1

Все училище готовилось к предстоящей летней сессии, атмосфера была одновременно радостная в преддверии каникул и напряженная из-за экзаменов. К родителям мне слетать так и не удастся, поэтому вся надежда была на следующие летние каникулы.

Когда все курсанты разъехались по домам, мне и моим друзьям на коммуникатор пришли приказы ректора о нашей внеплановой месячной практике. В письме содержались контакты куратора, а на денежную карту поступили средства для оплаты перелета и мелких расходов.

Сейчас мы обедали и параллельно читали приказ ректора, сетуя на несправедливость судьбы. Парни еще в первом семестре объединили два стола, чтобы мы сидели все вместе.

Проучившись уже год, мы в теории умели управлять летательными аппаратами, знали все типы и могли хоть спросонья рассказать конструкцию любого двигателя, но между тем каждый из нас желал взять в руки штурвал и взмыть в небо.

— Фил, у тебя на подносе нет лишнего пакетика соли? Это каша ужасно пресная, — поморщился Аста-Аз.

— Держи, — кинул соль Эштон, и я ему благодарно улыбнулась.

— Я просил у Фил, — недовольно ответил азеанец.

— Соль, значит, не нужна? — хмыкнул Матар. — Отдавай обратно.

— Нужна! — воскликнул наш главный умник, удерживая пакетик, и ребята рассмеялись.

Я искренне полюбила своих однокурсников, которые оказались открытыми и честными, они были настоящими, со своими амбициями и желаниями.

— Как курсовой проект по пилотированию сдавать будем? — спросил Матар, сложив руки в замок и подперев ими подбородок. — Декан в прошлом году завалил нескольких ребят, хотя был зачет, в этот раз на экзамене он будет зверствовать. Обязательно поставит на симуляторе самый сложный уровень, добавит побольше турбулентности и туманности.

— Ага, а еще один из двигателей отключит, — мрачно добавила я.

— Именно! — подтвердил оросит. — И нам надо будет как-то справиться. Как насчет того, чтобы заранее потренироваться?

— Ты думаешь, майссор разрешит нам воспользоваться тренировочной комнатой? — скептически спросил Эштон.

— Нет, конечно, — отрицательно покачал головой Матар. — Но можно же туда пробраться ночью.

— Всех засечет. Мы не сможем быть тихими, — резонно заметила я, и друзья не могли со мной не согласиться. — Мы это уже проходили сотни тысяч раз. И все время драим этот мраксовый плац.

— Мы можем создать график вылазок, — не сдавался Матар. — Например, мы с Филисити пойдем туда сегодня, Эштон и Аста-Аз завтра и так далее.

— Если Фил с кем-то и пойдет, то только со мной, — бескомпромиссно заявил Эш, и Матар закатил глаза.

— Ладно, пойдем втроем, — согласился он, будто с императорского плеча мантию отдал.

— Нет, я определенно в этом участвовать не буду, — серьезно ответила я, наученная горьким опытом прошедшего года.

— Такую идею на корню обломать, — вздохнул Аста-Аз, и однокурсники больше не возвращались к этой теме.

Я, доев основные блюда, взялась за десерт. Придвинув к себе кружку какао, бросила туда два кусочка зефира. Проследив за моими действиями, Матар спросил:

— А ты когда-нибудь ела зефир на огне?

— Только растворенный вот такой пенкой в какао, — ответила я.

— Эх ты, можно сказать, что сладость жизни не ощутила, — ответил оросит и достал из кармана зажигалку.

Распаковав чистую вилку, он нанизал на неё зефир и поджег на расстоянии нескольких сантиметров. Уголки зефира начали таять, и он сам приобретать округлую форму. Удовлетворенный своей работой, парень передал вилку со сладостью мне.

— Спасибо, — поблагодарила я и аккуратно, чтобы не обжечься, положила в рот зефир. Мои глаза расширились от удивления и удовольствия. — М-м! Как вкусно! Напоминает сахарную вату! Та-ак сладко!

Парни рассмеялись, после чего наперебой начали готовить мне зефир, пробуя его и сами. На нас оглядывались сокурсники с других столов, кто-то даже стал повторять за нами. Впрочем, за нами часто кто повторял, так что в этом уже не было ничего удивительного.

Ужин окончился, и я в компании однокурсников отправилась в общежитие. Они все вместе проводили меня до комнаты и хором пожелали спокойной ночи. Я улыбнулась.

— Сладких снов, — ответила я друзьям и зашла в свою комнату.

Сев за стол и достав коммуникатор, я просмотрела сообщения — здесь не было ни одного от того, к кому стремилось моё сердце. Так странно, что я подсознательно жду его звонка, хотя делаю вид, что просматриваю любые входящие.

Макс ни разу не позвонил, а я вновь и вновь прокручивала его голографические снимки, найденные в голосети. Из кинетического песка я периодически лепила новый бюст, лицо которого отображало очередную эмоцию Макса.

Перед сном я долго рассматривала полюбившийся профиль. Он преследовал меня даже во снах, но не появлялся в моей жизни.

— Итак, кто пойдет сдавать первым? — спросил капитан Ростол-Аз, внимательно оглядев аудиторию.

Курсанты вжали голову в плечи и с намеком поглядывали на единственную девушку в группе. Я пыталась откреститься от этих взглядов, но тщетно: это заметил преподаватель.

— Курсантка МакКаст? Прошу ко мне.

Вздохнув и бросив на предателей-однокурсников убийственный взгляд, я поплелась к Ростол-Азу.

Результатом сегодняшнего экзамена для меня стал высший балл, а для остальных первокурсников — вполне приемлемые отметки.

Три недели пролетели незаметно, и вот уже сессия подошла к концу, и завтра все полетят домой на каникулы, а наша компания — отбывать срок наказания.

Меня отправили на курортный спутник Фореста — одной из планет Фаэрской системы. Здесь меня ждал куратор — известный конструктор турбодетандеров, используемых в топливном отделении звездолетов. Сейчас он был на пенсии, но занимался разработкой новых конструктивных особенностей, вот меня и отправили к нему.

Покупая электронный билет в терминале, я вспоминала события годичной давности. А ведь тогда я была совершенно необученная девчонка, которая ничего не смыслила в технике. Теперь же меня смело можно назвать социальным гуманоидом Фаэрской конфедерации.

Перелет длился двадцать шесть часов. На спутнике в это время было жарко. Фар — звезда системы — палил нещадно, и в моей военной форме я чувствовала себя некомфортно, хорошо, что камуфляжная кепка уберегала от теплового удара. Чем-то погода напоминала мне Орео, поэтому мне даже взгрустнулось. Так хотелось бы увидеть родителей!

В космодроме меня никто не ждал, но благодаря геолокации на коммуникаторе я смогла найти и остановку, и маршрут, по которому можно было добраться до коттеджа наставника.

Приехав туда, поняла, что с терминами я сильно погорячилась. Дом куратора был больше похож на свалку, обнесенную сеткой и колючей проволокой. Стоял он особняком ото всех, так что с остановки пришлось идти еще километра два.

Прикрыв глаза рукой от солнца, я поморщилась и направилась к воротам. Позвонив в панель управления, стала дожидаться ответа, но его так и не последовало. Я бросила взгляд в сторону. На линии горизонта виднелся чудесный зеленый лес. Вот бы сходить туда как-нибудь! Но сначала мне нужно попасть к куратору. Простояв минут десять на солнцепеке, я нахмурилась и посмотрела на коммуникатор.

К сожалению, сейчас он был бесполезен: на идентификационном номере куратора были отключены голосовые и голографические вызовы, принимались только текстовые сообщения, так что я даже не могла позвонить ему.

— И что мне теперь делать? — риторически спросила я, пнув ворота.

В это же мгновение из-за поворота выскочил металлический робот на четырех лапах, принявшийся рычать на меня за сеткой. Я отпрыгнула, и питомец начал своей лапой тянуться через ограду. И кто создал такое чудо техники?

— Като, назад! — раздался оклик хозяина, и зверь, поджав электронный хвост, побежал к нему.

Я облегченно выдохнула и через ограду глянула на куратора-фаэрта. Его виски уже тронула седина, и длинные волосы были собраны в хвост на затылке. Темные защитные очки скрывали большую часть худого лица, изрезанного морщинами, но при этом фигура мужчины была подтянутая. Джинсовые брюки и жилетка протертые, видимо, на планету мой куратор выбирается нечасто.

— Добрый день! Я курсантка летного Фарэтского училища Филисити МакКаст! — прокричала я, и мужчина кивнул, направившись ко мне и открыв ворота. — Спасибо.

— Какая ты худенькая, — хмыкнул собеседник.

— Зато мускулистая! — ответила я, согнув руку в локте.

— Это хорошо. На кухне пригодится сила.

— На кухне? — изумленно переспросила я.

— А ты думала, я тебя до конструкций допущу? — Он вновь хмыкнул. — Тем более, пока не увижу, на что ты способна. Меня зовут Эжелион. Можешь звать меня мастер Эж.

— Так точно, мастер Эж! — воскликнула я, приложив два пальца к виску, тем самым отдавая честь.

— Идем, покажу тебе твою комнату. Летом здесь отключают горячую воду, так что мыться можно только в летнем душе. Можешь сполоснуться и отдохнуть. Наверное, в форме жарко?

— Я надела «полевку», но все равно не ожидала, что тут так жарко, — отозвалась я и сняла китель, перекинув его через локоть.

Мастер Эж кивнул и повел меня к стеклопластиковому зданию в форме ангара. Когда мы проходили мимо железного каркаса, обнесенного панелями, куратор объяснил, что именно это и есть душ. Наверху каркаса был закреплен огромный металлический бак, вода в котором нагревалась за счет энергии Фара.

Когда мы вошли внутрь здания, то тут же сняли обувь. К моему удивлению, здесь был деревянный пол. Техника здесь была не навороченная, а скорее устаревшая. Сам дом был с витражными окнами и раздвижными дверями, стены были совсем тонкими. Наверное, здесь слышно каждый шорох.

— Сюда, — позвал меня мастер Эж дальше по коридору и раздвинул двери, проходя в небольшую комнату.

Удивительно, но внутри был деревянные шкаф и тумбочки, стол, два стула и низкая кровать. Обычно мебель была вмонтирована в стены, но здесь такой интерьер, наверное, был обусловлен толщиной стен.

— Сначала придется убраться. Все моющие средства и оборудование ты найдешь в кладовке. Еда в холодильнике, буду признателен, если ты что-нибудь приготовишь. Удачи. Я пойду. У меня много дел, — сказал Эжелион и направился к выходу.

— А вам помочь не надо? — поспешно спросила я.

— Помоги готовкой. В остальное не лезь.

И он ушел, оставив меня в полном недоумении. Отличная практика у меня выйдет — будто на поварском факультете обучаюсь, а не на эксплуатации летательных агрегатов!

Убравшись и разложив вещи, я отправилась на кухню. Готовила я неплохо, часто помогала маме на кухне, хотя здесь были новые овощи и фрукты, вкус и применение которых приходилось искать в голосети. В итоге у меня получился острый суп с морепродуктами и жареные овощи на гарнир к мясу.

— Вкусно пахнет, — войдя на кухню, произнес куратор. — Кажется, ближайшие три недели я смогу нормально питаться.

— Вы обычно не готовите для себя? — спросила я, расставляя тарелки на стол, пока мастер Эж мыл руки.

— Только если прилетает внук. Мужчины так устроены, что о себе позаботиться можем, но не любим это дело. То же и в готовке, — пояснил куратор, присаживаясь за стол.

— И часто вас навещает внук? — из вежливости спросила я.

— Совсем нечасто, — ответил Эжелион и попробовал суп. — О, очень вкусно.

— Спасибо, — поблагодарила я, тоже приступив к еде.

Когда мы поели, я загрузила грязную посуду в моечную машинку. Куратор оценивающе смотрел на меня и неожиданно проявил заботу.

— На тумбочке в коридоре стоит бочонок с мазью. Каждый вечер после душа наноси ее на тело, чтобы не было ожогов. Наша звезда горячая. Понимаю, что ороситы привыкли к жаре, и все же не рискуй своей красотой.

— Благодарю, — ответила я, смутившись, и мастер Эж кивнул и ушел к себе в комнату.

Странный день. И куда меня отправил ректор? Надо позвонить Эштону и спросить, как у него прошло знакомство с куратором. Здесь я разговаривать не стала, стены были слишком тонкие, так что мой разговор будет слышен Эжелиону, поэтому я взяла коммуникатор и вышла на улицу.

Фар уже зашел за горизонт. На улице было тепло и уютно. Я вдохнула и подошла к беседке, разместившись на качелях. Эштон не ответил, и позже перезвонил сам.

— Привет, Фил. Прости, только окончился трудовой день.

— И как все пришло? — полюбопытствовала я.

Эштон лежал на кровати в современной комнате со встроенной в стены мебелью. Наверное, у него обычная практика и комната в общежитии, а не такая, как у меня.

— Ужасно! Мы с Аста-Азом вкалываем без перерывов. Знаешь, что мы делали? Очищали энергокотел, Фил! В гироботинках, на лету!

Пока я слушала друга, я дотянулась до ветки дерева, растущего рядом с беседкой, и сорвала зеленый фрукт круглой формы. На вкус он оказался горьким, поэтому я отложила его в сторону.

— Эш, а ты чего жалуешься? Вы с Матаром сами были инициаторами той вылазки, — с усмешкой отозвалась я и, сменив виджет, нашла в голосети информацию о фрукте.

В голосети он носил название «литтелла» и выращивался только на этой планете. Но времени узнать о нем больше не было, поэтому я сменила виджет на голограмму с другом и продолжила разговор.

