Заметив меня, гостья насторожилась. Она опустила руки и, склонив голову к плечу, протянула:

— Еще одна любовница? Дей, ты это специально?

Все бы ничего, и я бы даже ответила гостье, дескать, все, любовь у Деймона скончалась и началась суровая семейная жизнь… Если бы не одно «но». Серьезное такое «но», решающее.

Да, у обладательницы розовых тапочек ножка была размера тридцать четвертого, как и миниатюрная ножка Кэр. Вот только во всем остальном мы резко отличались: и в росте, и в весе, и в масти, но главное — в возрасте.

Малявке Милериссе было от силы лет восемь-девять. Эта крепко сбитая, коренастая ведьмочка, что стояла на пороге, недовольно сощурила глаза:

— Брат, я к тебе в гости! Насовсем.

У вошедшего в этот момент в холл дворецкого дернулась щека. И вообще он выглядел крайне испуганным.

Чернокнижник лишь простонал сквозь зубы:

— За что?..

Впрочем, больше ничем Деймон свою радость не выдал.

— Ты опять поругалась с матерью? — для проформы уточнил он.

— Нет. На этот раз она со мной. После того как ее нынешний любовник из статуса «временный» перешел в «постоянный»…

— Это как? — с любопытством вмешалась я.

— Как-как… Нынешний любовник — понятие временное, а бывший — постоянное… — Мелкая даже плечами пожала от изумления: вроде взрослая девица, а таких простых вещей не понимает.

Увы, да. Я была такой. Единственное, что я осознала сейчас отчетливо: вундеркинд в доме — это тихий трындец всей остальной семье.

— И что же ты сделала? — допытывался Деймон, неуловимым образом превратившись из грозного и непрошибаемого темного мага в терпеливого брата, который дает младшей время на объяснения, хотя надо бы — ремня.

— Ну, он сыпал проклятиями и даже запустил в меня пульсаром пару раз, пока мать не видела. И это все ради того, чтобы я им не мешала. Я и не стала мешать, а потопала на чердак с бабушкиным гримуаром… В итоге мамочкин любовник через два удара колокола удивленно и долго квакал. И скакал по лестнице… Наверное, искал водоем, чтобы предложить новой избраннице свою лапку и совместный нерест.

Я подавилась смешком. Деймон оказался более закаленным и держал серьезную морду лица. А малявка между тем продолжала:

— Но мама почему-то обиделась. Долго на меня кричала… И я решила уйти от нее, такой нервной и обидчивой, к своему любимому, доброму и терпеливому брату, — радостно закончила она.

— Мила! — не выдержал «добрый и терпеливый». — Зачем было превращать лэра Корвиуса в жабу? Прокляла бы его тихо и незаметно на несварение и прочие недуги… Ну нельзя же так в открытую. Да и сбегать ко мне… Слуги и здесь и в замке только пришли в себя после последнего твоего визита. Совести у тебя нет!

— Мне все твердят, что у меня нет совести, — насупилась мелкая. — Но знаешь, Дей, это все-таки лучше, чем когда нет мозгов. К тому же Корвиус был обвешан амулетами, как шелудивый пес репьями. Его проклясть было почти невозможно. Он ко всему подготовился. Видимо, знал, к кому в гости шел. А вот о том, что его, темного эльфа, могут превратить в лягушку, не подумал.

Милерисса недовольно надула щеки, точно бурундук.

Как выяснилось за столом во время позднего завтрака, плавно перетекшего в обед, Милерисса, или просто Мила, была проклятием семейства Райос. Причем в прямом смысле проклятием: не в меру талантлива, любознательна, сильна магически и… честолюбива. А еще ревнива, независима и всегда добивалась своего. Одно то, что пару месяцев назад малявка сумела взломать защиту одного из банков и стащить из сейфа рассекатель пространства — браслет-артефакт, позволяющий моментально открыть портал в бездну, — говорило само за себя. Правда, мелкая нацепляла на себя столько проклятий, что по идее должна была тут же скончаться в муках… Но то ли потому, что эта козявка была уникумом (две меты сразу — явление крайне редкое), то ли оттого, что дуракам и смелым (хотя часто это одно и то же) непростительно везет — Мила умудрилась отделаться от большинства «презентов». Она испытала на себе в полной мере лишь проклятие черепашьей кожи, слепых глаз и четвертования. К слову, от первых двух она избавилась за неделю, а вот с третьим возилась чуть дольше: заново отращивать ноги и руки оказалось тяжело.

