Пролог

Солнечные лучи, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги, пробивались через оконные витражи церкви. Их сияние окрашивало деревянные скамьи, тянувшиеся по обеим сторонам прохода, в мягкий золотисто-коричневый цвет; пылинки плясали в потоке света подобно волшебным мотылькам. Мать улыбнулась Анне, у алтаря, стоя рядом с викарием, ее поджидал лорд Хаверфорд.

– Ты выглядишь прелестно, – прошептала кузина Мелани, коснувшись ее руки.

Анна покосилась на кузину, на ней было элегантное розовое платье, прическу украшали живые розы.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты разве забыла, глупышка? Я подружка невесты, – хихикнула в ответ Мелани.

– Подружка невесты? – Анна растерянно посмотрела на свое белое платье, отделанное серебристым атласом, на маленький букет орхидей и роз, который она держала в руке. – Я выхожу замуж?

– Ну разумеется. Ты же всегда знала, что это когда-нибудь случится.

Анна снова перевела взгляд на лорда Хаверфорда. Да, она самого детства знала, что выйдет замуж за этого мужчину. Но так скоро?

– Пора, Анна. – Ее отец адмирал Квентин Роузвуд в парадной форме по случаю торжества подошел к дочери и предложил ей руку. – Пришло время исполнить свой долг, дорогая.

– Да, папа. – Морщинка между бровей исчезла, Анна вздохнула и повторила: – Исполнить свой долг.

Он ласково потрепал ее руку:

– Ты всегда была послушной дочерью.

Они медленно двинулись по проходу.

Анна посмотрела на своего жениха, на викария, на ...

– Папа? – Она остановилась. – Папа, где Энтони?

– Пойдем, Анна. – Он потянул ее за собой.

Она уперлась.

– Папа, Энтони должен был быть шафером лорда Хаверфорда.

– Анна, пойдем. Помни о своем долге.

– Но где Энтони? Я не могу выходить замуж, когда моего брата нет рядом.

Она выдернула руку, лихорадочно оглядывая присутствующих.

Мелани, как назло, остановилась впереди нее, загораживая обзор.

– Анна, делай то, что говорит отец, – зашептала кузина.

– Нет. – Она замотала головой. – Пока здесь нет Энтони, нет. – Все больше паникуя, Анна круто повернулась, не обращая внимания на Мелани. – Энтони, Энтони!

Мать схватила ее за руку:

– Прекрати, Анна. Не устраивай сцен!

Анна оттолкнула мать и снова повернулась; теперь она оказалась лицом к лицу с отцом. Он схватил ее за плечи, его глаза были полны злости.

– Опомнись! Ты рушишь свое будущее! Твой нареченный ждет!

Она посмотрела на своего жениха, который как прикованный стоял у алтаря:

– Лорд Хаверфорд, где мой брат?

Лорд Хаверфорд вынул часы из кармашка, взглянул на них и, печально вздохнув, покачал головой.

– Энтони! – Высвободившись из рук отца, она пробежала мимо Мелани и бросилась к выходу из церкви. – Энтони, где ты? – кричала она.

Он был здесь, стоял около последней скамьи. На нем был его любимый сюртук, помятый, окровавленный и порванный. Темные глаза были полны печали, когда он подошел и взял ее руку.

– Анна, не позволяй им лгать.

– Энтони, что случилось?

И вдруг она увидела, как он растворяется в воздухе, становясь полупрозрачным.

– Не допусти этой лжи, – снова сказал он и исчез, оставив на ее руке пятно своей крови.

– Энтони! – Ее вопль эхом отзывался под высокими сводами церкви. – Энтони, Энтони, Энтони ... – Он становился все громче ... И разбудил ее.

Анна резко вскочила. Сердце гулко стучало, она задыхалась, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха. Слезы бежали по щекам, дыхание перехватило. Она спрятала лицо в дрожащих ладонях. Терла щеки, словно хотела выкинуть ужасный сон из памяти. Но знала, что ничего изменить нельзя. Энтони был мертв.

Тихо рыдая, Анна обхватила руками колени и раскачивалась из стороны в сторону, надеясь успокоиться. Но что могло успокоить ее, когда брата убили? Говорили, он погиб от рук грабителей. Она не верила в это. Анна и Энтони были близнецами, и она сердцем чувствовала, когда с ним что-то случалось. В глубине души она была уверена, что он погиб не в стычке с воровской бандой, и решила во что бы то ни стало выяснить, кто сделал это.

Проглотив слезы, она подняла голову и попыталась восстановить дыхание. Когда ее сердце замедлило свой бег, она медленно вытянула ноги и пробежала руками по спутанным волосам. Противная дрожь ушла, тогда она откинула одеяло и встала с постели.

Письмо лежало там, где она его оставила, – между двумя страницами ее дневника. Положив листок на стол, Анна разгладила его рукой. Это было письмо без единого слова. Просто рисунок – круг, а в нем черная роза и шпага крест-накрест.

Она сидела, рассматривая рисунок – ключ. Символ, безусловно, имел какое-то отношение к смерти Энтони, она не сомневалась в этом. Анна нашла его, перебирая письма, которые она писала брату. Прошло больше года со дня его смерти, но до сих пор они вызывали у нее печальные, горестные воспоминания и она не могла прикоснуться к ним. Листок с таинственным символом лежал между двумя конвертами.

Энтони знал, что она станет доискиваться правды. Ее родители думали, что она обезумела от горя, и пытались всячески заглушить ее подозрения. Они любили ее, но никогда не понимали, насколько она привязана к Энтони, и не могли понять. Для близнецов эта связь неразрывна. Ее брат понимал это и разделял ее чувства. А теперь он покинул ее навсегда.

От невыносимой потери рыдания вновь перехватили горло. Пытаясь сдержаться, она с силой зажмурила глаза, но непослушная слеза сбежала по щеке и упала на руку. Задвинув ящик стола, Анна поднялась и; подойдя к окну, взглянула на нежно-розовое предрассветное небо. Слезы застилали глаза, она поморгала, прогоняя их, вздохнула поглубже и распрямила плечи.

«Не беспокойся, Энтони. Я узнаю правду».

 

Глава 1

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беззащитной.

Воксхолл-Гарденз наполнился шумом голосов, прерываемых звуками музыки и смехом. Украдкой разглядывая веселящихся гостей, лица которых скрывались под масками, Анна незаметно подтянула повыше кромку слишком откровенного декольте. Это было ее любимое вечернее платье из темно-зеленого шелка, правда, она никогда не надевала его без кружевной накидки, но обстоятельства этого вечера требовали от нее дерзости и отваги.

«Я должна сделать это ради Энтони». Эти слова рефреном звучали в ее голове, придавая некоторую уверенность и чуть-чуть уменьшая панику, охватившую ее, стоило ей войти в зал, где проходила вечеринка.

Вечер начался достаточно безобидно. Она, ее родители и еще несколько друзей ее отца были приглашены на маскарад в Воксхолл-Гарденз. Каждый из присутствующих, будь то представитель королевской фамилии или член палаты общин, обязательно должен был иметь маску, придававшую светским гостям интригующий вид. Парк освещали китайские фонарики, царила атмосфера безудержного веселья. Проходя через толпу гостем, она незаметно наблюдала за тем, что окружало ее, радуясь безопасной компании родных и друзей.

И тогда она увидела кольцо. Ее взгляд остановился на руке одного из джентльменов. Черная роза и шпага! Это был именно тот таинственный символ, который она видела в письме Энтони. Желание разгадать тайну заставило ее ускользнуть из-под надзора родителей и поспешить за группой молодых людей по узкой тропинке, ведущей в отдаленную часть сада.

Молодые девицы впереди нее перешептывались и смеялись, явно стараясь привлечь внимание джентльмена, за которым она следовала. И ей не составляло особого труда затеряться в этой толпе и притвориться, что она одна из этих шлюх. Никто ничего не узнает – ее лицо, так же как у других, скрывалось под маской. А если они вздумают снять маски в полночь, она просто исчезнет.

– Милые дамы, прошу вас, – предложил молодой джентльмен, остановившись у дверей павильона, где был сервирован ужин.

Он улыбался, сопровождая свои слова галантным жестом. Кольцо на пальце блеснуло при тусклом свете. Вздохнув поглубже, Анна заняла место среди женщин в кричащих нарядах, репутация их не оставляла сомнений. Она старалась не выдать своего ужаса при виде невероятного декольте одной из этих дам, ее бюст готов был вывалиться через край; Другая, высоко поднимая юбки, демонстрировала всем свои ноги. Их маскарадные маски были ярко разукрашены, а лица покрывал толстый слой пудры и румян, розовые губы сияли помадой.

Рядом с этим разноцветным роем ночных бабочек ее не тронутые помадой губы, и незатейливая маска явно привлекали внимание. Затаив дыхание, Анна ждала, что будет дальше. С одной стороны, ей хотелось сбежать и поскорее оказаться в обществе своих родных и друзей, но с другой – она не могла себе этого позволить. Особенно сейчас, когда была так близка к разгадке таинственного символа: черная роза и шпага крест-накрест.

Хозяин преградил вход, когда она хотела войти в павильон.

– Ну-ка посмотрим ... Что мы имеем здесь? – Его рот скривился в плотоядной улыбке. Он окинул ее жадным взглядом, глаза в прорезях маски сверкнули. – Мне кажется, я вижу лакомый кусочек.

Его наглость лишила ее дара речи. Он провел пальцами по ее обнаженной руке. Она вздрогнула и отступила, но ее взгляд вновь упал на кольцо на его пальце.

Его улыбка мгновенно сменилась недовольством.

– Что-то не так, дорогая? Я недостаточно хорош для вас?

– Оставь ее. – Вертлявая белокурая девица вышла вперед. Она подошла к хозяину и почти прижалась к его руке полной грудью. – Разве ты не видишь, что она новенькая? У меня есть все, что нужно такому джентльмену, как ты. – Выразительно приподняв брови, она заглянула ему в глаза. Зазывная улыбка застыла на ее пунцовых губах.

Мужчина медленно улыбнулся. Затем провел пальцем по ложбинке на ее груди.

– Вот и докажешь это, моя красавица. – Он отвел взгляд от Анны. – Что ж, входите.

Ее сердце зашлось от страха, точно ей предстояло войти в клетку со львом.

Прислонившись к одной из греческих колонн, обрамлявших ту часть павильона, где были накрыты столы, Роман Деверо размышлял над безумием, которое заставило его сопровождать своего юного друга в Воксхолл. По правде говоря, он понимал, что существует причина, заставившая его отказаться от участия в карточной игре в пользу этого глупейшего сборища. Он беспокоился, как бы Питер не потерялся в этой толпе.

Но оказывается, ему не следовало особенно волноваться за юношу. Шумные, подвыпившие юнцы, которых Питер называл друзьями, собрались за столом в окружении возбужденной толпы девиц определенного поведения. Вино лилось рекой, кулинарные изыски поглощались с непомерной жадностью. Питер присоединился к общему веселью и в данный момент засовывал кусочек экзотического фрукта в рот соблазнительной маленькой толстушке. Облизав розовые губки, девица прошептала что-то на ухо юноше, отчего тот покраснел до корней волос.

Похоже, если с ними и произойдет что-то неожиданное, за чем не уследить, так это возможная потеря собственных штанов.

Одна из женщин подошла к Роману и смотрела на него так, как кошка смотрит на миску со сливками.

– Что бы ты хотел попробовать, мой красавец?

– Не сейчас ...

– Ты уверен? – Светлый локон дразнил его руку. – Я с радостью дам тебе все, что ты захочешь.

– Возможно, чуть попозже.

Он выдержал взгляд проститутки, пока она не поняла тщетность своих усилий. Надув губы, девица развернулась на высоких каблуках и присоединилась к группе гостей за столом.

Питер подошел к нему:

– Роман, идем к нам.

– Я не голоден.

– Ну не будь таким занудой. – Питер оглянулся на темноволосую соседку, которая призывно облизнула губы кончиком языка. – Тут столько всяких соблазнов.

Роман медленно покачал головой. Глаза юноши горели вожделением, столь свойственным юности, и здравый смысл улетучивался с той же скоростью, что дым при ветре. В свои тридцать три года он чувствовал себя по сравнению с Питером стариком.

– Позаботься о своем кошельке, Питер. Оставь что-то для будущих наследников.

– Непременно. – Молодой человек улыбнулся и направился назад, к столу и девицам, поджидавшим его.

– И ради этого я отказался от ночи за карточным столом, – буркнул Роман.

Он мог бы вспоминать истории со своими старыми боевыми друзьями по оружию, пропустить стаканчик виски, но вместо этого вынужден изображать опекуна двадцатидвухлетнего молодого человека и его безумных друзей. Но обещание есть обещание, ничего не поделаешь. Надо держать слово.

Разумеется, когда его лучший друг Ричард лежал смертельно раненный на поле битвы, Роман не предполагал, что обещание, данное умирающему другу, а именно опекать его младшего брата Питера, будет включать в себя и наблюдение за юношей на оргиях и пирушках.

Питер был слишком возбужден, находясь в компании своих новоиспеченных друзей – группы фехтовальщиков, устраивавших дуэли друг с другом. Это опасное увлечение усиливало беспокойство Романа. Мало ли глупых занятий, которые могли довести отчаянного молодого человека до беды? Помня о данном Ричарду обещании, он должен твердо знать, что Питер не будет вовлечен в опасную игру.

Именно поэтому он здесь, чтобы быть начеку, если потребуется. Но на деле опасная организация, какой он ее воображал, оказалась не чем иным, как сборищем молодых бездельников, стремящихся поразить один другого своим владением шпагой, ничего больше. Сейчас единственная его забота заключалась в том, чтобы девица, устроившаяся на коленях молодого джентльмена, не обчистила его карманы. Потребовалось еще полчаса, чтобы он понял, что беспокоиться не о чем. Тогда он со спокойной душой присоединил свой стул к игрокам, собравшимся за карточным столом.

Краем глаза он уловил какое-то движение и, оглянувшись, увидел молодую женщину, стоящую посреди прочих гостей у стола. На первый взгляд ему показалось, что она увлечена общим весельем, но, приглядевшись внимательнее, он понял, что это не соответствует истине. Она то отходила от стола, направляясь к двери, то снова возвращалась. Что она здесь делает?

Роман насторожился. Очаровательная особа, ничего не скажешь. И не накрашена, как другие девицы. Ее платье явно из дорогого шелка, хотя глубокое декольте довольно откровенно демонстрирует полную грудь. Он перевел взгляд выше и отметил, что ее вьющиеся от природы медовые локоны окружают ореолом прелестное личико, хотя наполовину оно и скрыто под черной маской. Пожалуй, только ее губы походили на губы куртизанок: полные и чувственные, они словно молили о поцелуе.

Он никогда не видел, чтобы проститутка выглядела так, что ее скорее можно было принять за невинную «дебютантку», совершающую свой первый выход в свет. Любопытство заставило его подойти поближе. Она заметила, что он направился к ней. На мгновение ее глаза расширились, затем она отвернулась и сделала очередной шаг к дверям. Он преградил ей дорогу.

Видя, что он не собирается пропускать ее, она окинула быстрым взглядом его сильную фигуру и недовольно надула губы. Он готов был поспорить, что читает ход ее мыслей.

– Вы могли бы поздороваться, – пробормотал он, – я не сойду с этого места.

На ее лице отразилось явное удивление. Разглядев девушку при тусклом свете китайских фонариков, он смог определить, что ее никак не назовешь красавицей. Чувственна, да. Эротична, да. Впечатляюща? Несомненно. И чертовски привлекательна. Этого было достаточно, чтобы ему захотелось наклониться и поцеловать эти пухлые влекущие тубы.

– Я хотела бы, чтобы вы позволили мне пройти, – прошептала она.

От вожделения перехватило дыхание, и он уже готов был сжать ее в объятиях, прежде чем понял, что, возможно, она и не догадывается, что у него на уме.

– Я хочу, чтобы вы пропустили меня, – повторила она. Ее мягкий голос был едва слышен из-за гула толпы. – Мне кажется, я совершила ошибку.

– Ошибку? – Он внимательно посмотрел на нее.

Странно, ее бегающие глаза и то, как она нервно вздрагивала всякий раз, когда кто-то хохотал в голос, говорили, что она чувствует себя на этой вечеринке весьма некомфортно. – Вы делаете это впервые, я угадал?

В ее глазах он увидел панический страх.

– Откуда вы знаете?

– Я могу объяснить. – Он подошел поближе, взял ее руку и внезапно обрадовался, что пришел сюда. Ее пальцы трепетали в его руке. – Вы выглядите слишком скромной для женщины подобного поведения.

– О ... да ... я... – Она замолчала на секунду, алые пятна выступили на щеках.

– Все хорошо. Мне это даже нравится. – Он сжал ее пальцы в своей ладони, и она подошла поближе, как он и рассчитывал. – Разрешите представиться, Ром.

– А я ... Роуз. – Она облизнула губы, смущая его. – Меня зовут Роуз.

– Роуз! – Он смаковал ее имя, словно пробовал на вкус прекрасное вино. – Красивое имя.

– Благодарю. – Она улыбнулась ему. – Вы очень добры.

– А вы очень красивы.

Он повернулся и увел ее от толпы у стола. Шелест шелковых юбок напомнил ему о том, что скрывалось под ними. Изгиб бедер, округлость колен... нежные очертания лодыжек. Она была нежной, сладкой и пробуждала желание – сирена, возбуждающая чувственный аппетит. Сколько времени прошло с того дня, когда он в последний раз был с женщиной? Несколько недель, возможно. Многое случилось с тех пор, как, оставив военную службу, он вернулся домой в Англию, и он не хотел сложностей, обычно сопровождающих длительные отношения. Впрочем, как и временные тоже.

Ее духи, невинный аромат розы, дразнили и возбуждали. Его тело тут же откликнулось, и ему стало недостаточно легкого прикосновения. Питер в безопасности, так называемые фехтовальщики оказались просто-напросто шумной ватагой студентов университета, Почему не дать себе послабление?

Он повел ее в глубь павильона, где располагалась Небольшая ниша, скрытая от посторонних глаз, и вместе с тем ее можно было отыскать среди темных дорожек Воксхолла. Ниша была окружена рядом колонн, соединенных друг с другом узкой балюстрадой. Колонны, растения в огромных кадках и статуи полностью закрывали ее от остальной территории. Он вошел и потянул Анну за собой. Она удивленно ахнула и уперлась руками в его грудь, чтобы защитить себя.

Он рассмеялся. Провел рукой вдоль ее спины.

– Ну а теперь, милая Роуз, расслабься. Позволь мне насладиться тобой ...

– О Господи! – прошептала она.

– Ты и вправду невинна, – пробормотал он, – Ты действительно решила, что хочешь заниматься этим профессионально?

– У меня нет выбора.

– А ты хочешь этого? – Он провел рукой по ее спине, по округлостям ягодиц. – У меня тоже не было выбора, как сделать карьеру, только у меня была армия.

– Небольшая разница, не правда ли? – пошутила она.

Он рассмеялся:

– Точно.

Она пошевелилась в его руках, явно чувствуя себя неловко от его близости.

– Сэр ...

– Ром, – поправил он, оставляя руку на ее талии. – Милая, если ты хочешь добиться успеха на своем новом поприще, ты должна научиться получать удовольствие от объятий мужчины.

Ее темные глаза безнадежно блеснули в прорезях маскарадной маски.

– Как я сказала, это мой первый опыт ...

– Бояться нечего. – Он провел кончиками пальцев по изгибам ее уха, захватил один шелковистый локон и намотал его на палец. – Я не обижу тебя. Очень мило с твоей стороны поведать мне, что это твой первый шаг на выбранном поприще. Ты никогда прежде не была с мужчиной?

– Я ... о, нет! Конечно, нет!

Он дотронулся губами до ее виска. Влекущий сладкий запах розовых лепестков щекотал ноздри, и Ром зарылся лицом в ее волосах, не в состоянии оторваться от нее.

– Ты владеешь драгоценным даром, милая Роуз!

Тихий вздох слетел с ее губ, когда он осыпал легкими поцелуями ее щеки.

– Я понимаю, мужчины ценят такие вещи.

– Безусловно. – Он приподнял ее лицо за подбородок, чувствуя ответную дрожь. – Каждый мужчина хочет быть первым. – Не в состоянии больше сдерживаться, он прижался губами к ее губам.

«О Господи, какая же она сладкая!» Ее нежные податливые губы дрожали под его губами, и он старался воспользоваться своим преимуществом, наслаждаясь невинностью ее поцелуя. Одно сознание этой невинности уже возбуждало его. Ее пальцы напряглись в его руках, затем медленно расслабились. Вскоре она прошептала что-то тихо и неразборчиво, целуя его в ответ.

– О Господи! – Едва сдерживая вожделение, он сжимал ее бедра, привлекая к себе. – Ты должна назвать свою цену, милая, так как есть покупатель на твой товар.

Услышав его слова, она возмутилась:

– Что вы сказали?!

– И хватит этих глупостей. – Он потянулся к ее маске, но она перехватила его руку.

– Мы можем обговорить прочие условия, сэр, но моя анонимность не обсуждается.

Какое-то время он колебался, затем кивнул:

– Конечно, я разочарован, но так или иначе ты должна быть моей, Роуз. Сколько бы ты ни стоила, я готов заплатить.

– Я должна подумать. – Она упиралась ладонями в его грудь, пока он не отстранился на пару дюймов.

– Как знаешь, но поверь, ты не пожалеешь. – Он взял ее руку и переплел свои пальцы с ее. – Я все готов сделать для тебя, милая. Клянусь! Ты никогда ни от кого не получишь столь щедрого вознаграждения.

Анна смотрела в незнакомые глаза. Они казались совершенно зелеными за бархатной черной маской и в какой-то момент сверкнули как два изумруда.

– Роуз, – прошептал он хрипловатым низким голосом.

Ром провел большим пальцем по внутренней стороне ее запястья, затем прижал ее ладонь к своим губам. Его нежный поцелуй заставил ее колени дрожать, и она лихорадочно пыталась найти оправдание. О Господи, что заставило ее выдать себя за женщину сомнительного поведения? Она могла бы присоединиться к группе молодых людей и утверждать, что потерялась, пока они не поймут, что имеют дело с благородной леди. Вместо этого, смешавшись с толпой, она позволила им подумать, что она шлюха.

Но недаром ее охватило безумие, когда она увидела кольцо. Оно навело ее на правильный путь. Она почерпнула из разговоров, что черная роза и шпага не что иное, как символ общества «Черная роза» – Клуба любителей фехтования, которые вызывают друг друга на дуэль ради спортивного интереса. Ее маскарад был оправданной жертвой, потому что поможет ей раскрыть правду. Она совершенно не ожидала, что кто-то примет ее за особу легкого поведения.

– Ты забыла обо мне?

Ром привлек ее к себе и, прижавшись бедрами, заставил ощутить его возбуждение. Прежде ей не доводилось сталкиваться ни с чем подобным, но у нее был брат, и она знала, что это значит. Жар будоражил кровь, дыхание перехватило, и по коже пробежали мурашки.

«Думай, Анна! Как получить то, что нужно, и остаться невредимой».

– Не знаю, что сказать, – пробормотала она, ее рассудок·тщетно пытался найти решение.

– Скажи «да». – Он снова коснулся губами ее виска. – Я не юный бездельник, как те, что собрались здесь. Если ты пришла сюда, чтобы найти любовника, ты нашла его.

«Ах вот оно что!» Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Но я пришла сюда, чтобы найти не просто любовника, а мужчину, который мне нужен. Откуда вы знаете, что это вы?

– Даю слово, ты не ошиблась. Она тихонько рассмеялась.

– У меня особый вкус, сэр. Мне нравятся мужчины, готовые пойти на риск и встать на защиту женщины. – Она потянулась, играя лацканом его сюртука. – Я узнала, что существует некое общество дуэлянтов.

– Моя шпага к вашим услугам, мадам! – Он еще сильнее прижался к ней бедрами. Она попыталась отодвинуться, но на этот раз он не отпустил ее. – О нет, так не пойдет, – пробормотал он ей на ухо. – Не двигайся. Мне нравится ощущать тебя так близко.

– Но это не та шпага, какую я имела в виду, – возразила она, потупив взор. – Итак, клуб дуэлянтов, вам что-нибудь известно об этом?

Он усмехнулся:

– Да, пару раз мне приходилось драться на дуэли.

Анна заволновалась.

– И вы убили кого-то?

Он неожиданно громко рассмеялся:

– Ах ты, маленькая кровопийца! Да, я убивал. Это возбуждает тебя?

«Господи, он заметил это!»

– Давно? – прошептала она.

– Если я скажу тебе, что последний раз убил противника в прошлом году, это не уменьшит мои шансы уложить тебя в мою постель?

– В прошлом году? – ахнула она. «А вдруг это он нанес Энтони смертельную рану?» – Кто был тот последний несчастный?

– Я не запоминаю их имена. – Он нахмурился, пристально глядя на нее. – Почему ты спрашиваешь?

– Из любопытства. Как вы уже заметили, рассказы о дуэлях возбуждают меня.

Он улыбнулся уголками губ:

– Я настоящий фехтовальщик, моя дорогая, возможно, куда более опытный, чем эти юнцы за карточным столом.

Он взял ее руку и прижал к выпуклости пониже живота. Дрожь удовольствия пробежала по ее телу.

«Это ужасно, ужасно! Но вдруг он может что-то знать о смерти брата или имеет к ней прямое отношение?»

Но когда он прикасался к ней, разумные мысли улетучивались из ее головы. Разве это не доказательство его вероломства? Почему она испытывает подобные ощущения?

– Что вы делаете со мной? – прошептала она, ее голос сорвался. Она ощущала его близость, чувствовала горячее дыхание на своей шее, и ее веки тяжелели от удовольствия. – Мы не можем ... мы не должны ... – Она пыталась напомнить себе ту высокую цель, которая привела се сюда, игнорируя жар в крови.

– Нет? – Изумление смягчило остроту желания в его голосе. – Я уверен в обратном – мы можем.

Он положил ладонь ей на затылок и привлек ее голову поближе для очередного жадного поцелуя. Его язык раздвинул ее губы, она застонала, чувствуя, как внутри вдруг стало горячо-горячо. Его изощренность обезоруживала. «О Боже, отдаться такому мужчине!» Эта мысль зажгла в ней бушующее пламя.

Он уперся бедрами в ее бедра и начал двигаться в ритме, который тут же подхватило ее тело. Его губы соблазняли ее, его руки пробегали по ее телу со знанием опытного мужчины. Не мальчик, украдкой целующий ее в саду. Этот мужчина имел явное намерение сломить ее сопротивление и заставить отдаться ему. И она с ужасом должна была признаться себе, что хочет этого. Открытие потрясло ее до глубины души. Правильно или нет, но она хотела, чтобы именно этот мужчина преподал ей урок страсти.

– Ты не сказала мне свою цену, – пробормотал он. – Сколько ты стоишь, Роуз? Или ты хочешь сначала узнать, что я могу предложить тебе? Поверь, я заслуживаю всех тех бесценных сокровищ, которыми ты обладаешь.

Прежде чем она могла собраться с мыслями, он приподнял ее и усадил на узкие каменные перила. Такие узкие, что она едва не свалилась, но он удержал ее, обняв за спину. И она доверилась ему. Он склонился над ней, закрывая свет фонаря широкими плечами, его темные волосы и мужественные черты были удивительно привлекательны, хотя, возможно, и не отличались безупречностью. Простая черная маска добавляла загадочности его и без того харизматичной личности.

– Расслабься, милая.

Его голос гипнотизировал ее в темноте, его низкий холодный тембр заставлял вибрировать нервные окончания, лаская слух, словно шелк – кожу. Его пальцы гладили ее лодыжки, поднимаясь все выше и выше ...

– Что вы делаете?

Опомнившись, она хотела отодвинуться и оттолкнуть его искусную руку, которая пробуждала в ней желания, немыслимые для респектабельной леди. Но она покачнулась, и ему пришлось покрепче обнять ее.

– Я хочу показать тебе, что может быть между нами. Я щедрый любовник, Роуз.

Он ласкал внутреннюю поверхность ее бедер, тихонько сжимая их. Ей казалось, что она парит в воздухе и что весь мир соткан из удовольствия, и оно – на кончиках его пальцев. Медленное, томительное блаженство растекалось по всему ее телу, проникая в каждую клеточку, отзываясь интимным жаром в ее лоне ... и ее веки отяжелели и закрылись. Она не сомневалась в его словах в этот момент.

– Доверься мне.

Его пальцы пробирались все выше, выше, выше ... пока не оказались в ее святая святых. Минуя все барьеры, его рука легла на кудрявый треугольник. Она издала нетерпеливый звук.

– Расслабься. Все хорошо. Я возьму тебя только в том случае, если ты сама захочешь. – Он проник пальцами в ее нежную влажность, посылая жар по всему ее телу. – Но я хочу показать тебе, что может быть между нами, если ты позволишь, конечно ...

– Господи, – шептала она, едва в состоянии дышать.

– Тебе понравится, вот увидишь, Роуз.

Он пробежал по ее лону своими пальцами. Так легко, что это не встревожило ее, но с таким искусством, что она забыла обо всем. Один его палец углубился в ее лоно, в то время как другой проделывал круговые движения, касаясь тугого лепестка и сводя ее с ума.

– О Боже, Боже!

Она выгнулась в спине и упала бы с балюстрады, если бы не его рука, которая поддержала ее. И все это время он продолжал ласкать ее, доводя до безумия.

– Вот так. Тебе нравится, правда?

Его тихий шепот гипнотизировал ее, призывал расслабиться, ощутить наслаждение во всей его полноте. Там, в том сокровенном месте. Это было ужасно, ужасно ... Она не должна позволять, но это так сладко ... так немыслимо прекрасно.

– Вот так, моя прелесть. Позволь мне доставить тебе удовольствие, – шептал он.

Время остановилось. Казалось, весь мир сконцентрировался на его руке, его пальцах, доставлявших ей потрясающее удовольствие. Ее тело превратил ось в самостоятельное существо, которое было незнакомо ей, оно не только реагировало на прикосновения незнакомца, но и знало, как ответить, в отличие от рассудка. Ее бедра раскрылись шире, она сама льнула к его руке, отчаянно стремясь достичь чего-то неуловимого, что только он мог дать ей.

Наслаждение ... Оно зарождалось где-то там внутри, только она не могла ухватить его ... пока не могла. Казалось, она почти почувствовала его, но оно ушло ... затем снова вернулось ... И тогда взрыв пришел неизвестно откуда. В какое-то мгновение возбуждение достигло предела и закружило ее, и уже в следующий миг удовольствие сильной волной пробежало по телу, заставляя ее прогнуться в спине и исторгая крик из ее уст. Пока это длилось, она все время слышала, как он подбадривал ее, нашептывая ласковые слова. Его пальцы замедлили движение и наконец остановились, чувствуя, как она содрогается в его руках. Он прижал ее лицо к своей груди, продолжая обнимать ее.

– О Господи, милая Роуз!

Анна. Ее звали Анна, она едва не проговорилась, вовремя спохватившись. Ах, как она хотела бы услышать свое имя из его уст, свое настоящее имя! Но Анна Роузвуд никогда не посмела бы сидеть здесь в объятиях мужчины. Нет, только Роуз могла пойти на такое бесстыдство. Роуз, которая перестанет существовать, как только закончится этот вечер.

– Теперь ты видишь, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее лбу, – как нам хорошо вместе.

Она не ответила, стараясь восстановить дыхание. Ее тело переполняла новая сильная энергия, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он продолжал держать ее в своих объятиях, осторожно поглаживая по голове. Анна широко открыла глаза, и действительность приобрела реальные очертания. О Господи, что она сделала?! Мужчина все еще был напряжен и крепок, как скала, и умирал от желания взять ее ... и наконец получить полное удовлетворение.

Хрупкая женщина в его руках дрожала от острого наслаждения, которое он смог дать ей, ее лицо горело. Он поглаживал ее спину, терпеливо ожидая, когда она окончательно придет в себя. Она должна принадлежать ему, эта нежная женщина, которая так невероятно возбуждает его. Не важно, сколько она стоит, он будет первым мужчиной, с которым она станет заниматься любовью. И возможно, их отношения на этом не закончатся.

Он мог бы поселить ее в прекрасном доме, купить ей модные платья и карету. Он будет навещать ее время от времени, а она – дарить ему наслаждение, ласку и это юное, нежное тело. И никто больше не будет делить ее с ним. Она должна принадлежать только ему.

Анна постаралась отодвинуться. Смущенный, он еще крепче обнял ее и, склонив голову, заглянул ей в лицо. Ее маска слегка сдвинулась в сторону, открывая высокие скулы.

– Куда вы собрались, моя милая? Это был всего лишь аперитив, а продолжение...

– Нет. – Она уперлась руками в его грудь.

– Нет? – Пораженный, он отпустил ее. – После того, что было, вы отказываете мне?

Отступив на шаг, она для уверенности ухватилась за колонну и, приподняв руку, поправила маску.

– Я уже говорила вам, что совершила ошибку.

– Это просто вполне понятное смущение. Но если вы хотите добиться успеха в этом бизнесе, моя дорогая, вы не можете отказывать такому патрону, как я.

Она едва заметно пожала плечами и отвела глаза.

– Очевидно, я не гожусь в куртизанки.

– По тому, что я видел, не думаю. – Он шагнул к ней, взял ее руку и прижал ладонь к своему возбужденному естеству. Легкий вздох слетел с ее полуоткрытых губ, ее пальцы трепетали в его руке. – Я хочу тебя, Роуз. Ты возбуждаешь меня, я не в состоянии думать ни о чем другом.

– Но я совсем не знаю вас.

– Это ... – Не отпуская ее ладони, он подвигал ею вверх и вниз, дрожа от удовольствия. – Это все, что мы должны знать друг о друге. Скажи мне, сколько ты стоишь, и я обещаю, что помогу тебе освоить твое новое занятие, не только используя свой богатый опыт, но еще и с нежностью и удовольствием.

Она прочла в его взгляде столько желания, любопытства и чего-то еще ... Чего-то, что насторожило ее. Анна вырвала свою руку.

– Прошу вас, не надо!

– Прекрати, милая! – Он сорвал маску со своего лица и отбросил ее. – Разве ты не понимаешь, как опасно играть с мужчиной в подобные игры? Сначала завлекать его, а потом оборвать на полпути? Не все мужчины джентльмены, моя дорогая.

– А вы? – спросила она.

– Я джентльмен.

– Дело в том, что я передумала насчет этого занятия, – сказала она.

– Что? – Он придвинулся ближе. – Хотя я не мог не заметить, что ты не похожа на подобных женщин. Ты, Роуз, такая нежная, хорошо воспитанная. Должно быть, какие-то невероятные обстоятельства заставили тебя пойти на это?

– Вы угадали, – тихо проронила она.

– Тогда почему же ты так легко меняешь свое решение? – Он приподнял ее лицо за подбородок, так что она была вынуждена посмотреть ему в глаза. – Неужели я такой отвратительный?

Она окинула его мягким взглядом карих глаз и прошептала:

– Нет.

– Тогда пойдем со мной. – Он провел кончиками пальцев по ее шее. – Позволь мне научить тебя премудростям любви.

Она усмехнулась:

– Но разговор не шел о любви.

– Кто знает. – Она дотронулся до цепочки на ее шее. – Но мы можем доставить друг другу массу удовольствия.

Из большой гостиной послышался какой-то шум.

«Роуз» быстро отодвинулась от него, цепочка на ее шее порвалась от резкого движения.

– Что там такое? – спросила она встревоженно.

– Не знаю.

Медальон выскользнул из его пальцев, Ром выглянул из-за колонны, стараясь понять, что происходит. Какой-то мужчина нарушил ход вечеринки. Он был одет в черное домино и маску, не скрывавшую презрительной усмешки, с которой он оглядел молодых людей. Шпага сверкнула в мерцающем свете, и в следующую секунду блюдо с засахаренными фруктами лежало в виде осколков у его ног.

– Это отвратительно, – сказал незнакомец, презрительно морщась.

Еще несколько взмахов шпаги, и новые тарелки полетели со стола, со звоном падая на каменный пол. Раздались взволнованные женские крики.

– Марш отсюда! – крикнул вошедший, и девицы, не дожидаясь повторения, подхватили с·вои пышные юбки и одна за другой засеменили к выходу. Гость повернулся к мужской половине собравшихся, откуда доносились протестующие голоса. – Вы что, все сошли с ума?

– А вы? – раздался голос какого-то юноши. Незнакомец молча поднял руку, показывая кольцо.

Роза и шпага крест – накрест, а посредине – маленький рубин, словно капля крови. Кольцо с символом, который Роман уже видел у других. Протестующие возгласы тут же прекратились, и легкий шепот прошелся по группе.

– Я здесь решаю все, юноша, – сказал мужчина со шпагой тому, кто осмелился возразить, – и имею право наказать тех, кто подвергает сомнению наши правила.

Молодой человек уставился в пол.

– Что это? – прошептала «Роуз», прижимаясь к Роману.

Ее маленькая ладонь обняла его руку, она пригнулась и сквозь ветви растения в большой кадке пыталась рассмотреть, что происходит в гостиной.

– Тсс, – шепнул Ром.

Инстинкт подбивал его выйти из укрытия и разоружить незнакомца, но разум останавливал. Он сам безоружен, оставалось только наблюдать. Но если этот парень попробует пустить в ход свою шпагу, и будет драться не с фарфором, он непременно вмешается. Он будет защищать Питера и Роуз.

– Вы все безумцы, – прошипел незнакомец. – Так много членов общества в одном месте? – Он обвел молодых людей презрительным взглядом.

– Мы не подумали, – начал Питер. – Нам казалось, в такое время это безопасно ...

– Это опасно, очень опасно. Только тот факт, что вы соблаговолили надеть маски, спас вам жизнь.

– Это несправедливо! – воскликнул кто-то.

– Вам хорошо известны правила, – произнес мужчина и, поддев ломтик груши кончиком шпаги, поднял вверх. – Одно из них гласит, что без особого разрешения вы не имеете права собираться вместе. – Резким движением он послал ломтик груши в темноту. – А теперь уходите отсюда. И если вздумаете снова творить подобные глупости, мне придется кого-то из вас насадить на этот вертел.

– Но ... – попытался возразить молодой человек с рыжей шевелюрой.

Неожиданно одетый во все черное незнакомец сделал стремительный выпад, и в ту же секунду шпага уперлась в горло юноши.

– Я здесь за старшего.

– Да, сэр. – Юноша, нервно моргая, сглотнул.

– Пока вы, – продолжал незнакомец, – не вздумали оспаривать мою позицию.

Воцарилось молчание.

– Понятно? – спросил незнакомец. – Вы бросаете вызов члену Триады?

Молодой человек испуганно и почтительно покачал головой.

– Нет? Я так и думал. – Он опустил шпагу и повернулся, направляясь к столу. – Уходите, если не хотите увидеть мою шпагу в деле.

Молодые люди послушно потянулись к выходу, пробираясь через осколки фарфора и наталкиваясь друг на друга. Они растворились в темноте ночи, разойдясь в разных направлениях, человек со шпагой следил за их уходом. Вдруг он насторожился и прислушался, затем осторожно обошел гостиную, заглядывая за колонны и статуи. Его, взгляд остановился на полукруглой нише, где прятались Ром и Анна.

Ром затаил дыхание. Мужчина мог заподозрить, что кто-то еще скрывается поблизости, а возможно, он просто отличался чрезмерной осторожностью. В любом случае они не имели права рисковать. Ром сомневался, что такому человеку, как он, будет позволено уйти как остальным, и даже не смел подумать о том, что будет с Роуз.

Ром старался не дышать и стоял так тихо, как только мог. После нескольких томительных минут незнакомец, казалось, принял решение: повернулся и направился к выходу.

– О Боже всемогущий! – выдохнула Роуз.

– Тише. – Ром не сводил глаз с выхода, на тот случай если мужчина вздумает вернуться. – Ты вела себя примерно.

– Но иначе я поплатилась бы жизнью. – Она отошла от него, прижимая руку к сердцу.

– Надеюсь, он больше не вернется. – Ром повернулся к ней. – Ты дрожишь?

– Ничего. – Она попыталась слабо улыбнуться. – Просто испугалась.

– Нам лучше уйти. – Он попытался взять ее за руку, но она вырвала ее. – Послушай, сейчас не время для игр.

– Я не собираюсь ни во что играть, и говорила вам, что передумала.

– Нам нужно уйти отсюда, Роуз. Мы сможем продолжить нашу беседу в более безопасном месте.

– Беседа окончена, я отказываюсь от вашего предложения, Ром. Прошу вас, проявите благородство и смиритесь с моим отказом.

– Бог с тобой. – Любая настойчивость сейчас могла только навредить ему.

– Простите. – Улыбка выдала ее искреннее сожаление. – Вы добрее, чем я могла ожидать.

– Нет, я не добрый, – буркнул он в ответ. – Я джентльмен. В этом разница.

Она тихонько рассмеялась, прикрывая рот рукой.

– В любом случае вы обращались со мной очень хорошо для женщины такого ... такого ... Сейчас, когда мы ... О Боже!

– Что?

Приложив руку к шее, она повернулась кругом, уставившись себе под ноги.

– Мой медальон потерялся!

– Он у меня, цепочка оборвалась.

Ром передал ей медальон, бросив взгляд на удивительную камею.

– Благодарю вас. Этот медальон очень много значит для меня, – проговорила она, зажав медальон в ладони.

Они оба замолчали. Странное смущение, обычно несвойственное ему в обществе женщин, вдруг овладело Романом.

– Вы окончательно изменили свое решение? – спросил он снова.

Она кивнула.

– Я должна извиниться. Я не ... из тех женщин, которые дарят мужчине фальшивую надежду. Я думаю, будет лучше, если мы расстанемся друзьями и забудем то, что произошло этой ночью.

– Вы можете забыть? – Он подошел к ней совсем близко и заглянул в, глаза.

– Я обязана...

– Но ...

– Я должна идти.

Так как он не двинулся с места, ей пришлось обойти его.

– Роуз, подождите! – Он бросился за ней, когда она выскользнула из их убежища и поспешила к выходу. – Вам нельзя идти одной.

Она на какой-то момент задержалась в дверях.

– Но и с вами мне тоже нельзя.

– Бросьте, Роуз. Я сказал, что не буду насильно заставлять вас.

Снова послышался ее переливчатый смех.

– Я не об этом.

– Хотя ... это не кончено, Роуз. – Он сделал к ней шаг, едва удерживаясь от того, чтобы заключить в объятия. – Я найду вас, и мы закончим то, что начали.

Печальная улыбка тронула ее губы.

– Спокойной ночи, Ром, – сказала она и исчезла на темных тропинках Воксхолла.

 

Глава 2

Проснувшись на следующее утро, Анна не сразу поняла, где находится. Все еще находясь под впечатлением от сна, она думала об Энтони и тянулась к нему всем своим, сердцем ... Больше года назад смерть отняла у нее брата, отняла грубо и безжалостно. Но каждое утро она просыпалась в надежде найти его рядом. Так было всегда. И каждое утро ее ждало горестное разочарование.

Ее рука потянулась к шее, и Анна вздрогнула, не найдя медальона на привычном месте. Она приподняла голову, слава Богу, он лежит на бюро, она ясно видела его в лучах солнца. И тут она вспомнила руку Рома на своей шее, когда цепочка порвалась ... «Ром! О Господи!»

Она снова откинулась на подушки. Чувство горького стыда охватило ее, когда события прошлого вечера всплыли в ее сознании. Какой дьявол вселился в нее? Она лежала, прикрыв рукой глаза, потрясенная собственным поведением. Анна вспомнила, как увидела кольцо с этим таинственным символом, как пошла за группой молодых людей и девиц, как ... Она сделала это в надежде хоть что-то узнать о смерти Энтони, а не для того, чтобы ее тискал незнакомый мужчина.

Чувство вины не давало покоя. Все верно, разве что слово «тискал» не очень подходит ... Приставал? Нет, тоже не годится. Ласкал? Дрожь возбуждения пробежала по телу при воспоминании об удивительных ощущениях, которые она испытала. Нет, это были не просто ласки, это было настоящее обольщение. Несомненно, ее соблазнил мужчина, который понимал толк в подобных делах.

Чувство огромной, ни с чем не сравнимой радости заставило ее поскорее спрятать свой секрет поглубже и рассмеяться как школьница. Наконец-то она поняла, из-за чего весь этот шум! Распутница! Анна каталась по постели, ее щеки пылали, и она старалась выбросить стыдливые ... шокирующие ... сладостные ... невозможные воспоминания из головы.

Прошлым вечером она вовсе не собиралась пускаться в эротические приключения. Ведь она, можно сказать, почти была помолвлена. И разве смеет она мечтать о мужчине, который никогда не станет ее мужем? Нет, разумеется, нет. Лучше бы ей подумать о своем бедном брате. Не скандальная авантюра, а он, Энтони, должен занимать ее мысли.

Отбросив одеяло и поднявшись с постели, она прошла к бюро. Взяв медальон, раскрыла его. Внутри были две миниатюры: на одной изображена она, на другой – Энтони. Художник изобразил брата с изумительной достоверностью, сумев передать даже блеск в его беззаботных карих глазах. Темные, почти черные волосы завивались над высоким лбом, как у маленького мальчика, он обычно забывал стричь их. Она печально улыбнулась, вспоминая, как отчитывала его за это. И, пожалуй, он единственный хранил независимость, досаждая отцу. Ее миниатюра была сделана раньше, когда ей едва исполнилось шесть лет. У него тоже был портрет, сделанный в этом возрасте, но в день ее шестнадцатилетия он подарил ей более поздний.

Энтони всегда знал точно, что ей нужно, всегда умел найти необходимые слова. Они были близнецами, и их мысли и чувства были настроены на одну волну. Господи, что бы он сказал, если бы узнал о том, что произошло с ней вчерашней ночью? Когда первая слеза скатилась по щеке, негромкий стук в дверь отвлек ее от печальных мыслей.

– Анна, милочка, ты проснулась?

– Да, мама. – Всхлипывая, она искала, чем бы вытереть глаза, тем временем мать вошла в спальню.

Увидев дочь в слезах, Генриетта Роузвуд сочувственно покачала головой и протянула Анне носовой платок, отделанный тонким кружевом:

– Возьми, дорогая.

– Спасибо, – прошептала Анна, понемногу успокаиваясь.

Взгляд матери упал на медальон, который держала Анна, и она вздохнула. Взяв медальон, она взглянула на миниатюру Энтони. Ее губы дрогнули, но тут она заметила порванную цепочку.

Анна, что с цепочкой? – спросила Генриетта, указывая на медальон.

– Порвалась вчера ночью.

– Мне кажется, ты говорила, что, несмотря на то, что ты заблудилась, все обошлось без приключений. – Тревожные нотки послышались в тоне Генриетты, когда она подвела дочь к туалетному зеркалу и усадила ее. – Ты говорила мне, что в Воксхолле никто не приставал к тебе.

– Это так.

– Анна! – Генриетта скрестила руки на груди и пристально посмотрела на дочь. Именно этот проницательный взгляд она выработала за многие годы замужества с морским офицером. – Так к тебе приставали или нет? Как могла порваться золотая цепочка? Ничего подобного никогда не случалось.

– Никто не приставал ко мне, мама. Просто медальон упал, когда кто-то нечаянно толкнул меня. – «Ведь обольщение не есть приставание, правда?»

– Хм ... – В какой-то момент Анне показалось, что мать не верит ей. Но она знала, что опасность миновала. Генриетта осторожно положила медальон на туалет. – Что ж, тогда мы должны починить его. Я знаю, как он тебе дорог.

– Спасибо, мама.

– Я прослежу за этим. Сегодня днем останься дома, дорогая, вечером мы приглашены к лорду Хаверфорду, и я хочу, чтобы ты тщательно подготовилась.

Лорд Хаверфорд ... Мужчина, которому она обещана чуть ли не с пеленок, хотя и неофициально ... При мысли о нем в сердце закралось чувство вины.

– Хорошо, мама.

– И, пожалуйста, милая, надень желтое платье. Оно так идет тебе.

Анна молча кивала, пока мать перечисляла, как причесаться, какие украшения выбрать, а дальше последовали перчатки, духи – список, казалось, не кончится никогда. Слушая подробные наставления не в первый раз, она не очень вникала в смысл.

– ... и так как мы приглашены к лорду Хаверфорду на «семейный» обед, я думаю, не надо напоминать тебе, что ты должна быть само очарование, дорогая. Ты должна произвести наилучшее впечатление на его родных, твое будущее в твоих руках.

– Что? Близкие графа будут присутствовать на обеде?

Генриетта продефилировала к огромному гардеробу и открыла его, рассматривая содержимое.

– Кажется, его тетка и кузены ...

– О Господи! – Все внутри у нее задрожало, словно крылья пойманной бабочки, и она прижала ладонь к животу.

Заметив это движение, мать нахмурилась:

– Ты не больна, Анна? Ты ведь не хочешь, чтобы его сиятельство заметил твое недомогание? Эта женитьба – дело рук твоего отца, да и без меня тут тоже не обошлось. Твое будущее, можно сказать, устроено лучшим образом. Но говорить об этом как о свершившемся факте нельзя, пока лорд Хаверфорд не сделает официальное предложение и не будут подписаны необходимые бумаги.

– Я знаю, мама, и ценю все, что вы сделали для меня.

Генриетта хмыкнула в знак согласия.

– Еще бы! Лорд Хаверфорд – превосходная партия, его состояние не идет ни в какое сравнение с тем приданым, которое можем дать тебе мы. Его отец был другом твоего отца с раннего детства, Ты должна ценить это.

– Я понимаю, мама. Лорд Хаверфорд будет прекрасным мужем.

– Он молод и привлекателен. Могло и такое случиться, что тебе пришлось бы выйти за человека намного старше, чем граф, и менее симпатичного.

Надув губы, Генриетта откладывала в сторону платье за платьем, бормоча что-то о прическе и жемчуге. Глядя на расстроенное лицо матери, Анна постаралась взять себя в руки. Она всегда знала, что когда-нибудь станет леди Хаверфорд, но сейчас ей казалось, что все происходит слишком быстро. Помолвка представлялась ей событием, которое должно случиться в далеком будущем. И вот внезапно это будущее превратилось в настоящее, и она была поставлена перед фактом, что обручение произойдет до конца года, может быть, даже до конца сезона.

– А сейчас ты должна приготовиться к приему гостей.

Составишь мне компанию, – сказала мать, доставая из гардероба бледно – голубое платье, предназначенное для утренних визитов. – Должна сказать, твоя идея совершить путешествие в Лондон вполне оправдывает себя. Это весьма предусмотрительно с твоей стороны. Как ты сможешь появиться в обществе, став графиней, если никогда не принимала участия в лондонских сезонах? Я не хочу, чтобы творили, будто моя дочь – деревенская простушка. Нет, определенно не хочу.

– Мне тоже казалось, что наше путешествие в Лондон будет очень кстати, – отвечала Анна.

Но на самом деле она думала совсем не о выходах в свет, которые помогут ей превратиться в вышколенную леди для лорда Хаверфорда, а о том, что пребывание в этом городе поможет раскрыть тайну гибели брата.

– Куда запропастилась эта невозможная Лиззи? – нетерпеливо проговорила Генриетта. – Мы ждем утром посетителей, а ты еще не одета.

– Я буду готова, мама, обещаю.

– Я прямо сейчас пошлю к тебе Лиззи. Нужно положить холодный компресс на глаза.

– Разве они очень красные? – Анна повернулась к зеркалу.

– Не очень, но ... – Мать подошла и положила руку ей на плечо, встретив ее взгляд в зеркале. – Я тоже тоскую по нему, дорогая.

Чувствуя, как комок подступает к горлу, Анна сжала руку матери в благодарность за понимание. Генриетта повернулась и вышла из комнаты, оставив дочь наедине с ее мыслями.

«Куда исчез Питер, черт бы его побрал?» Коротко кивнув слуге, который предупредительно распахнул перед ним дверь, Ром вышел из кареты. Он взбежал на крыльцо дома матери и, взяв молоток, постучал в дверь; Безобидный клуб фехтовальщиков превратился на его глазах в смертельную опасность. В это утро он пытался разыскать Питера, даже нанес визит его тете. Никто о молодом человеке ничего не слышал. После инцидента в Воксхолле Ром был уверен, что Питер где-то прячется вместе со своими приятелями, и когда он найдет его, уши юноши покраснеют от выговора, который ему придется выслушать.

Пока он ждал, что кто-то подойдет к двери, вопросы, на которые не находилось ответа, жгли его как раскаленные угли. Кто был тот человек, который помешал вечеринке? Что его связывало с клубом фехтовальщиков? Он ждал объяснений не только о действиях Питера. Соблазнительная и очаровательная Роуз сбежала от него и скрылась неизвестно куда, и это действовало на него угнетающе.

Дверь открылась, напоминая ему о причине, которая привела его сюда.

– А, мистер Деверо. – Дворецкий отступил в сторону, предлагая ему войти. – Ваша матушка и миссис Эмберли ждут вас в маленькой гостиной.

– Спасибо, Хинтон.

Ром вошел, снял шляпу и перчатки, передал их слуге. Он сумел взять себя в руки и зажать в кулаке эмоции, спрятав раздражение и беспокойство подальше от чужих глаз. Его мать всегда отличалась необыкновенной ранимостью, и его мрачное настроение, безусловно, могло испортить ей вечер. И только окончательно придя в себя, он позволил себе переступить порог маленькой гостиной. Его сестра Лавиния поднялась ему навстречу.

– Ром! – воскликнула она, раскрывая объятия. Последние крохи его раздражения улетучились.

– Осторожно, не помни мой галстук, Вин.

– Так, значит, ты ценишь его больше, чем свою сестру? – Лавиния улыбнулась ему той самой заразительной улыбкой, которую он помнил с детства, ее золотисто-ореховые глаза сияли.

– Давай сойдемся на том, что и то и другое одинаково ценно для меня. – Он крепко обнял сестру.

– Роман, милый. – Расположившаяся на маленьком диванчике Эленор Деверо послала им покровительственную улыбку, подчеркивавшую легкое недовольство. – Лавиния, не забывай, что ты взрослая женщина.

– Как я могу забыть, мама! – Вин снова шаловливо улыбнулась брату: – Мои поздравления, братец, я скоро сделаю тебя дядей.

– Что такое? – воскликнул Роман, отпуская ее. – Ты и Эмберли наконец решились выполнить свой долг перед нашим семейством?

– Роман! – одернула его Эленор.

– Я просто пошутил, – сказал он, целуя мать в щеку. – Ты и я прекрасно знаем, Вин никогда не станет делать то, чего не хочет.

Лавиния скорчила гримасу, и Эленор отогнала сына взмахом руки.

– Роман, ты говоришь ужасные вещи! Я волнуюсь за вас обоих. – Она посмотрела на него исподлобья. – Пришло время одному из вас сделать меня бабушкой.

– Пусть лучше Вин, чем я. Я не спешу продолжать фамилию. – Ром понял, что сказал что-то не то, увидев, как тень пробежала по лицу матери. – Прости, мама.

Эленор вздохнула, в ее светло-зеленых глазах промелькнули отголоски старой боли.

– Ничего удивительного, ты имеешь право на подобные заявления.

– Не позволяй моему отвратительному настроению испортить вечер, – сказал Ром. Взяв мать за обе руки, он помог ей подняться с софы, чтобы разразиться комплиментами в адрес ее вечернего платья. – Лучше посмотри на себя. Ты потрясающе выглядишь!

Его похвала окрасила щеки Эленор румянцем.

– Роман; не надейся, что можешь так легко отвлечь меня.

– Сегодня не время для неприятных воспоминаний. – Роман протянул руку Лавинии. – Я готов сопроводить двух красивейших женщин Лондона на обед. Правда, я счастливейший из мужчин!

– А вот тут я не стану спорить с тобой, – засмеялась Вин, сжимая его руку.

– Никто из вас не запретит мне говорить то, что я хочу, – сказала Эленор, положив конец добродушному подшучиванию. – Роман, я беспокоюсь, что злость на отца удерживает тебя от того, чтобы подумать о продлении нашего рода.

– Моя злость? Я уже давно не вспоминаю об этом. Меня больше печалит то, что он сделал с тобой.

Эленор грациозно пожала плечами:

– Я научилась жить с этим.

– А вот и зря.

– Я согласна с Ромом, – кивнула Лавиния.

– Да? Это, кажется, происходит впервые, – заметил Ром, округлив глаза. Лавиния стукнула его по руке веером.

– Вы можете вести себя прилично? – Эленор прижала ладонь ко лбу. – Я клянусь, вы оба доведете меня до припадка своими вечными спорами.

– Это он начал, – оправдывалась Лавиния, но строгий взгляд матери заставил ее замолчать.

С понимающим вздохом она вернулась на свое место на софе. Не обращая внимания на надутую дочь, Эленор положила ладонь на руку сына.

– Роман, я понимаю, что значил для тебя этот скандал, и прошу прощения.

– Не казни себя, мама.

– Не могу ... Даже из могилы он продолжает вредить тебе.

Ром мог бы не говорить о резкости замечания, но, увы, это была сущая правда.

– Мама, отец погубил свою репутацию, а вместе с ней и нашу тоже. Но ты увидишь, я не позволю, чтобы это разрушило мою жизнь.

– Что бы он ни сделал, он все же твой отец, и ты должен смириться с этим. Он не был дурным человеком. – Эленор прикрыла глаза и покачала головой. – Пора забыть об этой истории и подумать о своей собственной жизни.

– Подумаю, когда придет время. Я только что вышел в отставку, мама, – сказал он, целуя мать в лоб. – Сначала мне нужно самому определиться.

– Генри говорил мне, что ты надеешься получить место в департаменте Эдгара Вона? – спросила Лавиния.

Ром приподнял бровь:

– Я вижу, сплетни с необычайной скоростью распространяются в среде правительственных кругов. Да, я планирую поговорить с мистером Воном о работе.

– Это чудесно! – воскликнула Эленор, хлопая в ладоши. – Ты хочешь сделать дипломатическую карьеру, Ром?

– Все зависит от мистера Вона. По крайней мере, он не захлопнул дверь перед моим носом, когда услышал мою фамилию.

– Деверо – прекрасная фамилия, сын, – напомнила ему Эленор. – И ты сделаешь все, чтобы гордиться ею.

– Не все люди ассоциируют фамилию Деверо со скандалом и сплетнями, – вмешалась Лавиния, переводя взгляд с матери на брата. – Да, не все! Но Роману придется работать больше, чем любому другому, чтобы замолить грехи отца. И я уверена, он восстановит честь фамилии Деверо.

Раздался бой часов, и Ром спохватился:

– Леди, я должен приступить к своим обязанностям. Если мы сейчас же не выйдем, то опоздаем на обед к Хаверфорду.

– Генри будет вне себя, – с тревогой воскликнула Лавиния, – если я опоздаю на обед к графу!

– А где же твой супруг, Вин?

– Увы, его присутствие совершенно необходимо на политическом собрании у графа Веллингтона. – Лавиния одарила брата обворожительной улыбкой. – Поэтому сегодня тебе придется сопроводить меня на этот вечер, дорогой братец.

– О Боже, неужели это никогда не прекратится? – застонал Ром, воздев глаза к потолку. – Возьми свою накидку, сестра.

Окликнув Хинтона, Лавиния поспешила покинуть комнату. Ром повернулся к матери и предложил ей руку.