— Хорошо-хорошо! А ты бы могла посочувствовать. — Фаэрт наигранно вздохнул и спросил: — Ты там как? Надеюсь, не сильно перегружают?

— О, я тут даже не находила свободной минуты, чтобы вздохнуть, — едко ответила я и призналась: — У меня какая-то продовольственная практика. Куратор попросил меня готовить ему. Может, потом еще какие-нибудь дела найдет.

— Фил, ты в курсе, что ты безумно везучая?

— Знаю, — тихо ответила я и грустно улыбнулась.

Как объяснить ему, что в жизни важно быть не везучей, а счастливой?

С другом мы поговорили еще около двух часов, обсуждая все на свете, а потом отправились отдыхать. Перед сном я зашла в душ, вымылась и нанесла на тело мазь, как и советовал куратор. Небо было укрыто звездами, когда я возвращалась в дом. И я подумала, что моё наказание имеет и свои положительные стороны, только я не ожидала, насколько оно изменит мою жизнь.

 

2

Мазь мне действительно оказалась необходима, потому что Фар был беспощаден в это время года на спутнике. Проснувшись, я умылась, позавтракала и отправилась искать куратора. Он нашелся в одном из ангаров, где перебирал мелкие запчасти в ящиках.

— Вам помочь? — спросила я, подходя ближе.

— Нет, я справлюсь, — бросив на меня мимолетный взгляд, отозвался Эжелион.

— Вы так боитесь моей помощи? — улыбнулась я, присев рядом и взяв в руки сопловую лопатку турбины.

— Последний раз у меня на практике была девушка с твоего факультета, — начал рассказ мужчина, — лет сто назад. Так вот, она тоже рвалась помочь. Знаешь, как она мне помогла? Все смазанные маслом детали вымыла и вычистила.

— Так они же коррозируют! — воскликнула я, приоткрыв рот.

Куратор хмыкнул, взял одну деталь и положил остальные в ящик. Я тоже вернула лопатку на место и направилась вслед за куратором на выход.

— Я рад, что ты это понимаешь. Но у меня правда нет для тебя работы. Если хочешь, можешь просто побыть рядом со мной. Я люблю время от времени тешить себя разговорами с молодым поколением.

— С удовольствием! — откликнулась я, широко улыбнувшись.

Вот так я и стала надоедливой «почемучкой», интересующейся всем и вся. Я рассматривала детали, спрашивала все о конструкции и физических процессах, протекающих как в природе, так и в двигателях кораблей. Мастер Эж оказался интересным рассказчиком, намного лучше многих преподавателей в училище. Как-то я высказала эту мысль вслух.

— Мой внук тоже все время жаловался на лекторов. Эх, молодежь, вам знания дают, а вы кривитесь.

— Ваш внук давно окончил обучение?

— Лет двадцать назад, но обучением это сложно назвать. В университете он появлялся редко, а все экзамены сдавал на «отлично». По-моему, он у меня был чаще, чем в университете, — рассмеялся Эжелион, отчего вокруг его глаз образовывалось еще больше морщин.

— Вы любите его, — констатировала я, взяв в руки металлическую шпильку и перекатывая её на ладони.

— Да как его не любить? Он моя гордость. Видела бы ты его! Красивый, статный, умный, к тому же очень серьезный, хотя говорят о нем всякое. Только не верю я всем сплетням, так как знаю своего внука лучше всех.

— Вы так его хвалите, что я ведь и влюбиться могу!

— Не влюбишься. В твоем сердце уже есть кое-кто. Иначе с кем ты по вечерам разговариваешь? — с лукавым блеском в глазах спросил Эжелион, и я смутилась.

— Это мой друг, а не возлюбленный!

— Нынче дружите вы странно, — пробурчал фаэрт.

— Зато любим так же искренне, — отозвалась я, и куратор покачал головой, но счастливая улыбка не сошла с его лица.

Уже прошла неделя практики. Я мыла по утрам полы, вечером готовила, а днем проводила все свободное время с мастером Эжем. К серьезной работе мастер меня не допускал, так как утверждал, что любит все делать и контролировать сам, а вот за готовку он мне очень благодарен.

Я подружилась с Като — у него был искусственный интеллект, поэтому с ним можно было даже поговорить. Если мне было грустно, он запрыгивал на колени и начинал скулить, а если весело — то прыгал вокруг и тявкал. Наблюдать за ним было умилительно.

— Как прошел сегодняшний день? — спросил Эштон, когда мы вновь созвонились.

— Так же, как и предыдущий. Дни идут, а их содержание не меняется, — ответила я, и друг рассмеялся.

Я делилась с ним разговорами с куратором, но при этом не могла выразить своей тоски, рассказать, что я все чаще думаю о Максе. Его образ преследует меня, он будто въелся в память и не хочет её покидать.

— Все с тобой понятно, — протянул друг, и мы продолжили пустяковую беседу.

Во дворе отключилась половина светильников, что не удивительно — время уже позднее. Я попрощалась с Эшем и отправилась в дом, чтобы захватить ванные принадлежности и сходить в душ.

Я ловила себя на мысли, что мне нравится местное спокойствие. В училище был бешеный темп, строевая, лекции, шумная столовая, симуляторы полета и, конечно, мои друзья, которые не давали мне заскучать.

Об этом я думала, пока мылась в душе. Отключив воду, я вытерлась полотенцем, открыла банку с мазью и принялась втирать её в кожу. Я как раз нагнулась и обмазывала ноги, когда дверь неожиданно открылась. Вскрикнув, я схватила с вешалки полотенце, но так и застыла с ним руке, пока вошедший мужчина таким же изумленным взором смотрел на меня.

И вот как можно было второй раз попасть в настолько компрометирующую ситуацию? Почему только куратор здесь замок не сделал, хотя бы древнюю защелку не поставил?!

— Лиса?!

Его оклик вернул мне возможность управлять своим телом, поэтому я, залившись жгучим румянцем, обмоталась полотенцем и взглянула на вошедшего. Скинув первое шоковое состояние, мужчина прошелся жадным взглядом по моей фигуре и вновь вернул взор к моим глазам.

— Лиса? — еще раз повторил он, будто предполагал, что зрение его подводит.

— Макс? — в тон ему спросила я.

И как из всех гуманоидов необъятной конфедерации здесь мог оказаться именно он? Почему наша следующая встреча произошла настолько неудачно? Я стою в душевой и прикрываюсь полотенцем, кожа блестит после нанесения мази, не говоря уже о мокрых волосах, находящихся в полном беспорядке.

— Что ты здесь делаешь? — привалившись плечом к хлипкому косяку, спросил фаэрт.

Надеюсь, эта стена выдержит, и мой внешний вид не станет достоянием еще и мастера. Хотя уж лучше бы мастера, уверена, тот бы не смотрел на меня таким жарким взглядом. И я бы уж явно не реагировала так остро на его внимание.

— Стою, — смущенно ответила я, поправив на груди полотенце, — и даже пытаюсь прикрыть своё тело, но это получается плохо, а ты никак не додумаешься выйти и дать мне возможность одеться.

— А если мне не хочется? — нахально спросил фаэрт, и я округлила глаза. — Ладно, одевайся.

Царственно позволив мне облачиться в одежду, Макс вышел из душевой, оставив меня в полном недоумении.

Ноги подкосились, и я осела на пол. Как мой контрабандист здесь оказался? Может, я сплю? Я даже ущипнула себя. Нет, это происходит наяву.

Поднявшись на ноги, я быстро оделась и вышла из душа. Макс держал в руках полотенце и с легкой улыбкой смотрел на меня. Мы оба не знали, как начать разговор. Наши встречи были все более непредсказуемые с каждым разом. Интересно, что преподнесет нам судьба на следующем повороте?

— Лиса, это удивительно, но судьба над нами шутит, — нарушил молчание фаэрт.

— Мне бы польстило, если бы удивительной ты считал именно меня, а не судьбу, — отозвалась я, смущенно отводя в сторону взор.

— Тебя я уже давно считаю восхитительно удивительной, — прошептал фаэрт, и мы встретились взглядами.

Я не ослышалась? Он сейчас действительно сделал мне комплимент? Эту звездную дату надо вбить в поисковую систему, как знаменательный день в истории конфедерации.

— Так что ты здесь делаешь, Лиса? — спросил Макс, взъерошив свои волосы ладонью.

— Прохожу внеочередную практику, — пожав плечами, ответила я и призналась: — То есть отбываю наказание.

— Наказание? Так ты плохая девочка? — с лукавой пьянящей улыбкой спросил Оджифаэрс.

— А какой бы ты хотел меня видеть? — вопросом на вопрос ответила я.

Мы молчали, жадно смотря друг на друга. Сегодняшние звезды светили только для нас, и я готова была поверить даже в существование магии, ведь волшебство между нами было практически ощутимо.

— Я бы хотел видеть тебя настоящей, — наклонившись ко мне, проговорил Макс и сглотнул.

Дыхание перехватило. На моих щеках вспыхнул румянец, и я отвела взор. Макс же так и не отодвинулся, его глаза заалели. Опасаясь собственных чувств, я сменила тему:

— Так как ты здесь оказался?

— Приехал к деду, пока время свободное выпало.

Макс явно нервничал. Он то запускал руку в карман гофрированных брюк, то оправлял футболку, то кусал губу. Мне было настолько же неловко и волнующе, и даже его оранжево-красные глаза не помогали мне расслабиться.

— О, как неожиданно, — отозвалась я, вспомнив рассказы куратора о своем любимом внуке.

Так вот тот самый красавец-умник-богач? Вспомнилось, что мы с мастером разговаривали и о моей влюбленности, при этом куратор не опасался, что я влюблюсь в его внука. Конечно, бояться этого вовсе не стоит, ведь невозможно влюбиться дважды в одного и того же гуманоида.

— Что ж, тогда я в душ, — кивнув в сторону кабины, сказал Макс. — Поговорим обо всем завтра, хорошо?

— Уже не терпится узнать, как ты объяснишь своё поведение в клубе, — вызывающе ответила я.

— О, моё поведение? — Фаэрт хмыкнул, сложив руки на груди. — Это мне хочется узнать, что же в ночном клубе делала курсантка военного отделения.

— У меня есть железобетонное оправдание: меня силком притащили туда друзья! Кстати, — я наклонилась ниже и сделала вид, что выдаю страшный секрет, — именно та выходка и обошлась мне этой практикой. Может, это ты подстроил, чтобы мы встретились здесь?

— Если бы это был я, — наклонившись ко мне и практически касаясь моих губ, в таком же заговорщицком ключе начал фаэрт. Я уже приготовилась услышать страшную правду, когда он резко отстранился, обвел рукой территорию и продолжил: — …то я бы выбрал место практики более живописное, чем дедова свалка!

Мы застыли, а потом вместе рассмеялись, неотрывно смотря друг на друга. Прошедший год не только не разрушил нашу связь, но и вывел её на новый уровень. Расстояние, которое нас разделяло, немного сократилось, хотя время должно было, наоборот, его увеличить. Или я только хочу думать о нашем сближении?

— Спокойной ночи, — прошептала я, поправив свои волосы и улыбаясь.

— Боюсь, что я теперь вовсе не смогу заснуть после увиденной в душе картины, — с шумом втянув воздух и отвернувшись, ответил Макс.

Я нашла это удачным поводом сбежать в дом. Улыбка не покинула моего лица и в комнате, а бешеное сердцебиение долго не давало мне заснуть. Неужели моё везение поможет мне стать счастливой?

Знаю, что мы из разных миров, но кто запрещает мне мечтать?

Проворочавшись в кровати до поздней ночи, я не выдержала и поднялась на ноги. Рука потянулась за формой, но я одернула себя и достала цветастый сарафан. Распустив высушенные волосы, я взглянула на себя в зеркало.

Белые в тусклом свете волосы мягкими локонами ложились на плечи, глаза блестели, рот приоткрыт, выдавая мое волнение. Я приложила ладони к щекам, чтобы снять румянец.

Спокойствие, только спокойствие. Нужно немного прогуляться, чтобы остудить свой пыл.

Я выбежала из дома на улицу, втянув в легкие теплый воздух, но даже он казался ледяным по сравнению с воспламенившимся сердцем. Оглянувшись на дом, я быстрым шагом направилась к беседке, так полюбившейся мне за время практики.

Но уже на подходе к ней я остановилась и застыла, смотря на мужскую фигуру в тусклом свете нескольких фонарей. Макс стоял ко мне спиной, заложив руки назад и смотря на небо.

На нем были темные брюки и светлая футболка свободного кроя, скрывающая его идеальную фигуру, делающего из него мальчишку, а не взрослого мужчину. Я хотела развернуться и уйти, но Макс внезапно обернулся и окликнул меня. Я застыла на месте.

— Не можешь заснуть? — мягко спросил Лимаксион, и я неуверенно кивнула, обведя носком сандалий полукруг на земле. — Лиса, подойди ко мне.

Я подняла на него растерянный взгляд и, на миг засомневавшись, сделала несколько шагов вперед и вложила ладонь в протянутую руку. Приказы Макса для меня не обсуждаются, словно он высшее начальство не только для моего сердца, но и для мозга. Задержав взгляд на наших сомкнутых руках, я сделала несколько шагов вперед и поравнялась с фаэртом.

Он посмотрел на меня с легкой улыбкой, сдвинувшись в сторону, чтобы встать позади меня, и потом указал на небо. Я подняла голову, но едва ли что-нибудь увидела перед собой. Каждой клеточкой своего тела я ощущала близость Макса и думала лишь об этом

— Смотри, сегодня созвездие Разлученных влюбленных появилось на небе. Его можно заметить лишь дважды в год, — прошептал Макс.

Я промолчала, хотя по телу пробежали мурашки от его тихого голоса. Время, остановись! Дай насладиться секундой еще несколько тысячелетий!

