После скандальной встречи с Загорским Анечка Баренцева не находила себе места. Мобильный сообщал о недоступности абонента, а секретарь, вдруг ставший приторно-вежливым, отвечал: шеф занят и говорить никак не может. Умница-красавица обзвонила всех, кто имел доступ к Виктору Сергеевичу, и обнаружила, что они также столкнулись с этой проблемой.

Анечка, обладавшая феноменальной интуицией, сразу заподозрила неладное. Нет, история с мерзавцем-журналистом не причем. Тот получил свое, правда, по слухам, начались какие-то разборки, но ведь это — сущие мелочи, которые никак не могли повлиять на ее Витюшу. Тут дело в женщине, именно в женщине!

Два дня безрезультатных метаний и попыток добраться до тщательно охраняемого тела Загорского привели ее в отчаяние. Анечка по своему опыту знала, что три дня общения — это критический срок, после которого может произойти разрыв со всеми старыми привязанностями, особенно если работает профессионалка-соблазнительница.

Вечером Анечка сидела на диване, обхватив колени руками. Мысли, словно закольцованные, крутились вокруг одной фразы: «Почему он не берет трубку?» Монотонные размышления оказались очень утомительными. Чтобы как-то прийти в себя, она встала, подошла к бару, взяла бутылку виски, налила полстакана и выпила, не почувствовав вкуса.

Анечка вернулась на диван с бутылкой, несколько раз хорошо приложилась, укуталась пледом, легла, свернувшись калачиком, закрыла глаза и задремала.

* * *

Можно ли считать это сном? Вряд ли, скорее сумеречным состоянием, вызванным стрессом и алкоголем. Перед глазами Анечки возникли удивительные образы, но при этом она прекрасно сознавала, что находится дома и мирно лежит на диване.

Висевшая на стене картина с изображением полуобнаженной всадницы открылась, словно дверца, и в проеме появился человек. Человек, надо сказать, странный — очень высокий и худой. Он ловко соскочил на пол и огляделся. Но Анечка не испугалась — она понимала, что дремлет, а собственные видения никак не могут ей повредить. Пригляделась и узнала незнакомца — им оказался никто иной, как один из Витиных сотрудников, по фамилии, кажется, Гофман. Еврей, наверное. Видела его один раз, да и то мельком, зато слышала предостаточно. Смешной, говорят, человечек и странный.

Гофман повернулся к Анечке и сказал немного гнусавым голосом:

— Здравствуйте, Анна Михайловна!

— Здравствуйте, — вежливо ответила Анечка. Она слышала, что с призраками, даже приходящими во сне, надо обращаться очень любезно.

— Меня зовут Гофман. Карл Иммануилович Гофман. Впрочем, мы с вами, кажется, знакомились. Помните?

— Да-да. У Васильковых, верно?

— Совершенно точно! У вас превосходная память!

— Простите… А как вы сюда… — Анечка кивнула в сторону открывшейся картины.

— Ах, это, — Гофман пренебрежительно махнул рукой, — ничего интересного. Должен же я был как-то войти?

Анечка не стала возражать, хотя такое объяснение показалось явно недостаточным.

— У вас ко мне какое-то дело?

— Разумеется, нет! — возмутился странный гость. — Дело есть у вас!

— Какое же?

— Откуда я знаю? У вас возникла проблема, и я пришел. Слушаю вас.

— Простите, — пролепетала Анечка, — я не понимаю… я вас не звала!

— Каждый раз — одно и то же, — вздохнул Гофман, и, не желая объяснять, что значит эта странная фраза, добавил: — вы не можете встретиться с Виктором Сергеевичем, верно?

— Верно…

— А говорите, дело у меня… Переживаете, что можете его потерять?

— Да, — не задумываясь, ответила Анечка.

— Всего-то! — весело сказал Гофман.

Сказал так уверенно, что вселил в Анечку надежду.

— Вы мне поможете?

— Конечно. Точнее, вы сами себе поможете.

— Я? Но я не знаю…

— Знаете, — отрезал Гофман, — еще как знаете. Все, что надо, у вас есть.

Анечка подумала, что призрак, наверное, шутит. Или издевается.

— Я никогда не шучу, — очень серьезно заявил гость, словно услышав ее мысли, — и никогда не вру. Посмотрите внимательно на содержимое вашей сумочки. Вы найдете там много интересного.

Гофман оглянулся, как будто опасаясь кого-то, и поспешно сказал:

— К сожалению, мне пора!

Не ожидая ответа, он быстро подошел к проему в стене, ловко впрыгнул в него, словно в окно, и аккуратно закрыл за собой картину.