— Ну что ты так смотришь на мои пальцы? Перестарались лекари слегка, и они получились больше, чем надо, как и ступни, — фыркнула мелкая, когда я с интересом рассматривала ее руки. — Вот чуть подрасту, и вообще незаметно будет, в норму придет. — А потом резко сменила тему: — Так ты и вправду жена моего брата?

За столом мелкая была сама непосредственность: размахивала вилкой, качалась на стуле и выводила из себя слуг и Деймона.

Меня, что удивительно, она не раздражала. Хотя честно пыталась. Но ее пассажи в сторону светлых в целом, их религии, мировоззрения и быта в частности пролетели мимо. Совсем мимо. Зато упорством Милы… я впечатлилась. Не удивлюсь, если ее когда-то выгнали из бездны с формулировкой «Достала своим ехидством демонов!».

Нашу милую беседу прервал все тот же дворецкий, наклонившись к уху Деймона и что-то прошептав.

Чернокнижник нахмурился:

— Я буквально на один миг отлучусь. Курьер из дворца с личной посылкой. Пожалуйста, девочки, не поубивайте друг друга.

Мы обе удивились. Фотографу, который на заре своей юности снимал компромат на звезд, а потом удирал от их охраны, никакие темные маги не страшны. Мелкая тоже оскорбилась, видимо не считая меня достойным противником.

Мы остались в обеденном зале вдвоем. Друг против друга.

Мила — с решительным видом и вилкой в руке, я — с чашкой горячего чая.

Нежно улыбнулись, будто в отражении.

— Деймон — мой, — пошла в атаку мелкая.

— Конечно, — с готовностью согласилась я и нацелилась на десерт.

— Нет, ты не поняла. Брат — мой. И я не позволю всяким светлым проходимкам… Эй, ты вообще что делаешь? — возмутилась Мила.

— Радуюсь жизни. — Я с удовольствием откусила второй кусочек пирожного. Оно было с вишней, которую я обожала.

— Я ей тут ультиматум ставлю, а она жрет! — вскипела мелкая и так ударила вилкой по столу, что тарелки подпрыгнули.

— Ставь его дальше. Я не собираюсь тебе мешать.

— Ты неправильно себя ведешь, — начала просвещать меня мелкая на предмет принятия ультиматумов. — Ты должна мне возразить, что Деймон — твой. И его деньги тоже твои. Так все его любовницы делали…

— Ну так я и не любовница, — возразила я из чувства противоречия.

— Как это не…

Договорить она не успела. Раздался звон стекла, и в нас с улицы полетел сгусток огня.

Я сидела ровно напротив окна. Мелкая — к нему спиной. И именно в ее макушку сейчас неслись осколки стекла и огненный шар. Скорее инстинктивно, чем хорошо обдумав, что именно делаю, я бросилась животом на скатерть, вытянув руки, схватила мелкую за плечи и резко рванула на себя.

Это был не самый разумный поступок в моей жизни. И будь ведьмочка чуть потяжелее, а я — менее испуганной, мы обе превратились бы в хорошо прожаренную котлету. А так операция «Репка» прошла успешно.

Я успела выдернуть мелкую, и мы сцепившимся клубком прокатились до стены под аккомпанемент рвущейся ткани. Моя юбка обзавелась весьма смелым разрезом от щиколотки до талии. Замерли, врезавшись в кадку с фикусом. Окаменели на миг. В сантиметре от моего зрачка застыла вилка с наколотой на нее вишенкой. Из моего пирожного, между прочим, вишенкой. А вполне мог бы быть наколот и мой глаз.

Я аккуратно отвела орудие ближнего ведьминского боя от своего лица. Малявка, оказавшаяся сверху, что-то просопела и откинула вилку вбок. Я же, увидев еще один точечный огненный снаряд, летевший на нас, успела откатиться в сторону в последний момент.

