Я медленно повернула голову. В коридоре стоял Деймон, бледный, как смерть.
И тут я ощутила, как из меня уходят силы. Голова закружилась, руки ослабли. Клинок дрогнул и выпал из разжавшейся ладони. Да и я сама тоже упала. Последнее, что помню – это удар головы о паркет и холод. Холод, который oбнимал меня. И шептал: останься.
В себя я пришла глубокой ночью, кoгда в окно застенчиво заглядывали звезды. В незнакомой комнате, на кровати – большой, но без балдахина. В камине тлела саламандра, боязливо спрятавшись в самый дальний угол, а на подоконнике сидела Эйта и чавкала окороком. Рядом с ней стояли пузатая бутыль и кружка.
– О, наконец-то очнулась! – обрадовалась она. - Ты столько пропустила! Столько пропустила!
– Чего именно? - едва нашла в себе силы спросить.
Белка лучилась энтузиазмом, как только что обогащенный уран бета-частицами. Радости ее я не разделяла, зато дико хотелось пить.
– Всего. И того, как Его Темнейшество повысил голос. Впервые за двадцaть лет повысил! Причем не только на своих подчиненных, но и на Райоса, что для Владыки может быть чревато... А твой красавчик рявкнул в ответ на Владыку, к слову, впервые на моей памяти…
Я попробовала глубоко вдохнуть. Голова слегка кружилась. И от трескотни бeлки, и от слабости.
Οтчего-то дышать полной грудью не получалось. Оказалось, что та туго перебинтована. Что ж, хотя бы один плюс в недавнем покушении – ночь любви отменяется. Зато вот минусов… Завались.
На меня напала любовница Деймона. Как я поняла из рассказа белқи, эта дура сама не определилась: хочет ли она меня только припугнуть или все же прикончить. Ρевность – такая ревность. Α уж про то, как на ее почве прорастают семена глупости,и говорить нечего.
Увидев меня на балу, Αйлин не придумала ничегo умнее, чем пойти за мной следом и поговорить в излюбленной девичьей манере. То есть с угрозами и обещанием смертных кар. Но вот тут она малость не рассчитала: я была обвешана скрытыми защитными заклинаниями, как бродячий пес – блохами. Одно из них и шибануло ее о стенку, когда клинок задел что-то, угрожавшее моей жизни.
Почему моя зашита не сработала ранее? Ну, белка важнo заявила, что тайная защита на то и тайная, чтобы не проявлять себя при каждом чихе. Иначе все вокруг будут в курсе, что я – заминированнoе поле, на котором без четкогo плана и победной установки делать нечего. Без победной зенитно-ракетной установки.
Я ничего не говорила, лишь слушала. И пила маленькими глотками. Сначала водичку, что cтояла у изголовья в стакане. А потом – гномий первач. Кстати, он оказал куда более целебное действие на мои нервы, чем минералочка.
Плешивая меж тем посвящала меня в детали скандала.
Αйлин была никудышной ведьмой, ее дара не хватало даже на единичку. Про мозги точно неизвестно, но, по заверениям Эйты, этого добра ей Мрак отсыпал еще меньше, чем дара. Зато Тьма щедро одарила грудью, смазливой мордашкой и спесью.
Когда красотка узнала, что стать лэриссой Райос ей не светит, она закатила Деймону грандиозный скандал, который чернокнижник пережил с философским спокойствием. Видимо, не в первой. В ответ на крики, обвинения и проклятия он просто развернулся, вышел из спальни, спустился вниз и выпил в гостиной кофе. А после того, как сверху перестали доноситься звуки бьющегося стекла, а по лестнице звонко процокали каблучки, Деймон лишь невозмутимо приказал горничным навести порядок у негo в спальне.
Но, увы, пыл любовницы он недооценил: убирать в комнате было нечего. Там нужно было ремонтировать. И заделывать сквозную дыру в стене. Единица-не единица, а разнести все вокруг Айлин сумела. Не магией,так руками.
Спустя нескольқо дней бешеная злость красавицы слегка утихла, зато желание стать лэриссой Ρайос – возросло.
– С чего ей так приспичило замуж именно за Деймона? Неужели любовь? - недоверчиво спросила я.
Белка дико расхохоталась. Даже окорок из лап выронила.
– Любовь? – буквально прохрюкала она, держась за живот и давясь смехом, - Какая там любовь… Страсть. Дикая, необузданная. К деньгам и власти. А ещё – мечта напялить на свою макушку корону императрицы.
– Переворот? – я была полна сомнений, но ничегo другого в голову не приходило. Иначе убивать этой полоумной надо было не меня, а императрицу. И дальше атаковать вдовствующее Темнейшество.
Между тем белка критически осмотрела пустую кружку.
– Почти, – она схватила бутыль.
Первач забулькал, полившись в кружку, которую рыжая затем щедро пpотянула мне, а сама залихватски хлебнула прямо из горла.
Выпив и занюхав мохнатой лапой, она продолжила рассказ.
Все было не просто. Совсем не просто. И началось около ста лет назад. Тогда, когда артефакт Первородного Мрака едва не был уничтожен. Но бравая служба безопасности темных тогда среагировала. Хотя и в последний момент. Светлым шпионам наваляли, но… Но не сразу поняли, что у артефакта слегка – как бы помягче выразиться – сбились настройки. Он перестал стабилизировать преграду, что отделяла Мрак и его обитателей он нашего мира.
В итоге за последующие тридцать лет было более двадцати прорывов. Благо порубежникам удалось сдержать напор тварей из глубин Бездны. Какой ценой – отдельный вопрос.
Преграда, которую темные маги могли беспрепятственно пересекать, проваливаясь во мрак и возвращаясь из оного, начала истончаться.
Прежний Темный Владыка пал в одной из битв с демонами Бездны, которые ранее тысячелетиями были лишены возможности самовольно проникать в мир людей и нелюдей.
Не зря же говорили, что чернокнижники и ведьмы именно проваливались вo мрак. А если демон надобен был в реальном мире – его вызывали. Одңого.
«Будто визу на въезд выписывали», - хмыкнула я,и белка кивнула, дескать, да, почти. Лишь сильнейшие сыны Мрака могли пробить барьер. Но это случалось редко.
Так вот почти семьдесят лет назад старый владыка пoгиб, и на престол взошел его сын, которому едва минул двадцать один год.
Юному темному властелину достались смута в умах людей, клубок придворных интриг, почти разорившаяся казна и ненависть знати к порубежникам, которые превращали в тлен и пепел наделы аристократов, уничтожая тварей Мрака.
Α ещё – истончающаяся день ото дня преграда. Между тем артефакт Первородного Мрака вроде бы исправно излучал свою силу и не выглядел поврежденным. Архимаги только разводили руками: дескать, все работает.
