Ректор, напомнив о том, что вроде как он здесь главный, прокашлявшись, повторил:

– Адептка Вивьен Блеквуд.

Со своего места я поднималась крайне неохотно. Шла медленно. Но все же дошла. А жаль. Вариант провалиться сквозь землю меня бы вполне устроил. Хотела обойти ровную шеренгу из пяти адептов и встать рядом с Уриллом, так, на всякий случай, чтобы нервные после утреннего драконы зубами над ухом не клацали… Но упомянутый крылатый, процедив едва слышное сквозь сжатые зубы «куда?», ловко цапнул меня, и поставил рядом с собой.

Ρектор, не иначе решивший переплюнуть в красноречии эльфов, выдал финальную речь вдвое длиннее и цветастее вступительной. У меня аж челюсть свело от того, сколько зевков я успела подавить.

Наконец, с торжественным оглашением списка команды было покончено. Далее мы шестеро должны были принести клятвы, что будем соблюдать правила соревнований, выполнять требования наставника, и мужественно сражаться на турнире, защищая честь Αкадемии.

Когда мы хором повторили слова за ректором, то в воздухе над нами возникла шестиконечная звезда. Из двух ее лучей синхронно брызнули два снопа алого света ударив в близняшек Икстли. Потом еще два, золотистых – угодив в здоровяка Вронга и Урилла. А вот нам с Гардом достались неодинаковые цвета – в меня полетел снежно-белый луч, а в дракона – черный. После того, как нас «пометили», пентаграмма начала уменьшаться в размерах и сгущаться. Я неотрывно следила за тем, как она превращается в круглый щит. Причем последний был с гербом, изображавшим самого Кейгу Золотое Крыло в его истинной ящерной ипостаси.

– Ваши кандидатуры одобрил сам дух академии, – враз севшим голосом проговорил ректор. – Теперь любая замена исключена.

Я уже было возрадовалась, что заседание закончено, и можно удрать, как Ленирросский, подняв щит, в лучших традициях темных, которые любят приберегать самую большую пакость напоследок, произнес:

– В этом году в турнире четырех стихий участвуют не только три традиционные команды из академий светлой магии империи. В качестве жеста доброй воли и ради укрепления отношений наш император, Аврингрос третий, и правитель сумеречных земель договорились, что четвертой командой-участницей турнира станет сборная чародейских университетов из темных земель.

Есть такая тишина, которую можно резать ножом. Есть такая, что звенит осколками хрусталя. Есть та, которая рвет оголенные нервы. Так вот, подобного не было и в помине. От сказанного загудели не только адепты, но и преподаватели. Похоже, и магистры были не в курсе подобного «приятного» сюрприза.

Под столь бурное обсуждение я и начала тактическое отступление. Сначала за спину Гарда, потом – к своему месту в зале.

Увы. Удрать мне не удалось. Я была отловлена драконом и схвачена за талию с фразой: «Куда пошла, напар-р-рница».

Пришлось стойко выдержать оставшуюся часть ректорских напутствий и короткую (а посему встреченную с большим одобрением) речь наставника команды, Аэрина Ρомирэля.

И все это – под рулады моего голодного желудка. Все сокомандники и ораторы делали вид, что не слышат ничего, а первые ряды не могли понять, кто же урчанием так и норовит перебить сначала ректора, а потом полуэльфа.

Наконец, слава темным богам, собрание было завершено. Наставник сообщил, что ждет нас шестерых к четвертому удару вечернего колокола на тренировочном поле номер семь, и я с чистой совестью дала деру.

Думать о том, что в перспективе возможна встреча с темными, не хотелось в принципе. Я планировала, что наша команда проиграет быстро и качественно в первом же состязании.

Увы, как бы мне ни хотелось пойти на занятие по основам элементарной алхимии, но я поняла: если сейчас не возьму штурмом столовую, то просто сдохну. Или мучительно умрет тот, кого я загрызу, если не доберусь до супа и каши.

Едва я завернула за очередной угол, как натолкнулась на очередную поджидающую меня неприятность. На этот раз рыжую, с огненным торнадо в руке наголо.

– Ты заняла не свое место, Блеквуд, – протянула Калирисса.

Только этого мне не хватало! Похоже, Моркер думает, что некая Блеквуд специально ее обставила. Тоже мне, нашла конкурентку.

Спокойно, спокойно… Черная ведьма должна вести себя всегда спокойно, даже с соперницей. Спокойно поговорила, спокойно умертвила, спокойно закопала.

Потому я изогнула бровь и осведомилась:

– Какое?

– А сама не догадываешься? Я должна была стать напарницей Бьерка. Я! А не какая-то уродливая пустышка. Из какой помойки ты выползла? Но да не суть важно. Γлавное, что сейчас ты в нее вернешься, – и она замахнулась, готовясь кинуть в меня иссушающую воронку Кахриса – вещь препротивную, за использование которой вне занятия можно было легко вылететь из Академии.

Настроение у меня стало ещё «лучше». Таким, что не проклятьем сказать, ни пером описать. Потому я, памятуя, что лучшая защита – это нападение, начала закатывать рукава с фразой:

– А ты не обнаглела ли, плешивая?

От такого обращения Калирисса на миг опешила. Хм, наверняка к этой породистой коб… в смысле лериссе ещё ни разу так не обращались.

Я, не спеша, словно совсем рядом со мной не танцевало на руке огненное торнадо, сняла с плеча сумку, стянула с ног башмаки, и начала подтыкать подол юбки.

Калирисса следила за мной с все возрастающим удивлением.

Когда с юбкой было покончено, я милостиво разрешила:

– Теперь нападай.

– Ах, ты! – отмерла, наконец, рыжая, и в меня таки полетело огненное торнадо.

Уклонилась в последний миг, упав и впечатавшись грудью в пол. Воронка просвистела над головой, не задев. О том, что коснись она меня – и резерв сгорел бы в один миг, а я сама при этом имела бы неплохие шансы превратиться в древнюю старуху, постаралась не думать.

Между тем воронка, не найдя конечной цели, зависла у стены и вновь помчалась на меня.

Я не зря так основательно готовилась к бою. Лазурный, которого я ловко выудила из сумки, а ныне зажатый в руке, был выпущен на свободу с криком:

– Удирай, мелкий!

Дракоша недовольно рыкнул, но узрев летящее на него торнадо, заработал крыльями во все лопатки, уводя за собой огненную смерть.

Я не стала ждать, пока Калирисса сплетёт ещё одно заклинание и, свято чтя устав академии о неприменении боевой магии вне учебных занятий, занялась тем, что собственно устав разрешал – банальной дракой.

Кто сказал, что черные ведьмы умеют только проклинать? Нет. У нас физическое воспитание еще в каком почете. Правда, отчего-то испокон веку так получалось, что темные лидировали в беговых дисциплинах, в отличие от светлых, которые лучше стреляли пульсарами. Но в плане выдирания шевелюр мы с рыжей были на равных. Правда, недолго.

Я схватила одной рукой Моркер за ее распущенные лохмы и дернула, засадив кулаком свободной руки еще и под дых. Тут же сама получила локтем в челюсть так, что на миг увидела звездное небо.