Ведьмочка зашипела над самым ухом:

— Да дай же ты освободиться.

Хм, наверное, так принято благодарить в Темных землях за спасение. Учту.

Меня чувствительно пнули по колену, и я, охнув, слетела с мелкой, которую до этого прикрывала собственным телом. Рука машинально схватила оброненную Милой вилку.

Малявка вмиг оказалась на четвереньках, выпрямилась. В ее ладонях тут же появились два энергетических щита, которыми она отзеркалила несколько фаерболов.

— О Мрак, они сейчас червоточного демона запустят сюда! Эй, белобрысая, уходим, срочно!!!

Я увидела, как малявка тряхнула кистью правой руки. Браслет, что обхватывал ее запястье, полыхнул, сливаясь с кожей, ногти стали удлиняться… Точнее, не ногти, а когти. Огненные когти. И она ими буквально располосовала пространство. А второй рукой с недюжинной силой схватила мою, и мы рванули во Мрак.

До этого мига мне казалось, что я кое-что знаю о жаре. И о пятидесяти градусах в тени, которыми славится туристическая Турция, и о горячем паре русской бани… Ан нет, оказалось, что ничего я не знала. Вокруг плавился воздух. А Мрак, что опутывал сетями, тянул свои щупальца, казался и вовсе живым.

Мне чудились голоса, я увидела даже пару оскаленных морд. Или померещилось?

Но мелкая тащила меня на буксире, рявкая куда-то в сторону:

— Это моя добыча!

Через пару минут она запустила сгусток огня во тьму.

— Пошел, пошел отсюда! — гаркнула мелкая на какое-то вынырнувшее из мрака рыло.

— Не поделишься невинной девственной жертвой? — заблеял неведомый тонкий жалобный голосок.

От такого заявления мелкая аж поперхнулась:

— Какая, к светлым, девственница, див ты ощипанный? Я эту белобрысую у брата отбила! А от него невинными девами еще никто не возвращался! Так что забудь, рогатый. Она — моя!

Но ко мне уже потянулись загребущие когтистые ручонки и бесцеремонно схватили за колено каким-то шлангом. Я мысленно прокляла откровенный разрез юбки, которым недавно обзавелась. Шланг оказался теплым и каким-то излишне самостоятельным. Он резко дернул меня назад.

Такой наглости не стерпела. Вилка, которую я сжимала в руке, тут же вонзилась в шланг. Темнота взвыла и начала сыпать проклятиями. А малявка, важно задрав нос, хмыкнула:

— Не распускай хвост, облезлый, а то она его в следующий раз не только на вилку насадит, но и сожрет.

— Эта твоя белобрысая выглядит ну точно светлая монашка, вышедшая из храма погулять! — огрызнулся демонюка, баюкая хвост. — К тому же невинная… И прям светится вся, аж противно. Я не смог удержаться.

Как ни удивительно, он был недалек от истины. Я задумчиво посмотрела на свое оружие. М-да… Как там говорится? Не бойся ножа, а бойся вилки: один удар — четыре дырки…

— Не надо было хватать. И вовсе я не белобрысая, а пшеничная блондинка.

— Волосы из снопа соломы, что ли, сделаны? — не понял демонюка.

Выразительно покрутила вилку в руках, и отчего-то див стал на удивление понятливее и даже попятился… Я уже было возгордилась: нагнала страху.

Увы, реальность оказалась слегка иной. Когда за моей спиной раздался скрежет зубов, я обернулась и… Нет, не испугалась. Всего лишь мое сердце застучало как бешеное и поспешило в пятки, дыхание замерло, а в голове возник слоган: она хотела светлого будущего, но ей досталась светлая память. А в остальном… Совсем нет, я не испугалась.

Демон, высокий, внушительный, с витыми рогами и в одних штанах, взирал на меня, скрестив руки на груди.

Многообещающе так скрестив.

Недавний хвататель моего колена, скуля, уполз во мрак. Мелкая замерла, зло и как-то по-особому зыркнув исподлобья.

— Господин демон, а вы, случаем, не на диете? — невесть зачем осведомилась я, машинально отряхивая юбку.

