Но всё же, если клёва нет, труд не заменит вам обед!

Расписание, распорядок и пунктуальность! Вос сам распределил свой день, безжалостно урезав сон и взявшись за самообразование всерьёз. Делай то, на что ты способен, и не желай того, что недоступно. Невозможно одним желанием изменить окружающее. Приходится принять всё таким, какое оно есть.

Люди дики и жестоки, ленивы и жадны. Но Кванно заложил основы цивилизации, научил многим ремёслам, создал первые примитивные законы, базирующиеся на традициях и обычаях, создал подобие государства. Вос может продолжить его работу, но только если будет близок по силе к великому магу. И землянин работал.

Читал надоевшие записи, экспериментировал до одури, медитировал, тщательно отслеживая работу магических каналов. Временами тренировался с лиму.

Ему казалось, что он разучился улыбаться и шутить. Он избегал посещать тронный зал, превратившийся в место для казней. Теперь он приходил сюда только по приглашению, и каждое его появление вызывало опасливое оживление публики. Вос стал пугалом, которым активно пользовались Сидона и её сторонники в борьбе за власть.

Но никто, кроме него самого, не знал, сколь эфемерна его хвалёная мощь, как хрупка репутация, основанная на иллюзиях. Каменные столбы, когда-то поставленные Кванно, напоминали Восу о собственной некомпетентности, о том, что его боевые заклинания можно пересчитать с помощью одного пальца. Вся его власть над воздухом позволяла разве что устроить мощный сквозняк. Любое более или менее серьёзное воздействие приходилось проводить непосредственно аурой.

Рано или поздно объявятся люди из Гильдии, а их не обманешь иллюзией и не впечатлишь примитивным боевым заклинанием.

Не утешало даже определённое укрепление позиций в замковой иерархии. Лиму уважали Воса и готовы были простить ему даже отсутствие быка. Тот же Тыш вообще навещал его почти каждый день, хотя после памятной битвы хромал и с трудом справлялся с лестницей. Да и левая рука воина, изломанная копытом быка, несмотря на все усилия Сидоны, складывавшей кости, сильно усохла и плохо действовала. В негласной иерархии лиму Тыш переместился с позиции одного из вожаков на место резервиста, вступающего в бой одним из последних и больше надеющегося на быка, чем на свои навыки и силу.

Боец рассказывал новости, передавал слухи и выслушивал жалобы мага. Временами даже пытался советовать, обычно невпопад.

Роман с Сидоной давно стал секретом Полишинеля, хотя слухи сильно преувеличивали его накал. Почти каждый вечер маг невидимкой проскальзывал в женскую башню, никогда заранее не зная, кого встретит: нежную, истомлённую ожиданием любовницу, или лери, твёрдо решившую выразить своё неудовольствие придворному магу, или капризную девчонку, расстроенную крахом своего очередного замысла. В большинстве случаев Вос был вынужден покидать башню уже через полчаса в отвратительном настроении, и не чаще раза в неделю он выскальзывал из женской обители утром.

Сама Сидона появлялась у него нечасто, и обычно по делу. Злопамятная женщина ни при каких обстоятельствах не желала остаться у него на ночь, каждый раз припоминая то злосчастное утро, когда он спросонья столкнул её с узкой койки. В магических делах помощи от неё тоже не предвиделось. Лери лишь раз по его просьбе активировала водный меч, чтобы он мог изучить артефакт в работе, и больше не желала прикасаться к оружию.

Отношения Воса с Дишем напоминали холодную войну. Лер явно терпеть не мог чародея, но не предпринимал никаких шагов, чтобы избавиться от несносного мага. Может, просто боялся, а может, всё же видел в присутствии мага выгоду. Во всяком случае, за прошедший месяц он уже дважды пользовался правом призыва лиму Шангса, умудряясь устраивать набеги без личного участия, не покидая уютный дворец. Диш был не трусом, а скорее патологическим лентяем. Сам риун с момента своей «казни» так ни разу и не появился в замке, хотя Вос готов был поклясться, что такой человек обязательно найдёт способ отомстить.