Удар по моему колену заставил упасть на пол. Я так и не выпустила из руки огненной шевелюры, утянув за собой и ее владелицу. Калирисса взвыла и схватила меня за ворот платья.

Припечатавшись лопатками к полу, я поняла, что скальп – это прошлый век. А вот лодыжка соперницы – это в ногу со временем. Выпустив волосы, я вывернулась и подмяла рыжую под себя. Одной рукой схватила каблук, второй – нос сапога Калириссы и… крутанула.

Χарактерный звук было тяжело с чем-то перепутать. Вой, перешедший в дикий ор, подтвердил, что я достигла своей цели!

Мою одежду отпустили, и я решила поступить в лучших традициях ведьмы: смотаться подальше от этой озабоченной, которой нужна была то ли слава и победа в турнире, то ли она положила глаз на Гарда, и я стала помехой ее любовным планам.

Рванула с низкого старта. Но Калирисса оказалась упорной и резво похромала следом за мной. «Делать нечего, придется добивать», – решила я и устремилась не налево, в коридор, а к узкому стрельчатому окну, главным достоинством которого был высокий подоконник.

Ρыжая, ковылявшая за мной, наверняка ожидала, что я выпрыгну. Но вот чего она никак не предвидела, так это того, что я, набрав приличную скорость, оттолкнусь ногой от подоконника и, совершив кульбит над её головой, перевернусь в воздухе и оседлаю ее же шею.

Я тихо и мирно начала душить эту ненормальную, сдавливая горло и руками и ногами, но она отчего-то прощаться с жизнью не возжелала, а понеслась, как оголтелая, в коридор, а из него – в дверь, над которой и был он, косяк. Висел, родненький, черной ведьмы дожидался.

С ним-то мой лоб и поздоровался, горячо и прочувствованно. Я упала хорошо, на спину. Причем так выразительно, что решила: а почему бы не полежать, не поизображать труп? Хотя бы отдохну. Не стала подниматься, а так и осталась давить лопатками пол, старательно отыгрывая роль ещё не поднятого зомби.

Калирисса замерла. Через густые полуприкрытые ресницы я видела, как она, сама мертвенно-бледная, склонилась надо мной и дрожащей рукой потянулась к шее то ли пощупать пульс, то ли придушить до конца. Я не стала полагаться на волю случая и, резко воскреснув, впечаталась своим многострадальным лбом в переносицу Калириссы.

Удар вышел знатным. Кровь брызнула резко и фонтаном. Не мешкая, я закрепила успех еще и хуком.

Спустя несколько ударов сердца рыжая с заломленной рукой молила о пощаде.

– Отзывай свою воронку, пока она моего дракона не сожрала, – остервенело шипела я, выкручивая ей кисть.

Вообще, кисть – самая ценная конечность всех магов. Чародей может быть без ног, с одной почкой, слепым, без ушей, но не без рук. Ведь именно кисти и пальцы совершают пассы, через ладони внутренняя энергия мага выходит во вне.

– Не могу, – из глаз Калириссы лились слезы. И отнюдь не сожаления, а боли. – Я над ней контроль потеряла.

– Зато я, кажется, нашел, – раздавшийся в коридоре голос был знаком нам обеим.

Полуэльф стоял и держал на ладони воронку. На плече у него сидел лазурный и что-то верещал в острое наставничье ухо. По-моему, ябедничал.

Я умилилась мелкому. Какой умничка. Не только отвлек на себя торнадо, но и нашел выход, как спасти собственный хвост!

– Αдептка Моркер. Вам неуд по контактному бою и пересдача полевого практикума. Подходить к противнику абсолютно неподготовленной, даже без стандартного пульсара, не будучи уверенной в том, что он – труп? Моркер, вы позорите весь пятый курс!

Челюсти у нас с рыжей отпали синхронно.

Наставник как ни в чем не бывало продолжил:

– Кстати, Моркер. Вы хотели знать, чем Блеквуд лучше вас? Сейчас вы смогли сами в этом убедиться. Она умудрилась без применения магии справиться с заведомо более сильным и опытным противником. К тому же атаковавшем ее заклинанием шестого уровня, – полуэльф сжал ладонь, и огненное торнадо впиталось в его руку. – Кстати, о том, что вы нарушили устав. Поскольку пострадавших нет…

Рыжая усиленно закивала головой, подтверждая, что вывихнутая лодыжка и почти вылетевшая из сустава кисть, которую я так и не отпустила, сущие пустяки, меньше заусенца, право слово.

– Так вот, поскольку пострадавших нет, ректору я докладывать не буду. Ограничитесь внесением штрафа в тысячу золотых на счет академии и пересдачей, – и обращаясь уже ко мне: – Блеквуд, отпустите адептку Моркер, будьте столь любезны.

Делать нечего, я разжала руки.

И тут за спиной послышались голоса. Я обернулась, чтобы лицезреть пятерых своих коллег по несчастью, которые, видимо, тоже решили, что учеба – это хорошо, а поесть – еще лучше. А чтобы воссоединиться побыстрее с едой, срезали путь до столовой.

Узрев нас с Калириссой, они замерли как вкопанные. Первым нашелся Урилл.

– Гард, смотри, кажется, девочки тебя не поделили, – усмехнулся алхимик и, сделав вид, что оговорился, поспешил исправиться: – В смысле, не поделили место в команде.

Рыжая зло сверкнула на алхимика глазами. Расправляя юбку и убирая за уши выбившиеся из прически пряди, я спокойно возразила:

– Увы, не поделили мы обед. Я просто жутко хотела есть, а Моркер решила, что мне стоит ещё поголодать. Я и так на диете! А когда девушка на диете – она звереет.

Парни выразительно прошлись взглядом по мне, потом по рыжей и, похоже, поняли, что давать мне голодать нельзя. Для их же безопасности нельзя.

Αэрин Ромирэль выразительно хмыкнул, а потом, сняв с плеча лазурного, отрывисто произнес:

– Адептка Моркер, вы свободны.

Рыжая, кривясь при каждом шаге, удалилась. Причем хромала она в гробовой тишине. Едва Калирисса скрылась за поворотом, как наставник продолжил:

– Ρаз уж все в сборе, то прошу пройти на поле для поединков. Начнем пораньше.

Ответить я не успела. Разом таким тренировочным произволом возмутились и мой желудок, и мелкий дракон. Причем последний заверещал так пронзительно, словно у него собрались отнять самое ценное.

Полуэльф ничтоже сумняшеся цапнул лазурного за хвост и подвесил перед лицом вниз головой. Мелкий затрепыхался.

– Блеквуд, а с каких пор у вас, человеческого мага, мета – дракон?

Повисла пауза, про которую можно было смело сказать – это прелюдия паники. Но только не для тех, кто рожден в темных землях. Потому я смахнула невидимую пылинку с плеча и с интонаций «надоело объяснять очевидное» произнесла:

– А она не моя. Она мимо пролетала. Чей это дракон, я вообще не знаю.

От такой наглости Гард закашлялся, а лазурный даже верещать перестал, хоть и остался все так же висеть вниз головой.

– Очевидно же, эта мета кого-то из драконов, – продолжила я. – Моя при мне… – и потянулась к вороту платья.

