В ожидании еженедельного визита Райли с внуками я направился к кухонному столу, чтобы подготовиться. Хотя Белла недовольно кривилась и ворчала, стол в кухне превратился в поле для складывания головоломок, за которым собиралась семья, чтобы решить, куда вложить очередной фрагмент. Долгие годы он служил центром притяжения и домом для головоломок — одной за другой. И точно так же Белла долгие годы жаловалась, что мы могли бы найти и более подходящее место.
Я вспомнил, как мы часами просиживали здесь с Райли, разговаривая и складывая головоломки. Теперь я сидел за ним уже со своими внуками — жизнь описала полный цикл, и я не смог бы придумать лучшего способа стать к ним ближе.
Сознавая, сколь мало у меня осталось времени, чтобы осуществить мечты всей жизни, я принялся шарить по Интернету, пытаясь выяснить, что для этого потребуется.
Едва на экране вспыхнул логотип автошколы «Клетчатый флаг», как по коже у меня пробежали мурашки и, охваченный радостным волнением, я понял, что нашел то, что искал. Губы мои по собственной воле сложились в улыбку, и я не смог бы стереть ее, даже если бы захотел. Текст на странице гласил:
…автошкола «Клетчатый флаг» удовлетворит вашу тягу к приключениям, адреналину в крови и, самое главное, — к скорости! Мы располагаем всем необходимым, чтобы в мельчайших подробностях воспроизвести для вас атмосферу гонок. Забудьте о прыжках с парашютом, падении с моста на эластичном канате или подъеме на Эверест. У нас вы получите незабываемый опыт вождения сток-каров, ощутив себя настоящим участником гонок NASCAR, о чем большинству людей остается только мечтать. Хотите ли вы поучаствовать в гонках своей мечты или же просто испытать себя за рулем гоночного болида, мы готовы сделать вам предложение, которое удовлетворит любое эго или бюджет. С чего бы вы ни начали, это приключение в полной мере удовлетворит вашу жажду скорости!
Текст действительно оказался заманчивым, и от предвкушения у меня учащенно забилось сердце. Я стал читать дальше и выяснил, что совместный опыт инструкторов составляет тридцать лет. Для обучения они использовали сток-кары последней модели NASCAR Winston. Уровень водительского мастерства курсантов колебался в пределах от начинающего до среднего.
Здесь были предложения на любой вкус и кошелек. Например, «Кандидат» за сто двадцать пять долларов. Оно включало поездку на месте пассажира в гоночном авто со скоростью 170 миль в час. «Что ж, меня это вполне устраивает», — подумал я. «Новичок сезона» стоил на несколько сотен долларов дороже. В состав этого пакета входила получасовая лекция в аудитории, поездка на месте пассажира и десять кругов за рулем по гоночному треку со скоростью 165 миль в час. Кроме того, в наличии имелись «Гонка для начинающих», «Счастливый час» и «Максимальное удовольствие», причем каждое последующее предложение было дороже предыдущего, а время, проведенное за рулем на треке, соответственно, увеличивалось. Венцом считалась «Чемпионская гонка», обеспечивающая наибольшее приближение к уровню настоящих соревнований. Она включала в себя все вышеперечисленные программы, но при этом вам предлагалось проехать двумя группами автомобилей на расстоянии двух корпусов друг от друга. Финальная сессия программы имитировала настоящую гонку продолжительностью в десять кругов. Трехдневное обучение составляло в общей сложности внушительную сумму в две тысячи девятьсот девяносто пять долларов.
Это предложение, можете не сомневаться, привело меня в полный восторг, но я всегда с большой осторожностью и неохотой тратил деньги на себя, поэтому стал читать дальше:
…школа делает упор на том, чтобы вы провели как можно больше времени за рулем. За три дня обучения вам представится возможность не единожды испытать себя на гоночной трассе. Чем продолжительнее курс, тем выше скорость, которой вы достигнете, и тем разнообразнее окажутся упражнения, которые вам предстоит выполнить.
Записав номер телефона автошколы, я потянулся за кошельком, подумав при этом: «Какого черта, живем только один раз!»