— Ты разбираешься в созвездиях? — нарушила тишину я.

— Только своей системы, — ответил мужчина и, обняв меня за плечи, прижался щекой к моей макушке. — Ты не замерзла?

Замерзла? На улице так тепло! Как можно замерзнуть в это время года?

И вопреки здравой логике я ответила:

— Немного.

Кажется, он улыбнулся, прижав меня к себе теснее.

— В детстве я мечтала улететь с Орео, — тихо начала я, продолжая смотреть в небо. — Со временем я поняла, что моя мечта несбыточна. Я никогда не забуду горький привкус разочарования, я ведь была уверена, что не увижу другие звезды и планеты.

— Наверное, ты никогда и не думала, что будешь прятаться на спейс-шаттле и выпрыгнешь в скафандре в открытый космос с совершенно незнакомым мужчиной, — со смехом сообщил Макс.

Я пихнула его локтем в живот, но он не отпустил меня, лишь на мгновение отодвинулся и рассмеялся еще громче. Я тоже улыбалась, не в силах поверить, что с тех событий прошел уже год.

— Не такой уж ты и незнакомый, — едко ответила я, обхватив ладонями руки Макса.

— А какой я, Лиса? — спросил он, нагнувшись.

Я повернула голову, подняв её вверх, и посмотрела на Макса. Кончик моего носа касался его, и мы просто смотрели заворожённо друг другу в глаза.

 

3

Макс медленно склонялся ко мне, и я думала, что вот сейчас будет мой первый поцелуй, но…

— Лиса, а ты наносишь на тело мазь от загара дедушкиного производства? — неожиданно спросил он и нахмурился.

— Да. Мастер Эж настоял на этом, — растерянно ответила я, и Макс отпустил меня и, сделав шаг назад, чихнул.

Потом еще раз и еще. Я обеспокоенно глядела на него, борясь с желанием подойти ближе. Наконец, он выпрямился. Его глаза покраснели и заслезились. В моих глазах стоял немой вопрос.

— У меня аллергия, — пояснил фаэрт, — на один из компонентов. Прости, мне лучше пойти в дом и выпить лекарство.

И он еще раз чихнул и ушел в дом, оставив пунцовую от смущения меня стоять в беседке. Сев на качели, я схватилась за голову и неожиданно рассмеялась. И куда пропала моя удача?!

Но зато этот инцидент снял напряжение, царившее между нами.

На следующее утро просыпалась я с опаской, что вчерашний вечер оказался лишь сном и плодом моего воображения. Открыв глаза, я повернулась на бок и воспроизвела в памяти события, после чего поднялась с кровати и оделась.

В ванную я пробиралась на цыпочках, зная, что мастер просыпается обычно позже. Взглянув в витражное окно, я облегченно выдохнула, увидев на улице Макса, играющего с Като. Фаэрт кидал ему диск, а тот с визгом и лаем приносил его обратно. Интересно, а кто создавал программу для Като?

Впрочем, это не так важно. Намного важнее то, что Макс мне всё же не привиделся. Улыбнувшись, я зашла в ванную и умылась водой, нагретой на солнечных батареях. После этого я отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак.

Когда я сделала тосты с маслом и джемом, расставив все на столе вместе с кружками горячего шоколада, вошел Макс. Я заметила его боковым зрением, но специально не обернулась, не зная, какую тактику поведения выбрать. Сделать вид, что вчера ничего не произошло, или прямо спросить у него, какие между нами отношения?

Оба варианта мне не нравились, поэтому я решила дождаться действий Макса.

— Доброе утро, — сказал фаэрт, опершись на косяк и сложив руки на груди.

— Доброе, — кивнула я, обернувшись, и продолжила растирать масло на тосте.

Макс проследил за моими действиями и подошел ближе, забрав у меня из рук хлеб. Хотя на столе уже были разложены тосты, он все равно выбрал тот, который у меня в руке. Ничего не ответив, я обошла его и направилась в комнату куратора, звать его к завтраку.

— Мастер Эж, — позвала я, постучавшись трижды.

— Он уже в ванной, — ответил Макс, и я, смутившись собственной трусости, вернулась на кухню.

Для Макса было не секретом то, что я избегаю его взгляда, но я ничего не могла с собой поделать из-за неловкости, возникшей между нами. Сев за стол, я нервно затеребила бумажную салфетку, потом отпила шоколад и чуть не обожгла губу, подавившись. Промокнув губы салфеткой, я еще больше смутилась и уставилась взглядом в стол.

— Вы уже познакомились? — спросил куратор, входя на кухню.

Здороваться было не в его привычке. Мы с Максом переглянулись, и это был первый раз, когда я встретила его прямо взгляд. Мужчина улыбнулся и подошел ближе, протянув мне руку. Его глаза были оранжево-красные.

— Лимаксион Оджифаэрс.

— Филисити МакКаст, — ответила я, пожимая руку.

Эжелион сел за стол и приступил к завтраку. У Макса была другая фамилия, нежели у его дедушки. Наверное, их связывала родственная связь по материнской линии.

— Макс, ты поможешь мне с модулятором? — спросил куратор, и внук согласно кивнул.

— Разумеется. А в чем там проблема?

— Программа сбилась, и теперь я не могу тестировать новые разработки. Вообще, ты приехал вовремя. У меня все валится из рук последнее время, — задумчиво ответил куратор, и я перевела удивленный взгляд на Оджифаэрса.

— Мастер Эж допускает тебя до своей работы?

— Просто у меня руки из нужного места растут, — со смешком ответил Макс, возмутив меня до глубины души.

— Просто кому-то повезло быть единственным внуком! — резонно возразила я.

— Лиса, — нагнувшись и сложив предплечья на стол, обратился ко мне Макс, — ты действительно считаешь, что вот этот перфекционист допустил бы меня до своей драгоценной работы, не будучи уверенным в наличии у меня мозгов и необходимых зданий, даже если я прихожусь ему внуком?

Макс неотрывно смотрел на меня. Я нахмурилась и пыталась прочесть на его лице блеф, но он смотрел открыто и искренне. Куратор переводил взгляд с одного на другого, и от него наверняка не скрылся цвет наших глаз. К счастью, он решил никак это не комментировать.

— Макс неплохой программист, — объяснил Эжелион.

— Ты хотел сказать гениальный, — парировал Макс, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

Я фыркнула и догадалась:

— Программу для Като ты писал?

— Еще на первом курсе университета, — кивнул фаэрт.

— Это все мои гены. У меня не мог родиться не одаренный внук, — пафосно сказал куратор, и я перевела на него изумленный взгляд, прочитав в глубине его глаз намек на веселье.

Ого, так он еще и шутить умеет? Неожиданно!

Макс рассмеялся, да и мастер Эж позволил себе улыбку. Его настроение явно улучшилось с тех пор, как приехал внук. Интересно, как были бы рады родители моему возвращению?

Дальше каждый занимался своими делами. Эжелион погрузился в работу, советуясь с внуком и немного поучая его. Тот был рад впитывать новые знания и часто улыбался. Я крутилась где-то поблизости, то принося чай, то слушая их рассказы и изредка вступая в беседу.

На самом деле я просто любовалась таким домашним и уютным Максом. Мы с ним переглядывались, когда дед этого не замечал, или случайно дотрагивались друг от друга. Я пыталась поскорее освободиться от телесного контакта, а Макс задерживал меня на секунду-другую.

Несколько раз я ловила на себе задумчивые взоры мастера Эжа, но он не любил распространяться о своих личных наблюдениях. Цвет глаз не всегда говорит о многом, мало ли, двое молодых людей приглянулись друг другу, с кем не бывает?

Вечером, приняв душ, я не нанесла на кожу мазь, надеясь, что моя кожа спокойно перенесет палящие лучи, и отправилась в беседку, где меня у костра ждали мастер Эж и его внук. Мы разговаривали и ели жаренное на огне мясо. Куратор рассказывал очередную веселую историю своей юности, и мы с Максом, переглядываясь, смеялись.

— Ты не хочешь шоколада? — спросил Макс неожиданно.

— Да, я сейчас принесу, — кивнула я, но фаэрт, взяв меня за руку, усадил обратно на качели.

— Не нужно. Я сам схожу за ними.

Он ушел, и повисла неловкая пауза. Мастер Эж смотрел на меня с хитринкой. На моих щеках вспыхнул румянец, но я списала это на жар от костра. Задумавшись, я не сразу услышала голос куратора:

— Ты очень похожа на мою жену. Не внешне, конечно, а своим характером. Она тоже никогда не надоедала, не стремилась быть в центре внимания, а была тихой и при этом отважной девушкой. Она умела создавать уют и тепло вокруг себя, не покоряя мир своей красотой, а просто озаряя его своим существованием. Я тянулся к ней всей душой, но так боялся признаться в своих чувствах, что практически потерял её. А она ждала и любила только меня.

— Как хорошо, что я совсем на тебя не похож, — прокомментировал Макс, вернувшись из дома с двумя кружками шоколада.

Я смутилась его фразе, имеющей двоякий смысл, и приняла из рук фаэрта одну из кружек, обхватив белый фарфор руками.

— Просто вы, молодежь нынешнего поколения, не умеете скрывать своих чувств. Все у вас на поверхности.

— Может, это и так, но вряд ли во времена вашей молодости было по-другому, — не согласилась я, отпив шоколада. — Ваш дед тоже наверняка видел ваши чувства и делал определенные выводы, но вы об этом не знали. А влюбленные имеют свойство слепнуть от любви.

— Тебя уделали, дед, — с усмешкой прокомментировал Макс и поднялся, чтобы сорвать с дерева несколько плодов литтеллы. — Филисити, не хочешь попробовать местную экзотику?

— Ты предлагаешь мне её? Она же горькая, — поморщилась я и отпила шоколад.

Макс усмехнулся, повертел в руке зеленый плод и нанизал его на тонкие металлические прутья, после чего поднес их к костру. Языки пламени не доставали до фруктов, но отдавали им свой жар.

— Просто ты не знаешь рецепт приготовления, — задумчиво произнес Макс, переворачивая прутья другой стороной. — Знаешь, я очень люблю этот фрукт. Он необычен тем, что не дается в руки обычному обывателю. Ему нужна забота и внимание, тогда при ближнем рассмотрении можно разгадать его секрет и полюбить. Но того, кто проявил терпение при его взращивании и применении, он отблагодарит прекрасным вкусом и ароматом.

В воздухе запахло карамелью. Зеленые фрукты приобрели коричневый оттенок, сочась, и Макс, протерев два фрукта, положил их на тарелку и передал мне.

— Спасибо, — поблагодарила я Макса, приняв тарелку и взяв в руки десертную ложку.

Первый кусочек я съела с опаской, хотя аромат шел потрясающий. Но стоило мне вкусить запеченный фрукт, как я уже принялась отламывать ложкой второй кусочек. Слаще, чем конфеты! Видимо, вся горечь ушла вместе с соком!

— М-м, как вкусно! Я не ожидала такого!

— Рад слышать, — ответил Макс и добавил: — Лиса, ты напоминаешь мне Литтеллу. Ты никогда не подпустишь к себе чужих людей, зато с родными будешь ласковой и нежной.

Мы смотрели друг на друга неотрывно. Наверное, во всем виноват отсвет костра, но глаза Макса стали практически алыми. Даже вкус литтеллы потерял свою сладость по сравнению с океаном чувств в глазах фаэрта.

— Макс… — смущенно начала я, но меня перебил куратор.

— Вот нет у вас уважения к философским умозаключениям старших! — с усмешкой воскликнул куратор, поднимаясь со своего места.

Это он так решил дать нам знать, что уходит?

— Стоит делать разграничение между философскими умозаключениями и старческим бубнежем, — подмигнул ему Макс и улыбнулся, сев рядом со мной.

— Дай мне радость поучить новое поколение, как это делал мой дед, — рассмеялся мастер Эж и погрозил внуку пальцем. — Я в твоем возрасте не был так резок в своих высказываниях.

— О, ну вот это уже особенность нашего поколения, — переглянувшись с Максом, отозвалась я.

Эжелион лукаво улыбнулся и ушел, сославшись на усталость и его почтенный возраст. Мы остались вдвоем. Макс взял мою руку, в которой я держала ложку, и таким образом заставил меня накормить его.

— Вкусный? — с улыбкой спросила я, и Макс как-то странно посмотрел на меня.

— Очень, — ответил он, наклоняясь к моим губам.

В этот момент я быстро запихнула себе в рот следующую ложку литтеллы. Фаэрт на мгновение растерялся и усмехнулся, вновь заставив меня покормить его. Когда с десертом было покончено, я отставила в сторону тарелку и положила голову на плечо Макса. Качели медленно раскачивались в такт биения моего сердца.

— У меня правда аллергия, — неожиданно высказался фаэрт. — Не веришь?

— Верю, — тихо ответила я и прикрыла глаза.

— Рад слышать. Не хотелось бы, чтобы ты думала, будто я не намеревался тебя целовать.

На это я точно не посчитала нужным отвечать. От пламени шло успокаивающее тепло, ночь сверкала звездами, а костер игриво подмигивал красными всполохами. Просидев так еще около часа, мы отправились домой, предварительно потушив огонь.

Без слов мы разошлись по своим комнатам, лишь перед прощанием Макс взял меня за руку и поцеловал кончики пальцем. Странно, на щеках уже даже не вспыхнул румянец, лишь легкая улыбка расцвела на губах. Освободив свою руку, я скрылась за дверью своей комнаты.

 

4

— Молодежь, а вы не хотите слетать после обеда на планету, чтобы закупиться продуктами? — спросил у нас во время завтрака мастер Эж.