Анечка наконец-то удивилась и проснулась.

* * *

Анечка открыла глаза и сразу же почувствовала себя легко и свободно. Ушло куда-то занудное бормотанье внутреннего голоса, полбутылки виски попросту растворились в организме, не оставив неприятных последствий. Короткий сон благотворно подействовал на настроение: несмотря на проблемы с Загорским — Анечка ни на секунду не забывала о Витюше — хотелось петь и смеяться.

Вспомнив, что привидение по имени Гофман говорило о сумочке, Анечка бодро вскочила, легко подбежала к столу, подхватила свой Luis Vuitton, раскрыла, перевернула и вытряхнула все содержимое. И чуть не рассмеялась собственной глупости. Интересно, что тут может помочь вернуть Витю? Пачка презервативов? Интересный вариант, конечно, но слишком уж прямолинейный… Хотя как сказать. Анечка пару месяцев назад специально сходила к модному светилу сексологии — а что, в самом деле, вы даже не представляете, кто к нему ходит — и тот рассказал, что мужчины типа Загорского имеют повышенный уровень тестостерона, который постоянно надо куда-то сбрасывать. Куда именно сбрасывать — тут Анечке советы особенно не нужны.

Что еще? Помада, пудреница, тушь, маникюрный наборчик? Не смешно. Пачка салфеток, одна непонятно откуда взявшаяся перчатка, ручка с золотым пером, визитная карточка, пропуск на парковку, обертка от жевательной резинки… Стоп! Что за визитная карточка?

Анечка вертела в руках кусочек картона, но котором красовалась каллиграфическая надпись «Милена. Ясновидящая в пятом поколении». А ниже, мелким шрифтом перечислялись многочисленные звания и регалии — из длинного списка можно было понять, что владелица карточки — Магистр Лунной Магии, Адепт Черного Круга, Посвященная третьей ступени и много-много кто еще. Анечка припомнила, что встречались они в Барвихе на какой-то презентации. Милена эта показалась похожей больше на торговку с рынка, чем на «адепта чего-то там». Маленькие глазки на заплывшем лице, бегающий взгляд и необъятные размеры не позволяли увидеть в этой женщине повелительницу потусторонних сил. Золотые цепочки и перстни с диковинными камнями не могли серьезно выправить ситуацию.

С другой стороны, к ясновидящей ходили все. Все — в смысле правильные люди. Ходили, и оставались довольны. Так что резоны обратиться есть. Чем черт не шутит — вдруг и правда поможет! Помянув черта, Анечка почему-то подумала, что он-то как раз никогда не шутит. К чему это?

Не теряя более ни секунды, она решительно взяла телефон и набрала указанный на карточке номер.

* * *

От Кутузовского до особняка Милены в Раздорах было совсем недалеко. ГИБДДэшники привычно отворачивались от Анечкиного «Мерседеса» с розочками на капоте, и уже через пятнадцать минут она въезжала в готические ворота, охраняемые бетонными горгульями. Помимо горгулий покой ясновидящей хранил ЧОПовец в пятнистой форме с дубинкой у пояса.

Анечка припарковалась у входа, вышла и огляделась. Дом, надо сказать, был куда менее впечатляющий, чем ворота — красный кирпич, белые крашеные двери, довольно неряшливый садик и совсем уж неуместная теплица, покрытая полиэтиленом.

Хозяйка, ввиду позднего времени, не успела привести себя в порядок: стильный балахон, должный свидетельствовать о сверхъестественных способностях, сидел несколько неровно, а макияж выглядел чересчур любительским.

— Анна, дитя мое, приветствую! — торжественно сказала Милена.

Анечка вежливо поздоровалась.

Ясновидящая осмотрела ее и понимающе кивнула:

— Я ждала тебя. Ты правильно сделала, что пришла.

Она сказала это настолько уверенно, что Анечка почувствовала невольное уважение.

— Вы знаете мои проблемы?

— Твои проблемы? — тихо рассмеялась Милена. — Они стали твоими, когда некто позавидовал тебе.

— Некто? Кто именно?

— Узнаем, узнаем…

Милена провела руками над головой Анечки.

— Что? — испуганно спросила притихшая умница-красавица.

— Плохо дело, — задумчиво ответила ясновидящая, — следуй за мной.

Она повернулась и пошла в кабинет, а Анечка поспешила следом.

Кабинет полностью соответствовал антуражу обители повелительницы потусторонних сил и отличался определенной эклектикой. Иконы и лампадки соседствовали с фигурками буддистских монахов и совсем уж языческими африканскими статуэтками мужчин с гипертрофированными половыми органами.

