Пограничник

Мамонтов Павел Александрович

Часть первая

На стыке миров

 

 

1. Зов долга

Мир Колоний

На лестничной клетке переговаривались четверо: трое крепких молодых парней в летних джинсах и рубашках и хрупкая девушка, блондинка в пёстрой кофточке и синей юбке. Вид у девушки был грозный.

– Предупреждаю, если вы к Виктору бухать пришли, то я вас не пущу, – звонко сказала она и отбросила со лба прядь.

– Ишь ты, вы гляньте, как раскомандовалась, – ответил светловолосый, с озорными голубыми глазами мужчина.

– Погоди, Коль, – осадил первого другой, русоволосый и кареглазый. Ростом он был немного ниже своих приятелей. Взгляд его был цепким, но сейчас ещё добрым и немного встревоженным. – Лена, никто Виктора спаивать не собирается, честное слово. Лучше расскажи, как он?

– А ты как думаешь? Плохо, – Лена шмыгнула носом, поджала пухлые алые губки, её воинственный настрой разом испарился. – Я не знаю, что с ним. Вернее, догадываюсь. Из дома не выходит. Я к нему пришла, а он в углу сидит, на вопросы не отвечает. Наверное, он это… – Лена неопределённо махнула рукой, – ну вы поняли.

– Понятно, – кивнул русоволосый и посмотрел на третьего в компании, широкоплечего, флегматичного здоровяка, который всё время хранил молчание. – Что думаешь, Саша?

Тот пожал плечами.

– Надо подождать, но присмотреть за ним, чтобы чего не случилось.

– Может, встряхнуть его? – предложил блондин Коля.

– Совещаетесь? – послышался тихий приятный голос.

Все обернулись. Ниже на ступеньках, непринужденно облокотившись на перила, стоял человек. При виде его молодые люди как-то незаметно подобрались и даже несмышленая Лена постаралась произвести лучшее впечатление.

– Здравствуйте, Сэнсэй, – произнёс русоволосый.

– Привет, Виталик. Здравствуйте, Саша и Коля. Что о Викторе думаете?

– Вы ему поможете? – опередив всех, спросила Лена.

Тот, кого назвали Сэнсэем, неторопливо поднялся по ступенькам. Когда он оказался на одном уровне с остальными, стало заметно, что он выше всех ростом, но объёмом мышц уступает парням. При этом сложен он был, без преувеличения, отлично, можно даже сказать, с изящной красотой.

Он обвёл всех внимательным взглядом, при этом его волнистые волосы до плеч чуть колыхнулись, взгляд зелёных глаз задержался на Лене.

– Да, юная красавица, – сказал Сэнсэй, глядя на неё, – я помогу ему. У меня есть для него лекарство.

– Какое же?

– Работа. Работа, для которой он создан.

Сэнсэй бесшумным шагом прошёл в квартиру, за ним проследовала вся остальная компания. В гостиной они увидели Виктора Ахромеева – хозяина квартиры, с некоторых пор единственного хозяина. Молодой мужчина сидел под подоконником между ребристой батарей и шкафом. Его черноволосая голова была запрокинута, колени прижаты к груди. Неудобная поза не могла скрыть ни отлично сложенного тела, ни отменной мускулатуры. Даже отрешённость на его лице не портила тонкие благородные черты. Губы были слегка приоткрыты, руки свободно лежали на полу, манжеты тонкой льняной рубашки подвёрнуты, открывая выбитые на запястьях татуировки в виде языков пламени.

Сэнсэй подошёл к Виктору, который являлся не кем-нибудь, а командиром одной из разведгрупп Зелёного Города и одним из лучших офицеров Разведки Колонии, но сейчас вряд ли был способен подтереть самому себе сопли.

Сэнсэй склонился над своим лучшим учеником. Виктор привёл голову в нормальное положение, попытался всмотреться в наставника. Он с детства был похож на своего отца, Александра «Хрома» Ахромеева, лучшего друга Сэнсэя, без которого, возможно, и Колония Зелёный Город не появилась бы.

Только глаза Виктора были не голубые, как у отца, а карие, почти чёрные, как у матери. Но сейчас радужку было не разглядеть – её затянули расширившиеся зрачки.

Сэнсэй покачал головой, плотно сложил указательный и средний пальцы и – ударил своего ученика.

Виктор Ахромеев

Блаженно кайфуя, я разглядел перед собой чей-то силуэт, почувствовал, что это тоже хороший и близкий мне человек. Пытаясь сфокусировать взгляд, я постарался вспомнить, кто же это. Силуэт тем временем наклонился. Что-то твёрдое ткнуло меня повыше уха.

Я с жутким криком взвился вверх от дикой боли. В воздухе, наверное, раза два вокруг себя обернулся. Когда мои ступни коснулись пола, никакого воздействия наркотика я уже не чувствовал. Рядом стоял мой наставник, тренер и учитель, которого все чаще называли просто Сэнсэй.

Приземлившись, я тут же принял боевую стойку – вскинул руки, сжал кулаки. Сэнсэй стоял, не шелохнувшись: руки в карманах куртки, красивое волевое лицо сильного зрелого человека выражало неодобрение, и даже пронзительные серо-зелёные глаза смотрели с осуждением. Сэнсэя, вообще-то, довольно трудно вывести из себя.

Ясность сознания ко мне вернулась необыкновенная, хотя сильная тупая боль в голове осталась. Я всё ещё хотел ударить Сэнсэя, вряд ли бы это действие возымело успех, но драться со своим наставником в полную силу я мог в Спортзале, на татами, а здесь и сейчас ударить лишь из пустой злости… Нет, так поступить я не мог.

Я стоял в собственной квартире у окна. Обстановка вокруг была обычная, наверно такая же, как на Внешней Земле лет двадцать назад. На другом конце комнаты, вдоль стены с красными обоями, выстроились в ряд моя соседка Лена и друзья-соратники: Виталик Осипов (офицер, командир разведгруппы), Коля Викинг и Саша Загорный (разведчики из моей группы и давние друзья). У всех был напряжённый и встревоженный вид.

Я опустил руки и, хотя ещё очень сильно злился на то, что меня вырвали из забытья, спросил:

– Ну что ещё?

– Очухался, наконец, – строго сказал Сэнсэй. – Хватит строить из себя торчка, ты не для этого учился. Собирайся, тебя ждёт работа.

– Какая?

– Которую ты выполнишь. Проход на днях откроют – Внешняя Земля торговлю разрешила. Пойдёшь в конвое.

– Серьёзно? – искренне обрадовался я, да так, что даже обижаться перестал.

– Да, а теперь бегом собираться, – командным голосом распорядился Сэнсэй, но было видно, что он доволен.

* * *

Моя группа ехала в грузовике, в авангарде колонны, двигавшейся к точке Прохода. За нами широким табором катились сотни подвод, десятки грузовиков и машин. Поток возглавляли и замыкали с флангов бэтээры. Тысячи колонистов ехали, чтобы наконец-то принять драгоценный груз с Внешней Земли, нашей прародины. Кузова и фур, и телег были забиты ящиками с угольным шлаком. В ином случае они бы везли товары Колонии, столь ценимые на Внешней Земле: редкие минералы, наполненные магией драгоценные камни, диковинные растения, органы животных, обитавших только в нашем Мире. Однако девять месяцев назад Внешняя Земля не открыла в положенное время Проход. За эти девять месяцев многое произошло, но контракт, заключённый между Внешней Землёй и Зелёным Городом (моей родной Колонией), чётко гласил, что в случае срыва поставок неустойку выплачивает сторона, сорвавшая сделку. Поэтому подводы и фуры Зелёного Города везли угольный шлак, чтобы сложить его в точке Прохода, – во время разрыва пространства эти отходы поменяются с товарами Внешней Земли. Всё это делалось, чтобы сохранить равенство между массой грузов приходящих с Внешней Земли и отправлявшихся обратно на неё. Если равенство не соблюдалось, нарушались какие-то законы Мироздания и возникали спонтанные Проколы между Мирами.

Грузовик взрыкнул и затормозил, мою группу мотнуло в кузове.

– Рубеж! – крикнул водитель, высунувшись из окна.

– Десантируемся, – негромко приказал я.

Вся группа слаженно выпрыгнула из кузова. Выстроились в шеренгу. Шесть человек, не считая меня.

Первым стоял Саша Загорный, мой заместитель. Дюжий мужчина высокого роста. Опытнейший разведчик. Старше меня на два года. Молчаливый, немногословный, рассудительный. Идеальный заместитель. Он был вооружён проверенным пулемётом Калашникова. Нехорошо, конечно, своего зама брать в пулемётчики: пулемёт притягивает огонь на себя, сам пулемётчик стреляет, командовать, в случае чего, может быть некогда или уже некому. Но на то были свои причины.

Коля Викинг. Тоже сильный, мускулистый, выносливый. Голубоглазый блондин и лихой парень. Мой ровесник. Кажется, на Внешней Земле людей такого типа называют «скандинавами». Он стоял в шеренге вторым. На шее автомат, а за спиной – меч, тоже настоящий, скандинавский. Коля был непревзойдённым бойцом ближнего боя, что в нашем Мире очень ценно.

За ним стоял Гаврик. Наш маг, наша связь, наш корректировщик артиллерии и ментальное прикрытие. Ударный кулак группы вместе с Сашей Загорным. На вид он был довольно щуплым, но маскировочный костюм скрывал жилистые мускулы. Очень умный и образованный. На правой руке он носил отливавший бронзой браслет в палец толщиной – знак принадлежности к Профсоюзу магов, а на груди амулет связи – кулон из синего и красного камней, каждый размером с фалангу пальца.

В центре строя стояла Инга, по прозвищу Игла. Снайпер группы. Девушка, которая наравне с мужчинами держала темп бега и отлично стреляла, в том числе на чувство. Она отмечала каждого убитого (только человека) татуировкой на запястье в виде кровоточащего шрама. Вот и всё, что про неё можно было сказать. Разве что… она красивая.

Предпоследним разместился Рома Кангаров. Рикки. Невысокий рыжий паренёк, смелый и наглый. Один из самых молодых в группе. Через пару месяцев ему должно было исполниться семнадцать лет.

Крайнее место занимал Вова Орлов. Высокий крепкий парень с добрым открытым лицом. Он попал в мою группу вместе с Рикки. Они были ровесниками и дружили ещё до того, как вступили в наш отряд. Вооружён Вовка был дробовиком, который на самом деле принадлежал Сашке Загорному.

Когда пришло пополнение, оба новичка были ещё юнцами. Очень талантливыми, подающими надежды, но всё-таки ещё слишком молодыми. Я не решился кому-то из них доверить пулемёт. Но за полгода оба разведчика подросли. Вова вдобавок стал чуть шире в плечах, на костях наросло ещё мяса. Совсем скоро Саша Загорный передаст Вовке пулемёт, он уже учит его особенностям работы с этим оружием. С Гавриком Вова тоже занимается: согласно уставу, маг и пулемётчик – это основная ударная сила группы. И, если так пойдёт и дальше, совсем скоро станет Орлов у меня полноценным пулемётчиком, только если… Нет, всё пройдёт по плану. Потерь в моей группе не будет.

Перед выходом я отдал обычную команду – проверить снаряжение. Сам попрыгал, чтобы испытать амуницию. Панцирь, набранный из титановых пластинок на алюминиевую проволоку, поверх него маскхалат и разгрузка – ничто не издавало лишнего шума. «Калашников», недавно почищенный, – на взводе, поставлен на предохранитель. АПС, тоже с патроном в стволе и на предохранителе – в разгрузке. Штык-нож крепко держался на стволе автомата, ещё один нож, зачарованный и освящённый в армейской часовне, покоился в ножнах на бедре. Три небольших метательных ножа уместились за шиворотом в кармашках. Правую руку охватывал магический браслет – Силуэт-М, собранный из металлических цилиндриков и кусочков янтаря. Он должен окружать бойца магическим облаком, дробить его силуэт на фоне местности и изменять траекторию пуль, летящих в солдата. Жаль только, действует не больше пятнадцати минут.

Сейчас Силуэт был заряжен на полную. Хотя в районе будущего Прохода использовать магические предметы не рекомендовалось, я надел его на случай непредвиденной ситуации.

Закончив осмотр, я развернул карту и вновь проинструктировал группу. Ясные цели, хорошие друзья, отличная команда, любимое дело… даже какой-то азарт появился.

Задачу моей группе поставили привычную: разведать территорию вокруг будущего Прохода. Нам достался полукилометровый участок. Ближе чем на три километра к месту Прохода не разрешалось подходить. Оно и понятно: устраивать засаду в трёхкилометровой зоне Прохода бесполезно – засосёт во время разрыва пространства. Да и в самой зоне тоже случаются разные… аномалии. Незачем попусту рисковать. Раньше даже отгрузку товаров проводили мелкими партиями по хорошо проверенным маршрутам. Гайки на пробу не бросали, вместо них работали маги. В общем, действовали более осторожно, сейчас уже подрасслабились.

Моей группе тоже надо было быть предельно внимательной: не нарваться на какое-нибудь магическое завихрение (ответственность за это лежала в основном на Гаврике), не пропустить засаду возможного противника и, что более вероятно, не попасть под огонь своих или не спутать наших разведчиков с врагами.

Наладив связь с остальными рейдерами, я приказал выдвигаться. Группа перестроилась в линию с разрывами в пятьдесят метров (строй для поиска), и разведчики двинулись лёгким бегом.

Ландшафт вокруг Прохода был удобным для поиска: ровная местность, прекрасно просматриваемая на пяток километров, на которой ничего не росло, кроме пучков короткой фиолетовой, синей и зелёной травы. На карте эта равнина напоминала стол – была гладкой и почти идеально круглой, около десяти километров в поперечнике. Увы, в реальности она была испещрена неглубокими воронками, как от мин восьмидесятого калибра. Земля внутри и вокруг воронок обуглилась. Разведка и заключалась в том, чтобы поочерёдно заглядывать в каждую воронку на маршруте.

Свободная от воронок земля выглядела мёртвой – коричневая почва, покрытая тонким слоем пепла. Редкие пучки странной травы только усиливали это ощущение. А ещё была тишина. Абсолютная. Которую изредка нарушало только далёкое тарахтение бэтээра или хруст уголька, на который наступил разведчик. Скрытно перемещаться было ни к чему, но всё равно подобный звук раздавался очень редко.

– Здесь всегда пахнет грозой? – вдруг спросил Вова, для которого это был первый рейд к Проходу.

– Да, – лаконично ответил Саша.

День выдался солнечным и безветренным, по небу ползли облачка, изредка закрывая солнце.

– Бархан-3, возьмите вправо десять, цепь разрываете, – прохрипело в рации по общему каналу.

Это не нам, мы Бархан-5.

– Коля, Саша, – крикнул я замыкающим фланги группы, сам я шёл позади них вместе с Иглой, – что там соседи?

– Нормально, – ответил зам. – Расстояние держат.

* * *

Через два часа мы проверку закончили, уперлись в хилый заболоченный лес с чахлыми деревцами. Потерь среди групп не было: никто не нарвался на аномалию, врагов тоже не обнаружилось. Рейды к Проходу считались одними из самых лёгких заданий, но… всякое бывало.

– Бархан-1, 3, 5, 6. В маршевом порядке уйдите на три километра назад. Там погрузитесь на подводы и прибудьте в главный лагерь, – снова ожила рация, доставив приказания из штаба.

– Перед Проходом всех от периметра убирают, – сказал Загорный и промочил горло из фляги.

Группа после разведки устроила небольшой привал. Игла, сидя на поваленном бревне, с идеальной точностью делала бутерброды из галет с маслом и сыром и раздавала их разведчикам.

– А мы фейерверк увидим? – спросила она, не отвлекаясь от работы.

– Тебе прошлого, на пути к Антрациту, было мало? – с улыбкой поинтересовался Коля, забирая галету.

– Не-е-е, там было далеко и не видно. Сейчас другое дело.

– А что на пути к Антрациту было? – спросил любопытный Рикки.

– Тебе не рассказывали, что ли? О, это была интересная история. Мы тогда познакомились с одним очень необычным человеком. Кстати, он ещё полезные советы по жизни давал, – Саша Загорный осторожно сделал знак, и Коля свернул тему: – Ну я тебе как-нибудь о том рейде всё расскажу.

Я сделал вид, что не заметил знака Саши и отношения группы ко мне. Но мысли оттуда, из мирной жизни, закружились в голове и сжали сердце. В груди стало больно. Я собрался и не позволил эмоциям отразиться на лице, спрятал их в глубине и снова стал командиром группы.

– Ну что, ребята, перекусили? Теперь айда обратно в путь. Скоро и вправду Проход начнётся, надо успеть занять лучшие места.

 

2. Посланец из другого Мира

В больничной палате было прохладно и светло, помещение заполняло тихое урчание кондиционера и писк кардиографа. Больной лежал на койке с кислородной маской на лице, однако аппарат искусственных лёгких не работал. Зато капельница с пакетом донорской крови была подключена, по узкому шлангу бодро текла алая струйка. Сам пакет с кровью подходил к концу, два других, висевших на капельнице, уже были полностью израсходованы.

Из коридора донеслись голоса:

– Я предупреждаю, клиническая картина неясна. Явная мозговая активность при полной потере крови и нескольких десятках огнестрельных ранений. Тревожить пациента крайне не рекомендуется.

– Оставьте, доктор, вам платят не за советы, а за то, чтобы вы выполняли свою работу быстро и без вопросов.

Дверь в палату открылась. Внутрь вошёл мужчина, черноволосый, в пижонской розовой рубашке, чёрных брюках и остроносых ботинках. Глаза скрывали большие зеркальные очки. Врач, уже пожилой дедок в медицинском халате, остался снаружи.

– Вы, доктор, отдохните пока. Отдохните. Я здесь сам разберусь. И что бы ни происходило, в палату не входите, – сказал мужчина и захлопнул дверь.

Затем он подошёл к лежавшему на койке, откинул простыню, обнажив грудь в окровавленных бинтах, одну руку положил на неё, в область сердца, а другую на лоб, тоже покрытый куколем бинтов, прошептал несколько слов и вздрогнул. Под потолком замигала лампочка, кардиограф сбился с ритма. Ладони мужчины задрожали от напряжения, на лбу выступил пот, он сам затрясся, слово его ударило током. Когда уже казалось, что он вот-вот рухнет обессиленный, больной на кушетке выгнулся и хрипло вздохнул.

Мужчина склонился над ним, снял очки. Могло показаться, что его глаза необычного серебристого цвета, но если приглядеться, становилось понятно – вокруг зрачка пульсировал белый огонёк. Такой же горел в глазах больного, только совсем тусклый.

– Привет, Грэмс, – сказал мужчина.

– Привет, Мэрах, – ответил больной.

Его лицо не выражало никаких эмоций, а губы шевелились механически.

– Извини, Грэмс, не углядел. Кто же мог предположить, что людишки окажутся настолько проворными, – короткий смешок.

– Хорошо твоё гостеприимство.

– Я хотел тебе привести источник, но ты ещё слаб, так что довольствуйся пока этим, – Мэрах хлопнул по пакетам крови. – Вообще, привыкай к ним. Через них забирать силу у людей быстрее. И проще в смысле огласки.

– Мы не такие уж дикие в Мире Колоний.

– Ах, ну вот ты и перешёл к самому главному. Давай рассказывай, что у вас в Колониях. Тоже словами. К ментальному контакту ты ещё не готов.

– Словами тебе объяснить, – Грэмс попытался приподняться на кушетке, но у него не вышло. – Тут в одно слово можно уложиться. Крах! Единство разрушено, хозяин сбежал с этой сукой Ниг-фа, сама Южная Колония захвачена людишками. Вот и все слова.

Грэмс без сил откинулся на подушку, а Мэрах выглядел вовсе не расстроенным, даже не поражённым, скорее задумчивым.

– Говоришь, хозяин пропал? – наконец сказал он.

– Да, я же сказал, сбежал с этой сукой. И помощи тебе никакой не будет. Вот только я, какой есть. Хорошо, что вовремя нашёл точку Прокола, иначе пришлось бы драпать в степи на Юг. Маги людишек как-то научились нас вычислять. А знаешь, как меня скрутило, когда единство разрушили?

– Трудно тебе пришлось, Грэмс, – задумчиво проговорил Мэрах. – И знаешь, это даже хорошо.

– Что?!

– Что хозяин сбежал. Мне без него даже проще. У меня как раз тут всё хорошо разворачивается. Справимся и без его поддержки, раз он теперь нас на крючке не держит. Ты со мной, Грэмс?

– А куда мне ещё деваться?

– Ну и отлично. Скоро я тебе пришлю кое-кого для восстановления сил, – Мэрах коротко хихикнул, надел очки и вышел из палаты.

У порога коротко бросил врачу:

– Не беспокойте пациента и продолжайте давать донорскую кровь.

* * *

На следующий день Мэрах договорился о встрече. Проклиная ничтожных людишек за то, что был вынужден подстраиваться под их ритм жизни и терять уйму времени, он пришёл в условленное место и ждал около часа на скамейке. Это ж надо, спать по восемь часов, а потом, строя из себя занятого человека, назначать встречу в середине дня.

Явился нужный Мэраху человечек в половине второго. На шикарной машине, напоминавшей крытую карету, из тех, которые так хотят заполучить люди и за которые готовы глотки рвать и лезть по головам. Ведь это же символ власти, статуса и влияния. Глупцы, не понимают истинной ценности ни в самой жизни, ни в самих себе.

Из машины выбралась троица в дорогих летних костюмах песочного цвета. Двое квадратных амбалов с бычьими шеями прикрывали третьего, щекастого мужика с изрядным животом. Весил он наверняка столько же, сколько один из амбалов, но мышц у него было гораздо меньше. Звали щекастого Яков Литейников, он был очень уважаемым и влиятельным в определённых кругах чиновником. На другой стороне улицы остановилась неприметная машина, похожая формой на спичечный коробок, в ней сидела настоящая охрана.

Мэрах нехотя поднялся со скамейки, к нему, оставив телохранителей, подошёл Литейников и завёл разговор на приевшуюся, раздражавшую уже тему:

– Это эмбарго приносит большие неприятности и негативно сказывается на наших общих делах. И оно затягивается вопреки вашим заверениям. Поставки задерживаются, кредиты не выплачиваются, а проценты по ним и по страховкам растут. Не говоря уже о шумихе в прессе. Что происходит в Колониях, толком неизвестно, но это, наоборот, порождает лишние слухи, которые нам всем ни к чему. Так что я думаю, решение по поводу вопроса, о котором вы говорили, будет принято положительное. Уж извините.

– Ясно-ясно, – ответил Мэрах, на ходу сорвал с растущей у тротуара берёзки листок, сунул его в рот. – Вынужден сказать, что меня огорчают ваши слова. А ведь мы с вами хорошо и плодотворно сотрудничали.

– Ну вы понимаете, изменились условия, ситуация…

– А ещё я хочу сказать, – Мэрах проигнорировал реплику щекастого, – что вы полное ничтожество и вор.

– Что?!

– Ничтожество и вор. Да ещё и трус к тому же. Тем не менее есть кое-что, чем и вы дорожите.

– Вы мне угрожаете?

По еле заметному знаку толстяка из «спичечного коробка» выпрыгнули трое. Быстрые, пластичные, неприметные – они готовы были мгновенно убить любого, на кого укажет им хозяин, и незаметно скрыться, не оставив следов.

– Убить меня хотите? – спросил Мэрах, так же жуя листик. – Ну-ну, может, это у вас и получится. Только на чём я остановился? Ах да. Вы, господин Литейников, ничтожество и вор. Но, как я уже сказал, есть кое-что, чем вы дорожите. Спросите у своей дочки, что она видела сегодня во сне.

– Что?

Мэрах изобразил руками будто играет на воображаемой флейте.

Щёки у Литейников затряслись:

– Да вы, да я вас, да я вам…

– Ну что вы, что вы мне сделаете? Очередной миллион через строительство церкви отмоете? – небрежно бросил Мэрах и уставился на Литейникова.

В его очках отражалось упитанное лицо потного перепуганного мужчины, так не похожее на то лицо, которое видели в кабинете Литейникова его посетители.

– И, кстати, в Нидерланды отправлять дочку тоже не советую, бесполезно.

– Ну вы же должны понимать, я не могу, не мо-гу ни-че-го, – в голосе чиновника появились просительные и отчаянные нотки. – Иначе меня просто снимут. Снимут, и всё. Если вы такой, ну такой… просто повлияйте на каждого моего оппонента!

– Ох, Яков, я тебе не барыга, чтобы на каждого хмыря жмотного время и силы терять. Ты-то тогда мне зачем, Яков?

– Но постойте, я же…

– Да успокойся ты, – Мэрах ещё раз задумчиво пожевал листик и проглотил его. – В чём, вообще, проблема? Нужен Проход – открывайте, торгуйте, получайте деньги. Только после этого запускайте программу «Ермак».

– Ох, ну что ж. Вы меня, право, успокоили. Об этом позаботимся, через полгода всё будет готово.

– Полгода долго, максимум месяц.

– Но как же? Как же непредвиденные последствия… Проколы, разрывы пространства, эти флукта… флу… флуктуации. А, чёрт, я не учёный.

– Ой, не смеши меня. Знаешь, что три дня назад произошло? Половину городского парка во второй столице страны за Границу засосало – и ничего, все дальше живут, довольны и счастливы. Так и передай своим толстожопым друзьям. Зато представь, какой гешефт мы получим, когда все Колонии под полный контроль возьмём. Я не только о деньгах говорю. Власть, влияние, статус. Угадай, кто и дальше будет представлять мои интересы в правительстве?

Литейников даже как-то приосанился, втянул живот, масляно улыбнулся.

– Вот, – наставительно протянул Мэрах. – Так что слушай меня, и всё у тебя будет как в сладких мечтах. Бывай. Хотя нет, погоди, в следующий раз я назначаю время и место встречи. И изменить его будет нельзя.

Довольный собой Мэрах, энергетический паразит, ментальный вирус, проще говоря – Демон, вальяжно двинулся дальше, оставив Литейникова осмысливать произошедшее. И охрана чиновника ничего ему не сделала, даже не проследила за ним.

 

3. Командировка

Внешняя Земля

Пётр Вяземский размеренно шёл по бульвару. Слева, издавая гудение и распространяя вонь, медленно двигалась вязкая жижа застрявших в пробке машин. Тротуар же заполняла толпа вечно суетливых людей. Лето уже накрыло мегаполис своим душным дыханием, сделав его обитателей, и без того раздражительных, ещё более озлобленными и нервными.

Вяземский был весьма внушителен – ростом в два метра, с покатыми плечами и бугрящимися мускулами, которые туго обтягивала белая майка, – но человек, увидевший его в толпе, через минуту не смог бы вспомнить никаких примет прошедшего мимо здоровяка. Лицо Петра – круглое, с небольшими глазами и вздёрнутым носом – было невыразительным, но излучало спокойствие и уверенность и наводило на мысли о прибрежном клифе, таком же твёрдом и несокрушимом, как и сам Вяземский. Собственно, его имя, Пётр, в переводе и означало «камень», а прозвище в частях особого назначения, где он прослужил не один десяток лет, было Глыба.

Бодаться с таким взглядом – себе дороже, потому люди старательно отворачивались от могучего прохожего в шортах и майке, и тот разрезал людской поток как киль корабля волну.

Свернув налево, Пётр прошёл по заставленной иномарками остановке и оказался напротив витрины кафе «Марсель». Внутри заведение не блистало роскошью, но и обставлено было без бедности. Обычное кафе в центре столицы большой страны, где офисный или банковский служащий может пропустить чашечку-другую кофе. Что и делали посетители, заняв практически все места. Вяземский же уверенно проследовал между столами к дальнему концу зала, затем повернул направо. Уютная комната с диванами была с трёх сторон отгорожена от внешнего мира стенами и словно создана для деловых переговоров без лишних свидетелей. Может быть, так оно и задумывалось.

В комнате уже расположились двое, оба поднялись навстречу Вяземскому.

– Пётр, здравствуй, – первым протянул крепкую морщинистую руку пожилой, но сохранивший военную выправку и твёрдый взгляд мужчина.

– Василий Семёнович, рад вас видеть, – пробасил Вяземский.

– А вот Олег, о котором я тебе рассказывал.

Представленный мужчина был, несмотря на жару, в деловом костюме. Возраст его трудно было определить. Выглядел он моложаво, но взгляд и выражение лица выдавали причастность к большой власти. Про таких говорят: молодой, да ранний. Так, во всяком случае, окрестил его для себя Вяземский.

– Петр Петрович, спасибо, что смогли прийти, – сказал Олег. – Присядем?

– Разумеется.

Молодой-да-ранний настороженно огляделся, словно ожидая, что на него из-за стены кто-то нападёт. Он ни слова не сказал, пока все не сделали заказ у официантки, и та не принесла его на подносе.

«Чего он так дёргается? – про себя подумал Вяземский. – Неужели Семёныч не проверил место?»

Семёнычем звали пожилого. Он был отставным офицером ГРУ, Пётр был ему очень многим обязан.

Молодой-да-ранний залпом выпил кофе и заговорил:

– Ну что ж, думаю, мы можем начинать.

Вяземский к своей чашке так и не притронулся. Скрестив руки на груди, он молча ждал продолжения, будто происходившее его вовсе не интересовало.

– Пётр Петрович, – замялся моложавый, – вам знаком такой человек – Анатолий Голубев?

А вот этот вопрос пробил броню спокойствия Вяземского, он даже расправил плечи от удивления. Кто такой Голубев, Пётр, конечно, знал. Полугода не проходило, чтобы кто-нибудь из какого-нибудь комитета не поинтересовался этим давним знакомством.

– Каскадёр? Конечно, знаю, – ответил Вяземский. – Он командовал ротой особого назначения, в которой я служил. Двадцать с лишним лет назад. Я отслужил срочную, через три месяца решил вернуться и заключить контракт, но к тому времени всё уже случилось… они провалились.

Больше двадцати пяти лет назад произошло необъяснимое явление – Прорыв. Оно перенесло несколько городов страны в другой Мир. Позднее с ними удалось наладить связь, правда, не регулярную, чтобы не нарушать порядок в законах Мироздания. И всё равно это стало событием, которое изрядно повлияло на историю страны и всей планеты.

