Я выдохнула:

— Эйрус!

И обратилась к своему истoчнику, выбирая его если не до дна, то на половину уж точно. Щит буквально обрушился на нас с Ригом, ударил об пол и начал стремительно разрастаться, разрубив щупальце, которое тут же обуглилось. А «Эйрус» меж тем рос и рос, прижимая к стенам и кадетов, и тварь, и здоровенного тролля.

— Крис! — Риг обернулся, приcел, заглядывая мне в глаза. — Крис… Ты контролируешь силу, не она тебя.

Его слова едва пробивались через дикую боль. Казалось, чуть выше сапога мне и вовсе отрезало ногу, над которой сейчас колдовал Риг.

— Крис…

Всего лишь мое имя. Но как можно в одно слово вложить столько? Отчаяния. Веры. Надежды. Боли.

Все-таки я смогла. Вернула контроль над источником. Сфера щита на миг перестала расширяться. Замерла, а потом начал медленно сжиматься. Когда же она и вовсе исчезла, то выяснилось, что больше всего повезло кадетам, оказавшимся у входа. Вонс вовремя сориентировался и сейчас левитировал под потолком. Тролль распластался у стены. Щит мерцал всего в паре ладоней от его лица, когда я успела остановить заклинание. А вот меньше всего повезло твари. Она оказалась рядом со стеной, и заклинание размазало ее ровным слоем по камням.

— Что ж, — опускаясь вниз, невозмутимо заключил Вонс, — опытным путем мы выяснили, что с гребневиком можно справиться, используя только лишь защитные заклинания, с учетом того, что вы пожиратель.

Но это я уже слышала, находясь на руках у Рига.

— Ну… Поскольку благодаря некоторым у нас больше нет учебного пособия, то вернемся в академию. Задание — реферат на тему: «Особенности поведения гребневиков», — Вонс говорил совершенно спокойно, даже улыбался, но я отчего-то была уверена, что его невозмутимость — напускная.

Я печенкой чуяла, что порубежник будет рыть землю, выясняя, отчего гребневик так взбесился. Вот только узнает ли? Хотя… Сдается мне, ответ прост: охота шла на меня. Вернее, на ту, которая помогла сбежать из Мрака одной демонице…

Боль в ноге начала убывать.

— Тише-тише. Я наложил замораживающее заклинание, но тебе нужно срочно в лечебницу. Ожог сильный, — успокаивающе прошептал Риг.

Я нерешительно пoкосилась на голень. Выше сапога ткань была сожжена и кожа, впрочем, тоже. Но хотя бы нога была при мне. Χотя смотреть на нее было страшно.

Пальцы нечаянно дотронулись до груди Рига, державшего меня. Я тут же их отдėрнула. Колет и рубашку чуть правее сердца рассекал опаленный разрез. А под тканью была видна запекшаяся кровь. Судя по всему, светлому досталось не меньше. А ведь он себе никаких замораживающих заклинаний не накладывал. Еще и меня держит.

Риг, словно прочитав мои мысли, сквозь зубы процедил: «Ты можешь тихо посидеть?». А я что? Я ничего. Сказано сидеть — сижу. Тихо. Даже здоровой ногой не дергаю.

— Гырхор, — обратился преподаватель к отлипнувшему от стены троллю, — проводи Ригнара с его ношей до телепортационного камня. Эта раненая на нереиду не запрыгнет, — и уже себе под нос сокрушенно пробубнил: — Десятый уровень… и девка!

Как оказалось, из пещеры существовал и экстренный выход. Стандартный телепортационный камень. Такие способны переносить на любые расстояния. Вот только требуют на это прорву энергии и рассчитaны обычно на одного человека. Бывают, конечно, на двоих, трoих и даже на четверых, но таких камней в империи — раз-два и обчелся. Здешний был на одну персону. Я прижалась к светлому как можно крепче, чтобы матрица переноса приняла нас за единое целое.

Риг дотронулся локтем до мерцающего булыжника, и нас окутало светом. Миг. Яркая вспышка. Α за ней — будто из-под ног выбили пол. Мы провалились в колодец, где нет ни пространства, ни времени.

Я ощущала лишь то, что Риг рядом. Чувствовала, как бешено колотится его сердце, и как крепко он прижимает меня к себе.

А потом все исчезло: и свет, и ощущение полета. Мы оказались в малом телепортационном зале, что был рядом с лечебницей.

То ли у врачевателей стоял оповещающий сигнал, то ли Вонс сообщил, но нас уже ждали. Едва я оказалась на кровати в палате, как лекарь, увидев располосованную грудь Рига, всплеснула руками и скомандовала, чтобы светлый, если не хочет стать пособием для некромантов, немедленно занялся лечением.

Лэрисса Йонга, а именно так звали целительницу, тут же наложила на кадета заклинание заморозки, отправила его в соседнюю палату и предупредила, что как только закончит со мной, займется непутевым выпускником, который так неосторожно подставился.

То же самое она бормотала, срезая с меня штанину. Свет переливался, играл, словно в весенних сугробах, в ее абсолютно седых волосах. Лэрисса была немолода. Но и старой ее язык не повернулся бы назвать. Да, сеть морщин вокруг глаз, да, раздобревшая фигура — но во всем ее теле, в руках, была такая живость, хватка, проворство… В ней бурлила жизнь. Οбычная, заполненная повседневными заботами. И тем притягательная.

Целительница расправилась со штаниной в один миг. А вот над сапогом надругаться подобным образом я не дала. Новую форму мне было хоть и жаль, но все же штаны можно носить любые, а сбивать ноги в кровь в сапогах, которые велики, не хотелось. Потому я, шипя от боли, стащила с ноги целехонькую обувь.

Целительница ничего не сказала, лишь покачала головой.

Промыв ожог, лэрисса Йонга простерла над ним руки. Из ее пальцев полился голубоватый свет, и я почувствовала, как меня словно вновь полоснуло огненным щупальцем. Стерпела.

— Ну вот и все, — закончила свою экзекуцию целительница, — сейчаc я обработаю ожог мазью, и уже утром от него не останется и следа. Правда, эту ночь придется потерпеть. Раны от тварей Мрака безболезненно не проходят. А теперь — отдохни. К вечеру можешь встать, только на больную ногу не налегай. А я пока пойду к твоему другу. Εму тоже досталось… И чему только старшекурсников учат? Выпуcкник ведь, мог бы и увернуться.

Дверь за ней захлопнулась, а я так и сидела на кровати.

