После встречи с Загорским Наташа немного успокоилась. Конечно, воспоминания о пережитом унижении были неприятны, зато Виктор Сергеевич проявил себя истинным джентльменом. Легко, как пушинку, подхватил на руки, усадил на стул, а потом долго говорил, что ради нее готов полмосквы закатать в асфальт. Звучало это так убедительно, что невольно представлялись дорожные катки в сопровождении автоматчиков.
Воспоминания прервал телефонный звонок. Начальник очень раздраженным голосом поинтересовался, когда она, наконец, соизволит показаться на работе, или, по крайней мере, начнет отвечать на звонки. Наташа ойкнула и принялась долго и путано объясняться, но босс прервал ее излияния и потребовал немедленно явиться и приготовиться к ответственной работе — надо срочно подготовить презентацию для каких-то очень важных буржуев. И еще сказал, что давно бы уже уволил ее, несмотря на всякие семейные обстоятельства, но остальные девчонки бестолковы до невозможности, и не могут в письменном виде двух слов связать.
Работу терять сейчас нельзя ни под каким видом, поэтому Наташа моментально собралась, но когда уже готовилась выйти, позвонил Добрый-Пролёткин и слезно просил срочно подъехать на Тверскую. Виктор Сергеевич будет ждать ее в ресторане, где они впервые обедали. Наташи тут же забыла про работу, выбежала на улицу и на остановке замахала рукой, подзывая такси. И никак не ожидала, что…
* * *
Сенатор Кондрат Савельевич Селиверстов, известный в определенных кругах как Контра, был одной из самых противоречивых фигур на российском политическом небосклоне. В нем помещались две ипостаси: первая — уважаемого члена верней палаты российского парламента от южноуральского региона, и вторая — истинного владельца этого самого региона, владельца абсолютного и непререкаемого. Империя господина Селиверстова начинала строиться еще во времена ваучеров, кооперативных туалетов, наперстков на вокзале и лихого рэкета.
Две личности никак не могли ужиться в тучном сенаторском теле. Первая получала истинное наслаждение от осознания причастности к высшему кругу, зато вторая никак не могла выбраться из капкана девяностых, и вдобавок была испорчена властью. Выражение «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно» полностью применимо ко второй контровской ипостаси и ее отношениям с родным регионом.
Конфликт личностей, запертых внутри сенатора, нередко приводил к печальным последствиям, вроде стрельбы по машинам, не вовремя уступившим дорогу, дракам в клубах и ресторанах, пристрастию к кокаину и неразборчивостью в отношениях с женщинами. Последнее занимало большую часть времени, свободного от просиживания штанов в кабинете и сладкой дремы на заседаниях.
Контра постоянно попадал в темные и неприятные истории, но всегда выходил сухим из воды, чему причиной была фантастическая интуиция. Никогда он не имел конфликтов с людьми, которые могли хоть в малой степени повредить ему. Нет, он не был примитивным трусом, а просто неосознанно выбирал слабую жертву. Зато коллеги-сенаторы знали исключительно первую его ипостась и доходившие слухи о странностях поведения господина Селиверстова относили отчасти к пустым сплетням, а отчасти к простительным мужским слабостям.
Склонность к эпатажу привела пару лет назад к небольшому конфликту с Администрацией Президента. Тамошние борцы за общественное мнение настоятельно просили не провоцировать обывателя показной роскошью. Но не такой человек Контра! Он стал единственным из сенаторов, кто наотрез отказался от служебного Мерседеса в пользу собственного раритетного Роллс-Ройса, последним владельцем которого был известный колумбийский наркобарон, а до него — саудовский принц.
Именно этот бирюзовый красавец со снежно-белым бампером ехал по Профсоюзной улице в сторону центра. Кондрат Савельевич глядел в окно, рассеянно созерцая сумбурную московскую жизнь. Вот обливающиеся потом таджики в оранжевых жилетах разваливают тротуар отбойными молотками. Вот радостный гаишник тормознул вылезшую на встречку Газель с номерами какой-то дремучей глубинки. А вот…
Контра подался вперед и завопил что было сил:
— Стой! Стоять, я сказал!
Далее он использовал целый каскад выражений, призванных выразить высшую степень восторга.
На самом краю тротуара стояла, голосуя вытянутой к дороге рукой, невероятно красивая девушка. Нет, какая же она красивая? Этого слова не достаточно! Бесподобная! Прекрасная! Само Мисс Совершенство! Кондрат Савельевич обнаружил, что все это говорил вслух и сам себе удивился.