Ненавижу кредитные карточки. Только в Америке люди покупают вещи, которые не могут себе позволить, причем еще и добавляют двадцать процентов сверху — как будто рассчитывают выиграть в лотерею. Собственно, иногда я пользуюсь ими, но никогда не беру в кредит больше того, чего не смогу выплатить в конце месяца.
Администратор приняла мой заказ.
— Мы будем ждать вас одиннадцатого числа, мистер ДиМарко, — сказала она и повесила трубку.
И только тогда до меня дошло: Я БУДУ УЧАСТВОВАТЬ В ГОНКАХ!
Не успел я встать из-за стола, как зазвонил телефон. Это оказалась Райли.
— Я буду участвовать в гонках! — радостно завопил я. — Я только что подтвердил по телефону свой заказ.
Последовала недолгая пауза.
— Отлично, папа, — наконец сказала моя дочь, но в голосе ее не было веселья.
Меня словно окатили ледяной водой.
— Я никуда не поеду, — тут же выпалил я.
— Глупости, — она шмыгнула носом, — ты просто обязан это сделать. В этом-то вся и штука, верно?
— Все будет в порядке, — прошептал я, понимая, что никого обмануть не удастся. Мои песочные часы пустели, и не было в мире слов настолько сильных, чтобы остановить время. — Все будет в порядке, родная.
* * *
Вместо того чтобы в одиночестве дожидаться меня три дня в каком-то мотеле, Белла настояла на том, что будет лучше, если она пересидит мое приключение дома.
— В конце концов, ты же не хочешь, чтобы я обошла тебя на треке, — заявила она. — Это было бы неудобно.
Я уложил вещи, заехал в аптеку купить два пузырька таблеток, что прописала мне доктор Райс, и направился домой, чтобы попытаться хоть немного поспать.
Проснулся я раньше обычного. Мне не хотелось терять ни минуты.
В самолете я поневоле принялся вспоминать, откуда она у меня появилась, эта жажда скорости.
* * *
Нам с Дьюи было по четырнадцать лет, когда мы взяли «кадиллак» моего старика. Предполагалось, что это будет увеселительная поездка, но глупая детская выходка едва не обернулась для нас настоящим кошмаром.
Я сел за руль, и мы покатили по шоссе. Вскоре я свернул направо, на частную дорогу, которая тянулась вдоль пруда. Я придавил педаль газа, завизжали шины, и, выбрасывая из-под колес щебенку и мелкие камешки, мы понеслись по узкой тропинке. Разворачиваясь, я увидел толпу недовольных, которые уже собрались в начале дороги в ожидании нас.
— Ах черт! — вырвалось у меня. Но я все-таки поехал обратно, готовый предстать перед судом.
Я немного приоткрыл окно. К нам приблизился какой-то лупоглазый мужчина. Хотя возмущение толпы можно было понять, голос его срывался от ярости, которая сразу показалась мне преувеличенной. Я струхнул, но постарался сохранять спокойствие. Мужчина положил свои здоровенные лапищи на дверцу.
— А ну вылезайте из машины… НЕМЕДЛЕННО! — рявкнул он. — Мы сейчас вызовем полицию.
— Валяйте, звоните, — отозвался я, — но вылезать мы погодим.
Здоровяк заверещал, словно его режут:
— ВЫЛЕЗАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО!
И он потянул стекло на себя, словно намереваясь переломить его своими ручищами.
Я притопил газ, но мужчина сдаваться не собирался. Мы протащили его через несколько кустов, прежде чем он наконец разжал руки. Я запаниковал, резко рванул руль направо и помчался к заднему двору. Мы оглянулись. Он уже успел подняться на ноги и теперь бежал следом.
— За нами гонится вся округа! — заорал Дьюи.
Я вдавил педаль газа, но тут машина вылетела на лужайку с мягким и слабым грунтом и начала увязать, прорывая настоящую траншею на заднем дворе того самого мужчины, да так, что из-под задних колес фонтаном полетели трава и комья грязи. Мы уже решили, что дело швах, но тут машина дернулась вправо, потом влево, затем снова вправо и вырвалась из колеи. Я взял курс на шоссе.
Толпа уже требовала крови.
Дьюи завопил:
— Камень!
И пригнулся, прячась за спинкой сиденья.