– Ты понимаешь, что любые планы Хаверфорда провести тихий вечер в кругу родных могут рухнуть в одночасье? Вин заговорит любого, кому выпадет сомнительная удача сидеть рядом с ней.

– И, тем не менее, я собираюсь получить удовольствие. – Эленор улыбнулась и взяла сына под руку. – Одному Богу известно, как давно я не была в таком элегантном обществе.

«Потому что скандал, вызванный поступком отца, лишил тебя такой возможности». Ром выдавил улыбку:

– Пойдем, мама. Карета ждет.

Маркус Деверо, граф Хаверфорд, всегда отличался неповторимым шармом и изысканностью. Высокий представительный мужчина, недавно отметивший свое тридцатилетие, он держался со спокойной рассудительностью, которая явно противоречила его молодости. Темные волосы контрастировали с холодным блеском серых глаз за стеклами очков, его лицо было достаточно красиво, ни прыщики, ни оспинки не портили его. Он одевался просто, но вместе с тем элегантно. Сегодня по случаю приема он был одет в черное. Для кого-то граф, безусловно, живое воплощение идеального мужа, о котором можно только мечтать.

Анна тихо стояла рядом со своими родителями, пока ее отец старался вовлечь лорда Хаверфорда в разговор. Не чувствуя ни малейшего интереса к состоянию рынка шерсти в Йоркшире, она позволила своим мыслям следовать в другом направлении. Всю свою жизнь она знала, что когда-нибудь станет леди Хаверфорд. Ее родители напоминали ей снова и снова, как ей повезло и что, если бы ее отец не дружил с детства с отцом лорда Хаверфорда, она, дочь морского офицера, вряд ли могла рассчитывать на такую партию. Она понимала, что ей достался счастливый билет, знала, что родители старались устроить ее будущее наилучшим образом, и поэтому ей и в голову не приходило думать о ком-то другом.

Они старалась устроить и будущее Энтони, уговаривая его пойти по стопам отца, то есть во флот. Конечно, у Энтони были свои собственные мечты и амбиции, и он часто спорил с отцом на этот счет. Сколько раз она советовала брату принять уготованную судьбу, как это сделала сама! В то время она не испытывала никакого неудобства, что ее судьба решена не ею. И даже сейчас, когда факт помолвки стал реальностью, она частенько спрашивала себя, могла ли предложить ей жизнь что-то еще, если бы она была в состоянии решать свою судьбу самостоятельно.

Из-за смерти отца Хаверфорда и брата Анны помолвка была отложена на два года. Но вот сегодня она здесь. Ей двадцать один год, и наконец она стоит рядом с мужчиной, который совсем скоро станет ее мужем. Но она не испытывала особой радости по этому поводу.

Предстоящая женитьба не оставляла сомнений. Отец не делал секрета из того факта, что он хотел бы закончить все как можно скорее. Она исподволь рассматривала графа, которого встречала всего пару раз за все эти годы, и старалась представить себя рядом с ним, свою жизнь в этом доме, где ей не только предстоит стать хозяйкой, но и ... носить под сердцем его детей.

Последнее особенно поразило ее. Конечно, он захочет иметь детей. Он граф и должен иметь наследников. И кто же даст ему их, если не она, его жена? Но она уже не была так наивна, как когда-то. Теперь она знала, что происходит между мужчиной и женщиной. Воспоминания о недавней встрече плыли перед ее мысленным взором. Ощущения, звуки ... И стоило ей подумать об этом, как вдруг стало невыносимо трудно дышать.

Неужели лорд Хаверфорд будет целовать ее «так»? Прикасаться к ней «так»? Только годы сурового воспитания позволили ей сохранить хладнокровие, когда она подумала об этом и ее обуяла страшная паника. Она находила лорда Хаверфорда вполне привлекательным, но мысль о том, что он будет раздевать ее, целовать, ласкать ее бедра ... Она попыталась представить это, стараясь пробудить в себе желание. Но как только в ее сознании вырисовывалась эта картина, вместо лица лорда Хаверфорда возникало лицо ее ночного незнакомца. Ром! Ее обдало жаром. Она так ясно чувствовала, как он обнимает ее, привлекая к себе ... Чувствовала его губы на своей коже, наслаждение, которое испытывала от его прикосновений.

Господи, ведь она совершенно не знала его и, несмотря на это, не могла забыть эту встречу. Как она смеет думать об этом? Она не «Роуз», которую жизненные невзгоды заставили пойти на улицу, – она мисс Анна Роузвуд, дочь адмирала Квентина Роузвуда, воспитанная и благородная леди, будущая невеста графа. Поэтому, зачем ей думать о другом мужчине, и тем более о той бесстыдной близости, которую позволила себе «Роуз»? Это совершенно бессмысленно.

– Вам холодно, мисс Роузвуд?

Неужели она так дрожит, что это заметно? Встретив взгляд лорда Хаверфорда, Анна сумела сохранить спокойствие в голосе только благодаря долгим занятиям по этикету.

– Нет, милорд. Я внимательно слушаю вас.

Граф вернулся к своему рассказу. Незаметный кивок одобрения от отца и материнское похлопывание по руке сказали ей, что она ведет себя правильно. Слава Богу, никто не заметил, что она совсем не вникает в их разговор.

В дверях появился дворецкий.

– Леди Флорингтон, – объявил он и отошел в сторону.

Худощавая дама в годах, в·чудовищном малиновом тюрбане на голове появилась в дверях.

– Прошу извинить, – сказал Хаверфорд и, не закончив свой рассказ, поспешил к вновь прибывшей леди и поцеловал ее в щеку. Они обменялись приветствиями.

– Это тетушка графа, – шепнула Генриетта дочери. – Она чуть-чуть не в себе, но он ее обожает, поэтому тщательнее выбирай слова, когда будешь беседовать с ней.

– Хорошо, мама. – Анна приветливо улыбнулась, когда лорд Хаверфорд подвел тетушку к их группе.

– Адмирал Роузвуд. Миссис Роузвуд, мисс Роузвуд, Я готов представить вам леди Флорингтон, мою дорогую тетушку.

Любезности были соблюдены, и леди Флорингтон взялась за лорнет, чтобы рассмотреть Анну с головы до ног.

– Это она, да?

– Да, тетя Филлис. Это мисс Роузвуд. Мы с вами говорили о ней.

– Миленькая, мне кажется. – Леди Флорингтон опустила лорнет, и он скрылся в кружевах на ее груди. – Уверена, она подарит тебе наследника.

– Моя тетя порой бывает чересчур прямолинейна в своих высказываниях, – смущенно улыбался лорд Хаверфорд.

Втайне испугавшись, Анна тоже улыбнулась и кивнула.

– Уж очень худа, – добавила леди Флорингтон. Граф закатил глаза, призывая себя к терпению, потом подчеркнуто вежливо улыбнулся Анне.

– Мисс Роузвуд – прелестная девушка, тетя Филлис.

Леди Флорингтон кивнула в ответ, но больше ничего не сказала и уселась на предложенный стул.

В комнату снова вошел дворецкий.

– Мистер Роман Деверо, миссис Оливер Деверо и миссис Генри Эмберли.

– А вот и остальные члены семьи. – Лорд Хаверфорд повернулся к отцу Анны, когда гости показались в дверях большой гостиной. – Мой кузен Ром только что вышел в отставку, адмирал, и недавно вернулся с континента.

– Правда?

Адмирал разглядывал вновь прибывших гостей с искренним интересом, тогда как Анна замерла на месте. Она не ослышалась? Он только что сказал «кузен Ром»? Нет, это невозможно!

Лорд Хаверфорд направился поприветствовать новых гостей: двух дам и джентльмена. Стараясь выглядеть безразличной, Анна наблюдала, как они обменивались любезностями. Но ее сердце колотилось в груди, словно пойманная птичка, зажатая в кулаке. Этот высокий темноволосый мужчина ... Эти широкие плечи. Этот мужественный профиль ... Много ли найдется мужчин на свете по имени Ром?

Несколько странно, что кузен лорда Хаверфорда посетил такое своеобразное место, как Воксхолл. ИЗ своего опыта она знала, что большинство бывших военных оставались спартанцами в душе, считавшими участие в легкомысленных светских развлечениях ниже своего достоинства. Через головы своих спутниц мистер Деверо с интересом оглядывал комнату. Затаив дыхание, Анна незаметно отступила назад и скрылась за спиной матери. Теперь сомнений не осталось, это был, безусловно, он.

Граф подошел к ним вместе с вновь прибывшими гостями. Когда он закончил представление, Анна потупила глаза. Паника охватила ее. Это был он. Он! О Боже, теперь ее секрет будет раскрыт!

– Позвольте мне представить вам мисс Анну Роузвуд. Мисс Роузвуд, это моя тетя миссис Деверо и моя кузина миссис Лавиния Эмберли, а также мой кузен мистер Роман Деверо.

Анна подняла глаза, и, соблюдая хорошие манеры, сначала поклонилась матери Рома, которая, по всей вероятности, была одного возраста с ее матерью. Милая дама с потухшими зелеными глазами. Затем поздоровалась с Лавинией, молодой женщиной с копной локонов и постоянной улыбкой на губах. Наконец, чувствуя, как ускорилось биение сердца, она перевела взгляд на мистера Романа Деверо. И увидела знакомые зеленые глаза, в которых не было и намека на то, что ее узнали.

 

Глава 3

Ром всегда отдавал должное хорошей еде. Именно такую еду готовил повар Хаверфорда, и этот обед не был исключением. Удовлетворив наконец свой аппетит, Ром с интересом слушал адмирала Роузвуда, его высказывания по поводу возвращения на престол короля Франции экс-императора Наполеона Бонапарта. Адмирал сделал паузу, и Ром посмотрел через стол на свою матушку. Она беседовала с миссис Роузвуд, и ее смех доносился до него с другого конца стола. Он невольно улыбнулся, глядя на нее. Пожалуй, она не смеялась так заразительно в течение последних десяти лет.

Лавиния без умолку болтала с Марком. Тетя Филлис дремала за столом, а мисс Роузвуд уставилась в свою тарелку, водя по ней вилкой и не притрагиваясь к еде. «Это та женщина, на которой намерен жениться Марк? Тихая, незаметная мышка, даже боится поднять глаза. Да, наше милое общество съест ее живьем».

И тут случилось неожиданное – она посмотрела на него, видимо, заметив, что он изучает ее, и довольно долго не отводила глаз. Удивительные глаза, уголки чуть приподняты и напоминают глаза лани. Но самое главное заключалось в другом: он ожидал увидеть робость, смущение, что угодно, но вместо этого увидел взгляд женщины, которая понимает, что к чему, немало удивило его. Она отвела глаза, и ее щеки слегка порозовели. Господи, что это? Она флиртует с ним?

Он нахмурился. В скором будущем эта женщина собиралась стать его родственницей, поэтому не может быть, чтобы она старалась привлечь к себе его особое внимание. Может быть, это всего лишь простое любопытство?

Но тут она снова посмотрела на него. Что-то такое было в ее светло – карих глазах, что наводило на мысль, что она знает обо всех его тайных желаниях, и хотела бы помочь в их осуществлении. Это был взгляд Евы, протягивающей яблоко Адаму, и он не мог не ответить. Кровь забурлила в жилах ... Но тут густые ресницы дрогнули, мисс Роузвуд опустила глаза и снова начала водить вилкой по тарелке, покусывая нижнюю губу. «О Боже праведный! Этот рот!»

Лавиния что-то сказала, и Марк громко рассмеялся, прерывая его недозволенные мысли. Что происходит с ним? Мисс Роузвуд была невестой его двоюродного брата, и он не смел думать о ней иначе, как о своей будущей родственнице. Но казалось, она не разделяла подобных убеждений и продолжала бросать выразительные взгляды в его сторону. Когда их глаза встречались, она краснела и быстро отворачивалась. Свет падал на ее вьющиеся волосы, подчеркивая благородный обвал лица с высокими скулами. Ее соблазнительные губы снова и снова привлекали его внимание.

Черт побери, он не должен ... Он слишком любил и уважал своего кузена, чтобы нанести ему такой удар. Марк не заслуживает этого. И он не намерен повторять ошибки отца, черт побери. Он больше не допустит, чтобы говорили, что Деверо увел чужую невесту. Но что? если не он, а невеста старается соблазнить его?

Сомнений не было. Она продолжала бросать на него выразительные взгляды, и блеск ее глаз был далек от взгляда невинной девушки. Что за женщина эта Анна Роузвуд? На первый взгляд она казалась настоящей леди, но девушка из благородной и уважаемой семьи никогда не позволила бы себе смотреть на него как на лакомый кусочек. Невинность тут и не ночевала, это точно.

К черту! Может, Марку нравятся распутные женщины? Может быть, она согласилась выйти за него только ради денег и титула? Что, если она настолько аморальна, что готова флиртовать с незнакомым мужчиной, причем сидя за одним столом со своим будущим мужем? Что ж, она не на того напала, если думает поупражняться на нем в своих женских чарах. Он не станет стоять в стороне и наблюдать, как она водит за нос Маркуса. И он сделает так, чтобы она поняла это.

Обед, казалось, никогда не закончится. Мать Анны подавала ей частые сигналы, молча формулируя предложения и выразительно кивая в сторону лорда Хаверфорда. Адмирал строго поглядывал на нее из-под густых бровей, недовольный, что она не слишком активна с графом. Но хотя Анна вполне могла предположить, что строгий выговор ждет ее дома, она не смела, да и не могла уделять особое внимание графу ... когда рядом сидел Роман Деверо.

Она сжала вилку, чтобы унять дрожь в пальцах. Он отвечал ей понимающим взглядом. Неужели он узнал ее? Она ведь не снимала маску и думала, что пребывает в безопасности. Но тогда почему он так пристально наблюдает за ней? Что, если он узнал ее и готовится разоблачить перед всей семьей? Или станет преследовать ее и дальше, шантажируя за то; что она отказала ему в ту ночь?

Биение сердца отзывал ось в ушах. Она ничего не ела, не слышала ни слова из того, о чем говорили. Если ее родители вздумают запереть ее дома на весь следующий месяц и посадить на хлеб и воду, даже это не заставит ее вести себя так, как им хотелось бы. Каким-то чудом Роман Деверо не узнавал ее, хотя его взгляд часто останавливался на ней. Может быть, она выдала себя голосом и пробудила в нем какие-то подозрения?

В конце концов, с едой было покончено. Дамы встали из-за стола, и леди Флорингтон проснулась.

– Что такое? Пора уходить?

– Нет, тетя Филлис, – успокоил тетушку Хаверфорд, помогая ей подняться со стула. – Теперь можно отдохнуть в гостиной.

– Только леди?

– Нет. Отчего же, все. У нас скромная домашняя вечеринка, и я решил воздержаться от формальностей и пропустить дам вперед.

– Безобразие! – заявила леди Флорингтон, когда ее любимый племянник помогал ей выйти из столовой. – Это была самая ужасная еда, которую я когда-либо ела. Ты должен уволить своего повара, Марк.

– Да, тетя.

Анна неохотно поднялась, она не видела для себя ничего привлекательного в компании других женщин. Это не способ скрыться от Рома. Он прислонился к двери, следя за тем, удобно ли устроились его мать и сестра, но его взгляд ни на минуту не оставлял Анну. Чем больше он смотрел на нее, тем труднее ей становилось дышать, живот сводило от страха. Почему он так смотрит на нее? Неужели он узнал ее?

Когда адмирал вслед за графом вышел из комнаты, Генриетта с гневными словами набросилась на дочь.

– Что с тобой сегодня, Анна? – шипела она. – Ты и двух слов не сказала с лордом Хаверфордом за весь вечер.

– Не представилась возможность.

– Глупости. Сейчас прекрасное время вовлечь его сиятельство в беседу. – Миссис Роузвуд взяла дочь за руку и потащила к выходу ... и к Рому. – Это твой шанс показать будущему мужу, какой прекрасной хозяйкой ты можешь быть.

Они подошли к двери и остановились, пропуская вперед сестру Рома. Ром бросил на Анну еще один загадочный взгляд, прежде чем предложить руку своей матери и проводить ее в гостиную. Анна и ее мать последовали за ними. В гостиной был установлен карточный стол. Леди Флорингтон снова задремала у камина, пока отец Анны и лорд Хаверфорд стояли вдвоем около четырех пустых стульев.

– Будь очаровательной, дорогая, – буркнула Генриетта.

Она села на стул около мужа и послала Анне многозначительный взгляд. Тяжело вздохнув, так как игрок она была никудышный, Анна собралась занять свободный стул.

– О, кажется, я не играла целую вечность! – воскликнула Лавиния и, опередив Анну, уселась на четвертый стул.

Генриетта нахмурилась, как и лорд Хаверфорд. Анна вздохнула с облегчением, хотя и была немного раздосадована при виде недовольного лица матери.

– Вин. – Ром подошел к карточному столу, сопровождая свою матушку к креслу у камина. – Возможно, Марк предпочтет сыграть с мисс Роузвуд?

– О! Какая же я недогадливая! – Покраснев, Лавиния вскочила со своего места. – Садитесь, мисс Роузвуд.

– Глупости. Моя дочь терпеть не может карты, – заявил адмирал. – А вы, миссис Эмберли?

– Роман научил меня играть, – скромно проговорила Лавиния. – Но я не делала этого с тех пор, как вышла замуж.

Ром громко рассмеялся.

– Не верьте ей, адмирал, она скромничает. Моя сестра в этих делах настоящая акула.

– Правда? – Отец Анны с интересом приподнял брови. – Тогда занимайте четвертый стул, миссис Эмберли. Мне нужен сегодня хороший партнер.

Лавиния повернулась к Анне. Отвечая на беспокойный взгляд матери, Анна взмахом руки указала на стол:

– Играйте, миссис Эмберли. Уверяю вас, я буду лучше чувствовать себя в роли зрителя.

– Вы очень добры, мисс Роузвуд. – Лавиния села за стол, с улыбкой наблюдая, как адмирал Роузвуд тасует колоду.

– Посидите со мной у камина, мисс Роузвуд, – предложила миссис Деверо, – здесь такой уютный уголок.

– Спасибо.

Отойдя от карточного стола и оказавшись вне поля зрения матери, Анна прошла к софе, более чем возбужденная присутствием Рома, который шел следом за ней. Она опустилась на софу рядом с его матерью.

– Вы надолго в Лондон? – спросила миссис Деверо, начиная разговор.

– О нет, – проговорила Анна, с ужасом наблюдая, как Ром с неприступным выражением на лице устроился в кресле напротив них.

– И что вы уже успели посмотреть? – продолжала расспросы его мать.

Анна отвела от него взгляд и постаралась сформулировать членораздельный ответ. Вскоре они обе вели оживленную беседу, как две добрые знакомые. Но это потребовало от Анны полной концентрации внимания. Она машинально вставляла реплики, все ее чувства ожили в присутствии Рома. Что происходит с ней? Лорд Хаверфорд, который, как ожидалось, в скором времени должен стать ее мужем, сидел в другом углу комнаты, но все ее мысли целиком и полностью были посвящены другому мужчине.

Она должна подумать о себе, ее будущее зависит от лорда Хаверфорда, а не от Романа Деверо. Она должна забыть о том, что произошло между ними, и притвориться, что ничего не было. Ей следует действовать изощреннее, если она хочет узнать правду о гибели брата. Если бы ей удалось узнать это в течение этого вечера, тогда она могла бы избегать Романа Деверо до того дня, когда наконец станет женой его двоюродного брата. И надо сделать все возможное и невозможное, чтобы он до той поры не раскрыл их секрет.

– Мисс Роузвуд? – Миссис Деверо прикоснулась к ее руке. – О чем вы задумались?

– О, простите. – Анна изобразила вежливую улыбку. – Немного закружилась голова, возможно, всему виной жар от камина?

– О, милочка! Вам нужно отодвинуться.

– Нет, нет. – Анна протестующе подняла руку, когда пожилая леди хотела подняться. – Пожалуйста, не надо. Все замечательно. Продолжайте свой рассказ, прошу вас.

– Вы уверены?

От густого баритона Рома мурашки побежали по ее спине. Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и встретила пристальный взгляд зеленых глаз с притворной безмятежностью.

– Абсолютно уверена, мистер Деверо. Спасибо за заботу.

Стараясь не замечать его, она направила все свое внимание на беседу с его матерью.

Ром кипел от досады, видя, как Анна Роузвуд вежливо игнорирует его. Она сидела, держа спину так прямо, что казалось, она вот-вот переломится. Ее руки спокойно лежали на коленях, для всех она выглядела как настоящая леди. Но только не для него. В ней было нечто такое, какой-то секрет, который находил в нем инстинктивный отклик. Что это такое? Он наблюдал, как отблески пламени из камина падают на ее волосы, придавая им золотистый оттенок. Какое-то знакомое неуловимое ощущение на секунду пронзило его, но оно было столь мимолетно, что он не успел ухватить его суть.

Нахмурившись, он продолжал изучать ее. Вьющиеся завитки каштановых волос перемежались с более светлыми прядями, большие карие глаза, чуть удлиненные к вискам ... Когда она смеялась, на щеках появлялись очаровательные ямочки. Где он это видел? Она повернула голову, и тень упала на верхнюю часть лица. Почти как маска ... «О Боже! Роуз!»

Он невольно вздрогнул. Невинная дебютантка, беседующая с его матерью, не может быть бесстыдной и страстной красавицей. Роуз – юная женщина, которую жизненные обстоятельства заставили вступить на порочный путь, иначе ей не выжить. В ней были такой сумасшедший огонь, такая безумная страсть, неудивительно, что он поддался ее чарам. Он сходил с ума от разочарования, когда она ускользнула из его объятий.

Но Роуз и Анна Роузвуд? Допустим, что мисс Роузвуд способна на флирт. Но юная леди в ее положении никогда не стала бы изображать куртизанку, даже на спор или шутку. Это означало бы конец ее социальной карьеры, а в случае Анны и конец ее отношений с графом. Он не представлял себе ситуации, которая заставила бы Анну пойти на такой риск. Не может быть, чтобы это была одна и та же женщина!

Потому что если Роуз – это она ... Он вспомнил, как прикасался к ней и как легко доставил ей полное наслаждение. Как он хотел ее! Желание все еще бушевало в крови, как адское пламя. Он посмотрел на женщину, сидевшую прямо перед ним. Если это правда, значит, он позволил себе вольности с невестой Марка. Это было слишком страшно, чтобы поверить. Но что, если это так? Эта мысль не покидала его. И даже их имена были созвучны ... Роузвуд ... Роуз ... «О Господи, и с такой распутницей Марк собирается соединиться узами брака?»

Он должен улучить момент, когда они будут вдвоем, и поговорить с ней. Вначале он принял ее за неопытную дебютантку с неуправляемым страстным характером, доведенную до предела невзгодами жизни. Сейчас не знал, что и подумать. Может быть, она авантюристка? И изображала женщину легкого поведения ради шутки? На спор или из-за глубоко спрятанного желания попробовать запретный плод?

Ром изучал леди, которая сидела в двух шагах от него.

Каждый волосок был на месте, каждая пуговка застегнута. Каждый жест дышал благородством, приобретенным долгими годами обучения. Мисс Анна Роузвуд выглядела безупречно, как и полагалось леди. Но он помнил ее другой. Во рту пересохло от этого воспоминания.

Что-то не сходилось, и необходимо раскрыть эту тайну, если не сегодня, то в ближайшие дни.

Он не успокоится, пока не найдет ключ к разгадке. Что, если она решила посмеяться над графом Хаверфордом? Фамилия Деверо и так достаточно пострадала, и Маркус не заслуживал нового скандала. Он благородный человек, настоящий джентльмен и единственный член семьи, который открыл двери своего дома его матери и сестре после скандала.

История не должна повториться. Как сын человека, который увел чужую невесту, Ром сделает все, чтобы новые неприятности не посетили семью Хаверфорда.

Она должна снова увидеть его. Подставив плечи дворецкому, который набросил на нее накидку, Анна последовала за родителями к поджидавшей их карете, глубоко погрузившись в свои мысли. Интересно, может ли Ром быть членом тайного общества? Что, если он замешан в гибели Энтони? Она должна увидеть его снова, и, возможно, не один раз, чтобы узнать, известно ли ему что-нибудь о последних днях ее брата. Эта мысль пугала ее. Она позволила ему прикасаться к ней, позволила такие вольности, которые не позволяла ни одному мужчине. И самое ужасное – сама изнемогала от желания, которое он зажег в ней.

Распутная девка! Даже если бы не было этой помолвки, достаточно того, что этот мужчина мог быть замешан в гибели ее брата. А ее плоть все еще взывала к нему, стоило ей вспомнить их встречу. Она все еще хотела быть рядом, хотела наслаждаться глубокими обертонами его голоса, слушать его ласковые, страстные слова. Она хотела снова ощутить прикосновение его губ и рук, почувствовать это опустошающее удовольствие, которое поколебало ее невинность раз и навсегда. Даже если он враг.

– Что ж, – ледяным тоном произнесла мать, когда карета медленно тронулась с места, – я очень недовольна тобой, Анна.

Она повернулась к матери:

– Почему, мама?

– Ты ничего не сделала, чтобы приблизить свою помолвку, – пояснила Генриетта. Она разочарованно покачала головой: – Ты имела все шансы завершить дело сегодня же ... Если бы миссис Эмберли была не замужем, клянусь, ты могла бы потерять лорда Хаверфорда навсегда.

– О, Генриетта, оставь девочку в покое, – послышался голос отца. – Все уже сделано. Осталось подписать кое-какие бумаги.

– А я не успокоюсь, пока эти бумаги не будут подписаны, – отрезала Генриетта. – Между прочим, лорд Хаверфорд может встретить другую молодую леди, которая обладает достаточным шармом и красотой, чтобы увести его от нашей Анны. Она должна быть застрахована от подобного развития событий.

– Хаверфорд – благородный человек, – заметил адмирал. – Он не может нарушить обещание, данное его отцом.

– Неопределенность выводит меня из себя. Анне почти двадцать один, и Хаверфорд все еще не сделал предложение. Если он так стремится сдержать обещание отца, что его удерживает?

– Он приближается к решительной минуте и делает все, как надо. Пригласил своих родных, разве нет? Если у него не было причины, стал бы он это делать?

Генриетта нетерпеливо перебила мужа:

– Это его семья.

– Леди Флорингтон не перемолвилась с ними ни словечком, ты не заметила? Ни единого слова. Они же члены одной семьи, но она даже не заметила их присутствия. – Адмирал заерзал на сиденье.

– Что ты хочешь сказать этим, папа? – спросила Анна.

– Это не для девичьих ушей, дорогая, – заявила Генриетта, недовольно фыркнув.

– Тогда почему вы говорите об этом в моем присутствии? – настаивала Анна. – Если вы не хотите, чтобы я слышала, то зачем начали этот разговор?

– Какая настырная! – воскликнула Генриетта.

Адмирал рассмеялся:

– Сворачивай паруса, Генриетта. Девочка права.

– Фу, Квентин, как неуважительно! – пробубнила адмиральша и 6твернулась к окну.

– Она выходит замуж в эту семью и вправе знать все. – Он повернулся к дочери: – Отец Романа Деверо устроил грандиозный скандал несколько лет назад, поэтому его жену, сына и дочь не принимают в определенных кругах.

– А что случилось? – с интересом спросила Анна.

– Правда, Квентин, – перебила Генриетта, – подробности вовсе не для ушей девушки в возрасте Анны.

– Ей нужно знать, – настаивал отец.

– Вовсе не обязательно, – проговорила Генриетта недовольным тоном и снова отвернулась к окну.

– Прекрасно. – Адмирал вздохнул и продолжил: – Примерно десять лет назад Оливер Деверо сбежал с Алисой Сефтон, которая была замужем за старым графом, отцом лорда Хаверфорда. Это и послужило причиной для страшного скандала.

Анна возмущенно воскликнула:

– Я должна была знать!

– Плачевное событие, – вздохнула мать.

– Что и говорить, – согласился отец. – Но нужно сказать, что молодой Хаверфорд не держит зла по отношению к семье, глава которой так унизил его отца. Благородный человек этот Хаверфорд. Он будет тебе прекрасным мужем.

– Если помолвка когда-нибудь состоится, – буркнула мать. – Анна, в следующий раз, когда мы будем в компании лорда Хаверфорда, ты должна быть более обворожительна, чтобы все его внимание принадлежало только тебе.

– Да, мама.

– Надеюсь, мы вместе с лордом Хаверфордом будем в театре в следующий четверг, – сказала Генриетта. – Тебе надо надеть синее платье, чтобы напомнить ему о сапфире Деверо...

Анна пропустила мимо ушей слова матери. Она наденет то, чтоскажет ей мать, она всегда так делала. Честно говоря, мать куда больше наслаждалась всеми этими светскими выходами, чем сама Анна. Генриетта подобно главнокомандующему планировала каждый ее шаг в обществе лорда Хаверфорда. Неудивительно, что она и отец так долго вместе.

Пока она размышляла, как ей следует успокоить мать, заверив ее, что она сделает все, чтобы привлечь внимание лорда Хаверфорда, другой джентльмен занимал ее мысли. Роман Деверо, она думала о нем. Анне хотелось бы побольше узнать о его окружении и привычках, о том, где он любит проводить время. Может быть, ей следует установить личность того юноши, которого Деверо опекал в Воксхолле? Кто-то из них обладает информацией о тайном обществе, а возможно, и о гибели Энтони. Она добудет все необходимые сведения, даже если для этого ей придется провести время наедине с мужчиной, который занимает ее мысли куда больше, чем следовало.

 

Глава 4

Точно в половине десятого на следующее утро Ром стоял на пороге апартаментов, которые занимал Питер Брантли. Он постучал и прислушался. По ту сторону двери раздался глухой удар, словно что-то тяжелое упало на пол, потом какой-то странный звук, сопровождавшийся тихим стоном. Ром усмехнулся: «Отлично. Слава Богу, бедолага дома».

Он постучал снова. Громкие удары предназначались для того, чтобы вывести юношу из похмелья. Такая канонада могла разбудить не только Питера, но и его соседей. Послышались грохот и стон, медленное шарканье шагов. И, наконец, скрип замка.

Питер выглянул в приоткрытую дверь, жмурясь от яркого утреннего света.

– Какого черта ...

– Доброе утро, Питер, – сказал Роман, открывая шире дверь и входя в помещение.

Питер уставился на Романа покрасневшими после ночной выпивки глазами.

– Деверо, – пробормотал он. – Что вы здесь делаете, черт побери?

– Кажется, пытаюсь разбудить мертвого.

Бросив пренебрежительный взгляд на юношу, Ром покачал головой. Он без труда оттеснил Питера от двери и захлопнул ее. Питер заморгал и схватился за голову.

– Хотите высказать сочувствие?

– Где вы были?? Впрочем, не отвечайте. Мне достаточно посмотреть на вас и вдохнуть этот запах, чтобы сразу понять, чем вы занимались.

Питер не сводил с него мутного взгляда.

– Бросьте, Деверо. Вы мне не отец.

– Нет. – Ром схватил молодого человека за рубашку, судя по ее виду, он и спал в ней, и легонько приподнял его. – Но я обещал вашему брату, что не спущу с вас глаз, и я сделаю это, хотите вы этого или нет. – Он внезапно отпустил Питера, и тот покачнулся. – А сейчас поговорим. Начнем с того момента, когда вы исчезли из Воксхолла посреди ночи.

Литер сердито посмотрел на него, расправляя рубашку.

– Я ушел оттуда вместе с друзьями.

– И среди этих «друзей» был и тот мужчина со шпагой, который прервал вечеринку?

Питер побледнел.

– Нет.

– И все же поговорим о нем. – Сняв пальто, Ром бросил его на стул и сел. – Вы его знаете?

– Это не ваше дело, – отрезал юноша, но его бравада поуменьшилась.

– А вот и нет, Питер. Если я дал вашему брату обещание, то это стало моим делом.

– Когда вы прекратите следить за мной? – Литер устало провел рукой по лицу. – Я взрослый мужчина. Моя жизнь касается только меня.

– Неужели? – Ром поднялся и схватил Литера за руку, на одном из пальцев сверкнуло кольцо со знакомой эмблемой – роза и шпага крест – накрест. – А может быть, она принадлежит им?

– Вы ничего не знаете! – Литер вырвал руку. – И я не хочу, чтобы знали. Это мое дело!

Молодой человек отвернулся, чуть не плача.

– Питер, – тихо окликнул Ром. – Они угрожали вам?

Питер на мгновение замер, затем кивнул. Он уселся поглубже на стул, свесил голову и задрожал.

– Я хочу выйти из общества, – прошептал он.

– Выйти? – Ром подошел, положил руку на плечо юноши. – Выйти откуда?

– Из общества «Черная роза». – Литер с трудом выговаривал слова. – Я думал, это увлекательное приключение, и хотел разбогатеть.

– Расскажите мне.

Литер поднял на собеседника глаза, полные страха и тоски.

– Я боюсь, Ром.

Ром сжал его плечо.

– Не бойтесь, я слежу за вами. А теперь расскажите мне, что происходит.

Питер вздохнул, казалось, все силы оставили его.

– Хорошо. Меня привел к ним мой приятель, который уже был членом общества «Черная роза». Он подбил меня вступить в его ряды. Мне казалось, это так заманчиво...

– Я представляю, что и ему тоже.

Питер пожал плечами.

– Все его члены участвуют в тайных дуэлях. Тот, кто побеждает в поединке, переходит на следующий уровень, а кто проигрывает, должен начать снова, причем с самого начала.

– Я понял. И при вступлении каждый должен внести свой пай?

Питер кивнул.

– И если вы начинаете снова, то вносите еще раз.

Скулы Рома заходили ходуном.

– Жадные ублюдки, не так ли? И как же они угрожали вам?

– Организация предполагает полную секретность. – Питер поднял руку. – Мы все носим такие кольца, которые отличают членов общества.

Ром взял руку юноши, изучая символ с большим интересом.

– Каждый носит такое кольцо?

– Да. Но кольцо члена Триады украшает рубин на месте розы.

– Что такое Триада? – Ром отпустил руку Питера.

– Три главных дуэлянта. Если вы победили на своем уровне, у вас есть шанс встретиться в поединке с одним из членов Триады. Победив, вы занимаете его место.

– И эти трое руководят всем обществом?

– Да, они судят всех остальных.

– Так ... кажется, я начинаю понимать ... Продолжайте.

– В ту ночь в Воксхолл пожаловал член Триады, который прервал вечеринку. – Питер уставился в пол. – Он разозлился, потому что мы собрались вместе в публичном месте. Мы нарушили устав общества.

– И поэтому он угрожал вам?

Питер кивнул:

– Человек со шпагой увидел меня в Воксхолле и сказал, что, появившись там, я нарушил одно из правил общества и это может стоить мне жизни. – Юноша поднял на Рома смущенный взгляд. – Когда вы спросили, куда я отправился из Воксхолла, я солгал, что ушел со своими друзьями. Я прятался в таверне, как провинившийся школьник.

– Мне кажется, вы проявили здравый смысл. – Ром поудобнее устроился на своем стуле. – И теперь, когда вы рассказали мне обо всем, вы больше не должны бояться. Я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось, Питер. Теперь расскажите мне, что еще вам известно об обществе «Черная роза».

Питер откинулся на спинку стула и, облегченно вздохнув, начал свой рассказ.

Анна постучала в дверь скромного, но ухоженного дома, ее сопровождала служанка. Дверь отворил пожилой дворецкий и удивленно окинул женщин полусонным взглядом.

– Меня приглашала миссис Эмберли, – объяснила Анна, протягивая визитную карточку. – Она дома?

– Мадам действительно принимает сегодня утром, – сказал дворецкий, беря визитку. – Входите, я должен доложить о вас.

Анна вошла в просторный холл, сняла капор и накидку и отдала дворецкому. Он принял ее вещи и затем провел в залитую солнцем гостиную.

– Мисс Роузвуд, – объявил он.

Вернувшись к Лиззи, дворецкий проводил девушку в комнату прислуги.

Переступив порог гостиной, Анна остановилась, изучая интерьер. «Как мило», – подумала она. Ничего особенно дорогого или вызывающего, но хорошая солидная мебель, сияющая от усердного ухода. Хозяйка в одиночестве сидела на софе, около нее на изящном кофейном столике стояли чашка чая и тарелка с бисквитами.

Миссис Эмберли поднялась навстречу гостье.

– Мисс Роузвуд, какой приятный сюрприз!

– Доброе утро, миссис Эмберли. – Анна смущенно заморгала, когда хозяйка протянула ей обе руки для приветствия.

– О, зовите меня просто Лавиния. Или Вин. Мы все-таки одна семья, не так ли? – Лавиния усадила гостью на софу. – Вы позволите предложить вам чашечку чая? Я придерживаюсь строгого расписания, с тех пор как узнала, что жду прибавления.

– О ... мои поздравления. – Не очень понимая, как реагировать на подобное заявление – ее мать пришла бы в ужас от подобной темы для разговора, – Анна опустилась на софу. – Да, чай. Это было бы славно.

Лавиния взяла в руки колокольчик. Тот же самый пожилой дворецкий явился на ее звонок.

– Чай и побольше бисквитного печенья, – сказала Лавиния, подмигнув Анне. – Обожаю бисквит.

– Я тоже, – улыбнулась Анна в ответ.

– Уже что-то общее! – Лавиния залилась смехом и потянулась к чашке чая. – Извините, мисс Роузвуд. Я, должно быть, чересчур фамильярна с вами, но у меня такое чувство, словно я знала вас всю свою жизнь, вместе с вашими отношениями с Хаверфордом и так далее.

– Если вы позволили мне называть вас по имени, то, пожалуйста, зовите меня просто Анна. А что касается помолвки, то это пока только на словах.

Лавиния небрежно махнула рукой:

– Не беспокойтесь, дорогая. Хаверфорд как никто другой отличается благородством. Он обязательно выполнит обещание отца.

– Я надеюсь.

– И тогда мы породнимся.

– Ну ... да.

Разговор был прерван приходом слуги, несколько минут ушло на разливание чая, и это дало Анне время подумать о том, как лучше подойти к интересующему ее вопросу, который и привел ее в этот дом.

Когда слуга покинул комнату, Анна, слегка пригубив чай, спросила:

– Ваша матушка довольна прошлым вечером?

– Да, конечно, – подтвердила Лавиния. – Мама редко куда-то выходит.

– Печально слышать это. – Анна сделала еще глоток. – А ваш брат? Как его дела?

– Ром есть Ром, – вздохнула Лавиния. – Он узнал о моем состоянии как раз перед тем, как мы отправились на обед к Хаверфорду и я клянусь, он не спускал с меня глаз весь вечер! Вдруг я споткнусь или еще что-нибудь ...

– Может быть, он просто беспокоится о вашем здоровье?

– Может быть. Тем не менее, я не могу не поблагодарить вас за то, что вы уступили мне свое место за карточным столом. Уверена, это был единственный момент за весь вечер, когда, подняв глаза, я увидела, что мой брат не смотрит на меня.

– Я плохой игрок, – призналась Анна. – И была очень благодарна вам за то, что вы избавили меня от обязанности играть.

– Вместо этого вы стали жертвой плохого настроения моего брата, – заметила Лавиния с улыбкой, которая не содержала и намека на сожаление. – Я надеюсь, вы простили меня?

– Конечно. – Анна взяла бисквит. – Надеюсь, его своеобразный юмор не испортил вам настроение?

– О, я вообще не обращала на него внимания, – сказала Лавиния, пожимая плечами. – Я знаю, он хотел как лучше, но я же не маленькая девочка, а замужняя дама!

Губы Анны дрогнули при горестном воспоминании о ее собственном брате.

– Я понимаю, поверьте.

– О Господи, простите меня! – На лице Лавинии появилось искреннее сожаление. – Вы не так давно потеряли брата. Как я могла забыть?!

– Пожалуйста, не казните себя. Я с удовольствием слушаю, как вы говорите о своем брате. Это навевает приятные воспоминания.

– Но все же ... – Лавиния взяла бисквит с тарелки и передала его Анне. – Вот, теперь вы понимаете, насколько я чувствую свою вину.

– Конечно. – Анна печально надкусила бисквит. – Я ценю ваше искреннее сожаление.

Лавиния улыбнулась:

– Вы такая милая, Анна! Я верю, Хаверфорд в ближайшее время объяснится с вашим отцом, так что мы совсем скоро станем родственниками. Вы собираетесь в театр в четверг?

– Да, вместе с родителями. Лорд Хаверфорд пригласил нас в свою ложу.

– Я тоже буду там, не была в театре бог знает сколько!

– А ваш супруг?

– Надеюсь, он составит мне компанию. Его политические собрания слишком участились, я рассержусь, если он пропустит такое событие. – Она снова потянулась за бисквитом. – Мама не любит театр, а Роман ... не знаю, что ему придет в голову ...

Анна старательно следила за своей интонацией.

– Он тоже не любит театр?

– Не думаю, просто дела отвлекают его от подобных мероприятий. Он только что вышел в отставку и ищет вакансию в дипломатическом департаменте при правительстве.

– Как интересно! Наверное, ему придется много путешествовать?

– Все зависит от того, захочет ли Эдгар Вон составить ему протекцию. Но Ром решительно настроен получить это место. И я не сомневаюсь, что он добьется своего.

Голос Рома эхом раздался в ее голове: «Это не кончено, Роуз. Я найду тебя, и мы закончим то, что начали».

Анна отпила чай.

– Господи; что с вами? – встревожилась Лавиния.

Анна промокнула рот салфеткой.

– Ничего. Все в порядке.

Кто-то стучал в дверь так сильно, что было слышно даже в маленькой гостиной. Анна взглянула на часы на камине и поняла, что уделила беседе с Лавинией куда больше времени, чем запланировала. Она поставила чашку на стол.

– Кажется, я задерживаю вас. Мама будет сердиться, если я опоздаю к модистке.

– Вы уже должны идти?

– К сожалению, да. Я надеюсь, мы увидимся в четверг в театре.

– Непременно.

Дворецкий вошел в гостиную со словами:

– Миссис Пруденс Уэнтуорт.

Лавиния сморщила нос и прошептала:

– Пожаловала старая сплетница. Но ничего не поделаешь, она разделяет политические убеждения Генри.

Обе молодые женщины поднялись, чтобы встретить пожилую даму. Миссис Уэнтуорт устремилась вперед на всех парусах, ее впечатляющая грудь могла снести любую преграду на своем пути.

– Миссис Эмберли, как приятно вас видеть! Вы чудно выглядите.

– Спасибо, миссис Уэнтуорт. Вы знакомы с мисс Роузвуд?

Матрона вытащила монокль и с любопытством разглядывала Анну.

– Я полагаю, дочь адмирала Роузвуда?

– Да, миссис Уэнтуорт.

– Приятно с вами познакомиться. О, чай! Чудно, чудно!

– Позвольте мне налить вам чаю? – предложила Лавиния, ставя чашку перед гостьей.

Миссис Уэнтуорт умудрилась ловко уместить свое большое тело в кресле.

– Вы не присоединитесь к нам, мисс Роузвуд?

– К сожалению, нет. У меня назначена встреча, на которую я не могу опоздать.

– Что ж, тогда всего вам наилучшего, – сказала миссис Уэнтуорт, принимая чашку и сахарницу, которую протягивала ей Лавиния.

– Спасибо, что навестили меня, – сказала Лавиния. – Багсли проводит вас к выходу.

– До четверга.

Грациозно поклонившись миссис Уэнтуорт, Анна вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Она задержалась на секунду, чтобы прийти в себя. Ей показалось странным, что в семействе Деверо отсутствовало притворство, или это всего лишь хитроумная уловка? Такая искренность, такая поразительная открытость чувств. Подобные вещи не приветствовались в том мире, где жила Анна.

Она огляделась в поисках Багсли. Но кругом было пусто, и она подумала, что, скорее всего он провожает Лиззи.

– Багсли? – позвала она. Шаги раздавались в пустом коридоре, и она пошла на этот звук. – Где же вы?

Молчание. Она удивленно приподняла брови. Не могла же она вернуться в гостиную и просить Лавинию позвонить дворецкому, но ничего другого не оставалось. Она отправилась назад, но тут ее внимание привлекла приоткрытая дверь комнаты на противоположной стороне коридора. Заглянув, нет ли там слуги, и никого не увидев, она вошла и поняла, что находится в кабинете Генри Эмберли.

Картина, висевшая на почетном месте над камином, заинтересовала ее. Сначала Анна подумала, что это портрет Романа; но при более пристальном рассмотрении поняла, что есть разница между мужчиной, изображенным на портрете, и Романом Деверо. И все же, какое удивительное сходство! Короткие темные волосы, правильные черты лица, как и у того мужчины, о котором она так много думала в последнее время. И глаза у человека на портрете были такие же темные, но, правда, карие, а не пронзительно-зеленые, как у Романа, и еще шрам около уха. Поразительное сходство!

– Доброе утро, мисс Роузвуд.

Анна вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, перед ней стоял Роман Деверо собственной персоной.

– Что вы здесь делаете?

Он рассмеялся:

– Пришел навестить сестру, но присутствие миссис Уэнтуорт заставило меня зайти в библиотеку. А вы?

Изумление просвечивало в его гипнотизирующем взгляде, как если бы он точно знал, что она позволила себе удовлетворить свое любопытство.

– Я случайно зашла сюда, – промямлила Анна.

– Если вы хотите пройти к Лавинии, я с радостью провожу вас.

– Нет! – Она перевела дыхание, заставляя свое сердце успокоиться. – Я только что вышла от нее.

– Но вам не кажется странным искать выход на улицу в библиотеке?

Она смутилась и покраснела.

– Мне хотелось поближе рассмотреть этот портрет. Кто это?

Ром сурово взглянул на картину.

– Мой отец.

– Вы очень похожи на него.

– К сожалению. С этим ничего не поделаешь. – Он взял ее за руку и отвел от картины. – Вин едва знала нашего отца. Может быть, поэтому она повесила этот портрет на стену, когда моя матушка решила убрать его из своего дома.

Суровость его тона насторожила Анну, предостерегая от излишних вопросов.

– Мне не следовало спрашивать, – извинилась Анна. – Но меня заинтриговало поразительное сходство.

– Поговорим лучше о другом. Я очень рад создавшейся ситуации, так как у нас не было возможности побеседовать на обеде у Хаверфорда. – Он поймал ее взгляд и долго не отпускал его. – Я думал, мы можем обновить наше знакомство, сбросив маски светской любезности.

«Маски? Помоги мне Господи, неужели он догадывается? Невозможно!» Дрожа, она высвободила свою руку из его руки.

– Я опаздываю на важную встречу, как-нибудь в другой раз.

– Неужели вы не можете уделить мне пару минут? И потом, мы одна семья.

– Не знаю. – Она посмотрела в открытую дверь.

– Пойдемте, мисс Роузвуд. Уверяю вас, мы оставим дверь приоткрытой.

– Очень хорошо. – Опасаясь, что дальнейший протест может возбудить его подозрения, она проигнорировала инстинкт, подсказывающий ей, что надо немедленно бежать, и вместо этого подвинулась почти вплотную к нему. – Но только очень коротко, мистер Деверо. Моя матушка ждет меня.

Он кивнул:

– Понимаю, мисс Роузвуд. Я не сделаю ничего, что бы огорчило вашу матушку.

Его располагающая улыбка пронзила ее до глубины души, и Анна решительно прошла в противоположную часть комнаты, где около окна стояли два массивных стула, обитых темной кожей, и открывался вид на небольшой сад. Она погладила кожаную спинку стула и посмотрела в окно. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы обрести спокойствие. Внутренний голос подсказывал ей, что надо бежать. Но она не смела. Если она попытается уйти, это только усилит его подозрения, а если будет медлить, имеет шанс выдать себя.

Наблюдая за ней, Ром с трудом сдерживался, чтобы не дать волю своим чувствам. Когда он увидел ее одну в библиотеке, он не мог не подойти. Он говорил себе, что просто хотел узнать, не затеяла ли она какую-то игру с его семьей. Ему надо было убедиться, что она не хочет оставить Марка в дураках. Но ее сходство с той женщиной в Воксхолле и мысль о том, что они могут продолжить начатое, заглушили все предостерегающие голоса.

Ее соблазнительный рот притягивал его, а тембр голоса заставлял вибрировать нервы, пробуждая воспоминания. Его тело отзывалось на воспоминания о том, как он держал ее в своих объятиях. Ее шарм действовал на него безотказно. Она бросила вопросительный взгляд в его сторону, и Ром усилием воли подавил свои страстные мысли. Женщина Марка – запретный плод!

Он подошел к письменному столу. Лучше сохранять дистанцию между ними, особенно когда его желание так разгорелось в ее присутствии. Ни одна из обычных светских любезностей, которые всегда с поразительной легкостью слетали с его языка, на этот раз не шла на ум. Он понимал, что хочет узнать о ней правду, но деликатность ситуации требовала дипломатического подхода.

Если он окажется прав в своих подозрениях, то сможет спасти Марка от женитьбы на этой женщине. А если ошибся, он страшно оскорбит леди, которая вскоре станет членом его семьи. Это был бы удар, который Марк не сможет вынести.

– Какие чудные розы, – сказала она, посылая ему нервную улыбку.

Розы? она что, смеется над ним? Или проверяет его?

– Розы – мои любимые цветы, – ответил он, внимательно наблюдая за ней. – Нет аромата слаще.

Ее губы приоткрылись, словно от изумления, но она тут же быстро отвернулась. Вина? Или скромность?

Лучи утреннего солнца бросали оранжевые блики на ее каштановые волосы, окрашивали четкий профиль в мягкие золотистые тона, словно нимб ангела, которым она хотела казаться. Ее бледно-зеленое платье вполне соответствовало ее статусу и возрасту, но он не мог забыть другое зеленое платье, которым недавно восхищался ... Мягкий зеленый шелк струился, подчеркивая стройную фигуру той таинственной Роуз.

Неужели это одна и та же женщина? Его ум отказывался верить, что такое возможно, хотя он не мог отрицать очевидное сходство, бросающееся в глаза. Если бы он мог поцеловать эту Анну, то узнал бы точно. Но никому не придет в голову, что девушка благородных кровей могла решиться изображать проститутку, пусть даже на маскараде.

Молчание затянулась, и она с тревогой взглянула на него:

– Мистер Деверо, вы сказали, что хотите поговорить со мной, а сами молчите. Мне пора.

Она повернулась, намереваясь уйти, но он преградил ей путь, так что она не могла сделать и шага.

– Пожалуйста, подождите.

– Что вы хотите от меня? – Она отступила на шаг и ухватилась за спинку стула. Ее пальцы впились в кожу обивки.

– Узнать вас получше. – Он попытался улыбнуться, но его голова кружилась от ее аромата и от ее близости. – Марк мой любимый кузен, и мне любопытно, что за женщину он выбрал себе в невесты.

– Не совсем так, – поправила она. – Пока не соблюдены необходимые формальности.

– Не означает ли это, что вы сами не уверены в том, что будете помолвлены с моим двоюродным братом? – Подойдя ближе, несмотря на решение сохранять дистанцию, он положил свою руку рядом с ее рукой на спинке стула.

– Между нашими семьями существует определенная договоренность. – Она отодвинула руку от его руки. – Тем не менее, еще не подписано соглашение. До того как это случится, я предпочла бы не говорить, что лорд Хаверфорд и я помолвлены.

Не означало ли это, что она убеждала себя, что свободна и готова пуститься во все тяжкие с подходящим мужчиной? Она флиртовала с ним, как он и подозревал? Или хуже, была одной из тех женщин, что любят разврат и предпочитают быть куртизанками?

Он сделал небольшой шажок к ней. Аромат роз возбуждал и дразнил, с необыкновенной ясностью перенося его назад в Воксхолл. Стоит закрыть глаза, и он поверит, что вернулся туда. Она похожа на Роуз как две капли воды и одного роста с ней. И, Господи, один и тот же запах ... но этого все же недостаточно для ошеломительных предположений. Многие юные леди предпочитают аромат роз.

– Без сомнения, ваши родители очень довольны, что вы нашли столь подходящую партию, – пробормотал он. – Но вы сами что думаете по этому поводу?

Она бросила на него любопытный взгляд.

– Я довольна.

– Довольны? Марк – прекрасный человек, но его страсть в первую очередь относится к его поместью и конторским книгам. Вы будете счастливы, имея такого мужа?

– Сэр, вы переходите всякие границы. – Она покраснела и отвернулась.

Она была права.

– Простите!

Она так резко выпрямилась, что он испугался, как бы она не упала.

– У меня нет желания обсуждать членов семьи лорда Хаверфорда, но должна сказать вам, что нахожу ваши вопросы некорректными, мистер Деверо.

– То же самое я могу сказать про вас, мисс Роузвуд. Вы что-то недоговариваете ... Не могу отделаться от ощущения, что мы уже встречались.

Она побледнела.

– Я уверена, что помнила бы, если бы мы встречались до обеда у мистера Хаверфорда.

– Джентльмен воображает, что леди найдет его незабываемым.

Подчиняясь невольному импульсу, он взял ее руку и поднес к губам, заглядывая ей в глаза. Он испытывал ее, пытался поймать в ловушку.

Анна похолодела от ужаса, она изо всей силы заставляла колени не дрожать.

– А вы, разумеется, джентльмен, сэр?

Он снова обезоруживающе улыбнулся ей:

– Это решает леди.

Выбитая из колеи его гипнотизирующим тоном, она попыталась выдернуть свою руку из его руки.

– Я думаю, нет. Джентльмен не станет флиртовать с леди, которая принадлежит другому.

Эта фраза подействовала на него как кнут и исказила его черты, заставив ее тут же пожалеть о своих словах. Сердце бешено застучало в груди. Неужели он знает, что она и Роуз одно лицо? Как она могла выдать себя?

– Так вы уже принадлежите Марку? Как замечательно!

Она подняла подбородок, услышав неподдельную ярость в его тоне.

– Мы еще не помолвлены, но я уверена, что если выйду замуж, то буду верной женой.

– Правда? – пробормотал он. – Я сомневаюсь.

– Вы оскорбляете меня, – отрезала она.

– Извините, – быстро проговорил он, так быстро, что она поняла, это были необдуманные слова. – Я хотел сказать, что если Марк так уверен в вас, то следует избегать даже намека на нарушение верности.

– Нарушение можно придумать.

Он не сводил с нее глаз.

– Абсолютно точно.

Она прищурила глаза, устав от его недомолвок.

– А вы, сэр ... какой сорт лояльности вы выказываете вашему кузену, уединившись со мной в этой комнате и играя в недопустимые игры? Вам должно быть стыдно.

Он прикусил губу.

– Вы правы. Примите мои извинения.

Она приняла его раскаяние, видя, как он сжимает кулаки, и не чувствовала жалости.

– Прошу извинить меня, но я должна идти.

– Позвольте мне проводить вас.

– Я сама найду дорогу. – Она покачала головой и направилась к двери.

– Я покажу вам, где выход. – Не дожидаясь ответа, он пошел рядом с ней.

– А вы упрямый, мистер Деверо. – Анна вышла в коридор, Роман не отставал от нее, когда вдруг дверь маленькой гостиной открылась.

– О, черт! – Он схватил ее за руку и быстро потянул назад в библиотеку.

Анна что-то удивленно пробормотала, но Ром без объяснений впихнул ее в комнату и закрыл дверь.

– Что вы делаете? – прошептала она.

– Тихо, мисс Роузвуд, Миссис Уэнтуорт уходит. Вы же не хотите, чтобы она увидела нас вместе? – Он осторожно выглянул в коридор.

– Тогда бы у вас не было шанса затащить меня сюда. – Понимая, насколько уязвимо ее положение, она понизила голос до шепота, но при этом взглянула на него тем самым неодобрительным взглядом, которому научилась у своей матери.

Проигнорировав этот взгляд, он нагнулся к ней:

– Вы помните нашу дискуссию о лояльности, мисс Роузвуд? Вы хотите, чтобы мой кузен услышал от этой сплетницы, что мы оставались наедине, пусть даже несколько минут? Боюсь, тогда ваша «неформальная» помолвка так и останется несбывшейся мечтой.

– А вы, конечно, пострадаете меньше, хотя это на все лады будет обсуждаться в светских кругах? – усмехнулась она.

Его лицо приобрело серьезное выражение, он поджал губы.

– Может быть, вы просто не придаете большого значения понятию чести, как я? Но уверяю вас, мое доброе имя значит для меня все.

С запоздалым сожалением она вспомнила о скандальной истории с его отцом.

– Конечно, – прошептала она, – простите меня.

– Молчите, – шепнул он, – и мы оба выйдем отсюда с незапятнанной репутацией.

Она кивнула, и он снова выглянул посмотреть, что происходит в коридоре. Она видела его плечи в сюртуке оливкового цвета и вспоминала, как они вырисовывались в свете китайских фонариков Воксхолла, когда он склонился, чтобы поцеловать ее.

Анна глубоко вздохнула, стараясь не давать воли эмоциям, но тут же почувствовала терпкий запах его одеколона, который долго оставался на ее руках, когда они расстались. И от этого кровь заиграла в жилах.

О Господи, Господи! Никогда ни один мужчина так не смущал и не раздражал ее. Даже когда она просто смотрела на его спину и плечи, на темные завитки вокруг ушей и на затылке, она неудержимо хотела прикоснуться к нему снова, забраться пальцами в эти волосы и прижаться губами к его губам.

– Миссис Уэнтуорт ушла. – Ром повернулся к ней. – Вы готовы?

– Я больше не ваша пленница?

Он изогнул бровь:

– А вы хотите?

Она издала неопределенный звук.

– Вы слишком раздражительны, мистер Деверо.

– Я делаю, что обязан.

Прикованная к месту этими пронзительными зелеными глазами, она сказала:

– Ваша преданность кузену более чем похвальна. Я уверяю вас, что буду ему верной и любящей женой.

– Рад слышать это, мисс Роузвуд.

Ей показалось, или он нарочито подчеркнул первую часть ее фамилии? Она не Роуз и не могла быть ею. Это просто его больная фантазия, которая зашла настолько далеко, что превратилась в наваждение. Она должна идти, встретиться со своей матерью у модистки и снова стать Анной Роузвуд, а в скором будущем официальной невестой лорда Хаверфорда. Чем скорее она уйдет из этого дома и от этого мужчины, тем лучше для них обоих.

 

Глава 5

Закрыв дверь за Роуз – мисс·Роузвуд, Ром отказался от желания понаблюдать за ней через окно. Молодая женщина благополучно ушла, опасность миновала. Во всяком случае, в этот вечер их добрые имена не будут склонять в гостиных.

Он уперся лбом в дверь. Что происходит с ним, если он не в состоянии справиться с собой и готов оказаться на грани скандала? Что за наваждение овладело им? Мучительно-сладостные воспоминания о Воксхолле не давали ему покоя, он не мог противиться желанию и вошел вслед за ней в библиотеку. Неужели он действительно думал, что несколько минут, проведенные наедине, смогут заставить Роуз сбросить маску и признаться, что она и мисс Роузвуд одно лицо?

Он флиртовал с ней; почти оскорбил ее ... Он перешел все мыслимые границы. И леди вправе усомниться в его благородстве. Она была обижена. Ему следовало уйти.

– Ты взял на себя обязанности дворецкого, дорогой брат?

Голос Лавинии нарушил ход его мыслей. Сестра стояла в дверях маленькой гостиной. «Интересно, как давно она стоит там?»

– Я надеюсь, мисс Роузвуд помнила, что взяла с собой горничную?

«Черт, слишком долго».

– Она забыла, – сказал он, поворачиваясь к сестре.