Собравшийся было притормозить возле красавицы жигуленок шестой модели испуганно вильнул в сторону, уступая дорогу метнувшемуся с третьего ряда Роллс-Ройсу. Таксист-бомбила помянул нехорошим словом конкурентов, «понакупивших скотовозов» и поехал дальше искать клиентов.
Роллс-Ройс остановился с грацией авианосца, в сзади его тут же прикрыл черный джип охраны с хищным оскалом серебристого радиатора.
Контра распахнул дверцу и широко улыбнулся:
— Садись!
* * *
Увидев приближающийся Роллс-Ройс, Наташа невольно отшатнулась. Появление лимузина было пугающе неожиданным и иррациональным. Бирюзовая дверца, сверкнув зеркальными хромированными полосками, плавно раскрылась, и человек на заднем сиденье растянул губы в улыбке и сказал:
— Садись!
— Нет, спасибо, — сразу же ответила Наташа.
Во-первых, она никогда не садилась в такси, если там был кто-то, кроме водителя. Во-вторых, в такую крикливую машину она точно бы не села. Ну а в-третьих… не понравился ей человек на заднем сиденье. Сразу так взял и не понравился. Всего-то и сказал одно слово, но в голосе было столько медовой фальши, что захотелось сразу же повернуться и уйти, не оглядываясь.
— Давай, давай, садись!
Человек на заднем сиденье сделал приглашающий жест и, продолжая улыбаться, наклонился к Наташе и протянул руку. Его лицо с гладкой, как барабан, кожей и водянистыми глазами казалось неживым. Говорил он одними губами, все прочее черты оставались неподвижными. Это походило на речь персонажа из дешевого мультфильма, в котором сэкономили на прорисовке мимики.
«Неприятный какой, — подумала Наташа».
Кроме подсознательной неприязни, она отметила странное несоответствие возраста — лет под шестьдесят — и манеры одеваться. Светлые джинсы с разрезами на коленках и, несмотря на жару, модно мятый светлый пиджак с бежевыми заплатками на локтях. Хотя, какая жара — из салона тянуло кондиционированной прохладой, запахом кожи, благородного дерева и дорогого парфюма.
— Нет, спасибо, я сама, — сказала Наташа.
— Сама? — удивился неприятный субъект. — А я на что?
Наташа не нашлась, что ответить. Она просто отошла от машины, встала на тротуар позади нее и вытянула руку, призывая такси.
И не заметила, как человек в лимузине дал короткую команду водителю, тот поднес к губам рацию, и сейчас же из грозного джипа выскочили два телохранителя, подхватили Наташу и очень ловко забросили в Роллс-Ройс. Дверца захлопнулась, и гордый англичанин отчалил от московской обочины. Через секунду джип последовал за ним.
Все произошло настолько стремительно, что никто из прохожих ничего не заметил. Хотя… Неприметный человек, только что с интересом рассматривающий обложки журналов на витрине киоска, мигом выскочил на обочину, посмотрел вслед уезжающему кортежу и принялся названивать кому-то по мобильному телефону.
* * *
В салоне Роллс-Ройса было нереально тихо, словно у машины вовсе не было мотора. Последние звуки смолкли, когда закрылось стекло, отделяющее пассажиров от водителя. Наташа забилась в угол и испуганно смотрела на похитителя. А тот снова улыбнулся и сказал:
— Что ты так напрягаешься? Все будет хорошо.
Наташа не находила сил, чтобы ответить — в горле словно застрял сухой комок.
— Да что ты глазенками хлопаешь? Я разве страшный?
Она замотала головой. Спорить совсем не хотелось.
— Вот и умница, — одобрительно кивнул человек с неподвижным лицом и вдруг громко расхохотался: — страшный я, еще какой! Сам боюсь. У-у-у!
Он сделал грозные глаза, изобразил пальцами «козу» и протянул руку к Наташе. Она громко вскрикнула.
— Да что ты дергаешься, — недовольно пробурчал похититель, — ты даже не представляешь, как тебе повезло. Знаешь, кто я?
Наташа, наконец, смогла собраться с силами и ответить:
— Пожалуйста… отпустите меня, пожалуйста.
— Кто же тебя держит? — хозяин Роллс-Ройса казался оскорбленным в лучших чувствах: — Можешь идти куда хочешь! Прямо сейчас и иди!
В голосе звучала неподдельная обида ребенка, несправедливо обвиненного в краже конфетки.
Наташа, неотрывно глядя на него, потянула за ручку, но дверца не открылась.