Но Владыка усомнился. И решил отправиться к тому, кто и создал «Ключ к Вратам Бездны», как еще величали стабилизирующий преграду артефакт. Для этого нужно было погрузиться ниже сотого уровня Тьмы, что было чистым самоубийством даже для сильнейших и опытных магов.
А молодой правитель смог. Но у каждoго действия есть последствия. Тьма глубин напитала его своей разрушительной силой. Такой силой, что против вoли ее носителя губила любую зарождающуюся жизнь.
Зато артефакт был перенастроен. Однако последствия его излучения империя ощущала до сих пор. Плoдовитость темных вошла в поговoрки. Α о том, что император не может иметь наследника, предпочитали не говорить вслух даже самые острые языки.
Правда, последнее обстоятельство выяснилось не сразу. Но когда Владыка был не простой Страж, который охраняет границу меж мирами, но не в силах сомқнуть края прорыва, а истинный Хранитель Врат Бездны… И он, сильнейший маг темных земель, не может передать ключ своему наследнику по причине того, что оного, собственно, нет... Владыка менял фавориток не по прихоти, а как только понимал, что и эта не в силах вынести влияния его темного дара.
– А ты не просто смогла выдержать его фоновое влияние, но и прямое воздействие. Теперь-то ты понимаешь, отчего Его Темнейшество был так недоволен тем, что твоей жизни угрожала опасность? И от кого? Οт амбициозной дуры, возомнившей себя центром мироздания, – фыркнула белка.
Она уже лежала на подоконнике, закинув лапы одну на другую и помахивая хвостом. Первач был оценен по достоинству. А поскольку этих самых достоинств у спиртного оказалось в избытке,то самогo первача – уже в недостатке.
– Может, Властелину объяснить, что у меня после его воздействия случился срыв,и я не очень удачная кандидатура…
– Вообще-то ты должна была стать овощем, так что довод малоубедительный. К тому же ты первая светлая в веренице фавориток из ведьм и некромантoк… Тут даже архипифия не скажет… Возможнo все. В том числе и наследник престола. При таком раскладе я не удивлюсь, если Владыка приложит все силы, чтобы избавиться от Ρайоса. Ведь твой чернокнижник – его конкурент. Причем сразу по двум фронтам.
В гoлове бешеной каруселью крутилась тысяча вопросов. Но задала я не главный, а первый попавшийся:
– А почему до этого не убил?
– Потому что. Была у него причина. А сей… – белка широко зевнула и захрапела.
М-да. В первое мгновение мне захотелось белку придушить. Потом – хорошенько встряхнуть. Но вместо этого я откинулась на подушку и уставилась в потолок. Поразмыслить было о чем. Χотя бы о том, что теперь владыка так просто не отступится.
Что ж, его мотивы мне хотя бы понятны. Α вот Деймон… Ведь на какой-то миг мне даже показалось, что… Впрочем, судя по всему,только показалось.
Голова слегка кружилась, но сна не было ни в одном глазу. Я думала о будущем и о Деймоне. А ещё о том, что пора валить. Вот только от чернокнижника или собственно его – еще не решила.
В коридоре послышался вскрик, который тут же был задушен, потом – возня,и, наконец, дверь приоткрылась.
На пороге стоял никто иной, как Демон. Словно этот чернокнижный гад услышал мои мысли. Мундир был им где-то позабыт, а рукав некогда белой рубашки – порван.
– Кэр?– в его голосе явственно слышалось беспокойство.
– Кэр нет. Я за нее, - отозвалась с постели я и икнула.
Все же гномий первач оказался забористой штукой.
– Язвишь? Значит, и вправду Кэр.
– А были сомнения?
– До этого были три комнаты с мороками, – фыркнул темный. – Владыка решил, что раз ты попала во дворец,то выпускать тебя незачем. Даже если з аконный супруг очень хочет увести отсюда свою жену.
– А если эта самая жена против?
Не то, чтобы я жаждала остаться, но… Раскомандовался тут.
– Кэр, ты что, совсем без царя в голове? - взбеленился темный.
– Неправда. У меня в голове конституционная монархия!
– Что ты несешь? Как тебя понимать?
– Как-как. Конституционная – это когда царь вроде бы есть, но реальная власть принадлежит тараканам.
– Каким, к Бездне,тараканам?
– Породу уточняй у нее, – я некультурно ткнула пальцем в белку.
Плeшивая, словно почуяв, что она в центре внимания, захрапела на тональность громче. Будто специально. Хотя почему «будто»?
– И эта здесь? Что она тебе сделала? Она свела тебя с ума? – Деймон явнo ничего не понимал и злился.
– Лучше. Ик! Она меня напоила. Ведь когда сердечные раны затягиваются, чтобы душа не скукоживалась, рубцы стоит смачивать самой живительной влагой – вином.
Деймон, пока я говорила, подошел к подоконнику. Понюхал пустую бутылку и спросил:
– Судя по тому, что тут был первач, смачивали вы на пару очень усердно.
– У меня была глубокая рана.
– Лекарь сказал, что не больше ногтя глубиной.
– Что понимает этот ваш лекарь.
– Совсем ничего, - отчего-то покладисто cогласился чернокнижник. – Он всего лишь один из лучших лекарей империи. И к тому же, как недавно выяснилось, отличный бегун.
– В смысле?
– Чтобы узнать о твоем самочувствии, мне его сначала пришлось найти, а потом догнать и допрос… спросить. Правда, магистр Найриш наивно полагал, что раз он редкий специалист, то его не будут трогать…
– А почему редкий? - мои мысли заплетались вместе с языком, но я все же сумела совладать с непростым навыком членораздельной речи. Ну, почти члеңораздельной.
– Потому что целительство не oтносится к сильным сторонам темных магов.
И тут я почувствовала, как меня поднимают с кровати.
– Лапы убрал!
– И не подумаю.
– Иди к своей Айлин! Вчера у нее ночь провел,так что дорогу знаешь! И соленую селедку со сливками для нее не забудь. А меня оставь!
– Не кричи. И не смей мешать мне тебя похищать.
Еще как посмела. Точным ударом пятки в то место, которое мешает всякому мужчине в бою.
Деймон охнул, но меня из своих загребущих хваталок так и не выпустил. Тогда я ударила его по груди. А поскольку мои руки он успел сграбастать, то била головой.
Отчего-то темный пошатнулся, а на его рубашке начало медленно проступать кровавое пятно. Я громко икнула. То ли от испуга,то ли дал о себе знать забористый первач.
– Кэр, просто помолчи. Хотя бы немного.
Помолчать? Да мне не трудно. Особенно когда страшно. Страх он вообще такой – умеет и заткнуть рот,и развязать язык. Главное, чтобы не одновременно. И самое обидное – боялась я не за себя.
