Мы с Брэнди быстро подружились. Сперва она мне не очень понравилась. Мне казалось, вся ее жизнь крутится вокруг того, как похудеть, подкачать здесь и там, лучше уложить волосы и приподнять грудь. Я мечтала сыграть одну из героинь Толстого. Она – подружку Джима Кэрри.

Но у нас оказалось намного больше общего, чем я ожидала. Может, она и выглядела легкомысленно, но на самом деле была не такая. Когда Брэнди нужно было подписать контракт, она успешно изображала секс-бомбу, но дома была совершеннейшей лапочкой и всегда предлагала мне взять что-нибудь поносить, накраситься ее косметикой и не отказывалась поговорить по душам.

Разумеется, прошло немного времени и я рассказала ей о Ричарде. И Брэнди сочувствовала и сопереживала так, как Джо, увы, не мог даже после своей реинкарнации. Она вздыхала, когда я говорила, что мы с Ричардом духовно близки, и однажды, когда Джо был на работе, а Брэнди закончила дневные занятия пилатесом, она достала карты Таро.

– Моя бабушка была цыганкой, – поведала Брэнди, откидывая назад черные волосы, и протянула мне изрядно потрепанную колоду. – Она предсказала, что в один прекрасный день в Лос-Анджелесе со мной произойдет чудо! Я тогда была ребенком и даже не мечтала о Голливуде.

– Чудо? – переспросила я.

– Да. Именно чудо. Так она и сказала. И еще бабушка сказала, что после этого я смогу изменить мир к лучшему. Значит, я стану знаменитой, правильно?

Я кивнула. Толкование было немного притянуто за уши, но звучало заманчиво.

– Может, она хотела сказать, что ты станешь работать в ООН и предотвратишь мировую войну, – предложила я свой вариант.

– С моей-то внешностью? Да я тебя умоляю! Короче, в любом случае я унаследовала от бабушки дар предсказания, – продолжала Брэнди. – На маме природа отдохнула, а я сразу почувствовала, что могу гадать, когда бабушка умерла. Так, давай-ка посмотрим, что тебя ждет. Надо подуть на карты, прежде чем ты их перетасуешь, – наставительно сказала она. – Это для того, чтобы избавиться от чужой энергетики, которая могла остаться на этих картах. Если этого не сделать, получишь вместо своей судьбы судьбу Джо – как раз ему последнему я гадала.

– И что ему выпало?

– Что он не получит главную роль в римейке «Ангелов Чарли».

Я могла бы предсказать Джо то же самое, просто посмотрев в его свидетельство о рождении, но сделала вид, что способности Брэнди меня потрясли.

– Так, давай тасуй, – сказала она. – Теперь раздели колоду на три части.

– Одинаковые?

– Как хочешь. Следуй велению своего сердца, – многозначительно добавила она.

– Боюсь, оно давно ничего мне не велит, – попробовала я пошутить и вспомнила свой последний сеанс гадания на картах Таро. Я тогда наняла гадалку для Мэри, это входило в программу девичника перед свадьбой. Настоящая цыганка, по ее собственным словам, вела себя вроде бы прилично, пока не заявила мне вдруг, что к концу года я забеременею. Я несколько испугалась. Но тут она добавила, что скоро у меня начнется трехлетняя полоса сексуального воздержания. Прямо с завтрашнего дня.

«Тогда как же я забеременею до конца года?» – спросила я.

«Следи за тем, чтобы в декабре не встречаться с архангелами», – хихикнула Мэри.

Короче, не стоила гадалка тех денег, которые мы ей заплатили.

«Позолотите ручку, девочки, – сказала она нам с Мэри. – Если золота нет, так и „Виза Голд“ сойдет».

Если Брэнди плохо погадает мне, то, по крайней мере, бесплатно.

Я разделила колоду на три стопки. Брэнди велела мне снова сложить их вместе и перетасовать, после чего сама наконец взялась за карты и стала раскладывать «рубашкой» кверху.