Небольшой булыжник разнес заднее стекло и упал на сиденье. Мы оглянулись. Здоровяк довольно улыбался. «Ему бы выступать на Олимпийских играх в толкании ядра», — подумал я.
Мы добрались до конца тропинки, выскочили на шоссе и сломя голову помчались домой. В кои-то веки искаженное бешенством лицо отца или даже беседа с полицейскими представлялись мне детской забавой. Нам срочно нужна была защита.
По лицу отца после того, как он увидел булыжник на заднем сиденье «кадиллака», я понял, что мое наказание будет сущим пустяком по сравнению с тем, что ожидало мистера Лупоглазого.
* * *
Как-то холодным ноябрьским днем моя тяга к скорости привела нас с Дьюи на кукурузное поле. Это был старый «шевроле», и я практиковался в искусстве полного полицейского разворота на месте, для чего разгонялся задним ходом. Как раз перед тем, как потерять управление, я резко выворачивал руль и посылал машину вперед. Словно в луна-парке, когда мы катались на аттракционах, Дьюи восторженно вопил, глядя, как за окном мелькают ветви деревьев. Да, это было незабываемое чувство, когда казалось, что ты падаешь и не можешь ничего с этим поделать.
Во время последнего разворота на поле я утопил педаль газа в пол. Машина дергалась из стороны в сторону, а руль грозил вырваться из рук. Я вцепился в него, в последний миг рванул в сторону, и машина бешено закрутилась на месте. Внезапно водительская дверца распахнулась, невидимая сила рванула меня из салона, но при этом моя нога оказалась зажата под приборной доской. Дьюи, выглянув со стороны водителя, увидел, что тело мое беспомощно волочится по земле, а голова болтается в какой-то жалкой паре дюймов от переднего колеса. Глаза мои были широко распахнуты, но я ничего не чувствовал — свое веское слово сказал шок. Дьюи ухватился за руль, а потом нажал на тормоз. Услышав мой вымученный стон, он захохотал как сумасшедший.
Освободив застрявшую ступню, я выпрямился и встал на ноги. Меня тошнило. Не говоря ни слова, я сел за руль, с шумом захлопнул дверцу и развернул машину.
— А ну-ка еще разок! — заявил я.
Дьюи вцепился в сиденье…
Со стороны это, должно быть, выглядело дико, но другого способа научиться полицейскому развороту я не видел.
Да, мне было страшно, но все-таки не настолько, как если бы я остался дома с отцом и Джозефом.
* * *
Сначала задержали мой рейс, а потом у меня случилась долгая и оживленная дискуссия с вконец обнаглевшим клерком за стойкой проката автомобилей, так что в Шарлотту, что в Северной Каролине, я попал, когда уже совсем стемнело. Жара Юга обжигающей волной ударила мне в лицо, живо напомнив Вьетнам. Я подобрался, инстинктивно ожидая учащенного сердцебиения и одышки, которыми неизменно сопровождались эти воспоминания, но ничего подобного не случилось. Тело вело себя спокойно и расслабленно. «Значит, я все-таки излечился, — сказал я себе, — и должен поблагодарить Беллу за это!»
Преисполненный радостных надежд, я зарегистрировался в мотеле и, позвонив домой, рассказал Белле о своих последних открытиях. Она тоже пришла в восторг и оборвала меня, когда я начал извиняться за то, что оставил ее одну, заявив:
— Ты всю жизнь в первую очередь думал о других. Пришло время подумать о себе. Наслаждайся и получай удовольствие!
Я поблагодарил ее, положил трубку, сел во взятую напрокат машину и покатил к гоночному треку Лоу, что в Гаррисбурге, неподалеку от поворота на федеральную трассу 29. Занятия должны были начаться только утром, но мне хотелось повидать трек немедленно.
Учитывая, что большинство гоночных команд NASCAR размещались неподалеку от Шарлотты, трек Лоу служил тренировочной трассой для многих звезд. Полуторамильный овал считался гордостью компании «Спидвей моторз». Здесь каждый год проводилась самая продолжительная и престижная гонка NASCAR, «Кока-Кола 600», принимая на своей территории в День памяти до ста тысяч орущих во всю глотку зрителей и болельщиков. С наклоном на повороте до двадцати четырех градусов, а на прямых участках — до пяти, трек Лоу по праву считался одним из самых быстрых в стране.
