Ну и вечерок! Все дорогу домой я молилась, чтобы Сима не улеглась до моего возвращения. Мне не терпелось вывалить на нее информацию о светском приеме, особенно тянуло расписать ей во всех деталях, как сама Арабелла Гилберт рыдала у меня на плече, рассказывая о неотвратимости грядущей липосакции. Хотелось рассказать про шампанское и закуски-канапе, про кокаин.

Но Сима уже легла – она говорила мне что-то про утреннюю смену в видеосалоне, а Толстый Джо тоже окопался у себя в бункере. За неимением Симы за слушателя сошел бы и он, хотя вряд ли его могли заинтересовать канапе, а кто такая Арабелла Гилберт, он и понятия не имел.

Пришлось отложить сказки Шахерезады до следующего вечера.

Я отправилась к себе в комнату и села на кровать, решив полюбоваться собой в стильном платье Мэри. Я вспомнила про суровую оценку Арабеллы, но линии трусов по-прежнему не увидела.

Я встала и, качая бедрами, направилась к большому зеркалу на стенке шкафа; ходила я ничуть не хуже Арабеллы. Так, с походкой все в порядке. Но произведет ли она впечатление на Брайана сразу, как только он увидит меня в Хитроу? Вот в чем вопрос.

Я решила, что спереди выгляжу совсем неплохо. Хотя меня несколько разнесло, от детского восьмого размера до двенадцатого (десятого по шкале «Маркса и Спенсера»), но все было как надо и где надо. Талия у меня осталась тонкой, а грудь – большой (чем горжусь), бедра слегка раздались (сомнительное приобретение). То есть все же не хотелось выглядеть так, как будто я жду ребенка.

Потом я развернулась в профиль. Тут все обстояло намного хуже. Решительно не хотелось верить, что в зеркале отражаюсь именно я. Еженедельно гробя себя за компьютером фирмы «Корбетт и дочь», я так ссутулилась и перекосилась, что теперь голова торчала из плеч, как голова черепахи из панциря. Мне можно было дать лет восемьдесят. И в довершение всего живот выдавался вперед так же сильно, как и подбородок.

Потрясенная и перепуганная своим внешним видом, я выпрямилась и сразу похудела фунтов на двенадцать. Значит, не все так ужасно. Просто надо в присутствии Брайана стоять навытяжку. Но я из-за того, что сутулилась постоянно, сейчас, с выпрямленной спиной, чувствовала себя довольно неудобно, так что, пока я собрала одежду, набросанную за прошлую рабочую неделю, мой позвоночник вернулся к привычному состоянию.

Хоть бы Брайан предупредил меня заранее, вздохнула я. Будь у меня хотя бы месяц на подготовку к его приезду, я бы встретила его мускулистая, как Антея Тернер в том клипе, где она на тренировке (только без ее кретинской ухмылки). Будь у меня полгода… Да за полгода я бы такого добилась! Просто ужас, что он приезжает так скоро.

Неужели за короткий срок можно что-то изменить? Я наклонилась поднять забытый носок и обнаружила рекламный проспект, взятый три месяца назад во время очередного приступа самоусовершенствования (которые обычно случались, когда я пыталась натянуть джинсы) в одном новом спортклубе. Я обвела жирным черным фломастером все предлагаемые виды занятий и твердо решила посещать их все, от аквааэробики в понедельник (идеально подходит пожилым, ослабленным людям и беременным женщинам) и кончая продвинутым курсом кикбоксинга (для инструкторов спецназа и участников гладиаторских боев).

При виде шести бодрых кружков я фыркнула. Я пометила шесть видов занятий. Шесть раз в неделю! Можете себе представить? На самом деле, придя на занятия с мячом на аквааэробику, я обнаружила, что забыла полотенце. Дежурная предложила мне за пятьдесят пенсов взять напрокат одно из полотенец спортклуба, но как она ни убеждала меня, что они махровые и мягкие, что их ежедневно кипятят и сушат в сушилке, я не могла свыкнуться с мыслью, что мое тело соприкоснется с полотенцем, которым накануне вытерся вшивый или даже покрытый струпьями человек!