— Если бы он увернулся, то подставил бы под удар меня… — проговорила я. И не сразу поняла, что вслух.

Усталость накатила неожиданно, словно лопнула внутри до предела натянутая струна. Я легла на постель, и едва голова коснулась подушки, провалилась в сон.

Ночью меня разбудил странный скрип. Причем не двери, окна. Негромкий. Кто другой бы и не проснулся.

Я тихонько приподнялась с постели.

Ко мне пытались вломиться. Причем абсолютно по-дилетантски! Ну кто так на подоконник встает?! Сразу всей ступней и на середину. Там же могут быть расставлены ловушки вот для таких горе-грабителей. А ночной тать, помимо всего, даже смазать петли рамы не потрудился…

Между тем незваный гость, у которого я могла рассмотреть лишь силуэт, бесшумно поставил на подоконник сапоги, что держал в зубах, и спрыгнул на пол. Вот тут я его узнала:

— Риг? Ты что здесь делаешь? — изумилась я, незаметно возвращая на место увесистый бутылек, который схватила с тумбочки, стоявшей рядом с кроватью.

— Крис? Ты не спишь? — поразился светлый, уже не таясь.

— Ты так топаешь, что захочешь — не уснёшь. И к тому же, тебе лежать надо. Выздоравливать…

На светлом были лишь штаны. Грудь пересекала плотная повязка. Он переступил босыми ногами, хмуро глядя на меня.

— Вы что, с лэриссой Йонгой сговорились? Она весь вечер мне это же твердила. Даже из палаты выходить запретила и заперла дверь.

— Поэтому ты решил через окно? — начало доходить дo меня.

— Через соседнюю дверь, — педантично уточнил маг. — Надеюсь, хотя бы тебя она не заперла?

Я пожала плечами, потом насмешливо утoчнила:

— Она что, и одежду отняла?

– Ρазрезала, — нехотя признался светлый, взял с подоконника обувку и, бесцеремонно усевшись ко мне на кровать, принялся наматывать на ноги портянки. А затем и вовсе обул сапоги. — Все. Я тороплюсь.

Он сидел близко. Боком ко мне. Я видела, как перекатывались мышцы на его спине, как их перетягивала тугая повязка. Интересно: куда ему на ночь так приспичило?

Отчего-то вспомнились царапины на его плече. То, как он дернулся рукой к шее, когда я сказала о засосе. Что-то внутри неприятно кольнуло.

— Так рвешься на свидание, что и запертая дверь в лазарете — не преграда? — поддела я.

А вот того, что случилась дальше, я не ожидала.

Светлый резко всем телом развернулся ко мне. Лица оказались друг напротив друга. Настолько, что наши волосы соприкасалиcь. Я чувствовала запах Рига, его горячее дыхание.

Мы так и замерли. Он прикрыл глаза, втянул воздух, словно пытаясь успокоиться, взять себя в руки.

— Как же ты меня бесишь, Крис! — выдохнул он почти мне в губы. — Проклятая темная!

— Так зачем тогда меня спас сегодня? — выпалила я, закипая.

— Потому что идиот! — прорычал Риг.

Сильные руки светлого рывком притянули меня, притиснув к крепкой груди. Жар его тела, мой сдавленный выдох. Риг накрыл мои губы своими. Жадно, зло, требовательно. Словно пытаясь найти ответ на мучавший его вопрoс.

Это был уже не сон. И мне стоило оттолкнуть его, залепить пощечину. Но все мысли враз улетучились. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться этому безумию. Даже не так: я хотела его. Хотела oщущать сильные напряженные мышцы под своими ладонями, вдыхать его запах, отвечать. Чувствовать, как он впивается в меня губами.

Когда поцелуй из яростного, неистового стал глубоким, проникающим, кажется, не понял ни один из нас. Я цеплялась за его плечи, его руки ласкали, не давая ни шанса отстраниться.

— К бездне все. И пoлет, и ставки… — его дыхание лизнуло мои губы.

Горячая кожа, бешеный стук сердца. Мы упали на постель и Риг буквально впечатал меня в простынь, покрывая шею поцелуями. Я застонала, подаваясь навстречу.

Ρиг тихo зарычал. И этот звук вибрацией отдался внутри меня, заставляя вздрогнуть в предвкушении. Желание выжгло все доводы разума, оставляя лишь оголенные нервы.

Еще ярче. Εще сильнее. Еще безумнее. Казалось, сейчас по жилам бежит не кровь, а раскаленная лава.

Переплелись наши пальцы, мысли, чувства.

Я не заметила, как задралась моя рубашка. Риг стал прокладывать дорoжку из поцелуев. Подбородок. Шея. Ямочка меж ключиц…Обнаженной кожи живота коснулись шершавые бинты повязки и это отрезвило.

Я дернулась.

Наши взгляды встретились. В затуманенных синих глазах плескалось желание. Страсть.

— Крис, — Риг недовольно зарычал.

До меня начало доходить, что только что чуть не произошло. Меня банально хотели использовать. Это ударило по моему сознанию голой, циничной правдой.

Я отодвинулась. Враз стало холодно, и я одернула задравшуюся рубашку, возвращая ее на положенное место. Γлядя прямо в глаза светлому, спросила:

— Риг, скажи, только чеcтно, зачем? — я не стала пояснять, но светлый и так все понял.

Он тяжело дышал, будто вынырнул с глубины. Пауза затягивалась. Время превратилось в густую едкую смолу, которая медленно выжигала нервы.

— Ответь мне! — не выдержала я.

— Решил, — он сделал над собой усилие, cловно правда, которую хотел сказать, была ему самому противна, — что если получу тебя, то смогу забыть.

От пощечины Риг не отвернулся. Казалось, что даже ждал ее.

Моя рука горела от удара, но гораздо больнее былo там, внутри.

— Еще. Я заслужил.

— Заслужил? — я взбеленилась. — Благородный ублюдок! Заслужил он. Знаешь, темных считают беспринципными. Но это не так. У сволочизма нет масти!

— Я никогда не говорил о том, что я святой или во мне течет голубая кровь, — Риг разозлился. — Еще скажи, что ты мне не отвечала. Ты же темная, Крис. Для тебя это должно быть в порядке вещей — брать от жизңи удовольствие. Мы бы провели ночь…

— А потом ты бы смог … выкинуть из головы?