Объезжая гоночную трассу в густеющих сумерках, я вдруг заметил кооперативные жилые дома, приткнувшиеся над первым поворотом, — в самом удобном и выгодном месте для наблюдения за ходом гонок. «Славное местечко! Я бы тоже не отказался поселиться там», — подумал я.
* * *
На следующее утро встал я, что называется, с петухами, съел банан, батончик мюсли, проглотил две пилюли и не спеша доехал до трека. Прибыв туда, я с удивлением обнаружил коренастого малого с песочными волосами и карими глазами, который тоже, очевидно, ждал открытия. Я протянул ему руку.
— Доброе утро! Меня зовут Дон ДиМарко.
— Билли Хатчинс, — представился он, пожимая мне руку. — Доброе утро! — Он окинул меня внимательным взглядом. — Ну и давно вы обучаете таких, как я, помешанных на скорости обормотов?
— Совсем недавно, — ответил я и рассмеялся. — Я такой же курсант, как и вы.
Он вновь окинул меня быстрым взглядом, явно производя в уме какие-то вычисления.
— Прошу прощения, но вы выглядите…
— Стариком?
Он пожал плечами.
— Не-a… Вы похожи на учителя. Младших классов.
Следующие несколько минут мы с ним дружески болтали, знакомясь поближе. Билли Хатчинс родился в Хантерсвилле, Северная Каролина, и оказался умен не по годам. Он уже участвовал в гонках на короткие дистанции на юге, где выиграл приз «Лучшего новичка сезона», а теперь жаждал заполучить трофей «За мастерское вождение». К нам начали присоединяться другие слушатели. Билл увидел своего приятеля и, представляя нас друг другу, сказал:
— Эв, это Учитель. — Переведя взгляд на меня, он улыбнулся. — Учитель, это мой приятель Эван Джейкобс.
Я, рассмеявшись при упоминании своего нового прозвища, пожал парнишке руку. А он вытер лоб и заметил:
— Здесь жарче, чем двум мышам, которые занимаются этим делом в шерстяном носке в августе.
Я рассмеялся еще громче. Но он был прав. Воздух раскалился настолько, что я уже покрылся тонкой пленкой пота, который не желал испаряться. Температура, при удушающей влажности, явно подбиралась к девяноста градусам, и облегчения ждать не приходилось.
— Я только что вернулся из Вьетнама, — сообщим я им. — Там тоже было жарко, как в аду.
— Еще бы, — согласился Эван и тут заметил, что появилась Майя Джулиус, единственная женщина в нашей группе. — Проклятье, — проворчал он, — девчонка!
Я вновь коротко рассмеялся и обронил:
— Тем лучше для нее.
Нас приветствовал жизнерадостный экипаж из трех лучившихся энтузиазмом мужчин, и выяснилось, что на одного инструктора приходится пять курсантов. Джеффу Болдаку, старшему наставнику, было не больше двадцати пяти — здесь, на юге, это означало, что он уже лет пятнадцать, как минимум, участвует в гонках. Широкоплечий и решительный, он очень походил на армейского сержанта в учебной части — правда, характером обладал несколько более дружелюбным.
— Наша задача здесь, в автошколе «Клетчатый флаг», заключается в том, чтобы уделить каждому особое внимание, которого вы заслуживаете, — начал он. — Во время обучения на треке вы будете находиться на постоянной радиосвязи со своими инструкторами, что позволит нам исправлять ошибки по мере их совершения, давать вам советы и подбадривать, если в том возникнет необходимость. Обещаю вам, что за рулем вы проведете максимально возможное время и с каждым разом будете мчаться по треку все быстрее.
Нас проводили в аудиторию, находящуюся в двух шагах от пит-лейна. Сначала мы зарегистрировались и подписали согласие на отказ от претензий, после чего нам предложили приобрести комплект снимков, которые тут же отщелкал специально приглашенный фотограф. Беллу подобное крохоборство наверняка бы разозлило, но я отнесся к нему философски и занял место в первом ряду аудитории.
Как только Майя и остальные тринадцать курсантов расселись, Джефф начал лекцию.