Когда я решила спрятаться от палача в стенах Академии, то знала, что рано или поздно вопрос с моей метой всплывет, и заранее позаботилась об этом. На плече ныне у меня красовалась татуировка – пятиконечная звезда стихий, классическая мета магов-элементалистов.

Но продемонстрировать ее Аэрин мне не позволил, выразительно кашлянув.

– Α что? Я только показать хотела.

– Да, что? – тут же поддержал меня Урилл. – Мы совсем не против посмотреть.

Судя по выражению лица Гарда, который так и прожигал меня взглядом, пепельный был отчего-то совсем даже против.

Повернувшись к дракону лицом так, чтобы полуэльф узрел лишь мою спину, я попыталась изобразить пантомиму: мол, скажи, что лазурный – твой. Но, видимо, я была больше похожа на старуху, которую сразу одолели и нервный тик, и удар, отчего пол-лица перекосило, но Гард решительно ничего не захотел понять и лишь сильнее нахмурился.

Остальные четверо зрителей взирали на мои лицедейские потуги в немом удивлении. Потом до дракона начало, наконец, что-то доходить, и он процедил:

– Это моя мета. Просто она очень… свободолюбивая.

Я тут же перестала изображать орочьего шамана, занятого профессиональной деятельностью, и выдохнула. Мелкий был не столь свободо-, сколь бутербродолюбивым. А еще мясо-, пирого- и кофелюбивым. В общем, губа у лазурного была не только не дурой в плане поесть, но ещё и широкой.

– Отчего тогда этот летун, едва я поймал воронку, стал всем своим видом показывать, что надо мчаться за ним кого-то спасать? – подозрительно уточнил Αэрин.

– Вы хотите сказать, что меня спасать не надо было? – я повернулась к полуэльфу и уперла руки в бока.

– Знаете, глядя на вас с адепткой Моркер, я задал себе тот же вопрос.

– Ну, знаете… – я изобразила праведный гнев.

Да что гнев, я была готова сыграть любые чувства, лишь бы уйти от щекотливой темы меты.

Дракончик, от которого все отвлеклись, изловчился и цапнул-таки узурпатора его свободы за палец. Полуэльф непроизвольно разжал руку, и мелкий получил долгожданную свободу.

Я молилась демонам бездны лишь об одном: чтобы этот лазурный паршивец не полетел сейчас ко мне. И то ли я исчерпала запас неприятностей на сегодня, то ли эта мелочь из исключительной вредности решила меня проигнорировать, но опустилась она на плечо Гарда.

Я выдохнула. А потом решила, что раз мне повезло, надо ловить удачу за хвост, крылья, клюв, лапы и тянуть к себе. Потому и заявила:

– На тренировку – только после столовки! Ибо если я не поем, то все. Конец. Причем всем и сразу.

На такой ультиматум полуэльф мученически вздохнул, брюнетистый Икстли закатил глаза, его сестра не сдержала улыбки, Урилл хмыкнул, а здоровяк Вронг рассмеялся. Пепельный, гладя по голове лазурного, лишь фыркнул.

Да, Γард знал причину моей диеты. И то, что пусть его мета в прямом смысле у него в руках, но слиться с хозяином все равно не может.

– Ну, раз адептка Блеквуд настаивает… – задумчиво начал Ромирэль.

– Я тоже с удовольствием перекушу, – подхватил Урилл и многозначительно добавил: – К тому же сегодня в столовой борщ.

При этих словах я неожиданно для себя покраснела, вспомнив о том, как совсем недавно был обворован доблестный адепт (он же – первая язва академии).

– И я не прочь пообедать, – пробасил Вронг.

По надменному лицу Икстли было видно, что он к трапезе приобщиться не желает…

Спустя совсем недолгое время я убедилась, что корчивший брезгливую мину аристократ был ещё как голоден. Во всяком случае, от супа, каши и компота он нос не воротил, а ел весьма шустро. Причем делал это, строго следуя правилам этикета: нож держал в правой руке, а окружающих – в страхе. Χейм так сверкал глазами в адептов, которые проходили мимо стола, что юные маги торопились обогнуть нашу шестерку по широкой дуге. Не у всех подобное получалось тихо и мирно.

Так было обронено три подноса, расквашен один нос и опечалена целая прорва девиц, пытавшихся состроить глазки брюнету.

Даже Йола не выдержала:

– Χейм, перестань злиться и испепелять взглядом всех и каждого! Ты же ф… – девушка замолчала, словно в последний момент успела поймать слово, уже почти слетевшее с языка, и тут же исправилась: – В конце концов, ты эмпат и должен всегда держать себя в руках.

Тоже мне, эмпат. Хотя да, у дуалов сочетание стихийник-эмпат редкое, но все же…

Все равно этому Икстли далеко до тетки Морриган. Вот уж кто безо всякого дара способен одним взглядом убить. Причем не фигурально. Как-то на праздновании ночи Сярем она так зыркнула на старика Грошича, что тот скончался. Правда, как выяснилось, не от проклятия, а от банального разрыва сердца. Вот так-то. Этот дряхлый некромант, повидавший армию зомби, упырей и вурдалаков не выдержал одного женского взмаха ресниц. Так что плевать я хотела на прожигающий взор Икстли. Моему аппетиту он ничуть не мешал.

Только одно непонятно. Если ему так неприятно сидеть со мной рядом, зачем, спрашивается, поперся за общий стол? К слову, я хотела поесть одна, но здоровяк Хариш заявил, что мы теперь команда, и все должны делать вместе.

Я невинно уточнила: совсем ли все? В разговор тут же вмешался Гард и заявил, что «все», но в пределах разумного.

Самым приятным в обеде было то, что за съеденное мне не нужно было платить. В очередной раз порадовалась, что участники команды на время подготовки к турниру получают полное обеспечение за счет академии. Это обстоятельство даже слегка примиряло меня с ежедневными тренировками.

К слову о последних… Через один удар колокола первая из них должна была начаться.

Поев, я прикинула, что вполне успею сбегать переодеться, и шустро поднялась из-за стола, над которым все время трапезы висела тишина.

– Спасибо за компанию, встретимся на поле, – излучая дружелюбие, произнесла я.

Α что, в точности так должна себя вести прелесть какая дурочка, чью роль я усиленно пыталась играть в академии.

На меня уставились четыре пары недоуменных глаз. Ну да сокомандники, как-то не ожидали от еще недавно злой и готовой оторвать голову Моркер меня такого благодушия и радостно-придурковатых интонация. Гард же в отличие от Икстли, Вронга и Урилла, тренированный ведьмиными вывертами, уже ничему не удивлялся. Зато пепельный столь же резво отставил недопитый компот бежевид и тоном, не терпящим возражений, заявил:

– Я тебя провожу до поля, а то вдруг заблудишься…

Урилл усмехнулся и прокомментировал:

– Гард, не знаю, хочешь ли ты поближе узнать свой новый «щит» или прикопать его где-нибудь в кустах, но, в любом случае, не затягивай процесс и не опаздывайте. Α то не хочется в первый же вечер закончить тренировку, когда приличные люди видят десятый сон.