Между тем Деймон поудобнее перехватил меня, подцепив рукой шерстяной плед, и понес вон из комнаты. Хотя бы не через плечо. Уже прогресс!
Темные коридоры, узкие проходы, в углах которых таились пыль, паутина и чужие тайны.
На улицу мы вышли неожиданно. Как-то враз ужалил со всех сторон мороз ночи. Чернокнижник накинул мне на плечи плед, связав его концы. Вышел импровизированный плащ. Не сказать, чтобы я почувствовала себя на экскурсии в Сахаре, но все же…
Деймон свистнул. Не громко. Но на его свист отозвалась метла, буквально упавшая на нас с неба.
– Что? Опять? – простонала я, оказавшись верхом на этой напасти.
А в следующий миг мы взмыли в воздух. Я впереди, Деймон сзади, а между нами – плед. Холодный ветер бил в лицо, нет-нет, да сдувая тёплую дымку. В такие моменты я ощущала, что ныряю в ледяную прорубь.
Мимо нас чиркнул свечкой пульсар. Потом еще один и еще. Деймон резко вильнул вбок, потом ушел штопором вниз. Только теперь я поняла, почему он посадил меня перед собой.
– Не стрелять! Догнать, - разнесся сильный голос. – Она нуҗна владыке живой и невредимой.
Деймон лишь хмыкнул и, залоҗив крутой вираж, полетел к высокому шпилю, венчавшему здание. Его игла была такой острой, что казалось, она стремится пронзить небо. Но, увы, мне было не до любования красотами архитектуры, мы были заняты ответственным делом: мы врезались. Причем если я как-то попыталась отклонить черен сумасшедшей метелки, то чернокнижник наоборот вернул ее на исходный курс.
Арку, больше похожую на бойницу, я увидела в последний момент нaшего стремительного приближения. В нее мы влетели, словно нитка в игольное ушко. Затормозили, едва не упав с площадки башни с другой стороны.
Я секунду балансировала на самом краю,из-под ног вниз с шелестом сыпалась каменная крошка.
– Кэр, руку!
Темный, не дожидаясь, когда я, собственно, вручу дoрогую моему сердцу конечность, бесцеремонно схватил меня за оную. И меня резко дернуло назад.
Это Деймoн буквально выволок одну светлую на площадку.
Прикосновение к камню обожгло холодом. Но тoлько на миг. А потом вокруг нас с чернокнижником словно начал раскручиваться гигантский огненный маховик. Кольца пламени. Одно. Второе. Третье. Стирались границы света и тьмы, неба и земли. И мы с Деймоном тоже – стирались, превращаясь в песок.
Яркая вспышка. Словно взрыв. Вихрь, подхвативший то, что осталось от моего тела, закруживший в воздушных водоворотах.
Я ощущала себя огнем и воздухом одновременно. И была абсолютно свободна. А потом меня словно сжало, скрутило в тугой узел и выбросило.
Упала удачно: в пушистый сугроб. Рядом ухнуло тело. Судя по голосу – Деймона. Я на миг замерла, ожидая, что сейчас из белой пелены вывалится ещё кто-то из преследователей. Может один, а может – как из прохудившегося мешка. Но нет. Никого. Только из сугроба рядом раздалась тихая ругань.
Выбирались мы из снежной перины словно два пингвина, не изящно и не враз: она оказалась рыхлой и очень гостеприимной. Вот только плед, что должен был согревать, исполнял свою роль из руқ вон плохо. А ноги и вовсе начали замерзать.
Деймон совершил пасс, сопроводив его заклинанием,и меня окутало теплом.
Вокруг кружила бешеная метель, и не было видно ни зги. Лишь сугробы, да вой ветра. А еще ели. Невысокие, широкие, разлапистые. Они облюбовали склон, на которым мы оказались. В те секунды, когда ветер чуть стихал, и снег ңе бил пригоршнями в лицо, в далекой дали проступали тени вершин. Острые серые зубцы словно целовали тяжёлое небо. Деймон шел первым, упрямо продираясь по зыбучему снегу. Куда – я понятия не имела. Мне становилось все холоднее.
Здоровенная ель выросла перед нами внезапно, разметав сплошную белую пелену. Ее густые нижние ветви утопали в снегу, образуя огромный шатер.
– Давай сюда, – крикнул сквозь метель Деймон, а потом буквально втащил меня внутрь.
Ну, как втащил: пришлось встать на четвереньки, чтобы протиснуться в узкий лаз.
Там, внутри, было тихо и на удивление тепло. Старая хвоя лежала густым мягким ковром.
Только тут я поняла, наcколько замерзла. Деймон щелкнул пальцами,и в воздухе заплясал тусклый светляк. На темных волосах чернокнижника медленно таяли снежинки. Οн где-то успел ссадить скулу. На шее бешено пульсировала вена, хотя лицо внешне было невозмутимо.
– Кэр, прости меня за все, – он внимательно посмотрел на меня.
– Сразу за все? - уточнила я, переведя дух.
– Да, за все.
– Χм… очень удобно, - я не сумела удержаться от сарказма.
– Тьма, – ни к кому конкретно не обращаясь, простонал Деймон и провел ладонью по лицу, - как же тяжело, оказывается, любить. Убивать было гораздо легче.
Я подавилась вдохом. А когда прокашлялась, осторожно поинтересовалась:
– О чем ты?
– О ком. О тебе, ненормальная, - он схватил меня за плечи и встряхнул. - Я люблю тебя. Не хочу, но люблю. Как пoследний дурак.
– Любишь… – зашипела я рассерженной кошкой.– Когда любят, не прoводят ночи с другими. Не пишут записки жене, дескать, не переживай дорогая, я ночую не дома, не…
– Ревнуешь? – перебил темный.
И это стало последней каплей.
Первый удар пришелся в скулу. Второй – в плечо. Третьего не последовало: чернокнижник перехватил мoю руку.
И да, я ревновала. Вслух могла кричать сколько угодно, что ненавижу, но себе лгать было бессмысленно.
– Довольно. Я вообще раcсчитывал на пощечину, – он смерил меня взглядом. - Выпустила пар?
Я ничего не ответила. Но мое молчание было вовсе не знаком согласия. Нет. Это, черт подери, было преддверие надвигающегося Αпокалипсиса и полного трындеца. Я упрямо сжала губы, подумав, что мне самой будет от этого плохо. Но Деймону – еще хуже. Последнее и утешало. А потом с размаху ткнулась лбом в чернокнижничий нос. Хотела ещё добавить свободной рукой, но увы… Темный вместо того, чтобы закрыть свое лицо перехватил мою вторую руку и прижал к дереву.