— Первое правило, которое мы должны накрепко запомнить в «Клетчатом флаге», заключается в том, что всегда нужно смотреть вперед, — сказал он. — Запомните, самое главное — не сводить глаз с трассы перед капотом. Это нелегко, учитывая, что вы можете находиться в нескольких дюймах от другой машины или бетонного ограждения, двигаясь со скоростью в сто пятьдесят миль в час или даже больше. Поверьте мне, водитель может сделать очень немногое с тем, что случается на расстоянии до ста футов от его автомобиля, и совершенно ничего — с тем, что происходит на пятидесяти футах. Весь фокус состоит в том, чтобы научиться вести круговой обзор, боковым зрением отмечая, что происходит по бокам вашего автомобиля, не забывая поглядывать в зеркала заднего вида и не выпуская из виду приборной доски и трека впереди.
Нельзя сказать, что я записывал все подряд, тем не менее наш молодой инструктор произвел на меня самое благоприятное впечатление. Он явно обладал немалым опытом и умел излагать свои мысли. Остаток утра был посвящен тому, как избежать аварии и несчастного случая.
— Чтобы финишировать первым, вы должны сначала добраться до финиша, — пояснил Джефф. — В какой бы ситуации ни оказался гонщик, едет ли он колесо в колесо с другим автомобилем или преследует его, собирается ли пойти на обгон или пропустить вперед другую машину, частью сознания он обязан думать о том, как избежать аварии. «Куда я сверну, если…» или «Что я сделаю, если…».
Я согласно кивнул и оглянулся на своих товарищей-курсантов. Большинству ребят, не исключая Майю, не терпелось сесть за руль, поэтому они слушали инструктора вполуха. Мне это не понравилось. Более того, я вдруг понял, что оно внушает мне беспокойство.
— Аварии можно избежать в голове гонщика, а не благодаря его водительскому мастерству или техническому совершенству автомобиля, — продолжал Джефф. — Жизненно важно наблюдать за тем, что происходит впереди, не упуская из виду всего, что делается вокруг. Необходимо научиться предвидеть опасные ситуации и реагировать на них соответственно. И запомните, парни: дистанция — главное условие, которое вы обязаны соблюдать, если хотите избежать несчастного случая.
Утренний инструктаж не показался мне особенно долгим. Нас отпустили на обед — что звучало нелепо, учитывая, что хромированная сверкающая автолавка доставила его прямо к аудитории.
— Не отказывайте себе ни в чем, — заявил один из инструкторов. — Угощение за наш счет.
— Угу… и наших пожертвований в три тысячи долларов каждое, — подхватил шутку один из курсантов.
Инструктор улыбнулся и отошел, чтобы без помехи съесть свой сэндвич.
Выбрав овощной рулет, я присел рядом с Билли и Эваном.
— Какого черта… это всего лишь деньги, — сказал Эван. — Подумаешь, один несчастный круг по треку.
Я уже собрался было кивнуть в знак согласия, когда Билли поставил жирную точку:
— Вот именно! Мы должны гонять на этих железяках до тех пор, пока у них не отвалятся колеса, и пересечь финишную черту на последних каплях бензина… и с оторванными дверцами.
Я все-таки кивнул и рассмеялся про себя. Хотя я ужасно скучал о Белле и внуках, моя жена оказалась права — как всегда.
«Я нахожусь именно там, где и должен».
* * *
После обеда мы учились правильно проходить поворот, тормозить, чтобы замедлить ход, и тормозить, чтобы остановиться. Под конец дня Джефф заявил:
— Жизнь — это вовсе не зрелищный спорт, парни. И завтра мы покажем вам почему.
Все согласно закивали и встали, разминая затекшие ноги. Билли подошел ко мне.
— Сегодня вечером мы с ребятами собираемся в город. Можешь присоединиться к нам, если хочешь.
Оглядевшись по сторонам, я увидел, что Майя и еще несколько человек ожидают моего ответа.
— Спасибо, конечно, но, думаю, на сегодня с меня хватит. Пожалуй, я лучше направлюсь прямиком в мотель и пораньше лягу спать.
— Значит, ты намерен впасть в кому?
Я только рассмеялся.
Он хлопнул меня по спине.
— Увидимся утром, Учитель.