В тот день маг работал над миражами. Его давно уже привлекала возможность проецировать дальние изображения. Пару раз даже получалось призвать размытые нестабильные картинки. Но если всё получится, можно будет видеть весь мир, не говоря уже о том, что любого врага лерата можно обнаружить за много дней пути.

Сидона ворвалась, как всегда, не вовремя, когда слабые контуры уже проявлялись на тонком прозрачном листе каменного стекла. Мощная водная аура просто смела тончайшие воздушные каналы, которые Вос выстраивал больше часа. Но злиться смысла не имело, это всё равно что бороться со стихией. Лучше просто обдумать возможность защиты низкоэнергетических заклинаний.

— Вос, чем ты тут занимаешься?! Ты можешь остановить бурю?

— Я тоже счастлив видеть тебя в здравии, лери. Доброго тебе утра.

«Секретарь» Сидоны, молоденькая девушка, которую лери в последнее время таскала с собой, тихо хихикнула. Маг испытал раздражение, в очередной раз его шутка вылезла боком. Эта, как и все прочие «секретари», тоже была безграмотной, но хотя бы обладала отличной памятью и здравым смыслом. Но тоже постоянно путалась под ногами, не давая возможности побыть наедине с любимой.

Правительница раздражённо топнула ножкой:

— Вос, я серьёзно! Надвигается буря, раньше, чем мы предполагали, до зимы ведь ещё далеко.

Маг пожал плечами:

— Ты же знаешь, что мне это не под силу. Обратись лет через десять-пятнадцать. Да и то не уверен. Но чего нам бояться в замке? Я просто не представляю, какова должна быть мощь стихии, чтобы повредить работу Кванно.

Как ни странно, ему ответила секретарь:

— Замок действительно не пострадает, господин маг. Но земледельцы могут потерять часть урожая, хижины в деревнях ещё не укреплены, а главное, стадо ещё не перегнали на зимнее пастбище. Если телята испугаются и разбегутся, на следующий год нам не удастся посвятить новых лиму.

Вос с немалым удивлением взглянул на доморощенного экономиста. Удивительно! А он всерьёз полагал, что здесь всё идёт самотёком и лери только играет в управление замком. Хотя он не раз видел, как она беседует с торговцами и ремесленниками. Может, ему стоило именно ей высказывать свои идеи, а не откладывать в дальний ящик?

— В деревне и стаде ведь ещё не знают? Я могу предупредить, туда мои заклинания дотянутся. И ещё, раз уж вы так заботитесь о людях и стаде, почему бы не послать пастухам на помощь с десяток лиму, а деревенским разрешить спрятаться в замке со всем скарбом. Здесь и на десяток деревень места хватит. А в другие лоуны послать гонцов — сами ведь говорили, что ученики лиму на своих телятах могут скакать быстрее ветра.

Секретарь и лери переглянулись и помчались вниз. Судя по отсутствию возражений, его план принят полностью.

Маг быстро поднялся на вершину башни и послал предупреждение. Просто вытянул усиливающее заклинание сначала в сторону деревни, а затем в сторону пастбища, сообщая о приближении бури. Башня мага была далеко не самой высокой в замке, тот же часовой на центральной мог видеть намного дальше, но даже отсюда было видно, как грозно потемнело небо на горизонте.

С нарастающим возбуждением Вос вернулся в кабинет и разыскал последнюю каменную табличку, исписанную Кванно едва наполовину. Старый маг перед самой смертью продолжал работу, и ученик, тогда отбросивший спорную гипотезу, сейчас собирался возвратиться к ней.

«Возможно, я не прав, пытаясь обучать Воса так, как когда-то учили меня. В подземелье, слушая камни и познавая их секреты. Воздух ведь очень отличается от земли. Пожалуй, стоит ему посоветовать послушать бурю».

