Бог на ладони моей распахнулся крестом, Ласково глядя в серую гладь потолка. Сгусток покоя крошечно-золотой — Негой теплыни в заиндевелость кожи. Март — а зима никак не покинет престол: Там, за стеною, пурги неустанный стон Улицы лижет. Знаю наверняка: Вторник сегодня. Разум, о, сердцу вторь!.. Окоченевшая, в людной томлюсь прихожей. Дверь на меня взирала надгробной плитой: Скрипнула — закопошился в желудке такой же Липко-холодный дремавших червей клубок. Ручку рванувши, вхожу. Хладь очков запотела. Жидкую душу в сосуде продрогшего тела — Через порог я решилась, держась за бок. Очередь. Горечь слюны. Не желая полемик, Тихо сижу в хвосте, надломившись в коленях, А на ладони — крестом распахнутый Бог, Капля истомно-горячего эликсира Мудрости, правды, вечности, светлой силы… Бог глядит в потолок, Я же — в Господа сиро Вгрызлась взором трясинным — крепко, спесиво… Взором вцепилась в Спасителя. Save my soul!.. — Девушка! Очередь ваша! — Уже? Спасибо. Вставши, ползу к окошку побитой псиной С Боженькой, сжатым истово в кулаке. Месит, свистя, массу мыслей мастак-муссон: Там, в голове, не смолкает метели стон… Господи, кем становлюсь я, родимый? Кем?.. Отче наш, иже еси на небеси, Силы дай мне вконец не лишиться сил. Отче наш, да святится имя твоё… Жар в кулаке — знак того, что я не одна. Хлеб наш насущный дай нам днесь — как дана Спесь — приклонившись, в квадратный глянуть проём Окн а — Чуя под сердцем зуд нетерпения, зуд… Бог в кулаке — сгустком нежности. Добр он к нам, Точно привыкший к тому, что его — сдают. Отче, долги земные прости, словно встарь, — Да до того, как я окажусь должна… Не серебром тридцатка, за грамм — косарь: В наши дни такова распятью цена. Крест мой на вид — сантиметра два в высоту; Грамма на три потянет — считай, повезло! Иль залатать долговые дыры в быту, Иль даже к маме (денька на четыре) — в село, Иль, может, плюнуть — да закрутить сабантуй, С другами скинувшись на незабвенный пир… Господи, кто ж там гудит во мне: «Эх, не болтай —                      бунтуй!..» Господи, укрепи. Нет мне свечения сочно-спокойных лампад. Это ломбард. Отче наш, да не введи нас во искушение… Отче наш, да избави нас от лукавого… — Девушка! Что вы хотели? — о, это уже не я. — Девушка, мы закрываемся! — это карма. Улица. Мутью, никак, настоналась метель. Странно светло — захлебнуться в будничном гаме. Суетный город на головы зданий надел Небо моё — обессиленное, обессиненное. Крест в кулаке. Залежавшийся снег под ногами. Господи, ты со мною, со мной… Спасибо.