— Хм… Такого у меня еще не спрашивали, — клыкасто усмехнулся он. — Обычно говорят либо «умри, исчадие тьмы», либо «возьми мою душу»… Но о диете — впервые. А с какой целью интересуетесь, лэрисса?

— У меня просто есть рецепт отличной диеты. Вегетарианской. Не желаете ее опробовать? Вот прям сейчас, — с интонацией свиньи, убеждающей волка принять ислам, начала я.

Тут уже не выдержала мелкая.

— Эй, ты чего, как тебя там… Кэролайн. Того, умом тронулась? Ты чего несешь? — шепотом спросила малявка. — Я тебя не понимаю.

— Мало кто понимает меня. Впрочем, я тоже порою не особо врубаюсь… — в сторону, почти не разжимая губ, прошептала я. — Но конкретно в данный момент я заговариваю нашему рогатику зубы. Сейчас мы еще немного мило побеседуем и, когда он отвлечется, даем деру.

— Он не отвлечется, — тихо и уверенно возразила мелкая.

— Отвлечется, — на таком же ультразвуке рассерженно прошипела я.

Мелкая посмела усомниться в моей профессиональной квалификации?! Да у свадебного фотографа высший дан по манипуляции вниманием. У меня даже теща в объектив смотрит, а не на свежеиспеченного зятя. Даже если он в этот момент рядом с ней кадрит свидетельницу! А тут какой-то демон.

— А я говорю — не отвлечется, — упрямо гнула свою линию мелкая. — Я его хорошо знаю, он мой па…

— Девочки, я вам не мешаю? — иронично изогнув бровь, осведомился рогатый.

— Нет! — рявкнули мы, синхронно развернув лица к демону.

С видом несильно обремененной интеллектом блондинки я радостно помахала рукой темноте и заорала:

— О, белка, смерть, привет! А Хель что, себе новую косу прикупила?

Он все-таки оглянулся. Видимо, демону стало интересно, что мои знакомые тут забыли.

А я же, цапнув мелкую одной рукой, второй подхватила подол разорванной юбки и устремилась вперед, особо не разбирая дороги.

Малявка сопела, чередуя рваные выдохи и слова:

— Как… ты… их… смогла… разглядеть?

У меня едва не вырвалось: а что, они там и вправду были?

Сзади нас что-то сначала ослепительно вспыхнуло, а потом громыхнуло. Я глянула через плечо. Полыхало знатно, и треск пламени перекрывался рыком:

— Чтоб я вас обеих не видел больше рядом с моей дочерью! И не смейте во Мраке показываться. Ни на первом уровне, ни на сотом!

На алом фоне чернел мощный силуэт со знакомыми такими рогами.

Когда мы отбежали настолько далеко, что было если не совсем безопасно, то чуть менее опасно, чем рядом с демоном, я решила уточнить:

— Он что, и вправду твой отец?

— Да, — фыркнула малявка. — Я не виновата, что у меня мама такая порядочная. — Она утерла нос и пояснила: — У нее по порядку в любовниках побывали светлый император, дракон и демон.

— А…

— Не спрашивай, как она умудрилась. Особенно про Аврингроса. Они и были-то всего на одном приеме вместе, когда делегация темных приезжала в Светлые земли с дипломатической миссией… Но лучше бы моим отцом стал светлый, чем демон.

Малявка сделала еще пару шагов, принюхалась, словно пытаясь уловить в воздухе что-то, а потом заключила:

— Будем выходить в реальность тут, — и махнула скрюченными пальцами по пространству.

Воздух вмиг рассекся, превратившись в рваную рану пространства, и мы метнулись вон из Мрака.

Оказавшись на свежем морозном воздухе, я не могла надышаться. Мое платье тлело по подолу, а не прикрытая одеждой кожа была красной, как после солнечного ожога.

Над нами раскинулось вечернее небо, но лично мне было не до него.

— А чем тебе не нравится отец-демон? — уперев ладони в колени и согнув спину, уточнила я.

Дыхание восстанавливалось, но стала одолевать жажда.