Но раньше Вос воспринимал этот совет почти как издевательство. Всё это время стояла на редкость безветренная погода, он вообще предполагал, что на этих широтах не бывает сильных ветров. Предполагал даже, что ему придётся когда-то отправиться в дальнее путешествие, чтобы поближе познакомиться с бурей и проверить теорию сэнсэя. Этакий замкнутый круг. Он не может покинуть замок, пока не станет достойным магом, и не может сойти с мёртвой точки, пока не поймёт тайны ветра.

Пожалуй, вершина его башни будет самым удобным местом.

Вос отстранённо разглядывал толпу селян, гружённых нехитрым скарбом и торопящихся в надёжное укрытие, лиму, отправившихся спасать стадо, наблюдал лихорадочную деятельность слуг, старающихся разместить деревенщину так, чтобы не мешали господам.

Он уже дважды поднимался на верхнюю площадку, вслушиваясь в крепчающий ветер, но упрямая стихия не торопилась открывать свои тайны.

Небо всё темнело, яростная хмарь приближалась с каждой минутой, ощутимо похолодало. Маг почти инстинктивно натянул куртку, пытаясь сохранять спокойствие.

— Вос! — На этот раз лери появилась одна. — Пойдём ко мне, скоро будет так холодно… и страшно! Все сейчас собираются вместе, никто не сидит один. Лиму будут пировать, женщины разбежались… к любовникам. Мне одиноко… и тебе ведь тоже?

Маг тяжело вздохнул. Обычно именно он приходил и делал неприличные предложения, Сидона очень редко делала встречные шаги. И в такой момент отказать любимой женщине во внимании… Она ему ещё припомнит, но такой случай упускать нельзя. Даже если следующая буря будет уже через неделю.

Обострившаяся интуиция твердила, что почти месячное отсутствие неприятностей крайне подозрительно. Скорее всего, проблемы возникнут сразу оптом, и лучше всего к тому моменту быть во всеоружии.

— Прости, радость моя, но сегодня мне надо выполнить рекомендацию Кванно.

Недописанная табличка оказалась весьма кстати. Сидона, не имевшая его опыта в чтении каракулей деда, разбирала слова довольно долго. Затем молча положила записи и выскочила из комнаты, пылая от раздражения.

Но затем остановилась и спросила, уже с лестницы:

— А где ты собираешься… слушать бурю? Это ведь опасно, молнии часто бьют в башни!

Вос просто махнул рукой вверх. Васильковые глаза распахнулись во всю ширь.

— Безумец! Тебя ведь сметёт ветром, разорвёт, сбросит вниз! Не надо… пожалуйста!

Маг только улыбнулся. И часа ведь не прошло с того момента, как она же спрашивала, не может ли он остановить бурю. Но искать логику в женских высказываниях дело неблагодарное.

Лери умчалась вниз, оставив двойственное чувство. Она расстроена, обижена и напугана. Совсем недавно он просто растерзал бы любого, кто довёл бы любимую до такого состояния. Но то, что Сидона беспокоится, боится за него, то, что за поддержкой явилась именно к нему, оставило какое-то мучительное удовольствие.

Интересно, что бы он сказал, если бы за день до перемещения ему предрекли, что он влюбится во взбалмошную королеву дикого народа. Что станет магом в таинственном замке. И что познает такие глубины любви, самоотверженности и нежности, на которые никогда не хватало времени в его собственном суматошном мире.

За окном было уже темно, почти как ночью. Пора идти слушать бурю. И, может быть, удастся и самому сказать пару слов в ответ.

Яростный ветер с самого начала заставил согнуться и ухватиться за низенькую оградку верхней площадки. Конечно же, часового на центральной башне уже не было. Да и весь замок как будто вымер, затаился. Может, пришелец просто недооценивает силу надвигающейся бури?

Холодные струи воздуха били и хлестали, обжигая кожу, и маг жадно впитывал это ощущение. Если буре найдётся, что сказать, у неё будет благодарный слушатель.