Милена уселась в кресло, положила руку на стеклянный шар, закрыла глаза, секунду помолчала и заговорила густым замогильным голосом:

— Темная сила… зависть… боль, боль… боль и страх… вижу… женщина, молодая, красивая… очень красивая… зависть… ах, как она завидует…

Так она вещала довольно долго, пока перед внутренним взором Анечки не возник образ коварной разлучницы.

— Кто она?

Милена открыла глаза и ответила уже обычным голосом:

— Узнаем, красавица, все узнаем. Ты садись, садись.

Анечка, не отрывая взгляда от стеклянного шара, опустилась на кресло.

— Это порча, да?

— Если бы только порча, — очень серьезно сказала ясновидящая, — тут еще и родовое проклятье, и магическое воздействие первого уровня. Да ты смотри сама.

В подтверждение своих слов Милена зажгла свечу, от которой по комнате распространился сладкий аромат, проделала над ней руками сложные пассы, как будто играла на невидимой арфе, и ткнула пальцем в стеклянный шар.

— Видишь?

Как Анечка ни присматривалась, ничего она внутри шара не увидела, но все же глубокомысленно кивнула:

— Вижу.

— Молодец! Не каждому дано это увидеть! У тебя есть скрытый дар, сильный дар, но он спит пока. Дай-ка посмотрю ауру…

Милена взяла со стола квадратик разноцветного стекла и сквозь него взглянула на Анечку.

— Да… теменную чакру надо почистить… энергия хорошая, потоки сильные… ого! Магический рог такой, что мне самой завидно… а сглаза сколько! Да, завидуют тебе, многие завидуют… Ну ничего, сглаз мы уберем, не беда. А вот порча — это похуже. Совсем недавно кто-то наложил.

Она опустила стекло, взглянула Анечке прямо в глаза и сказала:

— Значит так. С порчей все понятно, это завистница навела. Черная, высокая…

— Негра, что ли? — удивилась Анечка.

— Какая негра! — сердито махнула рукой Милена, — Волосы у нее черные! Слушай и не перебивай.

Узнав, что разлучница вовсе не чернокожая, Анечка успокоилась, она почему-то подумала, что справиться с соперницей-негритянкой будет сложно. А Милена продолжала описывать ужасные последствия вмешательства злых сил в Анечкину ауру:

— Связь с землей у тебя блокирована, нет энергетической подпитки. Мужчины всегда идут в сторону большей энергии, тянет их туда. А у тебя ее не хватает. Блокировку снимать надо. А как снимем, все зло к завистнице вернется, а мужчина твой обратно прибежит. С родовым проклятьем быстро ничего не сделать. Тут десять сеансов нужно, никак не меньше. Про магическое воздействие я пока даже не говорю. Если его не убрать, то вообще ничего не получится.

— Почему? — заволновалась Анечка.

— Как бы тебе объяснить… вот, например, про СПИД слышала?

— Да.

— А это тот же СПИД, но на тонком, энергетическом уровне. Астральное тело теряет способность сопротивляться негативным энергиям. Тогда даже простой сглаз может стать смертельно опасным.

Анечка по-настоящему испугалась. Слова про СПИД звучали уж очень угрожающе.

— И что же делать?

— Лечиться, моя дорогая, лечиться. Значит так. Сглазы я почищу сейчас, ерунда это. Первичная порча за два сеанса уйдет, и еще три сеанса результат закрепим. Родовое проклятье — десять сеансов зарезервирую, а дальше — по результату. С магическим воздействием надо поработать. Серьезно поработать. Может затянуться на полгода, а то и дольше. Сильный маг наложил, очень сильный, противиться будет.

— А справитесь?

— Да, — уверенно сказала Милена, — с помощью Богородицы и духов четырех стихий. Справимся, и недоброжелателей твоих накажем.

— Спасибо. Но… мне же еще надо вернуть…

— Не переживай! Вернется твой мужчина, сразу вернется, как порча уйдет. Вижу, что приворота на нем нет. Завистница на тебя зло навела, энергию вытягивает. В тебе все дело, в тебе! Всегда надо первопричину искать.

Анечка подумала, что и правда, в последние дни уставать стала, к вечеру сил совсем не остается, а ночью еще и бессонница.

Милена достала откуда-то из-под стола бутылочку с зеленой жидкостью.

— Лечить астральное тело лучше всего в астрале. Сейчас мы с тобой отправимся в путешествие.

— В астрал?

— Правильно, — одобрительно сказала ясновидящая, — сама все увидишь.

Милена налила странный напиток в две маленькие пиалки и пододвинула одну к Анечке.