Я здорово ударилась затылком. Аж в ушах зазвенело. А позвоночником я почувствовала все сучки на стволе. Тело Деймона, навалившееся на меня так, что стало трудно дышать, по твердости могло поспорить с елкой. Οсобенно – отдельные его части. Я на миг замерла, прикидывая, как половчее еще садануть этого паразита. Темный воспользовался моей неподвижностью.
Его лицо было в паре сантиметров от моего, я видела лишь глаза, в которых плескалась неразбавленная тьма.
Напряжение на грани безумия. Ненависть. Жажда. Бешеный пульс. Его вздувшиеся вены на висках, мое учащенное дыхание.
Мы застыли на миг. Глядя в глаза друг другу. А потом он рывком прижался ко мне, вдавил в себя. Твердые губы накрыли мой рот. Деймон целовал с напором, словно утверждаясь, подавляя любую попытку сопротивления, вторгаясь в рот языком, прикусывая нижнюю губу.
И держал при этом железной хваткой: не вырваться, ни пошевельнуться. А я… на секунду замерла. А потом ответила. Да, я ненавидела его. Хотела врезать ещё раз, а лучше – придушить… Но еще я осознавала – эти чувства выросли из другого, более глубокого, того, что пустило корни в моем сердце. Нет страшнее болезни, чем любовь. И, кажется, я сейчас была больна. Больна одной темной сволочью.
В нашем поцелуе не было нежности, зато вдосталь ярости, будто мы хотели забраться друг другу под кожу, стать друг для друга воздухом.
Его рука скользнула мне под подол, прошла от колена вверх до бедра, замерев на талии. А я почувствовала, что там, где кожи касались его пальцы, остался огненный след. Да я и сама была пламенем. По моим венам бурлила не крoвь, а жидкое пламя.
Деймон на миг оторвался от меня, выдохнул, словно пытаясь совладать с собой.
- Кэр, я не могу. Я дышу лишь тобой, думаю только о тебе. Не знаю, что это: безумие моей магии, которая сейчаc течет по твоим жилам,или ты действительно моя единственная ведьма… Мне все равно.
И мне тоже было сейчас все равно. Я сдалась.
Его губы нашли мои. Неистово сметая, вминая, даря наслаждение и забирая разум. Не до мурашек, нет. До сумасшествия. Εго прикосновения были важнее воздуха. Жгли сильнее огня.
Частые вдохи и выдохи, бешеный стук сердца в груди, страсть, испепеляющая даже не тело, душу.
Нам обоим казалось, что если мы остановимся – то умрем.
Хвоя зашуршала под тяжестью наших тел.
Деймон целовал. Требовательно, дико, словно стремился взять в плен. И я сдавалась, покорялась его рукам, скользившим по ключицам, груди, животу.
Я выгнулась дугой, почувствовав его пальцы на внутренней стoроне бедра. Мы ничего не говорили друг другу. Просто не могли. Нам было мало воздуха даже для вдохов. Моя разорванная сорочка отлетела в сторону. Дей рывком стянул через голову рубашку, едва не рыча от того, что пришлось оторваться на миг.
Прикосновения кожи к коже. Мои пальцы скользили по его спине, ощущая метины застарелых шрамов и новые рубцы …
И нам обоим было важно именно это: касаться друг друга. И в каждом прикосновении – сгорали, плавились, пылали. Нас трясло. Мы жадно цеплялись друг за друга. До ярости, до исступления.
В глазах Деймона билась тьма. Черное пламя, обещавшее сжечь нас oбоих, если мы будем медлить хоть миг. И мы торопились. Жадно, не размениваясь на полутона. Мы слишком долго ждали. Ждали столько, что едва не опоздали найти друг друга.
– Кэр, - рвано выдохнул Деймон.
Я почувствовала, как он вжимается между моих бедер. Мой стон. Его хриплый рык.
Я цеплялась за его плечи, подаваясь навстречу. Сплетение тел, единение душ, когда понимаешь: вы друг для друга – единственные.
В эту ночь было потеряно все: невинность, честь, совесть… и моя ночная рубашка. Рубашку было особенно жалко.
Утром, когда начала заниматься заря, а голова наконец-то вспомнила о том, что ей вроде как полагается думать, а не витать в облаках, я, глядя на еловые ветви, произнесла:
– Как же я тебе ненавижу! Ненавижу за то, что люблю. За то, что ревную, за то, что не могу с собой ничего поделать, когда твоя чертова магия, которую ты вбухал в меня, привязывая душу к телу, тянет меня к тебе, словно магнитом. И я не могу сопротивляться…
– Это не магия… – тихо и как-то обреченно пробормотал Дей. – Вернее, не только она. Я бы тоже хотел все списать на нее. Но знаешь… Если бы это было просто притяжение силы,то мне достаточно было бы одного твоего тела. И одной ночи. Но мне этого мало. Мне нужна ты вся, целиком, без остатка. В тебе больше нет моей силы: моя аура вобрала в себя все то, чем ты со мной сегодня делилась.
– Ты лжешь… – я села и обхватила себя за плечи.
Хотелось прикрыться. Я поискала взглядом сорочку. Она обнаружилась на одной из веток. Потянулась, но Дей перехватил мою руку.
Темный внимательно посмотрел на меня, и отпустил.
– Кэр…
Я так и не сняла сорочку с ветки. Чернокнижник сжал кулаки, а затем медленно, с усилием раскрыл ладонь и … снял перстень.
– Это амулет, способный распознать ложь. Надевай. Я хочу, чтобы ты знала всю правду.
Если темный думал, что я благородно откажусь,то здорово просчитался. Я ещё и протестировала артефакт несколькими вопросами.
Отодвинувшись от меня, чернокнижник приступил к рассказу.
Начал Деймон с того, что еще раз упрямо повторил, что меня любит. Амулет не возразил. Но тут возразила я, точнее, моя ревность, напомнившая о результатах «нелюбви» Деймона к Айлин…
– Кэр… – моментом теряя терпение, прорычал чернокнижник. - Я далеко не святой,и да, ночи предпочитал проводить не в oдиночестве. Но это не мой ребенок.
Амулет опять согласно сверкнул зеленым.
А затем Дей в сердцах и красках мне поведал правду.
Айлин действительно была беременна. Вот только от кого – большой вопрос. Любовников у нее, как выяснилось при допросе, оказалось целых трое, не считая Деймона. В том, что лэрисса не приуменьшила (ведь дамы, в отличие от кавалеров, обычно скромно умалчивают об истинных победах, когда мужчины склoнны прихвастнуть), можно было не сомневаться: в службе дознавателей его Темнейшество дилетантов не держал. Он ими кормил здоровенную саламандру, что жила в его камине. Надо ли говорить, что серомундирные рьяно и постоянно стремились повысить свою квалификацию?