Мы переглянулись и утвердительно кивнули. Часы до обеда текли для меня безумно медленно, мне хотелось даже взломать систему искусственных спутников, чтобы перевести время. Почему же оно так неспешно идет?

На планету мы полетели на звездолете Макса, который был пришвартован на частном космодроме неподалеку. Туда мы долетели на аэромобиле старой модели, усовершенствованной самим Максом в студенческие годы.

Стоит ли при этом упоминать, что чувствовали мы себя женатой парой? Ладно-ладно, чувствовала себя так именно я. Мне нравилось, как на планете на нас оглядываются люди, девушки завистливо косятся в сторону Макса, а он просто держит меня за руку, будто имеет на это полное право. Я прятала улыбку и позволяла ему такие невинные прикосновения.

Мы даже зашли в аптеку, чтобы купить крем от загара. Хоть я и убеждала фаэрта, что это лишнее и за вчерашний день с моей кожей ничего не случилось, Макс настоял на покупке. И только после этого мы отправились в гипермаркет.

Когда мы загрузили купленные продукты в звездолет, Макс предложил прогуляться по городскому парку. Городской парк был навесным сооружением в виде прозрачного шара, внутри которого было множество переплетенных дорожек с искусственным притяжением, клумбами с яркими цветами, иногда даже плотоядными, и невероятной красоты деревьями, уходящими в высоту на несколько десятков метров.

Я с восхищением проходила мимо растений, вдыхая приятный сладковатый аромат, когда одно из них внезапно лианой опутало моё запястье. Я негромко вскрикнула и испуганно оглянулась на Макса. Тот негромко рассмеялся и дотронулся до стебля растения, чтобы оно убрало свои загребущие лианы от меня.

— Оно живое? — удивленно спросила я, когда Макс взял меня за руку и мы продолжили прогулку.

Сейчас мы ходили вверх ногами, то есть если поднять голову, то можно было увидеть город со всеми его многоэтажками, спешащими пешеходами и сигналящими аэромобилями. Именно в такие моменты ощущаешь себя вне системы, будто идешь против установленных законов, и это дарит чувство противоречия и свободы.

— Можно сказать и так, — весело ответил собеседник и указал на лавку с растениями. — Не хочешь себе такое растение, только меньшего размера? Правда, оно может вырасти и быть высотой с трехэтажный дом, но на это уйдет не один век.

— Хочу! — воскликнула я, и мы подошли к лавке, где я тут же начала выбирать себе растение.

Мой выбор остановился на цветке с фиолетовыми лепестками, а вот несколько его стеблей тоже могли выбираться из-под почвы и жить собственной разумной жизнью. Правда, все это будет через несколько лет, пока же о нем нужно заботиться и кормить.

Макс купил и этот цветок, и подкормку для него. Время было позднее, поэтому нам пришлось возвращаться. Мы шли по космодрому, и я прижимала к себе свой подарок, вспомнив другого мужчину.

— Макс, — обратилась я к фаэрту, — а почему мужчине так важно оставить после себя подарок?

— Что за странный вопрос? — Оджифаэрс наградил меня удивленным взглядом.

— Просто я вспомнила, как один мой друг настаивал на подарке, и почему-то стало любопытно.

— Если так любопытно, то у своего друга и спрашивай, — раздраженно отозвался Лимаксион и ускорил шаг.

Он уже попал на корабль через шлюз, когда я отставала, удивленная его внезапной резкостью. Что на него нашло? Мне просто интересно, в чем суть подарков. Мужчины заранее извиняются за что-то или пытаются оставить как можно больше напоминаний о себе в жизни девушки?

Когда я вошла в рубку и поставила цветок на панель, мужчина уже закрыл шлюзы и запрашивал разрешение на отстыковку. Я продолжала задумчиво смотреть на него, а потом позвала:

— Ма-а-акс, почему ты обиделся? Я ничего плохого не сказала!

— Лиса, когда ты гуляешь с одним мужчиной, старайся поменьше говорить о другом, который тоже дарит тебя подарки, — даже не удостоив меня взгляда, всё так же раздраженно ответил Макс.

Я смутилась и закусила губу. Вот дура! Эштон для меня не больше, чем брат, поэтому я и воспринимаю его так, но Макс-то об этом не знает! Тем более в прошлый раз в клубе он видел меня с ним, мало ли что он мог себе вообразить?

— Макс?

— Что? — устало ответил он, получив разрешение на взлет и беря на себя управление.

— Эштон мой однокурсник, и я не отношусь к нему более чем как к брату. Я ему благодарна за то, что он заботится о моем спокойствии и не подпускает ко мне других парней. Понимаешь, учеба в мужском коллективе — не такая легкая задача.

— Лиса, — начал фаэрт, словно с ребенком заговорил, — ты хоть понимаешь причины такого поведения своего друга? Наверное, ты думаешь, что я тоже забочусь о тебе просто как о сестре? Если ты так думаешь, то все еще не выросла и осталась ребенка.

— Я так не думаю! — поспешно ответила я и отвернулась, чтобы Макс не увидел румянец на щеках. И уже тише добавила, смотря в сторону: — Я просто не хочу знать причины его поведения, потому что боюсь потерять друга, но более никем он стать для меня не может.

Макс не ответил, но я почувствовала, что он расслабился после моих слов. Отлично, глядишь, к концу полета он совсем успокоится, и мы даже сможем нормально поговорить.

Поговорить нам так и не удалось, поэтому, поужинав, мы разошлись по комнатам. Сев за стол, я поставила перед собой цветок и положила голову на скрещенные руки, тяжело вздохнув.

— И почему чувства такая сложная штука? — риторически спросила я.

Цветок мне, естественно, не ответил, даже если бы вопрос был не риторическим. Я потрогала бархатные лепесточки и улыбнулась новому приобретению. Я уже полила его, а также узнала все через голосеть о его подвиде.

В дверь постучались, и порог переступил Макс. Я поднялась со своего места и мужчина, окинув комнату беспристрастным взглядом, неожиданно предложил:

— Не хочешь прогуляться? Я хочу тебе кое-что показать.

— Сейчас? — удивленно переспросила я, взглянув через окно на закат.

— Именно, — кивнул Макс и оглядел меня с ног до головы. — Только оденься во что-нибудь менее маркое и удобное.

— Из менее маркого и удобного у меня только военная форма, — призналась я, разведя руками.

— Отлично. Мне хочется посмотреть, курсантка Филисити МакКаст.

— Но эта форма совершенно скрывает мою фигуру, — буркнула я, развернувшись.

— Не переживай. Всё, что надо, я уже разглядел, — донеслось мне в спину, и фаэрт закрыл двери.

Я стояла и растерянно глядела ему вслед. Это был комплимент? Это же точно был комплимент и мне не показалось? Щеки опалил румянец, я улыбнулась и быстро облачилась в форму. В коридоре нос к носу столкнулась с Максом, мужчина переплел наши пальцы и повел меня на улицу.

Здесь стоял гироцикл, за штурвал которого сел фаэрт. Я села сзади, обняв мужчину за талию и прижавшись щекой к его спине. Макс зажег питание, и мы помчались к воротам. Мимо проносилась ночь, и мы удалялись от дома куратора.

Моё сердце стучало медленно, но сильно. Я даже боялась, что его может почувствовать Макс, именно поэтому слегка отодвинулась, но тут же почувствовала крепкую хватку Макса на своей ладони. Расслабившись, я вновь приникла к фаэрту и обняла его за талию крепче, закрыв глаза. Как же рядом с ним тепло!

Мы остановились, и мне пришлось нехотя открыть глаза и встать с гироцикла. Мы стояли в центре поля с высокой травой по колено, вокруг шелестел лес. Вся зелень на спутнике была искусственного происхождения, для этого под землей делали специальную систему орошения и удобрения, как и на многих планетах. Но не на Орео. Там никогда такого не было. Земли использовались исключительно в качестве плантаций.

— Никогда не была в лесу, — призналась я.

— Тогда идем, я тебе кое-что покажу.

Макс заглушил двигатель и потянул меня к огромному толстому дереву. Наверное, диаметр его ствола доходил до трех метров, и смотрелось оно крепким и полным сил. Когда мы подошли ближе, то я разглядела дверь и сенсорную панель с откидной крышкой. Решив не удивляться, подождала, пока Макс снимет защиту.

— Лиса, — обернувшись ко мне, тихо проговорил Макс, когда дверь отъехала в сторону, предоставляя вид на винтовую лестницу. — Это моё детское убежище. Так уж случилось, что мои родители были часто заняты и просто отправляли меня к деду сюда. Я даже школу пропускал целыми семестрами, обучаясь дистанционно. Так что эта дверь не просто вход в «домик на дереве» — это пропуск в моё детство.

Он раскрывается передо мной, оголяя самые сокровенные воспоминания. В животе запорхали бабочки, и я невольно улыбнулась, крепче сжав ладонь Макса. Он кивнул и потянул меня внутрь. Дверь за нами плавно съехалась, и мы прошли на второй этаж, не размыкая рук.

Я чувствовала, что расстояние между нами сокращается с каждым моим вздохом. И от этого становилось страшно. Сможет ли кто-то стать мне ближе моих родителей? Довериться своим чувствам всегда страшно.

Наверху была просторная комната с гамаком, водяной кроватью и креслами со столом. Естественно, стены были отшлифованным деревом, прямо перед нами был открытый балкон. Наверное, снаружи его заметить затруднительно — вид закрывают ветви с пышной сочной листвой.

Макс, дав время мне оценить обстановку, потянул именно на балкон. Я послушно последовала за ним. Подойдя к перилам, я осторожно выглянула вниз. Метров шесть точно есть. Высота никогда не вызывала у меня страха, наоборот, чувство свободы и эйфории. Вот и сейчас моё сердце ускорило свой бег.

Или это из-за горячих ладоней Макса, которые легли мне на талию. Я затаила дыхание, наслаждаясь его невесомыми прикосновениями.

— Сейчас начнется самое прекрасное, — прошептал мужчина на ухо.

По моему телу пробежали мурашки, и я крепче прижалась к Максу. Казалось, что он улыбнулся и прижался щекой к моему виску. Впереди в ночной тишине леса я увидела несколько огоньков. Сперва подумала, что воображение разыгралось, но вскоре огоньков прибавилось. Сначала с десяток, потом с сотню, и вдруг они заполонили весь лес.

Медленно они выбирались из-за деревьев на поляну. Маленькие разноцветные светлячки, заполонившие собой все пространство снизу. Я приоткрыла рот от удивления и созерцания такой красоты, а огоньки тем временем пустились в пляс.

Они поднялись вверх, разбились на пары, потом вновь сошлись и образовали снежинки. Они медленно опустились на землю и будто взорвались, фейерверком отлетая к небу и уже здесь, на уровне глаз, образуя различные фигуры.

Я, заворожённая увиденной картиной, боялась пошевелиться. Разноцветные светлячки тем временем спиралью опускались вниз и уже на поле в листве играли в прятки, пока каждый огонек не нашел пару. Тогда они вновь поднялись наверх и начали хаотично перемещаться.

Так я думала. На самом же деле они маршировали по только им изведанным законам. И я думала, что они нас не видят, пока они не разъединились и не образовали светящуюся картину: девушку прижимает к себе парень, она держится за перила, а он склонил к ней голову и улыбается.

Все это было так реалистично! И я поняла, что они живые и прекрасно нас видят. Я встрепенулась, переглянувшись с Максом. Тот улыбался. Светлячки же будто только и ждали нашей реакции, быстро сменив картинку на другую — свадьба с подвенечным платьем и алтарем. Девушка, созданная из множества огоньков, смущенно ступает вперед, но в каждом её шаге чувствовалась уверенность.

Следующая картинка — брачная ночь. Муж скидывает с плеч девушки рубашку, и та падает на кровать, протягивая руки к возлюбленному. Тот склоняется над ней, целуя в губы. Страсть и любовь, воплощенные ночными созданиями, были ощутимы кончиками пальцев.

На моих щеках вспыхнул румянец, и я боялась оборачиваться к Максу, а светлячки тем временем изобразили новую картину: родители склонились над колыбелью малыша. Отец взял его в руки и поднял, восхищенно смотря на сына. Не знаю, как удавалось светлячкам изображать и передавать эмоции, но я взгляд не могла оторвать от анимации.

Последней их картиной были мужчина и женщина, держащие ребенка за руки. Он подпрыгивал и смотрел поочередно на родителей, а те улыбались ему, словно он — целая Вселенная. И столько нежности было в этой картине уходящих родителей, что я расплакалась.

Светлячки уменьшали картину, словно семья действительно уходит, а потом взорвались тысячами маленьких огоньков и стремительно приблизились к дереву, зависнув в воздухе напротив меня.

Я испугалась и чуть отшатнулась, но Макс, стоящий сзади, не дал сделать мне и шага. Я протянула вперед руку и один из светлячков потерся о мою ладонь.

— Это было потрясающе, — прошептала я, утерев слезы свободной рукой. — Спасибо за волшебство!

Они будто поняли меня и устремились обратно к лесу, спрятавшись за деревьями. Лишь один светлячок остался лежать у меня на ладони. Я обернулась к Максу, и он пояснил:

— Это ночь его заката. Он желает отправиться к звездам с твоих рук.

Он умирает? Сказать мне было нечего. Я сложила ладони вместе и поднесла светлячка ближе к лицу. Он будто вздохнул, а потом сотнями едва различимых малюсеньких огоньков отправился наверх, минуя ветви дерева и сочные зеленые листья. Я смотрела ему вслед, благодаря за подаренное ночью волшебство.

— Они недолго живут? — спросила я у Макса, который развернул меня к себе и приобнял за талию.

— Два теплых сезона, а потом отправляются к праотцам. Но они даже умирают красиво, — ответил фаэрт и задумчиво добавил, подняв голову к кроне дерева: — Ради такой смерти стоит жить. Уходить нужно тоже с честью.