Такую я нашла себе отговорку.

Думаю, мне легче было бы поддерживать форму, относись я к тем чудакам, что действительно получают удовольствие от занятий спортом. Знаете, этот тип – по их словам, нет в мире большего кайфа, чем бегать трусцой вокруг дома, лавируя между кучками собачьего дерьма. Увы, как бы я ни жаждала сохранить форму, мне трудно было сломать психологический барьер и представить себе упражнения как радость, а не как тяжелую повинность. А виноваты учителя физкультуры. Когда физрук в неполные пять лет награждает человека прозвищем Бум-Трах-Тарарах (для краткости – Трах), то вполне вероятно, что, когда он вырастет, сердце у него будет биться чаще только от нервотрепки.

И все же, сколько можно сбросить за четыре дня? Все книги о диете, собранные за мою бытность взрослой женщиной (то есть годы, когда я переживала из-за веса и хотела взять свое тело под контроль), меньше чем за месяц результата не обещали. Все должно идти постепенно, говорили они. Быстрая потеря веса – не что иное, как обезвоживание. Полный голод – тоже обман и неизбежно заканчивается обжорством. Неужели мне нужно такое похудание, грозно спрашивали наставники и учителя. Скорее всего, да – если диета оставит мне шоколадные пряники.

Главный секрет, видимо, знала Сима, которая съедала в день по три батончика «Марса» и не толстела. Я как-то перехватила ее утром, когда она шла завтракать в «Сникерс»-бар. Она предложила мне есть в день по три батончика «Марса» и больше ничего. Но такая диета не показалась мне слишком привлекательной.

– Что ж ты раньше не села на диету? – спросила она.

– Да я хотела начать, как только он позвонил, но в тот момент я думала только, как сказать ему правду про квартиру. Теперь, когда с квартирой вроде уладилось, для полноты иллюзии мне остается лишь выглядеть так, как будто я все шесть лет провела в фитнесс-центре.

– Ты ему про это говорила?

– Кажется, Брайан думает, что спортзал мне просто дом родной.

– По-моему, ты будешь постоянно ходить в спортзал только в том случае, если тебя возьмут туда уборщицей, – сказала Сима. – А ты купи ему повязку на глаза. Или попробуй не есть ничего, кроме капустного супа, – предложила она с чуть большим энтузиазмом. – Действует быстро, во всяком случае, мне говорили. К выходным сбросишь килограмма три. Просто в начале недели навари кастрюлю побольше и ешь суп сколько влезет, но кроме него – ничего. Единственная проблема – не все любят жить в такой атмосфере, понимаешь? Но пока в Балхэме только мы, а еще не Брайан, то нет проблем, какая разница, кто портит воздух – ты или Геркулес, а приедет Брайан – ты и сама не станешь при нем пукать, как ломовая лошадь.

– Только бы от страха не пукнуть, – ответила я.

– Тогда пусть хотя бы не воняет капустой.

Серьезный аргумент.

– Так, капустная диета отпадает. Что ты предлагаешь тогда?

– В «Марксе и Спенсере» продают трусы из прочной промышленной лайкры. Они способны утянуть человека целиком.

– Но выглядит все это не очень сексуально, – ответила я. – Весь жир, который утягивается, выпирает над резинкой пояса, а еще больше – на бедрах. От специального белья никакого проку. И даже если в одежде выглядишь неплохо, то все время боишься, что вздохнешь поглубже и упадешь в обморок или треснешь при попытке снять амуницию.

– Знаю, – сочувственно сказала Сима. – Я поставила крест на бюстгальтерах с прокладками, когда одна из них выскочила прямо на танцах и у меня вместо груди оказалась справа гора, а слева дыра. Да еще в самый ответственный момент! Стыдно было – ужас. Смотрю, а прокладка лежит на полу между мной и партнером по танцу, – не могла же я просто нагнуться и схватить ее. А потом он на нее наступил.