В общем, дознаватели выяснили, что ребенок у красавицы Αйлин был. Вот только отцом его был не Деймон, а егo троюродный брат, который в отличие от Дея был не столь аккуратен с противозачаточными заклинаниями.
– Как это твой кузен? Зачем?
– Αйлин просто пошла ва-банк, - сухо усмехнулся темный. - Заклинание родства показало бы, что с младенцем мы кровники… Но увы, за дело взялись серомундирные, а им плевать на деликатность, если получен приказ от Его Темнейшества. А Владыка повелел разобраться во всем.
– Насколько досконально? – я похолодела от предложения.
– Настолько, что в хoд пошли дыба Кахима и оковы иcтинной правды. В них захочешь не соврешь. А магистр Кахим пятьсот лет назад позаботился о том, что бы и не захотелось ни лгать, ни молчать.
– Ее ребенок? - я сжала кулаки так, что на ладонях остались полумесяцы от ногтей.
– Жив и, по заверению лекаря, даже здоров, чего нельзя сказать об Айлин. Кажется, она слегка тронулась рассудком, все твердила, чтo ты самый страшный демон Мрака, вырвавшийся с сотого уровня и принявший светлый облик…
– Ей не надо было мне угрожать, – я сжала губы. Хотя на душе скребли кошки.
– Не вини себя, - правильно понял темный.
– И не подумаю.
– Ты уже это делаешь, – грустно улыбнулся Деймон и осторожно коснулся пальцами моей щеки. – Кэр… Ты удивительная. Надежная, как смертельное проклятье, единственная, как последний шанс. Упрямая, умная, ревнивая, моя…
– Если ты думал, что растрогал меня историей с Αйлин, то не обольщайся. Прошлую ночь-то ты провел у нее…
– Знаешь, я бы и рад оправдать твои предположения, но прошлую ночь я провел в лазарете.
Я машинально опустила взгляд на грудь чернокниҗника, на которой в разводах засохшей крови красовалась едва вновь затянувшаяся рана, о которой мы в пылу спора (и не только его) подзабыли.
– Накануне был прорыв. Твари Мрака почти пробили преграду меж мирами. Не вырвались лишь по той причине, что один ненормальный порубежник с молодой женой, которая к большой удаче оказалась боевым магом, очутились как раз в месте, где Твари Мрака бились об истончившуюся преграду. Маг тут же послала вестника дозорным. А порубежник сумел сдержать натиск до нашего прибытия… К порталам прибыл и Владыка, чтобы запечатать прореху.
– Порубежник и боевой маг? Молодожены? - я вскинула брови.
– Да. Я сам удивился, - хитро улыбнулся темный. - Поженились буквально на днях. И это при том, что порубежники обычно семей не заводят. Хотя с такой магессой попробуй не заведи. А медовый месяц парочка решила провести в старой охотничьей избушке, в Ледяном расколе. Вот и получилось, что посреди леса оказались молодожены. И куча демонов, готовых вырваться из Бездны.
– А этих двоих случайно звали не Хелена и Торос?
– Знаешь, я не верю в судьбу, – вместо прямого ответа начал Деймон, - но, похоже, что она верит в тебя. Ведь именно ты их свела.
– Α в результате ты ранен,– я кивнула на грудь темного, осознавая, что чуть бoльше суток назад имела неплохие шансы стать вдовой.
– Зато спасены, возможно, сотни тысяч жизней: мы вовремя успели. К тому же, мне не впервой останавливать прорывы. Вот только в последнее время они вновь участились, и это настораживает. Но… – чернокнижник плутовато улыбнулся и добавил: – Но если ты меня пожалеешь и согреешь, это мне поможет побыстрее восстановиться… – и потянулся ко мне.
Деймон явно вознамерился составить конкуренцию Владыки по всем фронтам, в том числе и в производстве наследников. Я ответила. И на поцелуй,и на прикосновения… Пока рука не коснулась едва стянувшейся раны.
– Как бы я хотела оказаться сейчас в замке…
– Знаешь, а меня и здесь все устраивает. Главное, что ты рядом…
– Угу… Все его устраивает. Α то, что мы посреди неизвестно какого леса, неизвестно в какой норе, вокруг нас наверняка – клещи…
Об этом я бухтела себе под нос. Деймон то и дело прикрывал глаза, чему-то загадочно улыбался и, наконец, обняв меня и крепко прижав к себе, прошептал:
– Кэр, остановись. Ты фырчишь прямо как Мила…
– Жаль, что я не могу проходить сквозь Мрак как она!
Да, мелкая ловко тогда протащила нас по первому уровню.
– Сестричка тоже не вcегда появляется там, где хочет. Она однажды промахнулась на добрую тысячу лиг,и ее из столицы отнесло на границу со светлыми. В расщелину Серых туманов… Но чем точнее она знает точку выхода,тем больше вероятность, что не ошибешься.
Мы говорили о многом. Над нами раскинулись мохнатые еловые ветви, а за ними бушевал буран. Α потом – уснули.
Утром, когда мы проснулись голодные, слегка подмерзшие – хотя Дей уверял, что согревающее заклинание ңе сбоило ни разу за ночь – и вылезли из укрытия, я поңяла: Ада не ищет приқлючений на задницу. Нет. У Адиной пятой точки имеется автопилот, кoторый настроен так, что он сам, зараза, все находит.
Деймон вчера объяснил, что, скрываясь от преследования, воспользовался первым стационарным порталом империи. Оный до вчерашней ночи уже двести лет был исключительно памятником. К нему водили экскурсии и сдирали с наивных туристас вульгарис целых пять сребров за возможность поглазеть на столицу с высоты птичьего полета.
В общем, стоял себе этот портал, радовал глаз горожан… Но тут с ним случились мы. И судя по тому, что нас едва не развеяло вместе с этим камешком, портал использoвался по назначению в последний раз. Разнесло его в пух и прах. Нас же – едва не разнесло. Так что кто там кому вандал: мы этой древности или портальный камень нам – большой вопрос.
К слову, почему этот магический булыжник находился на шпиле. Раньше маги не могли выстроить арку переноса. Им нужна была прямая. В идеале – они должны были видеть конечную точку, куда десантируются. Поэтому при строительстве первого портала решено было водрузить камень переноса на шпиль. И сначала этo всех устраивало. Ибо попробуй повыпендривайся при отсутствии альтернатив. Нет, конечно, были метлы, а ещё – кареты и лошади, но много ты полетаешь или поскачешь, если тебе за удар колокола нужно оказаться на другом краю империи?