— Не открывается? — невинно поинтересовался похититель. — Такое бывает. Это очень умная машина. Знает своего хозяина и никогда не выпускает красивых девушек.
И добавил безо всякого перерыва:
— Меня зовут Кондрат.
Это прозвучало так, будто это имя должен знать каждый человек на Земле, и не просто знать, а при произнесении оного обязан прийти в неописуемый восторг: «Кондрат?! Тот самый?! Пустите, позвольте одним глазком!»
Между прочим, именно так встречали Кондрата Савельевича в нескольких московских клубах, где выстраивалась целая очередь из длинноногих красавиц, желавших пообщаться с ним тет-а-тет. Ничего удивительного — при всех недостатках он был человек нескупой, можно даже сказать щедрый.
Но Наташа была не в курсе таких деталей характера своего похитителя, да и, признаться, не сильно они ее интересовали. Поэтому она сказала, пытаясь быть уверенной и убедительной:
— Послушайте, у меня сейчас важная встреча. С очень серьезными людьми. Пожалуйста, отпустите меня.
— Правильно, я и есть серьезный человек. Не веришь? — спросил Кондрат, явно задетый тем, что его имя не произвело должного впечатления.
— Я верю, — поторопилась согласиться Наташа, — честное слово, у меня очень важная встреча…
— Важнее некуда. Сейчас мы поедем покушаем. Нет ничего важнее пищеварения. А потом посмотрим.
— Послушайте…
— Хватит, — прервал ее Кондрат, — поговорим после. А сейчас давай познакомимся поближе. Тебя как зовут?
— Знаете, Кондрат…
— Я же сказал…
В этот момент машина резко затормозила, и Кондрат, потянувшийся к Наташе, потерял равновесие и едва не повалился на пол.
— Ах, чтоб тебя!
Что-то негромко щелкнуло, и в салоне раздался слегка искаженный интеркомом голос водителя.
— Шеф, тут менты. Перекрыли дорогу, хотят осмотреть машину.
— Что?! — Лицо Кондрата налилось кровью и стало багровым, как спелый помидор. — Что там Кумпол спит?! Пусть разберется, мать вашу!
Наташа сидела тихо, как мышка. Полиция — конечно, хорошо, но этот тип с редким именем Кондрат стал в один момент таким страшным, что звать на помощь она не решилась.
Неизвестно, кто такой Кумпол, и как именно он должен был разбираться, но судя по всему, он пользовался определенным авторитетом среди сотрудников полиции, потому что через пару минут Роллс-Ройс тронулся с места.
Кондрат заметил, что Наташа достала мобильный телефон и тут же, безо всяких церемоний забрал его. Просто выхватил из рук, осмотрел, выключил и бросил в кармашек на дверце.
— Что за дрянь! Куплю тебе новый, самый последний. А так будет мешать, — он понизил голос, пытаясь, по всей видимости, придать ему интимности, — нам же нужна тишина, верно? Музыку любишь?
Он выудил из ящичка пульт, нажал кнопку, и в салоне зазвучала мелодия «Бессамо мучо», исполнявшаяся в клубном ритме, со вставками бессмысленного речитатива ди-джея и скрипучими виниловыми заеданиями.
Такая музыка, вместо того, чтобы успокоить, еще больше напугала Наташу. Она совсем вжалась в сиденье и была готова разреветься.
— Да успокойся ты! — усмехнулся Кондрат, достал из кармана стеклянную трубочку и дощечку красного дерева, высыпал на нее полоску белого порошка, разровнял кредиткой и протянул Наташе: — Будешь?
— Нет!
— Как хочешь.
Он поднес дощечку к лицу, и, проведя перед носом, вдохнул белую пыль. Зажмурил глаза и затряс от удовольствия головой.
— Ах, хороша!
Потом оценивающе посмотрел на Наташу, цокнул языком и заявил:
— Ну как ты одета! Посмотри на себя, красавица ведь, куда там этим, — он кивнул в сторону, где, по его представлению, находилось сборище «этих», немного помолчал и добавил: — повезло тебе. Будешь, как сыр в мыле… то есть…
Кондрат запнулся и хотел было поправиться, но вместо этого замер с остекленевшими глазами.
* * *
Для Кондрата Савельевича все происходившее в салоне автомобиля представлялось иначе. Доза кокаина холодком пощекотала ноздри и сразу же прокатилась горячей волной от затылка до копчика. Хорошо!
