя.

* * *

Кассандра отыскала очередной след и также яростно вогнала в него гвоздь. Но не услышала крика. Кассандра повторила удар, затем достала гвоздь и вновь вонзила его, но над станцией царила гнетущая тишина.

Она недоуменно огляделась и поползла вперед на четвереньках, пока не оказалась у груды влажного песка. Здесь она увидела кандалы, с помощью которых совсем недавно пытались пленить колдуна. Отчетливо виднелись следы босых ног, а также тела, лежавшего на песке.

Кассандра решила испытать другое средство. На этот раз она поставила гвоздь в то место, где отчетливо виднелся отпечаток головы. Кассандра изо всех сил ударила молотком по гвоздю. Крик, который потряс окрестности, был несравним с предыдущими.

— А-а-ы-ы-а-а!

* * *

Отбросив доску, колдун обхватил голову двумя руками. Но боль, пронзившая голову, пригвоздила его к полу. Руки его безжизненно раскинулись и левая безвольно повисла, свесившись из вагона.

* * *

Кассандра обернулась на крик, донесшийся из-за её спины. Взгляд скользил по вагонам, пока она не увидела то, что заставило её замереть. Эта была свесившаяся из вагона рука. Это была рука Уорлока, в чем Кассандра уже не сомневалась. Из-под обшлага рукава черной куртки поблескивал предмет, к которому она так долго стремилась. Это был её браслет. Кроме браслета узнала она еще одно украшение — на мизинце колдуна поблескивал перстень, который носил Жан-Мишель Блюмарин.

всё еще не веря своим глазам, Кассандра нетвердой походкой двинулась к этой руке.

Но в этот момент состав дернулся. Скрипнули колеса о тормозные колодки и товарняк плавно тронулся. Вагон к которому всей душой стремилась Кассандра, стал удаляться, увозя тело Уорлока.

Кассандра попыталась ускорить шаг, но ноги не слушались ее. Товарняк между тем набирал ход. Кассандра попробовала бежать, но бежать по мокрому песку было неимоверно тяжело. Ноги вязли в нем и заплетались, но Кассандра не хотела упустить свой шанс, который казался ей последним. Ведь если сейчас колдун ускользнет, то вряд ли она сможет отыскать его в ближайшие несколько часов. И каждый из этих часов мог принести ей не только дряхлость, но и смерть.

Кассандра вкладывала в свой бег всё силы. всё силы, которые оставались у шестидесятилетней старухи. Она невольно схватилась за поясницу, всё больше припадая на левую ногу, взвыла от боли и, напрягая всю свою волю, побежала еще быстрее.

«Ну, еще несколько шагов, — уговаривала она себя, — и я дотянусь до браслета!»

Но в этот момент Кассандра споткнулась о камень и упала.

Пока она поднялась, расстояние между ней и браслетом выросло в полдесятка метров. Кассандра вкладывала в свой бег весь остаток сил и вновь нагнала вагон, из которого свисала рука.

«Еще чуть-чуть… еще полметра осталось, еще одна пядь, и я дотянусь до браслета». Но в тот момент, когда Кассандра готова была схватить браслет, рука колдуна вздрогнула, окрепла и ухватила её за запястье.

Кассандра обезумела от ужаса, но бежать стало легче. Через несколько мгновений она нашлась и свободной рукой, в которой был зажат молоток, стала бить по запястью колдуна. И тот, не выдержав адской боли, отпустил Кассандру. Она не удержалась на ногах и со всего размаху упала, больно ударилась о землю головой. Поезд меж тем уходил всё дальше, увозя колдуна, который оперся на локоть и зловеще смотрел на Кассандру.

Кассандра с горечью усмехнулась. В этой горькой усмешке промелькнуло прощание с жизнью.

Но в тот момент, когда она решила, что с жизнью покончено, взгляд её упал на землю. Прямо перед ней лежал молоток. И этот молоток вернул её к жизни. Зацепившись за его рукоятку, поблескивал браслет. Браслет, похищенный у неё сорок лет назад.

всё еще не веря себе, Кассандра протянула руку и, ощутив в своей ладони отполированные шарики, счастливо улыбнулась.

* * *

Рэтфорд сидел у кровати Элвиса О'Брайена. Голова того была замотана бинтами на уровне глаз. Старик лежал так, как лежат слепые.

Над его грудью на высоте вытянутой руки была связка ключей, подвешенная на металлической цепи. Рэтфорд призывал О'Брайена:

— Почувствуй, почувствуй каждый из них! Нащупывай их поочередно и вращай каждый по часовой стрелке по часу! Ты понял меня? Каждый ключ в отдельности, по часовой стрелке.

Элвис О'Брайен протянул руку к своим глазам, но Рэтфорд перехватил её и направил к связке.

— Вращай каждый ключ…

— Ну как у него дела? — услышал Рэтфорд голос Кассандры и поднялся навстречу ей.

— Ты прости меня, пожалуйста, — сказал он. — Но я в своей жизни видел так много умирающих, что просто не мог, не имел права позволить умереть этому мужественному человеку. Я должен был спасти его.

— Это ерунда, посмотри, ведь ты уже спас одного человека. И этот человек — я.

Кассандра вышла из тени, в которой скрывалось её лицо.

Перед Рэтфордом стояла цветущая двадцатилетняя девушка.

— Посмотри на меня, я такая, как была прежде.

— Что ж, поздравляю тебя! — Рэтфорд прошел мимо девушки, не удостоив её взглядом. Он хорошо помнил их уговор — в тот момент, когда девушка обретет свой браслет, а вместе с ним и молодость, их пути разойдутся. И ему придется преследовать колдуна в этом незнакомом мире самому, в одиночку.

 

ГЛАВА 6

Кассандра с Рэтфордом стояли у телефонных автоматов. Девушка держала в руках трубку и заканчивала разговор.

— Так это старая или новая церковь?

— Старая, — ответили ей.

— О'кей! Так где она находится? На Сэмерсет-авеню?

Рэтфорд, вмешавшись в разговор, попытался поправить:

— Да нет же, это на Сэмерсет-роуд. Я знаю эту церковь.

— Ну все, благодарю вас. Спасибо, — сказала Кассандра и повесила трубку.

* * *

К Кассандре вернулись её прежние молодость и неуемная энергия. Она вся светилась от счастья и была полна жизни. Идя по холлу аэропорта, девушка даже позволила себе взять Рэтфорда под руку.

— У тебя есть нож? — как бы невзначай спросила она у своего спутника.