– Сосредоточься на том, что ты хочешь узнать, – сказала она.

А что я хочу узнать? Я глотнула кофе. В голову полезли сотни, даже тысячи вопросов. Правильно ли я поступаю? Стану ли я знаменитой? Будет у меня своя звезда на Голливудском бульваре? Вернется ли ко мне Ричард?

Ричард. Ричард, Ричард, Ричард.

Глядя на «рубашки» карт с затейливым кельтским рисунком, я почувствовала, как вопрос о том, что ждет нас с Ричардом, сам собой всплывает в моем мозгу, словно обломок доски на поверхность мутной реки. Неудивительно. Ведь о Ричарде я только и думала на протяжении последних двух месяцев. Даже когда мне казалось, что не думаю о нем, я знала: все, что делаю, я делаю ради него. Ради него я стремилась стать актрисой (если прославлюсь, он захочет меня вернуть); из-за него специально не смотрела на дорогу, когда меня чуть не сбил грузовик (интересно, он почувствует себя виноватым, если я умру?).

Брэнди сидела с закрытыми глазами.

– Ну как? – не вытерпела я. – Видишь что-нибудь?

– Ого! Да еще как, – кивнула она. – Надвигается что-то грандиозное!

– Что? – я нетерпеливо подалась вперед. – Нет, если что-то плохое, лучше не говори, – тут же добавила я, взглянув на первую карту, которую Брэнди перевернула. Это был знак Смерти. Вот блин…

– Плохи мои дела? – вздохнула я.

– Необязательно. Ого, вот здесь я чувствую сильную вибрацию. У тебя мощное биополе.

– Что все это значит?

– Так, вот эта карта, – она указала на карту со страшными перекрещенными мечами, – говорит о разлуке, разлуке которая произошла совсем недавно.

– Это, безусловно, похоже на правду, – саркастически заметила я.

– Зато вот эта, – продолжала она, – указывает на новые встречи и начало новой жизни. А вот эта, – сказала Брэнди, взяв в руки карту с потрясающе красивым рогом изобилия, – эта карта означает замужество.

Разлука в недавнем прошлом. Новые встречи. Замужество. Интересно, это ответ на вопрос о нас с Ричардом? Неужели карты говорят, что хоть мы и расстались, но неизбежно встретимся вновь и, более того, поженимся? Сердце у меня радостно забилось.

– Говоришь, ты обладаешь настоящим даром предвидения? – спросила я шутливо, пытаясь тем самым не выдать, как отчаянно надеюсь, что ее предсказание сбудется. – Ты серьезно веришь, что именно это ждет меня?

– Карты нельзя воспринимать буквально, – обескуражила меня Брэнди. – Они не предсказывают судьбу слово в слово. Карты лишь говорят, что может случиться с тобой, если ты действительно этого хочешь и к этому стремишься.

Конечно, я этого хотела!

– И это не значит, что предсказанное произойдет с тобой само по себе, что тебе не нужно прикладывать усилий, – продолжала Брэнди.

О боже! Да я горы сверну, если понадобится, ради того чтобы вернуть Ричарда!

– И не значит, что, когда что-то произойдет, это обязательно окажется тебе нужно.

Что значит – не окажется нужно? Да это самое лучшее, что могло бы случиться в моей жизни!

– Но ведь скорее всего случится что-то хорошее?

Брэнди пожала плечами.

– А сколько осталось ждать? Это скоро произойдет?

– Ждать недолго, – сказала она и постучала ногтем по картам, – судя по всему, все произойдет здесь.

Я нахмурилась. Как же так? Как мы сможем воссоединиться с Ричардом, если я не уеду из Лос-Анджелеса?

– А ты уверена, что карты говорят о нашем с Ричардом воссоединении?

– Похоже на то. Разлука – это ваш разрыв.

– А свадьба?

– Вот эта карта.