– Пётр Петрович, – отвлёк его от размышлений Молодой-да-ранний, – я полагаю, вы и Александра Ахромеева знали?

– Не то чтобы знал, он был командиром в моём батальоне. Естественно, виделись мы с ним редко. Лично – практически ни разу.

Молодой-да-ранний и Семёныч переглянулись.

– Это не имеет значения, – сказал бывший соратник Вяземского. – Александр Ахромеев скончался.

– Но у него остался сын, – зачем-то добавил Олег.

– Что вы хотите мне предложить? – напрямик спросил Вяземский.

– Командировку, – так же прямо ответил Семёныч.

Проходы – так называли разрывы пространства между Мирами – открывались раз в полгода. По ним между Землёй и Миром Колоний происходил обмен грузами строго одинакового веса и сравнительно небольшого объёма – не больше пятисот – семисот тонн. Если равновесие не соблюдалось, то происходили спонтанные разрывы пространства – Проколы.

Через них в Мир Колоний с Земли могли попасть люди и даже целые городские кварталы, а на Землю могло затянуть какую-нибудь опасную мерзость.

Вяземский несколько раз участвовал в зачистке тварей из таких вот Проколов. И лично он с трудом представлял, как можно выживать в том Мире, полном чудовищ с экстраординарными способностями. И не просто выживать, а развиваться.

Как оказалось, «провалившиеся» не только выжили в новом Мире, но и образовали свои Колонии, а через Проходы стали торговать разными артефактами, минералами, экстрактами из тамошних растений и органов животных. На Земле всё это стоило баснословных денег. Взамен колонисты требовали сущие пустяки в сравнении с общей стоимостью товарооборота: соляру, антибиотики, резцы для станков, алюминиевые капсюли и тому подобные изделия. В правительстве быстро смекнули, на какую золотую жилу нарвались. Прибыль от торговли превышала тысячи процентов. Только в последнее время дела шли не так гладко. Правительство отчего-то взъелось на колонистов и объявило им эмбарго. Те в ответ объединились и сами отказались торговать с Землёй. Такая ситуация ударила по бюджету страны и кошелькам (вернее, банковским счетам) некоторых важных лиц в правительстве.

В перипетии противостояния между Колониями и Землёй Вяземский не углублялся. Весь его опыт говорил о том, что это принесёт только лишние проблемы. Да и с момента объявления эмбарго Проходы не открывались, и, что происходило в Мире Колоний, никто не знал.

– Позвольте, я объясню, – предложил Молодой-да-ранний. – Дело вот в чём. Наша страна, можно сказать, в лице мирового сообщества, объявила эмбарго на торговлю с Колонией Зелёный Город. Всего Колоний было образовано три: Зелёный Город, Союз Факторий и Южная Колония. Хоть эмбарго мы объявили только Зелёному Городу, в положенный срок не открылся ни один из Проходов двух других Колоний. Вся эта ситуация очень сильно бьёт по экономике страны, вы должны понимать, о чём идёт речь! Однако, несмотря на сложившуюся довольно тяжёлую ситуацию, некоторые люди в правительстве, вопреки логике и здравому смыслу, продолжают настаивать на сохранении эмбарго. Ну и как тут не заподозрить…

Тут Олег выдохнул и замолчал, словно собираясь с духом.

– Влияние конкурентов, – закончил за него фразу Вяземский.

– Нет. Пётр Петрович, вы ведь принимали участие в ликвидации чудищ, попавших к нам из-за Границы, ну из Мира Колоний. И должны знать, что некоторые из подобных существ обладают телепатическими способностями.

– Так вот вы на что намекаете!

Теперь Вяземский, матёрый офицер спецназа, аж выпрямился, будто хотел встать по стойке смирно. Удивляться два раза за день, да ещё по такому серьёзному поводу, ему давненько не приходилось. А может, и вовсе никогда прежде.

– Именно, Пётр Петрович. Помимо этого определённые круги в высших эшелонах начали активно проталкивать так называемое силовое давление на Колонии. Вот, ознакомьтесь.

Молодой-да-ранний протянул Петру папку, тот мельком просмотрел бумаги в ней.

– Это же войсковая операция?

– Под кодовым названием «Ермак», – хмыкнул Семёныч.

– Она включает в себя заброску контингента войск, который, опираясь на недовольных внутренней политикой Зелёного Города колонистов, захватит власть в этой Колонии. Выбор пал именно на эту Колонию, так как её легче всего контролировать. Все ключевые объекты находятся в одном месте – в столице. Она тоже называется Зелёный Город.

– Всё это бред. Сколько войск туда можно забросить через Проход? Без тыла, без обеспечения, без толковой разведки… У вас там, в «высших эшелонах власти», – в эту реплику Пётр вложил столько язвительности, сколько смог, – решили задарма подкинуть колонистам дорогую технику?

– Некоторые считают, что операция возможна.

– Вот пусть сами туда и отправляются. Погодите-ка, а как же сами Проходы открывать планируют, как всё это равновесие массы соблюдаться будет?

– Ну, – снова замялся Олег, – бытует мнение, что возможные прибыли от полного контроля над Колониями будут гораздо больше издержек.

– Понятно, – бросил Вяземский, возвращая папку. – В чём состоит моя задача?

– Я же говорил, что он не откажется, – усмехнулся Семёныч.

– Мы бы хотели, Пётр Петрович, чтобы в следующий Проход вы отправились в Зелёный Город и наладили контакт с Анатолием Голубевым, который занимает важный пост в Администрации – так называют тамошнее правительство, – и договорились о сотрудничестве. С тем, чтобы в следующий Проход вы бы могли вернуться обратно на Землю со специалистами, способными решить нашу проблему.

Олег сделал ударение на последних словах и сопроводил их значительным взглядом.

– То есть Проход будет открыт?

– Мы думаем, что в ближайшее время продавим это решение. Срок – около двух-трёх недель. Команду мы вам соберём.

– Вот это я бы хотел сделать сам, – заметил Вяземский.

– Оплата?

– Учитывая, что стоит на кону, разговор о деньгах мне кажется преждевременным. Канал связи будем поддерживать через Василия Семёновича?

– Да.

– Я с вами свяжусь через двое суток, – бросил Вяземский и собрался выйти из зала.

– Пётр Петрович, – остановил его Олег. – Я хочу, чтобы вы поняли: ситуация очень серьёзная.

– Ещё бы.

– Нет-нет! Вы слышали о недавнем происшествии, Случайном Проколе?

– Это когда целый парк за Границу засосало?

– Именно. В ходе зачистки ОБРПА обнаружено существо предположительно из Мира Колоний. Оно было уничтожено, но его останки после приказа из очень высокой инстанции были вывезены из спецхранилища в неизвестном направлении. Возможно, нас уже опережают, и не на один шаг.

Вяземский ничего не ответил, только кивнул и пошёл прочь из кафе.

На улице тучи затянули солнце, потянуло прохладой, стал собираться дождь, а в крови у Петра бурлил адреналин. Вот уж не думал не гадал, что на старости лет – по меркам спецназа – ему придётся влезть в такую заварушку. Душу приятно грело осознание важности дела, которое только что легло на его плечи. Защита, а может быть, и спасение Родины – вот задача для настоящего офицера, а не участие в разборках между кланами в «высших эшелонах власти». Ответственность была немалая, но это было не впервой. Каждого, кто решил служить в спецподразделениях, приучают, в первую очередь, к ответственности: за себя, за товарища, за Родину, за беззащитного гражданского, которого ты должен спасти, а не дать грёбаному ваххабиту взорвать его и себя гранатой.

Вяземский улыбнулся и стал похож не на прибрежную скалу, а на медведя, территорию которого по ошибке нарушила волчья стая.

 

4. Проход

Мир Колоний

Виктор Ахромеев

Среди суеты и толчеи в обозе я приметил одну интересную личность: молодая девушка с короткой стрижкой ходила взад-вперёд, держа в руках микрофон в серебряной оплётке, соединённый шнуром с ленточным магнитофоном. Слышал, что на Внешней Земле электроника гораздо совершеннее, но у нас пока работает только самая примитивная, и то – должным образом экранированная.

Девушка явно нервничала: она ни у кого ничего не спрашивала, а беспрерывно что-то щебетала в микрофон. Покопавшись в памяти, я вспомнил, что это та самая гражданка, которая лезла ко мне с вопросами перед прошлогодним бунтом. Точно она, только тогда её сопровождал мужик с камерой. Эта девушка – журналистка, не откуда-нибудь, а с Внешней Земли. Задержалась она у нас из-за эмбарго. Теперь стало понятно её состояние – сегодня ей придётся возвращаться через Проход.

Журналистка обернулась и посмотрела на меня как-то беспомощно. Не такая уж она и молодая, просто выглядит хорошо. Я, повинуясь какому-то внутреннему толчку, подмигнул ей. Журналистка сразу расцвела, искренне улыбнулась. Наверное, не узнала меня, в последний раз мы расстались с ней очень недружелюбно.

Позади неё вдруг появился Бахрушев – начальник Профсоюза магов Колонии, – положил руки на плечи, шепнул что-то в девичье ушко. Журналистка совсем расслабилась, со лживо-скромной улыбкой приняла сказанное. Алексей, он такой: стройный, красивый, с чёрной бородкой, умеет на женщин произвести впечатление. Бахрушев заметил меня, напоследок махнул рукой и увёл журналистку в свой личный «уазик».

Вечерело, скоро должно было начаться.

Все люди замерли в напряжённом ожидании, только иногда где-нибудь слышался возбуждённый шёпот. Ребята из моей группы, кто стоя, кто сидя на земле, смотрели туда, где в пяти километрах от обоза были свалены в кучу ящики со шлаком. Там всё и должно было произойти.

В полной тишине завёлся «уазик» с магами и гостями с Внешней Земли и поехал к центру будущего Прорыва, за ним проследовали ещё несколько машин. Я был уверен, что каждый в толпе провожал их завистливым взглядом. Иметь свою машину – невероятно круто. Да только это оставалось несбыточной мечтой даже для меня, далеко не последнего и не самого бедного человека в Зелёном Городе. Да и зачем она мне?

Автомобили достигли нужного места. Все, у кого были бинокли, наблюдали за происходившим с помощью них. Мы стояли где-то в семи-восьми километрах от эпицентра Прохода. Именно в этом месте автомобили остановились, из них высыпали люди. Большая часть из них, по-видимому маги, взялись за руки и встали в круг. Так они простояли минут пять, потом в небе вспыхнуло несколько отчётливо видимых в темноте жёлтых огоньков. Маги быстро разбежались, сели в машины и помчались обратно, оставив гостей из Внешней Земли одних. Я посочувствовал им. Сам я ни разу через Проход не путешествовал и понятия не имел, что они будут испытывать следующие несколько минут.

А в небе тем временем всё ярче разгорались вспышки – не молнии, а именно вспышки, которые сливались в разноцветный поток, волнами бежавший по небу.

Нам в спины подул холодный ветер, будто что-то начало всасывать воздух там, у Прохода. Над землёй вспыхнуло жёлтое свечение, и в нём было отчётливо видно, как в небе сами собой набухают и тут же рассыпаются тучи. От них же извилистыми линиями потянулись уже настоящие молнии, сопровождаемые глухим рокотом, перешедшим вскоре в постоянный гул. Ветер уже превратился в настоящий вихрь.

Образовавшаяся в небе жёлтая сфера начала меркнуть. Её затягивали стремительно набухавшие тучи. В разные стороны от иссиня-чёрного сгустка ударили разряды синих молний. Громкий треск бил по ушам, а пьянящий запах грозы наполнил воздух. Потом раздался оглушительный грохот, тучи пронзил тускловатый свет… и вдруг всё стихло. Но мгновением позже каждый ощутил: что-то случилось, изменилось. Я в бинокль наблюдал за местом Прохода. Но успел поймать лишь мгновение.

Нечто прозрачное окутало эпицентр бури, и раз – его содержимое изменилось… там появились люди. Другие люди. Много людей… и целые штабеля ящиков.

В свете великолепно-разноцветного сияния, переливавшегося в небе, были отчётливо видны десятки людей, сотни рядов ящиков, многочисленные цистерны разного размера.

А на душе у меня стало так легко и хорошо. Мы прошли все испытания, мы выдержали. Хоть мы и независимые Колонии, без связи с Внешней Землёй нам очень трудно. И разведчикам, и магам, и простым крестьянам. Теперь же наступали счастливые времена. Жаль, что вместе со мной не дождалась их та, которую я любил больше всех.

Я украдкой смахнул с глаз выступившую то ли от радости, то ли от горя влагу и бодрым голосом сказал:

– Ну что, парни, пошли груз принимать.

И мы двинулись. И сотни солдат, рабочих и магов последовали за нами. А навстречу уже шли прибывшие с Внешней Земли, только оправившиеся после Прохода. Очень скоро деловая суета затмит всю невероятность произошедшего – разрыва пространства, недолгого мгновения связи между Мирами.

Я вяло разглядывал гостей с Внешней Земли, потных, с круглыми от шока глазами. В возможность нападения я не верил. Даже если цистерны окажутся замаскированными БМП, а из штабелей ящиков выскочат автоматчики, им очень дорого обойдётся победа над нами. А потом что? А потом их накроют гаубицами и миномётами. Те же, кто смогут прорваться к столице, увидят стены Зелёного Города. Чтобы их разрушить, понадобится очень много снарядов. А где их земляне будут пополнять? И, даже если им удастся прорваться за стены, дальше их ждут только новые огневые точки, уже в жилых домах. Словом, задача для землян невыполнимая.

Тем не менее я – разведчик, и поставленную задачу я обязан выполнять чётко, невзирая на своё мнение.

Вот среди землян я засёк настоящих профи, видимо охрану. Это была группа из десяти человек. Они были одеты в гражданку, однако держались слаженной группой, чётко контролировали окружающих и явно были готовы в любой момент принять бой. Их главаря я тоже вычислил: это был здоровенный детина лет сорока с каменным лицом. Он мазнул по мне взглядом. Именно мазнул – так мастер боевых искусств делает отвлекающее движение ладонью перед глазами противника, за которым следует страшный удар. Так же и детина – за вялым выражением лица скрывал цепкий и пронзительный взгляд. Я ему помахал в ответ. Рыбак рыбака, как говорится… Хотя как раз в спецуре «коллеги» не должны узнавать друг дружку с первого взгляда, потому что сегодня вы коллеги, а завтра кем вы будете, знает только Бог да начальство.

Рабочие споро загружали подводы и фуры. Проход, конечно, зрелище красивое, но надолго задерживаться в точке его недавнего эпицентра никому не хотелось.

Я вдохнул полной грудью пропитанный грозой воздух. Настроение вдруг стало прекрасным, и губы сами собой растянулись в улыбке.

Я глянул на гору ящиков, уложенную на телеге, лихо вскочил на её вершину, вызвав приступ ужаса у извозчика. Затем сложил руки ракушкой и издал волчий вой такой силы, что у самого заложило уши. Не успело осесть эхо от моего крика, как мне отозвались десятки разведчиков. Волчий вой – боевой клич Разведки, самого лучшего подразделения Зелёного Города. Через миг ночь наполнил леденящий душу вой, от которого стыла в жилах кровь. От него не то что лошади, грузовики прибавили ходу.

Я спрыгнул с резко дёрнувшейся повозки и ухмыльнулся. Так-то, знайте нас – разведчиков.

 

5. Загадки наставника

Транспорт с драгоценным грузом приходилось на обратном пути охранять куда тщательнее, чем когда мы ехали «пустыми» из Зелёного Города. От места Прохода до столицы Колонии было около семидесяти километров. Сама зона разрыва пространства находилась далеко за Северными Развалинами и упиралась в Северные болота, в которых наши колонисты добывали торф. За болотами поднимались горные хребты, а уже за горами разливался Северный океан. Из Зелёного Города напрямую до него было не добраться, а вот Фактории имели к нему выход по Серебряной реке.

Наш груженый конвой добирался до Зелёного Города полтора дня и прибыл с восходом солнца. Несмотря на ранние часы, в столице по поводу нашего приезда уже начинался праздник. Что ж, мирных жителей можно было понять.

В Зелёном Городе я распрощался со своей группой, каждому от души сказал спасибо за… всё. Я вернулся к себе домой, но об очередной попытке забыться и не думал. Я решил идти к Сэнсэю. У меня были вопросы, и я хотел услышать ответы.

Покемарив три часа (достаточно, чтобы восстановить силы, если не хочешь терять время), я отправился к наставнику. По пути заглянул к соседке Лене и её маленькой дочурке Насте, поблагодарил за то, что внимательно относились ко мне последнее время, что я теперь их должник. Лена слегка зарделась и ответила, что она всегда готова оказаться рядом, если понадобится. Настя звонким тоненьким голосом повторила то же, что и мама, но, понятно, подтекст у каждой из них был разный.

Сэнсэй в кои-то веки поселился в Городе, в самом Центре, в элитной гостинице для важных персон. Он ничуть не удивился, когда я пришёл к нему в номер.

– Привет, заходи. Чай будешь? – спросил наставник.

– Буду.

– Присаживайся, сейчас всё принесу.

Через пять минут Сэнсэй поставил на стол небольшие чашки без ручек и налил в них из фарфорового чайника почти прозрачную зеленоватую жидкость с травяным запахом.

– Это что? – недоверчиво спросил я, принюхиваясь.

– Зелёный чай, подарок с Внешней Земли. Пей. Хороший антиоксидант, всякую гадость из организма выводит. Тебе полезно.

– Я думал, ты из меня уже всё вывел, – немного проворчал я, но отпил.

Вкуса почти не ощутил: горячая вода с привкусом травы. Впрочем, ничего неприятного в чае тоже не было. Я сделал ещё глоток. Помнится, отец хорошо отзывался о зелёном чае.

Сэнсэй в три глотка осушил свою чашку и просто наблюдал за мной. Я же не торопился нарушать тишину. Но наконец, отставив пустую посуду, сказал:

– У меня к тебе есть вопросы.

– Говори.

– Ты знал про меня и Лику?

– Про что знал? Про то, что ты учишь её тому же, чему тебя учил я?

– Мог бы тогда сказать, что это секретное знание и его нельзя никому передавать.

– А ты бы смог отказать Лике?

Сэнсэй покачал головой.

Я отвернулся в сторону и сжал кулаки:

– Один раз я ей смог отказать, – глядя в стену, проговорил я.

– Потому что она пошла против твоей сути. В остальном ты не мог ей противостоять.

– Тогда, если знал про меня, про Лику, почему учил, Сэнсэй?! – Повысив голос, я взглянул в лицо учителя.

– У меня не было выбора.

Мы оба погрузились в молчание.

– Опять твои загадки, Сэнсэй.

– Я знаю очень немногое, у меня нет ответов на все вопросы. Просто я понимаю, что должен делать и когда.

– Что должен делать ты, – усмехнулся я. – А мне что делать? Вернее, не так. Лика… что с ней будет, как она, где?.. Она жива?

– А вот это у тебя надо спрашивать. Обратись к внутреннему чутью.

Я погрузился внутрь себя и почувствовал чёткий ответ: «Да, жива».

– Жива, – прошептал я и после паузы добавил: – Сэнсэй, знаешь, я ведь… когда мы расстались… всегда чувствовал, что мы разошлись не навсегда. Понимаешь? Что мы ещё встретимся, я всегда был в этом уверен… в глубине души.

– Всё правильно. У вас одна судьба, Виктор. Вы связаны узами покрепче магических. Вы обязательно ещё встретитесь.

Я вздохнул. От этого знания не стало легче. Я получил ответы на вопросы, но так и не понял, что делать дальше. Я ещё раз вздохнул.

– Налей ещё чая, Сэнсэй.

– Легко. Только не переусердствуй, через полчаса у нас тренировка в Спортзале.

В Спортзале Сэнсэй гонял молодёжь, совсем юных ребятишек лет десяти – двенадцати. Я же служил для них живым примером: пока они не такие сильные, быстрые и выносливые, какими себе кажутся, но если постараются, то всего добьются. Сэнсэй ведь тоже меня тренировал – и результат налицо. На следующий день, утром, я и наставник снова занимались с младшей группой, а вечером я зашёл к Лене с кучей подарков и гостинцев. Я понимал, что Сэнсэй таким образом устраивает мне терапию. И надо сказать, у него получалось.

У меня не было никого роднее Лики. Когда мы лишились отца, то остались одни на целом свете. А когда она ушла… даже вспоминать об этом страшно. Ведь фактически я сам её выгнал и до сих пор не понимал, как на это решился. А работа с детьми, с будущим, итогом любви и радости, отогревала, вселяла надежду. Общение с Леной и Настей тоже приносило радость.

И всё-таки Лика не выходила из головы. Через три дня, когда Сэнсэй решил, что я достаточно созрел, он снова позвал меня для серьёзного разговора. После традиционного чая с печеньем мы перешли к серьёзному разговору.

* * *

– В последнее время я думал о том, кто ты, – сказал Сэнсэй.

– Я польщён, – съязвил я.

– Не юродствуй, – он строго одёрнул. – Тебе это не идёт.

– Хорошо, и что же ты понял?

– Я пришёл к выводу, что тебе рано или поздно придётся оставить военную карьеру.

Сказать, что я удивился, значило ничего не сказать. Чуть чаем не поперхнулся.

– Вот тут совсем не понял, Сэнсэй, ты же говорил, что я родился воином, что мой долг – сражаться, защищать людей, моя судьба – идти.

Я повторил слова Сэнсэя, сказанные в лесу Факторий, и неожиданно для себя сам в них поверил.

– А я и не говорю, что ты должен перестать быть воином, – ответил мой наставник. – Я говорю, что рано или поздно тебе придётся перестать воевать в армии Зелёного Города, но по-прежнему выполнять свой долг – защищать всех людей.

– И от кого же я должен их защищать?

– От зла, которое хочет их захватить.

Я замер после этих слов, потом несколько ошарашенно проговорил:

– Сэнсэй, и что я должен делать сейчас?

– Об этом я и хотел поговорить. Ты помнишь Демона Южной Колонии? Я называл его вирусом. Догадываешься почему?

– Ну он встраивается в людей и через них наращивает силу.

– Да, объединяет людей в эгрегор, сосёт из них энергию или просто подчиняет своей воле. А помнишь, как ты учуял нечисть в деревне, почувствовал, где находится крепость с людьми, из которых Демон пил силу? Что это было, по-твоему?

– Магия?

– Нет, это твой дар, твоё предназначение. Ты – антитело, клетка в организме человеческого социума, которая уничтожает чужеродные элементы. Распознаёт и уничтожает. Знаешь, я давно догадывался, что у рода людского есть особая система защиты, которая в обыденной жизни не проявляется. Но чем сложнее условия вокруг, тем больше рождается таких людей, как ты, Виктор, или человеческая популяция погибает. Выбор невелик.

– А как же Лика? Если мне придётся с ней встретиться.

– Не знаю. Антитела-киллеры уничтожают чужеродные тела.

– Об этом не может быть и речи! Я не могу, понимаешь? – Я так хотел, чтобы Сэнсэй понял, что я чувствую.

Но он, как и всегда, знал обо мне даже больше, чем я сам, и смотрел спокойно и немного сочувственно.

– Ты знаешь, что Лика мне сестра, но вёл я себя вовсе не как брат. Я далеко не рыцарь в сияющих доспехах, – закончил я.

– Виктор, это очень хорошо, что ты честен с собой и всё понимаешь. Только вот в чём штука. От тебя не требуется заниматься самой сложной работой – спасать души людей. От тебя требуется лишь защищать их от прямой физической опасности. Я, кстати, предполагаю, что у Лики схожий дар. Знаешь, женщина призвана хранить, а мужчина, наоборот, искать. Поэтому Лика и родилась первой, а затем вы, родственные души, сошлись крепко-накрепко.

– Ладно, и когда мне, по-твоему, уходить из Разведки?

– Ты сам поймёшь, может, и уходить никуда не придётся. Ты просто решишь, что сражаться только за Зелёный Город против других людей не твоё.

– Хорошо, успокоил. И зачем же ты меня позвал к себе, чтобы загадывать свои вирши?

– Может, ты хотел сказать коаны? – с усмешкой поправил Сэнсэй.

– Ну ты меня понял.

– Я хотел поговорить с тобой о том, как уничтожить Демона Южной Колонии.

– А разве его не уничтожили?

– Увы, нет. Пятнадцать лет назад мы тоже так думали. Кстати, запомни, вирус нельзя победить, уничтожая заражённых носителей. Нужно уничтожать саму его структуру. В нашем случае можно сказать, что нужно уничтожить его энергетическую ДНК. Понимаешь?

– Угу.

– А думать мы будем вот о чём. Ты знаешь, зачем Борисов тебя хотел со своей дочкой Аглаей познакомить?

– Я не заметил, чтобы прямо уж хотел, но если у него такие мысли и были, то вполне ясно зачем. Чтобы получить рычаг влияния на меня.

– Именно. Борисов хотел связать тебя с Аглаей и для этого сначала познакомил её с Ликой. Но его дочка сама влюбилась в твою сестру, а потом раскрыла задумку отца и со злости шандарахнула его энергетическим ударом, чем отправила дражайшего папочку в кому. Её посадили под домашний арест, но с помощью твоей сестрицы она сбежала. И уже после, по-видимому, две подруги решили покинуть Зелёный Город. Причём сбежали они так, что охрана на частоколе их не засекла. И заметь, как бы всё не повернулось, всё равно в этом замешана Лика, а значит – и ты. Вся эта цепочка событий: интрига Борисова, его устранение, вмешательство Лики, наконец, её предложение тебе вдвоём сбежать из Зелёного Города. Во всех этих случаях конечной целью являешься ты, Виктор. Что это тогда? Просто стечение обстоятельств или кто-то предвидел случившееся и вовремя перехватил инициативу у Борисова?

У меня внутри будто щёлкнуло.

– Ты хочешь сказать, что Лика сейчас с Аглаей и Демоном эгрегора? – крикнул я, вскакивая.

– Сядь ты. Ты сам почувствовал, что твоей сестре не угрожает опасность?

– Ну и что, что чувствую, я не знаю это точно!

– Зато я знаю. Сядь, – осадил меня Сэнсэй и невозмутимо пригубил чай.

Он снова напустил на себя загадочный вид. Я заскрипел зубами от негодования. Понял, что внятного продолжения не последует, но делать было нечего, и я сел.

– Лика сейчас не по зубам Демону. Кажется, я говорил об энергетическом иммунитете? У каждого человека он свой, кто-то дольше сопротивляется подключению к эгрегору, кто-то меньше. Но есть такие люди, которые сами себя хотят отдать во власть Демона. Неважно по каким причинам. Только человеческая природа бунтует против такого надругательства, поэтому Демону важно, чтобы неофит совершил какую-нибудь гнусную пакость, окончательно изгадил свою душу и отдал себя в его власть. А теперь подумай, на какую гадость Демону проще всего толкнуть одну из сбежавших девушек?

– Борисов! – догадался я.

– Именно. Надо устроить засаду в его палате, и, быть может, нам удастся захватить Аглаю и уничтожить Демона. А ты тогда сможешь выйти на свою сестру. Аглая наверняка с ней связана. Но нужно ли это тебе сейчас, не знаю. Решай сам.

Понимая что не дождусь объяснений, я снова стиснул зубы.

– Контрразведчики тебе позвонят, когда всё организуют. Думаю, в засаду надо взять всю твою группу.

– Будет исполнено. Если это всё, разрешите идти, Учитель? – едко произнёс я, так что даже самому неловко стало.

– Иди.

– Как скажете, – церемонно поклонившись, я встал из-за стола, но в дверях остановился, уже немного успокоившись. – Ах да, и ещё забыл сказать. Спасибо за всё, Сэнсэй!

– Всегда рад помочь. Ты же мой ученик.

* * *

Разговор с Сэнсэем затянулся. Когда я вышел от него, вдоль Разъезжей улицы, где стояла гостиница, уже зажглись фонари. Вдоль улицы – это было громко сказано. Пяток стояло во дворе отеля и ещё десяток от него до Центра на расстоянии тридцати метров друг от друга. Вот Центр был ярко освещён, там ещё прогуливались прохожие и было достаточно шумно. Мне же сейчас хотелось тишины и побыть одному, поэтому я не пошёл к своему дому через суетный и шумный Центр, а пересёк Разъезжую и нырнул в тёмные дворы.

Темноты я не боялся: стоило два раза сфокусировать и расфокусировать взгляд – и чернота растворилась в серой хмари ночного зрения. Теперь я, как кошка, мог в самой непроглядной тьме увидеть любую мелочь. Ну про непроглядную я, конечно, преувеличил, в глухом подвале я буду так же слеп, как и обычный человек. Хоть какой-то источник света должен быть. Света звёзд сейчас было вполне достаточно, так что мне не грозило наступить на гвоздь или распороть штаны о ржавую железяку.

Попетляв по тёмным закоулкам, я вышел к серой кирпичной пятиэтажке, поднялся на третий этаж и открыл дверь квартиры.

Внутри было пусто. Я даже был как-то неприятно удивлён, не обнаружив у себя Лены. Оглядевшись, не включая свет, – глаза сейчас слишком чувствительны, – я понял, что соседка недавно была в квартире и прибралась в ней. Что ж, очередное спасибо ей за это. Постояв в непривычно пустой квартире, я решил, что неплохо было бы приготовить себе поесть. Я постарался вспомнить, когда в последнее время я сам себе готовил, и не смог. Целая неделя жизни будто вылетела из памяти.

Только я потянулся к сковородке, раздался дверной звонок. Открыв дверь, я обнаружил на пороге Лену.

– Я дочку укладывала, – будто извиняясь, сказала она.

– Ничего страшного, заходи.

– Ой!

Это Лена споткнулась о мои берцы, которые я снял у обувной тумбочки.

– Прости, я забыл, что ты сейчас ничего не видишь.

– А ты видишь? Ночное зрение включил? – как-то задорно и восхищённо спросила Лена, будто я усилием воли золотой слиток заставил материализоваться.

– Да. Погоди, сейчас лампу включу.

– Не надо, тебе же неприятно тогда будет. А сейчас… так даже романтично.

– Романтично, говоришь? – Я подхватил Лену на руки и бережно отнёс на диван. – Жди здесь, – шепнул я в маленькое ушко.