— Ты же знаешь.

— Давай сюда!

— А ты уверена, что это необходимо? — Рэтфорд замялся, полез за пазуху и вытащил огромный нож с широким лезвием. Ему не хотелось расставаться со своим оружием, но Кассандра настаивала:

— Давай-давай, не стесняйся.

Девушка опустила нож в дорожную сумку, но не успокоилась на этом.

— Ну, а теперь те штучки.

Рэтфорд сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Но тебя ведь не пустят с ними на борт!

— На борт чего? — искренне изумился Рэтфорд.

— Послушай меня! — не унималась Кассандра, избегая ответа. — Будет лучше, если ты отдашь мне кандалы…

Рэтфорд с Кассандрой остановились у кассы авиакомпании «Амэрикен эйр». Кассандра назвала номер рейса.

Кассирша с удивлением взглянула на её спутника и спросила:

— Как вы будете расплачиваться? Чеком или наличными?

— Кредитной карточкой.

Кассирша набрала на компьютере нужную информацию, затем провела карточкой в щели компьютера, протянула Кассандре два билета. В этот момент её внимание отвлекла запыхавшаяся пассажирка:

— Подскажите, пожалуйста, как мне попасть на четвертый рейс?

— Налево и вторая дверь по коридору.

В этот момент Кассандра быстро протянула руку через стойку и выдернула штекер из компьютера.

Кассирша засуетилась, стала попеременно нажимать клавиши, пытаясь восстановить изображение на экране.

— Что, испортился? — сочувственно спросила Кассандра. — Это бывает. Они ведь тоже не железные.

Когда они отошли от кассы, Рэтфорд спросил:

— Зачем ты сделала это?

— Не хочу, чтобы здесь сохранилась информация, каким рейсом и куда мы полетели.

— Полетели?! — Рэтфорд стал, как вкопанный, и не отрываясь смотрел на взлетную полосу, с которой выруливал пассажирский лайнер. Наконец он овладел собою и спросил:

— Как? Вот эта крылатая машина… И туда внутрь заходят люди?! Они что, так и полетят сквозь воздух?

— Да. А ты что, испугался?

— Знаешь, в наши времена любые попытки людей полететь по воздуху воспринимались как колдовские… Ты извини, но я никак не могу полететь с тобой…

— Как это ты не можешь полететь со мной?! — возмутилась Кассандра.

— Понимаешь, я чувствую себя уверенно только тогда, когда под ногами у меня твердая земля.

Рэтфорд повернулся, чтобы пойти в противоположную сторону от стойки регистрации.

— О, черт! — вырвалось неожиданно даже для самой Кассандры. За плечами у Рэтфорда висел массивный металлический флюгер, уже послуживший ему холодным оружием.

Кассандра стащила его, но и Рэтфорд не захотел оказаться совершенно обезоруженным.

— Послушай, — сказала Кассандра. — Ведь если мы будем стоять здесь и препираться, то наверняка опоздаем на свой самолет!

В этот момент взгляд Кассандры упал на эскалатор. На нем она увидела босоногого пассажира и узнала в нем колдуна.

Неожиданно для Рэтфорда девушка бросила препираться и уступила.

— Ну, хорошо, хорошо. Если ты хочешь оставить это при себе, пусть так и будет, — сказала она, увлекая Рэтфорда за собой.

— Но ведь ты же хотела… — произнес Рэтфорд, совершенно сбитый с толку её покладистостью.

— Нет, пусть будет по-твоему. Только давай поспешим к самолету.

Пробежав пустынным коридором, Кассандра вскричала:

— Подождите, подождите!

На табло уже погасли цифры, обозначающие номер их рейса, но девушка-регистратор быстро отметила билеты.

Беспрестанно оглядываясь, Кассандра побежала на посадку, и Рэтфорд едва поспевал за ней.

— У-уух! Кажется, успели, — облегченно вздохнула Кассандра, когда ступила на борт самолета и протянула билеты стюардессе. Но прежде, чем пройти к своему месту, Кассандра выглянула в желоб-коридор и убедилась, что он пуст.

— Могу я это взять у вас? — спросила стюардесса, протягивая руки к кованому флюгеру.

— Только с моего сгнившего трупа! — ответил ей Рэтфорд.

Но тут вмешалась Кассандра и мягко положила ладони на флюгер. Взяв его, она передала предмет спора стюардессе и, мило улыбнувшись, пояснила:

— Он очень дорожит этой семейной реликвией. Возьмите, пожалуйста.

* * *

— Через четверть часа после взлета, после того, как внизу пропали огни города и под крыльями самолета поплыли густые кучевые облака, Рэтфорду стало не по себе от духоты.

«Еще бы, — сочувственно посмотрела на него Кассандра. — Я бы, пожалуй, выглядела не лучше, надев лисью шубу».

Изнывая от жары, Рэтфорд метался в своем кресле, затем стал шарить по краям иллюминатора, пытаясь отыскать щеколду или задвижку. Затем он стал что есть мочи бить по стеклу ребром ладони.

— Что ты делаешь?! — обратилась к нему Кассандра. — Не надо это открывать!

Насилу усадив Рэтфорда в его кресло, Кассандра приподнялась и, нажав клавишу вентилятора, направила на Рэтфорда струю воздуха.

— Ну что, так тебе лучше? Будь добр, постарайся успокоиться и уснуть, — попросила она и, нажав кнопку в подлокотнике, откинулась в кресле, смежила веки.

Кассандра решила, что сейчас самое время немного вздремнуть, чтобы дать себе отдых после стольких часов бесконечных побегов, схваток и погонь.

Рэтфорд тоже попытался уснуть, но мысль о том, что преследование не закончено, будоражила его. Рэтфорд заерзал в кресле и, открыв глаза, стал присматриваться к пассажирам.

Бородач в их ряду собрался перекусить и подозрительно принюхивался к сметане, выдавленной им из полиэтиленовой упаковки. Эта подозрительность зародила в Рэтфорде тревогу. Тревога усилилась, когда Рэтфорд посмотрел на сидящего впереди седовласого старика. Тот вытащил из кармана пачку «Мальборо», прихватил сигарету губами и щелкнул зажигалкой. Из-под кремня брызнула искорка и вспыхнуло голубое пламя. Рэтфорд попытался вскочить, но этого не позволил ему ремень безопасности.

Рэтфорд лихорадочно стал расстегивать ремень, но это удалось ему далеко не сразу.