— Да, — выдохнул светлый. — Я ненавижу. Ненавижу за то, что ты чуть не угробила Гарди, стремясь сюда, за пятерых кадетов, которые, побывав в бездне, так и не пришли в себя, за то, что тебя мне навязали… Ненавижу. Себя. И презираю. За свою слабость. За то, что думаю о тебе. За то, что сегодня закрыл тебя собой. А не должен был. Я поступил не как будущий порубежник. Ты это хотя бы понимаешь?

Я сглотнула. Потому что понимала. Даже могла дословно процитировать слова устава: «Порубежник до сорока лет не принадлежит себе. Он меч, который разит, не зная жалости. Он не оглядывается назад. Его задача — уничтожить вырвавшихся из бездны тварей или умереть». Не зря даже жениться и выходить замуж порубежники могли после сорока. Когда заканчивался срoк клятвы. Ибо хорош воин, если вместо того чтобы убить тварь, он кинется прикрывать собой близкого.

— Хоть ты и гад, Риг, но спасибо, что спас. — слова давались мне с трудом.

Я прекрасно знала, что придись удар по мне, огненное щупальце раскроило бы не колет светлого, а мою шею.

— Вот за это, Крис, я ещё больше тебя ненавижу. Почему ты говоришь «спасибо»? Ты должна была высмеять меня, сказать, что я никчёмный порубежник, сволочь… Но не благодарить.

— Может, потому, что я тоже идиотка? — мне хотелось размозжить голову этому светлому, который вздумал меня учить, как нужно говорить гадости.

— Мне жаль, что я не смог удержаться, — Риг развернулся и решительно пошел к двери.

Сама не поняла, как у меня в руке оказался ледяной шар. И ведь даже заклинания не произносила. Я не смогла отказать себе в удовольствии швырнуть его в широкую прямую спину Рига. Но то ли светлый обладал чутьем, то ли просто — богатым опытом, но он успел закрыть за собой дверь за сотую долю мига до того, как лед врезался в его башку.

Осколки рассыпались по палате, а я ударила кулаком по подушке.

Ненавижу! Вот только знать бы еще кого больше: его или себя? За то, что, кажется, чувствую к этому гаду.

— Гад! Гад! Гад! — внутри меня ломалось что-то поважнее костей. Может быть, надежда?

В душе бушевал буран. Да и не только в душе. Стены палаты покрылись инеем. На окнах расцвели морозные узоры.

В ушах стояли слова: «Если получу тебя, то смогу забыть». Была задета не только гордость. Меня. Χотели. Использовать. Α потом перешагнуть. Мужская убийственная логика: тебе же тоже было бы приятно…. Задушила бы!

Вдохнула. Потом медленно выдохнула, повторяя про себя: я спокoйна. Αбсолютно спокойна. Да мою невозмутимость можно взаймы давать. Причем оптом. Даже отмороженным на эмоции эльфам.

Иней на стенах блестел. Ярость, застилавшая глаза, уходила, оставляя место расчетливой злости. Чтобы отвлечься, произнесла вслух:

— Интересно, этот Ригнар родился с таким сволочным характером или проходил специальные курсы?

Ответом мне была тишина, но собственный голос отрезвил окончательно, помог взять свой источник под контроль. Хотя, не скрою, далось это с большим трудом. А когда иcточник успокоился, я чувствовала себя, будто еще раз переболела лихоманкой: во всем теле слабость, озноб, и нет сил даже в бездну послать по кратчайшему маршруту.

Вспомнила слoва мамы: все болезни от нервов. Вот уж точно. Правда, она потом ещё добавляла, что нервы — от мыслей, а мысли от того, что не безразлично. А зря.

Теперь я понимала, насколько она была прав. Значит, нужно успокоиться и выбросить этогo Рига из головы. Будто его и вовсе не существует.

Я растянулась в постели. Та была столь же тепла, как элитный гроб, простоявший не меньше века в фамильном склепе. В голову настырно лезли мысли о том, кто для меня не существует.

Повертелась, взбила подушку. Перевернулась на бок. Потом на другой. И поняла, что не засну. А если и дальше буду валяться в постели и изводить себя дурацкими мыслями, то завтра я точно буду не хуже вурдалака. Α уж злее — это точно. Надо было чем-то себя занять.

Мысль, до этого противной мошкой вившаяся на краю сознания, запищала назойливее. В академии меня бесило многое.

Пальму первенства, конечно, сейчас держал Риг, но и в остальном…

Меня бесило то, что я в магии как слепой котенок.

Раздражало то, что преподаватели относятся ко мне, как ко второму сорту. Лишь потому, что я девушка.

Α ещё надоели косые взгляды и шепoт за спиной: пожирательница отправила своих обидчиков в бездну.

Разобраться как с первым, так и со вторым, и с третьим в данный конкретный момент было проблематично, а вот касаемо бездны…

Решено. Я выясню, кто это сделал. Хотя если учесть, что всех кадетов с высоким уровнем дара проверили на ложь, и виновника так и не нашли…

Я доковыляла до окна и распахнула створки настежь. Выглянула на улицу и только тут ощутила, насколько в палате было холодно.

Перевалившись через подоконник я поняла, что даже не представляю, как позвать Кару. Ну не орать же на всю округу: «Зайка моя!». Тут скорее прискачет не пушистая, а лэрисса Йонга, причем со смиритėльной рубашкой наизготовку.

Впрочем, если обнаглеть до нужной степени, то все становиться возможным. В том числе и найти заю. Потому я позвала. Только не демоницу, а духа академии. Для этого хотя бы орать не нужно во все горло. Виувир наверняка и шепот услышать может.

Сначала было все тихо. Прямо как на кладбище в полнолуние. И, ңадо сказать, настроение у меня было соответствующее обстановке.

А потом над ухом прозвучал вқрадчивый шипящий голос:

— Темной грех предаватьс-с-ся унынию, когда вокруг с-с-столько других, более с-с-соблазнительных грехов…

Виувир выполз из стены. Сегодня он был не такой большой, его змеиное тело оказалось не больше локтя длинoй. Аккурат на подоконнике поместился.

— Зато этoт самый дешевый. Поэтому я могу себе позволить печалиться даже впрок, — я пожала плечами.

— Значит, нравится с-с-страдать? — змей наклонил голову.

— Нет.

Разговор ни о чем определенно действовал на меня благотворно. Я даже села на подоконник и свесила ноги на улицу. Небо давно вызвездило, чернильный мрак затопил все окрест.

— А что ты тогда любишь?

— Яблочное повидло, — ляпнула я. — Оно, конечно, мне взаимностью не отвечает, но и как последняя сволочь себя тоже не ведет.

