В которой всё идёт кувырком.

"Сынок, всегда смотри под ноги!"

Мама.

"Протри глаза! Смотри куда идёшь!"

Папа.

Володя поплотнее укутался в своё пончо и проводил взглядом руководство, ушедшее железной рукой прививать молодёжи дисциплину. Руководство, честно говоря, было всё ещё слегка пьяненьким и шагало кое-как, постоянно спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой траве. При этом, шедший впереди вождь умудрялся на ходу что-то втолковывать Ивану, обернувшись и размахивая руками. Иван Андреевич в ответ смеялся и хлопал того по плечу. Озябший Романов повернулся к очагу и протянул к огню окоченевшие ладони. До подъёма оставалось десять минут.

– Так я ей и говорю – охолони, не нервничай. – Коля активно махал руками в надежде донести до друга все сложности взаимоотношений с подругой. – А она…

Тут вождь, который пару раз лишь чудом не грохнулся в лужи, наконец подошёл к калитке. Облегчив свою душу очередной порцией мата, посвященного Ольге, он дёрнул засов, но не удержался на размокшей глинистой почве и со смехом шлёпнулся на пятую точку, чуть не уронив при этом Ваню. Причём прямиком в лужу.

– Мля! – Обрызганный Маляренко рефлекторно отпрыгнул в сторону.

– Ты того… аккуратней, дядя! – Ваня обошёл истерично хохочущего друга и спиной вперёд вышел из калитки.

Как он сумел среагировать на метнувшуюся серую тень Иван так и не понял. Пятым, шестым, двадцатым чувством, наверное. Огромные серые псы молча бросились на мужчину, всё произошло так быстро, что Ваня не успел ни испугаться, ни удивиться.

– Мля! Как в кино! – Всё ещё не веря, что это происходит наяву, Маляренко крутанулся на месте, встречая дубинкой первую тварь. Удар пришёлся аккурат по оскаленной пасти. Зверь почти по-человечески взвизгнул и отлетел в сторону. Почти сразу же на Ивана налетели еще три здоровенных псины.

– Ааааааа! – Позади Вани, катаясь по земле, отбивался ногами и палкой Николай, вокруг него вилась ещё пара псов, непонятно как пробравшихся Ивану за спину. Обернувшийся на долю секунды к другу, Маляренко успел заметить, как тот переломил дубинкой лапу одному хищнику.

– Ааааааа! – Иван заорал от страшной боли – в руку намертво вцепились клыки огромного лохматого пса. Приложив по черепу твари дубинкой, Маляренко почти стряхнул хищника, но в это время прямо ему в лицо, из серой предрассветной мути, прыгнула новая серая тень. От мощнейшего удара в грудь Иван отлетел назад и, хорошенько приложившись затылком, потерял сознание. Последнее, что он успел краем уха услышать, был отчаянный, полный муки, вопль Николая.

Когда начальство скрылось в предрассветных сумерках, Володя взялся за веник, валявшийся на кухне. Звонарёв изрядно намусорил, стружки были и на столе и под столом и вообще везде. Романов хмыкнул, скоро проснётся Светланка, а передавать ей такой свинарник Володя не хотел. Девушка ему нравилась и, хотя план по уводу поварихи у него ещё окончательно не созрел, Володя потихоньку начал двигаться в этом направлении. От калитки донёсся гогот вождя и Вовка, весело насвистывая нечто легкомысленное, принялся наводить марафет.

Страшные крики и вопли, раздавшиеся через мгновение, подбросили Романова, заставив сразу позабыть о Светке. Пару секунд Володя прислушивался к шуму у калитки – происходило там что-то совсем нехорошее. Совсем позабыв о своём копье, на автопилоте, Володя сунул веник в очаг. Сухие веточки вспыхнули жарким пламенем и вооружившись таким "оружием" дежурный бросился на помощь.