— А что в этом хорошего? Постоянно держи себя в руках, в рамках, как какой-нибудь портрет, иначе превратишься в уродливую демоницу с рогами. А добрый папочка так и норовит утянуть на восьмидесятый уровень Мрака. У него с моей матерью эти… разногласия в моем воспитании. Он жаждет, чтобы я жила у него, но мама и Дей слегка против. Ну, я, впрочем, тоже…

И словоохотливая Мила пояснила почему.

Демон хотя и страдал гипертрофированным отцовским инстинктом (что для его расы вообще нонсенс), заключавшимся в желании самому воспитывать дочь — а еще охотиться с ней по выходным на тварей бездны, приносить на Новый год жертвы первородному хаосу и вообще мило и по-семейному проводить время, — но еще и лелеял мечту породниться с другим демоническим родом. Все бы ничего, но родниться было как бы слегка некем. С той стороны имелся жених… И тут на роль невесты неожиданно выискалась Мила.

Жениху недавно стукнуло сто семьдесят лет. А вот мелкой — всего девять. Ну да это ерунда. Годы быстро летят, особенно в компании гадов бездны. Один за два, можно сказать. Поэтому малявка не особо любила погружаться во Мрак. Хотя для этого ей сейчас, с рассекателем, даже пентаграммы призыва чертить не надо было.

— Помнишь, брат за столом упоминал, что у меня две меты. Так вот, первая нормальная, как и положено ведьме — плющ, а вторая досталась от папочки — огненная плеть.

Она оголила предплечье, и я увидела татуировку скорее кнута, чем плети, чей длинный ремень обвивал рукоять.

— И что в этой твоей… мете… такого?

— Ну это мета истинных демонов. Начнем с положительного: она делает меня сильным магом. Из отрицательного — она же может меня убить, поскольку сжирает резерв за считаные удары сердца.

Я распрямилась и выдохнула. Малявка выглядела поникшей и жутко усталой. Судя по всему, ее изрядно вымотал наш проход по краю бездны. Интересно, у нее вообще остались силы колдовать?

— Пойдем отсюда? — Я постаралась произнести это как можно более беззаботно, я бы даже сказала, с мечтательной интонацией.

— Пойдем. Только почему у тебя улыбка такая странная? — спросила мелкая, задрав голову и глядя на меня не по-детски серьезным взглядом.

— Я мечтаю, — попыталась оправдать я свой излишний оптимизм, которым лучилась заклинившая намертво улыбка.

— А почему ты тогда сцепила зубы, сжала кулаки и побелела от напряжения? — невинно хлопая ресничками, продолжила допрос малявка.

— Потому что со всей силы мечтаю, — проскрипела зубами я.

— Оказаться дома? — допытывалась Мила.

Вообще-то я мечтала для начала высказать все одному типу, который вроде как должен был меня защищать от покушений. Потом — оторвать голову моим несостоявшимся горе-убийцам. И напоследок — надеть теплый халат, тапочки (согласна даже на те розовые, из замка) и выпить горячего чая.

Но вслух сказала совсем иное:

— Какая же ты догадливая…

Мелочь хитро улыбнулась и уточнила:

— Догадливая — это которая приходит вслед за загадочной?

Вопрос меня удивил.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну так мой дед всегда говорил: загадочная ведьма может загадить семейную жизнь любому чернокнижнику. А если она не успеет, то придет догадливая и догадит…

— Знаешь, у тебя был очень дальновидный дед, — только и сказала я.

И мы пошли прочь, подальше отсюда.

Мои плечи уже начал кусать холод. В воздухе закружились снежинки, падая на голую землю. Я огляделась. Оказалось, мы вышли в каких-то трущобах. С обеих сторон — прижавшиеся друг к другу, что и рук в стороны не развести, высоченные, закопченные до черноты стены, которые прямо по курсу заканчивались тупиком. Там была навалена гора мусора и сновали крысы. Впрочем, несколько куч было и у стен.

А вот сзади… Сзади, где был выход на улочку, нарисовались крысы двуногие.

— Опа! Какие малышки к нам заглянули, — гоготнул один.

— Аппетитные, — облизнулся второй, кося на нас красным глазом.

— Цыпа, — обратился ко мне третий, — не хочешь меня приласкать? Обещаю, ты запомнишь меня на всю жизнь. На всю свою последующую короткую жизнь, которой и осталось, что на удар колокола.