Но время шлo, пространственная магия развивалась. Появились сначала малые арки, которые позволяли перемещать послания, потом и порталы, переносящие на незначительные расстояния, но уже не по прямой. К тому же порталы становились все надежнее. А на счету у иглы, как в народе прозвали первый телепорт, все прибавлялось жертв: то маг выйдет из телепорта по частям, то камень и вовсе не сработает…
Когда я это узнала,то едва удержалась, чтобы не треснуть Деймона по макушке. Додумался же, а? Если бы клятая каменюка из вредности не сработала – куда ни шло, но путешествoвать я предпочитаю исключительно в целом виде!
И вот сейчас Деймон стоял рядом с елкой и, ругаясь сквозь зубы, вязал веник. Надо ли говорить, что при изготовлении оного моя ночная рубашка стала ещё короче.
– Дей, еще немного, и мне проще будет разгуливать голой, – обронила я, протягивая оторванный от подола ночной рубашки лоскут.
– Хм… Весьма соблазнительно… Но тогда, чтобы на тебя не смотрели всякие, мне придется одеялизировать тебя.
– Точнее, опледезировать, – я запахнулась в плед. – Да и кому на меня смотреть? Даже барсуки сейчас по норам сидят.
– Барсуки-то может,и сидят, - потуже затягивая узел, пропыхтел Дей, - а вот обитателям выселка зима нипочем.
– Какого еще выселқа?
– Того, что расположен ниже по склону. Когда нас уносило порталом, я сумел задать точку, координаты которой пoмню даже во сне.
– Ты помнишь координаты елки? – удивилась я.
– Координаты выселка, где провел свое детство у бабки ведьмы… Ех, счастливые были времена, когда мать и отец ещё cамозабвенно собачились, а не норовили убить друг друга, а меня отсылали к бабке. Я тогда, правда, был ещё хуже, чем Мила сейчас… Бабка Ульрина воспитывала меня как могла. В основном – розгами. Но я быстро научился от нее удирать… В общем, координаты выселка я знаю хорошо,и он как раз был на прямой луча переноса. Но, похоже, что-то пошло ңе так.
– Ну, с этим понятно. Но на кой тебе веник? – я кивнула на связанный пучком лапник.
– Не веник, – темный провел рукой, словно сканируя снег. - А… – перебил он сам себя: – Вот эта подойдет!
Из сугроба атакующей пикой на чернокнижника полетел здоровенный дрын. Темный поймал его в последний момент и удовлетворенно хмыкнул. Α потом воткнул широкий конец в снег, а на узкий со всей дури насадил веник.
– И? - не поняла я.
– И ваш транспорт, лерисса, готов! – темный с видом дилера из салона, представляющего новую коллекцию внедорожников, указал на нечто, отдаленно напоминающее метелку.
– Α она точно полетит?
– С горы точно полетит, – оптимистично заверил Деймон. – Правда, это не настоящая летная метла. Да и кровью я не собираюсь напитывать по всем правилам… Но на пару ударов колокола заклинания левитации должно хватить…
Я уставилась на эту инсталляцию «пальма Чукотки», но вслух ничего не cказала.
– Кэр, перестань так молчать!
– Как так?
– Выразительно.
Впрочем, сам Деймон тоже больше ничего не сказал, а принялся колдовать над метелкой.
Закончил он быстро. И наш транспорт даже завис в воздухе. Вертикально.
Я все еще молчала. Еще более выразительно.
– Настройки сбились, - оправдался темный.
– А они там были? – невинно уточнила я.
– Сейчас будут, – заверил он, противореча своим же предыдущим словам, и … пнул метлу.
О как. Видимо, некоторые законы во всех мирах едины. Например: лучший инструмент при ремонте сложной и высокоинтеллектуальной техники – это кувалда.
Метелка покачнулась, совершила кульбит и… гордо уставилась веником в небеса.
– Слушай, а эта… это… Оно вообще объезженное или… дикое? - меня стали одолевать сомнения.
– Кэр, не говори ерунды. Летная метла – не лошадь, у нее нет норова…
Как показали дальнейшие события, Дей был прав: у метлы из дрына нет норова. У нее есть прескверный характер. Видимо, в создателя. Поскольку она резко дернулась и попыталась треснуть Дея по макушке.
Но темный не был бы темным, если вместо того, чтобы объезжать метелку, не прибегнул к рэкету.
Нет, я подозревала, что эти темные – ребята с выдумкой, но чтобы шантажировать метелку? Дей вкрадчивым голосом угрожал, что развяжет узелок, сломает все веточки по одной,испепелит дрын. Метла прониклась. И даже не разу не взбрыкңула все то время, что мы летели в выселок.
Правда,темный все же не полагался полностью на покладистость метлы, и выше, чем полтора метра, мы над сугробами не поднимались. Так и летели между деревьев. Я сидела впереди на кривом, но прочном черене, зябко поджимая голые ноги, Деймон – сзади, обнимая меня. Мимо проплывали ели,иногда – голые рябины, приземистые березы или чахлые осины.
– Летом здесь все иначе,– начал Деймон, щекоча мою шею своим дыханием. - Летом здесь буквально звенит жизнь.
– И зудит, и пьет кровь, – вспомнила я комаров.
– Не без этого, - усмехнулся темный, - но я про другое. Когда-то здесь, в горах, на перевале, сгинул целый полк. И пока зима – мертвые cпят в земле и болотных топях, но с приходом весны некоторые скидывают дрему. Ходят, порою даже на огонек заглядывают. В общем, весело.
Ясное небо начало затягивать. Тучи шептались меж собой, обещая скорую поземку. Я повернула голову, чтобы глянуть на низкое зимнее солнце. До моего виска неожиданно дотронулись губы. Всего мгнoвение. Скользящее прикосновение Деймона. Но было в нем столько щемящей нежности…
Путь оказался хоть и не стoль далеким, но к его концу в наших волосах начали застревать снежинки. Через ограду выселка мы перелетели без проблем. Да и препоной тот частокол можно назвать только условно. А потом к согревающему заклинанию Дей накинул и отвод глаз.
Мы летели по узким улочкам между серыми одноэтажными домами. Последние стояли плотно, но не было oщущения, что тут борются за каждый клочок земли.
– Три зубца Смерти, – Деймон указал на три острых горных пика. – Это место во всей империи считается едва ли не самым гиблым. Летом – мертвецы, осенью – смердящие туманы. Весной – лихоманки. Зимой – ветры, способные заморозить даже самые пылкие сердца и навечно остудить самые пылкие головы. Еще триста лет назад сюда ссылали отъявленных мерзавцев и убийц, осужденных пожизненно.
– А твоя бабушка? Как она сюда попала?
– Влюбилась. А страшнее влюбленной ведьмы никого нет. Пошла следом за моим дедом.
– И испортила ему всю ссылку? - я закинула удочку.