Я промолчала и дотронулась кончиками пальцев до щеки Макса. Он опустил голову и перевел взгляд на меня. И столько в его глазах было намешано, что у меня перехватило дыхание. Глаза, состоящие из семи цветов радуги, искрились, переливались и становились оранжево-красными. Я зачарованно смотрела в его глаза, думая, какой цвет сейчас у меня? Неужели такой же?

Чувства фаэрта всегда легко прочитать по глазам. В детстве меня легко уличали во лжи, зато искреннюю радость — желтую — всегда можно было прочесть во взгляде.

— Твои глаза… — прошептала я, и Макс приложив к моим губам указательный палец, призывая к молчанию.

— У тебя такие же, — нетерпеливо ответил он, будто любуясь мной.

Я была самой обычной. Разве можно мной любоваться? Но вот я смотрю на него и понимаю, что можно. Макс убрал прядь моих волос за ухо, взял моё лицо в свои ладони и медленно наклонился ко мне, чтобы подарить невесомый нежный поцелуй. Мой первый осознанный поцелуй.

Я неуверенно положила руки на мужскую талию, обхватив тонкими пальцами кожаную куртку и приподнимаясь на цыпочках, чтобы Максу не пришлось так сильно наклоняться ко мне. Казалось, что ему было наплевать на все неудобства, потому что его поцелуй с каждой секундой превращался из осторожного и нежного в порывистый и страстный.

Мне стало не хватать воздуха. Мы с трудом отстранились друг от друга, но всего на секунду, чтобы в следующее мгновение вновь соприкоснуться губами, упиваясь эмоциями друг друга. Макс переместил одну руку мне за затылок, а второй обхватил талию и подсадил меня на перила.

«Он с ума сошел! Здесь же высота шесть метров!» — отстраненно подумала я, но не оторвалась от Макса, наоборот, крепче обхватила его талию, уничтожая и без того малое расстояние между нами.

Это чувство опасности щекотало нервы. Моя жизнь сейчас зависит от мужчины, сжимающего меня в объятьях. Ему стоит расцепить свои руки, перестать меня удерживать, и я полечу вниз. Но нет. Я точно знаю, что он так не сделает, он ни за что меня не отпустит, наоборот — его объятия стальные, а губы — мягкие и нежные.

Наплевать, что я совершенно не умею целоваться, но я очень хочу научиться. Научиться для него. Мой язык будто живет собственной жизнью, мозг в этот момент работает мало, я просто делаю то, что хочу и чувствую. Макс легко отстранился, обвел овал моего лица своим пальцем и загадочно улыбнулся.

— Есть что-то невероятное в том, чтобы зависеть от тебя, — прошептала я, и мужчина заглянул мне в глаза, наклонив назад.

Мои волосы развевал ветер, Макс нависал надо мной. Если он не удержит равновесие, то мы полетим вместе. Но я доверяю ему. Он ловкий, сильный, мой. Наверное, я стала считать его своим, стоило нам выйти из корабля и попасть на Фарэт. Пусть он будет моим хотя бы мысленно.

— Ты стала моей, как только попала на мой корабль, — вторя моим мыслям, прошептал мужчина в самые губы. — Ты в моей власти, Филисити МакКаст. Советую хорошенько это запомнить. И пусть никто в твоей чертовой академии к тебе не приближается на расстояние трех шагов.

Это ревность? Сердце запело. Оно, глупое, уже безумно любит Макса, но как же страшно, что он лишь играет со мной!

— Тогда хорошенько запомни, Лимаксион Оджифаэрс, что ты тоже принадлежишь мне.

Слова сорвались с губ раньше, чем я успела о них подумать. В глазах Макса зажегся огонек, они стали практически красными, после чего мужчина приник к моим губам, сминая их и доказывая свою власть.

Он выпрямился и притянул меня к себе. Я обвила ногами его талию, и он вновь усадил меня на перила. Не помню, сколько мы целовались, но оторвались друг от друга, когда поняли, что безумно устали, губы пощипывало, но на душе пели птицы.

Я встала рядом с Максом и обняла его, положив голову на грудь. Фаэрт сжал меня в объятиях и поцеловал в макушку. Сегодняшняя ночь похожа на сказку, но все равно в меня вонзаются иголки сомнений. Что я, в сущности, знаю о Максе? Блогеры только и гудят о его личности, называя самым завидным женихом и вместе с тем бабником и ловеласом.

Отстранившись и положив руки ему на грудь, я нахмурилась и серьезно спросила:

— И сколько девушек тут побывало?

— Ни одна, — растерянно и мгновенно ответил Макс.

Это уже радует, что здесь никого не было. Но что насчет Фарэта? Сколько разбитых сердец оставил он там?

— Не поверю, что у тебя не было девушек, — тихо проговорила я, чувствуя, как щеки опаляет румянцем.

Сейчас он догадается, что я ревную его!

— А кто сказал, что не было? — весело спросил Макс, легко разгадав мои чувства. Приподняв мой подбородок, он уверенно сказал: — Просто ни одна не западала настолько глубоко мне в душу.

Я затаила дыхание и зажмурилась, боясь, что эти слова были сказаны в шутку. Но нет, смеха не последовало, и я открыла глаза, смотря на серьезного фаэрта, глаза которого стали оранжево-желтыми. Он был рад.

— Ты ревнуешь, — констатировал он, — и боишься. Твой страх не оправдан. Все девушки, с которыми у меня были какие-то отношения, знали условия.

— Я тоже должна знать какие-то условия? — спросила я, нахмурившись.

Мои глаза стали больше фиолетовыми, чем красными.

— Да, — озорно подмигнув, ответил Макс. — Есть два условия. Во-первых, ты должна смотреть только на меня и ни на кого другого. Ты меня поняла?

Я машинально кивнула, и Макс улыбнулся, погладив меня по щеке.

— Умница.

— А что во-вторых? — поторопила я его, опасаясь услышать горькую правду.

— А во-вторых… Ты никогда не должна бояться рядом со мной. Ничего на свете. Ни моего прошлого, ни своего будущего. Ты согласна на такие условия?

— А у меня есть выбор, если я принадлежу тебе? — подавляя улыбку, буркнула я.

Макс рассмеялся, наклонился и вновь поцеловал меня. Трепетно. Нежно.

Эта ночь была только для нас. Это было наше волшебство, которое никто не в силах отнять. Мы пробежались по лесу, нечаянно спугивая светлячков. Я убегала от Макса, а он ловил меня, прижимая к себе и вновь целуя. Мне казалось, что счастливей я уже быть не могу, но с каждой секундой время доказывало мне обратное.

Когда Макс в очередной раз поймал меня, я, смеясь, увернулась от его поцелуя. Он обиженно надул губы и вопросительно взглянул на меня.

— Больше не могу, — тихо ответила я, прикасаясь к своим губам. — Столько счастья я не выдержу, Макс! У меня губы раскраснелись и распухли!

Рассмеявшись, фаэрт расстегнул молнию кителя и поцеловал оголенное плечо, после чего вновь застегнул и, прижав меня к себе, спросил:

— Пойдем домой, Лисичка?

— Пойдем, — ответила я и, отстранившись, добавила: — Максик.

Глаза фаэрта расширились. Я, чтобы не быть вновь зацелованной в наказание, побежала в сторону выхода из леса. Естественно, Макс кинулся за мной, только не догонял. Не потому, что не успваел, а потому что знал правила игры.

Пока мы летели на гироцикле, я прижималась щекой к Максу и думала, что попала в параллельную Вселенную. Не может же быть, чтобы блистательный фаэрт обратил на меня внимание! Но его слова и поступки уверяют меня в этом.

В дом зашли в молчании. Лишь когда я закрывала дверь своей комнаты, мы встретились взглядами. Наши глаза прибрели оранжево-красный оттенок, после чего я поспешно закрыла двери и осталась одна в спальне. Из звуков было слышно только мое колотящееся сердце.

 

5

За завтраком мы с Максом переглядывались. Я смущалась, а он забавлялся моей реакцией и улыбался. Мастер Эж пытался игнорировать нас, но в итоге даже его железные нервы не выдержали.

— Может, вам выделить отдельный стол? Потому что еда рядом с вами становится приторно-сладкой.

С этими словами Эжелион поднялся со своего места и вышел, а мы с Максом, переглянувшись, расхохотались. Мужчина подошел ко мне и обнял за плечи, поцеловав в висок. Готова ли я провести так всю жизнь? Определенно!

Я хочу, чтобы каждый мой день начинался с его поцелуя.

— Скажи, что это не сон, — попросила я, встречая губы возлюбленного фаэрта. — Но если это он, то не буди меня никогда!

— Не беспокойся, — прошептал Макс, обрисовав пальцем линию моих скул. — Если это сон, то я вечно буду охранять твой покой.

Этих слов мне было достаточно. Весь день я порхала, словно окрыленная. Наслаждалась жарким днем, напевала себе под нос веселый мотив и жмурилась, смотря на яркое небо.

Вечером мне позвонил Эштон. Я больше не могла игнорировать его звонки, поэтому, разместившись в беседке, приняла его вызов. Друг хмурился и был раздражен.

— Фил, что с тобой случилось? Ты хоть знаешь, как я волновался?

— Эш, твои тревоги напрасны. Я была слишком занята, — устало ответила я.

— Занята? Да ты сама жаловалась, что тебе там нечем заняться!

— Все течет, все меняется, — философски изрекла я и бросила взгляд в сторону, наткнувшись на Макса.

Он сверлил меня недовольным взглядом, сложив руки на груди. Я не могла позволить, чтобы он думал, будто у меня есть другой парень, поэтому улыбнулась и подвинулась на качелях, давая ему понять, что ничего плохого я не совершила.

— Фил, куда ты смотришь? Кто там? — тем временем спросил Эштон.

Его голограмма высвечивалась над коммуникатором, но он мог видеть только меня, ведь программа на электронном устройстве была настроена на один объект и один голос — мой.

— Так это тот самый Эштон? Ты разговариваешь с ним по вечерам? А говорила, что просто однокурсник, — фыркнул Макс и обнял меня, продолжая хмуриться.

— Кто с тобой? — Эштон сложил руки на груди, не имея возможности увидеть и услышать моего собеседника.

— Эштон мой друг и не более, — напомнила я Максу и обернулась к голограмме. — Эш, я тебе позже все объясню. Встретимся в училище.

Я не дала ему ответить, сбросив вызов. Для меня сейчас намного важнее было то, что подумает Лимаксион. Взяв руки мужчины в свои, я поднесла его ладонь к губам и поцеловала. Макс, высвободив руку, привлек меня к себе и усадил к себе на колени.

— Лиса, моя ревность — это не шутки. Фаэрты жуткие собственники, а этот Эштон мне не понравился еще и в клубе. Есть в нем что-то…

— Властное, да? — закончила я за него фразу, испытующе глядя на моего контрабандиста.

— Да, — кивнул мужчина. — Слишком дерзкий для курсанта летного училища. Но пугает меня не это. Он провел с тобой намного больше времени, чем я, и я действительно не знаю, как унять свою ревность.

— Время не имеет значения, если это время, проведенное вдали от тебя, — тихо ответила я, поцеловав мужчину в подбородок. — Самые яркие моменты в моей жизни — это минуты рядом с тобой, Макс.

— Судьба слишком любит с нами шутить.

— Нет. — Я отрицательно покачала головой. — Яркими эти моменты сделала не судьба, а я сама. Ведь только мы решаем, что забыть, а что помнить всю жизнь.

— Знаешь, от твоих слов моя ревность утихает, — прошептал Макс, медленно притягивая меня к себе, чтобы поцеловать.

Я послушно закрыла глаза, давая себе возможность насладиться поцелуем самого привлекательного мужчины во Вселенной.

Дни летели за днями. С Эштоном я не ссорилась, но ощущение было, будто я предала его. Нет, выбор между Максом и Эшем очевиден, первого я люблю, а второго считаю не больше, чем другом, максимум — братом. О том, что он чувствует ко мне, я боялась думать.

К сожалению, наступил момент, когда нам пришлось расстаться. Макс и так задержался на спутнике именно из-за меня, хотя ему давно пора было лететь за пределы галактики, но он обещал подбросить меня на Фарэт. Поэтому тот максимум времени, который у нас остался, это всего лишь двадцать шесть часов.

Прощание с Эжелионом произошло на космодроме. Он неожиданно обнял меня и прошептал на ухо:

— Береги этого мальчика. Он сильный, но ты делаешь его неуязвимым. Ради тебя он будет стирать в пыль города, только используй его любовь во благо, а не во зло.

— Я буду беречь наши чувства, — искренне пообещала я.

— Что ты ей сказал? — спросил Макс, когда мастер Эж отстранился и обнял своего внука.

— Лишь то, что тебе с ней невероятно повезло. А ведь она обещала, что мне нечего бояться за своего внука, ведь она уже влюблена!

— Кто же знал, что ваш внук — Макс? — пробурчала я, и фаэрты рассмеялись.

Макс приобнял меня и поцеловал, после чего мы вместе направились к кораблю. Покидая спутник, я ощущала странное чувство, будто покидаю свой дом. Рассветное на Орео никогда не было мне близко, но именно это место неожиданно заставило меня почувствовать теплоту семейного очага.

Корабль был небольшой, включал в себя всего две каюты, рубку и инженерский отсек. Закинув вещи в разные комнаты, мы отправились на капитанский мостик, где Макс, заняв кресло пилота, запросил разрешение на вылет. Я присела рядом, развернув кресло в сторону приборной панели и пристегнувшись.

— Почему печалишься, красавица? — весело спросил Макс, заметив мою грусть.