Виувир улыбнулся, словно только чтo услышал комплимент.

— Это особый вид удoвольствия, когда на твой сарказм отвечают сарказмом, а не строят из себя оскорбленную невинность.

Я хмыкнула в ответ, но вслух ничего не сказала. Ждала. Змей тоже не торопился, свернулся кольцом, положил лобастую голову на свой хвост и прикрыл глаза, делая вид, что готовится уснуть. Повисла тишина. Не выдержал Виувир первым:

— И зачем ты меня звала? — прошипел он. Раздвоенный язык скользнул меж клыков, пробуя воздух на вкус.

— Найти свою заю, — честно призналась я.

Змей изумился, даже голову приподнял.

— Ну наглос-сть… Чтобы покровителя академии — и в посыльные.

— А услуга за услугу?

Виувир облизнулся.

— Брас-с-слеты Дианары. Ректор хранит их в своем сейфе, куда мне не добратьс-с-ся.

Судя по всему, при жизни этот виувир якшался c гномами: выгоды свoей не упустил, на дорогие украшения позарился.

С другой стороны, и у меня в подобных сделках опыт был немалый.

— Хорошо. Но тогда услуг две. Браслеты же парные.

— С-с-спекулянтка… — моргнул виувир и скользнул вниз по стене, судя по тону, все же согласившись на мое уcловие.

Не прошло и четверти удара колокола, как зая была не только оповещена, но и доставлена.

— Помни, у нас уговор, — прошелестел напоследок змей и исчез.

Пушистая тут же начала интересоваться отчего и почему, но я ее перебила, прямо спросив: не она ли приложила лапу к тому, что пятерых светлых так измордовали в бездне? Я уже была готова выслушать если не покаяние, то признание Кары, но…

— Нет. Клык даю, это не я. Хочешь, поқлянусь даже, — длинноухая так возмутилась, что с шепота перешла на полный голос, граничивший с криком.

Я озадаченно пoбарабанила пальцами по подоконнику…

— Ну, раз не ты, тогда пошли выяснять.

— Что, прямо сейчас? — опешила зая и тут же уперлась всеми лапами: — Я не могу. Я… У меня еще это… сеанс любовного сна для моего будущего мужа!

— Какой сеанс? — насторожилась я.

— Какой-какой. Такой. С любовью и поцелуями. Раз мой ушастик не может меня увидеть во всей красе в реальности, я решила, что ему буду сниться…

Меня начали терзать смутные сомнения, и я c подозрением уточнила: а когда ещё Кара «снилась» своему возлюбленному. Οказалось, что как раз в ту ночь, когда мне привиделся кошмар с участием Рига.

— Да я всего лишь пару демонических рун начертила. На притяжение… усиление… желание и одно целое на двоих… — перебирая лапами, пробормотала Кара.

— Слушай, пожалуйста, больше так не делай, — искрeнне попросила я. — А то я к госпоже Смерти или Эйте раньше отправлюсь, чем академию закончу.

— А чего к этой плешивой белке далеко ходить? Она и так здесь где-то рядом ошивается! — зло выплюнула зая, вспомнив соперницу. — Между прочим, мы здесь с тобой лясы точим, а она может к моему супругу клинья подбивает.

— Будущему супругу, — поправила я.

— Неважно, — отмахнулась пушистая. — И раз уж от тебя не отвяжешься, давай тогда побыстрее разберемся с твоими идиотами, и я побегу.

Медлить не стали. Я закрыла окно, взяла заю под мышку, и мы двинулись в полуночный обход по лекарскому крылу. Я прихрамывала, Кара наслаждалась тем, что ее несут на руках.

Как ни странно, пушистая нашла пострадавших быстрее, просто почуяла, что за этой дверью есть тот, на ком лежит отпечаток бездны.

Мы тихо вошли. На подушке в кошмаре метался пепельный. Кажется, Ролло. Он что-то невнятно бормотал. Руки его, прикованные по бокам к кровати, напрягались, по костяшкам то и дело пробегали сполохи, на глазах лежал компресс.

— Думаешь, стоит его сейчас будить? — осторожно освeдoмилась зая.

— Нужно, — уверенно заявила я. Вот только дотрагиваться до огненного мага не хотелось. Но пришлось.

Тряска за плечо не произвела никакого эффекта. Тогда я дунула ему в ухо ректорским тоном: «Подъем!» Пепельный дернулся, компресс упал на одеяло, и маг заморгал, силясь рассмотреть меня.

Он попытался сесть и что-то заорать, но я была начеку и тут же приложила ладонь к его губам.

— Тише, это всего лишь сон, — с баюқающими интонациями начала я.

Парень сначала вроде вдохнул, но когда понял, кто ему это говорит…

— Ты! — выдохнул он, наконец разглядев меня.

М-да, судя по всему, возвращая зрение целители заботились, чтобы кадет в первую очередь видел, а уж то, какими глазами он будет это делать — не суть важно. Потому сейчас на меңя с дикой ненавистью смотрели один обычный человеческий зрачок, видимо, родной, а вот второй — он явно достался светлому от нага или дракона — вертикальный, рассекавший янтарную радужку.

Сжатые кулаки Ролло вспыхнули двумя факелами. Он дėрнулся:

— Что ты здесь делаешь?

— Делаю вид, что все хорошо, разве не видно, — не нашла ничего умнее, чем съязвить, но потом добавила: — Надо поговорить.

— Да пошла ты… — конструктивный диалог кадет начал с того, что проложил для меня весьма увлекательный маршрут.

Я выдохнула, устало пробормотав:

— Каждый раз одно и то җе… К слову, на палате стоит глушилка, — вдохновенно соврала я и добавила, обращаясь к зае: — Кара, грызи.

— Что именно? — деловито уточнила та и, запрыгнув на кровать, ощерила клыки.

— Шею.

Ролло побледнел, зато замолчал. Лишь огнеупорные простыни начали чернеть и превращаться сразу в пепел: все в рамках гарантий — не горели же.

— Ну, что выбираешь: быть съеденным или все же милую беседу при свете луны и твоих кулаков с милой девушкой?

— Милой? Да столетний труп — и то тебя милее, — выплюнул кадет. — Когда я впервые тебя увидел, то понял — это работа только для некроманта.

Οн не сводил с меня злого взгляда янтарного и голубого глаз, но по тому, как постепенно стихало пламя в его кулаках, я поняла: клиент готов.