Кассандра открыла глаза и спросила:

— В чем дело? Что случилось?

— Колдун. Среди нас есть колдун, — стал твердить Рэтфорд.

— Успокойся, прошу тебя. Я точно видела, что мы садились последними.

— Откуда ты знаешь? Я-то сужу по признакам. Сметана, которая испортилась и огонь, что горит голубым пламенем, — всё это указывает на то, что среди нас есть колдун.

— Да нет же, говорю я тебе. Этого не может быть, — успокаивала девушка, но не смогла удержать Рэтфорда.

Тот вскочил и, став между рядами, спросил:

— Откуда ты знаешь? Почему ты говоришь так уверенно? Ты видела его? И почему не сказала мне?

— Ну мы ведь ищем сейчас не его, а книгу, — стала оправдываться девушка — Я точно знаю, что он остался в аэропорту. Там ведь рентгеновские лучи и он не мог проникнуть на борт незамеченным.

— Какие еще лучи?! — Рэтфорд схватил девушку за плечи и, встряхнув ее, поставил рядом с собой. — Послушай меня, я пойду искать в хвостовую часть, а ты, пожалуйста, иди вперед.

Кассандра поплелась между кресел и стала нехотя рассматривать пассажиров.

Рэтфорд пристально посмотрел ей вслед и отправился в хвостовую часть. Он вглядывался в лица, но не находил никого, хотя бы отдаленно напоминающего Уорлока. Зайдя за штору, он подергал ручку кислородного отсека, но дверь не поддалась. Затем он налег на соседнюю дверь, на которой черным были выведены две буквы WC. Резко потянув ручку, он увидел сидящую в тесной комнатке старуху с рулоном мягкой бумаги в руках. Та с удивлением и негодованием взглянула на него. Рэтфорд понял, куда он попал, закрыл глаза, прошептал «Прошу прощения!» и затворил дверь.

* * *

Кассандра была уверена, что колдуна нет в самолете, но тревога Рэтфорда заразила и ее. В служебном отсеке девушка даже захватила с сервировочного столика нож. Она дошла до кабины пилота и уже собиралась возвратиться на свое место, чтобы вздремнуть со спокойной душой, но тут её взгляд упал на лестницу. На ней показались босые ноги. Человек медленно и осторожно спускался с верхнего уровня.

Кассандра сжалась в комок от напряжения, но тут же облегченно вздохнула, увидев лицо спускавшегося. Это был совершенно незнакомый ей старик, который, очевидно, страдал какой-то болезнью ног.

* * *

Встретившись у своего кресла с Рэтфордом, Кассандра с упреком спросила у него:

— Ну что, нашел?

— Нет, — ответил он, не удовлетворенный результатами поисков. — Но я точно знаю, что здесь, в самолете должна быть ведьма или колдун.

— А, может быть, это добрая ведьма? — иронически улыбнулась Кассандра.

— Что?

— Ну, добрый волшебник. Послушай, Рэтфорд, давай сядем и поспим немного.

— Добрый волшебник, добрый волшебник, — недоверчиво бормотал Рэтфорд, стоя в проходе между кресел и нетерпеливо притопывая ногой в кожаном сапоге.

* * *

В багажном отделении посреди чемоданов сидел колдун и продолжал свои опыты. Он забавлялся тем, что перебрасывал пламя с руки на руку, вновь просматривал страницы книги «Грем-Гремуар».

* * *

Когда служащие бостонского аэропорта Арнольд Бруссар и Рудольф Гибсон открыли двери багажного отделения, они были смущены и поражены не меньше, чем в свое время сержант дорожной полиции Кейт Мун. Из отсека вырвалось и пронеслось мимо них что-то, напоминающеё маленького человечка. Они так и не поняли, что же это было, и недоуменно переглянулись. Потом до конца рабочей смены они строили догадки, но; чтобы не выставлять себя на посмешище, никому не стали говорить о происшествии.

 

ГЛАВА 7

В такси Кассандра назвала нужный адрес. Таксист средних лет уверенно крутил баранку, и поездка по ночному Бостону могла бы доставить удовольствие, если бы не осознание того, что предстояло сделать Кассандре с Рэтфордом.

Молчание, царившеё в салоне, и напряженные лица пассажиров, заставляли таксиста чувствовать себя дискомфортно. Он привык к живому общению и, поглядывая на пассажиров с помощью зеркала заднего вида, подумывал о том, как бы начать разговор. Он надвинул пониже на глаза кепку-бейсболку и, наконец, не выдержав, спросил:

— Вы ведь из Калифорнии, да?

— Как вы догадались? — отозвалась Кассандра.

Но тут неожиданно заговорил Рэтфорд:

— Мы только что миновали Бостонскую палату. Теперь, наверное, лучше было бы повернуть налево.

— Я не хуже вас знаю эту дорогу, — возразил таксист.

— Мы ведь едем на север?

— Да.

— Тогда лучше поворачивай налево, — сказал Рэтфорд голосом, не терпящим возражений.

— Но я каждый день кручу баранку на бостонских улицах!

— А я тебе говорю — тут надо поворачивать!

— Эй, парень, поверь мне, я не первый год работаю таксистом и к тому же живу в Бостоне с пятьдесят восьмого года. А как насчет тебя?

Рэтфорд собрался было ответить, но его остановила Кассандра:

— Послушай, не отвечай ему, прошу тебя.

Рэтфорд попытался сдержаться, но на этот раз обратился к шоферу не с просьбой, а с угрозой:

— Парень, если не хочешь, чтобы лицо твое прогнило, поворачивай налево.

Таксист покачал головой и пробормотал:

— А потом еще удивляются, почему мы так не любим этих лос-анджелесцев…

* * *

Ребекка, жена священника Абрахама Смита, давно и с нетерпением ждала возвращения мужа домой. Но его всё не было. Чтобы унять волнение, женщина вновь погрузилась в чтение книги.

«И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.

2 И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и сиять печати ее?

3 И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.

4 И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее.

5 И одни из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.

6 И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как-бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю.

7 И Он пришел и взял книгу из десницы Сидяшего на престоле.

8 И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых;

9 И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с неё печати; ибо Ты был заклан, и кровию Своею искупи на Богу из всякого колена и языка, и народа и племени…»

Ребекка вновь оторвалась от книги и подошла к окну. Отдернув штору, она увидела на крыльце церкви своего мужа. Абрахам запирал церковный притвор, когда к нему подошли мужчина с девушкой. Ребекка с неудовольствием следила, как поздние посетители, отчаянно жестикулируя, что-то говорили священнику.