– Правда? Как интересно! – Ее невинный голос был полон сарказма.

– Прекрати, Вин, – взмолился он. – Я уже понял, что ты недовольна мной.

– Недовольна! – Отбросив всякую сдержанность, Лавиния обрушилась на него: – Ты что, сошел с ума? Что за дьявол в тебя вселился, что ты уединяешься с мисс Роузвуд, когда эта сплетница Уэнтуорт сидит в гостиной?

Чувство вины неприятно, как тесные туфли.

– Но это не твое дело.

– Ты ошибаешься, брат! Это мой дом, Роман. Если бы эта женщина увидела, как ты крутишься вокруг мисс Роузвуд, твоя репутация, которую ты восстановил с таким трудом, рухнула бы в один момент, а заодно и моя.

– Я понимаю. – Бросив хмурый взгляд на пустой холл, где в любую секунду мог появиться кто-то из слуг, он кивнул в сторону маленькой гостиной.

Вин тяжело вздохнула и провела его в комнату.

– Что бы ты ни сказал, объяснить твое поведение невозможно.

– Выслушай меня. – Он закрыл дверь, чтобы никто не мог слышать их.

– Вся внимание. – Она скрестила руки на груди. – Что произошло между тобой и Анной?

– Я просто хотел поговорить с ней.

– Ты мог сделать это с тем же успехом здесь, в компании своей сестры.

– И этой сплетницы миссис Уэнтуорт? – Он рассмеялся. – Думаю; нет.

– Ты прав. – Она вздохнула. – Она была бы рада любой пикантной истории.

– О да. И так как я хотел всего лишь выяснить, к какому сорту женщин принадлежит мисс Роузвуд ...

– Подожди, о каких женщинах ты говоришь? Не дури, она настоящая леди. Что еще ты хотел узнать?

Он пожал плечами:

– Я не уверен. Когда мы встретились прошлым вечером, она показалась мне довольно бесцветной. Я хотел убедиться, хорошая ли это партия для Марка?

– О Господи, что за романтические бредни! – Она поморщилась.

– Вин ...

Она подняла руку, останавливая его:

– Никаких возражений. Я понимаю, ты не желаешь рассказывать мне о своих истинных мотивах.

– Там было такое ...

– Кроме того, – продолжала она многострадальным тоном, – я ведь твоя сестра.

Он нахмурился:

– Лавиния ...

– Твое поведение сегодня могло не только разрушить твою репутацию, но заодно и мою, и моего мужа. И это не может не волновать меня.

Он глубоко вздохнул, ·потирая переносицу, чтобы избавиться от головной боли, стиснувшей виски.

– Лавиния, ты знаешь, я не посмею сделать ничего такого, что бы могло бросить тень на твое имя или на имя твоего мужа. Твой брак с Эмберли – единственное, что удерживает меня от того, чтобы порвать с остальными членами семьи.

– Тогда почему ты ведешь себя так? – Она расстроенно стиснула руки. – Ты забыл, как это было? Ты едва достиг зрелости, но все относились к тебе так, словно ты совершил этот грех, не отец. Мать не смела показаться в светских кругах. Я была ребенком, мне только исполнилось десять, и я не могла понять, почему мои друзья больше не хотят играть со мной.

– Да. Я помню.

– Роман, ты так близок к тому, чтобы избавиться от тени отца и добиться успеха. Ты будешь вращаться в дипломатических кругах ...

– Если я войду в эти круги.

– Когда ты займешь соответствующее место, уже одно это заставит всех забыть о твоей причастности к скандалу, и все изменится. – Она погладила его по щеке, заставляя посмотреть ей в глаза. – Все проходит, Роман. Так или иначе ... Карета перевернулась, и отец погиб вместе с женщиной, которую увел. Мы с тобой выросли и теперь сами отвечаем за себя. Пора покончить с этим проклятием. Я знаю, это в нашей власти.

Ром улыбнулся, тронутый оптимизмом Лавинии, и поцеловал сестру в лоб.

– У тебя всегда все просто.

– А это так и есть. Я люблю тебя. – Она потрепала его по щеке. – Держись подальше от Анны Роузвуд.

Лавиния резко сменила тему, заставив его рассмеяться.

– Вин, у тебя всегда был такой поразительный нюх, как у гончих Хаверфорда.

– И заметь, я всегда оказывалась права. – Ее шутливая улыбка растаяла. – С меня хватит сплетен, Роман.

Он прокашлялся.

– Ради Бога, Вин, я просто поговорил с ней. Если тебе кажется, что это неприемлемо, я обещаю больше никогда не продолжать.

– Надеюсь, Ром. – Она покачала головой. – Сегодня происходят такие странные вещи ...

– Но, поверь, все не так уж плохо.

Она растерянно заморгала.

– Господи, я совсем забыла, что ты не знаешь ... Миссис Уэнтуорт принесла последние новости.

– Сплетни не новости.

– Это больше чем сплетня, Ром. Реджиналд Далтон был найден мертвым сегодня утром около таверны «Петух и корона».

– Реджиналд Далтон? – Он нахмурился, представив юношу. – Кузен лорда Хаксли?

– Да. – Она всхлипнула, достала кружевной платок и деликатно приложила к глазам. – Извини, я сегодня просто не могу остановиться ...

– Это невероятно, Вин. – Он обнял сестру за плечи и представил юного Далтона. Блондин, голубоглазый юноша, обожавший лошадей и охоту. Он едва переступил черту совершеннолетия. – Что с ним случилось?

– Это и есть самое странное, – прошептала она, уткнувшись в его плечо. – Говорят, его закололи шпагой.

Она все-таки опоздала. Как только карета остановилась у дома мадам Дофин, Анна не стала ждать, пока кучер спустится с козел, чтобы открыть дверцу и подать ей руку. Она забыла о горничной, оставив Лиззи в доме Лавинии, и теперь опаздывала на четверть часа. И то и другое никуда не годится. Мама будет вне себя. Анна торопливо поднималась по ступеням. Она надеялась, что поездка приведет в норму расшатавшиеся нервы, но, увы, неприятный осадок и тревога от разговора с Деверо не покидали ее.

У нее было сильное подозрение, что он разгадал ее секрет. И откуда такой интерес к ее помолвке? Вполне возможно, что он не хочет видеть в ней будущую жену лорда Хаверфорда. Ее щеки покрылись красными пятнами. Какой мужчина захочет взять в жены распутную женщину? После того, что произошло между ними в Воксхолле, можно представить, что он думает о ней.

Учитывая обстоятельства, при которых они встретились, он может видеть в «Роуз» угрозу тайному обществу. Ром стал для нее одним из тех, кто, возможно, причастен к гибели ее брата, и ей не оставалось ничего другого, как продолжать встречаться с ним. Но ей следует быть очень·осторожной. Роман Деверо очень опасен и способен не только разрушить ее репутацию, но и ...

Она открыла дверь в заведение мадам Дофин. Мать мельком взглянула на нее, прерывая разговор с миссис Бентли.

– Хорошо, что ты наконец появилась. Пройди в примерочную, Анна. Мадам ждет тебя. – Она наклонилась к миссис Бентли и что-то зашептала, так, чтобы дочь не могла слышать.

Анна колебалась. Она ожидала выслушать лекцию об ответственности, может быть, даже несколько вопросов по поводу того, что случилось с ее горничной; но мать не интересовало ничего, кроме беседы с миссис Бентли. Теряясь в догадках, Анна прошла в примерочную, где ее ждала мадам Дофин.

– О, наконец-то! – Модистка щелкнула пальцами. Две ее помощницы, которые до этого сидели, позевывая и глядя в потолок, вскочили как по команде и взялись за дело. Они подошли к вешалке, где висели платья, которые заказала мать Анны.

– Извините за опоздание, мадам, – виновато улыбнувшись, проговорила Анна. Она положила сумочку и развязала ленты капора.

– Пустяки! – Мадам прищелкнула языком. Она начала расстегивать платье Анны, пока та снимала перчатки. – Ваша maman настаивает, чтобы оно было закончено сегодня. Мы должны поторопиться. Быстрее, быстрее! – кричала она своим ассистенткам. Две девушки подошли одновременно, каждая держала детали туалета. Мадам взяла у одной из девушек платье из синего шелка. Когда Анна надела его, мадам Дофин отошла подальше, придирчиво оглядывая клиентку. – Прекрасно! – Француженка вздохнула, глядя, как нежный шелк, словно водопад, струится по стройной фигурке заказчицы.

Анна посмотрела на свое отражение в зеркале. Пока портниха суетилась вокруг нее, что-то накалывая, подкалывая и убирая, Анна едва замечала, как идет ей это платье. Некоторое напряжение повисло в воздухе, как будто что-то случилось. Ее мать всегда лично присутствовала на примерке, особенно когда дело касалось туалета для обольщения лорда Хаверфорда. Почему же сейчас она продолжала о чем-то шептаться с миссис Бентли?

– Миссис Роузвуд видела этот очаровательный туалет? – спросила она мадам Дофин.

– Да, да. – Модистка что-то сказала по-французски одной из девушек, которая стояла рядом с маленькой подушечкой для булавок. – Она уже видела это платье и попросила зафиксировать рукав и поправить подпушку. – Портниха встретила взгляд Анны в зеркале, ее темные глаза горели нетерпением. – Мадам Дофин сама видит, если что-то не так.

– Еще бы, вы лучший мастер в Лондоне! – воскликнула Анна. – Пожалуйста, будьте снисходительны к моей матушке. Просто она волнуется из-за меня ...

– Совершенно верно. – Явно смягчившись, модистка отпустила своих помощниц нетерпеливым жестом. – Как только мадам Бентли вошла в мастерскую, они вдвоем стали шептаться о случившейся трагедии. – Она коротко рассмеялась, пожимая плечами. – Они думают, я ничего не знаю об этом? Все самые горячие новости начинаются с мадам Дофин.

– Какая трагедия?

Француженка выдержала паузу, поправляя рукав.

– Вы еще слишком молоды, мадемуазель Роузвуд. Не знаю, могу ли я рассказать вам эту ужасную историю.

– Вам будет легче, если я узнаю об этом не от вас? – Их глаза снова встретились в зеркале. Решительный взгляд Анны и сомневающийся модистки. – Прошу вас, мадам. Я должна знать.

Она видела, какая борьба происходит в душе француженки. Все отражалось на ее лице, и в какой-то момент Анна поняла, что победила.

– Согласна, – вздохнула мадам Дофин. – Это печальная история, но вы правы, в любом случае она дойдет до вас.

– Разумеется, – кивнула Анна. – Но если все потрясающие новости начинаются с мастерской мадам Дофин, тогда я должна услышать это из первых уст.

Модистка заливисто рассмеялась.

– Вы очень умны, мадемуазель, очень. – Ее лицо потускнело. – Как я уже говорила, это трагедия. Монсеньор Реджиналд Далтон, вы его знаете?

– Немного. Он был знаком с моим братом.

– Он зять мадам Далтон. Монсеньор Далтон убит вчера вечером.

– Убит? – переспросила Анна. Она похолодела, услышав страшную новость. – Как? Он так молод!

Модистка кивнула:

– Да, его нашли ночью. Мертвым, около «Петуха и короны». Его брат поклялся отомстить.

– Чарлз Далтон был военным, до того как женился на своей богатой жене, – сообщила Анна. – Мой отец знает Далтонов, он и отец Чарлза дружили. Чарлз всегда производил впечатление рассудительного и спокойного человека.

– Но он уверен, что его брата убили, – продолжала мадам Дофин, понижая голос. – Шпага прошла сквозь сердце.

– Шпага! – У Анны неприятно засосало под ложечкой. – Как необычно.

– Да. Шпаги вышли из моды. Если бы это была дуэль, они скорее выбрали бы пистолеты. Поэтому мсье Далтон клянется, что произошло убийство.

Холод окутал ее сердце, казалось, все внутри заледенело. «Как и Энтони», – подумала она, в висках стучало от этой мысли. Двое молодых мужчин заколоты. А сколько еще жертв, о которых они не знают?

– Мадемуазель, вам плохо? Вы бледная, как снег.

– Все в порядке, мадам. Просто новость ужасающая.

– Это правда. – Вздохнув, модистка вновь занялась рукавом, который требовалось поправить, и тут мать Анны вошла в примерочную.

– Как мило! – воскликнула она. – Я вижу, вы учли мои замечания, мадам.

– Да. – Мадам Дофин послала Анне выразительный взгляд. – Как вы просили, мадам Роузвуд.

– Великолепно! Позвольте мне поделиться с вами своими мыслями по поводу персикового шелка ...

Модистка округлила глаза, когда Генриетта громко заговорила. В любое другое время Анна нашла бы эту быструю перемену забавной. Но сейчас она позволила себе не слушать и думала совершенно о другом.

Кто-то в Лондоне, орудуя шпагой, убивает молодых мужчин. Смерть ее брата выглядела как дело рук грабителей, но Анна никогда не верила в это. Грабители используют пистолеты или широкие короткие ножи, но никак не шпаги. Сейчас ее предположения получили подтверждение: Энтони был заколот шпагой, как и Реджиналд Далтон. И она больше не сомневалась, что некое таинственное общество и облаченный в черное человек со шпагой, которого она видела в Воксхолле, несут ответственность за эти преступления.

И среди всего этого кошмара находился Роман Деверо. Какую роль он играл?

Она хотела бы открыться матери, но ее родители ясно дали понять, что не желают выслушивать ее предположения о смерти Энтони. Они верили, что его смерть дело рук бандитов, и предупреждали ее, что при любом самостоятельном дальнейшем расследовании они отошлют ее домой в поместье, а ей необходимо было остаться в Лондоне.

Мадам Дофин подняла руки Анны вверх, словно перед ней был не живой человек, а кукла, и сделала окончательные поправки в платье из синего шелка. Затем Генриетта и модистка набросили на Анну персиковый шелк, продолжая обсуждать покрой, отделку и прочие не менее важные мелочи. Анна едва слышала их. Ее мысли были далеко, там, где в районе доков находилась популярная среди моряков таверна «Петух и корона». Ее отец часто упоминал это место, когда не знал, что она могла слышать его.

Может быть, найдется свидетель, видевший что-то подозрительное в ту ночь, когда убили Реджиналда? Господи, сможет ли она сделать это? На какой-то момент возобладал здравый смысл, напоминая ей о том, что она натворила, когда начала собирать информацию. Таверна «Петух и корона» располагалась в районе с сомнительной репутацией, в той части Лондона, куда ни одна леди не смела и шага ступить. Если кто-то увидит ее в таком месте, это, несомненно, нанесет удар по ее репутации, и Хаверфорд не сможет проигнорировать подобный факт. Так как он еще не сделал официального предложения, его честь не будет задета в глазах общества, и ему придется изменить свое решение, а если история о ее поведении получит огласку, никто не будет винить его за отказ.

Нет, это невозможно! Если ее узнают, это разрушит ее будущее, которое родители так упорно и кропотливо выстраивали. Они заслуживали лучшего от своей дочери. Как и от Энтони. Но что, если это единственная возможность узнать, кто убил его? Она была уверена, что смерть Реджиналда каким-то образом связана с гибелью ее брата. Как она могла упустить такой шанс? Честно говоря, именно по этой причине она просила родителей привезти ее в Лондон во время сезона.

Мысль о маскараде в ту, другую ночь заставила ее задуматься. Роуз была отважной и умной, она не стала бы раздумывать, пойти ей в таверну или нет, чтобы задать необходимые вопросы. Но Анна Роузвуд тоже не из робкого десятка. Она получит все ответы, но сделает это более интеллигентно.

Да, единственная возможность предоставляется ей сегодня. Она сошлется на головную боль и останется дома, вместо того чтобы пойти на обед к одному из близких друзей отца. Ее родители отправятся без нее, они никогда не упускали шанса пойти к адмиралу Уэстерману. А завтра вечером они в полном составе будут присутствовать в театре, и сидеть в ложе лорда Хаверфорда. Ее мать сделает все, чтобы она пошла туда, даже если она будет еле держаться на ногах.

Сегодня ее единственный шанс. Она молилась, чтобы отважная «Роуз» справилась с этой задачей.

– Объяснитесь. – Председатель Триады остановил холодный взгляд на своем подчиненном. Облаченный во все черное, он почти сливался с массивным стулом темного дерева, на котором сидел. Рубин в его кольце сверкал, как капля крови, переливаясь в изменчивом свете свечей, сверкали и зеленые глаза черного кота, который лежал у него на его коленях. Он погладил кота, его движения были неторопливы и спокойны, но лейтенант знал, что кроется этим. Председатель был явно взбешен.

– Я сделал то, что должен был сделать. – Юноша сохранял достоинство, не собираясь сдаваться под напором лидера. – Этот мальчишка сам себя погубил, болтая направо и налево, что хочет выйти из общества. Он собирался обратиться за помощью к брату.

– Поэтому вы убили его? – Вопрос был задан спокойным, почти ласковым тоном и мог обмануть того, кто не знал этого человека, даже разжалобить. Но лейтенант прекрасно понимал, с кем имеет дело.

– Да, – ответил он. – Он собирался выдать нас.

– Что и сделали именно вы, оставив тело в таком людном месте! – Замечание прозвучало как удар хлыста.

Молодой человек невольно вздрогнул.

– Он был заядлый картежник и не раз попадал в разные истории. Я подумал, что «Петух и корона» вполне подходящее место и все будут думать, что мальчишка пострадал в пьяной ссоре.

Кот лениво спрыгнул с коленей председателя и исчез в темноте.

– С вашей стороны наивно рассчитывать, что мы будем сквозь пальцы смотреть на подобные вещи. Слишком много смертей от удара шпаги даже для такого большого города, как Лондон. Почему вы не следовали указаниям?

– Я думал ...

– Это не ваше дело – думать! – Председатель приподнялся со своего стула. – Ваша ошибка ставит под удар общество.

– Но он пошел бы к брату ... И Чарлз Далтон стал бы задавать вопросы.

– Он и задает их сейчас! – вышел из себя председатель. – Наша установка вам прекрасно известна: тело должно быть тайно вывезено за черту города. Стоит ли удивляться слухам, будто бы существует какой-то бандит, убивающий своих жертв шпагой, если мой собственный подчиненный сводит мои усилия на нет? Вы превысили свои полномочия.

– Но Далтон ...

– ... обезумел от горя и клянется уничтожить убийцу своего брата? Браво! – Он демонстративно захлопал в ладоши. – Теперь он не остановится, пока не доберется до нас.

Лейтенант открыл было рот, чтобы возразить, но передумал.

– Хорошо, – произнес председатель, видя, что ему нечего сказать. – Теперь вы, кажется, понимаете, что натворили. – Он подошел к стене и принялся внимательно разглядывать развешанные на ней шпаги. – Вы знаете, что самое худшее в этой ситуации?

Лейтенант прокашлялся.

– Я ... нет, сэр.

Взяв шпагу, лидер посмотрел на нее, затем повернулся к своему подчиненному. И рассек воздух точным движением, потом еще и еще, и каждое было грациозно и совершенно. Конечно, ему не было равных, лучший фехтовальщик в обществе и неизменный лидер Триады.

– Худшая вещь во всем этом отвратительном деянии то, что Реджиналд Далтон умер не так, как следовало бы. – Председатель повернулся к лейтенанту, продолжая рассекать воздух шпагой. Подобие улыбки тронуло его губы. – Теперь его кошелек потерян для нас. То, что осталось, без сомнения, перейдет к его портному и покроет карточные долги.

– Но он хотел выйти из общества, – оправдывался лейтенант, не в состоянии отвести взгляд от лезвия шпаги.

– Выхода нет. – Председатель сделал выпад в сторону невидимого противника.

– Он пошел бы к своему брату и выдал нас, – продолжал лейтенант.

– Из-за ваших неправильных действий в нашей казне стало на один кошелек меньше. – Точным маневром председатель повернулся кругом и приставил шпагу к горлу лейтенанта. – Но вы восполните потерю из личных сбережений, не так ли?

Глаза председателя горели в предвкушении битвы, придавая ему грозный, почти маниакальный вид. Лейтенант с трудом проглотил слюну и кивнул. Выхода не было.

 

Глава 6

– Умоляю вас, мисс Роузвуд, пойдемте домой. Это место такое ужасное! – причитала Лиззи, рассматривая полутемную улицу через окошко кареты и дрожа от страха и отвращения. – Это место не для вас, мисс.

– Я не собираюсь выходить из экипажа, Лиззи, так что прошу тебя, успокойся. – Анна посмотрела в окно и попыталась унять дрожь, которая охватила ее.

Друзья отца в своих разговорах часто упоминали «Петуха и корону», причем с большим энтузиазмом. Пока она толком не знала, что это за заведение, кроме того, что таверна расположена в районе доков. Ей представлялось безобидное, приятное местечко, где всегда готовы предложить горячую еду и кружку доброго эля. Но в действительности оказалось, что район, где находилась таверна, был одним из самых опасных в Лондоне, с пьяными бродягами на мощеной мостовой и проститутками, подпирающими двери в ожидании клиента. Ветхое здание таверны с грязными, обшарпанными стенами выглядело так, будто оно пострадало от урагана и следующий уже не выдержит. Внутренний голос нашептывал ей, что было бы разумнее вернуться в уютное тепло дома. Но она не могла отказаться от принятого решения. Вполне возможно, это ее единственный и последний шанс разузнать что-то о гибели брата.

Анна попросила кучера остановить экипаж в нескольких шагах от «Петуха и короны». Она дрожала от нетерпения. Находясь здесь, недалеко от того места, где нашли тело Реджиналда Далтона; с головы до пят облаченная в черное, в вуали, надежно скрывавшей лицо, она, тем не менее, не имела ни малейшего желания выходить из кареты. Анна решила предложить кучеру деньги и попросить задать несколько вопросов местным завсегдатаям. Но кучер встретил ее предложение в штыки:

– Я всего лишь кучер наемного экипажа, а не мальчик на побегушках, и не собираюсь приставать к прохожим с расспросами.

– Но это очень важно, а сама я не могу этого сделать, – умоляла Анна.

– Мисс, вы меня наняли, чтобы я привез вас сюда, так? И я привез. Но если я оставлю карету, чтобы выполнить это сомнительное поручение, мой хозяин выгонит меня ко всем чертям!

– Какая досада! – Анна откинулась на сиденье и нахмурилась. – Этого я никак не ожидала.

– Давайте вернемся домой, мисс, – взмолилась Лиззи.

– Нет, мне просто нужно составить другой план.

Безнадежно вздохнув, Лиззи опустилась на сиденье. Анна не ожидала, что кучер откажется от предложения заработать несколько монет. Идти же самой – чистое безумие и грубое нарушение всех принятых светских норм. Что делать? Девица в довольно откровенном наряде, с накрашенным лицом попалась ей на глаза. Анна выглянула в окно:

– Эй, послушайте!

Девица тряхнула яркой белокурой гривой и посмотрела на Анну. Увидев кошелек в руках Анны, проститутка проявила интерес. Она подошла к карете, виляя бедрами.

– Это вы мне?

– Да. Я хотела бы нанять вас для одного дела.

Женщина усмехнулась:

– Никогда раньше не слышала, чтобы это так называли.

Анна пропустила ее замечание мимо ушей.

– Я хочу попросить вас кое-что выяснить для меня.

– Меня? – Та снова усмехнулась. – Тут не принято разговаривать, разве что кулаками.

– Я заплачу.

– Хм ... – Проститутка придирчиво разглядывала толстый кошелек. – Сколько?

– Этого хватит? – Анна показала золотую монету.

– Хватит, вполне. Если настоящая.

– О, конечно!

– Дайте-ка взглянуть. – Женщина протянула руку.

Анна положила золотой в руку проститутки, и она, тут же повернувшись, зашагала прочь.

– Эй, куда же вы?

Девица не слушала ее, подошла к группе моряков и что-то зашептала на ухо одному из них. Они грубо рассмеялись, после чего он обнял ее, и они тут же растворились в темноте улицы.

– Замечательно, – вздохнула Анна.

– Что вы сказали, мисс? – заскулила в тревоге Лиззи, видя, что Анна отворила дверь экипажа. – Мисс Роузвуд! О Господи, что вы делаете?

Анна задержалась на секунду, прежде чем сделать решительный шаг, и повернулась к служанке:

– Лиззи, послушай, не называй меня по имени. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что я здесь. Называй меня ... Роуз. Хорошо?

Горничная неуверенно кивнула:

– Хорошо, мисс ... Роуз.

– А теперь пойдем. – Анна вышла из кареты, и Лиззи тревожно вскрикнула. – Прекрати! – Резко повернувшись, Анна схватила ее за руку. – Мы просто попытаемся навести справки ...

Девушка покачала головой, упрямо поджав губы:

– Убейте меня на этом самом месте, мисс, но я и шагу не сделаю.

– Хорошо, я не стану заставлять тебя.

Лиззи вздохнула с облегчением.

– Тогда давайте вернемся домой. Это место не для нас, мисс.

Вздохнув, Анна покачала головой:

– Что ж, прекрасно. Значит, я иду одна.

– Но ...

– Я знаю, что делаю, – отрезала Анна, строго глядя на служанку. – Я не буду выпускать карету из виду.

Ломая руки, горничная продолжала причитать, но больше ничего не сказала. Анна по глубже вздохнула и, открыв дверь кареты, подобрала юбки и ступила на грязную мостовую. И сейчас же ощутила свою беззащитность.

Она для храбрости набрала воздуха в легкие, запахи улицы ударили в ноздри. Дверь «Петуха и короны» резко отворилась, и двое подвыпивших мужчин вывалились оттуда, смеясь и громко распевая какую-то песню. Анна едва не спряталась снова в карету, но мысль об Энтони удержала ее. Пьяницы прошли мимо, не обратив на нее никакого внимания.

Осторожно оглянувшись вокруг, она почувствовала на себе любопытные взгляды. На ближайшем перекрестке, прислонившись к стене, стояла женщина. Ее впечатляющих размеров бюст выглядывал из низкого выреза платья, рыжие кудри спадали на открытые плечи, она с любопытством смотрела на Анну.

Еще одна проститутка. Но на этот раз она не даст ни пенни, пока дело не будет сделано.

– Чего ты хочешь? – спросила женщина, когда Анна взглянула на нее.

Угроза в ее голосе насторожила Анну.

– Просто хочу поговорить с вами.

– Да? – Проститутка оглядела ее с ног до головы и брезгливо поморщилась. – Я не обслуживаю женщин, детка. Тебе нужна Мэри Фокс, она стоит около «Ястреба и Гончей». Она то, что тебе нужно.

– Я не ... о Господи! – «Неужели она подумала, что я ... как такое могло прийти ей в голову?» Анна покраснела под черной вуалью. – Мне всего лишь нужно задать вам несколько вопросов.

Лицо рыжеволосой женщины приобрело злобное выражение.

– А катись отсюда знаешь ...

– Я заплачу вам, – поспешила добавить Анна. – Заплачу, если вы расскажете мне о том несчастном, которого нашли здесь ночью.

– Из благородных? – Рыжая усмехнулась. – Он твой любовник? Хочешь знать, не изменял ли он тебе?

– Нет, я хочу знать, как это случилось. – Она порылась в ридикюле, вытащила две серебряные монеты и, держа в руке, подняла их повыше к свету фонаря. – Пожалуйста, расскажите мне.

Глаза женщины жадно сверкнули, и она начала свой рассказ.

Потягивая эль в «Петухе и короне», Ром украдкой наблюдал за двумя мужчинами, сидевшими за соседним столом. Благодаря расспросам ему удалось узнать, что именно эти ребята нашли тело Далтона. Похоже, они и думать забыли об этом печальном инциденте. Опрокинув бесчисленное количество кружек эля, завсегдатаи таверны явно находились под большим впечатлением от девиц легкого поведения, фланировавших по залу. Ни про одного из них нельзя было сказать, что он мог иметь какое-то отношение к обществу.

Питер рассказал ему, что общество «Черная роза» состоит из юношей, склонных к авантюрным приключениям. Они отбирались членами высшего звена общества и, вступая в организацию, обязаны были сделать вступительный взнос. Затем требовалось внести залог в счет той суммы, которая служила обеспечением их первой дуэли. Тот, кто оказывался победителем, получал свой взнос; а также часть взноса своего противника. Общество начиналось как клуб безобидных игр университетских студентов. Но с тех пор многое изменилось, и Питер попросту боялся за свою жизнь.

Двое мужчин за соседним столом не производили впечатления людей, которые могли быть причастны к преступлению, и их фамильярное обращение с барменом говорило о том, что они частые гости в этом заведении. Возможно, это чистая случайность, что именно они нашли тело Далтона. Увидев, что они достаточно пьяны, Ром поднялся и направился к их столу. Проходя мимо, он будто бы нечаянно задел стул одного из мужчин, эль выплеснулся ему на грудь.

– О, черт! – Бородатый мужчина вскочил на ноги, его стул отлетел в сторону и перевернулся. – Смотри, куда идешь.

– Извини, старина, – изобразив глуповатую улыбку, Ром вытащил платок и вытер эль на рубашке парня, – не заметил тебя.

Друг бородатого, высокий худощавый парень, покачиваясь, вышел из-за стола.

– Ты пролил его эль, – начал он, исподлобья глядя на Рома мутными глазами. – Не слышал, что мы делаем с такими, как ты?

– Подождите, подождите! – Ром дал знак девушке, снующей с подносом по залу. – Принеси нам эль, крошка, на всех.

Девушка с готовностью кивнула. Ром взял стул от соседнего столика и присел.

– Нет, ты скажи мне, почему ты ... – с трудом выговорил бородатый, эль капал с его бороды.

– Потому что я хотел обойти вас. Сидите. – Усевшись на стул, Ром сделал большой глоток. – Позвольте мне извиниться, джентльмены, как положено в «Петухе и короне».

Парни нерешительно переглянулись. Наконец худощавый пожал плечами, и оба вернулись за стол. Девушка спешила к ним с тремя высокими кружками. Ром отставил пустую кружку и, взяв полную, провозгласил тост.

– За эту красивую леди, – проговорил он и выпил.

Девушка рассмеялась и отошла от них, когда двое других мужчин неловко последовали его примеру.

– Мэгги у нас что надо, – кивал худощавый.

– Лучше девчонки я не видел. – Бородатый посмотрел вслед Мэгги, плотоядно вздохнул и сделал большой глоток. – Я вижу, ты сечешь, что к чему, но какого черта ты делаешь в «Короне»? Ясно как день, что ты не часто заглядываешь сюда.

– Правда?! – воскликнул Ром. – Я думал, никто не заметит.

Худой рассмеялся:

– Ты бы еще пуще разоделся.

– Убили моего друга прошлой ночью, я надеялся узнать, что случилось.

– Из благородных. – Бородатый кивнул и жестом указал на своего друга: – Рис и я нашли его.

– Вы? – удивился Ром. – Где? Вы видели, кто сделал это?

– А то нет ... – Рис заерзал, испугавшись, как бы такая откровенность не повредила ему. – Пускай Берч расскажет.

– Нам эти чертовы вещи ни к чему. – Берч потягивал свой эль, затем вытер рот рукавом. – Мы с Рисом частенько заглядываем сюда пропустить пару кружек, потом идем домой.

– В ту ночь мы остановились на улице, потому что Берчу приспичило ... Он должен был здесь ... как это? Облегчиться, что ли?

– И я чуть не наткнулся на тело, – сказал Берч. – Писал прямо рядом с ним.

– Он лежал там? – спросил Ром.

– Ну да, там. – Берч подтвердил кивком. – Рис проверил его карманы ...

– Чтобы понять, кто он, – поспешил пояснить Рис.

– А потом пришел полисмен. Но у нас были свидетели, которые видели нас в «Короне» В тот вечер, а то они могли бы подумать, что это мы укокошили парня.

– Но мы не делали этого. – Рис для пущей убедительности стукнул кружкой по столу. – Мы только нашли его.

Берч печально кивнул:

– Да, жаль беднягу ...

Ром сделал большой глоток, затем поставил кружку на стол.

– Покажите мне, – начал он, его голос сипел от сдерживаемых эмоций. – Покажите мне, – повторил он, – где вы нашли моего дорогого Далтона.

Берч похлопал его по руке:

– Покажем, как только прикончим наш эль.

– Берч и Рис нашли его, – сообщила рыжеволосая проститутка. Потребовалась еще одна монета, прежде чем Анна узнала, что ее зовут Мод. – Эти двое каждый вечер в «Короне».

– Я так понимаю, вы знакомы с ними?

– О, конечно, знакома. – Мод тряхнула рыжими кудрями и хитро улыбнулась. – Когда у них есть деньги, готова перепихнуться разок-другой.

Слава Богу, вуаль скрывала покрасневшие щеки. Анна спросила:

– Вы думаете, они причастны к убийству?

– Берч и Рис? – Девица зашлась в смехе. – Они безобидные, как две овечки, дорогуша. Могут стащить кошелек, если повезет, но только потому, что выпьют слишком много эля.

– И вы не видели больше никого вокруг до того, как нашли тело?

– Я была при деле, дорогая. – Она пожала плечами. – От клиентов отбоя нет.

– Конечно. – Анна прокашлялась. – Спасибо, Мод. – Она протянула женщине еще пару монет.

– Самая легкая работа, которую я когда-либо делала.

Проститутка взяла деньги и запрятала их в глубокое декольте.

– Я рада, если это так ... Может быть ...

– Я не с вами разговариваю, дорогуша. – Мод посмотрела на нее с улыбкой, которая внезапно показалась больше расчетливой, чем дружеской. – Правда, дорогой?

– Ну да. – Тяжелая рука опустилась на плечо Анны и развернула ее. – А ну-ка! Кто это к нам пожаловал?

Анна увидела перед собой здоровенного мужчину с рябым лицом. Его мощная фигура при тусклом уличном освещении вырисовывалась зловещим силуэтом. Она хотела вырваться из его рук, но хватка была железной.

– Пустите!

– Готова поспорить, что она целка, – процедила Мод, прижимаясь бочком к мужчине. – Все эти леди такие.

– Это было бы здорово. – Не выпуская Анну из рук, любовник Мод пробежал огромной ладонью по ее груди и бедрам. – Отличные формы. Если и лицо у нее такое же, мы сможем на ней неплохо заработать.

– Не смейте дотрагиваться до меня! – Анна пыталась вырваться, чувствуя себя птичкой в кошачьей лапе.

М од улыбнулась.

– Не трогай ее, слышишь? – Она презрительно рассмеялась.

– Ты должна привыкать к мужским рукам, дорогуша, – осклабился мужчина. – Начни с меня.

– Нет! – Анна ударила изо всей силы ему в голень, он взревел от боли, но не отпустил ее.

Мод нахмурилась:

– Вот дура! Ты что, с ума сошла? Теперь Грэм разозлится.

И действительно, Грэм с такой силой дернул ее за руку, что искры из глаз посыпались.

– Может быть, это научит тебя хорошему поведению.

Анна лихорадочно оглядывалась вокруг, но никто из редких прохожих не делал никаких попыток помочь ей. Кто-то просто отворачивался, будто не видел, что происходит, кто-то, видимо, не хотел вмешиваться. Вдруг дверь таверны открылась, и трое мужчин вышли на улицу. Невероятно; но они направились прямо к тому месту, где разворачивались события.

– Помогите! – крикнула Анна. – Пожалуйста, помогите мне!

Грэм выругался и отдернул вуаль.

– Дай-ка взглянуть, стоишь ли ты неприятностей, дорогуша.

Мод приподняла лицо Анны за подбородок и повернула к свету.

– Ух ты, какая красотка!

– И взгляни на этот рот. Парни выстроятся в очередь, чтобы побаловаться с этой красоткой.

Анна взглянула в лицо своим мучителям и громко закричала.

– Прикрой свой рот, ты. – Грэм снова ударил ее, но, видимо, крики Анны привлекли внимание.

– Что там происходит? – Трое мужчин из «Короны» спешили на помощь.

– Мисс Роуз! – Лиззи открыла дверь кареты. – Скорее! Бегите!

– Эй, вы там! – Кучер вытащил пистолет и выстрелил в воздух.

И только услышав выстрел, Грэм отпустил ее руку.

– Она не стоит того, чтобы из-за нее окочуриться. Пошли! – Он и Мод побежали по улице.

Подобрав юбки, Анна вихрем промчалась мимо своих спасителей и бросилась к открытой двери кареты, где Лиззи поджидала ее. Она поднялась и рухнула на сиденье, задыхаясь и слыша, как стучит ее сердце. Лиззи захлопнула дверь, кучер взмахнул кнутом, трогая с места. Анна приникла к окну. Роман Деверо стоял и смотрел вслед удалявшейся карете, открыв рот от изумления.

Поиски на улицах не дали ничего, что могло хоть как-то прояснить смерть Далтона, но то, что он заметил там женщину по имени Роуз, озадачило его. «Боже праведный, могла ли это быть Анна Роузвуд?»

Вернувшись домой, Ром снял сюртук и направился к бару с напитками, на ходу развязывая шейный платок.· Было бы куда проще раздеться с помощью камердинера, но, как бывший солдат, он жил просто и ограничивался необходимым. Большая часть его дохода шла на содержание удобного дома для матери, и он был доволен, что в состоянии сделать это для нее. Наконец справившись с платком и избавившись от него, Ром налил себе бренди и начал обдумывать ситуацию.

Молоденькая девушка в карете выглядела как горничная Анны, которую та по забывчивости оставила в доме Лавинии. Он только мельком видел ее, когда Вин пыталась организовать ее возвращение в дом Роузвудов. И освещение на улице было тусклым. А эта девушка назвала свою госпожу «мисс Роуз». А сама мисс Роуз необычайно похожа на мисс Роузвуд. Голова шла кругом ...

Если бы это была какая-то другая женщина, он не поверил бы собственным глазам. Но зачем Анне Роузвуд понадобилось приезжать в такой район города, пусть даже в сопровождении кучера и горничной?

Он пригубил бренди, наслаждаясь его вкусом и ароматом. Но действительность не обманывает его. Он видел прелестную Роуз так близко, он целовал ее, он прикасался к ней ... Боже, он касался ее ...

И если Роуз и Анна одна и та же женщина ... То это значит, что он имел дело с будущей невестой своего кузена. Он застонал и опустился на стул, когда правда обрушилась на него во всей своей неприглядности. Он не хотел верить в это, желал, чтобы все это оказалось сном, Как могло случиться, что женщина, которая подпустила его так близко к себе, была в то же время нареченной Хаверфорда?

Еще в ту ночь он понял, что она не похожа на куртизанку. Он почувствовал что-то необычное в ней, намек на породу и благородство, но постарался прогнать эти мысли, потому что ни на секунду не мог представить, чтобы леди могла оказаться в такой ситуации.

Ее не смутило его высокомерие, она не отказалась от его предложений, не ударила его по лицу и не позвала на помощь. Вместо всего этого она назвала себя вымышленным именем, отвечала на его поцелуи и стонала от наслаждения в его руках. «О, черт побери! Что за игру она затеяла?» Он остановил себя. Бурное воображение может увести его далеко, следует мыслить логически.

Расследование смерти Далтона – вот та причина, которая привела его в таверну «Петух и корона». Что, если и Анна оказалась там по этой же причине? Не стоит забывать, что они впервые встретились на вечеринке в Воксхолле, где присутствовали члены общества «Черная роза». Затем он видел ее рядом с «Короной». Что, если она каким-то образом связана с этим таинственным обществом, знает об их действиях и сует свой хорошенький носик куда не следует? Но почему?

Какова бы ни была причина, она вовлекла его в ситуацию, которой он втайне всегда опасался, хотя и надеялся, что с ним этого никогда не случится. Когда его отец, будь он проклят, двенадцать лет назад сбежал с невестой старого графа, инцидент потряс мать и разрушил надежды Вин на хорошую партию. Что касается его, он решил всей своей жизнью доказать, что не одобряет поступок отца. Его кузен Марк мог прекратить все отношения с семейством, представитель которого нанес его семье страшное оскорбление.

Но Марк – благородный человек. Оптимист, который верит, что добро побеждает зло. Несмотря на то, что отец Рома так поступил с его отцом, он протянул руку его семье. Именно его отношение к семье Рома дало возможность Лавинии появляться в свете и выйти замуж за Эмберли. Мать Рома все еще боялась показываться в обществе, но Марк всегда приглашал Эленор на особенно важные события. Он оплатил офицерский патент, чтобы Ром имел возможность доказать, что он человек чести, а не сын своего отца. Он многим обязан Марку.

Хаверфорд заслуживал уважения, он единственный поддерживал его семью, когда все отвернулись от них. Он никогда не должен узнать о том, что произошло в Воксхолле. Марк не доверял никому, с тех пор как отец Рома сбежал с будущей мачехой Марка. Еще один скандал уничтожит последние крохи достоинства, которые с таким трудом удалось отстоять их семье, и, несомненно, скажется и на родных Анны. Марк мог вполне обойтись без общества своих родственников и принять решение никогда не жениться. И тогда по иронии судьбы Роман станет его единственным наследником.

А какие сплетни начнутся после нового скандала! Нет сомнения, что все будут думать, что он соблазнил невесту Марка, чтобы получить права наследника. Кто знает, возможно, и Марк поверит в это? Ужасная мысль застряла в голове глубокой занозой: Неужели Марк и правда способен поверить, что Ром может совершить низкий поступок? Нет, это невыносимо!

Тяжело вздохнув, Ром провел рукой по лицу. Он ни в коем случае этого не допустит. Подобный скандал будет стоить ему дипломатической карьеры, чего он с таким трудом добивался, а переживания, связанные с этим, окончательно сломят его. Ром сделал последний глоток и отодвинул стакан. Чтобы предотвратить беду, он должен улучить момент и поговорить с Анной наедине. Он заставит ее признаться и сбросить маску, потом возьмет с нее слово хранить все в секрете и, если понадобится, пойдет на шантаж.

После того как он получит веские доказательства о неблаговидной деятельности общества «Черная роза» и обеспечит безопасность Питера, он добьется места в дипломатическом корпусе, чего бы это ни стоило, и сможет покинуть Лондон в связи с характером новой службы. Подальше от соблазнительной Анны. Потому что, даже зная, что она принадлежит другому, он все равно хотел обладать ею. И стыд этого открытия мучил его куда больше, чем любое осуждение со стороны света.

 

Глава 7

Из ложи Хаверфорда открывался прекрасный вид на весь зал, в свою очередь, публика имела прекрасную возможность разглядеть Анну; которая сидела в ложе рядом с графом. Она наблюдала, как представители высшего света направляют свои лорнеты в сторону ложи и перешептываются, по-видимому, обсуждая ее персону. Этот повышенный интерес немного действовал ей на нервы. События вчерашнего вечера все еще были свежи в памяти, и она ловила себя на том, что то и дело дотрагивается до своего медальона нервным движением пальцев. Что будет, если Роман Деверо выдаст ее? Страшно подумать...

Она заерзала в своем кресле и тут же поймала осуждающий взгляд матери. Заставив себя успокоиться, Анна сосредоточилась на дыхании. Оно было сбивчивым и прерывистым по вполне понятной причине. Хотя места в ложе было достаточно, чтобы вместить всех приглашенных, в присутствии Романа Деверо она чувствовала себя не в своей тарелке.

Ром наблюдал за ней весь вечер. Он делал это незаметно, стараясь не привлекать внимания, чтобы не вызвать ненужных вопросов. Но так как Анна тоже исподволь наблюдала за ним, она не могла этого не заметить. Увидев его около «Петуха и короны», она подумала, что он тоже узнал ее. Но понимал ли он, что «Роуз» из Воксхолл-Гарденз и Анна Роузвуд – одно лицо? Во всяком случае, он явно что-то подозревал. Естественно напрашивался вопрос: какие действия он предпримет?

– Что-то не так с вашим медальоном? – поинтересовался Хаверфорд, возвращая ее к действительности.

– Нет, ничего. – Оставив медальон в покое, Анна положила руки на колени, выдавив приветливую улыбку.

– Комедии не в вашем вкусе? – Его серые глаза смотрели прямо и искренне.

– О нет. Напротив, я обожаю этот жанр. – Она перевела взгляд на сцену. – Некоторые из них весьма поучительны.

– Я выбрал этот спектакль специально для вас, потому что думал, что вам понравится.

На этот раз ее улыбка была искренней.

– И вы угадали, милорд.

Он поморщился:

– Пожалуйста, зовите меня Хаверфорд. Или Марк.

Польщенная, она опустила глаза, щеки залились румянцем.

– Нет, милорд, я никогда не решусь называть вас Марк.

– Тогда Хаверфорд, хорошо? – И, чуть отодвинувшись назад в своем кресле, чтобы не было видно из зала, он накрыл руку Анны своей рукой и сжал ее. Затем сделал вид, что держит программку двумя руками и изучает ее, а сам наблюдал за зрителями в партере.

Потрясенная таким искренним жестом, Анна слегка повернула голову и взглянула на мать, которая сидела сзади и чуть правее от нее и наверняка заметила проявление подчеркнутого внимания со стороны графа: Миссис Роузвуд смотрела на сцену, но на ее губах появилась довольная улыбка. Адмирал дремал по соседству с ней, справа от родителей Анны сидела Лавиния. Заметив жест графа, она подмигнула Анне.

Ром, разумеется, тоже видел все, так как занимал место рядом с Лавинией. Он хмуро взглянул на Анну, сжимая программку в руках. Его недовольство поразило ее, и она поспешила отвернуться и сосредоточилась на спектакле. «К черту! К черту и Романа Деверо, и его мрачный юмор!»

Поведение Хаверфорда, несомненно, свидетельствовало о том, что он скоро сделает предложение, и тогда они будут официально помолвлены. На мгновение она дала волю своему воображению и представила мысленно объявление в «Таймс» и то, другое, которое будет вывешено в церкви; подарочное кольцо нужно будет показать всем друзьям. А как будет выглядеть ее подвенечное платье? И куда они отправятся в медовый месяц?

Она думала о свадьбе. Пыталась представить, как пойдет по проходу церкви, опираясь на руку отца, и как жених встретит ее у алтаря. Думала о том, как будут блестеть его зеленые глаза, когда он наклонит голову, чтобы поцеловать ее ... Зеленые? Глаза Хаверфорда были серого цвета. О Господи! Стиснув маленькую театральную сумочку так, что побелели пальцы, Анна прикрыла глаза, пытаясь отогнать прочь возникшую картину, но она не исчезала. У алтаря ее ждал Роман Деверо.

Время до антракта тянул ось бесконечно долго. И весь первый акт Хаверфорд продолжал свое ухаживание. Марк имел на это право, ведь он собирался жениться на Анне. Ром едва сдерживался, наблюдая, как его кузен рассыпается в любезностях перед мисс Роузвуд. Все сидевшие в ложе одобряли поведение Хаверфорда, и при нормальных обстоятельствах его ухаживание было вполне уместно. Но тайные действия Анны бросали тень на всю ситуацию.

Во время антракта зрители посещали и другие ложи, чтобы поприветствовать своих друзей, или спускались в фойе прогуляться и освежиться. Миссис Роузвуд поднялась:

– Квентин, будь любезен, проводи меня в ложу Софии.

Адмирал пробудился от дремоты.

– Что такое?

Она похлопала его по плечу веером:

– Пойдем со мной, Квентин. поторопись.

Не говоря ни слова, Генриетта взглянула на Хаверфорда и Анну, которые о чем-то тихо беседовали. Адмирал проследил за взглядом жены и поднялся с кресла.

– Разумеется. С удовольствием, моя дорогая.

– Разве это не чудесно? – шепнула Лавиния брату, когда пожилая пара покинула ложу. – Ты думаешь, что они влюблены друг в друга? Я обожаю романы.

– Это давно запланированная женитьба, Вин, при чем тут любовь?

Вин наморщила нос:

– Фу, Ром, ты такой циник!

– Не циник, а реалист.

– Циник, – настаивала она. – А теперь будь хорошим мальчиком и принеси мне лимонад. Я останусь и присмотрю за ними.

Он бросил на сестру удивленный взгляд, но поднялся.

– Опомнись, Вин, мисс Роузвуд всего на год моложе тебя.

– Зато я замужняя женщина. – Вин улыбнулась ему той лукавой улыбкой, перед которой он не в силах был устоять.

– Слава Богу, – пробормотал Ром. – И пусть Эмберли получше присматривает за тобой.

Она состроила гримасу, а он повернулся и направился к выходу, но тут представительный пожилой джентльмен вошел в их ложу. Гость держал себя с военной выправкой, хотя седые волосы и усы делали его старше, и это никак не сочеталось с его моложавой походкой.

– Деверо, – начал он, вежливо поклонившись, – я сижу в ложе напротив, и увидел вас.

– Мистер Вон. – Приятно удивленный Ром ответил на приветствие поклоном.

Марк поднялся:

– Добрый вечер, Вон. Я думал, вы не выносите комедии.

Эдгар Вон пожал плечами:

– Честно говоря, трагедии или исторические драмы больше отвечают моему вкусу, но моя жена обожает эти легкомысленные фарсы.

– И не только она одна, – улыбнулся Марк. – Позвольте мне представить вам мисс Роузвуд, дочь адмирала Роузвуда.

– Рад познакомиться с вами, мисс Роузвуд. Ваш отец прекрасный человек.

– Счастлива познакомиться с вами, мистер Вон, – ответила Анна, присев в реверансе. – Мой отец часто рассказывал о вас.

– А это моя сестра, миссис Эмберли. – Роман указал на Лавинию.

– Супруга Генри Эмберли?

– Совершенно верно. Я очень рада познакомиться с вами, мистер Вон.

– Как и я, миссис Эмберли. – Он повернулся к Рому: – Что ж, Деверо, не стану отрывать вас от этой милой компании, просто хотел засвидетельствовать свое почтение. Я жду вас завтра в три часа?

– Совершенно верно, сэр.

– Превосходно. Тогда до завтра. – Вон покинул ложу.

– Господи, Ром! – воскликнула Лавиния. – Он хочет предложить тебе место!

– Возможно, – согласился Ром, все еще находясь под впечатлением неожиданного визита Вона.

– Мне тоже так показалось, – вторил Лавинии Марк и похлопал кузена по плечу. – Ты выглядишь так, старина, словно тебе надо выпить. Пойдем со мной, я принесу лимонад для мисс Роузвуд.

– Мне нужно что-нибудь покрепче, чем лимонад. – Возбуждение охватило его. – Господи, это и вправду похоже на предложение, что скажете?

– Точно, – кивнул Марк, не скрывая своей радости.

– Это так чудесно! – прощебетала Лавиния.

Анна улыбнулась ему, ее красивые глаза сияли.

– Я уверена, вы получите место.

Ром наслаждался ее присутствием, не в состоянии сопротивляться обаянию ее взгляда. Ему казалось, ее душа открылась ему навстречу, привлекая его к себе. Весь мир сфокусировался только на них двоих, сердце к сердцу, дыxaниe к дыханию. Он понимал, что ее тоже охватило желание. На ее лице отразилась паника, но было поздно. Она снова попала в западню, охваченная неутолимым голодом. Пленница запретного желания.

– Лимонад, Лавиния? – Голос Марка разрушил любовные чары.

– О, пожалуйста.

– Мы вернемся, как только сможем пройти через эту толпу, – Марк улыбнулся дамам, – и найдем что-то покрепче для Рома.

Ром перевел взгляд с Марка на Лавинию, но никто из них, казалось, не заметил ничего необычного. Он снова посмотрел на Анну, но она отвернулась, выпрямив спину и положив руки на колени. Эта невозмутимая поза страшно разозлила его.

Как она смеет изображать благовоспитанную леди?! Она сводила его с ума одной улыбкой, одним взглядом! Когда она уделяла ему внимание, он забывал обо всем, кроме того, как сильно хочет ее. Где его гордость, его честь? Как может его тело так предавать его?! Как она может предавать Марка, глядя так на другого мужчину?!

Это она была в Воксхолл-Гарденз в ту ночь. Она стонала, умирая от наслаждения в его руках. Присущий только ей запах еще долго оставался на его пальцах, после того как они расстались.

Его радость от разговора с Воном тут же улетучилась. Анна вела жестокую игру с ним и Марком, игру, которая может перерасти в скандал и разрушить все, чего он достиг и чего добивался. Сегодня он должен положить этому конец раз и навсегда.

– Я так счастлива! – воскликнула Лавиния, когда мужчины ушли. – Ром усердно трудился, и, похоже, его мечте суждено осуществиться!

Анна улыбнулась и кивнула, не в состоянии произнести что-нибудь в ответ. Кровь стучала в висках, практически оглушая ее, все ее тело дрожало от напряжения. Она пыталась контролировать свои чувства и, сжимая веер дрожащими пальцами, сосредоточилась на происходящем.

Лавиния пересела в кресло Хаверфорда.

– Скандальная история с отцом очень отразилась на нем, – проговорила она приглушенным тоном. – Мама была убита, а я была еще очень мала, чтобы понимать, что произошло. Ром как раз заканчивал университет. Внезапно дверь в высший свет захлопнулась перед ним, так как, видимо, каждый предполагал, что он такой же прохвост, как и его отец. – Она вздохнула, ее привычная оживленность ушла, уступив место печали. – Если бы Хаверфорд не оплатил офицерский патент, не знаю, что было бы с моим братом.

– Ему повезло, что граф так щедр и благороден, – заметила Анна. Ее сердце было полно сострадания к Рому.

Лавиния улыбнулась и сжала руку Анны:

– А вам повезло, что вы выходите за такого человека замуж.

– Это еще не ...

– Даже не говорите мне, что ваша помолвка еще не объявлена официально! Глупости! Мы все видим, какие намерения у Хаверфорда.

Анна покраснела.

– Я не люблю загадывать, строить предположения – неблагодарное дело.

Лавиния улыбнулась:

– О, Анна! Вы и Хаверфорд – прекрасная пара.

Да? Чувствуя себя настоящей предательницей, Анна задумалась, достойна ли она такого благородного мужа, как лорд Хаверфорд?

Лавиния придвинулась ближе.

– Мне нужно немножко прогуляться, Анна, но я не хочу оставлять вас одну. Пойдемте со мной, мне просто невтерпеж...

– Лавиния! – Смутившись от прямоты сестры Рома, Анна оглянулась, надеясь, что никто их не слышит.

– Пойдемте со мной, пожалуйста.

Настойчивость в голосе Лавинии заставила Анну встать.

– Хорошо.

– Спасибо! – Лавиния поспешила покинуть ложу, подгоняемая естественным желанием своего организма. – Мы встретим Хаверфорда и Рома по дороге назад.

Едва поспевая за своей приятельницей, Анна не без отчаяния спрашивала себя, когда же пылкая семья Деверо прекратит смущать ее спокойствие.

Глоток крепкого напитка вернул Рому самообладание и способность логически осмыслить неожиданное появление Эдгара Вона, но его гнев на искусный отказ Анны все еще давал о себе знать.

Хаверфорд шел впереди Рома, держа в каждой руке по бокалу лимонада. Толпа расступалась перед графом, как Красное море перед Моисеем. И это заставляло Романа чувствовать себя еще хуже. Марк использовал все свое влияние, чтобы дать ему шанс построить свое будущее, а он тем временем близок к тому, чтобы нанести кузену непоправимый удар. В этот момент он ненавидел себя.

Они подошли к ложе, но обнаружили, что дамы покинули ее.

– Как интересно, – обескураженно произнес Марк. – Куда же ушли наши леди?

– Может быть, навестить кого-то в другой ложе?

– Может быть. – Нахмурившись, Марк поставил на низкий столик два бокала с лимонадом.

– Но куда бы они ни направились, уверен, что они вдвоем. Может быть, мне пойти поискать их? – предложил Ром.

– Я с тобой, – сказал Хаверфорд, но когда они уже хотели уйти, в ложу вошел граф Бримвальд. Увидев Романа, он недовольно сдвинул брови.

– Хаверфорд, добрый вечер! Хочу услышать ваше мнение о дебатах по поводу овцеводства в Лестершире, – пробасил граф громовым голосом.

– Конечно, ваша светлость. – Хаверфорд многозначительно посмотрел на Романа.

– Добрый вечер, ваше сиятельство, – поклонился Роман.

Граф послал ему презрительный взгляд и не ответил.

– Вы помните моего кузена Романа Деверо, ваше сиятельство?

Графу не оставалось ничего другого, как поздороваться с Ромом. Он ограничился коротким поклоном.

Что бы Ром делал без протекции кузена. И, перехватив взгляд Хаверфорда, Ром спросил:

– Так я пойду поищу наших дам?

– Да, будь любезен.

Не дожидаясь новых указаний, Ром оставил джентльменов и вышел из ложи. Пробираясь сквозь толпу, он выискивал Вин и Анну и наконец нашел их беседующими с высоким темноволосым мужчиной.

Кто это, черт бы его побрал? Он встревожился и ускорил шаг. Лица молодого человека не было видно, так как женщины закрывали его своими спинами, но что-то знакомое почудилось ему в этой худощавой фигуре, что внушало странное беспокойство.

Подойдя к ним, он взял мужчину за плечо и тут же понял, что это муж Лавинии, Эмберли. Он тут же сменил осторожное прикосновение на дружеское похлопывание.

– Эмберли? Рад тебя видеть. Никак не ожидал встретить тебя в театре.

– Я тоже, – рассмеялся Генри Эмберли. – Но мне пришлось составить компанию лорду Уэксли и его русским гостям. Оказывается, ее величество принцесса Джозефина обожает театр.

– Генри говорит, что хотел бы представить меня ее высочеству принцессе, – глаза Вин сверкали от возбуждения, – но мне не хотелось бы оставлять Анну одну.

– Их ложа уже полна, – извиняясь, пояснил Эмберли. – Там едва ли хватит мест для меня и Лавинии.

– Но так как ты здесь, – сказала Вин, улыбаясь брату, – ты не мог бы проводить Анну назад в ложу, пока я и мой муж поздороваемся с высокими гостями?

– Это будет приятная обязанность. – Эмберли перевел взгляд своих темных глаз на Рома. – Можно рассчитывать на твою помощь, Деверо?

– Конечно. – Ром улыбнулся Анне язвительной улыбкой. – Я счастлив проводить мисс Роузвуд в ложу.

Анна сдержала дрожь в ответ на белозубую улыбку, которой он наградил ее. Нет сомнения, тигр использует то же выражение за несколько минут до того, как наброситься на свою жертву. Но когда Лавиния, сияя от предвкушения торжественной церемонии, оперлась на руку своего мужа и они удалились, Анна осталась один на один с мужчиной, общения с которым старалась всячески избежать.

– Пойдемте назад в ложу, уверена, лорд Хаверфорд ищет меня.

– Я в вашем распоряжении, мисс Роузвуд.

Всем своим видом он показывал ей, что она вправе руководить им. Маленькая заминка позволила ему оказаться позади нее. Она тем временем, призвав на помощь всю свою отвагу, быстрым шагом пошла по фойе.

Ее глаза были устремлены вперед, каждый нерв был натянут. Всем своим существом она ощущала его присутствие позади себя. Неужели она и вправду чувствует жар его тела или это ей только кажется? Нет, это ее больное воображение. Он не так близко. Она оглянулась, чтобы убедиться.

Ром был ближе, чем она ожидала. Он приподнял бровь, изучающе глядя на нее, и она не отвела глаз. Щеки ее загорелись, пульс участился ... Она пошла рядом. Как солдат, подчинившись ритму барабана, глядя себе под ноги. Когда они дойдут до ложи Хаверфорда, все встанет на свои места. Ром займет свое место в глубине ложи, а она, находясь в окружении родителей и будущего мужа, будет спасена от этого наваждения.

