За селом Опытным, между аэропортом и Спартаком, располагается старая часть ПВО. Ангары, бункера, много законсервированной техники. После всех сокращений армии, к началу войны, в этих помещениях осталась только рота РЛС и зенитный дивизион.
Называлось это всё — позиция «Зенит».
Ну, за время войны, понятно, «Зенит» неоднократно усиливали, подбрасывали и людей, и оружие.
И вот, 7 сентября командир «Зенита» выходит по рации на «Шалаш» и сообщает, что с двумя его блоками, что находятся ближе к аэропорту, отсутствует связь. Никто не отвечает…
Ротный скомандовал боевой выход. Пошли Паша Калина, Валера Собчишин, я и сам капитан Кудря.
Ротный был в очень плохом настроении. Несколько дней назад стало известно, что под Иловайском убит Бублик — его контрактник. А вчера выяснилось, что там же погиб и его друг, гвардии майор Алексей Борищак.
В общем, на «Зенит» Кудря пошел без бронежилета. Судьбу испытывал…
Ну, ладно. Собралась группа: два танка, мы, 11 человек разведчиков — «больших» и «маленьких», и две их БМП.
Сели по-боевому — поехали.
Наша «бэха» шла замыкающей. В «десанте», по правому борту, сидел Паша Калина. В этот борт нам и прилетело. БМП, по счастью, была обваренная, с решетками. Вот на этой решетке граната из РПГ и разорвалась. Тряхнуло, конечно, крепко, но ничего.
Пришли на «Зенит», стали у здания столовой, выскочили. Два танка пошли ровнять посадку, что находилась у тех блоков, куда нам предстояло идти.
У столовой куча какая-то обугленная дымится. Подошли две женщины — жительницы Авдеевки, они еще с мая месяца на «Зените» бойцам есть готовят. Рассказали, что это «Град» прилетел в кучу буряка, который только вчера привезли на столовку…
Сепары откуда-то гатят из крупняка — «Утес» или ДШК: передвигаться приходится пригнувшись.
Вернулись танки, мы помогли танкистам догрузить боекомплект.
Взяли у зенитчиков проводника — старшего лейтенанта, и пошли зачищать.
Впереди танки, потом «бэхи», сразу за «бэхами» — пехота.
Территория специфическая: бункера, ангары, тоннели. Заходили вдвоем: сначала граната, потом сам заскакиваешь — и очередь «от живота».
Дошли до первого блока.
Возле него валялся труп полуразваленный. Ни оружия, ни разгрузки, чей труп — не ясно. Сначала думали, что наш: на руке лента с молитвой, как у нас в роте у всех. Потом под курткой колорадскую ленточку обнаружили. Рядом, в траве еще магазин автоматный на 7,62 лежал.
На блоке — шаром покати. Ни живых, ни мертвых, ни следов крови, ни следов боя. Оружия, имущества — ничего нет, даже кружки не валяется.
Чтобы пройти на второй блок, нужно было спуститься в яр. Броня туда пройти не могла, так что выдвинулись я, Паша, Валера, старлей — проводник и Батя — разведчик из разведроты.
Второй блок был как бы и не блок, а скрытая позиция расчета АГС. Находился он в десятиметровом тоннеле. Я с Пашей и проводником встал у входа в тоннель, а Валера с Батей пошли поверху, чтобы зайти с выхода.
Батя закинул в тоннель гранату, и мы двинули внутрь. Сбоку, в нише, нашли перевернутый АГС и несколько «улиток».
Я шел первым, за мною — Паша и проводник. До выхода оставалось метров пять, когда загрохотали автоматные очереди.
Пули били в стенку тоннеля передо мной, рикошетили от второй стенки и уходили мне за спину. Паша и проводник-зенитчик упали. Они были ранены в ноги.
Мы вытащили раненых, перевязали… В Пашу было три попадания.
Таким был наш бой на «Зените». Сепары по-тихому вырезали 9 человек на этих двух блоках. О судьбе их мне ничего не известно.
Рассказывали потом, что вроде один позвонил матери из плена. Сказал, что сепары готовы его вернуть, если мать сама приедет — но правда это, или нет, и чем все это кончилось — не знаю.
А в госпиталь Паша не поехал. Не захотел с войны надолго уезжать. В Красноармейске, в больнице ему первую помощь оказали, и он еще с месяц хромал по Тоненькому, выздоравливал. Одна пуля до сих пор у него в бедре сидит.