Боженька, я – рождённый в рубашке балбес: Джокер (шальной, но везучий) в Твоей колоде; тот, что, лишь заплевав потолок небес, в нём узнаёт перевёрнутый кем-то колодец — и, не дождавшись дождя, вопит: мол, «колотит ливень нещадно» и «всё ну совсем – капец». Всякий раз, чуть заслышав подобный рёв, уши заткнуть торопился усталый Ты; тучи нахмуривал так, будто каждая – бровь… Чуя, что капает, я взнывал, как волдырь. И, громыхнувши от боли: «Уймись, пустобрёх!» — Ты выпускал меня сухоньким из воды. Всякий раз сценарий бывал таким; в этот – расплата из сцены выросла плахой. Ты надо мною смеёшься: «Ну что, арлекин? Что, доигрался? Мокни, шутник, да не ахай!..» И, словно карту, кладёшь меня кверху рубахой. Падаю в землю лицом, как усталый пахарь. Дождь. Осознание. Сжатые кулаки.