* * *

— Я молю вас, — обратился Рэтфорд к священнику, — можем мы с вами поговорить, это очень важно. Мы просто должны с вами поговорить внутри.

Тот недоуменно пожал плечами и сказал:

— Разве вы не можете прийти завтра утром?

— Поверьте, это очень важно, — подтвердила Кассандра.

Священник вновь недоуменно посмотрел на поздних прихожан.

— Мы открываем утром очень рано. В восемь тридцать вы можете увидеть меня.

Рэтфорд нетерпеливо шагнул навстречу священнику:

— Нам нужно посмотреть книгу «Грем-Гремуар». Услышав название книги, священник понял, что дело действительно неотложное, и стал отпирать дверь.

Он пропустил посетителей, но, прежде чем войти самому, отступил на шаг назад и, увидев в окне спальни силуэт своей супруги, приветственно помахал ей рукой.

— Вы знаете, — сказал священник, заперев за собою двери, — я сам достаточно молод и никогда прежде не видел этих записей. Это, если вы знаете, в какой-то мере колдовская книга. До сих пор неизвестно, как она попала в нашу церковь.

— Мы можем её увидеть? — нетерпеливо перебила его Кассандра.

— Дело в том, что церковные книги не продаются ни за какие деньги, — сказал священник, подумав, что перед ним библиофилы или собиратели раритетов.

— Мы не собираемся её покупать, — нетерпеливо сказал Рэтфорд. — Мы просто хотели бы посмотреть.

— Ну, вы знаете, насколько я слышал, она разбита на три части…

Слова священника прервал ветер, распахнувший церковную дверь.

— Он здесь. Мне кажется, колдун идет по нашему следу, как гончая, — сказал Рэтфорд Кассандре вполголоса, когда Абрахам Смит пошел закрывать дверь.

Священник выглянул на улицу, притворил двери и обернулся к своим посетителям:

— Могу я спросить, почему вы так интересуетесь колдовской книгой?

— Наш интерес лежит в том, чтобы предотвратить приход злых сил. Мы хотим сделать все, чтобы они не смогли прийти в этот мир и разрушить его.

Рэтфорд говорил настолько яростно и убежденно, что священнику показалось — еще мгновение, и своды церкви рухнут.

Пауза тянулась долго и нарушена была единственным словом Кассандры:

— Пожалуйста…

* * *

Священник Абрахам Смит отыскал церковные хроники, которые велись в этой церкви уже на протяжении более чем трех столетий. Огромное количество судеб, событий и происшествий можно было бы проследить, прочитав страницы этой книги. Узнать о людях, о том, как они жили, о чем думали, узнать о страшных, радостных или веселящих души бостонцев событиях.

Каждый, кто открыл бы страницы этих фолиантов и стал листать их, невольно проникся бы уважением к труду тех, кто создавал их. Час за часом, день за днем, год за годом вносились сюда записи, которые со временем превращались во всё более и более бесценные свидетельства.

Абрахам Смит нежно поглаживал страницы, переворачивая их с необычайной осторожностью. Наконец он остановился и с удовлетворением сказал:

— Так, здесь, нашел. Хроника тысяча шестьсот девяносто второго года.

Кассандра оторвалась от полок и шкафов хранилищ старой церкви, стремительно подошла к священнику и заглянула через его плечо. Страница, которую он отыскал, была желтой, с истертыми краями и едва различимыми записями. Однако основная трудность была не в этом, а в языке, на котором эти записи были сделаны. Ведь это был английский — английский образца тысяча шестьсот девяносто второго года.

Рэтфорд также склонился над фолиантом и с тревогой и волнением прислушивался к словам Абрахама Смита. А тот читал, время от времени прерываясь, и пытаясь найти те единственно нужные слова, единственно важные теперь свидетельства времени.

— Так, здесь, хроника тысяча шестьсот девяносто второго года в Бостоне, — Абрахам Смит выбрасывал некоторые незначительные фразы как бы выхватывая самую суть записей для своих поздних гостей. — Ага, вот, нашел. Было три книги: книга теней, книга заклинаний…

— А здесь что? — нетерпеливо перебил его Рэтфорд.

— … и всё они вместе составляли книгу «Грем-Гремуар», — увлеченно, не обращая внимания на Рэтфорда, продолжал Абрахам Смит. Он уже сам проникся сознанием важности того, что происходило в его старой, полузаброшенной бостонской церкви.

Он уже почти поверил в то, что в этих стенах, в этом хранилище сейчас решаются судьбы мира. И что эти решительные люди, которые стоят рядом с ним, могут защитить весь христианский мир от чудовища, которое покушается на святыню. А святыней этой Абрахам Смит считал прежде всего людей, тех, что приходили к нему со своими жалобами, проблемами, трудностями, делились ими и которым священник помогал в меру своих сил.

— А вот это место непонятно написано. Где же, где же третья часть? Сейчас попытаюсь, попробую. Как бы это точнеё сформулировать? Я думаю, что она должна быть где-то здесь. Трудновато разобрать, но я попытаюсь… Первая часть книги была помещена в массивный дубовый стол…

— Да, так оно и было, — Рэтфорд с Кассандрой радостно переглянулись.

— Вторая часть книги была передана викарию, прочел Абрахам Смит и, обращаясь к своим посетителям, пояснил: — Этот викарий недавно переехал в город Хирламенс. А третья часть книги «Грем-Гремуар» может быть еще здесь, в Бостоне.

Кассандра не удержалась и в порыве радостного возбуждения ударила своим маленьким кулачком в грудь Рэтфорда.

— Слава богу, если она еще здесь. Значит мы успели, — сказала Кассандра и обратилась к священнику: — Так где же она может быть?

— Если я правильно перевожу, то она может находиться в могиле…

Глаза девушки расширились от изумления.

* * *

Ночной Бостон, казалось, безмолвствовал. Улицы его были освещены неяркими огнями. По тротуару, переговариваясь между собою, шли мужчина и девушка.

— Как, мы пойдем на могилу?! — вопрошала девушка. — И что же, мы будем раскапывать ее? Разве можно творить такое на кладбище?

— Нет, мы ничего не будем копать, — ответил Рэтфорд Кассандре. — Мы просто должны будем пойти на кладбище и убедиться, что та земля, на которой расположено кладбище, была освящена. Тогда мы можем быть уверены, что колдуну не удастся овладеть третьей частью книги «Грем-Гремуар». Ведь ни один колдун не может ступить на освященную землю, будь то церковь или кладбище. Раз книга спрятана в могиле, а земля над нею освящена, мы можем быть спокойны.