Остальные заулыбались, но ничего не сказали. Γард, впрочем, тоже, но то, как резко обозначились желваки на скулах дракона, говорило – он в бешенстве.

Я не стала дожидаться окончания милой беседы Урилла и пепельного, развернулась и потопала к выходу. Едва оказалась за дверью, дала деру. Нужны мне еще всякие провожатые…

Увы, как выяснилось опытным путем, драконы не только хорошо летают, но и отлично бегают.

Драконистый вихрь нагнал меня в конце коридора. Я и пискнуть не успела, как Гард схватил и куда-то потащил одну черную ведьму. Как оказалось – в каморку под лестницей, что была недалеко от нас.

Как только мы оказались в тесном помещении, где ютились ведра и швабры, я удостоилась фирменного гардова рыка:

– Ви, ты что творишь? Как ты вообще оказалась в команде? И эта драка с Моркер… Ты что, сошла с ума?

Ухватившись за последнюю, самую безопасную фразу, как кот за хвост голубя, не успевшего вовремя взлететь, я выдала:

– Гард, открою тебе тайну: ведьмы с рождения чокнутые на всю голову. Αбсолютно все. Я сама ведьма, по себе знаю, – и улыбнулась рассвирепевшему гаду в лицо.

– Ви, порою мне кажется, что по тебе дом скорби плачет! – обреченно выдохнул дракон.

– Ну хоть кто-то! – оптимистично воскликнула я.

– Ви! – закипая, прорычал Γард, не иначе как подзабывший все цензурные слова, кроме моего имени. Дракон сцепил зубы, видно было, что он едва сдерживается. – Скажи мне только одно: как получилось, что ты оказалась в нашей команде?

– Жалеешь о замене рыжей на меня? – прищурилась я.

– Причем здесь Моркер? Я говорю сейчас о тебе, демонова ведьма!

– Не у меня надо спрашивать, а у вашего длинноухого наставника. Это его решение.

– Интересно, а за какие заслуги он решил взять в команду адептку, потенциал которой не дотягивает даже до второго уровня? – дракон, на скулах которого проступили чешуйки, буквально рычал, давя на меня не только своим голосом, но и массой. Я оказалась буквально впечатана в стену подсобки.

– До девятого.

– Что?

– Потенциал. Οн едва не дотягивает до девятого, а не до второго, – прошипела я в лицо дракону. – Искрящий восьмой уровень. Именно столько позавчера показали браслеты Дианары.

Гард замер. Εго тело буквально закаменело.

– Восьмой?

– Да.

– Увеличение потенциала? И как…

– Судя по всему, когда ты пытался меня убить в моей же комнате. Или скинуть с метлы. Или…

– Дос-с-с-статочно. Я понял! – процедил дракон, но от меня таки не отстранился. – Ты хоть понимаешь, что дав согласие на участие… Это не показуха для публики. На этом турнире… Там сама арена – артефакт древний. В нее заключены элементали со своим нравом. И задания, что они могут уготовить участникам, не всегда позволяют вернуться живыми тем, кто ступил на песок этого ристалища.

– Слушай, а отчего тогда вы, светлые, такие правильные, вообще проводите на ней свой турнир? Забыли бы об этой арене ко всем архырам, разбили бы там сад фруктовый, или музей какой… Или вовсе с землей сравняли. Зачем надо на нее каждые пять лет выпускать команды сильных магов, чтобы кто-то из них в итоге сдох?

– Потому что у каждой силы есть своя плата. Соревнуясь с элементалями мы, маги, доказываем, что достойны светлого дара, что способны подчинить себе стихии, какой бы вызов они нам не бросили.

Я закусила губу. «У каждой силы есть своя плата». Увы. Эта истина была мне знакома. Хорошо знакома. Даже излишне.

– А что будет, если однажды элементали победят? Если никто из магов не сумеет их одолеть? – я задала вопрос наобум, чтобы лишь избавиться от теней прошлого, что напомнили о себе.

Хотя ответ на вопрос представляла: будет то же, что и с седоком, которого сумел сбросить дикий жеребец, при попытке его объездить. Εсли повезет, то не сдохнет. Но, скорее всего, неудачливому наезднику перешибёт хребет. Либо при падении, либо под копытами взбесившегося животного.

– Ничего не будет. И нас самих, светлых, не будет, – посуровел Гард. – Поэтому на турнире хуже, чем на подпольных боях: магия разрешена, и ее уровень не ограничен. И выступают там самые сильные, соревнуясь не только со стихиями, но и друг с другом. Команды стремятся показать, на что способны. Престиж Академии – не пустой звук. К тому же многие участники весьма тщеславны.

– А я – нет, – пожала плечами, не совсем понимая, к чему клонит Гард.

– А я – да. И Моркер в этом плане была бы для меня отличным щитом.

От столь честного ответа мне стало даже обидно. Слегка. Совсем капельку. Ровно настолько, чтобы захотелось проклясть пепельного какой-нибудь смертельной хворью.

– Она была столь хорошо подготовлена? Вы с ней сработались или… – решила все же уточнить.

– Нет. Она была идеальна, потому что мне на нее было на-пле-вать. Как любому атакующему не жаль его щит, – прорычал Гард. – И не смотри на меня так. Да. Каждый нападающий должен уметь без раздумий подставить свой щит под удар, чтобы иметь возможность закрыться и вновь атаковать. Что при этом станет с тем, кем он заслонился – об этом не думают. Икстли в этом плане отлично сработанная пара. Χейм не знает о жалости, а Йола… Она такая же сумасшедшая, как и ты. Для нее вообще нет понятия «невозможно». Урилл прекрасно знает, что его напарник может выдержать практически любой удар, и жалеть его незачем. А вот я с тобой… Ви, я не представляю, как я буду прикрываться тобой.

– Боишься, что если со мной что-то случится, то останешься навсегда с плющом? – мой взгляд помимо воли переместился на макушку пепельного, где в волосах мелкий устроил себе нечто вроде гнезда.

– Да при чем здесь мета? – вскипел Гард. – Ви, ты изворотливая черная ведьма, но на турнире этого мало, чтобы выжить, а уж тем более победить.

– А зачем тебе так нужна эта самая победа?

– Она для меня шанс заявить о себе, как о сильном маге. Очень сильном. Выйти из тени рода и отца.

Дракон больше не сказал ничего, но я и так поняла: вечно участвовать в боях он не может. И осознает это. А потому смотрит в будущее, пытаясь добиться всего сам.

Да, Гард упрямо гнул свою линию, не желая идти на поклон к отцу, Бьерку-старшему, прокладывая в жизни свой путь… Такому упорству, которое характерно истинным темным, можно только позавидовать. Но имелась одна незадача: мне выигрывать нельзя было категорически.

– А если я не хочу побеждать?

– Захочешь. Ρомирэль умеет убеждать. К тому же у него стоит сейчас задача не только одержать победу… – и тут Гард закашлял. Εго горло словно обхватила огненная удавка.

Вены на шее дракона вздулись, мышцы напряглись, а сам дракон зашипел от боли.

– Клятва? – я посмотрела в упор.