Да, не ожидала я услышать такое, но, боже мой, только бы это сбылось!

– Будь осторожнее в своих желаниях, – сказала Брэнди, перетасовывая карты.

– Ты правда веришь, что мы можем запрограммировать себе будущее? – спросила я. – Что в один прекрасный день ты станешь знаменитой только потому, что тебе этого хочется?

– На все сто, хоть это и глупо звучит, – ответила Брэнди. – Я верю в это, и всегда верила. Даже когда еще ребенком жила в Нью-Джерси. Когда мама ругала меня за плохие оценки в школе, я отмахивалась и говорила, что мне плевать на них, потому что для актрисы это не важно. Я знала, что буду играть; я никогда не хотела заниматься ничем другим. Моей первой героиней была Кэрри Фишер.

– Лея Органа из «Звездных войн»?

– Мне нравились ее волосы.

– А я хотела быть Дрю Берримор в фильме «Инопланетянин».

– Да, мне она тоже нравилась. Я говорила маме, что, если будут снимать продолжение этого фильма, я буду играть ее роль.

– Я тоже так говорила родителям, – призналась я. – Когда они приставали ко мне: «Учись лучше, учись лучше!» – чтобы меня взяли в хорошую школу. Они все талдычили, что это так важно, чтобы поступить потом в университет и найти достойную работу. То есть стать врачом или юристом. И тогда я пообещала маме, что в один прекрасный день стану знаменитой актрисой, заработаю кучу денег и отправлю ее в кругосветное путешествие.

– Мне кажется, тебе это удастся, – сказала Брэнди. – У меня такое предчувствие. Может, не в этом году, но…

Я рассмеялась:

– Думаю, мама давно забыла о кругосветном путешествии. Боюсь, лучший подарок, который я могу сделать ей на Рождество, – это найти приличную работу или выйти замуж за достойного человека. И перестать покупать дорогую обувь, от которой только мозоли, взять кредит на жилье и начать откладывать на старость. Я слышала, как перед моим отъездом она жаловалась брату, что я так и не выросла. Мне словно все еще пятнадцать лет, и от этого она уже поседела раньше времени.

– Все мамы одинаковы.

– Твоя тоже до сих пор уговаривает тебя бросить все и начать жить нормальной жизнью, как все люди?

Брэнди опустила глаза и вздохнула.

– Нет. Уже нет. Дело в том, что она нас покинула.

– В смысле?

– Мама умерла три года назад, под Рождество. Тогда я и приехала сюда. До ее смерти я не могла уехать. Работала в салоне подержанных машин.

– Прости. Я сочувствую тебе. Ты знала, что она умрет?

– Да, это не произошло внезапно. Я знала, что она неизлечимо больна. У нее был рак. Перед смертью мама принимала столько обезболивающего, что говорила, ей легче станет, только когда она умрет.

– Ужасно.

– Ну, когда-то все умирают, – пожала плечами Брэнди.

– Да, но… она ведь была еще не очень старой.

– Сорок восемь.

– Совсем молодая…

– Умереть молодой – значит никогда не состариться, – процитировала Брэнди фразу, прочно приклеившуюся к Мэрилин Монро с тех пор, как она преждевременно ушла из жизни. Мэрилин была любимой актрисой Брэнди. – Это своего рода бессмертие. Ты остаешься на пленке в расцвете красоты. Ведь это лучше, чем дожить до девяноста лет и дождаться, когда тебе будут подтирать задницу в доме для престарелых.

– Да, звучит убедительно, – вздохнула я, подняла чашку с остатками холодного кофе и чокнулась с минералкой Брэнди. – За вечную жизнь в голливудском стиле!

– За вечную жизнь!