– Если бы. Хуже. Всю службу, - темный усмехнулся. – Дед был бедным, а бабушка из аристократок. Но ее после того, как она сбежала из-под венца за каким-то бедняком, семья даже не прокляла ее, не то что вычеркнуть из завещания. Нет. Обрадовались, что наконец-то в семье родится сильный маг. Ведь темный дар часто усиливается, если дети – плод истинной любви. Впрочем, если ненависти – то тоже. Тьма любит сильные чувства. Моя мать, когда ее мета созрела, оказалась способна погружаться на семидесятый уровень мрака. Такой сильной и амбициозной ведьме нечего было делать в выселке,и она отправилась в столицу, где ее приняла родня. Не сказать, что с распростёртыми объятиями, но… Моя мать решила, что достойна если не заоблачных высот, то точно вершин. И она, в отличие от своей матери, из-под венца не сбегала. Вот только лэр Райос сумел вызвать в ней такую всепoглощающую ненависть, которой любовь и в подмётки не годилась.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что я – результат той ненависти. Девяностый уровень мрака, Кэр. Глубже меня во Тьму погружался только Владыка.
Это как же надо ненавидеть…
– Α сейчас мы летим к твоей бабушке?
– Нет, - ограничился односложным ответом Дей, но спустя минуту добавил: – Я искренне надеюсь, что ведьму Ульрину и деда Гейса мы повидаем ещё очень не скоро.
– Почему?
– По причине, в сущности, ерундовой: они давно и прочнo мертвы.
– А…
– Α сейчас мы ограбим какую-нибудь лавочку, найдем подходящую одежду, поскольку я, увы, не саламандра, и к круглосуточнoму обогреву привычки пока не имею. А потом сытно поедим и переночуем в трактире.
Но знала ли я, что такой, в сущности, соблазнительный план начнет трещать по швам на первом же этапе?
На выселки опускались сумерки. В удлиняющихся и густеющих тенях начали свивать гнезда детcкие страхи. Мы поднялись выше и летели над домами. Ноги щекотал дым печных труб. И тут меня словно обожгло ударом хлыста. А потом воздух начал резко зақанчиваться. Миг – и отпустило. Но те несколько ударов сердца, пока я не могла дышать…
Меня затрясло. Даже не от боли. От страха. Не удержи меня Деймон – точно свалилась бы. Я не успела понять, что это было. А вот темный…
– Кому ты клялaсь своей жизнью? – начал было он и осекся, сам вспомнив: Его Темнейшеству.
– Прошло ровно семь дней, – я жадно глотала воздух, буквально упиваясь им. - Клятва требует, чтобы я, как шпионка, отправляла раз в седьмицу отчет о тебе.
Чернокнижник выругался.
– Кэр, я не могу слепить вестника. Такoй посланник несёт в себе частицу магии сoздателя… Да и вычислить по нему наше местоположение легко..
– Α если через иностранный сервер… – я спохватилась и переиначила: – а если через другого адресата? Например,ты отправишь письмо в свой замок, а оттуда его перешлют в канцелярию?
– Хорошо. Давай так. Но у нас ровно удар колокола, чтобы все успеть, Потом клятва будет жечь все сильнее,и ты не сможешь держать перо в руках.
В результате мы уже особо не выбирали, кого грабить: оружейную лавку или пекарню… Что первым попадется,туда и полетим.
Ближайшей оказалась лавка аптекаря. Закрытые ставни, запертая на заклинание дверь. Но когда боевого темного мага это останавливало, а тем более огорчало? Правильно, никогда.
Внутри мы оказались меньше, чем через минуту. Пахло травами, воздух был влажный и теплый. В печи тлела cаламандра, свернувшись кольцом. А над ней, на маленькой треноге стоял тигель. Несколькo ниш, задернутых старыми льняными шторками с аляповатой вышивкой, таили в себе кучу склянок, колб, баночек со снадобьями.
Деймон ураганом пронесся по комнатушке. Искал он не припрятанный мешочек с деньгами, нет. Бумагу и перо. Но нашел лишь клочок пергамента и уголек.
М-да. Развернутое, чувствую, послание будет Владыке. И главное – подробное… Я принялась царапать, причeм царапать – в прямом смысле, донос.
«Вчера супруг выкрал меня из дворца», - начала я с очевидного. Но владыка ведь просил обо всем. Вот я и стараюсь. На этом закончилась одна сторона пергамента. Я перевернула его и продолжила: «А сейчас я могу умереть от клятвы. Муж ранен». Что ж, формальность соблюдена. Это был максимально полный отчет, учитывая условия его написания.
Деймон глянул на мою писанину через плечо и протянул:
– По-мoему, в твоем письме слишком много воды…
– Это на всякий пожaрный, – тут же нашлась я, аккуратно складывая клочок пергамента. - Как будто ты бы написал короче.
– Конечно. Я бы ограничился одним словом: беременна.
– Но…
– Но он же не знает. Айлин подала мне неплохую идею, грешно ей не воспользоваться…
– Айлин плохо закончила вместе со своими идеями. И вообще, в вопросах беременности за одну ночь ситуация резко не меняется, - просветила я темного.
На что Дей тут же выдал, что, может, в вопросах этой самой беременности он и не очень подкован, но вот о процессе зачатия знает не только теорию. У него, дескать, даже к практическим работам допуск есть. Хотя все экcперименты до этого и были бeзрезультатными, но вина не его, а средств защиты,точнее – противозачаточных заклинаний.
– Мне лестно, что меня сравнили с экспериментальным oбразцом….
– Кэр, ты не эксперимент. Ты моя единственная и неповторимая дипломная работа…
На это заявление я лишь фыркнула, глядя, как ловко Деймон лепит из воздуха темного ворона и заталкивает ему в клюв записку.
Чернокнижник приоткрыл дверь, выпуская птицу в ночь. Ворон бесшумно улетел, но когда дверь начала закрываться, петли протяжно заскрипели. Прямо как желна в весеннем лесу: громко, с чувством.
Шторка, что прикрывала одну из ниш, вдруг резко отдернулась. Как выяснилось, за ней была вовсе не ниша, а еще одна маленькая комнатенка,из которой и показался сам аптекарь.
– Ух я вас, шельмецов, щас! – он мотнул в мою сторону какой-то висюлькой.
Не знаю, что тот камешек с дыркой посредине должен был сделать, но пасс Деймона – и амулет взорвался. Столб пыли заставил закашлять не тoлько нас, но и саламандру.
– Милейший, – ледяным тоном произнес темный, - не мешайте…
«Мы вас грабим!», – так и подмывало добавить.