Он попытался открыть каналы, как это делал во время медитаций, и захлебнулся. Это была не та энергия, что спокойно текла и выполняла приказы, — яростные всплески, безумные порывы, не признающие хозяев и жаждущие разрушать! На энергетическом уровне, доступном только магам, тоже бушевал шторм.

Вос попятился, объятый первобытным ужасом, попытался отступить в оставленный приоткрытым люк, но сладкий восторг уже охватил сердце. Всё то, что он безуспешно пытался познать в тишине и штиле башни, сейчас само шло в руки, налетало на крыльях бури, только откройся и лови. Неужели он сбежит, испугавшись гнева стихии, которую стремится подчинить?

Он как будто разделился, распался на две личности: расчётливого, осторожного землянина, меряющего всех по своей мерке, и рождённого в этом мире мага, не чуждого чести и доблести, всем сердцем впитавшего дух авантюризма, способного дружить с простодушными, но честными рыцарями, беззаветно служить, любить королеву!

Он сделал лишь шаг к люку, отпустив ограду, когда внутренняя буря сломала последние преграды в душе. Маг воздуха разогнулся и раскинул руки, как будто обнимая разбушевавшуюся стихию. Часть его души ещё металась загнанным зверьком, стеная от страха, но та личность, которой он стал незаметно для себя самого, упивалась яростью ветра и гневом неба, пыталась вобрать в себя всё, до последнего порыва.

Вос услышал странный, безумный смех и с удивлением огляделся, разыскивая того, кто составил ему компанию, и только через минуту понял, что смеётся сам. Какую глупость он совершал, пытаясь понять воздух в толще камня. Ушёл страх, остался только нарастающий восторг человека, всю жизнь стремившегося к некой цели и вдруг достигшего её. Он был там, где требовалось. Поступал самым верным способом.

Аура раскрылась будто сама собой, и, когда буря обрушилась, его внутренняя стихия наконец воссоединилась с внешней. В центре бури Вос вдруг обрёл странное, хрупкое равновесие. Сознание пыталось анализировать, расшифровывать и подчинять, а душа пела, переполненная восторгом. И когда ноги оторвались от твёрдой поверхности, страха не было. Он воздушный, он ветер, часть этого штормового безумия, оседлавший стихию и принявший её. Где-то внизу были те, что гордились властью над рогатым гневом, но что бы они сказали по поводу гнева небесного?

Тело крутило и несло, но это лишь танец, небесный вальс, подаренный ему бурей. Вос жадно вдыхал пронзительно свежий воздух, щедро приправленный дождевой водой, и жалел только о том, что та, чья синяя аура всё ещё заметна где-то далеко внизу, не может составить ему пару в этом танце. Сейчас он был не способен назвать её имя, да и своё — сомнительно.

Мимо с треском проскочил разряд, чуть в отдалении — другой. Молнии! Он жадно, как ребёнок, протянул руку, желая поближе познакомиться с яркой игрушкой, и буря милостиво подарила ему следующую. Молния ударила, оплела, заставила встать дыбом каждый волосок на теле и острыми иголочками прошила всю ауру, блеснула в каждом канале. Боль смешалась с восторгом, ярость с наслаждением. Он кричал буре в ответ и бросал все силы ей навстречу.

Он жадно пил, впитывал ветер, наслаждаясь им, как изысканным вином, как объятьями любимой женщины. Он обнимал опрокинутое, почерневшее небо и шептал ласковые слова. А когда всё внезапно закончилось, зарыдал, не в силах расстаться со стихией, и даже холодные струи дождя не могли его утешить.

Вос проснулся на давно ставшей привычной койке кабинета. Потянулся, наслаждаясь теплом одеяла, и зевнул. Ему снился какой-то на удивление приятный сон, но он помнил его лишь урывками.

— Выспался? — В голосе явно звучала зависть.

Маг одним движением взметнулся, готовый ко всему, и тут же расслабился. В кресле развалился Тыш, грустный и немного помятый, с покрасневшими от недосыпа глазами.