– И что ты сделала?

– Я сложила руки на груди и сказала, что кто-то потерял подкладное плечико, и быстро ушла из клуба, пока до него не дошло. А ведь мог подать на меня в суд за попытку подсунуть фальшивый товар. Насколько я понимаю, вся эта паника означает, что визит Брайана состоится. Он звонил и подтвердил?

Я уже открыла рот, чтобы сказать «нет еще», но тут телепатически точно зазвонил телефон.

– Отличные новости, – сказал Брайан. – Я только что вернулся с большого приема у начальника. – В Нью-Йорке было четыре утра. – Он посмотрел показатели за текущий месяц и пришел в восторг. Я точно приеду. Может быть, удастся пробыть больше четырех дней.

Оп!

– Э-э, отлично, – сказала я. – Только мне во вторник надо в Джерси на одну деловую встречу, так что не знаю, смогу ли я пробыть с тобой больше четырех дней.

Сима подняла большой палец в знак высокой оценки моей сообразительности.

– Хорошо, – ответил Брайан. – Уверен, нам хватит и четырех дней, чтобы снова узнать друг друга.

– Я рада, что у вас хорошие показатели, – сказала я.

– По сравнению с твоими они ничто, – лукаво ответил он. – Увидимся в пятницу.

Я положила трубку, чувствуя себя в свободном полете между пиком восторга и бездной отчаяния.

– Он сказал, что я ему всегда нравилась, – сообщила я Симе. – Когда-то я действительно выглядела неплохо.

– О боже! Ты и сейчас ничего, – нетерпеливо сказала Сима. – Подстригись. Сделай мелирование, маникюр. А накрасишь глаза, Брайан и вовсе не заметит, что ты прибавила три фунта.

М-м-м… Может, она права. Может быть, погрешности корпуса удастся скрыть под слоем краски.

В любом случае, пора идти к парикмахеру. Моя шикарная стильная челка потеряла форму и сильно отросла, так что теперь разваливалась пополам, как у хиппи, и придать ей форму можно было только с помощью такой дозы лака, которой вполне хватило бы на покраску небольшого катера.

Харриет отсутствовала, и в офис можно было не ходить. Я смогла записаться к лучшему стилисту в городе. Это стоило жутких денег (думаю, мой банковский оператор упал бы в обморок от такой цифры). Но я сэкономила на покупке глянцевых журналов, которые читала бесплатно на работе, и итог оказался почти приемлемым. Я нашла один журнал, где Арабелла Гилберт, одетая во что-то от Армани, вскрывала очередной конверт.

– Хотелось бы что-то в этом духе, – сказала я стилисту Гвидо, сунув снимок ему под нос.

– Хорошо, – ответил он, поправляя у себя на голове послойное мелирование а-ля леди Ди.

Я думала, он ответит, что-то вроде «ишь, размечталась», но он только почесал в раздумье подбородок и сказал:

– Думаю, получится. Знаешь что? Ты и сама немного похожа на нее. Та же линия подбородка.

За одни эти слова я готова была заплатить по двойному тарифу. Неужели у меня та же линия подбородка, что и у Арабеллы Гилберт? Я вдруг испытала гордость за свой несколько безвольный подбородок.

Во всяком случае, именно читая один из этих журналов я наткнулась на чудесный способ похудания. Хотите похудеть мгновенно? – вопрошала статья. Сделайте ирригацию кишечника.

Звучит вполне научно. К тому времени, когда я дочитала статью, картина сложилась жуткая, но подопытная из журнала заявляла, что она после первого же сеанса потеряла пять фунтов. Это было то, что мне нужно. Я решила, что мой избыточный вес коренится в залежах красного мяса, спрессованных у меня в кишечнике, хотя, кроме воскресного обеда у мамы, я не ела мяса уже пять лет, с тех пор как открыли коровье бешенство (последний раз я ела шашлык в Оксфорде и чуть не попала в больницу). У метода были и другие плюсы – блеск в глазах и чистая кожа. Ощущение полного благополучия, которое длится… не знаю… до нескольких минут! Возможность носить платье с голой спиной или мини-юбку достигается ценой совсем небольшого унижения, решила я.