— Чувство, будто дом покидаю. Орео так и не стал моей родной планетой, а Фарэт огромен, в нем нет теплоты.

— Вот как? Знаешь, мне приятно, что дом моего детства ты считаешь родным. Это место для меня особенное, — признался Макс, получив разрешение на вылет и включая системы.

Когда мы поднялись, преодолели искусственную атмосферу и вылетели в открытый космос, Макс определил точку скачка и запрограммировал автопилот на движение в нужную сторону, а сам повернулся ко мне.

— Лиса, ты не знаешь, чей ты могла бы быть дочерью? Я уже узнал, что твой приемный отец был зависимым в третьем поколении, а мать — свободной ороситкой, которая выбрала любовь.

— Ты наводил обо мне справки? — изумилась я.

— Можно подобрать другое выражение, но в целом все верно, — поморщившись, признался Макс и положил ладони мне на колени. — Я хочу помочь тебе отыскать твоих настоящих родителей.

— А ты спросил, хочу ли этого я? — раздраженно спросила я. Поняв, что была слишком груба, пояснила: — Они бросили меня, Макс. Я не хочу ничего спрашивать о них у моих родителей. Пусть все останется так, как есть. Или тебе стыдно за меня?

Последняя догадка возникла внезапно, но вызвала холодный пот. А что если все действительно так? Кто я такая: обычная девчонка, документы которой подделал мажор с Фарэта. А Макс, как я успела узнать, наследник крупной компании «КосмоЭнерго».

— Лиса, что за глупости тебе лезут в голову? — нахмурившись и сжав мои колени, спросил фаэрт. — Мне плевать, что было в прошлом, значение имеют лишь наши чувства сейчас. И никогда не допускай мысли, что мне стыдно.

— Но ведь тогда, в клубе, мы сделали вид, что не знакомы. Разве это было не твоё желание?

— Я хотел защитить тебя, но у меня это выходит из рук вон плохо, — со вдохом признался Макс. — Моя жизнь — это опасность. Меня в любой момент могут объявить преступником, поэтому я и хотел держаться подальше от тебя, но я больше не могу. Мысли о тебе не покидают мою голову, с каждой секундой тоска в моем сердце нарастала, и наша встреча здесь — это судьба. А кто я такой, чтобы спорить с ней? Я обещаю, что буду любить тебя, но большего я обещать не смогу, прости.

— Мне больше и не надо, — тихо ответила я, погладив мужчину по щеке.

Теперь была хоть какая-то определенность. Получается, он не собирается скрывать наши отношения и я официально его девушка? От этой мысли все внутри меня пело, мне хотелось расцеловать весь мир и подняться к звездам.

— Значит, отныне никаких сплетен о тебе и незнакомых мне девицах? — уточнила я.

— Отныне в моей жизни только ты, хотя блогеры и журналисты будут тебя преследовать. Готова ли ты к такому? — с усмешкой спросил Макс.

— О, мне придется обзавестись электрошокером, — рассмеялась я.

— Непременно! А еще придется купить тебе несколько платьев. Я вернусь через несколько месяцев, тогда мы и объявим о своих отношениях, хорошо?

— Но ты же мне будешь звонить?

— Каждый день, — пообещал он, и я успокоилась.

Расставаться с Максом совершенно не хотелось. Я бы схватилась за лацканы его пиджака, притянула бы к себе и никогда не отпускала. Но мне достался лишь прощальный поцелуй — головокружительный и страстный, обещавший новую встречу.

Мы стояли на космодроме, вокруг ходили люди. Макс накинул капюшон и надел очки, чтобы его никто не узнал, и упоенно меня целовал.

— Я люблю тебя, Филисити, — прошептал Макс перед тем, как отстраниться.

Обескураженная его словами, я впала в ступор, а он сделал несколько шагов назад. Многочисленный поток гуманоидов разделил нас, и Макс пропал из виду, оставив меня с безумно колотящимся сердцем.

«Я люблю тебя…» — набатом звучало в моей голове, а я продолжала стоять на многолюдном космодроме и мечтать лишь о том, чтобы фаэрт вернулся.

Но чуда не случилось, поэтому я на ватных ногах поплелась в сторону выхода из космопорта. У меня с собой был лишь рюкзак и горшок с растением, подаренным Максом. Сев на поезд, я взяла в руки растение и повертела его.

— Как же тебя назвать, друг мой? Ты уже подрос на миллиметра два, так что тебя можно считать полноценным членом общества, — проговорила я, поймав несколько недоуменных взглядов других гуманоидов. — У тебя очень нежные лепестки. Как насчет Бархатца? Возражений нет? Отлично, так и буду тебя звать.

Наплевать, что думают обо мне случайные прохожие, я-то знаю, что это растение практически живое, оно имеет определенные зачатки разума, значит, способно понимать и речь. По крайней мере, реагирует на внешние эмоциональные потоки.

В общежитии меня ждали два сюрприза, один из которых приятный. Вторым сюрпризом была новая соседка по комнате — рослая ящеррка с крепким телосложением вдвое больше меня. При виде меня её глубоко посаженные глаза сощурились, а мощный хвост забил по полу.

Одета она была уже в военную форму, длинные светлые волосы собраны в высокий хвост. Девушка имела приплюснутый нос, светло-зеленые наросты на теле и лице и тяжелый подбородок. Если бы я не встретила её в своей комнате, то приняла бы за мужчину.

— А, ты, видимо, моя соседка? — гаркнула она, оглядев меня с ног до головы. — Фейссор говорил, что ты была на практике.

— Добрый день, — поздоровалась я, скинув оцепенение и поставив горшок с цветком на стол. — Меня зовут Филисити МакКаст, я обучаюсь на втором курсе военного отделения…

— Да я там же, можешь не рассказывать!

Девушка махнула рукой, развернулась и легла на кровать, больше не обращая на меня внимания. Вот и поговорили!

Первым сюрпризом была душевая, которую оборудовали в соседней комнате и сделали между нашей спальней и новой душевой проход. Видимо, решили, что раз мы девушки, то нас можно и побаловать, а парням, которые живут на первом этаже, освободить общий душ. Я была целиком и полностью согласна с этим решением.

 

6

Когда я вернулась из душа, смыв с себя тревоги дорог, то смогла оглядеться в своей комнате. Она определенно изменилась. Я была минималисткой, поэтому ни стол, ни кровать никогда не были захламлены, оставаясь пустыми, как и стены, которые я не стала украшать плакатами и прочей молодежной ерундой.

Сейчас же все стены комнаты, даже на моей половине, были увешаны цветными экранами с фотоснимками, на которых в различных, но не пошлых, позах предстал… Макс.

Я даже рот от удивления открыла, застыв в центре комнаты и смотря на сменяющиеся на экранах одна за другой фотографии своего парня.

Соседка быстро заметила мой интерес, хмыкнула и произнесла:

— Завидуешь? Не представляешь, сколько я денег потратила на покупку этих фотографий!

Все фотоснимки и голограммы были собственностью владельцев и являлись платными. Определенная кодировка не позволяла использовать их даже в некоммерческих целях. Так же была защищена и любая интеллектуальная собственность.

— Зачем тебе столько снимков? — спросила я, отойдя от первого шока, но продолжая коситься на экраны.

— Как зачем? Любоваться, конечно! Ты хоть знаешь, кто это?

— И кто же? — насмешливо спросила я, проходя к кровати.

Соседка вздернула подбородок, совсем не почувствовав язвительность в моем тоне, и ответила:

— Лимакисион Оджифаэрс! Ты из какой глуши, что не знаешь о нем? А еще год проучилась здесь! Стыдно за тебя!

— Уж просвети меня, невежду, — едва сдерживая улыбку, сказала я и села на кровать, скрестив ноги.

— Красавец, миллиардер, наследник крупной корпорации и просто невероятный мужчина!

— Ты с ним общалась? — настороженно полюбопытствовала я, начиная сомневаться во вкусе Макса.

Неужели он обратил на нее внимание? Нет, я не про внешние данные, а про явную навязчивость, самомнение и глупость.

— Нет, — поджав губы, призналась собеседница. — Но я обязательно с ним познакомлюсь! Не зря же я поступила в летное училище? Стану пилотом его энергетической компании, и наши пути пересекутся! И потом, когда я его встречу, мы поженимся!

И это было сказано с такой уверенностью, что я сразу представила Макса связанным и с кляпом во рту, когда его эта женщина тащит к алтарю, заломив руки, а он, бедный, из последних сил вырывается. Картина оказалась настолько забавной и живой, что я прыснула от смеха, получив недовольный взгляд соседки.

— Не веришь? — сощурившись, грозно спросила она. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Я не стала отвечать, к тому же в дверь позвонили. Поднявшись с кровати, я отправилась открывать, зная, кого там увижу.

Эш, обняв меня, пронес в центр комнаты, а следом за ним вошли и четверо наших друзей. Они наперебой хвастались своими успехами, рассказывали о проведенной внеплановой практике и признавались, что жутко скучали. Я улыбалась, уже освободившись из объятий Эштона, и слушала друзей.

— Фил, ты не представляешь, как тебя мне не хватало! Хочешь над кем-то подшутить, а из потенциальных жертв только куратор, а его разыгрывать опасно для здоровья, — с широкой улыбкой признался Аста-Аз.

Парни начали его толкать, говоря, что я — общественное достояние и было бы нечестно давать насладиться моим обществом ему единственному. Из-за шумности однокурсники не сразу заметили мою соседку, а когда удостоили её внимания, то застыли, оценивая.

Эштона же привлекла не девушка, а экраны, которыми была увешана комната. Макс предстал на них с различными эмоциями: где-то озорной с приподнятой на животе футболкой, открывающей рельефный пресс, где-то грустный и смотрящий куда-то вдаль, где-то вдрызг пьяный, но были и романтичные, где он подмигивал своим поклонницам. Эш взглянул на меня с неодобрением и спросил:

— Неужели это ты развесила?

Я округлила от удивления глаза. И как мой друг пришел к подобному выводу?

— Брось, Эш, — вступился за меня Матар. — Разве Фил похожа на ту, кто будет загоняться по знаменитостям? Да и с чего бы ей фанатеть от Оджифаэрса? Она разумная девушка и знает, что ей с ним ничего не светит.

А вот это обидно! Я бросила на Матара недовольный взгляд, и тот стушевался.

— Неужели я неправ и ты потеряла последние крохи разума?

— Не мели чепухи! — воскликнул Аста-Аз, ударив друга кулаком в плечо. — Ясно же, что снимки принадлежат новой соседке Филисити. С чего бы Фил так тратилась на этого мажора?

К счастью, азеанец свои мозги не растерял, что определенно радовало. Но вот их уверенность в невозможности наших отношений с Максом расстраивала.

— Значит, конец нашим пирушкам? — со вздохом спросил Матар, взглянув на нашу соседку.

Та навострила уши и наблюдала за нами. Эштон не сводил глаз с меня, будто пытался прочесть меня. Мне же стыдиться было нечего, поэтому я прямо встречала его взгляд.

— Н-да, испортили мы наших правильных ороситов, — с усмешкой отозвался Аста-Аз.

Мы негромко рассмеялись, но не от шутки, а от той теплоты нашей встречи, которая согревает дружеские сердца.

— Как тебя зовут-то? — в итоге спросил Эш, наконец, очнувшись от своих дум.

— Корресса Щитонг, — гордо вздернув подбородок, ответила девушка.

— Весьма приятно, — ответил Эштон, переглянувшись с парнями.

Корресса произвела неизгладимое впечатление на моих друзей, но еще больше меня удивило другое. Вечером, когда мы ложились спать, она прошлась по комнате и поцеловала каждый экран, после чего выключила их и со спокойным сердцем отправилась спать.

Я за этими действиями наблюдала с любопытством и изумлением. Нет, я, конечно, тоже не прочь сейчас поцеловать Макса, но простого пожелания доброй ночи от него мне уже достаточно.

Как же я скучала по утренней сирене! О, этот зычный голос фейссора, пробуждающий даже самых сонных курсантов!

Разлепив веки, я по привычке поплелась в душевую в конце коридора, только в последний момент вернулась обратно в комнату. Соседка уже была в полной боевой готовности, как я год назад. Мысленно улыбнувшись своим воспоминаниям, я зашла в ванную. Когда вернулась, Корресса сообщила о входящем вызове. Бросившись к своему коммуникатору, я обнаружила пропущенный от Макса.

Так. Нельзя, чтобы соседка по комнате видела наше общение с Оджиаэрсом, а то, чего доброго, она решит избавиться от конкурентки самым радикальным способом. Я, конечно, Макса люблю, но расставаться с жизнью из-за его сумасшедшей фанатки не хочу.

И за что мне такая соседка досталась?..

Со вздохом я поплелась обратно в ванную и, закрывшись, позвонила Максу, заранее отключив голограмму фона, оставив проецирование только самого абонента. Входящий приняли мгновенно.

— Доброе утро, Лисичка! — Фаэрт улыбнулся мне, отпив кофе. — Как настроение? Соскучилась по мне?

— О, нет, скучать мне по тебе не приходится, — с усмешкой отозвалась я, — все стены моей комнаты отныне увешаны твоими фотографиями.

— О чем ты? — недоуменно спросил мужчина, приподняв брови.

— У меня новая соседка, — призналась я, — и она фанатеет от тебя. Она вчера на ночь расцеловала каждую твою фотографию, представляешь?!

К моему глубочайшему удивлению, Макс отреагировал спокойно.

— А чего это ты к ней не присоединилась? Неужели не хочешь меня поцеловать?

Его совсем не удивляет, что какие-то незнакомые девицы выцеловывают его изображения? Меня это жутко раздражает!