Прошёл на кухню, порылся в шкафах, разумеется, пока здесь хозяйничала Лена, ни крошки не пропало. Нашёл бутылку вина, откупорил, рядом отыскал хрустальный фужер. Я налил в него вино и прошёл к Лене. Осторожно вложил в её руку бокал и сказал:

– Пей.

Лена пригубила. Я видел, как она, закрыв глаза, смакует вино. Сам я отхлебнул из горлышка.

– М-да… в темноте как-то всё по-особому ощущается, – промолвила Лена.

Я ткнулся носом в её щёку:

– Лена, ты такая хорошая. Спасибо тебе за то, что была рядом, помогала и поддерживала.

Она ничего не ответила, только ласково погладила меня по голове. Наверное, хорошо, что Лена не видела меня сейчас, в таком состоянии. Я не был похож на мужественного разведчика, которого она знала.

Бережно отстранившись от неё, я поставил бутылку с вином на пол и нежно коснулся губами бархатной девичьей щеки. Лена улыбнулась, наугад протянула свободную руку, чтобы коснуться моего лица. Я поймал её ладошку, тоже закрыл глаза, прошёлся губами по тонким пальчикам. Услышал, как мягко упал бокал на ковёр, расстеленный на полу. Лена обняла меня и слепо потянулась вперёд. Я открыл глаза и поймал её губы. Мы долго целовались, а затем я стал быстро покрывать поцелуями её носик, скулы, щёки, ушки. Сначала Лена пыталась угадать, куда последует новый поцелуй, и подставить свои губки, а потом смирилась и просто отдалась ласкам.

Я оттянул ворот платья, обнажив плечо, поцеловал его, сдёрнул бретельку лифчика. Провёл языком от плеча до середины тонкой шейки. Лена тяжело вздохнула, я ещё раз жадно и страстно поцеловал её, а потом расстегнул застёжку платья и резко стянул его вниз вместе с лифчиком, обнажив полную упругую грудь с круглыми аппетитными сосками. Я приник к ней, мял, тискал, сжимал пальцами, кусал и посасывал упругие, почти твёрдые соски. Лена только томно вздыхала в ответ на каждый укус и гладила мою спину.

Усилием воли я оторвался от сладких грудей и, целуя живот, стал всё ниже спускаться, к лобку. Одним рывком я сдёрнул с Лены платье с трусиками, оставив её полностью обнажённой, раскинул в стороны стройные девичьи ножки и приник ртом к сладкому лону. Лена выгнулась мне навстречу, прижала к себе. От её запаха и вкуса я едва не сошёл с ума и зарычал. Вскинулся вверх, навис над изнывающей от желания девушкой, одной рукой кое-как расстегнул ремень и почти без сопротивления вошёл в неё. Лена тут же обхватила мою поясницу ножками и прижалась сильнее, будто хотела, чтобы я не мог сделать и движения.

А я, преодолев сопротивление, всё так же удерживая себя на вытянутых руках, стал двигаться в ней. Резко и жёстко. Я отлично видел Лену в серой хмари ночного зрения: как она закусила губу в приступе удовольствия, как её груди дёргались в такт моим движениям, а она меня не видела. Её руки блуждали по моей груди, спине, бицепсам как будто ими она хотела понять, что с ней происходит.

Не знаю, сколько прошло времени такой пляски. Лена сбилась с дыхания, протяжно застонала, не отпуская меня. Я утробно зарычал и вместе с резким движением кончил.

Не разъединяясь, мы повалились с дивана на пол, опрокинули бутылку с вином, хорошо хоть стеклянный фужер голыми спинами не раздавили. Лена оказалась сверху, я почувствовал, что снова готов.

Она начала двигаться, опираясь ручками на мою грудь, её остренькие сисечки с ягодками-сосками маняще покачивались, так и хотелось их схватить и как следует сжать. Что я, собственно, и сделал.

Через несколько минут Лена выгнулась и с глухим стоном упала мне на грудь. Кончили мы с ней снова одновременно.

* * *

Мы лежались на ковре, обнявшись, пили остатки вина прямо из бутылки, и нам было хорошо. Мне так точно. Лена потёрлась носиком о мою щёку, шепнула:

– Да, в темноте как-то всё по-особому ощущается, – она игриво погладила ладошкой низ живота. – Знаешь, я ведь теперь точно знаю, что у тебя внутри огонь.

Я понял, на что намекает Лена, и посмотрел на руку. На запястьях у меня были вытатуированы языки пламени, такие же татуировки были набиты чуть повыше лодыжек. Ночным зрением я не различал цветов, и поэтому, когда смотрел на свою руку, мне казалось, будто черно-серое пламя охватывает её.

Огонь. Издревле им боролись со всякой нечистью. Он выжигает всё на своём пути, открывая путь новой жизни, а сам, выполнив предназначение, погибает, исчезает.

Не знаю, что это на меня вдруг накатила такая философия. Лену я не стал посвящать в свои мысли, только обнял покрепче.

– Слушай, ну как так получается, – сказала она. – Вот вроде мышцы у тебя не такие большие, но как железо. Ты сильнее всех, кого я знала.

Лена попыталась пальчиком продавить мою грудную мышцу. У неё не получилось.

– Не в размере дело, – с улыбкой сказал я и наставительно добавил: – Всё зависит от структуры мышц. По-настоящему сильную мускулатуру можно сформировать только правильной подготовкой, лучше всего с детства, как в моём случае.

Лена как-то странно на меня посмотрела, с выражением почтения и печали.

– У тебя важная работа. Скоро на неё отправляешься?

– На днях. Но Город я покидать не буду, так что, думаю, это всё быстро закончится. А вот потом небольшой отдых и уже в рейд надолго.

– Я буду тебя ждать.

– Я знаю, – тихо сказал я и погладил Лену по голове.

Её волосы были мягкие, пушистые, прямо как мех кролика.

Лена положила мне голову на грудь и через мгновение уснула.

«Ты будешь меня ждать, – подумал я, – а что же та, другая, которая постоянно в моих мыслях? Что она думает обо мне? Что с ней сейчас?»

 

6. Под звёздным куполом

Лика сидела у костра, слегка склонив голову к огню. Рыжие отблески освещали её лицо, а за спиной, за границей света, сгущалась кромешная тьма. Чуть растрёпанные волосы девушки скрывали профиль лица, падали на плечи и спускались ниже пояса. Были они почти такого же глубокого чёрного цвета, что и тьма вокруг. Лика собрала волосы в хвост, откинула голову назад и постаралась собраться с мыслями.

Она была не одна: у костра сидела ещё девушка, вернее, женщина. Полная, не очень красивая, с немытыми тёмными волосами. Это была подруга Антона, того, кто приютил её и Аглаю после побега из Зелёного Города.

Лика стиснула зубы при воспоминании о побеге из столицы Колонии, отвернулась от огня, будто кто-то в ночи смог бы увидеть, как у неё на глазах наворачиваются слёзы. В груди шевельнулся ледяной комок.

«Витя предал меня, – со злостью думала Лика. – Предал! Он должен был пойти со мной. Мы должны были быть вместе. Всегда! Мы с ним почти одно целое. А он выбрал этот вонючий Зелёный Город, полный глупых запретов, придурков и предателей. Ненавижу!»

Кусок льда перестал колоть грудь изнутри. Лика смахнула слёзы и снова пристально посмотрела на огонь, будто он мог излечить душевные раны.

Антон приютил её и Аглаю. Точнее, сначала помог им сбежать, а потом приютил. Уже вне Зелёного Города их встретила Ольга. Лика не знала, кем она приходится Антону: знакомой, ученицей, родственницей. Она раздражала Лику своей вечной улыбкой и бессмысленным взглядом. Чуть она повторит: «Так наставник сказал», – и улыбается. Лику уже начинало трясти от этой улыбки. Но иногда в глазах Ольги появлялось сознание, а вместе с ним – сила и ненависть. Когда это происходило, Ольга уходила совещаться со своим «наставником». И, признаться, это радовало Лику. В такие моменты она опасалась своей спутницы.

Сейчас же Аглаи не было, как и «наставника». Они уехали по делам. Приютивший их человек, хотя Лика уже догадывалась, что это был и не человек вовсе, взялся обучать Аглаю магическому ремеслу и часто увозил её в степь для уроков. Лика сидела, заплетая волосы, смотрела то на затухавший костёр, то на небесный купол, закруглявшийся к горизонту. Небосвод был так густо усеян мерцающими звёздами, что для космической пустоты не оставалось места. Лике вдруг почудилась, что звёзды тянут её к себе. Несравненная высота и бесконечность звёздного купола затягивали, отрывали от земли… Лика упала в траву и раскинула руки. Земля была тёплой, летней и нежной.

– Интересно, когда же наставник приедет, – гнусавым голосом сказала Ольга.

Лика скрипнула зубами, матернулась про себя, поднялась и принялась острым ножиком затачивать одну из деревяшек, заготовленных для костра.

«Хоть какое-то дело», – злобно думала она про себя.

Лика уже давно не понимала, зачем оказалась здесь. Она оставила Виктора (в сердце снова кольнуло), бросила всех друзей, порвала с прошлым. Ради чего? Ради магического дара? Да. Ради свободы, силы, любопытства, в конце концов. Хорошо, пускай так. И что из этого она получит, сидя в степи неизвестно с кем? Лика не обманывалась – за обучение магическому искусству Антон потребует плату, и большую. Если вообще захочет хоть как-то договариваться, а просто не возьмёт, что ему нужно.

Лика почти добилась идеальной остроты колышка, когда услышала топот копыт. У неё всегда был отличный слух, не зря же в Зелёном Городе она стала певицей.

– Ты слышишь? – обратилась она к Ольге.

Не дожидаясь ответа, Лика поднялась на ноги. В руке у неё оказался подаренный отцом пистолет ТТ. Стук копыт приближался. Наконец из темноты вынырнули всадники.

– Наставник, – восхищённо прошептала Ольга и подошла к лошади, на которой сидел Антон, помогла тому спуститься, потом упала на колени и поцеловала его руки. Лика ограничилась лишь коротким кивком.

– Помоги своей подруге, – попросил мужчина.

– А что с ней?

– Устала после уроков.

Лика коротко ахнула, бросилась ко второй лошади. На ней полулежала, обхватив шею коня, одетая в дорожный костюм семнадцатилетняя девочка с русыми косичками. Её подруга Аглая.

Лика помогла ей выбраться из седла и, аккуратно поддерживая, практически отнесла к палатке у костра. Ольга в это время равнодушно привязывала лошадей к дереву, у которого уже стояли два животных на привязи, те, на которых ехали она сама и Лика.

– Что с ней случилось? – ещё раз спросила певица.

– Я же говорю, ослабла после урока. Побудь сегодня возле неё, если хочешь, но и сама выспись. Завтра у нас будет серьёзный разговор.

Лика возмущённо фыркнула, но развернулась и пошла к Аглае.

* * *

Половину ночи, утро и весь день она провела рядом с подругой. Отчасти причиной такой заботы было предупреждение Антона о серьёзном разговоре, и Лике хотелось оттянуть этот момент. Она, вообще, во время путешествия с Аглаей из Зелёного Города, старалась как можно меньше говорить с лидером их компании.

Но вот снова наступил вечер. И вновь раскинулся над головой звёздный купол. Невероятный, притягивающий, отрывающий от земли. Лика вдохнула и напрямую спросила:

– Ну так что у вас за серьёзный разговор ко мне?

Антон усмехнулся.

У него было узкое лицо с квадратной челюстью, тонкими губами и маленькими глазками.

– О нас с тобой. Понимаешь, если ты хочешь учиться и идти с нами вместе, ты должна чем-то пожертвовать, от чего-то отказаться.

– Я об этом догадывалась.

– Так ты готова?

– Что я должна сделать, я не поняла.

– Можно сказать, отказаться от части себя и пойти за нами. Принять наши правила и условия.

Лика ощутила укол страха. Она поняла, что находится неизвестно где, одна (одурманенная Аглая не в счёт), рядом с незнакомыми и явно опасными людьми. Точнее, нелюдьми. Вдруг захотелось к брату, чтобы он был рядом, защитил.

Лика прикоснулась к плоской тэтэшке за поясом, сконцентрировалась. Ощутила силу внутри себя. После этого почувствовала себя увереннее. Нет, так просто она никому не дастся.

Антон и Ольга синхронно усмехнулись, они явно заметили приготовления Лики и перемену в её настроении.

– Мне можно подумать? – спросила певица.

– Конечно-конечно, – радушно ответил Антон, – мы никого силой не принуждаем.

Лика резко выдохнула, с тоской поглядела на звёзды и нырнула в палатку к Аглае, подальше от новых друзей.

Внутри в свете масляной лампы она увидела, что Аглая очнулась. Девочка и раньше приходила в себя, но в основном бредила, теперь же было видно, что к подруге Лики сознание вернулось окончательно.

– Привет, как ты? – нежно спросила Лика, подавая Аглае флягу с водой.

– Нормально. Долго я спала?

– Сутки, даже больше. С тобой точно всё хорошо?

– Ничего страшного. Это испытание, я должна к нему готовиться. Я должна его пройти.

– Что за испытание, Ага? Расскажи хоть, оно того стоит?

– Стоит, Лика, стоит. Я могу стать великой волшебницей, обрести свою семью, счастье. Но для этого…

– Что? – с тревогой спросила певица.

– Мой отец… он мешал и сделал много подлости. Я должна буду убить его.

– Ты серьёзно? – оторопело переспросила Лика.

– Да. Так надо. Понимаешь?

– Понимаю.

Лика быстро опомнилась. Те, у костра, наверняка почувствовали её мысли. Она перестала об этом думать и решила остаться с Аглаей, но быть настороже. Лика ещё раз потрогала пистолет за поясом. Может, даже и поспать удастся. А подруге она сказала:

– Дело твоё, Ага. Поступай, как знаешь.

 

7. Работа в городских условиях

В палате воняло хлоркой, а ещё лекарствами и спиртом. Типичный удушливо-неживой запах больницы, к которому примешивался запах оружейного масла и металла от нашего оружия. Свет в палате был выключен, на улице уже наступила ночь. Мы разместились точно над палатой, в которой лежал Сергей Борисов, отец Аглаи, бывший глава Профсоюза магов. Мы – это я, Загорный, Викинг и контрразведчик по прозвищу Густав с напарником Марком. Каждый из нас по очереди дежурил перед окном, выходившим во двор больницы. Сейчас была очередь Саши Загорного, на этот раз с ним был проверенный дробовик «Защитник». Марк дремал на кушетке, Викинг полировал свой меч. Холодное оружие, конечно, уступало огнестрельному в мощи и скорострельности, но в схватке с Демоном на ближней дистанции зачарованный клинок Коли мог оказаться эффективнее пули.

Мы с Густавом (он был командиром группы контрразведчиков) беседовали на разные темы: прежде всего обсудили детали задержания, а потом трепались об оружии, женщинах и тактике.

Густав, круглощёкий улыбчивый парень, оказался отличным собеседником. Стравил несколько весёлых баек из жизни контрразведки, рассказал пару необычных историй из личного опыта. Я, конечно, предполагал, что всё это была маска, за которой скрывается холодный, расчётливый ум. После поступка моей сестры контрразведчикам меня любить не за что. Хотя, кто его знает, мне Густав показался открытым, добрым парнем.

Вдвоём мы отвечали за операцию, важность которой трудно переоценить:

– Запомните: ваша главная задача – не устранение Аглаи Борисовой и даже не её поимка живой. Мы должны получить выход на Демона, который прячется у нас в Городе, – напутствовал нас начальник контрразведчиков Олег Зубарев.

– Помни про энергетическое ДНК Демона, – наставлял меня Сэнсэй.

То, что чужеродные маги как-то смогли преодолеть стены Зелёного Города, и не один раз, доставило изрядную головную боль и магам, и военным. Если бы у нас в Зелёном Городе существовало нормальное правительство, можно было сказать, что дело взято на контроль высшим руководством Колонии. Да только после смерти Рогачёва нового военного префекта (военный префект считался высшей чиновничьей должностью в нашей Колонии) не успели назначить. В Зелёном Городе всем заправляли временный глава Союза военных Анатолий Голубев, мой непосредственный командир, и председатель Профсоюза магов Алексей Бахрушев. Я был уверен, что как-то в эту схему вписывался и Сэнсэй. Впрочем, и без указаний сверху я понимал, что стояло на кону. Не только для Колонии, но и для меня лично. Ведь взять Демона означало получить шанс вернуть Лику. Правда, я так и не смог решить, что буду делать, если снова её увижу.

Я взглянул на часы:

– Пора проверять посты.

Густав кивнул и потянулся к рации, а я включил свою, по привычке закреплённую на плече:

– Рикки, Игла, Гаврик, отзовитесь, как у вас там? – обратился я к своей группе по радиоканалу.

Получил три ответа, что самочувствие хорошее, ничего подозрительного бойцы не наблюдают.

Вова и Рикки страховали охранников у главного входа в больницу. Вместе с привычной охраной у чёрного хода дежурила пара контрразведчиков. Игла из дома напротив на пару со снайпером-контрразведчиком контролировала фасад больницы, а Гаврик и несколько других магов, тоже из контрразведки, расположились у нас над головой, на чердаке здания.

Самым главным напутствием от Зубарева и Сэнсэя было не спугнуть Аглаю, ни в коем случае не дать понять Демону, что его план раскусили. Сама больница располагалась не где-нибудь, а на территории гарнизона Зелёного Города. Войск здесь всегда было мало: основные силы дежурили на стенах либо были разбросаны по рейдам. Однако попасть на территорию гарнизона незамеченным всё равно считалось невозможным! Только ради того, чтобы узнать, как Демон и его подручные проделывали этот фокус, стоило сидеть третий день в засаде в провонявшей лекарствами палате. С другой стороны, больничная палата – это не землянка, вырытая в заснеженной степи, и не лесной схрон.

– Паук-1, это Пегас. Засекли какое-то движение в южном секторе. Собаки тоже забеспокоились, – раздалось из рации Густава.

– Ребята, по местам, – скомандовал контрразведчик.

Марк поднялся с койки, будто ждал этого приказа. Вчетвером мы сгрудились у окна.

– Игла, западный сектор, внимание! – передал я.

– Командир, – через пару минут ответила снайперша, – на десять часов от твоего окна смотри внимательно.

Я посмотрел в указанном направлении, понаклонял голову так и эдак, пока не нашёл нужный угол зрения и не разглядел белёсое, полупрозрачное, словно кусок тумана, облачко, плывшее к больнице.

– Густав, видишь? – спросил я.

– Угу, внимание постам, – передал он Рикки, Вове и паре контрразведчиков у чёрного хода. – Предельная осторожность. Главное, не спугните её! Как поняли?

Бойцы по рации ответили положительно.

Мы же в комнатушке прильнули к окну, напряжённо ожидая, к какому же входу свернёт Аглая. От того, заметит или нет она устроенную ловушку, зависел весь успех операции. Вот он, момент истины!

Аглая не стала никуда сворачивать, прошла по прямой и скрылась из нашего поля зрения.

– Миха, – обратился Густав к своему снайперу, – куда повернул объект?

– Никуда, она прямиком на стену и полезла.

Мы с Густавом переглянулись.

– Выходим, ребята, – сказал он.

Впятером, так бесшумно, как только могли, мы спустились на один этаж вниз. Встали у двери палаты Борисова. Марк и Густав с одной стороны, я с Викингом с другой, а Саша Загорный с дробовиком напротив. У Густава в руке был такой же «стечкин», что и у меня, а вот Марк использовал редкую вещь – СПС «гюрза».

Клинок Викинга поблескивал у меня над плечом. Коля держал его двумя руками за рукоять и за подтупленную последнюю четверть лезвия, чтобы было сподручнее работать в тесном помещении.

– Игла, – шёпотом спросил я в рацию, – что там?

– Она почти добралась, через полминуты залезет в окно.

– Гаврик, а вы что?

– Засекли, командир, засекли, – маг не мог скрыть торжества. – Работайте спокойно.

– Понял тебя, Гаврик, – и уже Густав: – Тогда я сам сначала попробую.

Контрразведчик кивнул.

Меньше чем через минуту мы услышали глухой скрип выдавливаемого из рамы стекла, а затем тихий шлепок, с каким приземляются на пол босые ноги.

Я медленно досчитал до десяти, кивнул Густаву, сунул «стечкин» в кобуру на поясе и потянул за дверную ручку:

– Привет, Аглая.

Девушка пронзительно вскрикнула и прыжком развернулась. Маскировочная магия вокруг неё уже рассеялась, и я её хорошо видел. Обычная девушка, ещё подросток, с русыми косичками, очень встревоженным личиком и испуганными глазами. Нет, в глазах ещё была решимость и лёгкое безумие.

– Отца решила проведать, да? – спросил я, заходя в палату, остальные бойцы остались снаружи. – Это хорошо, это правильно.

– Не подходи! – истерично крикнула волшебница. – Чего тебе надо? Ты ничего не понимаешь, нам не о чем говорить.

– Как не о чем? Ты же догадываешься, о ком мы можем поговорить? Видишь, я пустой, – я раскинул в стороны руки. – Давай побеседуем.

– У тебя пистолет за поясом.

– Хорошо, я его уберу, только не волнуйся.

Если пару секунд девочка была просто испугана, то сейчас она находилась на грани истерики.

Я осторожно вытащил «стечкин», положил его на тумбочку.

– Ну что, теперь поговорим?

Аглая в растерянности смотрела то на своего отца, лежавшего без сознания в кислородной маске, то на меня и сейчас вновь стала похожа на ту милую, совсем юную волшебницу, которую я когда-то встретил в концертном зале «Спирали».

Сконцентрировавшись, особым зрением я разглядел вокруг её головы белёсые вспышки, а над самой макушкой – облачко стального цвета. От него, теряясь в пространстве, уходила тонкая «ниточка» к тому самому Демону, что держал её на поводке.

«Ничего, ублюдок, – со злостью подумал я, – скоро мы тебе пятки поджарим».

– Ты хочешь поговорить о Лике? – спросила Аглая, вдруг её лицо перекосилось. – Не о чем нам с тобой разговаривать.

– Погоди, с чего ты взяла, Аглая? Почему ты не хочешь со мной разговаривать? Раньше мы много общались. Тебя кто-то надоумил, что мы прекратили дружить?

– Никто меня не надоумил.

– Кто вас вывел из Города, Аглая? Это он хочет, чтобы мы перестали общаться? Он требует, чтобы ты убила собственного отца, так ведь?

– Нет, не лезь! Это не твоё дело!

Аглая крикнула и вытянула руки, как будто хотела взять невидимый шар. Между её ладонями возникло белое свечение.

– Игла, подож… – сказал я в рацию, но не успел.

Пуля, разбив стекло, пробила Аглае насквозь плечо и впилась в стенку в двадцати сантиметрах от моей головы.

Девушку развернуло ко мне боком. Я бросился на неё, повалил, выкрутил руки, не давая завершить заклинание. Одновременно в палату ворвались остальные разведчики, но они опоздали. Аглая вдруг немыслимо изогнулась, толкнулась ногами, и мы оба вылетели в окно, с треском вынеся оконную раму. В воздухе мне пришлось отпустить Аглаю и сгруппироваться.

Краткий миг полёта – и бетонная поверхность больно бьёт по стопам. Я бросил тело вперёд на руки и кувыркнулся через голову, гася инерцию удара. Рядом, не столь удачно, на ногу и на бок, упала Аглая. Она вскрикнула от боли, но тут же вскочила и, прихрамывая (третий этаж всё-таки), бросилась прочь от больницы.

Загорный и Викинг с тихим хэканьем приземлились около меня, перекувырнулись вперёд и с ходу встали на колено с оружием на изготовку. Хотя я уже держал на прицеле спину убегавшей Аглаи, разведчики всё равно спрыгнули с третьего этажа, чтобы прикрыть своего командира – мало ли что.

– Не стрелять, не стрелять! Брать живой! – закричал высунувшийся из окна Густав.

Стрелять никто и не собирался. Навстречу Аглае уже неслись четвероногие сторожа гарнизона.

Два огромных сторожевых пса кинулись на волшебницу. Первый просто сбил её могучей башкой. Второй схватил упавшую девушку за шею, не перекусывая, а пережимая сонные артерии. От такого человек отключается через полминуты.

Аглая попыталась сплести защитное заклинание, но подбежавший охранник гарнизона вырубил её ударом приклада по затылку. К ним уже бежали контрразведчики и другие солдаты из охраны. А я попытался опять увидеть ту «ниточку». которая тянулась от Аглаи к Демону. Увидел только короткий, быстро растворявшийся в пространстве обрывок. Ублюдок отсёк девушку от себя. Что ж, в этом были свои плюсы и минусы.

– Хром, ты цел? – окликнул меня Густав по позывному.

Ненавижу его. Позывной, в смысле.

– Так точно.

– Тогда выдвигаемся из гарнизона, командование зовёт тебя принять участие в зачистке Демона.

– А вот это я с радостью, – откликнулся я, затем поинтересовался у своих бойцов: – Вы сами-то целы?

Получив утвердительные ответы, я задорно, в крови уже бурлили ярость и радость от скорой встречи с давним врагом, объявил:

– Тогда строимся и быстро выходим. Время дорого.

* * *

Военная операция в Зелёном Городе набирала обороты. Оперативные отряды, дежурившие у ворот, блокировали сначала север Города, а потом и полностью всю столицу Колонии. На стенах ввели усиленное наблюдение, а на перекрестки вывели бронетехнику. Все действия были слаженны и отработаны не один раз. И охота на Демона-вируса тут ни при чём. Поначалу оперативные отряды, закреплённые за каждыми из четырёх ворот Зелёного Города, чаще работали в самом Городе, а не отражали атаки извне – вылавливали нечисть и прочих тварей Мира типа пауков-скорпионов или серых бабуинов, пробиравшихся за стену. Зелёный Город был разделён на секторы ответственности, каждое подразделение знало – где, как, какую улицу занимать в случае тревоги. Я ещё застал такие тревоги, когда пошёл в школу. Их объявляли уже очень редко: не чаще двух раз в месяц. Тогда, к радости учеников, все уроки отменяли, всех сводили в актовый зал и там охраняли до ликвидации угрозы.

А в тринадцать лет нам, семиклассникам, разрешили выдавать оружие в случае тревоги. Не всем, конечно, а тем, кто хорошо занимался на курсах выживания и в летнем лагере. Я, разумеется, хорошо занимался. И после объявления тревоги вместе с другими отобранными ребятами, необычайно гордыми и довольными, шёл в оружейную комнату получать самодельные обрезы и АК. И потом вставал в дозор вместе с несколькими охранниками школы. Надо ли говорить, что все мы просто мечтали, чтобы на нашу школу кто-нибудь напал, но за всё время моей учёбы никаких происшествий так и не случилось.

Вообще, если честно, я плохо помню школу и даже своих одноклассников. Главным для меня были занятия в Спортзале и друзья, будущие разведчики.

* * *

Штаб операции стихийно возник в переулке перед улицей Заснеженной – зимой на ней и правда наваливает много снега, говорят, из-за того, что прямо за этой улицей стена Города поворачивает на юг и хуже защищает от северных ветров, так что хорошо, что сейчас лето.

Командовал всей операцией Голубев. Двадцать с лишним лет жизни в Колониях изрядно потрепали полковника, но не сломали. Несмотря на потерю ноги и двух пальцев на правой руке, он всё ещё в отличной форме: подтянут, мускулист, до сих пор тренирует в Спортзале. А уж если уставиться своим фирменным, слегка отмороженным взглядом, то и у матёрых бойцов дыхание перехватывает. Этому способствует тот факт, что у Голубева вокруг правого глаза уродливый шрам, будто кипятком на кожу плеснули. Неприятное зрелище. Спросить, видит ли этим глазом полковник или нет, смельчаков не находилось.

По приказу Голубева войска оцепили три прилегающие улицы в районе квартала, где маги последний раз засекли Демона. На этом дело немного застопорилось. Точное местоположение Демона определить не удалось. Дробить войска для зачистки каждого дома не хотелось. Эвакуацию жителей, кстати, тоже пока не объявляли: а ну как среди них затеряется Демон. Голубев вызвал подкрепление и, по-видимому, собирался сначала тщательно отфильтровать население небольшими группами по десять человек, а потом уже проверить все строения.

Моя группа находилась в резерве, мы уже полчаса маялись в ожидании приказа командования. Заметив, что несколько адъютантов из штаба отошли покурить, я отослал к ним Рикки за свежими новостями. Гаврик же сейчас вместе с другими магами осуществлял поиск Демона на ментальном уровне.

Рикки принёс неутешительные вести:

– Глухо, командир, Демон как в воду канул, ну или в канализацию, – разведчик улыбнулся собственной шутке. – Маги примерно определили квартал, где он заныкался, а дальше никак. Может, и нету уже того Демона, сбежал. Сейчас гражданских просеем, а потом на зачистку пойдём. Дело до завтрашнего вечера затянется. Хотя, уже до сегодняшнего.

Рикки был прав: и в том, что сейчас уже утро, рассвет начнётся через полчаса, и в том, что эта зачистка может продлиться ещё очень долго. Да к тому же может завершиться ничем.

Я немного поколебался, но всё-таки решился:

– Так, бойцы, подождите-ка меня здесь, а я схожу с командованием пообщаюсь.

Голубев организовал штаб возле своего легендарного джипа, который собрал собственными руками, как принято говорить – из говна и палок. Зверь, однако, получился мощный.

На квадратном капоте была расстелена карта, её освещала лампа, закреплённая на лобовом стекле и запитанная от аккумулятора. Склонившись, полковник напряжённо рассматривал план Города. Его почти лысая голова блестела от пота. Возле него топтались офицеры, туда-сюда бегали вестовые, трещала рация.

Я проделал остаток пути до джипа строевым шагом и отчеканил:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?

– Чего тебе, Ахромеев?

– Разрешите, я тоже попробую поискать Демона.

– Не понял, и давно ты в маги заделался?

– Не в маги, ну просто… короче, есть у меня одна идея.

– Раз идея есть – иди пробуй. О результатах доложишь.

* * *

Я отошёл в тень под козырёк ближайшего подъезда. Никто мне в спину не смеялся и не отвлекал. Все помнили, что работа с «тонкими материями» – штука серьёзная. Разумеется, психом тоже не считали.