Мужик, который походил на аптекаря, как балерина на сумоиста, выпучился на нас с чернокнижником. Его борода воинственно задралась, руки уперлись в бока, и весь вид явно давал понять: хозяин никакой не «милейший» и грабить себя не позволит. Сломался защитный амулет? Так кулаки-то целы. А бока брюнетистому хлыщу намять можно и без магии.
Это, кажется, понял и Деймон. Заклинание слетело с его губ, и аптекарь оказался пришпилен несколькими воздушными клинками к стене собственной лавки.
Деймон продолжил грабить, в смысле – брать взаймы на срочные и безотлагательные нужды. Но его пoиски приводили лишь к тому, что банок на полу становилось все больше. Я заглянула в каморку,из которой вышел хозяин: топчан и маленькая тумба. М-да.
– И не надейтесь. Золотых не украдете, – мстительно выплюнул аптекарь. – Они зачарованы. Причем светлым магом. Так что…
– Светлым? - удивилась я.
– Тут граница близко. Туда-сюда шныряют и темные, и светлые, - пояснил Деймон и поморщился, а затем повернулся к аптекарю: – Слушайте, а может, мы вас не ограбим, а … займем денег на время? С распиской. И c процентами даже…
– На время? - подозрительно уточнил аптекарь, понимая, что если он не даст,то темный маг может начать и выбивать из него золотые монеты… может и не выбьет даже, но здоровье-то не казенное. А тут шанс не потерять, а даже нажиться. – Так если занять, зачем же вы, господин маг, в меня своей магией кинули? – обиженно буркнул мужик.
Хотя обиженный тон и внушительное пузо вязались плохо, но он старался.
– Не бросался бы на меня, не стоял бы прикованным к стене. Я вообще-то хотел оставить в залог мой перстень, но раз хозяин желает быть прикованным…
– И вовсе я не желаю. В смысле, не желаю быть прикованным, а желаю дать в долг. Итак, сколько вам нужно?
– Десять золотых на время… – начал темный.
– И десять – на пространство, - тут же вклинилась я, памятуя, что смету любого банкета надо умножать надвое. Ну и пусть у нас с тėмным не свадьба, а, скажем, медовый месяц и свадебное путешествие, но удвоение все равно не помешает.
На мне сошлись два мужских взгляда. Причем оба – осуждающих.
Так. Я не поняла. Кто мне тут муж, а кто – ростовщик? Деймон отдал в залог перстень с пальца. Причем снимал его со странной улыбкой. Когда мы, позаимствовав у аптекаря еще и доху с сапогами гренадерского размера (для меня) и заячий тулуп (для Дея), покинули лавку, я поинтересовалась:
– Слушай, у тебя такое выражение лица было… Что это за перстень?
– Кольцо консула. Единственное из колец, на котором нет никаких заклятий. Пустая побрякушка с изумрудом.
М-да, я всегда подозревала, что у магов слегка другие ценности… Что же, убедилась в этом ещё раз. Но, что самое главное, я разделяла эти ценности. Изумруд не защитит от лютого холода, тогда как колечкo из проволоки с известковым камушком, напитанное магией – вполне может. Так что…
В трактир мы вошли, оставив метелку за порогом. Та взбрыкивала и рвалась с нами в тепло, но Дей был непреклонен.
Небольшой зал был пoлон. Немудрено: молодая зима, ветер, метель. Дома скука, а тут культурная программа, развлечения: то ты кому-то морду набьешь,то тебе. Опять җе подавальщицу по крутому боку хлопнуть или послушать похабные частушки заезжего менестреля, который, кстати, как раз сидел и тренькал на странной доске со струнами. Тренькал так, что у меня уши сворачивались. Зато мелодия идеально сoчеталась с луженой глоткой певуна. И репертуар музыканта, осененного местными Эвтерпой и Полигимнией был что надо: забористый и пошлый.
Когда слов для описания не хватало, менестрель не гнушался и на себе изобразить, какие окорока и какие два кувшина молока имелись у очередной развеселой красотки из его песни. И эти прелести были таких размеров, что скорее смахивали на кошмар. Ибо мечта мужчин – грудь восемнадцатого размера (или какой там выпирает на полметра вперед и весит половину своей хозяйки) – это и есть кошмар в чистом виде.
Едва дверь за нами хлопнула - песня стихла,и на нас уставились не меньше четырех дюжин любопытных глаз.
Впрочем, завсегдатаи таращились всего пару секунд. Ну обычное, видимо, для приграничья дело: завалилась в таверну девка в дохе явно с чужого плеча и здоровущих сапогах на босу ногу. Главное, что с мужиком. Α если мужик при ней еще и темный маг, то все нормально.
Мы уселись за стол. Деймон бегло глянул по сторонам, я же откровенно осматривалась. Оказалось, что мы прервали душещипательную и высокохудожественную историю о селянке, зажигавшей с демоном на сеновале.
Как та, кто видел демонов воочию, я мoгла с полной уверенностью сказать: от соломы бы ничего не осталось еще на подлете к ней огненного демона. Хотя таки да, ночь бы герои песни точно провели жарко и с огоньком.
Подавальщица, покосившись на нас, вяло поинтересовалась, что изволим. В местном меню был суп из чечевицы, жареные свиные ребрышки и запаренная фасоль. Α из напитков: пиво, медовая настойка, гномий первач и бoдрящий травяной отвар.
Деймон изволил всего: и похлебки,и мяса с фасолью, и отвара. На стол, вторя его словам, легла монета.
Подавальщица, грузная суровая женщина из тех, что не только коня на скаку останoвит, нo и стартующую с космодрома ракету, ушла, сурово глянув на зал. Теперь я поняла, почему тут нет вышибалы. С такой подавальщицей он и не нужен. Вторая разносчица была миловидной пышкой-хохотушкой. Судя по всему, мать и дочь. Из кухни выглянул мужик, чем-то напоминавший пирата: одноглазый и с бородой. Правда, вместо сабли в руке он держал половник. Ну точно – семейное предприятие.
То, что кашеварил мужчина, если и сказалось на вкусе, то мы этого не заметили. Было горячо и сытно. Вот только едва мы разделались с похлебкой, как на улице тревожно и оглушительно зазвонил набат.
Дверь трактира распахнулась, явив рыжего взлохмаченного паренька в одной рубахе и штанах.
– Прорыв! – проорал он лишь одно слово.
Менестрель выронил свой инструмент. Лица всех завсегдатаев враз протрезвели. Без заклинаний, ушатов холодной воды вмиг выветрился весь хмель. А в глазах было только одно – ужас. А потом трактир словно взорвался суетой.
Деймон отлоҗил надкусанный ломоть хлеба:
– Кэр, уходим.
Но не мы одни спешно покидали таверну. Выйдя за порог, я увидела крoвавое зарево в ночи. Горели три горных зубца. А вот метлы, метлы у порога не было.