– А ну пошли! Пошли вон! – Володя отчаянно размахивал уже догорающим факелом. Собак удалось отогнать от неподвижных тел Ивана и Коли, но твари кружили в пяти метрах от Романова, у калитки, подбираясь всё ближе и ближе. Что делать Володя не знал, а потому просто заорал во всю силу своих лёгких. Твари отпрянули и в это время пришла помощь. Вооружённые кольями и палками мужики быстро вытурили собак за забор и заперли калитку на засов, для верности подперев её парой палок. Веник окончательно догорел и погас. У Романова отказали ноги, и он обессилено плюхнулся в грязь.

– Вовремя вы. Спасибо мужики.

Больно не было. Совсем. Тело, как-будто онемело. Мысли в голове текли медленно-медленно.

"Я всё ещё жив. Наверное, кому-то там, наверху, я сильно приглянулся. В любом случае, спасибо тебе, кто бы ты ни был". Иван открыл глаза. Вокруг сновали мужики, вооружённые чем попало. Лежать на земле было мокро и очень холодно.

– Живой? – Над Иваном навис тёмный силуэт. Судя по обеспокоенному голосу, это был Серый. – Погоди, мы сейчас тебя под навес отнесём.

Несколько рук вцепились в Ивана и рывком подняли его в воздух. Ваня всхлипнул и отрубился.

– Мда. Расслабились мы. Что тут ещё скажешь. – Звонарёв сокрушённо покачал головой. – Все хороши. Нечего на себя наговаривать. Твоё дело сейчас – поправиться. Ясно?

Голос прораба был нарочито бодр. Николай, к которому он обращался, был совсем плох. Твари изрядно поработали над его телом, порвав ноги и искусав лицо. Иван, лежащий на соседнем лежаке, отделался куда легче. Изжёванная вусмерть правая рука, разодранная когтями грудь, да пяток укусов на левой ноге на фоне ран Коли казались пустячком.

– Да Колян. Не ссы. Прорвёмся. – Маляренко кряхтя приподнялся на локте. – Я тоже хорош. Вышел за забор задом-наперёд. Робинзон хренов. Но собачки то каковы, а? Дождались нас. Молча! В засаду сели и дождались. Умные твари.

– Ребята не вернулись? – Глаза у вождя были как у побитой собаки.

"Не доглядел".

Володя и Сергей одновременно помотали головами.

– Дык, как? В осаде сидим. Плотно сидим.

Военный совет продолжался уже час. Попросив дежурившую у мужчин Алину выйти из палатки, у входа уселись Звонарёв и Романов, позади маячили Юра-толстый да Макс с Аркадием. Всё наличное мужское население решало, как быть дальше. Стая никуда не ушла, а вольготно расположилась прямо за забором в роще, возле ручья. Из трёх десятков псин пять-шесть всегда кружили вокруг забора, временами пробуя его на прочность. Слава Богу лазить по деревьям эти твари не умели. Звонарёв весь вчерашний день укреплял забор, залатывая прорехи. К счастью таких слабых мест было немного и люди успели найти их раньше хищников. Кое-какие запасы еды имелись, так что в осаде можно было сидеть ни о чём не беспокоясь, дожидаясь когда поправятся Иван с Николаем. Вроде всё хорошо, но в груди Сергея Геннадьевича нехорошо саднило. Судьба молодых ребят его тревожила, хоть все дружно его и уверяли, что те просто отсиживаются в лагере у дальнего ручья. Макс заявил, что через ту защиту звери никак не проберутся. Народ, глядя на бьющуюся в истерике Свету, сам себя убедил в том, что и Димка и Юрка ТОЧНО спаслись. По другому и быть не может!

– За ребят беспокоюсь.

– Серый! Не трави душу! Закрыли эту тему. – Коля чуть не плакал. Он не верил в чудеса.

"Не доглядел".