Я сконцентрировался как перед боем, потом расслабился, прислушался к себе.

«Короткий вдох, плавный выдох, успокоить мысли, постараться ощутить, что тебе подсказывает внутреннее чутьё».

Интуиция молчала, вернее, было предчувствие опасной битвы. Но, что вероятнее, это влияние моих собственных мыслей. Больше ничего. Моё тело было расслабленным, но гибким, как кнут, готовым в любой момент напрячься для схватки. Разум – чистым, свободным от нервозных мыслей. Однако, где прятался Демон, я по-прежнему понятия не имел.

Тогда я решил вспомнить, как выглядит вирус и внешне, и на ментальном плане.

Я дважды схватывался с Демоном, которого мы ловили: у крепости источников и в горящем архиве города Южного. Оба раза он был в разных носителях, но оставались неизменными горевшие белым магическим огнём глаза и его чудовищные скорость и реакция. Эти воспоминания также мне не помогли.

Тогда я попробовал представить оцепленные улицы, мысленно пролететь над ними. Снова ничего.

В голову пришла идея, что можно просто вспомнить те ощущения, когда я выходил на след Демона, а дальше организм сам разберётся, что делать. Только вспомнить их почему-то не получалось.

«Как же так, – раздосадованно подумал я. – Наши парни и ещё куча гражданских могут погибнуть, если я не обнаружу врага. А я тут стою, астрального, блин, воина из себя корчу. Я должен выполнить свой долг».

И вдруг что-то…

Я понял, где находится Демон, и почувствовал всю неправильность его присутствия в нашем Мире.

Я повернул голову и увидел сквозь кирпичную кладку нескольких зданий (расстояние сейчас не имело значения) красное сияние. Его излучал не Демон, но оно как бы окружало его. Оно не просвечивало здания насквозь, как рентген, оно просто светилось там, где я чувствовал его, и указывало путь, как маяк… и всё.

– Я засёк его, товарищ полковник. Четырёхэтажка на перекрёстке с Сосновой.

– Всем постам, оцепить дом 23 по Заснеженной, активных действий не предпринимать, – тут же передал по рации Голубев. – Ахромеев, садись ко мне, покажешь точнее, где он находится.

Голубев ни на секунду не засомневался во мне, не подумал, что я мог ошибиться. Может, ему Сэнсэй что-то про меня рассказал? Я запрыгнул на подножку джипа, мотор заурчал под капотом, и автомобиль рванул с места.

Ехали мы не больше двух минут. Голубев вёл машину на огромной скорости прямо посреди дороги. Добравшись до места, полковник лихо вывернул руль, и джип встал боком точно к нужному дому.

– Где? – обратился он ко мне.

Пока мы ехали, я точно видел местонахождение Демона, но только остановились – всё пропало. И свечение, и ощущение – как тумблер выключили.

– Я потерял его, Каскадёр, – виновато сказал я, – последний раз видел за подвальным окном, третьим от подъезда. Да он и не двигался никуда, пока мы ехали.

– Это тоже немало, – обнадёжил Голубев и снова заговорил по рации: – Первую и четвёртую группы в третий подъезд дома, заминировать выход из подвала. Минёров к третьему подвальному окну, подготовить пролом. Гражданских оповестить, чтобы не высовывались из квартир. Само здание взять в оцепление, бэтээры поставить с торца и с фасада здания.

Вокруг забегали солдаты, бэтээры мощными фарами осветили здание с нужных нам ракурсов. Я же спрыгнул с подножки и вернулся к догнавшей меня группе. Мы опять были в резерве.

Через несколько минут дом 23 по Заснеженной улице был взят в плотное кольцо. Снайперы на крышах, штурмовые отряды, поддержка бронетехники – всё как положено.

Сапёры деловито прилаживали направляемые заряды к наполовину скрытому тротуаром подвальному окну, на которое я указал. Бойцы оцепления прикрывали их, держа под прицелом оконные проёмы и вальяжно поглядывая по сторонам.

Собственная многочисленность и то, что зачистка проходила на хорошо знакомой территории, придавали нам лишнюю уверенность в себе, которая и без того могла оказаться ложной. Нет худшей ошибки в бою, чем недооценить врага или переоценить свои силы.

Я увидел неподалёку Глеба, мага, соратника Бахрушева и ближайшего друга. Вид у него был измученный: волосы и короткая борода (такая же отличительная деталь для магов, как и браслет) мокрые от пота, спина сгорбленная, под глазами чёрные круги, но я всё-таки решился подойти к нему:

– Привет, Глеб, можно задать вопрос?

– А-а-а, Виктор, тебе сегодня всё можно.

– Демон, пока мы его выкуриваем, не может сбежать из тела?

– Теоретически может, но в астрале он будет уязвимее для магических атак. Всё-таки нас, магов, здесь намного больше, а физическое тело даёт дополнительную защиту. Так что никуда он не денется. Ну я побежал, скоро начнётся. Ты сейчас вперёд не полезешь, Витя, Голубев хочет обкатать в схватке с Демоном рядовых ребят. Но всё равно желаю удачи, пускай она тебе и не понадобится сегодня.

Глеб убежал к магам в конце улицы, которые сходились в круг, будто собираясь водить хоровод.

А я ушёл к своей группе. Может, мне сегодня и не придётся поучаствовать в схватке, но подготовиться к ней всегда стоит.

Я закрыл глаза, сложил ладони перед грудью, усилием воли разогнал пульс. Огненные татуировки на конечностях закололи. В районе сердца и в солнечном сплетении будто начал разгораться огонь. Разведчик должен уметь входить в разные «изменённые состояния организма». Когда стоит в дозоре, когда бежит в рейде, даже когда спит. Изменённое состояние, в которое я сейчас входил, мой отец называл «форсированный режим».

Команду минёрам я услышал уже будто сквозь вату, огонь от сердца и из центра живота могучим потоком разлился по всему телу, сделав его лёгким и сильным.

Раскатистый взрыв сотряс улицу. Я открыл глаза. Время замедлилось, клубы дыма от стены дома медленно растекались, как волны по озеру, подгоняемые ветром. В пролом, образовавшийся на месте окна, полетели светошумовые гранаты и дымовые шашки. Потянулись секунды до того момента, когда сработает взрыватель. И тут я понял роковую ошибку штурмового отряда, но было уже поздно.

Из пролома обратно вылетели гранаты и одна дымовая шашка. Я присел, зажмурился, открыл рот и заткнул уши. Помогло слабо. Мои зрение и слух, сейчас обострённые до предела, стали источниками жуткой боли. Ядовито-белый свет резанул сквозь веки, высокий писк пронзил барабанные перепонки. Я перестал слышать и понимать, где нахожусь, казалось, я падаю в бездонный океан ослепительной боли.

Чудом сознание не покинуло меня. Тело само распрямилось, подсказав мне, где верх, где низ, и встало в боевую стойку. Когда зрение вернулось, я обнаружил, что даже «стечкин» у меня в правой руке, а автомат за спиной.

В клубах дыма я разглядел тощего человека в джинсовой куртке, бежавшего в конец улицы. Я поднял Стечкин, понимая, что уже не успею остановить его, как вдруг Демон сам замер… перед кругом магов. Когда он вскинул руку, я разглядел в ней пистолет.

Раздался выстрел. Пуля, хорошо видимая для меня в нынешнем состоянии, прочертила короткую траекторию и попала точно в голову одному из магов. С трёх метров промазать невозможно.

Автоматчик, стоявший около круга, ошалело замотал головой, начал палить прямо от живота, несколько пуль попали в Демона. Тот не шелохнулся, только махнул свободной рукой, от чего автоматчика скрючило, – и снова выстрелил. Ещё один маг упал.

«Среди них же Гаврик!» – вспыхнула отчаянная мысль.

Я стиснул зубы и тщательно прицелился из Стечкина – тридцать метров всё-таки. Дважды выстрелил. Демона мотнуло вперёд.

«Получай, сука, девять миллиметров это тебе не 5 × 45, от этого тебя по асфальту размажет».

Ублюдок развернулся, в его глазах горел знакомый белёсый огонь. Он выстрелил не целясь. Пули прошли высоко над головой.

То-то, стрельба – это тебе не магия. Стрелять учиться надо.

Приказав «Силуэту» включиться, я ответил тремя двойными очередями. Пару пуль Демон отбил рукой, словно жёлуди, от одной очереди увернулся, две же пули попали, куда я целил, – в корпус. Демона и вправду отбросило на асфальт. Я ринулся на него, сокращая дистанцию и стараясь держаться боком к его линии атаки. За спиной раздались выстрелы. Кретины, мать их! В дыму они скорее друг друга перестреляют, чем в Демона попадут. Перед глазами вверх-вниз стали проплывать редкие серые полосы – это так проявлялась магия защитного амулета. Демон невероятно быстро вновь оказался на ногах. Я на ходу трижды выстрелил очередями, непрерывно качая маятник и продолжая сокращать дистанцию. От большей части пуль Демон увернулся и пару раз выстрелил в ответ, будто нехотя. Он ждал, пока я подберусь ближе. Вдруг его пару раз сильно дёрнуло в разные стороны – вовремя сработали снайперы. Молодцы!

Между нами как раз осталось пять метров. Я выстрелил очередь в три патрона, увернуться было уже нельзя. Пули легли точно в грудь, Демона отбросило назад, перекосило – видимо, одна из пуль перебила позвоночник. Я нажал кнопку под рукоятью, выщелкнул пустую обойму.

Демон же с мстительной улыбкой поднял пистолет. Чтобы не терять время, я не стал вставлять новый магазин, а дважды качнул маятник, внимательно наблюдая за противником.

Демон всё так же щерился. Я уже чувствовал, куда он хочет выстрелить – кожа на лбу в этом месте неприятно зудела. Палец Демона шевельнулся на спусковом крючке, я присел и швырнул пустую обойму в белоглазую рожу.

Пуля басовито просвистела над головой, а я выстрелил последний патрон, оставшийся в стволе, в колено Демону. Его нога сломалась под немыслимым углом, он потерял равновесие.

Моя левая рука нырнула за шиворот, пальцы поддели кольца двух метательных ножей. Бросок. Оба попали в цель. Один нож воткнулся в горло, другой точно в белый глаз.

Я распрямился, как пружина, вставил новую обойму в пистолет, передёрнул затвор и услышал крик – даже не сбоку, а где-то над головой.

Коля Викинг в высоком прыжке налетел на Демона, срубил ему руку с пистолетом и вновь занёс клинок. Казалось, голова ублюдка вот-вот слетит с плеч.

Но Демон умудрился обрубком руки отвести удар и ткнуть Коле кулаком под дых. Затем он рывком вскочил на целой ноге и, держась за лезвие, вырвал меч!

Я короткой очередью разнёс ублюдку плечо. Если он захочет поработать против меня мечом, ему придётся непросто. Нападать на меня Демон не стал, его рожа перекосилась. Он посмотрел на меч, будто держал не холодную сталь, а раскалённую железяку.

Мне некогда было разбираться в причинах его поведения. Я нажал на спуск, и пуля пробила второй глаз, горевший белым огнём, оставив вместо него чёрную дыру.

Демон осел на асфальт, из изрешечённого тела потянулся сероватый дым. На него откуда-то сверху упала красная паутина. Просочиться сквозь её ячейки дым не смог, начал вырываться. Наблюдая за этим, я понял, что надо сделать. Мысленно попросил:

«Господи, помоги!»

Я собрал все внутренние силы и с диким криком рубанул ребром ладони серебристое облако. Руку будто ударило током, я зашипел от боли. Перед глазами вспыхнули искры, и одновременно застучал пульс в голове. Это подходил к концу «форсированный режим». экстренный запас сил организма заканчивался.

Глаза застлала красная пелена, за долю секунды ставшая чёрной, и я потерял сознание.

* * *

Очнувшись, я увидел над собой белый потолок. По знакомому запаху я тут же понял, что нахожусь в больнице. На часах было три, но дня или ночи определить было затруднительно, поскольку окна палаты оказались занавешены плотными жёлтыми шторами. С тем же успехом я мог проспать и сутки, и двое, а может, и больше.

Чувствовал я себя, прямо скажем, нелучшим образом. Хреново я себя чувствовал: голова была тяжёлая, в висках стучало, всё тело ломило. Палата оказалась двухместная, но соседняя койка пустовала. Я повернул голову на подушке и увидел, что прикроватная тумбочка заставлена всякими вкусностями. Моё состояние сразу отошло на второй план. Я почувствовал жуткий голод, но сперва протянул руки к двухлитровому термосу. Больше, чем есть, я хотел только пить. В горле было так сухо, словно я песка наглотался после маршброска. В термосе я обнаружил прохладный виноградный морс, выпил половину и принялся за еду. Уже успел забыть, как это вкусно – гречневая каша с тушёнкой. А ведь совсем недавно был уверен, что этой самой тушёнкой я наелся поперёк горла, пока Внешняя Земля держала эмбарго. Как закуска отлично пошла ветчина, маринованные грибочки и огурчики. На десерт у меня остались три здоровенных апельсина.

Я жадно вгрызся в горькую кожуру, надкусил, затем пальцами быстро снял её с апельсина и кинул в рот дольку. Медленно пережевал, смакуя дивный вкус. Фрукты – страшная редкость в Колониях, может, поэтому они кажутся такими вкусными.

Что ж, если аппетит у меня отличный, значит, и выход из «форсированного режима» прошёл нормально.

Я как раз доедал второй апельсин, когда раздался стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в палату вошёл Сэнсэй:

– Как здоровье, воин тонких миров?

– Бьёт ключом куда ни попадя. Садись, угощайся.

– Вот спасибо. Это хорошо, что ты заботишься о своём учителе.

Я поперхнулся долькой – вспомнил.

– Коля, Гаврик?! – взволнованно спросил я.

– С ними всё в порядке. Живы-здоровы, даже не ранены.

Я выдохнул.

– А вот Каскадёра ранили.

– Голубева? Как?

– В бедро целой ноги. Friendly fire, ничего не поделаешь.

– Ну, дебилы. А что Демон, я его убил? Вернее, я и маги?

Сэнсэй вздохнул.

– Я бы не стал говорить однозначно, воин всегда должен готовиться к худшему. Но вы с магами очень сильно повредили его энергетическую структуру, и есть высокая вероятность того, что вы его уничтожили. Точнее сказать не могу.

– И на этом спасибо, – обрадовался я.

– У меня есть и не очень хорошие новости. Витя, как думаешь, откуда взялся Демон?

– В смысле? Ну, из тонких миров, как ты сказал, проскакивает во время Проколов всякая биоэнергетическая мерзость.

– В самом начале так и было. Я имею в виду, из каких краёв этого Мира он пришёл в наши Колонии?

– Не совсем понимаю, к чему ты клонишь.

– Понимаешь, Витя, я раньше не был уверен, надеялся, что этого не произойдёт, но недавно получил ясные доказательства.

– Чего?

– Когда вы, разведчики, вместе с отцом Михаилом оборвали связь Демона с последними источниками, тот сбежал из Южного. В бункере, где прятался Демон, обнаружили два тела. Одно носителя, в котором обитал сам Демон Колонии, второе – охранника бункера, которое служило носителем, но для другого Демона.

Я присвистнул.

– Можно сказать, что если раньше противостояние шло на клеточном уровне, то теперь оно перешло на макроуровень.

– Чего?!

– Раньше мы имели дело с самим Демоном – вирусом, – терпеливо пояснил Сэнсэй, – и людьми, порабощёнными им, – заражёнными клетками, образно говоря. Я думаю, что где-то на нашем континенте существует держава, в которой произошло то, что не удалось сделать нашему Демону в Южной Колонии. Вернее, чуть не удалось. То есть создать государство, все жители которого включены в эгрегор, контролируемый очень сильным Демоном. И в случае войны с такой державой противостояние выходит на новый уровень. Не одна «клетка» против другой, а система против системы. Так понятно?

– Более чем. Получается, мы будем иметь дело, по твоей терминологии, с заражённым существом-государством?

– Ты даже не представляешь, какое точное определение ты подобрал.

– Это какое-то зомби получается.

Я попытался представить себе империю с населением, спаянным в единый эгрегор, все ресурсы которого подчинены одной лишь воле могучего Демона, и невольно вздрогнул. М-да… противник, с которым не хочется встречаться.

– А почему в бункере тогда нашли два трупа? – уточнил я.

– Я думаю, в Южном эти два Демона немного поконфликтовали. Придётся тебе съездить в Южную Колонию и с помощью твоего вновь открывшегося дара поискать следы Демона № 2. Слышал о партизанах?

– Слышал, конечно, только партизаны-то как связаны с нашим разговором?

– Да я не про тех, кто воевал на Внешней Земле. Партизаны – это те колонисты Южной Колонии, которые не приняли власть эгрегора и сбежали от Демона ещё дальше в степь. О них контрразведка только недавно узнала, тоже мне профессионалы. Ну да ладно. Скорее всего, я тоже с тобой поеду, помогу, чем смогу, родной Колонии.

– Серьёзно? – искренне обрадовался я: совместный рейд с Сэнсэем – это круто. Только уточнил: – Эта история надолго? До Южного минимум две недели добираться.

Почему-то промелькнула мысль о том, что Лена расстроится от такой долгой разлуки. Раньше я о её чувствах не сильно задумывался.

– Поверь мне, мы доберёмся до места назначения гораздо быстрее, чем ты думаешь, – подмигнул наставник.

– Когда выходим?

– Дня через три-четыре. Надо подготовиться и поговорить с Аглаей, может, она сможет поведать чего интересного.

– Аглая? А ты с ней ещё не встречался? – выпалил я и тут же смутился.

– Нет, Витя, она ещё под капельницей. Ты вот, кстати, проспал всего восемь часов, это неплохо. Тебе нужно научиться контролировать «форсированный режим».

– А всё-таки, когда очнётся Аглая, можно мне будет с ней пообщаться? – спросил я, пропустив мимо ушей слова Сэнсэя о «форсированном режиме».

– Можно. Обещаю, Витя.

– До того как мы уйдём в рейд?

– Да.

– Последний вопрос: я уйду в рейд только с тобой или со всей моей группой?

Сэнсэй улыбнулся.

– Естественно, со всей группой. А почему бы и нет? Времена сейчас спокойные, нечисти нет, а с нелюдьми теперь мир. Так что без твоей группы Колония не пропадёт.

 

8. Попавшие в чужой Мир

Лёша сидел у костра, протянув руки к огню. Позади него, в шалаше, тихо посапывая и подложив руку под голову, спала Таня. Он посмотрел на свою девушку, осторожно, чтобы не разбудить, поправил неказистое одеяло, наскоро сшитое из разноцветных лоскутов ткани.

Его очередь сторожить лагерь ещё не наступила, но он не спал несмотря на усталость. Гудели натруженные ноги, ныло потянутое плечо. Алексей с силой потёр глаза, попытался расслабиться и прогнать тяжёлые мысли из головы, но не получилось. Почему-то вспомнился тот день, когда он получил автомат.

* * *

Тогда Алексей также сидел у костра и вдруг услышал звук громкой оплеухи. Он сразу вспомнил, что Таня недавно ушла в лес. Только что там могло случиться? За пощёчиной раздался женский крик:

– А ну отстань от меня!

И за ним басовитый хохот.

Алексей бегло осмотрел ночёвку, где остановились такие же, как и он, попаданцы. Человек сорок лежали вокруг десяти костров, кутались кто во что, ночью холодно, и каждый делал вид, что ничего не заметил. Алексей рывком вскочил на ноги и побежал в лес. Всё было так, как он и думал. Таню прижимал к дереву один из тех сержантов, с которыми они вместе оказались в переделке. За спиной у него висел «калаш» (с момента попадания в другой Мир никто из стражей порядка с оружием не расставался), а двумя руками он крепко держал Таню, не давая ей вырваться.

– А ну отпусти её, мразь, – прошипел клокочущим от ненависти голосом Лёша.

– Ты чё, мудак, охренел? – Голос сержанта звучал глухо, как из бочки.

– Пошёл отсюда, я сказал, ублюдок.

– Это ты мне, что ли, сказал? – осведомился сержант с наглой улыбочкой.

– Тебе.

– Ну ладно, ты сам напросился.

– Лёша, не надо! – громко крикнула Таня.

Сержант демонстративно медленно начал снимать со спины автомат. Лёша смотрел и ждал, когда его противник наставит на него оружие, а дальше всё получилось, как… на автомате. Рывок вперёд, схватить за цевьё автомат, уход вбок с линии атаки и удар ногой с разворота в пах. Как учили.

– Ай, с-с-сука, – простонал согнувшийся насильник.

Сзади сразу же раздался топот и треск, и рядом появились два других сержанта с оружием на изготовку.

– Что за херня? – спросил один из них, низкорослый, с покрытым оспинами лицом.

Лёша стоял в каком-то ступоре.

– Это ты его тронул? – снова повторил сержант, указав стволом автомата на лежавшего приятеля. – Отвечай, падла. Я тебя спрашиваю.

– Положи оружие на землю, – за его спиной раздался спокойный, холодный голос.

Сержант, говоривший с Лёшей, обернулся. За ним стоял Капитан, уже с «макаровым» в руке.

– Капитан, я не понял, что за…

Выстрел разорвал тишину леса, и друг насильника рухнул на землю с простреленной головой.

– Я не при делах, командир, – заявил второй подбежавший сержант, невысокий, но коренастый и широкоплечий, и отошёл в сторону. При этом автомат он очень медленно повесил на плечо стволом вниз.

– Капитан, ты чё творишь? – прохрипел снизу насильник.

– По законам военного времени наказание за изнасилование одно. Приговор я приведу в исполнение немедленно.

Мозги ещё одного стража порядка расплескались по земле.

– Ну вот и всё. Возьми оружие, будешь моим замом.

Лёша не сразу понял, что Капитан обращается к нему.

* * *

Так и стал Лёша в свои неполные семнадцать заместителем Капитана милиции. Хоть никакой милиции в округе и не было. Была группа выживших попаданцев, которыми командовал бывший оперуполномоченный по прозвищу Капитан. Его тоже звали Алексей. А вот с последним сержантом, Максимом, Лёша очень даже хорошо сдружился. Оба были молодые парни, только Макс на три года старше. Он отслужил в армии и совсем недавно устроился работать в милицию. Лёша же ещё даже не окончил школу, зато был крепким парнем. С детства ходил по секциям спортивных единоборств: айкидо, дзюдо, карате – всего понемногу, но дрался очень редко. Он вырос в благополучной семье, в благополучном районе и уже полгода дружил с Таней. Макс помогал Лёше с армейским бытом и в обращении с оружием. Лёша, в свою очередь, учил Макса некоторым боёвым приёмам, которые редко показывают в армии и в милицейской академии.

Сама жизнь Лёши и Тани и остальных попаданцев выглядела терпимой, точнее, переносимой. По крайней мере они живы в отличие от других, менее удачливых. Поначалу всё выглядело как затянувшийся, немного экстремальный поход на природу. Люди обнаружили себя посреди довольно густого ельника, было их пятьдесят три человека. Капитан сразу взял командование в свои руки, организовал людей, разделил их на десятки, разобрался с тем, кто что умеет. Собрал все имевшиеся лекарства, сложил их в один котёл. Каждому давал работу, назначал дежурство по лагерю: разводить костёр, собирать дрова или готовить пищу. Всю добытую еду Капитан делил поровну между попаданцами. Он сразу решил, что делать, и сообщил своё решение остальным. Капитан хотел пробиваться к Колониям, искать их поселения и там обустраиваться. Кто хотел, мог идти с ним, но в этом случае должен был признать абсолютную власть его – Капитана. Никто не отказался. И всё бы ничего, но никто не знал даже примерное направление куда идти. В конце концов, путь выбрали на северо-запад.

Через два дня вся романтика и радость приключений прошли. Особенно после того, как зарядил трёхдневный ливень. Пришлось остановиться и смастерить шалаши из мокрого лапника. Спустя трое суток каждый второй попаданец был серьёзно болен. У троих оказалось воспаление лёгких, помочь им было нельзя. Тогда же случился и первый приступ недовольства: люди больше не хотели никуда идти. Сержанты с молчаливого согласия Капитана расстреляли двух человек. После этого случая Лёша начал догадываться, что Капитан побаивался своих подчинённых, но вынужден был с ними считаться. А потом Лёша стал заместителем Капитана, и, казалось, всё изменилось в лучшую сторону. Попаданцы наконец оставили злосчастный лагерь, похоронили умерших и двинулись дальше. Но не успели пройти и тридцати километров, как нарвались на болото, а потом кто-то в самодельном котелке из бронежилета принёс тухлую воду. Двадцать человек отравились, среди них была и Таня. Ей повезло, она выпила совсем немного и её успели отпоить активированным углём. А десять человек отравились насмерть. Это всегда очень страшно, когда близкий тебе человек (каждый из попаданцев сдружился друг с другом) болен или оказался при смерти, а ты ничем, совершенно ничем не можешь ему помочь.

Пережив эпидемию, ватага с Внешней Земли двинулась дальше искать обходной путь через болото. Тогда же ещё трое попаданцев бесследно пропали. Лёша и Максим всерьёз опасались, что их кто-то утащил, но не стали пугать остальных.

Через три дня измученные люди вышли из ельника в светлый лиственный лес. В нём и решили разбить временный лагерь. И буквально в ту же ночь случилась драка, из-за пустяковой причины один попаданец проломил поленом голову другому. Приговор снова приводил в исполнение Капитан.

Следующей ночью пришли волки. Огромные серые твари, они в холке были по грудь человеку, и это были не самые крупные экземпляры. Серые хищники опасались огнестрельного оружия и держались подальше от такого большого скопления людей. Днём. А ночью они подходили вплотную, выли, сверкали глазами. Люди обнесли свой лагерь подобием частокола. Когда светило солнце, ходили по округе, собирали росшие в изобилие грибы и ягоды. Иногда удавалось подстрелить кабанчика, но патронов оставалось очень мало, приходилось экономить.

Над лагерем повисло отчаяние. Никто не знал, что делать. Все смертельно устали, не только телом, но и духом. Не вернулась ушедшая позавчера команда грибников. Конечно, все надеялись на лучшее, но трудно врать, особенно самому себе.

Лёша сидел у костра и перемешивал палочкой угли. Он думал. Вся его предыдущая спокойная жизнь, все семнадцать лет остались где-то в далеком невообразимом прошлом. Мирная жизнь казалась выдумкой, сном. Явью были эти жуткие несколько недель в чужом, страшном Мире. И при этом Лёша понимал, что всем им страшно повезло. Не будь с ними огнестрельного оружия, дела бы обстояли намного хуже. Но скоро патроны к автоматам закончатся, и что тогда? А ведь впереди ещё зима.

И до сих пор неизвестно, где же эти Колонии, о которых так много трепались в СМИ и по Интернету. Лёша понимал, что им ещё не приходилось сталкиваться с самыми опасными существами Мира, не считая волков, конечно. Раньше, как и все мальчишки, он очень серьёзно интересовался Миром Колоний. Мечтал ходить в рейды, сражаться с разными монстрами, создавать своё поселение и управлять им мудро и справедливо. Реальность оказалась гораздо страшнее, чем он представлял. Если ничего не изменится, то все попаданцы погибнут. По одному, по двое, но погибнут. За себя Лёше уже было не страшно, страшно было за Таню. Что с ней будет, если он не сумеет её защитить? Недавно появилась маленькая искорка надежды. Таня вдруг совершенно случайно прочла мысли Лёши – ответила на ещё не заданный им вопрос. Про то, что случилось, они никому не стали говорить. Сложно было предсказать, как отреагируют на открывшийся у Тани дар и без того взвинченные до предела остальные попаданцы. Но поможет ли выжить этот дар, также было неясно.

Лёша ещё раз поворошил палочкой угли, вздохнул и посмотрел в небо. Яркие звёзды почти наполовину были закрыты пятнами листвы качавшихся веток.

«Надо же, – подумал он, – первый раз за всю неделю волки рядом не воют. Странно, что я только сейчас это заметил».

Будто в ответ на эти мысли, к нему подбежал один из дозорных, стороживших у частокола:

– Лёша, Алексей, Лёша, – громким шёпотом заговорил он.

– Тихо ты. Чего тебе?

– Я увидел, у частокола увидел.

– Кого? Волков?

– Нет, людей, кажись. На двух ногах ходят.

По спине у Лёши пробежал холодок. Он в самом деле очень хорошо изучал Мир Колоний и помнил, что здесь на двух ногах ходят не только люди…

– Ты к Капитану подходил? – спросил он.

– Нет.

– Тогда разбуди сначала Капитана и Макса. И тогда мы вместе выйдем и посмотрим, кто там.

* * *

Через пятнадцать минут, поднатужившись, они втроём вытащили несколько брёвен частокола – эдакую импровизированную дверь – и вышли на открытое пространство. В руках у них были факелы. Второй рукой Лёша нервно сжимал рукоять автомата, в котором осталось меньше половины магазина. У Макса был автомат с полным рожком – он с оружием управлялся гораздо лучше Лёши. Капитан взял с собой только ПМ.

Факелы, поднятые над головами, вяло потрескивали и сыпали на землю рыжие искры. За пределами отбрасываемого ими света было совершенно ничего не видно. Густая темнота. Лёша ощутил холодную пустоту внутри живота, но тут его заставил вздрогнуть и взбодриться громкий возглас Капитана:

– Есть здесь кто?!

В ответ молчание.

– Ещё раз повторяю: кто тут шастает?!

Голос Капитана придавал сил, заставлял забыть страх. Лёша тоже решил крикнуть:

– Ну, отвечайте, когда вас спрашивают?! Кто здесь?!

За ним повторил Макс.

С минуту они втроём кричали в темноту. Лёша уже успел расслабиться. Он почти уверился, что никого рядом нет, а дозорному просто показалось. Он хотел предложить вернуться обратно, когда в освещённом факелами пространстве внезапно и совершенно бесшумно появился непонятно кто.

Сначала Лёша решил, что это человек, просто очень огромный, а потом разглядел лицо и руки подошедшего. Рот юноши открылся. Перед ним стоял снежный человек Мира Колоний. Тот самый, о которых писали в Интернете. Только этот снежный человек был не таким, как их описывали. Лицо – или морда – больше походило на человеческое. А ещё он был одет! Необъятные плечи обтягивала рубашка цвета хаки с короткими рукавами. Она открывала длинные, упёртые в бока руки и выпуклую грудь, покрытые короткой, как у кролика, дымчатой шерстью. Но самым удивительным были пулемётные ленты, висевшие крест-на-крест на груди, как в фильмах про войну.