— Ещё как! — ухмыльнулся Вос, с нарастающим недоумением вслушиваясь в своё тело. Он был… опустошён. Пожалуй, это слово подходило лучше всего. Ему доводилось уставать до полусмерти, но вот аура почти всегда оставалась полной. Он просто не мог её исчерпать. Единственный похожий случай — когда их с Сидоной ауры вошли в прямое соприкосновение. А на этот раз он вошёл в прямое соприкосновение… с бурей?!

— Что здесь произошло?

Лиму только невесело улыбнулся.

— Я думал, это ты сможешь объяснить. Сначала эта странная буря. Я не один год слышу вой бури, но впервые она кричала человеческим голосом и смеялась так, что кровь в жилах замерзала. И никогда не бывало, чтобы она так быстро прошла. Мы едва начали пир, как ветер стал стихать. Деревню вообще почти не потрепало, а стадо едва намокло.

Тыш чуть наклонился вперёд и заговорил чуть тише, как будто опасаясь, что их подслушают:

— Лери подняла такую панику, говорила, что тебя унесло ветром, но ведь это ты остановил бурю? Тебя нашли лежащим без чувств далеко за пределами крепости, заметили лиму, возвращающиеся от стада. В ободранной одежде, весь в ссадинах. Да и лери что-то там говорила об истощении ауры и просила присмотреть.

Восу стало неловко. Похоже, бедняге Тышу не только не довелось попировать с остальными, вдобавок поручили тут подежурить — поставили часовым у мавзолея.

— Спасибо! Прости, что так вышло.

Лиму только плечами пожал.

— Мне не привыкать. Это хоть стоило такого риска? Прыгать с башни, бороться с бурей?

— Мне трудно объяснить словами. Ты представляешь, что значит летать? Просто шагнуть с высоты и воспарить так, что весь мир перед глазами, выше тебя только небо, а вокруг — свобода. Как во сне, как в мечтах. Я не знаю, удастся ли мне повторить всё это, но я никогда не забуду танца с бурей.

Словами не передать, особенно словами довольно бедного местного языка, всю красоту слияния с бурей. Когда стихия отдаётся тебе, открывая все секреты, взамен она требует полной самоотдачи. Когда перестаёшь чувствовать собственное тело, но взамен тебе открывается весь мир, омываемый воздушными течениями, когда ты способен объять небо и выпить ветер.

Может быть, Вос никогда больше не решится на такое безумие, это не статичный камень, не способный повредить «слушающему», это воздух, который почти невозможно ощутить в штиль. Нет, он не получил ответы на все вопросы, но обрёл понимание, ещё не пришёл к нужному решению, но получил направление.

Буря прошла, оставив в душе глубокий след. Как первая любовь. Как озарение. Как яркий свет, осветивший путь в темноте. Как кислота, вытравившая всё лишнее, оставив только необходимые дорожки на печатной плате.

Не в силах больше терпеть, маг подскочил и помчался в тренировочный зал, хотя умнее и полезнее было для начала помедитировать или просто подождать до завтра, пока аура полностью не восстановится.

Тыш, далеко не такой лёгкий на ногу, спустился гораздо позже. И довольно долго наблюдал, как позабывший про всё на свете Вос работает. То радостно вскрикивает, когда от каменного столба отлетает кусок, то ругается так, что у быка хвост на узел завяжется. Лиму ничего не понимал в магии, но сейчас как никогда сопереживал своему странному приятелю. Он был далеко ещё не стар и помнил тот энтузиазм, с которым овладевал оружием и тренировал своего телёнка.

По традиции старшие лиму помогали новичкам. А вот Тыш ничем не может помочь магу, увлечённому экспериментами. Разве что, спустившись, пошлёт наверх слугу с едой, чтобы Вос мог подкрепить силы. Да ещё расскажет, что всё в порядке, одной молодой женщине, слишком взволнованной, чтобы заснуть, и слишком гордой, чтобы прийти самостоятельно.

