В которой Иван кардинально и окончательно решает вопросы безопасности своей семьи.

'Он верный друг и страшный враг'

С.Г. Звонарёв, строитель, бизнесмен.

– Иван Андреевич, вы, конечно, человек авторитетный… – Мама Надя с сомнением поджала губы. Для неё это было выражение крайней степени неудовольствия.

'Угу, как там было… 'ты, Доцент, вор, конечно, авторитетный…'

Ваня зажмурился от удовольствия. Сидеть под большущим тентом на удобнейших раскладных креслах было чертовски приятно. Особенно, если учесть, что тент стоял на НАБЕРЕЖНОЙ – часть берега возле пирса Мария велела очистить, замостить и озеленить. И сложить из камня стационарный мангал. Хозяин, когда вернулся из своего второго южного похода, на какое-то время потерял дар речи. Это было очень круто. Это был показатель. Иван впервые почувствовал, что он здесь, в этом мире, не только прекратил 'выживать', но и стал просто жить в своё удовольствие! Да что там – он стал получать от этой жизни просто-напросто курортные блага! Посидеть, вот так, тихо, по-семейному, вечерком на пляже у моря, под шашлычок и кувшинчик бражки – было милое дело!

С тех пор как Иван объявился в порту вместе с тремя немцами и кучей разного барахла прошло уже два месяца. 'Беда' сделала уже пять рейсов за имуществом германской армии и сейчас, ведомая эрзац-капитаном Алексом и его юнгой Таней, совершала шестой. Рабочие, вкалывавшие на строительстве домов для Олега и Семёныча, увидав на моряках новенькую форму и, самое главное (!), шикарные тяжёлые ботинки, резко ускорили работы. Шеф, окинув мудрым взором заложенные фундаменты, с барского плеча пообещал каждому, кто себя проявит на трудовом фронте, по точно такому же комплекту. Энтузиазм подскочил сразу на триста процентов. За три года жизни в диком мире проблема с одеждой почти для всех стала очень актуальной. А про обувь и говорить было нечего – это была просто беда. Гонцы, отправленные за Доком, растрезвонили об Ивановом хабаре на весь Бахчисарай, и через три дня к порту пришло ещё пятнадцать человек, сильно желавших поработать на Маляренко.

Надо сказать, что Иван, раздавая рабочим одежду и обувь сверх обещанного, не только стимулировал их к трудовому подвигу, но и, самое главное, заботился об этих людях. Зимы, как ни крути, были прохладными и людей, даже чужих, следовало беречь. Да и отношение бахчисарайских ребят к Ивану, и без того опасливо-уважительное, стало совсем уж трепетным. На Семёныча, Борю, Сашку, Агрономыча и Олега смотрели с откровенной завистью.

Док, обалдевший от немыслимого количества лекарств и прочих медицинских прибамбасов, смог спасти Франца, заново переломав и сложив ему кости и заодно вычистив от осколков раны. И хотя замотанный по уши немец до сих пор лежал и не вставал, но он медленно и уверенно поправлялся. Со вторым инженером чуда не произошло. Как Док потом объяснил – Таня перекормила несчастного антибиотиками, начисто убив его иммунитет. И, кстати, об антибиотиках, не желает ли Иван Андреевич, так сказать, поделиться фармакопеей с ним, с Доком, исходя из гуманитарных соображений?

Иван не пожелал и, вручив опечаленному Доку, пару отличных ботинок, отправил того обратно в Бахчисарай.

Потом, на новеньком, 'в масле', ослике, в порт приехал Стас и попробовал выпросить пистолет. Иван презентовал ему очередную пару ботинок и сделал вид, что не понимает о чём речь. На заднем плане внушительно дефилировал с автоматом Олег.

И вот сейчас, через два месяца после начала всей этой кутерьмы, в Севастополь явилась тяжёлая артиллерия в виде деда и мамы Нади.