Но вдруг кровь забарабанила в висках, уши заложило, а воздух стал тягуче-густым. Исчезло всякое ощущение движения, словно Роллс-Ройс остановился, но как-то неправильно, безо всякого торможения. Наташа замерла на месте в странной неудобной позе, с рукой, застывшей в воздухе, став похожей на огромную искусно сделанную куклу.
Контра по привычке выругался и только хотел вызвать водителя, чтобы узнать, какого, собственно, лешего тут происходит, как в потолке открылся люк, и в салон влетел человек, странный до невозможности.
Появление незнакомца было интересно по двум причинам: во-первых, в Роллс-Ройсе сроду не было люка. Это вам не Мерседес какой-нибудь, а машина королей. А во-вторых, посмотрите на этого летуна! Обтягивающее черное латексное трико с красной звездой на груди, а поверх трико — красные трусики, подчеркивающие мужское достоинство невероятных размеров. Образ супергероя, дополняла черно-красная маска.
Господин Селиверстов был не робкого десятка. Да что там — добиться нынешнего положения он смог благодаря незаурядной отваге. Сколько раз ему приходилось смотреть на направленный в лицо ствол… Происходило такое, правда лет пятнадцать назад, но опыт, как говориться, не пропьешь.
— Тебе чего? — тихо и грозно спросил Контра.
Пришелец не удостоил его ответом, осмотрелся в салоне и ловко втиснулся между сенатором и Наташей.
— Я спрашиваю, чего тебе надо?!
— Ах да, — несколько лениво сказал гость, откашлялся, и поправил маску — кто тут обижает слабых и беззащитных?! Я здесь, чтобы восстановить справедливость и покарать зло… словом, как-то так!
В подтверждение своих слов он неопределенно покрутил рукой у уха.
Контре такого объяснения было явно недостаточно.
— Ты вообще понял на кого наехал?
— Да понял я! — отмахнулся пришелец. — Все понял. И так работы полно, а приходится отвлекаться на всякую ерунду… Времени не хватает просто катастрофически!
Он всем телом изобразил странную фигуру, ясно показывающую, что да, на самом деле времени не хватает. Контра невольно восхитился такому искусству, но сказал очень сурово.
— Короче! Чего надо?
— Ну, значит, так… Эту девочку надо отпустить. Прямо сейчас и безо всяких разговоров…
— Да пошел ты… — Контра очень четко сформулировал желаемое направление движения собеседника, чем, впрочем, ничуть его не обескуражил.
— Вы не поверите, но я могу оказаться и там, и тогда вам будет совсем не до смеха. Но я не буду пользоваться вашей неосведомленностью. Просто предлагаю разойтись по-хорошему, поверьте, это и в ваших интересах.
Контра, не задумываясь, снова послал наглого летуна. Как ни странно, тот воспринял ругань вполне благосклонно.
— Признаюсь, господин Селиверстов, я давно за вами слежу и знаю, что нам предстоит очень долгое знакомство. И насколько оно будет… гм… комфортным, зависит только от вас.
— Чего?
— Чего… — передразнил пришелец, — а вот чего!
И тот произошло явление странное и необъяснимое. Пришелец раскрыл рот куда шире пределов, отведенных природой. Казалось, разверзнутый зев превосходил размерами голову, и что особенно удивительно, изнутри его освещали багровые всполохи.
Контра по-настоящему испугался. Происходящее слишком далеко выходило за рамки человеческого понимания. Он осторожно наклонился к распахнутой пасти латексного супергероя и заглянул внутрь…
Но ждало его не ужасающее открытие, а сплошное разочарование. Внутри оказался длинный ряд зубов, явно требовавших внимания стоматолога, и трубка-лампа дневного света, неисправная и потому искрившая багровыми вспышками.
Однако же Контру это не успокоило. Он был человеком неглупым и прекрасно понимал, что во рту у гражданина такая лампа поместиться не может. А как, скажите, организована проводка? Почему-то в памяти всплыли схемы подключения нежилых помещений, давным-давно попавшиеся на экзамене в электротехническом техникуме. Да что там проводка! Сколько у человека зубов? Тридцать с чем-то. А здесь одних нижних не меньше ста.
Пришелец закрыл рот, издав при этом хлюпающий звук, и заявил:
— Не стоит обольщаться — перед вами, любезный Кондрат Савельич, только вход. Дальше все будет значительно…
Но узнать, что будет дальше, Контре не пришлось. В салон через тот же несуществующий люк забрался второй пришелец. Надо сказать, что он кардинально отличался от первого — не носил дурацкого трико, а предпочитал светлые льняные брюки и длинную, почти до колен, белую рубаху без ворота. Обуви, правда, не имел вовсе и ходил босиком. Глаза его были голубые, со смешинкой, а волосы — светло-русые, подстриженные под «горшок». На груди — большой, как у священника, крест. Словом, вполне нормальный человек, если бы не снежно-белые крылья, выглядывавшие из-за спины.