Но бессмертие на большом экране не собиралось так быстро настигнуть нас, невзирая на предсказания. По приезде в Лос-Анджелес я позвонила по всем телефонам, которые дала мне Мэри (и по двум, которые дала мне Бездарная Юнис, поджав губы, когда узнала, что я уезжаю из Лондона; эти номера, кстати, вообще не отвечали). Я боялась звонить людям, которых совсем не знаю, потому что могла нарваться на холодный ответ, но, напротив, все они оказались приветливыми, все обещали помочь, вот только почему-то не перезвонили. Договориться о встрече оказалось не легче, чем договориться о том, чтобы в ваш домик-вагончик поставили стеклопакеты.

Брэнди и Джо приложили все усилия, чтобы представить меня полезным людям, которых они знали (Джо знал одного такого человека – Брэнди). Брэнди заставила меня пнуть саму себя коленкой под зад и сходить наконец на пару-тройку вечеринок вместе с ней. Оказавшись там, мы разделили фронт деятельности, и каждая работала по одну сторону зала. Со своей офигительной грудью и живой широкой улыбкой Брэнди каждый раз возвращалась домой с полными карманами визиток и предложений от продюсеров немедленно отправить ее на ближайшие пробы. Что до меня, я каждый раз проводила вечер в компании бармена, нанятого подработать на светской вечеринке.

Постепенно я стала понимать, за счет чего в Голливуде добиваются успеха. Однажды Брэнди ворвалась ко мне в комнату и срывающимся от восторга голосом сообщила, что ей дают настоящую роль. Актриса, которая должна была ее играть, попала в автомобильную катастрофу и была так изуродована, что о съемках не могло быть и речи.

– Здорово!

Я и сама удивилась, как это вырвалось у меня. Я согласилась с Брэнди, что это – действительно редкая удача. Конечно, фортуна улыбнулась ей. Но только ей. А как же та актриса? Только сейчас я поняла присказку Джо, которую он повторял каждый раз, когда мимо проезжала «скорая помощь»: «Одним конкурентом меньше». А там каждый раз везли еще одного актера или актрису, чьи надежды теперь уже вряд ли когда-нибудь оправдаются.

Но мы с Брэнди умудрились нарваться на настоящие подводные рифы – я имею в виду посещение вечеринки одного продюсера, который оказался никаким не кинопродюсером, а спонсором порносайта в Интернете.

Мы ушли с вечеринки рано. Брэнди была уверена, что сомнительного вида фотограф, который мелькал на вечеринке то тут, то там, снимая гостей, окажется мошенником и использует наши фотографии на сайте, отрезав нам головы и приделав их голым женщинам. Мне, честно говоря, было наплевать, но Брэнди, которая всю жизнь утверждала, что она настоящая актриса, хотя у нее и тело порнозвезды, все казалось очень серьезным.

По дороге домой я попыталась объяснить подруге, насколько маловероятно, что ее страхи сбудутся. Она, должно быть, преувеличивает.

– Этим уже давно никто не занимается, – попыталась я успокоить Брэнди, – во всяком случае, не с такими девушками, как мы. Вот будь ты Камерон Диас или Дженнифер Лопес, тогда, возможно, тебе и стоило бы волноваться. А кому мы нужны? Кроме того, в наше время ценится реализм. Кому охота смотреть на одетых теток, пьющих шампанское из пластиковых стаканчиков, когда можно установить камеру, которая будет снимать обнаженных школьниц под душем. Или в туалете.

Брэнди резко затормозила.

– Вот блин! – Ее глаза округлились. – Точно! У них стояла камера в туалете!

– Ну да, – рассмеялась я. – Грандиозная затея! Не могу сказать, что мне это интересно, но говорят, на такие сайты каждую минуту заходит по сто человек.

– Лиз, я не спрашиваю, что ты думаешь об этом, – сказала Брэнди серьезно, – я, наоборот, объясняю тебе – у них там была камера. Я точно это знаю.

– Да ладно, – недоверчиво протянула я.

– Тогда почему хозяин спросил меня, заходила ли я когда-нибудь на сайт «поднатужься. ком»?

– Как? «Поднатужься. ком»? Нет, не может быть!