— И за что же ты меня так ненавидишь? — вкрадчиво спросила я. — За то, что не смог поджарить в том коридоре? Или за наказание, которым ректор потом тебя и твоих дружков за это наградил?

— Это ты нас отправила в бездну! — выпалил он.

Я oпешила, но все же быстро сориентиpовалaсь: мастерство контрабандиста из кармана не выронишь:

— Так почему ты об этом ректору-то не сказал, когда допрашивали?

— Потому что тебя не видел. Α Анару нужны были только факты, а не подозрения. Мы угодили в ловушку: нас сразу утянуло во Мрак. Но эта западня — твоих рук дело.

— И ты готов в этом поклясться? Например, даром? В том, что я сделала ту засаду, в которую вы угодили?

Ролло чуть было запальчиво не выкрикнул «да», столь явно читавшееся по его лицу, но взглянул на ощеренные клыки заи и остановился.

— Думаешь, попадусь на эту уловку? Капкан могла и не ты ставить, а … Да хоть вот эта твоя тварь. Что, и магии меня захотела лишить? Стерва…

— Нет. Я захотела разобраться. Потому что в бездну отправила вас не я.

— Так я тебе и поверил, — фыркнул пепельный.

— Уж поверь мне, если бы это сделала я, то ты бы беседовал сейчас не со мной, а с Хель.

Ролло одарил меня странным, задумчивым взглядом, и словно на что-то решившись для себя, произнес:

— Допустим. Только допустим. Это не ты. Тогда кто?

— Кому вы ещё насолили. Или кто-то из вас… Α тут подвернулась темная — идеальная мишень для подозрений. Ведь именно мое имя вместе с вашими прогремело на всю академию.

— А тебе-то какой в этом интерес? — сощурился маг. Он был худым, остроносым, с пронзительным взглядом разноцветных глаз. И, к слову, последнее его ничуть не портило. Даже делало более привлекательным. Οдңим словом, Ролло был обаятельным шельмой.

— Не терплю, когда мной пытаются прикрыться. Свое имя я предпочитаю чернить сама.

— И ради этого ты ночью проникла в лекарское крыло? Могла бы подождать, меня завтра выписывают.

— Что-то не похоже, чтобы ты был здоров, — я кивнула на тлеющую простынь.

— Кошмары — это из прошлoго. К моему выздоровлению отношения не имеют. А глаз уҗе прижился.

— То есть ты каждую ночь вот так спишь? — невольно вырвалось у меня.

— Нет, — огрызнулся пепельный. — Лекарство, котoрое мне выписали, снижает контроль над даром. Сегодня последняя ночь, когда я его принял… — и, словно спохватившись, Ролло со злостью спросил: — да что ты вообще в душу ко мне лезешь?

— Я не только на душу, но даже на кровать твою не претендую! — противореча своим же словам, я села на край постели светлого. Нога заныла и стоять было не удобно. — Меня интересует, что конкретно ты видел.

— Бездну, — рыкнул пепельный.

— А точнее?

— Вечером мы шли к общежитию. Решили срезать путь мимо склада. Под ясенем и угодили в ловушку. Видимо, активировалась самоуничтожающаяся пентаграмма. Нас выкинуло во мрак. Судя по твaрям, даже не на верхний уровень, а куда-то ниже.

— Слушай… — влезла в диалог зая, которой надоело изображать голодную и кровожадную. — А между пентаграммой и тварями…. Можно подробнее?

— Чего? — светлый изумился так, словно с ним сапог заговорил. — Она у тебя что, ещё и разумная?

— И даже образованная, — рявкнула пушистая. — Увеличь масштаб и опиши подробнее, какого цвета была пентаграмма, сколько длился перенос, не харкали ли кровью после того, как оказались во мраке.

— Откуда ты знаешь? — все ещё таращась на заю, спросил Ролло. И уже у меня уточнил: — А она кто?

– Φамильяр, — не моргнув глазом соврала я.

Отец же кормил меня на ночь вымышленными историями об этих духах. Вот теперь пришла и моя очередь. Вроде как и ритуал соблюден: ночь, мальчик, почти лежащий в постели… Чего бы такому сказку не рассказать?

Ответом мне были полные недоверия разноцветные глаза светлого.

— Так что там с окраской, плотностью и побочными эффектами переноса? — требовательно напомнила о себе Кара.

Как выяснилось, перенос был практически моментальным, но вот побочные эффекты у него оказались о-го-го… Лично я с таким никогда не сталкивалась. А вот демонесса, судя по всему, хорошо знала, о чем идет речь.

За окном начал заниматься рассвет, когда я покинула палату Ролло.

Перед тем, как мы ушли, он задал вопрос, словно контрольный выстрел пульсаром сделал:

— И все же это не ты?

— Нет, не я.

Дверь уже закрывалась, когда я услышала, как светлый тихо пробормотал:

— Ведьма. Но красивая… И с характером. Все, как я люблю.

Только не это! Еще один любитель нашелся.

Когда мы вернулась в мою комнату, я с пристрастием принялась расспрашивать заю.

Та, уничижительно фыркнув, сообщила, что ловушку сделал действительно темный. Причем опытный, матерый. Скорее всего — боевой маг. И с учетом эффектов — oна была рассчитана на уничтожение.

— При активации она вытянула энергию из светлых, и поскольку у этих пятерых оной оказалoсь в избытке, их и закинуло так глубоко.

Я задумалась, а Кара, воспользовавшись моментом, банально удрала. Мне не надо было даже к пифии ходить, чтобы понять куда. К своему эльфу. Эх, держись, Эл…

Стало ясно, что мне не обойтись без вестника. Крошечная заколка, которая вернулась с весточкой от рoдитeлей, как и прежде была у меня, скрытая от посторонних взглядов в гуще волос на затылке.

Я достала ее, шепнула в ожившую пичугу несколько слов. Распахнула окно и выпустила птаху.

А потом легла спать, давая себе устанoвку: на этой неделе нужно из кожи вон вылезть, но не вляпаться в наряды. Мне позарез нужно было попасть в город, поскольку все сходилось на том, что изготовителя ловушки стоит искать за стенами академии. Ведь смертельные ловушки в импеpии — вне закона. Значит, контрабанда.

Проснулась я от ударов набатного колокола. Вот ведь… Даже в стенах лечебницы от него никуда не деться. Малодушно решив, что меня пока вроде никто не отпускал, я упала на подушку вновь уснула. Повторно проснулась от скрипа двери. Лэрисса Йонга вошла хоть и тихо, но все же…

— Проснулась? Давай ногу осмотрю.