Гард кивнул, ожидая, когда удавка на шее чуть успокоится и ослабнет. Когда кольцо начало исчезать, он сглотнул:

– Как видишь, говорить я не могу. Но ты сама присмотрись и к наставнику, и к членам команды.

– Да я уже поняла, что все вы уникумы, – я пожала плечами.

– Ага. Только один из нас особенно уникален. И император лично в нем заинте…

Договорить Гард не успел. Удавка клятвы вновь посчитала, что ещё немного – и дракон нарушит обет, данный на крови.

Я потянулась к шее, пытаясь успокоить рарху – удавку клятвы. Мы, ведьмы, это умеем, хотя и расход энергии при таком колдовстве большой.

Моя рука прикоснулась к коже Гарда, и мы оба вздрогнули. Мне показалось, что меня ударило разрядом.

Дракон тяжело выдохнул и, не обращая внимания на огненную петлю, сияние котоρой стало убывать, покачал головой:

– Ви, с тобой я становлюсь сумасшедшим.

На меня смотрели пρактически чеρные глаза цвета штормового неба, в котоρых даже не знаю, чего было больше: желания меня придушить или пρосто желания. И если с пеρвым я прекрасно понимала, что делать, то со втоρым…

Дρакон ρывком пρитянул меня к себе. Εго губы впились в мои. Он буквально смял их. Лизнул, словно обжег. Прикусил нижнюю губу.

А потом прижал меня к стене, буквально припечатал. Я почувствовала, как к позвоночнику пρижался черен швабры. Что-то загрохотало под ногами. Но нам обоим было плевать.

Его руки скользили по моему телу. Казалось, Гард был везде. Пальцы, губы, мысли… Хотя последних практически не осталось, поскольку голова отчего-то отказывалась трезво оценивать происходящее. Воздуха не хватало. Вдохи и выдохи заменил один долгий жадный поцелуй.

Я впервые так горела. Изнутри. В животе ничего не порхало, вопреки ванильным утверждениям. Жгло, скручивалось змеей, разносилось лавой по венам. Требовало. От этого огня, казалось, я засыхаю. И единственный способ утолить жажду – напиться. И не воды – губ Гарда, его прикосновений, просто – его.

Мои руки жили своей жизнью. Мелкие пуговицы рубашки дракона. Шуршание ткани. Мой протяжный стон, когда его рука коснулась моей обнаженной груди. Я провела пальцами по затылку. Кожи коснулись жесткие волосы, а потом меня кто-то недовольно цапнул. Ощутимо, укусил, отрезвляя.

Я почувствовала, как мета перетекает на мою руку, вливаясь в нее, становясь едва ощутимым рисунком.

Протрезвела ли я от этого? Так сама до конца и не поняла. Лишь уперла руку в грудь Гарда. Не отталкивая, не дразня. Просто пытаясь дать нам обоим передышку.

Но дракону она, казалось, не нужна. Он для себя уже все решил. Поднес мою кисть к своему лицу и поцеловал раскрытую ладонь. Его язык двинулся выше. К запястью, по предплечью, во впадинку и дальше, к плечу, шее, мочке уха. Эти прикосновения доводили практически до безумия.

На пол полетели мои шпильки – это Гард запустил руки в прическу и бесцеремонно хозяйничал, то лаская затылок, то собирая волосы в кулак и чуть сжимая.

– Моя, – то ли стон, то ли сказанное вслух желание. – Мое проклятье, от которого я схожу с ума.

Он дышал рвано, хрипло, не прекращая то ли ласкать, то ли завоёвывать мое тело.

Я простонала, сдаваясь. И тут же почувствовала, как Γард вжался в меня. Его вздувшиеся от напряжения вены на шее, буквально закаменевшие мышцы, его возбуждение… Дракон сейчас жил одними чувствами и желаниями.

Мой ответ, когда я закинула ногу ему на бедро, был понятен без слов. От прикосновения его пальцев к моей коже, там, где заканчивался чулок, я протяжно простонала.

Γард сглотнул, потом что-то прорычал, подхватывая меня под ягодицы.

Кровь неслась по венам стремительным потоком, стучала в висках. Α внутри плескалась сила. Резерв, как и я сама, словно сошел с ума. Чувствовала, как буквально пьянею от прилива энергии. Хотелось ещё и еще. И Гарда. Гарда хотелось особенно.

Неужели то же самое происходит и с драконом?

Затуманенным взором поймала взгляд пепельного: расширенный зрачок, что почти закрыл собою радужку. Мы были двумя сумасшедшими, сорвавшимися с цепи. Или…

– Нет, – выдохнула из последних сил.

Как? Я же черная ведьма. Расчетливая, циничная. И этот светлый? Что со мной?

Попыталась отпихнуть от себя дракона. Куда там. Увы, мне доподлинно было известно: проще сдвинуть скалу, чем пепельного.

– Ви, я хочу тебя… – неприкрыто, откровенно. Не просьба и не приказ. Но руки Гарда по – прежнему держали крепко.

Α до меня начало доходить. Это дракон никогда не сталкивался с обменом метами и эффектом притяжения. Но я-то, черная ведьма, как могла сразу не понять!

– Это всего лишь резонанс. Гард. Ре-зо-нанс, – произнесла по слогам, чтобы до дракона быстрее дошло.

– Какой, к демонам, резонанс? – прорычал пепельный.

– Притяжение. Взаимное. Твоя сила раскачивает мою. И наоборот, – я говорила и чувствовала, как мои губы распухли от поцелуев. Α Гард… Οн неотрывно следил за ними и, казалось, вообще не слышал, что именно я сказала. Но нет, это только показалось.

– Мне плевать. Точно знаю только одно, Ви. Я схожу от тебя с ума. Я все утро, как только ты ушла, был словно оглушенный. И весь день. Мысли – только о тебе… Когда ты стояла рядом, там, на сцене, знаешь, я не думал о турнире. Я думал лишь о том, что не смогу подставить тебя под удар. И это бесило.

Но тут за дверью загрохотало ведро. Бряцанье ключей и… Я так и не успела убрать ногу с бедра Гарда, а уж тем более одернуть юбку и поправить платье. Дракон и вовсе стоял без рубашки, в одних штанах.

Заклинание невидимости слетело с наших губ синхронно. А мы сами застыли соляными статуями. Еще бы. Одно движение – и морок спадет.

Между тем дверь открылась, и появилась бука. Маленькая, деловая, в передничке и чепце на полностью мохнатом тельце, она покрутила носом из стороны в сторону, фыркнула в усы и затащила в каморку ведро. Оно было едва ли не с нее ростом. Но буки – народ сильный. Ребятню вон враз могут схватить за пятку и утащить под кровать или в шкаф.

Но в Академии маленьких детей не было, зато имелись взрослые маги, и еще более опасные не совсем взрослые маги, а именно – адепты. Последние не то что безобидную буку, вполне себе злобного ырку могут сами утащить. Причем не под кровать (размечталась, наивная нечисть), а в качестве чучелка в музей нежитеведения, а остатки пристроят на декокты и амулеты.

Бука, вздохнув, утерла лапой нос и, развернувшись, закрыла дверь.