Они свернули за угол. Неожиданно он взял ее за локоть и, резко повернув, повел по пустому безлюдному коридору в противоположном направлении.

– Что вы ...

Он зажал ей рот рукой, а другой рукой крепко обхватил ее плечи, подталкивая вперед. Она пыталась вырваться, но ей это не удалось. Остановившись около какой-то двери, он повозился с задвижкой и распахнул ее. Когда она снова уперлась, он втащил ее в маленькую тесную комнату и резко отпустил.

Спотыкаясь, она сделала несколько шагов, пытаясь отдышаться. Дверь захлопнулась за ее спиной.

– Ну вот… – сказал он. – А теперь нам нужно кое-что обсудить… Роуз.

 

Глава 8

– Что вы делаете? Вы с ума сошли? – Прижимая руки к груди, Анна пыталась заглушить стук сердца. Роуз. Он назвал ее Роуз. – Откройте сейчас же дверь!

Он отошел назад, закрывая свет, который пробивался сквозь щель.

– Не открою, пока вы не ответите на мои вопросы. Она пыталась дотянуться до защелки, но он не позволил.

– Вы представляете, что произойдет, если кто-то найдет нас здесь?

Он поймал ее взгляд.

– Прекрасно представляю. И так как у нас очень мало времени, отбросим притворство.

Ее сердце замерло на секунду, но ей удалось не выдать своего волнения.

– Я не знаю, о чем вы ... если вы хотите что-то обсудить со мной, почему бы вам не навестить меня завтра? Мы могли бы поговорить как цивилизованные люди.

Он наклонился к ней, еще немного, и его губы коснулись бы ее уха.

– Потому что подобные понятия вылетают у меня из головы, когда вы рядом ... Роуз.

Кровь отлила от лица, сердце сжалось от страха.

– Мистер Деверо ...

– Пожалуйста, оставьте это, – поморщившись, сказал он. – Бросьте это идиотское притворство. Даже если вы могли бы каким-то образом объяснить невероятное сходство, то это ... – Он дотронулся до камеи, украшавшей медальон. – Я помню этот медальон. Я помню... тебя.

Паника ледяной волной омыла ее сердце.

– Пожалуйста, позвольте мне уйти.

– О нет, пока мы не распутаем этот узел:

– Мы только еще больше все запутаем, если вы не откроете дверь. – Ее уверенность как рукой сняло, она решила улизнуть и, ухватившись за задвижку, потянула ее. Но, увы, ничего не получилось.

– Я не выпушу вас, пока вы не скажете мне правду, – заявил он непреклонным тоном. Зажатая с одной стороны дверью, с другой его телом, она совершенно растерялась. Джентльмен учел бы неуместность подобной ситуации, когда ее плечо прижималось к его спине, а ее бедра едва не касались его ... Да, но джентльмен никогда бы не запер ее в чулане!

Она старалась отодвинуться от него, но небольшое пространство не располагало к маневрам. Она обхватила себя руками, стыдясь своих эмоций.

– Я не открою дверь, пока вы не ответите на мои вопросы.

Анна подняла на него умоляющие глаза:

– Вы пытаетесь вовлечь меня в какое-то неблаговидное дело?

Он помрачнел:

– Моя дорогая Анна, не говорите глупости. Если кто-то и пытается сделать нечто подобное, то только вы по отношению ко мне.

– Что? – Она повернулась к нему в изумлении. – Вы заперли меня здесь, прекрасно зная, что ваш кузен вот-вот начнет искать меня, и после этого еще изображаете жертву?

– О, ради Бога, не надо строить из себя святую невинность! – Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее с нескрываемым отвращением. – Что за игру вы затеяли, Анна?

– Вы ошибаетесь, я ни во что не играю.

– Тогда почему вы оказались в Воксхолле в ту ночь и назвались Роуз? Почему позволили думать мне, что вы ... куртизанка?

– Это невыносимо!

– Послушайте. – Он прижал ее к стене. – Вы не пытались опровергнуть мои предположения и позволили поверить, что вы девица легкого поведения, поэтому я обращался с вами соответственно.

Находясь так близко к Рому, Анна не могла не чувствовать его жара, его запаха, аромата его одеколона. Воображение перенесло ее в ту темную ночь в Воксхолл-Гарденз, где она позволила ему ... И это было так сладко ...

Она вернулась к действительности и взглянула в его глаза, не в состоянии настаивать на притворстве.

– А вы, сэр? Вы привыкли иметь дело с женщинами подобного сорта и поэтому оказались там?

– Что я делал там, не имеет значения. Я не нарушил ни одного из светских правил приличия. – Он прошелся жадным взглядом по ее фигуре. – И я ничего никому не обещал.

На что он намекает? Она попала в ловушку, этот мужчина знал ее секрет. Выдаст ли он ее? Признается ли во всем Хаверфорду, объяснив свой поступок неведением и надеясь на прощение?

– Это была закрытая вечеринка. Присутствовали только члены определенной организации. – Она кивком указала на него. – Вы входите в этот круг?

– Нет, я оказался там случайно. – Он придвинулся ближе. – А что вы делали там?

– Это не ваше дело.

– Ошибаетесь, вы так близко подпустили меня к себе, что это стало моим делом.

Она прикрыла глаза, чувствуя, как пылают ее щеки при воспоминании о том, что она позволила ему делать с собой. Но как чудесно это было, как ...

– Хорошо, – прошептала она, снова подняв на него глаза. – Вы поверите мне, если я скажу правду?

Он молча изучал ее лицо.

– Вы позволите мне уйти? Или вы настаиваете, чтобы я вела себя с вами, как в ту ночь?

– Все, о чем я мог думать тогда, – это стать вашим любовником. – Он глубоко вздохнул. – Помоги мне Бог, я все еще думаю об этом.

– Прекратите. – Она покачала головой, борясь с греховными мыслями, искушавшими ее. – Это невозможно, вы знаете.

– Вам следовало сказать мне правду в Воксхолле, – пробормотал он ей на ухо. – До того, как я начал ласкать вас.

– Та ночь была ошибкой, и я не могу повторить ее снова. – Она дотронулась до его плеча. – Откройте дверь, Ром.

– Хорошо. – Он резко выдохнул и отошел от нее на шаг. – Мое имя на ваших губах заставляет меня забыть обо всем.

– Я должна быть с лордом Хаверфордом.

– Опять вы об этом. – Его лицо окаменело. – Но почему вы вели себя как куртизанка в Воксхолл-Гарденз? Почему оказались в компании девиц сомнительного поведения и их подвыпивших кавалеров?

– У меня были на то веские причины.

– Поделитесь со мной, что за причины? Зачем вы поставили на карту свое доброе имя? Что, если бы кто-то из этих идиотов изнасиловал вас?

– Я хотела уйти, но вы задержали меня.

– Почему, Анна?

– Я ...

– Почему? – требовательно повторил он. – Я заслуживаю правды. Кто-то заплатил вам?

– Что? – Совершенно смешавшись, она смотрела на него, не находя слов.

– Кто-то заплатил вам, чтобы вы скомпрометировали меня? – Он взял ее за плечи. – Расскажите мне, кто это, черт побери.

– Не знаю, право, о чем вы.

Он крепко сжал ее плечи.

– Вы заманили меня в ловушку, Анна, заставили предать моего кузена. Я хочу знать зачем.

– Но я не ...

– Если Марк узнает, мы погибли. – Горячее дыхание коснулось нежной кожи около ее уха, и дрожь пробежала по ее телу. – Если никто не платил вам, тогда зачем вы это сделали? Зачем такая милая невинная леди посещает столь сомнительное место?

– Мне нужно было найти кое-кого, – едва слышно прошептала она.

Ее тело содрогалось от желания, и она не могла справиться с собой. Она чувствовала тепло его рук через шелк платья. Его запах пьянил ее, рот увлажнился, ожидая его поцелуев.

– Найти? – переспросил он. – Кого? Любовника?

– Нет. – Она покачала головой, роняя шпильки.

– Тогда кого?

Она смотрела прямо ему в глаза, их губы были совсем близко.

– Человека, который убил моего брата.

Он мог предположить что угодно, но только не это. Ром выпрямился, не обращая внимания на ее соблазнительный рот.

– Что вы хотите сказать? Я думал, что ваш брат погиб от рук грабителей.

– Все так думают. – Она иронично улыбнулась. – Кроме меня. Я найду истинного убийцу и докажу, что смерть Энтони была актом продуманного насилия. – Ее глаза сверкнули отвагой, и кровь прилила к щекам. Страстная откровенность молодой женщины тронула его, и он едва удержался, чтобы не обнять ее.

– Вы не можете подвергать себя такой опасности. А ваша репутация? Вы подумали об этом? – взволнованно проговорил Ром.

– Вы правы. Именно поэтому, прошу вас, откройте дверь!

– Один момент, Анна. Вы женщина. Вы не можете проводить подобное расследование.

– Я могу и делаю это. – Она с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Не забывайте о том, что случилось в Воксхолле. Если бы я не был джентльменом, вы могли потерять куда больше, чем медальон.

– Так вот почему вы затащили меня в этот чулан? Потому что вы джентльмен? – проговорила она, усмехнувшись.

Он отпустил ее.

– Маленькая глупышка. Вы и не представляете всю глубину моих желаний.

Она потеряла самообладание лишь на секунду, затем вновь овладела собой. Непослушный локон выбился из прически и упал на щеку. Он хотел намотать этот шелковый завиток на палец, вдыхать аромат ее тела, чувствуя его под собой ...

– Еще минута, – прошептала она, с тревогой наблюдая за ним, – и я останусь здесь с вами, вместо того чтобы сидеть рядом с графом.

Упоминание о Хаверфорде помогло ему взять себя в руки.

– Я не хотел бы давать повод для сплетен.

– Тогда откройте дверь, и мы забудем обо всем, что произошло между нами.

– Вы можете забыть?

Молчание звенело как натянутая струна. Наконец она сказала:

– Мы должны.

– Нашу первую встречу я буду помнить до последнего вздоха, и ваше жаркое дыхание, и ваш аромат ...

Он закрыл глаза, пытаясь справиться с собой. Она была так близко. Сладкий запах роз заполнял маленькое пространство комнаты, сводя его с ума. Воспоминания о ее близости, ее поцелуях дурманили голову. Разве возможно забыть, как она стонала в его руках, когда он дал ей то, чего она желала? Его тело стремилось закончить то, что они начали в Воксхолле.

– Ром, – позвала она. Тихий шепот окутал его как объятие. – Я не играю ни в какие игры и не хочу скомпрометировать вашу семью, я просто ищу правду.

– Я верю.

– Я хочу найти убийцу брата. – Она прикоснулась к его руке. – Возможно, мы могли бы помочь друг другу?

Его тело пробудилось к жизни от этих искренних слов, и примитивное желание испытывало его волю.

– Что вы имеете в виду?

– Мое расследование. Вы можете помочь мне. Вам доступны такие места, куда мне вход закрыт, и у вас много друзей в разных кругах ...

– Нет, я не стану помогать вам рисковать собой.

Она едва заметно усмехнулась.

– Что ж, тогда я продолжу одна.

– Я не могу позволить вам это.

Она вздернула подбородок, ее глаза сияли решимостью.

– Вы не можете остановить меня.

Вызов был брошен. Он привлек ее к себе и поцеловал в губы, хотя не собирался делать это, но, Господи, ее губы были так близко ... Анна приподнялась на цыпочки, отвечая на его поцелуй. Она прижималась к нему с такой страстностью, которая поражала его. Он ласкал ее шею, ее щеки ... его пальцы нащупали медальон, согретый ее телом.

Что·он делает? Прервав поцелуй, Ром резко отступил назад, так резко, что она едва удержалась на ногах. Он обнял ее за плечи, не давая упасть.

– О, Боже мой, Боже мой! – Схватив его руку, она прижалась к ней губами. Когда она подняла на него глаза, в них было невыносимое страдание. – Зачем вы делаете это?

– Я знаю, мне не следовало. Простите!

– Забудьте все, что я сказала. Я думаю; будет лучше, если мы впредь постараемся избегать друг друга.

Он скрестил руки на груди, с интересом глядя на нее.

– И как вы себе это представляете? Хаверфорд мой кузен, и потом, мы должны продолжить наш разговор о гибели вашего брата.

– Разговор окончен.

– Нет. – Он видел решимость в ее глазах. Она будет продолжать расследование, чего бы ей это ни стоило, и Ром не мог допустить этого, лучше держать ее ближе ... следить за каждым шагом, тем самым обеспечив ее безопасность. – Я думаю, ваша идея о партнерстве имеет смысл, – заявил он.

– Партнерство? Из того, что мне известно, я могу предположить, что вы сами причастны к этому обществу. Почему вы оказались на той вечеринке в Воксхолле?

– Если бы я был членом организации, то вы были бы уже мертвы ... сейчас. – Он проигнорировал ужас в ее глазах. – О, послушайте, мы были там по одной и той же причине.

– Да? – Она старалась не выказывать свою заинтересованность, но он поймал ее взгляд, направленный на его руку. Никакого кольца на ней не было.

– Я не вхожу в это общество, – подтвердил он.

Она спросила напрямик:

– Тогда что вы делали там?

– Проводил расследование. – Он поднял брови. – Так много вопросов, вы уверены, что не хотите объединить наши усилия?

– Я не могу доверять вам, сэр. – Покраснев, она отвернулась.

Он помрачнел:

– В этом вопросе можете. Если измените свое мнение, сообщите через Лавинию. Мы могли бы встретиться у нее и обменяться информацией. – Он открыл дверь и протянул ей руку. – А теперь позвольте мне проводить вас.

– Невозможный человек. – Вздохнув с облегчением, она подала ему руку.

Ром закрыл дверь и, улучив момент, прошептал ей на ухо:

– Вы здорово помучили меня.

Только взмах ресниц в ответ, больше ничего.

Анна никак не могла унять дрожь, пока они возвращались в ложу Хаверфорда. Итак, Ром знает, что она и Роуз – одно лицо. Он поклялся, что, как и она, не имеет никакого отношения к обществу «Черная роза» и не причастен к смерти Энтони. Могла ли она верить ему? Она хотела бы. Но не было ли ее желание доверять ему следствием его поцелуев?

А партнерство? Даже если он ни при чем, как он уверяет, общение с ним может привести к катастрофе. Да, она убедила своих родителей привезти ее в Лондон, рассчитывая, что сможет раскрыть тайну смерти Энтони, но это не значило, что она не хотела быть образцовой дочерью и выйти замуж за Хаверфорда. Каждое мгновение наедине с Ромом разрушало ее планы на будущее.

Она мечтала, чтобы граф поскорее сделал ей предложение, и с этим было бы покончено. Если бы у нее было кольцо на пальце, она нашла бы в себе силы не отвечать на притязания Романа Деверо. Невольно напрашивался вопрос: почему Хаверфорд медлит?

– Мы задержались дольше, чем я думал, – шепнул Ром, провожая ее в ложу.

В фойе было пусто, почти все зрители вернулись на свои места.

– О Господи! Мы опоздали!

Они ускорили шаг, завернули за угол и на подходе к ложе снова замедлили шаг, видя, что граф поджидает их. Он был не один, Деннис Феллхопер и его сестра Шарлотта беседовали с ним. Оба светловолосые, голубоглазые, брат и сестра только что вернулись в Лондон после нескольких сезонов загородной жизни.

– Успокойтесь, – шепнул Ром. – Никакой паники! Она бросила на него недоверчивый взгляд и постаралась улыбнуться, заметив, что Хаверфорд увидел их.

– А вот и вы! – воскликнул граф. – Я уж собрался на поиски ...

– Извините, ради Бога. Я задержалась неожиданно. – Анна высвободила руку из руки Рома и подошла к графу.

– Что ж, прекрасно, вы как раз вовремя. Следующий акт вот-вот начнется. – Он повернулся к молодой паре, вежливо ожидавшей, когда их представят. – Мистер и мисс Феллхопер, а это мисс Роузвуд, – сказал Марк. – И мой кузен Роман Деверо.

– Вы прелестны, как всегда, мисс Роузвуд, – улыбнулся Феллхопер. – Мистер Деверо, мое почтение.

– Вы знакомы? – спросил граф, переводя взгляд с Анны на Феллхопера.

– И уже не один год, – улыбнулась Шарлотта. – Мы вместе делали первые шаги в свете. – Миловидная блондинка робко взглянула на Рома. – А вот с мистером Деверо я до сих пор не имела чести познакомиться.

– Феллхопер. Мисс Феллхопер. Я счастлив познакомиться с вами обоими. – Ром отвесил короткий поклон. – Но прошу извинить, меня ждет сестра.

– Конечно, – сказал Хаверфорд.

– В другой раз, – вторил Феллхопер.

– Всего хорошего, мистер Деверо, – улыбнулась Шарлотта.

Роман вежливо поклонился и вышел из ложи. Анна провожала его взглядом, пока голос Хаверфорда не вернул ее к беседе.

– Мой кузен только что оставил службу в армии, – сказал он.

– Должно быть, он очень храбрый, – вздохнула Шарлотта, тоже глядя Роману вслед.

Хаверфорд откашлялся и, явно смутившись, покраснел.

– Разумеется, я бы и сам последовал его примеру, если бы не обязанности лорда.

Большие голубые глаза Шарлотты остановились на графе.

– Мы все делаем, что можем, милорд.

Его уши покраснели.

– Особенно вы, мисс Феллхопер. Ведь вы так много сделали для брата.

– Шарлотта – прекрасная хозяйка, – подтвердил Феллхопер, глядя на сестру с обожанием.

– Конечно, – согласился Хаверфорд. Он наклонился к Анне: – У нас с Феллхопером есть общие дела, я провел много приятных вечеров в их доме в Лестершире.

– Как мило! – воскликнула Анна, по-прежнему глядя в ту сторону, куда удалился Ром. Потом опомнилась и повернулась к компании. К счастью, лорд Хаверфорд был занят беседой с Феллхоперами и не заметил ее замешательства.

Прозвенел звонок, оповещавший о начале второго акта, и Феллхоперы поспешили занять свои места.

– Милые люди, – заметил Хаверфорд, ведя Анну в ложу.

– Да, – согласилась Анна, решив закончить этот вечер без новых приключений.

Вернулся Ром, и когда все заняли свои места, как раз поднялся занавес.

Мать Анны придвинулась поближе к дочери.

– Ты отсутствовала слишком долго, моя милая, – шепнула она.

Анна пожала плечами и улыбнулась, надеясь, что этого достаточно, чтобы закрыть тему.

– И у тебя волосы растрепаны, – продолжила Генриетта с вопросительной интонацией.

Анна подняла руку, чтобы поправить прическу. Вытащила шпильки и снова заколола их. «О Господи, надо было взглянуть на себя в зеркало». Она уловила некоторое недоверие в голосе матери.

– Ах, пустяки!

– Может быть, может быть ... – Миссис Роузвуд загадочно улыбнулась и с обожанием взглянула на графа, который был захвачен спектаклем. – Я заметила, что граф как-то особенно взволнован.

– Да? – Анна покосилась на графа, он действительно выглядел немного взволнованным.

Генриетта похлопала ее по руке:

– Ты такая скрытная, моя дорогая, и вы так долго отсутствовали ... – Она многозначительно взглянула на дочь. – Но если ты это делаешь, чтобы подтолкнуть графа к решительным действиям, я не стану возражать.

Анна ахнула про себя. Ее мать думала, что она и Хаверфорд ...

– Мама! – прошипела она, чувствуя, как кровь ударила в лицо.

Генриетта понимающе кивнула дочери и наконец расслабилась, решив, что тема исчерпана и можно насладиться спектаклем.

Несмотря на все свои старания, Анна украдкой поглядывала на Рома. Его понимающий взгляд никак не мог изменить ситуацию. Она повернулась лицом к сцене и до конца спектакля думала о том, что лучше бы ей никогда не ступать на темную тропинку в Воксхолл-Гарденз.

 

Глава 9

В пятницу в три часа пополудни Ром вошел в офис Эдгapa Вона. Сердце стучало, как у школьника, который ожидал получить похвалу от наставника. Если он хорошо зарекомендует себя на этой встрече, его мечта о карьере станет реальностью. Назвав свое имя и дело, по которому пришел, Ром в сопровождении дворецкого направился к секретарю Вона Руперту Пенниуорту.

– Мистер Деверо! – воскликнул Пенниуорт, со страдальческой улыбкой поднимаясь из-за стола. – Я знаю, что у вас назначена встреча с мистером Воном, но он неожиданно уехал из города.

Сердце у Рома упало. Как это понимать? Неужели Вон изменил свое мнение, передумав брать на работу сына Оливера Деверо? Следовало предвидеть такой исход событий.

– Как жаль! – воскликнул Роман, изобразив на лице любезную улыбку. – Тогда нельзя ли перенести встречу на другой день?

– Я поговорю с мистером Воном на этот счет.

Добиться аудиенции было достаточно проблематично, так как было известно, что Эдгар Вон с трудом шел на контакт. Добиваться второй встречи равносильно вызову, если это вообще возможно. Не попросить ли Марка вмешаться? Но нет, он должен рассчитывать на свои силы и не пользоваться родственными отношениями с графом.

Секретарь обошел стол.

– К сожалению, мистер Вон может уделить вам всего несколько минут, так как должен срочно уехать. Сюда, пожалуйста, мистер Деверо.

– Мистер Вон здесь? – удивился Ром.

– Извините, возможно, я ввел вас в заблуждение. – И снова та же улыбка. – Мистер Вон ждет вас. Но вы должны помнить, что его время ограничено.

– Я бесконечно благодарен ему, что он нашел для меня минуту. – Ром широко улыбнулся.

Пенниуорт провел его в кабинет Вона, доложил о его приходе и испарился подобно струйке дыма.

– Деверо! Входите, прошу вас. Извините, но у меня всего пять минут. – Эдгар Вон рылся в бумагах на огромном письменном столе, убирая некоторые в портфель, другие – в ящик стола.

– Ваш секретарь предупредил меня. – Ром закрыл дверь, ему хватило и беглого взгляда, чтобы оценить элегантность обстановки. – Очень красивый кабинет, сэр.

Вон коротко рассмеялся.

– Производит впечатление на иностранных посетителей. Я мог бы вполне ограничиться более скромным.

– Понимаю, – улыбнулся Ром.

– Думаю, и вы тоже. Садитесь, Деверо. – Когда Ром сел на один из мягких бархатных стульев, Вон в течение нескольких секунд разглядывал его, словно хотел определить характер посетителя, суммируя все впечатления. – Вы на военной службе, я угадал?

– Да, я только что вернулся с Пиренеев.

– И такое спокойствие! Хорошее качество для профессии дипломата. – Вон перебрал несколько бумаг, рассортировав их в две стопки. – Разумеется, я читал рапорт. Ваше командование очень высоко отзывается о вас.

– Это честь служить под их начальством.

Вон снова рассмеялся.

– Весьма дипломатичный ответ, Деверо.

– Нет, это правда.

– Еще лучше. – Вон выдвинул другой ящик и, достав мягкий бархатный кошелек, небрежно бросил его на стол. Все его содержимое высыпалось на стол. – О, черт! – воскликнул Вон, когда золотые монеты покатились по красному дереву.

– Позвольте мне помочь, – предложил Ром, наклоняясь, чтобы поднять несколько монет, упавших на ковер.

– Не обязательно, – сказал Вон, но Ром уже складывал монеты назад в кошелек.

– Вот, кажется, все. – Ром выпрямился и замер на месте от неожиданности. Его улыбка растаяла, когда он увидел прямо перед своим носом золотое кольцо, лежавшее на краю стола. Роза и шпага крест-накрест, и роза украшена кроваво-красным рубином.

По спине пробежал холодок. Какая связь между Воном и кольцом члена Триады?

– Черт побери! – пробормотал Вон, убирая кольцо и оставшиеся монеты в кошелек. – Почему обязательно что-то случается в тот момент, когда ты спешишь?

– Хотелось бы знать ... – ответил Ром.

Он встал и протянул оставшиеся монеты Вону. Тот убрал их в кошелек и крепко затянул тесемки. Ром осмотрелся. Шпаги везде. Как это он сразу не заметил? Украшенные драгоценными камнями палаши, скрещенные шпаги, элегантные коллекционные рапиры. Все это украшало стены, не уступая коллекционным образцам в Лувре.

– Вы коллекционируете шпаги, мистер Вон?

– Да, это мое хобби. Я собираю их. – Он бросил кошелек с золотыми в портфель и щелкнул замком. – Не хочу показаться невежливым, Деверо, но у меня срочное дело, требующее моего отъезда из Лондона, и нет времени на пространную беседу. Я назначу нашу встречу на вторник на десять часов. Вас это устроит?

– Вполне.

– Превосходно, тогда до вторника. – Вон протянул руку.

Подавив отвращение, Ром пожал ее.

– Буду ждать с нетерпением.

– Договорились. Пенниуорт проводит вас.

Анна сидела за письменным столом в своей комнате, стопка неотправленных писем лежала перед ней. Она остановилась как раз на середине своего письма к кузине Мелани, когда дверь спальни открылась. Мать стояла на пороге, ее грудь·колыхалась от прерывистого дыхания, поджатые губы не сулили ничего хорошего.

– Я услышала весьма интересную историю, – начала Генриетта, – о том, как одна молодая леди вышла из дома поздно вечером и, наняв экипаж, отправилась в район доков.

Перо выпало из рук Анны.

– Что?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. – Генриетта закрыла за собой дверь. – Это было вечером в среду. Как рассказала домоправительница, она нигде не могла найти Лиззи. Только под угрозой увольнения девчонка призналась во всем.

– Миссис Нивенс очень настойчива, – усмехнулась Анна.

– Как ты могла?! – набросилась на нее Генриетта. – Как ты могла убежать из дома и отправиться в этот ужасный район города?! Ты хоть понимаешь, как ты рисковала, совершая подобную глупость?

– Я могу объяснить, почему ...

– Мне не нужны твои объяснения. – Генриетта наклонилась к Анне и указала на нее пальцем. – Я и без них знаю, почему ты это делаешь.

– Но не хотите выслушать ...

– Нет! Не хочу! – Генриетта сделала красноречивый жест рукой. – С этого дня ты не смеешь покидать дом без моего разрешения.

– Но, мама ...

– Замолчи! – Мать подняла руку, не давая дочери договорить. – Я знаю, это связано с Энтони. Но, Господи, Анна, когда мы приехали в Лондон, я надеялась, что ты покончила с этими глупостями, и очень расстроена, узнав, что это не так.

– Его убили, – тихо отозвалась Анна. – И ...

– Грабители, – перебила Генриетта, – оставь это, Анна. Ты уже ничего не можешь сделать для своего брата, кроме как выйти хорошо замуж и счастливо прожить свою жизнь.

– Я не могу быть счастлива, пока не узнаю правду.

– Да ты не слышишь меня! Кончай с этим, девочка!

Анна посмотрела вниз, на незаконченное письмо. Слова расплывались перед глазами, и она заморгала, прогоняя слезы.

– Хорошо, мама, – проронила она.

Генриетта ласково потрепала ее по плечу:

– Ты сама убедишься, что я права ... Вот увидишь, когда ты станешь женой графа и проведешь свою жизнь в достатке и безопасности, ты скажешь мне спасибо. – Она подошла к гардеробу. – А теперь давай посмотрим, что ты наденешь на суаре к Лоррингтонам.

Анна промолчала, а мать занялась туалетами.·Мысли Анны бежали своим ходом. Как она сможет продолжать расследование, если мать не будет спускать с нее глаз?

– Может быть, синее, Анна?

– Я была в нем у Мелтонов. – Она разгладила ладонью письмо. Слова плясали перед ее глазами. «Миссис Эмберли ... кузина графа ... можем стать друзьями».

– О, конечно. Ты не можешь надеть его снова, так как Лоррингтоны в родстве с Мелтонами. Тогда, может быть, это палевого шелка?

– Я не уверена, не надевала ли я его уже. – Анна увидела имя Лавинии на странице, и это натолкнуло ее на идею.

– А прическу украсить цветами, – продолжала Генриетта. – Ты будешь выглядеть, как юная невеста, и как знать, возможно, его сиятельство решится наконец сделать предложение.

Анна повернулась к матери. Генриетта держала в руках красивое платье из палевого шелка, изучая его критическим взглядом.

– Мама, сегодня я приглашена к миссис Эмберли.

Генриетта бросила настороженный взгляд, убирая вечерний туалет в гардероб.

– Я уже говорила, ты не можешь покидать дом без моего разрешения.

– Тогда я прошу дать мне разрешение, мама.

– Не знаю, Анна. – Топнув ногой, мать принялась изучать другие платья. – А то, из персикового шелка, уже доставлено от мадам Дофин?

– Мне кажется, должны доставить сегодня, – ответила Анна, поднимаясь на ноги. – Мама, я обещала миссис Эмберли навестить ее. Она кузина лорда Хаверфорда, и мне не хотелось бы разочаровывать ее.

– О! – Упоминание о графе отвлекло Генриетту от ее занятия. – Хорошо, мы не станем пренебрегать родственниками графа. Но, к сожалению, сегодня я приглашена к жене адмирала Уайтинга, а ты не можешь идти одна даже к миссис Эмберли.

– Тогда Лиззи ...

– Эта девчонка? – Генриетта сердито сдвинула брови. – Ей повезло, что я не выгнала ее за то, что она принимала участие в твоей глупой выходке. Нет, больше не рассчитывай на Лиззи.

– Тогда кто же проводит меня?

– Пусть Блисс пойдет с тобой. – Удовлетворенная принятым решением, мать снова вернулась к своему занятию.

– Блисс? – тихо повторила Анна.

Она опустилась на стул. Горничная матери никогда не улыбалась, была молчалива и терпеть не могла никакие вольности. Она была напрочь лишена чувства юмора, что вполне устраивало Генриетту.

– Отличное решение. Блисс должна будет убедиться, что ты идешь к миссис Эмберли и ни шагу в сторону. – Генриетта серьезно посмотрела на дочь. – Это лучшее предложение, на которое ты можешь рассчитывать.

Анна вздохнула:

– Хорошо.

– В котором часу миссис Эмберли ожидает тебя?

– В четыре. Она пригласила меня на чай.

– Как мило. А что ты наденешь?

Когда Генриетта снова занялась платьями, Анна отложила в сторону неоконченное письмо кузине и взяла чистый лист бумаги. Так как идея с чаем пришла ей в голову только что, необходимо предупредить Лавинию о визите и попросить сообщить Рому о ее приходе. Возможно, он будет рад составить им компанию. Этот поворот событий сделал ее руку тверже. Она надеялась, что Ром по-прежнему готов быть ее партнером.

Получив записку от сестры с просьбой прийти к четырем часам, Ром прибыл к Лавинии в состоянии некоторого недоумения. Судьба управляла им своей властной рукой последние двадцать четыре часа, и он не знал, как отнестись к этому.

Сначала подтвердились его подозрения насчет Роуз. Он действительно имел дело с женщиной, предназначенной в жены его двоюродному брату. То, что он не знал тогда ее настоящего имени, вряд ли послужит оправданием, если все станет известно. А его отношения с Марком будут испорчены навсегда, равно как и все остальное.

Счастливая возможность раз и навсегда избавиться от последствий скандала, связанного с поступком отца, предоставлялась ему в офисе Эдгара Вона. Но сейчас он не знал, что и думать о Воне. Почему у него есть кольцо общества «Черная роза»? Питер говорил, что только члены общества носят такие кольца, а у тех, что занимают более высокое положение, – кольца, украшенные рубином.

Прежде чем Вон вступил на дипломатическое поприще, он служил в армии и проявлял чудеса храбрости в самых тяжелых обстоятельствах. Став дипломатом, заработал репутацию ярого сторонника соблюдения светских приличий и этикета. И поэтому готовность Эдгара Вона рассматривать кандидатуру сына Оливера Деверо для работы во вверенном ему офисе скорее можно было расценивать как чудо, нежели как реальный факт.

Холод сковал его плечи и завязал узел в животе. Он уважал Вона, более того, это был для него пример для подражания. Но теперь его терзала мысль, не ошибся ли он в своей оценке.

Багсли проводил Рома в гостиную.

– Ром, как хорошо, что ты пришел, – приветствовала его Лавиния, сидя на софе. Ее улыбка была, как всегда, дружелюбна, хотя в ней и не было обычной живости.

– Здравствуй, дорогая! Все хорошо? Ты немножко бледна, если мне как брату позволено сказать это.

Она покачала головой:

– Брат или нет, ты всегда говоришь что думаешь, Ром. И я сказала бы, что день сегодня не задался, судя по тому, как я себя чувствую.

Ром присел рядом с ней.

– Я полагаю, ты не вызвала бы меня сюда, если бы у тебя не было ко мне какого-то дела.

– Все так внезапно. Обычно я утром съедаю кусочек хлеба, чтобы задобрить желудок, но сейчас даже мысль об этом мне ненавистна.

– Съездить за врачом?

– Нет, глупый. Это все ребенок. Мама говорила мне; что такое бывает.

– Что ж, если наша мама сказала ... – Чувствуя неловкость продолжения темы об особенностях женского организма, Ром похлопал ее по руке: – Ты должна прислушаться к ее совету.

Вин улыбнулась уголками рта.

– Давай сменим тему. Как прошла твоя встреча с Воном?

– Очень коротко. – Ром поднялся, все еще не в силах отделаться от того впечатления, которое произвело на него кольцо. – Ему нужно было срочно уехать из города.

– То есть ты еще не получил места?

– Нет. Но мы перенесли встречу на другой день, – ответил Ром, меряя комнату шагами.

– Тогда что случилось?

Он остановился у камина и попытался улыбнуться ей.

– Ничего, я просто разочарован, что беседа прошла не так, как я ожидал.

– И ты уверен, что больше ничего?

Он подошел к сестре и поцеловал ее в щеку.

– Я не хочу нагружать тебя своими проблемами, Вин. Ничего серьезного, уверяю тебя.

– Ты всегда так, – вздохнула она. – Сам о чем-то беспокоишься, но не хочешь рассказать мне, что случилось.

– Просто быть рядом с тобой; радость для меня, – сказал он совершенно искренне. – Есть несколько деловых вопросов, которые требуют решения, не расстраивайся.

– Как я могу не расстраиваться, когда ты не доверяешь мне? Я взрослая женщина, Ром. – Она похлопала себя по животу. – Или ты забыл?

– Вин! – Ром покраснел. – Ты слишком откровенна для леди.

– Поэтому я и говорю, что я замужняя женщина и могу высказать свое мнение. Я хотела бы, чтобы ты также был откровенен со мной.

Он медленно покачал головой:

– Прости, Вин.

– Хорошо, между прочим, Анна Роузвуд прислала записку, что она навестит меня сегодня.

Он не смог скрыть удивления.

– Правда?

– Она спрашивала, не могу ли я пригласить тебя. Что происходит, Ром?

– Не знаю, что это значит.

Вин стукнула по подушке маленьким кулачком.

– Вот опять, снова секреты! И потом рассказывай мне, что это не похоже на ...

Он нахмурился:

– На что?

– На роман.

– Тебе виднее.

– Я знаю и другое: как ты уединился с ней в библиотеке ... И то, что она спрашивала о тебе в тот последний раз, когда была у меня. И эта записка, и просьба пригласить тебя ...

Он глубоко вздохнул.

– Я не собираюсь отбивать невесту у Хаверфорда.

– Тогда к чему все это? Так или иначе, но если это дойдет до Марка, он предположит худшее. Ты знаешь, как он болезненно реагирует на малейшее предательство.

– Я знаю. – Он потер рукой шею. – Но Анна обладает необходимой информацией для расследования, которое я провожу. И как хочешь, дорогая сестра, но я не собираюсь рассказывать тебе об этом.

– Какое отношение имеет к этому расследованию Анна? Я думала, ее репутация безупречна.

Ром с упреком взглянул на сестру:

– Разве я не предупредил, что не намерен говорить об этом?

– Это мой дом, а Анна замешана в чем-то, что может повредить Марку ...

– Ничего подобного, ее брат был замешан в этом, не Анна. Она очень приятная женщина. И это все, что я могу сказать тебе, сестра.

Лавиния надула губы, но только на мгновение.

– Очень хорошо. Но заметь, я не собираюсь играть роль ширмы даже для тебя, дорогой братец.

– Я понимаю, но это единственное место, где я могу обсудить с Анной наши дела, не опасаясь сплетен.

Она вздохнула:

– Хорошо, если это не романтическое свидание, можете встречаться здесь.

– Конечно, не романтическое, – не глядя ей в глаза, заверил Ром. – У меня нет никакого особого интереса к Анне Роузвуд.

В гостиную вошел Багсли. Ром и Лавиния в ожидании посмотрели на него.

– Граф Хаверфорд, – объявил Багсли и отошел в сторону, пропуская графа.

Марк вошел и широко улыбнулся:

– Добрый день, Лавиния. Ром? Какой приятный сюрприз!

– Добрый день, – ответил Ром, с трудом скрывая изумление. «Что здесь делает Марк, когда Анна может появиться с минуты на минуту?» Он отвернулся, глядя в окно, стараясь заглушить в себе чувство вины.

– Добрый день, Марк. – Лавиния бросила на Рома тревожный взгляд, затем улыбнулась кузену: – Садись, пожалуйста.

Граф нахмурился, усаживаясь на предложенный стул:

– Лавиния, ты очень бледна, ты здорова?

Она прокашлялась.

– Я, должно быть, выгляжу хуже, чем представляла.

– Не позволяй ей обманывать тебя, – заметил Ром, – она действительно не очень хорошо себя чувствует.

– Очень жаль слышать это. – Марк задумчиво барабанил пальцами по ручке кресла.

– Что-то случилось? – насторожилась Лавиния. – Это необычно для тебя – появляться без предупреждения, хотя я всегда рада, ты знаешь.

– Я собираюсь в Лестершир, чтобы помочь мистеру Феллхоперу разобраться с одним делом. Хочу пригласить тебя, Лавиния, чтобы ты составила компанию сестре мистера Феллхопера.

Лавиния оживилась:

– Ты говоришь о Шарлотте? Я ее прекрасно помню. Она дебютировала в свете, когда ее родители умерли.

– Я знаю об этой трагедии, – заметил Ром. – Старый Феллхопер запутался в финансовых делах.

– Я помню. – Вин покачала головой. – Шарлотте пришлось прервать сезон и вернуться домой, пока ее брат старался как-то компенсировать потерянное, чтобы обеспечить будущее семьи.

– И надо сказать, он преуспел в этом, – напомнил Марк.

– Похоже, что так, – отозвался Ром. Он отошел от окна, довольный, что сумел скрыть свое замешательство от визита Марка. – Я думал, они приехали в город не просто так. Как ты думаешь, Марк?

Хаверфорд откашлялся, прикрывая рот рукой.

– Мистер Феллхопер привез сестру в Лондон с целью найти для нее достойного мужа.

– Готова поспорить, что у нее будет масса соискателей, – отозвалась Лавиния, придвигая поближе поднос с чаем.

– Не сомневаюсь, – согласился Ром. – Мисс Феллхопер – прелестная девушка.

Марк бросил на него мимолетный взгляд:

– У тебя есть свой интерес?

Ром замешкался с ответом, подбирая вежливые слова.

– Не совсем.

– О, прекрасно! – Марк с большей, чем обычно, вежливостью вновь обратился к Лавинии: – Феллхопер просил, чтобы я помог ему в решении одного вопроса, и я подумал, что было бы хорошо, если ты и Эмберли сможете принять участие в вечеринке, чтобы развлечь мисс Феллхопер. Я уверен, она будет скучать по Лондону.

– Это очень мило с твоей стороны, – сказала Лавиния, – тем не менее я должна отклонить приглашение. Деловое расписание Генри слишком плотное, и потом, я не думаю, что езда в карете мне сейчас полезна.

Марк покраснел от подбородка до бровей.

– Прошу прощения, что я не подумал об этом.

– А как насчет мисс Роузвуд? – поинтересовался Ром.

Он не без труда произнес эти слова, но если Анна была бы с Марком за городом, он мог бы заняться обществом «Черная роза», не беспокоясь о ее безопасности. – Насколько я помню, она и мисс Феллхопер знакомы?

– А. .. я думал об этом. – Марк отвел глаза. – Но это неприлично, если ей одной придется составить мне компанию. Насколько я знаю, ее родители имеют много предложений в Лондоне.

– Они вряд ли откажутся от предложения графа, – заметил Ром и саркастически улыбнулся.

– Ром! – Лавиния всплеснула руками.

Марк нахмурился:

– Даже если бы это была правда, я никогда не попросил бы об этом.

– Конечно, нет, – кивнула Лавиния, направив на брата сердитый взгляд. – Это милая идея, Марк, но я уверена, что у мисс Феллхопер есть друзья за городом. Кроме того, она всего несколько дней находится в Лондоне.

– Я думаю, ты права.

– Когда ты едешь? – спросил Ром.

– Утром. Не думаю, что это дело займет у меня больше чем пару дней.

– О, тогда дорогая Шарлотта будет довольна, – сказала Лавиния. – Конечно, там она сможет развлечься: верховая езда, общение с друзьями.

– Правда? – Марк повеселел. – Она прекрасная наездница, насколько я знаю.

– Тогда все улажено.

– Почти, – Марк поднялся, – у меня еще несколько визитов сегодня, поэтому я прощаюсь с вами.

В этот момент в гостиную вошел Багсли и объявил:

– Мисс Роузвуд.

 

Глава 10

Как только Анна переступила порог гостиной Лавинии, она сразу же увидела Рома. Неудивительно, что она не заметила лорда Хаверфорда, пока тот не окликнул ее.

– Мисс Роузвуд, какой сюрприз! – Он подошел, взял ее руку и поднес к губам.

Шокированная его присутствием, она медленно опустила руку, тихонько сжав пальцы.

– Добрый день, лорд Хаверфорд, – растерянно проговорила она, отыскивая глазами хозяйку. Вин незаметно пожала плечами. Анна взглянула на Рома, на секунду поймала его твердый взгляд и поспешила повернуться к будущему жениху: – А. .. вы ... милорд, не выпьете с нами чаю?

– К сожалению, нет. Хотя если бы я знал, что вы придете навестить Лавинию, то постарался бы изменить расписание. Увы, я завтра уезжаю в Лестершир.

– В Лестершир?

– Мистеру Феллхоперу необходима моя помощь в одном серьезном вопросе. Я пробуду там примерно пару дней.

– Как жаль, что вы не можете остаться. – Анна одарила его прелестной улыбкой, хотя каждой клеточкой своего тела ощущала присутствие Рома. – Счастливого пути, милорд!

– Спасибо. Я надеюсь, что увижу вас на балу у Северли? – Он поклонился, затем обратился к своим кузенам: – Лавиния, я навещу тебя, когда вернусь. Ром, ты остаешься?

– Да, еще немного.

Что-то неуловимое промелькнуло в глазах Хаверфорда, – растерянность или огорчение, Анна не поняла.

– Что ж, прекрасно. Желаю вам приятно провести время.

Он вышел из гостиной. Его приглушенный голос долетел до них, когда он что-то говорил Багсли в холле. Все трое как вкопанные оставались на своих местах: Лавиния на софе, Анна у входа в гостиную, Роман у окна, пока не услышали, как входная дверь захлопнулась за графом.

Лавиния с облегчением вздохнула:

– О Господи, я не в том положении, чтобы переживать подобные сцены!

– Не сказал бы, – заметил Ром.

– Ладно тебе, Анна, садитесь рядом.

Анна уселась на софу рядом с Лавинией, ее колени слегка дрожали от пережитого волнения.

– Я никак не ожидала встретить здесь его сиятельство.

– Подумать только, Марк выбрал именно этот день и час, чтобы нанести неожиданный визит! – покачала головой Лавиния. – Когда он появился, я подумала, что умру со страху.

– Не слишком ли драматично? – усмехнулся Ром.

– А ты успокойся, пожалуйста.

Анна наблюдала шутливую перепалку между братом и сестрой. Горькая улыбка коснулась ее губ, когда ей вспомнилась похожая игра между ней и Энтони.

– Спасибо, что пригласили меня, – сказала Анна. – Я понимаю, что это было несколько неожиданно...

– Вовсе нет. – Лавиния махнула рукой. – Забудьте об этом.

– Но вам, наверное, интересно, что вынудило меня ...

– Я объяснил Лавинии, что у нас есть одно дело, требующее обсуждения, – вступил в разговор Ром, его зеленые глаза так пристально смотрели на нее, что слова застряли у нее в горле. – Вы ведь поэтому пришли сюда?

– Да, – обронила она, прежде чем обдумала ответ.

– Отлично! Вин...

– Я не уйду.

Он глубоко вздохнул.

– Лавиния ...

– Нет! – Она упрямо подняла подбородок. – Должна сказать, что, на мой взгляд, вся эта ситуация с невероятной скоростью приближается к скандалу. Я буду сидеть здесь на софе, а вы можете обсуждать все, что угодно, в другой стороне комнаты, где я могу видеть вас. – Она улыбнулась ему снисходительной улыбкой: – Можете даже шептаться, я не стану подслушивать.

– Прекрасно. – Ром встал и жестом пригласил Анну следовать за ним. Они отошли в дальний угол гостиной и остановились.

– У меня очень мало времени, – сказала Анна, понижая голос. – Мама посадила меня под домашний арест.

– А как же вам удалось прийти сюда?

– Она послала со мной свою горничную. Блисс – ярый сторонник приличий и, как только подойдет время для чая, придет за мной. Никто не может сравниться с ней в усердии. Настоящий дракон ...

Ее запинающийся голос, прерывистая речь вызвали у него улыбку.

– Но почему ваша матушка заперла вас дома?

Расслабившись от его теплого взгляда, она опустила глаза.

– Мама узнала о моем расследовании.

Она ждала, что он станет смеяться над ней. Вместо этого он очень серьезно произнес:

– Я рад, что вы больше не будете подвергать себя опасности.

Она не смогла скрыть своего разочарования.

– Я делаю то, что обязана, и буду продолжать начатое, как только представится возможность.

– Какое завидное упорство! – Ром нежно улыбнулся. – Я обожаю вашу настойчивость, Анна. Вашему брату повезло, что вы можете постоять за него.

Сердце ее растаяло.

– Спасибо!

– Но я сомневаюсь, что он обрадовался бы, узнав, как вы рискуете. Например, Воксхолл ... или «Петух и корона».

– Я готова на все.

– Если бы это была Лавиния, – сказал он, – я был бы недоволен.

– А если бы, не дай Бог, что-то случилось с ней, – отрезала она, – оставили бы вы ее обидчика без наказания?

– Никогда, – сурово нахмурился Ром.

Эта внезапная перемена так насторожила ее, что она отступила на шаг. Сейчас перед ней был тот Роман Деверо, которого видел враг на поле боя.

– Значит, вы понимаете.

– Я понимаю, а вы – нет. – Выражение его лица смягчилось, но эхо битвы звучало в его ушах. – Мир, в который вам предстоит войти, чтобы узнать правду о гибели своего брата, опасен для такой женщины, как вы. Ваше желание пойти на риск восхищает, но вы больше не одиноки. У вас есть я.

– Вы нужны мне, – заметила Анна и тут же захотела взять эти слова назад. Она увидела, как заходили его скулы. – Извините, я не то хотела сказать.

– Я понял, что вы имеете в виду, – прервал он.

Анна видела, как напряжение покинуло его, и внезапный сексуальный жар накатил на нее, как волны океана на побережье. Это мешало ей принять его помощь. Неконтролируемое желание, которое охватывало их обоих, когда они оказывались рядом.

– Все хорошо? – окликнула Лавиния.

Ее голос разрушил чары, и они отошли на почтительное расстояние.

– У нас все замечательно, Вин, – успокоил сестру Ром. «О Господи, где мой разум!»

Анна стояла, склонив голову, и когда подняла глаза, Ром увидел, что в их тайной глубине спряталось желание. Его тело тут же откликнулось на молчаливый призыв. Соблазнительная, отважная девушка, готовая пойти на все, чтобы отстоять честь погибшего брата. Такая преданность – большая редкость, и на какое-то мгновение он ощутил ревность к Энтони Роузвуду. Что, если бы все эти чувства были предназначены ему?

Его сердце сжалось от сладкой боли, когда он представил это.

– Я готова принять ваше предложение, и пришла, чтобы поговорить о нашем партнерстве, – сказала Анна.

– Я так и предполагал. Но как мы сможем работать вместе, если вас удерживают дома?

Она открыла сумочку и достала сложенные бумаги.

– Я вношу свою лепту в это дело.

– Что это? – Он взял бумаги и развернул их.

– Это мои разыскания, – сказала она, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть свой аккуратный почерк. – Я собрала всю информацию о гибели людей за прошлый год, где так или иначе упоминается о холодном оружии. Во всех случаях это шпага. Слухи, как говорят, богатый источник полезных сведений.

– Поразительно! – Его восхищение росло, пока он листал страницы записей. Ром вернулся к началу, и его взгляд упал на имя наверху – Энтони Роузвуд. – Вы проделали большую работу.

– Я подумала, это может вам пригодиться. Не хотите ли посетить те места, где были найдены тела несчастных?

– Непременно. – Он сжал ее руку. – Спасибо, Анна.

Она покраснела и вырвала руку.

– Теперь, когда мама следит за каждым моим шагом, я доверяю это вам, Ром. Помогите мне найти убийцу моего брата.

– Я сделаю это. – Он сложил бумаги и сунул их в карман сюртука. – Я попрошу Вин сообщить вам, когда узнаю что-то новое.

– Держите меня в курсе, даже если не будет никаких результатов. Ожидание сводит меня с ума.

– Нет, лучше ограничить наши встречи.

– Но ...

– Нет. – Он выдержал ее взгляд, давая понять, что все возражения напрасны. – Вместе мы найдем убийцу вашего брата и выведем на чистую воду общество «Черная роза», но потом нам придется держаться подальше друг от друга. – Посмотрев на ее полные, соблазнительные губы, он поспешил отвести взгляд. – Вы понимаете почему.

И Анна кивнула, прикусив нижнюю губу.

Черт побери, она возбуждала его, как никакая другая женщина! Ее тело, ее душа, ее удивительная преданность и отвага ... Он хотел бы, чтобы все это принадлежало ему ...

– Только дело, – сказал он, обращаясь не то к себе, не то к ней.

– Только дело, – эхом повторила она. – Я поняла.

Дверь гостиной открылась, и на пороге появился Багсли.

– Горничная мисс Роузвуд ждет свою леди.

Анна вздохнула.

– Пожалуйста, скажите ей, что я иду.

– Конечно, мисс. – Дворецкий удалился.

– Анна, – обратилась к ней Лавиния, когда они подошли к софе, – ваша горничная указывает вам, когда следует вернуться домой?

– Это горничная моей матери, она выполняет ее приказ. – Анна сжала руку Вин. – Спасибо, Лавиния.

– Вам всегда рады здесь.

Багсли снова появился в комнате.

– Мисс, ваша провожатая настаивает ...

– Иду, до свидания, Ром!

– Анна. – Он поклонился, но не мог сдержать улыбки. – Я желаю вам приручить вашего дракона.

Она улыбнулась в ответ, щеки загорелись румянцем.

– Благодарю, с нетерпением буду ждать результатов нашего общего расследования.

– Как только я что-то узнаю, сразу же дам знать.

В холле следом за Багсли появилась Блисс и громко кашлянула, привлекая внимание. Упрямая женщина в строгом черном платье была выше ростом, чем пожилой дворецкий. Ее тронутые сединой темные волосы были заплетены в косу и уложены высокой короной. Поверх головы дворецкого Анна встретила ее предостерегающий взгляд.

Тихо вздохнув, Анна повернулась и вышла из комнаты. Ром наблюдал за ней, бумаги в его кармане были как клятва в любви, которую она дала своему брату. Будет ли она проявлять такую же преданность своему мужу?

– Ты уверен, что делаешь все правильно?

Тихий вопрос Лавинии заставил его повернуться к ней.

– Я говорил тебе, Вин, это деловое свидание.

Она вздохнула, проводя изящным пальчиком по рисунку на чашке.

– Но ты смотришь на нее совсем не как на делового партнера.

– И как же я смотрю на нее?

Лавиния встретила его взгляд.

– Так, как будто она твоя единственная и последняя надежда на счастье.

Потрясенный словами сестры, Ром не ответил.

После продолжительного молчания Лавиния продолжала:

– Будь осторожен, Ром. Как говорится, многие спотыкались на этом пороге.

– К оружию! – последовала краткая команда;

В зыбком свете луны было видно, как две фигуры, а точнее, двое юношей начали поединок, отражая удары и наступая. Шпаги опасно сверкали в призрачном свете.

Стоя на краю поляны, трое мужчин в масках, одетые во все черное, наблюдали за ходом поединка. Один из них перекидывал кошелек из одной руки в другую, другой держал в руке два листка белой бумаги. Лидер вытянул руку, щелкнул пальцами. Второй мужчина по команде протянул бумаги.

– Оба? – поинтересовался лидер, не отводя глаз от дуэлянтов.

– Да, мы были очень осторожны все последние месяцы, так как уже потеряли одного.

– Убедительно.

Он сложил письма и положил их в карман, вместе с компаньонами наблюдая за поединком и ожидая, когда определится победитель.

 

Глава 11

– Ума не приложу, почему он так медлит! – возмущалась Генриетта Роузвуд, завязывая ленты капора. – Лорд Хаверфорд – благородный человек. Почему он тянет? Почему не выполняет обещание, данное его отцом, и до сих пор не поговорил с адмиралом?

– Я не знаю, мама. – Анна, уже одетая к выходу, собирала книги, которые должна была вернуть в местную библиотеку.

– Ты такая милая, Анна. Ни у кого не вызывает сомнений, что ты можешь стать прекрасной женой для графа.

Генриетта сопровождала свои слова активной жестикуляцией, и одной рукой чуть было не попала в нос слуге, когда тот подошел, чтобы открыть перед ними дверь. Но она была так погружена в свои сентенции, что не заметила этого, и с гордым видом спускалась по ступеням к карете.

– Вероятно, он чувствует, что еще не время, – ответила Анна, следуя за матерью.

– Глупости! – Миссис Роузвуд грузно опустилась на сиденье, пружины ответили дружным стоном. – Он прекрасно знает, как делаются такие дела.

Анна передала книги слуге и заняла место в карете.

– Я, право, не знаю, почему он не делает предложение, мама, – продолжала Анна. – Он не делится со мной.

– Мужчины никогда не делятся информацией, девочка. Это первое, что ты должна знать как будущая жена. – Генриетта задумалась, взвешивая ситуацию. Слуга захлопнул дверцу кареты. Кучер уселся на козлы и пустил лошадей. – Женщина должна научиться читать мысли мужчины, наблюдая и суммируя.

– Лорд Хаверфорд всегда ведет себя очень вежливо в моем присутствии, из чего я могу сделать вывод, что он джентльмен, – с улыбкой проговорила Анна.

– Правда? – лукаво переспросила мать. – Он так обхаживал тебя в театре.

– Мама, это было четыре дня назад.

– Ну и что? Это все равно обнадеживает, – возразила Генриетта с легкой улыбкой. – Наблюдение и суммирование, Анна!

– Я наблюдала и сделала вывод, что нам не стоит ждать визита лорда Хаверфорда в ближайшее время, – ответила Анна. – Он уезжает из Лондона, поэтому я полагаю, все откладывается.

– А я, наблюдая за ним, заметила, как он сжал твою руку, – с вызовом произнесла мать, – и сделала заключение, что ты ему нравишься.

– Не берусь комментировать чувства графа. – Анна повернулась к окну, надеясь тем самым положить конец разговору.

– Кроме того, я заметила, как он был взволнован, когда вы вернулись в ложу, Анна Евгения Катарина, – настаивала Генриетта. – И сделала вывод, что между тобой и графом произошло какое-то романтическое объяснение.

– Мама!

– Не пытайся убедить меня, что это не так, – продолжала Генриетта, поднимая руку. – Я все поняла и готова простить тебе этот маленький грех. Не следует слишком скромничать и стоит поощрить графа ...

– Право, ты поднимаешь много шума из ничего. – Анна поспешила отвернуться, чтобы мать не заметила панику в ее глазах. Генриетта обладала проницательностью и умела разглядеть, что к чему, через самую завуалированную ложь.

Накануне посещения театра Анна много размышляла, но не о графе.

– Это загадка, почему он не навестил тебя перед отъездом, – пробормотала Генриетта.

«Ром тоже не пытался встретиться со мной».

– После театра я была уверена, что он будет у наших дверей на следующий же день, – не унималась мать.

«Не ошиблась ли я, доверившись ему?»

– Я так надеялась ... романтическая ... интерлюдия ... между вами изменит его отношение к тебе. Мужчина забывает о всяких рамках, если леди позволяет ему чуть больше, чем следует. Еще раз говорю, что не понимаю этот феномен.

«В первый раз я обратилась к нему за помощью, он отказал».

– Может быть, ты что-то такое сказала или сделала, что уменьшило энтузиазм лорда Хаверфорда? – Генриетта с нетерпением ждала ответа, наблюдая за дочерью.

Анне хотелось сказать что-нибудь такое, что успокоило бы мать.

– Когда я встретилась с ним у миссис Эмберли, его сиятельство заметил, что надеется увидеть меня на балу у лорда Северли.

– Он так сказал? – Генриетта оживилась. – Как мило. Мы уже получили приглашение. Я, конечно, приму его. Ты должна надеть персиковое платье.

– Да, мама.

Когда мать пустилась обсуждать прочие мелочи туалета, Анна мысленно вернулась к более существенным проблемам. Она поверила Рому, когда он рассказал ей, что не является членом общества. А что, если он солгал? Он не искал с ней встречи, как и предупреждал. Он даже не потрудился объяснить, почему оказался на той вечеринке в Воксхолле. Что, если он просто хотел узнать, почему она была там? Не было очевидных связей между «Роуз» и Анной Роузвуд, но ему каким-то образом удалось сложить их вместе и заставить ее сказать правду.

Она сама подписала свой смертный приговор? Анна исподлобья посмотрела на мать, отчаянно пытаясь подавить страх. Генриетта с упоением говорила о всяких мелочах туалета, о том, что лучше надеть, чтобы очаровать лорда Хаверфорда, и не замечала, что творится с дочерью. Анна прикусила губу и отвернулась к окну, делая вид, что наблюдает за проплывающим мимо пейзажем, хотя не видела ничего.

Наконец-то она по-настоящему ощутила опасность, угрожавшую ей. У нее не было никаких доказательств, кроме заверений Рома, что он не связан с тайной организацией. А кольцо? Кольцо можно снять и положить в карман. Что, если он затеял эту игру, чтобы выведать ее планы? Неужели она сама выдала себя? Она назвала имя Энтони и призналась, что изображала куртизанку по имени Роуз. Она передала ему все сведения, которые ей удалось собрать, он заверил ее, что позаботится обо всем.

Что, если все это ложь? Что, если он просто хотел выудить у нее информацию, а сейчас вынашивает план, как бы убрать ее с дороги? Слезы набежали на глаза. «Энтони, Энтони, ты мне так нужен сейчас!» Она заморгала, прогоняя слезы, не желая привлечь внимание матери. Энтони мертв, он не придет ей на помощь, как часто случал ось в недавнем прошлом. Она совершенно одна и может рассчитывать только на свою интуицию. И она не хочет умереть.