Терпения Сидоны хватило на три дня. Личный маг не просто не приходил к ней. Его вообще никто не видел ни во дворе замка, ни на тренировочных площадках. Только Тыш временами наведывался в башню, но внятно объяснить, чем занят этот недоучка, не мог.

На исходе третьего дня пылающая гневом лери сама явилась в гости. Пожалуй, она и сама не смогла бы точно сказать, что её злит больше — равнодушие любовника или то, что он забросил свои обязанности. Диш и его приближённые — недалёкие и забывчивые люди. Если их не пугать регулярно, придётся повторять старые уроки. Вос пока не обладал авторитетом Кванно, одного имени которого хватало на то, чтобы привести в чувство честолюбивое окружение лера.

Сидона вихрем взлетела по лестнице, собираясь высказать всё, что накипело на душе начиная со дня бури. Если понадобится, она даже отдаст приказ, как бы ни хотелось пореже использовать клятву крови и камня.

Но отчего-то один взгляд на Воса, заснувшего прямо за столом, заваленном каменными табличками, заставил раздражение схлынуть. Маг явно утратил представление о дне и ночи, выглядел встрёпанным, неухоженным и усталым. Лери немедленно расхотелось ссориться с любовником.

Сидона попятилась — и, конечно же, споткнулась о поставленный прямо на пол поднос с объедками! Отступившее было раздражение вспыхнуло с новой силой, пока лери балансировала, пытаясь удержать равновесие. Дурацкий поднос вновь попался под ногу, и женщина невольно вскрикнула, теряя равновесие.

В последний момент крепкая мужская ладонь поймала её за локоть и потянула на себя. Вместо того чтобы с размаху приложиться копчиком о каменный пол или рухнуть прямо на объедки на поднос, лери неведомым образом оказалась сидящей на коленях у мага.

Сидона повернулась к наглецу, намереваясь выложить всё, что собиралась сказать с самого начала, но наткнулась на такую по-детски искреннюю радость на лице любимого, что не смогла подобрать слова. А в следующий миг, когда маг притянул девушку к себе и поймал сжатые в негодовании губы, вообще все слова вылетели из головы. Слова оставались только у самого Воса, и он говорил, как всегда, ласково и сумбурно, в те краткие мгновенья, когда губы освобождались. И даже её собственное, нелюбимое, слишком длинное и невыразительное имя «Сидона» в его устах звучало нежно и страстно.

Все заботы и обиды разлетелись прошлогодним снегом. И только одна мысль постоянно пробивалась через накатывающие волны страсти. Лишь бы никто не вошёл! Только бы не увидел, что вытворяет этот бесстыдник! Ну кто этим занимается в кресле… на столе… на холодном полу в ворохе одежды среди россыпи каменных скрижалей. Она бы, наверно, умерла от стыда, если бы кто-то появился. Но почти наверняка убила бы любого, кто посмел бы помешать.

Торопливо натягивая измятое платье, лери пыталась собраться с мыслями. Она ведь совсем не за этим пришла к магу! Хотя и за этим тоже… Ей было мучительно стыдно, но не из-за того, что они вдвоём только что вытворяли, а из-за собственной беспомощности. Она привыкла приказывать, решать, рассчитывать, но с этим пришельцем из другого мира обычные методы не срабатывают. Вот и сейчас сидит полуголый и смотрит во все глаза. И не объяснишь же, что по старым традициям мужчина, посмевший смотреть на обнажённую жену вождя, должен быть ослеплён. А уж прикоснуться к ней, да ещё так…

— Скажи, как ты сумел выжить?

Сидона хотела спросить совсем не это. И не только спросить, но потребовать, приказать. Но невольно вырвался именно вопрос, мучивший всю крепость.

— Не знаю.