* * *
В круглосуточном киоске на заправочной станции я купил сэндвич с тунцом, откусил разок, и меня стошнило. Следующие полчаса я просидел в туалете, пытаясь выдавить боль из своих внутренностей. Но ничего путного из этого не вышло — включая мой обычный жалкий стул. «Отлично, — подумал я, — только запора мне и не хватало для полного счастья».
А потом я позвонил Белле. Мы проболтали весь вечер, как влюбленные подростки. Тот факт, что я весь день просидел в аудитории, отнюдь не уменьшил восторга, который испытывали мы оба. Белла пожелала узнать мельчайшие подробности, и я описал ей все дважды.
— С детьми порядок? — спросил я. — А с Райли?
— Все нормально, — отозвалась она. — Перестань тревожиться понапрасну.
Я коротко рассмеялся.
— Это что-то новенькое… ты говоришь мне, чтобы я не беспокоился.
— Знаю… — Она засмеялась. — Наверное, я пытаюсь напомнить об этом и себе, а?
— Я люблю тебя, Белла, — прошептал я.
— Я знаю. И чувствую твою любовь.
* * *
Как и следовало ожидать, на следующее утро Майя и ребята были как с креста снятые. Они мучились похмельем, все до единого.
Сегодня краткий вводный инструктаж касался вопросов безопасности. После того как он закончился, мы перешли из аудитории в гараж, где Джефф со своими товарищами принялся объяснять нам назначение рычагов, приборов и кнопок у моделей гоночных автомобилей, участвующих в «Кубке Уинстона». Все машины оказались именно такими, какими я их себе представлял, — прекрасными и безупречными. Они были рассчитаны на курсантов разного роста и веса, так что нам пришлось перепробовать несколько, прежде чем каждый нашел себе ту, сидеть в которой ему было удобнее всего.
Покончив с этим, мы отправились в ознакомительную поездку по треку в длинном белом фургоне. Пока мы неспешно катили по трассе, Джефф объяснил назначение оранжевых конусов. Оказалось, что это особые участки для торможения. Затем он перешел к выработке правильного маршрута гонки, равно как и остальных контрольных точек, чтобы «максимально продлить время вашего пребывания за рулем». После этого он установил предельные обороты двигателя на всем протяжении трассы. Это оказалось не так-то легко, поскольку у трех из четырех поворотов оказался разный угол наклона, а передний прямой отрезок казался бесконечным. Мы вернулись в гараж для очередного обеда на колесах.
Пока мы ели, Эван повернулся ко мне.
— Как ты попал сюда? — поинтересовался он. — Я имею в виду, что ты, похоже, опоздал на несколько лет, чтобы участвовать в гонках.
— Никогда не поздно попробовать что-нибудь новенькое, — отшутился я. — А стоит только начать думать в духе того, что ты говоришь, все — ты созрел для могилы.
Билли, внимательно прислушивавшийся к нашему разговору, ухмыльнулся.
— По-моему, главное — не то, откуда мы пришли, а то, куда идем, верно?
Я согласно кивнул, чувствуя, как зачесалась кожа на голове. Я уже собрался было ответить, но тут в гараж вошел Джефф и объявил:
— Пора надевать гоночные костюмы и шлемы. Подберите их по размеру, это очень важно.
Летнее солнышко припекало, и в костюме оказалось куда жарче, чем я ожидал. Мы столпились вокруг одного из гоночных автомобилей, получая последние наставления относительно тумблеров и датчиков системы пожаротушения.
— Ладно, парни, — заключил Джефф, — а теперь давайте порезвимся немножко!
Имея за плечами опыт устного инструктажа, мы наконец были готовы сесть за руль. В животе у меня похолодело, но это не имело никакого отношения к раку или лекарствам, которым временами удавалось приглушить боль. Это дали знать о себе нервы, и ощущение показалось мне потрясающим. Механики прогрели двигатели, и машины были готовы к старту. Запах выхлопных газов показался мне сладким, как нектар.
Я прыгнул в предназначенную для меня машину и вслед за Джеффом выехал на яркое полуденное солнце. Сердце гулко колотилось в груди, в ушах шумела кровь. Еще никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.
Первый заезд начался медленно. Мы проехали гигантский трек на скорости всего в сто сорок миль в час, что из профессионального гоночного автомобиля вовсе не казалось таким уж быстрым. К концу второго круга мы достигли максимальной скорости, дозволенной нам сегодня. Заезжая в бокс, я вдруг понял, что тренировки закончились.