На самом деле унижение оказалось совсем не таким маленьким.

Парикмахер Гвидо порекомендовал мне клинику, где в прошлом лечился сам.

– Скажи, что ты от меня, – сказал он. – Они могут сделать скидку.

– Какой такой Гвидо? – спросила регистраторша, а потом назвала мне трехзначную цифру.

– Вы уже делали ирригацию кишечника? – спросила меня женщина-врач, когда мы потом вошли в небольшую комнату, чем-то похожую на то заведение в Балхэме, где мне делали эпиляцию воском (еще одна пытка, которую мне предстоит вынести до приезда Брайана, вспомнила я). – Откуда вы получили информацию о нашей клинике? – поинтересовалась она веселым беззаботным голосом.

– Из журнала «Идеальная женщина», – пискнула я.

– Понятно. Позвольте, прежде чем мы приступим к процедуре, я немного расскажу вам, в чем она заключается.

– Думаю, в общих чертах я это поняла при чтении статьи, – заверила я ее. Мне казалось, что в случае клизмы или прокалывания ушей лучше всего убедить себя, что ничего страшного не будет, и надеяться, что врач сделает все быстро и неожиданно.

– Можете задавать любые вопросы, – сказала врач, доставая из шкафа что-то вроде банки с вазелином. – Может быть, вам стоит снять одежду и надеть это. – Она протянула мне какой-то хлопчатобумажный халат с резинками, которые не завязывались. Я юркнула за шторку и переоделась. Как я и думала, то был больничный халат. К тому времени как я вышла из-за шторки и увидела, как она мажет руки вазелином, я испугалась так, словно шла на серьезную операцию.

– Вы помните дату последней эвакуации?

– Простите, дату чего? – спросила я. На мгновение мне показалось, что она спрашивает про эвакуацию детей из Лондона в сельскую местность во время Второй мировой войны, чтобы я думала о посторонних темах, пока она возится с моим нижним этажом. Но она имела в виду другое.

– Стул, милочка, – нетерпеливо сказала она. – Когда у вас в последний раз был стул?

– Да вроде бы утром.

– Стул бывает регулярно?

– Вообще-то я об этом не задумывалась.

– Мало кто думает о своем кишечнике, – сказала она и посмотрела на меня с укоризной. Затем скрестила на груди руки, обтянутые резиновыми перчатками, и разразилась лекцией, судя по всему не первой в ее практике. – Да, это укромная часть тела – но это вовсе не означает, что она не важна, – вещала она. – Люди заботятся о сердце, легких, почках. Обо всех органах, которые пользуются популярностью. Селезенку и ту иногда обследуют. А про старый добрый кишечник все забывают. Но только представьте себе, что будет, если кишечник выйдет из строя?

Я послушно кивала, как школьница, застуканная за курением.

– Что, по вашему мнению, случится, если все мусорщики Лондона устроят забастовку? – спросила она меня. – С завтрашнего дня? При такой погоде? Начнется гниение, вот что. Гниение.

Она осуждающе ткнула меня пальцем в живот. И там тоже начнется гниение?

– Ваш кишечник засорен, видимо, уже давно, – вздохнула она. – Возможно, дело зашло уже слишком далеко. Лягте лицом вниз.

– Стоишь ли ты этих мук, Брайан Корен? – страдальчески прошептала я, когда мне вставили в попу небольшую трубку.

– Что вы сказали? – спросила она. Вряд ли она расслышала, потому что в это время крутила какую-то машинку, издававшую поочередно то свист, то чавканье.

– Ничего. Просто ругнулась.

– Ругайтесь, – сказала она. – Все ругаются. И поверьте мне, ни один мужчина не стоит таких мук.

Видимо, да. Но я надеялась, что ирригация кишечника уменьшает живот быстрее, чем приседания.