– Ну, зачем звали? – пробасил немного невнятно, но всё же достаточно понятно снежный человек.

Лёша открыл бы рот ещё шире, если бы только мог, поэтому просто вытаращил глаза. С минуту они с Капитаном и Максом стояли, не двигаясь, и разглядывали снежного человека.

– И почему люди всегда так реагируют? – задумчиво проговорил тот.

Лёша от нового приступа удивления впал в ступор и, казалось, уже забыл, как дышать.

– Сдаётся, нам не всё говорили о Колониях, – выдавил из себя Макс, отойдя от шока.

– Этого я не могу знать, – удивлённо ответил снежный человек. – Но теперь-то мы можем поговорить? Ты главный?

Толстый волосатый палец с длинным жёлтым ногтем указал на Макса.

– Главный я, – вмешался Капитан, тоже успевший прийти в себя. – А как зовут… вас?

– Меня зовут Энт Гар, вождь племени «Идущие со льда».

– А я капитан милиции, Алексей Гончаров, с Земли.

– О! – Теперь настала очередь удивляться снежному человеку. – Всё-таки с Внешней Земли.

– Ну да, наверное.

– Я рад. Я никогда не видел людей с Внешней Земли. Я многое хотел бы от вас узнать.

– Я боюсь, мы не сможем оказать вам достойного гостеприимства, – Капитан очень быстро сориентировался, как необходимо было вести себя со снежным человеком.

– Ничего, у нас есть всё, чтобы разделить с вами пищу. Вы будете рады общению с нами.

Капитан понял, что спорить бесполезно, тем более он уловил слово «нами».

– А много вас? – задал он вопрос своим обычным спокойным голосом, несмотря на всё волнение. – Боюсь, стены нашего… жилища не смогут всех вместить.

Энт Гар захохотал:

– Ничего. Мы не будем к вам заходить. Наоборот, выходите вы, мы будем вас угощать.

Капитан глянул на Макса и Лёшу, оба в ответ пожали плечами. Тогда он ответил:

– Ладно, будь по-вашему.

* * *

Лёша смотрел, как из темноты появляются всё новые и новые фигуры: разжигают костры, складывают в аккуратные пирамиды оружие – автоматы! – ставят друг на друга хорошо узнаваемые армейские ящики. Как много было этих ящиков и как их сюда донесли, оставалось загадкой. На некоторых юноша заметил кровь, на других – пулевые отверстия.

«Что в ящиках?»

Лёша, конечно, спрашивать не стал. Он просто молчал и сжимал автомат вспотевшими ладонями.

Когда загорелись костры, юноша разглядел, что к ним пожаловали не только снежные люди, но и неандертальцы – невысокие, длиннорукие, коренастые. А ещё где-то вдалеке разместились совсем уж уродливые пришельцы с треугольными ушами и выдвинутыми вперёд заострёнными челюстями.

«Неужели тролли?» – подумал Лёша.

Нелюди принесли две здоровенные освежёванные кабаньи туши, разожгли огромный костёр и принялись их поджаривать. К этому моменту люди уже выбрались из своего неказистого укрепления и робко наблюдали за происходящим. Алексей сначала захотел оставить Таню за частоколом, но потом сообразил, что там даже спрятаться негде.

– Будешь здесь со всеми, но если что-то случится, сразу беги ко мне, а потом дальше в лес. Я тебя как-нибудь прикрою. Только прошу, не спорь.

Таня молча кивнула. Лёша тяжело вздохнул и пошёл к большому костру, над которым жарилась кабанятина. Около него расположился Энт Гар, он предложил Капитану вместе с заместителями сесть рядом. Алексей сел на траву между Максом и Капитаном. Сопевший над головой неандерталец отмахнул от туши длинный шмат уже прожаренного мяса, густо посыпал его солью и протянул юноше. Лёша стал есть, обжигаясь, перебрасывая мясо из руки в руку, почти не чувствуя ни жара, ни вкуса. Когда он управился с одним куском, неандерталец протянул ему второй – и так, пока Лёша не почувствовал, что вот-вот лопнет.

Энт Гар же почти не ел. Он наблюдал за тем, как едят люди, а когда все трое насытились (впервые за много дней), начал задавать вопросы. Интересовало его о Внешней Земле буквально всё, но особенно то, каким оружием и как воюют там. Капитан и Лёша с Максом рассказали всё, что знали. И об артиллерии, и о танках, и об авиации. Особенно Энт Гару понравилось высказывание Капитана о том, что у армии Колоний – всего лишь горстка автоматчиков, которых на Внешней Земле даже не приняли бы в расчёт. Он захохотал, хлопая себя по толстенному бедру, наполовину закрытому тканью шортов. Алексей тоже отвечал на вопросы, рассказывал об электронике, программировании и других высоких технологиях. До того как попасть в переделку, он собирался учиться на программиста. Объяснял, как мог, на примерах и аналогиях. В конце концов Энт Гар спросил:

– Эта такая машинная магия?

– Да, – ответил юноша.

– И ты в ней разбираешься?

– Да, но только большая часть из того, что я знаю, тут бесполезна. Не работает из-за помех. Некоторые учёные связывают это с особым энергетическим фоном атмосферы, другие – с активностью солнца.

– Но люди Колоний ведь используют эту технику. Я сам видел.

– Да, примитивная электроника работает.

– Так, значит, ты можешь её создавать?

– Нет, вы что. Для этого нужно особое оборудование, как для сборки автоматов.

Энт Гар после этих слов сразу потерял интерес к разговорам об электронике.

Лёша замолчал, но продолжал слушать, голоса постепенно слились в сплошной гул, а от ощущения сытости очень сильно клонило в сон. Лёша хотел посмотреть, как там Таня, но огонь костра вдруг стал удаляться, земля ударила его в бок, и наступила темнота.

* * *

– Подъём, соня, – разбудил его ласковый голос Тани и нежное прикосновение пальчиков ко лбу.

– А? Что?

Таня тихо засмеялась, прикрыв рот ладошкой.

– Там тебя Капитан зовёт.

– И давно, – донёсся сквозь стены шалаша голос Макса.

Лёша вылез из неказистого сооружения, сделанного из берёзовых и липовых веток. От комаров и жары шалаш не спасал, зато внутри пахло приятно. Лёша посмотрел на довольное лицо друга, скуластое и немного осунувшееся (впрочем, как у всех попаданцев), с яркими смеющимися глазами, утонувшими в надбровных дугах.

– Зачем я Капитану понадобился?

– Мы людей собираем, выдвигаемся скоро.

– Как? Куда? – Лёша вспомнил, что происходило вчера, и оно показалось ему сном. Говорящие снежные люди, которые кормили его мясом, – бред!

– Наши новые знакомые пригласили в гости. Отказываться неудобно, – Максим пожал плечами и поправил висевший на плече автомат.

Лёша спохватился, цапнул плечо и не обнаружил ремня автомата.

– В шалаше, – успокоил его Максим. – Мы тебя туда вместе с ним отнесли, – короткий смешок. – А теперь нам надо к походу готовиться.

* * *

– Ты всё-таки оставишь их в живых? – с оттенком недовольства спросил брат Энт Гара, Лиг. Впрочем, на языке Народа было трудно скрывать свои чувства и ложь.

– Да, а что в этом такого?

– Ты становишься милосердным, Энт. Сначала пожалел отступников, которые пришли к тебе от Отступника Джеб Чи…

– Они невиновны в том, что сделали, их ввели в заблуждение.

– Пусть так. Но теперь эти люди. Зачем они тебе? Тех четверых, найденных в лесу, ты не пощадил. Мы столько сражались, проливали кровь своих братьев, а ты теперь дружишь с нашими врагами. Причём со всеми.

– Дурак, – беззлобно ответил Энт. – Это не простые люди. Это люди с Внешней Земли. Я от них узнал многое и собираюсь их использовать. Ты слышал, там, на Внешней Земле, очень много оружия. Зачем Внешней Земле торговать с Колониями, пусть они торгуют с нами. Мы будем доставлять им товар не хуже людей.

– Как?! – изумился Лиг. – Ты что же, будешь продавать чужакам часть нашей природы?

– Почему нашей природы? То, что нам не нужно. Без этого не победить, Лиг. Думай.

И Энт Гар ушел, оставив брата переваривать сказанное.

* * *

Попаданцы шагали в середине огромной колонны коренных жителей Мира Колоний. Лёша удивлённо смотрел то на авангард, то на хвост колонны. Тут были сотни, если не тысячи, снежных людей, троллей и неандертальцев. Все они тащили на себе ящики, оружие и прочее снаряжение. Лёша удивлялся, как они вообще могут передвигаться с таким грузом, но нелюди всё шли и шли, выдерживая приличный темп, так что даже Лёша, шедший практически налегке, к середине дня начал уставать.

Их путь пролегал по узкой лесной тропинке среди высоченных корабельных сосен. Колонна растянулась на несколько километров, в одном ряду максимум могло идти четыре-пять человек. Лёша сначала шагал во главе группки людей, а потом переместился в середину, поближе к Тане, Максиму и Капитану.

– Капитан, слушай, – задумчиво проговорил Максим. – Я вот подумал, а откуда их столько собралось? Ну, снежных людей и остальных?

– Надо же, а откуда у них оружие и куда они идут, ты не думал? – насмешливо ответил Капитан.

– Ну думал, только смысл этим голову забивать – я всё равно ничего узнать не смогу.

– Вот это дельная мысль. Обо всём важном я постараюсь у этого Энт Гара разузнать сам. А вы помалкивайте, без лишнего любопытства. И, боже упаси, – никаких конфликтов.

– А всё-таки, куда они ведут нас, Капитан? – спросил Лёша.

– Я откуда знаю? Сказали, к себе домой.

Лес внезапно кончился, колонна нелюдей вышла на широкую поляну у подножия высоких гор, увенчанных снежными вершинами.

– Кажется, скоро придём, – радостно заявил Макс, глазея на ледяные пики.

– Не расслабляйся, в горах расстояние обманчиво, – огорчил его Капитан.

– Красиво, – проговорила Таня и прижалась к Лёшиному плечу.

* * *

Нелюди и попаданцы шли по полю уже широкой толпой, а не колонной. Капитан оказался прав: дошли до гор они уже в темноте. Нелюди сноровисто разожгли кресалами факелы и повели своих гостей в гору по узкой петляющей тропе. Лёша догадался, что факелы зажгли исключительно для них, попаданцев, поскольку сами нелюди видели в темноте как кошки. Несколько их десятков сразу после остановки лихо вскарабкались почти по отвесной стене и исчезли за отрогом. Другие начали разбивать лагерь у подножия горы: ставить шалаши, разжигать костры и складывать в горку ящики.

Лёша шагал с краю тропы, меньше чем в полуметре от обрыва, в одной руке он держал трескучий факел, а другой прижимал к себе Таню, стараясь загородить её от открывавшейся рядом пропасти. Девушка жутко боялась высоты. Но на самом деле идти было не так страшно. Три неандертальца шагали во главе цепочки попаданцев, три в хвосте и ещё четверо – между людьми, освещая пространство вокруг факелами и следя, чтобы никто не свалился в пропасть. И самой пропасти видно не было, просто справа поднималась куда-то ввысь коричневая стена горы, а слева чернела непроглядная темнота. А Лёша уже знал, что темнота сама по себе неопасна, если в ней никто не прячется. Это за несколько недель в Мире Колоний он усвоил хорошо. В темноте над пропастью никто укрыться не мог, значит, и боятся её не было смысла.

Уже глубокой ночью неандертальцы провели людей по широкой каменной площадке в пещеру. Когда они разожгли костры, оказалось, что пещера внутри была обжитой. Лёша увидел множество занавешенных шкурами боковых углублений, служивших своеобразными отдельными комнатами. В главной пещере были сложены большие вязанки хвороста, в плетёных корзинах лежало вяленое мясо, грибы, сушёные яблоки и ягоды. Стояло также несколько больших, по пояс человеку, кувшинов с водой. Неандертальцы звуками, отдалённо напоминавшими человеческую речь, и жестами объяснили попаданцам, что и где лежит.

«Отдельные комнаты» были устланы шкурами разных животных, которые в зависимости от размера служили и матрасами, и одеялами, и подушками. Пахло от них неожиданно приятно: чем-то травяным.

В отведённой им с Таней «комнате» Лёша практически сразу без сил повалился на шкуры. Болело всё: спина, ноги, шея, даже дышать было больно. Но через пару минут юноша неимоверным усилием воли заставил себя подняться и вместе с Капитаном начал помогать другим попаданцам обустраиваться в их новом приюте. Закопчённый потолок поднимался метров на пять, температура в пещере установилась комфортная: было ни жарко, ни холодно.

Оказалось, что каменные стены украшало множество рисунков, не очень умелых, но достаточно понятных. Они изображали сцены охоты, какие-то ритуальные действа, хороводы вокруг большого чёрного столба и просто пейзажи. Нарисованы они были пальцами красками трёх цветов: красной, жёлтой и зелёной. Один мазок был размером как две фаланги Лёшиного пальца.

Устроившись на новом месте и наскоро поужинав, попаданцы смогли наконец-то лечь спать. Впервые за много дней в тепле и относительной безопасности.

Уже засыпая в обнимку с Таней под тёплой ароматной шкурой, Лёша в своём отдельном углублении увидел рисунки нелюдей, которые изображали люди с Внешней Земли. Точнее, колонистов. Они были изображены маленькими, в пятнистой зелёной одежде, с чем-то похожим на автоматы в хилых тонких конечностях. На первом рисунке колонисты столпились вокруг чего-то большого, зелёного и угловатого. Бэтээр – сообразил Лёша. На втором колонисты окружили нелюдей (похоже, снежных людей) и забрасывали их гранатами. Лёша сглотнул. Он хорошо знал, что колонисты делают со снежными людьми и им подобными, и понимал, что предпосылок для любви у нелюдей к попаданцам нет никаких, скорее наоборот. И всё-таки нелюди были очень добры к ним. Вопрос – почему? Скорее всего, им что-то от них было нужно. Но что может дать горстка людей с Внешней Земли коренным обитателям Мира Колоний? Лёша поломал голову над этим вопросом, а потом вспомнил совет Капитана, что если не можешь узнать ответ, то и не морочь лишний раз голову. Согласившись с этим утверждением, Лёша крепче прижал к себе Таню (на большее сил уже не оставалось), зарылся носом в её волосы и уснул.

* * *

Пока попаданцы наслаждались гостеприимством нелюдей, те, кто их приютил, бодрствовали.

К Вождю всех народов Энт Гару и его брату Лигу, сидевшим на бревне у костра, подошли трое. Два снежных человека и неандерталец.

– Вождь, позволишь провести вечер у костра рядом с тобой? – спросил снежный человек, стоявший ближе всех к Энт Гару. Звали его Хэн Тар, и пришёл он вместе со своими братом Хэг Таоном. Они были вождями самых больших племён народа снежных людей. Неандертальца звали Гау Сан, и он тоже был вождём, вождём самого большого племени неандертальцев. Всего полгода назад всё обстояло по-другому, но война с Южной Колонией изрядно проредила племена нелюдей.

– Садись, Хэн, – ответил Энт Гар. – Посидим у костра. Поговорим о мудрых мыслях, наполним животы.

Верховный вождь протянул Хэну кусок поджаренного мяса, тот принял его, садясь. Лиг передал остальным деревянный поднос, на котором была разложена ещё сочившаяся жиром жарёнка, и каждый взял свою порцию.

– Вождь, – спросил Хэн Тар, поедая мясо, – значит, ты поселил этих новых чужаков в пещерах?

– Да. Пусть они будут нашими гостями.

– Гостями?! С каких это пор чужаки могут называться гостями Народа?! Тебе должно было их убить. Как ты убил их соплеменников там, в лесу.

– Зачем убивать каждого чужака? – искренне удивился Энт Гар. – Мы ведь сами только недавно заключили союз с чужаками.

– То были чужаки, родившиеся на нашей земле, и всё равно это было против обычаев. А эти недавно пришли из другого Мира. Оттуда приходит только зло и беды для нашей земли, а ты хочешь торговать с тем Миром. Для этого тебе и понабились новые чужаки, – Хэн Тар махнул в сторону пещер, где ночевали попаданцы. – Ведь так?

– Да, за этим, – спокойно согласился Энт Гар. – И я считаю, это будет благо для Народа.

– Ты нарушаешь обычаи, Энт Гар, – сокрушённо мотая головой, проговорил Гау Сан. – Почему ты поставил Эг Туана командовать Сверкающими глазами и Горящими у камня? Это не по чину. Он совсем молод и ни разу не жил у тех племён. А сами племена ты заставил откочевать.

– Потому что Эг Туам хорошо воюет, гораздо лучше вождей тех племён. А сами племена будут стоять там, где я скажу. Это нужно для защиты от чужаков.

Два снежных человека и неандерталец разом поднялись.

– Вождь, ты не можешь нам так указывать. Ты наш Вождь и хранитель Священного места, но мы свободные воины. Ты забываешься, нарушаешь обычаи и перенимаешь нравы чужаков. Это бросает тень позора на тебя, – велеречиво проговорил Хэн Тар.

– Хэн, – Энт Гар тоже встал, положил ему руку на плечо, – и ты, Хэг, и ты, Сан. Простите меня. Но поверьте: всё, что я делаю, я делаю не для того, чтобы оскорбить вас или взять себе больше власти, а чтобы весь Народ жил в процветании. Вы верите мне?

– Ты вождь, – равнодушно молвил Хэн Тар.

Все трое одновременно развернулись и ушли в темноту. А Энт Гар тяжело опустился на бревно.

 

9. Аглая

Сэнсэй сдержал своё слово. Я встретился с Аглаей.

До этого несколько дней провалялся дома. Днём я играл с Настей, это была моя своеобразная терапия по снятию стресса, а ночами безобразничал с её мамой. Ещё сходил с ребятами из группы в ресторан, отметить славную победу, потом в баню, а уже на третий день своего отдыха отправился в Спортзал, восстанавливать форму.

Через четыре дня после схватки на Заснеженной улице, когда уже была известна дата выхода в рейд, мне позвонили.

– Виктор Ахромеев? – спросил в трубке женский голос.

– Да, – ответил я.

– С вами хочет поговорить одна девушка, Аглая Борисова.

– Куда мне прийти? – нетерпеливо спросил я.

– В корпус контрразведки.

– Через десять минут буду.

Контрразведка была структурой, ведавшей практически всеми внутренними делами Колонии, связанными с правопорядком, охраной особых объектов, поиском вражеских резидентов и тому подобным. Её центральное учреждение размещалось прямо за зданием Администрации, в неприметном низеньком строении: то ли бывшем коллекторе, то ли котельной – не суть, главное, под зданием осталась масса подземных коммуникаций и прочих помещений, которые можно было использовать для нужд учреждения и, разумеется, на благо Колонии.

После проверки документов меня провели по узким и душным коридорам в напоминавшую морг комнату. Стены и пол были обложены кафелем, под потолком горела яркая лампа. Только вместо холодильника в дальней стене было вмонтировано зеркало, под которым размещались металлический стол и два низеньких стула. Я занял один из них.

Её привели через десять минут. Двое охранников завели в комнату девушку в оранжевой робе, посадили на стул и ушли. От цепей на её руках и ногах пахло магией. Аглаю явно старались приодеть и причесать, но это не сильно помогло. Передо мной сидела не девушка семнадцати лет, а особь женского пола с застывшим, лишённым эмоций лицом, в глазах которой плескалась жуткая смесь отчаяния и ненависти.

– Привет, Витя, – хрипло сказала она с отрешённым выражением лица.

– Привет, Ага. Ты мне хотела что-то рассказать?

Губы юной волшебницы скривились в злорадной улыбке.

– Да, хочу. Вы все мною пользовались, управляли как хотели, делали больно. Теперь я могу больно сделать тебе.

– Когда я тебе, Аглая, делал больно?

– Ты хочешь знать, что стало с Ликой? – спросила Аглая, не обратив внимания на мой вопрос.

– Да.

– Она предала нас. Предала меня, как и тебя. Всех! В очередной раз.

* * *

Лика проспала в палатке с Аглаей всю ночь. Девушки больше не разговаривали, но певица видела состояние своей подруги. Она несколько раз смотрела на неё «особым» магическим взглядом (как умела, конечно) и заметила, насколько Аглая ментально изменилась.

«Они ей промыли мозги, – думала Лика, стараясь не испытывать эмоции и пряча мысли в подсознании, – промыли мозги и выпили всю силу. А теперь держат на поводке и говорят, что делать. Сначала она, а потом буду я. Блин, куда же я попала? Зачем послушала Аглаю и уехала с ней к этим… двоим? Я точно буду следующей после Аглаи. Эх, бедная девочка… Жаль, но я ей больше ничем помочь не смогу. Что же мне-то делать?»

Лика не спала, а только дремала, внимательно следя за своими эмоциями и мыслями, чтобы в них не закрались… чужие желания.

Солнце только взошло. Пока Аглая ещё спала, Лика вышла из палатки к паре, сидевшей у тлеющего костра.

– Я знаю, что вы с ней сделали, – уверенно заявила певица.

– Какая умная девочка, – улыбнулась женщина, её глаза снова горели уверенностью и надменным превосходством.

– Да, и я даже знаю кто. Тебя зовут Ольга. Ты пыталась соблазнить Виктора, но у тебя ничего не вышло.

– Ревнуешь?

– Зови её Ниг-фа, если тебе так хочется называть мою слугу по имени, – подал голос Антон.

Ниг-фа поклонилась и игриво улыбнулась. Лика вдруг заметила, как она изменилась: лицо стало худее, кожа ярче оттенком, и даже фигура улучшилась. И певица была уверена, что это не иллюзия.

– Пусть будет Ниг-фа, мне как-то всё равно. Меня больше интересует, зачем вы выпили силу из Аглаи?

– Это плата за обучение, – сказал Антон.

– А убийство собственного отца – тоже плата за обучение?

– Да, что поделаешь, это необходимое условие, чтобы стать моей ученицей и хорошей волшебницей. Спроси у Ниг-фа.

Лика почувствовала, будто холодное щупальце ткнулось в затылок. Одновременно поубавилось желания сопротивляться и спорить, навалилась апатия. Лика поняла, что происходит, тряхнула головой, пронзительно крикнула, концентрируя собственные силы, и отскочила назад, выхватив пистолет:

– А ну стоять! Пулю получить захотели? Но нет, – она вспомнила поступок брата. – Я застрелю Аглаю, а потом себя. Кого вы тогда учить будете, а?

Лика приставила пистолет к подбородку.

– Тихо-тихо, – Антон даже не сделал попытки встать. – Ниг-фа пошутила, ты ей в самом деле понравилась. Знаю, тебе сейчас её тело не очень нравится, но позднее она может выбрать другое, по твоему вкусу.

– Не смей на меня давить.

– Ни в коем случае. Мы только рады будем, если ты сама выберешь свой путь.

– А тебя-то как зовут?

Лика встала полубоком, так, чтобы контролировать боковым зрением палатку, где лежала Аглая, и иметь возможность в любой момент развернуться и выстрелить туда.

– У меня множество имён. Но если тебе так интересно, то когда-то меня звали Алгэрси.

– И где же тебя так звали?

– О! Тебе любопытно? Все вы, женщины, любопытные создания. Хорошо, я тебе расскажу, тем более я планирую отправиться в те края. Как ты догадалась, мы следуем далеко на Юг. Туда, гдё тёплое бескрайнее море омывает своими ласковыми водами золотые берега, а солнце дарит свою силу плодородной земле. Там круглый год растут сладкие плоды. Ты ведь любишь фрукты, Лика? Любишь же?

Возможно, Лику бы и восхитили слова Алгэрси, будь она простой крестьянкой, но девушка выросла в Зелёном Городе, играла в театре и встречала людей, которые изъяснялись более возвышенно. А может, Демон просто отвык от красноречия, полагаясь на магическую силу внушения. Но любопытно Лике, конечно же, стало.

– Вижу, тебе интересно. А ещё там живут люди, которые строят дивные здания, умеют делать удивительные вещицы, а главное – пользуются магией. Этот мир отличается от того, из которого прибыли твои предки, певица. В нём нет смрада машин и огромных заводов, нет электроники, зато искусство создавать необходимое собственные руками достигло невероятных высот.

– Раз там так хорошо, что же ты оттуда смотался? – спросила Лика, не убирая пистолета от подбородка.

Алгэрси улыбнулся.

– То особая история, но я тебе расскажу. Видишь, я на тебя никак не давлю, просто рассказываю. Слушай. Когда-то давно владеющие магией решили, что неплохо объединить свои силы и разумы, чтобы принести счастье людям. Тем людям, кто присоединится к их единству. Подумай, какое это счастье – быть частью могучей сильной сущности, пользоваться её защитой и её силой и каждый день ощущать себя единым с чем-то прекрасным, с тем, что ты любишь. Но у меня были свои взгляды на то, как жить в единстве. Разве это плохо, что каждый выбирает в жизни свой путь и сам устанавливает рамки, что можно, а что нельзя? Ведь так, Лика? Но меня не поняли и изгнали из единства. Я бежал далеко на Север. Долгие годы я скитался в глуши среди неандертальцев и снежных людей. Ты ведь тоже их терпеть не можешь, Лика? И вдруг случилось невероятное – Прорыв! В наш Мир попали твои предки. Они были удивительны, ничего не знали обо мне и магии. Я хотел подарить им счастье, но меня снова не поняли и изгнали. Опять мне пришлось скитаться, пока я не достиг Южной Колонии, где меня наконец-то приняли. Я почти создал своё единство, но мне предательски, – тут Алгэрси не удержал эмоции, лицо его перекосилось, – нанесли поражение. Это был тяжкий удар. Я мог просто уйти, но помнил о вас, о тебе и Аглае. Вы прекрасны, и я хочу, чтобы вы овладели своим даром, великим умением. Это подлинное счастье.

– Что-то я не заметила счастья на лице Аглаи.

– Плата. Плата за всё. Ты же знаешь, Лика, ничего не даётся просто так. Вспомни, сколько тренировался, преодолевая себя, твой брат, чтобы стать мастером. Так разве не благо это?

– Стать мастером, убив своего отца? – Голос Лики дрогнул.

– Лика, ты путаешь себя с Аглаей. Тебе не надо никого убивать. Иди с нами – и ты станешь могучей волшебницей. Познаешь себя, познаешь всю мощь внутренней силы. Станешь свободной и сильной, и тебе будет подвластно всё. Пойдём с нами на Юг, ты восхитишься тому миру. Ты построишь свой замок, своё имение, обустроишь всё так, как захочешь, и… призовёшь к себе Виктора.

– Витю?

– Он будет твоим рыцарем. Когда ты станешь сильной, то призовёшь его к себе, и он придёт. Он будет громить твоих врагов, а ты будешь рядом с ним, прекрасная и непобедимая. И вы всегда будете вместе.

– Это ты так говоришь? – спросила певица.

– Да. Так будет.

– Хорошо, – после секунды раздумий Лика приняла решение. – Что мне надо делать? Только предупреждаю – пистолет я убирать не собираюсь.

Алгэрси добродушно улыбнулся.

– Просто расслабься, откройся нам и протяни к нам руки, а мы с Ниг-фа вложим свои руки в твои. Правда, ладони полагается держать открытыми, но ничего, в одной из них можешь оставить пистолет.

– Тогда и вы тоже откройтесь.

– Конечно.

– Нет, я тоже умею чувствовать и видеть. Вы должны быть без энергетической защиты.

Голос её дрожал, но Лика следила за своими мыслями (точнее, за их отсутствием), контролировала дыхание, пыталась умерить пульс. Всё в точности так, как когда-то учил её отец. Защита от магии. Если у тебя нет мыслей, маг их и не прочитает. Из всех эмоций она оставила только волнение и страх. Это давалось легко. Нетрудно ведь изображать себя взволнованной, когда ты и так на взводе.

Алгэрси и Ниг-фа сцепили руки, свободные протянули к Лике. Мужская и женская ладони тянулись к ней. Лика в ожидании полуприкрыла глаза, сердце в груди колотилось, как бешеное. За долю секунды до того, как чужие пальцы коснулись её кожи (Лика уже чувствовала силу, бурлившую в них), она вскрикнула… и выбросила навстречу нежеланным друзьям свою энергию – всю, какую смогла собрать внутри от страха, ненависти и отчаяния. И одновременно нажала на спусковой крючок.

Чужая, неконтролируемая энергия влилась в открытые энергетические каналы Демонов, разрушая их, ударила по самой их астральной сущности. Алгэрси и Нигфа с воем и визгом отскочили назад, задёргались, как в припадке. Последней пуля попала точно в сердце, но, конечно, не убила. Лика в упор трижды выстрелила старшему Демону в голову, попала только один раз – Алгэрси вертелся так, что его очертания смазались, – а затем бросилась к лошадям, привязанным у дерева. Навстречу выбежала из палатки перепуганная Аглая.

«Прости, подруга, нет времени объяснять», – подумала певица.

Лика просто оттолкнула её плечом, и та упала, будто этот толчок выбил из неё все силы.

Животные тоже почувствовали всплески магии и взбесились, однако обвязанные вокруг дерева поводья не давали им вставать на дыбы. Лика каким-то чудом сразу запрыгнула на свою лошадь, привязала упряжь соседнего коня к луке седла, затем выхватила пистолет и выстрелила в остальных лошадей. От выстрелов и запаха крови животные совсем обезумели. Лика ножом отсекла привязанные к суку поводья своего скакуна. Тот с ходу взял бешеный галоп, заводная лошадь скакала рядом. Роща, где они устроили стоянку, вскоре осталась далеко позади. Конь птицей летел по степи, Лика прижалась к нему, обхватив за шею, по сторонам она не смотрела. Только один раз девушка почувствовала присутствие магии, а вместе с этим пришёл страх, однако от этого лошадь только ускорила бег, и наваждение вскоре исчезло.

* * *

Аглая закончила свой рассказ. Я выдохнул. Признаться, всё то время, что она говорила, сердце у меня замирало, будто на последних километрах марафона. Я всё боялся, что с Ликой что-нибудь случилось.

