Хан повелел схватить Алдара-Косе и приговорил его к лютой смерти.
– Строптивого дурака укрощай бичом, а строптивого умника – мечом! Долго я терпел проделки смутьяна. Поглядим теперь, какими шуточками отшутится наш краснобай от палача, какими хитростями вывернется из когтей смерти… – И тут же распорядился: – Скликать народ на казнь!
Понеслись вестники на все четыре стороны, не давая отдыха коням, и вскоре двинулись к ханскому становищу, кто с радостью, кто со скорбью, толпы людей поглядеть, как будут рубить голову Алдару-Косе.
А бедный Алдакен той порой сидел в пустой юрте и ждал своей участи.
Вокруг юрты на равном расстоянии друг от друга торчали двенадцать стражников, вооружённых саблями и пиками. И было им приказано не разговаривать и не переглядываться, не двигаться и не шевелиться, а смотреть в оба за юртой да слушать, не скажет ли чего преступник перед смертью.
Но Алдар-Косе сидел, поджав ноги, посреди юрты на голой земле и молчал. Молчал и думал.
«Был бы я птицей, – думал он, – взмахнул бы крыльями и вылетел в шанырак на волю. Был бы я кротом, прорыл бы ход под землёй и ушёл бы в чистую степь. Был бы я лев, я набросился бы на своих сторожей и растерзал их в клочья. Но как спастись человеку в моём положении?»
И вдруг лицо его просияло. Он сунул руку в карман и нащупал там старую медную пуговицу. Давным-давно он поднял её на каком-то базаре: авось пригодится со временем. И время это пришло.
«Вот оно, моё спасение!» – торжествовал Алдар-Косе и принялся с усердием натирать почерневшую пуговицу песком.
Подошла ночь. Луна сквозь шанырак заглянула в юрту. Подставил Алдакен пуговицу под лунный луч: она заблистала, как золото. И тогда стражники услышали голос узника:
– Какой глупец наш хан! – будто размышляя вслух, говорил Алдар-Косе. – Обрекая людей на смерть, он сам, видать, рассчитывает на бессмертие. Но всякому ведомо: рано или поздно смерть всех хватает за шиворот. Выходит, что и хан тоже приговорён к казни. Так чем же его доля лучше моей? А коли так, что ж мне, безродному, страшиться смерти!
И, помолчав немного, он продолжал:
– Нет, не боюсь смерти, но горько мне, что вместе со мной уйдёт в землю и моё сокровище…
Стражники затаили дыхание.
«Сокровище? Какое сокровище?»
– О, аллах! – жалобно воскликнул Алдар-Косе. – Это ты помог мне добыть перстень иранского падишаха, что держу я сейчас в обречённой руке. Я хранил его много лет в тайне от людей, зашив в заплату штанов. Ни отец, ни братья, ни друг, ни недруг, ни вор, ни честный человек – никто не знал о нём. А ведь чудесному перстню нет цены! Стоит добраться до Ирана и предъявить перстень падишаху, как ты получишь половину его казны и красавицу-дочь в жёны…
Стражники точно окаменели, в горле у них пересохло от волнения.
«Неужто, – думает каждый из стражников, – в самом деле у безбородого есть перстень падишаха? И такая вещь пропадёт напрасно! А может, перед казнью обыщут смертника, и перстень достанется хану? Мало ему, что ли, своего богатства? Вот бы мне такой перстень! Я б не стал таскать его под заплатой, а живо нашёл бы дорогу в Иран!..»
Тут снова послышался голос Алдара:
– Знаю, знаю, как поступить с перстнем! Аллах надоумил меня! Я выкину перстень через шанырак в степь. Пусть не достанется он ни земле, ни убийце-хану. Пусть поднимет его себе на счастье какой-нибудь бедный человек!
И едва прозвучало последнее слово, над юртой, сверкнув, как молния, что-то пролетело дугой и, поблескивая, покатилось в кусты полыни.
Два ближних стражника, вмиг забыв ханский приказ, ринулись к кусту.
– Моё! – прошипел один.
– Моё! – прошипел другой.
И тотчас десять остальных стражников сорвались со своих мест и сшиблись в кучу, вырывая друг у друга блестящую вещицу. Наконец, она попала в руки самого сильного.
– Дурачьё! – вполголоса выругался верзила. – Остановитесь! Алдар-Косе надул нас: это не перстень, это медная пуговица! По местам, ротозеи, пока безбородый не ушёл из юрты!
Стражники кинулись на свои места и снова застыли, будто ничего не произошло.
К утру подле ханского становья собралась несметная толпа, – кол вбить некуда.
Слуги расстелили белые кошмы. На кошмах важно расселись хан и его визири. Хан дал знак, и палачи направились к юрте осуждённого, вокруг которой на равном расстоянии друг от друга стояли без движения двенадцать стражников, вооружённых саблями и пиками.
Толпа затихла. Палачи откинули запон над входом в юрту и попятились назад.
– Что там такое? – недовольно крикнул хан. – Ведите же преступника!
– Великий хан, – отвечали палачи, – преступника в юрте нет! Здесь только валяется его драный халат.
Хан взмахнул руками и повалился на кошму.