Она могла бы покончить с расследованием, выйти замуж за Хаверфорда, переехать в деревню и заниматься воспитанием детей. Она могла бы сделать вид, что верит в сказку о гибели брата от рук грабителей. Она могла бы вести себя так, словно никогда не была знакома с Романом Деверо. Она могла бы сделать все это, чтобы сохранить свою жизнь, и тем самым предать Энтони. И для этого ей всего лишь нужно похоронить подозрения, связанные с убийством брата, и оставить это преступление нераскрытым.

Или, рискуя собственной жизнью, продолжить расследование, чтобы, в конце концов, раскрыть тайну общества «Черная роза». И тогда она сможет спасти других, ни в чем не повинных молодых людей ... Она найдет способ усыпить бдительность матери и продолжит то, что начала. И тогда в темных переулках Лондона больше не будут находить тела убитых, не будет больше таинственных смертей от удара шпаги. Она, в конце концов, сумеет отдать последний долг своему брату. Или присоединится к нему. Одним словом, она поняла, что не отступит.

Ром протиснулся сквозь толпу, собравшуюся у дверей местной библиотеки. Толпа гудела с пугающим возбуждением, которое он не раз наблюдал на поле битвы и никогда не мог объяснить. В высшем свете люди обычно воспринимали смерть скорее как какое-то мрачное недоразумение, что-то вопиющее и возмутительное.

В центре круга лежал Роберт Чеймберз.

– Мертв ...

– Нашли на обочине дороги.

– Проклятые бандиты. Человек не может чувствовать себя безопасно даже в своей собственной карете.

– Для матери такое горе ...

Ром пробрался в относительно спокойное помещение библиотеки, но и здесь до него доносились возбужденные голоса. Среди капоров и юбок он увидел миссис Роузвуд, которая увлеченно беседовала о чем-то с тремя другими леди, а позади нее стояла Анна. На ее побледневшем лице темные глаза казались огромными. Она заметила его.

Ром замер, потрясенный выражением ее лица. Анна выдержала его взгляд, обвинение и опустошенность застыли в ее глазах. Губы ее дрожали, но она крепко сжала их и выпрямилась, не скрывая своего страдания. Незаметным кивком она указала на ряд книжных полок слева от нее, затем отошла немного от матери и исчезла из виду, скрывшись за огромными стеллажами:

Ром направился в противоположном направлении, свернул в боковой проход и увидел Анну в углу у стеллажей с книгами по истории. Стопка пыльных, толстых томов лежала перед ней на столе, загораживая от тех, кто проходил мимо. Когда он протиснулся в узкое пространство между столом и полками, она стояла, наклонив голову и сжимая в руке тонкий кружевной платок. Вся ее поза выражала невыносимое страдание, его сердце защемило от боли. Продолжая комкать в руке платок, она подняла голову и посмотрела на Романа.

– Анна. – Он подошел и протянул ей руку, но она отодвинулась.

– Не надо.

– Извините. – Он уронил руку. – Я забыл, где мы находимся.

– Я думаю, вы уже слышали новость? – Ее покрасневшие глаза терзали его сердце. – Роберт Чеймберз найден мертвым на окраине города. Его закололи шпагой.

– Я сам хотел сообщить вам об этом, но вас не оказалось дома.

– И тогда вы последовали за мной сюда?

– Да. Я надеялся, что новость не успеет дойти до вас.

– Дело в том, что я знала его. – Она теребила в руке платок. – Когда мы были совсем детьми, он признавался мне в любви.

– Анна ... – Он не мог без боли смотреть на нее и на какой-то момент отвел глаза. – Мне очень жаль.

– Это вы убили его?

Ее шепот заставил его резко повернуть голову.

– Что? Что вы сказали?

– Вы убили его? – Бледная, как мраморная статуя, она ждала его ответа.

– Конечно, нет. – Он собрался с мыслями. – Как вам такое могло прийти в голову?

– Вы говорили мне в ту ночь в Воксхолле, что вам приходилось убивать людей.

Он медленно кивнул:

– Это правда. Но я был солдатом, Анна. Я убивал людей на поле битвы, а не с холодным рассудком.

– Вы входите в общество?

– Нет.

– Как я могу верить вам на слово, когда кругом продолжают убивать молодых мужчин? – От волнения кровь прилила к ее щекам. Он воспринял это как сигнал к обвинению.

– Я сказал вам правду, Анна. Но не в моих силах заставить вас поверить мне.

– Мне казалось, я смелая ... Я думала, что знаю, какую дорогу выбрать, кому довериться. Но я не знаю ничего.

– Вы можете доверять мне.

– Да? – Желание в ее голосе спорило с беспокойством в глазах. – Я все еще не понимаю вашей роли во всем этом. Вы действительно проводите расследование? Или все это для того, чтобы заполучить информацию, известную мне?

– Конечно, расследование. – Он выдержал ее взгляд, отчаявшись рассеять тревогу. – Так случилось, что один молодой человек, за которого я несу ответственность, втянут в эту организацию. Я хочу защитить его.

– Кто это?

– Брат моего друга.

– Я спрашиваю его фамилию, потому что хочу поговорить с ним.

– Нет.

– Нет? – вскрикнула она на октаву выше, но, к счастью, не настолько громко, чтобы могли услышать любопытствующие, собравшиеся у входа в библиотеку. Она снова перешла на шепот: – Если мы партнеры, вы можете доверять мне.

– Мы партнеры, но я не хочу подвергать вас опасности.

Анна приоткрыла свои чувственные губы.

– Как вы можете утаивать от меня такую важную информацию?

Он покачал головой:

– Простите, Анна, я не буду рисковать ни моим подопечным, ни вами, называя его имя.

– И вы хотите, чтобы я доверяла вам? – Ее глаза метали молнии. – Лучше я буду действовать одна на свой страх и риск.

– Ни в коем случае! – Он приблизился, чтобы настоять на своем и вдохнуть запретный аромат. – Вы нужны мне, вы помните?

Она широко распахнула глаза, но продолжала упорствовать:

– Ром, единственная вещь, которая спасла меня от сумасшедшего дома в прошлом году, – это желание узнать правду о смерти Энтони.

– Мы же договорились, что я займусь расследованием, и по ходу дела буду информировать вас.

– Но я не слышала от вас ничего уже целых три дня!

– Потому что мне нечего было сообщить вам. Я ознакомился с вашими заметками и анализировал собранные факты.

– Анализировал?

– Да, вы сами сказали, что многое почерпнули из слухов, и я должен проверить все эти предположения.

– Я проделала большую работу, собирая их, – прошипела она.

– И всякий раз рисковали своей репутацией. Ради нас обоих позвольте мне отправиться в подозрительные районы Лондона, пока вы будете собирать новые сведения.

Ее недоверие было поколеблено.

– Новые сведения, – усмехнулась она. – Вроде фамилии того человека, которую вы не пожелали назвать мне?

– Хм ... остроумно!

Уголки ее губ приподнялись в ироничной улыбке, давая понять, что никакой комплимент не может заглушить чувство обиды.

– Я принимаю этот комплимент, хотя сомневаюсь, что вам следует продолжать в том же духе.

– Поверьте мне, ситуация была бы гораздо проще, если бы вы не были такой умной. – Он дотронулся до локона, выбившегося из-под ее капора. – Или красивой.

– Не надо. – Она отстранилась, и ее лицо вновь приобрело настороженное выражение. – Мы с вами деловые партнеры, мистер Деверо.

Он отступил на шаг.

– О, разумеется.

– Мы должны помнить об этом все время, – прошептала она, – и забыть ту ночь в Воксхолле.

– Я никогда этого не забуду. – Воспоминания горячили ему кровь.

– Если вы не можете забыть, унесите это с собой в могилу. Но ни при каких обстоятельствах это не должно повториться.

– Я понимаю. – Он хотел снова прикоснуться к ней, но вместо этого провел пальцем по кожаному переплету одного из томов, лежавших на столе. – Вы принадлежите Марку.

– Именно. – Она нахмурилась. – Хотя мама считает, что он потерял интерес ко мне. – «Если бы это было правдой!»

– Он сегодня возвращается из Лестершира, – заметил Ром. – Думаю, что сразу навестит вас.

– Для мамы это было бы большим облегчением.

– А для вас? – невольно вырвалось у него.

– Я должна вернуться к своей матушке, – быстро проговорила Анна, словно не слышала вопроса.

Он услышал дрожь в ее голосе.

– Да, понимаю. Я найду вас, когда у меня будет какая-нибудь информация.

– Я хочу поговорить с вашим другом.

– Я не могу позволить вам этого.

Ее брови удивленно приподнялись.

– Я надеюсь, вы передумаете.

– А я надеюсь, что вы вернетесь к своей матушке, прежде чем она призовет на помощь всю Боу-стрит.

– О, ради Бога, но я не собираюсь сдаваться.

– Так же, как и я.

Окинув его раздраженным взглядом, Анна прошла мимо него к выходу из библиотеки. Ром не двигался с места еще пару минут, чтобы не дать повода слухам и привести в норму не только свои чувства, но и тело. Еще пять минут, и он взял бы ее прямо здесь, на этом ... что это было? Он взглянул на книгу на столе. «Философы Древней Греции».

Он провел рукой по выпуклым буквам на обложке, дав себе еще пять минут. Его сердце растаяло при виде слез в ее темных глазах, и он хотел лишь утешить ее, но даже на это не имел права. Никаких объятий, даже совсем невинных ... Лучше сконцентрироваться на деле и относиться к ней как к коллеге. Но разве его коллега мог так потрясающе пахнуть? Этот сладкий аромат не давал ему покоя.

– Проклятие! – Он изо всех сил ударил ладонью по толстому тому, пытаясь освободиться от наваждения ее темных глаз и соблазнительного рта. Эта женщина вьет из него веревки. Черт побери, стоило ему взглянуть на нее, как в нем мгновенно пробуждалось желание обладать ею. И хотя она заявила, что следует забыть о том, что произошло между ними в Воксхолле, он не сможет. Как не сможет забыть, что она принадлежит Хаверфорду.

И все же общество «Черная роза» заслуживало особого внимания, поэтому о женщинах придется на время забыть. И самое правильное – сосредоточиться на расследовании, а мысли об Анне Роузвуд отодвинуть подальше. Чем скорее Хаверфорд сделает ей предложение, тем будет лучше для всех.

Закрыв дверь в свою спальню, Анна прислонилась к ней спиной, радуясь, что наконец осталась одна.

Она вернулась домой из библиотеки без единой книги, которая бы оправдывала ее визит. Но мать была так взволнована смертью Роберта Чеймберза, что всю дорогу домой не переставала возмущаться. Ее постоянные упоминания о трагедии еще больше взволновали Анну. Сославшись на плохое самочувствие, она сразу же удалилась в свою комнату, отказавшись от утешений матери.

Ей хотелось сейчас побыть в тишине одной, чтобы справиться с бурей эмоций, бушевавшей в ее душе. Сделав глубокий вдох, затем продолжительный выдох, она отошла от двери медленным шагом немолодой женщины. Все ее тело болело, словно она пробежала несколько миль позади кареты, но только эти синяки были внутри, не снаружи. Удары, которые сыпались на нее в этот день, были посланы не иначе как рукой провидения. Роберт Чеймберз мертв. Ром – все еще непреодолимое искушение.

Обессиленная, она рухнула в кресло перед туалетным столиком. Смерть и желание, все в один день. Желание схватило ее за горло с такой силой, что она едва могла дышать. Как она может испытывать такое чувство к мужчине, который, скорее всего лишь использует ее?

Потому что она всего-навсего серая провинциальная мышка. А он красавец, определенно красавец. И с таким шармом, с такой утонченностью ей еще не приходилось сталкиваться. Она так хотела верить ему, когда он заверял ее, что не входит в злополучное общество, а просто опекает своего юного друга. Но кто этот друг? Где он? Существует ли он?

Несмотря на все вопросы и сомнения, раздиравшие душу, ее тело жаждало его прикосновений. «Бедная, бедная девушка ... Один вечер в его объятиях, и ты не можешь больше· ни о чем думать! А Энтони? А бедный Роберт? Мужчины погибают, а ты думаешь, как оказаться в объятиях мужчины, который никогда не будет принадлежать тебе!»

Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Юная женщина, которая смотрела на нее, выглядела как настоящая английская леди, хорошо и разносторонне воспитанная; но кто бы знал, какие страсти бушевали в душе этой леди! В ту ночь в Воксхолле небеса улыбнулись ей, и всякий раз, когда Ром Деверо оказывался рядом, она не могла думать ни о чем другом.

Он назвал ее умной. Глупая – было бы более точное слово. Бесстыжая. Тоже годится. Родители позаботились о ее безоблачном будущем с лордом Хаверфордом, а она не может найти в себе силы, чтобы отказаться от той радости, которую доставляет ей Ром и которая может разрушить все?

Она хотела, чтобы все было просто, хотела бы никогда не слышать об обществе «Черная роза» и никогда не ступать на ту тропинку в Воксхолле. Она хотела, чтобы Энтони был жив. Анна потрогала свой медальон, к горлу подступил комок ... Горе снова охватило ее. Сколько еще молодых мужчин должны умереть? Кого-то из них она знает лично. И сможет ли она остановить этот страшный конвейер?

Ее стремление во что бы то ни стало раскрыть тайну общества «Черная роза», без сомнения, ставило под удар ее отношения с Хаверфордом, особенно если учесть сложность ее взаимоотношений с Ромом. Но прекратить расследование сейчас означало бы признать поражение. Оставалось надеяться, что Ром говорит ей правду и поможет ей. Ему как мужчине доступны те места, куда ей вход заказан. Если бы они объединили усилия, то смогли бы разгадать эту страшную тайну.

Все это означает, что какое-то время они будут действовать врозь, а ей придется вплотную заняться своими обязанностями по отношению к Хаверфорду. И никакой надежды на случайную встречу. Сейчас, если она хочет добиться цели, ей нужно собраться с силами и не поддаваться соблазнительному искушению, исходящему от Романа Деверо.

Анна встретилась взглядом со своим собственным отражением в зеркале. Она всегда справлялась с любой задачей, которую ставила перед собой, и должна найти в себе силы, чтобы устоять перед неотразимым обаянием Романа Деверо.

Ром вернулся в свои апартаменты, едва держась на ногах. Он думал, что, не общаясь с Анной, сможет преодолеть боль в сердце, но сегодняшняя встреча убедила его в обратном. За то недолгое время, что он не видел ее, его влечение не исчезло, напротив, только возросло. Как она стонала в его объятиях! Мог ли он забыть это? Будь он проклят, но он хочет ее, хотя и знает, что она принадлежит другому.

Лучше всего было бы придерживаться их нового соглашения. Сведения, собранные ею, были действительно бесценны, у него сложилась довольно ясная картина о деятельности общества «Черная роза». Он должен поделиться с ней своими соображениями, конечно, не всеми, но так, чтобы Анна чувствовала, что участвует в деле. Он обеспечит ее безопасность, чего бы это ему ни стоило.

Например, Эдгар Вон. Такой благородный человек, преданный лучшим традициям, как он мог так быстро измениться? Их встреча перенесена на завтра, и он должен использовать эту аудиенцию, чтобы узнать о связях Вона с обществом «Черная роза».

Анна была права, когда сказала, что их отношения не приведут ни к чему хорошему. Он не станет повторять ошибку отца и соблазнять женщину, обещанную другому. Этому не будет прощения. Роман захлопнул дверь – всего лишь дверь одной из комнат, а мысленно представил Анну Роузвуд.

Вдруг ему послышался какой-то шорох ... Он насторожился и замер, соображая про себя, как подобраться к ящику стола, где лежал револьвер.

– Кто здесь?

– Это я. Питер.

– О Господи ...

Он расслабился и вздохнул с облегчением.

– Питер, почему вы сидите в темноте? – Роман подошел к столу, зажег лампу.

– Мне нужна ваша помощь, Роман.

Уловив дрожь в голосе юноши, Ром быстро повернулся к нему:

– О Господи, Питер, что случилось?

Одежда юноши была в грязи, волосы растрепаны, он смотрел на Романа глазами затравленного человека.

– Я не знаю, что делать.

Когда Ром подошел ближе, зловоние ударило ему в нос.

– Господи, старина! Что, черт возьми, происходит?

– Я не мог пойти домой. – Питер провел рукой по небритой щеке. – Я провел ночь на столе в пивнушке. – Скорее в винной бутылке.

– Роман, – протянул он дрожащую руку в страдальческой мольбе, – пожалуйста, помогите мне!

– Расскажите же, наконец, в чем дело.

Питер поднял на него покрасневшие глаза, полные ужаса, и глухо произнес:

– Прошлой ночью я убил человека.

 

Глава 12

– Что вы сказали?

– Я убил человека. О, Боже мой! – Питер пошатнулся и упал на стул. Его бледное лицо напоминало греческую маску, в огромных глазах затаился шок осознания содеянного. – Я не хотел, я думал, это просто игра.

Прикусив губу, Ром опустился на стул напротив.

– Расскажите мне, как это случилось.

– Я никак не ожидал этого. Я думал, это игра ...

– Питер!

Юноша вздрогнул.

– Простите, простите. Что вы спрашивали?

Ром быстро поднялся и подошел к бару.

– Что произошло?

– Меня вызвали.

– Вызвали? В общество? – Налив бренди, Ром вернулся к Питеру и вложил стакан в его руки.

Юноша ухватился за стакан обеими руками, как будто не верил, что ему хватит сил удержать его.

– Да, меня вызвали. – Он поднес стакан к губам. Зубы стучали о край, выбивая дробь. Наконец он сделал глоток.

– Возможно, вам больше не стоит лить, – сказал Ром, – но бренди поможет вам продержаться подольше, чтобы рассказать мне, что случилось.

Питер слизнул остатки бренди с губ и кивнул:

– Да, спасибо.

– Вы не первый мужчина, который приходит ко мне после того, как впервые убил человека, – тихо проговорил Ром. – Это обычное дело на войне.

– Ричард рассказывал мне, – кивнул Питер. Лицо его сморщилось. – Я хотел бы, чтобы он был здесь. Я хотел бы, чтобы он сказал мне, что делать.

– Успокойся, парень. – Сжав плечо юноши, Роман поднес стакан к его губам. – Я здесь вместо него. Помните, он просил руководить вами в том случае, если сам не сможет сделать это?

Юноша кивнул, одинокая слеза скатилась по щеке, когда он сделал очередной глоток бренди. Он опустил стакан и провел рукой по щеке.

– О чем я говорил?

– Что вас вызвали в общество.

– Да, мой первый поединок. – Он тихо рассмеялся. – И я был взволнован. Да-да, я знаю. Я хотел рассказать вам, когда меня вызвали ... Но вы не доверяли обществу. – Он снова рассмеялся и явно был на грани истерики. – Вы были правы, черт побери, Роман, вы были правы…

Ром вздохнул:

– Лучше бы я ошибся.

– Письмо с символом общества прибыло по почте за три дня до поединка.

– С указанием условий дуэли, я полагаю?

– Нет, когда ты получаешь подобное письмо, то идешь на заранее условленное место и ждешь дальнейших инструкций.

– И что это за место?

– Постоялый двор на окраине Лондона. Еще когда я вступал в общество, они предупреждали меня, что когда я получу вызов, то должен прийти туда и ждать контакта.

– Значит, в письме не было ни единого слова, только символ? То есть они не выдали себя. И что это был за постоялый двор?

– «У перекрестка».

– Полагаю, дуэль происходила не в гостинице?

– Нет, но один член Триады заехал за мной.

Ром покачал головой:

– Умно. И, как я понимаю, карета привезла вас, юноша, на место поединка?

Питер кивнул.

– Он завязал мне глаза, пока мы ехали.

– Еще умнее. Черт бы их побрал! Они сделали все, чтобы замести следы. – Ром нервно ходил по комнате. – Продолжайте, Питер.

– Мы прибыли на место. Это была небольшая поляна рядом с проселочной дорогой. Другие члены Триады поджидали нас вместе с моим предполагаемым противником. Я догадался, что они забрали его в другой гостинице. На всех были маски, даже на дуэлянте.

– Поэтому выдвинуть обвинения против какого-то конкретного лица невозможно, – сказал Ром, качая головой. – Тайна общества остается тайной.

– Сначала все шло хорошо, – продолжал Питер, уставившись в стакан. – Это была обычная дуэль. Я первый нанес удар и думал, что нам предстоит биться до первой крови и этим все закончится, но не тут-то было ...

Он замолчал и крутил стакан в руках, как будто все его мысли сосредоточились на нем. Затем вздохнул и сделал последний глоток. Ром закрыл глаза на минуту, зная, что последует дальше. Но Питеру нужно было рассказать все, необходимо было признаться в том, что он совершил.

– И затем?

– Я убил его. – Юноша замолчал и наклонился вперед, беспомощно ссутулившись. Он горестно раскачивался из стороны в сторону, прижимая стакан к груди. – Господи, помоги мне, но я убил его.

– Как это случилось? – спросил Ром твердым будничным тоном. – Вы первый нанесли удар, а затем решили убить его?

– Нет! – воскликнул юноша. – Я не хотел делать· этого!

– Но тогда почему ...

– Триада. Они сказали, что дуэль не закончена, что мы должны биться до смертельного исхода.

– Ну да, – кивнул Ром, нисколько не удивившись.

– Я отказывался! Роман, клянусь, я отказывался.

– А ваш противник?

– Он тоже не хотел... сначала. – Питер откинулся на спинку стула. Пустой стакан дрожал в руке. – Тогда они сказали, что, если мы посмеем ослушаться приказа, они убьют нас обоих.

– Их было трое против двух?

– Еще два кучера, у них были пистолеты.

– Пятеро против двух.

– Пятеро против двух, – подтвердил Питер. – И тогда тот, другой парень накинулся на меня как безумный. – Он нахмурился, восстанавливая в памяти события. – Ничто не могло остановить его, я должен был защищаться.

– Разумеется, должен. Вы были в меньшинстве, и ваш противник пошел в атаку.

– Мы честно дрались, но, в конце концов, я убил его. – Он покачал головой и поставил пустой стакан на стол. – Я говорю это, а сам не верю. Я убил человека, Роман. Возможно ли?

– Я понимаю.

– Я стоял там, смотрел на него, лежащего на земле. Даже когда они протянули мне кошелек, я все еще не мог поверить...

– Подождите. – Роман поднял руку, подозрительно прищурившись. – Какой кошелек?

– Мой выигрыш. Даже за вычетом доли в пользу общества мне кое-что причиталось. Но это не стоило того, я пропил деньги в ближайшей таверне.

– Вы упоминали о членских взносах, но никогда не говорили, что дуэли происходят за деньги.

Злость бушевала в его груди. Кто-то решил заработать на жизнях ничего не подозревающих зеленых юнцов! Роману хотелось дать выход гневу, разбить что-нибудь, подраться, но юноша нуждался в утешении, а не в подобной демонстрации. Он взял себя в руки.

– Это правда, при приеме в общество вы вносите вступительный взнос, – объяснил Питер. – Но потом вы должны сделать ставку. Каждый раз в случае победы на дуэли вы получаете половину ставки противника. Другая часть идет обществу.

– И как велика эта ставка?

– Моя была триста фунтов.

– Триста фунтов! Господи, Питер, это же почти месячное содержание.

– Содержание, – хмыкнул Питер. – Мне двадцать два. Я взрослый человек, но не могу распоряжаться своим будущим, пока мне не исполнится двадцать пять. Зачем Ричард оставил такое завещание, я никак не пойму.

– Как вы не можете понять? – Ром с презрением взглянул на него, с трудом сдерживая раздражение, чтобы не перейти границы. – Взгляните, во что вы влипли. Ричард поступил мудро, установив такие условия, не то вы давно бы уже угодили в долговую тюрьму, мой милый.

– Именно поэтому я вступил в общество. – Питер резко встал. – Я хочу сам контролировать свои деньги, а не получать их частями, как будто я все еще хожу в коротких штанишках. Общество обещало мне вернуть мои инвестиции.

– Разумеется, – отрезал Ром, – но для этого нужна самая малость – убивать людей.

– Но тогда я ничего не знал об этом! – Питер повернулся, потирая голову. – Черт, кажется, бренди делает свое дело.

Ром взял его за руку и повернул кругом.

– Вам повезло, что вы победили на этот раз, мой мальчик, – сказал он, наклонившись так близко, что их носы почти соприкасались. – Иначе я бы занимался сейчас организацией ваших похорон.

Питер резко отпрянул назад.

– Я понимаю. Простите, но я ничего не знал об этом.

– Да, не знали. – Роман нетерпеливым жестом отклонил дальнейшие извинения. – А сейчас нам предстоит решить, что вам делать дальше.

– О чем вы? – Явный страх и паника охватили юношу. – Вы же не хотите, чтобы я пошел в магистрат?

– И признались в убийстве, которое вас заставили совершить? Особенно если учесть, что у вас нет доказательств, подтверждающих ваш рассказ? Нет, разумеется.

– Слава Богу! – Питер глубоко вздохнул.

– Вы должны покинуть страну.

– Что?

– Другого выхода нет. – Ром поднялся и скрестил руки на груди. – Вы сглупили, когда позволили вовлечь себя в эту историю, Питер, но вы должны трезво оценить происходящее. Вы убили человека. Это преступление карается смертью.

– Но, возможно, магистрат выслушает причину?

– Сомневаюсь. Представьте взгляд судьи, когда вы пытаетесь рассказать о тайном обществе дуэлянтов. Если они и не повесят вас, то засадят в сумасшедший дом.

– О мой Бог! – Питер с поникшей головой обмяк на стуле. – Вы правы, я должен уехать. Если я останусь, общество «Черная роза» заставит меня делать это снова.

– Правильно. А вы могли бы это сделать снова, Питер? Могли бы вы убить человека за деньги?

Гримаса отчаяния исказила черты юноши.

– Нет, никогда.

– А это означает, что они убьют вас, если вы откажетесь драться до смерти.

– Я должен уехать из Англии.

– Вы должны уехать, – согласился Ром. – При нормальных обстоятельствах я настаивал бы, чтобы вы сели на первый же корабль и покинули страну, но наши обстоятельства, увы, никак нельзя назвать нормальными.

– Не понимаю.

– Обычно дуэли происходят в присутствии свидетелей, и это заставляет победителя в случае смертельного исхода поскорее скрыться. Но на этот раз секретность общества льет воду на нашу мельницу.

– О, понимаю. Поединок остается тайной для всех, кроме Триады.

– А они вряд ли побегут в магистрат, – усмехнулся Ром. – Так что мы располагаем некоторым временем. Почему бы вам не пойти домой и не собрать все необходимое? Пусть багаж будет готов. А дальше ведите привычный образ жизни, пока я не выйду с вами на связь.

– Что вы собираетесь делать?

– Организовать ваш отъезд, но так, чтобы мы могли вывезти вас из Англии тайно, соблюдая все меры предосторожности.

Питер выпрямился, казалось, он вздохнул с облегчением. Он схватил Романа за руку и пожал ее.

– Спасибо, Роман. Вы дали прекрасный совет.

– Но будьте осторожны, Питер. У этих мерзавцев повсюду ищейки, и если они что-то заподозрят, вам несдобровать. Не совершайте ничего, что могло бы привлечь к вам внимание, и будьте готовы к отъезду.

– Непременно. – Питер вздохнул с облегчением. – Еще раз спасибо, Роман. Ричард не посоветовал бы мне ничего лучше.

Ром улыбнулся:

– Я польщен. А теперь идите.

– Я буду ждать вашего сигнала.

Ром округлил глаза:

– Это не шпионаж, а всего лишь план бегства.

Питер улыбнулся, на мгновение почувствовав себя свободным человеком, затем направился к двери.

– Я буду ждать.

– Да, Питер ...

– Что?

– Примите ванну, хорошо?

Питер рассмеялся и вышел, закрыв за собой дверь.

Когда Ром остался один, улыбка исчезла с его лица. Его мнение об обществе «Черная роза» сформировалось окончательно. Нет, это не группа юнцов, которых бурление в крови толкает на опасные авантюры, а вполне сформировавшаяся организация, действующая дерзко и не знающая компромиссов. Ясно, что это не безобидные игры студентов, а хорошо замаскированный обман взрослых, чей прожорливый аппетит требует жизней и будущего легковерных юношей, жаждущих приключений.

Мысль об этом причиняла ему физическую боль. Сколько раз он бывал свидетелем подобного рода вещей во время войны? Люди, способные на мародерство, солдаты, насилующие женщин, брат, предававший брата за несколько фунтов. Найти что-то презренное здесь, в Англии ... Подонки! Как они смели толкать молодых людей, таких как Питер, на убийство?!

Взять чью-то жизнь и влезть в сердце и душу, подобно червяку, заползающему в яблоко. Есть люди, которые сделаны из прочного материала, они в состоянии выдержать перемену, неизбежно происходящую с тобой в результате подобного опыта. Но есть и другие, у которых силенок поменьше, они либо ломаются, либо всю оставшуюся жизнь живут с чувством безмерной вины и печали. Он не допустит, чтобы подобная участь постигла Питера.

Все эти соображения жгли его, как горячие угли. Он не может изменить то, что совершил Питер, как не может изменить и закон, это не в его власти. Поэтому Питер должен покинуть Англию. Но он может найти руководителей общества «Черная роза» и заставить их заплатить за свои преступления. И начнет пока с единственного известного лидера – Эдгара Вона.

Разумеется, Анна будет изыскивать разные возможности, пытаясь узнать, как продвигается расследование. Она захочет быть рядом, наблюдать за каждым шагом, чтобы, в конце концов, увидеть, как общество предстанет перед лицом закона. Он не может допустить этого. Рассказ Питера лишний раз убедил его, что это люди без стыда и совести, убивающие ради корысти; и он сделает все, чтобы защитить ее.

 

Глава 13

Спустя несколько дней на балу у Северли Анна, поднявшись на цыпочки, пыталась отыскать в толпе знакомую фигуру. Все последние дни она ждала, что Ром свяжется с ней, но тщетно ... Он наверняка выяснил какие-нибудь подробности, связанные со смертью Роберта Чеймберза. Поведение Рома подтвердило, что его обещание о совместном расследовании было всего лишь маневром, чтобы удержать ее от активных действий.

– Анна, – окликнула ее мать. – Я понимаю, что ты взволнована предстоящей встречей с графом, но постарайся не показывать свое нетерпение.

Анна покраснела и повернулась к матери:

– Прости, мама.

– Я ценю твой энтузиазм, дорогая, но умерь свой пыл. Не то все подумают, что ты ждешь не дождешься, когда же он сделает тебе предложение.

– Да, конечно, я понимаю. – Раскрыв веер, Анна остудила пылающее лицо. Если бы мать знала!

Генриетта взяла ее за руку и отвела за большую пальму, где никто не мог видеть их.

– Послушай, – прошептала она. – Ты должна как можно скорее получить предложение от лорда. Сезон на исходе, и мы не можем позволить себе вывозить тебя и на следующий год. Это твой единственный шанс.

– Да, мама.

Генриетта улыбнулась и поправила кружевную оборку на платье дочери.

– Ты хорошая дочь, Анна, наша семья может гордиться тобой.

Анна потупилась, ощущая вину. Что сказала бы мать, если бы узнала, куда в действительности направлены ее мысли? Генриетта вышла из-за укрытия. Анна последовала за ней и вдруг остановилась, увидев, как Роман Деверо входит в зал вместе с сестрой и ее мужем. Высокий и стройный, он выглядел безупречно в черном камзоле. Все взгляды женской половины гостей мгновенно обратились к нему. Аура скандала, окружавшая его, только добавляла ему привлекательности.

Он посмотрел в ее сторону. Дыхание остановилось в груди, сердце совершило крутой вираж, забил ось сильно и горячо. Она ответила на его взгляд, и внизу живота разлилось тепло. Но это длилось всего секунду. А в следующую он отвернулся и направился в противоположную сторону, как будто не желал больше видеть ее.

Что происходит? Она долго смотрела ему в спину, мысленно умоляя повернуться. Они договорились о партнерстве, разве не так? Неужели он не может подойти и поздороваться?

– Анна, – шепнула мать, – лорд Хаверфорд только что вышел из салона, где играют в карты.

Хаверфорд. Да, конечно. Анна заставила себя отвести глаза от Деверо и сфокусироваться на Хаверфорде, который направлялся к ней, пролагая дорогу через толпу. Вот тот мужчина, которому ей следует уделить внимание, мужчина, в чьих руках ее будущее. Но у Рома был ключ к правде.

– Добрый вечер, милорд, – улыбнулась Генриетта.

– Добрый вечер, миссис Роузвуд. Мисс Роузвуд. – Хаверфорд поклонился, затем вежливо улыбнулся Анне: – Мисс Роузвуд, окажите мне честь, оставьте за мной вальс. Хорошо?

Анна покраснела.

– Я ... не могу, милорд.

– Анна еще не получила разрешение на вальс от патронессы «Олмака», – поспешно пояснила мать. – Может быть, менуэт?

– С удовольствием. – Хаверфорд взял карточку Анны, в которой были расписаны танцы, и вписал свое имя напротив менуэта. – Увидимся, мисс Роузвуд.

Как только лорд Хаверфорд отошел от них, Генриетта с шумом открыла веер и начала ожесточенно обмахиваться им.

– Нам следовало получить разрешение на вальс, – прошипела она. – Не понимаю, почему ты не позаботилась об этом? Другие девушки получили разрешение.

– Успокойся, мама. Лорд Хаверфорд получит свой менуэт. Было бы куда хуже, если бы он вообще не пригласил меня.

– Придержи язык, дочь! – Генриетта быстро обмахивалась веером. – Конечно? пригласил, как же иначе?

– Вот и довольствуйся этим.

– Я не буду довольна, Анна, пока фамильный сапфир Деверо не окажется на твоем пальце. – Она закрыла веер и указала им на дочь. – Ты должна очаровать графа, чтобы он заявил об этом безотлагательно. Мы теряем время.

Произнеся свою торжественную тираду, она повернулась, чтобы принять участие в разговоре со своей приятельницей.

Анна глубоко вздохнула. Она действительно теряла время. Так или иначе, но ей осталось всего несколько недель до замужества, когда она точно не сможет продолжать расследование. Ее единственный шанс – положиться во всем на мужчину, который несколько минут назад вел себя так, словно ее не существует на свете. Похоже, сегодня ей придется разбираться с двумя представителями семейства Деверо.

– Ром, ради Бога, расслабься и попытайся получить удовольствие, – взмолилась Лавиния.

Ром продолжал с кислой миной разглядывать толпу.

– Я это и делаю, – усмехнулся он.

– Твоя привычка одновременно хмурить брови и улыбаться вводит меня в заблуждение, – со сладким сарказмом прибавила Лавиния. – Я понимаю, ты расстроен, что твоя вторая встреча с мистером Воном вновь отложена, но я уверена, ты здесь ни при чем.

– А я не уверен.

– Ром; правда. – Вин округлила глаза. – Если мистер Вон что-то имеет против тебя, он не стал бы затевать всю эту историю, я имею в виду предложенное тебе место. Он очень занятой человек. Я уверена, у него просто нет времени.

– Возможно.

Роман постарался улыбнуться, чтобы успокоить сестру, но его раздирали сомнения. Неужели Вон заметил его интерес к кольцу? Разумеется, он постарался не выказывать этого, но Эдгар Вон добился столь высокого положения не по недоразумению. Хорошего дипломата отличают острый ум и необыкновенная наблюдательность.

– Хочешь, я поговорю с Генри, чтобы он навел справки? – Вин оглянулась на своего мужа. – Он сделает это очень деликатно.

– Нет и еще раз нет, – ответил Ром, перехватив упрямый взгляд сестры. – Давай оставим это, Вин.

– Но я беспокоюсь за тебя, – настаивала она. – Я уверена, Генри согласится.

– Но я не согласен. Я взрослый человек, Вин, прибереги свои материнские чувства для будущего беби.

Боль тенью пробежала по ее лицу, она обиженно надула губы:

– Я просто хочу помочь.

– Я знаю.

Ром поборол чувство вины и искренне обрадовался, когда Деннис Феллхопер окликнул его.

– Деверо, – приветствовал его Деннис, – рад вас видеть, старина.

– Взаимно, Феллхопер. – Ром кивнул Шарлотте: – Мисс Феллхопер, чудесно выглядите. Я думаю, вы знакомы с моей сестрой миссис Генри Эмберли?

– Миссис Эмберли, – Феллхопер поклонился, – мое почтение.

– Не может быть, Лавиния! – воскликнула Шарлотта. – Мы не виделись целую вечность! – Она покраснела. – О, простите, миссис Эмберли, так, кажется?

– Лучше просто Вин, – улыбнулась Лавиния. – Я слышала, мой кузен на днях посетил ваше поместье?

– Да, лорд Хаверфорд приезжал в Лестершир, чтобы помочь моему брату решить кое-какие деловые вопросы.

– Уверен, что дело не обошлось без овец, – рассмеялся Ром. – Марк обожает все, что касается овец и шерсти.

– Разумеется, – с улыбкой подтвердил Феллхопер.

– О да. – Шарлотта захихикала. – В Лестершире все крутится вокруг овец.

Они дружно смеялись, когда к компании подошел Марк.

– Добрый вечер, – с улыбкой оглядывая всех, сказал он. – Мисс Феллхопер, Лавиния, вы обе прелестно выглядите сегодня.

– Спасибо, – улыбнулась в ответ Лавиния.

– Спасибо, милорд, – пробормотала Шарлотта, смущенно опуская глаза.

– Мы только что обсуждали ваш недавний визит в наше поместье, – сказал Феллхопер.

– А. .. надеюсь, все там хорошо? – спросил Марк.

– Вполне, – ответил Феллхопер, широко улыбнувшись. – Ваш кузен также упомянул о рынке шерсти.

Марк перевел взгляд на Рома:

– Я не знал, что это тебя интересует.

– Мы, правда, говорили об овцах, – прибавила Шарлотта и прыснула. – Мистер Деверо – большой шутник.

– Не сомневаюсь, Ром может развлечь кого угодно, – усмехнулся Марк, выражение его лица было предельно вежливым. – Мисс Феллхопер, вы окажете мне честь и оставите для меня какой-нибудь танец?

– Конечно, милорд. – Она достала карточку с расписанием танцев.

– Я тоже претендую на один, мисс Феллхопер, – вмешался Ром.

Марк взглянул на него, затем улыбнулся Шарлотте:

– Может быть, вальс?

– Я согласна, милорд. Я получила необходимое разрешение.

– Тогда договорились, вальс. – Он вписал свое имя в карточку, затем передал маленький карандаш Рому. Вин удивленно приподняла брови, но ничего не сказала. Ром вписал свое имя против графы «менуэт».

– Тогда до вальса, – сказал Марк, кланяясь Шарлотте и кивнув всем остальным.

– Мы должны поздороваться с вновь пришедшими, – объявил Деннис, когда граф отошел. – Приятного вечера, господа.

Ром поклонился. Взяв руку Шарлотты, поднес ее к губам.

– Мисс Феллхопер, с нетерпением буду ждать менуэта.

Она ласково улыбнулась ему, ее голубые глаза сияли радостью.

– Увидимся, мистер Деверо.

Брат и сестра Феллхопер удалились. Ром заметил задумчивое выражение на лице Лавинии, которая смотрела вслед паре.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался он.

– Нет, ничего. – Она улыбнулась, но улыбка его не обманула.

– Лавиния. Мне знаком этот задумчивый взгляд. – Он пристально посмотрел на сестру.

Она невинно взмахнула ресницами.

– Не пытайся сразить меня своей проницательностью, Роман Деверо. Я твоя сестра, и меня не проведешь.

– Но что-то тебя беспокоит, Я. хочу знать, что именно?

Она небрежно пожала плечами:

– Что ж... Я просто подумала, что Марк проявляет подозрительную активность по отношению к Феллхоперам. Ты ничего не заметил?

– Нет, просто они ему симпатичны, вот и все.

– Именно, если бы не его отношения с мисс Роузвуд, то я могла бы подумать, что не она, а мисс Феллхопер занимает его мысли.

– Но он ухаживает за мисс Роузвуд. – Слова с трудом слетели с его губ. – Они практически помолвлены.

– Я знаю, – сказала Вин, сопровождая слова небрежным жестом, – но мне кажется, что он ведет себя довольно странно.

– У тебя просто разыгралось воображение.

– Возможно. – Вин посмотрела на брата. – Время покажет.

– Кажется, я вижу миссис Эмберли, – шепнула Анна матери. – Я пойду поговорю с ней.

Генриетта настолько погрузилась в разговор с приятельницей, что, не вникая в слова дочери, машинально кивнула и махнула рукой. Анна направилась через зал. Она видела впереди широкоплечую стройную фигуру Рома, который беседовал со своей сестрой. С каждым шагом ее сердце билось сильнее.

«Дело и только дело», – напомнила она себе. Она должна поговорить с ним о деле, ничего личного. Роман заметил ее, и оживленное выражение его лица немедленно сменилось дежурной светской маской.

– Добрый вечер, Лавиния, Ро ... мистер Деверо.

– Анна! – воскликнула Лавиния, ее лицо светилось удовольствием. – Мы только что говорили о вас.

– Правда?

Она бросила быстрый взгляд на Романа. Его невозмутимое спокойствие не говорило ей ни о чем.

– Мы говорили о Хаверфорде, – пояснил он, – и в этой связи упоминалось и ваше имя.

Вин с досадой покосилась на брата.

– Не обращайте на него внимания, Анна. Его встреча с мистером Воном отложена, и он не в духе.

– Вин. – Ром взял сестру за локоть.

– Не надо так смотреть на меня, Роман. Я уже говорила тебе, что это бесполезно.

Он нахмурился:

– Мне не нравится, что ты рассказываешь о моих личных делах всем и каждому.

– Анна практически член нашей семьи, – возразила Вин, начиная всерьез раздражаться из-за поведения брата.

– Пока еще нет.

Анна вздрогнула, как от удара.

– Ром! – ахнула Лавиния, испуганная этим высказыванием.

Анна подняла на него глаза. Безразличие его взгляда превратило его из пылкого любовника, с которым она познакомилась в Воксхолле, в абсолютно незнакомого мужчину.

Она постаралась вздохнуть поглубже, пытаясь успокоиться. Может быть, лучше сбежать от него? Все говорит о том, что стоит им оказаться вместе, как получается довольно опасная комбинация; Но как она сделает то, что задумала, без его участия? В этот момент к ним подошел муж Лавинии.

– Всем добрый вечер, – сказал Генри Эмберли, его радушное приветствие нарушило напряженное молчание.

– Генри, как чудесно! – прощебетала Лавиния с облегчением. – Ты знаком с мисс Роузвуд?

– Официально нет. – Темные глаза мистера Эмберли смотрели на Анну с искренним расположением. – Как поживаете, мисс Роузвуд?

– Прекрасно, спасибо, мистер Эмберли, – солгала Анна.

– Прошу извинить меня, – внезапно заявил Ром.

Он коротко поклонился и отошел от них. Эмберли озадаченно проводил его взглядом.

– Черт побери, Лавиния! Что происходит с твоим братом?

– Представления не имею, – отвечала она. – Он только что позволил себе непростительную грубость по отношению к мисс Роузвуд.

– Как странно. – Эмберли улыбнулся Анне. – Я надеюсь, вы простите Романа, мисс Роузвуд? Боюсь, он в дурном расположении духа.

– Я тоже готова извиниться за него. – Лавиния дотронулась до руки Анны. – Молюсь, чтобы его дурные манеры не отразились на всех нас!

– О, конечно, – вздохнула Анна.

– Роман провел много времени в армии. – Эмберли развел руками. – Это меняет человека. Я убежден, что, когда вы снова увидите его, он извинится за свое поведение.

Анна заставила себя улыбнуться:

– Не сомневаюсь, мистер Эмберли.

Лавиния потянулась и прикоснулась к ее руке.

– Навестите меня завтра, Анна. Даже если мой брат такой олух, я всегда рада вашему обществу.

– Спасибо, Лавиния. Я непременно буду.

– А я, – сказал Эмберли, – между прочим, пришел, чтобы пригласить свою дорогую женушку на следующий танец.

– Как мило, Генри!

– Я знаю, как ты любишь танцевать, дорогая, – шепнул Эмберли, нежно дотрагиваясь до щеки жены.

– И хочу воспользоваться этим, пока могу. Анна, вы извините нас?

– Конечно.

Анна наблюдала, как пара прошла в середину зала, и думала: неужели и она будет когда-нибудь так счастлива? Одну вещь она знала точно: что не успокоится, пока не раскроет тайну убийства брата. Если Ром решил не помогать ей, тогда она займется этим сама.

Мать может запереть ее в доме, но есть и другие способы, которыми она сможет воспользоваться. Кольцо, например. Она захватит письмо Энтони с собой и обойдет всех ювелиров. Возможно, кто-то знает происхождение этих колец. Вряд ли мать запретит ей посещение ювелирных лавочек!

В один прекрасный день общество «Черная роза» предстанет перед судом, и всем станет известно, что оно представляет собой на самом деле. Только тогда душа ее брата обретет мир и покой, а ее перестанут мучить ночные кошмары.

Ром наблюдал за Анной из дальнего угла зала. При виде страдания на ее лице его сердце сжималось от боли. И все же он понимал, что поступил правильно, отгородившись от нее. Общество «Черная роза» не просто клуб дуэлянтов, а организация, планирующая и совершающая убийства в целях наживы. Это означает, что люди, руководящие им, будут биться насмерть, чтобы сохранить свою деятельность в тайне. Он не может допустить, чтобы она подвергала свою жизнь опасности.

Когда Эмберли увел Вин танцевать, Анна, понурив голову, медленно направилась к матери. Ром хотел бы стереть печальное выражение с ее лица, обнять и успокоить, но не мог позволить себе даже такую малость. Она не его женщина, и чем дальше он будет держаться от нее, тем лучше для них обоих.

– Мисс Роузвуд, вы помните, что обещали мне этот танец? – послышался голос Марка Хаверфорда.

Анна прервала разговор с одним из старых приятелей отца и улыбнулась графу:

– Конечно, милорд.

Она извинилась перед капитаном Раймондом и оперлась на предложенную руку.

– Надеюсь, сегодняшний вечер доставляет вам удовольствие? – произнес Хаверфорд, когда они заняли место среди других танцующих пар.

– О, все замечательно! – заверила его Анна. – Особенно понравились живые картины на тему греческих мифов.

– Это было превосходно, – с поддержал граф.

– Как мило видеть вас снова, – послышался звонкий голосок Шарлотты, она оказалась как раз рядом ними. – Обожаю менуэт!

Ром, ее партнер в этом танце, занял позицию напротив Анны. Его зеленые глаза буквально прожгли ее, и она невольно вздрогнула.

– Мисс Феллхопер. – Хаверфорд поклонился, бросив резкий взгляд на Романа. – Кузен.

– Марк. – Ром поклонился в ответ. Его голос был совершенно спокоен, когда он посмотрел на Анну. – Мисс Роузвуд.

Оркестр заиграл менуэт, прежде чем Анна успела ответить. Она совершенно механически исполнила первое па, смущенная близостью Романа Деверо. Он улыбался Шарлотте, видимо, нашептывая ей на ухо что-то очень смешное, она едва сдерживала смех. «Но откуда такое пренебрежение?» – думала Анна и не находила ответа. Что она сделала, чтобы заслужить подобную враждебность?

Начав следующую фигуру, она так увлеклась наблюдением за другой парой – Шарлоттой и Деверо, что едва не столкнулась с Хаверфордом.

– Простите, милорд!

– Ничего! Это моя вина, – извинился Хаверфорд и продолжил танец. Он озабоченно взглянул на Шарлотту и Рома, затем наградил Анну улыбкой. – Все прекрасно.

Анна двигалась в такт музыке, ей приходилось так близко проходить мимо Романа, что она почти касалась его. Сжав зубы, она заставляла себя не смотреть на него. Лорд Хаверфорд должен быть предметом ее внимания. Недовольство, которое она заметила на лице матери, сидевшей в другом конце зала, напоминало ей об этом.

Вдруг лорд Хаверфорд наступил ей на ногу. Она вздрогнула и, взглянув на него, заметила, как он поспешил отвести глаза от Рома и мисс Феллхопер.

– Извините, мисс Роузвуд! Боюсь, я никудышный танцор!

Несмотря на боль, Анне удалось улыбнуться.

– Никто не может преуспеть во всем, милорд.

– За исключением моего кузена. – Хаверфорд снова взглянул на Романа. Тот слаженно двигался рядом с Шарлоттой, не сводя с нее глаз и демонстрируя свои безупречные способности. – Я наблюдал за ними и старался подражать, но ...

– Я понимаю.

Удивленная этим объяснением, так как раньше не замечала у графа никаких проблем с танцами, Анна хранила молчание: Хаверфорд не пытался продолжить разговор и сосредоточил внимание на движениях с целеустремленностью, которая должна была льстить ей. Но как она могла очаровать мужчину, который не собирался поддерживать разговор?

Когда оркестр заиграл заключительные аккорды, она чувствовала себя так, словно пробежала несколько миль. Ее сердце стучало, на лбу выступили капельки пота. Хаверфорд проводил ее к миссис Роузвуд и, любезно раскланявшись, оставил их. Анна наблюдала, как Ром проделал то же самое с Шарлоттой, подведя девушку к ее брату. Его обязанности закончились, и он быстро направился к выходу в сад, большие французские двери закрылись за ним.

И почти в то же мгновение около Шарлотты появился·Хаверфорд. Предложив ей руку, граф пригласил ее на следующий танец. Звуки вальса наполнили зал. Пара заняла необходимую позицию и закружилась по блестящему паркету, грациозно и непринужденно.

– Это несправедливо, – пробормотала Генриетта. – Не мисс Феллхопер должна была танцевать вальс с лордом Хаверфордом, а ты.

– Мы танцевали менуэт. – Анна не сводила глаз с дверей в сад, но Ром не появлялся.

Генриетта вздохнула:

– Его сиятельство такой превосходный танцор. Я бы хотела видеть тебя рядом.

Анна внимательно посмотрела на танцующую пару. Верно, они двигались слаженно, словно предугадывали намерения друг друга. И ни разу граф не позволил себе наступить на ногу своей партнерше. Он кружил ее с грацией настоящего мастера, ·его лицо оживилось, когда он разговаривал с Шарлоттой. Та улыбалась в ответ и слушала с восхищением.

– Наверное, он умеет танцевать только вальс, – пробормотала Анна. – Сейчас он выглядит куда увереннее.

– Мне нужно непременно получить разрешение для тебя. – С треском открыв веер, Генриетта энергично обмахивала лицо. – Завтра, я думаю. Если лорд Хаверфорд предпочитает вальс, он будет танцевать вальс с тобой, моя девочка.

– Да, мама. – Анна поймала взгляд Лавинии из другого конца зала. – Ты не возражаешь, если я пойду поговорю с миссис Эмберли?

– Ты не должна уходить далеко. Вдруг лорд Хаверфорд захочет потанцевать с·тобой.

– Прекрасная идея. – Она сделала паузу, надув губы. – Конечно, но я ведь буду разговаривать с его кузиной. Он с таким уважением относится к ней.

Довольная улыбка тронула губы Генриетты.

– Верное замечание, дочь. Пойди побеседуй с нашей милой миссис Эмберли. Я рада, что ты наконец проявляешь интерес к своему будущему.

– Меня очень интересует мое будущее, мама, – сказала Анна и направились в противоположную сторону зала, где стояла Лавиния. Но·как только она подошла к ней, мистер Эмберли увлек жену на новый танец.

«Раз так», – подумала Анна ... и проскользнула через французские двери, следуя за своей добычей.

 

Глава 14

Оставшись один на один с ночью, Ром достал из внутреннего кармана сюртука сигару и раскурил ее. Запах дорогого табака ласкал обоняние, Он наслаждался, неторопливо выпуская в воздух неровные колечки дыма.

Ему не следовало выходить сюда и курить в саду. Интимные гроты, искусно спрятанные посреди кустов, предназначались для влюбленных, а не для такого одинокого болвана, как он. Курение было лимитировано и практиковалось в таких местах, как мужские клубы или специальные кабинеты, а курение в общественном месте считалось верхом неприличия.

Но сейчас ему было все равно. Ему необходимо было нечто такое, что помогло бы собраться с силами, и сигара оказалась прекрасной идеей. Но его уединение длилось недолго, внезапно послышался хруст гравия. Пробормотав проклятие, он бросил сигару в кусты и повернулся с вежливой улыбкой на губах.

Улыбка исчезла, когда он увидел Анну.

– Вы курите? – спросила она.

Он прищурился:

– Что вы здесь делаете одна?

– Я не одна, вы здесь. Вы только что курили, да? – Она потянула носом. – Я чувствую запах сигары.

– Вам лучше вернуться в зал, – бросил он, отворачиваясь от нее.

– Нет! – Ее туфли мягко зашуршали по дорожке, и она подошла к нему. – Мне нужно поговорить с вами.

– Мне нечего сказать вам.

Опустив глаза, он пошел по тропинке, обрамленной с двух сторон цветущим кустарником. Она поспешила за ним.

– Вам не отделаться от меня, Ром Деверо.

– Вернитесь к своей матушке, – бросил он через плечо.

– Нет.

Резко остановившись, он посмотрел ей в глаза. Она споткнулась, едва не налетев на него.

– Прошу вас, вернитесь назад.

Она упрямо поджала губы.

– Нет!

Она стояла так близко, что до него долетал ее запах, несмотря на буйный аромат цветов, окружавших их. «Господи, дай мне силы!» – подумал он, на мгновение прикрыв глаза. Затем снова взглянул на нее, такую нежную и красивую в свете луны. Мерцающий персиковый шелк платья подчеркивал каждый изгиб ее тела, ее кожа сияла, как сливки. Знакомый медальон сверкнул на шее в свете луны.

– Мне нужно поговорить с вами, Ром, – повторила она, упрямо подняв подбородок.

Вызов в ее глазах пробудил в нем животные инстинкты. Она была так близко, мог ли он держать себя в узде? Он потянулся к ней, его руки легли на ее плечи, обтянутые скользким шелком. Легкий вздох слетел с ее губ, когда он привлек ее к себе, прижимая все эти нежные изгибы к своему горячему изголодавшемуся телу.

– Разве вы не знаете, – прошептал он, касаясь губами ее нежного уха, – какие опасности поджидают невинную девушку в темном парке?

– Не пугайте меня, – отозвалась она, ее голос дрожал, как и она сама. Но когда она снова взглянула на него, в ее глазах не было страха, только страсть.

– Бросьте, Анна. – Он потерся щекой о ее гладкие локоны, вдыхая знакомый аромат роз, который тут же пробудил в нем острое желание. – Почему бы вам не оставить все это?

– Что я такого сделала, – прошептала она, – что вы так ненавидите меня?

– О, вы прекрасно знаете, не притворяйтесь. – Он выпрямился, тяжело дыша. – Вы заставили меня желать вас, а я не имею права.

– Это произошло случайно. – Она отстранилась от него, пытаясь выбраться из его рук. – Мы договорились забыть ту ночь в Воксхолле и действовать как партнеры, чтобы прекратить убийства.

– Я не могу быть вашим партнером, Анна. – Он разжал руки, отпуская ее.

– Но почему? – Она отступила на шаг. – Я не смогу сделать это без вас.

– Потому что это опасно.

– Я не боюсь.

– А я боюсь за вас, Анна. – Он нежно коснулся ее щеки. – Я не хочу, чтобы вы пострадали.

Дыхание перехватило от его прикосновения.

– Со мной ничего не случится.

– Кто знает? – Он заставил себя убрать руку и отвернулся. – С этими людьми шутки плохи. Особенно если они узнают, что вам известно о существовании общества «Черная роза».

– Но я не такая глупая.

Он коротко рассмеялся.

– Я знаю.

– Мой брат заслуживает правды.

– Но вы ведь уже знаете, что с ним случилось?

– Нет, не знаю. – В сиянии луны она выглядела как королева амазонок – хрупкое тело и огромная решимость. – Это всего лишь подозрения, но не факты. Энтони был мне не просто братом, мы близнецы. И он все еще живет во мне и молит об отмщении.

– Я не могу позволить, чтобы с вами случилось что-то плохое, и не хочу.

– Вы говорили, что готовы помочь мне. – Она подняла подбородок, глаза горели решимостью. – Вы не держите слово, Деверо.

Он пожал плечами:

– Ваша жизнь для меня дороже.

– Моя жизнь не стоит и ломаного гроша, если я не найду правду.

– Нет, Анна. – Он покачал головой, – Вы не знаете, о чем просите.

– Я прошу относиться ко мне как к взрослой женщине, как к деловому партнеру.

Он снова рассмеялся, но это был скорее смех отчаяния.

– Ни один мужчина не мог бы назвать вас деловым партнером, Анна. – Он окинул ее сладострастным взглядом. – И не искушайте меня, упрашивая относиться к вам как к взрослой женщине. Я живой человек, мужчина, и мои силы на пределе.

– Но Ром, при чем тут это? На карту поставлена не одна жизнь!

– Вот именно, и ваша жизнь под угрозой, если вы не прекратите заниматься этим. Поэтому я дам вам один совет: держитесь подальше от общества «Черная роза», Анна.

– Я не могу. – Ее карие глаза, похожие на глаза испуганной лани, молили его о понимании. – Простите, Ром.

Он видел ее решимость, упрямство в складках рта.

– Черт бы вас побрал, в самом деле ...

Она вздрогнула.

– Так должно быть.

– Нет, так не должно быть. Я сомневаюсь, что ваш брат хотел, чтобы вы рисковали своей жизнью.

Она побледнела.

– Возможно. Но он часть меня, и я не предам его. – Дрожащими пальцами она раскрыла медальон. – Вы видите это? Видите, каким он был? Мечтательный юноша, склонный к приключениям: В нем было так много детского. Он обожал море и мечтал стать капитаном собственнoгo судна. Преданный брат, любящий сын. – Она охрипла от волнения, в глазах заблестели слезы. – Мир больше никогда не услышит Энтони, и я обязана узнать, кто отнял у него жизнь. Даже если мне придется поплатиться за это своей собственной.

Он вглядывался в изображение молодого человека, едва различимое при лунном свете, затем поднял глаза и встретил ее взгляд. Сердце перевернулось у него в груди. «Если эта женщина любит, она любит всей душой!»

– Вы удивительная женщина, Анна, – пробормотал он.

Дотронувшись до ее руки, лежавшей около медальона, он позволил себе погладить нежную кожу, чувствуя, как стучит ее сердце под его ладонью.

– Я не могу предать его, Ром. – Слезы, словно драгоценные бриллианты, засверкали на ее щеках. – Никто не слушает меня. Я – все, что у него есть.

– Успокойтесь, пожалуйста ... Все хорошо. – Он достал носовой платок и вытер слезы.

– Вы единственный, кто знает. Единственный, кто понимает меня. Те люди убили моего брата ... – Она говорила сбивчиво, прерывисто, глотая слезы. – Люди из общества« Черная роза» украли его у меня ... навсегда. Он собирался купить корабль и назвать его в мою честь, потом открыть свою собственную компанию и плавать по миру. Он был хороший человек, преданный брат ... – она снова всхлипнула, – я любила его.

И снова зарыдала. Крупные капли скользили по щекам. Анна смотрела на него, и в ее глазах было столько боли и горя, что он мог сделать лишь одно, что, впрочем, сделал бы любой мужчина на его месте. Он обнял ее и крепко прижал к своей груди.

Она не сопротивлялась, ее пальцы теребили лацканы его сюртука, пока глухие рыдания сотрясали хрупкое тело. Бормоча нежные слова, он увлек ее в один из запрятанных посреди кустов гротов, чтобы, не дай Бог, кто-то, проходя по тропинке, не мог увидеть их. И снова крепко обнял ее, пока она не выплакала все свое горе на его груди.