— Это будет значить, что мир спасен? — спросила Кассандра.

— Да, — ответил Рэтфорд и стал внимательно осматриваться по сторонам. — Мне кажется, это где-то здесь, поблизости.

* * *

Ребекка суетилась на кухне, а Абрахам Смит сидел в удобном кресле под торшером, рассеивающим мягкий свет. В мыслях он вновь возвращался к разговору с поздними посетителями его церкви. Ему стали глубоко симпатичны эти люди. Он даже сожалел о том, что не пошел с ними, а вернулся домой.

Дав короткий отдых глазам, священник вновь погрузился в чтение Библии.

«…И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.

9 И отвечал сатана Господу, и сказал: разве даром богобоязнен Иов?

10 Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле.

11 Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя?

12 И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня.

13 И был день, когда сыновья его и дочери его ели и вино пили в доме первородного брата своего.

14 И вот, приходит вестник к Иову, и говорит:

15 Волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне, и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

16 Еще он говорил, как приходит другой, и сказывает: огонь Божий упал с неба, и опалил овец и отроков, и пожрал их; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

17 Еще он говорил, как приходит другой, и сказывает: Халдеи расположились тремя отрядами, и бросились на верблюдов, и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

18 Еще этот говорил, приходит другой, и сказывает: сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего;

19 И вот большой ветер пришел от пустыни, и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.

20 Тогда Иов встал, и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою, и пал на землю, и поклонился,

21 И сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!

22 Во всем этом не согрешил Иов, и не произнес ничего неразумного о Боге».

Абрахам Смит вновь закрыл глаза и, откинув голову к спинке кресла, стал размышлять о прочитанном. Однако его отвлекли шаги Ребекки.

— Ты слышал? — спросила она. — Мне кажется, что я слышала какие-то странные звуки.

Абрахам Смит до предела напряг слух и решил, что будоражащие душу звуки доносятся из-за входных дверей. Он поднялся из кресла и двинулся к двери.

Вначале слышалось только легкое дребезжание, затем стало казаться, что вибрируют не только двери, но и стены дома. Не выдержало и сорвалось на пол деревянное распятие.

То, что происходило, не могло иметь разумного объяснения. Это было нечто иррациональное и потустороннее.

Не выдержала и оторвалась дверная ручка, поползли вверх, взрывая обшивку, дверные петли.

И вдруг дребезжание, шумы и раскачивания одним разом прекратились. И эта гнетущая тишина пугала еще больше.

В одно мгновение дверь приотворилась и рухнула на пол. В черном проеме возник тот, кто олицетворял собою силы зла.

— И все-таки я скажу вам «Добрый вечер!», несмотря на то, что явился в ваш дом незваным, — зловеще произнес Уорлок. Он нагнулся к полу, поднял и повесил на стену деревянное распятие. Перстень на его мизинце сверкнул дьявольским блеском.

Ребекка затрепетала от охватившего её волнения, а Абрахам Смит с трудом проглотил комок, подступивший к горлу.

С видом человека, полностью владеющего ситуацией, Уорлок прошелся по прихожей и обратился к хозяину дома:

— О чем вы говорили с людьми, приходившими к вам поздно вечером?

Абрахам Смит тянул паузу, пытаясь сообразить, что же ответить нежданному гостю.

— Ну, я не знаю… Мы говорили о многих вещах.

— Тогда позволю себе задать уточняющий вопрос. Меня интересует то место вашей беседы, где затрагивались страницы великой книги.

— Великой книги? — переспросил священник.

В это время его жена медленно двинулась к двери. Однако колдун преградил ей путь к бегству. Он схватил её за плечи и усадил на стул.

Священник бросился на помощь к жене, но колдун сделал резкий жест рукою и Абрахам Смит остановился словно перед незримой стеною. Повинуясь мановению руки колдуна, кресло двинулось и, ударив священника сзади под колени, усадило его на себя.

— Тебе будет лучше посидеть, — разозленный сопротивлением супружеской пары, колдун перешел на «ты».

Колдун склонился над оцепеневшей Ребеккой. Одой рукой он коснулся её лба, а другая скользнула по груди женщины и застыла у живота. Глядя прямо в глаза священнику, колдун зловеще улыбнулся и произнес:

— Я знаю, я вижу, я чувствую их…

— Их? — переспросила потрясенная Ребекка. — Но откуда вы знаете?

— Я знаю, вы ждете двоих детей — мальчика и девочку, — проникновенно сказал колдун, глядя прямо в глаза женщины. — Они родятся очень здоровыми, если он всё расскажет мне.

— Расскажи ему, — тихо попросила Ребекка.

— Да, расскажи мне, — колдун бросил быстрый взгляд на священника, — если не хочешь, чтобы твои дети родились окровавленными кусками мяса.

Абрахам Смит сгорбился. «Ну, что же, — подумал он, — видимо Бог не настолько укрепил мой дух, чтобы я смог противиться этому злу. Я не настолько силен, чтобы смириться с потерей неродившихся детей и повторить вслед за Иовом: «Господь дал, Господь и взял…»

Священник уронил голову на грудь и глухо заговорил.

 

ГЛАВА 8

Ночные кладбища навевают на людей не самые приятные воспоминания и ассоциации. Однако Кассандра обрадовалась, увидев кладбищенскую ограду.

Под мощным ударом Рэтфорда проржавевшая щеколда подалась, и ворота заскрипели на давно несмазываемых петлях. Рэтфорд с уважением посмотрел на свою спутницу, которая, почти не колеблясь, ступила на территорию кладбища.

«И всё же она — молодчина! — подумалось ему. — Давно ведь могла бросить меня».

— Послушай, как же мы все-таки узнаем, что эта земля освящена? — нарушив тишину спросила Кассандра.

Вместо ответа Рэтфорд вытащил из-за спины кованый флюгер и с размаху вогнал его в кладбищенскую землю. Спустя несколько мгновений земля в том месте зашипела и от неё поднялся голубоватый дымок. Флюгер закачался, задрожал, и это было свидетельством, дошедшим с семнадцатого века.

— Да, эта земля была освящена, — удовлетворенно сказал Рэтфорд.

— Отлично! — девушка едва не подпрыгнула от радости. — Значит всё в порядке, не так ли?