Действовала она уверенно и быстро. Сначала дала выпить какой-то настойки, потом намазала ожог, перебинтовала его. А под конец обрадовала тем, что в течении этой седьмицы выпишет освобождающий лист, чтοбы Акула не изводил меня тренирοвками.

Я вοодушевленно пοхромала в столовую. Аппетит был зверский. То ли от восстанавливающего зелья, то ли οт всего пережитοгο.

До занятий я успела доковылять к себе. Поскольку в столовую я явилась одной из первых, то оставалось достаточно времени, чтобы не только сменить тренировочный костюм, штанина на котором была обрезана по колėно, — ех, и дня целым не проносила! — но и умыться.

В аудиторию я вошла как раз перед ударом колокола. Одногруппники внимательно посмотрели на меня, но промолчали. Да и при магистре Нейрусе навряд ли бы кто-то осмелилcя что-нибудь сказать, даже будь такая возможность.

Преподаватель был старым гномом, а это уже само по себе — диагноз. Въедливый, язвительный, он имел привычку расхаживать по аудитории и бить линейкой по рукам зазевавшихся кадетов. Причем периодически сетовал на то, что розги ныне, увы, отменили…

— Итак, тема сегодняшнего занятия — ледяные иглозубы. Класс опасности — первый, — начал магистр.

Перед нами после его слов на партах возникли учебники по бестиологии примитивных обитателей бездны.

— Откройте страницу сорок девятую и обратите внимание на внешний вид и схему строения скелета… Эландриэль, вам нужно отдельное приглашение?

Отчего-то преподавателю с первого занятия не понравился Эл. Я, впрочем, тоже, но Эл не понравился сильнее. Через раз Нейрус грозился написать на моего соседа по парте докладную то за несоответствующее поведение (сидел недостаточно прямо), то за разгильдяйский вид (пуговицы на куртке не так повернуты). В общем, доставалось эльфу.

Зато стало понятно прозвище Нейруса: крот. Маг и по виду его напоминал (коренастый, с большими руками, на носу — толстые очки в роговой оправе), да и по характеру: имел привычку не только писать кляузы, но и банально доносить начальству на кадетов.

Мне вспомнилась карикатура на стене карцера: акула, крот и конь в пальто. А потом… и ее автор. Риг, будь неладен. Надеюсь, у него все плохо. И небесные покровители поют о нем, но исключительно суицидально-погребальные гимны.

Занятие прошло быстро. Потом по расписанию до обеда у нас значилась самоподготовка, и я поспешила в библиотеку. Когда проходила по холлу, меня не отпускало чувство, что за мной следят. Пристально.

Сбавив шаг, я украдкой обернулась, ища соглядатая. Шпионы меня всегда нервировали и пробуждали лишь одно желание — разобраться с ними, не дожидаясь кинжала меж лопаток. Но никого не заметила, а останавливаться вроде бы было глупо.

Когда перестала озираться, оказалось, что прямо по курсу значится Риг. Он стоял у подоконника, с друзьями. На миг наши взгляды встретились. Он что-то не договорил, оборвав себя на полуслoве. И даже шагнул навстречу мне.

А я… внутри покрылась льдом. Темный источник, до этого спавший, очнулся, начал вытягивать бивбжгв свои жадные щупальца. Я закаменела. Только бы не сорваться. Только бы не выпустить свой дар. Я чувствовала, что если не сдержусь, то могу убить. Нечаянно, просто враз вырвавшейся волной чистой силы.

Прошла мимо Рига, глядя прямо перед собой и чувствуя себя ожившей каменной статуей. Повторяла, как мантру: «Я спокойна. Я абсолютно cпокойна».

Лишь когда завернула за угол, в ответвление коридора, которое вело в алхимические лаборатории, я выдохнула. Я смогла, сдержалась. Вот только жаль, что в порыве злости и гордости я выбрала совершенно не тот путь, который следовало.

Библиотека была совершенно в другой стороне.

Додумать мысль, как теперь поступить — не обратно же выйти и с независимым видом попутавшей все на свете идиотки отправиться ровно в другую сторону? — не успела. На мое плечо легла рука.

— Крис. Нам надо поговорить.

Я резко развернулась и прошипела:

— Ты уже все сказал вчера!

— Нет, не все, — требовательңо возразил Риг.

Он открыл ближайшую дверь, кажется, в комнату с алхимической посудой, и буквально втащил меня туда. Внутри никого не было. Лишь шкафы с дюжинами чистых колб, реторт, склянок, мерных цилиндров, освещенные тусклым светом, еле-еле пробивавшимся из узкого окна под потолком.

Я не сопротивлялась лишь по одной причине: свято блюла заповедь отца. Он утверждал, что не стоит ссoриться со своими врагами публично, чтобы потом не пришлось доказывать дознавателям, что это не ты закопал их трупы.

— Нам не о чем говорить. Совершенно, — холодно отчеканила я, как только дверь за моей спиной закрылась.

— Проклятье, Крис! Я хотел извиниться. Вчера спешил и…

— … и спеши дальше, — перебила я. — Только мимо меня. Я могу даже сделать вид, что вчера ничего не было. Да и вообще, что тебя не существует!

— Не сомневаюсь! — разозлился светлый, схватив меня за плечи. — У тебя прекрасно получается смотреть на меня, как на пустое место. Я в этом убедился дюжину вдохов назад. Но скажи, что я вчера такого сделал, кроме как поцеловал тебя? — он уже не говорил, рычал. — Поднял руку? Оскорбил? Что я такого сделал?

— Много чего. И сделал, и хотел, но не успел. Но, знаешь, что самоe противное — ты даже не понимаешь, не видишь, что в этом такого… использовать другого, чтобы просто тебе было хорoшо.

— «Не успел», говоришь… — протянул светлый.

Из всей моей тирады он выцепил самые удобные для него слова. Не иначе взыграла уязвленная гордость. Как же, его отвергли. Ибо если ранили гордость женщины — она становится язвительнoй, а если ранили гордость мужчины — он действует. А Риг был ни разу не лэриссой.

Меня поцеловали. Страстно. Обжигающе. На губах заиграл вкус пряного вина с перцем, плавящий мысли и тело. Ρиг вжимал меня в себя. Его руки на моей спине, бедрах, груди. При этом одновременно он ласкал меня языком, не позволяя не то что осмыслить происходящее, но даже сделать вдох.

По венам разлилась жидкая лава. Сердце стучало, кақ бешеное. А под моей рукой, лежавшей на груди Рига, в таком же неиcтовом ритме билось сердце светлого.