Ром гладил ее спину, шепча на ухо слова, которые могли успокоить ее. Она казалась такой миниатюрной для той непосильной ноши, которую взвалила себе на плечи, но он знал: победить ее дух невозможно, она узнает правду о гибели своего брата или умрет сама. Если бы она была мужчиной, то вызывала бы у него огромное уважение.

Но она не была мужчиной. Соблазнительные изгибы ее тела напоминали ему об этом. Но это не мешало ему питать к ней еще большее уважение. Красивая, умная, преданная. Анна Роузвуд была идеальной женщиной.

Ее рыдания постепенно затихли. Все еще оставаясь в его руках, она несколько раз глубоко вздохнула, сотрясаясь всем телом. Прижавшись щекой к ее голове, он закрыл глаза и вдохнул сладкий запах роз, который исходил от ее волос. Он готов был стоять так бесконечно. Бархатная темнота ночи приняла их в свои объятия, а луна купала в серебристых лучах. Он мог бы стоять так вечно и умер бы счастливым человеком.

Она подняла голову. Слезы дрожали на кончиках длинных ресниц, глубокая печаль сохранялась в ее взоре. Она шевельнулась. Он поднес руку к ее лицу и провел пальцами по влажной щеке, его нежная улыбка успокаивала. Она смотрела на него, изучая его лицо дюйм за дюймом. Ее взгляд задержался на его губах, в глазах проснулся интерес. Его тело тут же откликнулось на этот призыв. И тогда она прижалась, губами к его губам, и его голова закружилась ...

Он не смел иметь ее и не мог отказаться от нее.·Он не хотел желать ее, но страшно изголодался по ней. Ее требовательный поцелуй манил, погружал в водоворот страсти, путал все мысли и намерения. Он обнял ее, привлекая ближе к себе. Прижимаясь к нему, она целовала его мучительно и сладко. Он отвечал на ее поцелуи, понимая, что не в состоянии отказать и отказаться. Ее тихий, но полный триумфа стон тут же проник в его чресла и зажег пожар. Он увлек ее глубже в грот, и. она прижималась к нему, гибкая, как лоза.

Не в состоянии противиться желанию, она отдалась его ищущим рукам и отчаянным ласкам. Она вся горела как в огне, впервые за последние два года в ней пробудился интерес к жизни. Энтони ушел навсегда, но она продолжает жить, и ее тело доказывало это. Прикосновения Рома прогнал и прочь боль потери, наполнили ее желанием жить. Возможно ли чувствовать это всегда? Забыть тьму, которая преследовала ее с тех пор, как погиб ее брат? Забыть ночные кошмары?

Ром привлек ее к себе, его руки дрожали от нетерпения. Она забылась в его объятиях, растворилась в этом танце жизни, а он осыпал поцелуями ее шею. И она вздрогнула, когда резкий стон – некая смесь радости и желания – невольно вырвался из ее уст. Неужели близость всегда дарит такую безграничную радость?

Его рука легла на ее грудь, и все ее мысли тут же улетучились. Стоило ему прикоснуться большим пальцем к твердому соску, как каждой клеточкой своего тела она почувствовала ни с чем не сравнимое удовольствие. Невозможно! Господи, такую чувственность выдержать невозможно ...

– Я хочу тебя. – Его глухой шепот пронзил ее как молния. – Господи, помоги мне, но я хочу тебя, Анна.

– Но как ты можешь говорить такое? – Она положила ладонь на его щеку, привлекая к себе его взгляд. – Как ты можешь забыть обо всем и обнимать меня так?

– Ты сама виновата. Это ты заставляешь меня забыть обо всем. – Он обнял ее пониже спины и притянул к себе, заставляя ощутить его возбуждение. – Ну, видишь? Я не могу думать ни о чем, кроме того, что хочу тебя.

– Я тоже хочу забыть, забыть обо всем, – исступленно шептала она, целуя его в губы. Затем зажала его лицо между ладоней. – Заставь меня забыть, Ром.

Дальше все было как во сне ... Он руководил, она подчинялась. Подчинялась, отчаянно желая заглушить боль и еще раз, пусть последний, но испытать наслаждение. Тоненький голосок где-то в дальних закоулках ее сознания нашептывал ей слова предостережения, но она не слушала его.

Пятнадцать месяцев траура сделали свое дело. Она была разбита не только морально, но и физически. Она забыла, что такое радость. Душа ее пребывала в постоянном унынии, но ласки Рома омыли ее душу, изгнали из нее боль и отчаяние. Он заставил ее сердце биться с радостью и надеждой, а кровь быстрее бежать по жилам. До него она чувствовала себя холодной и бесчувственной, как мраморное изваяние в саду. Но сейчас, Господи, жизнь снова вернулась к ней!

Она не помнила, как он усадил ее на каменную скамью, отгороженную от тропинки густым кустарником. Но холодный камень моментально остудил затуманенную страстью голову. Внутренний голос зазвучал сильнее, и она напряглась, слушая его. Но тут Ром опустился рядом с ней на скамью, усадил ее к себе на колени; и чувство неуверенности мгновенно испарилось.

Ощущая его возбуждение под своими ягодицами, она поражалась, как сильно он хочет ее. И стоит ли лукавить, она сама хотела этого мужчину с той же страстью. Он целовал ее губы, тем временем его рука проникла под ворох ее юбок Его прохладные, чуткие пальцы ласкали ее лодыжки, икры, колени ... ее тело пробуждалось в ответ на его ласки, подстегивая нетерпение.

Она обняла его за шею и поцеловала в губы, утонув в чувственности и дрожа от нарастающего желания.

– Я знаю, что тебе было хорошо тогда. – Он провел языком по извилинам ее уха. – Мне нравилось наблюдать за тобой, нравилось, как ты стонала ... И я хочу, чтобы это повторилось снова.

Ее сердце подпрыгнуло в груди.

– О Боже ...

– Ты такая красивая. – Наклонив голову, он приник губами к ее полной груди в глубоком декольте. – Я хочу прикасаться к: тебе везде ... – Его пальцы прошлись по ее бедрам, едва касаясь, словно легкое перышко. – Я хочу видеть, что доставляю тебе наслаждение.

Его слова убаюкивали ее, как и его ласки. Он возьмет ее прямо здесь, в саду? Возможно ли? Он так сильно хочет ее? Мурашки возбуждения пробежали по спине холодной струйкой.

Он раздвинул ее колени. Его пальцы проникли в ее святая святых ... она дышала коротко и прерывисто, а он целовал ее в шею. Потом его губы спустились туда, где висел ее медальон, где билось ее сердце, и, отодвинув медальон на плечо, он осыпал мелкими быстрыми поцелуями ее ключицы, шею; а тем временем его пальцы ласкали ее нежную влажную плоть ...

Ее голова безвольно отклонилась назад, а медальон закачался, подчиняясь ритму его движений. Его ласки становились все определеннее, и все ее чувства закружились в дикой карусели.

– Милая, как же я хочу тебя! – прохрипел он. – Я чувствую, ты готова ... ты такая горячая и влажная... Я хочу войти в тебя. Почувствовать, как ты сожмешь его… там.

Он положил ладонь на ее грудь, его пальцы ласкали ее полную округлость, осторожно сжимали сосок; в то время другая рука не оставляла ее лона. Она дрожала в его руках, двигаясь и подчиняясь инстинкту.

Он наклонился и приник губами к розовому соску. Прогнувшись в спине и сгорая от нетерпения, она застонала от прикосновения его горячих, влажных губ.

– Сними все ... я хочу посмотреть на тебя. – Не дожидаясь ответа и опустив шелк с ее плеч, он снова приник губами к ее груди.

Стон вырвался из ее губ, голова упала назад, и она, дрожа и задыхаясь, вцепилась в его плечи ... Напряжение росло, словно река в половодье. Если он будет и дальше делать это: ласкать ее грудь и трогать ее «там», – то еще мгновение, и она снова утонет в том наслаждении, которое познала в ту ночь в Воксхолле.

Она прижималась к нему, бессильная бороться со страстью, сжигавшей ее. Она чувствовала, что должна сделать что-то, как-то ответить на его ласки ... Ее руки скользнула по его груди и замерла на талии. Она не знала; как это сделать, как получить то, что хотела, и нетерпеливо задвигала бедрами.

Он тихо рассмеялся.

– Я знаю, чего ты хочешь, – пробормотал он ей на ухо.

– О, я просто хочу тебя, – отвечала она.

– А я хочу тебя так сильно, что изнемогаю от боли. – Не отпуская ее взгляда, он пересадил ее на скамью, но так, что ее ноги остались лежать на его коленях. Затем взял ее руку и положил пониже своего живота, так чтобы она могла убедиться, как сильно он хочет ее. – Теперь ты поняла, что делаешь со мной? Как я хочу тебя, милая?

– Боже! – прошептала Анна. Потрясенная, она притронулась пальцами к ширинке.

– О, черт, Анна! – Он задрожал и прикрыл глаза, затем перехватил ее запястье, чтобы прекратить ласки.

– Я делаю что-то не то?

– Напротив, именно то.

Он открыл глаза, его возбуждение нарастало с каждой секундой.

– Ром, – она обняла его за шею, – не заставляй меня так страстно желать – прошептала она.

Он застонал. Когда она взяла его руку и прижала ее к своей обнаженной груди, этот звук превратился в стон. Он с силой прижал ее к себе, приник к ее губам таким глубоким поцелуем, что она испугалась его страстности.

Он дрожал, расстегивая брюки одной рукой, и, освободившись, взял ее маленькую ладонь и прижал к своему жаждущему, влажному бархатистому клинку. Она ахнула, и он заглушил этот вздох поцелуем. Она ласкала его мужское достоинство, получая удовольствие от того, как оно росло от ее прикосновений.

– Я хочу войти в тебя, – шептал он между поцелуями. – Я хочу почувствовать тебя «там», хочу, чтобы ты обняла «его» и сжала и вся твоя влажность облегчила мне путь.

– О, Ром ... – Она прижалась к нему, совершенно потрясенная его дерзостью и взволнованная не меньше его. Разве какой-то мужчина будет хотеть ее так?

– О Боже!

Резкий женский голос отрезвил их, как ведро ледяной поды. Они подняли головы и увидели, что у входа в грот стоит Лавиния. Ее лицо было белым как мел. Реальность вернулась с осознанием. Анна спустила ноги с коленей Рома, серьезность ситуации мгновенно привела ее в чувство.

– Роман, – прошептала Лавиния, – что происходит?

– Подожди меня там, на тропинке. – Двумя быстрыми движениями он застегнул брюки.

Лавиния разгневанно поджала губы, ее глаза осуждающе смотрели на брата.

– Подождать тебя на тропинке? Ты шутишь, Ром?

– Я просто хочу дать Анне возможность привести себя в порядок.

Лавиния перевела взгляд на Анну и прикусила губу, явно стараясь сдержать резкие обвинения, готовые вырваться наружу.

– Прекрасно, – сказала она. – Я жду ровно две минуты, Роман! – Круто развернувшись, она отошла от грота.

Анна старалась привести платье в порядок, но суета и волнение мешали ей, она боялась взглянуть на Романа. Слезы стояли в ее глазах. Что она наделала?!

– Позволь мне ... – Ром быстро оправил ее платье, пока она сидела и смотрела в одну точку. – Анна? Ты в порядке?

Она подняла на него глаза:

– Мы погибли.

– Нет, Анна. Это Лавиния. Я поговорю с ней.

– Она видела ... – Анна в ужасе замолчала.

– Я знаю. – Он провел рукой по ее щеке. – Я улажу это, обещаю. – Он потянулся к ней и взял со скамьи свой забытый платок, затем сунул его ей в руку. – Вытри слезы и соберись. Я должен пойти поговорить с сестрой.

«Соберись»? В полной растерянности она наблюдала, как он встал и вышел. Он думает, что так просто взять себя в руки, после того как они оба оказались на грани грандиозного скандала? Дрожащими руками она поправила декольте и вернула на место медальон. Он почему-то был открыт. Она посмотрела на милое дорогое лицо Энтони и вздрогнула от внезапного чувства вины.

Она сделала это снова: потеряв голову, забыв обо всем, упала в объятия Рома и позволила ему вольности ... И даже умоляла его. Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила, как просила его унять боль, которая не давала покоя ее измученному сердцу. Но как она могла забыть Энтони и свое намерение найти его убийц? Как могла забыть свои обязательства перед родителями?

Она спрятала лицо в ладонях. Бессовестная распутница! О Господи, Ром стал навязчивой идеей, совсем как черничный пудинг, ее любимый десерт. Она улыбнулась сквозь слезы и покачала головой: придет же такое в голову ...

– Ты сошел с ума? – послышался голос Лавинии, которая разговаривала с Ромом около входа в грот. Анна вздрогнула. – Как ты посмел соблазнить невинную девушку?

– Успокойся, Лавиния, я ... – Ром пытался что-то сказать, но Лавиния перебила его:

– Успокоиться? Ты лгал мне, Роман.

– Нет. Это просто случайность ...

– Случайность, когда ты падаешь с лошади. А обольщать невесту своего кузена, да еще в двух шагах от него, – это, мой друг, не случайность, а подлость. Неужели тебе мало печального опыта отца?

– Если бы ты дала мне возможность объяснить ...

– Мне не нужны никакие объяснения. Я видела все своими собственными глазами. И скажи спасибо, что это оказалась я, а не кто-то другой. Тогда бы не избежать скандала.

– Ты преувеличиваешь.

– Едва ли! Анна исчезла, и ты следом за ней. К счастью, только я связала эти два факта вместе и тут же отправилась вас искать.

– О, черт ...

– Вот именно, – нахмурилась Лавиния. – Теперь необходимо, чтобы Анна вернулась в зал, а ее матушке, которая не находит себе места, придется представить правдоподобное объяснение.

– Я придумаю что-нибудь.

– Ты? Ты не можешь участвовать в этой истории никоим образом, Роман. Иначе найдутся умники, которые тут же станут говорить, что яблоко от яблони недалеко падает.

Ром издал звук, нечто среднее между стоном и вздохом разочарования.

– И я буду одной из них, – добавила Лавиния.

– Что? – переспросил он, не скрывая своего изумления.

– Ты только что пытался соблазнить нареченную Хаверфорда, – отрезала Лавиния. – А ты хоть на секунду задумался, какие последствия это будет иметь для тебя? Для меня? Для матери? Ты подумал об этом?

– Я вовсе не хотел ...

– Как глупо, Ром! – перебила Лавиния резким, безжалостным тоном. – Это бы перечеркнуло будущее Анны, а на тебя все смотрели бы как на сына своего отца. Как ты мог, Ром? Ты потратил столько сил, чтобы избавиться от позорного клейма, ты был так близок к тому, чтобы занять достойное место, и вот ... Ты наплевал на все это ради того, чтобы соблазнить невинную девушку, которая к тому же обещана другому.

– К черту, Вин, – произнес он таким низким глухим голосом, что Анна едва расслышала. – Я никогда не хотел, чтобы такое случилось.

– Твое поведение отразилось бы на всех нас, Ром. Если бы это стало известно, мать снова не могла бы и носа показать в обществе. Это отразилось бы на тебе и на мне, на моем муже и его карьере, не говоря уж о моем будущем ребенке! И я намерена защитить свою семью, даже если придется защищать ее от тебя.

– Мне очень жаль, Вин.

– Я не готова сейчас простить тебя, Ром. Мне нужно проводить Анну назад в зал и предотвратить назревающий скандал. Одному Богу известно, что я придумаю в оправдание.

Шум решительных шагов подсказал Анне, что Лавиния подошла к входу в грот. Пора. Анна вздохнула и поднялась со скамьи. Ноги еле держали ее, колени подгибались, но она держалась с достоинством. К ее удивлению, Лавиния не набросилась на нее с обвинениями.

– Анна. Слава Богу, я нашла вас. Ваша матушка очень нервничает.

– Мне очень жаль, что я заставила ее волноваться.

– Да, и пришло время исправить это. – Лавиния быстро окинула ее придирчивым взглядом, но ничего не сказала. – Все нормально, но вот только глаза ... Вы плакали?

Ром появился из-за спины сестры, ловя взгляд Анны с жадностью путника, блуждающего по раскаленной пустыне в поисках источника ...

– Она плакала, – подтвердил он, – Когда я увидел ее здесь, она рыдала навзрыд. Я дал ей платок.

Лавиния недоверчиво покосилась на брата, затем взяла платок из рук Анны и протянула его Роману. – Уходи, Ром. Все, что мог, ты уже сделал.

Его скулы заходили ходуном, но он промолчал. Лавиния снова повернулась к Анне:

– Почему вы плакали? Из-за бестактного высказывания Романа, которое он позволил себе раньше?

– Нет. – Кончиками пальцев Анна коснулась медальона и глубоко вздохнула. – Я думала об Энтони.

Брови Лавинии расправились.

– О, моя дорогая!

Анна кивнула, благодаря за сочувствие.

– Ваш брат действительно дал мне платок, он старался утешить меня.

– Не сомневаюсь в этом. – Бросив на брата недовольный взгляд, Лавиния протянула руки Анне. – Позвольте мне проводить вас в зал. Мы расскажем всем, что вы были страшно расстроены воспоминаниями о брате и что я была с вами, пока вы не нашли в себе силы вернуться в зал.

– Спасибо, – прошептала Анна.

– А что касается тебя, Роман ... – Лавиния: снова обожгла его уничижительным взглядом. – Я посоветовала бы тебе оставаться здесь, пока опасность не минует окончательно.

В ответ на резкий тон сестры он сжал губы, но кивнул и отошел в сторону, давая женщинам дорогу.

Когда они исчезли из виду, какое-то время он стоял неподвижно, сжимая в руке носовой платок. Он, словно мальчик, получил выговор за свое поведение. Слова Лавинии прозвучали как упрек. И он должен признать, что она совершенно права во всем, что сказала.

Он действительно сошел с ума. Что произошло? Он пытался заняться любовью с Анной Роузвуд посреди сада Северли? Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться на такое, или влюбленным, окончательно потерявшим голову ... От этой неожиданной мысли у него перехватило дыхание. Господи, неужели это правда?

Он поднял глаза к небу, словно мог найти там ответ. Но звезды над его головой мерцали в насмешливом созерцании. Неужели он любит ее? Конечно, он обожал ее. Вне всякого сомнения, его влекло к ней. Но та ли это женщина, с которой он готов провести остаток своей жизни?

Будь он проклят, но это так Анна Роузвуд именно такая женщина. Будь проклята эта сентиментальная чепуха, но, увы, это правда. Он влюблен в женщину, предназначенную Хаверфорду. И что же ему теперь делать?

Ром сунул платок в карман. Он не в силах что-либо изменить. Анна не свободна и не может ответить на его чувства, хотя отвечала на его поцелуи. Но тогда что им остается? Мимолетные встречи и продолжительные взгляды через бальный зал? Анна заслуживает лучшего. И Хаверфорд, без сомнения, тоже.

Он тяжело опустился на скамью, где всего несколько минут назад она, обнимая его, молила заглушить ее боль. Он провел рукой по холодному, гладкому камню, вспоминая, как сладко она отдавалась ему ... Она была так податлива, так открыта, такая страстная женщина. Больше никогда они не смогут позволить себе такое.

Это было единственное решение. Он не может допустить, чтобы Анна была замешана в скандале. Она не сможет жить двойной жизнью, тем самым давая повод для сплетен и насмешек, и не заслуживает жизни парии, как случилось с его матерью. Но, увы, только такое будущее он и мог предложить ей. Но у него нет желания следовать по стопам своего отца. И все же он должен честно себе признаться, что, если представится возможность снова держать Анну в своих объятиях, он будет не в состоянии отказаться от этого.

Анна заслуживает жизни, которую ей может дать Хаверфорд. Она станет графиней, подарит ему наследников, и будет жить в довольстве и роскоши до конца своих дней. Она будет иметь все, что захочет, кроме него – Романа. Лорд Хаверфорд более достойный выбор, чем Роман Деверо, бывший вояка со скромным доходом и мечтами о дипломатической карьере и дальних путешествиях.

Если же Анна продолжит свои изыскания, связанные с обществом «Черная роза», шанс снова оказаться вместе возрастает. Она так верит ему, только с ним может говорить о своем брате, о пресловутом обществе, обо всем. И, несмотря на все его сопротивление, она будет искать возможность остаться с ним наедине, чего он не может допустить.

Эти мерзавцы из «Черной розы» доказали, как они опасны, и он не потерпит, чтобы Анна снова подвергала свою жизнь риску. Но он даже лишен права встать на ее защиту, так как любые усилия в этом направлении вызовут ненужные разговоры и приведут к скандалу, который им только что удалось предотвратить.

Оставался только один путь, чтобы не допустить полного крушения, угрожавшего им обоим. Только один путь, чтобы доказать свою любовь к ней, то есть поставить это общество на колени. И первое, что ему необходимо сделать, – это поговорить с Хаверфордом.

 

Глава 15

На следующий день после бала у Северли Анна предприняла решительные действия по расследованию гибели брата. Она провела все утро на Бонд-стрит. Суровая Блисс не оставляла ее ни на шаг, пока Анна ходила из одной ювелирной лавки в другую с листком, на котором был изображен символ «Черной розы». Ювелиры пожимали плечами, никто из тех, кого ей удалось расспросить, не видел ничего подобного и не изготовлял колец с этим символом. Не добившись никаких результатов, она решила, что обойдет остальные лавки на следующий день.

Так как Ром отказался от своего обещания, ей придется взять дело в свои руки, как она и намеревалась с самого начала. Анна не поверила ему, когда он заявил, что они будут партнерами, она все понимала. Ясно, что это был просто ловкий ход, чтобы заставить ее прекратить расследование. А его поведение прошлым вечером? Не поэтому ли он вел себя так?

Она покраснела, вспомнив, что инициатива принадлежала не ему, а ей. И взглянула на Блисс: не заметила ли горничная, как загорелись ее щеки? Но та с безразличным видом смотрела в окно. Вздохнув с облегчением, Анна уставилась в противоположную сторону. Ей было стыдно за свое поведение на балу у Северли: забыв обо всем на свете, она бросилась в объятия Романа Деверо. Но ей так хотелось хоть на время отвлечься!

Значит, она не думает о себе, не заботится о своей репутации? Она не только нарушила свои обязательства перед лордом Хаверфордом, но еще и пустилась в недвусмысленные отношения с мужчиной, который не сдержал данного слова. И как бы красив и привлекателен ни был Роман Деверо, надо признать, что он вел себя не как джентльмен. Ну а она? Разве, отвечая ему, она могла назвать себя леди?

Она подошла к роковой черте, когда одно малейшее движение может погубить и ее будущее, и ее доброе имя. Если бы Лавиния не была столь хладнокровна и находчива, чтобы тут же состряпать историю о том, как была расстроена Анна и как ей, Лавинии, пришлось утешать се, то неизвестно, чем бы все кончилось. Миссис Роузвуд могла бы докопаться до правды, и это погубило бы не только ее дочь, но и ее тоже. Но, слава Богу, Лавинии удалось усыпить ее бдительность, и вместо того, чтобы сердиться на дочь, Генриетта отнеслась к ней с большим сочувствием и немедленно вызвала карету, чтобы отвезти Анну домой.

Но сколько раз еще придется кому-то рисковать своим добрым именем из-за ее глупости? Рано или поздно удача отвернется от нее. Она нарушила не одну границу, с тех пор как начала расследование, и чем больше ей приходилось касаться чего-то запретного, тем сильнее это запретное привлекало ее. Ей нравилось чувство свободы, которое она познала, она наслаждалась той страстью, которую открыл в ней Ром.

Настанет день, когда благодаря ее усилиям общество «Черная роза» предстанет перед справедливым судом, и тогда она выйдет замуж за лорда Хаверфорда и снова станет благовоспитанной леди. Став замужней дамой и графиней, она будет куда свободнее чувствовать себя в свете. Но один вопрос мучил ее: сможет ли лорд Хаверфорд дать ей наслаждение, которое она познала с Романом?

Господи, Господи ... Она не должна больше думать об этом! Это ужасно, что она попала в эту чувственную ловушку и дошла до того, что его сестра стала свидетелем их предосудительного поведения. И так как Лавинии удалось предотвратить скандал, Анна была благодарна ей и понимала, что должна объясниться. Вот почему она отправил ась в особняк Эмберли с намерением попросить у Лавинии прощение. Тем более что пару часов назад мать сообщила ей, что они приглашены провести несколько дней в обществе лорда Хаверфорда в его поместье в графстве Кент. Они должны отправиться туда завтра.

Мать была в восторге, она предчувствовала, что граф наконец созрел и готов сделать предложение ее дочери и именно для этого выбрал спокойную обстановку загородного дома. Анна, тем не менее, не могла уехать из Лондона, не посетив Лавинию. Следуя за дворецким по коридорам дома Эмберли, она поклялась, что отныне не позволит себе никаких глупостей.

Ром появился в кабинете Хаверфорда настолько рано, насколько позволяли правила приличия. Он не сомкнул глаз всю ночь. Он думал об Анне, о своем чувстве к ней, и тут же его мысли возвращались к Питеру. Он прикидывал, как лучше устроить его безопасный отъезд. И сна как не бывало ... Для него, было бы большим облегчением, если бы Хаверфорд взялся обеспечить безопасность Анны. И вместе с тем он не мог не понимать, насколько это будет для него мучительно.

Когда он вошел в кабинет графа, Хаверфорд сидел за столом, в задумчивости склонив голову. Он поднял на Рома глаза, затем поспешно сложил письмо, которое держал в руках, и убрал его в конверт.

– Доброе утро, кузен. Пожалуйста; присаживайся.

– Доброе утро. – Разместившись на одном из массивных стульев, обитых темно-коричневой кожей, Ром посмотрел на конверт, который Хаверфорд отложил в сторону, и заметил, что письмо от Феллхоперов. – Я надеюсь, у Феллхопера больше нет проблем с овцами?

Марк бросил быстрый взгляд на письмо.

– Нет. Это мисс Феллхопер написала мне, чтобы поблагодарить за помощь в делах брата. – Открыв ящик, он бросил туда конверт, затем резко задвинул ящик. – И что же привело тебя в столь ранний час?

Ром обратил внимание на заинтересованность Марка и мгновенно ощутил собственное ничтожество, Этот человек помог ему справиться с некоторыми из наиболее непреодолимых препятствий, и теперь он, Ром, предает Марка, питая нежные чувства к его невесте. То, что он собирался сделать сейчас, правильно, хотя его сердце разрывалось при одной мысли, что он вверяет Анну другому мужчине.

– Я должен поговорить с тобой на одну деликатную тему, – начал Ром.

Марк отклонился на спинку стула с озабоченным видом.

– У тебя какие-то неприятности, Ром?

– Нет, – Он подбирал нужные слова, – дело касается мисс Роузвуд и общества, именующего себя «Черная роза».

– Что это за общество, и какое отношение имеет к нему Анна?

«И какое отношение имеешь ты к Анне?» – послышалось Рому, хотя Марк не сказал ничего подобного.

Старина Марк! Всегда дипломатичен, всегда справедлив! Сначала выслушивает факты, а потом судит. Но Ром поймал искру сомнения, промелькнувшую в глазах кузена. Проступок отца наложил отпечаток на все семейство, и у Рома не было никакого желания усугублять это. Он должен каким-то образом объяснить сложность ситуации и не нанести обиду кузену.

– Позволь мне начать сначала. Ты помнишь Ричарда Брантли?

– Да. Твой друг, который погиб на поле боя.

– Именно. На смертном одре он просил меня присмотреть за его младшим братом Питером. – Марк кивнул, и Ром продолжал: – Оказалось, что Питер состоит в обществе «Черная роза». Они завлекают горячих юнцов, которые сражаются на дуэлях друг с другом.

Марк пожал плечами, нечто похожее на легкое изумление отразилось на его лице.

– Я помню подобные игры. Мы занимались этим в университете.

– Но это не игра, Марк, они дерутся на шпагах за деньги.

Беззаботность Марка улетучилась.

– Боже милостивый! Значит, все эти недавние смерти от шпаги ... Они связаны?

– Да. – Ром не скрывал отвращения. – Мерзавцы, которые стоят во главе организации, заставляют молодых людей вносить солидный куш еще до поединка. Тот, кто побеждает, получает половину взноса соперника, а остальную половину получает организация. Хуже всего, что поединки проходят под дулом пистолета.

– Господи, – Марк был потрясен, – и твой подопечный Питер состоит в этом обществе?

– Он хочет оставить «Черную розу». Но я опасаюсь за его жизнь. – Ром умышленно опустил упоминание о последней дуэли Питера. – Я хочу помочь ему покинуть страну.

– Думаю, это разумно, – согласился Хаверфорд, задумчиво барабаня пальцами по столу. – А ты не обращался с этой информацией в соответствующие инстанции?

– Я сделаю это, как только Питер будет в безопасности. Я уже договорился, что его возьмут на борт судна, отплывающего в Америку. Нужно потерпеть еще два дня.

– Что ж, ты поступаешь правильно. Питер еще слишком молод, пусть лучше уедет отсюда подальше.

– Вот и я так думаю, – вздохнул Ром.

– Если нужна моя помощь, не сомневайся, – заверил Марк, его взгляд был тверд и спокоен. – Злодейство не может оставаться безнаказанным.

– Я призову их к ответу, – поклялся Ром.

Оба замолчали: и напряженная тишина воцарилась в кабинете. Марк первый нарушил молчание.

– Какое отношение Анна имеет ко всему этому?

Ром уловил в вопросе Марка тревожную настороженность, скрытую за обычной сдержанностью, и был благодарен Лавинии за то, что она остановила его в ту ночь в саду Северли.

– Она уверена, что ее брат являлся членом общества и соответственно тоже был убит на дуэли.

– Что ж, возможно ... – Явно удивленный, Марк поджал губы. – Она делилась своими соображениями с родителями?

– Думаю, да, но, очевидно, они не разделяют ее мнения. Поэтому она взялась за расследование сама.

– Что? – Марк резко выпрямился. – Но это безумие!

– Я тоже так думаю. Мне удалось напасть на след общества «Черная роза» и не раз приходилось наблюдать, как мисс Роузвуд предпринимает рискованные действия, пытаясь узнать правду о смерти своего брата.

– Я отказываюсь верить в это, – Хаверфорд покачал головой, – она производит впечатление тихой, благовоспитанной юной леди.

– Они были очень близки с братом. Ведь они близнецы!

– Но существуют определенные правила поведения, которым должна следовать леди.

Ром проглотил слова в защиту Анны, готовые слететь с языка. Неужели Хаверфорд не понимает, как ему повезло?

– Именно поэтому я здесь. Мисс Роузвуд предана тем, кого любит, но боюсь, как бы эта преданность не стоила ей жизни.

– И поэтому ты пришел ко мне?

– Да. Я смею думать, что между тобой и мисс Роузвуд есть понимание? – «Скажи «нет»! Пожалуйста, скажи «нет»!»

– Да, мы понимаем друг друга, и я в ближайшее время собираюсь просить ее руки.

Хотя Ром ожидал услышать подобный ответ, сердце его забилось с бешеной силой.

– Я сделал все, что мог, стараясь убедить ее оставить это дело мужчинам, но пришел к заключению, что только муж или будущий муж сможет надежно защитить ее.

– Ты прав, – Марк, кажется, вздохнул с облегчением, – это моя обязанность обеспечить ее безопасность.

– Она очень упрямая женщина, – предупредил Ром, – Если ты запретишь ей делать что-то, нет гарантии, что она послушает.

– Кажется, ты хорошо знаешь ее? – заметил Марк. И снова Рому показалось, что за словами кузена скрывается невысказанный вопрос.

– Я пытался отговорить ее, – объяснил Ром, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Марка. – Сначала она дала мне слово, что прекратит поиски, но недавняя смерть Роберта Чеймберза удвоила ее энергию.

– Я так понимаю, они были знакомы.

– Дружили в детстве. – Ром добавил: – Как я сказал, она очень верный человек.

– Хорошее качество для жены, – заметил Хаверфорд, – как я понял, ты хочешь поскорее решить этот вопрос?

Ром кивнул:

– Как только Питер благополучно уедет, я займусь вплотную этим пресловутым обществом. Обещаю тебе.

– Что ж, все к лучшему, я пригласил семейство Роузвуд в мое поместье в Кенте, значит, Анна на время покинет Лондон и будет в безопасности, то есть под моей защитой.

– Превосходно! – воскликнул Ром. Сердце защемило, но он должен был примириться с этим, ведь Анна принадлежала Хаверфорду. В отличие от своего отца он должен поступить благородно.

– Я также пригласил чету Эмберли, – продолжал граф.

– Лавиния будет в восторге, не сомневаюсь. А Феллхоперы, ты их тоже пригласил?

Марк на секунду замялся.

– Ну конечно. Я уверен, Анна будет рада компании мисс Феллхопер. – Он встал. – Спасибо, Ром, что ты предупредил меня. Если ей суждено стать моей женой, то мне лучше не откладывая начать то, что я собираюсь продолжить впоследствии. Этой леди нужна крепкая рука, которая руководила бы ее поступками, и я могу дать ей это.

«Но что еще ты можешь дать ей?»

– Не буду больше задерживать тебя, кузен. Удачи! – улыбнулся Ром в ответ.

– Помни, – сказал Марк, провожая Рома к дверям, если тебе понадобится помощь, можешь рассчитывать меня.

– Спасибо, Марк.

Но когда Ром вышел из кабинета, улыбка исчезла с лица.

«У меня было все, о чем я мог мечтать, и я только отказался от этого».

– Вы не можете больше встречаться с ним, – проговорила Лавиния, опуская глаза.

Они с Анной обсуждали новые направления моды, разглядывая женский журнал.

– Простите, что вы сказали?

Лавиния вздохнула.

– Извините, что касаюсь этой темы, Анна, но мы должны поговорить о том, что произошло на балу у Северли.

– Ах вот вы о чем ... – Щеки Анны стали пунцовыми в одно мгновение. – Воображаю, что вы думаете обо мне ...

– О нет! – Лавиния придвинулась поближе, не обращая внимания на журнал, упавший на пол. – Я не виню нас, Анна, поверьте, это так. Я понимаю, что перед обаянием моего брата не устоит ни одна женщина.

– Я не заслуживаю столь доброго отношения, – вздохнула Анна. – Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что делала, и виновата не меньше.

– А я так не думаю. Ром старше, чем вы или я, и достаточно искушенный в подобных вещах. Той ночью в саду он мог погубить вас обоих. И я счастлива, что нашла вас тогда, можно сказать, вовремя.

– Я должна выйти за лорда Хаверфорда. Как вы, зная это, можете не презирать меня?

– Я не презираю вас, но призываю к благоразумию. – Лавиния смотрела печально. – Наш отец сбежал с невестой старого графа, то есть отца Марка, и мы очень пострадали от разразившегося скандала. Если подобное случится снова, я не знаю, что будет с нашей семьей ... – Она вздохнула: – Нам никогда не оправиться.

– Я не собиралась бежать с вашим братом, – заверила ее Анна. – Я никогда бы не решилась на такое.

– Тогда зачем вы подпускаете его так близко?

Вопрос Лавинии поставил ее в тупик. На что она надеялась, поступая подобным образом?

– Не знаю, – наконец проговорила Анна, стараясь поймать взгляд своей собеседницы. – Все происходит как-то само собой ...

– Вы должны прекратить это немедленно. Прислушайтесь к моему совету, Анна. Роман наконец получил шанс устроить свою карьеру. Он так долго добивался этого, но если разразится скандал, все пойдет прахом ... Ваши встречи ... рано или поздно все станет известно. И когда это произойдет, ваша репутация будет непоправимо испорчена, а Ром никогда не получит место в дипломатическом корпусе, чего, бесспорно, заслуживает. Вы должны прекратить всякие отношения с моим братом, Анна. Это единственный путь избежать скандала.

– Я понимаю. – Ее сердце кричало, протестуя, но в глубине души она понимала, что Лавиния права.

– Вы должны сделать это, Анна, прекратить видеться с ним. А когда встретитесь с ним в обществе, сведите ваше общение до минимума. Не оставайтесь с ним наедине ни при каких обстоятельствах.

– Хорошо, – пообещала Анна.

– Будьте сильной, Анна. – Лавиния вздохнула. – Не могу сказать, что хорошо знаю вас, но мне кажется, вы питаете к моему брату определенные чувства, если идете на такой риск. Но у ваших отношений нет будущего, Анна, ведь вы обещаны Хаверфорду.

– Я никогда не думала нарушить это обещание.

– В таком случае вы не должны допустить, чтобы это случилось снова.

– Вы правы. – Анна решительно подняла подбородок. – Больше это не повторится.

– Если вы любите его, сделайте это.

«Люблю его?»

Она любила мужчину, который упорно отстаивал свое право на честную и благородную жизнь? Человека, который стремился сделать свои мечты былью и готов был в любую минуту защитить интересы своей семьи? Этого страстного мужчину, который был верен идеалам добра, чего бы это ему ни стоило?

– Да, я люблю его. – Даже если эти слова без ее воли соскользнули с языка, она знала, что это правда. Потрясенная, она могла только смотреть на Лавинию, которая отвечала ей взглядом, полным симпатии и сочувствия. – Господи, я сама не понимала этого!

– Любовь имеет способность запутывать все. Если бы я не думала, что вы любите его, я бы лишила вас своей дружбы, не колеблясь ни секунды. Но когда я заметила, как вы смотрите на него, я все поняла, и оказалacь, я не такая жестокосердная. – Она сжала руку Анны. – Но если я заметила, то и другие могут заметить. Как женщина женщину, умоляю вас, Анна, прекратите это! Это все, о чем я прошу вас. – С усилием Лавиния поднялась со стула. – Боюсь, нам придется закончить на этом, я не очень хорошо себя чувствую сегодня.

– А что такое? – Анна поднялась, в тревоге глядя на Лавинию.

– Наверное, ребенок. – Лавиния наклонилась, чтобы поднять с пола журнал, и покачнулась. Анне пришлось поддержать ее. – О Господи! Спасибо, Анна.

– Вам лучше прилечь, – встревожилась Анна. – И больше не переживайте из-за своего брата. Вы открыли мне глаза.

– Я рада. – Лавиния проводила Анну до дверей гостиной. – После нашего разговора я чувствую себя гораздо лучше.

– Я беспокоилась, что потеряла ваше дружеское расположение, – призналась Анна. – Я бы этого не пережила.

– Так и случилось бы, – заметила Лавиния, – если бы вы настаивали на своем. Но вы любите его.

– Я люблю его. – Глаза ее были полны слез, и Анна прикусила губу, чтобы не разрыдаться. – И готова все сделать для него. Спасибо, что сказали мне правду, Лавиния. Надеюсь, вы теперь успокоитесь.

Лавиния улыбнулась ей:

– В последнее время у меня больше плохих дней, чем хороших. Это пройдет. Увидимся у Хаверфорда в Кенте.

– Я тоже очень жду этого, – призналась Анна. – Может быть, вдали от вашего брата мне будет легче сделать то, что я должна.

Подруги попрощались. Проводив Анну глазами, Лавиния начала медленно подниматься по лестнице. Блисс о чем-то болтала с камердинером, и Анна жестом указала ей на выход. Блисс направилась к карете, маршируя как солдат, Анна последовала за ней.

Когда она вышла на улицу, Блисс уже сидела в карете, а по ступеням навстречу Анне поднимался Ром Деверо.

Она вздрогнула и застыла на месте, понимая, что они привлекают к себе не только взгляды слуг, но и прохожих, и проезжающих в экипажах.

Анна только что дала слово не только себе, но и Лавинии, что не будет искать встреч с Ромом. Холодная вежливость – вот что она могла предложить ему. Но стоило ему устремить на нее свои зеленые глаза, как ее сердце тут же растаяло. Спохватившись, она попыталась придать лицу вежливо-равнодушное выражение.

– Добрый день, мистер Деверо.

– Мисс Роузвуд! – Он стоял на пару ступенек ниже, поэтому их глаза были почти на одном уровне. – Как поживаете?

– Прекрасно, благодарю вас.

– Рад слышать это.

Напряженное молчание длилось, пока они с тревогой рассматривали друг друга жадными глазами. Воспоминания о его поцелуях преследовали ее, как чудесный сон, который просочился сквозь пальцы при пробуждении и исчез ...

– Ваша сестра неважно себя чувствует, – наконец сказала Анна.

Роман нахмурился:

– Я надеялся поговорить с ней сегодня.

– Может быть, в другой раз?

– В другой раз, – повторил он хрипловатым голосом.

Деверо встретился с ней глазами. Каждой клеточкой своего тела он потянулся к ней, словно был не в состоянии оставаться далеко. Она хотела шагнуть к нему и упасть в его объятия, но они стояли на виду всего Лондона, как актеры на сцене. Взгляд Анны затуманился, и она открыла сумочку в поисках носового платка.

– Анна! – Его хриплый шепот едва не сломил ее волю.

– Мне что-то попало в глаз, – сказала она и вытащила платок из сумочки. На тротуар упал сложенный вдвое лист бумаги.

Ром наклонился и поднял листок.

– Дайте мне!

Анна выхватила листок из его рук, но второпях вновь уронила его. Они оба нагнулись, едва не столкнувшись головами. Анна поспешно выпрямилась. Ром медленно последовал ее примеру, держа бумагу в руке. Записка приоткрылась, и он увидел знакомый символ.

– Господи, Анна! Зачем вам это?

– Это письмо принадлежало Энтони. – Она отобрала у него листок и спрятала его в сумочку.

– Анна, подождите!

– До свидания, мистер Деверо!

Она немного помедлила, взглянув на дорогое лицо и, ускорив шаг, направилась к карете, чтобы он не увидел, как невыносимо тяжело ей было расставаться с ним.

Скрытый от посторонних взглядов, мужчина наблюдал, как отъехала карета. Так вот у кого это исчезнувшее письмо! Ну конечно, Энтони Роузвуд оставил его своей сестре в надежде, что она попытается раскрыть тайну общества. Что ж, он преподал им всем хороший урок!

Из своего незаметного укрытия он наблюдал, как Ром Деверо повернулся, сбежал вниз по лестнице и, даже не, постучавшись в дверь, быстро пошел по улице. Он дождался, пока Деверо исчезнет из виду, и осторожно выбрался наружу.

Ему наконец удалось узнать, куда исчезло то пропавшее послание, сообщавшее Энтони Роузвуду о предстоящей дуэли. Неизвестность мучила его больше года, и вот теперь он знает, что единственная ниточка в руках женщины. Да, теперь он знал, где искать это письмо, и в его голове уже созрел план, как вернуть его назад.

 

Глава 16

– Это твой шанс, Анна, – шепнула Генриетта.

Анна на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь красивым сопрано Шарлотты Феллхопер. Они только что закончили свой первый обед в Хаверфорд-парке, и граф упросил Шарлотту принять участие в маленьком импровизированном представлении. Но это не мешало матери рассуждать о том, что засело у нее в голове, и выстраивать стратегию поведения.

– Дорогая, не теряй времени зря, используй свой шанс и подтолкни графа к решительному шагу, – говорила Генриетта приглушенным тоном. – Сезон вот-вот закончится, и ты должна обязательно получить предложение.

– Мама, не сейчас. – Анна сосредоточилась на пении Шарлотты, не желая нарушать чудесную атмосферу.

– Тебе надо сесть рядом с ним, – снова зашептала Генриетта.

Анна взглянула на графа, который сидел около пианино рядом с братом Шарлотты. Казалось, пение молодой женщины загипнотизировало его.

– Я не могу прервать музицирование, – прошептала Анна. – Пожалуйста, мама, не сейчас.

Шарлотта закончила пение, и Анна захлопала вместе с остальными.

– Вы должны непременно спеть еще, – попросил Хаверфорд.

– Не знаю, право ... Может быть, кто-то еще хотел бы сыграть или спеть? – Щеки Шарлотты порозовели, она колебалась, не зная то ли ей отойти от пианино, то ли снова сесть за него, и растерянно оглядывала собравшихся. – Миссис Эмберли? Анна?

– Боюсь; я не возьму ни одной ноты, – рассмеялась Лавиния.

– Ну, это не совсем так, – вступил в разговор Генри, который прибыл в Хаверфорд-Парк вскоре после обеда. – Я уверен, что одну ноту ты, пожалуй, вытянешь.

Его слова вызвали дружный смех.

– А я вообще не пою и не играю, – призналась Анна. – Если у меня и есть талант, то только в области акварели.

– Которая определенно не желает петь, – посмеиваясь, добавил адмирал Роузвуд.

– Квентин! – Генриетта одернула супруга и с милой улыбкой повернулась к собравшимся: – Моя Анна очень талантлива.

– Не сомневаюсь, – галантно поддержал Хаверфорд.

– Вы хотите сыграть? – снова спросила Шарлотта.

Анна покачала головой:

– Мне далеко до вас. Пожалуйста, продолжайте.

– Я был бы вам очень признателен, мисс Феллхопер, если бы вы снова спели, – настаивал Хаверфорд.

Шарлотта опустила глаза, теперь ее розовые щеки стали пунцовыми.

– С удовольствием, милорд.

Она села за инструмент и заиграла другую вещь; Генриeттa с недовольной гримасой откинулась на спинку стула.

– Мне не нравится, как он смотрит на нее, – проворчала она так тихо, что никто, кроме Анны, не мог услышать.

Анна удивленно приподняла брови и продолжала наслаждаться музыкой.

– Не знаю, как и благодарить вас, – сказал Питер, ставя на стол высокую кружку с элем. – Вы спасли мне жизнь.

Ром потянулся вперед через круглый деревянный стол.

– Поосторожнее в выражениях, – предупредил он, деланно улыбаясь окружающим. – Никогда не знаешь наверняка, кто тебя слышит.

– Я думал, все страхи уже позади.

Внезапно встревожившись, Питер огляделся. Никто не обращал на них внимания, в таверне все было как всегда: шум, чад, кто-то тихо напивался, кто-то горланил песни, кто-то флиртовал с девчонками. Покачав головой, Ром сделал очередной глоток и отодвинул кружку.

– Питер, перестаньте вести себя так, словно вы дебютантка на балу в «Олмаке». У этой толпы такой же безупречный нюх, как у стаи волков на свежую кровь.

Питер напрягся.

– Если, пригласив меня сюда, вы хотели, чтобы я расслабился, то достигли обратного.

– Бросьте, просто сохраняйте хладнокровие. Капитан Морроу заверил меня, что ваш вопрос улажен, судно отходит на рассвете. Так что не переживайте, все устроилось.

Обхватив обеими руками высокую кружку, Питер заглянул в нее.

– Это будет так странно – уехать из Англии.

– Зато вы сохраните жизнь, – пробормотал Роман. – Это неплохая компенсация.

– Согласен. – Питер поднял кружку. – За вас, Роман. За то, что вы спасли меня.

Ром чокнулся с юношей и, выпив до дна, поставил пустую кружку на стол.

– Пошли.

– Куда?

– К вам. – Ром встал и направился к выходу, чуть покачиваясь и спотыкаясь, чтобы со стороны казалось, что он пьян. – Я не хочу оставлять вас в эту ночь без присмотра, а утром провожу вас на корабль.

– Нет, это лишнее. Я не ребенок, – возмущался Питер, выходя следом за Деверо на улицу. – Вы живете как раз напротив меня, Роман? Так что считайте, что я под присмотром. Вам не надо держать меня за руку всю ночь.

– Питер ...

– Роман, пожалуйста, я взрослый человек.

Они остановились около дома Питера. Понимая, что настаивать бесполезно, Ром вздохнул:

– Обещайте, что без меня вы и шагу не сделаете из дома.

– Даю слово. Спасибо, Роман, – поблагодарил юноша и, взявшись за ручку двери, добавил: – Я был бы уже покойником, если бы не вы.

– Сопровождать вас не только моя обязанность, но и радость.

– Спокойной ночи, Роман!

– Спокойной ночи, Питер!

Ром проводил глазами молодого человека и запер дверь.

– Ты видишь, Ричард? – пробормотал он, поднимая глаза к ночному небу. – Я выполняю свое обещание.

На следующее утро, спустившись к завтраку, Анна увидела, что Феллхоперы опередили ее.

– Доброе утро, Шарлотта, здравствуйте, мистер Феллхопер!

– Доброе утро, Анна! – Шарлотта улыбнулась Анне, оторвавшись от горячего шоколада.

Деннис поднял глаза от утренней газеты и, приветливо кивнув Анне, поднес чашку кофе к губам.

– Вы так рано сегодня, – сказала Анна, стоя у буфета и выбирая, что бы положить себе на тарелку.

– Мы привыкли. В Лестершире мы всегда встаем рано, – пояснила Шарлотта. – Мы просто не в состоянии спать после рассвета.

– Овцы тоже просыпаются ни свет, ни заря, – пошутил Деннис, оторвавшись от «Тайме».

Шарлотта рассмеялась, затем внезапно затихла. В комнату вошел Хаверфорд.

– Всем доброе утро; – обратился граф к присутствующим и подошел к столу.

– Доброе утро, Хаверфорд! – Деннис чуть склонил голову. – Сегодня цены на шерсть выглядят весьма привлекательно.

– Чудесно! – Хаверфорд сел рядом с Анной. – Милые дамы, в этот ранний час вы обе выглядите прелестно.

– В Лестершире мы встаем рано, – прощебетала Шарлотта.

Анна пожала плечами на вопрошающий взгляд графа:

– А мне так просто не удалось заснуть ...

Хаверфорд нахмурился:

– Мне казалось, кровать удобная. Скажите, если захотите поменять комнату.

– Нет, милорд, комната тут ни при чем, это мои собственные мысли не давали мне спать.

– О, я знаю, это ужасно! – проговорил Деннис, отрывая взгляд от газеты.

Шарлотта оживленно присоединилась к обсуждению:

– А что касается меня, так стоит мне выпить чашечку чая, перед тем как лечь в постель, и меня сразу клонит в сон. Вам стоит попробовать, Анна.

– Возможно, – ответила Анна и занялась ломтиком ветчины.

– Я всегда думал, что чай бодрит, – возразил Хаверфорд, беря солонку.

– Я имела в виду свой особый чай, он заставит вас тотчас уснуть, – заверила Шарлотта и покраснела. – Простите, милорд, это прозвучало слишком фамильярно.

– Глупости, – улыбнулся граф, пожимая плечами. – Я у себя дома и могу попробовать это средство.

– Почему бы нам всем не попробовать? – предложил Деннис.

– Вы составите мне компанию на прогулке, Анна? – Хаверфорд сменил тему. – У меня есть спокойная лошадь, как раз для леди.

Анна улыбнулась:

– С удовольствием, милорд, спасибо за приглашение.

– Пожалуйста. – Граф повернулся к Феллхоперам: – Вы оба, разумеется, тоже приглашены.

– Чудесно! – воскликнул Деннис, складывая газету. – Нет ничего лучше, чем ранним утром прокатиться верхом.

– Спасибо, милорд, – тихо проговорила Шарлотта. – Это доставит мне удовольствие.

Хаверфорд встал:

– Тогда через час встречаемся в холле. Вам, леди, хватит времени, чтобы переодеться?

Шарлотта кивнула.

– Конечно, милорд, – сказала Анна.

– Вот и прекрасно! Тогда до встречи.

Граф вышел из столовой. Шарлотта тут же поднялась из-за стола.

– Я должна надеть что-то более подходящее для верховой езды. Вы идете, Анна?

Анна взглянула на свой недопитый шоколад.

– Идите без меня, Шарлотта. Увидимся в фойе.

Шарлотта кивнула и поспешила выйти из комнаты.

– Что творится, мистер Феллхопер? Ваша сестра просто рвется поскорее вскочить на лошадь!

– Она обожает ездить верхом, – ответил Деннис, снова уставившись в газету.

Наконец он остался один в своем кабинете. Глубоко вздохнув, подошел к небольшому бюро и достал из тайника маленькую коробочку, обтянутую черным бархатом. Готов ли он сделать это? Но если не сейчас, то когда? Она катается верхом. Время подходящее. Правда, все время кто-то присутствует рядом, а он бы не хотел совершать столь интимный акт при свидетелях.

Хаверфорд встретился взглядом со своим собственным отражением в зеркале. Любой, кто мог бы видеть его сейчас, наверняка заметил бы некоторую нерешительность, а вернее, ту внутреннюю борьбу, которая происходила в его душе. Сегодня он узнал об Анне нечто новое, что позволило ему собрать воедино все впечатления об этой женщине. Но и новая информация ничего не меняла. Он должен исполнить свой долг.

Он открыл коробочку и, вынув оттуда кольцо, положил его на ладонь. Драгоценный камень вспыхнул в лучах утреннего солнца, переливаясь невероятным блеском, и он быстро сжал ладонь. Ответственность и верность данному слову связывали его по рукам и ногам. Он убрал кольцо в футляр и запер ящик. Чуть позже он наберется смелости и решит этот вопрос окончательно. Все произойдет быстро и без лишнего шума.

Выходя из комнаты, он с такой силой захлопнул за собой дверь, что задрожали шпаги, украшавшие стены.

Серый утренний туман окутывал доки. Лоточники, торгующие едой, зазывали покупателей, наперебой расхваливая свой товар. Запах еды смешивался с запахом старого дерева и морской воды. И над всем этим главенствовал сырой запах гнили, который сопутствует любому морскому порту.

Ром стоял, поеживаясь от утренней прохлады, хотя, солнечные лучи уже приятно согревали его. Заслонив ладонью глаза, он посмотрел на то место, где было пришвартовано судно капитана Морроу «Мэри-Луиза». Но кругом были только море и небо.

В это утро он проснулся рано и пошел к Питеру, чтобы поторопить его. Но на его стук никто не ответил. Наконец консьержка впустила его в апартаменты, которые занимал Питер, и Ром обнаружил пустую постель. Черт бы побрал этого упрямца: ушел, не дождавшись его.

И тогда он поспешил на причал в надежде, что успеет попрощаться с Питером. Но «Мэри-Луиза» уже подняла паруса. Что ж, ему оставалось только надеяться, что Питер найдет свое счастье в Америке.

Теперь, когда юноша в безопасности; он мог вплотную заняться обществом «Черная роза». Завтра у него назначена деловая встреча с Эдгаром Воном по поводу вакансии в дипломатическом корпусе. Он постарается воспользоваться этой возможностью, чтобы задать Вону несколько вопросов, и выяснить, так ли тот виноват, как он предполагает.

Он вскочил на лошадь и направился по улице, запруженной пешеходами, повозками, каретами ... В районе, прилегающем к порту, даже в такой ранний час движение было более оживленное, чем он ожидал. Он пустил лошадь следом за каким-то экипажем, используя ту узкую лазейку, где мог пройти его Сизиф. Но карета внезапно остановилась, и лошадь едва не врезалась в нее.

– Осторожнее, приятель! – Потрепав жеребца по шее, Ром приподнялся в седле, чтобы понять, что является причиной задержки. Он увидел толпу, собравшуюся около таверны, где они в последний раз сидели с Питером. Люди стояли так плотно, что разглядеть, что там случилось, он не мог. – Что, черт побери, там происходит? – нахмурившись, пробормотал он.

Все, что происходило у дверей таверны, где он в последний раз видел Питера, неприятно поразило его. Нехорошее предчувствие закралось в сердце. Он старался маневрировать, чтобы поближе подобраться к месту происшествия, но толпа закрывала доступ. Тревога, от которой по спине пополз неприятный холодок, не покидала его.

Наконец он не выдержал, соскочил с лошади и, ведя жеребца за собой, направился через толпу. Чем ближе он подходил к таверне, тем плотнее стояли зеваки, и ему приходилась работать локтями, чтобы проложить себе путь.

– Полегче, парень!

– Смотри, куда прешь!

Холодный взгляд заставлял замолчать недовольных, и он продолжал продвигаться вперед.

– ... нашли его здесь утром.

– ... лежал прямо на улице, как ...

– ... бандиты, те, что используют шпагу ...

Шпага! Кровь заледенела в жилах, сердце остановилось в груди. Не обращая внимания на ругань, он продолжал распихивать зевак и, пробившись в первый ряд, увидел на тротуаре мужчину, лежащего лицом вниз. Тот самый голубой сюртук, темные волосы, Вытянутая рука со знакомым кольцом на бледном неподвижном пальце.

– Питер! – Он рванулся вперед, но полисмен грубо остановил его.

– Не подходите, сделайте одолжение, – резко проговорил полицейский.

– Оставьте, пустите меня! Питер!

Полисмен посмотрел на него с интересом:

– Вы его знаете?

– Да, конечно, знаю! – выкрикнул Ром. – Позвольте мне подойти!

Полисмен прищурил глаза, как бы оценивая его, затем бросил через плечо:

– Ансон! Тут один джентльмен говорит, что знает беднягу.

Высокий толстый полицейский оттеснил назад группу любопытных.

– Это точно?

– Да, – вздохнул Ром. – Если бы я мог увидеть его лицо, то ...

Ансон коротко кивнул.

– Дай ему взглянуть, Хигсби.

– Но держите подальше лошадь.

Ром передал поводья Хигсби и поспешил к телу. И когда полицейский молча перевернул его ... Темные глаза безжизненно смотрели на Рома, струйка крови стекала по голубой ткани сюртука.

– О Господи! – Силы оставили его, и он упал на колени рядом с убитым юношей, которого обязан был защитить. – Питер, Господи ...

– Вы знаете его, сэр? – допытывался Ансон участливо.

– Питер, – только и смог выговорить Ром, комок в горле мешал говорить. – Питер Брантли.

Впереди еще один бесполезный день, отрывавший ее от дела, думала Анна. Праздное затворничество загородного поместья было особенно ненавистно сейчас, когда ей необходимо быть в Лондоне и продолжать поиски. Но ее мать взяла все в свои руки, и Анне оставалось следовать ее указаниям.

– Ты должна очаровать его раз и навсегда, поняла? Не отпускать его ни на шаг, пока он не сделает предложение, – горячо шептала Генриетта, идя рядом с Анной по вестибюлю.

– Да, мама. – Одетая в свою любимую зеленую амазонку, Анна натягивала перчатки. Подобные игры были ненавистны ей. Все это отнимало у нее драгоценное время, которое она могла бы потратить на поиски убийцы.

– Ты должна больше беседовать с ним, очаровывать его. Время уходит, Анна.

– Я понимаю. – Да, она понимала. Ее мать хотела, чтобы она флиртовала с Хаверфордом, соблазняла его, плела паутину, затягивая его в свои сети хитростью и коварством. И хотя ее сердце не включалось в эту игру, ей все же придется исполнить свой долг.

– А вот и он! – обрадованно воскликнула Генриетта. – О Господи! До чего же он красив! – «Но не так, как его кузен». – Не волнуйся, мама. Я знаю, что делаю.

– И держи его подальше от мисс Феллхопер, – прошипела Генриетта, фальшиво улыбаясь. – Добрый день, господа! Я слышала, вы собираетесь проехаться верхом?

– Да, – ответил Деннис. – Как вы себя чувствуете в это чудесное утро, миссис Роузвуд?

– О, прекрасно, хотя и не так взволнованно, как моя дочь. Я не очень хорошая наездница, но вот моя дочь превосходна в седле.

– Это будет так интересно! – радостно воскликнула Шарлотта.

– Хороший галоп прочищает мозги, – рассмеялся Хаверфорд, улыбаясь Шарлотте.

Генриетта тихонько подтолкнула Анну в бок. Округлив глаза, Анна повернулась к графу и положила ладонь на его руку.

– Я прошу прощения, что задержала всех.

