Здравствуй. Неловко, но снова тебе пишу: Лишь за последние сутки, поди, раз пятый. Я со своими грехами — гороховый шут, Гору каких, попотев, нагребёшь лопатой; Нынче тебя мне напомнил сосущий шум — Там, в голове, на минутах-гвоздях распятый. Там, в голове — ты поверишь? — кадит бедлам. Череп — котёл, тишина — за его пределом. Кажется, мир раскололся напополам: Прежде был целым, а сделался — оскуделым. Господи! Ты отлучился по важным делам; Я отучилась лечиться любимым делом. Тик обрела, однако, на этикет: Тик — на тактичность латентного мракобесья. И, как назло, стала слышать всё чаще: «Нет, Деточка, Бога! Бог — сказочен!» Бог, посмейся! Те, кто заврался, верят себе — во вред, Месиво смысла предпочитая мессе, Коль разговор зашёл о приоритетах… Бог, извини, но они с высоты сует Смотрят при этом глазами попов отпетых, Так что утонешь, прозревши, в созревших ответах, Ни одного-то не дав!.. Ты, мой Отче, сед; Те ж, кто тебя не пускает на свой банкет, — Серы, что стены в общественных туалетах. Боже, но есть и такие — кто напролом, Кто с топорами — в душу мне, в думы, в дом. Кто не отягощён кандалами приличий. Знаешь, и голос у этих — трескучий, птичий, Голос — один на всех, понимаешь, Отче? Тот, что впивается в мозг, точно лезвие, точен. Отче, такие толкуют без всяких «деточек», Без мракобесно скупых экивоков морали. Нынче — ворвались… Целую ночь проорали, На уши ночь поставили, кверху дном. Что — этикет? Им не надобно этикеточек! Сами ярлык навесили: «Богохульница!» Молвили, мол, не знавали таких еретичек. Чёрно сказали, топорно, не ставя кавычек: «С Господом, ведьма, толкует? Годок — и скурится!..» «С Богом нельзя напрямую, мол». Надо — кривенько?! «К пасторам топай! К алтарищу — на покаяние!» Будто мне здесь не видать Твоего сияния!.. Будто не друг Ты мне; можно подумать — я не я!.. Чёрно сказали: «Бросай-ка свои кадрильки, Где-нибудь только, в языческой Океании, Боги-де шастают славно в людской грязице». Ты ж, по словам их, невидан, немыслим, далёк, И ни за что бы со мною не стал возиться. Кончили тем, что стихи мне шепчет не Бог! «Это, мол, акция Боговой оппозиции!..» К Фаусту — гиперссылку, Топор — затылку; Ой, как лезли в бутылку!.. Есть ведь такие, Отче, что напролом: Ты — по делам. А они — тут как тут. Поделом Мне, слабосильной, которой ругаться — влом. «Эту всю муть твою, веришь, нашептывал Бог?» Верю? Нимало. Но ведаю. Им — невдомёк. Ведаю вдоволь; ведаю, Отче, Господи! Ведаю, заперта в мыслях своих, в странном космосе, Где бесполезна и самая мысль о компасе. Череп — чертог о четыреста четырёх Чёрных стенах. Я внутри, как в проклятом хосписе — Тем лишь спасаясь, что мой не настанет черёд Раньше, чем ты возвратишься. Войдёшь. И на край Душной постели присядешь. Мой Бог! Ты, Господи, Будешь дышать, сам душистый, как синяя рань. Я прошепчу тебе: «Боженька, все мы тут гости-де». Ты мне ответишь: «Ну так домой — не пора ль?»