Димку было жаль, да и к Юрке он, если честно привык, но своя рубашка, как говорится, ближе к телу и мысли Вани были сосредоточены на самом себе. Маляренко смотрел на замотанную правую руку и мысленно радовался, что он левша. Воспоминания о том, как его лечили, были во сто крат хуже той боли, которую он терпел сейчас. Алина, при всей своей внешней хрупкости и слабости оказалась железным человеком. Велев мужикам держать Ивана покрепче, она раскалённым ножом взрезала все раны и укусы на теле мужа, как следует их вычистив и промыв остатками одеколона. Крови при этом Ваня потерял едва ли не больше, чем от собак. Было бы хорошо потерять сознание во время этих процедур, но, как назло, этого не произошло и наорался Маляренко тогда от души. На два года вперёд. Даже на три. Алина, с каменным лицом, зашила разрезы, обмыла раны мужа кипячёной водой и туго забинтовала их остатками бального платья. Так что бинты, в которых сейчас красовался Иван, были из белоснежного шёлка. Правда, после всей этой кровавой бани Алина свалилась обморок, а придя в себя, ударилась в неуправляемую истерику, но дело было сделано. Ольга же не смогла заставить себя сделать такое и Николая обрабатывал Серый. Правда получилось это у него неважно ибо опыта не было никакого. А что делать с ногами, разодранными в клочья, он вообще не представлял. Звонарёв просто промыл раны водой и накрепко замотал их тряпками.

Так ничего толком и не решив, мужики разошлись по своим делам, оставив друзей поправляться и отдыхать. Внутрь палатки с маленьким стаканчиком в руке прошмыгнула Алина. Воровато оглянувшись на уснувшего Николая, она вытащила из внутреннего кармана маленькую таблетку.

– Глотай, быстро!

– Что это?

– Потом, потом. Спи. – Алинка нежно поцеловала мужа и выскочила из палатки.

Николай Николаев, бывший старлей-зенитчик, скончался на третий день после схватки с собаками.

Иван, к тому времени уже немного оправившийся благодаря заботам жены, собрал мужиков и велел готовить факелы. Много факелов. Идти на прорыв к погосту решили все вместе. Мужчины и женщины. Идею похоронить вождя внутри ограды Маляренко, посоветовавшись со Звонарёвым, отверг – здесь был родник, а эти подземные воды… кто их знает, где они там текут. Рисковать Ваня не хотел.

С мрачной решимостью люди собрались возле калитки, сбившись в плотную группу, в руках женщин были факелы, мужчины держали копья и дубинки. Люди молча стояли и ждали команды Ивана. Маляренко дождался, когда Серый, тащивший через плечо тело Николая, подойдёт поближе и, глядя в сосредоточенное лицо Алины, скомандовал: – Пошли!

Почему то вспомнился самолёт и крепкое рукопожатие при знакомстве.

____________________

– Да помню я этот обелиск, его мой отец делал, я тогда у него на подхвате был. – Невысокий мужичок, весь, с ног до головы покрытый серой каменной пылью, степенно отряхнул ладонь и крепко пожал руку полковника.

– Тогда для отделки горкома должны были мрамору привезти, но чего-то напутали и привезли диабазу. Завхоз, помню орал долго… ну и туда-сюда распихали матерьял-то. Крепкий, зараза. Намучились пока сделали. Так чего нужно-то?

Иван Сергеевич мысленно попросил прощения у деда за ложь и принялся вдохновенно врать.

– Да понимаете…

– Александр Анатольевич.

– Александр Анатольевич, установил я точно, что дед мой там похоронен в братской могиле. Думаю или фамилию нашу на обелиске выбить или, если не разрешат, рядом ещё один памятник поставить. Поменьше, конечно. И тоже из этого… диабаза.

Глаза у камнетёса заинтересованно блеснули.

– Ну дело хорошее, можно и поставить. Новый, конечно, памятник. Из администрации только бумагу надо бы получить.

– Будет тебе бумага.

Полковник, задумавшись, отстранённо кивнул и вышел из мастерской.