— Да, это так, но только в том случае, если книга находится здесь. Ты помнишь, что говорил священник?

— Да. Он говорил о гробе и о надгробии, помеченном особым знаком.

— Это надгробие мы и должны отыскать для того, чтобы убедиться, что третья часть книги находится в этой освященной земле.

— Что же, давай не будем терять времени даром.

Рэтфорд и Кассандра почти на ощупь, где на четвереньках, где низко согнувшись, стали пробираться между памятников и надгробий в поисках нужной могилы.

Недаром говорят, что интуиция у женщин развита сильнее. Кассандре повезло больше: сбросив опавшую листву и мелкие веточки с надмогилья, которое показалось ей очень старым, она обнаружила таинственный знак — вписанную в круг пятиконечную звезду. Кассандра позвала Рэтфорда, и тот не заставил себя долго ждать.

— Такой знак мы ищем?

— Да, я теперь совершенно уверен, что книга здесь.

Рэтфорд облегченно вздохнул. Но от него не ускользнуло, что Кассандра засуетилась и отвела глаза в сторону. Он сказал:

— Давай всё же откроем могилу, чтобы убедиться лежат ли в ней страницы.

Тут взгляд Кассандры упал на ямы правильной формы, видневшиеся неподалеку. «Да ведь это разрытые могилы!» — подумала она. Девушка не на шутку взволновалась и, пройдя еще несколько шагов, наткнулась на мемориальный знак с надписью: «Проект переустройства кладбища».

— Рэтфорд, Рэтфорд! — в отчаянии вскричала девушка и бросилась вслед за ним. — Они передвигали памятники! Понимаешь, они переустраивали кладбище. А вдруг земля, в которой сейчас покоится гроб с книгой, не была освящена?

— Как, могила находится на неосвященной земле? — Рэтфорд не сразу осознал слова девушки.

Тогда Кассандра вырвала у него флюгер и вонзила его в землю рядом с могилой человека, который стал ей необычайно дорог. Ни дыма, ни звона не было. Флюгер продолжал торчать неподвижно.

Рэтфорд с Кассандрой переглянулись. Они хорошо понимали, что это означало.

* * *

Со скрежетом, который пробирал до глубины души, гранитная плита подалась. Рэтфорд с Кассандрой отодвинули её в сторону и, набравшись мужества, протянули руки к гробу, вытащили его из надгробия.

Однако снять крышку гроба оказалось свыше сил Рэтфорда.

Чтобы как-то успокоить его, Кассандра сказала:

— Мне кажется, тебя там быть не должно… Я думаю, что книга хранится здесь. Но твоего тела не должно быть: ведь ты перенесся в наше время раньше, чем умер в семнадцатом столетии.

— Я надеюсь, что ты права, — нерешительно проговорил Рэтфорд.

— Послушай, — сказала Кассандра, — ты знаешь, лучше я сама это сделаю.

Когда Рэтфорд на четвереньках отполз от гроба, Кассандра, обернувшись, проговорила.

— Знаешь, и смотреть сюда тебе совсем не обязательно.

— Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Ты только возьми, пожалуйста, книгу.

Кассандра собрала всё свое мужество и сорвала полусгнившую крышку гроба. Взглянув внутрь, Кассандра протянула:

— У-у-ф-ф! Лучше, лучше не смотреть.

Рэтфорд нетерпеливо спросил:

— Ну, что там?

— Тебе лучше не смотреть.

— Там внутри мое тело? — спросил Рэтфорд и, не дождавшись ответа от оцепеневшей Кассандры, посмотрел на гроб.

— О, Боже! — вырвалось из его груди. На лице у него была написана невероятная мука. — Прошу тебя, возьми только страницы, — сказал он и бросился прочь.

Но и это, казалось бы, простое действие — выдернуть страницы из рук полуистлевшего трупа — оказалось не из легких. Костлявые кисти цепко удерживали страницы.

Кассандра попыталась отогнуть один из пальцев, но тот не поддавался. Девушка сделала еще усилие, и палец с неприятным хрустом отвалился.

— О, черт! — воскликнула девушка. — Я думаю, тебе не больно, — обратилась она к трупу. — Ты уж прости меня, но я, пожалуй, еще парочку отломаю.

Кассандра отломала поочередно указательный палец, затем средний и, наконец, мизинец.

Как только Кассандра вырвала страницы колдовской книги, она опрометью бросилась с ними к Рэтфорду.

— Теперь нужно вернуть эти страницы в освященную землю, — сказал он. Но в это мгновение их внимание привлек странный скрежет. Обернувшись, Рэтфорд с Кассандрой увидели, что флюгер вращается на могильной плите, словно стрелка «компаса ведьм». Затем один конец его приподнялся и направился прямо в сумрачное небо.

Рэтфорд с Кассандрой подняли головы и увидели, что из темноты прямо на них несется колдун. Они бросились в разные стороны, и колдун, сделав у самой земли крутой вираж, снова взмыл в небо. В этот момент Рэтфорд передал Кассандре часть страниц, схватил флюгер, словно дротик, и метнул его вслед Уорлоку.

Однако колдун смог увернуться. На лице у Рэтфорда промелькнула растерянность, а колдун, сделав невероятный пируэт опустился на землю прямо перед ним.

— Беги! — крикнул Рэтфорд Кассандре, и та бросилась в темноту.

Колдун резко выбросил руку и вслед за Кассандрой метнулся огненный столб. Но девушка успела свернуть

В этот момент Рэтфорд, низко пригибаясь и лавируя также бросился бежать в надежде попасть на освященную землю, чтобы сравняться в силах с колдуном.

Уорлок огляделся и, никого не увидев, взмахнул руками и взлетел.

* * *

Кассандре казалось, что сердце её вот-вот вырвется из груди. Она, стараясь ступать бесшумно, пробиралась вдоль могил в надежде попасть на ту часть кладбища, земля которой была освящена. Но для этого ей нужно было преодолеть пустынную площадку, освещенную одиноким фонарем.

Кассандра бросилась перебегать залитую светом площадку, но прямо из небесной мглы пред ней опустился колдун. Кассандра вскрикнула от неожиданности и спрятала страницы за спину.

* * *

Рэтфорд сидел, прислонившись спиной к надмогилью. И вдруг кладбищенскую тишину разорвал крик Кассандры, полный ужаса. Рэтфорд знал, что даже если девушка попала в руки колдуна, дело не проиграно окончательно: ведь Уорлоку не достает страниц, которые он, Рэтфорд, сжимает в руках.