— Малышня — моя… люблю свеженьких, молочненьких… — цыкая излишне длинными клыками, возвестил первый.

Успела лишь подумать: «Уважаемая моя нервная система! Крепись, сволочь, крепись!» — и машинально задвинуть малявку себе за спину, как в голове словно взорвался вулкан.

Клыкастые паразиты, похоже, еще и ментально пытались на меня воздействовать. Этого я уже не стерпела. Еще мама обо мне маленькой говорила: у нашей Адочки терпения вагон и маленькая тележка, но если тележка отцепится, то вагоном так накроет…

С тех пор я слегка подросла, окультурилась. И теперь, когда кто-то меня раздражал до крайности, а из сдерживающих факторов оставалось одно лишь воспитание, то я в процессе общения быстро доходила до взбешенного состояния. Прямо как сейчас, когда эта троица стала последней каплей в моих сегодняшних злоключениях.

Я оскалилась не хуже клыкастых, натурально зарычала, показывая, что у меня тоже есть клыки. Не разрывая зрительного контакта и продолжая рычать, я чуть наклонилась. В одной моей руке все так же была зажата вилка, вторая нащупала что-то длинное и гладкое. Судя по всему — палку.

Действовала строго по инструкции, в свое время данной мне Егором.

Пару лет назад меня угораздило после очередной свадьбы пешком возвращаться домой. Ночь, парк, темная аллея… и я с фотоаппаратом. Когда из кустов выпрыгнул кто-то и приставил нож к горлу, я даже пикнуть не успела. Но потом нападавший всунул мне в руку прямоугольник картона и резво убежал. Я долго не могла прийти в себя. Но это мысленно. А вот ноги тогда быстренько дали деру, не спрашивая у мозгов: надо ли? Просто унесли хозяйку подальше от злополучного места. Дома я толком рассмотрела тот прямоугольник картона, оказавшийся визиткой клуба женской самообороны.

Надо ли говорить, что на следующий день я и еще с дюжину недовольных девушек пришли на первое занятие. Подозреваю, что все как одна с единственной целью — отметелить в благодарность инструктора-промоутера за столь креативную раздачу флаеров.

Но суровый мужик Егор, бывший десантник, видимо, практиковал подобное не впервые… К слову, съездить по его суровой физиономии мне удалось занятии на двадцатом, зато с какой радостью мой кулак поздоровался с его носом. Зазевавшимся носом, ибо в ход я пустила тогда не только силу, но и главное оружие женщины — коварство. Не стоило ему расслабляться на фразу: «Я беременна от тебя и согласна выйти замуж!» Именно ее я проорала громко и выразительно, с радостной улыбкой на лице. А потом врезала.

Мужик, который не то чтобы участвовать в зачатии — даже в поцелуях со мной не сталкивался, видимо, все же слегка растерялся…

В общем, тогда Егор получил от жизни ценный урок: нет ничего страшнее известия о беременности. А я от него чуть позже — тоже весьма нужный: мы сильнее, чем можем представить. Главное, действовать так, как от тебя не ожидают, и с максимальным применением подручных средств боя.

Один из троицы, самый молодой и бледный, тот, что обозвал нас «аппетитными», сглотнул и даже отступил на шаг.

— Кажется, мы слегка ошиблись. Это перевертыши…

Двое других, наоборот, приготовились к драке.

Памятуя о том, что лучшая защита — это удрать, а когда сие технически невозможно — внезапно атаковать, я прыгнула на того, кто оказался ближе всех.

Ринулась по прямой на высокого тощего клыкастика, который обозвал меня цыпой, но в последнюю секунду шарахнулась в сторону. Моей основной целью был главарь — любитель цыкать.

Я бы смогла огреть его подобранной палкой, которая по весу тянула на дубину, если бы не его удивительная прыткость. Он разминулся с моим оружием буквально на сантиметр. Но вот от вилки уйти не смог.