– Доволен, значит? – спросила Аглая. – С твоей любимой сестрёнкой всё в порядке. Только где она? Сбежала и к тебе возвращаться не стала. Она тебя предала и уехала на юг с какой-то ведьмой, – Аглая мстительно улыбнулась, под ведьмой она понимала себя, – потому что плевать ей было на всех, кроме себя любимой. И особенно на тебя. Ей нужен был мальчик, который трахал бы её, когда ей этого хотелось. И она нашла собственного братика. А что, удобно. Всё под рукой, как говорится.

– А тебе-то что за дело? – грубо спросил я.

– Что, неприятно, когда тебе делают больно? Когда самый дорогой, самый близкий человек тебя использует, а потом бросает?

– Меня она не предавала. И главное – Лика жива.

– Да ну, не предавала? Ну, как знаешь. Только не надейся, что она к тебе вернётся. Плевать она на тебя хотела. И ещё, она не будет просто так скакать по степи. За ней охотится не только Алгэрси.

– А кто же?

– Другой, – упрямо заявила девушка и отвернулась, давая понять, что не скажет больше ни слова.

– Да пошла ты, – ответил я.

Пусть с ней контрразведчики разбираются. На хрена я сдался этой дуре. Я ничего дурного ей не сделал, чтобы она на мне так отыгрывалась.

– Охрана, выводите её, – сказал я и вышёл из комнаты.

– Какой же ты дурак, Виктор, – крикнула мне в спину Аглая.

 

10. Партизаны

Сэнсэй оказался прав. Как всегда, впрочем. До Южной Колонии мы долетели за три дня. В буквальном смысле долетели, на комфортабельном дирижабле «Гермес». Как объяснил мне Капитан воздушного корабля, невысокий толстячок с горящими глазами, витавший где-то далеко от земных проблем, дирижабль, как и морское судно, может перемещаться и днём, и ночью, практически не затрачивая собственной энергии. И за счёт этого обгоняет любой наземный транспорт.

Капитан Анисимов явно был фанатом своего дела. Он мог часами взахлёб рассказывать о коэффициенте подъёмных сил, влиянии нагрева солнцем поверхности купола на скорость дирижабля, о наиболее подходящих смесях гелия. Я с удовольствием слушал. Мало что понимал, конечно, но в полёте всё равно занять себя особо нечем.

В район крепости, где расположились партизаны, мы добрались на четвёртый день полёта, утром. Высадились, взяли с собой груз (обычный набор для рейда на две недели) и двинулись к цели. А «Гермес» полетел дальше по своим делам.

Моя группа была счастлива. Ещё бы, ведь вместе с нами в рейд вышел Сэнсэй! Из вооружения он взял только старенький ПММ и нож. До городка партизан было километров пятнадцать. Названия у него не было, да и не город это был вовсе, а временная база беглецов из Южной Колонии, которые возвращались в свой дом.

Сверху из дирижабля этот временный лагерь выглядел как вытоптанная поляна на самой верхушке холма, утыканная большими коричневыми грибами – различными строениями. А вот с земли лагерь на покрытой жёлто-зелёной травой возвышенности было почти не разглядеть.

– Они называют это вагенбург, – сказал Сэнсэй, указывая на городок.

Посмотрев в бинокль, я понял, что лагерь партизан окружён повозками, для прочности наполовину врытыми в землю. Сверху на них была уложена трава, что давало отличную маскировку. Неплохая задумка: под повозку можно залечь и вести огонь из относительно безопасного укрытия, а ещё такое укрепление возводится за несколько часов и никак не обременяет в походе.

Правда, мирным жителям за таким укрытием в случае обстрела артиллерией придётся несладко. Свободного пространства мало, от осколков спрятаться негде, возможности манёвра тоже нет. Такой лагерь вполне может стать братской могилой для всех его обитателей.

С другой стороны, любое укрепление можно уничтожить. Было бы желание, время, и, главное, снаряды. Так что, если к делу подошли с умом (а партизан в глупости обвинить было нельзя), на вершине холма наверняка вырыты убежища, где женщины и дети могли переждать несильный обстрел. Кроме того, кто знает, что ещё укрыто за этими повозками. Наверняка есть «утёсы», может быть зушка, да и миномёты с АГС могут быть. И обзор с холма ха-ар-роший, агрессору незаметно не подобраться.

К биваку партизан мы приближались неспешным бегом. Когда до него оставалось километров пять, к нам подъехали двое всадников, вооружённых карабинами. У лошадей на передних ногах, чуть выше копыт, торчали по два коротких шипа, загнутых под небольшим углом к земле. На задних ногах тоже были шипы, по одному и загнутые кверху. Такой «шпорой» можно запросто пробить башку волку. Лошади были довольно крупные, что выдавало в них помесь здешних пород с Земными. В нашем Мире лошадки растут мелкие, зато неприхотливые в еде и выносливые, да ещё вот с такими костяными шипами на ногах для защиты.

Кони всадников были злые, беспокойные, постоянно фыркали. На шее одного из них, под густой бурой гривой, проглядывали длинные шрамы, наверняка полученные во время брачных схваток от тех самых костяных шипов.

Всадники оказались гораздо миролюбивее своих животных – вежливо поздоровались, замкнули спереди и сзади нашу колонну, и с таким вот эскортом мы направились дальше к лагерю.

По пути ветер с востока принёс запах отходов жизнедеятельности людей и животных. Понятно, что внутри бивака никто дерьмо оставлять не будет. Интересно, а скот тогда они тоже держат в загонах за вагенбургом или выгоняют пастись куда-нибудь? Если второе, то стада должны серьёзно охранять. А что, это неплохая идея – держать вне вагенбурга крупный отряд, чтобы при необходимости он мог ударить в тыл противнику.

По профессиональной привычке я продолжал анализировать перспективы штурма лагеря партизан.

Всадники тем временем привели нас к воротам вагенбурга, которыми служили две телеги на очень больших колёсах, их при необходимости откатывали в разные стороны. На входе началась привычная проверка: не являемся ли мы нечистью, не вселился ли в нас коварный Демон, чтобы под человеческой личиной проникнуть в стан людей. К моему удивлению, на проверке кроме привычных мага и священника присутствовал ещё и какой-то лысый мужик в красной фуфайке, окуривавший нас дымом и бормотавший что-то непонятное. Магии я в его действиях не почувствовал.

– А это кто? – спросил я у Сэнсэя.

– Бонза.

– Кто?!

– Буддийский священник.

– А кто такие буддисты?

Что-то я уже слышал о них: Хари-Кришна, Камасутра.

– Они поклоняются тому же Богу, что и христиане, только по-иному.

– Вот как?

Я с большим интересом посмотрел на этого бонзу. Если честно, с трудом представлял, как где-то кто-то может быть неправославным.

Проверка завершилась благополучно, и нас пропустили.

За телегами, выполняя роль ещё одних створок, хрипло лаяли псы. В Зелёном Городе тоже выводили специальных сторожевых псов, скрещивая собак с местными волками. У таких дворняг было трудно определить породу, к которой принадлежали их родители, а вот собаки партизан выглядели как чистокровные южнорусские овчарки, только размером больше годовалого телёнка. Их густая шерсть должна была неплохо защищать от волчьих зубов.

За воротами вагенбурга, раскинув руки, нас встретил упитанный губастый мужичок с жиденькой бородёнкой, торчавшей в разные стороны.

– Здравствуйте, гости дорогие, милости просим, ждали-ждали, конечно.

Он принялся со всеми обниматься. Пахло от него тройным одеколоном и чем-то кислым.

– Вовчик, меня зовут Вовчик, если что, обращайтесь ко мне. Вовчик всё, что нужно, достанет, у кого хотите спросите. А теперь идите скорее, ох и примем мы вас, ох и примем. Давно пир готовили. Ветчина, окорока… А какая у нас колбаса копчёная! А сыр, сыр-то – пальчики оближешь!

– Нам бы сначала о деле поговорить.

– Конечно-конечно, я вас к атаману и веду. О деле поговорим, и сразу в баню. Ах, какую баню мы приготовили. Зелёные, закачаетесь. Специально два чана воды натаскали. Ну, а потом водочка, кумыс, а дальше уж по желанию – кому что. Вам, зелёным, у себя такого не найти.

Вовчик подмигнул. Зелёными в двух других Колониях Мира – Факториях и Южной – называли солдат Зелёного Города. Но, что странно, в самом Зелёном Городе зелёными окрестили бойцов Разведки – элитного подразделения Колонии, в котором я и моя группа имели честь состоять.

Я слушал жизнерадостный трёп Вовчика и смотрел по сторонам. В вагенбурге не воняло. Во всяком случае, не сильнее, чем в каком-нибудь форте Зелёного Города в Западных лесах. Народ везде был занят, кто-то что-то шил, стругал, точил. В основном мне на глаза попадались женщины и ребятня.

Вдруг моя рука сама дёрнулась к кобуре, тело напряглось. Стоп, да что это я?! Это же человек – не нелюдь какая-нибудь.

Нам навстречу шёл мужчина, вооружённый и явно опытный воин. У него был необычно узкий разрез глаз, кожа желтоватого оттенка, лицо какое-то плоское с очень широкими скулами и маленьким ртом. Похожих людей я уже видел на ткацких фабриках в Зелёном Городе.

К нему чуть ли не на цыпочках подошёл Вовчик.

– Вот, знакомьтесь, это Уйгур, второй человек после нашего атамана. Уйгур, это наши гости из Зелёного Города.

Уйгур улыбнулся, обнажив крупные жёлтые зубы. Слева, на бедре, у него размещалась кобура, а справа, на поясе, висел кнут. Хороший такой кожаный кнут с латунным набалдашником на конце. Эдакой штуковиной при должном навыке можно запросто волка свалить. Навык у Уйгура, скорее всего, имелся.

Он подошёл к нам и каждому пожал руку. Из одежды на нём были кожаные штаны и кожаная куртка с рядами горизонтальных заклёпок.

Когда Уйгур жал мне руку, он продолжал улыбаться, но глаза при этом оставались холодные, ничего не выражающие.

«Этот человек может быть опасен, – подсказал внутренний инстинкт, и сразу же родилась следующая мысль: – Хорошо, что он на нашей стороне».

– Вовчик, ты наших гостей к атаману ведёшь?

– Именно так.

– Хорошо. Скажи атаману, что я тоже скоро приду.

– Всё будет исполнено, Уйгур. Ну пойдёмте.

* * *

Все постройки в вагенбурге были похожи на палатки. Круглые у основания, они сужались к вершине конусом. Кажется, такие строения назывались юрты. Насколько я знал, в юртах жили разные степняки на Внешней Земле за много сотен лет до Прорыва, которые нападали на славян, живших в лесах. Или не все славяне жили в лесах? Народ в вагенбурге был, в основном, славянской внешности, хотя попадались и с узкими, как у Уйгура, глазами.

Эх, надо было книжки по истории читать вместо фэнтези. С другой стороны, когда я был ребёнком, то не думал, что мне пригодится история Внешней Земли, а история Колонии тогда насчитывала всего-то десятка полтора лет. И только повзрослев, я понял: люди везде живут одинаковые, что в Мире Колоний, что на Внешней Земле, и поступки совершают тоже до боли похожие, что тысячу лет назад, что в наши дни.

Вовчик привёл нас к большой юрте, раскрашенной в красный цвет, откинул полы ткани, служившие дверью, сделал приглашающий жест.

Внутри было темно, но обстановка оказалась точь-в-точь как в городской управе какого-нибудь поселения Зелёного Города. Полы и стены покрывали ковры, середину занимал большой стол, в углу стоял столик поменьше, на нём я увидел печатную машинку, затушенную лампу и кипу папок. Рядом были железный шкаф и картотека, на дальней стене висела икона с зажжённой лампадой.

– Андрей Игоревич, к вам пришли из Зелёного Города, – угодливо улыбнулся Вовчик, поклонился и вышел прочь.

За столом в центре юрты сидел мужчина (видимо, тот самый атаман) и чистил пистолет. Из отверстия в потолке лился свет, хорошо его освещая. Когда Вовчик скрылся, мужчина собрал пистолет (это оказался Стечкин) и поднялся нам навстречу. Был он невысокого роста, но крепко сбитый. Волосы тёмно-русые, на висках седина. Лицо славянское, немного искривлённый нос, твёрдый подбородок, небольшой рот, почти сросшиеся чёрные брови. На вид я дал бы ему лет сорок. Одет он был без изысков: простой свитер из верблюжьей шерсти и джинсы.

Когда он подошёл поближе, я разглядел его глаза, тёмно-серые, отливавшие синевой, они напоминали поверхность лесного озера весной, наполненного талой водой.

– Ярослав, – сказал Сэнсэй, протягивая руку Андрею.

– Андрей. Рад вас видеть, – сказал атаман, отвечая на рукопопожатие.

Я испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, был искренне рад, что нашёл близкого, как мне показалось, похожего на меня человека. И в то же время ощущал если не страх, то настороженность к силе, которая исходила от обладателя этих тёмно-серых глаз.

– Андрей, – красивым голосом сказал атаман, пожимая мне руку.

– Виктор, – ответил я со сдержанной улыбкой.

Рукопожатие его было твёрдым и горячим.

– Вы, должно быть, устали с дороги, – произнёс атаман, когда всех поприветствовал. – Вас разместят в лучших юртах.

– Мы благодарим за гостеприимство, но сначала хотели бы поговорить о волнующем нас деле, – ответил Сэнсэй.

– Ну что ж, я так и думал. Сейчас сюда принесут чем промочить горло, и мы поговорим. Прошу, садитесь. Жалма!

В юрту вбежала женщина лет сорока, вся укутанная в разноцветные тряпки с обшитой бисером плоской шапочкой на голове. Жалма проворно расставила на столе фарфоровые чашки, наполнила их из кувшина сладко пахнувшим настоем, сам кувшин оставила и удалилась. Вот бы все женщины были такие покорные и молчаливые, насколько бы легче стала жизнь!

– Это чай. Серьёзный разговор не терпит градуса, – произнёс Андрей, поднимая чашку с настоем, когда все заняли места за столом. – Ну, ваше здоровье.

Осушив посуду, атаман спросил:

– Что вас интересует?

– С чего всё началось? – спросил Сэнсэй, его лидерство в походе все признавали безоговорочно.

– Мне трудно сказать, – признался атаман. – Лично я думаю, что всё началось года три назад, когда начали менять начальников Департаментов в Южном. Потом поползли слухи о каких-то оргиях и запрещённых магических обрядах в столице Колонии. Те, кто пытался что-то выведать или выказывал недовольство, начали пропадать. Мы сами-то стояли на южных заставах Колонии, в столичную помойку не лезли. Я со своим отрядом патрулировал степи, выискивал нечисть и нелюдей, геологоразведку также проводили. Базой нашего отряда был Раздольный, городок такой в семидесяти километрах на северо-запад, сейчас от него ничего уже не осталось. Так вот, когда до нас дошли слухи, что стали закрывать церковные приходы в соседних форпостах, а сами священники тоже начали куда-то пропадать, вот тогда-то мы и забили тревогу, но было поздно. Кто-то из атаманов поднял свои отряды и поехал разбираться в Южный. Никто не вернулся. Вы знаете, у нас в Колонии всегда было много магов, и тут перед ними появилась такая возможность – получать задарма силу, которую из простых людей вытягивали. В общем, большая их часть перешла на сторону Демона. Я решил, что бороться в лоб бесполезно, собрал кого смог и ушёл на Юг, в степи.

Само собой, нас пытались догнать. Мы кое-как отбились, потом начали совершать партизанские рейды. Сильно насолить им не могли. Ну колонну разобьём, блокпост какой возьмём. Бывало, в городки удавалось ворваться – радиоточку повалить. Это столб такой с рупором, вроде радио. Через него постоянно зомбировали население, чтобы держать на крючке в эгрегоре. Пытались отправлять посыльных в Зелёный Город и Фактории в обход нашей Колонии, никто не дошёл, как вы понимаете. Зато узнали, что Зелёный Город начал войну с Факториями. Решили, что дело совсем худо и надо бы откочевать как можно дальше в степи. Новости до нас доходили с опозданием, но когда разъезды принесли вести, что по всей границе колючка растёт… Это растение такое хищное. Маги в Южном для охраны вывели.

– Рахиль, мы так его называем, – сказал Сэнсэй.

– Пускай рахиль, мы его колючкой зовём. Тогда-то и подумали, что, может, дела не так плохи, раз оборону Колонии начали укреплять. Да только из-за этой колючки рейды вообще невозможно стало проводить. Она же непрерывной полосой тянется и ещё как сигнализация работает. Чуть где потревожишь – сразу подъезжает оперативный отряд, обрабатывает район миномётами, и на этом рейд заканчивается. Мы прорываться и не пробовали, только в разных местах колючку теребили, чтобы эти уроды войска на границе держали да бензин со снарядами тратили. А когда увидели в один прекрасный день, что вся колючка разом засохла, тогда поняли, что с Демоном в Южном случилось что-то нехорошее, оставили все обозы и рванули прямиком к столице, на полпути встретили войска Города и Факторий.

– Что ж, – развёл руками Сэнсэй, – спасибо за развёрнутый ответ. А не могли бы…

Его слова прервал резкий шелест ткани. Полы шатра раскинулись, внутрь вошёл парень лет на двадцать моложе атамана, но очень на него похожий. В такой же кожаной куртке, что и Уйгур, с рядами металлических заклёпок.

– Здравствуй, отец, это и есть те зелёные, которых ты уже неделю ждёшь?

– Полегче, Кирилл, это очень серьёзные люди. Прошу прощения, этот юный раздолбай – мой отпрыск.

Мне парень, вопреки его дерзкому поведению, почему-то понравился. Его густые волосы были соломенного цвета, а брови тёмные, как у отца, почти сросшиеся. И глаза тоже были отцовские: тёмно-серые, цвета взмученной талой воды.

– Ну что вы, я не хотел никого обидеть, – слегка насмешливым тоном произнёс Кирилл. – Если прозвище «зелёные» вас оскорбляет, то скажите, как к вам следует обращаться, и я буду так вас называть.

Мы с Сэнсэем переглянулись. Мой наставник принял слегка надменный вид и выдал:

– Мы ваши гости, поэтому относиться к нам следует подобающе. Когда приходит гость, гостеприимный хозяин говорит: теперь я твой раб, а ты хозяин в доме. Поэтому и обращаться к нам следует просто – хозяин.

Закончив, Сэнсэй подмигнул Игле. Снайперша, лукаво улыбнувшись, тоном, способным пробить броню самодовольства любого мужчины, поведала:

– Тем более среди нас находится воин, который смог убить Демона, того самого, от которого вы прятались по степям.

Видеть лицо Кирилла было любо-дорого. Смешавшись, с полминуты он пытался решить, что же делать: то ли грубо ответить, то ли извиниться и уйти. Не придумав ничего лучше, он уставился на Сэнсэя и спросил:

– Это ты сделал?

– Нет, он.

Наставник большим пальцем указал на меня, сидевшего рядом.

– Эм… ну… в таком случае я прошу прощения за мой неподобающий тон, но… хозяином я вас называть всё равно не буду.

Наша компания ответила дружным хохотом.

Кирилл покраснел, от чего его чёрные брови и светлые волосы стали казаться ещё на несколько тонов ярче.

– Надо бы тебя продать в Зелёный Город и коня отобрать. Побегал бы с полгодика по лесам и болотам, глядишь, научился бы держать язык за зубами. Кирилл только из дозора вернулся, – пояснил нам атаман. – Я как погляжу, у тебя ничего нового нет.

– Горизонт чистый.

– А ваш отряд партизан единственный? – спросил я.

– Стал единственным, – ответил сын атамана. – Кто поумнее, сами присоединились, кто поглупее – стали кормом стервятников.

– Тебе делать нечего? – осведомился Андрей у сына, голос его стал тихий и твёрдый. – Проверь-ка лошадей и личный состав, подготовь подробный доклад по рейду, я скоро тебя вызову. Свободен.

Кирилл без слов кивнул и вышел.

– Но в целом он прав, – сказал атаман уже привычным красивым голосом. – Несколько отрядов пытались действовать самостоятельно и были разбиты, их остатки присоединились к нам. Сейчас мой отряд партизан единственный, о других я просто ничего не знаю.

– А у вас не было предположений, откуда мог появиться Демон или его собратья? – спросил Сэнсэй.

– Я понял, что вы имеете в виду. Мы встречали курганы и разные непонятные сооружение, то ли естественные, то ли созданные человеком. Понятно, копаться в них не пробовали, как-то своих проблем хватало. Ещё вопросы есть?

– Нет.

– Тогда прошу в баню, воду уже согрели.

Баня у партизан ничем не отличалась от обычной юрты, разве что сверху дополнительно была обтянута шкурами. Собрали её несколько часов назад. Внутри стоял чан с водой (надо понимать, какую честь нам оказали, потому как вода в степи встречается не на каждом шагу), а по кругу стояли скамейки и были сложены прочие банные принадлежности. Вне шалаша горел костёр, на котором «жарились» камни. Полагалось выбегать из бани, хватать камни длинными щипцами и бросать их в чан, чтобы вода подогревалась. Или складывать горкой и поливать водой для пара.

Несмотря на несколько непривычную обстановку, баня вышла отличной. Пропарились до костей, а потом пошли на пир.

Как и наобещал Вовчик, угощали нас от души.

Чего тут только не было! Мясо всех сортов, нарезанные окорока, буженина, рёбрышки. И конечно же, сочный шашлык. Ещё было необычное блюдо из риса с мясом и приправами – плов. Никогда раньше такого не пробовал. Сыр и правда партизаны делали отличный, а ещё творог и сметану. Среди угощений дымились свежеиспечённые медовые лепёшки. Откуда в степи мёд нашёлся, я не мог представить. Мы, кстати, по совету Сэнсэя пришли не с пустыми руками, а привезли с собой тридцать банок сгущёнки. Сладкое в степи действительно редкость.

Запивать все яства предлагалось уже знакомым травяным настоем, ещё более знакомой самогонкой и горько-кислым кефиром. Вкус последнего также был непривычен, но мне понравился, тем более что кефир был холодный, а в жару после бани это самое то.

После того как почти вся еда и выпивка были буквально сметены, нас пригласили… на пир. Оказывается, это был лёгкий аперитивчик, чтобы гости покушали после баньки, а впереди нас ожидало настоящее торжество – с песнями, музыкой и танцами.

Всё тот же Вовчик привёл нас в юрту атамана, которую было не узнать изнутри. На стенах висели лампы, заливая светом всё внутреннее пространство. В центре юрты стояли низенькие столики, буквально ломившиеся от еды. Кроме уже знакомых блюд, здесь были целиком запечённый поросёнок, барашек и сваренная лошадиная голова. Стояло с десятка полтора бутылок вина и кувшинов с горьким кефиром. Ещё были несколько мисок, доверху наполненных изюмом и каким-то ягодами. Также я разглядел пару горшочков с нашей сгущёнкой.

У стен были разложены подушки, какие-то тюфяки и даже лошадиные седла. На них сидели самые уважаемые люди из числа партизан. Кроме атамана и Кирилла, тут были Уйгур, Вовчик и ещё с десяток незнакомых мне личностей, но явно битых и проверенных воинов. Примерно треть была сородичами Уйгура.

Нам отвели лучшие места, рядом с атаманом. Андрей провозгласил тост за гостей, и веселье продолжилось…

М-да, немного не так я представлял себе этот рейд.

Во время пира я обратил внимание, что Уйгур частенько поглядывал на меня. На его непроницаемом лице трудно было различить эмоции, но мне показалось, что никакой угрозы в этом взгляде нет. Наоборот, в нём были радость и почтение. Мне казалось, что Уйгур испытывает примерно те же чувства, что и я по отношению к Андрею.

Когда примерно треть угощения была съедена, столики прямо так, ничего с них не убирая, вынесли. Вместо них в юрту ввалились музыканты с бубнами, барабанами и гитарой с очень длинным грифом. Они сгрудились у входа, гитара протяжно заныла.

В центр юрты выбежали семь босых девушек, до головы замотанных в лоскуты ткани. Гитара затренькала чаще, к ней подключились барабаны, и девушки сбросили покрывала.

Все дружно ахнули, хотя хозяева видели это далеко не в первый раз. Девушки, стоявшие посреди юрты, были великолепны. Из одежды на них остались только полупрозрачные лифчики и короткие юбки, обвешанные металлическими бляшками. Рыжие, блондинки, брюнетки… Кожа у всех была гладкой и блестящей, отличалась лишь оттенками: нежно белая, золотистая, с бронзовым отливом, смуглая, цвета кофе с молоком. У каждой была отличная фигура, стройные ноги, упругая грудь и аппетитная попка идеальной формы, на самый взыскательный вкус.

А потом музыка заиграла чаще, и девушки дали жару. Это называлось танец живота, я уже видел такое – в «Спирали» пару раз показывали подобные шоу. Девушки, которые танцевали там, в подмётки не годились танцовщицам партизан. Это было восхитительное зрелище. Осталось только наблюдать за дивными изгибами тел, удивительной грацией и потрясающим чувством ритма.

Из всех семерых мне понравилась одна длинноволосая брюнетка. Фигурой и лицом она походила на Лику, такая же стройная и высокая. Только глаза у неё были со вздёрнутыми внешними уголками – раскосые. Но от этого она становилась ещё притягательнее, у меня ещё не было девушки с такими глазами. Очень уж хотелось узнать, каковы они в постели.

Примерно те же мысли пьяным шёпотом озвучил Рикки Викингу:

– Ты глянь на этих узкоглазеньких. Интересно, между ног у них тоже узко? Это кто, вообще, такие?

– Буряты, называй их бурятками, – вдруг сказал Сэнсэй. – Я сам в некоторой степени бурят.

– Раз так, без базара, Сэнсэй. Буряты так буряты.

Девушки вдруг всплеснули руками, встали спинами друг к другу, напоследок встряхнули попами и быстро выбежали из юрты. Я остался несколько разочарован, поскольку надеялся на более откровенное продолжение танца, но, может, оно и к лучшему. Тем более я не к месту вспомнил о Лене.

– А вы давно Уйгура знаете? – спросил я у Андрея, желая уйти с темы эротики.

– Пятнадцать лет уже. Как встали здесь, на южных рубежах. Они нам здорово помогают выживать в степи.

Снова внесли столы с едой. По цепочке пирующие передали несколько гитар. Одну из них, к моему удивлению, вручили Андрею. Хотя удивительного ничего не было, голос и впрямь у него был отличный.

Андрей спел пару казацких песен. Но почему-то я понял, что они не родные для него. Нет, пел он отлично и мужиком точно был замечательным, что любого в спираль согнёт, но вот казаком он не был. Хоть и мало знавал я настоящих казаков, но в каждом из них чувствовалась какая-то бесшабашность и вечная тяга к вольнице. Кстати, как раз все настоящие казаки, что мне встречались, трудились трапперами – добывали органы животных, которые потом продавали на Внешнюю Землю. У трапперов свободы больше, чем у разведчиков, хотя работа не менее опасная.

Пир уже начал затухать, когда Андрей спел песню, заставившую мою душу вздрогнуть и снова заныть:

Мхами кутал нетвердый шаг Синий вереск в сухом бору, Где плутала всю ночь душа Да казнила себя к утру, Что желаньями растеклась, К ступе ладила помело, По глаза закопалась в грязь От отчаянья, всем назло. Горько мутным держать ответ там, где видишь себя в лицо. Страшно вымолвить – смерти нет! Коль на пальце её кольцо. Оторочены облака Бледно-розовой кисеёй. От далёка до далека, Небо дышит сырой землёй, И тревожит огнями даль, Что, как свечки, колышет лес. Отлетает душа-печаль Птицей серою в дым небес. Горько мутным держать ответ там, где видишь себя в лицо. Страшно вымолвить – смерти нет! Коль на пальце её кольцо. Когда тень превратится в дух, Когда пламенем станет взор, На заре промолчит петух, Принимая зарю в укор. Успокоится плачем страх, Растворится в любви вина, И оттает душа в слезах, Понимая, что прощена. Горько мутным держать ответ там, где видишь себя в лицо. Страшно вымолвить – смерти нет! Коль на пальце её кольцо.

Эта песня была ни о ком, но о каждом, ни о чём, но в точку.

Андрей резким ударом по струнам оборвал гитарный звон.

– Ну что, ребята, собираемся спать. Завтра гости уходят в долгий путь.

* * *

Я услышал, что она вошла, сразу. Выхватил пистолет из-под подушки, включил ночное зрение. Мне выделили отдельную юрту, небольшую, но буквально заваленную подушками, тюфяками и коврами. Вдобавок изрядно окурили внутри благовониями.

Она пришла ко мне, одетая в халат с вышивкой. Та самая, бурятка, похожая на Лику.

– Стой, где стоишь.

Девушка замерла:

– Ты меня видишь или определил на слух, что я вошла.

– Я тебя вижу.

Незнакомка изящным движением скинула халат. М-да… без лифчика и юбки ей ещё лучше.

– Зачем ты пришла?

– Чтобы доставить тебе удовольствие, – выговор у неё был странный, непривычный и оттого ещё более возбуждающий. На вид ей было не больше двадцати лет. – Можно к тебе подойду? Разве я могу где-то скрыть угрозу?

– Что ж, подойди.

Незнакомка ко мне подошла, встала на колени и сразу сунула руки под одеяло, пытаясь нащупать, хм… важную часть тела.

– Подожди.

Я ласково, но твёрдо отстранил её. А пистолет держал наготове, мало ли что.

Если честно, я колебался. Когда мы с Ликой были вместе, она не ревновала меня к женщинам, с которыми у меня был краткий перепих во время рейдов. И я не ревновал Лику, правда, тоже только к женщинам, которые скрашивали ей скуку, когда меня не было рядом с ней. Нас связывало нечто более глубокое, чем обычная любовь и влечение, но долгие разлуки и молодая кровь накладывали свой отпечаток. Иногда в рейде было просто необходимо это сделать, чтобы снять стресс, к примеру. Так разве не глупо ревновать, скажем… к кошке, которая запрыгнула к брату на колени, он её погладил, а она помурлыкала и погрела ему ноги.