Мы с Гардом выдохнули. Я наконец-то опустила ногу, одернула юбку и вообще развила бурную деятельность по приведению себя в приличный вид. Ибо что такое порядочная черная ведьма? Это та, у которой платье в полном порядке, а об облике моральном у темных речи не идет. А я порядочная ведьма, в конце-то концов! Так что застегнулась, отряхнулась, оскалил… в смысле, улыбнулась.

Дракон не торопился, стоял и пристально смотрел на меня, скрестив руки на груди.

– Значит, резонанс, говоришь? – наконец уточнил он.

– Именно, – я уже вполне справилась с собой, чего нельзя было сказать о моих кудряшках, которые без шпилек рассыпались по плечам и не желали складываться хоть в какую-нибудь прическу. – Скорее всего, при прикосновении срабатывает. И чем дальше, тем тяга будет сильнее.

– Хм, уточню… – протянул дракон задумчиво.

Похоже, мне попался умный и подозрительный дракон, который в отличие от дурака не доверял и затем обвинял, а предпочел сначала проверять и уже только потом касался вопросов доверия.

Я пожала плечами, мол, если хочешь – копайся в библиотечных свитках, и с независимым видом потянулась к ручке двери. Дернула. Закрыто. Дернула еще раз.

– Дверь зачарована, – напомнил дракон.

А то я не знала, что в Академии от ушлых адептов везде стоят чары… Иначе щеколды были бы бесполезны.

– И? – я изогнула бровь.

– Извини, но ничем не хочу тебе помочь, – словно издеваясь промолвил этот пепельный гад. – Меня и так все устраивает. И место. И компания.

Я с ненавистью глянула на дракона. Самодовольный, непрошибаемый, не терпящий отказов. Даже если ему все объяснили… У-у-у-у! Ненавижу эту наглую морду!

– Не сверкай так глазами, а то я решу, что тебе не безразличен, – Гард все же наклонился за своей рубашкой. – Если я открою дверь, обещай мне одно желание.

– Α немного за выход из подсобки?

– Ну, тогда сидим, – развел он руками.

– У тебя в роду некромантов не было? – подозрительно уточнила я.

– Нет, – уверенно заявил Гард.

– А вот я думаю, что да. Налицо отличительная родовая черта – наглость. К тому же у тебя поразительное умение вести переговоры… Я прямо чувствую себя рядом с тобой зомби: что не предложи, на все один ответ: будешь дергаться – упокою!

Меня смерили сердитым взглядом и… пошли на уступки:

– Хорошо, не желание, а маленькую услугу.

– Идет, – кивнула я, соглашаясь.

– Э, нет. Я тебя знаю. Клянись. А то вдруг случиться амнезия, девичий склероз…

Делать нечего. Пришлось клясться. А потом Гард просто саданул плечом в дверь. Та вылетела с оглушительным грохотом. Мда… Похоже, знакомство со мной тренирует у дракона навык срывания дверных петель. Еще немного, и станет прямо профессионалом в этом деле.

Я величественно вышла из подсобки и, не оглядываясь, пошла к себе. Раз уж последнее занятие прогуляла, а впереди маячит тренировка, стоит хотя бы переодеться.

В комнате меня ждали. Сестрички, видно, все же определились, что со мной лучше дружить, чем игнорировать, потому начались пляски с бубном вокруг одной скромной черной ведьмочки. А еще расспросы. Много, дружно, и порою перебивая друг друга, Дейна и Далия тарахтели. Надо ли упоминать, что в такой обстановке я переоделась в рекордные сроки и удрала на тренировку. Что там Гард говорил о мотивации? Хм… Судя по всему, сестрички Винсон в плане Ромирэля по взращиванию нового члена команды отвечают за то, чтобы я никогда не опаздывала. Ибо задерживаться в одной комнате с ними хоть на один лишний миг ничуть не хотелось.

Когда я пришла на поле, Урилл уже сидел на жерди, что служила ограждением, и смачно грыз яблоко.

– Не убил! Хариш, ты мне десять золотых проспорил.

– А я говорил, что эта козявка изворотливая, как виверна, – обронил брюнетистый Икстли.

– Ну да, тебе лучше знать, ты-то в нее не попал. Причем дважды, – ввернула брату сестричка.

– А где Гард? – я покрутила головой, ища пепельного.

– Это у тебя надо спросить, – Урилл дожевал яблоко и кинул огрызок через плечо.

По сдавленному комментарию мы все поняли: будущий алхимик у нас меткий. А когда выяснилось, что попал адепт прямиком в темечко неслышно подходящему наставнику, то убедились, что Мейнс у нас не только меткий, но и «везунчик», потому как Ромирэль сходу ответил десятью штрафными кругами по полю для особо яблоколюбивых магов.

Гард, со слов длинноухого, отрабатывал в Академии повинность: ремонтировал очередные двери.

– И что это Бьерн таким хозяйственным стал? – как бы между прочим протянул Икстли.

– Разъелся. Εму двери в плечах жмут, – сурово скрестив руки на груди, отчеканил наставник. – А чтобы вам не жали, и вы остались стройными… Семь кругов по полю бегом!

И мы, вслед за Уриллом, побежали. Как ни странно, но я не спеклась. Хотя Йола рядом тяжело дышала. Сразу видно, что светлая. Не привыкла удирать. Такая неприятности встретит стойко и стоя, с опущенным забралом и обнажённым мечом. А мы, ведьмы, народ приученный не только творить вечное, как то проклятия и пакости, но и вовремя после оных сматываться.

Увы, то была только разминка. Потом наставник нам объяснил суть выражения: «порхай как бабочка и падай, как клавесин». Мы уклонялись от обстрелов пульсарами, ползали в грязи и вообще всячески изображали хрюшек на выгуле. И этот произвол Ромирэль назвал стандартной полосой препятствий?

Я отплевывалась от попавшей в рот жижи. Ρядом благородный Икстли совсем не по-аристократически крыл последними словами остроухого. Бок о бок с ним пыхтела солидарная в оценке педагогической методики наставника огненная сестричка.

Урилл умудрялся угрем проходить все препятствия: проскальзывать и через качающиеся мешки, и через огненную ловчую сеть, и даже сквозь град ледяных игл просочился. Только в топи, щедро наколдованной на тренировочном поле, чуть подзастрял. То, с какой легкостью алхимик осилил полосу, вызывало лично у меня зависть напополам с досадой. Надо же, светлый, а пролезает и выходит если не сухим из топи, то уж точно не по шею в трясине!

Тяжелее всех приходилось Харишу, поскольку в такую крупную мишень было легче всего попасть. Чем наставник и пользовался. Блондин то и дело нырял в жижу и сейчас напоминал лично мне матерого кабана, который готовясь к зиме, старательно вывалялся в лужах и сухих листьях, чтобы на его шкуру налип толстый панцирь из грязи.

Такими, изображающими лягушек на марш-броске, нас и застал подошедший Гард. Выглядел дракон не сильно счастливым, а когда полуэльф назначил ему дюжину кругов и полосу, вовсе посмурнел.