— Я предпочитаю целовать реального Макса, а не электронного, — честно призналась я. — К тому же у меня есть неоспоримое преимущество: в отличие от них, у меня существует на то полное право.

Макс рассмеялся, чуть не подавившись кофе.

— Но ведь меня сейчас нет рядом, неужели совсем-совсем не было тяги поцеловать даже мое изображение?

— Знаешь, в тот момент я об этом не думала. Мои мысли были менее радужными, а именно: в голове созревал план с участием гильотины и моей соседки, которая с завидной уверенностью утверждает о вашей свадьбе!

— Лиса, неужели это ревность? — со счастливым огоньком в глазах спросил фаэрт. — И почему из всех девушек конфедерации я влюбился именно в ту, которая не развешивает мои портреты по периметру комнаты?

— Мне кажется, это не вопрос, а причинно-следственная связь, — уверила его я, радостно улыбнувшись. — Макс, мне пора идти на строевую. Люблю тебя.

— И я тебя.

Я отключилась и прижала к себе коммуникатор. Странно, но произносить эти заветные слова по голосвязи было намного проще, чем в реальности. Почему же в сети мы всегда более раскованы и смелы, а в настоящей жизни нас тисками сжимают наши комплексы и страхи?

Трехнедельное отсутствие физической нагрузки сказалось на моем здоровье в самом прямом смысле: Форхат-онг от души погонял меня по плацу, придавая ускорения своим хвостом. Мне оставалось недовольно ворчать и увеличивать скорость.

А вот на лекции декан сообщил нам интересные новости. Со второго курса появляются дневные и ночные дежурства в общежитии и корпусах на каждом этаже. Раньше я замечала парней, стоящих у стойки, но никогда не проецировала их опыт на себя, выходит, и мне придется быть таким же неподвижным истуканом.

— Господин Заолини, — обратилась я к мейссору, подняв руку. Тот позволил мне продолжить. — Скажите, а мне тоже придется быть дежурной?

— Разумеется, курсантка МакКаст. Или надеялись отлынивать от работы? Увы, условия для всех одинаковые. Между прочим, я знаю многих женщин — военных летчиц.

— О, мне это определенно льстит, — улыбнулась я, и Пирот-онг наградил меня тяжелым взглядом.

— Вам это льстит, а мне приходится с этим работать, — огорошил декан своим ответом, вызвав дикий хохот у моих однокурсников.

Я поджала губы и более рот на паре декана не открывала.

Учеба быстро вошла для меня в привычную колею: учеба, плац, наряды. Будни скрашивали друзья и разговоры с Максом. Его не было рядом, но казалось, что он заполонил мою жизнь. Его любовь незримой тенью следовала за мной.

Сегодня ночью мне выпало мое первое дежурство на первом этаже общежития. Было очень трудно не заснуть, но под утро я все равно клевала носом. Этим и воспользовался старшекурсник, который, оглядев меня с ног до головы, принялся отчитывать.

— И кто так стоит? Где осанка? А ну выпрямилась! Почему не отдаешь честь при виде старшего по званию? Лычки видишь?

Стиснув зубы, я приложила два пальца к виску и выпрямилась, но этого старшекурснику оказалось недостаточно.

— Ну кто тебя так учил честь отдавать, а? Пальцы криво держишь. Чего смотришь на меня? — нахмурившись, спросил он. Я же смотрела не на него, а за его спину, где, скрестив руки на груди, стоял фейссор. — Почему не отвечаешь старшему по званию, когда тебя спрашивают?!

— Действительно, Филисити, как нехорошо получается, — со смешком отозвался комендант, и старшекурсник развернулся на пятках, приложив два пальца к виску.

— Доброго утра, господин фейссор!

Роасан смерил его недовольным взглядом.

— В мой кабинет, курсант!

— Есть, господин!

Ортанг-онг подмигнул мне и, насвистывая веселый мотивчик, пошел вслед за курсантом, оставив меня в полном недоумении. Кажется, в этот раз я останусь без наряда вне очереди!

 

7

К дежурству я быстро привыкла и научилась дремать стоя, а соседку вовсе перестала замечать, даже её вечерний обряд «целования кумира», как прозвала его я, оказался вполне забавным на сон грядущий. Но эти фотоснимки Макса, развешанные по комнате, заставляли меня скучать по нему еще больше.

Прошло уже более трех месяцев, а для влюбленных это большой срок. Эштон порой замечал мой тоскующий взгляд, но не спрашивал, как и сейчас. Он сидел в моей комнате и просто наблюдал за мной, как я учила аэродинамику.

На панели раздался звонок, после чего я открыла дверь и пропустила Аста-Аза. Он оглянулся по сторонам в поисках моей соседке. Той в комнате не было, поэтому азеанец облегченно выдохнул.

— Как хорошо, что её нет! Совсем она меня затюкала, я уже боюсь заходить в эту комнату.

— Ага, — подтвердил Эштон и добавил доверительным тоном: — Вот поэтому я вовсе не выхожу отсюда, не пустит ведь!

Аста-Аз рассмеялся, а я хихикнула. В последнее время Корресса сильно наезжает на моих друзей. Они аргументируют это привлечением внимания с её стороны, я же считаю, что в чем-то она права. Эштон почти не выходит из моей комнаты, будто действительно боится, что его потом не пустят!

На коммуникатор поступил входящий, и я с запредельной улыбкой под смешки однокурсников помчалась в ванную. Всегда при наших звонках Макс начинал разговор первым, но сегодня даже он молчал, гипнотизируя меня своим взглядом. Когда я уже начала нервничать, он с обольстительной улыбкой сообщил:

— Я вернулся.

Этих двух слов было для меня достаточно, чтобы я выронила коммуникатор из рук, чудом его не разбив. Когда я заново соединилась с Максом, тот смотрел на меня с беспокойством, а у меня от радости даже слезы на глазах проступили.

— Что случилось? Почему ты испугалась?

— Я не испугалась, Макс, — ответила я, всхлипнув. — Я так счастлива!

Фаэрт широко улыбнулся, явно довольный моими словами.

— Тогда через полчаса я буду ждать тебя у ворот училища.

— Ты серьезно?! Ты уже так близко?! Но я ведь даже голову вымыть не успею!

— Забудь. Соберешься у меня в квартире. У нас на вечер большие планы.

— Но у меня комендантский час! — растерянно сказала я. — А еще ночное дежурство!

— Думаю, вопрос с твоим руководством можно решить, только мне нужно немного больше времени. У тебя час на сборы.

Он отключился, а я еще минуту смотрела на погаснувший экран коммуникатора. Это что? Свидание?

Сердце заколотилось быстрее, а на губы непроизвольно скользнула улыбка. Выскочив из ванной, я принялась собирать вещи и только потом заметила, что в комнате-то я не одна. Уперев руки в бока, я недовольно посмотрела на друзей.

— А вы почему еще не ушли?

— А ты куда-то уходишь? — вместо ответа спросил Эштон.

— Непредвиденные обстоятельства, — растерянно ответила я, смутившись.

— Недостижимый идеал, да? — со смешком спросил Эш, и я кивнула, закусив губу. — И что ты в нем нашла?

— О ком вы? — растерянно спросил Аста-Аз, и фаэрт покачал головой.

— Идем. Филисити тут явно не до нас, — с явной обидой в голосе произнес Эштон, похлопав друга по плечу, и покинул комнату.

За ним ушел и азеанец. Моё одиночество длилось недолго, только я вышла из душа и высушила волосы, как вернулась Корресса. Она не придала значения моим сборам, пока я собиралась. Я хотела надеть своё единственное украшение, которое мне отдал отец, но передумала. Я его побаивалась, будто оно принесет с собой груз ответственности.

Приборная панель пиликнула, хотя на ней никто не отобразился, лишь пустой коридор. Моё сердце заколотилось с удвоенной силой. Я вышла в коридор и огляделась по сторонам. Справа, привалившись к стене, стоял Макс и улыбался самой плутовской улыбкой во Вселенной.

— Макс, — тихо прошептала я и бросилась к нему.

Мужчина поймал меня, закружив и покрывая поцелуями мое лицо. Я прижималась к нему, хватаясь за плечи, и думала, что счастье осязаемо. Моя любопытная соседка выглянула из комнаты и так и застыла, смотря на своего кумира. Фаэрт, будто почувствовав внимание зрителей, опустил меня на пол и оглянулся к Коррессе.

— Вы, должно быть, соседка Филисити? — спросил он вежливо, оглядев в открывшийся проем нашу комнату.

Конечно, экраны с его фотографиями не могли укрыться от его внимания. Это поняла и Корресса, которая залилась краской. Раньше за ней такое не наблюдалось.

— Ты собралась? — обратился уже ко мне Макс, так и не получив ответа от своей фанатки.

— Да, — кивнула я, оправив юбку цветастого сарафана и взяв фаэрта за руку.

Когда мы пересекали холл, столкнулись с фейссором. Тот хмыкнул и спросил:

— У Эжелиона познакомились?

— А где мы еще могли познакомиться? — как ни в чем не бывало вопросом на вопрос ответил Оджифаэрс.

— И то верно, — кивнул Ортан-онг и отошел в сторону, пропуская нас.

Когда мы покидали училище, то дежурный на КПП удивленно приподнял брови и бросил своему сокурснику, думая, что мы его не слышим:

— Я же говорил, что она не гомосексуалка…

После этих слов мне хотелось провалиться сквозь землю, я схватила Макса и побежала к парковке под его хохот. Когда мы дошли до его аэромобиля, то у мужчины от смеха даже слезы выступили.

— Лиса, серьезно? Почему они так подумали? Да ты же сама невинность!

— Эти слухи распустил Эштон, — призналась я, смущенно оправив юбку платья. — Хотел уменьшить внимание к моей персоне.

— Первый раз упоминание о нем меня не раздражает, — сощурившись, констатировал фаэрт и открыл для меня дверцу аэромобиля.

— Куда мы поедем? — спросила я, как только мы оба оказались в салоне.

— Сначала сходим на онлайн-аттракционы, а потом я представлю тебя своим родителям, — спокойно ответил Макс, подняв аэромобиль в воздух и вклиниваясь в воздушную трассу.

— Родителям? Не рано ли? Мне еще не хочется с ними знакомиться, — призналась я, отвернувшись к окну.

— В данном случае я не могу учесть твое желание. Если я буду тайно с тобой встречаться, это породит только больше слухов и сплетен. Если же все будет официально, то волнение и интерес не вызовет. Официальные факты скучны, по мнению населения.

— Это единственная причина? — уточнила я.

— На самом деле, нет. Дед упомянул о тебе при моих родителях, и теперь они просто жаждут с тобой познакомиться.

— Скажи честно, чего мне ожидать. Твои родители против вертикальной мобильности?

— Им плевать, — с усмешкой ответил фаэрт. — Если я буду счастлив, они примут даже тартарианку.

Я невольно улыбнулась. Значит, все не так страшно, как я опасалась.

— Твои родители так плохо настроены к представителям этой расы?

— А кто захочет иметь в невестках девушку, читающую тебя, как открытую книгу?

Это точно. А ведь кто-то еще влюбляется в телепатов! Как же они с ними живут? Ведь каждая мысль на поверхности. А каково тартарианцам, которым постоянно приходится фильтровать полученную информацию и хранить важные секреты?

Как и обещал Макс, сначала мы побывали на аттракционах. Они представляли собой смесь виртуальной реальности и настоящих ощущений — нас подвешивали над батутами, надевали очки и включали видео полного погружения.

Тут и начиналось самое страшное. Чувство невесомости, когда с помощью батута я взлетаю в воздух, и картинка перед глазами, в которой я лечу со скалы — непередаваемая гремучая смесь ощущений. И эти ощущения постоянно сменялись. То зомби-апокалипсис, то скоростные гонки, то доисторический лес с опасными хищниками.

Между фильмами были перерывы, поэтому мы с фаэртом успевали поделиться впечатлениями и вместе посмеяться. Потом мы вновь погружались в виртуальную реальность, и я вновь оказывалась на грани страха. И осознание того, что все вокруг не реально, ни капли меня не утешало. Все было настолько будоражащим, что пробирало меня до мурашек.

Я была в восторге, хотя с трудом держалась на ногах после четырех просмотренных фильмов. Сердце безумно колотилось, а живот еще скручивался в страхе, но зато на лице была безумная улыбка. Выброс адреналина был колоссальным.

Макс посмеивался, смотря на меня. Конечно, он-то наверняка все это видел еще в юношестве, мне же негде было испытать подобные ощущения. Фаэрт взял меня за руку и повел в сторону кафе, где мы перекусили, но не стали наедаться. Макс аргументировал это предстоящим торжеством.

— Ты уверен, что хочешь познакомить меня со своими родителями? — переспросила я, открывая дверцу аэромобиля.

— Абсолютно, — уверил меня Макс.

Прилетели мы быстро. Квартиру Макса я помнила с точностью до мелочей, даже приходила сюда я с легким трепетом, словно возвращалась туда, где прошли годы моей юности. Я была здесь всего один день, когда эта квартира успела стать мне настолько родной? Странно, но всё, что связывало меня с Максом, мгновенно становилось привычным и родным.

— В спальне на кровати лежит платье и туфли. Переоденься, хорошо?

Я кивнула и прошла в указанную комнату, быстро обнаружив коробки. Проверив их содержимое, я пришла к выводу, что готовится не просто знакомство с родителями, а как минимум королевский прием. Конечно, Макс — наследник компании «КосмоЭнерго», но неужели все должно быть настолько официально?

Платье было персикового цвета, с расшитым бисером лифом из легкой многослойной ткани на бретельках. Спереди юбка доходила до середины бедра, а вот сзади спускалась до щиколоток. Сам цвет и фасон прекрасно подходил и к цвету кожи, и к моей фигуре, но чувствовала я себя при этом некомфортно.