– Глупости! – Хаверфорд по-дружески похлопал ее по руке. – Мы все собрались.

– Надеюсь, милорд, вы подобрали для меня подходящую лошадь?

Хаверфорд улыбнулся:

– Я всегда держал это в уме.

– Она послушная? – Анна поддерживала беседу, хотя эта светская болтовня не доставляла ей никакого удовольствия. Уголком глаза она видела, как мать едва заметно кивнула, довольно улыбаясь.

– Ваш комфорт для меня превыше всего, – заверил ее Хаверфорд и послал теплый взгляд Шарлотте, – как и ваш, мисс Феллхопер, я забочусь обо всех своих гостях.

Шарлотта тихонько рассмеялась, Анна продолжала натужно улыбаться.

– Мне не терпится увидеть ваше поместье, лорд Хаверфорд, особенно овец, – проворковала Шарлотта.

Граф улыбнулся:

– Я с удовольствием покажу вам их. – Не отпуская руку Анны, он провожал гостей к входным дверям.

– У вас весной бывают проблемы с овцами, милорд? – снова поинтересовалась Шарлотта.

– Не сказал бы, – ответил граф и углубился в подробный разговор о разведении овец.

Бросив взгляд на улыбающуюся мать, Анна подумала, что в самое ближайшее время ей стоит побольше узнать об овцах и особенностях их разведения. Очевидно, это пригодится ей, когда она в будущем будет беседовать со своим супругом.

Ром вошел в свою комнату. Еще утром, уходя из дома, он задернул шторы, и теперь темная комната напоминала склеп. Он подошел к окну и отодвинул штору. Оранжевый диск заходящего солнца висел над Лондоном, окрашивая ясную лазурь неба в кроваво-красные тона. Питер мертв! Он сжал веки, сдерживая слезы. Скулы ходили ходуном, но постепенно ему удалось справиться с эмоциями, загнав их в самый отдаленный уголок сознания. Для этого еще не пришло время.

Сначала он должен выполнить свой долг. Он не сдержал обещание, данное Ричарду, и не спас Питера от гибели. Но сейчас все было спланировано так тщательно, выверен каждый шаг ... И все же эти негодяи выследили и убили: парня. Он потерял Питера, и этого уже не поправить, но он заставит убийц понести справедливое наказание.

Роман изо всех сил сжал в кулаке штору, когда почувствовал, что горе готово вновь поглотить его. Можно было бы утопить его в бутылке хорошего виски. Но если он хочет расквитаться с обществом «Черная роза», ему нужно иметь трезвую голову и ясный ум. Он позволил себе пропустить стаканчик, чтобы прийти в себя, когда обнаружил тело юноши. А теперь должен мыслить как солдат, которым он и был, по сути, и выследить этих ублюдков, так безжалостно уничтоживших едва расцветшую юность.

Деверо переоделся, выбрав простую и удобную одежду, которая не стесняла движений. Надел свой любимый сюртук для верховой езды, затем достал из саквояжа небольшой крупнокалиберный пистолет и острый, хорошо заточенный нож. Теперь, когда он был вооружен, знакомое хладнокровие вернулось к нему. Ему не раз приходилось видеть, как умирали на поле брани его товарищи, и, несмотря на горе потери, он продолжал сражаться. Но на этот раз было иначе.

Общество «Черная роза» распоряжается юными жизнями, завлекает их в свои сети и потом безжалостно убивает. Это другой сорт врага в отличие от того, с которым ему приходилось иметь дело прежде. Преступники, чьи мерзкие хищные щупальца захватывают все новые жертвы. Такие понятия, как честь и совесть, чужды им.

Он сунул тяжелый кошелек в карман. Прежде чем кончится ночь, он должен покинуть страну. Власти скептически смотрят на убийство, даже если на то есть справедливая причина. Когда он был готов, то постоял минуту-другую, прощаясь со своим домом и проверяя, не забыл ли в спешке чего-нибудь. Затем решительно направился к выходу и, закрыв дверь за собой, даже не оглянулся. Теперь оставалось одно – найти Эдгара Вона.

 

Глава 17

Анна сидела перед зеркалом, а Лиззи причесывала ее. Она честно выполняла наставления матери, стараясь привлечь внимание графа, но их разговоры·не выходили за привычные рамки. Лорд Хаверфорд был серьезным мужчиной, не склонным к флирту и прочим глупостям. В отличие от Рома.

Сердце заныло при мысли о нем. Она на мгновение прикрыла глаза, затем открыла их и посмотрела на свое отражение в зеркале. Под глазами пролегли тени. Темные круги свидетельствовали о бессонных ночах или о тех тревожных снах, которые преследовали ее, когда ей удавалось заснуть. Большинство ночей она лежала без сна. Мысли вертелись в голове, как ворох осенних листьев, подхваченных порывом ветра. Она тосковала по Рому.

Это никуда не годится. Она обещана другому мужчине и не имеет права на подобные желания. Но сердце не желало прислушиваться к голосу разума, оно стремилось к мужчине, который одним своим прикосновением пробуждал в ней радость и упоение жизнью. Она и сегодня пробовала флиртовать с лордом Хаверфордом, но удовольствие, которое она получала от общения с Ромом, превращалось в скучную работу с графом. И как она ни старалась, ее веселость вряд ли можно было назвать искренней, потому что все ее существо стремилось в Лондон, дабы осуществить миссию, которую она возложила на себя.

Ром как-то назвал ее умной. Лорд Хаверфорд, казалось, был более заинтересован в обществе Феллхоперов, ведя с ними бесконечные разговоры об овцах и не реагируя на жалкие попытки с ее стороны. Как может женщина флиртовать с мужчиной, которого интересуют только рыночные цены на шерсть? Он был деликатен, старался включить и ее в эти разговоры, но она была дочерью адмирала, не фермера. Его разглагольствования об овцеводстве угнетали ее с самого начала. И что же ждет ее в будущем? До конца своих дней вести беседы о разведении овец? И даже в постели?

Каждое мгновение, которое она проводила с Ромом, наполняло ее радостью, пробуждало страстные эмоции и новые идеи. С Хаверфордом ее мозг спал, не желая подключаться к скучным разговорам об овцах и фермах. Его деликатные прикосновения ограничивались теми редкими моментами, когда он помогал ей сесть на лошадь или слезть с нее. А когда она сама прикасалась к его руке, то, увы, не ощущала никакого волнения.

Будущее пугало ее, несмотря на основательность и безопасность. Деньги графа и его титул гарантировали ей комфортабельную жизнь в обмен на наследников, которых она подарит ему. Но не задохнется ли она в этой роскоши? Она любила Рома. Страстно. Безумно. Его присутствие волновало ее, заставляло кровь быстрее бежать по жилам. Но она принадлежала Хаверфорду. И он, а не Ром, ее будущее. Хороший человек, ничего не скажешь. Богатый и влиятельный. Со временем они привыкнут друг к другу, но приведет ли это к любви? Или ей суждено так и сойти в могилу с далеким и единственным воспоминанием о настоящей любви, которая могла бы сделать ее счастливой ...

И все же она поступила правильно, говорила она себе. Но в ее глазах стояли слезы. Зеркало передавало всю бурю эмоций, терзавших ее душу, и иллюзия силы и уверенности исчезла. Она поймала тревожный взгляд Лиззи и, не выдержав, опустила голову на руки и зарыдала, изливая в слезах горечь и печаль, которые накопились с того дня, когда она навсегда рас сталась со своей любовью на ступенях дома Лавинии. Лиззи осторожно дотронулась до ее плеча, надеясь успокоить, но Анна, прощаясь с романтическими мечтами, рыдала не переставая.

Ром прибыл в здание дипломатического департамента ровно в пять часов. Большинство кабинетов были закрыты и темны, но из кабинета Вона падал свет, дверь была приоткрыта. Рослого Пенниуорта нигде не было видно. Ром вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, Вон сидел, склонившись над столом, и осторожно перебирал кипу документов; лежащих перед ним, Он резко поднял голову.

– Деверо! Что вы делаете здесь в такой час?

– Я не мог ждать назначенной аудиенции до среды. – Ром взял стул и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив дипломата. – Предпочитаю поговорить не откладывая.

Вон удивленно вскинул брови:

– О чем вы, Деверо? Вас загнали в угол?

Ром хрипло рассмеялся:

– Едва ли, хотя ваше замечание небезосновательно, должен согласиться.

– У меня нет времени на подобные дискуссии, мой друг. Масса неотложной работы, вы сами видите.

– Я думаю, вам придется выделить время для разговора, Вон. Я хочу поговорить с вами об обществе «Черная роза».

– Ах вот оно что. – Холодная улыбка тронула губы Вона. – Я понял, что вы, будучи здесь в первый раз, заметили кольцо.

– Да, я узнал его. – Ром небрежно вытянул ноги, готовый вскочить в любую минуту.

– Вы хотите знать, что оно означает? – спросил Вон.

– Я знаю, но хотел бы услышать от вас.

Вон склонил голову набок.

– О чем вы, Деверо? Почему вы пришли ко мне сегодня, когда видели это кольцо несколько дней назад?

– У меня были на то причины.

Эдгар Вон вздохнул и поднялся со стула. Ром напрягся, но Вон обошел стол, озабоченно потирая шею одной рукой.

– Друг мой, если мы будем продолжать в том же духе обмениваться загадками, то боюсь, ни о чем не договоримся.

– Я пришел сюда, чтобы задать вам вопрос, Вон, а не для чего-то еще.

Он всегда подозревал, что Вон своей внешностью производит обманчивое впечатление и на самом деле гораздо старше. Дипломат быстрым движением схватил со стены шпагу и встал в стойку. Ожидая такого поворота событий, Ром выхватил пистолет. Вон взглянул на дуло пистолета, направленное на него.

– Не очень подходящее оружие для занятий спортом.

– Речь не идет о спорте. – Ром поднялся, держа противника на мушке. – Речь о смерти. И вам придется ответить на мой вопрос.

– Похоже, все, что я слышал о вас, правда, – сказал Вон и рассмеялся.

– Общество «Черная роза», – начал Ром, – что ...

Вон неожиданно сильнейшим ударом ноги выбил пистолет из рук Рома.

– Что ж, давайте поговорим об этом: – Вон приставил острие шпаги к горлу Рома. – Я давно наблюдаю за вами, Деверо, и ждал этого момента.

– Он настал. Вы должны радоваться, не так ли?

Вон прищурился:

– Здесь я задаю вопросы, мой друг, а вам придется ответить на них.

– Как скажете.

Не успел Вон и глазом моргнуть, как Роман схватил со стола тяжелую книгу. Одного удара было достаточно. Ром отскочил в сторону и схватил шпагу со стены. На какую-то долю секунды Вон замешкался, но уже в следующую пришел в себя и, приложив шпагу ко лбу, отдал Рому салют. Ром сделал тоже самое, каждый встал в позицию, готовый вступить в бой.

Поединок начался с легкого позвякивания металла о металл. Противники изучали друг друга. Вон неожиданно сделал резкий выпад, Ром парировал удар. Они замерли на пару секунд, глаза блестели от возбуждения. Вон медленно улыбнулся. Ром кивнул, и дуэль началась. Вон атаковал, Ром защищался, от сильного удара шпага завибрировала в его руке. Он крепче сжал рукоять и, наступая, заставил пожилого мужчину попятиться под его напором.

Вон упорствовал, затем пошел в атаку, так ловко маневрируя шпагой, что Рому пришлось максимально центрироваться. Они двигались по комнате, и их движения, то замедленные, то импульсивные, напоминали своеобразный танец.

– Они обучили вас прекрасно, – заметил Вон. Пот выступил у него на лбу.

– Это война научила меня. – Ром заставил Вонa отступить на шаг.

– Я могу сказать то же самое. – Вон двинулся вперед с удвоенной силой.

Ром отбил атаку.

– Смерть слишком мягкое наказание для вас.

– Я готов приветствовать смерть только в том случае, если заберу вас с собой;

Вон сделал резкий выпад, лезвие сверкну молнии.

– Вы считаете, что еще недостаточно мужчин отправили на тот свет? – задыхаясь, спросил Ром.

– Больше, чем вы, я думаю.

Покраснев от усилий, пожилой дипломат продолжал драться с неожиданной энергией.

– Мерзавец! – С перекошенным от злости лицом Ром сделал несколько решительных шагов, отбивая атаку противника.

– Этот титул для вас. – Вон проделал неожиданный маневр, который заставил их сойтись лицом к лицу, шпаги скрестились в воздухе. – Только безжалостный негодяй мог убить такого юношу как Питер Брантли.

– Согласен. – Ром стоял против Вона. Оба тяжело дышали, глядя друг другу в глаза. – И я хочу, чтобы вы своей жизнью заплатили за его смерть.

Вон заморгал:

– Черт побери, ничего не понимаю... О чем вы?

– Питер Брантли, вы убили его.

– Я не убивал. – Вопрос застыл в глазах Вона. – Это вы убили.

– Что за игра? – Разозлившись, Ром грубо оттолкнул Вона.

– Никакой игры. – Вон поднял руку, когда Ром приготовился начать новую атаку. – Подождите, я думал, вы убили Брантли?

– Нет, это вы. Или кто-то еще из вашего пресловутого общества «Черная роза». – Ром снова встал в позицию. – А теперь защищайтесь и закончим поединок.

– Мое ... общество? Что за чушь! – Вон опустил шпагу. – Я не вхожу в это общество.

– Но я сам видел у вас кольцо.

– Да. Оно принадлежало одному члену «Черной розы», которого мы задержали некоторое время тому назад.

– Ложь! К оружию, трус!

– Я прощаю вам эти оскорбления, Деверо, потому что уверен, что вы пребываете в большом горе. Я всегда думал, что вы член общества.

– Я?! – Сбитый с толку Ром осторожно опустил шпагу. – Нет, это вы, Вон.

– Да нет же, Деверо. Я как раз расследую преступления этих злодеев.

– Я тоже.

Двое мужчин с изумлением смотрели друг на друга.

– И это значит, – наконец спросил Вон, – что мы сражаемся на одной и той же стороне?

– Если вы не лжете.

Вон поднял голову и отбросил шпагу.

– Вот вам мое оружие. Я могу показать вам записи, которые я сделал, проводя расследование, чтобы доказать вам правду.

– Я мог и солгать. В таком случае вы глупо поступили, отбросив оружие.

Вон пронзил его взглядом:

– Вы ... солгать?

– Нет.

– Тогда мы должны доверять друг другу.

– А вы не боитесь рисковать?

– Интуиция подсказывает мне, что вы на стороне правды, Деверо. – Вон подошел к столу, не сводя глаз с Рома. – Не могу понять, как вы во все это впутались? Брантли?

Ром кивнул. Горе и стыд перехватили горло.

– Держите ваши руки так, чтобы я мог видеть их.

Вон достал из ящика папку с бумагами.

– У меня друзья в министерстве внутренних дел, один из них попросил меня помочь в этом вопросе, учитывая мой опыт и интерес к фехтованию. – Его лицо посуровело. – Я видел на своем веку немало смертей, чтобы позволить этим негодяям убивать невинных юнцов.

Ром помолчал, потом подошел ближе и взглянул на бумаги. Имена, даты, записи за прошедший год. Ром не мог произнести ни слова, воспоминание о безжизненном взгляде Питера было слишком свежо. Он поднял глаза на Вона:

– Расскажите мне о кольце.

– У нас был один информатор, молодой человек, который хотел выйти из общества. Однажды ночью он пришел к нам и сказал, что должна состояться дуэль. Я взял группу людей, чтобы остановить очередное злодеяние; все убежали, кроме одного.

– И вы сумели его разговорить, я полагаю?

Вон вздохнул.

– Он отказался говорить, У него на пальце было это кольцо, поэтому мы решили, что он принадлежит к верхушке общества.

– Триада.

Вон приподнял брови:

– Да.

– Что с ним было дальше?

– Он умудрился повеситься, трус. Ушел, не сказав ни слова. – Вон нервно перекладывал бумаги с места на место. – Я предполагал, что Брантли вовлек вас.

Ром быстро кивнул:

– Я дал обещание его брату перед смертью.

– А мы думали, вы состоите в обществе. Не так давно ваше присутствие было замечено на вечеринке в Воксхолл-Гарденз.

Ром снова кивнул.

– У вас и там были свои люди?

– Один, они быстро раскусили его. – Он заскрипел зубами. – И убили, мерзавцы ...

– Мне очень жаль.

Вон коротко поклонился.

– Когда вы покидали Воксхолл, то были без маски. Поэтому мы узнали вас.

– И подумали, что я один из них? Хотя я сделал бы то же самое, будь я на вашем месте. – Ром положил шпагу на стол.

– Ваше имя и слухи о пропавшем письме были для нас единственной зацепкой.

– Пропавшая записка?

– Я уже упомянул вечеринку. Я удивлен, что вы не слышали об этом. Ну да, записка или письмо. Называйте как хотите ... Оно пропало примерно год назад. Триада с ума сходила, желая найти его. Это было доказательством их злодеяний, вы понимаете? Доказательством того, что, общество существует. Они готовы пойти на что угодно, лишь бы найти это письмо.

У Рома перехватило дыхание.

– На этом листе был символ общества?

– Да, тот же самый, что и на кольцах, которые они носят. Очевидно, это был определенный сигнал. Когда кто-то получал такое письмо по почте, он должен был прибыть на заранее оговоренное место для дуэли.

«Анна!» Их неожиданная встреча у дома Лавинии, записка, упавшая из ее рук на каменные ступени. Все это мгновенно всплыло в его памяти. Ничтожный обрывок бумаги таит в себе смертельный риск для Анны, ее жизнь в опасности. А она и не подозревает об этом.

Вон пристально изучал его, сосредоточенно сдвинув брови.

– Деверо? Что с вами?

– Все отлично.

Роман взглянул Вону в глаза. Он обожал этого человека всю свою сознательную жизнь, пока не заподозрил, что тот принадлежит к злополучному обществу. И даже теперь, когда доказательства его непричастности лежали перед ним, он сомневался. Не было ли это дипломатической уловкой? Что, если он чужой? Что, если эта хитрая лиса хочет сбить Рома со следа, притворством и правдоподобными деталями, доказывая свою лояльность?

Не совершил ли он ошибку, открывшись Вону, и, возможно, тем самым затянул петлю на шее Анны? Ее жизнь была для него дороже собственной, и он не имел права теряться в догадках.

– Я вижу в ваших глазах недоверие, – заметил Вон. – Послушайте, Деверо, мы могли бы объединить наши усилия, если хотим покончить с этим обществом.

Время бежало.

– Я знаю, у кого это письмо.

Лицо Вона оживилось.

– У кого?

– Я думаю, оно в Хаверфорд-Парке. – Ром прошел через комнату, подобрал с пола свой пистолет и засунул его в карман.

– Стойте! Куда вы? Вы не можете вот так уйти! – Вон выбежал из-за стола. – Черт побери, Деверо, мы не закончили наш разговор!

– Я закончил. – Роман направился к двери. – Я сообщу, если мне понадобится ваша помощь, Вон.

– Черт, Деверо! Вернитесь! Я помогу вам!

Но Ром, не отвечая, уже вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

– Я жалею, что мама не поехала с нами, – сказала Лавиния, сидя рядом со своим мужем, Анной и Генриеттой в гостиной Хаверфорда.

Эмберли ласково похлопал жену по руке, маленький бриллиант сверкнул на его мизинце.

– Ты же знаешь, дорогая, что твоя матушка не любит выходить в общество.

– Она не то чтобы не любит, – возразила Лавиния, – просто она испытывала такое унижение из-за того, произошло в семье, что это неудивительно. Но когда она узнала, что Феллхоперы тоже приглашены, она передумала.

Все повернулись к брату и сестре Феллхопер, которые сидели вместе с адмиралом и Хаверфордом за карточным столом и играли в вист.

– Все это можно было бы ограничить более узким кругом, – заметила миссис Роузвуд, потягивая херес. – Если бы была только семья, то ...

– Но тогда нас бы не было здесь, мама, – напомнила ей Анна.

Генриетта покровительственно улыбнулась дочери:

– Глупости, милая. Ты знаешь, что это просто вопрос времени. Можно сказать, мы уже одна семья.

Анна приподняла брови и выразительно на чету Эмберли.

– Я не хочу ничего форсировать, мама.

Тихий женский смех долетел от карточного стола. Генриетта бросила недовольный взгляд в ту сторону.

– В отличие от других, как мне кажется.

Слава Богу, от продолжения этого неприятного разговора Анну спасло появление дворецкого.

– Мистер Роман Деверо, – объявил дворецкий.

И секундой позже Роман появился в дверях, растрепанный и измученный. Сердце Анны заныло.

– Ром, – воскликнул Хаверфорд, – какой сюрприз!

Поклонившись гостям, Роман подошел к графу:

– Я должен срочно поговорить с тобой, кузен.

– Я вижу. – Хаверфорд поднялся. – Прошу простить меня ...

Они быстро вышли из комнаты. Тяжело дыша; Анна наблюдала, как дверь закрылась за высокой знакомой фигурой, и не находила себе места.

– Не надо так смотреть, милая, – шепнула мать. – Ты не должна показывать графу свое нетерпение.

Анна закрыла глаза и попыталась взять себя в руки, оставив мать наедине с ее заблуждением.

– Интересно, что привело сюда твоего брата? – задумчиво проговорил Эмберли, обращаясь к Лавинии. – У него такой вид, словно он загнал лошадь, не меньше.

– Понятия не имею. – Лавиния нахмурилась, глядя вслед мужчинам. – Я помню, он говорил, что никуда не собирается из Лондона ...

Она вопросительно приподняла брови, повернувшись к Анне. Анна едва заметно покачала головой. Он сама терялась в догадках, не понимая, что заставило Рома появиться в Хаверфорд-Парке. Но срочность и важность этого визита не оставляли сомнений.

Лавиния вытянула губы, обдумывая вопрос, и вдруг встревожилась.

– Надеюсь, ничего не случилось с мамой?

Эмберли сжал ее руку.

– Если бы это было так, он первым делом постарался бы успокоить тебя. Нет. Ясно, это какие-то мужские дела ... Не стоит волноваться.

– Я согласна с вашим мужем, – вступила в разговор Генриетта. – Мистер Деверо немедленно сообщил бы вам, если бы дело касалось вашей матушки.

Лавиния глубоко вздохнула.

– Что ж, придется подождать, пока он поговорит с Марком. А потом я допрошу его.

– Вполне разумно, – согласился Эмберли.

Но Лавиния снова посмотрела на Анну, и тревога в ее глазах была точно такая же, как и в глазах Анны. Чем объяснить появление Рома и, что еще хуже, как она сможет держать дистанцию, когда каждый удар ее сердца связан с его появлением? Лавиния пошевелила пальцами, но Эмберли все еще не отпускал ее руку.

– Моя дорогая, не расстраивайся. Если хочешь, я пойду и скажу твоему брату, чтобы он сразу пришел говорить с тобой, как только закончит свои дела с Хаверфордом.

– Ой, правда, Генри? Это было бы замечательно!

– Конечно, моя дорогая. – Генри поднялся, улыбаясь ей. – Я тут же вернусь.

Когда Эмберли вышел из гостиной, мать Анны наклонилась к Лавинии:

– Как вам повезло с мужем, миссис Эмберли. Он так внимателен к вам.

– Спасибо, миссис Роузвуд. Я тоже благодарю Бога, хотя Генри немножко чаще, чем хотелось бы, пропадает на своих политических собраниях. Я бы хотела, чтобы он больше времени проводил дома.

– Другие жены вообще видят своих мужей раз в году, – пожала плечами Генриетта. – Женщина должна ценить те мгновения, которые ее занятый муж проводит с ней. Разве не так, дочь?

Слыша за словами скрытое назидание, Анна машинально ответила:

– Да, мама. – Время от времени она мельком поглядывала на дверь. Лавиния громко кашлянула, и Анна, заметив ее настороженный взгляд, снова повернулась к компании и попыталась поддержать разговор: – Я обязательно буду помнить об этом, когда выйду замуж.

– Если бы дочери почаще прислушивались к советам своих матерей, было бы куда больше благополучных браков, – подытожила Генриетта.

– Женщине не следует роптать на судьбу, а лучше поблагодарить Бога за то, что у нее есть, – вздохнула Лавиния, – И тогда она будет гораздо счастливее.

– Именно. Миссис Эмберли, я вижу, вы смотрите в корень проблемы. – Генриетта кивнула и отпила херес. – Чем больше молодые леди будут ценить свою участь и чем меньше думать о всяких романтических глупостях, тем лучше будет всем, уверяю вас.

– Я согласна, – проговорила Лавиния, глядя в глаза Анне. – Нашему сердцу свойственно ошибаться, и те, кто слепо следует за своими желаниями, часто приходят к катастрофе.

Прежде чем Анна смогла сформулировать ответ, вернулся Эмберли.

– Извини, Лавиния, – сказал он, усаживаясь рядом с женой. – Они закрылись в кабинете. Нам придется подождать, когда они вернутся, и тогда ты сможешь переговорить с братом.

– Все равно спасибо, Генри.

Эмберли улыбнулся жене, и его обычно печальные темные глаза потеплели.

– Я готов на все, лишь бы ты была счастлива, моя радость.

 

Глава 18

Заперев дверь, Хаверфорд подошел к кузену.

– Ром, что привело тебя сюда? Что-то случилось?

Роман мерил шагами кабинет, не в состоянии успокоиться.

– Убит Питер.

– Что? О Господи! – Хаверфорд в ужасе ухватился спинку стула. – Когда? Как?

– Рано утром, заколот шпагой, разумеется. – Ром грубо рассмеялся. – Будь оно проклято, это общество «Черная роза»!

– Мне очень жаль.

– Я должен был защитить его, – Ром покачал головой, – и был уверен, что делаю все правильно и сможет выследить его.

– Должно быть, у них полно ищеек. Я так полагаю, существует какая-то опасность, которая привела тебя сюда?

Спокойный, сдержанный тон Марка помог Рому себя в руки, и сдержать разгулявшиеся эмоции.

– Да ... Анна ... Мисс Роузвуд в опасности.

Марк взял стул и сел.

– Расскажи мне.

– У нее есть записка ... или письмо, которое они ищут. Оно адресовано ее брату. Они готовы на все, лишь бы заполучить эту улику ...

– А ты уверен, что им известно об этом?

– Нет.

Досадуя на свое волнение, Ром взял со стола нож для разрезания конвертов. Изящная серебряная вещица напоминала миниатюрную шпагу, эфес и лезвие. Он повертел нож в руке, наблюдая игру света и тени на блестящем клинке.

– А что это за таинственное письмо? – спросил Марк, приподняв брови и вынимая нож из рук Рома.

– О, прости. Это записка, адресованная брату мисс Роузвуд от руководства «Черной розы». Очевидно, они хотят вернуть ее, опасаясь, как бы она не явилась той ниточкой, которая наведет на них полицию.

Марк нахмурился:

– Я понимаю.

– Как только я узнал это, то помчался сюда, чтобы предупредить ее.

– Ты хочешь сказать – предупредить меня? Между прочим, я отвечаю за безопасность мисс Роузвуд.

– Предупредить вас обоих. – Если он не будет тщательно выбирать слова, его страх за Анну может выдать его истинные чувства. Расстроенный собственным промахом, он взял нож у Марка и бросил его на стол. – Кузен, я проделал длинный путь, чтобы сообщить тебе эту новость. Я сам только что узнал обо всем, давай подумаем, что можно сделать.

Марк барабанил по ручке кресла кончиками пальцев.

– Но от кого ты узнал все это?

– От Эдгара Вона.

– Эдгар Вон? А какое отношение он имеет к этому делу?

– Он проводит собственное расследование.

– Правда? – Марк поправил очки. – И он рассказал тебе это?

– Да: Я позднее расскажу тебе поподробнее о письме, но сейчас стоит сосредоточиться на том, что общество хочет получить его назад, а оно в руках Анны.

– Но мы не можем с полной уверенностью утверждать, что они знают об этом, – заметил Марк.

– Самое правильное взять у нее письмо, – сказал присев на край стола. – Не думаю, что они будут стремиться убить ее, пока она необходима им.

– Убить? Разве они убийцы?

– Да, но смерть молодой женщины при таинственных обстоятельствах привлечет ненужное внимание, чего они явно не желают.

– Ну да, понимаю ... Если учесть, что юноши, погибшие от удара шпаги, могли быть восприняты просто как жертвы своей бесшабашной импульсивной юности ... То есть бедолага, зашедший на опасную территорию, где полно подозрительных элементов. Так?

Безжизненное лицо Питера всплыло перед глазами Рома, и скулы заходили ходуном.

– Да. Даже если они используют иной метод, чем шпага, смерть молодой здоровой женщины, особенно из такой благородной семьи, вызовет ненужные разговоры.

– Поэтому ты полагаешь, что, скорее всего они просто попытаются украсть письмо?

– Да.

– А что, если они не найдут его?

Словно ледяная рука сжала сердце Рома, и его лицо мгновенно приобрело безжизненное выражение.

– Тогда они могут пойти на крайние меры, но постараются не выдать себя.

– Значит, наша задача защитить ее, – подытожил Марк. – А мистер Вон собирается помочь?

– Я не рассказывал ему обо всем. Я старался не упоминать имени мисс Роузвуд и прочие детали. – Ром соскочил со стола и начал нервно ходить по комнате.

Марк тоже встал.

– Значит, только ты и я стоим между Анной и этими подлецами? Ты затеял опасную игру, кузен, и не без риска для нас всех.

Роман замер на месте.

– По-твоему, я должен был выдать ее «Черной розе»? А что, если они не знают, что записка у нее? Предупредив власти и обеспечив твой дом вооруженной охраной, мы могли бы найти способ подсказать этим мерзавцам, где искать то, что им нужно. Это все равно, что дать объявление в «Таймс».

– Ты преувеличиваешь.

– Ты думаешь? – Едва сдерживая раздражение, Ром возмущенно уставился на Марка. – Питер мертв, а я так оберегал его! Если они выследили Питера, они могли следить и за мной.

Марк взглянул на него своими спокойными серыми глазами:

– В таком случае ты мог привести за собой «хвост».

– Проклятие! – Ром покачал головой, злясь на свою собственную неосмотрительность. – Ты прав, кузен.

– Но вместе с тем, – продолжал Марк со своей обычной невозмутимостью, – если бы ты не приехал, мы бы не знали о той опасности, которая угрожает нам. А сейчас, по крайней мере, мы сможем подготовиться.

– Думаю, ты абсолютно прав. – Ром снова присел на край стола, заставив себя смирить эмоции и рассуждать с трезвостью стратега. – Давай составим план. Ты спросишь мисс Роузвуд о письме или я?

Марк колебался секунду-другую, что-то решая про себя.

– Ты сказал, что Анна пытается раскрыть правду о гибели брата. Если это так, неужели она отдаст нам письмо?

Ром отрицательно покачал головой:

– Едва ли. Анна Роузвуд – упрямая женщина.

– Следовательно, исходя из твоих рассуждений, – Марк озадаченно потер подбородок, – нам не остается ничего другого, как украсть у нее письмо.

– Что ж, возможно ... и сделать это, конечно, предстоит мне?

Марк приподнял брови:

– Почему тебе? Это мой дом.

– Просто подобные вещи мне приходилось делать в армии, – усмехнулся Роман. – Не смотри так, кузен. Как ты понимаешь, все делалось на пользу Англии.

– Ну да, – буркнул Марк. – Хорошо, расскажи, что ты думаешь предпринять?

– Ты отвлечешь мисс Роузвуд и других гостей, ну, например, позвав их посмотреть что-то в парке. Я сошлюсь на усталость и останусь в доме. Когда вы уйдете, я тихонько пройду в комнату мисс Роузвуд и отыщу записку.

– Выглядит убедительно, – проговорил Хаверфорд. – Я отпущу слуг, чтобы тебе никто не помешал.

– Прекрасно!

– И если ты найдешь записку, то отдашь ее мне, я уберу ее в сейф.

Ром обдумал его слова, потом кивнул:

– Хороший план. Даже если Триада уверена, что письмо у мисс Роузвуд, они обыщут ее комнату и не найдут его. Тогда они решат, что это всего лишь слухи.

– И когда мы будем в безопасности, то сможем предъявить письмо властям.

– Может быть, не будем откладывать и завтра же попробуем?

– Я как раз намечал на завтра небольшой пикник, гости уже оповещены, так что все складывается как нельзя лучше.

– Отлично, вместе мы обеспечим безопасность мисс Роузвуд.

– А теперь я должен вернуться к гостям, – сказал Марк. – А тебе стоит переодеться и присоединиться к нашей компании. Я уверен, Лавиния взволнована твоим неожиданным появлением и ждет объяснений.

– Ты прав. – Ром глубоко вздохнул. – Я успокою ее, Марк, и потом пойду к себе. Сегодня я вряд ли осчастливлю кого-то своей компанией.

– Ну как знаешь, – печально сказал Марк. – Мне очень жаль Питера, Ром. Он был славный юноша.

– Да, – Ром подождал, пока граф отопрет дверь, – и я найду того, кто сделал это, не важно, сколько времени уйдет на поиски.

– Ром! – Лавиния вскочила, завидев брата, и собиралась броситься к нему, но рука мужа остановила ее.

– Осторожнее! – воскликнул Эмберли. – Не забывай о своем положении.

– Ах, оставь, я помню. – Она высвободилась из рук мужа и быстрым шагом направилась к брату.

Генриетта наклонилась к уху дочери.

– Я рада, что мистер Деверо приехал, – шепнула она. – Может быть, он отвлечет мисс Феллхопер?

Анна боролась со своим собственным недовольством. Чисто выбритый, в белоснежной рубашке с кружевными манжетами, в темном бархатном сюртуке, Ром привлекал ее взгляд, несмотря на все ее самые лучшие намерения. Он прошел в противоположную часть комнаты, слушая сестру и приветствуя игроков, сидевших за карточным столом. И только потом его глаза остановились на ней.

Пожалуй, несколько секунд они не могли отвести взгляд друг от друга. Ее дыхание стало прерывистым, сердце бешено заколотилось в груди, а по всему телу разливалось тепло. Она готова была подняться и ... Но тут ее мать снова наклонилась к ней:

– Посмотри, Шарлотта просто не спускает с него глаз!

Анна снова опустилась на стул, расстроившись оттого, что чуть было не выдала себя. Ром подошел к ним, обнимая за плечи Лавинию.

– Добрый вечер, миссис Роузвуд, мисс Роузвуд. – Его взгляд задержался на Анне, но всего лишь на секунду. – Эмберли, рад тебя видеть. Когда ты приехал?

– Ночью. Мне пришлось задержаться, но в моем расписании неожиданно образовалось окно.

– И у меня тоже.

– И ты был прав, Генри, – проговорила Лавиния, садясь рядом. – Это были дела.

– Она боялась, не случилось ли чего с вашей матушкой, – пояснил Эмберли.

– Прости, что напугал тебя, – проговорил Ром, улыбаясь сестре. – В любом случае я хотел приехать сюда, а тут подвернулось дело – мне срочно нужно было передать Марку важное сообщение.

– Я думала, что подобные вечеринки надоели тебе, – пошутила Лавиния.

Ром с улыбкой оглядел всех, чуть дольше задержав взгляд на Анне.

– Иногда обстоятельства складываются так, что этого не избежать.

Чувствуя на себе внимательный взгляд Лавинии, Анна сдержала собственные эмоции.

– Лорд Хаверфорд собирается завтра устроить пикник, мистер Деверо. Вы уверены, что подобное времяпрепровождение слишком скучно для вас?

– Конечно, он не уверен! – воскликнула Генриетта, хитро посматривая на дочь.

– Напротив, я думаю, что слишком устал после моего сегодняшнего путешествия.

– Как печально! – Миссис Роузвуд выдала свою самую, во всяком случае, ей так казалось, обворожительную улыбку. – Но мы увидим вас за ужином, я надеюсь? Мисс Феллхопер обещала нам спеть, у нее прелестный голос.

Ром взглянул на Шарлотту:

– С нетерпением жажду услышать.

Анна последовала за его взглядом, Шарлотта смеялась и шутила с братом, сидя за картами. Внезапный укол ревности заставил Анну отвернуться. Она должна следить за своими эмоциями. Ром· – свободный мужчина, а Шарлотта – незамужняя леди. Он имеет полное право восхищаться ею и даже ухаживать за ней, если захочет. Никто не виноват, что Анна настолько глупа, что отдала свое сердце мужчине, который никогда не будет принадлежать ей. И это вовсе не значит, что Ром больше ни с кем не может быть счастлив.

Она ушла в себя, пока вокруг нее продолжался разговор. Проклятый мужчина! Он не должен был приезжать сюда, смущать ее покой. Он должен был оставаться в Лондоне, пока она не подведет лорда Хаверфорда к решительному шагу. Его присутствие искушало ее забыть о чести и следовать велению сердца. Но она не сделает это. Ее родители сделали все, чтобы обеспечить ее будущее, и она не может разрушить их чаяния, дав повод для скандала. Ведь это будет означать и конец карьеры Рома, а она любит его.

И он знал это, черт побери. Знал, что их связь не приведет ни к чему хорошему, и все равно появился здесь! Она понимала, что такое событие, как прием в поместье графа, не могло заставить его покинуть Лондон и остановить расследование деятельности общества «Черная роза». Это означает, что он приехал, потому что случилось нечто экстраординарное, скорее всего что-то, имеющее отношение к обществу.

Она должна поговорить с ним, выяснить, что случилось, и убедить его поскорее вернуться в Лондон.·Потому что пока Роман Деверо рядом и она общается с ним, ничто на земле не способно заставить ее обратить внимание на другого мужчину. А уж тем более согласиться выйти за этого мужчину замуж.

Наконец в доме воцарилась тишина. Ром хотел забыться глубоким сном, как только вернется к себе в комнату, бешеный ритм последних двух дней давал о себе знать. Но беспокойные мысли не отпускали его, и хотя он и лег в постель, но крутился и ворочался на смятых простынях. Картина безжизненного тела Питера стояла перед глазами. После бесполезных попыток уснуть он решил, что нужно выпить, чтобы снять напряжение.

Он налил себе виски и подошел к окну. Холодный свет луны окутывал его силуэт серебристой дымкой, стакан виски поблескивал в руке. За окном таинственно блестели аккуратно подстриженные лужайки Хаверфорд-Парка, огромные старые деревья отбрасывали длинные причудливые тени, и весь этот парк, и эта лунная ночь казались иллюстрацией к волшебной сказке. Если бы люди верили сказкам!

Он вздохнул и сделал очередной глоток. Мужчина его склада, лишенный романтических иллюзий, скорее верит в пистолет в руке и женщину под боком. То есть в нечто реальное, что можно попробовать на вкус или на ощупь. Тонкие чувства, увы, не его стихия. С годами он приобрел привычку сдерживать свои эмоции, особенно если они отвлекали его от работы. Но любовь отказалась подчиниться ... не терпела ограничений.

В горле запершило, и он сделал глубокий вздох, чтобы сдержать слезы. Этого еще не хватало! Еще один глоток виски, и он придет в норму. Он, черт побери, не ребенок, не идиот, чтобы плакать из-за своей потери. Анна. Питер. Питер убит. Ушел навсегда. Опасность, возникшая из-за злополучного письма, вынуждает Романа пропустить похороны. Он должен оставаться здесь и следить за женщиной, которую любит. Охранять ее вместе с другим мужчиной.

Он допил виски и убрал бутылку со стола. Всю свою жизнь он старался соизмерять свои действия с понятием чести. И где же награда? Потерять юношу, за которого он отвечал перед своим другом? Не выполнить данного обещания? И, не в состоянии ничего изменить, просто наблюдать, как женщина, которую он любит, выходит замуж за другого? Когда, наконец, печали и неприятности оставят его и радость войдет в его жизнь?

Звук за дверью заставил его насторожиться. Он тихо поставил стакан, затянул потуже пояс халата. Услышав скрип задвижки, осторожно подошел к столу, в ящике которого лежал пистолет. Когда дверь снова скрипнула, он прислонился к стене около окна и затаился в тени, куда не попадал свет луны. Фигура, закутанная в белое, тихо проскользнула в комнату. Прикрыв за собой дверь, осторожно приблизилась к постели. Ром вышел из своего укрытия, держа пистолет наготове.

– Не двигаться!

Фигура замерла на месте.

– Ром?

«Анна!»

– Что ты здесь делаешь, черт побери? – Он опустил пистолет, подошел к ночному столику у кровати и убрал его в ящик. – Уходи.

– Мне нужно поговорить с тобой. – Она вступила в поток лунного света, льющегося из окна. Распущенные волосы ниспадали мягкими волнами. Она выглядела невинной леди в ночном пеньюаре, но он знал, что страсть сжигает ее.

– Это важно. Ты знаешь, что я не стала бы так рисковать, если бы ...

– Я предупреждал тебя, что ты должна уехать. – Он схватил бутылку виски и щедро плеснул в стакан.

– Что случилось? – Она подошла ближе, ее лицо было бледно от переживаний.

– О чем ты? – Он повернулся к ней спиной, не в состоянии смотреть на нее, и поднял бутылку. – Я выпиваю, больше ничего.

– Я знаю, что-то случилось, Ром. В такое время только что-то экстраординарное могло заставить тебя покинуть Лондон.

Он сжал в руке стакан и наклонил голову:

– Питер Брантли убит.

– Нет, не может быть ... – ахнула она. – Так это он был тот юноша, который состоял в обществе?

– Да, он самый. – Ром повернулся к ней, изо всех сил стараясь не уступать желанию приблизиться к ней. – Они убили его, узнав, что он хотел покинуть страну.

Она приподняла подбородок, густая волна волос упала на плечо.

– Ты приехал сюда, чтобы рассказать мне об этом?

Он покачал головой:

– Нет. Разве ты забыла? Я сказал, что не могу быть твоим партнером.

Тень сожаления пробежала по ее лицу.

– Тогда почему ты здесь, а не на похоронах Питера?

Не в состоянии сдержать себя, он дотронулся до ее щеки.

– Потому что это ты.

Она вздохнула и отступила на шаг, его рука упала.

– Но ты только что сказал ...

– Ты в опасности, Анна. Письмо, адресованное твоему брату, у тебя? Эти мерзавцы пойдут на что угодно, лишь бы заполучить его. – Его губы дрогнули. – Я здесь, чтобы убедиться, что ты жива.

– О! – тихо выдохнула она, опустив глаза.

– А ты думала, я здесь по другой причине? Чтобы заниматься с тобой любовью? – Он хрипло рассмеялся, его смех неприятно резанул слух: – Обязанности привели меня сюда, Анна.

– Понимаю. – Когда она подняла голову, слезами были полны ее глаза. – Тогда все к лучшему, я думаю. Когда ты собираешься уехать?

Вопрос отозвался болью в сердце Романа.

– Хочешь поскорее избавиться от меня?

– Зачем ты так, Ром? Ты же знаешь, все давно решено. Это просто вопрос времени, когда граф сделает мне предложение, а твой намек на прошлое может расстроить все.

– Ты думаешь, я могу рассказать ему? Господи, Анна, я обязан ему всем, что имею.

– Я знаю, прости. – Она судорожно вздохнула, и он невольно заметил, как напряглись ее соски под прозрачной тканью пеньюара. – Но пока ты здесь ... Боже мой, Ром, я не могу ни о чем думать. Не могу видеть никого, кроме тебя.

– Хороший способ заставить меня уехать отсюда. – Он откинул назад голову и вздохнул, стараясь собраться с силами. – Я только что потерял Питера, а должен был защитить его. Я не могу потерять и тебя тоже.

Она печально улыбнулась ему.

– Я никогда не была твоей, Ром.

Он тихо пробормотал проклятие, покачав головой. Она вздрогнула. А он улыбнулся ей, виски подогрело злость.

– Ты вырвалась из моих рук, Анна. Я не имею права удерживать тебя, но сказать, что ты никогда не была моей ... это слишком!

– Мы оба знаем, как нам следует поступить.

– Расстаться? Ты это хочешь сказать? – Он снова взялся за бутылку. – Ты этого хочешь?

Она закрыла глаза и изо всех сил сжала губы, когда слеза скатилась по щеке.

– Это то, что мы должны сделать, – прошептала она.

– Я не имею права любить тебя?

Ее глаза стали еще больше, губы приоткрылись. Он тихо рассмеялся.

– Да, я люблю тебя. Я не хотел, но у меня не было выбора. – Он шагнул ближе, ее аромат подталкивал его перейти границы. – Я только что потерял друга, и женщина, которую я люблю, обещана другому. Мне кажется, еще одну потерю я не переживу. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

Нежность его ласки противоречила резкости его слов.

Анна потерлась щекой о его руку, простое прикосновение заставило ее сердце пуститься вскачь.

– Я не для этого пришла сюда.

– А для чего? – Он дотронулся до ее волос, его взгляд становился все горячее. – Для чего ты пришла в мою комнату в столь поздний час?

– Чтобы узнать, почему ты приехал ... И когда уедешь. – Его запах дразнил ее, и она стиснула губы, чтобы не поцеловать запястье, которое находилось в нескольких дюймах от ее рта.

– Я приехал из-за тебя, Анна. И не уеду, пока не буду уверен, что ты в безопасности. – Положив ладонь на ее затылок, он притянул к себе ее голову так, что они соприкоснулись лбами. – Я буду здесь ради тебя. Буду наблюдать за тобой, защищать тебя, любить тебя ...

Горло перехватило.

– Не говори так ...

– Но я ни о чем не прошу.

Она опустила глаза, чтобы он не мог прочесть в них сокровенное желание.

– А что ты будешь делать, когда опасность минует?

– Уеду отсюда, возможно, даже покину Англию. – Он вздохнул, обдавая ее терпким запахом виски. – Я не могу находиться здесь, когда ты рядом, и не могу поступить бесчестно по отношению к Хаверфорду.

Комок в горле мешал ей говорить.

– Спасибо!

Он вздрогнул, затем отпустил ее.

– Иди к себе, Анна. Видеть тебя здесь, в моей комнате – это выше моих сил, особенно сейчас.

Лишившись его прикосновений, она тупо стояла и наблюдала, как он снова потянулся к стакану с виски.

– Ты очень переживаешь из-за Питера?

Он сделал глоток, затем кивнул и поставил стакан место.

– Я дал обещание своему умирающему другу, что послежу за его братом. Питер был мне как брат. – Он запнулся, наклонившись вперед, уперся обеими руками в ночной столик. – Иди к себе, Анна.

Он страдал, это отражалось в каждой черточке его лица, в его напряженной позе. Наполовину пустая бутылка рассказывала печальную историю, как и нетронутый поднос с закусками на бюро. Ему было больно, он страдал и был очень одинок. Анна не могла оставить его, она подошла нему, провела рукой по его спине.

– Расскажи мне о нем.

– Я не могу ни о чем думать, когда ты прикасаешься ко мне. – Он увернулся от ее руки и отошел к окну. – Он был прекрасный юноша. Немножко горячий, всегда считал себя взрослее, чем это было на самом деле. В двадцать пять лет он должен был войти в права наследства, и его ужасно злило, что приходится ждать. – Губы Рома скривились. – Но сейчас это уже не важно ...

– Мне очень жаль, Ром.

– Я и раньше терял друзей, но никто из них не был мне так близок, как этот юноша. И если я потеряю и тебя, Анна, то не переживу.

О Господи, разве кто-нибудь любил ее так? Она не могла больше сдерживать слезы, и крупные слезинки покатились по щекам. Неужели она сможет оставить его? Оставить его и выйти замуж за другого?

– Анна, ты плачешь? – Его глаза наполнились тревогой, он подошел к ней и, взяв за руки, пристально посмотрел на нее. – Что случилось, моя дорогая?

Искренняя забота в его голосе и во взгляде разрушила все защитные барьеры. Она сдалась, не в состоянии противиться силе любви. Анна смотрела в его глаза, не собираясь больше ничего скрывать.

– Я люблю тебя, Ром, и представить не могу, как буду жить без тебя.

 

Глава 19

Ее тихий шепот пронзил его, как острие шпаги.

– Что ты сказала?

– Я люблю тебя, люблю! Я пыталась бороться с собой, но у меня ничего не получилось. – Она упала к нему на грудь, прижимаясь к нему всем телом. – О, Ром, что же нам делать?

Он задрожал и только крепче прижал ее к себе, все его чувства утонули в мягком, сладком запахе ее поразительной женственности.

– Анна, дорогая! – Он закрыл глаза, касаясь щекой ее волос.

– Разве любить плохо? – пробормотала она, уткнувшись лицом в его плечо и обдавая его жарким дыханием. – Разве это не такое же прекрасное чувство, как достоинство?

Видит Бог, он изо всех сил старался держать себя в руках, но виски и вихрь эмоций ослабили самодисциплину. Он гладил ее спину, с наслаждением лаская длинные шелковистые волосы, и думал, что всего несколько минут назад хотел уйти.

– Ты ведь понимаешь, что мы не можем быть вместе.

– Из-за договоренности между моим отцом и отцом лорда Хаверфорда? – Она откинулась назад, чтобы видеть его лицо. – Это несправедливо.

– Я понимаю.

Он должен оттолкнуть ее, заставить вернуться в свою комнату. Но его руки не желали подчиняться его командам.

Ее темные глаза при лунном свете казались бездонными.

– Я не могу смотреть ни на одного мужчину, кроме тебя, – шептала она.

– О Господи, Анна! – выдохнул он, закрывая глаза. – У меня нет сил отказаться, ты должна помочь мне.

– Я не хочу, чтобы ты отказался. – Она обняла его за шею. – Я хочу, чтобы ты ласкал меня, целовал ... заставил меня снова испытать то чудесное ощущение ...

Дыхание остановилось в его груди, а может быть, и сердце тоже.

– Но, Анна ...

– Не возражай, я хочу заставить тебя забыть обо всем на свете, так, как ты заставляешь меня. Я хочу заниматься с тобой любовью.

– О Господи ...

Он чувствовал, что еще немного ... и он уступит, не в состоянии противиться желанию. Он был, как новорожденный жеребенок, робкий и неуверенный.

– Ночь коротка, и скоро наступит завтра, – пробормотала она, касаясь губами его щеки. – Но сегодняшняя ночь принадлежит нам.

Он разжал кулаки и взялся за ее пеньюар.

– Я хочу тебя больше жизни, – прохрипел он, пробегая жадным взглядом по ее лицу. – И я не в силах отказаться ...

– И не надо. – Она прижалась горячими губами к его губам.

И долгое сопротивление вспыхнуло как бумага, брошенная в камин. В ней было все, о чем он когда-то мечтал и чего не мог иметь. Она была не только красива и умна, но к тому же обладала страстным, отважным характером. И она хотела его. Пусть только на одну ночь, но Анна будет принадлежать ему! Он забылся в ее руках. Ее поцелуи смягчали боль, которая терзала его сердце, а ее маленькие руки отгоняли прочь чувство вины, потери и пробуждали желание.

Роман спустил с ее плеч пеньюар, оставив на ней лишь легкую сорочку. Холодный свет луны касался тонкого батиста, и через прозрачную ткань он мог видеть тени сосков и темный треугольник в развилке бедер. И это волновало его больше, чем абсолютная нагота. Маленькие ладони, лежавшие на его талии, взялись за пояс его халата. Как только полы распахнулась, она тихо ахнула и положила ладонь на его бархатистый жезл. Он застонал.

– Я хочу видеть его, ласкать его ... Сними все, я хочу видеть тебя!

Он хрипло рассмеялся и сжал ее проворные пальцы:

– Полегче, любовь моя.

Она прикусила нижнюю губу.

– Я что-то делаю не так?

Его сердце пере полнилось умилением.

– Напротив. Но не надо спешить, я тоже хочу доставить тебе удовольствие. – Наклонив голову, он коснулся губами ее шеи, обнимая ее за ягодицы и привлекая ближе к себе. Его возбужденное мужское естество уместилось между ее бедрами, прижимаясь к разгоряченной плоти. Он начал двигаться в медленном чувственном ритме.

– О, Ром! – Она впилась пальцами в его плечи.

– Да, вот так, любовь моя. – Его горячий, полуоткрытый рот прижался к ее шее. – Расслабься ...

Она закрыла глаза и отдалась чувству, захватившему ее с головой. Его тело, его губы, его грубое мужское желание ... Она отдала себя в его опытные руки и позволила руководить событиями. Его губы ласкали ее рот, терпкие поцелуи медлили и отдавали виски. Он ласкал ее грудь, и она все больше и больше погружалось в глубины сладкой, опьяняющей чувственности. Словно она тоже выпила, и выпила много. Кажется, на ее теле не осталось ни одного чувствительного места, которого бы не коснулись его губы.

Когда он захватил губами сосок прямо через тонкую ткань сорочки, все ее мысли спутались окончательно. Она спустила халат с его плеч, и он соскользнул на пол, открывая сильное мужественное тело, залитое лунным светом. Он на секунду отошел от нее, чтобы окончательно раздеться, и ей показалось, что эти секунды тянутся бесконечно. Но вот он наконец снова вернулся к ней, привлек ее к себе, обхватив одной рукой за талию, другую положил ей на затылок. Он поцеловал ее глубоким долгим поцелуем, требуя всего, что она готова была отдать.

И она дала ему все, что он просил, все, что она имела. Ее груди налились, там, между бедрами, стало горячо и влажно. Он прижимал ее к себе с такой силой, что его намерения не оставляли сомнений, его поцелуи стали медленными, требовательными и ненасытными. Тепло его тела согревало ее даже через тонкую ткань рубашки. Сначала она стеснялась своей наготы и была благодарна одежде, но потом она стала не защитой, а барьером.

А когда сорочка упала на пол, Ром замер, молча изучая Анну от кончиков пальцев до макушки. Этот откровенный осмотр должен был бы смутить ее, но вместо этого она почувствовала, что ее груди напряглись, а соски стали тверже. Он нежно провел рукой по ее животу, и они напряглись еще больше.

– Ты так прекрасна в этом лунном свете, – сказал он и снова привлек ее к себе для жаркого поцелуя.

Плоть к плоти ... Так они стояли, утопая в холодном серебристом свете ночи, жадно касаясь друг друга и слыша, как пульс каждого из них становится все чаще. Его рука легла на ее обнаженные ягодицы, посылая дрожь по всему телу, а его настойчивый жезл заставил ее бедра раскрыться шире и, проскользнув между ними, упирался в ее влажную разгоряченную плоть.

– Пойдем в постель, – пробормотал он, покусывая ее нижнюю губу.

Она молча кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова. Он взял ее за руку и подвел к постели, затем простым жестом приказал ей лечь. Когда она повернулась к нему спиной, он снова коснулся ее ягодиц, и она, смутившись, быстро перевернулась на спину. Ее щеки горели от того, что он так близко видит ее обнаженной. Она устроились посредине постели. Он покачал головой и, обняв ее одной рукой за талию, подвинул поближе к краю и уложил так, чтобы ее ноги были спущены с постели.

– Вот так, любовь моя.

Он улыбнулся и, раздвинув ее колени, встал между ними. Ее сердце стучало как сумасшедшее. Он смотрел на нее сверху, и она понимала, что он видит каждый дюйм самого сокровенного места на ее теле. Она потянулась к покрывалу, чтобы прикрыть наготу, но он не позволил ей.

– Не беспокойся, любимая. – Его пальцы коснулись ее шеи, спустились ниже прошлись по ложбинке на ее груди, коснулись живота и замерли на развилке бедер, покрытой темной порослью волос. – Я просто хочу полюбоваться тобой. Ты такая красивая, Анна!

Его глаза излучали искреннее восхищение, и она постепенно расслабилась.

– Вот так, милая. – Его пальцы поглаживали мягкий треугольник, касаясь так легко, словно это невесомое перышко. – Позволь мне доставить тебе удовольствие, – сказал он, и в этот момент другая его рука скользнула между ее бедер, к тугому лепестку ее влажной, горячей плоти.

Тихий стон вырвался из ее уст.

– Так хорошо, правда? – Другая рука поглаживала чувственную кожу ее груди. – Просто лежи и позволь мне любить тебя.

Их общение в саду было ничто по сравнению с тем, что она ощущала сейчас. Он трогал ее везде, целовал ее в тех местах, которые, как она думала, созданы отнюдь не для поцелуев. Он нашептывал ей слова о ее красоте и ее сексуальности. Каждая ласка заставляла ее сердце биться сильнее. Ее тело превратилось в поле для его ласк, а его руки были руками мастера, который преуспел в своем искусстве.

Каждый крохотный кусочек ее плоти взывал к нему. Ее соски стремились к его губам, ее кожа стала влажной от пота. К тому времени, когда он наконец лег на нее, его возбужденная плоть коснулась входа в ее тело, она думала, что еще немного ... и она сойдет с ума от желания.

– В тебе есть все, о чем может мечтать мужчина, – бормотал он, заглядывая в ее глаза. – Я люблю тебя, и буду любить всегда.

– Ром, – она потянулась дрожащей рукой к его лицу, – я не хочу никого, кроме тебя.

Он погладил щекой ее руку, его глаза на секунду зажмурились от удовольствия. Затем переплел свои пальцы с ее, с такой нежностью улыбаясь, что у нее сердце перевернулось в груди.

– Доверься мне, милая. В первый раз это обычно трудно для женщины.

И, продолжая целовать ее, он осторожно входил в ее тело. Это случилось. Ее стон потерялся в его поцелуе. Он осторожно продолжал движение, пока не вошел в нее полностью. Тогда он затих, прижимаясь к ее телу, целуя ее и лаская, пока она наконец не расслабилась.

И только тогда он начал двигаться снова. Она напряглась, но боль больше не возвращалась. И она отдалась чудесному ощущению, с жадностью постигая неизведанное. Он ускорил темп, захватив ее колени, поднял ноги вверх. Эта позиция помогла ему войти еще глубже, срывая частые стоны с ее губ.

Он замер.

– Тебе не больно?

– Нет. – Она выгнулась в спине, прижимаясь к нему. – Пожалуйста, не останавливайся.

– Любовь моя! – Он прижался влажным ртом к ее губам. – Это только начало.

Она забросила ноги ему на спину и, обхватив его, снова подчинилась его ритму. Обнимая руками его шею, зарывшись лицом в его плечо, она прижимала его к себе, словно хотела, чтобы он растворился в ней. Когда он застонал и задрожал от наслаждения, слезы потекли по ее щекам.

Ром лежал поперек кровати, держа Анну в объятиях. Он получил все, о чем мог только мечтать. Острота боли из-за смерти Питера перешла в глубокую печаль, и теперь он понимал, что сможет справиться с этим горем и жить дальше. Но он не мог обманывать себя в другом. Он знал, что с первыми лучами солнца Анна покинет его навсегда. Она шевельнулась в его руках.

– Ты проснулся?

– Да. – Он поцеловал ее в лоб. – Как ты?

– Прекрасно. – Она повернулась к нему. – Немножко больно, но это ничего.

– Прости, я старался быть осторожным.

– Я знаю. – Она перевернулась на другой бок, отвернувшись от него. – Я рада, что это был ты, – потянувшись, добавила она.

Он приподнялся, опираясь на локоть, придвигаясь ближе к ней всем своим телом и обнимая ее за талию одной рукой.

– А я тоже кое-что знаю, – пробормотал он ей на ухо. – На этот раз тебе не было так хорошо, как должно быть.

Он властно раздвинул ее колени.

– Еще? – ахнула она.

– Да, еще. – Он понимал, чего она хочет, и сделал все, чтобы возбудить ее. – Ты не кончила. Но ты хочешь ...