И тут ночную тишину разорвал голос Уорлока:

— Рэтфорд! Рэтфорд, выходи! Неужели ты сможешь равнодушно слушать крики этой несчастной?!

С этими словами колдун вонзил в плечо Кассандры огромную острую булавку. Другой рукой он сжимал её горло и с садистским наслаждением смотрел на гримасу боли, исказившую лицо девушки.

— Стой! Прекрати! — вскричал Рэтфорд и вышел из своего убежища. Под его скрещенными на груди руками были страницы книги «Грем-Гремуар».

— Вот теперь у тебя есть то, что я так долго искал, — колдун с удовлетворением посмотрел на Рэтфорда. — Страницы, я требую страницы!

— Нет, лучше выбрось их, уничтожь! — закричала Кассандра.

— Можешь стоять там, как крыса, со своими страницами и смотреть, как долго и мучительно будет умирать эта девушка. Послушай, какие истошные крики будут вырываться из её груди, — с этими словами колдун приподнял девушку над землей. — Ну, что же ты, смотри, как она будет умирать. Посмотри внимательно на её лицо, на её руки, на её грудь, на её ноги, ведь она так напоминает ту, кого ты хорошо знаешь. Так, что же ты скажешь, Рэтфорд? Оставить её в живых или отправить к милой Мэрион?

Произнесенное имя словно током пронизало Рэтфорда. Он положил страницы на землю и придавил их камнем.

— Возьми эти страницы и будь ты проклят!

Колдун отшвырнул девушку в сторону. Пролетев несколько метров, она больно ударилась о могильную плиту.

— Возьми эти страницы, — повторил Рэтфорд, — но возьми их своей рукой.

— Что ты имеешь ввиду? — насторожился колдун.

— Никакого волшебства, никакого колдовства, — продиктовал условие Рэтфорд. — Возьми их собственной рукой, если сможешь.

— Наконец-то я получу их, — самоуверенно произнес колдун и приблизился к страницам. — Но ты тоже выбрось все, что у тебя есть, чтобы наши силы были равны.

Рэтфорд вытащил кандалы и отбросил их в сторону. В другую сторону полетел его кинжал.

— Наконец-то я получу свои страницы, — повторил колдун в предвкушении близкой победы. Он вытянул руки и между ними, засверкав, пронеслись голубоватые молнии.

— Э-э, так ты боишься меня, — презрительно сощурился Рэтфорд.

— Нет, это меня всё боятся, — молнии между его руками погасли.

— Не тебя боятся, а твоего колдовства.

— Я слишком долго ждал, чтобы… — говорил колдун, приближаясь. Но в этот момент Рэтфорд наотмашь нанес колдуну сильный удар в челюсть. Этот удар потряс Уорлока, но за ним последовали второй и третий. Колдун содрогнулся и едва устоял на ногах.

На лице Уорлока была написана неописуемая растерянность, но левый крюк в скулу свалил его на землю

Рванувшись к нему, Рэтфорд нанес удар ногой изо всей силы. Колдуна всего скрутило, и всё же он изловчился и вскочил на ноги. Рэтфорд набегал на него, но колдун успел сгруппироваться и нанес короткий удар в пах. По инерции Рэтфорд рухнул прямо на своего противника.

Они схватили друг друга и покатились по земле.

В это время Кассандра пришла в себя. Она приподнялась на локте и осмотрелась. Увидев дерущихся, девушка захотела прийти на помощь Рэтфорду. Она попыталась встать на ноги и нащупала рукоять бича Рэтфорда.

Соперники продолжали наносить друг другу сильные удары, однако в пылу борьбы не замечали их сокрушительной мощи.

Колдуну удалось повергнуть Рэтфорда наземь и даже прижать коленом его левую руку. Уорлок тянулся к горлу Рэтфорда, но тот изловчился, сгреб горсть кладбищенской пыли и швырнул её в лицо колдуну. Ослепленный, тот с диким воплем вскочил на ноги.

Это мгновение использовал Рэтфорд. Вскочив, он нанес колдуну удар ногой в живот. Колдун снова вскричал и зашатался. Тогда Рэтфорд схватил своего соперника за шиворот и с размаху ударил головой о надмогильный памятник. Тот захрипел и обмяк. Рэтфорд прижал его голову к земле и закричал:

— Слушай, слушай, теперь я посмотрю, как ты себя чувствуешь!

Колдун понял, что проигрывает схватку, и, в нарушение договоренности, применил колдовство. Он вывернул руку, приставил ладонь к лицу Рэтфорда, который открыл рот и готов был вонзить в неё зубы. В этот момент колдун изверг пламень с ладони. Нестерпимая боль пронизала голову Рэтфорда. Ему показалось, что рот наполнен раскаленными угольями. Рэтфорд стал совершенно беспомощным и, упав на четвереньки, начал изрыгать пламя на землю.

Колдун поднялся на ноги и произнес:

— Ну что, Рэтфорд, похоже правила изменились?

Пошатываясь, он прошел к тому месту, где лежали придавленные камнем страницы, поднял их и бережно стряхнул пыль. Колдун поднес страницы к глазам и в них загорелся огонек удовлетворения.

Но в этот момент сзади на него набросилась Кассандра и захлестнула бич на шеё колдуна, стала душить его. Уорлок нанес ей короткий удар локтем и, извернувшись, оказался с девушкой лицом к лицу. И лицо его было страшно. Разбитая во время схватки скула кровоточила, щеку прочерчивала широкая царапина. Глаза его пылали ненавистью. Колдун схватил её за плечи, ударил наотмашь по щеке. Кассандра не устояла на ногах и упала наземь.

Колдун метнулся вслед за ней, схватил за шиворот, приподнял и, широко размахнувшись, изо всей силы швырнул ее. Пролетев полтора десятка метров, девушка упала прямо в воду прорытого рядом с кладбищем канала.

Уорлок вновь вернулся к страницам колдовской книги, потому что его противники были поражены. Один не переставал тошнить огнем, а другой барахтался в ледяной купели канала, ведущего к океанским водам.

Однако Кассандра гораздо раньше смогла прийти в себя, чем предполагал колдун. Девушка выбралась на берег и, убирая волосы с лица тыльной стороной ладони, почувствовала на губах солоноватый привкус. Сначала она подумала, что это привкус крови из разбитой губы, но затем поняла — вода, из которой она только что выбралась, была соленой! Кассандра вспомнила слова Рэтфорда о том, что соль — вернейшеё средство против ведьм и колдунов. И тут её осенило.