Я попробовала убедить себя, что Брэнди просто ослышалась, что это какой-нибудь безобидный сайт, в крайнем случае рекламирующий унитазы. Ситуация усугублялась тем, что я даже не могла сказать себе – да ладно, я и в туалете-то не была. Дело в том, что я очень нервничаю, попадая на вечеринку, где никого не знаю, а когда нервничаю, то каждые пять минут бегаю в туалет. Вот и сейчас я вспомнила, что, как только мы пришли, я первым делом спросила у хозяина, где находится дамская комната.

– Есть на первом этаже, – галантно ответил он, – но на вашем месте я воспользовался бы той, что на втором.

Теперь я поняла, что он не просто отправил гостью на более удобный горшок, а устроил мне съемку крупным планом.

Брэнди была в отчаянии. У нее вообще всю последнюю неделю был расслаблен желудок (ей требовалось сбросить десять фунтов перед важными пробами, так что она сидела на капустной диете, хотя проще было бы сходить пару раз на мониторную очистку кишечника).

– Мы можем подать в суд, – сказала я. Мы сидели в круглосуточном бистро и топили горе в крепком кофе.

– И продемонстрировать присяжным наши задницы в доказательство того, что это именно мы на пленке? – Брэнди со злостью разорвала салфетку и вздохнула. – Да пошли они все… Как меня это достало! Достало ходить на дерьмовые вечеринки, толочься там с дерьмовыми мужиками, у которых в башке одно… – она нахмурилась, подбирая нужное слово, – дерьмовейшее дерьмо.

Я не могла не согласиться. Моим лучшим собеседником на минувшей вечеринке был некто, хваставшийся тем, что однажды переспал с кем-то, кто переспал с кем-то, кто в свою очередь когда-то переспал с Кёрсти Элли. Он удивился, что я не пришла в восторг. Но он, по крайней мере, поговорил со мной, а не отрезал, как первый парень, которому я решила сама представиться: «Сегодня больше не знакомлюсь. Спасибо».

– Неужели это единственный способ попасть на пробы? – спросила я Брэнди. – Может, просто нужно найти агентов получше?

– Лиз, – вздохнула Брэнди и посмотрела на меня с чуть покровительственной улыбкой. – Для неизвестной актрисы единственный способ поговорить с известным агентом – это устроиться чистить его бассейн. В Голливуде нечего и думать о том, что агент сделает из тебя знаменитость. Здесь другие правила. Сперва получи роль. Добивайся этого любыми средствами, – добавила она. – А вот уж потом хорошие агенты сами начнут звонить тебе. Посылать цветы. Приглашать на ужин в бистро. А за съеденные спагетти ты будешь отдавать им десять процентов, хоть работу ты нашла сама, без их помощи. Это классика жанра.

Она опустила голову на руки и тяжело вздохнула.

– Скоро произойдет что-то важное, – заверила я ее. – Я чувствую.

– А я чувствую, что загнусь раньше, чем найду настоящую роль. Я так устала от всего этого дерьма.

– Брэнди, – сказала я строго и подергала ее за руку, словно будя ото сна, – ты не можешь так вот взять и сдаться. Ты должна вселять в меня мужество, ты не забыла? Вспомни карты Таро.

– Таро тоже дерьмо.

– Ну! Не надо так говорить, – заныла я, ведь все мои надежды были связаны теперь с ее гаданием, – у тебя просто был неудачный день. Близятся критические дни, да?

– Да, ты права, – встряхнулась Брэнди и извлекла из сумочки пудреницу. – У меня всегда портится настроение перед этими делами. – Она накрасила губы ярким блеском. – И кстати, раз уж мы заговорили о неприятном, нам завтра надо заплатить за дом.

– Ничего. Я обналичу парочку дорожных чеков.

Но, вернувшись домой, я обнаружила, что за один месяц на солнышке я потратила намного больше, чем мне казалось. У меня осталось двести долларов.