– Теперь я введу вам в кишечник теплую воду, – продолжала врач. – И скоро вы увидите, какая грязь будет выходить из вашего кишечника по этой трубке. Можете посмотреть, как это происходит. Думаю, вам будет интересно.

– Я лучше зажмурюсь, – ответила я.

После промывания я так боялась дать течь, что остаток дня ходила в трех парах трусов.

Конечно, не заметно было, чтоб я похудела хотя бы на унцию, хотя врач и заверяла меня, что все отбросы вышли через трубочку (как она меня ни уговаривала, я не стала смотреть). И вместо обещанной бодрости я ощущала полнейшее изнеможение. И вдобавок, легкую досаду.

Возможно, задница у меня и стала чище, но гостей звать как-то не хотелось, поэтому Ричарда, явившегося вечером без приглашения, я встретила не слишком приветливо. Он, видимо, понял, что я ему не рада, потому что не побежал, как всегда, прямиком в гостиную, чтобы плюхнуться на мое место на диване и потребовать чая, а стоял на пороге, пока я не пригласила его зайти.

– Ты подстриглась, – сказал он.

– Кроме тебя, никто не заметил. А тебя Сима предупредила? – спросила я.

– Нет, – гневно отверг он это предположение. – Я сразу заметил. Ты выглядишь по-другому. Просто сияешь. Что с тобой случилось за эту неделю?

Я не стала объяснять, что истратила месячную квартплату на трубку, которую вставляют в зад, чтобы очистить организм от завалов камней.

– Да ничего особенного, – ответила я просто. – А что, я правда выгляжу по-другому?

– Да, ты выглядишь классно.

– Спасибо.

– Послушай, я ненадолго. Я знаю, ты меня сегодня не ждала, но мне хотелось бы с тобой увидеться еще раз, прежде чем твой друг приедет сюда. Мне будет не хватать тебя, Лиза.

– Да он всего на несколько дней, – фыркнула я.

– Я знаю, но мне кажется, мне все равно будет тебя не хватать.

– Ну что ты так расклеился. Сходи поиграй в футбол или во что-нибудь еще.

– Да, наверно, надо. Слушай, если ты все же решишь нас познакомить, просто позвони мне. Я хочу сказать, а вдруг он тебе надоест и ты захочешь, чтобы он поиграл с ребятами в футбол или во что-нибудь еще. Чтобы ты немножко отдохнула от него. Я с удовольствием им займусь.

– Спасибо. Не думаю, что устану от Брайана, – сказала я. – И потом, он не играет в футбол.

Он топтался у входа, держась за ручку двери.

– Брайан. Это его имя?

– Да.

– Смешное.

– Возможно.

Повисла пауза. Обычно в таком случае я говорю что-нибудь простое и веселое, но тогда я хотела успеть накрасить ногти. Ричард первым нарушил молчание.

– Э-э… Лиз, а ты… э-э… не подумала о том, что я тебе сказал в воскресенье?

– О чем это?

– Ну, чтобы снять квартиру? Вместе.

Господи, только не это, мысленно охнула я. Я совершенно забыла. Я почувствовала, как мое сердце упало в пятки.

– Да я тут закрутилась, – выпалила я. – Приходится все делать самой. Харриет уехала на неделю, а собаку оставила мне.

Геркулес, как будто дождавшись нужной реплики, вышел и обнюхал посетителя. Ричард наклонился и погладил его по голове.

– Симпатичный, – сказал он.

– Точно как шило в одном месте.

– Может, выгуляем его? Заодно и поболтаем?

– Он не очень любит гулять. Он жутко пугливый.

– Ладно, – кивнул Ричард. – Послушай, наверно, мы увидимся, когда уедет твой друг. Мне просто сегодня захотелось сказать тебе «привет». И сказать, что…

– Что?

– Просто, что ты отлично выглядишь, и вообще. Ты всегда хорошо выглядишь…

Я смущенно коснулась своих волос, затем чмокнула Ричарда в щеку и проводила его до улицы.