Словно девица, нелегально пробравшаяся в королевский дворец и притворившаяся принцессой.

От этой мысли настроение резко поползло вверх. Нервно оправив юбку, я взяла в руки босоножки в цвет к платью с множеством ремешком и так же расшитые бисером. Каблук был небольшой и устойчивый, поэтому не стеснял мои движения.

В дверь постучались, вошел Макс и, окинув меня придирчивым взглядом, удовлетворенно кивнул и пропустил внутрь высокую азеанку с чемоданом в руках.

— Позволишь ей заняться макияжем? — спросил Макс, кивнув в сторону девушки.

— Как будет угодно, — немного раздраженно ответила я.

Фаэрт тут же почувствовал изменения в моем настроении, поэтому жестом приказал азеанке выйти, а сам подошел ко мне и взял за руки. Заглянув мне в глаза, он сказал:

— Лиса, для меня ты хороша в любых нарядах, а лучше всего — без них. Но я хочу, чтобы ты не чувствовала себя смущенно рядом с другими гостями моих родителей.

— Мы идем не просто на знакомство? — изумленно переспросила я, заглянув в глаза моему контрабандисту.

— Нет, — ответил Макс спокойно. — Я хочу представить тебя, как свою девушку. Не беспокойся. Я не отойду от тебя ни на секунду. Ты мне веришь?

— Иногда мне кажется, что во всей Вселенной я верю только тебе.

 

8

Не сказать, что Макс как-то по-особенному отреагировал на стиль, созданный визажистом, но ему определенно понравилось. Об этом говорили искорки в его глазах и легкая заминка, когда я вышла из комнаты.

Светлые волосы сплели в «корзинку», оставив несколько прядей обрамлять лицо. Вечерний макияж был фиолетовых оттенков, прекрасно гармонирующий с моими глазами оранжево-красного цвета. Как же фаэртам легко выдать свои чувства! Скрывать собственные эмоции учат политиков и детей из богатых семей, которым приходится улыбаться даже собственным недругам и усмирять свой гнев.

Мне незачем было скрывать свои чувства. Макс и так знал, что я безумно в него влюблена.

— Идем? — протянул мне руку фаэрт, и я вложила свою ладонь, улыбнувшись.

Сам мужчина был облачен в темно-бордовый смокинг с рубашкой персикового цвета. Разумеется, мы были так гармоничны, что даже наши наряды кричали об особых отношениях между нами. Макс специально подобрал нам такую одежду.

Полетели мы не на личном аэромобиле, а с водителем, которого я видела еще в первый день пребывания на Фарэте. Даже если он узнал меня, то вида не подал. Мы с Максом сели на заднее сиденье, и фаэрт тут же взял меня за руку, успокаивая. Я ответила ему слабой улыбкой.

Сказать, что я не нервничала — это непременно солгать. Живот скручивало от волнения, и только рука Макса, сжимающая мою ладонь, помогала справиться с нервозностью.

Казалось, что наш полет длился несколько часов, хотя занял он не больше двадцати минут. Мы остановились перед парадным входом четырехэтажного здания, выполненного из камня и подсвечиваемого множеством световых пушек. Но удивительным был не старинный экстерьер, а красная ковровая дорожка и живой коридор из журналистов, ожидающих нашего появления. Неужели здесь собрались настолько именитые гуманоиды, что толпа с таким ажиотажем жаждет появления нового гостя?

Макс вышел из аэромобиля под рев и крики толпы и открыл передо мной дверцу. Стараясь унять дрожь, я вышла из машины, поправив болеро на плечах, и прошла под руку с Максом по ковровой дорожке. На нас сыпались вопросы, но фаэрт их игнорировал, сжимая мою ладонь, лежащую на сгибе его локтя.

Яркий свет парадной ослепил, и я на миг зажмурилась, давая зрению привыкнуть. Когда же открыла глаза, то поняла, что попала в центр внимания. Гости в дорогих одеждах, отложив все светские беседы, смотрели в сторону входа.

Широкая лестница впереди и балконы по бокам были заполнены гуманоидами, несколько пар было и в холле, но большинство гостей предпочитали отправиться вверх по лестнице в зал с высокими потолками и хрустальными люстрами, которые виднелись через распахнутые двери даже с моего места.

К нам подошел лакей и принял верхние одежды, после чего с легким поклоном отошел, Макс же вновь взял меня под руку, и мы вместе поднялись по лестнице под множество любопытных взглядов.

— О чем они думают, интересно? И что будут говорить, стоит нам перешагнуть двери зала? — тихо спросила я, наклонившись к спутнику.

— Они думают, насколько сильно я влюблен и не окончательно ли я потерял голову. Видишь ли, у нас с тобой глаза красноречивей любых слов.

Я смущенно потупила взор, хотя счастье буквально рвалось наружу в виде улыбки. Из зала, куда мы направлялись, текла приятная классическая музыка и были слышны гомон голосов и негромкий звон бокалов.

Когда мы вошли, не менее половины взоров окружающих были направлены к нам. Стараясь ступать легко и непринужденно, я приклеила к лицу легкую улыбку и позволила своему контрабандисту провести меня по центру зала к молодой паре, с интересом оценивающей меня.

— Это твои родители? — шепотом спросила я.

— Да.

Они, будто услышав наш разговор, переглянулись и улыбнулись. Оба высокие, статные, с темными волосами и невероятно красивые. Вместе они так гармонично смотрелись, затмевая собой многие пары из здесь присутствующих. Выглядели они немногим старше Макса, возможно, недавно прошли процедуру омоложения, но при этом в их взглядах чувствовалась мудрость прожитых лет.

Мужчина был в строгом черном смокинге с белой рубашкой и бордовым галстуком-шарфом, а его жена облачена в струящееся по фигуре темно-красным шелком платье до щиколоток. Наверное, умение гармонировать парами у Макса от родителей.

— Позвольте представить вам мою девушку, — как только мы подошли, сказал Макс и положил руку мне на талию. — Филисити МакКаст. Мама, ты же с ней уже знакома.

Разумеется, он намекал о своей лжи при оформлении моих документов. Я бросила мимолетный взгляд на Макса, который слегка улыбался. Неужели он рассказал своим родителям о моем происхождении? Хотя это было тайной даже для меня.

— Поэтому представлять тебе госпожу Никеллу не нужно, — продолжил Макс, — а вот с отцом, господином Элитоном, я обязан тебя познакомить.

— Очень приятно, — ответила я, слегка склонив голову и с трудом подавив позыв прижать два пальца к виску, как учили нас на военной кафедре.

— И нам, — кивнул господин Элитон, и я даже слегка вздрогнула, так как голос у него был идентичным голосу сына. — Мы наслышаны о тебе.

— Мой отец хвалил тебя, — с улыбкой пояснила Никелла, переглянувшись с мужем. — А он слов на ветер не бросает.

— О, да, — с усмешкой согласился Элитон, смотря на меня. — Он слишком краток. Когда я попросил руки его дочери, он кивнул и ушел, оставив меня без ответа. Помнится, тогда у меня прибавилось седых волос.

Мы слегка рассмеялись, а родители Макса обменялись нежными взглядами.

— Что ж, развлекайтесь, — положил руку на сгиб локтя мужа, сказала Никелла.

Мы отошли к фуршетному столику, и Макс подал мне бокал с соком и тарелочку с закусками. Но из-за волнения я лишь попробовала угощения, но так и не съела.

— И почему ты такая трусишка, хотя обучаешься на военном отделении? — нагнувшись ко мне и опалив кожу у шеи своим дыханием, спросил фаэрт.

— Я совершенно не ожидала, что попаду именно туда, — ответила я, и Макс хмыкнул.

— На твой выпускной я тебе расскажу истинную причину, — пообещал Макс, удостоившись моего изумленного взгляда. — Сразу хочу предупредить, что к этому я не имею никакого отношения, просто кое-что успел узнать.

— Я же теперь умру от любопытства!

— Тогда я отправлюсь на тот свет за тобой, — с улыбкой пообещал Макс, подарив легкий поцелуй в щеку.

— Потанцуем?

В другой части зала возле оркестра действительно была небольшая площадка, где пары могли насладиться танцами. Я отрицательно покачала головой, так как совершенно не была обучена светским танцам. Макс, будто разгадав причину, потянул меня к оркестру.

— Просто двигайся за мной, хорошо? — тихо прошептал он, положив одну руку мне на талию, а второй сжав мою ладонь. — Положи правую руку мне на плечо. Вот так. И смотри на меня, а не под ноги.

Музыка сменилась, и Макс начал движение. Я послушно последовала за ним, не отводя взгляда от его глаз. В них плескалось столько нежности, что я боялась утонуть в них. Мне не верилось, что я танцую с самым невероятным мужчиной во Вселенной, который не просто влюбился в меня, а признал своей девушкой перед общественностью.

Сколько его планов разрушили наши отношения? Я ведь догадываюсь, что он поддерживал образ мальчика-плейбоя не просто из интереса, а причина его поступков была намного глубже. Это заставляло меня одновременно волноваться за него и радоваться, что на первом месте для него мы и наши отношения.

Музыка закончилась слишком быстро, и мы отошли к креслам, когда к нам подошли знакомые Лимаксиона. Разговор был светский, призванный лишь растянуть время для изучения меня. Я держала ровно спину, чему меня научили физические тренировки, и старалась быть безучастной. Вскоре разговор иссяк, и Макс предложил прогуляться по саду.

На деревьях висели гирлянды, вдоль дорожек стояли скамьи и клумбы с цветами, подсвечиваемые яркими огнями светильников. Уже был вечер, и это напомнило мне наше первое свидание в лесу.

— А чей это особняк? — спросила я, чтобы заполнить паузу.

— Моих родителей, но этот дом никогда не был мне родным, — ответил фаэрт. — Я обучался на дому и проводил много времени у деда, только по достижении совершеннолетия меня отпустили в Фарэтский государственный университет, а там я уже съехал в свою квартиру. Также я много времени проводил во дворце.

— А там ты что делал? — Я изумилась, выгнув вопросительно брови.

— Мы были дружны с его высочеством Фималионом в детские годы, разница в возрасте у нас была небольшая — только два года.

Максу сейчас сорок один, значит, его высочеству сорок три. По фаэрскому летоисчислению это еще мальчишки. Серьезный возраст для брака и для свершений начинается к восьмидесяти-ста годам.

— Ты думаешь, он жив?

— Кто знает, — пожал плечами Макс, — я надеюсь, что он хорошо прячется.

— Ты ведь его ищешь, да? — тихо спросила я, сжав руку моего контрабандиста. — Бонни и Клайд — это про вас с Чо?

— Тише, Лиса, — прошептал Макс, улыбнувшись. — И спасибо, что ничего не спрашивала у меня, хотя сама уже догадалась.

— Я люблю тебя, и ничто это уже не изменит, — остановившись, ответила я.

Макс встал напротив меня, обхватив мое лицо руками. Я положила ладони ему на талию и фаэрт признался:

— Ты меня очаровала, Лиса. Ты зацепила крючком мое сердце и медленно тянула за леску, пока полностью не завладела мной. Вот только ты забрала у меня нечто большее, чем сердце. Ты украла мою душу. Ты сущий Дьявол, Лиса, но как же я счастлив быть сатанистом.

Я не совсем поняла его слова о сатанистах, видимо, это история других конфедераций, может быть, легенды Фаэра, но его слова звучали настолько уверенно и проникновенно, что я поняла — в них он действительно обнажил свою душу передо мной. Чтобы ни случилось, но мы с ним связаны нерастяжимой нитью, и как бы мы не раскручивали катушку — в итоге нас притянет друг к другу.

Макс медленно наклонился ко мне и невесомо поцеловал. Я закрыла глаза, отдавшись власти его губ. Наши прикосновения — это пожар, заставляющий заходиться сердце в бешеном ритме. Наша жизнь — это череда событий, заставляющих ожидать следующей случайности с восторженно-сумасшедшим взглядом.

Зазвучала медленная музыка, и я отстранилась. Откуда она звучит? Макс загадочно улыбнулся. Он все подстроил? Сделав шаг назад, мужчина протянул мне руку с легким поклоном. Я приняла приглашение, присев в шутливом реверансе.

Еще один танец в одиночестве деревьев оказался для меня подарком, сравнимым со всем счастьем вселенной. Когда отыграли последние аккорды, Макс обнял меня и поднял пальцем мой подбородок, заставив посмотреть на небо, где кружили звезды. Разумеется, это множество искусственных спутников так мигают нам, будто падая, а не настоящие небесные светила.

Внезапно их хаотичное движение приобрело четкую траекторию, и они выстроились в знакомые буквы моего имени.

Лиса.

Это для меня. Сколько же стоило запустить столько спутников в небо, что они мигающими звездами написали на ночном небе мое имя? Сейчас весь Фарэт видит это молчаливое признание. На глазах выступили слезы, но я была не в силах оторваться от созерцания неба.

Макс обнял меня за талию, встав сзади.

— Когда-то я услышал, что сила женской любви в том, чтобы отпустить и дать возлюбленному шанс на обретение счастья, — тихо прошептал Макс. — Сила же мужской любви иная, и она заключается в стальных силках, которыми удерживает мужчина свою возлюбленную. Он не сможет отпустить, потому что в любви его единственная слабость. Лиса, — его дыхание опалило кожу на висках, — ты моя слабость, но с тобой я становлюсь невероятно сильным. Парадокс любви, правда?

— Правда, — счастливо ответила я, закрыв глаза и позволяя слезам радости скатиться по щекам.

Макс вновь подарил мне чудесный вечер. Каждый раз, когда я думаю, что счастливей уже быть не могу, он удивляет меня. Сколько нас ждет еще счастливых часов и минут?