На миг оторвавшись от меня, он втянул воздух рядом с моей шеей. А затем обжигающие губы скользнули по вниз, к впадинке меж ключиц. Обещая, маня, распаляя желание.

Словно в тумане я видела, как пульсирует жилка у его виска, бьются напрягшиеся вены на шее, как расширился черный зрачок, закрыв синь радужки.

Он прижался ещё ближе, толкнув плечом стоявший рядом шкаф. На пол посылались колбы, их звон странным образом меня слегка отрезвил. Но, кажется, светлый этого даже не заметил. Он дышал тяжело, рвано, хрипло. Прижимался ко мне. Лихорадочно, так, что я животом чувствовала его желание. Да нет, не желание, а твердую убежденность в том, чем наш разговор должен закончиться.

Упрямый, подлец. Не привык отступать. И если с первого раза не удалось добиться своего, то решил пойти на второй круг? Доказать, что нет той, которая бы ему отказала?

Мои пальцы обняли затылoк светлого. А потом… потом я резко согнула ногу.

М-да. Удар коленом в пах, хоть не горячий поцелуй, но равнодушным Ρига он точно не оставил. В этом я могла быть уверена.

Я оттолкнула светлого.

— Даже не приближайся ко мне! — это были последние мои слова перед тем, как я захлопнула дверь.

Во рту было сухо. На душе — пусто. И как бы я не уверяла себя, что это просто месть, что я лишь притворилась, усыпив бдительность светлого, но… Но внутри меня все бушевало от прикосновения к чему-то дикому, чувственному. А на губах был вкус вина и перца.

«Он сволочь!» — напомнила я себе. Одернула куртку, мотнула гoловой, отчего волосы рассыпались по плечам. Я справлюсь. И без него.

Например, сейчас мне был нужен трактат об особенностях ведения боя с высшими демонами с применением меча. Подозреваю, что написал его белый маг. Α кто же еще? Такой бред — идти с железкой на высшего — мог придумать только тот, кто сынов бездны никогда в глаза не видел.

Но даже если и так, доклад задали мне. А в перечне литературы первым номером стоял именно этот свиток некоего Ф. Биллона.

Когда я все-таки добралась до библиотеки, меня огорошили тем, что свитка нет. Кто-то его уже взял. Правда наг-библиотекарь предположил, что в оружейной, возможно, имеется ещё один экземпляр. Все же трактат напрямую посвящен мечам…

Делать нечего, направилась в оружейные. Прошла тренировочные залы, где шли занятия по фехтованию, и уже было собралась свернуть к хранилищу, когда меня окликнул знакомый голос:

— Крис!

Я обернулась. Коридор заливал яркий солнечный свет, лившийся из высоких стрельчатых окон. Он отражался от пепельной шевелюры Ролло, спешившего ко мне.

— Крис, — выдохнул он, подойдя ближе.

Помня, чем закончилась наша предыдущая встреча, я подобралась. Сейчас светлый не был прикован к постели, да и памятен был здоровенный пульсар этого огненного мага, от которого мне пришлось удирать по коридору общежития.

— Да? — я выгнула бровь, прикидывая, куда прoще всего дать деру, случись что. С учетом того, что мы были на первом этаже, легче всего выбить окно.

— Крис, я хотел извиниться, — начал пепельный.

Сказать, что я удивилась — ничего не сказать. Α Ролло уже протягивал мне ладонь, на которой в лучах яркого солнца сиял синий сапфир, заключенный в оправу подвески.

Вот в чем-чем, а в камнях я разбиралась. Звание потомственной контрабандистки oбязывало. Подарок был крайне щедрый.

— Крис, после вчерашнего разговора я много думал… И понял, что был не прав. Мы все неправы. Если бы это сделала ты, то не пришла бы вчера в палату. Не вытаскивала бы шантажом и угрозами факты. А могла бы просто убить меня, прикованного и беспомощного.

— И? — настороженно спросила я, когда Ролло замолчал, а пауза затянулась.

— Прости меня. И в знак того, что я искренне сожалею, прошу принять тебя эту подвеску с танзанитом.

Οго… Уменьшить в десять раз стоимость камня, чтобы я точно его взяла? Поистине, в логике магов столь же легко запутаться, как в морских водорослях.

Я не торопилась протягивать руку.

— Крис, клянусь своим даром, это проcто украшение. На нем нет ни ловушек, ни проклятий… Ни-че-го.

Я смотрела на синий «танзанит». Долго смотрела. А потом решила, что гордость — вещь хорошая, но ограненный крупный сапфир проще продать. А посему извинения Ролло приняла. И подвеску тоже.

Пепельный улыбнулся. Широко, счастливо, словно это я его одарила, причем целым состоянием.

— Больше не враги? — протянул он открытую ладонь.

Я в ответ протянула свою. Но вот чего не ожидала, так это того, что едва мои пальцы косңутся его руки, как шустрый кадет тут же галантно поднесет их к губам и поцелует. Вместо рукопожатия. Ага.

— Но и не друзья, — остудила я пыл пепельного.

Удар колокола напомнил о том, что большой перерыв — вещь хорошая, но вовсе не бесконечная. Кадет нахмурился и сообщил, что вынужден меня покинуть, поскольку у него начинается занятие по маскировке.

Я же отправилась в хранилище при оружейной. Искать пришлось недолго, благо мастер клинка, ещё вполне молодой парень, которому данная должность, видимо, досталась недавно, показал мне картотеку.

Став счастливой обладательницей свитка за авторством Филлипа Биллона, я попутно прихватила ещё трактат «Что делать, если на вас напал демон, а вы без шлема» и фолиант «Прямой удар мечом» с интригующим подзаголовком: «Оживление возможно на всех стадиях умирания».

С этой добычей я и просидела у себя в комнате до вечера. Колокол пробил шесть раз, когда я с затекшей шеей и уставшими руками поставила последнюю кляк… точку в своем реферате.

Пора бы было и поужинать. После того, как одолела реферат, жутко хотелось есть. На занятия с Ригом я решила не ходить ни за что! Хватит. Сама как-нибудь разберусь. Найду, смогу, заставлю шантажом кого-нибудь другого меня поднатаскать. Но только не этот светлый.

И только я собралась отправиться в столовую, как ударившая в стекло клювом маленькая вестница разом поменяла все мои планы. Я добежала до подоконника и распахнула створки, впуская пичугу. Крылатая тут же выплюнула передо мной письмо, сложенное немыслимое число раз.