Мама Надя надавила больнее всего. Она надавила на совесть Ивана, рассказав ему о бедных, раздетых-разутых детях. Маляренко 'поплыл'. К такому бабьему прессингу он не был готов абсолютно. Как всегда, в трудную минуту на помощь пришла жена. Выпятив свой, пока ещё небольшой животик вперёд, она доступным и простым языком посоветовала маме Наде 'на чужой каравай…' и так далее. И вот мама Надя делала последнюю попытку выпросить у Ивана кое-что по списку Дока.

– Надежда Иосифовна, – Иван был безукоризненно вежлив, ибо он понимал, как нелегко этой гордой женщине ПРОСИТЬ, – конечно, вы, лично, получите от меня в подарок, некий минимум лекарств…

Загоравшая по соседству Маша негодующе фыркнула, но перечить мужу не посмела.

… но, конечно, не столько, как просит ДОК.

Надя благодарно улыбнулась – Иван спасал её реноме. Вокруг была куча 'греющих уши'.

Самым 'конкретным пацаном' оказался дед Ося. Он выяснил у Семёныча, что тому нужно для стройки, поторговался и, взяв авансом десяток тонких шерстяных одеял, уехал домой выполнять заказ. Стройка из разряда 'ударной' перешла в 'сверхударную'.

– Ванечка, – Маша ластилась, как котёнок, водя рукой мужчины по своему животику, – а когда дед мебель привезёт?

– Ну, – Иван сонно повернулся на бок, – месяц где-то… спи!

– А когда у нас электричество будет?

– Будет… – Иван зевнул. – Спи!

Утро началось с переполоха. В усадьбу прибежала измученная Светлана и сообщила, что на посёлок снова напали 'эти уроды' и едва не украли нескольких женщин. Стас с отцом, с Серым и оставшимися мужиками сумели отбиться, но почти все они получили ранения. Даже Док. И что тяжелее всего досталось Станиславу и дяде Гере. Женщина упала, а все женатые мужики дружно бросили работу и рванули 'на выход'.

'Блин. На хера мне четыре пистолета? Солить?'

– Стоять!

Тяжёлый рык босса остановил всех. Маляренко своей мощью подавлял, пугал и восхищал одновременно. Сейчас Иван явно ничего не видел, глаза его налились кровью, а взгляд замер где-то за горизонтом.

'Там же Серёжка маленький! Ах вы… Всех убью! Убью! Убью!'

Планка рухнула, Маляренко страшно, нечеловечески замычал.

Шлёп! Маленькая ладошка наотмашь приложилась к лицу. Шлёп! Шлёп!

'А? Чего это?'

Шлёп!

'Её глаза. Почему они такие злые?'

Шлёп!

– Маша… – голос Вани сипел, – ты чего?

– Пойдём.

'Пойдём'

Маленькая ладошка взяла Ванину руку и куда-то повела за собой. Маляренко шёл, не чуя под собой ног. В голове стучалась только одна мысль.

'Всех убью!'

– Олег! – Хозяйка затолкала мужа в дом и обернулась. – Никого не отпускать! Сюда, – она резко показала на дверь, – никого не впускать! Ис-пол-нять!

Подкорка служивого отдала команду, инстинкты заставили щёлкнуть каблуками и, на ходу успокоив встревоженную супругу, Олег отправился исполнять приказ.

– Ванечка.

– А?

'Почему у неё такой дрожащий голос?'

– Ванечка, помнишь, ты меня просил, если вдруг…

Маша зажмурилась и изо всех сил влепила мужу сильнейшую оплеуху.

– Сначала, блять, головой думай, а потом – делай!

'Ё!'

Иван 'проснулся', помотал звенящей головой и обмяк. Ноги подкосились и Маляренко повалился на лавку, следом, к нему на колени, с плачем уселась Мария. Муж напугал её досмерти. Теперь она понимала, почему все окружающие ТАК смотрят на хозяина.

'Сначала думай, потом – делай!'

Маляренко припомнил одного знакомого, который тоже, не подумав 'рванул мстить' и ему стало плохо. Он посмотрел в чистые, небесно-голубые глаза жены и прочёл в них полное понимание.