Маг усмехнулся, и лери опять захотелось его обругать и даже ударить. Как можно так рисковать! Он же единственный маг лерата, и ещё её… её…

— Я вообще не планировал покидать башню. Хотел выслушать бурю, если ей есть что сказать. Просто не ожидал, что на меня это так подействует! Я летел. Знаешь, я пытался позже всё вспомнить, попробовать без бури, но вспоминались только восторг и безумие. Но у меня ведь получилось! Я точно знаю, полёт был, иначе меня просто размазало бы о камень двора или стену. И молния в меня угодила безо всяких последствий. Но если молнию я понял, то с полётом пока не уверен.

Вос говорил торопливо, горячо, с воодушевлением, от которого Сидоне вдруг стало неприятно. Раньше он так волновался, только говоря о ней. Но тем не менее он сказал, что понял молнию. Как можно понять серебряную вспышку, которая вмиг соединяет небо и землю и грохочет так, что даже быки пугаются. Неужели человек в силах повелевать этой сокрушительной силой?

Маг вскочил и прошёлся по кабинету, разыскивая одну из валяющихся на полу табличек.

— Вот, смотри! Это схема магических каналов человека. Довольно примерная, у всех она отличается, хотя общая картина ясна. И здесь же Кванно пишет, что для идеальной работы с заклинаниями аура должна быть равномерна и максимально спокойна. Это ошибка! Нет, роковой просчёт!

Горячие пальцы ухватили тонкое запястье Сидоны, и она едва удержалась, чтобы не освободить руку.

— Взгляни! Ты видишь мою ауру, я вижу твою. Но только снаружи! Её интенсивность, форму, цвет. То, что творится внутри, другой маг видеть не может! Во всяком случае, маг другой стихии. И Кванно не мог видеть и потому судил только по себе. Это его аура, мага земли, должна быть неподвижна! А аура воздушника должна двигаться! Лучше всего — по спирали. Если я не ошибаюсь, должны двигаться и ауры других стихий. Водная — сверху вниз, огненная — снизу вверх.

Вос торжественно поднял палец:

— Знаешь, было страшно, когда буря всё закрутила и перепутала. Я считал, что теряю контроль. А на самом деле я обрёл ключ к магии! У меня наконец заработал воздушный хлыст! Потренироваться ещё надо, но это уже показатель. Есть и другие наработки, я бы продемонстрировал, но столбики кончились. Надо найти другие мишени.

Маг осторожно, почти робко провёл рукой по щеке любимой. Как будто не он совсем недавно стягивал с неё платье. И ничуть не стеснялся!

— Думаю, я понял, почему Кванно так и не сумел обучить толком твоего отца. Он просто не мог видеть, что у того в ауре. А Сиден был слишком нетерпелив, слишком торопился жить и завоёвывать. Даже его знаменитый водный меч был создан стариком. Я не совершу такой ошибки.

Он улыбнулся лукаво, как мальчишка:

— Но здесь всё зависит от тебя! Ты можешь договориться со своей стихией, но для этого с ней надо пообщаться!

Сидона надменно вскинула голову:

— Я, между прочим, моюсь каждый день! И пока что вода ничего мне не сказала.

Маг рассмеялся.

— Стихия, любовь моя, это не то, что можно запереть в лохани или налить в кувшин! Она должна быть сильна, естественна, стремительна. И когда ты тронешь её аурой, ты поймёшь…

Лери тяжело вздохнула. Разговор начал тяготить её.

— Запомни: я не желаю быть магом! И не собираюсь стоять с тобой, когда налетит новая буря! В отличие от некоторых, у меня есть долг, обязанности… Я не собираюсь погибать из-за любопытства! И папин меч я не стану использовать!

Вос пожал плечами.

— А буря тебе и не нужна. У тебя ведь совсем другая стихия. Совсем недалеко от замка, стремительна и полноводна. Яростна и чиста.

— Дуона? — Сидона поверить не могла, что он может такое предложить. — Да в эту реку даже быки не смеют входить! Три дня до брода ехать!

Маг улыбнулся.

