Боженька, я – рождённый в рубашке балбес:
Джокер (шальной, но везучий) в Твоей колоде;
тот,
что, лишь заплевав
потолок небес,
в нём узнаёт перевёрнутый кем-то колодец —
и, не дождавшись дождя, вопит: мол, «колотит
ливень нещадно» и «всё ну совсем – капец».
Всякий раз,
чуть заслышав подобный рёв,
уши заткнуть торопился усталый Ты;
тучи нахмуривал так, будто каждая – бровь…
Чуя, что капает, я взнывал, как волдырь.
И, громыхнувши от боли: «Уймись, пустобрёх!» —
Ты выпускал меня сухоньким из воды.
Всякий раз
сценарий бывал таким;
в этот – расплата из сцены выросла плахой.
Ты надо мною смеёшься: «Ну что, арлекин?
Что, доигрался? Мокни, шутник, да не ахай!..»
И, словно карту, кладёшь меня кверху рубахой.
Падаю в землю лицом, как усталый пахарь.
Дождь. Осознание. Сжатые кулаки.