'Умница. Какая же она умница'

– Как ты думаешь, кто?

– Думаю, как минимум – не мои.

– Гонцы?

– Может быть. Они же из бывших пленных. Семей нет. Домов нет. Терять им, в общем, нечего.

– Но это же не всё? – Глаза Маши стали знакомо жестокими. За своего будущего ребёнка женщина была готова драться насмерть.

– Светлана. Вот кто мне покоя не даёт. Прислали её именно потому, что я к ней хорошо отношусь, это факт. Значит, кто-то за всем этим стоит точно. Это точно не семейные мужики, работающие здесь. Тот, кто всё это провернул, должен был постоянно всё координировать на месте.

– Ваня, зачем? Почему всё опять начинается?

– Жадность, зависть, злоба. Я не знаю милая. Это точно не Звонарёв, – сердце Маляренко на миг покрылось инеем. 'А вдруг?', – нет, точно не он. Светка говорит, Ксюшу тоже поранили, а ведь она снова беременная.

Маша удивлённо подняла брови.

– Мама Надя сказала. Нет, Серому ввязываться в это дело не с руки. Он и так очень жирно живёт.

– И это не Лужины.

– Да. Это может быть… Док?

'Я параноик или нет? На посёлок налетают, всех бьют и ранят… но не досмерти, а так, позлить, бьют баб, некоторых трахают, потом исчезают. А потом сюда прибегает Светка и все срываются мстить. И я тоже. Я же не дал Стасу пистолет. Ну да. Логично. Здесь двое-трое мужиков и нападения они не ждут. И полный дом добра. И Маша. Так я параноик или нет?'

Словно читая его мысли, Мария отрицательно покачала головой.

'Нет, не параноик. Будем делать 'перебздеть'!

Мужики ушли через час. Иван толкнул речь, предложив одиноким парням остаться и поработать здесь. Неженатики разделились. Большая часть порысила вслед за семейными, а четверо решили остаться. Маша незаметно наступила мужу на ногу.

'Сам вижу. Гонцы тут. Оба.'

– Как думаешь, когда? – Олег был очень озабочен. Новости, которыми его огорошил шеф, многое объясняли – отказ прийти на помощь Бахчисараю теперь выглядел совершенно логичным.

Несмотря на царящую вокруг мрачную атмосферу, Олег не мог не восхититься.

'Ну шеф! Ты или псих или гений!'

– Железно отряд можно проконтролировать только на перевале. Там одна единственная дорога. Это ближайшая к нам точка. Мужики там будут к вечеру, и оттуда идти ещё часов шесть-семь. Вот и считай.

– Завтра на рассвете?

– Ага! – Ваня беззаботно зевнул. – Вот тогда-то мы и выясним – параноик я или нет.

К обеду пришла 'Беда'. Иван, ничего не объясняя, велел Сашке снова уйти в море и проболтаться там ещё сутки. А завтра, в это же время, подойти к берегу и в бинокль высмотреть лично его. Ивана.

– Уяснил?

На лодку погрузили Франца, туда же сели все женщины и дети и Сашка отчалил.

'Олег, Борис, Агрономыч, Юра, Семёныч, я. Негусто. И четверо гавриков. Из которых, возможно, кто-то 'казачок засланный'. А может и все. А может – и никто'

Вариант, при котором, гонцов использовали 'втёмную', Маляренко не исключал. Юрка попробовал было канючить, чтобы он, значицца, остался героически защищать свою фазенду, но мужики ему популярно объяснили, что на ферму никто не полезет, пока не разберутся с портом. Юрка задумался и успокоился. К драке он был готов. Жена и ребёнок в безопасности, а остальное – ерунда!

– Шеф, все четверо смылись! – У Олега вид был как у побитой собаки.

Маляренко довольно сощурился.

– А ты сомневался! Увидели, что ни лодки, ни баб нет. Сообразили, что всё пошло не по плану и сдёрнули. Ну что. Они знают, что мы знаем и наоборот. Лепота! Всё! Нехрен тут сидеть. Подымай народ, выходим.