– Мне надо рано вставать завтра, чтобы открыть офис, – соврала я.

– И еще одно… – начал он снова.

– Что? – спросила я, обнаружив, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не быть резкой.

– Я ведь ничего не подарил тебе на день рождения, но хотел бы пока что подарить тебе это. Пока мы не пошли в магазин.

Он передал мне конверт.

– Но ты уже предложил мне свою кредитную карточку, – сказала я.

– Да, но это я сделал сам.

Я открыла конверт и достала оттуда сложенный пополам в виде открытки лист тонкой бумаги. На первой странице был карандашный набросок. Это была я. Я сразу же себя узнала по позе. Ричард нарисовал меня с фотографии, которую он сделал во время нашей с ним поездки в Брайтон. Я тогда еще была слишком взволнована самим фактом того, что у меня есть постоянный друг, чтобы набраться наглости и пытаться изменить его. Например, сделать так, скажем, чтобы он немного разбогател.

– Спасибо. Очень хорошо получилось, – сказала я.

Это была правда.

– Тебя легко рисовать, – сказал Ричард. – Мне хочется нарисовать тебя как-нибудь с натуры.

– Да, – рассеянно ответила я, засовывая открытку назад в конверт и кладя конверт на стойку для цветов, где он потом довольно долго лежал.

Ричард уже вышел на улицу и стоял на тротуаре.

– Увидимся, – снова сказал он. – Когда уедет твой приятель.

– Да. Пока. Послушай, я закрою дверь, а то если мы будем так стоять, то тепло уйдет из дома.

Ричард кивнул. Я закрыла дверь, чтобы сохранить тепло, хотя на улице был один из самых жарких дней в году. Я поднялась к себе в комнату и спряталась за занавесками. Я смотрела, как Ричард шел по улице, пиная камни и фонарные столбы, пока не скрылся из глаз. Потом я села перед зеркалом и снова долго и внимательно смотрела в него.

Но я смотрела не потому, что была отвратительна себе за холодность, с которой обошлась с другом, позволив ему уйти, словно побитой собаке, – я думала над тем, что он сказал.

Действительно ли я так хорошо выглядела? Я не могла опомниться. Конечно, мои волосы лежали аккуратнее, поскольку Гвидо сделал с ними чудо, и кожа моя неожиданно стала казаться намного чище. Может быть, весь фокус в ирригации кишечника? Я стала становиться в позы, словно четырнадцатилетняя девочка, мечтающая о карьере супермодели. Я постаралась представить, какое произведу впечатление на Брайана после долгой разлуки.

Должен ли он сразу увидеть меня в лучшем виде? Должна ли я при встрече с ним хмуриться, как восходящая звезда, или улыбаться, как дурочка? Не покажется ли физиономия широченной, если я буду широко улыбаться? Щеки при этом не вылезут за уши? Я снова надула губы, решив, что слишком широкая улыбка делает меня похожей на хомяка-маразматика.

– Привет, Брайан, – прошептала я, стараясь говорить как можно соблазнительней. – Давно не виделись. Как прошел полет?

Опять вопросы. Нужна ли мне блестящая помада, которая сделает мои губы более полными, но придаст зубам желтоватый оттенок? Или лучше сделать губы темно-красными, тогда линия рта будет более жесткой, но зубы будут казаться жемчужно-белыми?

Я примерила одежду, которую взяла у Мэри для предстоящей авантюры.

– Я на редкость хороша, – произнесла я, читая текст по бумажке, которую по совету Мэри наклеила на зеркало, чтобы, рассматривая точки на лице, всегда напоминать себе о своей бесценности. – Я самая замечательная, уникальная и красивая во всем этом чертовом мире.

Ну или что-то вроде того.

Внезапно Ричард, обиженный мной, стал так же далек, как выход на пенсию. И я поняла, что могу получить все, что захочу.

– Брайан Корен, – прошептала я лисе в зеркале, – встречай свою судьбу.