— Значит, Дуона? Почему-то местные не любят названий. Если река, значит, река, крепость так крепость. Но плавать всё же научиться надо. Что это за водный маг, который боится воды? Может, для начала Дуона действительно слишком опасна. Пожалуй, имеет смысл отыскать лесное озерцо да научить держаться на воде, а там уж и до реки дойдёт…

— Слышишь меня?! Я не собираюсь плавать! Я не маг и не собираюсь им становиться! — Лери трясло от страха и злости. Плавать? Даже самые храбрые лиму никогда не совались в глубокую воду. Да и зачем им это?

— Не хочешь — не надо, — неожиданно мирно ответил Вос. — Но ты сама только что говорила об ответственности. Разве ты не хочешь лучше лечить, быстрее заговаривать кровь и скреплять кости магией, а не повязками? От тебя никто не требует боевой магии.

Сидона невольно смутилась. С чего она так испугалась? Пусть говорит что хочет, но последнее слово всё равно за ней. Она может просто приказать — и даже Восу придётся подчиниться. И прямо сейчас стоит напомнить, кто здесь главный.

— Я недовольна тобой, Вос. Сколько можно прятаться в башне? Диш должен видеть тебя хотя бы раз в день. И его приближённые тоже. И, кстати, ты говорил, что можешь призывать молнии? Было бы кстати, если бы это увидели все. Скажем, завтра?

Вос тяжело вздохнул, но согласился.

— Опять из меня пугало делаешь… Но тренироваться надо. Как знать, когда объявятся мастера из Гильдии.

— Ты всё ещё думаешь, что они придут?

Сидона за всю жизнь не видела ни одного мага из Гильдии и уже почти не верила в их существование.

Вос тихо вздохнул:

— Ты не слышала анекдот про парня, разгонявшего крокодилов? Если их нет поблизости, значит, хорошо разгоняет… Кванно на редкость здорово разгонял Гильдию. Они могут медлить, пока не выяснят достоверно, что старик умер. Но появятся обязательно, чтобы показать всему миру свою власть. И ученик Кванно, особенно недоучка, — главная мишень. Они должны растереть меня в порошок, обратить в пепел или смириться с тем, что лерат для них по-прежнему закрыт.

У лери даже мурашки побежали по спине. Она никогда не задумывалась о том, какой счёт может выставить Гильдия за то, что дед вытворял ещё до её рождения. И пусть Вос недоговаривает, но она тоже может быть их целью. Все знают, что у неё есть магические способности, а от Гильдии лиму её защитить не сумеют!

Маг вдруг придвинулся и обнял девушку. Как случалось уже не раз, он легко угадывал её настроение.

— Не бойся никого! Я сумею тебя защитить. От Гильдии, от Шангса, а если понадобится — от всего мира.

Сидона резко вывернулась из его объятий и выскочила на лестницу.

— Я не боюсь! И воды не боюсь! Вот потеплеет — тогда и плавать будем учиться. А ты не забудь, завтра призовёшь молнию!

Вос ещё минуту вслушивался в стремительные шаги на лестнице, с улыбкой обдумывая разговор. Интересно, узнал бы сам Кванно свою чопорную и всем недовольную внучку в этой цветущей, стремительной в словах и движениях женщине?

— Не забуду. Даже записал бы, да нечем и не на чем. Эх, Кванно, не мог, что ли, другой способ записи придумать?

Молодой маг отшвырнул подальше в угол расколотую табличку и сломанное стило — последствия попытки воспользоваться для письма наследием старика. Как и предупреждал сэнсэй, противоположные стихии плохо сочетаются. Придётся самому искать способ делать записи и расчёты.

Завтра шоу, а у него ещё точность не отработана. Да и мишени надо подготовить. Пожалуй, по этому поводу надо посоветоваться с Тышем. Или с кем-то из управляющих? Солнце ещё не село, так что слуги пока бодрствуют.

А если всё организовать быстро, можно ещё попытаться сходить в гости к Сидоне. Что-то ему подсказывало, что сегодня его ждёт тёплый приём.