Всё оказалось значительно проще. Налётчики НЕ ЗНАЛИ, ибо действительно засланный казачок (а это был, как правильно догадалась Маша, один из гонцов) просто струсил в последний момент и уговорил остальных парней пойти 'на выручку' Лужиным, а не отсиживаться 'позорно' в тылу.

В серых предрассветных сумерках, замаскировавшиеся в ближайшей к усадьбе 'клумбе', мужики прекрасно видели приближавшихся к ним врагов. Видок у них был откровенно жалкий. Ободранные, все в лохмотьях, тощие как скелеты, семеро налётчиков лёгкой трусцой двигались к своей цели. До порта оставалось около километра. А впереди них… Иван протёр глаза. Отряд вела Ольга? Ольга?!

'Быть того не может!'

Женщина, одетая словно мужик, коротко стриженная, ничем не напоминала прежнюю красавицу. И всё же – это была она.

'Ну, бля!'

– Живьём брать демонов! – Услыхав страшный шёпот Ивана, мужики дружно хрюкнули. Мандраж прошёл и бойцы Ивана заметно успокоились. Олег украдкой показал шефу большой палец.

Дальше было шоу. ОМОНовец просто вылез во весь свой богатырский рост, просто навёл на доходяг автомат и просто велел всем валиться на землю. Самого прыткого пришлось пристрелить, остальные, видя такую незавидную судьбу товарища, махом побросали самодельные луки и повалились на землю. Налёт закончился.

'Дурачьё. Лучше бы вы пулю просто словили… Подыхать вы будете долго и затейливо.'

– Доброе утро, Оленька. Какими судьбами?

Пленных отвели на ферму, покормили и заперли в погребе. Ольга, с удовольствием помывшаяся в знакомой баньке под присмотром Ивана, теперь сидела за знакомым кухонным столом, и неторопливо рассказывала свою историю.

После налёта, избитая и изнасилованная женщина смогла как-то устроиться в этой общине изгоев. Вторая взятая в плен женщина, не выдержав насилия, умерла через три дня, а Оля выжила и, руководствуясь принципом 'разделяй и властвуй', потихоньку выбралась в атаманши. Узнав от гонца историю о находке, она поняла – это шанс. Последний шанс на нормальную жизнь. Женщина разработала нехитрую комбинацию и осуществила её. Вот и всё. Иван облегчённо выдохнул.

'Слава Богу – Док ни причём!'

На центральной площади Бахчисарая собрались все. Вообще все. Жители самого посёлка, двух маленьких хуторов и несколько бирюков.

Пятеро оборванцев лежали на земле, привязанные ремнями за руки, за ноги и растянутые, словно морские звёзды. Красивая женщина спокойно сидела на земле в двух шагах от крайнего. Внезапно тот повернул к ней голову и лихорадочно зашептал.

– Оленька, я тебя всегда любил. Слышишь? Я. Тебя. Люблю! Я тебяааааааааа!

Страшный крик оборвал его страстный шёпот. Толпа вздрогнула и попыталась рассыпаться.

– Стоять!

Рык Ивана плетью стеганул по нервам. Люди присели и на полусогнутых вернулись на свои места.

– Смотреть сюда! Так. Будет. С каждым. Кто. Пойдёт. Против. Меня!

Иван махнул деревянным молотом, и второе колено несчастного превратилось в кашу. Мужик завизжал, а Оля даже бровью не повела.

– Ваня. – Голос её был на удивление спокоен. – Ты когда с ними закончишь… пожалуйста, ради памяти Коли. Убей меня быстро, ладно?

Среди зрителей снопом, без чувств, на землю рухнула Светлана, женщины заплакали и запричитали, а мужчины онемело смотрели на этот ужас.

– Конечно, моя хорошая. – Иван подмигнул старой знакомой и принялся махать молотом.

Иван обманул. Ольгу постигла та же участь, что и остальных.

А продажного гонца Олег просто-напросто повесил.