– Ром! – Она выгнулась в спине, когда знакомое возбуждение пробежало по телу. – О Боже мой ...

– Я знаю, что тебе нравится. – Его губы ласкали ее шею, пальцы поглаживали ее лоно, которое становилось все более влажным от его ласк. – Иногда женщинам нужно больше ...

– О Боже, – шептала она. – Боже мой ...

Он перевернул ее на спину, продолжая ласкать, и взял один сосок в рот. Она потянулась, закинув руки за голову, предоставляя ему все свое тело. Когда ее кровь забурлила, она закрыла глаза в ожидании наслаждения.

– Занимаясь любовью, оба вправе получить наслаждение, – бормотал он, согревая своим дыханием ее кожу. – И теперь твоя очередь.

Она вскрикнула от удовольствия, ее губы шептали его имя.

– Ром, Ром, любовь моя ...

Первые проблески рассвета проникли в комнату, когда она в следующий раз открыла глаза. Она лежала в объятиях Рома, смятые простыни, подушки, одеяло – все в беспорядке валялось на кровати. Она тихонько потянулась, и ее тело отозвалось незнакомой болью в некоторых местах. Ром что-то пробормотал во сне и притянул ее ближе к себе.

Она взглянула на его лицо, стараясь запомнить каждую черточку. И то, как лежат его ресницы, и то, как темная поросль волос подчеркивает его скулы ... И то, как он обнимал ее в эту единственную и последнюю их ночь.

Но пришло утро, и вместе с первыми лучами солнца пришло осознание реальности. Их волшебная ночь закончилась, но Анна знала, что будет помнить о ней до конца своих дней. Ощущая необыкновенную легкость во всем теле и светлую печаль в душе, она выбралась из рук Рома и поднялась с постели. Это было странное ощущение – разгуливать голой средь бела дня. Она прошлепала босыми ногами до середины комнаты, подняла свою сорочку с пола и натянула через голову. А потом накинула сверху пеньюар.

Одевшись, она подошла к постели и посмотрела на Рома. Она не хотела оставлять его, она хотела забраться в постель и снова повторить то, что они делали ночью. Но солнце уже светило вовсю, и скоро все в доме проснутся и, возможно, хватятся ее. Она и Ром должны вернуться к привычной жизни и притвориться, что ничего не случилось. Он снова что-то пробормотал во сне и повернулся к ней спиной. Вид этой сильной мускулистой спины снова пробудил в ней желание.

Она должна заставить себя отвернуться. У них нет будущего, и с этим надо смириться. Каждый из них будет жить своей жизнью, а когда им придется встречаться – ведь Марк кузен Рома, – они постараются свести общение к минимуму. Ее любовник пошевелился во сне и перевернулся на спину. Темная прядь волос упала на лоб, придавая ему мальчишеский вид. Она улыбнулась.

Сердце затрепетало в груди, словно пойманная птичка. Как она может обманывать себя? Неужели она верит, что сможет избегать его? Или сумеет притвориться, что между ними Ничего не произошло? Но ей придется научиться переносить его присутствие, контролировать желание, которое охватывало ее всякий раз, стоило ей посмотреть на него.

Она изменилась, с тех пор как начала свое расследование, и больше не была той наивной и милой Анной Роузвуд, которая всегда делала то, что говорили родители, причем без малейшего неудовольствия со своей стороны. Она не только познала вкус запретной страсти в руках опытного любовника, но еще и постоянно лгала родителям. Она стала той Анной, какую еще не знала сама.

Но разве это стыдно – отдаться мужчине, которого любишь? Наверное, нет, но ведь она собирается выйти за другого? А Ром? Что будет с ним, если их тайна будет раскрыта? Скандал окончательно погубит его. Она не может позволить, чтобы его будущее рухнуло из-за нее. И она должна убедить его уехать из Хаверфорд – Парка.

Что он сказал? Записка Энтони может привлечь к ней интерес «Черной розы»? Что ж, ей придется отдать ему эту записку. Может быть, тогда он успокоится? И, зная, что ей ничто не угрожает, вернется в Лондон, и на этом их обоюдные мучения закончатся?

Когда-то она сама готова была защищать эту последнюю память о брате с рвением тигрицы, оберегающей своих детенышей. Но сейчас она понимала, что может передать расследование в его руки. Он доведет его до конца, раскроет правду о смерти Энтони и призовет общество «Черная роза» к ответу. Она бросила на него последний взгляд и отвернулась от постели. Самое правильное вернуться к себе в комнату, пока ее не хватились.

Она достигла цели, не встретив никого на своем пути. Но когда взялась за ручку двери, Лавиния, появившись неизвестно откуда, предстала перед ней.

– Что вы себе позволяете? – прошипела она. Одетая в длинный халат, с волосами, распущенными по плечам, она напоминала разгневанную фурию. Ее лицо побледнело и выражало крайнюю усталость. – Вы сошли с ума? Вы хотите погубить моего брата?

– Тише, Лавиния, пока кто-то не услышал нас.

Анна оглядела пустой коридор. Никого не было. Она открыла дверь и, взяв Лавинию за руку, втащила в комнату. Когда дверь захлопнулась, Лавиния высвободила руку и исподлобья взглянула на Анну:

– Ну вот. А теперь расскажите мне, что это значит? Я только что видела, как вы вышли из спальни брата.

– Я расскажу вам все, но только если вы будете говорить тише, иначе разразится скандал, который не нужен ни вам, ни мне.

– Прекрасно. – Лавиния перешла на шепот. – Теперь объясните мне то, что я только что видела.

Щеки Анны стали пунцовыми.

– Я надеюсь, что это останется между нами?

– Вы провели ночь с моим братом? Здесь, под крышей Хаверфорда?

Анна обхватила себя руками.

– Мы любим друг друга, Лавиния.

– Это необходимо прекратить раз и навсегда. – Лавиния прикрыла рукой рот. – История не должна повториться снова.

– Поверьте, мы не хотим, чтобы это случилось.

Лавиния отбросила волосы, упавшие на лицо.

– Деверо не может во второй раз увести невесту графа. Это будет означать крах для всей семьи.

– Он не собирается уводить меня. – Анна присела на край кровати и жестом предложила Лавинии занять стул напротив. – Мы любим друг друга, Лавиния, но мы понимаем, что у нас нет будущего. И ни один из нас не хочет скандала.

– Как долго это продолжается? – тихо спросила Вин.

– Это случилось этой ночью. – Анна вздохнула, встретив удивленный взгляд Лавинии. Она верила, что сестра Романа искренне волнуется за брата. – Он получил известие о гибели Питера, и это очень расстроило его. Я хотела его утешить ... И тогда все ... случилось.

– О Господи! – Лавиния еще больше побледнела. – Это очень рискованная ситуация, Анна. А если кто-то другой, а не я, увидел бы, как вы вышли из комнаты Рома? Что было бы тогда?

– Я понимаю. – Анна опустила глаза, стиснув ладони. – Поверьте, мы не хотели ... Я старалась делать то, что вы говорили, то есть держаться подальше от него. Я не предполагала, что он приедет сюда вслед за нами ...

– Я поговорю с ним сегодня и попрошу его вернуться в Лондон. Если он не захочет, Анна, – Лавиния подождала, пока Анна посмотрела ей в глаза, – знайте, я буду следить за каждым вашим шагом. В следующий раз кто-то другой может увидеть вас в коридоре. Например, Хаверфорд или ваши родители.

Лавиния встала, на ее лице было написано все.

– Я напугана вашим поведением. Я понимаю, вы любите моего брата, но вы обещаны моему кузену. Только моя любовь к брату останавливает меня от того, чтобы рассказать обо всем Хаверфорду.

Анна вздохнула, стыд охватил ее.

– Если это может служить оправданием, должна сказать, что сама потрясена случившимся.

– Постарайтесь держаться подальше от Рома, Анна. Это единственная просьба.

И Лавиния вышла из комнаты, оставив Анну одну.

 

Глава 20

Поздно проснувшись и обнаружив, что в доме тихо и пусто, так как все уже отправились на пикник, Ром спустился в столовую. Он мог зайти в комнату Анны, найти злополучное письмо и уехать из Хаверфорд-Парка, не попрощавшись с ней. Но подобный поступок казался ему бессердечным после той дивной ночи, которую они провели. С другой стороны, стоило ли ему задерживаться здесь? Честно говоря, он боялся оставаться рядом с ней, потому что не был уверен, сможет ли скрыть свои чувства от остальных, особенно после того, как он и Анна стали так близки.

Он вошел в столовую, надеясь, что осталось что-нибудь от завтрака ... и замер в дверях. Лавиния сидела за столом, чашка чая стояла перед ней.

– Доброе утро, Ром, – произнесла она без улыбки. – Я жду тебя.

– Вин! Почему ты здесь? – Фрукты и сыр остались на стойке буфета. Ром взял тарелку и начал накладывать себе еду. – Мне кажется, ты собиралась на пикник?

– Да, собиралась, но потом передумала и сказала Генри, что не поеду, потому что мне нездоровится.

– Опять? – С тарелкой в одной руке и чашкой кофе в другой Ром уселся за стол напротив сестры. – Наверное, вчерашняя вечеринка утомила тебя, Вин. Может быть, лучше вернуться домой и отдохнуть несколько дней?

– Я никуда не поеду, Роман Оливер Деверо. Я останусь здесь, не важно, какие еще сюрпризы готовит мне этот ребенок, – она положила руку на живот, – но еще раз повторяю: я остаюсь здесь, чтобы не сводить глаз с тебя и мисс Роузвуд.

Ром отпил кофе. Вытерев рот салфеткой, он огляделся, но никого не увидел, видимо, все слуги тоже уехали на пикник. «Или Хаверфорд дал им выходной», – подумал он. Это означало, что Вин могла не выбирать слова.

– Сегодня утром я столкнулась в коридоре с Анной, – продолжала Лавиния, сердито дуя на чай. – Она вышла из твоей комнаты и возвращалась к себе.

– Я уверен, она просто заблудилась.

Вин со звоном бросила ложку на блюдце.

– Послушай, Ром, не надо лгать мне. Я знаю, что произошло. Скажи спасибо, что это была я, а не Хаверфорд.

– Она ушла, когда я проснулся, – Он потянулся и взял руку сестры. – Это была ошибка, Вин, которую мы оба не намерены повторять.

– Это не просто ошибка, – прошептала она, высвобождая свою ладонь из его руки. – Это грозит катастрофой. – Она вздохнула. – Роман, после того, что натворил твой отец, я ожидала, что ты будешь более осмотрителен.

– Ты думаешь, я считаю иначе? – Он сжал кулаки. – К черту, Вин! Я люблю ее.

Его резкие слова эхом отдались в большой столовой.

– Я так и думала. – Она печально вздохнула, подсела поближе к нему и накрыла своей ладонью его руку. – Ром, ты был так близок к осуществлению своей мечты. Я не хочу, чтобы все пошло прахом.

– Я не собираюсь идти по стопам отца, Лавиния, – он переплел свои пальцы с ее пальцами, – и не хочу повторять его ошибки.

– Слава Богу ...

– Но теперь, когда благодаря Анне я узнал, что такое любовь ... – Он вздохнул и после короткой паузы продолжил: – Готов признать, что, возможно, был несправедлив, осуждая отца все эти годы.

Она выдернула руку.

– Что? Я не согласна.

– Я понимаю. – Он сжал обеими ладонями чашку с кофе. – Прежде я тоже согласился бы с тобой, Вин. Я старался соизмерять свои поступки с понятием чести, но что делать, если мое сердце тянется к ней?

Лавиния растроганно взглянула на брата:

– Ты так сильно любишь ее, что готов рисковать благополучием нашей семьи и собственным будущим?

– Да. – Он глубоко вздохнул. – В другой ситуации я мог бы открыто ухаживать за ней. Почему она должна выйти за Хаверфорда?

– Они еще не помолвлены, – заметила Вин. – Хотя между ними и существует договоренность.

– А если так, почему он медлит? Почему не сделать ей предложение и покончить со всей этой неопределенностью?

– Не знаю, Ром. – Вин поднесла чашку к губам. – Может быть, не готово кольцо, и он ждет, когда ювелир закончит работу? Или необходимо уладить какие-то формальности, прежде чем объявить о помолвке?

– А может быть, он вообще не собирается делать предлoжeниe?

Вин поставила чашку на стол.

– Мне не нравится твой тон, Роман. Что ты хочешь этим сказать?

– Я думаю, что Марк не собирается просить Анну выйти за него и, возможно, не соберется никогда.

– Роман ...

– А я должен стоять в стороне и ждать, когда мои чувства охладеют, пока Марк колеблется? Или, может быть, напротив, действовать, пока Анна еще не помолвлена? И сделать предложение самому?

– Ты обещал, что не пойдешь по стопам своего отца!

– А я и не иду. – Он пожал плечами. – Отец сбежал с официальной невестой старого графа. Они уже были формально помолвлены, а отец к тому же был женат. Неудивительно, что разразился скандал. Что ты скажешь, если я сам расскажу все Марку? Расскажу ему о своих чувствах к Анне? Может быть, еще не поздно и мы сможем быть вместе?

– О Господи! – Лавиния спрятала лицо в ладонях. – Ты погубишь нас всех, брат.

– Нет, Вин, обещаю тебе. Но я должен следовать за своим сердцем.

– Я понимаю. – Она наклонила голову и встретила его взгляд. – Я пришла сюда, чтобы попросить тебя уехать в Лондон и забыть обо всем, что связано с Анной. Но сейчас я вижу, что ты не готов сделать это.

– Да, Вин, особенно сейчас, когда не все возможности исчерпаны и есть шанс, что мы можем быть вместе.

– Тогда я попрошу тебя об одной вещи: сделай это благородно. Не подставляй под удар нашу семью.

– Обещаю. – Он улыбнулся, полный энтузиазма. – Я поговорю с Марком прежде ... прежде чем решусь на что-то. Возможно, я прав, и он не просто так медлит с предложением.

– Я ждал подходящего момента, – произнес лорд Хаверфорд, прогуливаясь рядом с Анной по лесной тропинке. До них доносились голоса остальных участников пикника, перебиваемые взрывами смеха и громкими возгласами, которые сопровождали состязание, а именно: кто дальше метнет камень. – Но, кажется, он никогда не наступит, поэтому я решил больше не откладывать.

– Момент для чего? – насторожилась Анна.

Хаверфорд внезапно остановился и взял ее руку.

– Я говорил с вашим отцом, Анна, и он одобрил мое намерение просить вашей руки.

Хотя она ожидала услышать эти слова, они все равно ошеломили ее. Хаверфорд достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Он открыл ее. Фамильный сапфир Хаверфордов, предназначенный для подобного случая, сиял благородной синевой в окружении крупных бриллиантов.

– Я ношу его с собой уже несколько дней, – пояснил Хаверфорд, пока она молча смотрела на кольцо. – Оно принадлежало моей матери, а еще раньше моей бабушке.

– Прекрасное кольцо! – только и могла произнести Анна.

– Но вы не ответили мне, Анна. Вы согласны выйти за меня и стать графиней?

Она подняла на него глаза, слова застряли в горле.

– Это большая честь для меня, милорд.

Он усмехнулся:

– Слава Богу! В какой-то момент мне вдруг показалось, что вы скажете «нет». – Он убрал пустую коробочку в карман, взял руку Анны и надел тяжелый сапфир ей на палец. – В самый раз. Я очень рад. Вы не возражаете, если мы объявим всем?

Она кивнула, все еще не в состоянии говорить. Противоречивые чувства разрывали ей сердце, лишая дара речи. Когда он подвел ее к остальным гостям, она опустила глаза на свою руку, которую украшало фамильное кольцо. Никогда еще она не видела такого прекрасного ключа от тюрьмы.

Она приняла предложение Хаверфорда.

Одетый к обеду, Ром медленно спускался в холл. Его планы пройти в комнату Анны расстроились из-за вмешательства Лавинии, и вместо этого он провел день, размышляя о том; как расскажет Анне об их будущем. Он даже приготовился к объяснению с Марком, надеясь, что сможет найти правильные слова и объяснить ситуацию, не задев его самолюбия и не умножая ран, оставшихся от поступка его собственного отца.

Но теперь все это ни к чему. Поздно. Она помолвлена, и ничто не заставит Хаверфорда изменить свое решение.

– Ром! – Анна вышла из-за статуи Зевса, ниспосылающего молнию.

– Анна, что ты здесь делаешь? – Он взглянул на ее белое платье и цветы в волосах. – Ты такая красивая. – Его взгляд упал на кольцо Деверо.

– Не знаю, слышал ли ты, но я приняла предложение лорда Хаверфорда. – Она провела пальцем по бриллиантам, окружавшим сапфир. – Я хотела сама сообщить тебе.

– Я слышал, мои поздравления! – Он заставил себя улыбнуться.

– Не нужно притворяться. – Ее темные глаза жадно вглядывались в его лицо. – Я знаю, как это тяжело для тебя.

– Мои чувства значения не имеют. – Каким-то необъяснимым образом ему удалось найти нужные слова. – Мы знали, что рано или поздно, но это произойдет.

– Да. – Она прикусила губу, вздохнула и раскрыла сумочку. – Вот. Я думаю, это то, что тебе нужно. – Она протянула ему листок бумаги.

Он взял, едва веря, что она готова отдать дело в его руки. Развернув листок, Ром увидел символ общества «Черная роза».

– Я думал, ты захочешь сохранить это послание как память о брате.

– Я не хочу хранить его, и к тому же знаю, что чем дольше нахожусь в опасности, тем дольше ты будешь пребывать здесь из-за своего чертовского упрямства. – Она захлюпала носом, на глазах показались слезы. – Ром, прошу тебя, возьми это письмо и возвращайся в Лондон. Покончи с этим пресловутым обществом, чтобы я знала, что убийца моего брата понес наказание.

– Анна! – Он подошел к ней ближе, но она резко отошла в сторону.

– Пока ты здесь, я буду умирать всякий раз при встрече с тобой, – прошептала она и, едва сдерживая рыдания, повернулась и почти побежала в холл, опаздывая на торжество по случаю собственной помолвки.

Неведомо откуда взялись необходимые силы, и ей удалось выдержать этот обед. Но всякий раз, когда она смотрела через стол на Рома, ее сердце готово было разорваться отболи. Когда леди наконец удалились в комнату отдыха, она получила маленькую передышку.

– Поздравляю вас с помолвкой, Анна, – прощебетала Шарлотта.

Она смотрела на кольцо на пальце Анны, и целый вихрь эмоций пронесся по ее лицу, но слишком быстро, чтобы Анна могла разобраться в них.

– Спасибо, Шарлотта.

– Да, примите и мои поздравления, – сказала Лавиния.

Она выглядела усталой и сидела, откинувшись на спинку глубокого кресла, готовая уснуть в любую минуту.

– Вам опять нехорошо? – с искренним беспокойством поинтересовалась Анна.

– Последние две недели я постоянно чувствовала недомогание, – отозвалась Лавиния. – Меня мучает бессонница, поэтому днем я чувствую себя совершенно разбитой.

– Бедная девочка, – проворковала Генриетта. – Я помню эти дни. Хотите слабенький чай и тост?

– Практически это все, что я могу сейчас съесть.

Прежде чем она успела продолжить, открылась дверь, пропуская мужчин. Анна заметила, как Шарлотта еще раз взглянула на кольцо, прежде чем встретить мужчин обычной светской улыбкой.

Генри Эмберли подошел к своей усталой бледной жене.

– Лавиния, дорогая! Тебе нехорошо?

– Мне просто нужно хотя бы одну ночь поспать, и тогда я буду чувствовать себя отлично.

– Моя бедняжка!

Ром присоединился к остальным мужчинам, а Анна исподтишка посмотрела на него. Он ответил ей взглядом, полным невыразимой нежности.

– Ты и вправду слишком бледна, Вин. Тебе надо пораньше лечь сегодня.

– Ах, пустяки! Все, что меня беспокоило, уже улажено.

Хаверфорд подошел к Анне и положил руку ей на плечо. Она вздрогнула.

– Что-то случилось? – поинтересовался граф.

– Лавинии нездоровится, – мягко ответила Анна. – Я боюсь, это из-за бессонницы.

– Мне так жаль. – Он отошел, и тогда она смогла снова дышать. – Лавиния, у меня есть рецепт снотворного, которое обожала моя бабушка. Хочешь, я распоряжусь, чтобы тебе приготовили? Вот увидишь, уснешь мгновенно.

Лавиния подняла на него глаза, полные слез.

– Я готова испробовать любое, Марк.

Ром положил руку на плечо сестры и посмотрел через ее голову на Анну. Его зеленые глаза напоминали о любви, шепотах и вздохах их незабываемой ночи. Ее сердце отчаянно заколотилось в груди. Голова закружилась от воспоминаний о его губах и руках и тех неожиданных сюрпризах, которые он приготовил ей. Они всю ночь занимались любовью. Проваливались в сон, потом просыпались, чтобы вновь насладиться друг другом. О Боже, как она теперь сможет спать одна в этой холодной постели?

Марк прошел мимо нее, собираясь отдать распоряжение слугам, и она дотронулась до его рукава, останавливая.

– Да, моя дорогая?

– Могу я попросить вас об одном одолжении? Я хочу, чтобы приготовили снотворное и на мою долю, – сказала она. – Боюсь, после всего, что случилось, мне не заснуть.

Хаверфорд улыбнулся:

– Конечно. – Он коснулся ее руки, затем удалился на половину слуг.

Анна вернулась к остальным гостям, старательно избегая взгляда любимых зеленых глаз.

Хаверфорд еще не дошел до двери, когда Лейтон вошел в комнату.

– Мистер Эдгар Вон, – объявил дворецкий.

Эдгар Вон появился на пороге гостиной.

– Добрый вечер, лорд Хаверфорд.

– Вон? – Сбитый с толку неожиданным визитом, но всегда радушный хозяин, Марк приветствовал гостя. – Я могу предложить вам выпить?

– Это было бы превосходно! Путь из Лондона такой длинный.

Хаверфорд повернулся к кузену:

– Ром, будь любезен, организуй выпивку для нашего гостя, пока я переговорю с поваром.

– Конечно. – Ром послал таинственный взгляд в сторону Вона и подошел к стойке буфета. – Что вы предпочитаете, Вон?

– Бренди.

Ром налил бренди в толстый стакан и подал пожилому джентльмену.

– Что-то случилось? – прошептал он.

– Я последовал за вами. – Вон отдал ему салют и опрокинул стакан. – Будьте внимательны к тому, что я скажу, и, между прочим, это чистая правда.

Вернулся граф.

– Мистер Вон, должен признаться, я в недоумении. Что привело вас в наши края?

– Одно неотложное дело, связывающее меня с вашим кузеном, – пояснил Вон. – Мы должны обсудить проблему с послом из России. Это весьма срочно.

Лавиния выпрямилась на своем стуле.

– Так ты уже получил место в департаменте Вона?

Ром многозначительно посмотрел на Вона, который похлопал его по плечу, словно они были близкими друзьями.

– Ну разумеется, миссис Эмберли. Разве вы еще не сообщили родным, Деверо? – спросил Вон.

– Хм ... нет.

– Как ты мог скрыть такую новость? – Эмберли подошел и покачал головой. – Поздравляю, Роман.

– Да, мы все поздравляем! – Хаверфорд похлопал его по спине.

Лавиния приподнялась со стула, чтобы обнять брата.

– Я так горжусь тобой!

Затем подошли Феллхоперы, вслед за ними Роузвуды, все, разумеется, с поздравлениями. Последней была Анна, ее лицо сияло гордостью, в темных глазах светилось желание.

– Мои поздравления, мистер Деверо, вы заслужили это место.

– Спасибо, мисс Роузвуд. – Ром повернулся к Вону. – Кстати, вы можете поздравить лорда Хаверфорда, – сказал он. – Он и мисс Роузвуд объявили о своей помолвке.

– Вот как! Что ж, прекрасно, день приятных сюрпризов, ·не так ли? – с улыбкой заметил Вон.

Наблюдая, как Анна вернулась к Хаверфорду, Ром молча вздохнул. «Все кончено, она больше никогда не будет принадлежать мне!»

 

Глава 21

Ничто больше не удерживало его в Хаверфорд-Парке. Ром осторожно расправил письмо и убрал его в потайной карман своего ранца. Теперь, когда Анна находится под покровительством Хаверфорда, он может не беспокоиться и вернуться в Лондон, чтобы закончить свою миссию и призвать общество «Черная роза» к ответу. Он отбросил ранец в угол. Можно уехать утром вместе с Эдгаром Воном, так как Хаверфорд предложил Вону задержаться на ночь и предоставил комнату.

Неожиданное появление Вона немного удивило его, но короткий приватный разговор все расставил по местам. Вон склонен объединить их усилия и довести до конца расследование деятельности общества «Черная роза». Он, очевидно, решил предоставить ему место, как только все закончится. Они вместе осуществят эту миссию, и Ром начнет дипломатическую карьеру. После того как Ром так долго добивался исполнения своей мечты, он никак не мог поверить, что наконец получил то, что хотел.

Его взгляд упал на постель. Что ж, этой мечте, видимо, не суждено осуществиться. Казалось, огромная пустая постель смеялась над ним. Теперь Анна принадлежит другому мужчине, и все надежды рухнули окончательно и бесповоротно. Он провел рукой по гладкому покрывалу. И как он будет спать здесь, зная, что она всего в нескольких шагах от него, и он не смеет даже обнять ее?

Он сжал в руке покрывало, сердце разрывалось от горечи потери. Сначала Питер, потом Анна. Неужели в любви всегда так? Он провел ночь, ворочаясь и сражаясь с демонами, которые смеялись над ним. Вконец измученный, он пожалел, что не попросил у Хаверфорда снотворное. Он поднялся с постели. Нет, снотворное здесь не поможет. Скорее виски. Бар с напитками находился на первом этаже в кабинете Хаверфорда. Он оделся и вышел из комнаты. Если он не сможет успокоиться, то хотя бы напьется и забудет обо всем.

Роман не заметил, как оказался перед дверью в комнату Анны. «Идиот! Это ни к чему не приведет, только лишние переживания». И все же что-то привело его сюда. Он стоял у двери, представлял Анну в ночной сорочке и тонком пеньюаре и думал о том, как разденет ее ... Идиот! Все кончено, он только погубит все, если станет настаивать. Анна принадлежит Хаверфорду. Она носит его кольцо. И он не станет повторять ошибку своего отца.

Тихий звук шагов заставил его насторожиться. Лавиния? Нет. Она видит десятый сон благодаря снадобью бабушки Хаверфорда. Анна? Его сердце учащенно забилось, возбуждение побежало по венам. Нет, Анна, скорее всего уже спит, она ведь тоже просила снотворное. Тогда кто же бродит по дому посреди ночи? Он нащупал нишу в стене и притаился.

Шаги приближались. Видимо, неизвестный прекрасно ориентировался в доме, так как шел на ощупь. Света свечи не было видно. Ром тоже не взял свечу, но он хорошо видел в темноте и знал этот дом с детства. Но любому человеку, незнакомому с этим домом, потребовалось бы освещение, чтобы не заблудиться в лабиринте коридоров. Ситуация приобретала зловещий оттенок. Он напрягся, готовый действовать в любой момент.

– Деверо? – послышался тихий шепот. – Черт побери, куда вы подевались?

Роман нахмурился и вышел из ниши.

– Вон?

Эдгар Вон остановился.

– Ну и ну, за вами не угнаться!

– Зачем вы бродите по дому? – спросил Ром.

– Искал вас. Я видел, как вы вышли из своей комнаты, и подумал, что вы производите разведку местности, или рекогносцировку, как говорят в армии. – Вон усмехнулся. – Хорошая идея, учитывая существующую опасность.

Ром ухватился за объяснение.

– Точно.

– Если вы взяли это крыло дома, я буду патрулировать другое, – прошептал Вон.

– Прекрасно, – ответил Ром, а сам подумал, что, по крайней мере, это заставит Вона отойти от двери Анны.

– Я захватил пистолет, – снова прошептал Вон. – В случае опасности выстрелю в воздух.

– Отлично.

– А утром мы обменяемся наблюдениями, если до этого ничего не случится. Будьте осторожны, Ром Деверо.

– И вы тоже, Вон.

Вон коротко кивнул и, повернувшись, пошел в том направлении, откуда появился, то есть в другое крыло дома. Ром направился в противоположную сторону. Ему, наверное, стоило сказать Вону, что письмо у него. Но он промолчал, решив, что успеет сделать это утром. Мысль о виски испарилась в тот самый момент, когда он взялся за патрулирование дома, которое ему было поручено.

Почему она не выпила снотворное? Анна ворочалась в постели, натянув одеяло на плечи. Она ведь готова была выпить снотворное, но передумала. Все дело в том, что Анна понимала – предаваться воспоминаниям о любимом мужчине она может лишь ночью, лежа одна в постели. Именно поэтому она отдала свою порцию снотворного матери, которая пребывала в крайнем возбуждении по поводу предстоящей свадьбы.

Ладно, по крайней мере, кто-то из них сегодня будет спать. Часы шли, воспоминания терзали ее сердце, становились все мучительнее, а сон не желал приходить. Неужели она действительно думает, что могла бы спокойно уснуть в эту ночь, когда не было никакой надежды снова оказаться в объятиях Рома?

До чего же она глупа! Ей предстоит выйти замуж за человека, который обеспечит ее будущее. Ей надо смириться со своей участью и быть благодарной за то, что уготовила ей судьба. Вместо этого она мечтает о мужчине, которому никогда не сможет принадлежать. Ей почудилось, или она действительно слышит какой-то звук в коридоре? Ее сердце замерло. Ром? Он пришел к ней?

Она готова была вскочить с постели, но тут ее взгляд упал на кольцо. Оно сверкнуло в темноте, напоминая ей о том, как обстоят дела. Если это Ром, она не может принять его, не важно, как сильно ее сердце хочет этого. Она дала согласие Хаверфорду по своей собственной воле, и она должна сдержать обещание. Вздохнув, Анна заставила себя успокоиться и сделала вид, что видит десятый сон. Она надеялась, что он уйдет, когда увидит, что она спит. Потому что, если он разбудит ее поцелуем, у нее не хватит сил выставить его за дверь.

Дверь скрипнула. Ее сердце застучало как сумасшедшее, и чем сильнее она заставляла себя успокоиться, тем сильнее дрожали ее руки. Кто-то тихо проник в комнату, осторожные шаги были едва слышны в безмолвии ночи. Умирая от желания позвать его, она ждала, когда он подойдет к постели и тихо назовет ее по имени. Но вместо этого он направился к ее ночному столику и начал перебирать вещи, лежавшие на нем. Что происходит?..

Она, осторожно подвинулась так, чтобы видеть его. Тень замерла на мгновение, но Анна больше не шевелилась, и он продолжил свои поиски. Ничего не найдя на столе, он перешел к шкафу, на секунду задержавшись у окна. Бледный свет луны высветил шпагу, висевшую у него на поясе. Анна не выдержала и ахнула, этот звук выдал ее, и мужчина резко повернулся. Отбросив притворство, Анна судорожно потянула сползавшее одеяло. Незнакомец схватил ее за плечи и придавил к постели. Грубо ухватив ее за волосы, он притянул голову Анны поближе к себе.

И тогда она увидела, что его лицо скрывает черная маска.

– Где оно? – проговорил он сдавленным требовательным шепотом.

– Что?

Он резко дернул ее за волосы, она вскрикнула от боли.

– Письмо. Скажи мне, или я сломаю тебе шею.

– Но у меня нет ...

– Лжешь! – Он снова дернул ее за волосы. – Говори!

– Нет!

– Тогда ты больше не нужна мне. – Он резко отпустил ее голову, схватил подушку и прижал ее к лицу Анны. – Бедняжка, тебе полагалось спать, – прошипел он. – Почему ты не выпила снотворное? Разве так ведет себя послушная жена?

Этот голос ... он казался таким знакомым. Ее мозг лихорадочно искал ответ, пока она пыталась глотнуть воздуха. Но, увы, воздух не поступал в легкие. Он задушит ее! Внезапно незнакомец отскочил от нее. Послышался звук разбитого стекла. Она сбросила подушку с лица и судорожно глотнула воздуха. Он казался невыразимо прекрасным.

– Ублюдок. – Ром возвышался над ее мучителем с разбитым фонарем в руке. – Что ты здесь ищешь?

Мужчина в маске вскочил и бросился на Рома. Оба повалились на пол, перекатываясь и осыпая друг друга проклятиями. Разбитый фонарь отлетел в сторону. Они дрались, нанося удары друг другу. Человек в маске навалился на Рома и схватил его за горло обеими руками.

Анна соскочила с постели, схватила с бюро кувшин и обрушила его на голову незнакомца. Но он предупредил удар: в последний момент поднял руку и вышиб кувшин из ее рук, который, пролетев через комнату, разбился. Ром оттолкнул незнакомца и поднялся на ноги. Человек в маске тоже вскочил и бросился к французским окнам, выходящим на террасу, опоясывающую дом по периметру.

Ром схватил Анну за плечи:

– Ты в порядке?

Она кивнула, все еще пребывая в шоке от происходящего.

– Хорошо. – Он прижался губами к ее губам, затем указал на дверь, ведущую в коридор. – Зови на помощь. – И бросился за негодяем.

Терраса тянулась от столовой к бальному залу. Благодаря полной луне Ром мог разглядеть свою добычу. Он огляделся – ни души ... Человек в маске либо спустился в сад по лестнице, либо успел скрыться в доме.

Ром двинулся вдоль террасы. Проходя мимо кабинета Хаверфорда, он увидел на стене скрещенные шпаги. Было бы лучше встретиться с врагом с оружием в руках, да и помощь Эдгара Вона, на которого можно положиться, не помешала бы. Он подергал ручку, но двери были заперты. Тогда Ром постучал в окно. Ответа не было. Он приник лицом к стеклу, пытаясь разглядеть смутные очертания постели Хаверфорда. Она была пуста.

– Проклятие!

Мысленно извинившись перед кузеном, он разбежался и разбил локтем стекло. Осторожно, чтобы не порезаться о торчащие осколки, просунул внутрь руку и нажал на ручку. Дверь поддалась. Ром вошел в комнату графа. Несколько шпаг украшали стену. «Вот эта подойдет», – подумал он, выбрав любимую рапиру. Он всегда отдавал предпочтение именно этой рапире, когда они устраивали с Марком дружеские поединки.

С оружием в руках он вернулся на террасу, надеясь, что человек в маске прячется где-то здесь. Ром прекрасно ориентировался в Хаверфорд-Парке, и это помогало ему, пока он крался по террасе, высматривая незнакомца. Он ускорил шаг и почти подошел к открытому патио, когда вдруг увидел, что его противник бежит к лестнице, ведущей в сад. Бормоча проклятия, он бросился следом и настиг преступника.

Они упали на камни, которыми был вымощен пол патио, и шпага Рома со звоном откатилась в сторону. На секунду отпустив своего противника, он схватил потерянное оружие. Когда он повернулся, мужчина в маске уже стоял на ногах.

Глядя на оружие в руках Рома, незнакомец рассмеялся.

– Ты хочешь вызвать меня на дуэль? А знаешь ли ты, скольких храбрецов я отправил на тот свет?

Ром занял позицию, готовый к бою.

– Я знаю, сколько юношей вы убили.

Его враг прорычал в ответ что-то нелицеприятное и поднял шпагу.

– Я буду счастлив добавить еще одного к их числу. Он кинулся вперед с такой агрессией, которая поразила Рома. Шпаги зазвенели, они начали поединок. Человек в маске знал свое дело, более того, он знал его превосходно. Можно сказать, он был настоящий мастер. Но Ромом руководил не просто гнев. Этот негодяй пытался убить Анну, и, возможно, именно от его руки погиб Питер. И ничто на земле не помешает Рому свершить возмездие.

Противник предложил бешеный темп. Ром едва успевал парировать град быстрых ударов, обрушившихся на него. Их шпаги скрестились в воздухе, и он резко оттолкнул противника, заставляя его отступить. Ром был выше ростом и потяжелее, чем его противник, но гибкость и ловкость этого негодяя давали ему определенное преимущество. Человек в маске был изворотлив, как уж, его ловкая шпага приблизилась на опасное расстояние. Кольцо с рубином сверкало в свете луны, напоминая, что он член Триады. Он не был рядовым членом общества, это был один из руководителей.

Точный удар полоснул Рома по щеке, потекла кровь.

– О, прошу прощения! – воскликнул мужчина, хрипло рассмеявшись, и тут же продолжил бой.

Ром отбил очередной удар и начал собственную атаку. У него было не так много дуэлей за плечами, но армейский опыт помогал ему. Он сделал ложный выпад и ранил противника. Удар пришелся в грудную клетку. Его противник, пританцовывая, отступил назад, ни на секунду не переставая отражать удары.

Тяжелый вес Рома начал работать против него. Кровь сочилась из раны на щеке и стекала за воротник, пот выступил на висках. Они снова сошлись лицом к лицу, шпаги скрестились. Ром сильным рывком оттолкнул противника и, воспользовавшись преимуществом, бросился с криком вперед, собираясь покончить с негодяем раз и навсегда.

В последнюю секунду человек в маске отвел в сторону шпагу и выбросил вперед другую руку. Ром увидел нож, но было слишком поздно. Он попытался увернуться и получил удар под ключицу. От резкой боли из глаз посыпались искры. Боясь потерять сознание, он жадно глотнул воздух, решив во что бы то ни стало продолжить поединок.

Он слышал чей-то крик, потом выстрел потряс ночную тишину. Человек в маске оттолкнул Рома и побежал вниз по лестнице. Ром зажал рукой рану. Кровь сочилась сквозь пальцы. Он сделал несколько шагов, пытаясь удержаться на ногах, но не выдержал и упал. Он лежал на каменных ступенях лестницы, борясь с пеленой, застилавшей сознание.

Шум бегущих людей, громкие голоса, ужас ... Снова резкий выстрел пистолета, победный крик Вона: «Я прикончил его!»

Кто-то склонился над ним и осторожно перевернул на спину. Марк, все еще одетый в халат, осмотрел раны и нахмурился.

– Плохо дело, – проговорил он.

Из-за его спины появился адмирал, он протягивал носовой платок.

– Приложите к ране, пока мы перенесем его в дом.

Марк взял белоснежный платок, прижал к ране. Дыхание Рома, прерывистое и свистящее, с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Боль накатила снова.

– Проклятие!

– Тише, Ром. Все закончилось. – Марк положил руку на плечо кузена. – Вон прикончил этого мерзавца.

Эдгар Вон подошел и склонился над Ромом с другой стороны.

– Феллхопер присматривает за телом, а что у нас здесь?

– Нож вошел точно под ключицу. Очень много крови. Боюсь, не задета ли артерия. – Марк обратился к отцу Анны: – Адмирал, пожалуйста, пусть кто-то срочно привезет хирурга.

– Да, конечно.

Марк посмотрел на Вона:

– Мы сами перенесем его, или позвать кого-то еще?

– Сами справимся, – отвечал Вон.

– Отлично!

– Подождите. – С трудом сдерживая стоны, Ром взял Вона за рукав. – Кто это был?

– Эмберли, – отвечал Вон, не скрывая удивления. – Это был Генри Эмберли.

– О Господи ... – Роман перевел затуманенные глаза на Марка. – Присмотри за Лав ...

– Не волнуйся, прекрати разговаривать и побереги силы.

Когда они подняли его, голова Рома закружилась, и последние крохи сознания оставили его, погрузив в темную бездну ...

 

Глава 22

Новость произвела на каждого из обитателей Хаверфорд – Парка сильнейшее впечатление.

После того как Лавиния проснулась и узнала, что ее муж не только мертв, но еще и пытался убить ее брата, она впала в глубокую депрессию. А известие о том, что Ром находится на волоске от смерти, вызвало у нее настоящую истерику. Хирург прописал настойку опия.

Анна бродила по дому как привидение, ожидая новостей о Романе. Она зашла в маленькую гостиную. Пяльцы с начатой работой выпали из неподвижной руки, пока она смотрела в окно на ясный весенний день. Доктор нашел состояние Рома чрезвычайно серьезным. Слава Богу, шпага не затронула сердце, но Роман мог умереть от потери крови.

Никто не мог сказать ей больше, и она готова была кричать от горя. Для всех окружающих она была не более чем будущая родственница Романа Деверо, и, естественно, никто не задумывался над тем, что будет с ней, если сердце Рома перестанет биться.

Генриетта ворвалась в комнату и возбужденно затараторила:

– Слава Богу, приехала мать Лавинии. В такой час бедняжка нуждается в утешении кого-то из близких.

– Я сочувствую миссис Деверо, – тихо сказала Анна. – Ее сын при смерти.

– Да, конечно, мы не должны забывать о нем. – Генриетта опустилась на софу рядом с дочерью. – Он раскрыл заговор. Подумать только, этот страшный человек сидел за одним столом с нами, играл с нами в карты и в то же время был членом этого ужасного общества «Черная роза».

– Он провел нас всех, – вздохнула Анна. Она воткнула иголку в шитье.

– А ты слышала, что мистер Вон сказал об Энтони? Что он хотел призвать это общество к ответу. Мой бедный сын! – Она шмыгнула носом. – Ты была права, Анна, его смерть стала результатом дьявольской игры. Жаль, что мы не прислушивались к тебе.

– Он делал то, что считал справедливым, и с его стороны было умно обратиться к мистеру Вону со своими соображениями. Он настоящий герой.

Анна бережно прикоснулась к своему медальону, довольная, что правда о ее брате наконец открылась.

Генриетта, вытащив кружевной платок из кармана, приложила его к глазам.

– Утром приезжал хирург.

Анна выронила шитье. Незаметно вздохнув, она нагнулась и подняла пяльцы с пола.

– И что он сказал? Я надеюсь, мистер Деверо поправится?

– К сожалению, он еще слишком слаб, и выздоровление идет медленнее, чем хотелось бы ... Впрочем, оба врача и лорд Хаверфорд воздерживаются от прогнозов. – Генриетта внимательно посмотрела на дочь. – Ты так переживаешь из-за мистера Деверо, Анна?

– Но он ведь почти наш родственник, правда? – Сердце Анны гулко стучало, пальцы дрожали, хотя она изо всех сил старалась держать себя в руках. – И он помог мистеру Вону узнать правду об обществе «Черная роза».

– Да, мне он тоже нравится, – кивнула Генриетта. – Безусловно, он смелый и благородный человек.

Анна отложила шитье, не в состоянии усидеть на месте.

– Я пойду поищу графа и узнаю, не хочет ли он побеседовать со мной.

– Прекрасная мысль, дочь, продолжай в том же духе.

Анна нашла графа в саду. Услышав голоса, она задержалась на дорожке, невидимая за густой листвой изгороди. Он был не один.

– Я никак не могу прийти в себя после того, что произошло ночью. В голове не укладывается, как такое могло случиться? – говорила Шарлотта. Она сидела на каменной скамье, теребя в руках смятый носовой платок. – Деннис настаивает, чтобы мы сегодня же уехали.

Хаверфорд присел рядом с ней, потянулся вперед, их плечи соприкоснулись. Он зажал ладони между колен.

– Ничего удивительного, ваш брат опасается за вашу безопасность. – Его взгляд остановился на лице Шарлотты.

– Но опасность миновала. Я не понимаю такой спешки с его стороны. Почему мы должны уезжать отсюда?

– Вы позволите мне пере говорить с ним?

– Ах, милорд, это было бы замечательно! – Она живо повернулась к нему, ее милое лицо светилось надеждой.

Он кивнул, прокашлявшись:

– Конечно.

Казалось, все слова были исчерпаны, но это поразительное молчание сказало Анне больше, чем любые слова.

– Спасибо, милорд, – наконец прошептала Шарлотта.

Хаверфорд молча кивнул.

Анна вышла из своего укрытия, умышленно шурша по гравию, чтобы предупредить о своем присутствии. Но, видимо, все равно ее приход оказался неожиданным. Оба вздрогнули, и когда Хаверфорд быстро поднялся со скамьи, виноватая гримаса пробежала по его лицу, словно она застала его на месте преступления.

– Милорд, вот вы где. Я искала вас, – Анна улыбнулась мисс Феллхопер: – Добрый день, Шарлотта.

– Добрый день, Анна. Я надеюсь, вы пришли в себя после ужасных событий этой ночи?

– Со мной все в порядке, благодарю вас. – Анна повернулась к Хаверфорду: – Я могу поговорить с вами минутку, милорд?

– Конечно.

Шарлотта поднялась со скамьи:

– Я, пожалуй, пойду поищу брата.

Она в последний раз взглянула на Хаверфорда. Только на секунду Анна поймала этот взгляд, в котором печаль и страстное желание отражались как в зеркале. Как она могла быть так слепа?

Проводив глазами Шарлотту, граф вежливо улыбнулся Анне:

– Чем я могу помочь вам, моя дорогая?

– Я хочу знать, что с Романом.

– Дела обстоят не очень хорошо. – Лицо Хаверфорда стало серьезным, искреннее беспокойство сквозило в его голосе. – Ночью поднималась температура, но мы должны надеяться на лучшее.

– Он умрет?

– Не буду лгать вам. Это не исключено.

– О Господи! – Она отвернулась от графа, чтобы прийти в себя, прежде чем сказать то, что намеревалась.

– Я поражен, что вы, Анна, так переживаете из-за моего кузена. И мне приятно, что, еще не будучи членом нашей семьи, вы так высоко цените родственные узы.

Она прикрыла глаза. Как она могла вынести это? Мужчина, которого она любит, лежит при смерти, а она даже не может быть рядом с ним. Как она будет жить дальше без него?

– Анна? Что с вами?

Она открыла глаза и сквозь слезы взглянула на кольцо с сапфиром на своем пальце. Как она сможет жить дальше, с самого начала превратив свою жизнь в сплошную ложь? Анна повернулась к Хаверфорду. Ей нужно было видеть его глаза, если она собирается сказать ему правду.

– Почему вы попросили меня выйти за вас?

От неожиданного вопроса граф на секунду смешался, но потом обычная маска вежливости вернулась на свое место.

– Потому что я обожаю вас.

– Не думаю, что причина только в этом.

Он нахмурился:

– Анна, что с вами? Подобные вопросы, по меньшей мере, неуместны.

– Не так неуместны, как женитьба, основанная на лжи. – Она глубоко вздохнула и решилась. – Я не люблю вас, Марк.

Он приподнял брови:

– И это все? Любовь придет, Анна. Я уверен, что для гармоничного союза достаточно взаимного уважения и расположения.

– А я уверена, не что иное, как правда, делает союз гармоничным. Поэтому скажите мне правду, милорд. Вы сделали мне предложение, потому что не могли нарушить обещание, данное вашим отцом?

– Конечно, не без этого, – уклончиво отвечал он. – Я всегда знал, что сделаю вам предложение, когда придет время.

– А я всегда знала, что приму его. – Ее взгляд упал на кольцо на ее пальце. Она сняла его и протянула графу. – Но я поняла, что совершила ошибку. Я буду вам ужасной женой, Марк.

Вне всяких сомнений, он был потрясен до глубины души.

– Но вы приняли мое предложение! – воскликнул граф. – Вы отказываете мне?

– Да. – Она положила руку на его ладонь, передавая ему кольцо. – Я люблю вашего кузена, Марк. И надеюсь, мое признание не рассердит вас. Мы познакомились и полюбили друг друга еще до того, как вы сделали мне предложение. Зная, что мое сердце принадлежит другому, я поступила неправильно, ответив согласием.

– Вы и Ром любите друг друга? – Он почти выкрикнул эти слова, нервным жестом пригладив волосы. Жест, который она прежде никогда не видела.

– Да. – Она умоляюще смотрела на него. – Никто из нас не делал это специально. Никто из нас не хотел причинить вам боль. Ром может умереть, – произнесла она с ужасом. – Он может умереть, а я скорее соглашусь провести остаток жизни, вспоминая о своей любви, чем выйти замуж за человека ...

– Довольно, – перебил граф. – Не знаю, что сказать у меня в голове просто не укладывается все это. Подобная история уже во второй раз случается в моей семье. Во второй раз!

– Это разные вещи. Забудьте о своей уязвленной гордости. – Она разжала его ладонь, сапфир заиграл в солнечных лучах. – Разве нет другой женщины, которой вы бы хотели отдать это кольцо? Другой, к которой тянется ваше сердце?

– Я ... мне кажется, это не ... неправильно.

– Ничто не может быть более правильно.

– Вы так сильно любите его? – снова спросил Марк. – Так сильно, что готовы не обращать внимания на пересуды, которых не избежать?

– Пусть болтают, мне все равно. Но я не думаю, что эта история станет предметом обсуждения. О нашей помолвке знает небольшой круг друзей и родных. Новость еще не попала в газеты.

– Да. Но я планировал сделать это, как только мы вернемся в Лондон.

Она заметила, как нечто похожее на надежду промелькнуло в его глазах, когда он взглянул на кольцо.

– Даже если я превращусь в мишень для насмешек на всю оставшуюся жизнь, ничто не изменит моего решения. – Анна дотронулась до его руки и терпеливо ожидала, когда он поднимет на нее глаза. Видимо, он наконец понял, какие возможности открываются перед ним с ее отказом, потому что радость светилась в его взоре. И она улыбнулась, довольная, что кто-то может обрести счастье в этом сложном клубке. – Идите и отыщите ее, Марк. Просите стать вашей невестой, прислушайтесь к своему сердцу.

Он все еще медлил.

– Вы уверены, Анна?

Она рассмеялась:

– Как это похоже на вас, Марк, – задавать вопросы, когда все и так ясно. Уверена, как никогда. – Она погрустнела. – Скандала не будет. Идите и просите Шарлотту стать вашей женой. И что бы ни случилось, будьте счастливы.

Он зажал кольцо в ладони.

– Если вы уверены, что это то, чего вы хотите ... – Он направился прочь, но, не дойдя до двери, остановился, чтобы еще раз взглянуть на нее. – Что касается вас и Рома ... я понимаю, и если все это будет иметь продолжение, буду рад благословить вас.

– Спасибо!

Он вышел из комнаты быстрым шагом, счастливый, как школьник.

И тогда Анна дала волю слезам.

– Ты это сделала? – ахнула Генриетта.

Анна даже не вздрогнула, услышав сердитый тон матери. Она понимала, что новость вряд ли будет воспринята с радостью.

– Я вернула кольцо лорду Хаверфорду, помолвка расторгнута.

– В голове не укладывается, как ты могла поступить так! Это какой-то кошмар! Чтобы моя дочь совершила подобную глупость! Отказать графу!

– Я не люблю его.

– Любовь! О Боже, я родила романтическую дурочку! – Генриетта прикрыла глаза руками, причитая, повалилась на софу.

Анна вздохнула, прекрасно зная артистические способности матери. Она прошла к дверям и обратилась к дворецкому:

– Лейтон, пожалуйста, попросите Блисс принести миссис Роузвуд нюхательную соль. И если вы знаете, где мой отец, не попросите ли вы его прийти сюда?

– Один момент, мисс.

Анна вернулась к матери, которая неподвижно лежала на софе.

– Я послала за Блисс, мама.

– Ты убиваешь меня! – стонала Генриетта.

Покачав головой, Анна подошла к окну. Перед ней расстилался сад, освещенный солнцем. Она увидела Марка, который шел рядом с Шарлоттой. Они о чем-то разговаривали и смеялись. Кольцо с сапфиром сверкало на пальце девушки.

Грустная улыбка тронула губы Анны. Что бы ни случилось дальше, она поступила правильно.

Адмирал, войдя в комнату, тут же бросился к жене, которая тихо постанывала, лежа на софе. Мистер Вон едва поспевал за ним.

– Генриетта, душа моя, что случилось?

– Боюсь, это моя вина, – начала Анна, повернувшись от окна. – Я расстроила маму, сообщив ей плохую новость.

Адмирал присел на краешек софы рядом с женой и похлопал ее по руке.

– Генриетта? Генриетта, это я, Квентин.

– Я разорвала помолвку с лордом Хаверфордом, – продолжала Анна.

– Что? Что ж, тогда неудивительно, что она в обмороке. – Адмирал похлопал миссис Роузвуд по щекам. – Приди в себя, дорогая. Это не самое страшное, поверь мне.

В этот момент в комнате появилась Блисс, невозмутимая, как всегда.

– Я принесла нюхательную соль.

Адмирал взял пузырек из ее рук и помахал им перед носом жены. Генриетта резко поднялась, чихая и размахивая руками.

– Хватит, хватит!

– Ну, вот и славно. – Квентин отдал пузырек Блисс. Горничная села по другую сторону от госпожи и начала успокаивать ее.

– А я-то думал, что все события закончились сегодня утром, – заметил Вон, качая головой.

Недоумение отразилось на лице Анны.

– Мы просмотрели вещи Эмберли, – пояснил ее отец, – и нашли его членский билет, подтверждающий его принадлежность к обществу. Эмберли был не простым членом, он руководил «Черной розой».

– Я убрал этот документ в надежное место, – усмехнулся Вон. – Очень скоро мы покончим с этими мерзавцами. Как только я вернусь в Лондон, будут арестованы и другие два лидера.

– О Боже милостивый, – прошептала Анна, прижимая дрожащие пальцы к медальону.

Ей с трудом верилось, что все подошло к концу.

– Вы все сошли с ума? – проговорила Генриетта, которая все еще не могла отдышаться. – Разве никто из вас не понимает, что моя дочь погубила свое будущее?

– Но, мама ...

– Графиня! – воскликнула Генриетта, ломая руки. – Ты могла бы быть леди Хаверфорд! А любовь пришла бы, Анна. Сначала всегда так, но через какое-то время...

– Я люблю другого, мама, – тихо проговорила Анна.

Молчание встретило ее слова, затем Генриетта опомнилась и привстала с софы.

– Другого! И кто же это?

Анна проглотила комок, подкативший к горлу, видя, что все взгляды устремлены на нее.

– Роман Деверо.

– Мистер Деверо? Ты была невестой графа и·бросила его ради «мистера»?

Генриетта закатила глаза и покачнулась. Адмирал и Блисс подхватили ее под руки и усадили на софу. Вон вышел вперед, пока все суетились вокруг миссис Роузвуд.

– Деверо – превосходный человек, – сказал он тихо. – И, без сомнения, будет отличным дипломатом. Я желаю вам всего самого лучшего.

– Спасибо, мистер Вон.

– «Мистер», подумать только! – снова запричитала Генриетта.

Вон обратился к ней:

– Да, мистер, миссис Роузвуд. И этот мистер спас жизнь вашей дочери и раскрыл преступную организацию. Вы должны благодарить Господа, что у вашей дочери такой прекрасный вкус.

– Но граф ... – снова начала Генриетта.

– Граф помолвлен с мисс Феллхопер, – сказала Анна.

– Мисс Феллхопер? Как ... уже? – Глаза матери, казалось, вот-вот вылезут из орбит. – Я говорила тебе, что она опасна, – пробормотала она.

– Извини, мама. Я знаю, что ты хотела, чтобы я стала графиней, но сердцу не прикажешь. – Анна скрестила руки на груди и выдержала взгляд матери. – Мы с Ромом любим друг друга, и если он попросит меня выйти за него, я приму предложение.

– Ты не сделаешь это! Я ...

– Генриетта, – прервал жену адмирал, – оставь Анну в покое.

– Но ...

– Она была права насчет Энтони, а мы не желали слушать ее. – Он взял руку жены и тихонько сжал ее. – Каждый дурак мог заметить, что она несчастлива рядом с Хаверфордом. Роман Деверо – настоящий солдат и в состоянии позаботиться о нашей дочери.

– Но я хотела как лучше ... – Голос матери прервался, и она взглянула на дочь: – Ты действительно любишь его?

– Да, сказала Анна, с гордостью приподнимая подбородок.

– Хорошо, – проговорила Генриетта. – По крайней мере, он родственник графа.

Солнечные лучи, проникавшие в комнату сквозь легкие шторы, разбудили его. Он открыл глаза и зажмурился. Когда он попытался перевернуться на бок, плечо пронзила острая боль, он не выдержал и застонал.

И тогда все вернулось на круги своя. Общество «Черная роза». Поединок.·Марк. Эмберли. Анна ...

– Ты проснулся, – раздался мягкий, тихий голос, и знакомая рука убрала волосы с его лба. – Хирург сказал, опасность миновала, но я боялась верить ему, пока ты так крепко спал.

Он заморгал, думая, что, наверное, и сейчас еще спит, потому что невероятно видеть перед собой это милое лицо.

– Анна? Что ты здесь делаешь?

– Жду, когда ты придешь в себя. – Она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Ты напугал меня, ужасно, – прошептала она.

– Но как ты оказалась здесь? Марк знает?

– Именно он и посоветовал мне пойти к тебе.

– Не понимаю.

– Помолвка расстроена, милый.

– Но ... – Он взглянул на ее руку и увидел, что кольцо на пальце отсутствует. – Где твое кольцо?

– Я вернула его Марку. Он сделал предложение Шарлотте.

– Шарлотте! – Он ничего не понимал, но в его сердце затеплилась надежда. – Так, значит ... Нет, это невозможно! Никогда не поверю, что Марк отказался от своего предложения.

– Боюсь, что это я отказала ему. – Она мягко улыбнулась. – Я сказала Марку, что люблю другого мужчину. – Она придвинулась ближе и прикоснулась щекой к его щеке. – Поэтому, любовь моя, теперь я свободна. Что ты скажешь на этот счет?

Ее игривый шепот пробудил в нем такую бурную радость, что он был просто не в состоянии скрыть ее. Предвкушая счастливое развитие событий, Ром обнял Анну здоровой рукой, привлекая ближе к себе.

– Я думаю, ты должна поскорее выйти за меня, чтобы предотвратить скандал.

Она рассмеялась:

– Я рада твоему предложению, тем более что уже сказала своим родителям, что намерена принять его, если, разумеется, ты предложишь.

Дверь в спальне скрипнула, и кто-то громко кашлянул. Анна выпрямилась, рука Рома упала на постель.

– Вы что-то хотите, Блисс?

Не говоря ни слова, горничная вошла в комнату и удобно устроилась на стуле. Ее неподвижные темные глаза уставились на влюбленных.

Анна вздохнула.

– Я догадываюсь, что моя матушка послала Блисс последить за нами, – шепнула она.

– Прекрасная мысль. Я не хочу никаких слухов о поспешной свадьбе, которые могли бы омрачить наше будущее. – Он улыбнулся ей, но его веки уже закрывались. – Как Лавиния? – только и мог выговорить он.

– Не очень ... Для нее это такое сильное потрясение. Ваша матушка сейчас с ней.

Он кивнул и, найдя ее руку, переплел свои пальцы с ее пальцами.

– А Марк? Он действительно не чувствует себя обиженным?

– Не волнуйся, он очень счастлив с Шарлоттой. Теперь они могут целыми днями разговаривать о своих любимых овцах.

Ром тихо рассмеялся.

– В какой-то момент я подумал, не он ли человек в маске.

– Правда?

– Мне представилось, что Марк может быть лидером. – Деверо зевнул и приподнял голову, чтобы лучше видеть ее, веки закрывались сами собой. – Я забежал в его комнату за шпагой, а его не было в постели.

– Он был со мной и моими родителями.

– Хм ... наверное. – Он закрыл глаза.

– Ром?

– Да?

– Ты хочешь поспать?

– Хм ... – Он почувствовал, как она вытащила свои пальцы из его руки. – Нет, останься.

– Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?

– Да, навсегда.

– Прекрасно, любимый. – Осторожно погладив его по голове, она нашла его руку и сжала ее. – Я остаюсь. Навсегда.