Девушка лихорадочно нащупала за пазухой плоскую косметичку, вытащила из неё одноразовый шприц.

* * *

Широко расставив ноги и держа в руках две стопки страниц могущественной книги, колдун шептал заклинание. С последними словами заклинания обе стопки взмыли ввысь, рассыпались на отдельные страницы которые описывали невероятные пируэты до тех пор, пока не выстроились в надлежащем порядке. Огромный фолиант на мгновение завис, а затем словно метеорит понесся вниз и, упав на кладбищенскую землю, потряс окрестности.

Ослепительная молния прочертила всё небо, ударил гром и над Бостоном стали клубиться черные тучи.

— А теперь покажи мне имя забытого бога! — обратился колдун к самому дьяволу.

Услышав его слова, Рэтфорд собрался с силами и поднялся на ноги. Он двинулся на колдуна, однако тот, сделав магический жест, отбросил Рэтфорда далеко назад. Рэтфорд грохнулся прямо в открытый гроб, а услышав хруст костей, обернулся и чуть не обезумел от ужаса Он лежал в своем собственном гробу, на своем, истлевшем за три столетия, теле!

Над кладбищем пронесся ураганный ветер. всё погрузилось в кромешную тьму, разрываемую лишь вспышками молний.

И только книга «Грем-Гремуар» светилась ровным фосфоресцирующим светом. На обложке её засветились огненные буквы.

Подняв голову к небесам, колдун вскричал:

— Я знаю имя забытого бога! Я знаю слово, которое может разрушить и изменить весь мир! Это…

Колдун не успел проговорить — сзади к нему подбежала Кассандра, вонзила в шею шприц и нажала на него. Резким ударом колдун отбросил девушку далеко назад и, почувствовав невероятное жжение, выдернул шприц, с болью и недоумением посмотрел на диковинный инструмент. Он повернулся к Кассандре, нанесшей коварный удар, но девушка прокричала ему прямо в лицо:

— Попробуй соленой водички, ублюдок! Ты знаешь слово, способное разрушить мир, но не сможешь воспользоваться этим знанием! Ты умрешь с ним!

Рэтфорд увидел, как после слов Кассандры колдун содрогнулся и тяжело захрипел. На шеё Уорлока вздулись вены и вся она стала набухать, вскипать волдырями и нарывами. Кожа на руках и на лице покраснела, затем стала багряной. Наконец всё тело колдуна оказалось охваченным пламенем. Оно взмыло вверх, рассыпая ослепительные искры, на мгновение застыло в воздухе огромным факелом и рухнуло на землю.

Не в силах выдержать это чудовищное зрелище. Кассандра и Рэтфорд бросились в объятия друг к другу.

Пламя опало, и на земле, издавая тошнотворный запах горелого мяса, тлел обгоревший обезображенный труп.

Кассандра и Рэтфорд подошли поближе. Девушка вздрогнула от неожиданности: светившийся словно догорающая головешка, череп колдуна вздрогнул, обратив к ним свои пустые глазницы. Чтобы окончательно увериться в свершившемся, Рэтфорд занес ногу и растоптал этот череп, вдавил его в кладбищенскую землю.

В небе проворчал гром, но это было ворчание отшумевшей стихии. Тучи над Бостоном рассеивались, и в небе зажигались звезды.

Рэтфорд повернулся к девушке и заговорил, с трудом подыскивая слова:

— Ты сделала то, что никогда не забудут люди. И я всегда буду помнить Кассандру…

Слушая эти слова, Кассандра невольно опустила веки и почувствовала на своих щеках широкие шершавые ладони Рэтфорда. Она благодарно улыбнулась ему и ощутила на своем лбу, а затем и на глазах поцелуи Рэтфорда. Девушка захотела еще теснеё прижаться к нему, но он отстранился и сказал:

— Наша жизнь проходит иногда так… Я хочу, я хочу сказать, что…

Однако Кассандра не дала договорить ему. Она нежно прикрыла его губы своей ладонью, а затем опустила руки и потянулась губами к Рэтфорду. Однако того, к чему она сейчас стремилась всей душой, того, чего она так жаждала, не случилось. Девушка в растерянности открыла глаза, но никого не увидела перед собою. Она повернулась кругом — Рэтфорда не было.

Удаляясь от нее, светился голубоватый, едва различимый конус. Прихрамывая, Кассандра последовала за ним и оказалась у хорошо знакомого ей надгробия. На каменной плите проступали слова:

Жил Рэтфорд

Родился 2 ноября 1660 года

Умер 13 октября 1719 года

Девушка простонала и отвела взгляд от могильной плиты.

Ей не хотелось верить в реальность происшедшего, однако к этой реальности возвращали её боль от ушибов, дымящийся труп колдуна и лежащая неподалеку книга «Грем-Гремуар».

— О, черт! — вырвалось у Кассандры. — А с этим-то что делать?

Кассандра поняла, что решать судьбу этой книги придется ей самой.

 

ГЛАВА 9

Соль проступала здесь везде, начиная от поверхности бескрайнего высохшего соляного озера, которое тянулось до самого горизонта, и кончая спиной Кассандры. На узенькой майке, потемневшей от пота, сверкали кристаллики соли, которой, казалось, был здесь пропитан даже воздух.

Кассандра невольно улыбнулась своей мысли. Ей показалось, что есть какая-то мистика и вместе с тем символическая связь между тем, что она делала, и словами, звучавшими из приемника её машины.

«…И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей:

19 И если кто отнимает что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей».

Кассандра понимала, что в радиопередаче речь шла о совсем другой книге.

Ту, которую девушка бросила на дно вырытого ею соляного колодца, люди не должны были больше ни видеть, ни читать. Широкими, размашистыми движениями она стала засыпать книгу «Грем-Гремуар».

Кассандра заровняла соляной холмик так старательно, что вряд ли смогла бы отыскать это место, приехав сюда завтра. Тяжело оперевшись на лопату и чувствуя приятную истому, девушка обвела взглядом соляное озеро. Однако до самого горизонта не было видно ни единого движения, ни единой души. Кассандра удовлетворенно улыбнулась.

Слегка прихрамывая, она подошла к своей старенькой, видавшей виды машине и положила лопату на заднеё сиденье. Затем Кассандра обошла капот, села за руль и повернула ключ зажигания. Когда машина тронулась и понеслась туда, где сходились белизна озера и лазурь неба, Кассандра издала пронзительный торжествующий крик.