Он вольготно чувствовал себя в салоне Роллс-Ройса, не рассчитанном но то, что кому-то из пассажиров придет в голову стоять во весь рост. Однако же пришелец с крыльями ухитрился стоять весьма элегантно, изогнувшись самым изощренным образом. Единственно, оказавшиеся твердыми кончики крыльев безжалостно скребли по драгоценной обивке, оставляя варварские царапины на тончайшей бежевой коже и панелях красного дерева.
Контра впал в состояние, которое можно назвать «прострацией», он не испытывал каких-либо эмоций, ничего не боялся и ни о чем не думал. Просто наблюдал со стороны, как будто все происходило вовсе не с ним.
Пришельцы повели себя довольно странно: они вступили в нудные пререкания, обвиняя друг друга в нечестном поведении и нарушении каких-то договоренностей. Причем тот, который в костюме супергероя, обращался к крылатому «Иваном Степановичем», а сам отзывался на имя «Карл Иммануилович».
Наконец, Карл Иммануилович нашел аргумент, подействовавший на его визави:
— А скажите, дорогой мой Иван Степанович, как так получилось, что уважаемый Кондрат Савельевич, мой старый клиент, задержался с выездом из офиса на один час двадцать минут и сорок три секунды.
На лице Ивана Степановича, который, судя по всему, не умел лгать совсем, отразилось сильное замешательство.
— Я, знаете… я не считаю, что нарушил… все так сказать, в пределах…
— В пределах?! — саркастически воскликнул супергерой. — Как вольно вы, однако, обращаетесь с пределами! Выстраивать для других — это, пожалуйста, а себя ограничивать, выходит, не считаете нужным?
— Не забывайтесь! — сердито ответил Иван Степанович и недовольно пошевелил крыльями.
— А то что? Пожалуетесь руководству? Ха-ха. Лучше скажите, не вы ли надоумили Кондрата Савельевича вчера вечером посмотреть эротический фильм с малоизвестной голливудской красоткой Кассандрой Ли, как две капли воды похожей на Наталью Владимировну? — супергерой кивнул на неподвижную Наташу. — И не вы ли ночью посылали ему сладострастные виденья с участием той же Натальи Владимировны?
Иван Степанович, никак не ожидавший такой осведомленности, смутился.
— Так-то вы соблюдаете договоренности, — с горечью сказал Карл Иммануилович, — и после этого смеете говорить, что я как-то вмешиваюсь в ваши дела! При этом я нахожусь в машине моего клиента и призываю его одуматься и сойти с кривой дорожки! Выполняю, между прочим, вашу работу!
— Знаем, что вы там выполняете, — буркнул Иван Степанович, но спорить дальше не стал.
— Тогда, — объявил супергерой, — попрошу вас покинуть машину, мне надо провести переговоры со своим клиентом.
Но крылатый пришелец вдруг радостно рассмеялся.
— Уже поздно!
Карл Иммануилович прислушался к чему-то и воскликнул:
— Ну, надо же! Не успел! И здесь провел!
— Да, — самодовольно ответил Иван Степанович, — лейтенант Пашкевич уже давит на тормоз.
— Как же я так проворонил? — расстроился супергерой.
— Внимательнее надо быть! А нам, кстати, пора. Кондрата Савельевича ждут неотложные дела.
— Да, — согласился Карл Иммануилович и повернулся к Контре, — на сегодня с вами прощаемся. А так — до скорой встречи!
И тут сенатор Селиверстов заметил, что супергерой Карл Иммануилович, имел сзади хвост, убранный в латексный черный чехольчик, на голове его росли аккуратненькие рожки, а на ногах имелись самые настоящие копыта. Понял тогда Кондрат Степанович, что был это самый настоящий черт, каким еще в детстве грозила бабка: «придет чертяка и заберет тебя!» Дождался, пришел! Называет своим клиентом и ждет новой встречи.
Ужас, охвативший Контру, был таков, что он не обратил внимания, как оба пришельца переглянулись и растворились в воздухе. А в следующее мгновение машина затормозила так сильно, что Кондрат Савельевич потерял равновесие и больно стукнулся головой о водительскую перегородку.