Лика теперь не со мной. Я теперь с Леной. То, что она для меня не девушка на одну ночь, почему-то я осознал только сейчас, лёжа рядом с обнажённой красавицей. В любом случае, секс с раскосой незнакомкой будет уже изменой по отношению к Лене, а мне не хотелось этого делать, пускай даже Лена бы ничего не узнала.

– Как тебе зовут? – спросил я.

– Зови меня как хочешь.

Я секунду боролся с искушением попросить, чтобы она назвалась Ликой.

– Нет, так дело не пойдёт.

Я тоже встал на колени, одеяло с меня упало, обнажив орган, столь вожделенный для незнакомки, уже в боевой готовности. Она тут же потянулась к нему ручками. Я снова пресёк её попытку, правда, пистолет уже положил на пол.

– Скажи своё имя.

– Зачем тебе?

Я провёл ладонями по внешней стороне стройных девичьих бёдер. Снизу вверх. Лобок девушки был гладко выбрит. Правильно, чтобы блохи, вши или ещё какие паразиты не завелись. Но вот волосы на голове девушки были шикарными, пусть и покороче, чем у Лики, и пахло от них травами.

– Или ты мне говоришь своё имя, или я выгоню тебя взашей, – ласково произнёс я.

Девочка вздрогнула, испугавшись, и вымолвила:

– Аюна.

– Красивое имя. Кто тебя послал?

Аюна задумалась.

Она была просто обворожительна: идеальная фигура, округлая попка, тонкие ручки, нежная бархатная кожа. Полные упругие груди раздвигали пряди волос. Небольшие напряжённые соски (я догадался, что они алые, а так я видел их чёрными, как озёрная вода безлунной ночью) смотрелись словно острия копий.

– Только не думай мне врать, детка. Я твою мордашку прекрасно вижу. Соврёшь – выгоню.

– Дядя.

– Дядя? Уйгур?!

– Да.

– Зачем?

– Он сказал, иди к зелёному, второму после Ярослава. Зачни от него. Твой ребёнок будет сильным и поможет выжить нашему роду.

– Как же поможет? А если он родится хм… скажем, со славянской внешностью?

Моя ладонь уже гладила не лобок, а само лоно. Аюна, поняв, что гнать её я не собираюсь, улыбнулась, задвигалась навстречу моей руке. Заговорила:

– Неважно, какие будут у ребёнка глаза. Главное, каков он будет внутри. Он вырастет настоящим воином, дух его будет неукротим. И это спасёт наш род.

Её руки легли мне на плечи, а я свободной ладонью взял её грудь. Дети. Только вот детей у меня не было. С Ликой у нас ничего такого не случалось, чему я был несказанно рад, а вот, чтобы остальные женщины, с которыми я спал, от меня беременели, об этом я не слышал. И Лена вот тоже…

– И что же, у вас не нашлось настоящих воинов?

– Таких, как ты, почти нет.

Мой палец, будто сам собой, проскользнул в её лоно, между набухших и уже чуть влажных губок, проскользнул и… наткнулся на преграду.

– Ты девственница?

– Да. Не бойся, я всё хорошо умею, – перепуганно добавила Аюна. – Я знаю, что нужно сделать, я готовилась.

И снова попыталась схватить меня за член.

– Да подожди ты.

– Что такое, Виктор, неужели я тебе не нравлюсь? Я тебе не люба, да?

– Нет, ты очень красивая. Только женщины от меня ещё не рожали.

– Ну, может, ты не с теми делил ложе.

– Не говори так.

Лица моего Аюна не видела, но по голосу сразу поняла, что лучше не спорить.

– Ты действительно этого хочешь?

Я вошёл в неё пальцем чуть глубже, поводил им по кругу, сжал пальцами сосок.

– Да-а.

Аюна выдохнула, закрыла глаза, наклонилась, будто ей больно, только ей точно больно не было.

Свободной рукой я схватил её за затылок, притянул к себе, поцеловал. Не знаю как насчёт остального, но целоваться она умела отлично, и не скажешь, что девственница. Вдобавок Аюна наконец дотянулась до того, к чему тянулась весь вечер.

Я резко повалил её на ковёр, подложил под попку какой-то пуфик, раскинул ножки в стороны. Ух ты, от такого зрелища даже сердце чаще забилось. Девушка уже вся изнывала от желания, её лоно сочилось от соков. Никаких прелюдий не требовалось.

Так и стоя на коленях, я вошёл в Аюну легко, туда, где горячо и влажно. Только чуть глубже моя плоть встретила препятствие. Я надавил, Аюна инстинктивно сжалась, но секунду спустя я проник глубже, до упора. Накрыл руками её сочные груди, начал двигаться плавно, не торопясь. Да, Аюна этого давно хотела, в нашей Колонии у девушек в её возрасте уже по трое-четверо ребятишек, а тут первый раз.

Она обхватила мою поясницу ножками, через минуту упёрлась руками в стенку юрты и стала двигаться мне навстречу. Страстно, нетерпеливо. Она извивалась словно в танце, дыхание её становилось чаще. Аюна вдруг замерла, так и вытянувшись над полом, протяжно застонала.

Оргазм её накрыл, когда я только вошёл в раж. Я отпустил её груди и схватил за бёдра, мои пальцы впились в нежно-глянцевую плоть. Я начал двигаться резче, быстрее и вскоре кончил, наполняя нежное лоно своим семенем.

Я откинулся, опустошённый, упал на ворсистый ковёр. Вдруг пришла мысль: «А ведь я впервые это делаю ради детей. С девушками на одну ночь – ради быстрого секса, чтобы расслабиться. С Ликой – из-за предельной, невероятной близости. С Леной мне просто хорошо, по-человечески. А тут… нет, стоп, что за бред, ничего не будет. Вбили девчонке разный бред в голову, вот она и пришла. Сейчас Аюна…»

Я с некоторым удивлением обнаружил, что девушки нет на тюфяке. Она стояла на четвереньках рядом со мной и призывно качала попкой.

– Эй, ты что, хочешь второй раз, чтобы наверняка? – спросил я.

– Нет. Я хочу, чтобы ты взял меня как дикий жеребец кобылу в степи. Как большой и сильный медведь медведицу. Ну же, давай.

Аюна клацнула зубами, будто впрямь готова на меня наброситься, если откажу. Я не отказал, тем более одного голоса её, наполненного страстью, было достаточно, чтобы снова прийти… в боевую готовность. А уж от позы её любой мужчина съехал бы с катушек.

* * *

Двое мужчин: один высокий, с волосами до плеч, другой низкорослый, с короткой стрижкой – прогуливались вдоль вагенбурга. С внешней стороны. Солдат рядом с ними не наблюдалось. Разговор был не для лишних ушей.

– Ярослав, а давно вы знаете Виктора? – спросил атаман партизан.

– С рождения. Он сын моего лучшего друга.

– И что вы о Викторе можете сказать?

– Он один из моих лучших учеников. Превосходный боец. Отчаянно храбрый. Честный, целеустремлённый, ответственный. Обладает отличной боевой смекалкой. Всегда держит слово. Верный своему долгу и присяге. Надёжный защитник родной Колонии.

– Это всё?

– Ещё он принимает лёгкие наркотики. Бывает довольно жесток. Алчен, циничен. Качества, за которые нельзя ругать в нашем Мире.

– Это уж точно. Знаете, я тоже наводил об Ахромееве справки и кое-что узнал.

– Что же? – Сэнсэй многозначительно улыбнулся.

– Виктор и его сестра… Всё, что о них говорят, правда?

– Да.

– Как же так получилось? Виктор – сын потомственного военного, сам боевой офицер, защитник Колонии. И тут такое.

– Матери Виктора не стало, когда ему не было и двух месяцев. Отец умер, когда Виктору едва исполнилось шестнадцать, а Лике семнадцать. Лика и Виктор остались одни, им было очень тяжело. И вот как вышло. Я тоже не смог их поддержать и направить.

– Всем в нашем Мире тяжело было. Особенно в самом начале, после Прорыва, но это же не повод для инцеста.

– Я их не оправдываю и не осуждаю. Говорю, как всё было. В один момент Лика и Виктор остались совсем одни, без поддержки. Да и, когда росли, редко видели своего отца. Сами понимаете: постоянные рейды и задания. Вот Лика и Виктор оказались самыми близкими друг другу людьми во всём Мире. Со временем эта связанность переросла в более глубокое чувство. А главный толчок случился, когда они совсем осиротели.

– Я, Ярослав, тоже ни к кому в постель лезть не хочу. Мне как-то всё равно, чем занимаются люди, если они другим не мешают. Все мы грешны, всем нам есть за что перед Богом отвечать. И какой грех тяжелее, я не берусь судить, – Андрей задумчиво покрутил на большом пальце кольцо, смахивавшее на обручальное, и продолжил: – Так вот о чём я… Виктору можно доверять, он действительно надёжный человек?

– Безусловно, и он не раз это доказывал. Вы знаете, что они с сестрой больше не вместе. Представьте, чего стоил ему такой выбор?

– Да уж. Необычная, прямо скажем, история. Ну теперь о главном, зачем я вас сюда позвал.

Андрей прижал два пальца к губам, будто в них была сигарета.

– Ах ты, зараза! Двадцать лет как курить бросил, а жест до сих пор остался. Ну так вот. У меня тоже, как вы видели, сын есть. Кирилл. Восемнадцать лет – ума нет. Вот, кстати, ещё одна привычка: я стал рассуждать о возрасте в критериях нашего Мира. На Внешней Земле в восемнадцать лет парень спокойно может быть полным раздолбаем.

– Ну уж, в восемнадцать лет юноши на Внешней Земле в армию идут.

– Вот именно, только идут. И там из них два года дурь выбивают, чтобы они к концу срока что-то из себя представляли. Это если старшина хороший. А так бывает: отслужил, а толку ноль, зато апломбу – Рембо курит в углу. Армия прежде всего должна работать над мозгами призывников, готовить из них воинов, укреплять дух. В армии должны служить только те, кто готов без колебаний умереть за Родину. Причём такими должны быть все – от рядового до генерала. Быть готовыми умереть и выполнить боевую задачу.

– Долг воина – умереть. Долг солдата – выполнить поставленную задачу, – добавил Сэнсэй.

– Именно. Это путь тех, кто избрал своей стезёю защиту Родины. Но кто из политиков позволит создать такую армию… на Внешней Земле.

Атаман и Сэнсэй многозначительно переглянулись.

– Но я опять отвлёкся, – сказал Андрей. – Насчёт вашего завтрашнего похода. Я отправлю с вами десять рейтар. Среди них будет Кирилл. Он сам об этом попросил, да и нет никого, кто знал бы те места лучше. Кирилл – мой единственный сын. Я не знаю, встретите ли вы опасность там, куда отправляетесь, но обещайте, как самый сильный из зелёных, что не допустите, чтобы с моим сыном что-нибудь случилось.

– Полной гарантии дать не могу, как вы понимаете. Но обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы уберечь вашего сына от возможной опасности.

– Это я и хотел услышать. Удачного вам похода.

Андрей протянул на прощание Сэнсэю руку.

 

11. Рейтары

Протяжное коровье мычание заменило мне будильник. Я выглянул из юрты: огромное стадо коров выгоняли из вагенбурга, их всё-таки держали внутри круга повозок, а может, пригнали, чтобы подоить. В воздухе пахло свежей травой, молоком, а ещё навозом и мочой.

Солнце только вставало. Аюну в юрте я не обнаружил и испытал небольшое разочарование. Я бы с ней ещё пошалил, впрочем, и её отсутствие тоже переживу. Надо только аккуратно узнать, известно ли группе о моих ночных приключениях. Если да, то строго-настрого предупредить, чтобы Лене не проболтались.

Я привёл себя в порядок и пошёл к остальным. Их также разместили в отдельных юртах неподалёку от моей. Правда, Игла и Викинг наверняка спали вместе. Мои разведчики, по большей части, уже проснулись. Вова и Рикки о чём-то разговаривали, Гаврик задумчиво смотрел на солнце, а Загорный пристально изучал свой дробовик. Последствий недавнего пира никто не ощущал. Хм… а может, всем им прислали по девушке, причём каждая сказала разведчику, что он великий воин, она хочет зачать от него ребёнка и так далее? Танцовщиц ведь тоже было семь. Правда, как быть с Ингой? Хотя, я думаю, она не отказалась бы от ещё одного парного танца, да и Коля тоже.

Ага, вот как раз и Викинг с Иглой идут обнявшись.

– Группа, смир-рно, – задорно сказал я и, не дожидаясь выполнения команды: – Айда к воротам в поход отправляться.

Сэнсэя я дожидаться не стал. Он не потеряется.

У ворот вагенбурга, во-первых, я понял, что оказался прав – Сэнсэй был уже там, а во-вторых, меня ждала там неприятная новость. Ехать предстояло на лошадях.

Нет, я понимал, что степь слишком обширна для человека, но ехать на лошади не горел желанием.

Ездить верхом я умел. Другое дело, что мне гораздо привычнее было передвигаться на своих двоих или на броне. Большую часть лошадей нашей Колонии составляли местные породы, облагороженные жеребцами с Внешней Земли. В итоге получалась тягловая скотина, некрупная, но выносливая. Такая под седло не очень годилась, но к большему селекционеры и не стремились, потому как по буеракам Западных лесов да по топям Северных болот особо не поскачешь. Половину Колонии Зелёного Города занимали леса и торфяные болота, другую половину – степь с редкими рощами, по которой тоже обычно передвигались либо бегом, либо на подводах, бэтээрах или самодельных монстрах вроде джипа Голубева.

А вот на Юге лошадей выводили красивых и крупных, хоть тоже скрещённых с коренными лошадёнками Мира.

Я поздоровался с Сэнсэем и остальными. Тут уже были Андрей, Уйгур, Кирилл и ещё пяток смутно знакомых командиров партизан. Все в неизменных кожаных куртках с металлическими заклёпками. Неподалёку переминались Вовчик, православный священник, бонза и ещё с пару десятков местных ротозеев или чиновников.

Чуть поодаль, уже за воротами вагенбурга, стоял десяток рейтар. Так партизаны называют конных стрелков – свои самые боеспособные подразделения. Аналог наших разведчиков. Бойцы стояли на земле ровным строем, держа под уздцы коней. Одеты они были в те же примелькавшиеся куртки. Как я понял, это местный тип брони. На ткань изнутри крепились металлические пластины, а снаружи оставались видны только заклёпки. Такая броня меньше нагревалась на солнце, что в степи было немаловажно. Я-то, к примеру, на свой панцирь всегда маскхалат накидывал.

Кирилл меня радостно поприветствовал:

– Здравствуй, о великий победитель Демонов.

– Привет, Кирилл, не знаю твоё прозвище, но уверен, оно не менее грозное.

– Я вот беспокоюсь, удобно ли тебе будет с нами на коне ехать?

– Беспокоиться тебе надо за своё подразделение и за то, чтобы точно к месту нас проводить. Остальное не в твоей компетенции, – ответил я и добавил улыбку: шутка, мол.

Кирилл криво оскалился, явно ожидая посмотреть, как я в действительности буду держаться в седле.

Мне показали моего коня, уже осёдланного и со сбруей.

– Его зовут Василиск, – пояснил партизан.

У тёмного, с синим отливом коня были густая чёрная грива и глаза бирюзового цвета. Василиск громко фыркал, мотал головой и бил копытом землю.

– Дайте что-нибудь вкусного.

Запасливый Загорный тут же протянул два кусочка рафинада, которые я сунул в карман.

Посмотрев в глаза Василиску, выставил вперёд открытую ладонь и надавил ментально на животное собственной волей. Конь успокоился, неотрывно глядя на мою руку, отступил на шаг. Я взял его под узду, протянул кусочек сахара. Василиск принял угощение, и я тут же вспрыгнул ему на спину. Конь взвился было на дыбы, я резко осадил его за удила. Василиск согнул голову, попробовал брыкаться. Я ударил его шпорами, которые были немногим короче, чем естественные на его задних ногах, и треснул кулаком между ушей. Василиск успокоился.

– Ну, брат, ты чего? Мы с тобой подружимся, – сказал я, погладив коня по шее, а потом протянул ещё сахару.

Василиск съел и больше норов не проявлял.

Ни у кого из моей группы проблем с лошадьми не было. Гаврик – маг. Вова и Рикки родом из Антрацита, а этот город, где добывают уголь для Колонии, стоял посреди степи. Игла так вообще на ферме росла, с малых лет на лошадях каталась. Викинга ещё отец в раннем детстве успел поучить верховой езде, причём не используя стремян. А Загорный, мне кажется, всё по жизни умеет.

– Поехали, что ли? – спросил я.

И Кирилл, ничуть не расстроенный тем, что я не облажался, одним махом влетел в седло и поддержал:

– А то!

– Удачи вам! – пожелал атаман.

– Будьте бдительны, – сказал Уйгур.

– Бог в помощь, – напутствовал священник.

Бонза тоже пробурчал что-то нам вслед.

И мы двинулись в путь средней рысью.

Десяток Кирилла почти полностью состоял из таких же сорвиголов, как и он сам, кроме одного дюжего лысого мужика с усами ниже подбородка. Прозвище у того было Балу. Он единственный из всех рейтар был вооружён пулемётом Калашникова. Остальные пользовались винтовками с хорошей оптикой. «Мосинки», эсвэдэшки, даже одна английская вещица – я не разобрал точно, какая именно. Из холодного оружия у каждого имелись длинные, чуть изогнутые кинжалы. Самое интересное: рейтары взяли с собой пики: пять штук, принайтованных на вьючных лошадях. Эти же лошадки везли пару дробовиков, обычных двустволок.

Ах да, стоит сказать про двух смахивавших на лис собачек, невозмутимо спавших в котомках одной из вьючных лошадей.

Через вооружение легко просматривалась тактика рейтар. Внезапно налететь, пострелять издалека и так же мгновенно скрыться. Или заманить противника в засаду, под фланговый огонь ПК.

Я, по военной привычке, анализировал тактику и вооружение партизан на предмет возможной войны с ними. Но ведь я недалёк от истины: моя Колония рано или поздно придёт в эти земли.

То, что Зелёный Город сильнейшая в Мире Колония, – неоспоримый факт. Факториям изрядно досталось в прошлом году. Да, мы их не смогли полностью победить, но войну вели на их территории и даже захватили один из ключевых городов – факторию Счастливую.

Южная Колония после Весенней войны вообще потеряла независимость и оказалась разделена на сферы влияния между Зелёным Городом и Факториями.

Да, так и случится. Зелёный Город медленно, но верно будет набирать силу, обязательно подчинит себе Фактории, станет единственной Колонией в Мире. И тогда… Я честно не знаю, что будет тогда, но хотелось, чтобы партизаны атамана Андрея остались нашими союзниками.

* * *

Ехать нам предстояло прямо как в сказке: три дня и две ночи. Путь пролегал по ровной безводной степи. Только раз на месте ночной стоянки Кирилл отыскал в траве неприметный камень, под которым обнаружился колодец. И ещё один раз мы пересекли широкую балку, которая, как мне показалось, очень смахивала на пересохшее русло реки.

С Василиском мы поладили, конь оказался сообразительным, с подходящим для воина характером. То есть может без проблем взять галоп или проломить противнику голову, а если надо – будет стоять часами не шелохнувшись. Только ехать на нём мне всё равно было непривычно. Ляжки себе я умудрялся не стирать, но под вечер, после целого дня в седле, ноги в стременах начинали затекать. И это у меня!

На второй день я не выдержал – решил размяться. Вереница наших коней шла средней рысью, я выпрыгнул из седла и побежал, держась за стремя. Продержался километров десять, потом всё-таки запрыгнул на Василиска. Конь на меня покосился с удивлением: мол, ты чего чудишь, хозяин.

Я повёл себя точь-в-точь как наглый юнец вроде Кирилла, дешево выпендрившись. От этого ещё больше злился на себя за выходку, но чем лучше понимал всю глупость поступка, тем более невозмутимый вид на себя набрасывал. Будто так и надо: дал коню отдохнуть, сам немного пробежался.

Сэнсэй всю поездку не привлекал к себе внимания. Тихонько ехал в середине колонны, но на ночёвках вставал дежурить в свою очередь.

Доскакали мы к цели в середине третьего дня. Кирилл повёл нас в обход пологого склона, потом указал на зелёный холм впереди:

– Видите курган? Это и есть наша цель. Виктор, айда, заедем на курган первыми.

– Дозоры надо вперёд выслать.

– Это в обход кургана, а мы с тобой – на вершину. Показать кое-что хочу.

– Ну давай.

Мы пришпорили коней и через десять минут взлетели на верхушку.

– Смотри, – Кирилл указал плёткой на северо-запад. – Видишь?

– Угу.

Там в пятистах метрах поднимался ещё один курган.

– А теперь глянь в другом направлении.

С противоположной стороны виднелся такой же холм, как тот, на котором мы стояли, и на таком же расстоянии, что и первая возвышенность, на которую мне указал Кирилл. От обоих соседних курганов тянулись полосы возвышенности – почти незаметные в траве, но отчётливо видимые сверху неровности степи. У меня в голове сложилась картинка.

– Крепостная стена и сторожевые башни? – спросил я.

– Ага. Я думаю, если здесь хорошо покопаться, то можно найти что-то связанное с нашим Демоном. Ну или с тем вторым. Ты что-нибудь чувствуешь?

– Нет.

О своих стычках с Демоном и о моей способности ощущать его присутствие я особо не распространялся. Хоть меня пару раз и просили рассказать о столкновениях с ним, я ограничивался общими фразами.

– Это ничего, я уверен: под этим курганом мы что-нибудь обнаружим. Отец мне строго-настрого запретил лезть в них, но теперь с нами два мага, даже три.

– Я не маг, – буркнул в ответ.

Рейтар поставили в оцепление, моя группа должна была заняться непосредственно проникновением в курган. Кирилл, естественно, остался с нами, ну и Сэнсэй.

Копать доверили Викингу и Загорному.

– Осторожнее, Коля, я слышал, древние викинги считали, что если вскроешь могилу воина, то обязательно повстречаешься с призраком похороненного. Вдруг эти… ну, в общем, те, кто это всё построил, тоже что-то подобное наколдовали.

Викинг посмотрел на меня даже не возмущённо, а как-то обеспокоенно.

– Правильно, есть такое поверье. Только если ты окажешься сильнее духа воина, то заберёшь его меч, доспехи и богатства – словом, всё, что он хотел взять с собой в Вальхаллу. Я все эти мифы наизусть знаю. Так что готовь мешок для добычи, командир.

Естественно, Коля знал все обычаи викингов, ведь он и был самым настоящим викингом. Его отец вместе с ним и своим хирдом попал в наш Мир. Сам погиб, а с ним и три четверти его воинов отправились в Вальхаллу. А вот Коле, которого, вообще-то, при рождении нарекли Кьёрлавом, посчастливилось выжить. Он помнил множество саг, баллад и вис на своём родном древнескандинавском языке и иногда переводил их на русский. Память у него была великолепная, ведь учил он все эти сказания совсем маленьким. Когда Викинг попал в наш Мир, ему только исполнилось пять лет.

Гаврик определил, с какой стороны кургана он чувствует металл. Присутствия магии он не обнаружил.

Двое разведчиков с хеканьем стали быстро раскидывать сапёрными лопатами землю со склона кургана. Остальные наблюдали чуть поодаль.

А я продолжал думать, как ни странно, о Викинге. Что-то вдруг меня зацепило, какая-то деталь вертелась в подсознании. О, понял! Уйгур. И весь степной быт партизан. Эти буряты, которых я первый раз в жизни видел, кожаные куртки с бляшками. Тоже ведь что-то знакомое. Я поднапряг память. Точно ведь, такой доспех назывался бригантиной, его носили кочевники на Внешней Земле то ли за пятьсот, то ли за восемьсот лет до Прорыва.

Буряты… Но откуда они появились? Сразу жили в Южной Колонии или попали в неё через Прокол, как и хирд отца Коли? Может, у Кирилла спросить? Правда, расспрашивать о таких вещах неудобно. Андрей сказал, что они знакомы с Уйгуром пятнадцать лет. Когда Коля с отцом попал в наш Мир, ему было пять. А сколько лет назад это случилось?

– Есть! – прервал мои размышления возглас Загорного. – Нашли.

В разрыве земли зеленела патиной покосившаяся, изрядно обветшавшая, но всё ещё крепкая дверь, обитая бронзой.

От этого зрелища я вздрогнул. Передо мной было ясное доказательство присутствия в нашем Мире, как минимум в недалёком прошлом, развитой цивилизации. Гораздо более развитой, чем неандертальцы и снежные люди. Демоны всегда мной воспринимались как что-то потустороннее, вроде нечисти, которая может проникнуть в наш Мир во время Проколов. Вернее, проникают сперва энергетические сущности, которые уже после, захватив разум какого-нибудь животного, превращают его в нечисть.

А тут – реальное материальное доказательство. Весь мой Мир, казавшийся ясным и понятным, вдруг стал таинственным и необъяснимым.

– Взрывать будем? – спросил Рикки.

– Нет, выломаем. Сэнсэй, ты прикроешься, если что?

– Да.

Я присел напротив двери, напрягся, готовый в любой момент отпрыгнуть. За спиной встал Сэнсэй.

Остальные бойцы расположились по бокам. Викинг стоял у самого кургана с мечом на изготовку, напротив него – Саша с дробовиком.

Именно он с размаху ударил в дверь ногой. Раз, второй, третий.

С четвёртого удара дверь опрокинулась вниз. Что-то щёлкнуло.

Я разглядел чёрную молнию, летевшую не в меня по прямой, а наискось, в сторону Инги.

Игла ничком рухнула в траву, её накрыл собой Кирилл, но меры предосторожности оказались лишними – Викинг поймал дротик в полёте.

– Хитро придумали, – оценил задумку Сэнсэй.

По мне, так не очень. Ясно ведь, что никто не будет стоять прямо перед дверью, которую вышибают.

– Ты глянь, Сэнсэй, – сказал Викинг, рассматривая дротик.

Тот был примерно сорока сантиметров длиной, с узким чёрным наконечником, изъеденным ржавчиной.

– Сталь?

– Не думаю, скорее какой-то сплав.

– Интересно, что там внутри, – возбуждённо проговорил Кирилл.

Точно, теперь посреди кургана с зелёной травой чернел зев, ведущий внутрь.

– Тащите фонари, – распорядился Сэнсэй.

Только внутри полузасыпанного землёй помещения с остатками истлевшей мебели ничего интересно не обнаружилось. Лишь у дальней стены стоял один средних размеров сундук, окованный бронзой. Вот в нём могло сохраниться что-то важное.

«Протралив» путь кошками на предмет растяжек и тыкая перед собой пиками в поисках возможных ловушек, Викинг и двое рейтар Кирилла добрались до сундука. Не открывая, обвязали тросами, а другие концы привязали к сёдлам лошадей. Пришпорили коней – и сундук вырвался на белый свет впервые за много лет.

Открытие сундука тоже оказалось проблемой. Разумеется, просто взять и поднять крышку я бы никому из своих разведчиков не позволил. Вариант с использованием подрывного заряда также не годился. Тогда решили отодрать бронзовое покрытие, выпилить петли и замок (основной каркас сундука был из дерева) и сдёрнуть крышку кошкой.

Провозились почти до вечера, но получилось.

– Что это? – спросила Игла.

Сундук до половины был наполнен серо-коричневыми мелкими обрывками, словно пеплом.

– Это остатки какой-то ткани, возможно шёлка. А здесь, в правом углу, бумаги какие-то лежали. Остатки сургуча есть. Переверните сундук.

Мы выполнили команду – и тут на траву, как феникс из пепла, выпало настоящее сокровище. Книга!

Она лежала на самом дне сундука, её обложка была выложена тончайшими бронзовыми или даже золотыми листами, а срезы страниц посеребрены.

Сэнсэй никого к ней не подпустил, даже Гаврика, взял и открыл сам.

– Ну что там? – в нетерпении спросил я.

– Письмена в нашем стиле, слева направо. Больше ничего понять не могу.

Восемнадцать человек столпились над старинной книгой и всматривались в непонятные символы, походившие на разорванные листья деревьев, как будто от этого они могли стать понятнее. Может, это вообще была какая-нибудь поварская книги или дневник шестнадцатилетней девочки. Текст был не печатный, а написан от руки.

Но вдруг в середине книги на весь разворот открылась карта. Карта Мира!

Она тоже походила на детский рисунок, но всё-таки была выполнена профессионально.

Весь юг карты занимал синий океан, на севере же раскинулся огромный материк, чья береговая линия на юге была извилистой, ребристой, но в целом ровной. Только посередине далеко в океан выступал полуостров, по форме напоминавший трапецию. На нём были отмечены кружки, а под ними надписи, сделанные уже знакомыми по книге символами.

– Это города, – вдруг выкрикнул Кирилл, – города, я точно вам говорю.

– Конечно, города, – сказал Балу, – хотелось бы узнать, территория наших Колоний тут отмечена?

– Вот, смотри, – Загорный указал на северо-восток, почти в край карты. – Там река, может, это и есть Серебряная факторцев?

– У Серебряной нет притоков. А тут их три, только больших, – сказал Викинг.

– Ну правильно, – встрепенулась Игла. – Вот один приток начинается у Северных гор, круто поворачивает там, где сейчас болота, и впадает в Серебряную. Вот тут где-то на севере стоит наш Зелёный Город.

– Будет стоять, – поправил кто-то.

– А интересно, тут эти курганы отмечены? Они, наверное, когда-то укреплениями были? – предположил вихрастый голубоглазый паренёк, тоже из отряда Кирилла.

– Вот, смотри, – Гаврик указал пальцем в центр карты, – треугольнички какие-то тянутся. Может, это курганы и есть?

– Сэнсэй, а перелистни дальше, что там ещё в книге будет, – запрыгала на месте Игла.

Сэнсэй послушался, но больше ничего интересного, в смысле картинок, не было.

– Я думаю, нам всем надо немного передохнуть и успокоиться, завтра попробуем раскопать другие курганы, – сказал Сэнсэй, аккуратно закрывая книгу и запирая её на застёжку.

* * *

Наш маленький отряд устроился на ночлег у подножия холма или древней башни. Спать предполагалось под открытым небом у костров, укрывшись попонами или в спальных мешках, ужинать разогретой на костре тушёнкой. Свежую дичь за день не подстрелили – некогда было. У всех горели глаза в предвкушении завтрашних раскопок. Многие, в том числе и я, были бы не прочь прямо сейчас, ночью, порыться в ближайших курганах, но здравый смысл возобладал над любопытством.