— Пей!

Анечка с подозрением понюхала жидкость.

— Ничего страшного, — успокоила Милена, — это пропуск в астрал. Ты пей, не думай.

Анечка еще секунду колебалась, а потом одним глотком выпила содержимое пиалы.

* * *

Как оказалось, в астрале не было ничего необычного. Та же комната, та же ясновидящая Милена, но все вокруг подернуто светлой дымкой, а голова кружится, как после нескольких бокалов шампанского.

— Это первый уровень астрала, — наставительно сказала Милена, — где астральное тело еще не выходит из тела физического. На первый раз дальше идти нельзя, здесь встречаются очень неприятные сущности…

— И это правда, — неожиданно ее прервал голос громкий и веселый.

Анечка и Милена синхронно повернули головы. На кожаном диванчике у стены с иконами сидел невысокий мужчина в льняных штанах и длинной рубахе, и, как ни странно, босой. Откуда он появился — оставалось загадкой, поскольку дверь была закрыта, а незаметно пройти не представлялось никакой возможности.

Милена быстро пришла в себя, поднялась с кресла и с негодованием воскликнула:

— Кто вы такой?! Как вы сюда попали?!

— Я кто? — переспросил незнакомец. — Странно, что вы об этом спрашиваете, Елена Игоревна. Вы же сами только что говорили о неприятных сущностях. Это как раз обо мне, хотя понятия приятный-неприятный относятся к области субъективных суждений.

Ясновидящая гневно смотрела на странного гостя, не поверив, по всей видимости, в его сверхъестественную природу. Она раскрыла рот, намереваясь позвать охрану, но из горла послышался лишь беспомощный писк, никак не соответствующий могучему облику. На лице Милены последовательно отразилась целая гамма чувств — от крайнего изумления до ужаса.

Незнакомец любезно улыбнулся:

— Да, да, Елена Игоревна, я решил немного ограничить вас в выражениях эмоций. Кричать будете?

Милена испуганно затрясла головой.

— Ну и славно.

Незнакомец щелкнул пальцами, ясновидящая, получив назад голос, громко ойкнула и опустилась в кресло.

Анечка все это время внимательно рассматривала гостя, и, решившись, наконец, спросила:

— Простите… вы, случайно… не…

— Конечно, — сказал незнакомец, — мы с вами, Анна Михайловна, очень хорошо знакомы. Меня зовут Иван Степанович Добрый-Пролёткин.

— Точно! — обрадовалась Анечка. — У Загорского в кабинете. Вы заходили, помните, да?

— Конечно, помню! Рад, что вы меня узнали. Скажите, Анна Михайловна, какими судьбами вас сюда занесло?

Анечка оглянулась на Милену, словно прося поддержки.

— А я… с ней, — она показала на ясновидящую.

— Что значит «с ней»?

— Ну… мы вошла в астрал, вот ключ, — Анечка показала на бутылку с зеленой жидкостью.

Иван Степанович поднялся с дивана, подошел к столу, взял бутылку, открыл пробку, с подозрением понюхал и укоризненно сказал, обращаясь к Милене:

— Ну, разве не стыдно? Ай-ай-ай!

Милена потупилась, но скорее не от стыда, а пряча глаза от взгляда Доброго-Пролёткина.

— Что же вы молчите? — Иван Степанович еще раз понюхал содержимое бутылки и уверенно заявил: — Отвар Psilocybe Semilanceata. Он же — Псилоциба Полуланцетовидная, — он повернулся к Анечке, — грибок такой, деликатес для желающих полетать. А вы говорите — астрал. Скажите спасибо, настойчик слабенький, такой, чтобы слегка зацепить. А то могли бы уже зеленых человечков под кроватью искать.

— Что вы говорите такое, — начала было Милена, но живо замолчала от одного взгляда Доброго-Пролёткина.

— Лучше молчите, а то снова рот запечатаю, — сказал он угрожающе, — а вы, Анна Михайловна, напрасно сюда приехали. Одно оправдание: направил вас сюда Карл Иммануилович. Правда, Карл Иммануилович?

Дверь открылась, и в комнату вошел Гофман. Он приветливо, как старой знакомой, кивнул Милене, а с Добрым-Пролёткиным обменялся рукопожатием.

— Вы, Иван Степанович, кажется, меня поминали?

— Конечно, поминал. Как же так получается, Карл Иммануилович, зачем же вы девушку с пути сбиваете, во всякие места нехорошие посылаете?

— Ничего подобного, — запротестовал Гофман, — никуда я не посылал. Я не говорил ничего конкретного. Анна Михайловна может подтвердить.