Завтра наступит великий день.
Прежде чем распустить нас по домам, Джефф пояснил:
— Хотя все гоняют под одним солнцем, у каждого — свой горизонт. Если вы хотите учиться, расти и преодолевать препятствия на своем пути, помните: совершенству нет предела. Просто надо стремиться к нему и не останавливаться на достигнутом.
Мы встретили его слова дружными аплодисментами, после чего зашагали к парковочной площадке.
* * *
Майя и ребята отправились допивать то, что не смогли прикончить вчера. А я вновь решил остаться у себя в номере. От усталости и запора, вызванного лекарствами, я едва стоял на ногах. Как и вчера, мы с Беллой провели несколько часов на телефоне.
— Сладких снов, — наконец пожелала она мне на прощание.
— Я сейчас переживаю один из них наяву, девочка моя, — ответил я и словно ощутил тепло ее улыбки.
После того как мы закончили разговор, я еще добрый час лежал в постели, думая о том, что произошло со мной после того, как я узнал о том, что смертельно болен. Я вспоминал незабываемую поездку на Мартас-Винъярд, наше обручение и свадьбу; то, как готовил ужин для Беллы и то, как помирился с Вьетнамом, — и даже жесточайшие физические страдания не смогли бы стереть улыбку с моего лица. «Поскорее бы испытать то, что ждет меня впереди», — подумал я, засыпая с восхитительным предвкушением ближайшего будущего.
* * *
Когда я вновь открыл глаза, утро уже вступило в свои права.
Стремясь побыстрее услышать рев гоночных двигателей и вдохнуть запах жженой резины, я поспешно надел шлем и запустил мотор последней модели «Шевроле Монте-Карло». В строю других водителей я сидел в чреве фиберглассового зверя, поправляя пристяжной ремень безопасности. По команде я выехал из бокса, выпуская табун лошадей под капотом на волю и позволяя им увлечь меня на бетонный трек. Последний взгляд на приборы заставил меня улыбнуться. Впереди ждали настоящие состязания. И вдруг, неведомо по какой причине, перед моим внутренним взором встало лицо Сета Кабрала, моего старого товарища по Вьетнаму, который только и делал, что без умолку болтал о скоростных машинах. На мгновение я пожалел о том, что он не может разделить со мной волнующую радость сегодняшнего дня.
Первый круг мы прошли на пяти тысячах оборотов в минуту, что позволило мне и автомобилю привыкнуть к трассе и приспособиться друг к другу. Кроме того, сликовые гоночные шины получили возможность разогреться до рабочей температуры. Второй круг получился быстрее, на шести тысячах оборотов. Третий оказался еще стремительнее, обороты достигли семи тысяч в минуту, и по длинному прямому переднему отрезку трека мы промчались на скорости в 155 миль в час. Притормаживая, чтобы вписаться сначала в первый, а затем и второй повороты, я вновь открыл дроссельную заслонку до упора на заднем отрезке. Третий поворот потребовал от меня чуточку сбросить газ и проявить капельку терпения, и вот мы уже снова мчимся в реве моторов по переднему прямому участку трека. Машина вела себя безукоризненно.
После двух отдельных заездов по десять кругов в каждом мы получили команду вернуться в бокс, чтобы выслушать причитающуюся порцию критических замечаний, а заодно и пообедать.
— Полегче с педалью газа, когда выходите из поворота, — сказал мне Джефф. — Доверьтесь машине. Обещаю, она вас не подведет.
Послеобеденные заезды сменили формат, и теперь две машины стояли бок о бок. Полученные инструкции гласили: «Если вы едете слишком медленно для того, кто идет позади вас, вам покажут синий флаг с оранжевой полосой. Это означает, что вы должны опуститься к низу трека, чтобы позволить заднему водителю обогнать себя».
Джефф в последний раз вгляделся в наши лица.
— А теперь погоняем!
Я сосредоточился, краем уха вслушиваясь в крики воображаемой толпы на трибунах и рев моторов остальных машин. За тонированными стеклами последние секунды перед стартом, казалось, тянутся бесконечно. Я спокойно ждал. Наконец упал зеленый флаг. С быстротой молнии моя мозолистая рука переключила передачу, и жизнь, полная ожидания и предвкушений, начала исчезать за поворотами.