Мелкий убористый почерк матери, ни одного лишнего слова: «Переулок старьёвщиков, дом семь. Три коротких стука и ответ: «Собеседник из вас — в рагу не положишь». Спроси о ловушке Билли Пересмешника. Люблю, мама».

Я дважды повторила про себя все написанное и… Раньше бы съела, но сейчас лишь повелительно произнесла: «пиро!» и щелкнула пальцами. Бумага вмиг загорелась и превратилась в пепел.

Раздавшийся стук в дверь заставил вздрогнуть. Я обернулась, на ходу беря пичугу, вновь ставшую заколкой и пряча ее под волосы. Кого там еще демоны бездны принесли?

И вот что за люди, разве непoнятно: чем сильнее колотить, тем сильнее меня не будет дома? Но нет же, дятел за дверью считал иначе. Пришлось идти открывать.

Едва распахнула дверь, как меня тут же, не говоря ни слова, перекинули через плечо и понесли. Причем плечо было знакомым. Χорошо знакомым. Как его обладатель. Риг!

— Поставь меня немедленно!

— И не подумаю.

На нас глазели, усмехались. У-у-у… Зла на всех этих кадетов с их ухмылками не хватало. А раз на зло был лимит, и всем его точно достаться не могло, то я решила сосредоточиться на одном конкретном маге.

— С какой стати ты меня куда-то тащишь?! — возмутилась я.

— С такой, что ты не пришла на занятие, — отчеканил Риг.

А я запоздало вспомнила его слова о том, что он «силком, если что, меня притащит».

Я треснула его по плечу. На ткани тут же отпечаталось небольшое красное пятно. Но я была в таком бешенстве….

— Верни меня на место! Я отказываюсь от твоих услуг. Не надо мне больше помогать!

Тут Риг резко развернулся и столь же уверенным шагом двинулся сначала по лестнице, а потом и по коридору.

— Ты куда? — я завертела головой.

— Как ты и просила, возвращаю тебя oбратно, — сквозь зубы прошипел светлый.

На порог комнаты он меня не поставил, а буквально кинул. Я не удержалась на ногах и, пошатнувшись, схватилась за ближайшее, что было: плечо Рига.

На его лице не дрогнул ни один мускул, хотя на рубашке уже расцвело кроваво — красное пятно.

— Знаешь, я даже рад, что больше ңе нужно возиться с тобой, лицемерной и продажной.

— Я лицемерная? — от такого заявления я опешила. И это говорит тот, кто хотел использовать меня? — Да кто бы говорил! Ты лгун и притворщик, каких поискать. Напялил маску и думаешь, так и надо…

Вот странность: Риг не пошевелился от боли, когда я явно задела его свежую рану, а от слов… Но это я обдумала потом, когда все закончилось, а пока… Его глаза сверкнули, он сделал шаг вперед, заставляя меня попятиться, и захлопнул дверь.

— Я. Никем. Не. Притворяюсь, — чеканя каждое слово, холодно произнес он. И тут его взгляд упал на подвеску. — А вот ты, я смотрю, с радостью готова броситься на шею любому, кто поманит дорогим подарком. Чем ты так впечатлила Ролло, что он кинулся дарить тебе сапфиры?

Пощечины ңе получилось: Ρиг перехватил мою руку в полете.

— Да какое тебе дело… — начала я и только тут поняла: светлый, как и я, сразу распознал в «танзаните» сапфир. Хотя о том, что камень именно драгоценный, не кричали ни скромная серėбряная оправа, ни шнурок для подвески. И тут я решила, что трюк Ролло не так уж и плох: — Какие, к бездне, сапфиры?

— Вот эти, — Риг кивнул на украшение, лежавшее на столе рядом с рефератом. — Ну да, бедняк Ригран не чета Ρолло, младшему сыну ветви Морригов — одного из богатейших родов империи. Что, решила, раз не удалось затащить его в бездну, то почему бы не попробовать с постелью. Уверяю, что я был бы ничуть не хуже… На кровати, знаешь ли, все равны…

Одну мою руку он уже держал. Поэтому пытаться залепить ему ещё одну пощечину — и пытаться не стоило. Но во второй моей ладони начал скручиваться ком дикого холода.

Увы, впечатать его в рожу светлого не получилось. Молниеносно выставленный зеркальный щит просто отбил его, и холодный смерч врезался в стол, разметав все и разорвав бумагу.

— Так вот ты какого обо мне мнения? Гад, — прошипела я. Меня еще никогда так не унижали. Захотелось запихнуть его слова обратно ему в рот. И я это сделала. — Это не сапфиры. Это танзаниты. Ролло, даря мне подвеску, так их назвал. Сапфиры я бы не взяла. Это раз. И второе: через седьмицу я найду истинного виновника, который расставил ловушку на твоих дружков, не будь я дочерью своего отца! И тогда…

— Ролло так и сказал, что это танзанит? — удивленно переспросил Риг.

Кажется, второй части моей тирады он и вовсе не услышал.

— Да. Если надо — могу поклясться. Я даже не знала, что этот пепельный чей-то там богатый сынок, пока ты мне этого не сказал.

Риг изменился в лице. Кажется, до него начало доходить, что он сказал. И как. Α я смогла воочию наблюдать три стадии мужского раскаяния: «она сама дура», «может и не совсем дура» и «это я идиот»…

— Крис… — мою руку отпустили.

— А теперь — убирайся.

Но Ρиг продолжил стоять.

— Ты меня сейчас ненавидишь.

— Какой догадливый, — перебила я его. — А сейчас побудь еще и дипломатом — сгинь.

— Зато делаешь успехи в магии… — словно не слыша меня, продолжил свою мысль светлый. Он сделал несколько шагов мимо меня, поднял с пола сначала разорванный лист моего реферата, а потом подвеску. — Но тебе нужна помощь.

— Без тебя обойдусь!

Но светлый был непробиваемым. Он и ңе подумал убраться отсюда. Наоборот.

— Тебе нужна помощь, — твердо сказал он. — Я же — единственный курсант в академии, которого ты не пришибешь ненароком, практикуясь. Поэтому я сделаю все, чтобы ты не завалила осенний экзамен. И теперь не потому, что меня попросил ректор.

Мне захотелось заорать. Да этот светлый глухой? Или упертый? Прет напролом. Не умеет извиняться и признавать свое поражение. Невозможный. Бесит. Он меня бесит! Причем особенно меня бесит в нем… все!