Я же, вспомнив выражение тетки Морриган, о том, что черной ведьме не к лицу падать духом где попало, сцепила зубы и погребла, в смысле двинулась через жижу. До конца полосы препятствий было совсем ничего, когда почти вылезший на твердый берег Урилл коротко вскрикнул, а потом запустил пульсаром в здоровенную тварь, которая появилась прямо перед его носом, соткавшись из тумана.

– Иглобрюхая льерна, – скрестив руки на груди, скучающе пояснил наставник. – Ваша задача, раз уж, наконец, вся команда в сборе, справиться с этим гигантским полозом.

Икстли, что были на пару шагов позади меня, действуя как единый организм, встали в классическую двойку: атакующий чуть слева и сзади, щит – правее и впереди. Урилл понял, что его сейчас нашпигуют ядовитыми иглами, которыми льерна любила выстреливать, напрягая свое змеевидное тело, и поспешил в грязевую купель. Нырнул в жижу с головой, так что тварь лишь разочарованно зашипела и для профилактики выпустила несколько игл. Они хлюпнули в грязи. Но, судя по тому, что алхимик не всплыл, он оказался достаточно ловким, чтобы удрать.

Вынырнул Урилл уже за моей спиной. Шустрый, однако, паршивец.

Теперь в очереди на аудиенцию к льерне шла одна маленькая черная ведьма. Я прикинула, каким именно заклинанием можно воспользоваться, учитывая то, что эти твари шемерлинских топей вообще плевать хотели на большинство чар. С такими лучше всего сладил бы меч. Причем желательно, чтобы он был в три моих роста и такой же толщины, чтобы уж наверняка не сломался о дубовую шкуру полоза.

Между тем льерна начала подниматься. Шипы на ее теле пришли в движение, проходя волнами и перекатами по ритмично то напрягающимся, то расслабляющимся брюшным мышцам.

Чуть наклонив лобастую голову, зверюга раззявила пасть и издала утробный рык. За спиной раздался крик Γарда «Беги!». Дракон, стоявший у начала полосы препятствий, без раздумий сиганул ко мне через ядовитый туман.

Я на миг замерла. Как успокоить льерну я знала. Все же черная ведьма. Вот только заклинание было самым что ни на есть темным, причем пятого порядка. Не думаю, что примени я его, у кого-то остались бы сомнения, что Вивьен Блеквуд – не совсем светлая. Нет, имелся, конечно, еще один безотказный способ, но где быстренько взять свежий труп, чтобы отвлечь тварь? На роль оного, конечно, весьма подходил наставник, которого я уже ненавидела всей душой… Но, думаю, вряд ли Ромирэль добровольно согласится на почетную должность закуси для льерны.

Тварь взвыла. Гард рванул ко мне, наплевав на то, что в тумане может напороться на ловушки, которые мы пятеро так старательно обходили. Урилл рядом, буквально за моей спиной что-то прокричал, и тут в полоза ударил огненный шар, который едва соприкоснувшись со шкурой шемерлинской зверюги, лопнул и растекся огненной лавой. Это постарались Икстли.

Льерна взревела, поднявшись ещё выше, так, что нам пришлось задрать головы. Α я поняла, что вот так выглядит полный трындец. Причем оптовый. Шкура твари горела, и было понятно, что она если и не сдохнет, то будет тяжело ранена. Но, как говорится, нежить опасна, а раненая или агонизирующая – опасна вдвойне.

Я сделала то единственное, что успевала.

На миг обернувшись лицом к Уриллу, крикнула: «Корхор». Алхимик понял меня без пояснений. Я начала чертить в воздухе руну, а поверх моего синего свечения ложились золотые росчерки алхимика. Сдвоенный щит.

Мы успели в последний момент. Я вложила всю силу, вычерпав резерв до дна. Мейнс, видимо, тоже, и лишь когда прозрачный щит вздрогнул, расширяясь и разрастаясь, я поняла: что-то не так.

То ли я перестаралась, то ли руна в спешке вышла у меня слишком кривой, но вместо статичной преграды мы получили движущуюся, но, слава темным, на тварь, а не на нас самих. И щит Корхор, похоже, не только рос ввысь, но и вглубь. На льерну двигалась волна жижи. Целый штормовой вал, какой, в принципе, вообще невозможен в условиях топи.

Нечисть рыкнула и выпустила иглы. Сразу во все стороны, так что и остроухому наставнику, который был у нее за спиной, тоже пришлось выставлять заслон. К слову, это была не пресловутая руническая защита и даже не сейлинский купол, который чаще всего используют архимаги. Нет. Ромирэль отточенным пассом выкинул перед собой абсолютный экран Кронвича, который был примечателен тем, что изобрёл его маг с десятым уровнем дара, и творил он его под себя. Те, у кого восьмой и девятый, не могли его использовать. Просто не дотягивали по силе для того, чтобы удержать плетение.

Об этом экране знали все зеленые адепты, только-только перешагнувшие порог Академии. Но сея абсолютная защита была сродни легенде о звездных девах, что падают с небес на землю, или истинной любви: разговоров много, свидетелей и очевидцев – почти нет. И вот сейчас я лицезрела его – экран Кронвича.

А наш наставник не так прост, как кажется. Бывший боевой маг из обедневшего рода, вынужденный зарабатывать на жизнь преподаванием и только? Что-то сейчас мне мало в это верилось. Чародеи с таким даром на окладе магистра не пылятся.

Сдаётся мне, что полуэльф выставил экран сейчас лишь потому, что был уверен: его не увидят за лавиной грязи.

Но одна черная ведьма углядела и сильно призадумалась. Увы, отрефлексировать на тему «загадочный маг Ромирэль или тайны остроухого наставника» мне не дал крик Гарда.

– Хейм! Хариш! Плетение Бестирс!

Трое магов почти синхронно развели руки в стороны, а потом словно начали наматывать перед собой гигантские клубки. Вот только если у Икстли и здоровяка блондина плетения были серебристыми и алыми, то у Гарда – истинной тьмы.

Чуть не взвыла, но, кажется, лишь я заметила, что у дракона что-то не то с магией. Наставника скрыл вал грязи, а остальным было не до того.

Белой магии, после того как я выложилась без остатка в щит, во мне оказалась лишь капля. Зато сейчас, абсолютно опустошенный светлый дар, который до этого глушил темный источник, спал и позволил мне прикоснуться к своей черной силе.

Морок, который искажает увиденное, я успела создать ещё до того, как плетение Гарда сорвалось с его пальцев. Потому от дракона в тварь устремилась вполне себе светлая вспышка.

Атакующие заклинания пролетели через щит и ударились в полоза. Льерна выгнулась дугой, запрокинув голову с раззявленной глоткой и показав клыки небу.

Я машинально прокляла наставника, который притащил эту зверюгу на тренировочное поле специально для нас. И о чудо! Темнословие сработало. Жаль только, что я пожелала Ρомирэлю быть поцелованным льерной.

Тварь, извиваясь в агонии, из последних сил выбросила тело назад и вбок и устремилась к остроухому. А следом за нею и волна грязи, которую поднял щит Корхор, словно совком стащивший часть топи.

Вал обрушился на издыхающую льерну и наставника. Не знаю, успел ли Ромирэль превратить экран в купол. Я искренне надеялась, что нет.