Уже через два круга я обогнал одного из курсантов, ехавших передо мной. Спидометр не работал, но быстроту собственного движения я ощущал по показаниям тахометра. Еще через несколько кругов Билли Хатчинс, Эван Джейкобс, Майя Джулиус и я миновали группу сразу из четырех автомобилей. Я не знал, то ли обмочить штаны, то ли заорать во всю глотку от восторга. Спасибо запору, у меня вырвался лишь хриплый вопль.
Ближе к концу финальных заездов, хотя постороннему наблюдателю могло показаться, будто мы замедляемся, время прохождения каждого очередного круга начало сокращаться. Поскольку верхний предел скорости на прямых участках нам уже покорился, очевидно, мы стали выигрывать время на поворотах. Тренировки начали приносить свои плоды. Я буквально слышал голос Джеффа: «Чем быстрее вы пройдете поворот, тем меньше вам придется разгоняться при выходе из него».
К концу дня мы с автомобилем прониклись взаимным доверием друг к другу. Я разгонял его до восьми тысяч пятисот оборотов в минуту. Из-за установленного ограничителя разогнаться быстрее мы не могли, но максимальный верхний предел скорости составил 170 миль в час. Джефф оказался прав. Машина ни разу не подвела меня.
Впрочем, как я ни старался, догнать остальных в своей группе мне не удалось, поэтому пришлось довольствоваться ролью замыкающего. «Молодость, как и практику, ничем не заменишь… и не обманешь», — подумал я. Тем не менее перед глазами встала картина того, как за мной падает клетчатый флаг и я снижаю скорость, чтобы совершить круг почета. Трибуны ревут, а запах бензина и жженой резины уплывает на север. Это был ничем не замутненный момент славы, и я наслаждался им от всего сердца: ради этого стоило жить. «Да… да… да…» — снова и снова мысленно повторял я.
Не успел я оглянуться, как нам приказали возвращаться в боксы. Измученный и пропотевший насквозь, я вылез из машины и крепко пожал руку Билли, Эвану и Майе.
— Отличная работа, Учитель, — сказал Билли и внимательно вгляделся в мое лицо. — Если я лезу не в свое дело, так и скажи, но мне очень хотелось бы знать… — начал он, отводя меня в сторонку. — Какого черта ты все-таки здесь делаешь?
Его любопытство меня нисколько не удивило.
— Я умираю от рака, — признался я и рассказал Билли о списке своих желаний.
На лбу у него собрались морщинки.
— В таком случае ты определенно спятил… потому что это — последнее место, в котором бы я оказался, если бы врачи оставили мне всего год жизни.
— Вот как? Ну а где бы оказался ты? — поддел я его.
— Я бы просил прощения у одних и прощал других. — Он пожал плечами. — Все дело в карме, если хочешь знать мое мнение. Совсем не обязательно тащить с собой лишний багаж в иной мир, если у тебя нет такого желания. Мой папаша всегда говорил: «Никогда не забывай о презумпции невиновности и не позволяй страданиям из прошлого уничтожить будущее». Не думаю, что он имел в виду только наш мир.
— Твой отец был мудрым человеком, — согласился я.
Он рассмеялся.
— Да, особенно когда был трезв настолько, чтобы вспомнить, как его зовут.
Меня вновь поразили рассудительность и ум, которые демонстрировал Билли для своего столь молодого возраста. Я в последний раз пожал ему руку.
— Удачи тебе в наступающем сезоне гонок, — пожелал я.
Он благодарно улыбнулся и кивнул.
— Спасибо, Учитель, но я предпочитаю не полагаться на удачу. — Собрав свои вещи, он повернулся ко мне: — Ты все-таки побереги себя, ладно?
Я сказал, что постараюсь, и зашагал к взятой напрокат машине. Мне не терпелось оказаться дома, поцеловать жену и вычеркнуть первый пункт из своего списка. А потом я рассчитывал на неделю залечь в постель, чтобы отоспаться. «Это самый малый срок, который мне понадобится, чтобы прийти в себя», — решил я.