В его бок всадились четыре зубца столового серебра. Главарь взвыл и затрясся в припадке, словно его скрутил приступ эпилепсии. Двое других попятились от озверевшей меня. Но тут из-за моей спины в тощего дылду полетел сгусток тьмы. Хотя сгусток — сильно сказано, так, какое-то недоразумение. Но и этой кляксы хватило. Врезавшись в тело бандита, тьма тут же начала пеленать его в кокон и сжимать, как удав — жертву. Самый молодой из нападавших оказался дальше всех от нас. Он развернулся, чтобы удрать, а я в пылу драки кинулась было в погоню, но сбоку послышался знакомый до боли голос.

— Оставь, ему и так хана, — возвестила белка, незнамо откуда взявшаяся на куче мусора.

Парень вздрогнул, а потом… упал в обморок. Я только сплюнула. Ну и куда с такими дамскими нервами в разбойники?

Похоже, последнюю фразу я сказала вслух, потому как рыжая захохотала в голос:

— В разбойники? Милая, это были не грабители, а вампиры! И могу по секрету сказать, что они решили, будто ты оборотень.

— Кто я?!

— Оборотень, рычащий такой… Да и твое оружие… — Белка на миг замолчала, красноречиво покосившись на мою руку. — Весьма впечатляющее.

И только тут я взглянула на свою дубинку. А точнее — здоровенную бедренную кость. Вот тебе и палочка…

Белка деловито пропрыгала к своей добыче, уселась той прямо на лоб и начала копошиться лапами в волосах молоденького вампира. Малявка с видом бывалого мародера подскочила к бьющемуся в путах тьмы кровососу и, подняв с земли булыжник, ловко тюкнула вампира по темечку. Тот тут же благополучно отрубился.

Затем мелкая зачем-то открыла ему рот и еще раз прицелилась булыжником.

— Эй, ты чего? — не поняла я.

— Как чего? Добываю себе трофей. Клыков вампира у меня в коллекции еще нет.

Один ловкий удар, и кровосос лишился клыка. Второй — и еще одного. Потом она перешла на нижние…

Я же пыталась осознать: маленькая милая девочка только что выбила зубы вампиру. Девочка. Выбила. Клыки. Вампиру.

Холод, что было отступил во время драки, вновь напомнил о себе, ужалив за плечи. Я посмотрела на малявку. Потом на белку и… поняла, что благородство это хорошо, но экспроприация больше полезна для здоровья. К тому же я вроде как победитель, и мне тоже положен трофей.

Глянула на трясущегося главаря, получившего инъекцию серебра. И решила поступить по примеру Милы: бедренная кость встретилась с лобной. Звук вышел звонким, словно по колоколу залупила. Припадочный обмяк, только несколько раз вздрогнул. А я… сняла с него пальто. Оно оказалось весьма теплым, на беличьем меху…

Мелкая, уже поднявшаяся с колен, довольно сжимала свои четыре трофея в замерзших ладошках и шмыгала посиневшим от холода носом.

С неба падал пушистый снег, обещая, что скоро, буквально со дня на день, придет настоящая зима, скует льдом озера и реки, раскинет вокруг свое покрывало, и природа заснет до весны. Но то природа… А здесь был город, точнее, его самая неприглядная часть — трущобы.

Я накинула пальто на плечи малявки. Оно было столь длинным, что его полы касались земли. Но мелкая не стала привередничать, тут же просунула руки в рукава.

— А ты? — спросила она, кутаясь и блаженно жмурясь.

— А я сейч-ч-час вот-т-т эт-т-того раз-з-зден-н-ну, — простучала зубами я, ткнув пальцем в обморочного. Снять одежку с оставленного без клыков вампира было невозможно по той простой причине, что его спеленали путы тьмы.

Белка, копошившаяся лапами то ли в волосах, то ли прямо в мозгах пацана, недовольно глянула на меня:

— Дай закончить!

Я подождала минут пять, за которые успела продрогнуть. И когда стала счастливой обладательницей драного вампирьего пиджачка, что почти не грел, то пальцы мои почти не гнулись.

— Лэриссы, приятно иметь с вами дело, — между тем раскланялась белка. — Кстати, Кэр, не хочешь посотрудничать? Прибыль поделим: тебе десять процентов, мне девяносто. У меня тут как раз на примете один темный властелин имеется…