Вы, вероломно в душу, как в монастырь, Рвавшиеся вороватыми пилигримами, — В вашу честь полыхают эти мосты, Горем горят, хоть казались встарь — негоримыми. Пламя крыл и тся над спинами их горбатыми, Крылья-то борются с ветром багряными сукнами… Я монастырь — из таких, что рыдают набатами И с трудом становятся неприступными. Я монастырь; душе за прочными стенами (Теми, что кажутся — серой девичьей кожицей) Слаще скукожиться, нежели всуе тревожиться Вами, незваными да разномастно смятенными. Видно мне: заревом рыжим лазурь окровавилась, Огненным крыльям не набушеваться досыта! Гости назойливы — знаю я вашу коварность, Снова полезете самым бесстыдным способом… Ест мне глаза-бойницы кислый дым, Грош полнолуния — плата за домыслы грешные… Рушатся в ров и тонут один за одним Трупы мостов — обескрыленные, обгоревшие. Я окружён им, водами — чинными, чёрными, Непереплывными для пилигримовых полчищ, Девственно гладкими, словно сама исконность. Я — монастырь. Я башнями вышусь точёными В уединении. Что ж ты, душа, лопочешь Горестно — коль одиночеством успокоилась?..