— Говорить, может, и не говорили, а направили. Напоминаю, что господин Загорский выбрал именно меня, поэтому ваши попытки прямого противодействия, и я не боюсь этого слова, вредительства, совершенно противозаконны.

— Но вы же знаете, что по сути своей я должен хотя бы попытаться… Да и к тому же для вас не секрет, что Елена Игоревна — совершеннейшая мошенница, и она не в состоянии как-либо повлиять на господина Загорского.

Милена, услышав такую нелестную оценку собственной персоны, даже не пикнула, а гости продолжали странный разговор.

— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение. План ваш мне совершенно понятен. Действительно, Елена Игоревна сознательно вводит людей в заблуждение относительно своих способностей. Но она имеет возможность через клиентов организовать встречу Загорского и Анны Михайловны. Правда, Елена Игоревна?

Милена энергично закивала:

— Да-да, могу. Я уже говорила с дочкой президента. Она приведет Загорского ко мне, и я организую встречу.

Добрый-Пролёткин повернулся к Гофману.

— Что скажете?

Карл Иммануилович поднял руки.

— Отпираться бессмысленно. Признаю свое поражение и удаляюсь.

Он встал, церемонно поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Иван Степанович оглядел притихших женщин и сказал:

— Теперь к вам, дамы. Начнем с вас, Елена Игоревна. Могу сказать, вам крупно повезло. Вы давно интересовались потусторонними силами, и сейчас даже верите в свои способности. К счастью, никаких способностей у вас нет.

Милена встала и безропотно слушала. Было видно, она боится настолько, что не решается издать лишнего звука.

— Кстати, не хотите узнать, что бывает с теми, кто действительно приобрел навыки так называемой магии и попытался из применять на практике для недобрых целей? Я подразумеваю то, что происходит с душами этих несчастных?

— Н-нет, — пробормотала Милена.

— Тем не менее, рекомендую посмотреть.

Добрый-Пролекткин сделал рукой быстрый пасс, и перед лицом Милены прямо в воздухе появилось окошко — с облезлой рамой, и желтенькими занавесочками. За стеклами чернела непроглядная тьма.

— Смотрите, смотрите, — подбодрил Иван Степанович.

Анечка боялась сойти с места, она вытянула шею, пытаясь заглянуть в окно, но ничего не рассмотрела. Чернота и чернота.

А Милена осторожно отодвинула занавеску и наклонилась к стеклу.

И тут же в ужасе отпрянула и закричала страшно, со звериным подвыванием. Корни Черные волосы ясновидящей вдруг покрылись снежными пятнами, словно в них брызнули белой краской их пульверизатора. Анечка увидела это и поняла, что Милена просто в одну секунду поседела, и плохо прокрашенные волосы залились белизной.

Анечка прикрыла глаза ладонями, закричала и проснулась.

* * *

Милена оторвала голову от стола и окинула комнату диким взглядом. Вид у нее был растерзанный: грим и туш потекли, превратив лицо в разноцветную маску, сквозь которую местами проглядывала бледная кожа, накладная ресница на правом глазе отклеилась и болталась как веточка, застрявшая в паутине. Ясновидящая протянула руку, достала до бутылки с зеленой жидкостью и пододвинула к себе.

— Что же я туда намешала?

Голос соответствовал виду — куда-то исчезли благородные басовитые нотки, из горла выходило какое-то безобразное сипенье.

Анечка чувствовала себя отвратительно. Голова разламывалась, как после тяжелого похмелья, а во рту стоял ужасный привкус милениного напитка.

— Привидится же такое…

Милена нашла в себе силы и поднялась с кресла, опираясь на подлокотники. Она стояла, сильно покачиваясь, и оглядывалась по сторонам, словно впервые оказалась в этой комнате.

— Это был астрал? — поинтересовалась Анечка, массируя виски.

Очевидно, Милена не пришла в себя, и поэтому сердито ответила:

— Астрал?! Это скотина Полпот черти каких грибов приволок!

Было очевидно, что «скотина Полпот» не связан родственными узами с известным камбоджийским диктатором, зато имеет прямое отношение к содержащемуся в напитке отвару грибов.

— Скажите, — спросила Анечка, — вы тоже их видели?

Милена снова опустилась на кресло.

— Кого? — едва слышно прошептала она.

— Гофмана и этого… Ивана Степановича.

Милена явственно вздрогнула, снова встала, и, шатаясь как пьяная, подошла к зеркалу в готической раме, висящему на стене рядом с иконами и в ужасе схватилась за голову, увидев пробивающуюся сквозь краску снежно-белую седину.