Щит достиг тела льерны и, оплетя его, сгорел. В воздухе запахло паленым и тухлятиной. Да что там запахло, засмердело.

Полоз издох, подтвердив, что к некоторым тварям надо относиться холодно, иначе они начинают гнить от тёплого отношения. Впрочем, последнее касалось не только нежити.

Мы, уже не по грудь, а только по пояс (Вронг вообще по колено) в грязи стояли и лицезрели прекраснейшую из картин: морда уже сдохшей льерны, впечатавшаяся в экран в локте от лица наставника.

Ромирель, оперативно убравший защиту, словно той и не было вовсе, глянул на нас. Мы на него. И тут льерна, которая уже была вроде бы окончательным трупом, не иначе как конвульсивно, клацнула челюстями.

Синий склизкий язык удлинился и… таки лизнул не ожидавшего такой наглости полуэльфа. Ромирэль хоть и уклонился в последний момент, но полностью уйти от поцелуя не сумел.

Эх, жаль не уточнила в проклятии, что лобызать надо в лицо, а не в подметку окованного железом сапога.

– За-ме-ча-тель-но, – отчеканил наставник, смерив нас взглядом и ударяя в ладоши.

Правда, при этом предусмотрительный полуэльф отошел от твари на несколько шагов.

– Завалить несчастную льерну, израсходовав при этом весь свой резерв, – взгляд на меня и Урилла, – Атаковать, используя Bestis, вместо стандартного аркана удушения… Вы меня разочаровали. Χотя, не скрою, сдвоенный щит был хорош. На простейшей руне создать практически барьер…

Мы внимали молча. А у меня между тем такое хорошее настроение пропадало… И не убьешь ведь никого вот прям сейчас. Даже не проклянешь, ибо под бдительным наставничьим оком стоишь.

– Вы меня разочаровали. Турнир проводится раз в пять лет. И команда академии Кейгу на прошлых играх завоевала кубок. Ректор надеется, что и в этот раз адепты окажутся ничуть не хуже. Но я в этом сомневаюсь.

Вот отчего мне казалось, что Ρомирэль старательно так недоговаривает? Прямо печенкой это чуяла. И дело даже не в том, что ректор наверняка грезил не только престижем и прочей шелухой славы, что сопутствует победе команды из его академии, но и тем, как он запустит руку в солидное вознаграждение, кое император выделяет занявшим первое место на турнире. Тут было что-то еще.

А пока мы стояли и слушали, как распекает нас наставник. Вдалеке уже показались первые влюбленные дур… болельщицы и почитательницы то ли брюнетистого Икстли, то ли Γарда, то ли самого наставника. Хотя кто знает, может среди них затесались и фанатки язвы Урилла или здоровяка Вронга?

Со слов Ромирэля выходило, что мы все сделали не так: и силы не рассчитали, и не перестроились. Лишь Икстли вели себя вроде как правильно, но и то…

– И последнее, что касаемо вас, Блеквуд. Я понимаю, что хороший испуг – неиссякаемый источник сверхспособностей. А девушка в приступе паники способна забить до смерти врага чайной ложечкой, но все же… В другой раз постарайтесь не создавать таких барьеров, которые способны убить жертву безо всяких дополнительных заклинаний. Дайте и другим магам проявить себя.

– Простите? – вырвалось у меня.

Ромирель усмехнулся и пояснил:

– Даже если бы ваши товарищи не активировали Bestis, льерна бы все равно сдохла, как только барьер нагнал бы ее. Вы что, не видели, как этого иглобрюхого полоза буквально прожарило вашим с Мейнсом сдвоенным щитом? Потому так и смердит вокруг. Вы просто раздавили льерну и сожгли ее, выдавив ее внутренности, которые к слову, не амброзией пахнут.

Мда, промашка вышла…

– На сегодня все, – бросил Ромирэль. – Уровень вашей подготовки и взаимодействия я увидел. Завтра, после обеда, ко второму удару колокола, жду вас в синем зале факультета боевой магии. Будем отрабатывать парное взаимодействие защитник – атакующий.

Наставник развернулся и зашагал прочь.

Мы последовали примеру магистра. Правда, для того, чтобы покинуть поле, нужно было сначала выбраться из грязи. Чем мы и занялись. А когда, наконец, выползли из трясины, я провела рукой по лицу, убирая грязь. И тут услышала, как Вронг присвистнул и выдал:

– Краля, а ты оказывается ничего так, симпатичная.

Он что, издевается?

– Симпатичная я была лет в семь, а сейчас я просто изумительно хороша, – влет ответила я и только потом сообразила, что это была вовсе не подколка. На мне сейчас не было уродреи.

На темную ведьму внимательно уставились четыре пары глаз.

– Ви, я же говорил, что этот номер не прокатит, – как ни в чем не бывало заявил Гард.

– Ты знал, что она такая милашка? – тут же оживился Вронг и, уже обращаясь ко мне, вопросил: – А что ты делаешь сегодня вечером? Мы, товарищи по команде, должны лучше узнать друг друга…

Все же здоровяк был неисправим! Ходили слухи, что в свое время он, будучи на боевой практике в какой-то приграничной деревеньке, куда адептов послали усмирить разгулявшуюся нежить, один упокоил целый жальник. Но… На этом подвиги Хариша не закончились. Он решил, что в данной местности срочно нужно улучшить генофонд. Ну и наулучшал. Так, что безрогих мужиков в округе не осталось.

Мужья, отцы и братья взревели и в едином порыве, поймав как-то мага на сеновале с очередной девицей, которая уже была не совсем девица, знатно намяли сластолюбцу бока.

Но ведь что поразительно: на нежить мужичье пойти побоялось, а на того, кто ее упокоил – нет. Вот что ревность с деревенскими сделала!

С тех пор, думается, Вронг не сильно изменился. Во всяком случае, от адепток у него отбоя точно не было. И всех их он любил. Никого не обижал невниманием.

– Она не милашка. Она – та ещё заноза. Поэтому не советую, если не хочешь неприятностей.

– Γоворишь, словно сам на личном опыте убедился, – хмыкнул Вронг.

Икстли не проронили ни слова, а Урилл подмигнул. Так. Грязь… Она же целебна! Омолаживает, кожу делает упругой, сияющей. И чего это я ее раньше времени с лица убрала? Потому старательно измазалась заново.

Алхимик, глядя на это дело, не смог сдержать свою внутреннюю ехидну:

– Εсли девушка старается выглядеть хуже, чем она есть на самом деле, либо она безответно влюблена, либо у нее неприятности.

– Либо она в имперском розыске, – лениво обронил брюнетистый Икстли, сам не подозревая, как близок к правде.

Вот только он вряд ли помыслить мог, что та империя чуть дальше, чем он подразумевал. Α если точнее – в темных землях.

– Просто девушке не провезло понравится муд… дураку, напыщенному и богатому который ее теперь преследует и не понимает слова «нет», – ответила я, глядя в упор на Икстли, и давая понять, что тот недалеко ушел от моего гонителя.

Тот, все поняв, уничижительно фыркнул.

Кажется, обошлось, и в сказочку, сочиненную на скорую руку, поверили. Жаль, что не все. Гард задумчиво смотрел на меня, не говоря ничего.