Лошадок не стреножили, а отпустили пастись. Кони рейтар не хуже сторожевых псов: от небольшой опасности вроде леопарда или волка сами отобьются, а о серьёзной предупредят.

Кирилл жарил на костре хлеб и беседовал с Сэнсэем. При этом слушал моего учителя прямо-таки со щенячьим восторгом. Я даже приревновал немного. Хотя Сэнсэй есть Сэнсэй.

Разговаривали о будущем Колоний, о тактике и стратегии, о пути воина и, конечно, о находках в кургане. В беседе участвовали все: и рейтары, и разведчики. Получился такой неспешный приятный разговор у костра.

– А как думаешь, сколько им лет? Двести или триста есть? – спросил Кирилл у Сэнсэя, имея в виду курганы.

– Думаю, значительно больше. Ткань и бумага совсем истлели, хоть это и не всегда показатель. Любая органика выгорает за пару десятков лет, если есть доступ кислорода, но лежали-то эти вещи в плотно закрытом сундуке. А сами курганы, то бишь сторожевые башни, почти полностью развалились, уцелел только нижний венец. Для этого нужно лет пятьсот, а то и тысяча. Может, ещё больше.

– А магия, там не сохранилось никакой магии? Виктор, ты ведь ничего не почувствовал?

– Магия тоже растворяется в окружающем пространстве. Тысячи лет хватит, чтобы от любого просто заклинания не осталось и следа, – опередив меня, ответил Гаврик.

– Тогда почему же их забросили? – задал логичный вопрос Балу.

– Взяли на клинок, какие-то башни разрушили, какие-то оставили целыми. Мы же не все курганы осмотрели, – заметил Викинг, лёжа в обнимку с Иглой.

Хорошая из них пара получилась. Про таких говорят – противоположности притягиваются. Коля – большой, плечистый блондин с мощной челюстью и могучими ручищами. Игла – миниатюрная такая, с острыми чертами лица, русая коса уложена в капюшон. В маскхалате кажется худенькой, хотя на самом деле тренированная, любой мужик обзавидуется. Я-то точно знаю, потому что у меня с ней всё было. Причём один раз, когда Игла уже была с Викингом. Или они тогда поссорились? Словом, кто поймёт этих женщин?

– Империи разваливаются по разным причинам, – сказал Сэнсэй, продолжая разговор.

– А если эти Демоны из всех людей силу выпили, вот их империя и развалилась? – предположила Игла.

– А что, это мысль, – поддержал я. – Сэнсэй, помнишь, ты называл Демона вирусом. Вирус, когда оказывается в тяжёлых условиях, как это… впадает в спячку, в общем. Что, если и правда, Демоны убили всех людей в своей империи и впали в спячку без еды. А Демон Южной Колонии просто проснулся раньше, потому что впал в спячку где-то на Севере. А сейчас за ним остальные пробуждаются.

– По правде сказать, это был бы лучший вариант для нас, – признался мой учитель.

– А эти курганы не могут быть саркофагами Демонов? – предположил Кирилл.

Над поляной повисла напряжённая тишина.

– Тем лучше, – отозвался Викинг. – Перебьём их всех.

Бойцы хором захохотали.

– А давайте ещё раз на карту посмотрим? – попросил Вова, когда смех утих.

– Можно, – кивнул Сэнсэй и протянул книгу сидящему слева Кириллу.

Сын атамана жадно впился взглядом в древний рисунок, словно это была первая увиденная им в жизни эротическая картинка, и через пару минут передал книгу Загорному. Бережно, прямо как братину.

Загорный цепко всмотрелся в карту и уже через полминуты отдал её сидящему левее рейтару. Тоже крайне осторожно.

Точно всё так и было. Летний лагерь, костёр, над которым сочилась жиром туша кабана. Мы сидим кружком вокруг костра и передаём в армейском котелке заныканную от наставников брагу. Мне тринадцать лет. Отец ещё живой, он в соседней палатке вместе с другими командирами. Они знают, что у нас есть брага, и мы знаем, что они знают. Это такая игра во взросление, и наши наставники следят, чтобы правила соблюдались.

Рядом со мной сидит, прижавшись к плечу, Лика. Девчонок тоже брали в летние лагеря, обучали, как выживать на природе, вести быт и многому другому. А некоторых, таких как Игла, готовили в разведчиков. Как правило, это были особо выдающиеся девочки-снайперы, умеющие стрелять на чувство.

Лика осторожно приняла котелок-братину, отпила немного, только для вида, и передала его мне. Я, сделав большой глоток, взял её за руку, и мне было просто хорошо. Так хорошо, что словами и не описать. И каждый у костра испытывал схожее чувство, даже говорить не требовалось.

Это было десять лет назад… Господи, как же давно! Какие тогда у меня, тринадцатилетнего, были мечты, желания, стремления! И что с ними теперь? Вызывают циничную улыбку матёрого бойца.

Сколько всего прошло! Мои друзья у костра, где они? Кто-то не смог попасть в Разведку, иные до экзаменов просто не дожили. Тех, кто стал разведчиком, разбросало по разным батальонам. Я с ними почти не общаюсь. Кроме Лики, моя группа для меня настоящая семья, и ещё друг Виталик Осипов, ну и Лена вот теперь с Настей. Да и, конечно, Сэнсэй.

Я сидел по правую руку от своего наставника и получил книгу последним. Принял на раскрытые ладони, чуть наклонил, чтобы на карту упал свет от костра.

– Сэнсэй, – спросил, – а ты видел, что это за полоса идёт с севера на юг, а потом плавно поворачивает на запад, до края карты?

– Видел, – качнул головой наставник.

– И я тоже заметил, – вставил Кирилл.

– А не на месте ли Прорвы нарисована эта линия?

Прорва – это полоса леса шириной километра три, где растут скрюченные, переплетённые между собой деревья. Пробиться через них было очень сложно, удалось прорубить только тракт к Западному Городищу и несколько резервных просек. Тянулась Прорва целых семьдесят километров почти строго по прямой с севера на юг, но в степи обрывалась.

– Что за Прорва? – не поняли рейтары.

Я объяснил.

– Хм… это что получается, такой природный вагенбург? – спросил сын атамана.

– Естественная граница, – поправил Сэнсэй.

– Надо у Энт Гара поподробнее об этой границе разузнать. Прорва как раз ареал обитания нелюдей отсекает.

– А Энт Гар кто такой? – спросил Кирилл.

– Вождь всех племён нелюдей, – пояснил я.

– Не вождь, – поправил Сэнсэй, – просто лидер. Насчёт расспросов его о чём-то не уверен. Энт Гар очень неохотно распространяется об истории Народа и его обычаях.

– Но мы же с ними вроде как союзники теперь?

– Так-то оно так. Мир между нами был заключён, поскольку имелся общий враг. Теперь этот враг побеждён, и причин дружить с нами у нелюдей не больше, чем у оленя с волком.

– Погоди, ты же говорил, что Энт Гар дал слово.

– И я его слову верю, но он не царь над своими племенами, он даже не первый среди равных. Он хранитель Священного места. Когда он говорит, к нему могут прислушаться, а могут и нет. Сейчас его уважают и боятся, потому что за ним его племя и ещё огнестрел, который мы ему выдали, но что будет потом, не знаю. Энт Гар умён. Он видит все недостатки родового строя нелюдей и наверняка попытается переиначить его на наш манер. Тогда либо остальные вожди племён примут новую систему и мы получим нового, много более опасного врага…

– Либо?

– Либо они её не примут.

Наша ватага погрузилась в молчание – все, даже рейтары.

– Как тихо, – вдруг сказала Инга.

– Да, тихо, – подхватил Сэнсэй, – лошадей не слышно. Вообще.

Я моментально напрягся, Кирилл тоже.

– Перепел, сходи проверь, – приказал он своему подчинённому.

Тот вернулся минут через пять.

– Всё нормально, все лошади на месте, спят.

– Все до одной спят? – уточнил Сэнсэй.

– Ну да, все стоят, ухом даже не ведут, – робко ответил рейтар.

– Тушим костры? – полуспросил-полураспорядился я, глядя на Кирилла.

– Да, – согласился тот, – встаём в круг.

– Сколько у тебя бойцов могут видеть в темноте? – поинтересовался я, проверяя броню и автомат, пока мои разведчики затаптывали костёр.

– Трое, считая меня.

– Поставь их в центре стоянки, остальные пусть залягут вокруг вперемешку с моими разведчиками. Мои бойцы видят в темноте, пусть рейтары ориентируются по их трассерам. Гаврик с Вовой тоже встанут в центре, прикрывай их. Сэнсэй?

– Я буду с Кириллом.

– Принято. Ну с Богом, по местам.

Рейтары и разведчики быстро разбежались по позициям. Мы образовали два круга обороны. Возможного боя я не боялся, двадцать опытных бойцов с маскировочными амулетами отобьют любую атаку любого врага, не поддержанного бронёй. БМП и бэтээрам в степи взяться неоткуда, а от магической опасности как-нибудь уберегут Сэнсэй и Гаврик, да и я сам кое на что способен.

– Гаврик, чувствуешь что-нибудь? – спросил я по рации.

– Нет, – последовал чёткий ответ.

Хм, может, лошади и вправду спят – никакой это не гипноз и не магия. У Сэнсэя я ничего не спрашивал, полагая, что, если надо будет, он вмешается.

Я приподнялся, сложил ладони ракушкой у рта (автомат свободно повис на ремне через шею) и длинно провыл волком. Лошади, как бы они не были вышколены, должны на это отреагировать. Если не под чарами. А если под ними, что ж, правильный боевой клич – а волчий вой именно он и есть – рвёт магические связки и надламывает врага.

Лошади отреагировали, но не так, как я ожидал. Вскинулись на дыбы, заржали и бросились… на нас. Не успел я выстрелить, как позади невнятно прокричал Гаврик, что-то затрещало, в воздухе запахло грозой. Кони нас не затоптали, да и вряд ли смогли бы, но взяли в стороны, стали скакать вокруг, здорово мешая целиться.

Справа, через рейтара от меня, лежала Инга:

– Игла, попробуй, – крикнул я снайперше.

Если Гаврик ничего не чувствует, то у Инги может получиться. Её способности – это не магия, а нечто другое.

Игла уже сама приготовилась. Держала СВД на весу, в оптику не смотрела, а чуть повернула голову, прикрыв глаза, будто слушала музыку. Вдруг вскинула винтовку, чуть довернула ствол и выстрелила.

Раздался тонкий визг, из травы в сорока метрах по прямой выпрыгнула серая тень. Я сшиб её очередью из автомата. Влёт, как взлетающую из тростника утку.

И тут началось. В ушах раздался писк, застучало сердце, в груди возникла боль. И вообще как-то погано стало. Захотелось отложить автомат, закрыть глаза и лежать неподвижно, пока это всё не прекратится.

Ментальная атака. Не из тех, которыми бьют нелюди, и не такая, какие использовал Сэнсэй, когда меня обучал. Что-то новенькое. Однако способ борьбы должен быть одинаков.

Я выкинул из головы все мысли, заставив тело действовать на рефлексах, затем сконцентрировался на нужном энергетическом канале внутри себя, одном из тех, что отвечают за общее состояние организма. «Подкачал» его энергией. Всё это заняло долю секунды, но бой уже успел разгореться.

Резко хлопали винтовки, отрывисто стрекотали автоматы, ржали кони. Короткими очередями стучал пулемёт Вовы – не иначе Гаврик наводил его на врагов в густой траве. Из этой же травы, кое-где изрядно вытоптанной лошадьми, выскочили напоминавшие волков существа, только гораздо мельче. Я встретил их длинной косой очередью. Существа шмыгнули в заросли.

Рейтар между мной и Ингой вдруг зажал уши и вскочил. Как раз под очередь пулемёта. Три пули прошили тело, выплеснув в воздух брызги крови. Паренёк, которому было не больше шестнадцати, замертво рухнул на землю.

– Тоё! – донесся до меня крик наставника. Одновременно с ним оставшиеся последствия ментальной атаки неизвестных существ как рукой сняло. Даже возникла какая-то эйфория.

Я засёк шевеление в траве, выпустил туда с десяток пуль, расслышал скулёж, а через секунду это место закрыл от меня брыкавшийся конь… и он тоже был сражён шальной пулей.

Здоровенный медведь возник в трёх метрах от меня и, прежде чем я успел что-то предпринять, растаял в воздухе.

«Фантомы, – с досадой подумал я. – Этого ещё не хватало».

– Командир, на три часа, сорок метров, гранаты, – услышал я голос Гаврика.

Выхватил из разгрузки две лимонки, швырнул в указанном направлении. Хлёстко хлопнули взрывы. После гранат то место обработали из автоматов и пулемётов так, что траву скосили не хуже комбайна.

Я снова расслышал поскуливание, но уже далеко за спиной, затем выстрел винтовки, и воцарилась тишина.

– Всё, что ли? – крикнул кто-то, похоже из рейтар.

В ответ раздался длинный свист с переливом, и лошади послушно подбежали к нам неторопливой рысью.

– Надо проверить, что там, – сказал, стоя надо мной, бесшумно подкравшийся Сэнсэй.

Он имел в виду то место, куда я швырял гранаты.

– Ты пойдёшь с нами?

– Да.

– Викинг, Саша, за мной на зачистку.

Больше столкновений в ту ночь не было, зато во время зачистки мы обнаружили кое-что интересное.

 

12. Охота

– Какой маленький, – Игла сидела на корточках и поглаживала шерсть «трофея». – Прямо как на Внешней Земле.

– Да, почти такой же, – подтвердил Сэнсэй.

Перед нами лежал мёртвый волк, он практически не отличался от своих собратьев с Внешней Земли, кроме как наростом на лбу, напоминавшим сосновую шишку или наконечник молотка.

– Ишь ты, – сказал Сэнсэй, нажав на этот самый нарост. Плоть под пальцем продавилась, – прямо как у дельфина.

– Как у кого? – переспросил Кирилл. – Дельфин – это такое водоплавающее?

– Млекопитающее, – козырнул знаниями я.

Я ведь тоже биологию Внешний Земли изучал классе в пятом или шестом. Мы изучали фауну прародины, но больше всего мне нравилось слушать о вымерших животных: динозаврах, архиоптериксах, мамонтах. У нас мамонты, кстати, почему-то не водились. Но в школе и на курсах выживания нам больше рассказывали о животных Мира Колоний и о том, как их убить или хотя бы не стать их обедом.

– Да, млекопитающее, – подтвердил Сэнсэй, – которое обитает в океанах. Они ориентируются в воде с помощью эхолокации: издают звуки, а эхо от них принимают особой поверхностью на голове. Их черепная коробка не повторяет форму головы, лоб над пастью – и есть та особая поверхность. Фактически это отдельный орган, как и у этих волков.

– Получается, нас эхолокацией глушили? – уточнил Балу, поглаживая усы.

– Нет, просто напомнило. Строение черепа похоже. Вы уже встречали подобных животных?

– Я что-то слышал о таких ублюдках, их как раз у этих курганов встречали.

– Специально выведенная порода? – предположил Гаврик.

Я понял, на что намекал маг. Существовала когда-то цивилизация, строила стены, печатала книги и выводила таких вот уродцев для охраны своих стен, книг или ещё чего-нибудь. А что, вполне может быть.

Наш небольшой отряд стоял вокруг убитого волка. Всего после зачистки мы обнаружили пять целых трупов, но остальные были сильно повреждены. Солнце хоть и взошло три часа назад, но уже жарило во всю мощь. Именно из-за восхода пришлось отложить осмотр чудищ. Чтобы глаза пришли в нормальное состояние, требовалась хотя бы пара часов.

– Надо пройти по следу, добить стаю, – мрачно высказался Кирилл.

– Не думаю, что они к нам ещё сунутся, – усомнился Загорный.

– Надо их добить, – тоном, не терпевшим возражений, повторил сын атамана. – Они – опасность для всего отряда.

– Хорошо, – согласился я. – Отбери четверых, я возьму с собой Гаврика, Рикки и Вову. Пока вы собираетесь, я подготовлю своих.

Кирилл безразлично кивнул, я же направился к моим разведчикам.

* * *

Вова выглядел просто убитым. Именно его очередь срезала оплошавшего рейтара. Молодой разведчик сидел на траве, уставившись стеклянным взглядом в степь. Рядом, тревожно переминаясь и кусая губы, стоял Рикки.

Я давно заметил, что Вова, если не мягок, то не настолько циничен, чтобы спокойно относиться к неизбежным проявлениям войны: гибели гражданских, мародёрству и расстрелу пленных.

– Рикки, мы выходим в рейд, иди готовься, – приказал я.

Когда он ушёл, я положил руку на плечо Вовы и сказал:

– Вставай, у нас новое задание, скоро выдвигаемся.

Никакой реакции.

– Младший лейтенант Орлов, ВСТАТЬ!!! – рявкнул я.

Вот это подействовало. Вова, даже если не расслышал, то поднялся на одном рефлексе.

Я схватил его за загривок, вперился тяжёлым взглядом в карие глаза и раздельно произнёс:

– Слушай мой приказ, Вова. Я запрещаю тебе думать, что ты виновен в смерти того рейтара. Выкинь раз и навсегда эту мысль из головы. Ты вообще никак, ни малейшим образом ни при чём. Ты всё делал правильно, ты защищал нас. А тот рейтар – подставил нас, бросил позицию. В том, что случилось, только его вина. Запомнил?

Орлов рассеянно кивнул.

– Тогда бери пулемёт, через десять минут мы выходим на след стаи.

Вова, словно оттаяв, поднял ПК и направился к своей лошади. Надеюсь, рейтары не услышали, что я сказал об их товарище. Хотя я почти уверен, что они согласились бы со мной.

* * *

След убежавших волков был хорошо заметен в траве по каплям крови, но рейтары всё равно взяли с собой пёсиков-следопытов. Волки – они, как и любой умный зверь, могут накручивать петли и путать следы, а у партизанских пёсиков развито верхнее чутьё. Следопыты вывели нас прямо к волчьей норе. Возле неё никаких фантомов, видений и неприятных ощущений никто не испытывал. Мы обследовали территорию вокруг и нашли пару запасных выходов.

Когда Гаврик точно указал, где волки находились под землёй, мы забросали их гранатами и дымовыми шашками. На этом вся охота закончилась.

Вернулись мы во второй половине дня. Кирилл оставался таким же понурым, как и утром. Оно и понятно: месть – она убитых не воскрешает.

К нашему возвращению оставшиеся бойцы уже частично раскопали второй курган, но башня под ним полностью развалилась. В неё проникнуть не удалось. Для полного осмотра кургана пришлось бы устраивать раскопки по всем правилам, а на это не было времени и сил.

Поэтому бойцы просто разворошили курган с одной стороны, собрали интересные вещички вроде ржавых кинжальчиков, чешуек доспехов и медных монет.

– Как чёрные археологи, – пошутил по этому поводу Сэнсэй.

* * *

А на следующий день Викинг уломал меня пойти на настоящую охоту. Объяснил это тем, что воды мало, а он узнал от рейтар, где находится большое озеро. У озер всегда собирается много живности, а мяса свежего мы тоже давно не ели. В общем, по схеме: так есть хочется, что переночевать негде.

Я согласился. Понял, что мои недавно открывшиеся способности по поиску Демонов тут не пригодятся, а копаться в древних могилах или разрушенных крепостях хоть и интересно, но не так, как охота на двухтонного тура. Ребята всё равно потом поделятся самыми интересными находками. В общем, ранним утром мы взяли двух проводников из рейтар и отправились на промысел.

Озеро предстало перед нами неожиданно. Мы минуты две взбирались на пологий холм, и тут раз… перед нами разлилась голубая гладь почти идеально круглого водоёма. До самого горизонта протянулась сине-зелёная степь. Наверное, вокруг озера собралась вся степная фауна. Я и не знал, что столько видов животных можно разом увидеть в одном месте, да и вообще, что их так много.

Лес – иной. Он тоже живой, но прячет, укрывает свою жизнь среди неспешно качающихся деревьев, в кронах которых шепчет ветер. А тут жизнь бурлила, разливалась на просторах.

Табун диких лошадей промчался в ста метрах от нас, аж земля содрогнулась. Хотя она и так гудела от множества копыт. На берегу озера толпились небольшие грациозные антилопы с витыми рожками, разных расцветок и размеров, а рядом – невиданные мной до этого тонконогие коровы с гнутыми рогами и длинными узкими челюстями. Отдельно большой коричневой массой держалось стадо зубров. Были тут и носороги, наглые, самоуверенные. Один из них, достигавший трёх метров в холке, обросший зеленоватой, в колтунах, шерстью, с чёрным гладким рогом толщиной со ствол гаубицы, медленно хлебал воду, не подпуская к себе никого ближе чем на пять метров. Может, нам его и взять? Между гигантами сновали небольшие (на фоне зубров и носорогов) кабаны с четырьмя кривыми клыками, торчащими из пасти. Над озером, похожие на росчерки карандашей, парили птицы. Падальщики.

– Грррауу, граам, – это проревел лев.

В двухстах шагах левее он забрался на валун, выпрямился на четырёх лапах, гордый, величественный. Красив, зараза. Даже издали угадывалось, что серая короткая грива, обрамлявшая шею, была жёсткой, когтем и клыком не вдруг пробьёшь.

Василиск от его рёва напрягся. Я погладил скакуна по шее. Тихо, брат. На Внешней Земле льва, как я слышал, называли царём зверей, но в нашем мире его любой молодой тур лихо подымет на рога.

Тут я заметил неподалёку от нас леопарда. Он стелился в траве, видимо подкрадываясь к клыкастой свинье, рывшей землю в полусотне метров от него. Двигался он бесшумно, пластично, было хорошо видно, как под его зеленоватой в синих пятнах шкурой перекатывались стальные мускулы. Ах, какая красота, какая сила! Леопарды в наших краях – большая редкость. Всё-таки большие кошки выглядят намного благороднее, чем волки, пусть и размером с небольшую лошадь. Хотя и леопард перед нами был немаленьких размеров.

Сопровождавшие рейтары, Мамай и Свистун, довольно щерились и ждали, пока «из лесу вышедшие» зелёные насмотрятся на степь, а потом указали направо, туда, где у сухого деревца топтался здоровенный тур. На спине его шевелился в такт дыханию огромный облезший горб. В буквальном смысле – гора мышц. И рога его были, если не в руку длиной, то больше полуметра точно.

– Берём? – азартно предложил Викинг.

– Угу.

– Кто?

– Инициатива дрючит инициатора.

– Ну дело твоё. Ха!

Викинг погнал свою лошадь прямо к туру. Я за ним.

Он остановился метрах в шестидесяти от быка, с подветренной стороны.

– Кстати, надо бы того волка разделать правильно да нарост тот продать в Администрацию. На Внешнюю Землю его не отправят: Проход только недавно случился, но всё равно можем неплохие бабки выручить, – спокойным тоном сообщил Викинг, будто картошку чистить собрался.

Я его реплику проигнорировал. Коля тем временем отстегнул от седла тонкое лёгкое копьё длиной в полтора метра, с противоположной стороны у него было приторочено другое, раза в два длиннее и толще. Викинг взвесил на руке дротик, разбежался и запустил его в воздух. Копьецо описало в воздухе идеальную дугу и через пятьдесят метров окончило свой путь в облезлой холке тура.

Здоровенный бык взревел скорее удивлённо, чем взбешённо, вмиг развернулся на месте и с ходу погнал галопом на своего обидчика.

Коля к этому моменту уже запрыгнул в седло, подхватил пику и понёсся навстречу туру. Я скакал рядом – страховал. Мой Василиск на тура внимание не слишком обращал – вышколен, как и конь Викинга. В руках у меня лежала двустволка с надрезанными гильзами. Когда стреляешь таким патроном, гильза целиком вылетает из ствола вместе с картечью. Такой заряд способен в лоб остановить бегущего кабана, а пара патронов уж как-нибудь завалит тура. Скорее всего…

Викинг держался в седле, оставив узду и держа пику двумя руками, закрепив её под правой подмышкой. Пара секунд дикой скачки – я только успел заметить позу Коли – и они сошлись с туром.

Глухой удар, будто мешок с мокрой шерстью разрубил. Я проскакал вперёд, осадил коня и развернул его.

Викинг и тур замерли в напряжённом противостоянии. Копьё Коли до половины погрузилось в нутро быка, но тур продолжал подгребать передними копытами с каким-то утробным вибрирующим рыком, от которого внутри возникала неприятная пустота. Его рога почти коснулись морды лошади. Скакун Викинга занервничал. Я вскинул ружьё, прицелился в рогатую башку. Адреналин адреналином, но калечить друга я не дам. Заодно и подъехал поближе. Надрезанный патрон – очень мощный, но летит максимум восемь – десять метров.

Лошадь Викинга замотала головой, отступила на шаг. Я почти выдавил слабину спускового крючка.

Коля резко бросил копьё вправо и пришпорил коня. Тот резко отпрыгнул в бок (ну не на рога тура же), а сам тур проскакал вперёд и, потеряв противника, замотал башкой. Из-за торчавшего в груди копья он как раз походил на трёхрогого динозавра из книжек. Как же он назывался, а… без разницы.

Коля тем временем подъехал к туру сзади, спрыгнул с коня, оббежал опешившего быка справа, дёрнул вниз торчавшую из туши пику и одним росчерком кривого ножа вспорол мохнатое горло.

Тур глухо заревел-забулькал и дёрнулся вперёд, но, не сделав и пяти шагов, повалился на траву.

– Ну как? – спросил тяжело дышавший, с горящими от кайфа глазами Викинг.

– Отли-ично. Только как мы его к стоянке потащим?

– Никак. Печень съедим, рога отпилим, остальное пусть тут останется. Мясо у быков жёсткое.

И с этими словами Коля принялся ловко вспарывать турье нутро.

– А как же свежее мясо? – спросил я, подъезжая ближе.

– По пути подстрелим того, у кого мясо понежнее. Антилопку какую-нибудь. Лови, – Коля бросил мне шмат дымившейся турьей печёнки.

Я поймал её на лету. Кусок отдавал кровью и железом. Откусил. М-да… пища для настоящих мужчин. Вернее, охотников.

– Ты-то сам охотиться будешь? – подначил меня Коля.

– Разумеется, ну как… – Мои слова утонули в грозном топоте.

Животные разом сорвались и помчались прочь от водопоя. Я приказал Василиску замереть, а сам встал ногами на седло. Огромные стада, словно взбесившийся рой, растекались по степи.

Справа от меня в чистом небе возникло синее кучевое облако, периодически освещавшееся изнутри голубыми вспышками. Облако двигалось к нам. Загрохотал гром.

Василиск дёрнулся так, что я чуть не свалился с него. Вовремя схватился за узду и прыгнул в седло.

– Что это? Прокол?! – Ко мне подъехал Свистун, круглоголовый бритый парень с маленькими глазами.

– Скорее всего, – честно ответил я.

– Бежать надо.

– Куда? – спросил Мамай, круглощёкий здоровяк с крупным мясистым носом.

В его словах был резон. Где точно откроется Прокол, не угадаешь. Мы запросто могли заехать в самый эпицентр.

– Едем к своим, – распорядился я. – Если уж засосёт в другой Мир или куда ещё, то хотя бы вместе со своими. А если нет, то так Бог положит.

И мы погнали лошадей к курганам. Через пару минут понукать их уже не требовалось. Скакуны сами неслись так, что метёлки травы под ногами сливались в сплошной ковёр. Приникнув к шее коня, чтобы ему легче было бежать, я решился обернуться. И ошалел.

В небе зависло озеро. Мгновением позже я сообразил, что озеро осталось на месте, просто отражалось в полупрозрачном веществе, окутавшем, как огромный пузырь, поляну вокруг него.

Этот пузырь вдруг засиял тусклым синим светом (отражение озера в нём смазалось) и схлопнулся в чёрную точку. Я почувствовал, как что-то в ландшафте и в самой природе изменилось, но, что именно, я не смог понять, затем меня накрыл раскатистый гром, от которого я едва не оглох.

* * *

– Живы всё-таки, – выдохнул Загорный, встречая нас.

– А ты как думал? – отозвался я, спрыгивая с седла. Я молча обнялся с Сашей, потом он сжал в объятиях Викинга.

– Видели, что случилось?

– А как же, Сэнсэй сказал собираться.

– Не понял? Может быть, ещё один Проход?

– Не знаю, он сказал лишь, что нам надо срочно уезжать.

– Даже так? Погоди, дай я с ним поговорю.

Мой наставник что-то втолковывал Кириллу, тот согласно кивал.

– Сэнсэй, можно тебя на пару минут?

– Можно. Отойдём.

– Говори сразу начистоту, что ты знаешь, – потребовал я, когда мы отошли подальше от остальных.

– Ты о чём?

– О том, почему мы должны уехать сейчас?

– Я не могу знать точно.

– Сэнсэй всегда прав.

– Ну хорошо, сам подумай. Помнишь, я говорил о том, что Демон-вирус мог попасть на Внешнюю Землю?

Я кивнул.

– А теперь скажи мне, от чего происходят Проколы?

– Иногда сами собой, иногда от того, что не соблюли одинаковую массу грузов во время Прохода на Внешней Земле и в нашем Мире.

– И вот происходит Прокол, подобных которому я ещё не видел, а Проколов я повидал достаточно. К чему бы это?

– Ты намекаешь, что Земля прислала к нам карательный корпус? Да ну, это бред. С чего бы им тогда снимать эмбарго?

– Поэтому-то я и не уверен до конца. Вы же езжайте в Колонию.

– Мы? А ты?

– Я останусь здесь. Ты со своими ребятами будешь нужнее в Зелёном Городе.

– Раз ты приказываешь.

Я уже собрался уходить.

– Погоди. Помнишь, я говорил тебе, что нужно научиться контролировать себя в особом состоянии организма?

– Если честно, то нет.

– В больнице, после того как ты разделался с Демоном. Неважно. Повторяй упражнения, которые я тебе показывал в Спортзале перед рейдом. Ты должен научиться брать под контроль «форсированный режим». Это важно.

– Хорошо, как скажешь. Удачи тебе.

– И вам.