Прикрывали передачу пленного. Комбриг ездил лично на стрелку с противником. С ним Ротный, Ваня Лесик, Кос и я. Сначала в Марьинку заехали, потом на трассе пересеклись с сепарами.
Два осетина вывели из машины нашего хлопца и маму, которая, не поверив в смерть сына, искала его у сепаров три недели.
Пацан, 26-летний контрач, спецназер из 8-го полка, еле шел.
И с трудом говорил.
Почти месяц плена…
Позже, у медиков, начали выяснять, во что обошелся ему плен. Сломанные ребра, отбитые почки, недержание… Это при том, что, по его словам, крайний раз били недели три назад.
В плен попал раненым. На плече мыша летучая набита, как у большинства разведосов. За мышу его, понятное дело, «торбили» особенно сильно. Чтобы показать, что он не спецназовец, а говно…
Слушая это все, заметил: рука моя почти непроизвольно ощупывает карман разгрузки, где лежит та самая, на крайний случай, «снайперская» эфка…
На месте ли?
Не расстегнулась ли липучка?
Не выкрутился ли запал?
Правое плечо-то — тоже не пустое…
Мама худенькая такая. Курит одну за одной.
И плачет.
Плачет.
Плачет…